IX. Сочинения периода, указанного в § VII, не имеющие школьного назначения, но обозревающие всю систему христианского нравоучения

В течение времени с 1867-го года и до самого конца истекшего столетия вышло не мало сочинений, которые, не имея школьного назначения, обозревают всю систему христианского нравоучения, понимаемую в широком или сравнительно узком смыслах. В кратком очерке, подобном нашему, могут быть нисколько охарактеризованы лишь некоторые из них, тогда – как об одних из остальных придется сказать лишь два – три слова, относительно других – ограничиться одним лишь их упоминанием, а об иных, совсем незначительных, и совершенно умолчать.

1. Обращают на себя внимание, прежде всего, «опыты аксетики», принадлежащие епископам – Петру⁷⁵⁵ и Феофану⁷⁵⁶ .

«Указание пути ко спасению (опыт аскетики») еп. Петра вышло в свет в 1872 г. и затем снова в 1885 г.⁷⁵⁷. Сказав во «введении» о «высшем назначении человека» и «необходимости усильных подвигов для достижения спасения», а также наметив план своего труда, затем в первой части последнего автор дает ответ на вопросы: «какие вообще нужны: а) предварительные условия, при которых бы можно было верно и постоянно одерживать победу над врагами спасения; б) какие надобно употреблять средства естественные и благодатные, чтобы не ослабевать в брани?» Во второй – же части, выясняются вопросы: «какая главная задача жизни, как выполнять ее,– как устроять дом добродетелей или как проходить путь жизни, чтобы достигнуть высшей степени нравственного совершенства и вечного спасения?» «Предварительные условия» – это: «желание преуспевать в духовном совершенстве, смирение, ненадеянность на себя и надежда на Бога, необходимость духовного руководителя». «Естественные средства» – это: «бодрствование и молитва». «Благодатные» – «таинства». «Путь» жизни рассматривается, как, с одной стороны, «очистительный – начинающих», с другой, «просветительный – преуспевающих» и, с третьей, «усовершающихся». Наиболее интересны параграфы книги: «о подавлении страстей», «о брани с нечистыми духами» и друг. Интересно, что, трактуя «о просветительном пути преуспевающих», автор, между прочим, посвящает особую главу речи о так называемых «главных добродетелях», хотя и своеобразно до некоторой степени им освещаемых... Опыт еп. Петра – плод довольно широкого изучения святоотеческой литературы и результат авторского духовного опыта – и значительного, и достаточно глубокого. Не представляя чего- либо нового по существу и проводя обычную в такого рода произведениях идею, руководственную для стремящихся к аскетическому образу жизни и известным образом последний освещающую, книга данного епископа, весьма интересная для ближайших её читателей, до некоторой степени заслуживает внимания и остальных. На значение научное она особенно не претендует, хотя нельзя не поставить автору в похвалу его попытки создать более или менее своеобразный и в известной мере мотивированный план. В истории русской аскетической литературы книга еп. Петра не останется бесследною⁷⁵⁸.

