Мое школьное детство пришлось на 80-е годы. В семье не было верующих, и даже бабушка не держала икон и Библии. А жил я в Кронштадте, где с 1930 года не было ни одной действующей церкви. Насколько я помню, религиозные вопросы интересовали меня ещё в детстве. Помните фильм «Нахалёнок», где есть эпизод, когда внук издевался над молящимся дедушкой? Мне было интересно, почему дедушка делал то, что он делал.
Моё знакомство с христианством началось с радиопередач, естественно, не советских. Сейчас я помню название — «Библейский класс Би-би-си» и радио Ватикана. Там я впервые услышал отрывки из Евангелия и какие-то проповеди о Христе. Поскольку я слушал эти передачи нерегулярно, то они не оставили серьезного следа. Потом в девятом классе на литературе мы читали роман Достоевского «Преступление и наказание», в котором есть глава с большим отрывком из Евангелия. Это меня тоже не особо сильно захватило, но какие-то мысли остались.
Уже в конце 80-х в газетных ларьках и в книжных магазинах появился Новый Завет. Я купил Новый завет и запоем его прочитал. Эта книга показалась мне необычной, потому что она обращалась ко мне как власть имеющая. Новый Завет призывал меня к действию. Я стал рассказывать о прочитанном друзьям, но не нашёл у них отклика и поддержки. Через какое-то время первый эмоциональный порыв у меня затих.
Во время учёбы на химическом факультете СПбГУ я ненадолго увлекся кришнаизмом, но даже не переоделся в их одежду и не сбрил волосы на голове. После учёбы я занимался наукой, а в свободное время предавался страстями молодости.
В 1999 году, уже учась в аспирантуре физического факультета СПбГУ, для кандидатского минимума по философии я написал реферат под названием «Философия счастливого человека». Он мне очень нравился, но что-то в нём меня беспокоило. Я понял, что в этом реферате обошел молчанием проблему смерти. И тут мне попался в руки трактат Иммануила Канта «Религия в пределах только разума», который снова пробудил интерес к религии.
На Пасху 2000 года я посмотрел телетрансляцию пасхального богослужения. В какой-то момент телеоператор показал крупным планом лицо девушки — очень красивое, но какой-то спокойной красотой. Наверное, оператор тоже что-то увидел в этом лице и перевёл камеру на икону Богородицы. И я увидел на лике Богородицы такое же выражение, как у этой девушки. Что-то во мне, как говорится, замкнуло, и я немедленно взялся перечитывать Новый Завет. После некоторых колебаний и раздумий я пришел в храм в Неделю о слепом, успев поучаствовать в последнем пасхальном крестном ходе и немного вкусить пасхальной радости. С тех пор Православие для меня — это Пасха и радость Воскресения.
После первых радостей неофитства начались периоды искушений. Я даже уходил из церкви, но возвращался — всегда на Пасху. Настоятель благословил меня служить в алтаре, а потом и чтецом. Я также немного попел в хоре.
В 2007 году случилась духовная катастрофа, с которой ни я, ни мой настоятель не смогли справиться. И я ушёл из Церкви на долгие 13 лет. Не просто ушел из церкви, но стал настоящим атеистом. В этот период я понял, что случилось с нашим народом в 1917 году. Я не мог спокойно смотреть на кресты над храмом — они буквально кололи глаз. Хотелось, чтобы их не было.
В 2015 году я наткнулся на проект «Философия — школа мысли», в котором философия изучалась по первоисточникам. В этом проекте я изучил всю античную философию. И в какой-то момент у меня возник вопрос, почему после Аристотеля античная философия пришла к кризису.
Мне пришла в голову мысль, что античные философы искали истину как нечто, как некий объект. Но ведь если истина всеобщая, то она должна быть не только чем-то, но и кем-то. Ведь если истина не включает в себя личности, то она не всеобщая. Но если истина есть личность, и если при этом она есть благо или благая личность, то она должна явить себя нам не как некая формула, но сама — как личность. А поскольку она всеобщая, то не только должна быть идеальной или духовной, но и телесной.
Иными словами, если истина явилась нам, то в воплощённом виде. И я подумал: а что если эта истина есть Христос, сказавший о Самом Себе, что Он есть Путь, Истина и Жизнь? Я снова взялся перечитывать Новый Завет. Поскольку с Православием у меня получилось не очень, а какая-то обида на настоятеля ещё оставалось, то я стал искать подходящую церковь для себя. И выбрал лютеранскую церковь — Евангелическую Лютеранскую Церковь Ингрии (ЕЛЦИ). Это случилось в 2018 году.
Приход был небольшой, и я стал чтецом — читал начальный псалом перед мессой и Апостол. В следующем году я поступил в Санкт-Петербургскую Евангелическую Богословскую Академию. Это странное заведение — общеконфессиональное, где вместе учатся и лютеране, и баптисты, и пятидесятники, и харизматы. У ЕЛЦИ есть своя семинария в Колтушах, но пастор посоветовал именно эту Академию, потому что она даёт международный диплом.
И вот наступил 2020 год. Однажды мне позвонил приятель, с которым мы когда-то были вместе в православном приходе. За 13 лет он не потерял номер моего телефона, а поскольку Кронштадт — маленький город, то он как-то узнал, что я стал лютеранином. Приятель пригласил меня на диспут. Я согласился, но не знал, что он возьмёт с собой священника, настоятеля храма, в котором я теперь служу чтецом.
Мы мирно дискутировали, но в какой-то момент батюшка сказал мне те же самые слова, которые я когда-то, будучи православным, говорил баптистам. Он сказал, что Библия не свалилась нам с неба в готовом виде, а написана и принята Церковью. Но какой Церковью? Той, что создал Христос, и о которой Он сказал: «Врата адовы не одолеют Её». И это не лютеранская церковь. Невозможно заново основать Церковь на Библии, поскольку Церковь уже основана на Христе.
Через какое-то время я принял решение. Я попрощался с пастором и на Радоницу снова пришёл в православный храм. И снова я пел со всеми: «Христос воскресе из мертвых!»
Комментировать