Сведений о почивших в этот день архиереях вновь не обнаруживается, поэтому продолжаю восстанавливать упущенное. Сегодня возвращаемся на Дальний Восток, в Харбинскую епархию.
Архиепископ Ижевский и Удмуртский Ювеналий (Килин)
Килин Иван Кельсиевич родился в 1875 году в Сарапульском уезде Вятской губернии в крестьянской семье.
Архиепископ Цицикарский Ювеналий (Килин): "С раннего детства он имел тяготение к Церкви и монастырской жизни. Эту любовь отрока к Божественному прививала ему благочестивая мать, многократно рассказывавшая о своих паломничествах по святым местам Руси, как вспоминал приснопамятный Владыка в своей речи при наречении во епископы: «Религиозное домашнее образование и воспитание я приобрел благодаря благочестивой родительницы своей, которая в отроческих летах сама вместе с бабушкой – девицей была на богомолье по святым обителям – в Соловках, в Сарове, Тихвине и других местах России. На просьбу бабушки дать благословение поступить в один из женских монастырей, – благоговейный старец-священноинок Тихвинской мужской обители Новгородской губ., не дал такого благословения, а как бы пророчески сказал, что эта крестьянская отроковица Мария выйдет в замужество, а дети ее будут в иноческом и священном сане. Так и случилось впоследствии по милости Божией. У моей старшей сестры-крестной моей матери, два сына окончили Пермскую Духовную Семинарию и один из них, Константин Юмин, в священном сане скончался в изгнании в большевистской тюрьме. Вторая моя сестра монахиня Аглаида, преисполненная смиренными иноческими чувствами, скончалась в женском монастыре. Младший родной брат – священник, в продолжение многих лет на родине, разлученный с семейством, несет тяжелый крест иерейского служения. Двоюродная сестра тоже там проходит тяготы схимнического звания. Вспоминается и дальний родственник мой – сначала скромный священник, на моей родине в Сарапульском уезде Вятской губ., отец Михаил Платонович Красноперов, а впоследствии в монашестве Мефодий, по окончании Казанской Духовной Академии, после прохождения иерархических должностей, был призван к святительскому сану в г. Петропавловске, Омской епархии, где и мученически скончал свою жизнь в 1922 г.»."
Этот материал также интересен подробным рассказом об истории Харбинской епархии, рекомендую.
Окончил начальную земскую школу в родном селе и Сарапульское уездное училище. В 1894 году, после скоропостижной кончины отца, много лет занимавшего должности члена Сарапульской земской управы и волостного писаря, по благословению матери предпринял паломническое путешествие в Верхотурскую обитель, где у мощей праведного Симеона созрело непоколебимое желание юноши стать монахом. Мать благословила его на поступление в Николаевскую Белогорскую миссионерскую обитель.
В 1896 году был зачислен послушником в число монастырской братии. Будучи келейником и ближайшим помощником почитаемого им настоятеля архимандрита Варлаама, он внес значительный вклад в возведение зданий и храмов обители и завершение постройки монастырского собора на Белой горе.
2 июля 1900 гола был пострижен в монашество с именем Ювеналий.
23 июля того же года рукоположен во иеродиакона епископом Пермским Петром.
12 февраля 1902 года рукоположен в сан иеромонаха епископом Пермским Иоанном (Алексеевым).
В 1903 году был назначен заведующим и строителем Белогорского подворья в Перми, где среди других крупных строений воздвиг и Златоустовскую церковь.
В 1910 году был назначен экономом архиерейского дома в Перми.
Услышав рассказы камчатского миссионера Нестора (Анисимова) он воодушевился желанием ехать на Камчатку, но в феврале 1912 года был вместо этого назначен первым игуменом и строителем мужской Фаворской Преображенской пустыни Осинского уезда. На новом служении отец Ювеналий прославился ревностным храмостроительством: в 1912 году был закончен Спасо-Преображенский собор, а в 1915 году были воздвигнуты Казанская домовая церковь и летний Кресто-Воздвиженский храм.