Впрочем, она далеко превзойдена опытами еп. Феофана, из которых для нас имеют ближайший интерес «Начертание христианского нравоучения» и «Путь ко спасению». » Начертание» (Москва, 1891 г.) – «это тоже, что письма о христианской жизни⁷⁵⁹ – выпуски третий и четвертый, с небольшими переделками и несколькими прибавлениями, каких потребовала система нравоучения». Здесь после небольшого «введения» следуют две части, в одной заключаются «общие рассуждения и положения о нравственной и нравственно-христианской жизни», в другой раскрывается «самая жизнь христианина, какою ей следует быть, или предлагаются правила жизни христианина, как христианина и как лица, находящегося иногда в разных состояниях и положениях». В частности, в первой выясняются «основы христианской жизни», указываются «характеристические черты христианской деятельности, как нравственной», и «последствия и плоды доброй христианской жизни и жизни ей противоположной». Во второй раскрывается сущность «веры» и «благочестия или жизни в духе веры», с одной стороны, и, с другой, выясняются «обязанности семейные, церковные и гражданские». «Путь ко спасению» (Спб. 1875) или «Краткий очерк аскетики» представляет собою «заключительное прибавление к письмам о христианской жизни» и, следовательно, к «Начертанию», только что нами рассмотренному. Здесь в «первом отделе» говорится «о начале христианской жизни чрез св. крещение», во «втором» – «о начале хр. жизни чрез покаяние или о покаянии и обращении грешника к Богу» и, наконец, в «третьем» – «о том, как совершается, зреет и крепнет в нас христианская жизнь, или, что тоже, о порядке богоугодной жизни». Пред нами, таким образом, полная система христианского нравоучения, не одна только аскетика, понимаемая в узком и строгом смысле слова. О достоинствах системы, содержащейся в указанных произведениях еп. Феофана, распространяться много нет нужды: они всем известны. План системы и достаточно хорош, и своеобразен; задачи науки поняты прекрасно; вопросы основные исчерпаны с желательною полнотою и с редкою, свойственною этому автору, глубиною. Некоторые отделы системы читаются с особенным удовольствием: напр., о «благочестии», о «добродетели» и «грехе»..., весь без исключения «очерк аскетики»... Понимание дела редкое, образцовое, часто единственное в своем роде. Лишь в исключительных случаях заметны следы прежних-старинных нравоучительных систем, напр., католических по вопросу об евангельских «советах»..., но, впрочем, эти следы, – помимо того, что они, как сказано, исключительны, – ничтожны и нимало не портят общей картины. Они совершенно бледнеют пред общим духом системы, который можно назвать строго библейским и святоотеческим. Мы не знаем ни одного богослова, который до такой степени был бы проникнут библейским и святоотеческим особенно духом, до какой последний проглядывает в каждой строке у еп. Феофана. Прямо можно сказать, что его нравоучение есть нравоучение в общем библейско-отеческое. И в этом самое великое его достоинство. Не видим особенного знакомства автора с современною научною постановкою нравоучительных систем особенно на Западе: он и не претендует на такое знакомство, но за-то у него впервые с особенною отчетливостью и выразительностью переданы основы психологии святоотеческой, что для богословов необыкновенно ценно и важно и за что последние всегда останутся ему благодарны. Здесь замечательно то, что святитель не просто лишь понял и усвоил святоотеческие взгляды, но проникся ими всецело, они растворились в его мировоззрении, составили неразрывное с ним целое, единое... Отсюда понятно то огромное влияние, какое оказывают воззрения святителя на тех, кто с ними знакомится. Особенно поразительно влияние его «очерка аскетики»: оно проглядывает почти во всех отечественных произведениях, затрагивающих те же вопросы и вышедших после неё, являющейся для них здесь руководительницею. Что и говорить о других, когда к руководству святителя многократно обращается даже сам о. И. Л. Янышев его охарактеризованной нами выше системе?! Коротко сказать: пред нами колосс – моралист. Данные его произведения навсегда останутся для отечественных богословов – моралистов вообще классическими⁷⁶⁰...

