Часть 3-я. О Божественной благодати и Таинствах вообще

Спасительное воздействие на людей Святого Духа, пребывающего в Церкви со дня Пятидесятницы, называется благодатью. Она изливается любовью Бога Отца, ради искупительных заслуг Сына Божия Иисуса Христа, Его ходатайством. Божественная благодать необходима на всех ступенях духовной жизни человека: она начинает (предваряющая или побуждающая благодать), продолжает и завершает спасение.

Благодать, или благодатные дары, подаются лично Святым Духом и потому про обильно облагодатствованного человека говорят, что он стяжал Святого Духа, или исполнился Святым Духом. Тем не менее, только в редких случаях и большей частью на очень высоких ступенях духовной жизни, действие благодати переживается человеком как личное соприкосновение с Богом. Чаще же всего человек или не сознает воздействия благодати, или переживает его как свое личное состояние, иногда, впрочем, как совершенно особенное; но зато благодатная помощь познается по ее плодам, например, в победе над грехом.

Облагодатствование, на высших ступенях проявляющееся как полное обновление и преображение человека и даже как встреча с Богом, возможно, потому что по учению Церкви Бог (Дух Святой преимущественно) соприкасается с человеком особыми Своими энергиями или силами. Запредельная (трансцендентная) сущность Бога остается человеку недоступной, но в Своей обращенности к миру Бог имеет особый образ бытия, в котором открывается людям и соприкасается с ними.

Невозможно объять и перечислить все пути, которыми подается благодать. Она может излиться в ответ на любой молитвенный и жизненный подвиг взыскавшего Бога человека; и подвиг человека необходим, но благодать остается все же необусловленной никакими человеческими усилиями, будучи всецело лишь свободным даром Божественной любви.

Через святые таинства Церкви благодать изливается непреложно, как бы прямым путем в сердце христианина. Святые таинства дарованы Церкви как знак неотлучного пребывания в ней Святого Духа и как свидетельство ее истинности. Благодаря им, духовная и благодатная жизнь человека обретает Божественную (объективную) основу и, в то же время, меру и порядок.

С внешней стороны святые таинства являются сочетанием особых священнодействий и молитв, среди которых некоторые называются совершительными (в отношении таинств) и заключаются большей частью в призывании Святого Духа. Кроме того, для действительности таинства требуется законный совершитель, епископ или священник, совершающий таинства от лица Церкви и вместе с нею. Церковная иерархия и таинства неотделимы друг от Друга.

Приступать к святым таинствам следует с подготовкой, в подходящем состоянии духа, иначе духовный путь человека может стать мучительным и трудным, а кощунственное отношение к этому источнику благодати грозит прямой гибелью. Святые таинства всегда действенны.

В настоящее время принято считать, что в Православной Церкви имеется семь таинств, но не всегда Церковь принимала это исчисление, и оно условно, так как трудно провести грань между таинствами и обрядами, через которые также преподаются благодатные дары. К тому же условия их совершения бывают те же, что и для святых таинств. Это можно сказать, например, про великое и даже малое освящение воды, освящение храма, антиминса и святого мира, пострижение в монашество, посвящение в церковнослужители. А также знамением Креста, особенно если благословляет епископ или священник, несомненно преподается благодатная сила.

В каждом таинстве подается особый благодатный дар, а через все таинства в совокупности освящается вся жизнь человека и всего человеческого рода.

Крещение есть таинство, в котором верующий, при троекратном погружении тела в воду и при призывании крестящим его Имени Пресвятой Троицы, Отца и Сына и Святого Духа, умирает для жизни плотской, греховной, и возрождается Духом Святым в жизнь духовную и святую. Тем самым крещаемый вводится в Церковь и становится ее членом.

Уже самое определение таинства крещения говорит о том, что оно связано с коренным переломом в жизни человека. Стать христианином это не значит переменить убеждения или даже образ жизни, это значит решительно переродиться, стать новым человеком. Слова Господа, что зерно не оживет, если не умрет (Иоан. 12,24), или “кто не несет креста своего, не может быть Моим учеником” (Лк. 14,27), или сказанное Никодиму: “кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие” (Иоан. 3,5), не остаются без свершения. Священная история, как и история христианства знают множество примеров, начиная с Апостола Павла, когда уверовавшие во Христа, а потом крестившиеся, становились действительно новыми людьми.

Духовное рождение означает, что человек перестает жить для себя, а начинает жить для Христа и других людей, обретая в этом и для себя полноту жизни. Обращение ко Христу совершенно меняет центр интересов. Такое обращение бывает иногда крутым, или же постепенным. При крещении взрослых чаще всего запечатлевается уже совершившийся в них в основе духовный переворот и благодать таинства его освящает и закрепляет, делает его действительным; а при крещении детей, – в них всевается зерно новой благодатной жизни, которое, прорастая, должно также привести к полному перерождению крещеного. В обоих случаях таинство остается, конечно, тем же.

Для достойного принятия крещения нужны вера и полное покаяние, отказ от прежней своекорыстной жизни, с опознанием связанности ее с действием злых духов и отречения от них. Крещение младенцев началось с древних времен. От них, конечно, нельзя ожидать веры и покаяния, но их крестят в силу веры их родителей и восприемников, на которых лежит святая обязанность научить крещаемых истинам веры и помочь им возродиться для новой жизни. Мы молимся за детей и верим, что, по нашим молитвам. Господь может даровать им различные блага. Можно ли поэтому сомневаться, что подаваемая детям, по молитвам всей Церкви, в таинстве крещения благодать принесет должные плоды? Знаем мы, что и Сам Господь пустил детей приходить к Себе (Лук. 18,15–16) и что святой Иоанн Креститель прославил Господа во чреве матери. Благодать действует и на подсознание человека.

В то же время все христиане должны помнить, что данный в таинстве крещения талант – залог новой жизни – приумножается путем личных усилий, иногда подвигом всей жизни. Иными словами, мы никогда не должны забывать данные при крещении обеты. Тем не менее, уже при самом принятии святого крещения в крестившемся совершаются неизгладимые перемены: он освобождается от власти первородного греха и сатана изгоняется из его сердца. Хотя возможность искушать за дьяволом остается, но он становится как бы внешним человеку. Некрещеный человек в силу первородного греха в сущности не может не грешить, а крещеный, хотя и может грешить, но властен и не грешить.

Крещение есть таинство включения человека в Церковь путем усыновления его силой Христовой Богу Отцу. Таким образом, крещение есть общее дело и торжество Церкви. В древности оно приурочивалось чаще всего к величайшему христианскому празднику – святой Пасхе, и совершалось торжественно в собрании верующих в храме. Приготовление ко крещению, научение вере, или оглашение, происходило тоже в храме.

В настоящее время эта общецерковная забота о готовящихся ко крещению сохранилась в молитвах о них на литургии оглашенных; теперь же, лишь чтение паремий и еще некоторые особенности службы Великой Субботы напоминают о прежнем обычае крестить в день Пасхи. Постепенно таинство крещения (крестины) приобрело характер частной семейной требы, но его общецерковное и пасхальное значение, разумеется, остается и священникам следовало бы постоянно напоминать об этом, так же как и о великой, но часто забываемой ответственности восприемников.

