Слово в неделю двадцатую по Пятидесятнице (23 Октября)
Произнесено в 1871 г.
Нынешнее чтение евангельское представляет нам одно из самых разительных доказательств божественного могущества, сокрывшего славу и силу своего божества под смиренным образом Сына Человеческого. Ввиду множества народа, одним прикосновением ко гробу и словом к умершему, Он возвращает оплакиваемого матерью юношу к жизни (Лк.7:11 и след.). Это был первый еще пример воскрешения, явленный Господом Иисусом Христом, который оправдывал собой слово Его: якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит (Ин.5:21). Народ встретил это чудо удивлением и ужасом. Повсюду раздавались голоса: пророк велий воста в нас!(Лк.7:16)
Но мне кажется, мы не погрешим, если сознавая всю важность этого события, проявляющего в Великом Чудотворце Владыку живота и смерти, – по руководству другого чтения, предложенного нам церковью, – остановимся более на другом событии, совершившемся в виду Дамаска. В этом событии божественная сила Искупителя Мира и Его промыслительная благость выразились еще очевиднее, чем в воскрешении отрока наинского. Молодой Савл вырван из среды мертвого иyдейства, чтобы сделаться живым органом благодати Христовой для целого Мира, утешить не одну матерь умершего, как отрок наинский, но утешить всю церковь воззвание к жизни народов языческих. Обращение Савла становится событием всемирным, одним из числа тех дел, о которых сам Господь сказал: и больша сих покажет ему дела, да вы чудитеся (Ин.5:20). Ожесточенный гонитель становится не только ревностным исповедником имени Христова, но и в самом лике апостольском – деятельнейшим членом его; не слышав лично проповеди Христовой, глубже других ее понял и с неутомимой ревностью, против своих и против чуждых, отстаивает широкое, всемирное ее значение, провозглашая новой церкви свободу евангельскую. Какое сравнение! Там утешена плачущая мать, здесь радуется целая Церковь Вселенская; там жители малого городка – здесь все народы языческие; там безвестный юноша, здесь Савл, обращенный в Павла, ничтоже имущаго, а вся содержащаго (2Кор.6:10). И, однако же, там и здесь действует одна и та же сила гонимого Иисуса.
Итак, во славу Того, Кому так же легко было сокрушить упорство гонителя своего, как и расторгнуть узы смерти, Которого слово также действенно, когда говорит умершему: юноше, тебе глаголю, востани, как и тогда, когда обращено к ослепленному ревнителю: Савле, Савле, что мя гониши? остановимся на словах Апостола, в которых он поведает нам, что с ним совершилось в великий день его избавления, и что сам он совершил?
Егда же благоволи Бог, избравый мя от чрева матере моея, и призвавый благодатию Своею, явити Сына Своего во мне, да благовествую Его во языцех, абие не приложихся плоти и крови (Гал.1:15,16).
В этих словах Апостол говорит о своем избрании к апостольскому служению, как об особенном действии благоволения к нему Бога Отца. К этому служению промышлением Божиим он был предназначен от младенчества; в свое время призван, и призвание это осуществилось откровением в нем Иисуса Христа.
Призвание к служению апостольскому, без сомнения, есть знак великого благоволения Божия. На Апостолах держится все дело Иисуса Христа; на них зиждется Церковь Божия, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Еф.2:20). Но чтобы уметь ценить это благоволение, нужен не общий, мирский взгляд на дело. Что такое были Апостолы среди мира им враждебного? Господь сказал им: се аз посылаю вас яко овцы посреди волков (Мф.10:16). Что же испытали они? Якоже отреби миру быхом, всем попранье доселе (1Кор.4:13). Присно мы живи, в смерть предаемся Иисуса ради (2Кор.4:11). Послушайте, что говорить о себе лично удостоенный высокого избранничества: в темницах излиха, в смертех многащи. От иудеев пять раз дано было мне по сороку ударов без одного: три раза меня били палками; однажды камнями побивали (2Кор.11:23–25).