2) Далее, из данного периода времени могут быть выделены самостоятельные русские, не преследующие, в свою очередь, школьных целей, нравоучительные системы – о. Евгения Попова, проф. М. А. Олесницкого и о. Стефана Остроумова. О. Евгению Попову принадлежат «Общенародные чтения по Православно-Нравственному Богословию в порядка, десяти заповедей Божьих (в двух частях)». Первоначально они вышли в 1876 г. (Пермь), и затем издание повторено уже в текущем году (Спб. 1901 г.). Это – колоссальный по объему (1051 стр.) труд, преследующий несколько оригинальную задачу: в отличие от других нравоучительных систем, здесь раскрываются нравственные истины не с положительной, а с отрицательной стороны, каковая в тех затрагивалась лишь сравнительно слегка. Автор в данном случае оправдывается ссылкой на то обстоятельство, что «наша жизнь проходит несравненно более среди грехов, чем среди добродетелей». «Осуждение» всякого греха делается с точки зрения Слова Божия, «голоса церкви» и «самого содержания» его. Путем «исчисления всех» существенных «грехов человеческих книга с отрицательной-то стороны знакомит (не без последовательной связи) со всеми нравственными обязанностями человека в отношении к Богу, ближним и самому себе. Для порядка изложения в таком виде православного нравственного богословия, т. е., как практического», о. Попов «избирает десять заповедей Божьих», в которых «заключается особая мудрая связь (система): в них постепенно, все более и более ограничивается в своих злых проявлениях поврежденная грехом природа человека; они шаг за шагом ведут человека к совершенству в жизни». В виду возможного возражения, по которому «подробнейшее раскрытие грехов» может повести «к самому ознакомлению с ними», автор спрашивает: «разве лучше, если человек грешит и не догадывается или не сознает ясно, что грешит?»... В виду особого характера первых четырех и последних шести заповедей Закона Божия, система о. Попова распадается также на две главных части: одну, «определяющую отношения человека к Богу», на основании выяснения первой скрижали «Закона», и другую, характеризующую «отношения человека к ближнему и самому себе», на основании выяснения второй скрижали. Более полно и более всесторонне разъяснить смысл десятословия с той стороны, с какой это задается сделать о. Попов, едва ли возможно. Каждая заповедь обсуждается здесь по всевозможным направлениям, какие только кто-либо в состоянии себе представить. Речь православного пастыря течет плавно и стройно, отличается вообще убедительностью и ясностью. Его сочинение – не сухой школьный учебник, а жизненное слово, неразрывно связанное с наиболее жизненными вопросами, дающее в обилии самые практичные уроки и советы. Это – система, не претендующая на строго научный характер, не желающая двинуть данную науку, как такую, вперед, по крайней мере, существенно, – но имеющая «общедоступный» характер, дающая лишь «общенародные чтения». Оцениваемая с этой стороны, она стоит на высоте своих задач. Она может предлагать собою обильный и прекрасный материал даже для проповедей пастырей церкви, да и вообще «люди возрастные» найдут для себя в этой, можно сказать, нравоучительной энциклопедии весьма много полезного⁷⁶¹ ...

Проф. М. А. Олесницкий – автор обширного труда: «Из системы христианского нравоучения» (Киев, 1896 г.). Из двух его изданий будем иметь дело с «исправленным» (отмеченным тем же годом). Этот труд почтенного профессора надлежит отличать от охарактеризованного выше его учебника, «назначенного» лишь «для начинающих ознакомление с нравоучительною областью и составленного по плану, заимствованному из семинарской программы (хотя с некоторыми изменениями)» ⁷⁶². Подлежащей «настоящему» нашему обсуждению труд М. А. Олесницкого «составлен по особому» авторскому «плану» и «подвергает предметы нравоучения» уже «более глубокому и более широкому рассмотрению», являясь «почти полною системою» морали. Значение его то, что «он содержит в себе все нити и указывает направления для построения полной в собственном смысле и капитальной системы науки и для решения всех вопросов нравственной жизни; в нем выражено полное мировоззрение и воззрение на человеческую жизнь»⁷⁶³. Сказав в «предисловии» о «современном положении и состоянии нравоучения» (весьма кратко), автор затем в «первой» из двух частей его системы предлагает «общее учение о христианской нравственности и нравственной жизни». При этом в «первом отделе» данной части выясняет «формальную, реальную и идеальную стороны нравственности (свободу, любовь и закон)», после чего дает « понятие» о самой «нравственности» и, наконец, о «нравственном характере». Во «втором отделе» дается «учение о грехе и спасении» (со «сторон» – «объективной» и «субъективной») и в заключении предлагается освещение вопросов: об «адиафорах, сверх должном совершенстве, коллизии обязанностей». Часть вторая имеет своим предметом «частное или специальное учение о нравственности и нравственной жизни христианина». В ней также два отдела: один, характеризующей «личные или индивидуальные