Оглашение, как заключительный акт приготовления ко крещению, бывшее прежде отдельным обрядом, ныне непосредственно предшествует крещению. Все символические священнодействия этого обряда имеют глубокое действенное значение. Самые существенные из них: заклинание сатаны, отречение от него, последующий обет сочетаться Христу и, наконец, исповедание Православной веры. Христиане, по личному духовному опыту, знают, какова сила носителя зла – дьявола, активно борющегося с добром. Заклинание сатаны, по слову Господню: “именем Моим будут изгонять бесов” (Мр. 16,17), открывает крещаемому возможность вступить в брань с удаленным из него врагом, а последующее отречение от сатаны есть вызов, бросаемый ему. С этого момента крещаемый становится уже воином Христовым и до самой смерти будет вести борьбу с духом зла, который, в свою очередь, не забудет брошенного ему вызова и будет жестоко бороться с христианином до последнего его вздоха. Эту борьбу вел уже за нас всех Богочеловек Иисус Христос и она увенчалась Его полной победой. Поэтому, хотя Господь и сказал: “бойтесь того, кто может и душу и тело погубить в геенне” (Матф. 10,28), имея помощником Самого Господа-Победителя, христианин никогда не должен унывать в своей духовной борьбе.

Чтение Символа Веры заключает собою все научение христианской истине, которое в древности предшествовало крещению, а теперь выражается в последующем научении Закону Божию. Ответственность за это обучение берут на себя восприемники, и они совершают тягчайший грех, если забывают о том.

Самое таинство крещения состоит в освящении воды и елея, помазания освященным елеем и последующего самого главного священнодействия – троекратного погружения крещаемого в воду со словами: “Крещается раб Божий (его имя) во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святого Духа. Аминь.”

Сойдя во Иордан, Господь Иисус Христос освятил воды и с ними все стихии и всю материю мира. С этого события вся природа стала вновь способной получать благодатные дары и быть, в некоторой мере, хранилищем благодати. В этом – основание для освящения воды и других стихий и предметов. Вода была издревле символом очищения, а погружение в нее – символом покаяния. Наряду с этим, как необходимая для жизни, была она и символом жизни. Избрав воду для совершения таинства крещения, Господь придает символам, с нею связанным, действенную силу.

По словам святого Кирилла Иерусалимского, вода по освящении становится для крещаемого “гробом и матерью”. Гробом, потому что, войдя в купель, человек в подобии соединяется со смертью Христовой; матерью, потому что, через крещальную смерть, совершается его новое рождение.

Освященный елей, которым во время таинства помазуется сперва вода, а потом крещаемый, есть символ исцеления и здоровья, примирения и мира. Свечи изображают свет правой веры, кадило – благоухание Святого Духа, белые одежды новокрещенного – освобожденную от власти греха и сатаны новую жизнь, или душу христианина, которую он должен хранить незапятнанной, наконец, нательный крест – крестное последование Христу и знак веры в Его победу.

В случае крайней нужды, крещение может совершить путем простого погружения в воду (или даже путем кропления), при произнесении крещальных слов, каждый православный христианин, в силу принадлежности его к “царственному священству”, то есть к Церкви.

Святая Церковь знает также крещение кровью, когда неуспевший креститься человек запечатлевает свою верность Христу мученическою смертью.

Миропомазание есть таинство, в котором верующему. при помазании тела его священным миром, подаются дары Святого Духа для освящения, укрепления и возрастания его духовной жизни.

Во всех таинствах подается благодать Святого Духа, но миропомазание есть таинство Святого Духа по преимуществу; оно завершает крещение. Там – духовное рождение, здесь уже духовное возрастание. Сотворив человека. Бог вдохнул в лицо его дыхание жизни (Быт. 2,7), а совершив в лице Своего Сына искупление людей, послал им в день Пятидесятницы Святого Духа. Так и после крещения, этого духовного рождения, Дух Святой особым образом посылается человеку через миропомазание. Таким образом это таинство является личной Пятидесятницей вступившего в Церковь человека.

Учители Церкви среди множества даров Святого Духа, подаваемых в таинстве миропомазания, различают, прежде всего, основной – дар освящения, который понимается как посвящение на служение Богу. Благодаря ему, человек вступает в ряды царственного священства, включается в народ избранный (1Петр. 3,9), то есть в Церковь. Это выражается в том, что миропомазанному открывается доступ к участию во всех других таинствах.

Духовная жизнь есть неукоснительный духовный рост и восхождение. Дух Святой, способствуя этому, прежде всего помогает усвоению учения Церкви, то есть возрастанию в премудрости, так как Он есть Дух премудрости и разума. Он же просвещает сердце, то есть совесть, так как, по словам Апостола: “Бог больше сердца и знает все” (1Иоан. 3,20). Освящает Он, также чувства и волю, от которых зависят поступки человека.

Таинство миропомазания совершается через помазание миром лба, глаз, ноздрей, груди и, наконец, рук и ног человека. Как высшее вдохновение Дух Святой вдохновляет человека на святую жизнь, и Его силой возжигается в человеке устремление к Богу, как своему Первообразу, в чем и выражается более всего богообразность человека.

Как было отмечено выше, “цель жизни христианской есть стяжание Святого Духа” (Преп. Серафим Саровский), а достигается эта цель постоянным одухотворением жизни человека, чему и полагается основание в таинстве миропомазания. При помазании разных частей тела, священник каждый раз произносит: “Печать дара Духа Святого”. Эта печать есть метка, свидетельствующая, что человек стал Божиим. Иногда это священнодействие сравнивают с запечатыванием сосудов с драгоценным миром или вином, так как христианин должен действительно навсегда оставаться вместилищем благодати и жилищем Святого Духа. Апостол Павел об этом пишет: “Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божий” (1Кор. 6,19–20).

Среди неисчислимых даров Духа Святого наивысший есть христианская любовь. Разумеется, через таинство миропомазания в душу христианина всевается Божественная любовь и, вместе с нею, “радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание” (Гал. 5,22–23) и множество других плодов Духа Утешителя. О многих из них Церковь просит в молитве, с которой начинается таинство миропомазания. В этой же молитве Церковь испрашивает для приступившего к таинству возможность причащения Тела и Крови Господа.

В древности новокрещенные и миропомазанные приступали к святому Причащению на литургии Великия Субботы. На этом основании Апостол и Евангелие Великой Субботы читаются теперь после помазания святым миром. Оба чтения относятся одинаково к обоим совершенным таинствам. Апостол: Рим. 6,3–11; Евангелие: Матф. 28,16–20.^**

Таинство кончается троекратным хождением священника, восприемников и новокрещенного вокруг купели. Круг есть символ вечности, и этот обряд знаменует вечную силу совершенного таинства. В современной практике к таинству миропомазания присоединяются, совершавшиеся прежде только через 8 дней, омовение (от мира) новокрещенного и пострижение его волос. Первый обряд вводит нового христианина в обычную жизнь с напоминанием того великого, что совершилось с ним; пострижение же волос на голове выражает готовность принести себя в жертву Богу.

По многим историческим данным таинство миропомазания сперва совершалось через возложение рук епископа, а позже на Востоке, ввиду больших расстояний, епископы стали благословлять масло и передавать его священникам для совершения таинства. Теперь миро (из оливкового масла с примесью особых ароматов) освящается в больших епархиальных центрах епископом, или даже собором епископов, по особому богослужебному чину в Великий Четверг.

Евхаристия есть по преимуществу таинство Церкви.

В собрании верующих, по молитве всей Церкви, епископ или священник благословляет пшеничный хлеб и виноградное вино, которые силою Святого Духа становятся Телом и Кровью Господа Иисуса Христа и предназначаются для последующего причащения верующих в прощение их грехов, для вечной жизни и соединения их с Господом и между собою в единое тело Церкви. Освящение святых Даров и Причащение являются единым таинством Евхаристии.

Господь пролил Свою кровь и принес Себя в жертву по любви к роду человеческому, и потому Тело и Кровь Его таят в себе всю силу этой жертвенной, объединяющей любви. Перед Своими страданиями Господь молился о единстве всех в любви: “Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы” (Иоан. 17,11).

