Глава 5. Лазарева суббота и Неделя Ваий

Суббота 6-й седмицы Великого поста и следующая за ней Неделя 6-я – два особых праздничных дня, в которые воспоминаются два евангельских события, хронологически относящиеся к последним дням земной жизни Господа Иисуса Христа. Это – воскрешение праведного Лазаря и вход Господа в Иерусалим. Согласно Ин. 11:54, эти события не случились последовательно друг за другом, между ними был временной интервал, во время которого Господь пребывал в местечке Ефраим (этот период мог длиться как несколько дней, так и более). Однако Церковь в своих литургических воспоминаниях сближает эти два эпизода и устанавливает празднование воскрешения Лазаря накануне праздника Входа Господня в Иерусалим, подчеркивая тем самым внутреннюю связь между этими событиями.

Лазарева суббота и Неделя ваий составляют особый период внутри Великого поста (хотя и довольно краткий), это – два дня, отделяющие Святую Четыредесятницу от Страстной седмицы. Можно было бы назвать эти два дня переходным периодом или буферной зоной, отделяющей два более продолжительных периода Великого поста друг от друга, однако такая характеристика была бы верной только с внешней стороны. Учитывая богословскую значимость воспоминаний этих двух дней, лучше считать их самодостаточным и уникальным временем года, кратким торжественным периодом, в который светлая постная печаль временно уступает место праздничной радости, покаянное настроение сменяется ликованием.

Кроме календарного соседства и совместного положения между Четыредесятницей и Страстной седмицей, объединению этих двух дней в один период благоприятствуют еще три обстоятельства: общность некоторых богослужебных песнопений, смягчение поста и праздничные цвета богослужебных одежд. Во-первых, сама Церковь в своих богослужебных песнопениях связывает два празднования. Этот факт наиболее явным образом выражается в использовании в службе обоих праздников одного и того же тропаря «Общее воскресение…», в тексте которого соединены оба воспоминания. Кроме того, в службе Лазаревой субботы есть песнопения, в которых говорится о торжественном входе Христа во Иерусалим (стихира на «Господи, воззвах…» на «И ныне»), а в службе Недели ваий, в свою очередь, содержится немало молитвословий, повествующих о воскрешении Лазаря (4-я стихира на «Господи, воззвах…», 3-я стихира и «Слава, и ныне» на литии, седален по 2-й кафисме, 1-й тропарь 3-й песни канона).

Во-вторых, пост в эти дни отступает на дальний план: богослужение совершается по праздничному чину (т.е. богослужебная сторона поста отсутствует), а физический пост имеет самую мягкую форму. В воскресенье, то есть в день двунадесятого праздника, разрешается вкушение рыбы, а в Лазареву субботу – вкушение рыбной икры. В этом смысле Лазарева суббота является уникальным днем в году, ибо только к нему относится предписание о разрешении рыбной икры. Профессор М.Н. Скабалланович говорит о том, что это указание Устава может показаться мелочным, «но надо знать весь исключительный дух службы этой субботы, не имеющей себе в этом отношении в целом церковном году ничего подобного, уступающей по умилительности и оригинальности богослужения только Великой Субботе и Пасхе; надо знать это и почувствовать, чтобы понять всю необходимость отметить этот день каким-нибудь особенным образом и в отношении трапезы» [78, с. 76].

В-третьих, особый статус этих двух дней отражается на практике и в употребляемых церковью богослужебных облачениях: вместо фиолетовых одежд, которые употреблялись в предыдущие субботние и воскресные дни поста, используются облачения более праздничных цветов: белые – в службе Лазаревой субботы и зеленые – на Неделю ваий.

Лазарева суббота, или Воскрешение праведного Лазаря – недвунадесятый Господский праздник по своей сути. Это – первый день после фактического завершения Четыредесятницы и день праздничный во всех отношениях (хотя по торжественности его служба, естественно, уступает праздникам двунадесятым). Уместно также вспомнить, что до середины XVII века этой службой начиналась Цветная Триодь (а Триоди Киевского издания сохраняли эту особенность до конца XVIII в.).

Воскрешение праведного Лазаря описано только в Евангелии от Иоанна (11:1–45), кратко перескажем этот фрагмент. В местечке Вифания близ Иерусалима жила праведная семья: сестры Марфа, Мария и их брат Лазарь. Господь ранее гостил в их доме (правда, в рассказе Лк. 10:38–42 фигурируют только Марфа и Мария, их брат Лазарь не упоминается) и, видимо, с этой семьей у Него установились тесные дружеские взаимоотношения («Иисус же любил Марфу и сестру ее и Лазаря», см.: 11:5). Когда Лазарь тяжело заболел, сестры послали Христу извещение с просьбой придти и исцелить их брата. Однако Господь, заранее зная, что Он совершит, замедлил отреагировать на их просьбу и только через два дня отправился в Вифанию. В это время Лазарь уже умер и его погребли в пещере. Таким образом, «в целях знамения Господь сознательно допускает смерть Лазаря» [47, с. 191].

Когда Господь пришел в Вифанию, Лазарь уже четыре дня как лежал во гробе. Этот акцент на времени, прошедшем с момента смерти Лазаря, не случаен: «по иудейским представлениям талмудической эпохи, дух умершего в течение первых трех дней по смерти витал около тела с мыслью о возвращении. По истечении трех дней признаки начинающегося разложения вызывали удаление духа. Смерть входила в свои права. Лазарь Четверодневный был во власти смерти» [47, с. 192].

Марфа, а затем и Мария поспешно вышли встретить Христа, каждая из них произнесла одну и ту же фразу: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин. 11:21, 32). Увидев их скорбь, Господь Сам прослезился (на это действие Его человеческого естества обращают внимание и составители песнопений службы) и попросил показать гроб, перед этим сказав Марфе характерную фразу: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет» (11:25). На просьбу Христа отнять камень от гроба Марфа заметила: «Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (11:39). В этот момент «уже никто не ожидал чуда, ни ученики, уже исповедавшие Христа обетованным Мессией, на глазах которых ранее совершались многие и вполне необыкновенные явления, ни сестры Лазаря, горе которых погасило в них всякую надежду, и уж, конечно, не иудеи, собравшиеся у гроба» [43, с. 269].

После удаления камня наступает кульминация повествования: Господь сначала обращается к Богу Отцу, а затем восклицает: «Лазарь! иди вон» (Ин. 11:43)! Сразу вслед за этим Лазарь, обвитый погребальными пеленами, вышел из гроба, а множество иудеев, видевших это чудо, уверовали в Господа.

