Глава I. Установление крещения и происхождение его существенной формы

Таинство крещения, как акт принятия. Церковь нового члена. – Понятие о таинстве вообще. – Понятие о таинстве крещения в частности – Название крещения. – Вопрос о происхождении таинства крещения. – Разногласие отцов и учителей Церкви касательно времени и факта установления этого таинства. – Отнесение установительного момента крещения к факту, упоминаемому в XXVIII 19 Мф. – Вопрос о самостоятельности крещения. – Происхождение его внешней формы, т. е. акта омовения водой. – Несостоятельность теорий, считающих христианское крещение продолжением или прозелитского иудейского или Иоаннова. – Внешняя форма христианского крещения соответствует обще-человеческому воззрению на воду, как очищающее и освящающее средство. – Суждения отцев Церкви по этому вопросу.

В ряду священнодействий, входящих в состав христианского богослужения и именно тех, которые служат к освящению человека, т. е. священнодействий, называемых таинствами, есть одно такое, без принятия которого ни один, человек не может сделаться членом Церкви. Это таинство, служащее как бы дверью в Церковь, – есть крещение, история чинопоследования которого и составляет предмет дальнейшего исследования.

Понятно, что прежде чем начать историю этого чинопоследования, нам необходимо составить себе краткое понятие о самом таинстве крещения, о внутреннем его значении и внешней стороне его. Но прежде этого, кажется, не лишним будет сказать несколько слов, о таинстве вообще.

Слово «таинство» – « μυστήριον"² значит вообще всякую глубокую, неизъяснимую мысль или непонятное действие³, предмет сокровенный, высокий, который не легко может быть понять человеком или совсем не может быть понять. В св. Писании это слово встречается на многих страницах, но прилагается к предметам не одинакового рода. В одних случаях им обозначаются те предметы, которые соответствуют общему значению слова » μυστηριον"⁴; затем, что встречается реже, оно прилагается к предметам, заключающим в себе смысл тайный или символический⁵, наконец, в св. же Писании оно прилагается к действиям, под которыми вообще разумеются внешние средства благодатного освящения⁶. Это-то последнее значение рассматриваемого нами слова и есть именно то самое, какое мы соединяем в настоящее время со словом «таинство». Таким образом, по учению православной Церкви, таинство есть богоучрежденное священно-действие, в котором чрез видимые или чувствам подлежащие знаки сообщается людям невидимая спасительная сила Божия или благодать святого Духа, или иначе: таинство есть священнодействие, которое под видимым образом сообщает душе верующего невидимую благодать Божию, будучи установлено Господом, чрез которого всякий из верующих получает Божественную благодать⁷.

Из такого общего понятия о таинстве не трудно составить себе понятие и о крещении, как таинстве вообще. Что же касается до определения его в частности, то под именем крещения разумеется такое таинство, в котором человек – грешник, родившийся с наследственной от прародителей порчею, вновь рождается водою и духом⁸ или раздельнее: «такое таинство, в котором грешник, оглашенный верою. Христовою, при троекратном погружении его в воду, с произношением слов: «во имя Отца и Сына и св. Духа» – очищается благодатию Божиею от всякого греха и соделывается новым человеком оправданным и освященным»⁹. Таким образом, крещение есть такое священнодействие, чрез которое благодать Божия в первый раз таинственно изливается на самое существо человека, совершенно очищает его, освящает, воссоздает при внешней: видимой форме¹⁰. На такое внешнее и внутреннее содержание крещения было указано еще И. Христом в беседе с Никодимом. Рассуждая с ним о пути в царствие Божие, И. Христос сказал ему, что только тот может войти в Царствие Божие, кто вновь родится посредством воды и Духа. (Иоан. III, 5). Естественность такого содержания крещения прекрасно объясняет св. Григорий Богослов, когда говорит: «Поскольку мы состоим из двух естеств т. е. из души и тела, естества видимого и невидимого, то и очищение двоякое, – именно водою, и Духом; одно приемлется видимо и

телесно, а другое в то же время совершается не телесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины»¹¹.

