1 При всех насилиях и притеснениях на земле «Бог не воспрещает того». 13 «Есть из них враги света»; 18 нечестивые поднялись высоко, и вот, нет их; 25 «Кто обличит меня во лжи»?

Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его?

Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя.

У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола;

бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться.

Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу; степь дает хлеб для них и для детей их;

жнут они на поле не своем и собирают виноград у нечестивца;

нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже;

мокнут от горных дождей и, не имея убежища, жмутся к скале;

отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог;

заставляют ходить нагими, без одеяния, и голодных кормят колосьями;

между стенами выжимают масло оливковое, топчут в точилах и жаждут.

В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того.

Есть из них враги света, не знают путей его и не ходят по стезям его.

С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором.

И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня, – и закрывает лице.

В темноте подкапываются под домы, которые днем они заметили для себя; не знают света.

Ибо для них утро – смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени.

Легок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, и не смотрит он на дорогу садов виноградных.

Засуха и жара поглощают снежную воду: так преисподняя – грешников.

Пусть забудет его утроба матери; пусть лакомится им червь; пусть не остается о нем память; как дерево, пусть сломится беззаконник,

который угнетает бездетную, не рождавшую, и вдове не делает добра.

Он и сильных увлекает своею силою; он встает, и никто не уверен за жизнь свою.

А Он дает ему все для безопасности, и он на то опирается, и очи Его видят пути их.

Поднялись высоко, – и вот, нет их; падают и умирают, как и все, и, как верхушки колосьев, срезываются.

Если это не так, – кто обличит меня во лжи и в ничто обратит речь мою?

1 Иов вспоминает людей, отверженных в его прошлой жизни, 9 которые теперь издеваются над ним и прибавляют к его страданиям; 19 Иов упрекает Бога, что Он поражает его и не отвечает на его вопль; 27 его жалкое состояние.

А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих.

И сила рук их к чему мне? Над ними уже прошло время.

Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;

щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника – хлеб их.

Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,

чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов.

Ревут между кустами, жмутся под терном.

Люди отверженные, люди без имени, отребье земли!

Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.

Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.

Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.

С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.

А мою стезю испортили: всё успели сделать к моей погибели, не имея помощника.

Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.

Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.

И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.

Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.

С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.

Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.

Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, – стою, а Ты только смотришь на меня.

Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.

Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.

Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.

Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?

Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?

Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.

Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.

Я хожу почернелый, но не от солнца; встаю в собрании и кричу.

Я стал братом шакалам и другом страусам.

Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.

И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя – голосом плачевным.