ЧАСТЬ 2: Бог Творец и Спаситель мира

Исповедуя веру в Бога Отца, Творца неба и земли, люди ставят себе обычно три вопроса: почему, для чего и как Бог сотворил мир?

На первый вопрос Отцы Церкви отвечают, что у Бога, совершенного и ни в чем не нуждающегося, не было необходимости творить мир, но сотворение мира имеет смысл, так как Бог разумен и мудр. Будучи Сам Любовью, Бог творит мир по любви и даже по преизбытку любви. Божественная любовь находит уже полное удовлетворение в совершенном единстве Лиц Святой Троицы, но чаша Божественной любви как бы переливается через край и Бог вызывает из небытия Свое творение, чтобы и оно причастилось блаженству Его любви. В этом ответ и на второй вопрос: для чего Бог творит мир?

Уча так, Отцы Церкви строго предупреждают, что нельзя думать (как думали некоторые еретики), что мир есть продолжение, или порождение Божественной жизни, или эманация Божества. Природа мира иная:

она подвержена порче, в мире возможно падение. Но в Боге все свято; и если бы Бог имел ту же природу, что мир, то не был бы Богом. Бог творит мир из ничего. Только это учение позволяет мыслить о Боге как всесовершенстве, а о мире, с одной стороны, как ничтожном, а с другой – как имеющем печать Божества.

Нередкий вопрос: что было до сотворения мира, лишен смысла, так как самое время сотворено вместе с миром. Вне мира и вне времени есть только вечный Бог и Божественная вечность. Там нет ни прошлого, ни будущего, а одно вечно-настоящее.

Какова вечность, мы, по-настоящему, живя во времени, знать не можем. Но Господь нас призывает к вечной жизни; Он сказал: “сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа” (Иоан. 17,3).

Став человеком. Господь Иисус Христос жил нашей временной жизнью, по Своему же Божеству пребывал в вечности. Через Господа Иисуса Христа мы познаем, в некоторой мере, вечность. Духовный опыт показывает, что высокие переживания и, в особенности, пламенная христианская любовь, делающая нас причастными Христу, заставляет забывать время, как бы выходить из него; а достигшие высших духовных состояний святые в некоторые мгновения переживали такую полноту жизни, которая представляется невместимой ни в какой земной срок. Вечно то, что бесконечно ценно; вечно то, что достойно вечности. Мы уже и теперь должны, сколь можем, учиться вечной жизни, и мы приближаемся к ней, когда отдаем свое время все более и более ценным переживаниям, в особенности Богу.

В отношении мира сверхсущий и неприступный Бог имеет особый образ бытия, который выражается в том, что Бог творит мир, промышляет о нем и открывается ему. Чтобы мир мог воспринять Божественное откровение и причаститься Божественной блаженной жизни (для чего он и создан), мир сотворен в некоторой богообразности – он имеет на себе Божественную печать. Бог сотворил мир как бы по некоторому плану, и всему сотворенному соответствуют Божественные образы, особые Божии мысли. Впрочем – это не только мысли, но и слова Божии и потому они имеют творческую силу, так как Словом Божиим мир сотворен. Слово Божие – Логос – это Сын Божий. В отношении сотворенного мира Слово Божие есть Слово всех слов. Смысл всех смыслов. Премудрость Божия, так как в Нем заключены мысли о всем творении.

Таким образом, исповедуя веру в Бога Отца, Творца неба и земли, мы исповедуем, что мир сотворен Его творческим Словом, а также Его животворящим Дыханием, т.е. Духом Святым. Иначе говоря, мы верим, что вся Святая Троица участвует в сотворении мира и в промышлении о нем. Творческие слова, которыми Бог вызывает из небытия Свои творения (это некоторые Божии воления или веления), неразлучны с животворящими силами и энергиями Божества; созидая мир, они навсегда пребывают в нем. Мир не только творится, но и содержится словами Божиими, поэтому печать Божественной красоты и смысла неотъемлема от него.

Божественная печать отмечает также человеческую личность и, следовательно, человеческое знание и искусство. Однако только Бог обладает полным знанием, Он один знает Свое творение. Другие разумные существа, Ангелы и люди, могут иметь познание в той мере, поскольку они приобщаются Божественному Разуму. Таким образом человек может познавать Бога, мир и самого себя через изучение всего сотворенного. Такое знание можно назвать естественным откровением. Но такое косвенное познание Бога всегда несовершенно, как несовершенна и сама природа, в особенности после того, как она была испорчена грехом.

Естественное познание, таким образом, уподобляется видению сквозь тусклое стекло, о чем говорит Апостол Павел (1Кор. 13,12). Однако естественное познание есть все же познание Бога и может, с Его помощью, приблизить нас к Богу.

Во всяком познании Бог присутствует не только как отраженный в природе, но и как сокрытая Истина. Если бы человек не пал, естественное откровение могло бы ему открыть многое. Но в течение человеческой истории оно было все более искажено грехом. Следствием этого искажения было появление языческих религий и домыслов языческих философов (Рим. 1,20–25). Поэтому истинное познание мира возможно лишь путем личного откровения Божия. Это и есть откровение, запечатленное в Ветхом и Новом Заветах, особенно в последнем. В свете откровения Нового Завета смысл естественного откровения решительно меняется. Философия и искусство Античности сохраняют некоторую ценность, поскольку они могут быть преображены истиной Нового Завета. Научное исследование сохраняет свою свободу и после Евангелия Христа, но лишь поскольку оно не навязывает метафизику, противоречащую Божественному Откровению, и собственной сущности, которая есть преимущественно вопрошание.

Христианское искусство обязательно отличается от нехристианского, поскольку Христос (Богочеловек) налагает на него Свою печать. Это искусство литургическое, в нем приоткрывается свет Божьего Царства. Иначе говоря, после Христа естественное откровение имеет силу, поскольку оно освещено светом Божественного откровения.

Мир имеет не только бытие, но и задание, и цель: стать богоподобным, достойным Божественной славы и блаженства. Некоторые Учители Церкви поясняют, что высшая красота есть песнь Божественной любви, и что мир сотворен, чтобы стать такою песнью, – некоторой божественной симфонией, хвалой Богу.

Но, поставленный во главе творения, человек впал в грех и, тем самым, отдал мир во власть лукавого духа. Таким образом, мир стал ареной борьбы между добром и злом.

Добро, красота и истина были восстановлены крестными страданиями и смертью Христа. Бог ждет теперь, чтобы человек вернулся свободно к Нему, следуя по пути Христа, в Котором восстанавливается все истинное первоначальное назначение мира. По словам Апостола Павла “вся тварь совокупно стенает и мучится доныне... в надежде, что и она сама будет освобождена от рабства тлению в свободу славы детей Божиих” (Рим. 8, 19–22).

Сотворенный Богом невидимый мир, или небо, – это Ангелы. Они являются орудиями Божия промысла и вестниками Божией воли. Священное Писание раскрывает их действие в решительные для человеческого спасения моменты истории. Ангелы – это могучие бестелесные духи, личности, или умы. Они сотворены иерархически; вместе они составляют единство, или Собор, а разделяются они на “воинства”. Ангелы называются также “вторыми светами”.

Предполагают, что каждое творение, и роды, и виды его, имеют своего Ангела; например. Церкви, народы, семьи, природные стихии. Ангел отдельного человека называется Ангелом-Хранителем. Он помогает человеку в деле его спасения и оберегает его. Церковь знает целые службы Ангелам и отдельные к ним молитвы. Ангелы “с нами невидимо служат” во время Божественной литургии. Там, где неверующие видят счастливый случай, а верующие – проявление Промысла Божия, там легче всего опознается воздействие светлых Сил. Это раскрывается, например, в книгах Товита и Деяний Апостольских.

Ангелы света не могут творить зла; они всецело определены к добру и ему служат, но вполне свободно, сами избирая наилучшие пути к осуществлению воли Божией.

К невидимому миру принадлежат также падшие ангелы, или духи зла. В нашем грешном мире их воздействие постигается отчетливее; но, более других, верующие люди сознают их реальность.

Видимый мир сотворен после мира невидимого. Сначала был сотворен свет, потом была сотворена некая первоматерия, постепенно принимавшая, по Слову Божию и содействием Святого Духа, определенные формы. Бог творит мир прекрасным и радуется сотворенному. По Божию повелению земля сама производит растения и животных. Венцом творения является человек.

Бог создал человека из праха земного по образу Своему и подобию (Быт. 1,26), вдунув в него дыхание жизни (Быт. 2,7). Таким образом человек двойствен по своему составу: по телу, и отчасти по душевному устройству, он принадлежит к природному миру, но возвышается над ним по своим устремлениям и духовным способностям. Многие научные гипотезы могут быть вполне согласуемы с истиной библейского повествования. В книге Бытия речь идет не о судьбе человека как феномена зоологии, но о его религиозном предназначении.

Истина о сотворении человека по образу и по подобию Божию постигается полнее после того, как образ Божий воссиял во всей своей чистоте в Богочеловеке, Господе Иисусе Христе. Христианская антропология (учение о человеке) возможна лишь в связи с учением о Христе (христологией).

Господь пришел даровать людям единство в любви, по образу единства Лиц Святой Троицы. Поэтому за образ Божий в человеке в его множественности (в человечестве) надо почитать стремление к единству всех. Созданные едиными по природе (единосущными), люди должны были, с помощью Божией, все более уподобляясь Богу, совершенствовать свое единство. Но грех разделил людей.