В 1915 году был назначен на должность благочинного всех монастырей Пермской епархии.
С началом гонений на Церковь в Пермском краю, когда множество священнослужителей приняли мученическую смерть и в одной Белогорской обители было расстреляно свыше 400 монашествующих, отец Ювеналий с несколькими монахами скрылся и с 3 июня 1919 года эвакуировался в Читу, затем временно занимал должность настоятеля Верхнеудинского мужского монастыря, а 1 марта 1920 года переехал в Харбин.
1 апреля 1921 года назначен настоятелем Кладбищенского Успенского храма и смотрителем нового русского кладбища в Харбине.
В 1922 году, с благословения архиепископа Харбинского Мефодия, им был основан мужской монастырь на Крестовском острове, что в окрестностях Харбина и с 1 сентября он стал его первым настоятелем и строителем.
С 1922 по 1924 год был командирован в Сербию, был там настоятелем мужского монастыря Витовница.
По возвращении в Харбин был назначен строителем новой обители, перенесенной в Новый Модягоу в черте города Харбина. Здесь им были построены величественный трехпрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери, типография, келии для многолюдной монастырской братии и больница имени покойного харбинского врача В. А. Казем-Бек для братии и бедного населения. Обитель издавала духовно-нравственный журнал «Хлеб Небесный», главное периодическое издание Харбинской епархии, редактором которого в течение 10-ти лет являлся архимандрит Ювеналий.
10 февраля 1934 года хиротонисан во епископа Синьцзянского, второго викария Русской Духовной Миссии в Китае, с местопребыванием в городе Урумчи в Восточном Туркестане, где русскими беженцами хранилась Табынская икона Божией Матери и были воздвигнуты несколько храмов.
Из-за значительных затруднений для проезда не смог отправиться к месту назначения. В течение года продолжал настоятельствовать в Харбинской Казанской обители, в 1936 году заменял начальника миссии, епископа Виктора, находившегося в Белграде, а с 1937 по 1938 год - миссийского викария, святителя и чудотворца Иоанна (Максимовича), принимавшего участие в работе Архиерейского Собора в Сремских Карловцах.
После его возвращенияыл определен настоятелем Никольского храма-памятника в Шанхае, где помогал епископу Иоанну в делах Миссии.
В октябре 1945 года вместе с большинство духовенства Харбинской епархии был принят в состав Московского Патриархата. Об этих событиях речь шла 31 января, в рассказе о Димитрии (Вознесенском) и 27 марта - о Елевферии (Воронцове), где также приведена ссылка на его доклад.
В январе 1947 года прибыл в СССР и до июня того года пребывал на покое в Псково-Печерском монастыре.
12 мая 1947 года был назначен епископом Челябинским и Златоустовским.
С 3 июня 1948 года - архиепископ Иркутский и Читинский.
Протоиерей Георгий Харин. «Архиепископ Ювеналий (Килин): образ истинного пастыря в советские годы»:
"21 февраля 1949 перемещен на Омскую кафедру, где был первым предстоятелем этой епархии после ее восстановления. Надо сказать, что духовенство Омской епархии до сих пор помнит Владыку как духоносного старца. Будучи архиепископом Омским, Владыка совершил переложение святых мощей митрополита Тобольского Иоанна в новую раку.
В 1950 году в связи с 50-летием пребывания архиепископа Ювеналия в священном сане Святейший Патриарх Алексий приветствовал его особым посланием. Однако душа Владыки стремилась в родные места. Будучи на Омской кафедре, Владыка в конце июля – начале августа 1951 года посетил свою малую родину. В Ижевске в кафедральном Троицком Соборе он служил при большом скоплении народа. К нему под благословение подошло до 1200—1500 чел. Он не проповедовал, но после Богослужения в соборе, отправляясь домой, раздавал много милостыни в виде денег и при раздаче говорил, чтобы берегли святую веру, не забывали Бога. Из Ижевска он отправился в Сарапул и там пробыл несколько дней. Здесь тоже многие его знали и помнили. Он опять служил при большом стечении верующих.