Как священнодействие, слагающееся из двух элементов видимого и невидимого, и весьма обширное по своим последствиям для принимающих его; крещение у Отцов называлось не только этим именем, но и многими другими именами. Одни из этих названий указывают на невидимые действия крещения, каковы: «возрождение», «второе рождение»¹², «возрождение души»¹³, «духовное рождение»¹⁴, «просвещение»¹⁵, «спасение»¹⁶, «знамение веры»¹⁷, «печать»¹⁸, «печать духа»¹⁹, «благодатный дар»²⁰, освящение²¹, друг. Другие названия более указывают на видимую сторону таинства, тавовы: «баня» или «купель»²² «священный источник»²³ или просто «вода»²⁴ и многие другие. Некоторые же названия указывают как на видимую сторону, так и на невидимую. Так в писаниях Отцов и учителей Церкви мы встречаем такие названия: «купель спасительная»²⁵, «купель» или «баня пакибытия (Тим. III, 5) и возрождения»²⁶, «купель таинственная»²⁷, «купель покаяния, и познания»²⁸ «вода жизни вечной»²⁹, «таинство воды»³⁰ и др.

Встречаются многие и другие названия. Св. Иоанн Златоуст (ум. 407 г.) прямо говорит: «сие очищение (крещение) имеет не одно имя, но многие и различные: называется оно банею пакибытия... просвещением... крещением.... погребением... образованием… крестом... Можно бы указать и еще многие наименования»³¹. Св. Василий Великий (ум. 379 г.), кроме уже перечисленных названий, так еще называет крещение: «Крещение, говорит он, – искупление пленных долгов, смерть греха, пакибытие души, светлая одежда, неприкосновенная печать, колесница на небо, предуготовление царствия, дарование сыноположения»³². «Сей-дар (крещение), говорит св. Григорий Богослов, как и податель его Христос, называется многими и различными именами; это происходит или оттого, что он очень приятен для нас, или оттого, что многообразие заключающихся в нем дарований произвело у нас и наименования. Мы именуем его даром, благодатью, крещением, помазанием, просвещением одеждою нетления, банею пакибытия, печатью, всем, что для нас досточестно. Именуем даром, как не даваемое тем, которые ничего не привносят от себя, благодатью, как подаваемое тем, которые и еще должны; крещением, потому что в воде спогребается грех; помазанием, как ничто священническое и царское, потому что помазывались цари и священники, – просвещением, как светлость, одеждою, как прикровение стыда, банею, как омовение, печатью, как сохранение и знамение господства»³³.

Давая общее понятие о таинстве крещения приступая к истории этого чинопоследования, естественно, мы прежде всего должны обратить внимание на вопрос откуда ведет свое начало это таинство? Положим, решение этого вопроса более существенное значение имеет в догматической истории крещения, тем не менее остановиться на нем в нашем историко-литургическом исследовании о крещении также необходимо, частью и потому, что мы излагаем историю чина крещения с момента установления этого таинства, частию и потому, что в связи только с этим вопросом находят свое оправдание все древнейшие существенные элементы крещальной формы.

На предлагаемый нами вопрос – когда установлено таинство крещения, ответ дается неодинаковый. Основание для разногласия заключается в том, что установления этого таинства фактически мы не видим в Евангелиях, иначе говоря – в том что сам Иисус Христос не крестил никого. За последнее довольно определенно говорит свидетельство евангелиста Иоанна, когда он, передавая о слухе, дошедшем до фарисеев, что И. Христос больше приобретает учеником и крестит, чем Иоанн, оговаривается «хотя сам Христос не крестил, а ученики Его»³⁴. Правда, некоторые латинские богословы утверждают противное, т. е. будто бы И. Христос сам крестил и потому в данном месте Ев. Иоанна видят продолжение речи об Иоанновом крещении, а не о крещении Христовом³⁵. Но не говоря уже о том, что такого объяснения данного места, не допускает самый контекст речи, нужно заметить, что оно делается с целью лишь доказать подлинность предания о крещении ап. Петра И. Христом, предания, которое, по свидетельству Мосха, записано было в «Гипотипозах» Климента Александрийского³⁶. Но для этого предания не дают никакого основания ни книги Нового Завета, ни древнейшая история церкви. Если бы так было, если бы сам И. Христос крестил кого-нибудь, а тем более ап. Петра, то при тщательности, с какою Евангелисты обыкновенно сообщают о подобных действиях Спасителя, такой случай не мог бы остаться незамеченным, так как он был бы началом божественного установления таинства³⁷.