Став человеком и победив грех, Господь вновь открыл людям возможность осуществлять Богоподобное единство. Он подает людям объединяющую любовь, – этот высший дар Святого Духа. Богоподобное единство людей достигается через Христа в Церкви. Христос – центр истинного единения человечества. Он его Собиратель, Он – Глава Церкви.

Преподобный авва Дорофей выразил это в геометрической притче: Бог – центр круга, мир – круг, а люди – точки в любом месте круга. Чтобы сблизиться всем точкам, наикратчайший путь – движение по радиусам к центру, т.е. к Богу.

Люди в своей множественности могут осуществлять образ Божий, потому что каждый человек имеет его в себе. В отдельном человеке, по учению Святых Отцов, образ Божий есть преимущественно самое стремление к Богу, а также способность воспринимать Божественную любовь и стремиться к единству с Богом и другими людьми. Этим обусловлены и другие богообразные черты в человеке. Из них Учители Церкви особенно отмечают: свободу человека, так как без нее – нет личности и нет любви, творческие способности человека, его царственное положение в отношении всей твари и его стремление к совершенству во всех областях. Последнее свойство дает человеку возможность быть причастным к всемогуществу и всеведению Божиим (достаточно вспомнить научные и технические достижения человека).

Высшее творчество человека есть устроение своей личности и всей своей жизни, иначе говоря, духовная жизнь, невозможная без помощи свыше. Она заключается в том, что человек очищает свою душу и жизнь от всего злого и воспринимает, сколь может, свет Божественной любви. В связи с изучением духовной жизни, Отцы различают в человеке дух, душу и тело. Дух – это то начало, которое управляет душой и телом, а также общается с Богом. Некоторые же Отцы различают лишь душу и тело, но подразумевая, что в душе есть и дух.

Отмечая в человеке наличие тела, души и духа, надо иметь ввиду, что это различение имеет более всего методологический характер. На деле человек есть единое существо, во многом очень отличное от животных. Отметим в теле человека только некоторые более важные отличия от животных: вертикальное положение; голая кожа (нет ни шерсти, ни перьев, ни чешуи); головной мозг по весу и сложности превосходит мозг любого животного; возможность иметь или, по желанию, не иметь половые сношения во всякое время (вне особых циклов).

Душа (имеющаяся у животных и растений) необычайно сложна. Она имеет мыслительную способность, выражаемую словом. Поэтому человек называется словесным существом, в отличие от бессловесных. Дух, имеющийся у животных только в зачаточной форме, есть прежде всего способность человека различать высшие ценности: добро и зло, истину и ложь, красоту и уродство. Если выбор в этой области сделан, то дух стремится подчинить своему решению душу и тело. Преимущественно через свой дух человек общается с другими духами и, конечно, с Богом. Без общения с Богом дух человека неспособен найти настоящий критерий для определения высших ценностей, так как только Бог, Который Сам есть абсолютное благо, истина и красота, может верно указать решение человеку. Указанные высшие ценности неразделимы, и предпочтение одной из них ведет либо к уродливому морализму (фарисейство, законничество и прочее), либо к неблагому эстетизму (позёрству), или ко лжи вместо истины, которая включает в себя и благо, и красоту.

Кроме тела, души и духа, человек является еще личностью. У каждого человека есть своя несравнимая личность, почему она и неопределима, так как определение достигается путем сравнений. Тем не менее, личность более всего познается интуитивно. На деле, личен только Бог. Его действия неопределены ничем извне. Бог безусловно свободен и Его свобода выражается в бескорыстной любви, царствующей в Святой Троице. Человек же тем более личен (является личностью), чем более он исполняет волю Божию, и тем самым способен к общению в бескорыстной любви. Но свобода человека все же всегда ограничена, так как человек является частью космоса и космические силы влияют на него извне и изнутри. Путь к свободе и полноте личного существования, тем не менее, указан ему Богочеловеком Иисусом Христом.

Сотворив человека. Бог создал мужчину и женщину и дал им заповедь плодиться и множиться, дабы отдельный человек приближался к Богу не в одиночестве, а в любовном общении с подобными себе. Единый образ Божий в человеке отражается в нем по-разному в зависимости от пола и от возраста.

Все люди равны в своем достоинстве, но мужчина имеет некоторое первенство в творчестве и ответственности, а женщина сотворена как помощница и вдохновительница мужчины. Адам сотворен первым, ему дана власть именовать животных и ему же дана заповедь возделывать райский сад. По грехопадении, Бог вопрошает сперва Адама. У ветхозаветных Патриархов и в избранном народе мужчина главенствует в семье и священнодействует. В Новом Завете первенство в творчестве и ответственности мужчины продолжает раскрываться. Сын Божий, Творец мира, вочеловечился в мужском роде и, став “Новым Адамом”, творит новую тварь, восстанавливая образ Божий в человеке. К мужскому роду принадлежат святой Иоанн Креститель и Апостолы. Мужскому роду вверено новозаветное священство.

С другой стороны, превыше всякой твари почтена Богом Его Матерь Приснодева Мария. Первая Ева вдохновила на зло; “Вторая Ева” – Богородица – низводит на землю благодать Святого Духа – это высшее вдохновение в строительстве святой христианской жизни. В Своем приснодевстве Она дает вдохновительный образ высочайшей целостности и гармонии, к которому должен стремиться весь мир. Как Матерь Божия и как Матерь всего обновленного человечества, “Вторая Ева” – Приснодева Мария, дав миру пищу бессмертия – плоть Сына Своего, Своим универсальным жертвенным материнством указывает путь всякой матери-христианке – путь заботы об умножении, питании, хранении и преображении всего живущего.

Наравне со святыми мужами. Бог прославил в Церкви множество святых жен; некоторые из них почитаются “равноапостольными”.

Все существующее, как созданное сверхразумным Богом, осмысленно и потому объяснимо. Но Бог зла не сотворил и потому оно не имеет смысла и как бессмыслица – необъяснимо. Не будучи сотворенным, зло, собственно, и не существует. Это как бы мнимая величина, или небытие, которое, Божиим попущением, может как-то проявляться. Зло – это уклон бытия к небытию, движение к мнимой цели, извращение, ложь, болезнь бытия. Как сила, направленная к небытию, зло всегда разрушительно. По мнению Святых Отцов, Бог попустил бытию уклоняться к небытию, чтобы оно свободно утверждалось в своем бытии, так как настоящее бытие – это свободное бытие, свободно желающее быть бытие.

Зло – это неправильно понятая свобода и неверно направленная воля, иначе говоря, злая воля. Она может проявляться поскольку имеется личность, которой принадлежит. Этой личностью, прежде всего, является злой дух, или дьявол. Конечно, и он был создан благим, т. к. Бог ничего злого не создавал. Только сам этот, ранее благой дух мог уклониться ко злу и пасть. Святая Церковь учит о падении светлого духа, ставшего дьяволом.

Ангелы и люди, созданные для любви и для общения с Богом и между собою, как личности подобны сообщающимся сосудам, которые должны, постоянно наполняясь, передавать свое содержание друг другу. Сама жизнь есть общение в любви и, прежде всего, с источником ее – Богом.

По необъяснимой прихоти, первая по близости к Богу, сотворенная Им личность, высший ангел – Денница или Люцифер (носитель света) захотел иметь все лишь для себя, ничего никому не отдавая. По словам Святых Отцов, он залюбовался собою и стал как бы самозамкнутым пустым сосудом. Этот первогрех называется то гордостью, то себялюбием, а теперь эгоизмом. Суть его в своекорыстном повороте внимания на самого себя, или такой исключительный интерес к самому себе, что собственное “я” ставится в центре мироздания. Он делается кумиром для самого себя, а все остальное – средством к его ублажению, теряющим свою самоценность. Бескорыстный интерес к Богу и к миру, по этой причине, увядает и самозамкнувшаяся личность все более опустошается. Но личность, как и природа, не терпит пустоты и начинает заполняться плодами своего воображения (суррогатами). Отсюда рождаются страсти, т. е. влечение ко множеству различных идолов. Потеряв связь с Богом, падший дух ищет забыться в чем попало.

У самого изобретателя зла пустота и холод одиночества обернулись завистью. Неистребимое в живом существе желание любви и единения, в его самозамкнутой личности, стало силой ненависти и разрушения. Невозможность более достигать единства в полноте бытия превратилась в стремление достигнуть этого во всеобщем уничтожении. Но такое обнаженное предельное зло не легко может найти исполнителя среди тех, кто носит печать Творца, и потому, чтобы соблазнить, зло прикидывается добром, т. е. прибегает к обману и лжи.

Господь говорит, что сатана “человекоубийца от начала и отец лжи” (Иоан. 8,44).

Обманом же, вероятно, дьявол увлек в бездну других духов; путем лжи и клеветы он добился грехопадения первых людей.

Библейский рассказ о грехопадении человека – это образ всякого человеческого искушения и падения. Вникая в него, мы видим:

1) человек, согрешая, бывает не единственным виновником греха; он бывает обманут и впадает в самообман.

2) Искушаясь, человек сохраняет свободу выбора (Ева колеблется, спорит со змием).

3) Искушение начинается с соблазнительного представления.

