VIII. Правительственный голос о «самостоятельности и самодеятельности» православных приходских обществах. – Мнения в литературе о «приходских правах и управлении». – «Утайка» церковно- общественных сумм. – Циркуляр смоленского архипастыря. – Статьи И. С. Аксакова по церковно-приходским делам

Большинство писателей, поднимавших вопросы о всестороннем улучшении быта духовенства и об оживлении церковно-общественных дел, сознавали, что корень всех этих важных преобразований лежит в правильной постановке «приходского» дела, так что все эти реформы в быте, управлении и в отношениях духовенства к мирянам, какую бы конструкцию ни придавать этим реформам, могут считаться (по мнению этого большинства) прочно установленными только тогда, когда «приходский строй» и «приходское управление» вступят в свои права и в свои нормальные условия жизни. Автор приведенной выше статьи о «приходе» («Русская Беседа», 1857 год) только слабыми штрихами наметил план восстановления «прихода» и обратил почти исключительное внимание на благотворительные задачи прихода, между тем как вопрос о возвышении значения наших православных приходов неминуемо сливался с вопросом о приходе, как юридическом лице, а также о правильном разграничении собственно церковно-общественного имущества от имущества духовенства и его начальства. Нашему образованному обществу впервые представилась на разрешение трудная задача, а именно: разработка понятия о «приходе», как единице церковно-общественной, и этой задаче посвятили свои силы, как правительственные люди, так и литературные деятели, помещавшие свои статьи в газетах и журналах, преимущественно в духовных журналах.

В статье «Духовенство и народное образование» («Прав. Обозр.», февраль 1862 года) ставился прямо вопрос: составляют ли церковные имущества исключительную собственность духовенства? Если нет, то принадлежат ли они всему народу, как государству, или народу, как церкви? В апрельской книжке того же журнала, в статье «Церковно-финансовый вопрос» последовал ясный ответ, а именно: «церковной собственностью имеет право (по мнению автора) распоряжаться только церковь, а церкви не представляет вполне, ни иерархия, ни светская власть, покровительствующая церкви, ни народ – взятые в отдельности». Такое разрешение этого важного вопроса отклоняло всякую мысль о возможности соединения церковных имуществ с государственными или же с принадлежащими духовному ведомству, как таковому, и выдвигало на первый план значение прихода, как юридического лица с одной чисто гражданской стороны и как низшей церковно-общественной единицы с другой стороны, а следовательно, вело к понятию о «приходе» как о таком учреждении, которое, как местная церковь, вмещающая в себе местную иерархию, местную власть и народ, обладало правом собственности над всем церковно-приходским имуществом.

Весьма важно отметить, что эта плодотворная мысль о вышеприведенном значении прихода появилась в сознании нашего образованного общества в эпоху преобразовательную. Практическое осуществление ее в жизни, т. е. преобразование всей церковно-экономической системы, есть дело, конечно, более или менее отдаленного будущего. Для этого необходимо, чтобы в нашем православном обществе исчезло то безучастие к религиозно-церковным вопросам, которое замечается ныне, и чтобы это общество стало принимать живейшее участие в своих церковно-общественных делах, одним словом, чтобы оно восприняло ту истину, что для «Церкви Божией» устроен весь мир. Что же касается до сфер государственных и правящих, то желательно, чтобы в их сознании получило силу то положение, что система централизации, стягивающая все к одному центру, нередко при этом сдавливает и мертвит живые силы общественного организма и что при упадке жизненных сил в самом центре этому организму грозит крайнее истощение и распадение. Такое опасение, по-видимому, и побуждало некоторых государственных деятелей описываемой эпохи искать в общественной силе опоры для проведения в жизнь многих важных государственных реформ, между прочим, и в области церковно-общественной. Обратим теперь внимание на правительственные начинания, касавшиеся этой области.

