Толкования на Евангелие от Марка 14:36

и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты

Не подвластен законам природы Тот, от Кого вся природа берет закон. Нет никакого несовершенства и никакой изменчивости в Том, Кто выше любой силы. Как говорит Господь: Отче! Все возможно Тебе, - и то, что не вмещает разум человека, Бог способен сотворить.

Он молился о том, чтобы чаша, если возможно, была пронесена мимо, и, хотя нет ничего невозможного для Бога (как и Сам Иисус говорит: Отче! Все возможно Тебе), для человека невозможно не испытывать страха страдания, да и вера познается через испытание (1Пет. 1:7). И потому как человек Он желает, чтобы чаша миновала Его. Как Бог от Бога Он соединяется в одной воле с Отцом.

Тот, кто уничижает себя, не является уничиженным по природе. И тот, кто подчиняется, поступает по воле своей в том, что, принижая себя, подчиняется. Так Бог Единородный уничижает Себя и подчиняется Отцу вплоть до крестной смерти. Каким же образом, когда все Ему покорено (ср. 1Кор. 15:27-28), Он Сам подчиняется Отцу? Не иначе как подчинение есть не новое послушание, а проявление во времени таинства Его вечного смирения (ср. Фил. 2:6-8). Нет у этой покорности иного значения, кроме проявления таинства.

и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты

Он знал, что говорил Своему Отцу, и хорошо понимал, что эта чаша может миновать Его. Однако Он пришел для того, чтобы испить ее за всех, чтобы посредством этой чаши искупить долги всех - долги, которые пророки и мученики не могли оплатить своей смертью… Он принял плоть, облекся в ее слабости: ел, когда был голоден, испытывал усталость после трудов, был одолеваем сном, когда утомлялся. Потому было необходимо также, чтобы все, что он должен был исполнить по плоти, было сполна совершено тогда, когда пришло время Его смерти. Мука смерти в действительности вторглась в Него, чтобы показать Его природу как сына Адама, над которой, в соответствии со словом апостола, властвует смерть (Рим. 5:14, 17)… Или иначе: в час Своей телесной смерти Он отдал телу то, что принадлежит ему, говоря тем самым, что все страдания Его тела должны показать еретикам и схизматикам, что это тело подлинное. Разве это тело не было видимо ученикам, так же как и всем остальным? Как Он был голоден или жаждал, утомлен или нуждался в сне, так же он был подвержен и страху. Поэтому Он и сказал эти слова, чтобы нелегко было сказать кому-нибудь в этом мире, будто долги наши были искуплены Им без страданий и без труда. Или же Он сказал это, чтобы научить своих учеников посвящать свою жизнь и смерть Богу. Если Тот, Кто мудр премудростью Божией, просил о том, что подобает Ему, то в насколько большей степени должны обычные люди предавать волю свою Тому, Кто знает о всех вещах… Если Тот, Кто бесстрашен, боялся смерти и просил избавления от нее, хотя и знал, что это невозможно, то насколько усерднее должны молиться перед искушением все остальные для того, чтобы во время искушения быть избавленными от него.

и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты

Добрый Учитель и истинный Спаситель, сострадая немощным, на Себе показал, что страдающие не должны отчаиваться, если в сердце их во время страдания по слабости человеческой закрадется печаль. Они победят ее тем, что предпочтут своей воле волю Бога, ибо Он знает, как позаботиться о тех, над кем надзирает (ср. 2Пет. 2:9, Иак. 1:12).

Ст. 32-42 Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня

Христос всегда имел обычай молиться наедине, подавая и нам пример, чтобы мы для молитвы искали уединения. Он берет с Собою только тех троих учеников, кои были очевидцами славы Его на Фаворе, дабы они, видев славное Его состояние, видели и состояние скорбное, и таким образом дознали, что Он есть Истинный Человек и скорбит, и тоскует подобно нам. Ибо как Он восприял всего человека с его естественными свойствами, то скорбит и тужит, без сомнения, по естеству человеческому; ибо мы, люди, по природе отвращаемся от смерти. Таким образом, когда Он говорит: «пронеси чашу сию мимо Меня», Он обнаруживает в Себе человеческое свойство; а за этим добавил: «но не чего Я хочу, а чего Ты», - Он научает нас, несмотря на требования природы, просить того, что угодно Богу. После молитвы, придя к ученикам, Он нашел тех троих учеников спящими; но упрекает одного Петра, как бы так говоря ему: не ты ли обещался умереть со Мною, а и одного часа не мог побдеть: и ты ли можешь презреть смерть? Но бдите и молитесь, чтобы не впасть в искушение и не отречься от Меня. Пусть дух ваш готов не отрекаться, как вы и обещались Мне; но плоть немощна, а потому, если Бог по вашей молитве не даст силы плоти вашей, - вас постигнет беда. И опять отойдя от них, начал молиться и говорить те же, что и прежде, слова, дабы и вторичным молением удостоверить, что Он был существенно и истинно Человек, да и нас научить молиться чаще, а не так, чтобы, проговорив что-либо в молитве однажды, тотчас и оставлять ее; надобно с усердием повторять молитву. Увидев же учеников опять спящими, уже не делает им упрека, потому что они отягчены были сном. Отсюда познай человеческое легкомыслие и немощь! Вот мы и сну противиться не можем, а обещаем часто невозможное для нас! В третий раз Христос молится по тем причинам, о которых мы говорили выше. И снова приходит к ученикам, но не обличает их, хотя и следовало обличить, так как они и после упреков не укрепились, но предались сну. Что же говорит: «вы всё еще спите и почиваете?» Говорит же это, пристыжая их. Поскольку видел, что предатель идет, то и сказал им как бы так: теперь время сна, - спите, вот враг уже идет. Сказал же это (повторил), пристыжая их за сон. А что Он сказал это действительно в виде укоризны, послушай, что говорит ниже: «Встаньте, пойдем». Так говорит не с тем, чтоб бежать, но чтобы встретить врагов. Выражение «душа Моя скорбит смертельно» - некоторые разумеют так: Я скорблю не о том, что должен умереть, но о том, что Меня распинают израильтяне, - ближние Мои, и за то будут отвержены от Царства Божия.