Таким образом, под венец Своей земной жизни Господь совершает самое невероятное знамение – воскрешает четверодневного мертвеца. Были ранее случаи воскресения умерших людей и в Ветхом Завете (один связан с пророком Илией, еще два – с пророком Елисеем), и Сам Христос прежде воскресил как минимум двоих (сына Наинской вдовы и дочь Иаира)¹¹². Однако воскрешение Лазаря своей грандиозностью и степенью невозможности превосходит все предыдущие, ибо здесь произошло не «просто» воскрешение умершего, но воскрешение того, кто умер четыре дня назад и чье физическое тело уже имело явные признаки разложения. Этим знамением Господь показал Свою власть над жизнью и смертью и предвосхитил еще большее чудо – собственное воскресение из мертвых. Кроме того, в свете предстоящих страданий это чудо, в котором самым наглядным образом было засвидетельствовано Божество Христа, должно было послужить укреплению веры Его учеников в своего Господа и Учителя.

Наконец, воскрешение праведного Лазаря косвенным образом послужило приближению событий Страстной седмицы; именно поэтому в икосе праздника преподобный Роман Сладкопевец называет воскрешение Лазаря «Креста предначинанием». «Этим чудом Спаситель ставил всех, в том числе и Своих недругов, пред необходимостью признать в Нем Сына Божия – Мессию. И тогда мир встал пред выбором: смириться ли под крепкую руку Божию, приняв возвещенные Христом заповеди, или продолжать самостью и самовластием искапывать для себя конечную погибель. <…> Тогда в решительный момент вожди израильские богоборчески ответили на явленное им богооткровение» [43, с. 265–266].

Праздник Лазаревой субботы – один из древнейших в годичном круге богослужения. И это понятно, ведь праздники, связанные с Пасхой, начали формироваться в Древней Церкви. Уже в IV веке, согласно свидетельству паломницы Эгерии, воскрешение Лазаря праздновали в Иерусалимской Церкви.

Богослужебные песнопения Лазаревой субботы были составлены на протяжении V–X веков. Самыми древними являются тропарь и кондак: тропарь «Общее воскресение…» встречается уже в грузинском переводе Иерусалимского Лекционария, отражающем практику V–VII веков. На следующем этапе преподобный Андрей Критский составил несколько стихир¹¹³ и канон праздника, в котором некоторые песни имели по две части; в последующее время редакторы сократили канон и перенесли его на повечерие.

Большая же часть праздничных песнопений появилась в VIII веке из-под пера преподобных Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского. Иоанн Дамаскин составил нынешний 2-й канон на утрене¹¹⁴ и большое количество стихир (в нынешней службе это 3 стихиры на «Господи, воззвах…» и 5 хвалитных стихир); Косма Маюмский написал четверопеснец (1-й канон, 6–9-я песни в нынешней Триоди).

Среди более поздних песнописцев можно отметить преподобного Феофана Начертанного (добавил 1–5 песни к четверопеснцу святого Космы), святителя Германа, Патриарха Константинопольского (самогласен «Велие и преславное чудо…», находящийся ныне на «Слава» на «Хвалите…») и императора Льва VI Мудрого (бесспорно принадлежит ему самогласен на «И ныне» «Душеполезную совершивше Четыредесятницу, возопиим…» в стихирах на «Господи, воззвах…», в Триоди также начальные стихиры на «Господи, воззвах…» надписаны его именем, однако другие источники приписывают их Иоанну Дамаскину) [46, с. 190].

Лазарева суббота – одна из двух важнейших суббот года (наряду с Великой Субботой). Протоиерей А. Шмеман говорит: «Богослужебное значение всех суббот годового круга связано с двумя всерешающими субботами: Воскрешение Лазаря, которое произошло в этом мире и было возвещением и “уверением” общего воскресения; и Великая и Святая Суббота Пасхи, когда смерть сама была побеждена и стала переходом в новую жизнь Нового Творения» [91, с. 66]. Как будет показано далее, воспоминание воскрешения Лазаря и другие богословские темы, отраженные в богослужении этой субботы, действительно предвосхищают темы Великой Субботы и Пасхи, что делает Лазареву субботу одним из важнейших дней церковного года.

Понятно, что во всех песнопениях праздника отражена связь с евангельским повествованием; этот аспект оставим как само собой разумеющееся обстоятельство и обратим внимание на другие идеи.

1. Воскрешение Лазаря как прообраз. Тема воскресения, торжества жизни над смертью ярко выражена в службе Лазаревой субботы. Само слово «воскресение» и глагол «воскресить» в славянском тексте изменяемых песнопений службы употребляются около 50 раз (это без учета повторов песнопений)! Кроме того, как будет показано при рассмотрении особенностей этого богослужения, на утрене употребляются четыре воскресных песнопения, сам факт присутствия которых придает утрене воскресный колорит.

Воскрешение Лазаря было прообразом двух событий: воскресения Христа и воскресения всех умерших людей. Рассмотрим отдельно, как каждый из двух указанных аспектов раскрывается в богослужении.

а) Воскрешение Лазаря – прообраз воскресения Христа. Господь, воскресив Лазаря, показал Свою власть над смертью и тем самым предызобразил Свое будущее воскресение. Эту идею наглядно иллюстрируют песнопения воскресной утрени, употребляемые в службе Лазаревой субботы, особенно «Воскресение Христово видевше…» и тропари по «Непорочных» «Ангельский собор…». Также ясно эта связь выражается во многих собственных молитвословиях службы. «Днесь Вифаниа предвозвещает Воскресение Христа Жизнодавца…» (1-я песнь, 1-й канон, 4-й тропарь) – эти слова преподобного Феофана можно было бы поставить эпиграфом (если бы таковой требовался) к службе Лазаревой субботы. «Предуверяя славное востание Твое, о Спасе мой, мертва четверодневна, из ада свобождаеши Лазаря…» – взывает во 2-м тропаре 9-й песни 1-го канона преподобный Косма. О том, что такое уверение особенно было необходимо ученикам Христа, говорится в 4-й праздничной стихире на «Господи, воззвах…»: «Господи, уверити хотя учеником Твоим из мертвых Твое Воскресение, на гроб Лазарев пришел еси…».

Дважды в тропарях канона (4-я песнь, 2-й канон, 1-й тропарь; 9-я песнь, 2-й канон, 2-й тропарь) сопоставляется воскрешение Лазаря на четвертый день с воскресением Христа в третий день, при этом между словосочетаниями «четверодневный Лазарь» и «тридневное востание» (естественно, речь идет о воскресении Христа) проводится параллель. Это сопоставление чисел 3 и 4 («4 дня» ↔ «3 дня») преподобный Иоанн Дамаскин (а ведь оба указанных тропаря принадлежат ему), возможно, заимствовал из библейской числовой символики, которая употребляется в поэтических текстах Ветхого Завета: «за три преступления Дамаска и за четыре не пощажу его» (Ам. 1:3) «три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю» (Притч. 30:18) и др.

б) Воскрешение Лазаря – прообраз сокрушения ада и всеобщего воскресения. Эта тема звучит уже в начальных словах тропаря – древнейшего праздничного песнопения: «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже…». Также ясно данная мысль выражена во 2-й хвалитной стихире: «Лазаря умерша четверодневнаго воскресил еси из ада, Христе, прежде Твоея смерти, потряс смертную державу, и единем любимым, всех человек провозвещаяй из тли свобождение…».