Итак И. Христос сам не крестил³⁸, но таинство несомненно установлено Им. Когда же именно? При решении поставленного вопроса некоторые отцы и учители церкви допускали, что крещение установлено еще прежде страданий и воскресения И. Христа, но при этом в указании установительного акта и времени установления расходились между собой. Одни, по-видимому, полагали, что крещение установлено в то время, когда И. Христос сам крестился в Иордане. «Иисус, говорит Кирилл Иерусалимский, освятил крещение, крестившись сам... Крестился же для того... чтобы крещаемым даровать божественную благодать и божественное достоинство³⁹». «Дух Святый, говорит Иоанн Дамаскин, сошел на Господа телесным образом в виде голубя, чтобы показать начаток нашего крещения⁴⁰». Но относительво такого мнения нужно заметить, что заключающееся в нем решение поставленного вопроса нельзя признать безусловно верным. Правда, в этом случае своим примером И. Христос освятил и воду и крещение, но нужно все-таки иметь в виду и то, что крещение, освященное в данном случае И. Христом, было крещение Иоанново, а оно далеко не то, что крещение христианское.

Другие отцы той же самой группы относят факт установления к тому моменту в жизни и деятельности И. Христа, когда Он вел свою беседу с Никодимом⁴¹. Основанием в данном случае служит выражение в речи И. Христа: «если кто не родится водою и Духом, не может войти в царствие небесное⁴²», – выражение, которое обыкновенно относят к крещению⁴³. Но беседа божественного Учителя с Никодимом, нужно заметить, имеет чисто частный характер и при том ведена была ночью, а такие обстоятельства, передаваемые евангелистом, не соответствуют установлению акта, долженствовавшего имеет значение для всего христианского мира и на все времена⁴⁴.

Поэтому-то, некоторые богословы той же группы, т. е. возводящие начало крещения ко времени ранее воскресения Христа, находят более удобным относит установление таинства к факту более общего, свойства, именно посланию 12-ти, учеников на проповедь⁴⁵. Конечно, если обратить внимание на характер или свойство того факта, который полагается здесь в основание, в сравнении его с выше представленным фактом, то последнее, мнение представляется более основательным. Тем не менее и его нельзя признать безусловно-верным. В числе поручений, какие давал И. Христос ученикам в этот именно раз, о крещении вовсе не упоминается. Если здесь установительные слова разуметь под общим поручением: «проповедуйте, что приблизилось царствие небесное», то это поручение будет слишком обще, чтобы к нему приурочивать первый момент установления такого особенно резко, выделяющегося из ряда других акта, как, крещение. Если же разуметь это установление под более определенным повелением: «бесов прогоняйте», то, видя в этих; словах неоспоримое доказательство древности и необходимости заклинания, вошедшего после в состав действий христианского крещения, нужно все-таки заметить, что апостолы изгоняли бесов независимо от крещения⁴⁶. При том же, если мы и видим, что ученики И. Христа, может быть, с этого именно момента, еще во дни земной жизни Господа совершали крещение, то оно, по замечанию древних Отцов, ни чем не было отлично от крещения Иоаннова⁴⁷ и совершалось современно с ним, а не заменило его собой (Иоан. IV, 12), относилось к одним Иудеям (III, 22–23) и, следовательно, подобно Иоаннову, приготовляло только чрез покаяние к принятию явившегося Мессии и ко вступлению в Его благодатное царство⁴⁸.