4) Оно попускается Богом, чтобы испытать и утвердить человеческую свободу. Предупреждение Божие об опасности вкушения от древа “познания добра и зла” – это голос Божественной любви. Поверив ему, человек утвердился бы в свободе, так как свобода осуществляется в любви. Поступать свободно значит поступать по любви.

5) Не поступающий по любви к Богу впадает в грех и теряет свободу. Первые люди, согрешив, стали рабами греха; свидетельство этому в цепи последующих падений (прячутся от Бога, сваливают вину один на другого и т.д.).

6) Обман и самообман в грехе – это неправильно понятая свобода, вера в клевету. Клевета в том, что зов Божественной любви понят как насилие. Бог не ставит Себя в положение начальника, а человека в положение подчиненного. Он – Отец и хочет, чтобы человек был Ему сыном и, по сыновней любви, следовал за Ним.

В грехе первых людей был и чувственный момент:

предпочтение прекрасного на вид плода исполнению воли Божией. Тут нарушение необходимого для здоровья личности поста и присущее всякому греху – подчинение высшего низшему. Последствие греха – потеря рая. Прежде всего, это то состояние внутреннего опустошения, о котором сказано выше. Кроме того, для человека как существа не только духовного, но и телесного, имеются и другие горькие последствия. В частности, искажается его родовая жизнь, поражаемая различными страстями. Роды становятся для женщины мучительными. Труд то и дело теряет творческую радость. Среди людей вместо единства в любви начинается раздор и даже убийство. Самая личность человека, утратившая всецелую любовь, которая ее объединяла, разрывается множеством пожеланий, теряет свою целостность, целомудрие. За болезнью личности и ее разложением следуют болезни души и тела и, наконец, смерть. Для заболевшей личности бессмертие было бы невыносимо и Бог, не допустивший согрешившего человека вкусить от древа жизни (бессмертия), оказывает человеку милость.

Грехопадением первых людей – Адама и Евы – “грех вошел в мир, и грехом смерть” (Рим. 5,12). Расположение ко греху и все последствия греха, включая смертность, стали наследственными. Но образ Божий, хотя и ослабленный и потемненный, не был утрачен человеком, и для него осталась возможность спасения, возможность как бы вновь начать жизнь, к которой он был призван в раю. Человек пал и изменился, но Бог и любовь Божия неизменяемы; и Бог приходит на помощь своему падшему творению. Книги Ветхого Завета заключают в себе историю постоянно возобновляемого Богом обещания спасения и его подготовки.

Возможность для человека грешить и, тем самым, вызывать все ужасные последствия греха, нередко порождает мучительное недоумение, а то и прямое сомнение в благости Божией и даже в Его существовании. Нередко можно услышать: “если Бог благ. Он не может допустить зла, а если Он его допускает, то значит Он не благ или не всемогущ, а потому и не Бог, или же просто Его и нет”. На это Божественное откровение нам отвечает: 1) если бы человек не был создан свободным, он не был бы богообразной личностью (а был бы механизмом); 2) дав человеку возможность грешить, Бог предвечно взял ответственность за грех человека на Себя. За грех человека Бог платит бесконечной жертвенной любовью, отдавая для искупления и спасения человека Своего Сына. Временно лишив человека бессмертия, Бог Сам принимает смерть, чтобы дать человеку вечную жизнь. Но совершая этот величайший акт милосердия, Бог и здесь сохраняет за человеком свободу – принять или не принять это высшее выражение Божественной любви, вкусить или не вкусить от плодов нового “древа жизни”, к которому Бог вновь допускает человека. Это древо жизни, возвращенное человеку, есть крест Господень – древо жертвенной любви.

Апологетика, богословская наука, опровергающая нападки на нашу веру, пыталась в прежнее время согласовать данные исторических и естественных наук с библейскими. В наше время она ограничивается указанием на то, что истины Библии и науки, как относящиеся к разным областям знания, не могут друг другу противоречить. Библия свидетельствует о действии Бога в мире, а наука исследует самый мир. К религиозным истинам Ветхого Завета, неподсудным науке, относятся, главным образом, истины о единобожии, о сотворении мира из ничего, о богообразности человека и единстве человеческого рода, о грехопадении и об обещании и подготовлении явления Спасителя. Все остальное подсудно науке и, приводимые в Библии, без научных целей, сведения о природе мира современная апологетика, в соответствии с данными других наук, считает лишь записью обычных представлении древних семитских племен.

Открываясь людям через людей же – святых пророков, полноту Своего откровения Бог явил в Богочеловеке Иисусе Христе. Подготовлявший Его явление, Ветхий Завет есть предвоплощение Божественного Слова, еще не в человеке, а в человеческом слове и потому имеющем не только Божественную, но и человеческую сторону. Таким образом Ветхий Завет можно изучать и как человеческий документ.

Единственно правильный духовный подход к Библии заключается в умении видеть Божественное сквозь человеческое и вечное сквозь временное. Нельзя забывать еще, что до Христа Божественная истина открывалась постепенно, почему к событиям Ветхого Завета неприменимы оценки, вытекающие из полноты Христовой истины.

Верующий, утвердившийся в таком духовном подходе к Библии, уже не будет смущаться тем, что библейские представления о физических явлениях мира не совпадают с современными (тоже всегда относительными), что некоторые книги Ветхого Завета составлялись не в те годы, как думали раньше, или что многие поступки ветхозаветных праведников не соответствуют христианской этике.

Несмотря на все это, оба Завета – это единое Божественное откровение. Величие Ветхого Завета остается непоколебимым; его суть в неуклонном и все более полном раскрытии Божественной истины, в непрерывном приготовлении ко Христу, несмотря на упорно проявляющуюся немощь и сопротивление падшего “ветхого” человека.

Бог есть любовь и это значит, что ничто не может нарушить Его любви. Поэтому Бог не перестает помогать падшему человеку исполнять свое предназначение, избавляя его, прежде всего, от рабства дьяволу и греху. Милостиво способствуя этому. Бог не отнимает у человека и прежних даров Своей любви и, среди них, раз навсегда дарованной свободы. Человек пал по своей воле; по своей воле он должен и встать.

Чтобы это стало возможным, при наличии совершенно необходимой Божественной помощи. Бог возжелал Сам приблизиться к отпавшему от Него человеку так, чтобы тот, не устрашаясь Его, мог бы вновь свободно совершить свой выбор и вернуться к Богу.

Сын Божий соделался Сыном Человеческим для того, чтобы сделать сынов человеческих сынами Божиими. Бог стал человеком, чтобы человек стал богом по благодати. Бессмертный принимает образ смертного, чтобы смертному дать бессмертие.

Бог-Слово стал человеком Иисусом Христом. Имя Иисус означает “Бог спасает”, или короче “Спаситель”. Христос значит “Помазанник”. Господь Иисус Христос – не только Бог, являющий в человеческой жизни Свою Божественную жизнь, не только Предвечное Слово Божие, возвещающее Божественные тайны человеческим языком, не только Божественный Учитель или Образ Божий, явленный в совершенном человеке, а Богочеловек.

В лице Иисуса Христа Божественная природа соединилась с человеческой, чтобы человеческое естество причастилось Божественному.

Правда, всякое творение Божие создано и существует потому, что оно уже причастно Божественному Слову, т.е. Божественной мысли и смыслу, но через воплощение Бога-Слова человек возвышается на новую ступень, делается “новой тварью”, которая способна жить не только своей, но и Божественной, вечной жизнью. После Боговоплощения каждый человек может вступая в Церковь, жить одной жизнью со Христом. Каждый человек призван стать храмом Святого Духа и быть усыновленным Богу Отцу. Это и есть восстановление образа Божия в человеке.

Святые Апостолы сперва узнали в своем Учителе обещанного Спасителя, Мессию, а потом и Самого воплотившегося Бога. Эту веру, от лица Апостолов, исповедал Апостол Петр и Господь ответил ему, что, “не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах” (Матф. 16,17). С тех пор Апостолы жили этим совершенно новым, небывалым, страшным и бесконечно радостным сознанием, что перед ними и с ними живет Сам Бог, ставший человеком. Трепетом этого сознания полны все апостольские писания, в особенности же Апостола Иоанна: “О том, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, и что осязали руки наши, о Слове жизни. Ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам... и сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна” (1Иоан. 1;1–4).

Для Апостолов было очевидностью, что Иисус есть Бог, ставший человеком; только созерцая Христа, они узнали, что Бог есть свет и любовь, и что нет в Нем никакой тьмы (1Иоан. 1;5 и 4;8).

Уже начиная с апостольского века некоторые люди стали неверно учить о Господе Иисусе Христе.

Так докеты учили, что Христос был лишь Богом и только казался человеком. Арий учил, что Сын Божий – второе Лицо Пресвятой Троицы – есть только творение, каковым Он остается и воплотившись. Позже Несторий утверждал, что от Девы Марии родился лишь человек, с которым Бог соединился и обитал в Нем, как в храме. Поэтому Несторий называл Деву Марию не Богородицею, а Христородицей. Исходя из этих положений, Несторий разделял Божественную и человеческую природу во Христе так, что видел в Нем как бы двух лиц, соединившихся лишь для общего действия, преимущественно в силу нравственного усилия Иисуса Христа, как человека. В противоположность Несторию, умалявшему Божественность Христа, монофизиты учили, что в Иисусе Христе человеческое естество было поглощено Божественным, тем самым умаляя человечество Христа^*. При обоих уклонениях от истины самое Боговоплощение, жертвенная жизнь и смерть Господа, как и последующее воскресение, перестают быть спасительными для человека. Только если истинный Бог приобщен во Христе всему человеческому, то может спастись и каждый человек, приобщаясь Христу верою, жизнью и через святые таинства.