Идея будущего Всеобщего воскресения в песнопениях службы неразрывно связана с темой сокрушения власти ада, который, будучи побежден Христом, вынужден будет отпустить всех умерших людей. Хотя непосредственно уничтожение смерти и власти ада произошло после сошествия Самого Христа во ад и потому данная тема с особой ясностью звучит в службе Великой Субботы, воскрешение Лазаря стало предвосхищением этой победы. Тот факт, что ад, услышав глас Христа, вынужден был отпустить Лазаря, стал предзнаменованием, что скоро его власти наступит конец. Особенно подробно эта тема раскрывается в каноне на повечерии, автор которого – преподобный Андрей Критский – в 7-й песни использует интересный художественный прием: речь идет как бы от лица самого ада. Ад говорит о своей боязни потерять власть: «Молю тя, Лазаре,– ад рече,– востани, изыди от заклепов моих скоро, отыди убо: добро бо мне единаго рыдати горце отъемлема, нежели всех, ихже прежде алча поглотих» (4-й тропарь). Лазарь для ада стал пищей, вызывающей рвоту, потому ад как бы умоляет Лазаря: «Изыди убо, да и аз ослабу прииму, отнележе бо тя снедох, на блевание пища устроися ми» (5-й тропарь).

Получается, что идея сокрушения власти ада является общей для служб двух суббот – Лазаревой и Великой. Тем интереснее видеть в службе Лазаревой субботы выражения, которые для нас ассоциируются с Великой Субботой и Пасхой. Так, в 5-м тропаре 9-й песни канона на повечерии фраза «ад горько воздыхаше, рыдая, и своим вопияше: увы мне, кий и откуду глас оживляяй мертвыя?» напоминает известную группу стихир Великой Субботы, каждая из которых начинается словами «Днесь ад стеня вопиет…». И еще одна параллель: в светильне на «И ныне» звучит вопрос: «Где твоя, аде, победа?», который с особой силой прозвучит на пасхальном богослужении в Огласительном слове святителя Иоанна Златоуста.

2. Христос – истинный Бог и истинный человек. В воскрешении Лазаря наглядно действует каждая из двух природ Христа: Божество и человечество, и этот аспект очень любят подчеркивать песнописцы: «Два предлагая действа Твоя, показал еси существ, Спасе, сугубство: Бог бо еси и Человек» (3-я песнь, 1-й канон, 1-й тропарь). Особенно часто к этой теме обращается святой Андрей Критский (в каноне на повечерии), живший в эпоху монофелитских споров, для которого тема соединения двух естеств во Христе была как нельзя более актуальной. Впрочем, и другие песнописцы уделяют данному вопросу должное внимание, так как полемика с монофизитами и в VIII–IX веках не теряла своей остроты.

Выражая догмат об истинном человечестве Христа, составители песнопений акцентируют внимание на конкретных Его деяниях, каждое из которых наглядно свидетельствует о человеческой природе Христа. Всего же три проявления человеческой природы Господа привлекают их внимание: слезы, вопрос о местонахождении гроба и молитва Богу Отцу.

Тот факт, что Господь прослезился, разделяя скорбь сестер и друзей Лазаря, многократно отражается в песнопениях (из трех указанных нами проявлений человеческой природы упоминание слез Христа встречается чаще всего). При этом каждый раз слезы Христа сопоставляются с самим воскрешением, которое Он совершил Своей Божественной силой: «Прослезился еси, Господи, над Лазарем, показав, яко Человек еси, и воздвигл еси, Владыко, умершаго, и показал еси людем, яко Сын еси Божий» (канон повечерия, 4-я песнь, 1-й тропарь; см. также 6-ю песнь, 2-й канон утрени, 2-й тропарь; 7-ю песнь, 1-й канон, 1-й тропарь). Или вот более подробно: «Пролияв над другом слезы смотрения ради, показал еси плоть, от нас вземлемую, существом не мнением, Спасе, соединившуюся Тебе, и яко Человеколюбец Бог, сего абие возгласив, воздвигл еси» (канон повечерия, 3-я песнь, 4-й тропарь). Отметим, что в последнем тропаре во фразе «существом не мнением, Спасе, соединившуюся Тебе» особенно четко виден антимонофизитский подтекст.

Вопрос «где вы положили его?» также был проявлением человеческой природы Христа. Приводя этот вопрос, песнописцы сопоставляют его или с тем же фактом воскрешения («Якоже бо Человек вопрошал еси: где погребеся? И якоже Бог воскресил еси живоносным мановением четверодневнаго», см. 1-ю хвалитную стихиру), или же говорят, что по Божеству Господь не мог не знать, где находился гроб («Лазарево Ты погребение навыкнути вопрошал еси яко Человек, не неведый яко Бог, идеже лежаше», см. 1-я песнь, 2-й канон, 2-й тропарь).

Наконец, еще одно свидетельство об истинном человечестве Христа видится в Его молитве Богу Отцу: «Отцу соприсносущное Слово, и Бог прежде зримый, ныне яко Человек молится, молитвы всех Приемляй» (4-я песнь, 1-й канон, 2-й тропарь) или «Призываеши убо яко Человек Отца, яко Бог же Лазаря воздвизаеши» (8-я песнь, 2-й канон, 3-й тропарь).

3. Всемогущество Божие. Воскресив четверодневного мертвеца, Господь особенно наглядно явил Свое всемогущество. «Вся можеши, вся Тебе работают, Человеколюбче, вся повинуются Ти» (славник на «Господи, воззвах…») – взываем мы, потрясенные таким откровением силы Божией. Кроме самого факта воскрешения, не может не вызывать благоговейного восторга и мгновенность исполнения слова Христа: «Услыша гласа Твоего бездушный, и одушевлен от мертвых воста абие» (канон повечерия, 2-я песнь, 2-й тропарь). Наконец, святой Андрей Критский в своем каноне вспоминает аналогичные ветхозаветные чудеса, но сразу показывает, что воскрешение Лазаря неизмеримо превосходит их: «Кто виде, кто слыша, яко воста человек мертвый смердящий? Илиа убо воздвиже и Елиссей, но не от гроба, но ниже четверодневна» (канон повечерия, 4-я песнь, 6-й тропарь; см. также 5-ю песнь, 5-й тропарь). В другом месте тот же автор говорит, что и те ветхозаветные чудеса совершал Господь: «Сей есть прежде воскресивый мертвыя. Илиа убо воздвиже мертва, и Елиссей купно: но Сей бе онеми и глаголяй и действуяй» (канон повечерия, 9-я песнь, 6-й тропарь).