Как было сказано выше, особое присутствие своей главной задачей поставило обеспечение духовенства материальными средствами, и главной заботой в этом отношении представлялась задача о том: назначить ли духовенству содержание от казны, или же оставить это содержание по-прежнему на обязанности церковной общины. Обстоятельством решающим этот вопрос, послужила записка министра внутренних дел от 10 марта 1863 года, в которой министр исходил из той мысли, «что правительство не может в одно время обеспечить всего приходского духовенства, и что дело обеспечения церквей и духовенства есть дело общественное, в котором прихожане призваны к столь же непосредственному участию, как и само правительство. Надлежало бы (замечал министр) только возбудить и поощрить самостоятельность и самодеятельность приходских обществ. Приходские священники (продолжал министр) не чиновники, получающие окладное содержание и постепенно повышаемые с должности на должность, с оклада на оклад. Между священнослужителями и приходом должно быть особого рода связь, и желательно, чтобы прихожане принимали ближайшее, добровольное участие в благолепии приходского храма и в благосостоянии приходского притча. Желательно, чтобы средства к тому имели по возможности фундушевое свойство и, следовательно, чтобы поощрялись частные пожертвования у увеличению этих средств»¹⁴¹.

Читая и перечитывая это замечательное место в записке министра внутренних дел статс-секретаря Валуева, совещавшегося ранее дачи хода этой записки с архиепископом могилевским Евсевием и статс-секретарем князем Урусовым, нельзя сомневаться, что министр имел в виду именно восстановление уклада древне-русского прихода, т. е. того «прихода», на котором незабвенные государственные деятелем, руководившие делом освобождения крестьян от крепостной зависимости, остановились, как на древнейшей исторически сложившейся административной и церковной единице разделения территории русского государства¹⁴². Также отметим здесь авторитетное мнение, высказанное по сему вопросу главноуправляющим собственной Е. И. В. канцелярии бароном Корфом в записке, представленной им 28 июля 1863 года особому присутствию. Барон Корф указал, что мысль о привлечении мирян к участию в делах церковных сама по себе не нова: законодательством уже довольно давно дало ей применение как в утверждении должности церковных старост, так и в допущении почтеннейших из прихожан к поверке церковных сумм и к некоторым другим распоряжениям по хозяйству приходов. Заметя, далее, что церковный приход издревле в государствах христианской Европы был первообразом гражданской административной единицы, главноуправляющий указывал, что у нас в древние времена села и деревни тянули к погостам; там был общий для окрестных селений храм, там же сосредоточивалось и управление; туда доставлялись налоги и сходились жители для рассуждений о своих делах. Хотя единение это ходом последующего государственного развития было нарушено, но, продолжал барон Корф, если мы в более или менее близком времени будем вынуждены перейти от нынешней крестьянской, сословной общины к такой административной единице, которые бы обнимала окрестных жителей всякого звания, то прочно и хорошо устроенная община приходская представить самую естественную и ближайшую ступень для такого перехода. Итак, рассуждая об устройстве прихода, не должно (по мнению барона Корфа) вовсе упускать из вида роль, которую, может быть, суждено ему играть, как органу теснейшего сближения церкви и государства, сближения, в котором церковь нашла бы верный залог влияния и веса среди светского общества.

Нельзя, кажется, яснее выразить мысль о всей необходимости и пользы для русского народа – не только в одном церковном, но и в государственном отношении – восстановления прав и обязанностей «православного прихода»,