Итак, каждое из представленных нами мнений, имея свою долю правды, но взятое одно, в отдельности от других, ещё не может быть признано положительно верным. Поэтому, для более верного определения момента установления таинства крещения нам необходимо обратиться к другому периоду, периоду краткому, но полному славы и деятельности И. Христа, т. е., к тем немногим дням, которые прошли между воскресением и вознесением И. Христа, в которые Он являлся им, научал их и беседовал с ними. В беседах, произнесенных здесь И. Христом, в особенности обращают внимание торжественные, полные величия слова Спасителя, сказанные Им ученикам пред тяжелым для последних моментом разлуки с своим учителем. Торжественно, с сознанием власти и силы, сказал Он им: «дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли: шедше убо, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам, и се Аз с вами во вся дни до скончания века⁴⁹". Вот на этот-то факт нам и должно указать, как на установительпый момент крещения, потому что в этих словах крещение является уже, как таинство для всех людей, а не для одних иудеев, как учрежденное навсегда до скончания века, а не на время, и как необходимое; условие для вечного спасения, а не для приготовления только к благодатному царству Мессии⁵⁰. Установление христианского крещения, таким образом, собственном смысле падает на время не задолго пред вознесением Спасителя на небо.

Древние Отцы и учители вполне подтверждают такую именно мысль, а не другую. «Крестили ученики Иисусовы (до Его страданий), говорит Тертуллиан, (ум. 220), как служители, подобно Иоанну Предтече, и тем же Иоанновым крещением, а не другим. Ибо другого нет, кроме уставовленного впоследствии Христом, которое не могло быть тогда преподаваемо учениками: потому что не исполнилась еще слава Господа, не устроилась сила купели (efficacia Javacri) чрез страдание и воскресение… До страдания и воскресения Господа для спасения была одна (nuda) вера. Но когда вера эта умножилась верою в рождение, страдание и воскресение Его, тогда дарована была полнота таинству, запечатление крещения, как бы одежда веры, которая прежде была одна обнаженною и не имела силы без своего закона.. А теперь закон крещения (погружения) дан, форма предписана: «шедше, сказал Господь, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа». (Мф. 28, 19). Определение, этому закону сделанное: «аще кто не родится водою и Духом не может внити в царствие Божие» (Иоан. III, 5) обязало веру к необходимости крещения. С тех, пор все верующие крещаются⁵¹«. На то же указывает и св. Златоуст, когда говорит: «почему, спросишь, Господь не крестил сам? Еще прежде сказал Иоанн: той вы крестить Духом Святым и огнем (Mф. III, 11). Но Духа Он еще не давал, потому и не крестил. А крестили только ученики, желая привлечь многих к спасительному учению⁵²».

Итак, крещение установлено И. Христом не задолго пред своим вознесением на небо. В приведенных нами торжественно высказанных Им словах, которые мы признали установительным (теоретически) моментом крещения, в связи другими рассеянными по Евангелиям изречениями Спасителя, прямо или косвенно относящимися к крещению, вполне указаны те главнейшие элементы крещения – форма, материя и формула, – которые дают крещению силу таинства.

Говоря таким образом, мы, очевидно, признаем крещение актом, совершенно самостоятельным, совершенно новым со стороны его происхождения. Тем не менее мы не можем, ограничиваясь сказанным, считать вопрос о происхождении крещения совершенно поконченным. Дело в том, что еще задолго до установительного момента христианского крещения у народов до христианского мира в их богослужебных культах существовали некоторые акты, во многом ^:напоминающие собою христианский акт крещения. Имея в виду эти акты, некоторые ученые запада в христианском крещении хотят видеть ни более ни менее как один из таких актов. При этим одни обращают внимание на крещение прозелитов у иудеев, другие – на крещение Иоанна, а некоторые на священные омовения, которые мы встречаем во множестве в религиозных: культах народов древнего Востока⁵³. Руководясь этим, мы считаем необходимым остановиться подробнее на вопрос о происхождении внешней формы крещения. Правда, и этот вопрос более принадлежит догматике. Но в последнем случае принадлежность эта более представляется со стороны внутренней, со стороны сущности. Что же касается до происхождения крещения со стороны формы, то этот вопрос всецело принадлежит литургике, и необходимость его полного и обстоятельного обследования в нашем исследовании тем более очевидна, что задача последнего – изложить историю крещения с самого его начала и именно с внешней стороны, со сторопы его формы.