4. Воскрешение Лазаря как прообраз спасения грешного человека. Святые отцы в любом библейском событии ищут возможность его нравственного приложения к душе человека. В этом смысле и воскрешение Лазаря не осталось в стороне, так что в некоторых песнопениях службы (их немного, всего четыре) проводится аналогия между физически умершим Лазарем и нравственно мертвой душой грешника. И как Господь воскресил Лазаря, так и мы просим оживить нашу душу: «Лазаря воздвигл еси Божественным, Христе, глаголом: и мене многими прегрешеньми умерша возстави, молюся» (утреня: 3-я песнь, 1-й канон, 4-й тропарь; см. также 5-ю песнь, 1-й канон, 3-й тропарь и 8-ю хвалитную стихиру). Святой Иоанн Дамаскин, развивая эту мысль, сравнивает погребальные пелены Лазаря с пеленами наших страстей: «Мертвеца смердяща, связана повойми, Владыко, воздвигнул еси, и мене связанаго пленицами прегрешений, возстави…» (7-я песнь, 2-й канон, 3-й тропарь).

В приходской практике в связи с тем, что вечерня в седмичные дни поста совершается утром, богослужение Лазаревой субботы разделяется на три части. В пятницу утром совершается вечерня в соединении с литургией Преждеосвященных Даров, вечером накануне субботы – великое повечерие и славословная утреня с присоединяемым 1-м часом (полунощница опускается на приходах), и в сам день праздника – 3-й, 6-й часы и литургия святителя Иоанна Златоуста. Все праздничные богослужения священнослужители и церковнослужители совершают в белом облачении.

Этот день, хотя по статусу может считаться праздником с великим славословием, входит, как выразился святитель Афанасий (Сахаров), в число «девяти нарочитых дней», которые приравниваются «по своим священным воспоминаниям… и по исключительному строю служб своих к великим вселенским праздникам» [5, с. 79]. Особенно рельефно высокий статус данного праздника подчеркивают праздничная полунощница и в еще большей степени – утреня.

В этот день (как и в последующие дни вплоть до Антипасхи, итого 16 дней подряд) богослужение совершается только по Триоди. Октоих в субботу 6-й седмицы не употребляется вообще, а Минея – только в исключительных случаях: при совпадении с праздниками Благовещения Пресвятой Богородице или храмовым праздником. Схема исполнения изменяемых песнопений на утрене, часах и литургии напоминает службы великих Господских праздников.

Литургия Преждеосвященных Даров (в пятницу)

На «Господи, воззвах...» стихиры Триоди на 10: самогласен (дважды), мученичен и стихиры праздника – 7; «Слава»: стихира праздника; «И ныне»: стихира праздника (обратим внимание на отмену догматика уходящего гласа).

Заметно, что две стихиры на этой службе – первая и последняя – начинаются словами «Душеполезную совершивше Четыредесятницу», чем подчеркивается, что Четыредесятница уже закончилась в пятницу 6-й седмицы и мы вступили в новый период. Эти замечательные стихиры в 10-й Марковой главе Благовещения Пресвятой Богородицы имеют даже свои интересные обозначения: первая называется «Душеполезную» малая (из-за ее сравнительно меньшего объема), а вторая – «Душеполезную» великая.

Отпуст краткий праздничный с поминанием «иже во святых отца нашего Лазаря Четверодневнаго, епископа Китийскаго».

К сожалению, Типикон вообще мало говорит об отпустах, потому для многих особых дней периода Триоди невозможно предложить такой образ совершения отпуста, который удовлетворял бы всех литургистов и считался бы безупречным. Потому и мнение о том, что в Лазареву субботу следует произносить краткий праздничный отпуст, может найти своих оппонентов. Основания для выбора краткого праздничного отпуста следующие. Служба совершается только праздника, нет молитвословий ни из Октоиха (следовательно, исключается поминовение святых дня седмицы), ни из Минеи (значит, святого Минеи не поминаем, тем более что канон его был вычитан на повечерии 2-й седмицы Великого поста). Также тропарь храмового святого не поется ни на повечерии, ни на литургии. Таким образом, исключение поминовения всех вышеперечисленных святых приводит к выводу о необходимости употребления краткого праздничного отпуста.

Великое повечерие

Начиная с великого повечерия поклоны на богослужении отменяются.

1-я часть: «Пресвятая Владычице Богородице...» читается без пения и поклонов.

По 1-м Трисвятом: тропарь праздника «Общее воскресение…».

3-я часть: канон полный в Триоди с припевом «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

Примечательная особенность этого канона – наличие 2-й песни; впрочем, этот факт объясняется просто: автор канона – преподобный Андрей Критский; во всех канонах, составленных этим автором, 2-я песнь присутствует непременно.

По 9-й песни вместо «Достойно есть…» повторяется ирмос 9-й песни в качестве катавасии.

По 3-м Трисвятом: кондак праздника «Всех радость Христос…». «Господи, помилуй» (40 раз) и далее по чину.

После «Боже, ущедри ны...» сразу читается «Нескверная, Неблазная...».

Отпуст малый.

Полунощница

Совершается праздничная полунощница с привычными особенностями такой службы:

– по 1-м Трисвятом поется тропарь праздника;

– по 2-м Трисвятом поется кондак праздника;

– заупокойная молитва «Помяни, Господи, в надежди Воскресения...» опускается.

Утреня

Утреня – самое замечательное богослужение этого праздника. На утрене присутствуют четыре воскресных песнопения, благодаря чему, с известной долей условности, можно сказать, что эта утреня – единственная воскресная утреня, совершаемая в седмичный день. Сначала, чтобы акцентировать внимание на присутствующих здесь воскресных песнопениях, перечислим только их, а затем рассмотрим все особенности этой утрени.

Итак, на утрене Лазаревой субботы поются следующие воскресные молитвословия:

1) По 17-й кафисме – воскресные тропари по непорочных «Ангельский собор…»;

2) После пения «Ангельский собор…» и седальна по 17-й кафисме поется «Воскресение Христово видевше…»;

3) По 9-й песни – «Свят Господь Бог наш»;

4) На «И ныне» в конце хвалитных стихир поем Богородичен «Преблагословенна еси, Богородице Дево…».

Теперь рассмотрим все особенности утрени данного дня по порядку.

Начало утрени – с «Приидите, поклонимся…», если она совершается после великого повечерия; если же утреня совершается отдельно от повечерия (а в некоторых храмах повечерие не служат вовсе), или же утром перед литургией, то начинается она с обычного начала по полному чину.

По «Бог Господь…»: тропарь праздника (дважды); «Слава, и ныне»: тропарь праздника.

16-я кафисма.

Седален Триоди (дважды).

17-я кафисма.

Воскресные тропари «Ангельский собор…».

Седален Триоди (дважды).

«Воскресение Христово видевше…».

50-й псалом.

Канон: два канона в Триоди, причем в песнях с 1-й по 5-ю помещены одни каноны (преподобных Феофана Начертанного и Иоанна Дамаскина), с 6-й по 9-ю – два четверопеснца (преподобных Космы Маюмского и Иоанна Дамаскина). Однако этот переход между канонами практически незаметен, так как все каноны находятся в Триоди и все они поются на 8-й глас. Чин пения канонов – общий для всех праздников: ирмосы по дважды, тропари на 12. Катавасия Триоди поется по каждой песни (берется из последнего канона).

Библейские песни поются по праздничному варианту «Поем Господеви…» (впрочем, это очевидно, раз утреня со славословием). В приходской практике вместо стихов песней используется припев «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» (начиная с этого дня, данный припев используется во всех канонах вплоть до пасхальной полунощницы включительно).