Человеческая природа Господа принесена однажды в жертву Богу на Голгофе, но через участие в установленном Им Самим таинстве Евхаристии, верующим дана возможность вновь и вновь приобщаться спасительной силе этой великой жертвы и одержать полную победу над грехом, дьяволом и смертью, так как Господь Своею жертвенною любовью победил всякое зло. Победа Господа запечатлена Его светлым Воскресением. Верующие причащаются прославленному Телу и Крови Господа и потому святые Дары именуются пищею бессмертия. В них залог и нашего воскресения.

В святых Дарах заключена также вся чудотворная сила Самого Спасителя, в частности сила целительная. Церковь хранит свидетельства о бесчисленных исцелениях по святом Причащении; но главное чудо, которое совершается над участниками святых Тайн, – это исцеление и даже воскрешение уязвленной и умерщвленной грехом человеческой души.

Но для того чтобы причащение было спасительным, надо уподобляться Господу, участвуя в Его подвиге. Надо умереть со Христом, чтобы с Ним ожить. Это значит, что надо, прежде всего, умереть для греховной жизни, для своей обособленности и эгоизма, и вместе с тем сострадать Христу и сердцем пережить Его искупительный подвиг, постоянно исполняя Его заповеди о любви к Богу превыше всего, и к нашим ближним. Апостол Павел пишет: “Умоляю вас, братие, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего” (Рим. 12,1). Подобно таинству крещения Евхаристия есть таинство смерти и возрождения.

Наименование таинства “Евхаристия” означает благодарение. Под словом “благодарение” здесь разумеется радостное сознание всемогущества Божественной правды и любви, вера в конечное торжество добра, уже предрешенное победой Господа, и хвала Богу за все дарованное Им. К истинному благодарению способно только благородное, очищенное сердце, ибо, по слову Господню, только “чистые сердцем увидят Бога” (Матф. 5,8). Но литургия и ведет человека к очищению для духовного созерцания славы Божией, которая открылась людям всего более в Боговоплощении и во всем жертвенном служении Богочеловека, что, в особенности, вспоминается в продолжение всей литургии.

Люди, духовно прозревшие и увидевшие безмерную красоту Божественного о нас промышления, готовы и самую жизнь свою свободно отдать как жертву благодарения, и ничто так не объединяет, как эта общая, бескорыстная радость о Господе.

Со дня Пятидесятницы Апостолы и, по их примеру, все христиане стали собираться для совершения Евхаристии в “день Господень”, т. е. в воскресенье, исполняя повеление Господне: “сие творите в Мое воспоминание” (Лук. 22,19). Таким образом, в христианстве воскресенье заменило ветхозаветную субботу, которая была установлена в напоминание Божия Завета с древним Израилем. Христиане являются “новым Израилем”, с которым Бог заключил Новый Завет в Своем Сыне. Воскресный день, заменив субботу, об этом свидетельствует и потому нельзя быть членом Церкви, не участвуя регулярно в воскресной Евхаристии.

Христос воскрес в день воскресный; Святой Дух сошел на Церковь тоже в воскресенье (Деян. 1) и потому в воскресенье же Церковь неопустительно призывает Святого Духа и Он осуществляет посреди нас и в нас Божие присутствие: хлеб и вино становятся Телом и Кровью Господа Иисуса Христа.

Впоследствии, когда стали совершать Евхаристию не только по воскресеньям, но также на некоторые праздники и в дни памяти святых мучеников, значение таинства нисколько не изменилось. “Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет” (1Кор. 11,26).

В Православной Церкви, как было и в первохристианских общинах, совершение Евхаристии сохраняет общественный характер. Как таинство любви и единения, Евхаристия совершается всею Церковью, она есть “общее дело” всех верных, по-гречески “Литургия”. Тем не менее, с самого начала в Церкви Христовой не было единообразия в совершении таинства Евхаристии, хотя в основном оно одно и то же. В наши дни совершается литургия по чину либо святого Иоанна Златоуста, либо святого Василия Великого, иногда святого Иакова брата Господня. Наконец, в' некоторые дни Великого Поста совершается вечерня с причащением святыми Дарами, освященными в предыдущее воскресенье; эта служба называется “литургией преждеосвященных Даров”.

1) Проскомидия, или приготовительная часть. Слово “проскомидия” означает приношение, так как в это время священнослужители приготовляют принесенные верующими для совершения бескровной жертвы хлеб и вино, не случайно для сего выбранные Господом.

Хлеб есть символ единения; так, в древней молитве (Дидахи, 9) говорится: “Как этот хлеб был рассеян по холмам и, будучи собран, стал единым, так да будет собрана Церковь Твоя от концов земли в Твое Царство”.

Виноград таит в себе необыкновенную растительную силу, а изготовляемое из него вино (при умеренном употреблении) дает бодрость и, по словам Псалмопевца, “веселит душу человека” (Пс. 103).

Установление и преподание таинства на трапезе, т. е. в виде совместного вкушения пищи, обнаруживает глубочайшее о нас промышление Божие, так как уже наше обычное питание и домашний стол являются образом Божественной трапезы и, в некоторой мере, приготовляют нас к ней. Через питание человек обретает жизненную силу, а домашнее совместное принятие пищи есть время дружеского общения.

Хлеб для литургии называется “просфора”, что тоже значит приношение. Он должен быть приготовлен на дрожжах, так как слово “артос”, которым в Евангелии обозначен хлеб, преломленный на Тайной Вечере, означает именно хлеб квасной. Во время проскомидии священник располагает на дискосе части хлеба: в центре полагается “Агнец”, который на литургии становится Телом Господним, вокруг – частицы в память Пресвятой Богородицы (справа), за святых (налево), за живых и за усопших (внизу). Такое расположение частиц на дискосе является наглядным изображением Церкви вокруг Спасителя.

2) Литургия оглашенных. На этой части литургии имеют право присутствовать “оглашенные”, т.е. готовящиеся к святому крещению. Приготовление ко крещению осуществляется прежде всего через слышание Священного Писания.

Но и для крещеных значение Священного Писания велико. Чтение и усвоение Священного Писания следует приравнять, по своему значению, к таинствам Церкви. Внимая Слову Божию, верующие уже причащаются Христу, так как Слово Божие есть Сам Бог и заключает в себе творческую силу. Поэтому чтение Апостола и в особенности Евангелия во время богослужения обставлено исключительной торжественностью. Ему предшествует вход с Евангелием, изображающий выход Господа на проповедь, во время которого чаще всего поются заповеди блаженства, заключающие основу учения Христова о духовном восхождении человека. После малого входа поются песнопения (тропари и кондаки), относящиеся к празднуемым событиям дня, а после них – “Трисвятое”, непосредственно перед чтением Апостола и Евангелия.

Уже древний Израиль стал “народом Божиим”, ветхозаветной Церковью, именно потому, что был призван принять и хранить Божественный закон, хотя еще и не имевший полноты Откровения. На литургии оглашенных, через уста священнослужителя. Сам Господь обращается к нам, так же как Он некогда обращался к внимавшим Ему ученикам и народу.

Освящающее действие Слова Божия есть наилучшее подготовление к совершению самого таинства Евхаристии.

Литургия оглашенных заканчивается общей молитвой о различных нуждах христиан (сугубая ектения), иногда молитвой об усопших и, наконец, об оглашенных. В этих молитвах выражается желание молящихся нести скорби и тяготы друг друга, и верующие объединяются во взаимной заботе друг о друге.

3) Литургия верных, на которой присутствуют только крещеные члены Церкви. Во время пения так называемый “Херувимской” песни, которая призывает верующих отрешиться от всех земных попечений, совершается торжественное перенесение чаши и дискоса с жертвенника на престол, называемое великим входом. Это священнодействие, как и последующие, напоминают молящимся о шествии Господа на Голгофу, о Его крестных страданиях, смерти и погребении.