нравственные отношения человека- христианина (к Богу, к ближним, к самому себе)», и другой, выясняющий «общественные нравственные» его «отношения» (в частности, здесь трактуется о «семействе, общежительности, государстве, церкви»). Элементы, из каких слагается план данной системы, конечно, выработаны уже предшествующими временем, но скомбинированы они у автора до значительной степени своеобразно, особенно в частностях, и, притом, стройно. Вопросы, намечаемые планом, раскрыты у него более или менее пропорционально. При этом совершенно естественно обращено сравнительно больше внимания на вопросы первой части науки, как наиболее основные и существенные. Самое раскрытие нравственных вопросов ведется на высоте современных научных требований и данных, со свойственною автору обстоятельностью и здравомыслием, толково и дельно. Если бы автор не ограничил уже заглавием своего труда объема последнего и если бы он имел в виду написать «полную» и «капитальную систему науки», тогда, разумеется, в его книге мы не встретили бы некоторых, пожалуй, и слишком кратких параграфов, имеющихся в ней ныне, и вообще некоторых весьма кратких рассуждений по тем или иным вопросами. Встречая же все это теперь, не имеем права сколько-нибудь существенно упрекать автора, преследовавшего сравнительно более скромные цели. Он, по его словами, «следует в работах своих по нравоучению способу концентрическому»: за первыми, сравнительно элементарными, трудом его из данной области (именно учебником) и за вторыми, ныне нами рассматриваемым, он обещает дать «третий опыт (многотомный)», где «должен быть тщательно разработан и изложен, между прочими, исторический элемент, в особенности же должно быть обстоятельнейшим образом рассмотрено и изложено учение отцов и учителей церкви о нравственности»⁷⁶⁴. Вот в этом то последнем опыте, который обещается киевским профессором, мы, – надеемся,– и встретим подробное освещение тех пунктов, которые в характеризуемом нами ныне труде его раскрыты более или менее кратко. А почему, однако, почтенный автор держится указанного порядка в деле издания своих трудов по данной науке, об этом он говорит в «первом приложении» к характеризуемой ныне его книге. Ко времени выступления его на ученое поприще, положение науки, о которой идет речь, в нашем отечестве, по мнению автора, было печально. Сразу поправить дело, конечно, было невозможно. И вот, чтоб «осмыслить и оживить научным сознанием то, что было» уже «в существующем нравоучении (прот. Солярского)», – чтоб «ввести» сюда «элемент разумности, растворить находившееся здесь человеческим сознанием», – автор издал свой учебник. Это – первый шаг. Далее, чтоб – «расширить содержание христианского нравоучения, ввести в него многие частные и частнейшие вопросы, которых не содержалось в нем», – чтоб «показать, что оно имеет достаточно и даже очень много содержания, чтоб быть серьезною, объемистою и интересною наукою», – для этого сделан автором второй шаг, т. е., издана настоящая книга. В первом и втором опытах дано обособление «Нравственного Богословия, как науки», от так называемой «назидательной литературы». Третьего «шага» автора ожидаем. Правда, что для этого «требуется немало времени» в виду того, что почва еще к тому не подготовлена, но наука должна быть благодарна автору и за одни его обещания пока⁷⁶⁵... Высказав приведенные нами данные, последний прежде, чем окончить свой настоящий труд, предлагает еще одно (2-е) к нему «прибавление», где, в виду будущего «построения полной системы нравоучения», заявляет, что по его мнению, «наступила пора положить в основание христианского нравоучения идею царства Божья» -эту «самую объемистую и основную нравственную идею», притом, «и наиболее сподручную и плодотворную для нашего времени». Речь автора по поводу этой идеи, довольно подробная, нисколько преднамечает характерные особенности будущей нравоучительной, полной, системы его⁷⁶⁶. Возвращаясь же к настоящей системе почтенного профессора, считаем необходимым сказать, что она, проникнутая научным характером, вообще достигающая своих целей и, как уже видно из сказанного выше, содействующая дальнейшему росту данной науки в нашем отечестве (припомните то, что говорит и, при том, справедливо автор о своих трудах в «первом приложении» к настоящему сочинению), может быть лишь приветствуема⁷⁶⁷. Жаль только, что так много потрудившийся в области христианской морали автор переменил эту свою специальность на другую: иначе он, – уверены, – подарил бы нам еще немало интересных нравоучительных трудов⁷⁶⁸, особенно, если бы критика выразила в отношении к нему заслуженное им сочувствие и тем поощрила почтенного труженика. Важно указывать не одни лишь недостатки и даже не столько недостатки, сколько достоинства, имеющиеся в чьем-либо труде. Недостатки чаще всего лучше других видят и сами авторы, которые при случае и исправят их (как это и сделал, напр., М. А. Олесницкий, выпустив в свет «исправленное» издание рассматриваемой его книги), а указание на достигнутый ими успех поощрит их к дальнейшим изысканиям.

