Толкования на Книга пророка Захарии 12:11

В день он возвеличится плачевопльствие во Иерусалиме, яко плачевопльствие Ададримона на поле Магедоне. В это время вопль будет столько же велик, как и в тот день, когда Египтяне умертвили Иосию на поле Магедоне. Таковы же действительно были плач и рыдание об Иуде Маккавее, прославившемся блистательными победами в войнах с народами, которые вели брань с Иерусалимом и с народом иудейским. Когда Иуда был умерщвлен, тогда Иерусалим и жители его горько плакали о нем. Вполне же исполнилось сие на Господе нашем. В день страдания Его возрыдала вся тварь, как о первенце, распались камни, поколебалась земля, солнце померкло на тверди, возстенал самый ад, оставляемый исходящими из него мертвецами.

Ст. 11–14 В день тот будет великий вопль в Иерусалиме, как вопль Ададреммона на поле Магеддона. И будет рыдать земля, и семьи, каждая отдельно; семья дома Давидова отдельно, и женщины [или: жены] их отдельно (Еврейское слово nese, т е. γυνκὰικες значит и то и другое). Семья дома Нафана отдельно, и женщины их отдельно; семья дома Леви отдельно и женщины их отдельно, семья Самея отдельно, и женщины их отдельно. Все остальные семьи каждая семья отдельно, и женщины их отдельно

Ададремон (הדדרמון), вместо которого LXX перевели: ῥοὼνος, есть город вблизи Изреелема, называвшийся в древности этим именем, а ныне называющийся Максимианополис на поле Магеддон, где Иосия, царь праведный, был поражен фараоном по имени Нехао (4Цар. 23:29), о котором Иеремия написал Плач, а что он написал эту книгу, об этом свидетельствует книга Паралипоменон (2Пар.35:25). Таким образом, как в то время после царей согрешивших [перед Богом] вся надежда народа была в Иосии и после убиения его в граде поднялся великий вопль, – как мы читаем в Еврейском тексте (Плач. 4:20): Дыхание уст наших Помазанник Господь взят во грехах наших, ему мы говорили: Под тению Твоею мы будем жить среди народов (пусть другие относят это место соответственно духовному значению к Господу Иисусу): так и после распятия Спасителя возобновится плач в Иерусалиме, – как некогда было в Ададремоме на поле Магеддон. А следующие за этим слова: Будут рыдать семейства каждое отдельно или: племена и племена отдельно, семья дома Давидова отдельно, и жены, или: женщины их отдельно обозначают то, что во время страдания и воплей мы не должны служить супружеству или делам брачным. Поэтому и у Иоиля в виду близкого плена говорится Иудеям: Выйдет жених из брачного чертога [или: ложа] и невеста из брачной горницы (Иоил. 2:16); и при наступлении потопа повелевается Ною: Войди в ковчег ты и сыны твои, и жена твоя и жены сынов твоих (Быт.6:18), а затем по окончании потопа говорит [или: говорится] к нему: Выйди ты, и жена твоя, и сыны твои, и жены их (Быт. 8:16). Таким образом, разделенные в ковчеге под угрозой опасности, они по возвращении на землю (mundo) могли [снова] служить продолжению рода в детях. Это бывает не только во времена бедствий, но и во время молитвы, когда мы хотим умолить Господа, как об этом говорит Апостол в послании к Коринфянам: Не отказывайтесь друг от друга, разве только по соглашению на время, чтобы бодрствовать на молитве (1Кор. 7:5). Итак и ныне колено дома Давида и колено дома Нафана, и колено дома Левия, и колено дома Самея, разлучаются от жен своих, чтобы оплакивать единородного и первородного Господа Ииисуса, о Котором они сказали: Кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27:25). В лице Давида разумеется колено царственное, т. е Иуда; в лице Нафана указывается чин пророческий; имя Левия относится к первосвященникам, ибо от него произошло священство; в лице Самея разумеются учители, ибо из этого колена нарождались многие учители. Об остальных коленах он умолчал, ибо они не имели никакого преимущества в достоинстве. А в его словах: Все остальные колена, каждое колено (tribus et tribus) отдельно и жены их отдельно он разумеет вообще все, не называя их. Нужно сказать также, что под ῥοὼν у LXX называется не одно только дерево гранатовых яблок, т. е финикийского яблока, но место, засаженное этими деревьями, о котором в духовном смысле говорит жених в Песни Песней: Я сошел, чтобы посмотреть в ростках у потока, зацевел ли виноград, зацвели ли гранатовые яблоки (Песн. 6:10). Действительно, Спаситель сошел в поток века сего и в бурные воды, из которых пил, как говорится прообраз Его Илия (3Цар. 17:2–8), чтобы после цветения винограда и гранатового дерева собрать плоды того и другого и, напояя Церковь свою, услышать от нее: Ты напоишь меня вином благоухания, вином гранатовых яблок моих (Песн. 8:2). Питье этого рода не только утоляет жар желудка, но, – как говорят, – излечивает боль его и помогает остальным частям внутренностей. Ничего нет прекраснее этого яблока, ибо в красноте его указывается робкая стыдливость Церкви; а в правильном расположении зернышек – степени и члены всего тела, распределенные для исполнения отдельных служений. Когда в винограднике этого рода и яблоках Спаситель не найдет плода, Он скажет: Отец удалит всякую ветвь, не приносящую плода, а всякую приносящую плод очистит, чтобы она принесла плод больший (Ин. 15:2). И в другом месте Иоанн Креститель восклицает: Уже секира положена у корня дерев (Мф. 3:10), всякое дерево, не приносящее плода доброго, будет отсечено и брошено в огонь (Лк. 3:9). Во время посечения пороков или зла, когда в день судный будет отложено в сторону всякое внешнее достоинство (nomina dignitatum) и исполнится слово Писания: Вот человек и дела его, и пшеница будет отделена от мякины (Мф. 3:12; Лк. 3:17) будет вопль великий не в другом месте, а в Иерусалиме; ибо наказание и суд начнеть Он от святых, а цари, первосвященники, пророки и учители будут ударять себя руками в грудь, когда увидят, что прекраснейшие, по их мнению, плоды посечены, а Тот, Которого они пронзили, царствует в величии Своем и Отца Своего.