Всякий ли согласится в таком виде, при таких условиях принять благоволение Божие? Но в том-то и открылся истинно апостольский характер служения Павлова, что он подъял всю эту тяжесть на свои рамена и ничего не видел в ней, кроме истинного и чрезвычайного благоволения Божия. «Знаменья Апостольства открылись во мне» – пишет он к Коринеянам. В чем же открылись? Прежде всего в терпеньи, потом уже в знамениях, чудесах и силах (2Кор.12:12). Итак, все множество страданий и скорбей его не устрашает. Он идет в Иерусалим: по откровениям Духа он знает, что там ждут его узы и скорби. Но он говорит: я ни на что не взираю, и не дорожу своею жизнию, только бы с радостию совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса (Деян.20:24). Так он дорожил призванием своим, так высоко ставил благоволение Божие, открывшееся в этом призвании.
Слышите, звания святого причастницы! Так ли мы смотрим на свое служение? Дерзаем хвалиться, что мы призваны к участию в словесном служении церкви Божией, как и ученики Христовы. Но так ли, апостольскими ли очами смотрим на неудобства, лишения, скорби, соединенные с нашим высоким служением? Что с нами стало бы, если бы нам досталось понести хотя малую часть апостольских трудов и болезней Павла? Не отказались ли бы мы от высокого жребия нашего? Нам нужны особые права и преимущества, нам нужно полное обеспечение во всем, нам нужно ограждение от всяких неприятных столкновений, чтобы сколько-нибудь держаться на своем посту. А не то мы скоро, может быть, и отказались бы от своего избранничества!
Егда благоволи Бог, избравый мя от чрева матере моея ... С высоты своего служения Апостол бросает взор на все предшествующее этому служению время своей жизни и видит в нем от первых дней жизни особенное приготовление к этому великому делу. «Избравый мя, – говорит он, – от чрева матере моея...» «Избравый», точнее было бы сказать: «отлучивший», »отделивший»... И может быть, в этом есть намек на принадлежность Павла в иудействе к обществу фарисейскому, имя которого указывает на отлучение, на отделение от прочих ради строжайшего благочестия. Во всяком случае, Апостол Павел не почитал маловажным в своем роде, что он был еврей от евреев, по закону фарисей (Флп.3:5). Не почитал излишним указывать и на то, что он учился в Иерусалиме при ногах знаменитого учителя из фарисеев, Гамалиила, и что был ревнителем (ςηλωτὴς – греч.) Божиим (Деян.22:3). Несмотря на то, что ревность фарисейская увлекала его некоторое время к открытому преследованию христианства, Апостол не сомневается сказать о себе, что он от утробы матери своея предназначался для служения апостольского. Как же так? Без сомнения потому, что он видел нужду и в этой ревности по закону, – и в этом знакомстве с учением ревнителей закона, и в этом, дерзаем сказать, неразумном упорстве, чтобы после тем вернее соделаться истинным ревнителем Евангелия. Ему, будущему противнику оправдания от закона, нужно было собственным опытом дознать, что нет в законе силы для оправдания человека перед Богом. Ему нужно было образоваться у лучшего из учителей израилевых, чтобы уверить себя и других, что он понимает закон, хорошо знает предания старец, и потом добровольно признать все это за уметы,да Христа приобрящет (Флп.3:8). Итак, хотя он и скорбел, что гонил церковь Божию преизлиха, но не сомневается сказать, что обстоятельствами своей жизни он с самого начала веден был к той высокой цели, какая предназначена ему в христианстве. Его воспитание, его образование, его практическое знакомство с правилами искреннего благочестия, хотя и в форме фарисейства, все это было столько же для него полезно, сколько должно было остаться бесполезным при старой его вере.
