…Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. (Мф.17:1-7).
Явление Иисуса Христа гонителю христиан Савлу, который обратившись стал апостолом Павлом, описано в книге Деяний: «Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. И три дня он не видел, и не ел, и не пил». (Деян.9:1–9).
Преподобный Серафим Саровский свидетельствовал: «Однажды случилось мне служить в святый и великий четверток. Божественная литургия началась в два часа пополудни, и обыкновенно – вечернею. После малого входа и паремии возгласил я, убогий, в царских вратах: “Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!” и, вошедши в царские врата, и наведя орарем на народ, окончил: “И во веки веков”, – вдруг меня озарил луч как бы солнечного света. Взглянув на это сияние, увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа, во образе Сына Человеческого, во славе и неизреченным светом сияющего, окруженного небесными силами, Ангелами и Архангелами, Херувимами и Серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе. Приблизясь в таком виде до амвона и воздвигнув Пречистыя Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих; посем вступив во святый местный образ Свой, что по правую сторону царских врат, преобразился, окружаемый Ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса на воздухе, удостоился особенного от Него благословения; сердце мое возрадовалось чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу!».
Преподобный Серафим изменился видом и, пораженный божественным видением, не мог сойти даже с места у Царских Врат. Заметив это, о.Пахомий послал двух других иеродиаконов, которые, взяв его под руки, ввели во святый алтарь. Но он еще около трех часов продолжал стоять здесь неподвижно в благодатном изумлении. И только лицо его все время изменялось: то делалось бело, как снег, то разливался по нему румянец.
На первом году пребывания преподобного Силуана Афонского в Русском на Афоне Свято-Пантелеимоновом монастыре с ним произошло событие, изменившее всю последующую жизнь: во время уединенной молитвы в мельничном храме в честь св. пророка Божия Илии образ Спасителя на иконостасе вдруг «ожил». На месте иконы старец Силуан увидел Господа, смотревшего на него. Это было не просто визуальное наблюдение, но чудо Богоявления, в котором таинственно открылось познание Бога, троичного в Лицах. Во время этого явления, по словам самого преподобного, благодать Святаго Духа наполнила его душу, и Духом Святым он не просто увидел Господа Иисуса Христа, но узнал в Нем своего Бога, Спасителя и Творца, пришедшего по благоволению Отца. Суть происшедшего чуда заключается не столько в видении, сколько в богопознании. Еще юный и не опытный послушник Симеон (таково мирское его имя) впервые получил опыт таинственного благодатного общения с Богом. Он не просто «увидел» Господа телесными очами, но по наитию благодати, по откровению Духа Святого познал, что Явившийся есть истинный Господь и Спаситель. После этого благодать восхитила ум преп. Силуана в Рай, как некогда св. ап. Павла и блаж. Андрея Христа ради юродивого. Душа его навсегда была «уязвлена» любовью Божией, так что он до конца своих дней не мог уже видеть ничего суетного, но весь был пленен памятью о Боге, Которого видел лицом к лицу. Ответная любовь к Богу, память о пребывании умом в раю и невозможность вернуть блаженного состояния богообщения одним только произволением становятся причиной богоугодной печали по Богу. «Скучает душа моя о Господе и слезно ищет Его», – таков лейтмотив всех писаний преп. Силуана, – «Милостиве Господи, как мне Тебя не искать, когда душа моя познала Твою любовь». Скорбь Адама, изгнанного из рая, он воспринимает как свою собственную, переживая ее лично. Плачущий Адам в его Писаниях – это его собственная душа, помнящая пребывание в раю и благодатное молитвенное собеседование с Богом. Не имея возможно самостоятельно вернуть это состояние, он, подобно Адаму, нисходит умом во ад, чтобы там во смирении ожидать пришествия Спасителя, Который вновь воскресит его душу для вечного сопребывания с Собой. Богоявление пред иконой Спасителя в храме на мельнице оставило настолько неизгладимый след в душе преподобного Силуана, что упоминание о нем красной нитью прослеживается во всех его писаниях. Икона Спасителя, с которой связано описываемое чудесное событие, по сей день пребывает в русском святогорском монастыре на Афоне в иконостасе Ильинского храма, что на жерновах, где и произошло чудо, и является одной из самых почитаемых в Обители святынь.