Последующее пение Символа Веры служит объединением всех в созерцании высших истин христианской веры. После исповедания веры начинается самая существенная часть литургии – Евхаристический канон, во время которого совершается освящение Даров (Анафора) .

Молитвы Евхаристического канона читаются предстоятелем, то есть старшим священнослужителем, епископом или священником, от лица Церкви. Они обращены к Богу Отцу и в них возносится благодарение за все спасительное промышление Божие о мире; затем, благодарение за искупительное служение Богочеловека и за установление таинства Евхаристии; призывание Святого Духа “на нас и на Дары” и, наконец, молитва за Церковь.

Призывание Святого Духа, по-гречески эпиклезис, признается Православной Церковью главным священнодействием литургии, совершительным для таинства Евхаристии. Католическое учение о “пресуществлении” хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы разумеет некоторое превращение одной субстанции в другую. От хлеба и вина, согласно этой доктрине, остается́ только видимость, или своего рода иллюзия.

Православное учение не таково. Благоговея перед чудом Евхаристии, Учители Православной Церкви не стремились разъяснить великое чудо в схоластических терминах. Слову “пресуществление” они предпочитают преложение и, вместо определений, избирают аналогии, например, раскаленное железо, оставаясь железом, одновременно делается огнем.

“Это”, указывая на хлеб, говорит Господь, “есть Тело Мое”, и “это”, указывая на вино, “есть Кровь Моя”.

Слово “это” утверждает наличие материи хлеба и вина, но слово “есть” знаменует, что здесь есть наличие Тела и Крови. Духовное Тело Господа не ограничено ни временем, ни пространством; на земле нет ограничения Его присутствию, поэтому и нет смысла говорить о превращении. Один учитель Православной Церкви пишет: “видится хлеб и вино, и обоняется хлеб и вино, и осязается хлеб и вино, обнаруживаются же и являются святые Тайны через действие свое. Так открылся и Бог, прикрытый человечеством”.

В связи с таинственным присутствием Господа в святых Тайнах следует еще помнить, что после Своего вознесения Господь Иисус Христос пребывает одесную Отца, вне чувственного (эмпирического) мира, и Его присутствие в святых Дарах не есть Его возвращение на землю.

Протестанты, в противоположность православным и католикам, или вовсе отрицают наличие в святых Дарах Тела и Крови Господа, почитая таинство за простой обряд воспоминания, или же считают, что Тело и Кровь в самый момент причащения как бы сопровождают хлеб и вино. Есть среди них и такие, которые считают, что во время вкушения простого хлеба и вина, по вере вкушающего, они просто обретают некоторые благодатные дары. Все это в корне противоречит православному пониманию таинства, основанному на самом древнем предании и на словах Господа, сказанных как на Тайной Вечере, так и в беседе в Капернаумской синагоге (Иоан. 6,51–57).

По учению Православной Церкви установительные слова (“Приимите, ядите” и последующие), хотя и вводят нас в самое существо таинства, все же его не завершают. По учению же Римской Церкви именно во время произнесения этих слов совершается пресуществление святых Даров. У католиков священник во время совершения таинства признается заместителем Христа и, вместе с тем, он как бы отрывается от Церкви, что выражается, между прочим, в совершении молчаливых литургий и в том, что только священник причащается под двумя видами – Тела и Крови Господа, тогда как миряне причащаются только Тела Христова.

Православная Церковь учит, что таинство через епископа или священника совершается всею Церковью, при наличии собрания верующих (хотя бы двух, включая священника), притом на надлежащим образом освященном престоле или антиминсе и, конечно, не иначе, как во время Литургии, которая является единым, неразделимым целым. Поэтому освящение Даров совершается как бы постепенно, все нарастая, и под конец только завершается, но не при установительных словах, а при последующем призывании Святого Духа (эпиклезис).

В прежнее время все присутствующие на литургии христиане приступали к причащению святых Тайн. Отцы и Учители Церкви единогласно указывают на необходимость регулярного причащения, конечно принимая во внимание предостережение Апостола Павла: “Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей” (1Кор. 11,28). Тем не менее. Евхаристия, как общая трапеза, установлена Самим Господом, и потому мы не должны отказываться от участия в ней, разве только считая себя чуждыми Христу и Его Церкви.

Евхаристия есть источник новой жизни во Христе Иисусе.

В таинстве покаяния христианину подается очищение от грехов, совершенных после крещения. Кающийся исповедует свои грехи Господу и Его Церкви, в лице ее представителя – епископа или священника, по молитвам которого Господь прощает исповеданные грехи и воссоединяет покаявшегося с Церковью. Таким образом, в таинстве покаяния можно различать, во-первых, собственно покаяние с исповедью грехов, и, во-вторых, разрешение грехов и присоединение к Церкви.

Всякий грех есть отказ от Божественного света. Для того, чтобы увидеть свое зло, надо видеть свет или красоту Божией правды, которая воссияла более всего в лице Господа Иисуса Христа, в Его Евангелии, а также в святых людях. Поэтому надлежит каяться перед лицом Господа, Которому Отец Небесный отдал .весь суд на земле. Суд же состоит в том, что Господь есть свет, а отвергающий этот свет сам в себе несет наказание, уходя во тьму.

Всякий грех есть грех против любви, так как Сам Бог есть любовь. Нарушая закон любви, всякий грех ведет к разъединению с Богом и людьми, и, следовательно, является грехом против Церкви. Поэтому согрешающий отпадает от Церкви и должен каяться перед нею. В древности грешник каялся перед всем церковным собранием; теперь же священник один принимает исповедь от лица Господа и Церкви.

Грех заключается не только в отдельных поступках человека, он является постоянной болезнью, которая не допускает человека принимать дар Божественной благодати, т.е. лишает его источника истинной жизни. Для искоренения таких грехов, как гордость или эгоизм, требуется постоянное внимание к себе, борьба с дурными помыслами и горькое сожаление о частых оплошностях. Это и есть постоянное покаяние. Чтобы вдыхать благодать, надо постоянно выдыхать перегар греха. Постоянно проверяющий себя и хотя бы на вечерней молитве вспоминающий свой прошедший день, успешнее кается и во время исповеди. Кто же пренебрегает ежедневной гигиеной души, легко впадает в большие грехи, иногда их даже не замечая. Покаяние, предшествующее исповеди, требует, во-первых, осознание своих грехов; во-вторых, горькое сожаление о них и, наконец, решимость исправиться.

Хорошо кающийся находит и причины греховных поступков. Например, он поймет, что неумение переносить и прощать обиды, даже самые ничтожные, объясняются гордостью, с которой и будет бороться.

Борьба с грехом должна необходимо выражаться в раскрытии своей души перед Богом и другими людьми, так как корень греха есть самолюбивое самозамыкание человека. Исповедь и есть, прежде всего, этот выход из болезненной субъективности; она требует и самопожертвования (своим самолюбием), без которого нет настоящей любви. Кроме того, рассказ о грехе, нередко сопровождаемый жгучим стыдом, помогает отсечению греха от здорового ядра личности. Иная болезнь неизлечима без лезвия хирурга или прижигания. Исповеданный грех становится чуждым человеку, а скрытый производит нагноение всей души. Современный психоанализ открыл много ценного в этой области, но не знает, в чем настоящее здоровье и где его искать. Мы исповедуемся не столько для того, чтобы избежать наказания, сколько, чтобы излечиться от грехов, т. е. избавиться от их повторения. Принимая кающегося, священник обращается к нему: “Будь внимателен, ты пришел во врачебницу, не уйди отсюда невыздоровевшим”.