Избравый мя от чрева матере моея... Апостол ведет свое назначение от младенчества. У нас ныне говорят о призвании к служению алтарю, говорят о необходимости избирать это звание только в зрелом уже возрасте. Смотрите, откуда можно начинать свое призвание. В детстве Савл не сознавал своего апостольского назначения, но уже носил в себе это призвание и промыслом Божиим был готовым к нему.
Обратим внимание и на следующее обстоятельство. Вероятно, Савл оканчивал курс своего учения у Гамалиила в Иерусалиме в ту пору, когда Христос Спаситель посещал этот город для предложения своих уроков. И однако же Господь не призвал его тогда же в число своих учеников, хотя, конечно, не не знал, кого Отец готовит Ему в ревностного слугу Его дела (Ин.5:20). Как искусный строитель мусикийскаго согласия пользуется всяким орудием в своем месте, вводя те или другие звуки по требованию общего строя, так и своих деятелей Господь призывает и вводит каждого в свое время, И Савл говорит о себе, что он прежде знал Христа, но только по плоти; а теперь более не знает Его по плоти (2Кор.5:16). Это знание Христа только по плоти, или плотское разумение Его дела и отдаляло Савла от Христа, Который пришел не для плоти; и нужно было, чтобы плотское разумение, доведенное до своей крайности, само обличило свою несостоятельность.
Как бы желательно было, други и братия, чтобы и мы внимательнее всматривались в пути, которыми ведет нас Господь от утробы матери. Не думайте, что жребий такого промышления предоставлен только избранным. Господь всеблагий, всеведущий и премудрый о каждом промышляет, как о своем присном в Иисусе Христе. Его отеческая любовь широка, средства неистощимы, всемогущество не утомляется, пути действия разнообразны.
Но обратимся снова к Савлу.
В ученике Гамалиила рос будущий Павел, сам не подозревая, к чему готовит его Господь. Вышед из школы, он вступил в жизнь общественную и пошел совсем не по той дороге, которая для него назначалась. Но тут-то, среди разгара его противухристианской ревности и настигает его удар, который должен был все преобразовать в нем. Не будем останавливаться на истории его обращения, которое все было делом благодати. Обратим внимание на многознаменательные слова, которые объясняют нам перемену, с ним происшедшую.
Благоволи явити Сына Своего во мне. Казалось бы, правильнее было сказать: «явити мне». Ибо, по повествованию самого Павла в книге Деяний, Господь действительно являлся ему вне его с обличительным голосом. Нет, Апостол не довольствуется указанием на одно это внешнее явление, говорит: благоволи явити или что тоже открыти Его во мне. Смысл такой: Господь Иисус Христос не на мгновение только, не внешним только образом явился ему, но оставил образ Свой в нем навсегда, или лучше сказать, не образ Свой оставил, но Самого Себя открыл в духе Павловом в таком виде, как Он был у Отца и каким надлежало проповедовать Его язычникам. Его земное явление, как посланника к овцам погибшим дому Израилева, кончилось. Его славное явление теперь для церкви – из иудеев и язычников. И будущей Апостол языков должен был познать Его с этой преимущественно стороны. Луч божественного света, облиставший его перед Дамаском, озарил весь хаос смятенной души его и во всем слышанном о Христе, Которого гнал он в Его последователях, указал ему свет, где видел он только мрак. Как некогда Петру не плоть и кровь открыли ту спасительную истину, что Иисус есть Христос Сын Бога живаго, но сам Отец (Мф.16:16,17): так теперь будущему сотруднику Петра Он же открыл Сына Своего, открыл величие Его Божества, открыл вceмирное Его назначение, открыл как Единственного Спасителя, помимо закона. Свет Духа Святого загорелся в душе новообращенного и все быстро изменил. Факты исторические, пророчества, уроки Гамалиила, практика жизни – все получило другое значение. И является Павел вместо Савла, исповедующий себя вместо праведника – первым из грешников. Господь Иисус Христос как прочим Апостолам Сам раскрыл Себя в течении трехлетнего с ними пребывания, так и Павлу открыл Себя в нем самом, не через посредство другого, Анании, Петра, Иакова или кого иного, но Духом благодати Своей. Это откровение началось со дня славного явления Его перед Дамаском, и впоследствии обогащалось премногими новыми откровениями. Это откровение и есть то благовестие или Евангелие, на которое Апостол неоднократно указывает в своих посланиях (например, Гал.1:11; 2:1).