В 1952 году, когда с переводом ижевского епископа Иеронима на Куйбышевскую кафедру Ижевская кафедра стала свободна, Владыка просил Святейшего Патриарха перевести его на Ижевскую кафедру, т.к. «на старости лет он желал послужить в своих родных местах, хотя и на меньшей епархии», и «скончать жизнь свою близ могил своих родителей (братьев и сестер)». Архиепископ Ювеналий указывал также, что управление огромной Омско—Тюменской епархией в его преклонном возрасте (77 лет) и неважном здоровье очень утомительно и обременительно.
Согласно просьбе Владыки, 31 июля 1952 года он был назначен на Ижевскую и Удмуртскую кафедру. Прибыл он в Ижевск в конце августа – начале сентября. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по УАССР Мошкин, наблюдавший за деятельностью Архиепископа Ювеналия, сделал вывод, что «несмотря на свой преклонный возраст, он довольно энергично взялся за изучение епархии. За этот короткий промежуток он побывал в г. Сарапуле два раза, в г. Воткинске, в г. Камбарке. Кроме того, не по одному разу проводил службы в обеих церквах Ижевска, каждый раз произносит проповеди, неизменно заканчивающиеся призывом верить в Бога, укреплять религию». При этом надо отметить, что слог у Владыки был простой, доходчивый и довольно эмоциональный.
В 1954 году уполномоченный по УАССР Халевин отмечал, что Архиепископ Ювеналий, несмотря на свой преклонный возраст, ревностно относится к церковному Богослужению, «вызывая удивление среди служителей культа республики своей стойкостью и выносливостью. В каждый воскресный день он сам принимает участие в отправлении Богослужений в Троицком Соборе, служит и в другие дни недели. Часто выступает с проповедями и беседами, требуя того же от настоятелей церквей. Строгие требования в ревностном исполнении Богослужения и обрядов он предъявляет ко всем своим подчиненным».
Владыка часто выезжал на приходы, где совершал Богослужения в торжественной обстановке с участием хора Троицкого Собора. Всегда Владыка говорил проповеди и поучения, и его служение привлекало всегда большое количество верующих.
Владыка был человеком весьма щедрым. Об этом свидетельствует обилие его подарков, в большом количестве хранящихся у его почитателей до наших дней, и то обстоятельство, что двери его кельи были открыты для всех нуждающихся.
В начале 1956 года уполномоченный Халевин из бесед с Владыкой и со слов секретаря Епархиального совета диакона Полякова сделал вывод, что «Архиепископ Ювеналий почти не читает газет и журналов, не интересуется внутренней жизнью страны и все свое свободное время проводит за чтением «житий святых» или пением псалмов». По словам диакона Полякова, Архиепископ Ювеналий стал часто говорить о своем уходе на покой.
Эта характерная черта косвенно подтверждается записью разговора Владыки с уполномоченным Совета по делам РПЦ по Омской области от 8—го июля 1949 г., в которой читаем следующее: «Ювеналий неоднократно повторял, что он сейчас занят составлением «научного» труда на тему «История христианских проповедей» для соискаяния «ученой» степени кандидата Богословских наук… Установлено, что Ювеналий привез с собой антисоветскую церковную литературу, но случаев распространения ее, пока, не обнаружено. В узком кругу церковников Ювеналий неодобрительно отзывается о колхозах. Систематически выключает радио, говоря при этом, что по радио он может слушать только церковные Богослужения, что он и делал, находясь за границей».
За несколько месяцев Владыка предвидел свою кончину и просил епископа Вологодского и Череповецкого Гавриила (Огородникова), с которым его связывала 40—летняя дружба, обязательно приехать к нему отдать последний долг, когда тяжкая болезнь повергнет его на смертный одр. Из доклада епископа Гавриила Святейшему Патриарху об обстоятельствах кончины Владыки мы и знаем о его последних днях.