Грех разлагает нашу личность, а вернуть ее целость, т. е. исцелить, может только Божественная любовь. Мы и приходим за нею в Церковь, где Сам Христос исцеляет нас Своею любовью. И как не разгореться в сердце кающегося благодатной любви, когда Господь говорит ему: “И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши” (Иоан. 8,11), или, что тоже самое, когда иерей произносит слова разрешительной молитвы? Власть разрешать грехи Господь дал Своей Церкви, сказав Апостолам: “Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе” (Матф. 18,18).

Подготовкой к исповеди служит, во-первых, духовная жизнь человека, с постоянным упражнением совести, о чем было сказано выше; и, затем, особые средства, как-то: уединение для размышления о своих грехах, молитва, пост, чтение Священного Писания и духовных книг.

Исповедь должна быть полной, точной, без самооправдания. Надо сперва помянуть наиболее досаждающие грехи (страсти, пороки), с ними и бороться надо в первую очередь, а также грехи против любви (осуждение, злоба, вражда). Если такие грехи имеются, они должны быть предметом постоянного покаяния и борьбы, так как Бог есть любовь. По этой же причине перед исповедью надо примириться со всеми, прощая и прося прощения. Господь сказал: “Если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших” (Матф. 6,15).

Все, что говорится на исповеди, священник хранит как безусловную тайну. Как духовно-лечебное средство священник может наложить на кающегося епитимью, например, назначить ему особые духовные упражнения, или временно не допустить до святого Причащения.

Во время чтения разрешительной молитвы священник, наложив на голову кающегося епитрахиль, осеняет ее крестным знамением.

Брак есть таинство, в котором естественный любовный союз мужчины и женщины, в который они свободно вступают, обещаясь быть верными друг другу, освящается в образ единения Христа с Церковью. В этом таинстве освящается семейная жизнь, а также рождение и воспитание детей.

Самое разделение людей на мужской и женский пол указывает, что они созданы для взаимного дополнения. Естественная взаимная любовь мужчины и женщины является живым образом святой любви, соединяющей людей с Богом и друг с другом.

Священное Писание и священное Предание, в словах святых Отцов и в богослужебных текстах, изобилуют образами земной двуполой любви, в которых изъясняется любовь Бога к Церкви и к человеку, и любовь Церкви и человека к Богу. Церковь и отдельная человеческая душа в их отношениях к Богу постоянно уподобляются то невесте, то деве, то возлюбленной и жене, а Господь – Жениху, Возлюбленному, Мужу. А брак и брачный пир служат образами высоких состояний религиозной жизни. И это не случайно, так как живое подобие взаимной любви мужчины и женщины с высшими ступенями любви духовной очень глубоко. Достаточно указать, что и земная любовь способна преодолевать эгоизм, побуждает к самопожертвованию и совершенствованию, исполняет человека высоким вдохновением и светлой радостью.

Но земная любовь есть все же только образ высшей любви и, в лучшем случае, ступень к ней; и, если она не обретет благодатного освящения, она непрочна и перестает возвышать человека. Без помощи свыше легко возрождается личный эгоизм, муж и жена начинают видеть друг в друге лишь средство к удовлетворению своих житейских потребностей, или же возникает эгоизм семейный, иногда более жестокий, чем единоличный.

Чтобы преодолеть эти опасности, нужна иная любовь, которой нет у людей, но которую может дать Христос. Это та любовь, которою Христос возлюбил Свою Церковь. В таинстве брака, если брачующиеся свободно подчиняют свою естественную любовь любви к Богу и к Церкви, они получают дар высшей, благодатной Христовой любви. Она может существовать лишь в лоне всей Церкви, как клетка в организме.

Рождение ребенка есть новая ступень в преодолении эгоизма. Здесь двое научаются жертвовать собою для третьего, но и этот расширенный союз нуждается в благодатной помощи. Дети легко становятся кумирами своих родителей и это приносит большой вред и детям и родителям. Ребенок не должен быть кумиром, но он есть всегда живая, особо светлая икона, так как в детях образ Божий менее поврежден, чем у взрослых. Детские простота, доверчивость, незлопамятность и беззащитность могут поучать и утешать. Недаром Господь призывал умалиться на подобие детей, ибо таковых, по словам Его, есть Царствие Божие. Поэтому ребенок является в особенности благословением Божиим и радостью семьи.

Чтобы глубже уразуметь, каков должен быть христианский брак, надо вникнуть в отношения Христа к Церкви, а также в слова Священного Писания, относящиеся к сотворению мужчины и женщины. Сама Церковь указывает этот путь в чинопоследование таинства брака.

Священные тексты указывают, что бесспорное главенство мужа и отца в семье есть его большая духовная ответственность, как кормчего “малой Церкви”, то есть семьи, подобная жертвенному попечению Господа о всей Церкви Его. Глава семьи подобен пастырю, ответственному за судьбу своих духовных детей. Ему более всего надлежит заботиться о том, чтобы не утерялась связь его “малой Церкви” – семьи со всею Церковью Христовой. Он должен помочь найти семье в ее целом и каждому члену ее, в соответствии с призванием каждого, какой-либо высший интерес, в котором мог бы проявиться образ служения Богу и Церкви. Нельзя найти лучшего основания для воспитания детей, как дать им почувствовать, что они являются в семье членами некоторой – имеющей общее служение – общины.

Жена, как помощница мужа, в особенности в области строительства семейной жизни, может быть вдохновительницей мужа, что является существенным в женском предназначении. Таинство брака начинается с церковного благословения, но длится в течение всей брачной жизни. Соединение двух в одно есть чудо, открывающее возможность к великому взаимному обогащению, и Церковь отмечает радость бракосочетания.

Все совместно переживаемое двумя любящими друг друга людьми – это как бы вино, в сравнении с водою единоличных переживаний, но Господь претворил воду в вино на браке в Кане Галилейской в образ будущего евхаристического претворения вина в Его Святую Кровь, которая призвана соединить уже всех с Господом и между собою.

Совершение таинства брака начинается обручением, которое может совершаться и отдельно. В ознаменование твердости их взаимных обещаний, священник одевает на пальцы обручающихся освященные кольца, которыми они обмениваются. В своих молитвах Церковь испрашивает для них совершенную любовь, единомыслие в истине, твердую веру, непорочную жизнь и чадородие; при этом вспоминается, что Бог от начала создал мужчину и женщину.

В начале последующего затем венчания, брачующиеся опрашиваются: свободно ли они вступают в брак, не связаны ли они обещаниями с другими. Затем священник возлагает на головы жениха и невесты венцы, и таинство завершается троекратным благословением венчающихся иереем со словами: “Господи Боже наш, славою и честию венчай их”. Потом читаются Апостол и Евангелие, возносится молитва Господня; вступившие в брак пьют трижды вино из общей чаши и трижды, предшествуемые иереем, обходят аналой.

Венцы – это знак победы над страстями и напоминание о долге хранить чистоту. Общая чаша – знак необходимости делить между собою радость и горе, обхождение аналоя – знак прочности брака.

В молитвах венчания испрашивается не только дарование детей, но и внуков; есть молитва и о родителях повенчавшихся. Новой семье испрашивается благосостояние, и не только для нее, но и для подачи другим, в напоминание того, что семья не должна замыкаться в себе самой. Глубокое значение таинства раскрывается в особенности в текстах Апостола и Евангелия. В Апостоле (Еф. 5,20–33) говорится о брачном союзе на подобие единства Христа и Церкви, а в Евангелии о чуде претворения Господом воды в вино на браке в Кане Галилейской, в прообраз еще большего чуда Евхаристии – этого брачного пира всей Церкви (Иоан. 2.1–11).