Абие не приложихся плоти и крови. Это дает нам понятие о полноте сообщенного Павлу откровения. С самого начала оно уже так было достаточно, убедительно, ясно, многообъемлюще, что не было и нужды обращаться к кому-либо за дополнением и советом. Имея Христа в себе учащего, не было нужды искать другого учителя. Не по вражде к предварившим Павла учителям, но по недоверию к способу их учения, не по желанию стать самому во главе нового общества, он не обращается к церкви Иерусалимской, где тогда находились прочие Апостолы, но потому что достаточно силен был в нем самом голос Того, Кто призвал и учил и прочих Аностолов.
Не урок ли это нам, братие, цельно и нераздельно предаться Слову Божию, которое мы призваны возвещать людям Божиим?
Что же, вы скажете, не оставить ли нам все другие науки и исключительно посвятить себя одной науке Божественного Откровения? Я не задумался бы отвечать на это утвердительно, если бы нам доступно было откровение непосредственно, и в такой же мере, как Апостолу. Но так как мы должны только усвоять себе то Откровение, которое сообщено было Павлу и другим богодухновенным проповедникам, каждый в доступной для него мере; так как нам указан не путь вдохновения, а труда и науки; то мы и должны собирать свет отовсюду, для уяснения себе преданного нам Откровения. Только бы силы наши не рассеивались на множество предметов, а все сосредоточивались на едином, что всем нам на потребу.
Ветхозаветная скиния, устроенная Моисеем по образу, показанному на горе, была устроена, как и всякая куща, без окон. Свет был в ней только от огня, взятого с жертвенника, но который упал от света при освящении этого жилища Божия на земле. Что это значит, как не то, что народ Божий, как и святилище Божие, разобщен со всем миром? Иегова для своего народа, и народ Израильский – для Иеговы. Одно было отрадно, по крайней мере для будущего, что скиния была обращена к Востоку, как бы в чаянии полного озарения от грядущего Солнца истины.
Храм христианский не только не погасил в себе света внутри, но и принимает в себя свет широкими струями от вне. Он не только соблюл седмисвещник Слова Божия, но и умножил у себя свет, возжегши светильники перед множеством человеческих деятелей, при помощи благодати Божией потрудившихся на земле для просвещения своих ближних. Но не довольно этого. Храм христианский, не затворяющий дверей своих ни для дальних, ни для ближних, всегда готовый открыться для своих богослужений, пользуется и полным освещением светила небесного, наравне со всем миром. Символ ясен для имеющих очи видети. Сокровище истины Божией в церкви Христовой стало достоянием всех. И никакой жрец не посмеет наложить на нее свое клеймо, как бы на свое изобретение.
Служители храма христианского, мы не чуждаемся света от вне к нам приходящего. Напротив, того только желаем и просим: не преграждайте к нам входа свету Божию, разлитому в Мире. Пусть и небеса с своими звездами, и падающими и восходящими, поведают нам славу Божию; и бездна, над которой еще носится Дух Божий, все зиждущий и преобразующий, да не речет нам более, как говорила она древнему искателю мудрости, да не речет: несть во мне. Свет от Света и да ведет к Свету.
Но заметьте: никогда священнодействующий служитель алтаря и в самый полдень не будет совершать своего священнодействия при одном свете дневном. Он возжет священную, хотя и малую свещу перед престолом Вседержителя и при ней будет совершать свое дело. Так служитель Слова Божия никогда не заменит света Откровения светом науки и не откажется предпочесть некоторый сумрак веры мнимому просвещению одного самозваного просветителя человечества. Аминь.