По 3-й песни: седальны Триоди.

По 6-й песни: Кондак и икос праздника.

На 9-й песни «Честнейшую…» не поем. Начиная с этого дня, данная особенность характерна для всех богослужений вплоть до Антипасхи включительно (итого 16 дней подряд).

Отмена пения «Честнейшую…» влечет за собой следующие практические изменения в настоящей части канона. Во-первых, диакон при совершении каждения, подойдя к иконе Богородицы, просто кадит ее и идет далее не задерживаясь. Во-вторых, в тех храмах, где читают малое количество тропарей канона, в эти дни на 9-й песни желательно количество тропарей увеличить (например, прочитать тропари на 8), чтобы диакон успел покадить весь храм и после катавасии 9-й песни выйти на амвон для произнесения малой ектении.

По 9-й песни: «Свят Господь Бог наш» и светильны Триоди.

На «Хвалите...» стихиры Триоди на 8, причем последние два припева – воскресные¹¹⁵; «Слава»: стихира праздника, «И ныне»: «Преблагословенна еси…».

По славословии тропарь праздника (единожды).

Отпуст краткий праздничный с поминанием «иже во святых отца нашего Лазаря Четверодневнаго, епископа Китийскаго»

На часах

Тропарь и кондак праздника.

Литургия

«Блаженны» Триоди на 8 (3-я и 6-я песни канона).

По входе: «Общее воскресение…», «Слава, и ныне»: «Всех радость Христос…».

Вместо Трисвятого – «Елицы во Христа крестистеся…».

Прокимен, Апостол, Аллилуиа, Евангелие и причастен – праздника.

Поется «Достойно есть…» (последний раз; теперь этот тропарь будет петься только в Троицкую субботу).

Отпуст краткий праздничный с поминанием «иже во святых отца нашего Лазаря Четверодневнаго, епископа Китийскаго»

В Неделю 6-ю Великого поста (в воскресенье непосредственно перед Пасхой) Церковь празднует один из двунадесятых Господских праздников – Вход Господень в Иерусалим. Он имеет несколько наименований. В богословской литературе чаще всего употребляется уже приведенное нами название – Вход Господень в Иерусалим, так как в этой фразе отражена сама суть празднуемого события. Однако в богослужебных книгах используются другие его обозначения. В Типиконе и Триоди праздник преимущественно называется Неделей ваий в соответствии с греческим словом, обозначающим молодые ветви финиковых пальм (τὰ βαΐα τῶν φοινίκων – см. Ин. 12:13). В Богослужебном Евангелии, Апостоле, Ирмологии и один раз в Типиконе (в 17-й главе) употребляется иное название – Неделя Цветная или Неделя Цветоносная. Наконец, в обиходе встречается именование Вербное воскресенье, так как в России вместо ваий в храм приносят вербы.

Неделя ваий – подвижный праздник (один из трех подвижных двунадесятых праздников); самая его ранняя дата – 15 марта, самая поздняя – 18 апреля.

Торжественный вход Христа в Иерусалим описан во всех четырех Евангелиях: Мф. 21:1–11, Мк. 11:1–11, Лк. 19:29–40, Ин. 12:12–19. Это событие случилось за пять дней до Пасхи (см.: Ин. 12и 12:12); святитель Амвросий Медиоланский обратил внимание, что это мог быть день, когда выбирали пасхального агнца (если день самой Пасхи тоже учитывать при подсчете, то 10 нисана как раз и будет пятым днем перед Пасхой). В этом случае видится прямая связь между входом Господа в Иерусалим и будущими страданиями [33, с. 40].

Прежде всего надлежало выбрать и привести осленка, и синоптики подробно¹¹⁶ описывают, как Господь посылает двух учеников в близлежащее селение, дает им подробные указания (в чем проявляется Его всеведение как свойство Божественной природы) и они в точности исполняют Его слова. Вход в Иерусалим на осле стал исполнением пророчества Зах. 9:9, которое цитируют евангелисты Матфей и Иоанн. При этом в самом пророчестве Зах. 9говорится фактически о двух животных: ослице и молодом осле, который называется «сыном подъяремной» (сын той, которая ходила под ярмом); эту деталь дословно воспроизводит евангелист Матфей. Конечно, Господь физически не мог сесть на двух животных сразу¹¹⁷, Он ехал на осленке, а ослица могла идти впереди, как бы прокладывая дорогу своему чаду.

Евангелисты особо акцентируют внимание на том, что на осленка, которого привели Господу, «никто из людей никогда не садился» (Лк. 19:30; Мк. 11:2). Это означает, что животное является пригодным для использования в сакральных целях, ибо в Ветхом Завете принято было для богослужебного употребления отдавать животных, которых никогда не использовали в мирских целях (Чис. 19:2; Втор. 21:3).

Сам факт использования Господом осленка для входа в Иерусалим весьма символичен: кроме того, что это было исполнением пророчества, важно отметить, что осел был символом мира, на ослах передвигались простые люди в противоположность царям и полководцам, которые во время своих триумфальных шествий использовали, как правило, коней (иногда слонов). Господь, таким образом, показывает, что Он – обетованный Мессия, но не тот Мессия-завоеватель, которого ждали иудеи (который, согласно их чаяниям, должен был освободить их от власти Рима и возродить Израильское царство). Христос – Царь мирный, несущий мир в души людей и в их отношения с Богом.

Во время шествия Христа в Иерусалим люди устилали Его путь своими одеждами, другие резали ветки деревьев (только евангелист Иоанн уточняет, что это были ветви финиковых пальм) и постилали их по дороге. При этом народ¹¹⁸ восклицал: «осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних»! (Мф. 21:9; ср.: Мк. 11:9–10, Лк. 19:38; Ин. 12:13). Сам этот возглас заимствован из Пс. 117:25–26 и считался мессианским приветствием; таким образом, народ признал во Христе ожидаемого Мессию.

Интересно, что возглас «осанна» происходит от еврейского «хошиа нна» (см.: Пс. 117:25) и в буквальном смысле означает «спаси же», а всю фразу «осанна в вышних», которая в нашем понимании ассоциируется именно со входом Христа в Иерусалим, можно истолковать «Спаси, Ты, Который в вышних». Впрочем, есть основания думать, что в межзаветную эпоху слово могло утратить свое буквальное значение и превратиться в эмоциональный возглас типа «салют» или «ура» в русском языке. Кроме того, толкователи говорят, что по форме шествие Христа в Иерусалим могло походить на религиозную процессию, характерную для праздника Кущей (в этот праздник народ держал в руках ветви), а также возглас «осанна» преимущественно связывался с праздником Кущей [33, с. 39–40].