Православное учение о соединении во Христе Божественной и человеческой природы было изложено в 451 году на 4-ом Вселенском Соборе в Халкидоне. В этом определении говорится, что Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек, единосущный Богу Отцу по Божеству и единосущный нам по человечеству, во всем подобный нам, кроме греха, рожденный прежде веков от Бога Отца по Божеству и от Марии Девы по человечеству, и что оба естества в Нем соединены неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно, сохраняя всегда свои особенности при едином Лице или Ипостаси. Это означает, что человечество во Христе не имеет своего отдельного лица, а Сама Божественная Личность Сына Божия облекается в человеческую природу, чем и достигается всецелое ее освящение. Тем не менее, человеческая природа (естество) во Христе имеет свою волю, отдельную от воли Божества, хотя эта воля всегда свободно подчиняется воле Божественной. Учение о двух волях во Христе было закреплено в 680 году на 6-ом Вселенском Соборе в опровержение лжеучения монофелитов, которые, желая примирить православных с монофизитами, утверждали, что, при двух естествах, в Иисусе Христе действует только Божественная воля.

При всей кажущейся невероятности того, что Бог стал человеком, это чудо Боговоплощения для чистых сердцем Апостолов и других ближайших учеников Христа не могло не быть очевидным. Прежде всего Господь Сам сознавал Себя Богом и человеком и об этом учил. Притом такое небывалое откровение исходило из уст человека, в котором всегда обнаруживались величайшая правдивость, необыкновенная премудрость и полное бескорыстие. Об истинности учения Христа о Нем Самом, таким образом, прежде всего свидетельствует Его Личность, а потом и самое учение, в своей стройности являющее такое единство, что, приняв часть его, трудно не принять его и в целом.

Для уверовавших, или даже только начинавших верить в Него, Христос являл и другие свидетельства Своего Богочеловечества. К ним принадлежат чудеса Христовы, а также неоднократное свидетельство Бога Отца и Святого Духа. О том же свидетельствует тайна зачатия и рождения Христа, возвещенная Евангелистами всем христианам.

Но окончательное удостоверение, в Божественности своего Учителя, Апостолы получили в силу крестной смерти и воскресения Христа. После сошествия Святого Духа эта вера стала для них истиной, всецело определяющей всю их жизнь. При всем том, в признании Божественности Иисуса Христа не было, нет и не может быть никакого внешнего принуждения, т. к. эта истина постигается прежде всего сердцем, движимым любовью, любовь же всегда свободна.

На вопрос Господа Апостолам, -не хотят ли и они (по неверию) покинуть Его, Апостол Петр ответил: “Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого” (Иоан. 6;67–69).

Вся глубина Божественного промышления о нашем спасении раскрывается более всего в основных событиях жизни Господа Иисуса Христа.

Зачатие и рождение Господа от Приснодевы Марии и самый образ Пречистой Богородицы указывают какая чистота и бесстрастность, смирение и жажда Бога требуются для совершенной меры облагодатствования. .Одновременно этим свидетельствуется истинность Божества Спасителя. Самое же воплощение Христа обнаруживает предельное Его смирение и самоограничение. Неразрывность любви и смирения была возвещена Пресвятой Девой Марией в Ее песни: “Величит душа Моя Господа”. Нищета Вифлеемской пещеры и яслей также показывает, что величие Божественной любви не связано со славою мира сего, и что, бесконечно дорожа свободой человека, Господь влечет его к Себе, не поражая его соображения внешним величием. Но пастухам и мудрецам Востока было дано откровение о новорожденном Богомладенце, первым – за смирение, вторым – за жажду познания истины.

Тайна эта была открыта также Симеону Богоприимцу и Анне Пророчице за их тревогу о духовной судьбе своего народа и человечества, для которых они ждали Избавителя.

Детство, отрочество и молодость Господа Иисуса Христа почти сокрыты от нас, но то малое, что известно – жизнь в семье ремесленника, отроческое послушание при сознании уже в 12 лет Своего предназначения – являют все то же Его смирение.

Иоанн Креститель завершает ветхозаветное приготовление к принятию Спасителя. Явление Предтечи свидетельствует о священной необходимости преемственного стремления к правде многих поколений, или иначе, об осмысленности истории, а также о присущих ей священных рубежах и сроках. Бог отмечает их особыми чудесными явлениями, например, явлением Ангелов или пророков.

Самое Крещение Господа есть впервые явленное людям, в лице Иоанна Предтечи, откровение о Святой Троице, и отсюда название праздника “Богоявление”;

а также это прообраз таинства крещения. Для Самого же Господа, крещение являлось посвящением на Его служение.

Искушение Господа открывает нам Его как “второго Адама”, победившего там, где был побежден первый. Повествование об искушении Христа дополняет историю грехопадения первых людей. Слова Господа, что “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих” (Матф. 4;4), указывают на необходимость все природное подчинять духу. Это ответ на всякий чувственный соблазн. Отказавшись от чуда для утоления Своего голода. Господь впоследствии чудесно напитал взыскавших «Его слова в пустынном месте. Первые же люди вкусили от запретного плода даже не испытывая телесного голода, из чего видно, что грех есть излишество.

Слова Христа “не искушай Господа Бога твоего” (Матф. 4,7) в ответ на предложение испытать чудесное спасение – это предупреждение, что нельзя искать высших дарований и сил ради горделивого самоублажения. Но именно этого пожелали Адам и Ева по наущению дьявола (“будете, как боги”. Быт. 3;5).

Перед лицом воплощенной Истины, перед Христом, дьявол не может долго притворяться и, под конец, открыто требует поклонения и подчинения себе. Этим обнажается до конца сущность греха, ведущего к потере духовной свободы – этого залога богоподобия человека. В третьем искушении подчинение дьяволу связывается с обретением полноты земной власти над миром. Ответ Спасителя: “Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи” (Матф. 4;10) – есть откровение о том, что созидание Царства Божия на земле недостижимо на путях человеческого властвования, т. е. принуждения (ни цезарепапизм, ни папо-цезаризм не совместимы с предначертанным Господом путем).

Все последующее служение Спасителя и все сказанное о Нем Евангелистами и Апостолами показывает, что Он явился во исполнение пророчеств о страждущем Мессии. Господь не поощрял попыток народа сделать Его земным царем и только однажды принял народное почитание при торжественном входе Своем в Иерусалим, но это было уже началом Его крестного пути. Чтобы отметить, что Царство Его не от мира сего, о чем Он позже сказал Пилату, Господь сел не на коня, как земные владыки, а на осленка, сына подъяремной. Дозволив затем помазать ноги Свои драгоценным миром. Он вскоре Сам умыл ноги Своим ученикам в знак того, что власть Его есть служение любви.

Прежде Своего торжественного входа во Иерусалим, Господь явил Свою славу на горе Фаворе. Событие это является также одним из важных звеньев, подготовляющих вольные страдания и смерть Господа, и Его светлое воскресение. Преображение Христово есть одновременно и явление Божественной славы и залог будущего прославления человека и всей твари, прежде же всего праведников, которые, по слову Господа, “воссияют, как солнце в царстве Отца их” (Матф. 13;43). В подтверждение этого обещания некоторые святые, еще при земной жизни своей, преображались подобно Спасителю, например, преподобный Серафим Саровский.

Страдания, смерть, воскресение и, наконец, вознесение Господа Иисуса Христа суть события, в которых до конца выразился весь смысл Его жизни на земле и Его призвания; через них завершилось спасение людей. Господь пострадал и умер вольно. Как Бог, Он мог вызвать на защиту Себе легионы Ангелов и, как безгрешный, Он не был подвластен смерти. Взяв на Себя грехи всех людей. Он пережил весь ужас и весь мрак греха. Сам оставаясь ему непричастным. Будучи неповинным, Господь принял на Себя и физические последствия греха: поношения, крестные муки и смерть. Сострадательная любовь Спасителя беспредельна и универсальна. Его невиновность увеличивала тяжесть взятых Им на Себя грехов человечества. Это запечатлено с особой силой в богослужебных текстах Великой Пятницы: “Так говорит Господь Иудеям: – люди Мои, что Я сделал вам? чем обидел? Слепцам вашим дал прозрение, прокаженных очистил, расслабленного от одра воздвиг... И чем вы Меня возблагодарили? За манну – желчь, за воду – уксус, и вместо того, чтобы возлюбить Меня, ко кресту пригвоздили” (12-ый антифон). А перед выносом Плащаницы, на вечерне Великой Субботы: “Жизнь всех осудили на смерть... Создатель мира в руках беззаконных”. Ужас Голгофских страданий был бы невыносим, если бы Крест Господень не был явлением совершенной Божественной любви; в нем открылась “Любовь Бога Отца распинающая, Любовь Сына распинаемая и Любовь Святого Духа торжествующая силою крестною, ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, чтобы всех спасти” (Митр. Филарет Московский). Первым из людей это понял благоразумный разбойник: он увидел в поруганном, израненном и умирающем Праведнике – Бога, возлюбившего мир совершенной любовью, и ему первому открылся рай. Помышляя о том, для какого блаженства и от каких мук искупил нас Христос, каждый христианин знает, что Крест – это символ любви и что, где Крест, там и любовь. В Кресте, как в солнце свет, сосредоточилась вся любовь Бога к миру и к человеку.