Все эти веские соображения о восстановлении самостоятельности и самодеятельности православных приходов, а также исторические данные о положении прихода в древности, не могли не побудить (как нам кажется) присутствие взять на свое разрешение целиком всю задачу оживления церковно-общественной жизни в России, а именно, в объеме восстановления прав обязанностей православного прихода, с удаление всех наслоившихся преград и препон на пути такого восстановления. Одним словом, приход надлежало усвоить его древнее значение юридического лица, которое он имел по неотмененным в законодательном порядке правилам духовного регламента, и сделать его как бы «ячейкой» в государственном и общественном организме России. Для осуществления этой задачи на первых порах можно было бы (на наш взгляд) ограничиться: 1) занесением всех прихожан поименно в особую «главную приходскую книгу», существовавшую в древности и затем уничтоженную; 2) узаконением и упорядочением общих собраний прихожан для разрешения приходских дел и для установления «приходского управления» в качестве представителя «прихода»; 3) восстановлением права прихода на избрание своих священно- и церковнослужителей; 4) признанием свободно приобретаемого церковно-приходского имущества собственностью прихода, как юридического лица, с приданием этой собственности свойственного ей по каноническим и гражданским законам характера неподвижности и неотчуждаемости и с поставлением права распоряжения прихода этой собственностью под надзор высшей епархиальной власти, т. е. местного архиерея.

К этой серьезной законодательной работе об устройстве «приходского уклада» присутствие должно было побуждаться еще и косвенными соображениями. К числу этих косвенных соображений надо отнести сделанное самим же присутствием признание полной непригодности института церковных старость. В докладе присутствия, от 16 марта 1863 года за № 2, приведена такая критика этого института, после которой ничего более не оставалось делать, как коренным образом преобразовать этот институт. Вот что по этому предмету сообщало, между прочим, присутствие: «обязанности звания церковного старосты, первоначально учрежденного по Высочайшему указу 28 февраля 1721 года, определены подробно в Высочайшее утвержденной инструкции 17 апреля 1808 года, которая, кроме самих церковных старост, предоставляет принимать некоторое участие в церковном хозяйстве вообще и почетнейшим лицам из прихожан. Но учреждения сии, подчиненные многим формальностям и всем инстанциям духовного управления, а по отчетности и ответственности их состоящие под влиянием чиновников консистории, не смотря на продолжительное существование, не довольно привлекают к себе сочувствие со стороны общества прихожан. Иногда с трудом составляется сколько-нибудь полное собрание прихожан для самого выбора церковного старосты: к ежемесячному счету церковных денег обыкновенно не является никто из прихожан, кроме чрезвычайных случаев и особенного призыва; лица действительно усердные к церкви не всегда решаются принять на себя звание церковного старосты, а привлекаемые в оное особыми видами и надеждой поощрений не могут приносить всей ожидаемой от них пользы. Такое равнодушие прихожан к делам своей церкви, очевидно, истекает из полнейшего их безучастия в хозяйственном ее управлении. Несмотря на то, что все расходы по богослужению покрываются средствами прихода, сей последний не только не имеет никакого участия в распоряжении суммами, но даже и не знает об их употреблении. Право присутствовать при ежемесячном счете церковных денег не только не может быть признано преимуществом, но даже равняется тяжкой обязанности, ибо известно, что по общему закону за целость сумм ответствуют все участвовавшие в свидетельствовании оных. После этого понятно то уклонение от счета церковных денег, которое замечается повсюду».

Казалось бы, что после такой правдивой оценки института церковных старост, присутствую не оставалось другого выхода, как вручит это важное дело «церковно-приходскому управлению», тем более, что присутствию не могло не быть известным о правильной постановке церковно-хозяйственного дела в приходах других христианских вероисповеданий в России, каковые приходы нашим же законодательством признавались за юридические лица. Если бы присутствие остановилось на сравнении положения господствующей церкви с церквами других христианских вероисповеданий в России, то оно не могло бы не заметить всей ненормальности и тяжести условий, созданных для приобретения православными церквами недвижимых имуществ, и поспешило бы с предложением об отмене этой стеснительной формальности, которая коренным образом нарушает благосостояние православных церквей и несомненно отражается и на благосостоянии церковно-приходских общин. «Правда, присутствие, как мы подробно увидим ниже, приобретения православными церквами недвижимых имуществ, но для благоприятного его разрушения удобный момент был очевидно пропущен, тогда как это предположение в стройном целом всего преобразования православного прихода могло бы получить желательное окончание, вполне соответствовавшее достоинству и интересам господствующей церкви. Наконец, присутствие, согласившись с мнением министра внутренних дел об оставлении содержания православного духовенства на средства прихода, должно было обсудить духовные и материальные силы прихода и дать этим силам достаточный простор для того, чтобы они могли выдержать возлагаемую на них тяжесть.