25 декабря /1958 года/ Владыка соборовался, на следующий день причастился Святых Христовых Таин и просил епископа Гавриила срочно приехать и постричь его в схиму. К сожалению, поезд был задержан на сутки и когда 27 декабря епископ Гавриил приехал, то нашел, что Владыка был уже пострижен в схиму с именем Иоанн (в честь святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова) приехавшим из Москвы архимандритом Петром (Семеновых), духовником братии Троице—Сергиевой Лавры с 1952 года и духовником Патриарха Алексия I с 1961 года.
Несмотря на тяжелое состояние, Владыка узнал приехавшего епископа Гавриила и очень обрадовался его приезду. Он находился в сознании почти до последнего вздоха. Страдания его временами были очень тяжелы, и он тяжко вздыхал. 28 декабря, в воскресенье, во второй половине дня его страдания усилились и вместе с этим углубилось его молитвенное настроение. «Пойте Богу нашему, пойте», — восклицал он между стонами, и окружающие его, выполняя просьбу умирающего, пели разные молитвы и песнопения, которым он внимал, преодолевая страдания. В последние часы жизни, при пении тропаря святому апостолу Иоанну Богослову, Владыка неожиданно поднял слабеющую руку, как бы желая управлять пением. Все присутствующие продолжали петь и молиться в этой торжественной обстановке. К полуночи Владыка начал постепенно угасать. Ровно в 12 часов ночи по местному времени он тихо скончался.
После необходимых приготовлений тело Владыки в понедельник утром облачили в мантию, принадлежавшую, по словам епископа Гавриила, «одному убиенному игумену, которую Владыка хранил с 1918 года». По всей вероятности, это была мантия преподобномученика Варлаама, настоятеля Белогорской обители, келейником которого был Владыка."
Архиепископ Ювеналий пользуется широким почитанием со стороны бывших харбинцев в Русской Зарубежной Церкви и духовенства и верующих в России. Многие стекаются к его гробнице в Ижевском кафедральном соборе и с верою обращаются к его молитвенному предстательству, чувствуя благодатную помощь. Несколько лет тому назад Архиепископ Ижевский и Удмуртский Николай (Шкрумко) совершил обретение его честных останков, при котором было обнаружено, что тление не коснулось его тела.
Архиепископ Ижевский и Удмуртский Ювеналий (Килин)
Килин Иван Кельсиевич родился в 1875 году в Сарапульском уезде Вятской губернии в крестьянской семье.
Архиепископ Цицикарский Ювеналий (Килин): "С раннего детства он имел тяготение к Церкви и монастырской жизни. Эту любовь отрока к Божественному прививала ему благочестивая мать, многократно рассказывавшая о своих паломничествах по святым местам Руси, как вспоминал приснопамятный Владыка в своей речи при наречении во епископы: «Религиозное домашнее образование и воспитание я приобрел благодаря благочестивой родительницы своей, которая в отроческих летах сама вместе с бабушкой – девицей была на богомолье по святым обителям – в Соловках, в Сарове, Тихвине и других местах России. На просьбу бабушки дать благословение поступить в один из женских монастырей, – благоговейный старец-священноинок Тихвинской мужской обители Новгородской губ., не дал такого благословения, а как бы пророчески сказал, что эта крестьянская отроковица Мария выйдет в замужество, а дети ее будут в иноческом и священном сане. Так и случилось впоследствии по милости Божией. У моей старшей сестры-крестной моей матери, два сына окончили Пермскую Духовную Семинарию и один из них, Константин Юмин, в священном сане скончался в изгнании в большевистской тюрьме. Вторая моя сестра монахиня Аглаида, преисполненная смиренными иноческими чувствами, скончалась в женском монастыре. Младший родной брат – священник, в продолжение многих лет на родине, разлученный с семейством, несет тяжелый крест иерейского служения. Двоюродная сестра тоже там проходит тяготы схимнического звания. Вспоминается и дальний родственник мой – сначала скромный священник, на моей родине в Сарапульском уезде Вятской губ., отец Михаил Платонович Красноперов, а впоследствии в монашестве Мефодий, по окончании Казанской Духовной Академии, после прохождения иерархических должностей, был призван к святительскому сану в г. Петропавловске, Омской епархии, где и мученически скончал свою жизнь в 1922 г.»."