“Распинающая Любовь” Бога Отца, при совершенном единстве Лиц Пресвятой Троицы, есть, конечно, и величайшее самопожертвование. По словам святого Григория Богослова, Крест есть жертва благоприятная, «о не плата и не выкуп Богу. Крест необходим не для утоления «Божией Правды, но для оживления человеческой природы, пораженной грехом и смертью. Человек, умирая во Христе, получает от Него новую жизнь, подлинную и вечную. Во Христе смерть побеждена смертью, и в этом – тайна Креста: “для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие” (1Кор. 1;23). Победив смерть, Христос лишил дьявола его главного оружия.

В пасхальном слове своем святой Иоанн Златоуст говорит, что вместе с дьяволом посрамился и дом его, то есть ад, когда он, приняв землю, встретил небо.

Воскресение Господа есть величайшее чудо и победа смысла и добра над злом.

Запечатленное смертью стояние за правду и любовь, увенчанное жертвой своею жизнью, было известно до Христа. Человек умеет в подобных случаях благоговейно созерцать внутреннее торжество правды. Но, если здесь правда духовно и торжествовала, то жизнь продолжала быть поруганной. Когда же воскрес Христос – открылось, что истина и любовь сильнее смерти, и что самая смерть ради истины и любви ' есть только переход к вечному торжеству жизни.

Воскресение Христа есть радость, превосходящая всякую иную радость. Совершилось самое желанное, что только может пожелать любовь – Возлюбленный оказался навсегда с нами, разлука сокрушена навеки и ничто более не может угрожать Любимому. Остается только пасть перед Ним со словами: “Господь мой и Бог мой” (Иоан. 20;28), потому что всякое сомнение в том, что Он есть Бог, ставший человеком, пришедший нас спасти, более невозможно.

Воскресение Господа дает еще и другую радость. В нем залог, что мы тоже воскреснем, а также и все, кого мы любим, что мы будем неразлучны с ними, как и с Господом, если только пойдем за Ним, поверив в Его светлое Воскресение.

Все попытки поколебать веру в Воскресение Христа рассеиваются, если вникнуть в евангельское свидетельство. Можно ли говорить, например, о галлюцинациях учеников, когда Евангелие удостоверяет их отчаяние после смерти Спасителя и упорное их неверие первым вестям о Воскресении и даже сомнение при явлениях Самого Господа? В то же время, кто может усомниться в силе их последующего убеждения в Воскресении Христа, когда, свидетельствуя об этом, ученики Христовы шли на смерть и силой своего убеждения завоевали Господу весь античный мир? В основе такого непоколебимого убеждения может находиться только действительное событие.

Совершенно неосновательны немногие попытки объяснить веру в Воскресение Христа влиянием античных мифов об умирающих и воскресающих богах. Это идеи совсем другого порядка. Христос умер и воскрес не как Бог, а как человек или Богочеловек. Представление об этом вовсе чуждо древним религиям. Нелепы и фантастичны попытки объяснить Воскресение Господа натуралистически, например, что Христос будто бы ожил, будучи снят со креста в обморочном состоянии. Отпадает и указанная в самом Евангелии клевета, что ученики украли тело Иисуса. Не поддержанная позже ни иудеями, ни язычниками, эта клевета рассеивается от правдивости евангельского рассказа и всей последующей историей христианства. “Блаженны не видевшие и уверовавшие” (Иоан. 20,29) в Его Воскресение, говорит Господь. И бесчисленное множество таких не видевших, но уверовавших, наряду с очевидцами, являются также истинными свидетелями Христова Воскресения, в силу их радостно духовного переживания этого величайшего чуда. Православная Церковь богата таким духовным опытом и он тем убедительней, чем более переживание светлого праздника Воскресения Христова сопровождается духовным воскресением самих верующих.

По учению Церкви, Воскресению Господа предшествовало сошествие Его во ад, в духовное место пребывания душ усопших людей. Это была высшая степень Его уничижения и вместе – начало победы и торжества. Во аде Христос освободил души с верою ожидавших Его пришествия (1Петр. 3;18–22; 4;6; Колос. 2;15).

Тело Христово по Воскресений было преображенным, прославленным, духовным, т.с. всецело подчиненным Духу. Пространство и время не ограничивали Воскресшего Господа: Он являлся одновременно в разных местах, проходил сквозь запертые двери. Очевидно Он уже не нуждался в земной пище, но для убеждения учеников вкушал перед ними. Тело Воскресшего Господа сохранило нанесенные Ему раны. В этом указание, что страдания, подвиги и все достойное, сделанное праведными людьми, найдет свое место при их вечном прославлении.

Последним делом служения Господа Иисуса Христа на земле было Его Вознесение. Оно совершилось в 40-й день после Воскресения, когда, по словам Евангелистов, Господь “вознесся на небо и воссел одесную Бога” (Марк. 16,19; Лук. 24,51; Деян. 1,9). Под этим событием следует разуметь не телесное переселение Господа в какие-то сферы видимого неба, а вознесение Господом нашего человеческого естества (включая и тело) в некоторую непосредственную близость к Богу Отцу. Это уже не избавление человеческого естества от греха и смерти, а предельное его прославление, “обожение”, которого может достичь каждый человек, если только он во всем последует за Господом. Восходя к Отцу на небо, Иисус Христос обещал (иным образом) пребывать с нами до скончания века и вновь торжественно вернуться на землю для окончательного установления Своего Царства. Вознесение Христово – это также залог сошествия Святого Духа, Которого Господь обещал послать нам от Отца.

Святой Дух мог сойти на людей только в силу того, что Сын Божии Иисус Христос до конца приготовил, т. е. освятил в Себе наше человеческое естество. После Вознесения, через Святого Духа, Господь продолжает пребывать с нами невидимо в Своем Слове, запечатленном в Священном Писании, в святых Тайнах и во всех благодатных дарованиях Святого Духа.

По Вознесении Господа, ангелы возвестили Его ученикам, говоря: “Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим” (Деян. 1,11). Сам Господь не раз говорил о том же, поясняя, что пришествие Его будет подобно молнии (Матф. 24,27), что Его увидят грядущим на облаке с силою и славою великою (Лук. 21,27; Марк. 13,26).

Господь открыл, что Его второму, славному Пришествию будут предшествовать необычайные исторические и космические бедствия, а Апостолы пояснили, что нынешняя земля и мир погибнут, что самые стихии (элементы), разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят” (2Петр. 3,10). Но гибель мира не будет окончательной: он преобразится и явятся “новое небо и новая земля, на которых обитает правда” (2Петр. 3,13). В тоже время воскреснут все мертвые, а живые изменятся, преобразятся (1Кор. 15,51–54). Господь придет второй раз, чтобы судить всех и навеки установить Свое Царство для достойных. Таким образом, настоящая жизнь является подготовкой к будущему суду, для которого все люди сберегаются (2Петр. 3,7): идущие путем зла подготовляют себе осуждение, а идущие путем добра-жизнь вечную (Матф. 13,24–30; 47.49; 25.1–13; 31–46; Рим. 2.5–11; 14.10.12; 2 Фее. 1.5–10; Евр. 6,2).

Господь Иисус Христос сказал Своим ученикам, что срок кончины мира, или день Господень, неведом никому, кроме Бога Отца, но Господь указал на признаки приближения конца (Матф. 24,14–44). В особых символах о том же повествуется в Откровении св. Иоанна Богослова (Апокалипсисе). Среди этих признаков существенны: обострение борьбы добра и зла, оскудение веры и любви, умножение беззакония и появление исключительного сосредоточения (концентрации) зла, возможно в лице одного человека – антихриста.

Первые христиане ждали скорого конца мира; во многие другие эпохи это ожидание также обострялось.

Судить людей будет Господь Иисус Христос со святыми, но свобода каждого человека при этом суде будет сохранена. Дела, мысли и чувства каждого человека обнаружатся перед всеми; все узнают жизнь друг Друга. При свете Божией правды станет очевидным, чего стоит каждый человек и его жизнь. Приговор не следует представлять юридически: оправдание или осуждение не являются наградой или наказанием, а следствием или плодом той или иной жизни, и преимущественно ее направленности к добру или ко злу. Степени осуждения или блаженства будут различные, но меньшая степень блаженства не будет сопровождаться переживанием лишения. Все лучшие устремления человека получат в будущем веке завершение. Многие учители Церкви предполагают, что возрастание в совершенстве в будущем веке будет заключаться во все большем единении людей с Богом и другими блаженными существами, в созерцании красоты Самого Бога и образа Его, отраженного в людях, и в мире. Осуждение же понимается святыми Отцами как отлучение от Бога и, тем самым, от возможности любить, а некоторыми Отцами – и как неутолимость грешных желаний. Они предполагают также, что в будущем веке будет тождество между внутренним (душевным) и внешним миром, и что духовное состояние блаженства и мучения будет иметь свое телесное выражение, так как воскресение мертвых будет и телесным, хотя воскресшие тела будут духовными.

Божественное Откровение и наше спасение есть дело всей Святой Троицы, но Бог нам открывается через Сына Божия Иисуса Христа и Святого Духа, и через Них спасает нас. Христос близок нам, как Бог ставший человеком, а Святой Дух также близок нам, так как Он вселяется в нас и соединяет нас со Христом.