Но все эти задачи не были приняты во внимание присутствием, как бы они того заслуживали. Оно, как известно, ограничилось созданием искусственных, по канцелярскому образцу учрежденных попечительств, возбудивших на первых же порах ряд недоразумений, а особенно в области церковно-хозяйственной и денежной, принесших, вместо мира и спокойствия, разлад между духовенством и мирянам, и влачащих по сие время свое бесцветное существование¹⁴³.

История учреждения в России приходских попечительств мы еще коснемся ниже, мы еще коснемся ниже, теперь же мы сделаем краткое обозрение того развития в литературе понятия о приходе, которое оно получило в то время, когда под покровом канцелярской тайны создавался устав о церковных попечительствах, обнародованный во второй половине 1864 года.

В этом отношении заслуживает внимания статья А. Н. Хвостова «Одна из мер к улучшению быта православного духовенства», помещенная в октябрьской книжке «Православного Обозрения» за 1863 год. Хотя в этой статье вопрос о приходе застрагивался главным образом со стороны имущественных его прав, но так как с практической точки зрения выяснение именно этих прав представляется существенно важным, то мы в самом сжатом виде приведем наиглавнейшие взгляды автора на это дело.

По наблюдениям автора, в нашем сельском быту замечается одно простое требование, которое могло бы иметь решительное влияние на улучшение быта нашего духовенства, а именно, оно состоит в улучшении юридического положения наших православных приходов. Таким улучшением автор признает: предоставление каждой приходской церкви права приобретать на свое имя и на общем законном основании, как движимую, так и недвижимую собственность, и свободно распоряжаться оной, при участии лиц, избранных для сего от прихода. Правительство, принявшее на себя (после секуляризации церковной собственности) управление бывшими церковными имуществами, с обязанностью обеспечить благосостояние церкви и ее служителей, оказалось (по мнению автора) в сем последнем отношении не вполне состоятельным, и никогда не в состоянии этого делать. Лучшим доказательством своего мнения автор усматривает в правительственном известии, что духовенство не может рассчитывать на общее денежное пособие от казны. Таким образом, содержание духовенства опять, как и прежде, ложится на плечи прихода. Возвращаясь снова к церковно-имущественному вопросу, автор усматривает причину оскудения церквей в имущественном отношении – в недостатке легальной гарантии для охранения церковной собственности и затем в отсутствии правильного церковно-хозяйственного управления. Теперешнее (т. е. в шестидесятых годах, а, в сущности, и ныне) положение такого управления, по мнению автора, стесняет и охлаждает жертвователей; безопасно пожертвовать, замечает он, только вещь, а не землю или капитал¹⁴⁴. Итак, заключает свои соображения автор, потребность состоит в признании каждого православного прихода самостоятельным юридическим лицом, способным владеть и пользоваться движимой и недвижимой собственностью, а также в устройстве правильного церковно-хозяйственного управления чрез посредство лиц, назначенных для сего из среды прихода.