В древности бракосочетание совершалось во время литургии, но и теперь оно должно почитаться делом и радостью всей Церкви.

Христианский брак может быть только единственным. Тайна брачной любви в том, что любящие всецело отдают себя и свою жизнь друг другу. В этой любви личность человека не может дробиться, и всецелая брачная любовь измеряется вечностью. Поэтому недопустимы ни развод, ни второй брак. Развод, согласно слову Христову (Матф. 5,32), допускается только при нарушении супружеской верности. Церковь допускает его еще (условно), когда брак не может быть осуществлен.

Второбрачие и третий брак допускаются как снисхождение к слабости человека. Чин венчания в этих случаях лишен торжественности и содержит покаянные молитвы.

Исторические данные. Удаление из городов и сел в пустынные места, отшельничество, пост, девство и другие аскетические подвиги издревле присущи многим религиям. Примеры такого образа жизни имеются также в истории Ветхого и Нового Заветов.

Удалялся в пустыню для поста и молитвы Сам Христос. В Православной Церкви существует традиция почитать за первомонаха – святого Иоанна Крестителя, а за первоинокиню – Богородицу Приснодеву Марию. Тем не менее, за основателя монашества признается святой Антоний Великий, или святой Павел Фивейский.

Как церковное движение, а потом и установление, монашество возникло в IV веке и широко распространилось, когда, по воле императора Константина, христианская религия стала господствующей и в Церковь вошло много только номинальных христиан, вследствие чего церковные общины стали терять первоначальный строгий образ жизни. Тогда некоторые ревностные христиане стали удаляться сперва в городские окрестности, а потом в пустыню. Началось это в Египте.

Когда к первым пустынникам стало стекаться много последователей, сперва святой Пахомий Великий, позже – святой Василий Великий, установили правила для совместной жизни монахов. Впоследствии появились и другие правила, или уставы монастырской жизни: в Палестине – преподобного Саввы Освященного, в Византии – преподобного Феодора Студита, на Западе – преподобного Венедикта.

Понемногу на Востоке установились три основные типа монашеской жизни: общежительный, одиночный и смешанный. Постепенно выработался и особый обряд, или чин пострижения в монашество.

Чин пострижения в монашество. Это священнодействие заключается в том, что желающий стать монахом дает обещание жить, во-первых, бессемейно (обет безбрачия), во-вторых, не иметь собственности (обет бедности), и в-третьих, пребывать в послушании церковным и монашеским уставам и духовным руководителям (обет послушания). Знаком принятия этих обетов служит то, что постригающий (епископ или назначенный к тому монах) дает постригаемому новое имя, выстригает крестообразно на его голове малую часть волос и вручает ему крест, свечу, четки и парамант (ткань с изображением креста для ношения на теле). Кроме того, новопостриженный облачается в особые монашеские одежды. Перед началом пострига желающий стать монахом снимает все прежнее свое одеяние и предстоит перед постригающим в одной длинной рубашке (власянице).

Пострижению предшествует опрос постригаемого, путем которого определяется его свободное и твердое намерение стать монахом. После опроса постригающий произносит молитвы о даровании новому иноку благодатной силы для успешного несения его подвига.

Каждое отдельное священнодействие сопровождается особыми тайносовершительными словами постригающего. Например, при самом пострижении волос он говорит: “Брат наш (имя) постригает волосы головы своей в знак отречерия от мира и всего, что в мире, и во отвержение своей воли и всех плотских похотей, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа; скажем все о нем: Господи помилуй”. Принятие четок есть согласие постоянно творить Иисусову молитву: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного”. Постриг в древности совершался на Божественной Литургии, на которой для сего случая положено чтение особых Апостола и Евангелия.

Монашеская и общехристианская жизнь. Весь чин монашеского пострижения свидетельствует о том, что, по существу, монашеский подвиг направлен к той же цели, что и всякая христианская жизнь, и монашеские обеты, по духу своему, соответствуют крещальным обетам. Каждому христианину надлежит умереть для жизни греховной и духовно ожить для Христа. Каждый христианин должен, если того пожелает Господь, отказаться от любых земных связей и привязанностей, и даже от своей жизни. К каждому христианину относятся слова Апостола Павла: “Время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся... и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся” (1Кор. 7,29–31). Это означает, что истинный христианин ни к чему земному, даже благому, не должен быть привязан больше, чем ко Христу. Монашеская жизнь, отличается поэтому от общехристианской не каким-либо особым качеством, а только особой, не всем доступной напряженностью в устремлении к Богу.

Монашество и брак. Нет никаких оснований почитать монашескую и брачную жизнь за нечто вполне противоположное, взаимно отрицающее. Та и другая являются рядом стоящие, параллельные пути к Богу. Монашеская безбрачная жизнь не есть отрицание брака, а только особый путь использования сил человеческой природы. Отрицание брака и гнушение им Церковь давно и определенно осудила, но, наряду с этим, благословляет безбрачие и девство.

Избирающие безбрачную и девственную жизнь как бы предвосхищают образ жизни будущего века, в котором, по слову Господню, “ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах” (Матф. 22,30). Однако путь безбрачной жизни доступен не многим, по слову Христову: “Не все вмещают слово сие, но кому дано”, и “кто может вместить, да вместит” (Матф. 19,11–12). Тем не менее, к преодолению трудностей такой жизни имеются и природные основания. С древних времен было известно, а современная наука подтверждает это, что все силы, заложенные в душе и теле человека могут быть использованы в духовно-творческих целях и как бы менять направление и свое приложение. Энергия тела, наряду с силами души, питает духовно-творческое устремление человека и может быть всецело ему подчинена. Монашеская жизнь удается именно тогда, когда основана не на простом подавлении естественных потребностей, а сопровождается вдохновенным устремлением к Богу и к служению людям. При такой настроенности, аскеза, то есть всяческая воздержанность, становится естественно необходимой. Она, в той или иной мере, сопровождает всякую творческую деятельность и бывает неизбежной даже, например, при спортивном состязаниии.

Но не надо забывать, что монахам подаются в помощь особые благодатные» дары, которые могут коренным образом, как новая закваска, преобразить всю природу человека.

Монашество и собственность. То же примерно, что про обет безбрачия, нужно сказать про обет бедности, который не является отрицанием собственности, а некоторым видом экономии духовных сил, нужных для приобретения благодатных даров. Такое отрешенное отношение к материальным благам, в той или иной мере, необходимо для всех христиан. К этому побуждает множество слов Самого Господа, а на литургии святого Василия Великого Церковь молится за благотворителей нижеследующими словами: “Даруй им вместо земных – небесная, вместо временных – вечная, вместо тленных – нетленная.”

Обет послушания и свобода. Обет послушания не является отказом от человеческой свободы, а, напротив, прямым путем к ней. Только Бог до конца свободен, и человек обретает свободу, когда творит волю Божию. Но чтобы творить волю Божию, надо отказаться от своей воли, чему и способствует обет послушания.

Монах и люди. Уход в монастырь и даже в затвор отнюдь не есть эгоистическое самозамыкание. Напротив, это путь к раскрытию своего сердца для всеобъемлющей любви. Человек, обретший в сердце своем Христа, обнимающего всех Своею любовью, обретает с Ним всех людей. Многие из преподобных, очистив монашеским подвигом свое сердце, позже, по велению Божию, служили людям наставлениями и советами, понимали нужды каждого и нередко могли непосредственно читать чужие мысли и желания, как то делал Сам Христос.