В Ветхом Завете Святой Дух не проявлялся ипостасно, лично, но как Божественная Сила. В ветхозаветных книгах Он именуется обычно Духом Божиим. Так говорится о Его действии при сотворении мира (Быт. 1,2) и о Его промыслительном действии как Подателе и Хранителе жизни (Пс. 103,30; 138,7; Иов 27,3; 33,4 и др.), но иногда и как Карателе, например, Египтян (Исх. 15,10). Имеются в них свидетельства о воздействии Духа Божия на душу человека, которой он сообщает особые знания и вдохновения, делая человека пророком, возвестителем и орудием Божественного промысла. Про таких избранников говорится, что Дух Божий был на них, что они были исполнены Духа Божия, что Он сошел и почил на них (Исх. 313; 1Цар. 10,10; 19,20; 2 Паралип: 15,1; Неем. 9,20; 9,30). Не раз говорится там о Духе Божием, почивающем на всем избранном народе (Числ. 24,2; Неем. 9,20 и 9,30).

Сами же пророки провидели в будущем еще более исключительные воздействия Духа на особого Избранника – Мессию. Так, например, Исаия говорит:

“Произойдет Отрок от корня Иессеева... и почиет на Нем Дух Господень, Дух премудрости и разума. Дух совета и крепости. Дух ведения и благочестия” (Ис.П-,2). Есть и другие пророчества, например: Ис. 42,1 и Ис. 61,1. Предсказывали пророки и особое излияние Духа на избранный народ (например, Иезек. 37,14; 39, 29; Иоиль 2,28–29). На пророчество Иоиля ссылается Апостол Петр в день сошествия Святого Духа. Есть в Ветхом Завете свидетельства об освящающем действии Святого Духа в душе отдельного человека, например, Пс. 50 и др.

Самая святость избранного народа обусловливалась не только тем, что он был хранителем Слова Божия (Закона), но и тем, что Дух Божий был с ним, в его святилище и в его пророках. Все это служило приготовлением к пришествию Спасителя. Дух Божий подготовлял для Него место в мире. Вера в пророков никогда не прекращалась в Израиле. Спаситель Сам свидетельствовал о боговдохновенности Давида (Матф. 12,3–4), а Апостолы – о боговдохновенности пророков вообще. В пророческой среде протекают первые события Нового Завета, так как пророками надо назвать Иоакима и Анну, Захария и Елисавету, Симеона и Анну, Иосифа Обручника и святого Иоанна Предтечу.

При зачатии Господа Святой Дух нисходит на Приснодеву Марию, а при Крещении Спасителя Он является над Ним в виде голубя. В качестве второго Лица Святой Троицы Господь не разлучается со Святым Духом, но со времени Крещения являет эту неразлучность, хотя Евангелие отмечает лишь отдельные моменты водительства Господа Святым Духом (Матф. 12,18; Мр. 1,12; Лук. 4,14; 4,18).

Начало Своему учению о Святом Духе Господь положил, говоря о Себе, как о Помазаннике, предсказанном Исаией пророком (Лук. 4,18; Ис. 61,1). В беседе с Никодимом Господь раскрыл тайну второго рождения людей от Святого Духа через крещение (Иоан. 3,5–6; 3,8–34), а в беседе с Самарянкой (Иоан. 4,13–14) и на празднике Преполовения (Иоан. 7.37–39) тайну новой благодатной жизни в Духе Святом, описывая ее под образом воды живой.

Господь обещал помощь Святого Духа гонимым за Него (Мр. 13,11; Лк. 12,12) и дарование Святого Духа всем просящим о том” (Лк. 11,13). Свидетельством о Святом Духе, как животворящей силе любви, были все чудеса Господни, а сомнение в том, что они совершаются не силою Святого Духа, Господь назвал хулою, которая не простится (Мф. 12,32; Мр. 3,29).

Учение Господа о Святом Духе завершается в Его прощальной беседе (Иоан. 14, 15 и 16 главы). В ней Господь уже прямо обещает ниспослать Святого Духа, “Который от Отца исходит”, чтобы Он пребывал в мире. Объясняя, что ниспослание Святого Духа обусловлено Его, Христа, искупительной жертвой, Господь обещает ученикам, что Святой Дух напомнит им все Его слова, научит их всему и будет их руководителем. В этом смысле Святой Дух называется Духом Истины и Духом Христовым. Из той же беседы явствует, что Святой Дух подается только уверовавшим во Христа и стремящимся к единству в любви. Святой Дух объединяет верующих со Христом и между собою, преодолевая все то, что может отлучить людей от Христа и – друг от друга. Поэтому Святой Дух есть “Утешитель”, Он подает радость, которую никто не может отнять.

Перед самым вознесением Своим, Господь торжественно подтвердил ученикам, что они будут крещены Духом Святым (Деян. 1,5–8), и это обещание исполнилось, когда в день Пятидесятницы Святой Дух в виде огненных языков сошел на общину верных последователей Христа. С этого началась жизнь Церкви, и книга Деяний Апостольских есть Евангелие о Святом Духе и Церкви.

Принявшие Святого Духа коренным образом переменились, исполнились мужества и мудрости, обрели знание неведомых им прежде языков и стали ревностными свидетелями Христова Воскресения и Истины. С этого дня все истинные благовестники Христовы живы и движимы единым высшим вдохновением Святого Духа, Который стал Блюстителем Церкви. Из книги Деяний видно, что Он явно дает о Себе знать в молитвенных собраниях Церкви (Деян. 4,31) и каждому проповеднику Слова (Деян. 4,8; 5,32; 7,55 и др.). Как блюститель Церкви, Святой Дух заботится о ее росте, сперва среди иудеев и прозелитов (т. е. язычников, обращенных в иудейскую веру) (Деян. 8,15–17; 26–40; 9,17–18 и 31), устраивая внутреннюю жизнь Церкви так, чтобы ничто не затрудняло проповеди (Деян. 6,2–7), наставляя благовестников (Деян. 13,52; 20,22–23), указывая, куда им идти (Деян. 10,19–20) и куда не надо ходить (Деян. 16,6–7). Святой Дух руководит обращением язычников, например, Корнилия сотника (Деян. 10,1–11, 18), и посланничеством Апостолов Павла и Варнавы.

Святой Дух настолько неотделим от Церкви, что попытка ее обмануть обнаруживается как ложь, сказанная Ему Самому (Деян. 5,3–9). Этот случай (грех и гибель Анания и Сапфиры) свидетельствует о том, что всякая власть в Церкви имеет своим источником Святого Духа, о чем имеются и другие свидетельства (Деян. 20,28).

В апостольских Посланиях яснее раскрывается воздействие Святого Духа на человека в связи с таинственным промышлением Бога Отца и спасительным делом Господа Иисуса Христа: Святой Дух, вместе с Сыном Божиим, усыновляет нас Богу Отцу (Еф. 2,18), делает нас сынами Божиими (Рим. 8,14), в силу того, что Он Сам есть Дух Сына, Дух Христов (Гал. 4,6; Фил. 1,19; Рим. 8,9). Это усыновление делает нас свободными, так как Святой Дух есть Дух свободы (2Кор. 3,17), а не дух рабства и боязни (2Тим. 1,7), поэтому дети Божии творят волю Отца не по страху, а в силу сыновней любви. Вместе с Господом Святой Дух освобождает человека и от рабства греху.

В апостольских посланиях раскрывается также все значение Святого Духа для внутренней жизни отдельного человека и перечисляются Его духовные плоды и дарования. Плоды эти следующие: благость, праведность и истина (Ефес. 5,9); и в другом месте: “любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона” (Гал. 5,22–23). Это значит, что принявшие в полноте Святого Духа, не нуждаются уже в руководстве внешних правил, так как Святой Дух Сам наставляет их на всякую правду.

От плодов Святого Духа надо отличать Его дары, которые суть не благодатные расположения сердца, а виды служения или деятельности человека на благо ближнего и Церкви. Апостол Павел говорит: “дары различны, но Дух один и тот же... Одному дается слово мудрости, другому слово знания тем же Духом,... иному вера... иному дар исцеления... иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков” (1Кор. 12,1–10). Гармоническое сочетание дарований одних христиан с другими делает Церковь живым организмом, Телом Христовым. К дарам Святого Духа относятся также дарования иерархического служения в Церкви. Но все дарования лишь средства к приобретению больших, а среди них – превосходнейшего, одновременно дара и плода Святого Духа – любви, о которой Апостол Павел говорит, что в сравнении с ней – все ничто, так как, говорит Апостол, даже “если я раздам все имение мое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы” (1Кор. 13,3). Вслед за Апостолом Павлом так учат и все Отцы Церкви. В начале 19-го века, может быть самый великий из русских святых, преподобный Серафим Саровский учил, что самая цель христианской жизни есть стяжание Святого Духа, и что все христианские труды и подвиги, как-то: добрые дела, пост, молитва и др. – только средства в отношении этой цели. Объясняя это учение своему ученику Н. Мотовилову, преподобный Серафим преобразился: лицо его просияло как солнце, а затем, помолившись, он дал возможность и своему ученику опытно пережить всю необыкновенную полноту и силу благодатных даров Святого Духа, а именно – превышающие всякое земное представление – мир, тишину, радость, сладость, тепло, благоухание, свет. Эти дары Святого Духа нетварны: Святые Отцы их называют Божественными “энергиями”, т. е. проявлением Божественной жизни, которая подается нам от Отца, через Сына, в Духе Святом, и которой мы приобщаемся, принося плоды Духа.