Итак, нам предстоит вопрос о происхождении внешней формы крещения, и прежде всего, нужно указать: не имела ли, она своим началом прозелитское крещение, практиковавшееся у иудеев при принятии ими в свою среду членов других религиозных культов Востока и Запада. Хотя в священных книгах Нового Завета нет никаких, указаний на существование этого крещения, тем не менее свидетельства иудейских ученых, тщательно собранные Буксторфом, Зельденом, Лигтфоотом, Данцом, Зиглером и друг.⁵⁴ столь многочисленны и определенны, что принимать их за вымысел никак нельзя⁵⁵; поэтому, согласно Aвгycmu⁵⁶, нужно сказать, что существование крещения прозелитов прежде христианства отрицать нельзя и нет оснований. Оно существовало со времени разделения прозелитов на два класса⁵⁷ и в период после Маккавеев «как символ очищения и отречения от идолослужений и языческих суеверий» и было необходимым актом, сопровождавшим вступление в лоно иудейства прозелитов, второго класса⁵⁸. На существование его даже в самом Евангелии можно видеть указание в том факте, что Иоанн, как замечает Ейзенлор, не произвел никакого шума своим крещением, как новым не слыханным или чуждым явлением, (хотя оно и отличалось, от прозелитского) почему фарисеи и члены синедриона, обходя вопрос о самом акте крещения, только спрашивают Иоанна: почему он, не будучи ни Мессиею, ни Илиею, ни другим пророком, совершает однако крещеное, как бы самовластно⁵⁹?

Но, если, крещение прозелитов существовало у иудеев, то следует ли выводить отсюда, что христианское крещение есть ни более ни менее как, его продолжение? Некоторые ученые запада и между ними Августи думают именно так, при чем, впрочем, христианское крещение считают соединением крещения прозелитского с Иоанновым⁶⁰.

Доказательством в пользу своего предположения Августи выставляет тот факт, что прозелитское крещение, по его мнению, как и христианское, с самого начала совершалось над всеми без различия пола и возраста⁶¹. Но это мнение в свою очередь есть тоже не более как предположение. На самом деле еще неизвестно, простиралось ли прозелитское крещение на членов женского пола. По крайней мере, сам Августи в том же произведении⁶², только несколько прежде, совершенно отрицает употребление прозелитского крещения, в отношении к женщинам. При том крещение всех без различия не только звания и состояния, но пола и возраста в христианском богослужебном культе вытекало из самого духа христианства, для которого безразличны и образованный и необразованный, раб и свободный, эллин и варвар, возрастный и дитя, мужчина и женщина, и быть членами которого, по заповеди Спасителя мира, никто не может, если не возродится водою и Духом. Наконец, если бы и могло быть какое-либо влияние в данном случае, то без сомнения, в писаниях Нового Завета, где мы не встречаем никаких ясных намеков на существование крещения прозелитов, можно бы найти хоть что-нибудь указывающее на это заимствование. Таким образом, крещение прозелитов не могло быть первоисточником христианского крещения, и даже в тех пунктах, где они видимо совпадают между собою, признавать в последующем (т. е. христианском) крещении, заимствование от первого (т. е. прозелитского) нет никаких оснований. За крещением прозелитов, в отношении его к христианскому, кажется, только и можно признать то значение, что оно, как, акт сходный с христианским, мало помалу приготовляло иудеев к принятию последнего.