Этот материал также интересен подробным рассказом об истории Харбинской епархии, рекомендую.
Окончил начальную земскую школу в родном селе и Сарапульское уездное училище. В 1894 году, после скоропостижной кончины отца, много лет занимавшего должности члена Сарапульской земской управы и волостного писаря, по благословению матери предпринял паломническое путешествие в Верхотурскую обитель, где у мощей праведного Симеона созрело непоколебимое желание юноши стать монахом. Мать благословила его на поступление в Николаевскую Белогорскую миссионерскую обитель.
В 1896 году был зачислен послушником в число монастырской братии. Будучи келейником и ближайшим помощником почитаемого им настоятеля архимандрита Варлаама, он внес значительный вклад в возведение зданий и храмов обители и завершение постройки монастырского собора на Белой горе.
2 июля 1900 гола был пострижен в монашество с именем Ювеналий.
23 июля того же года рукоположен во иеродиакона епископом Пермским Петром.
12 февраля 1902 года рукоположен в сан иеромонаха епископом Пермским Иоанном (Алексеевым).
В 1903 году был назначен заведующим и строителем Белогорского подворья в Перми, где среди других крупных строений воздвиг и Златоустовскую церковь.
В 1910 году был назначен экономом архиерейского дома в Перми.
Услышав рассказы камчатского миссионера Нестора (Анисимова) он воодушевился желанием ехать на Камчатку, но в феврале 1912 года был вместо этого назначен первым игуменом и строителем мужской Фаворской Преображенской пустыни Осинского уезда. На новом служении отец Ювеналий прославился ревностным храмостроительством: в 1912 году был закончен Спасо-Преображенский собор, а в 1915 году были воздвигнуты Казанская домовая церковь и летний Кресто-Воздвиженский храм.
В 1915 году был назначен на должность благочинного всех монастырей Пермской епархии.
С началом гонений на Церковь в Пермском краю, когда множество священнослужителей приняли мученическую смерть и в одной Белогорской обители было расстреляно свыше 400 монашествующих, отец Ювеналий с несколькими монахами скрылся и с 3 июня 1919 года эвакуировался в Читу, затем временно занимал должность настоятеля Верхнеудинского мужского монастыря, а 1 марта 1920 года переехал в Харбин.
1 апреля 1921 года назначен настоятелем Кладбищенского Успенского храма и смотрителем нового русского кладбища в Харбине.
В 1922 году, с благословения архиепископа Харбинского Мефодия, им был основан мужской монастырь на Крестовском острове, что в окрестностях Харбина и с 1 сентября он стал его первым настоятелем и строителем.
С 1922 по 1924 год был командирован в Сербию, был там настоятелем мужского монастыря Витовница.
По возвращении в Харбин был назначен строителем новой обители, перенесенной в Новый Модягоу в черте города Харбина. Здесь им были построены величественный трехпрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери, типография, келии для многолюдной монастырской братии и больница имени покойного харбинского врача В. А. Казем-Бек для братии и бедного населения. Обитель издавала духовно-нравственный журнал «Хлеб Небесный», главное периодическое издание Харбинской епархии, редактором которого в течение 10-ти лет являлся архимандрит Ювеналий.
10 февраля 1934 года хиротонисан во епископа Синьцзянского, второго викария Русской Духовной Миссии в Китае, с местопребыванием в городе Урумчи в Восточном Туркестане, где русскими беженцами хранилась Табынская икона Божией Матери и были воздвигнуты несколько храмов.
Из-за значительных затруднений для проезда не смог отправиться к месту назначения. В течение года продолжал настоятельствовать в Харбинской Казанской обители, в 1936 году заменял начальника миссии, епископа Виктора, находившегося в Белграде, а с 1937 по 1938 год - миссийского викария, святителя и чудотворца Иоанна (Максимовича), принимавшего участие в работе Архиерейского Собора в Сремских Карловцах.