В противоположность простому народу, представители иудейской элиты враждебно встретили Христа, и этот факт также отражается и в евангельском чтении праздника на утрене, и в песнопениях. Именно это обстоятельство – единственное, что омрачает радость самого празднуемого события. Торжественный вход Господа Иисуса в Иерусалим, во время которого стало явным, что ученики и народ воспринимают Его как Мессию, стал для врагов Христа тем импульсом, который привел в движение самые их низменные страсти. В результате именно с этого момента начинается отсчет Страстных дней.

Нельзя не отметить, что торжественный вход во Иерусалим стал единственным событием в жизни Христа, полной скорбей и лишений, когда народ воздал ему некую тень тех почестей, которые обязан был воздавать как своему Богу и Спасителю. Однако даже здесь трагизм присутствует, пусть и в скрытой форме. Вскоре внешняя торжественность будет исчерпана и вскроется глубинное противоречие между Христом и миром, которым правит враг рода человеческого. Так что «та же самая толпа, которая сегодня кричит: “осанна Сыну Давидову”… в несколько дней повернется к Нему враждебным, ненавидящим лицом и будет требовать Его распятия» [1, с. 243].

Точное время возникновения праздника неизвестно, а самые ранние свидетельства о нем относятся к IV веку. Можно думать, что раньше всего праздник возник в Иерусалимской Церкви, то есть там, где и происходили сами воспоминаемые события. Паломница Эгерия описывает, что уже в IV веке в Иерусалиме отличительным моментом богослужения в этот день было шествие с горы Елеонской (т.е. тем путем, которым шел Господь) в Иерусалим, во время которого люди держали пальмовые ветви, а епископ ехал на осле. К этому же IV веку относится свидетельство святителя Амвросия Медиоланского о праздновании Входа Господня в Иерусалим в воскресенье перед Пасхой [33, с. 49].

Однако большинство восточных и западных Церквей воспринимает этот праздник позднее. На Востоке повсеместным празднованием Входа Господа в Иерусалим становится лишь в конце V – начале VI века. Именно к этому времени относятся два свидетельства о празднике: Антиохийский Патриарх-монофизит Севир говорит, что на Востоке праздник Входа Господня стали праздновать около 500 года, а епископ Эдесский Петр, согласно одной из хроник, лично в это время ввел этот праздник в своей епархии [46, с. 7–8]. Что же касается Запада, то в IV–V веках празднование Входа Господня устанавливается во многих епархиях, кроме Римской. В Риме вплоть до VIII века последнее воскресение перед Пасхой было посвящено воспоминанию Страстей, так что праздник Входа Господня в Иерусалим там появился гораздо позже [33, с. 49].

Интересно отметить, что в средние века в Константинополе существенной особенностью праздничного богослужения было шествие, в процессе которого Патриарх восседал на жеребце. На Руси также практиковался чин «хождения на осляти». Возник он сначала в Новгороде, где перед литургией совершали торжественный крестный ход, во время которого архиепископ ехал на «осляти» (коне, который был обряжен в осла), держа в левой руке Евангелие, а в правой – святой крест (подробное описание чина см.: [19, с. 183–186]). С 1558 года этот чин стали совершать в Москве, где на осляти восседал Московский митрополит (впоследствии – Патриарх), символически изображавший Христа, а коня вели царь, «государев боярин» и «патриарший дворецкий» [18, с. 105].

Древнейшими элементами в современном богослужении, конечно же, являются библейские чтения; в частности, наши 1-я и 3-я паремии употребляются и в богослужении несториан. Что же касается песнопений Недели ваий, то их большая часть относится к V–VIII векам. Самыми древними являются тропарь «Общее воскресение…», ипакои и кондак. Тропарь «Общее воскресение…» встречается в грузинском переводе Иерусалимского Лекционария V–VII веков, а кондак с икосом и ипакои «С ветвьми воспевше прежде…» (первоначально – проимий кондака) были составлены преподобным Романом Сладкопевцем

На следующем этапе преподобный Андрей Критский сочинил довольно объемный канон праздника в составе 115 тропарей (который в нашем богослужении не употребляется, но сохранился в рукописях), и две нынешние стихиры: «Имеяй Престол небо, и подножие землю…» и «Общее воскресение, прежде вольныя страсти Твоея…».

Большая же часть праздничных песнопений появилась в VIII веке благодаря деятельности преподобных Иоанна Дамаскина и Космы Маюмского. Иоанн Дамаскин составил 10 стихир, в том числе и самую употребляемую на всенощном бдении стихиру «Днесь благодать Святаго Духа…». Косма Маюмский написал две стихиры (нынешние 1-я и 2-я хвалитные стихиры) и канон праздника. При этом и его стихиры (особенно 1-я), и многие тропари канона интересны тем, что составлены из библейских цитат (например, во 2-м тропаре 1-й песни искусно соединены четыре цитаты из псалмов), что придает этим песнопениям «особую живописность, возвышенность и одушевление» [46, с. 113].

Отдельные стихиры всенощного бдения были составлены в X веке, ну а самыми поздними по времени возникновения являются стихиры малой вечерни, автором которых был тот же Николай, который составил аналогичные стихиры для Недель 1-й и 3-й поста.

«Вход в Иерусалим есть вход Мессии. Мессия грядет на страсти» [49, с. 106] – эти краткие, но емкие слова епископа Кассиана (Безобразова) выражают самую суть праздника. В этом празднике присутствует и ликование, и грусть. Вход Господень в Иерусалим – это праздник «со слезами на глазах»; чувства, охватывающие верных, можно назвать смешанными, это – радость, растворенная печалью. Мы радуемся, разделяя радость израильтян от того, что обетованный Мессия пришел во святой город, радуемся, восхваляя и прославляя Его. И в то же время мы грустим, потому что радостные крики не могут подавить мысль о приближающихся страданиях Христа, потому что за ликующим «осанна» на периферии сознания слышатся страшные слова, которые скоро зазвучат открыто – «распни, распни Его!». Митрополит Сурожский Антоний назвал Вход Господень в Иерусалим «одним из самых трагических праздников церковного года» [1, с. 243].

Все песнопения праздника в той или иной степени содержат парафраз празднуемого события. Почти в каждом песнопении говорится о Христе, восседающем на осленке, при этом иногда приводится характерная антиномия: Христос по Божеству есть «Собезначальный и соприсносущный, Сын и Слово Отчее» (2-я стихира на литии), Он имеет «Престол небо и подножие землю» (2-я стихира на «Господи, воззвах…»), и вот Он по Своему безграничному смирению входит в Иерусалим «на жребяти худе» (3-я хвалитная стихира). Также часто упоминаются люди (иногда более конкретно – «дети еврейские», «отроки»), держащие ветви, постилающие одежды и восклицающие мессианские приветствия. Что касается последних, то приветствия цитируются в песнопениях весьма часто: молитвословий всенощного бдения, с учетом величания, молитвы на освящение ваий и ирмосов канона, всего 60; при этом слово «осанна» употребляется в 23 из них, а «Благословен грядый во имя Господне» (вместе с вариациями «Благословен еси грядый» и др.) – 20 раз.