Ст. 11-14 В день он возвеличится плачевопльствие во Иерусалиме, яко плачевопльствие Ададримона на поли Магедоне. И восплачется земля по племенам племенам: колено о себе, и жены их о себе: колено дому Давидова о себе, и жены их о себе: колено дому Нафанова о себе, и жены их о себе: колено дому Левиина о себе, и жены их о себе, колено Симеоне о себе, и жены их о себе. Вся прочая колена, колено и колено о себе, и жены их о себе

Когда вся Иудея будет опустошаема некогда войском римским и самый Иерусалим будет осажден, тогда, говорит, среди находящихся в нем будет такой плач, какой издает земледелец о вырубаемом саде с гранатовыми яблонями. Прекрасно это дерево; из корня выпускает оно частые, прямые и весьма длинные ветви, а когда украшается оно своими плодами, тогда особенно вызывает большое удивление. Приятнейший плод – гранат, отличающийся естественной красотой, свешивающийся с ветвей и имеющий внутри себя косточки и красноватую оболочку. Весьма тяжело, как я сказал, и печально бывает, когда посекается дерево вместе с плодами. Но нечто подобное пришлось видеть Иудеям; ибо в отношении подзаконных почестей начальствовавшие у них справедливо могут быть уподобляемы плодоносным гранатам. Одни, из колена Иудова, занимая царские троны, были у них в уделе славы. Другие, из колена Левиина, увенчанные высоким саном священства, также были славны и знамениты. А что сказать о судьях и законниках, а также об украшенных другими почестями? Но так как они неистовствовали на Христа, то отданы врагам; и когда Веспасиан и Тит опустошали страну их, осаждали Иерусалим и всех находящихся в нем изводил голод, тогда все наполнилось скорбью и плачем. Свидетельствует о том и Иосиф. Составив книги о плене, он в одном месте сказал об Иерусалиме в таких словах: «стенания были в городе повсюду, вопль раздавался далеко, и плач был заразительным». Как назвал его (Иерусалим) Ливаном и лесом, говоря: «разверзи, Ливане, двери твоя, и да пояст огнь кедры твоя; да плачевопльствит питис, зане паде кедр, яко велможи вельми обеднеша; восплачевопльствите дуби васанитидстии, яко посечеся дубрава насажденная»; так называет и садом вырубаемым. Подтвердит слово это и божественный Матфей, передавший народу Иудейскому: «уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо» (Мф.3:10) и сжигается. Итак, говорит, будет в нем великий плач, какой бывает о гранатовом саде, изобилующем, конечно, плодами и неожиданно вырубаемом. А «восплачется земля по племенам племенам, и жены их о себе». Думаем, что не то хотел показать блаженный пророк, что в каждом колене мужчины станут отдельно от женщин в одном месте, а женщины в другом и произведут плач, ибо это, как кажется, было бы делом излишним и бесцельным. Скорее же научает тому, что каждое колено с женами своими будет иметь некий особенный повод к плачу. Посему и говорит, «и колено дому Давидова о себе и жены их о себе». Скажем теперь, насколько возможно, о бедствии каждого колена. Одни, именно из колена Давидова или Иудина, утратившие царство, неудержимо плачут о том, что лишились столь блестящей славы. Другие, именно из колена Левиина, удаленные от почестей священства, вместе с своими женами произведут плач. Третьи, именно из племени Нафана, – а это был пророк, хотя и не вполне истинный, – тоже плачут, ибо им нельзя уже предсказывать несправедливое, говорить от сердца своего (Иер.23:16), предлагать неразумным собственные слова как бы от Бога и чрез то собирать корысти. Есть предание, что судей, учрежденных в свое время, Иудеи брали из колена Симеонова, имевшего мужей разумных и сведущих в законе, а также много таких, кои превосходили прочих жизнью сообразно с законом. Посему говорит, что колено Симеоново плачет о себе самом. И у них был некоторый собственный плач, ибо они не судили право и не старались, следуя божественным законам, совершать угодное Богу, но, напротив, были корыстолюбивы и весьма продажны и, как говорит пророк, «судии его яко волцы Аравийстии» (Соф.3:3). Вместе с этими необходимо было плакать и другим коленам, как удаленным от приятнейших для них мест и обычаев, причем уже и сама смерть висела над головами их, и самый голод настигал их подобно неприятельскому мечу.

В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададриммона в долине Мегиддонской

Плач о Том, Которого пронзили, можно сравнить разве с плачем по благочестивом царе Иоссии, убитом при Гададриммоне на равнине Мегиддонской. «Иоссия… погиб, по замечанию Ружемонта, жертвою ужасного проклятия Божия, тяготевшего над его народом, а не вследствие собственного неблагоразумия (4Цар XXIII:25 и след.), и смерть его была предметом народных надгробных песен, наверно, не забытых еще во время Захарии» (2Пар XXXV:25, с. 237; см. Oehl. 98-99, 27:4; Reinke 231; Юнг II, 7:4-7:5, 7:7).