Равным образом, в нашей журналистике разрабатывался вопрос о благотворительной стороне приходской деятельности. К таким статьям, с практическим направлением, надо отнести статью Головина в «Православном Обозрении», в февральской книжке за 1864 год под названием «О мерах к лучшему устройству приходской благотворительности». Почтенный автор, будучи известным деятелем по насаждению благотворительности в одном из приходов г. Москвы, высказывал то верное соображение, что приход есть маленькое общество в государстве, у которого есть общее сборное место – храм. Главнейшая обязанности такого общества составляют дела благотворительные и просветительные. Будучи сторонником повсеместного устройства благотворительности по приходам, автор высказывает, между прочим, ту здравую мысль, что расход по содержанию благотворительных заведений делает правительственную благотворительность слишком дорого стоящей обществу; что же касается до управляющих этими заведениями, то, по справедливому замечанию автора, лица эти находятся лишь «под отчетностью», а не «под ответственностью», разумея под этим словом, очевидно, нравственную ответственность пред церковной общиной, избирающей для высокого служения в благотворительных и просветительных своих учреждениях таких лиц, которые не могут, в этом служении не по найму, ограничиваться формальным отношением к вверенному им делу. Противопоставляя благотворительность приходскую – личной, автор относительно последней указывает на невольную ее безразборчивость, делающую ее, как бы, слепой, и поэтому она во многих случаях действует вредно, поощряя промышленное нищенство. В связи с этим мнением автор полагает, что прихожане, действуя сообща, должны и могут позаботиться о предупреждении случаев впадения своих ближних в бедность, и такое развитие приходской жизни может наступить тогда, когда вся подобная деятельность равномерно упадет и на церковный совет, и на самих прихожан, призванных в виду общего блага, все до единого, к самодеятельности и взаимной помощи. Кроме учреждения больниц и богоделен, автор ратует и за учреждение по приходам школ и библиотек, причем проектирует устройство в этих библиотеках воскресных чтений для народа¹⁴⁵.

Мысль о «приходском управлении» также весьма сильно привлекала к себе общественное внимание. В этом отношении заслуживает упоминания проект священника Остромысленского, развитый им в статье «О средствах к воспитанию детей духовного и христианского звания», напечатанной в т. I журнала «Странник» за 1864 год. В этом проекте устава церковного управления в §1, говорится: «церковное управление делится на приходское (сельское и городское) и епархиальное»; §2: «в каждой сельской церкви (или приходе) должен быть церковный приходской совет – из одного, или двух священников, из сельского – где есть – помещика, сельского старосты, и по одному с каждой сотни прихожанину (по общему выбору) и из церковного старосты. Кроме того, в каждой деревне, отстоящей от села на трехверстное и большое расстояние, должен быть особый член, или сотрудник совета. В больших приходах, т. е. начиная от 450 – 500 душ, автор проектирует назначение двух священников (и более) с тем, чтобы один из них брал на себя обучение детей в школе. В §4 значится, что церковный совет заведует и управляет учебными, нравственными и хозяйственными делами сельской церкви. По части учебной совет вводит обязательное обучение в школе; по части хозяйственной совет производит все церковный покупки, постройки и поправки и он же проверяет ежемесячно церковные суммы и ежегодно церковное имущество, и, наконец, устраивает лавки для продажи икон, свечей, книг и проч. В §14 значится, что совет прилагает особое попечение о сиротах, вдовах, больных, увечных, престарелых, как духовного, так и крестьянского звания; при этом автор добавляет, что один из причетников мог бы быть сельским врачом, а одна из прихожанок сельской акушеркой и сестрой милосердия.

Наконец, приведем еще наводящие на размышление «рассуждения» о Страхова, напечатанные в «Нижегородских губернских ведомостях» за 1865 г., № 5. Есть у нас (пишет автор) сословие дворянское, духовное, купеческое, мещанское, крестьянское. Эти сословия для охранения материальных своих интересов составляют из себя отдельные общества, а интересы земства соединяют их и в одно целое. Но общества православного, церковного, священного одной мыслью и желанием послужить нуждам и пользам православной церкви и веры, у нас нет. Для удовлетворения житейским потребностям, для взаимного вспомоществования в промыслах, для объединения в мыслях и интересах не духовных, у нас учреждаются дворянские и коммерческие банки и клубы; но для служения нуждам и пользам церкви и веры, вообще для удовлетворения религиозным потребностям у нас нет никаких социальных учреждений. В отношении к вере и церкви у нас каждый живет особняком, и одному нет никакого дела до другого, как будто благосостояние церкви не полежит общему попечению. Представителями местного православного общества должны бы служить православные приходы; но и приходы наши не имеют характера церковной общины. Еде в хозяйстве храмов есть кое-какое участие прихода, но нужды прихода, вера и нравственность приходских лиц, везде стоят вне всякого общественного надзора и влияния. Большей частью и пастыри церкви замыкаются друг от друга в своих приходах; от этого они становятся нередко во взаимной несогласие, даже противоречие».