Обращаемся теперь к крещению Иоанна: не могло ли оно своею внешнею стороною – погружением в воду – служить первоисточником нового крещения – христианского? Обстоятельный ответ в данном случай не трудно дать если только мы прежде определим отношение крещения Иоанна к крещению христианскому с их внутренней стороны. Но определить последнее – дело не совсем легкое. Крещение Иоанна не есть ни прозелитское крещение, так как принималось всеми иудеями безразлично, ни пророческое, так как Иоанн сам говорит, что он не пророк, ни ессейское, так, как совершение последнего по своему характеру совершенно по подходит к крещению Иоаннову⁶³; не есть оно, наконец, и крещение христианское, так как последнее весьма строго отличается от него, как догматической идеей, так и универсальным характером⁶⁴. Тем не менее, обращаясь к тем местам Писания, где крещение Иоанново прямо приравнивается к крещению покаяния в отпущение грехов⁶⁵, мы можем смело сказать, что это крещение имело целью подготовить народ иудейский к принятию и усвоению благодати искупления, возбудив в нем сознание грехов и очистив от них чрез открытую всенародную исповедь⁶⁶, и потому сущность его составляли покаяние и исповедание грехов, служившие к возбуждению веры в грядущего Мессию.

Отсюда понятно, в каком внутреннем отношении это крещение стояло к крещению христианскому: оно служило необходимым приготовлением к последнему, но не более. Такое отношение согласно признают Отцы и учители Церкви. «Иоанн проповедовал крещение покаяния говорит св. Василий Великий, и к нему выходила вся Иудея; Господь проповедует крещение сыноположения, и кто из возложивших на Него упование не будет повиноваться? То крещение предначинательное, а это совершительное то удаление от греха, а это присвоение Богу⁶⁷». «Крестил Моисей, говорит св. Григорий Богослов, но в воде, а прежде сего в облаце и в мори (1Кор. X, 2)... крестил и Иоанн, уже не по-иудейски, потому что не водою только, но и в покаяние (Мф. III, 11), однако же не совершенно духовно, потому что не присовокупляет: «и Духом». Крестит и Иисус, но Духом: в сем совершенство»⁶⁸. «Крещение Иоанново, относительно ко крещению Христову, содержит в себе приготовительную силу», говорит Кирилл александрийский (ум. 441 г.)⁶⁹.

Таким образом, крещение Иоанново весьма тесно связано с крещением христианским, хотя при этом по внутреннему значению эти два крещения и строго различаются между собой: одно давало только права на другое крещение, а другое уже сообщает благодать искупления. Благодаря такой тесной связи, понятно, и форма или вообще идея внешней стороны того и другого крещения должна в том и другом случае сколько-нибудь совпадать. Так действительно и есть: как крещение христианское с своей внешней стороны представляет омовение водою, так точно то же представляло собою и крещение Иоаново. Но выводить отсюда заимствование внешней формы христианского крещения из Иоаннова, как вытекает из мнения некоторых протестантских писателей, отожествляющих то и другое крещение⁷⁰, совершенно не основательно. С одной стороны, – универсальный, характер христианского крещения нисколько не соответствует частному; характеру крещения Иоаннова, с другой, христианство в силу тесной исторической связи обоих заветов Ветхого, и Нового, как восполнение первого, во всех его частях, и в этом отношении должно было непосредственно примкнуть к формам ветхозаветного культа, почему, выходя из такого единства двух заветов на сходство формы крещения Иоанна и христианского нужно смотреть не как на преднамеренное заимствование, а как на явление провиденциальное. Правда, кроме сходства в форме омовения, крещение Иоанново имеет сходство с христианским и в других пунктах, (оно напр. требовало покаяния и веры во Христа и обещало отпущение грехов, а все это мы видим в составе христианского крещения); однакож, и эти элементы заключаются сами по себе в положительных заповедях Спасителя и Апостолов, в заповедях в которых незаметно никаких следов зависимости от какого-нибудь исторически данного института⁷¹.