Молитва инока. Все виды монашеского подвижничества должны обязательно сочетаться с молитвой и, по возможности, с чтением Слова Божия и писаний святых Отцов. Среди же молитв для православного монаха является обязательным повторение молитвы Иисусовой. Устное ее повторение, при надлежащем пользовании им, становится у подвижника мысленным, потом сердечным и самодвижущимся. При достижении этой последней стадии душа подвижника как бы преображается. Не только прекращается появление дурных мыслей и представлений, но останавливается и всякая произвольная игра мыслей и чувств. В душе остаются только духовные представления и она исполняется Божественной радости, любви и света, при сознании такой близости Бога, о которой человеческое слово поведать не может. Монашеский подвиг, если он не устремляется к подобным высоким состояниям, теряет до некоторой степени свой смысл.

Ангельский образ жизни. За устремление и достижение таких высоких состояний монашеское служение сопоставляется со служением Ангелов. Как Ангелы, по учению некоторых Отцов Церкви, подобно зеркалам, отражают Божественный свет и передают его людям, так и монах, воспринимая в своем сердце свет Божественной любви, должен освещать им дольный мир. Существует такое речение: “Свет мирянам – иноки, свет инокам – Ангелы”.

Миряне устремлялись в монастыри, ища, главным образом, у иноков реальное свидетельство о Божественном свете, озаряющем человека; то есть искали святости. Многие и обрели такое свидетельство в мудрых словах иноков, в чудесах ими творимых и в самом их смиренном и благодатном образе.

Монашеское общежитие. Общежительные монастыри призваны воспроизвести, в некоторой мере, жизнь первохристианских церковных общин. Обучение братским, любовным отношениям является одной из главных их целей. Это достигается путем общей молитвы, общей трапезы, общего труда и собственности, короче – путем общей жизни. Тем не менее, наличие у каждого инока своей кельи открывает путь к чисто личному устремлению к Богу.

Общее значение монастырей. Но значение монастырей для христианского мира было не только в их духовном свечении. Многие обители были рассадниками просвещения, очагами благотворительности и центрами религиозного и национального сознания. Некоторые служили миссионерской деятельностью.

В Западной Церкви монашество разбилось на различные ордена, исполняющие каждый свое особое церковное дело. У православных такой разбивки монашествующих по специальностям – нет; тем не менее, оно не исключено и некоторые монастыри обрели известность за деятельность в той или другой области церковной жизни.

Отшельничество и затворничество. Образ жизни отшельников и затворников не является, по существу, вполне отличным от остальных видов монашеской жизни. Как цель у них, так и обеты те же. Тем не менее, с самого начала монашества, некоторые иноки избирали полное одиночество. Некоторые из них селились в пещерах, другие строили себе одинокие кельи в лесах; “столпники” жили на высоких башнях, или на пустынных скалах. Другие, оставаясь в монастыре, не выходили из своих келий.

Такое одиночество является, главным образом, средством к приобретению совершенного внимания при непрестанной молитве и внутренней духовной брани.

Исключительные дары Святого Духа, как пророческое прозрение, дар исцелений, дар слез и – наивысший из даров Божьих – совершенной любви, чаще всего встречаются именно у монахов-отшельников. Только после приобретения такого духовного совершенства, они оставляют одиночество для апостольской деятельности среди людей.

Примеры строгой монашеской жизни показывают, что всякая истинно-христианская жизнь должна протекать в непосредственном соприкосновении человека с Богом, и что христианин призван принимать и исполнять Божественные указания.

Таким образом, христиане отличаются друг от друга только духовной степенью в “стяжании Святого Духа”.

А) Все православные христиане, как члены Церкви, как посвященный Богу “народ святой” и “царственное священство” (1Петр. 2,9), являются своего рода священнослужителями, так как самая жизнь христианская есть служение Богу. Это выражается, в частности, в том, что и миряне являются участниками совершаемых таинств, а в особых случаях прямыми совершителями таинства крещения. Но если в Церкви все призваны к совместному служению Богу, то образы этого служения различны. Святой Апостол Павел пишет: “Иных Бог поставил в Церкви, во-первых, – Апостолами, во-вторых, – пророками, в-третьих, – учителями, далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки” (1Кор. 12,28).

Б) Среди различных образов служения Богу, некоторые требуют особого посвящения. Это, прежде всего, образы служения, связанные с совершением таинства Евхаристии и других таинств.

В таком посвящении, с апостольских времен, нуждался, во-первых, епископ, совершавший от лица Церкви Евхаристию и руководивший молитвенным собранием церковной общины, которую он возглавлял и олицетворял. При умножении верующих, по поручению епископа стали совершать Евхаристию, так же как и другие таинства, и получать на то посвящение пресвитеры (старейшины), получившие еще наименование священников или иереев. В помощь тем и другим при совершении таинств и для благотворительной деятельности избирались и посвящались диаконы.

Эти посвящения совершались путем возложения рук сперва Апостолами, а потом епископами, о чем имеются некоторые свидетельства в книгах Деяний и Посланий Апостольских (Деян. 6,6; 14,21–23; 1Тим. 4,14; 5,22; 2Тим. 1,6; Тит. 1,5). Таким образом епископы являются преемниками Апостолов. Тем не менее, назначение епископов и их деятельность иные, чем у Апостолов. Епископы поставляются во главе поместных Церквей для совершения таинств, в то время как Апостольское служение проходило при постоянном передвижении для евангельской проповеди по всему миру (Матф. 28.19).

В) Епископы, священники и диаконы составляют церковную иерархию, без которой невозможны – совершение таинств, правильное научение христианской истине, ее хранение и толкование, а также управление делами Церкви.

Святой Игнатий Богоносец учит, что епископ в Церкви носит образ Самого Бога, так как в Церкви, как в теле Христовом, Христос присутствует невидимо, а епископ в церковной общине занимает то место, которое Христос занимал на Тайной Вечери.

Если принято говорить, что церковная иерархия есть церковная власть, или имеет власть, то надо отчетливо сознавать, что эта власть особая, призванная к служению любви. “Кто из вас больше, будь как служащий, и начальствующий, как служащий” (Лук. 22, 26), говорит Господь, и еще: “Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец” (Иоан. 10,11).

Г) Епископ есть совершитель всех таинств: только он, в частности, имеет право рукополагать священников и диаконов, освящать престол, антиминс и миро. Епископу принадлежит высшее учительство в Церкви, так же как и верховное руководство находящимся в его епархии духовенством и церковным народом.

Епископ управляет на основе церковных канонов и в своих действиях он подчинен (если сам не возглавляет автокефальную Церковь) епископу той области, в которую входит его епархия, и поместным и Вселенским Соборам.

Но все свои функции епископ призван исполнять только в пределах своей епархии. По этой причине епископы всегда носят “титул означающий управляемый ими город (например: Василий Кесарии Каппадокийской, Фотий Константинопольский Филарет Московский). В древности поместные Церкви сами избирали своих епископов, которые и оставались там всю свою жизнь. По правилам поместного Собора Русской Церкви 1918 года правящий епископ избирается представителями всей епархии.

Такая необходимая связь между епископом и его епархией ясно показывает, что епископская власть действует внутри Церкви, а не над Церковью.

Священники совершают Евхаристию и другие таинства, кроме рукоположения, но в зависимости от своего епископа; они могут поучать христианской истине и руководить духовной жизнью своих пасомых, а иногда, по поручению епископа, заведывать той или иной отраслью церковного управления.

Диаконы таинств не совершают, но помогают при их совершении епископу или священнику. Во время богослужения диакон является соединительным звеном между предстоятелем и народом.

Д) Назначение священства это, прежде всего быть проводником или раздаятелем благодатных даров Святого Духа, которыми обладает Церковь. Это достигается более всего через совершение святых таинств, через чтение и толкование людям слова Божия, через молитву, назидания и жизненный пример. Раздаяние благодатных даров предполагает собирание и объединение людей, привлечение и включение их в Церковь, т. е. апостольскую или миссионерскую деятельность священнослужителей.