В то время, когда в литературе обстоятельно выяснялась потребность в призвании за нашим православным приходом прав юридического лица и выдвигалась задача об упорядочении имущественной стороны в церковно-общественных делах, и когда на отдаленной окраине (в приамурской области) восстановлена была законом автономия прихода, и к мнению о пользе такой автономии для всей России примкнул Св. Синод в целом своем составе, а также некоторые влиятельные светские сановники, в среде особого присутствия, наперекор сему, изготовлялся закон о приходских попечительствах, в силу которого всякое участие сих попечительств в управлении церковными суммами и имуществом было установлено, даже в смысле контроля за оными, что признавал столь необходимым митрополит Филарет. Но, как было указано выше, некоторые подробности об изготовлении этого закона и о практических его последствиях мы приведем в следующей главе, а теперь обратим внимание на немаловажное событие, обнаружившее всю неприглядность и все несовершенство существовавшей системы управления церковными имуществами и капиталами. Уже в журнале присутствия от 16 марта 1863 г., № 2, как мы видели выше, указано было на формализм, излишнюю опеку со стороны духовного ведомства и на отсутствие гарантии в существующей форме ведения церковного хозяйства, но из вышедшего в 1864 года циркуляра смоленского епископа Антония вся эта неприглядная картина выступила еще рельефнее и заставила многих отзывчивых людей еще внимательнее отнестись к проекту о восстановлении прав прихода и об учреждении приходского управления.

Для выяснения значения упомянутого циркуляра заметим, что, как всем было известно, в большинстве сельских церквей единственный источник церковных доходов составлял свечной сбор, ибо кошельковый и другой сбор были слишком ничтожны. Между тем, весь свечной доход (достигавший в 1863 г. по официальным данным суммы 1.040,000 руб.) по требованию высшего начальства следовало отсылать для поддержания духовных училищ, а так как монастыри, точно так же, как и многие богатые соборы и церкви придворного и военного ведомств, не обязаны были представлять в Синод свечных сборов, то эта тяжелая повинность лежала главным образом на бедных приходских церквах. Православное общество, средствами которого единственно и собирались церковные доходы, положительно не знало о количестве этих сумм, которыми владело и распоряжалось духовное ведомство, и вся финансовая сторона общецерковного хозяйства была закрыта непроницаемой тайной, так что в обществе ходили даже слухи, что в Синоде лежат без движения миллионы, и эти слухи происходили от того, что мало кто знал о том, что на собранные деньги от церквей в действительности содержатся духовной учебные заведения. Кроме того, надо иметь в виду и то обстоятельство, что и вся недвижимая собственность церквей, приобретение которой, как известно, обставлено было особыми затруднениями, находилась по закону (св. зак. т. IX, стр. 323, приложение 7) в прямом заведывании не лиц, пользовавшихся ею, а того же духовного начальства.