Прот. Стефан Остроумов, – автор «очерка православного нравоучения », озаглавленного им: «Жить – любви служить» (Москва, 1900 г.) и рассчитанного на «среднего читателя и священников», имеющих нужду в «материале для нравоучительных бесед». Первый всегда оценит книгу, где на лицо краткий, ясный и обстоятельно-вразумительный ответ на важнейшие нравственные вопросы. Вторые с благодарностью примут труд, облегчающий им дело проповеди. Прекрасное намерение автора принести пользу названным читателям выполняется им в трех частях настоящего его «очерка», захватывающих собою почти всю область христианского нравоучения и игнорирующих обыкновенно лишь то, что имеет специально-научное значение и не соприкасается непосредственно с ближайшими его задачами. Предметы первой части: «благоговение, вера и добродетель, закон и Евангелие, страх Божий, награды и наказания, как побуждения к нравственной жизни, – благодать и молитва»; второй, «правда, любовь к ближнему, милосердие, не осуждение, смирение, не гневливость, господство и служение, суд и наказание, самозащита и дуэль, война, клятва, семья, любовь к отечеству»; наконец, третьей: «целомудрие, целомудрие половое, грехи мысли и чувства, порочное состояние, природа греха, раскаяние, бедствия человечества, богатство и бедность, подвижничество, правдивость, самоубийство, труд, удовольствия, чтение и отношения христианина к живым тварям и природе». Начинается книга «введением» и оканчивается «заключением» (краткими). Она вообще содержательна. Положения её обосновываются данными Слова Божия и святоотеческой письменности, вообще хорошо и достаточно известными автору. В освещении тех или иных вопросов ему помогали произведения как различных православных богословов русских, так и многих философов древнего и нового времени и других писателей. Отсюда автору естественно чужда односторонность в раскрытии его положений. Книга изложена хорошо, написана живо, сухости в ней нет. Сравнительно более интересны параграфы: об условиях нравственной жизни «вне» области христианства, об автономизме, лжеэгоистическом характере христианской нравственности, о «целомудрии», «бедности и богатстве», «подвижничестве», «театральных зрелищах»... На научное значение, в строгом смысле этого слова, система данного почтенного автора не желает претендовать. Дальнейшему росту науки Нравственного Богословия она несколько посодействовала бы, если б автор в будущем её издании расширил и научно обосновал, напр., интересные с точки зрения требования современности параграфы, ввел большую систематичность в деле пользования святоотеческою и всякою другою письменностью, а особенно – улучшил общий план всей книги и проч.⁷⁶⁹ 3.К числу более или менее освещающих систему христианской морали сочинений могут быть отнесены заслуживающие упоминания произведения: Тернера «Христианское воззрение на жизнь в сравнении с философским оптимизмом и пессимизмом» (Спб. 1879 г.), N-a «Краткое изображение качеств и обязанностей истинного христианина в отношении к Богу, к самому себе и ближнему» (Москва,1883 г.), Зайцева «О предмете этики и её области» (Киев,1884 г.), о. Масловского «Правило христианской жизни, по указанию Св. Писания и наставлениям св. отцов и учителей прав, церкви» (Казань, 1885 г.), Прилукера «Альтруистические начала в этических системах иудаизма и христианства и чаяния обеих религий в будущем» (Одесса, 1885 г.). Маврицкого «Очерки основных положений христианского нравоучения» (Воронеж, 1886 г.), Свечина «Основы человеческой деятельности» (Спб. 1887 г.), Соколовского «Религия любви и эгоизм» (Москва, 1891 г.)⁷⁷⁰ и другие (напр., N- а «Обязанности христианина, заимствованный из проповеди, которую Господь и Бог наш И. Христос говорил на горе к Своим ученикам и народу», Москва 1875 г.; Карышева «Духовно-нравственный мир в человеке по учению св. православной веры», Москва, 1891 г...), название которых не требуется существом дела и заняло бы, при том, много места783а.