Нередко в связи с парафразом евангельского текста говорится о нашем таинственном участии в событии Входа Господня в Иерусалим: «Приидите и мы днесь весь новый Израиль, яже от язык Церковь, со пророком Захариею возопиим: радуйся зело дщи Сионова…» (3-я стихира на «Господи, воззвах…»); «Темже и мы ветви масличныя носяще и ваиа, благодарственно Тебе вопием: осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне» (4-я хвалитная стихира). Мы, таким образом, как бы оказываемся соучастниками этого торжества, представляем себя в том реальном Иерусалиме стоящими с вайами, постилающими одежды и приветствующими Спасителя возгласом «осанна».

Из других идей, раскрывающихся в песнопениях праздника, первостепенное значение имеет тема предстоящих страданий Спасителя. Вход Господень в Иерусалим был шествием на страсти и сразу же 1-я стихира (всего 7 раз употребляемая за всенощным бдением) упоминанием креста сообщает нам об этом: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси, вземше крест Твой, глаголем: благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних». Из других песнопений, отражающих эту тему, выделим ипакои, в которых подчеркивается контраст между поведением иудейского народа в этот день и в день смерти Христа: «С ветвьми воспевше прежде, с древесы последи яша Христа Бога, неблагодарнии иудее…».

Кроме непосредственного описания и осмысления события праздника, в службе присутствуют упоминания о других событиях, так или иначе связанных с входом Господним в Иерусалим, но воспоминаемых все же в другие дни. Таких второстепенных тем всего три: воскрешение Лазаря, Тайная Вечеря и крещение оглашенных. О связи воскрешения Лазаря с Неделей ваий сказано уже достаточно, да и соответствующие песнопения в службе Недели ваий мы уже перечисляли. Что же касается двух других тем, то каждой из них посвящено всего одно песнопение. Тема Тайной Вечери (пасхальной трапезы Христа с учениками) раскрывается в стихире «Прежде шести дней Пасхи…» (это 5-я стихира на «Господи, воззвах…» и она же поется на «Слава, и ныне» на «Хвалите…»). Обратим внимание, что для каждой из указанных групп приведенная стихира – заключительная. Появление же темы Тайной Вечери в конце пения стихир вполне объяснимо – развитие праздничной темы завершается указанием на события ближайшего будущего. Кроме того, в стихире «Прежде шести дней Пасхи…» говорится даже не о самой Тайной Вечере, а о приготовлении к ней, но эпизод с отправлением двух учеников, которые чудесным образом находят горницу для пасхальной трапезы, очень похож на эпизод с обретением осленка для Христа. Наконец, тема крещения оглашенных отражена во 2-м тропаре праздника «Спогребшеся Тебе крещением…»; появление этой темы связано с древней практикой крещения оглашенных в Лазареву субботу.

Завершим анализ песнопений Недели ваий цитатой из 3-й стихиры на стиховне, в которой ее автор – святой Иоанн Дамаскин – дает интересное аллегорическое толкование образа осленка, на котором шествовал Христос. В словах «стропотное языков, седалище жребца прообразоваше, из неверия в веру претворяемое» язычники, не знавшие истинного Бога, уподобляются ослу, на котором никто не ездил (который не приносил пользы человеку); и как осленок послужил Христу, так и язычники, обратившись к вере в Него, будут служить Богу. Эту же мысль выражает и Никифор Каллист в синаксаре: «Осленок же нас прознаменовал – народ из язычников, воссев на который и на нем упокоившись, Христос, как трофеями почтенный Победитель, провозглашен был всей земли Царем» [77, с. 112].

Анализ богослужебных текстов праздника был бы неполным без рассмотрения библейских чтений, употребляемых на праздничном богослужении. Неделя ваий имеет всего шесть библейских чтений: три паремии, два евангельских зачала и одно апостольское.

1-я паремия – Быт. 49:1–2, 8–12. Основная часть паремии воспроизводит благословение Иакова Иуде. Здесь важны два обстоятельства применительно к настоящему празднику. Во-первых, именно в благословении Иуды содержится мессианское пророчество Быт. 49:10, в котором говорится о царском достоинстве потомков Иуды и, в конечном счете, о царском достоинстве Мессии. А так как во время входа в Иерусалим среди приветствий, адресованных Христу, было именование Его сыном Давидовым и Царем Израиля, то и пророчество о Мессии как Царе гармонично вписывается в богослужение данного праздника. Во-вторых, в 11-м стихе упоминается «осленок» и «сын ослицы», что имеет явную внешнюю связь с праздником.

2-я паремия – Соф. 3:14–19. В этой паремии изображается ликование праведников в мессианское время. Буквальная связь с событием праздника Входа Господня в Иерусалим видна во фразе «радуйся дщи Сионова зело, проповедуй дщи Иерусалимова», которая тождественна началу пророчества Зах. 9:9 и нередко цитируется в песнопениях. Что же касается связи по содержанию, то «рассмотренная паримия читается в праздник торжественного входа Иисуса Христа в Иерусалим потому, что проявившееся при сем случае великое веселие и ликование народа, вызванное надеждою на благополучие, ожидаемое от Христа в Его царстве, было предъизображением счастливых дней, имеющих наступить для избранного народа в царстве Христовом» [16, с. 711].

3-я паремия – Зах. 9:9–15. Актуальность этой паремии в особых объяснениях не нуждается, ибо именно здесь звучит пророчество о торжественном входе Мессии в Иерусалим на осленке (9:9).

Евангелие на утрене – Мф. 21:1–11, 15–17; как мы видим, это евангельское чтение с «преступкой». Сначала здесь излагается событие входа Христа в Иерусалим в той версии, которую приводит евангелист Матфей: подробно говорится о выборе осленка для Господа, цитируется Зах. 9:9, затем описывается само шествие, во время которого люди постилали на дороге одежды и ветви с деревьев и кричали: «осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне!». К этому фрагменту присоединяется небольшая добавочная часть (ст. 15–17), в которой возмущенные первосвященники и книжники с негодованием указывают на то, какими возгласами Его приветствует народ, на что Господь отвечает им цитатой из Пс. 8«разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу?».

Апостол – Флп. 4:4–9. Это чтение не имеет связи с праздником, здесь содержится призыв апостола «всегда радуйтесь» и говорится о том, каковы должна быть помышления верных, чтобы «Бог мира» всегда был с ними.

Евангелие на литургии – Ин. 12:1–18. В этом фрагменте описаны два события: Мария, сестра Лазаря, помазывает миром ноги Христа, а затем Господь вместе с учениками входит в Иерусалим. Не случайно и евангелист Иоанн, и Церковь в выборе праздничного зачала связывает вход Господа в Иерусалим с помазанием Его ног Марией. С одной стороны, в этом отражена связь нынешнего праздника с воскрешением Лазаря. С другой стороны, совершенное Марией помазание было в символическом смысле приготовлением Христа к погребению. Потому, когда мы слышим, что сразу после этого Господь торжественно вошел в Иерусалим, мы ясно сознаем, что отсюда начинается Его путь на Голгофу.