Весь этот строй управления и расходования церковно-общественных средств привел к весьма печальному результату. В большинстве приходских церквей притч оных вместе со старостами, принадлежавшими к среднему и даже низшему сословию, считали себя принужденными к «утайке» свечных сумм, чтобы таким способом обеспечить покрытие многочисленных церковных нужд «про черный день». Нет нужды объяснять, что такое сокрытие «незаприходованных» сумм порождало кучу злоупотреблений, от которых не были свободны даже столичные приходские церкви. Эти «утайки» не составляли секрета для общества, но все-таки их не предавали гласности, и прихожане (как напр. в Полтавской епархии в 1864 году), тяготясь этим злом, иногда направляли в Синод прошения о допущении их к постоянному наблюдению и проверке свечной выручки чрез особых выборных лиц. В то время, когда эти законнейшие домогательства прихожан оставлялись без последствий, раздалось официальное и гласное признание этой «утайки» со стороны смоленского архипастыря¹⁴⁶.

Желая улучшить учебную часть духовных училищ своей епархии, содержавшихся на свечные деньги, смоленский епископ Антоний в январе 1864 года обратился с окружным посланием ко всему духовенству своей епархии с убедительной просьбой: не образовывать негласных, секретных сумм, употреблявшихся без всякого контроля, и не утаивать церковно-свечных доходов, а показывать их правдиво и высылать сполна начальству, которое позаботится на эти средства устроить материальную часть духовно-учебных заведений, обнищавших во всей России¹⁴⁷.

Это официальное оповещение об утайке произвело тягостное впечатление во всем православном обществе и побудило ревнителя русской чести и правды, убежденного сторонника самостоятельности и самодеятельности прихода И. С. Аксакова высказывать горячее желание об избавлении на будущее время церквей от необходимости показывать неправду в отчетах и скрывать самые законные расходы от своего духовного начальства. В своей замечательной передовой статье в «День» (1864 года, № 27) Аксаков совершенно правильно указывал, что церковно-приходские общины в старину были довольно самостоятельны в делах церковно-приходского управления: избирали священников и притч и сами контролировали чрез избранных ими доверенных лиц доходы и расходы приходских церквей, выстроенных и содержимых обыкновенно на «мирские» средства. По древнему обычаю и по смыслу канонических правил (говорилось в № 28 газеты «День» за тот же 1864 год), под воздействием которых слагался и самый быть новопросвещенного христианской верой русского народа, «приход» имеет не только церковно-административное, но и церковно-общественное, бытовое значение; он не есть только низшая, последняя ступень в общей лестнице иерархического управления, но и первое сосредоточие общества верующих, собравшихся около своего местного алтаря, первое выражение церковно-общественной жизни; он не только церковно-административная единица, но и церковная община – один из тех малых центров, в которых распределилось общество всей церковной области, не утрачивая чрез это нисколько своего единства, – выражением которого служат, или служили прежде, как центральное, высшее иерархическое управление, так и поместные сборы.

Сравнивая этот старинный уклад церковно-приходской жизни с нынешним, автор «Заметки о порядке замещения мест священно-церковнослужителей» (№ 26 газеты «День» за 1864 год) находил, что ныне церкви, вообще говоря, богаты, а благотворительных учреждений и школ при церквах почти и не существует, – содержать духовные училища и семинарии нечем, – в отчетах показывается неправда, водятся секретные суммы и секретные расходы. Учреждение старост не достигает своей цели вследствие бездействия общей приходской жизни, вследствие утраты приходом значения церковно-общественного центра. А между тем еще лет 35 тому назад (т. е. в 1830 году) «заручные» и выборы священнослужителей прихожанами практиковались во многих епархиях. Особенно горячо ратует автор за восстановление права прихода избирать своих священнослужителей; по этому предмету он замечает, что архиерей при оценке представляемых приходами кандидатов мог бы опираться на совет из выборных священников своей епархии. При таком порядке в постановлении священника действительно участвовали бы, согласно законам нашей Церкви, и народ, выбирающий себе пастыря, и клир, выбирающий себе собрата, и архиерей, выбирающий священника во вверенную ему епархию, и тройственное «аксиос» при посвящении стало бы действительно выражать тройственное утверждение – народом, архиереем и клиром¹⁴⁸.