Если, таким образом, ни крещение прозелитов ни крещение Иоанново, имевшие место в откровенной подзаконной религии, ни оба вместе, ни каждое в особенности не могут считаться такими учреждениями, от которых находилось бы в прямой генетической зависимости христианское крещение по своей внешней форме, то еще менее могут быть такими учреждениями различные священные омовения, употреблявшиеся в других религиях. современных появлению христианства. Эти омовения во всяком случае гораздо далее от христианского крещения, чем крещение прозелитов или крещение Иоанново. Правда в некоторых пунктах они имели с ним сходство. Сходство это иногда было настолько значительно, что обращало на себя внимание самих христиан уже в глубокой древности, но никогда не возбуждало в них никакого соблазна, а тем более мысли о генетической зависимости крещения от этих омовений. Вот как рассуждает, наприм., по этому поводу Тертуллиан, известный своею строгостью и строго осуждавший даже такие обычаи, которые имели самое отдаленное отношение к язычеству и были в сущности совершенно невинны. «Язычники не чужды духовных познаний, говорит он и сами приписывают идолам своим действующую в сем отношении (т. е. очищения водою) силу, хотя и ошибаются на счет употребления вод, лишенных всякой силы. У них в обычае новообращенных своих посредством некоторого рода крещения посвящать в мистерии богини Изиды или бога Митры. Они употребляют в честь своих богов свои торжественные возлияния, которые производят над своими кумирами. Сверх того, когда нужно принести очистительные жертвы, то жрецы их берут воду отовсюду; домы, храмы, целые селения орошают тогда водою. Известно также, что, во время игрищ аполлопиевых и элевзинских, люди, празднующие их, погружаются в воду: обряд, соблюдаемый ими в том уверении, что они чрез то возродятся и избегнут казни за свои преступления. Равным образом и у древних, кто осквернял себя убийством, тот должен был изглаживать пятно сие посредством очищения воды. Если же слепые язычники уверены в том, что вода естественною своею силою может изглаживать их злодеяния, то может ли быть coмнение, чтобы она не производила того же действия силою и властию Бога, Творца стихий и Виновника всех их качеств. Если они верят, что религия подает воде такую спасительную силу, то какая религия больше, как не та, которая исповедует Бога живого»⁷².

Спрашивается однако, почему же для принятия верующих в Церковь, избрана и узаконена форма омовения водою, а не иная? – Вопрос этот едва ли может быть обойден молчанием, так как им не мало занимались древние отцы и учители Церкви, рассуждавшие о крещении. При крещении этого вопроса прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что Для преподания благодати возрождающей избран самый естественный символ – такой, с которым все человечество издревле привыкло соединять⁷³ понятие о животворной, возрождающей силе и который в самой природе своей имеет свойство очищать и оживлять. Отцы Церкви на эти естественные свойства воды обращали особенное внимание и ими объясняли, почему вода в истории божественного домостроительства вообще играла столь значительную роль, как видно из Писания, и почему в частности она служит символом благодати возрождающей. Так наприм., Тертуллиан, опровергая еретиков, говорит: «Ничто не кажется им (еретикам) столь странным и невероятным, как то, что Бог, с одной сторопы, пользуется самым простым веществом для произведения своего божественного дела, а с другой – придает ему величественное действие. Таково наше крещение. Все в нем кажется просто: нет никакого блеска, ни пышности, ни великолепия.... Видя что тут погружается человек просто в воду и омывается водою, при чем над ним произносятся нисколько слов, люди тем менее убеждаются в возможности ниспослания ему чрез то жизни вечной, что он не выходит из этой купели ни более чистым, ни более опрятным». Сказавши это, он, как положительное опроворжение еретиков, развивает свое воззрение на воду. Вода, по воззрению Тертуллиана, «древнейшая стихия благодатная по своему происхождению». При сотворении мира «она была седалищем Святого Духа, который предпочел ее всем прочим стихиям. Все было не ииое что как ужасный хаос... Вода, одна вода, вещество совершенное, изящное, чистое, служила престолом для Духа Святого. Посредством же воды Он творил различные части вселенной; ей преимущественно пред другими стихиями Бог повелел: да извергнут воды гад, душ живых. Итак, вода первая произвела то, что имеет жизнь, дабы никто не удивлялся, что крещение водою может даровать душе нашей жизнь вечную. При образовавнии даже человека Бог употребил воду для совершения сего превосходного создания. Хотя собственно земля составляла то вещество, из которого человек сотворен, но она не, могла быть к тому годна иначе, как в влажном и смоченном виде. Довольно уже и того, что мы привели, дабы открыть прообраз (крещения) с самого начала, Дух Божий, носившийся вверху воды, Сам указал нам, что Он крещающимся доставить духовное возрождение... Натура воды, освященная Духом Божиим, получила силу освящать человека в таинстве крещения»⁷⁴.