Архимандрит Софроний Сахаров в 1924 г. на Пасху пережил благодатное посещение – видение Нетварного Света. Об этом событии, изменившим всю его жизнь, он позднее писал: «Сейчас я хочу говорить о том, что Господь даровал мне после моего обращения к Нему в зрелом возрасте, когда посещения связывались с глубокой покаянной молитвой. В начале этого периода Свет являлся, скорее, как Огонь, пожигавший и на поверхности тела моего, и внутри души нечто такое, что я воспринимал при этом горении, как чуждое Богу. О, я тогда ничего не знал и не понимал, что со мною происходит. Мысль моя не шла на исследование природы сего Огня и сего Света. Я страдал в моем покаянии всем моим существом; но я знал, что я ожил духом. В те годы чрез меня проходили мощные волны и чувств, и мыслей. Приливы их бывали внезапными или постепенными; иногда все смешивалось в неясную полуночную грозу; и сказать теперь точно об испытанном в хронологическом порядке – невозможно. Что помню я достоверно, так это основной мой порыв к Богу в моей смертельной тоске по Нему. Я выражал ее в моих молениях такой сосредоточенности, что если и приходил Огонь ли, Свет ли, то и тогда мое внимание не отрывалось от Бога, и все стремление было к Нему. И вот в Великую Субботу (б.м. 1924 г.) Свет посетил меня после причащения, и я ощутил его как прикосновение Божественной вечности к моему духу. Тихий, исполненный мира и любви, Свет пребывал со мною три дня. Он разогнал стоявший предо мною мрак не-бытийный. Я воскрес, и во мне, со мною воскрес весь мир. Слова Иоанна Златоустого в конце Пасхальной Литургии предстали в своей потрясающей силе: «Воскрес Христос, и мертвый ни един во гробе»... Если таков Бог, то скорее надо оставить все и искать только с Ним соединения».
Преподобный Паисий Святогорец рассказывал: «С одиннадцатилетнего возраста я читал Жития Святых, постился и совершал бдения. Мой старший брат отбирал у меня Жития и прятал их. Но ему не удалось добиться своего. Я уходил в лес и продолжал читать Жития. Тогда один из друзей моего брата, Костас, сказал ему: «Я тебе его исправлю – сделаю так, что он оставит церковные книжки, посты и тому подобное». Костас пришёл к нам в дом и начал рассказывать мне теорию Дарвина. Тогда я поколебался и решил: «Пойду помолюсь, и если Христос – Бог, то Он явится мне, чтобы я перестал колебаться в вере. Он даст знак – тенью, голосом или чем-то подобным». Э, настолько в те годы у меня хватало ума. Уединившись, я начал класть поклоны и молиться несколько часов подряд. Но я ничего не увидел и не услышал. Совершенно выбившись из сил, я остановился. Тут я вспомнил одну сказанную Костасом фразу: «Я признаю, что Христос был Человеком выдающимся – праведным, добродетельным. Его соплеменники позавидовали Его добродетели и осудили Его на смерть». Тогда я решил: «Раз Христос был таким, то – даже если Он был просто Человеком – Его стоит полюбить, послушаться и принести себя в жертву ради Него. Мне не нужен ни Рай, ни что-нибудь подобное. На все жертвы стоит идти ради лишь Его святости и Его добродетели». То есть Старец включил в работу добрый помысел и любочестие. «Бог ждал, как я отнесусь к этому искушению. После того как я включил в работу такой помысел, явился Сам Христос. Он явился в преизобилии Света. Я видел Его от пояса и выше. Он взглянул на меня со многою любовью и сказал: «Аз есмъ воскрешение и живот. Веруяй в Мя, аще и умрет, оживёт». Те же самые слова были написаны в раскрытом Евангелии, которое Он держал в Своей левой руке». Это событие рассеяло в пятнадцатилетнем Арсении (так звали Паисия в миру) помыслы сомнения и потрясло его детскую душу. Благодатью Божией он познал Христа как Истинного Бога и Спасителя мира.
На 23 году поселения преподобного Александра Свирского в пустыни большой свет явился в его храмине и он увидел трех мужей, вошедших к нему. Они были одеты в светлые одежды и освещены славою небесною «паче солнца». Из уст их святой услышал повеление: «Возлюбленный, якоже видиши в Триех Лицах Глаголющего с тобою, созижди церковь во имя Отца и Сына и Святого Духа, Единосущной Троицы... Аз же ти мир Мой оставляю и мир Мой подам ти». На месте явления Бога-Троицы впоследствии была построена часовня, и до наших дней на этом месте содрогается душа человеческая, помышляя о близости Божией к людям Своим. В житии преподобного Александра поражает то, что при великом изобилии данных ему божественных посещений, он всегда оставался смиренным иноком, желающим во всем послужить братии и приходящим в обитель простым поселянам.