Ст. 33-36 И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты

Путь Креста, конечно, есть отречение от земли, и понятно, что земля всячески протестует и тело содрогается от предстоящих страданий. Протест и содрогание плоти особенно жгучи перед жертвенными моментами подвига. Тогда они закружатся в теле знойным неудержимым вихрем, поднимутся и заполнят человека до краев земной жизни, пронизают все поры, вторгнутся в саму душу и потрясут ее до глубины, кажется, совсем, совсем пленят ее и передадут ей весь непереносимый ужас и всю тоску о жизни. И заполнит душу тоска и разовьет страдание в ней, как предсмертные муки, совсем подавляя и как бы изничтожая душу. В этот час предсмертной тоски, как жгучего протеста человеческой природы против насилия над ней даже до смерти, ничто, ничто человеческое не может укрепить поверженную душу и дать силы справиться с собой. Доводы разума, все напряжение воли, отчетливейшее сознание долга – все будет пустым звуком. В этот час душу поднимет из мрака тоски и вольет в нее силу только молитва. Это будет молитва – вопль к Отцу о Его Божественном вмешательстве. Молитва поверженного на землю («пал на землю»), молитва из праха земного о Высшей Силе и помощи, молитва отречения от человеческого бессилия и одной устремленности к Отцу. И, как дань человеческой немощи, молитва начнется с вопля о том, «чтобы, если возможно, миновал час сей», час тяжких страданий креста. Когда укрепляющая сила молитвы восстановит равновесие души и душа всецело вольется в стихию Бога, в которой ее опора и жизнь, когда молитва потечет только об одном – чтобы не оказаться душе выключенной от общения с Богом, чтобы Божия воля руководила жизнью, потому что в этой воле человеку обеспечено спасение-счастье. При отдаче в Божию Руку, обеспечивающую жизнь души, внешнее устроение жизни теряет всякую ценность, и как бы оно ни оказалось тяжким, оно переносимо, потому что будет сознание, что главное-то, нужное достигнуто, что Господь с душой, и она в Его Руке. Тогда потечет молитва о Божией воле: «От Твоей, Господи, Руки и в Твоей воле мое спасение! Пусть же я пребуду в Твоей воле вовеки. Один Ты спасешь меня. Сам же я не обеспечу свое избавление. А потому пусть будет не чего я хочу, а чего Ты. Лишь бы мне быть с Тобой. Да будет воля Твоя». Так и Божий Сын взывал к Отцу, предавая Себя Его святой промыслительной воле, в которой все оправдание жизни. «Человеколюбче, Христе Боже, прегрешений оставление даруй покланяющимся верою пречистым страстем Твоим» (Великий Понедельник, седален по 3-й кафизме на утрени).

Ст. 32-42 Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня

(См. Мф. 26:36–46).

«Час сей» (стих 35), т. е. роковой час страданий и смерти (ср. стих 41).

«Авва» (стих 36) – отец – слово арамейское, которое евангелист считает нужным перевести по-гречески ὁ πατήρ.

«Симон! ты спишь?» (стих 37). Вопрос был обращен прежде всего к Симону, который хвалился своей преданностью Христу.

«Сказав то же слово» (стих 39). Так кратко упоминает евангелист Марк о второй молитве Христа, а о третьей и вовсе не говорит, делая на нее только намек в словах: «и приходит в третий раз». Евангелист Матфей подробно говорит обо всех трех молитвах Христа.

«Кончено» (стих 41) – правильнее: «довольно» (ἀπέχει), т. е. довольно спать (блж. Августин «О согласии евангелистов», III, 4).