Точно так же, но с еще большею определленностию рассуждает об этом св. Кирилл Иерусалимский. «Если кому желательно узнать, говорит он, почему благодать преподается чрез воду, а не чрез другую стихию, то найдем и cиe, изучив божественные писания Вода есть нечто великое и наилучшее из четырех, видимых стихий мира. Место обитания ангелов – небо, но и небеса из вод; место жительства человека – земля, но и земля из вод. Прежде велкого шестидневного устроения тварей Дух Божий ношашеся вверху воды (Быт. 1, 2), Начало мира вода и начало Евангелия – Иордан. Свобода Израилю от Фараона дана морем и свобода миру от грехов, – банею водпой в глаголе Божием (Еф. V, 26). Где завет с кем либо, там и вода. Завет с Ноем утвержден после потопа, завет с Израилем на горе Синае, но с водою и волною червленою и иссопом (Евp. IХ, 19). Илья вземлется, но и здесь, вода, потому что сначала переходит Иордан, а потом на колеснице восходит на небо. Архиерей сперва омывается потом приносит оимиам; потому что Аарон прежде омылся, а потом стал Архиереем (Исх. 19, 4, 5.) Да и возможно ли молиться о других, не очистившись водою? Так символом крещения были умывальницы поставленные в скинии. Крещение – конец ветхого и начало нового завета»⁷⁵. В другом месте тот же св. отец подробно описывает естественную животворную силу воды, делающую ее естественным символом благодати возрождающей. «Почему же духовную благодать наименовал водою? Потому что водою составляется все; потому что вода имеет в себе растительную и животворную силу; потому что с небес сходит вода дождевая; потому что хотя нисходит в едином виде, но производит разнообразные действия. Один источник орошает целый сад, один и тот же дождь в целом мире, но делается он белым в лилии, червленным в розе, пурпурным в фиалках и гиацинтах, различным и разноцветным во всяких видах растеши... и как сухое дерево, прияв в себя воду дает отпрыски так и грешная душа, чрез покаяние сподобившись Святого Духа, приносит грозды правды»⁷⁶.

В приведенных местах, очевидно, довольно ясно выражается мысль, что самые естественные свойства воды таковы, что делают ее особенно пригодною быть символом благодати возрождающей преподаваемой в крещении.

Нельзя, кроме того, не заметить, что употребление в крещении этого общеизвестного и естественного символа было весьма целесообразно и по отношению к особенным обстоятельствам времени: оно немало могло способствовать более успешному восприятию христианства. Только из такого объяснения становится понятным то обстоятельство, что христианское крещение со стороны своей формы всего меньше встречало возражений и не возбуждало насмешек, которым не редко подвергались другие христианские обряды.

Итак мы изложили в общих чертах понятие о крещении, указали момент его установления и представили объяснение происхождения его формы вообще. Теперь нам следует приступить к самому историческому исследованию чина этого таинства. Но прежде этого, необходимо определенно указать план дальнейшего исследования. Согласно тому, что мы сказали во введении о плане нашего исторического исследования, последний должен быть раздробительного характера, то есть, мы должны представить историческое обозрение каждой составной части того или другого из намеченных нами чинопоследований, в ее отдельности, следуя при этом тому самому порядку, в каком мы видим расположение этих составных частей в современном изложении чинов крещения и миропомазания. Таким образом, на следующих страницах наше внимание прежде всего должно остановиться на историческом обозрении одной из частей крещального чина. Не говоря теперь о всех его частях, более важных и более частных; мы скажем только, что с самого начала чин крещения представляет в своем составе две главные части – приготовительную и обнимающую самое совершение таинства, Каждая из этих частей представляет акт совершенно отдельный и самостоятельный, при этом приготовительная часть целого акта крещения, понятно, всегда предшествовала самой совершительной его части; следовательно, в ближайшей главе мы переходим к обозрению этой приготовительной части крещального акта, или оглашения