После его возвращенияыл определен настоятелем Никольского храма-памятника в Шанхае, где помогал епископу Иоанну в делах Миссии.
В октябре 1945 года вместе с большинство духовенства Харбинской епархии был принят в состав Московского Патриархата. Об этих событиях речь шла 31 января, в рассказе о Димитрии (Вознесенском) и 27 марта - о Елевферии (Воронцове), где также приведена ссылка на его доклад.
В январе 1947 года прибыл в СССР и до июня того года пребывал на покое в Псково-Печерском монастыре.
12 мая 1947 года был назначен епископом Челябинским и Златоустовским.
С 3 июня 1948 года - архиепископ Иркутский и Читинский.
Протоиерей Георгий Харин. «Архиепископ Ювеналий (Килин): образ истинного пастыря в советские годы»:
"21 февраля 1949 перемещен на Омскую кафедру, где был первым предстоятелем этой епархии после ее восстановления. Надо сказать, что духовенство Омской епархии до сих пор помнит Владыку как духоносного старца. Будучи архиепископом Омским, Владыка совершил переложение святых мощей митрополита Тобольского Иоанна в новую раку.
В 1950 году в связи с 50-летием пребывания архиепископа Ювеналия в священном сане Святейший Патриарх Алексий приветствовал его особым посланием. Однако душа Владыки стремилась в родные места. Будучи на Омской кафедре, Владыка в конце июля – начале августа 1951 года посетил свою малую родину. В Ижевске в кафедральном Троицком Соборе он служил при большом скоплении народа. К нему под благословение подошло до 1200—1500 чел. Он не проповедовал, но после Богослужения в соборе, отправляясь домой, раздавал много милостыни в виде денег и при раздаче говорил, чтобы берегли святую веру, не забывали Бога. Из Ижевска он отправился в Сарапул и там пробыл несколько дней. Здесь тоже многие его знали и помнили. Он опять служил при большом стечении верующих.
В 1952 году, когда с переводом ижевского епископа Иеронима на Куйбышевскую кафедру Ижевская кафедра стала свободна, Владыка просил Святейшего Патриарха перевести его на Ижевскую кафедру, т.к. «на старости лет он желал послужить в своих родных местах, хотя и на меньшей епархии», и «скончать жизнь свою близ могил своих родителей (братьев и сестер)». Архиепископ Ювеналий указывал также, что управление огромной Омско—Тюменской епархией в его преклонном возрасте (77 лет) и неважном здоровье очень утомительно и обременительно.
Согласно просьбе Владыки, 31 июля 1952 года он был назначен на Ижевскую и Удмуртскую кафедру. Прибыл он в Ижевск в конце августа – начале сентября. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по УАССР Мошкин, наблюдавший за деятельностью Архиепископа Ювеналия, сделал вывод, что «несмотря на свой преклонный возраст, он довольно энергично взялся за изучение епархии. За этот короткий промежуток он побывал в г. Сарапуле два раза, в г. Воткинске, в г. Камбарке. Кроме того, не по одному разу проводил службы в обеих церквах Ижевска, каждый раз произносит проповеди, неизменно заканчивающиеся призывом верить в Бога, укреплять религию». При этом надо отметить, что слог у Владыки был простой, доходчивый и довольно эмоциональный.
В 1954 году уполномоченный по УАССР Халевин отмечал, что Архиепископ Ювеналий, несмотря на свой преклонный возраст, ревностно относится к церковному Богослужению, «вызывая удивление среди служителей культа республики своей стойкостью и выносливостью. В каждый воскресный день он сам принимает участие в отправлении Богослужений в Троицком Соборе, служит и в другие дни недели. Часто выступает с проповедями и беседами, требуя того же от настоятелей церквей. Строгие требования в ревностном исполнении Богослужения и обрядов он предъявляет ко всем своим подчиненным».
Владыка часто выезжал на приходы, где совершал Богослужения в торжественной обстановке с участием хора Троицкого Собора. Всегда Владыка говорил проповеди и поучения, и его служение привлекало всегда большое количество верующих.