Хранительницей даров Святого Духа является святая Церковь.

“Верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь”, в таких словах сама Церковь запечатлела учение о себе самой в Символе Веры.

Познавать, что такое Церковь, можно только живя в ней; почему рациональное определение Церкви не возможно. Такое внутреннее усвоение Церкви и есть вера в нее, вера в ее непознаваемую одними внешними чувствами и дискурсивным мышлением сущность. Таким же путем, например, мы познаем, любит ли кто нас, или нет, кто друг наш и кто – враг.

Чтобы ответить на этот вопрос, надо вдуматься в то, что сказано о Церкви в Священном Писании. Так, в апостольских посланиях Церковь именуется “домом Божиим” (1Тим. 3,15), “градом Божиим” (Евр. 12, 22), “матерью верующих” (Гал. 4,26) и, наконец, телом Господа Иисуса Христа, главою которого является Он Сам (Рим. 12,5; 1Кор. 6,15; 12,12–28).

В Евангелии же Сам Господь говорит о Церкви как об овечьем дворе, винограднике, неводе... Можно отнести к Церкви также многое, сказанное относительно Царствия Божия, так как, по слову Учителей Церкви, она есть начаток Царствия Божия на земле, “зерно горчичное”, возрастающее в великое дерево (Матф. 13, 31–32). На основании этого говорят еще, что Церковь есть рост Слова Божия в нас: “Слово Божие росло и распространялось”, так сказано в книге Деяний Апостольских (12,24) и это сказано о Церкви. Толкуя притчу о закваске (Лук. 13,21), многие Отцы утверждают, что Церковь и есть эта брошенная в мир закваска новой жизни.

Но в чем же заключается эта новая жизнь? Для живущих в Церкви не трудно увидеть, что жизнь эта есть, прежде всего, жизнь в Божественной любви, или самое единство в любви всех христиан, подобно единству Лиц Пресвятой Троицы (Иоан. 17 гл.), т. е. такое, которое, при множестве лиц, входящих в Церковь, делает ее как бы одним существом. В этом смысле Церковь есть единство. Она есть единство истинно верующих с Богом и между собою.

Указывая в Символе Веры на первое свойство Церкви: “Верую во едину... Церковь”, мы исповедуем, прежде всего, веру в это единство.

Как возможно такое единство?

Мы созданы едиными по природе, или единосущными, но это единство повреждено грехом. Оно восстанавливается силою Боговоплощения и благодатию Святого Духа.

В Господе Иисусе Христе жизнь Самого Бога стала жизнью человека. Имея в Себе Самом божественную жизнь (жизнь самой жизни), Христос стал жизнью всех нас, и поэтому всех и каждого имеет в Себе и каждому отдает Себя. Это совершившееся во Христе приобщение человечества божественной жизни должно быть свободно усвоено каждым человеком, что осуществляется через принятие и усвоение благодати Святого Духа. Таким образом, единство людей создается силою Самого Господа Иисуса Христа и Святым Духом, т.е. через освящение человечества.

Иначе можно сказать, что Церковь едина, потому что она святая. «Одно свойство Церкви поясняет взаимно другое и вместе они составляют одно целое.

Исповедуя в Символе Веры, что Церковь есть единая и святая, мы утверждаем, что единство Церкви совершается не силой человеческой, а Божественной любовью, даруемой нам. Это означает также, что Церковь не есть только человеческое общество или союз, а единство богочеловеческое, т. е. союз людей с Богом и между собою.

Святость есть близость ко Христу и приобщение к Его святости, но Господь находится там, “где двое или трое собраны во имя Его” (Мф. 18,20); следовательно, и святость там, где несколько людей собраны во имя Христово. И действительно, Христос основал Церковь и есть краеугольный камень ее; тем не менее, Церковь началась в день Пятидесятницы, когда Святой Дух сошел на общину людей, уверовавших во Христа.

Господь Иисус Христос собирает нас в Церковь, потому что Он для того и пришел, чтобы собрать всех воедино, а Святой Дух объединяет, потому что Он есть Божественная всеобъемлющая любовь.

Об этом единстве Господь молился: “да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино... да будут совершены во едино” (Иоан. 17, 21 и 23).

Говоря о единстве Церкви во Христе, Апостол Павел называет ее Телом Христовым, а Господа – ее Главой. То же самое выражается, когда Церковь именуется Невестой Христовой. В Церкви верующие усыновляются Богу Отцу и, таким образом, причащаются жизни всей Пресвятой Троицы. В Церкви отражается образ Троичной любви и она есть Царство Пресвятой Троицы, т.е. Царство любви. Без любви нет и Церкви. “По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою”, говорит Сам Господь (Иоан. 13,35).

Церковь есть живой организм и каждый член Церкви, как клетка в организме, может жить только по законам этого организма, т.е. по законам любви.

Единство Церкви выявляется и в то же время созидается через единство веры (Предания Церкви), через единство таинств и молитвы, через единство церковной иерархии и церковного устройства. Апостол Павел пишет: “Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; Один Господь, одна вера, одно крещение. Один Бог и Отец всех. Который над всеми, и через всех, и во всех нас” (Еф. 4,4–6).

“Верую... во едину, святую, соборную... Церковь”. Кафолон по-гречески означает “то, что есть общее”, “то, что вместе”. В славянском тексте слово “кафолическая” переведено словом “соборная”. Кафоличность, или соборность Церкви вытекает из ее единства и святости. Православная Церковь хранит полноту христианской веры и свидетельствует о ней по всему миру, что и есть признак истинной вселенской Церкви.

Кафоличность Церкви надо понимать, с одной стороны, как некоторую неограниченность ее пределов временем и пространством, т. е. ее вселенскость, с другой же стороны, как конкретное выражение ее единства, или предельную общность ее членов во всех проявлениях жизни Церкви.

Понятая так “Кафоличность” Церкви указывает еще на то, что в Православной Церкви непогрешима только сама Церковь в своем целом. Только Церкви в ее полноте Бог Отец посылает Духа истины. Господь сказал: “Я есмь путь и истина и жизнь” (Иоан. 14,6). Истина в Церкви – это Сам Христос. Святой Дух есть Дух истины и любви, и в качестве Духа истины Он почивает в Церкви, как в Теле Христовом, где отдельные члены составляют единое целое в любви, по образу Лиц Пресвятой Троицы.

Вселенские Соборы, более других органов Церкви, могут быть ее устами, ее голосом; иначе говоря, они могут помочь Церкви выявить обитающую в ней истину. История Церкви показывает, что решения Вселенских Соборов осуществлялись путем их признания всею Церковью, водимой Святым Духом, и что только таким Соборам, чьи постановления получали такое всецерковное признание, осталось наименование Вселенских.

Непогрешим только Бог. Церковь же в своем целом непогрешима, потому что Сын Божий обещал Своим ученикам, а через них Святой Церкви: “Я с вами во все дни до скончания века” (Матф. 28,20). Тем не менее, епископы, в пределах своих епархий, имеют относительную непогрешимость, или “дар истины”. Бог поставляет в Церкви епископов, чтобы они пасли и учили словесных овец, по образу Его Сына. Но дар этот у них может быть отнят, если они нарушают единство Церкви, или повреждают порученное им Слово Божие.

Святая Церковь никогда и ни от какого своего члена не требует слепого, рабского принятия какой-либо истины.

Чтобы религиозная истина была спасительна для отдельного члена Церкви, требуется, во-первых, чтобы она была Божиим Откровением; во-вторых, чтобы она была принята Церковью как таковое, и в-третьих, воспринята от нее свободным произволением этого отдельного ее члена. Во всех этих трех моментах осуществляется свобода, так как в каждом из них проявляется любовь. По любви, свободно. Бог открывает истину людям; свободно, движимая духом любви. Церковь принимает ее и передает своим детям; и те, свободно, любя Церковь как мать, принимают эту истину, испытуя ее любящим сердцем.

Бог не поручил Своего учения одному какому-либо человеку, которому другие принуждены были бы подчиняться, но всему “новому человечеству”, возрожденному кровью Сына Божия, то есть именно Церкви. Поэтому Православие свободно как от авторитарности Римской Церкви, так и от крайнего индивидуализма протестантов. Православие – это синтез авторитета и свободы. С одной стороны – отсутствие внешнего непогрешимого органа в вопросах веры, а с другой стороны – возможность относительной непогрешимости определений, исходящих от церковной власти и выражающих церковное сознание данного времени и места. Таковы условия свободы в Православии.

Верующие, принимая учение святой Церкви свободно и по любви, проверяют свои собственные убеждения в свете ее Предания. И наоборот, если кто решительно отпадает от истины, то он отпадает и от Церкви, как мертвая ветвь, и невидимо отсекается, иногда же и открыто, решением авторитетного органа Церкви. Отделившиеся от Церкви в догматических вопросах именуются еретиками, а отколовшиеся от единства церковного на канонических основаниях именуются раскольниками.

Церковь именуется апостольской, потому что ее учение покоится на проповеди Апостолов, бывших очевидцами и свидетелями жизни и воскресения Господа Иисуса Христа.