Однажды, глубокой ночью, преподобный Сергий Радонежский читал акафист Божией Матери. он сел немного отдохнуть, но вдруг сказал своему келейнику, преподобному Михею: «Бодрствуй, чадо, мы будем иметь чудное посещение». Едва он произнес эти слова, как был услышан голос: «Пречистая грядет». Преподобный Сергий поспешил из келлии в сени, и внезапно его осиял яркий свет, сильнее солнечного. Он увидел блистающую в неизреченной славе Божию Матерь, сопровождаемую апостолами Петром и Иоанном. Не в силах вынести чудного света, преподобный Сергий благоговейно склонился перед Божией Матерью, и Она сказала ему: «Не бойся, избранниче Мой! Я пришла посетить тебя. Не скорби более об учениках своих и об этом месте. Молитва твоя услышана. Отныне всем будет изобиловать твое жительство, и не только в дни твоей жизни, но и после твоего отшествия к Богу неотступно буду от твоей обители, подавая ей неоскудно все потребное и покрывая ее во всех нуждах». Сказав это, Божия Матерь стала невидима. Долго преподобный Сергий был в неизреченном восхищении, а, придя в себя, поднял преподобного Михея. «Скажи мне, отче, – спросил келейник, – что это было за чудесное видение? от ужаса душа моя едва не разлучилась от тела!» Но преподобный Сергий молчал; только его светившееся лицо говорило о той духовной радости, которую переживал святой. «Погоди немного, – наконец промолвил он ученику, – пока успокоится дух мой от чудного видения». Через некоторое время преподобный Сергий призвал двух своих учеников, преподобных Исаакия и Симона, и сообщил им общую радость и надежду. Все вместе они совершили молебное пение Божией Матери. Остальную часть ночи преподобный Сергий провел без сна, внимая умом Божественному видению. Явление Божией Матери в келлии преподобного Сергия, на месте нынешней Серапионовой палаты, было в одну из пятниц Рождественского поста 1385 г.
Святой преподобный Андрей Христа ради юродивый видел явление Богородицы во Влахернском храме в Константинополе, в приделе, в котором хранились риза и часть пояса Пресвятой Девы. В храме совершалось всенощное бдение. Андрей пришел на него вместе со своим учеником, святым Епифанием, и увидел идущую от царских врат к святому престолу Богородицу. Ее сопровождали облаченные в белые, ярко сияющие одежды, святые. Среди них выделялся святой Иоанн Предтеча и святой Иоанн Богослов, шествовавшие справа и слева от Нее. Некоторые святые шли впереди Божией Матери, а некоторые следовали за Ней, воспевая церковные гимны и услаждающие слух песнопения. Когда шествие приблизилось к амвону, Андрей сказал Епифанию: «Видишь ли ты, чадо, Госпожу и Владычицу мира?» В этот момент Богородица опустилась на колени и на протяжении долгого времени тихо молилась. Она молила Христа о спасении мира, и Ее лицо оросилось слезами. Затем Приснодева вошла в алтарь и там совершила молитву за стоявших в храме христиан. Закончив молиться, Она скромным движением сняла со Своей пречистой главы расшитый звездами омофор и распростерла его над головами тех, кто был в храме. Священный омофор источал обилие благодати и был виден до тех пор, пока была видна Пресвятая Богородица.
«На 15 августа 1898 г., – писал святой праведный Иоанн Кронштадтский, – в день Успения Богоматери, я имел счастие в первый раз видеть во сне явственно лицом к лицу Царицу Небесную и слышать Ее сладчайший, блаженный, ободрительный глас: Милейшие вы чада Отца Небесного – тогда как я, сознавая свое окаянство, взирал на пречистый лик Ее с трепетом и с мыслию: не отринет ли меня от Себя с гневом Царица Небесная! О, лик пресвятый и преблагий! О, очи голубые и голубиные, добрые, смиренные, спокойные, величественные, небесные, божественные! Не забуду я вас, дивные очи! Минуту продолжалось это явление; потом Она ушла от меня неторопливо, перешагнула за небольшой овраг – и скрылась. Я видел сзади шествие Небесной Посетительницы. Сначала я видел Ее как бы на иконе, ясно, – а потом Она отделилась он нее, сошла и подвиглась в путь. С вечера я писал проповедь на день Успения и лег поздно, в 2 часа ночи. За всенощной я читал с великим умилением акафист и канон Успению Богоматери в Успенской церкви».