Потребная для священнослужения благодать, подаваемая в таинстве священства, а также в других таинствах, требует от священнослужителя особого умирания, или отказа от чисто личной жизни, и возрождения для новой жизни на благо Церкви. В таинстве священства много общего с таинством бракосочетания. Брачующиеся отдают свою жизнь новому духовному организму – семье, “малой Церкви”; а священнослужители – всей Церкви Христовой, преимущественно же той церковной общине, которую они призываются обслуживать и возглавлять. Глубокое сходство обоих таинств выражается в сходстве многих обрядов, входящих в их чинопоследование.

Этот характер таинства, как своего рода духовного брака священнослужителей с Церковью, обусловливает то, что состоящий в священном сане, если он не женат или овдовел, уже не может жениться. У католиков этим, в значительной мере, объясняется установившееся с XI века безбрачие духовенства. В Православной Церкви, в настоящее время, епископы всегда неженатые; по традиции, с IV века, их стали выбирать из монахов.

Е) Таинство священства называется хиротонией. В этом таинстве правильно избранный христианин, через возложение на него рук епископа, по молитве Церкви, получает особую благодать Святого Духа, чтобы совершать святые таинства, предстоять во главе народа на богослужениях и пасти стадо Христово, или же – для диакона – помогать во всем этом.

Таинство священства имеет три, мало отличающиеся одно от другого чинопоследования, или хиротонии, для возведения в сан епископа, священника и диакона. Епископская хиротония совершается в начале Литургии, иерейская – после великого входа, диаконская – после освящения святых Даров.

Чин таинства состоит из приведения лица, избранного на священную степень, обхождения им святого престола, молитвы посвящения, рукоположения, облачения в священные одежды и одобрения церковного народа. В священнодействиях и молитвах таинства проступает явственно та мысль, что посвящаемый становится служителем Пресвятой Троицы. Это выражается, в частности, в троекратности многих действий; посвящаемого трижды обводят вокруг престола, он сам трижды преклоняется перед епископом. В это время поют те же песнопения, что и при таинстве брака: первое, обращение за помощью к святым мученикам (в этом указание на жертвенный характер служения); второе, славословие Христу, как Похвале Апостолов и Радости Мучеников, словом и делом проповедовавших Святую Троицу, и, третье, восхваление Богородицы и пророка Исаии, провозвестившего девственное рождение Спасителя. При возложении рук на коленопреклоненного ставленника (диакон преклоняет только одно колено) епископ произносит “Божественная благодать всегда немощное (слабое) врачующая и оскудевающее (теряющее силу) восполняющая, проручествует (переходит через руки на) благоговейнейшего... во..., помолимся о нем, да приидет на него благодать Всесвятого Духа”.

В молитвах о рукополагаемом во диакона епископ вспоминает первомученика и перводиакона Стефана и слова Господа: “Кто хочет быть первым, да будет всем слугою”.

В молитвах рукоположения во священника епископ в особенности испрашивает для ставленника помощь для непорочного предстояния у святого престола, достойного благовествования слова Божия и обновления людей через святое крещение.

После рукоположения возведенные в священный сан получают от епископа соответственные священные одежды и в них облачаются. Новому же священнику епископ, по освящении Даров, вручает особую часть святого Агнца, в знак того, что священник, как совершитель Евхаристии, должен оберегать святые Дары как святыню, допуская к причащению лишь достойных. Перед возгласом: “Святая святым” священник возвращает эту часть епископу.

Хиротонии епископа предшествует особый обряд “наречения” его, торжественное исповедание им своей веры перед церковным народом, а также принесение особой присяги. Самая епископская хиротония совершается при участии нескольких епископов. На голову посвящаемого епископы возлагают разогнутое Евангелие, буквами вниз, что изображает руку Самого Господа, а после этого – свои правые руки.

Участие церковного народа в совершении таинства священства выражается не только в общей молитве, но и в громком согласии, в ответ на вопрос епископа о достоинстве поставляемого. В настоящее время этот ответ “достоин”, “аксиос” по-гречески, поет церковный хор от лица народа.

Ж) Возлагаемое на священника попечение о духовном возрождении людей называется пастырством. В чем бы оно ни выражалось, в проповеди ли, в беседах ли, в переписке, в принятии исповеди, в материальной помощи-оно может быть успешным только при условии, если священник возгревает в себе дар пастырской, а вернее христианской любви. Пастырь должен уметь стать на место пасомого, уметь отожествить себя с ним, быть готовым к жертве своим покоем, имуществом, даже своею жизнью, короче – быть отцом для своих духовных детей.

Если закваска такой пастырской любви – усыновление своих духовных детей матери-Церкви и Богу – подается в таинстве священства, то самая любовь возгревается священнослужением у святого престола и, в особенности, через совершение таинства Евхаристии. Пастырская и общественная деятельность епископа и священника бывает благотворной, если они достойно и горячо священнодействуют.

Елеосвящение есть таинство, в котором иерей или епископ, при помазании больного освященным елеем, испрашивает для него, вместе с Церковью, благодать Божию, исцеляющую его душевные и телесные немощи.

Во время Своей земной жизни Господь Иисус Христос воскрешал мертвых, изгонял бесов, исцелял больных, возрождал омраченные грехом души, свидетельствуя тем самым о совершенстве Божественной Любви и подавая пример сострадания. Посылая Своих учеников на проповедь. Господь им прямо заповедывал исцелять больных (Матф. 10,1), при этом Апостолы мазали больных маслом (Марк 6,13) и, впоследствии, так научили поступать верующих по всем Церквям. Апостол Иаков передает это повеление в следующих словах: “Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему” (Иак. 5,14–15).

Таинство елеосвящения совершается во исполнение этих святых заветов. Кроме телесного исцеления в таинстве испрашивается отпущение грехов, так как большинство болезней является следствием греха, а самый грех есть болезнь духа. Многие Учители Церкви поясняю́т, что в таинстве елеосвящения отпускаются преимущественно забытые грехи.

Таинство елеосвящения положено совершать семи иереям, чем показывается, что забота о больных и сострадание есть дело всей Церкви. Самое число семь есть символический знак Церкви и ее полноты. По этой причине самое помазание больного и молитвы об отпущении его грехов и исцелении повторяются семь раз. А также читаются семь различных отрывков из Апостола и семь – из Евангелия; в них повествуется о покаянии, об исцелении, о необходимости веровать и уповать на Бога, а также быть сострадательным и милосердным.

Внимающие Слову Божию при совершении таинства елеосвящения приводятся к сознанию, что помощь страдающему есть путь и собственного спасения. Иерей помазует различные части лица, грудь и руки болящего при словах молитвы: “Отче Святый, Врач душ и телес,... исцели раба Твоего (имя) от одержащей его телесной и душевной немощи, и оживотвори его благодатию Христа Твоего”.

В заключение таинства на голову больного священник полагает раскрытое святое Евангелие, буквами вниз, и читает разрешительную молитву.

Таинство елеосвящения по нужде может быть совершено меньшим числом иереев-, и даже только одним. Церковь знает неисчислимое множество случаев скорых, а иногда мгновенных исцелений болящих силою этого таинства. Если же больной умирает, православные верят, что, посредством таинства елея, он обретает особую благодатную помощь для страшного перехода в иной мир. Тем не менее, это таинство ни в коем случае не является, как многие думают, таинством напутствия к смерти. Нет, это, прежде всего, таинство исцеления больных и участия Церкви в сострадательной любви к страждущему своему члену.

В русской Церкви установился обычай совершать на Страстной седмице это таинство и над здоровыми в храме, потому что все нуждаются в прощении забытых грехов и никто не может считать себя по настоящему здоровым.