Служба в Неделю ваий совершается по общему чину двунадесятого Господского праздника, все воскресные песнопения отменяются. Потому мы отметим только те детали, которые не соответствуют общей схеме богослужения на двунадесятый праздник, но встречаются или у части праздников (особая краткая стихира по 50-м псалме, один канон), или являются индивидуальными особенностями Входа Господня в Иерусалим.

Как правило, все богослужения Недели ваий – всенощное бдение, литургия и начало великой вечерни накануне понедельника – совершаются в облачениях зеленого цвета.

– Праздник имеет два тропаря: «Общее воскресение…» и «Спогребшеся Тебе крещением…». Это – единственный среди двунадесятых праздников с такой особенностью (другие праздники имеют по одному тропарю). В связи с этим уникальным явлением необходимо рассмотреть, как поются (читаются) тропари в разных частях богослужения:

На малой вечерне: «Общее воскресение…», «Слава, и ныне»: «Спогребшеся Тебе крещением…».

На великой вечерне: «Общее воскресение…» (дважды) и «Спогребшеся Тебе крещением…» (единожды).

По «Бог Господь…»: «Общее воскресение…» (дважды), «Слава, и ныне»: «Спогребшеся Тебе крещением…».

По славословии: «Общее воскресение…» (единожды) – единственное место, где 2-й тропарь не поется.

На всех часах: «Общее воскресение…»; «Слава»: «Спогребшеся Тебе крещением…».

По входе на литургии: «Общее воскресение…»; «Слава»: «Спогребшеся Тебе крещением…», «И ныне»: кондак праздника «На Престоле на небеси…».

Пение по малом входе второго тропаря на «Слава» – уникальный случай, ибо обычно, если мы имеем несколько тропарей и один кондак, сначала следует спеть все тропари подряд, а только затем – сразу «Слава, и ныне» и кондак (см. 13 сентября, Неделя святых праотец, Недели 1-я и 3-я Великого поста, Неделя Всех святых).

– Многократно повторяется стихира «Днесь благодать Святаго Духа нас собра…» (ее значимость можно сравнить с молитвой «Царю Небесный…» на богослужении Пятидесятницы). Впервые она поется как начальная стихира на «Господи, воззвах…», а последний раз – по 50-м псалме; всего на всенощном бдении с учетом всех повторов она поется 7 раз.

– Чин целования Евангелия, который по Уставу назначается на каждом воскресном бдении, сохраняется и в этот день, хотя воскресная служба отменяется. Можно сказать, что это – одна из немногих воскресных особенностей данного богослужения (вместе с пением 1-й кафисмы на вечерне). Хотя воскресная служба не совершается, Типикон ясно свидетельствует об осуществлении этого чина в Неделю ваий: «егда же целуют братия Святое Евангелие, приходяще покланяются игумену, и от руку его вземлют ваиа со свещами». Думается, причина сохранения этой воскресной особенности на богослужении Господского праздника коренится в том, что сам по себе чин целования Евангелия имеет не идейную, а только лишь временну́ю связь с воскресным богослужением. Главная забота Устава – дать верующим возможность еженедельно целовать великую святыню – напрестольное Евангелие; так как воскресный день – самый торжественный среди дней седмицы, то и целование Евангелия назначается именно в неделю. Поэтому даже тогда, когда воскресная служба отменяется, обряд целования Евангелия остается.

На практике целование Евангелия бывает вместе с целованием иконы праздника во время помазания елеем. В связи с этим, после того как будет прочитано Евангелие, диакон полагает его на аналой слева от праздничной иконы.

– Чин освящения ваий. Во время чтения 50-го псалма пономари ставят корзину с ваиями (вербы в нашей традиции), на амвон. Священник кадит троекратно вайи, затем читает молитву «Господи Боже наш, Седяй на Херувимех…» (имеется в Триоди на ряду), после чего на практике окропляет вайи святой водой (Устав об этом действии не говорит). Во время помазания обычно вайи раздают народу.

– По 50-м псалме на «Слава» и на «И ныне» поется особая краткая стихира «Днесь Христос входит во град Вифанию…».

– Канон у праздника один, 4-го гласа. Составитель – преподобный Косма Маюмский. Совершается по обычному чину: ирмосы по дважды, тропари на 12. Катавасия по каждой песни – тот же самый ирмос. На практике вместо библейских песней читают припев «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

– По 3-й песни читаются ипакои (а не седален).

– 9-я песнь совершается без мегалинариев, тропари читаются с припевом «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» (т.е. 9-я песнь совершается так же, как остальные песни).

Вход Господень в Иерусалим – единственный двунадесятый праздник, не имеющий в современной богослужебной практике мегалинариев. С точки зрения Типикона, еще одним таким праздником является Пятидесятница, также не имеющая уставного мегалинария. Однако на Пятидесятницу употребляется припев, сконструированный богослужебной практикой: «Апостоли, сошествие Утешителя зряще…», в то время как Неделя ваий так и остается без мегалинария.

– По 9-й песни поется светилен «Свят Господь Бог наш». Хотя мы привыкли это песнопение считать воскресным, на данном богослужении «Свят Господь Бог наш» по факту является праздничным светильном, а не воскресным песнопением (т.к. другого светильна праздник не имеет). Сразу после пения «Свят Господь Бог наш» следует «Всякое дыхание…» (этот нюанс особенно необходимо знать певцам).

– Отсутствие великого прокимена. Вход Господень в Иерусалим – единственный двунадесятый Господский праздник, не имеющий на последующей вечерне великого прокимена (впрочем, в буквальном смысле это замечание относится уже к богослужению не самого праздника, а следующего дня).

На трапезе в Неделю ваий разрешается рыба. Это – второй случай в Великом посту, когда допускается самая мягкая степень поста (другой случай – Благовещение до Страстной седмицы).

Праздничные молитвословия, которые желательно знать наизусть

1-й тропарь праздника, глас 1: Общее воскресение,/ прежде Твоея страсти уверяя,/ из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже./ Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще,/ Тебе, победителю смерти, вопием:/ осанна в вышних,// благословен грядый во имя Господне.

Величание: Величаем Тя,/ Живодавче Христе,/ осанна в вышних, и мы Тебе вопием:/ благословен грядый во имя Господне.

Кондак праздника, глас 6: На Престоле на небеси,/ на жребяти на земли носимый, Христе Боже,/ Ангелов хваление, и детей воспевание приял еси, зовущих Ти:// благословен еси, грядый Адама воззвати.

Припев 2-го антифона: «Спаси ны, Сыне Божий, Возсе́дый на жребя, поющия Ти: аллилуиа».

Обращаем особое внимание на ударение в причастии «Возсе́дый», тогда как на практике часто приходится слышать это слово с ударением на последний слог, что может свидетельствовать или о безграмотности поющих, или, по меньшей мере, о непростительной невнимательности.

Входный стих: «Благословен грядый во имя Господне; благословихом вы из до́му Господня; Бог Господь, и явися нам».

Вводная фраза на отпусте: «Иже на жребяти о́сли сести изволивый нашего ради спасения, Христос, истинный Бог наш…».