Владыка был человеком весьма щедрым. Об этом свидетельствует обилие его подарков, в большом количестве хранящихся у его почитателей до наших дней, и то обстоятельство, что двери его кельи были открыты для всех нуждающихся.
В начале 1956 года уполномоченный Халевин из бесед с Владыкой и со слов секретаря Епархиального совета диакона Полякова сделал вывод, что «Архиепископ Ювеналий почти не читает газет и журналов, не интересуется внутренней жизнью страны и все свое свободное время проводит за чтением «житий святых» или пением псалмов». По словам диакона Полякова, Архиепископ Ювеналий стал часто говорить о своем уходе на покой.
Эта характерная черта косвенно подтверждается записью разговора Владыки с уполномоченным Совета по делам РПЦ по Омской области от 8—го июля 1949 г., в которой читаем следующее: «Ювеналий неоднократно повторял, что он сейчас занят составлением «научного» труда на тему «История христианских проповедей» для соискаяния «ученой» степени кандидата Богословских наук… Установлено, что Ювеналий привез с собой антисоветскую церковную литературу, но случаев распространения ее, пока, не обнаружено. В узком кругу церковников Ювеналий неодобрительно отзывается о колхозах. Систематически выключает радио, говоря при этом, что по радио он может слушать только церковные Богослужения, что он и делал, находясь за границей».
За несколько месяцев Владыка предвидел свою кончину и просил епископа Вологодского и Череповецкого Гавриила (Огородникова), с которым его связывала 40—летняя дружба, обязательно приехать к нему отдать последний долг, когда тяжкая болезнь повергнет его на смертный одр. Из доклада епископа Гавриила Святейшему Патриарху об обстоятельствах кончины Владыки мы и знаем о его последних днях.
25 декабря /1958 года/ Владыка соборовался, на следующий день причастился Святых Христовых Таин и просил епископа Гавриила срочно приехать и постричь его в схиму. К сожалению, поезд был задержан на сутки и когда 27 декабря епископ Гавриил приехал, то нашел, что Владыка был уже пострижен в схиму с именем Иоанн (в честь святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова) приехавшим из Москвы архимандритом Петром (Семеновых), духовником братии Троице—Сергиевой Лавры с 1952 года и духовником Патриарха Алексия I с 1961 года.
Несмотря на тяжелое состояние, Владыка узнал приехавшего епископа Гавриила и очень обрадовался его приезду. Он находился в сознании почти до последнего вздоха. Страдания его временами были очень тяжелы, и он тяжко вздыхал. 28 декабря, в воскресенье, во второй половине дня его страдания усилились и вместе с этим углубилось его молитвенное настроение. «Пойте Богу нашему, пойте», — восклицал он между стонами, и окружающие его, выполняя просьбу умирающего, пели разные молитвы и песнопения, которым он внимал, преодолевая страдания. В последние часы жизни, при пении тропаря святому апостолу Иоанну Богослову, Владыка неожиданно поднял слабеющую руку, как бы желая управлять пением. Все присутствующие продолжали петь и молиться в этой торжественной обстановке. К полуночи Владыка начал постепенно угасать. Ровно в 12 часов ночи по местному времени он тихо скончался.
После необходимых приготовлений тело Владыки в понедельник утром облачили в мантию, принадлежавшую, по словам епископа Гавриила, «одному убиенному игумену, которую Владыка хранил с 1918 года». По всей вероятности, это была мантия преподобномученика Варлаама, настоятеля Белогорской обители, келейником которого был Владыка."
Архиепископ Ювеналий пользуется широким почитанием со стороны бывших харбинцев в Русской Зарубежной Церкви и духовенства и верующих в России. Многие стекаются к его гробнице в Ижевском кафедральном соборе и с верою обращаются к его молитвенному предстательству, чувствуя благодатную помощь. Несколько лет тому назад Архиепископ Ижевский и Удмуртский Николай (Шкрумко) совершил обретение его честных останков, при котором было обнаружено, что тление не коснулось его тела.