При избрании самими приходами самими своих священников обеспечение их материальными средствами будет естественно лежать на самих приходах. Только вспоможение приходам беднейшим и – главное – обеспечение вдов и сирот духовенства должно составлять обязанность всей русской церкви.

Также о плохом состоянии церковного хозяйства говорил И. С. Аксаков (№ 28 «Дня», 1864 г.). Теперь, замечал он, приходские священники находятся в совершенной зависимости от церковных старост, которым, в ограждение себя от всякого нарекания, они предоставляют полный простор в распоряжении церковными суммами, а старосты, не имея над собой контроля общества и находясь под ведением духовного начальства, не имеющего надлежащих способов к контролю, оперируют церковными суммами, как хотят, и нередко, выдавая эти суммы за свои и приобретая какие-либо предметы для церкви, получают за такие мнимые пожертвования медали и другие награды. Однако, в защиту старост, Аксаков приводит тот факт, что при существующей системе управления церковным хозяйством без секретной суммы приходской церкви нельзя и существовать. Обдумывая способы оживления церковной жизни, Аксаков указывает, что контроль над церковными суммами безусловно должен быть отдан прихожанам, на общем приходском собрании. Всякое жертвование дает жертвователю право интересоваться употреблением жертвуемого; всякое нарушение этого интереса делает людей равнодушными к повторению жертвования.

В заключение Аксаков проектирует: 1) восстановление значения приходских общин, в смысле хозяйства и контроля церковных сумм и с упразднением того порядка содержания семинарий, который дал повод к циркуляру епископа Антония; 2) допущение епархиальной автономии в делах духовно-учебного управления, т. е. представление каждой епархии ведать, содержать и совершенствовать свои училища, семинарии и проч. с участием мирян и епархиального духовенства и 3) установление приходских собраний и общих собраний мирян и духовенства всей епархии – в лице избранных от приходских общин.

Рассуждения Аксакова о восстановлении значения приходских общин не остались одинокими. Совершенно одинаково высказался один из церковных старост («День» 1864 г., № 37). Журнал «Дух Христианина» признал, что мысли Аксакова имеют довольно твердую почву, и, наконец, само правительство (т. е. комитет о преобразовании духовных училищ), как известно, высказалось за епархиальную автономию в деле постановки духовно-учебных заведений¹⁴⁹. Кроме того, отметим статью «о постепенном ухудшении быта православного духовенства» свящ. Баратынского, напечатанную в «Духовном Вестнике» за 1865 год, апрель. Автор горячо стоит за восстановление и поднятие внутренней жизни приходов, но при этом указывает, что такое возрождение немыслимо без того, чтобы прежде не поднят жизни приходского пастыря. В том же журнале, за тот же год (т. XII), в статье: «современное положение вопроса об улучшении материального быта православного духовенства» указывалось на необходимость дать нашему духовенству и церковным старостам более самостоятельности в их действиях, освободив их от тех ни к чему, кроме стеснений, не ведущих формальностей, от того отжившего уже свой век и потерявшего свое значение благочиннического и консисторского контроля, который существует ныне и совершенно стесняет деятельность духовенства и старост; автор статьи именно разумеет: представление приходо-расходных церковных книг, а также годовых ведомостей о приходе и расходе церковных сумм и о свечном доходе и отчетов – благочинным, духовным правлениям и консисториям для ревизии. Мера эта, замечает при этом автор, в свое время была совершенно необходима, как и опека над малолетними. Каждая приходская церковь, по убеждению автора, принадлежит приходской общине, которая ее строила, поддерживала, украшала, а потому эта церковь в своих доходах не должна давать никому отчета, кроме прихожан; действия же благочинных должны состоять из высшего надзора за поверкой прихожанами этих доходов. Такой порядок вполне будет сообразован с духом Евангелия и весьма будет благоприятствовать интересам церкви, так как участие народа в делах церкви возбудит личную деятельность каждого мирянина.