4) Еще значительнейшее число сочинений падает на рассматриваемый нами период, преимущественно относящихся к области нравственной философии и так или иначе – в большей или меньшей степени, положительно или отрицательно содействующих освещению, между прочим, и вопросов христианской морали вообще. Так как эти произведения имеют к специально интересующим нас лишь побочное отношение, то называть их собственно не было-бы нужды. Впрочем, отметим здесь наиболее интересные, каковы: Кавелина "Задачи этики. Учение о нравственности при современных условиях знания» (Спб. 1884 в «В. Евр.», потом отдельное изд. 1887 г., наконец, в 3-м т. «собрания сочинений» этого автора: Спб. 1899 г.) – труд фальшивый по основе, но обращающий на себя внимание, как один из немногих более или менее оригинальных опытов русских построения системы этики; Яроша «Вопросы современной морали» (Харьков, 1888 г.): здесь, впрочем, масса ошибочных суждений (напр., о Л. Толстом..; – Лоскутова «Духовный прогресс и счастье» (Спб. 1895 г.) и Мокеевского «Ценность жизни» (Спб. 1884 г.): в первой книге есть страницы, довольно интересные, автор второй – утилитарист; Соловьева В. «Оправдание Добра» (Спб. 1897, 1899 гг.) – капитальнейший опыт этики⁷⁷¹, хотя и далеко не везде обоснованный и далеко не всегда предлагающей согласные с истиною суждения; Нежданова «Нравственность» (Москва, 1898 г.) – книжка, претензии автора которой не оправдываются её содержанием; Энгельгардта «Прогресс, как эволюция жестокости» (Спб. 1899 г.) – чрезвычайно интересная книга (по идее, ясно намеченной уже в её заглавии), многие положения которой, однако ж, недостаточно обоснованы; Чичерина «Философия права» (Москва, 1900 г.)⁷⁷², Воскресенского «В поисках человеческого совершенства и счастья» (Томск, 1900 г.) – не лишенный интереса «подбор мнений» различных «мыслителей»..., – и мног. другие ⁷⁷³ , особенно – Ушинского «Человек, как предмет воспитания» (Спб., т. I, изд. 4, 1879 г.; т. II, 1869), где, напр., по вопросу о нравственно чувстве и соприкосновенным с ним и пр., изучающий их найдет для себя много интересного⁷⁷⁴...

Подводя краткие итоги тому, что главным образом было добыто отмеченными в настоящем параграфе⁷⁷⁵ произведениями, видим следующее: отныне наиболее отчетливо выяснены особенности христианской «аскетики» (ей. Феофан, еп. Петр); замечательно хорошо выяснен «ход нравственной жизни человека» до его «обращения ко Христу» и после него, при чем изумительно ясно (насколько в подобных случаях может быть речь о ясности) раскрыто учение о божественной «благодати», помогающей человеку на пути его нравственной жизни, и об участии в последней человеческой нравственной «свободы» (еп. Феофан)⁷⁷⁶, предложен обширный анализ греховных обнаружений человека, весьма примечательный (о. Е. Попов); сделана попытка свести всю христианскую жизнедеятельность к началу «любви» (о. Остроумов и другие)⁷⁷⁷; выпукло выяснены и некоторые мелкие, незначительные вопросы, при чем особенно должны быть подчеркнуты вызванные различными новейшими философскими и богословскими течениями... (см. сочинения, указанные в пунктах – 3, 4 и др.); предложена серьезная попытка построить христианскую этику по новому, целесообразному по возможности, плану и внести в последнюю научный по возможности элемент, а отсюда подготовить почву для еще более плодотворных опытов построения системы Нравственного Богословия (М. А. Олесницкий и отчасти другие)... Коротко сказать: как показывают отмеченные стороны дела, развитие рассматриваемой нами науки, как такой, сильно подвинулось вперед, благодаря названным, в настоящем (IX-м) параграфе нашего очерка трудам, что до известной степени облегчило работу дальнейшим труженикам.