Апостолы, избранные Самим Господом, во-первых, передали нам новозаветные Писания (Евангелия, книгу Деяний Апостольских, Послания и Апокалипсис),– основание всякой истинно-христианской жизни; во-вторых, они основали многие поместные Церкви церковной иерархией, которой они передали благодатные дары Святого Духа, и преемниками коих до наших дней являются пастыри Церкви. В-третьих, своею жизнью Апостолы оставили нам пример святости и ревности, которые каждый христианин должен иметь, распространяя Евангелие по всему миру. Истинная Церковь, Церковь Православная, есть Церковь “апостольская”, так как все, что она имеет: Священное Писание, Священное Предание и ее благодатная жизнь, – все это она получила от Христа через Апостолов.

Слово “апостол” означает “посланный”, или “вестник”. Христос в молитве к Богу Отцу сказал: “Как Ты послал Меня в мир, так и Я посылаю их в мир” (Иоан. 17,18). Таким образом, апостольство есть обращенность Церкви к миру, который она призвана просвещать и преображать. Исповедуя нашу принадлежность к апостольской Церкви, мы обязуемся продолжать миссию Апостолов. Долг апостольства, или миссионерства, лежит на каждом члене Церкви, в какой бы среде он ни находился, но в особенности, на иерархии.

Устройство Церкви, согласно Священному Писанию, Священному Преданию и церковным канонам, направлено к охранению и выявлению во все времена сущности Церкви, ее единства, ее святости, ее кафоличности и ее апостольского преемства. В связи с устройством Церкви надо выяснить три основных вопроса:

а) как осуществляется единство в поместной Церкви? б) ее преемство во времени; в) ее единство в современном мире.

Поместное единство Церкви. “Там, где Христос, там и вселенская Церковь”, писал в 1-ом веке священномученик Игнатий Богоносец епископ Антиохийский в послании к Смирнской Церкви (8,2). Христос есть единый Вождь, единый Глава, а Церковь – Его тело. Церковь не может быть без Христа, но где Христос, там и полнота церковная. Христос, во-первых, присутствует в Божественной Литургии, совершение которой Он Сам установил: в хлебе и вине, претворенными в Тело и Кровь Христовы. Литургия совершается общиной верующих, возглавляемой епископом, как она была совершена впервые в Сионской горнице Самим Господом среди Своих Апостолов. Христос находится и теперь, как тогда, в собрании, которое есть Его народ, возглавляемом епископом, занимающим Его место, в хлебе и вине, которые становятся Его Телом и Кровью. Евхаристическое собрание представляет вселенскую Церковь в своем поместном единстве. С начала христианства, во всяком месте, верующие были так объединены в истине, в жизни и в Евхаристии. Таким образом, догмат об единстве Церкви требует, чтобы все православные христиане, живущие в одном округе, исповедывали свое единство единодушным участием в одной Литургии, возглавляемой одним епископом.

Епископ может назначить себе заместителя для совершения Литургии: в этом обязанность приходских священников.

Преемство во времени. Апостолы поставили епископов во всех поместных Церквах, которые они устроили (см. Деяния, послания к Тимофею и Титу). С тех пор и поныне епископы рукополагают своих заместителей, и Церковь наших дней сохранила без перерыва апостольское преемство.

Единство Церкви в современном мире. Община верующих или епархия кафоличны, поскольку они находятся в общении со всеми остальными Православными поместными Церквями, в единстве веры и жизни. Для выявления и охранения вселенского единства отдельные епархии объединяются, входя в состав более обширных единиц – “Автокефальных Церквей”, границы которых обычно, но не обязательно, совпадают с политическими границами государств. В каждом церковном округе епископ главного города носит титул Архиепископа или Патриарха. Каждая Автокефальная Церковь занимает свое определенное место по старшинству среди других Автокефальных Церквей, но все они относят почетное первенство Константинопольской Патриархии.

Таким образом, единство Церкви сохраняется и в плане вселенском.

История Церкви, а также ее положение в наши дни, показывают, что целый ряд поместных Церквей, например, Римо-католическая, Армянская, Коптская и другие, уклонились в своем учении от Богооткровенной истины, которая хранится в Церкви благодатью Святого Духа, и порвали общение с Православной Церковью.

Из церковного Предания мы не можем определить, до какой степени догматические неправильности вредят христианской жизни вообще и благодатной силе святых таинств, в частности. Из слов Господних “Я есмь путь и истина и жизнь” (Иоан. 14,6), мы знаем, что истинная вера является основным условием жизни во Христе. Не зная, обладают ли благодатной полнотой таинства в общинах, отделившихся от истинной веры, православные не должны участвовать в их тайнодействиях. Тем не менее. Церковь не крестит вторично и не посвящает снова в священный сан некоторых инославных, которые к ней приходят. Этим Православная Церковь свидетельствует, что искупительная благодать не отступила от отделившихся церквей. Она надеется и молится о том, чтобы Божественная благодать вернула отделившихся к утерянному единству и богоугодному согласию христиан между собою.

Но это отнюдь не означает, что любовь к инославным должна быть иной, чем к своим. Напротив, надлежит постоянно возгревать к ним любовь, памятуя слова святого Григория Богослова: “Мы домогаемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас”.

Пределы Церкви не ограничены людьми, живущими на земле. Кроме Церкви земной, преодолевающей зло. Церкви воинствующей. Церкви спасающихся, есть еще Церковь торжествующая, небесная. Она едина с нашей земной. К Церкви небесной принадлежат Пресвятая Богородица и Приснодева Мария, святой Иоанн Предтеча и Креститель Господень, все ангельские чины, святые Апостолы, пророки, мученики, святители, преподобные, бессребренники и множество других прославленных и непрославленных святых. К Церкви принадлежат и все усопшие, покуда не совершился последний Страшный Суд.

Эта невидимая Церковь по-разному участвует в жизни Церкви земной, а мы – в ее жизни.

Святые это те люди, в которых исполнилось назначение человека, в которых осуществилось богоподобие и образ Божий воссиял в своей первоначальной чистоте.

Ради приобщения к жизни Господа Иисуса Христа, Который “Един Свят”, все христиане в Новом Завете и в Литургии носят название “святых”. Святость христианина не в собирании как можно большего числа “заслуг” перед Богом, но в углублении сознания, что “Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый” (1Тим. 1,15).

Святые это те, кто через покаяние стали храмом Святого Духа, непреложно соединились с Господом Иисусом Христом, усыновлены Богом-Отцом, вошли в Царство Пресвятой Троицы, обожились и стали способны к единству в любви с Богом и со всеми, кого к тому предызбрал Бог.

Пути святости многоразличны, как и мера святости и блаженства святых, но есть некоторый таинственный рубеж, когда человек становится уже неспособным катиться к вечной гибели, а может только, пусть и неровно, подыматься; и этот рубеж перешли святые.

Число святых нам неведомо. Не все святые прославлены или явлены сознанию Церкви, но явленные святые даются нам в помощь, как образы богочеловеческой жизни, как новое живое слово Божие к нам. Они как светильники призваны освещать наш путь, но светят нам не своим, а Христовым светом, светом Его Божественной любви.

Святые являются для нас не только живым примером истинной жизни, но помогают нам молитвой и внушением, иногда прикрытым, а иногда и явным. В богослужебной, молитвенной жизни Православной Церкви их значение необычайно велико, в особенности же при совершении Божественной Литургии. Подобно этому значение ангельского мира. Ангелы являются незримыми проводниками Божественного света, принимают участие в наших молитвах и с нами невидимо служат во время Божественной Литургии.

Совершенно чуждо Православию католическое учение о сверхдолжных заслугах святых, так как Православию чуждо вообще юридическое представление о заслугах перед Богом, тем более сверхдолжных. Поступки суть только средства к стяжанию благодатных даров, или свидетельство о них, а святость, как благодатное состояние, есть не награда, а плод устремленной к Богу жизни. По православному представлению Бог не ведет счета добрых и дурных дел, а смотрит на сердце человека. Если бы такой счет и был, человек всегда будет в долгу у Бога, так как нет предела восхождения к Богу и предела Его щедрости.

Божия Матерь более всех святых участвует в жизни Церкви земной и небесной. Святая Церковь именует Ее Покровительницей и Заступницей. Именуя так Пресвятую Деву не должно думать, что Она защищает нас от Божьего гнева, так как Бог есть совершенная любовь и безмерная милость. Заступничество Божией Матери в том, что, благодаря Ее помощи, мы, грешные люди, можем, без вреда для нас, в наиболее доступной нам мере и даже сверх этой меры, воспринимать свет Божественной любви. Божественную благодать.

Божия Матерь облагодатствована более всех людей. Она приняла в Себя Воплощенного Бога и не сгорела от Божественного огня. Она “Неопалимая Купина” и в силу этого – таинственно помогает нам, не опаляясь, принимать тот Божественный Огонь, который Сын Ее пришел низвести на землю (Лук. 12,49). Господь принял от Нее плоть человека и через Нее же отдает Свою плоть нам, но уже преображенной пламенем Его Божества.

Через вкушение плоти Богочеловека и мы все, преображаясь, становимся телом Церкви, телом Господа. Господь как бы постоянно воплощается в Теле Своей Церкви и этому совершающемуся Боговоплощению кто, как не Божия Матерь призвана содействовать до конца времен?