Часть I. «Любовь не ищет своего»
Святоотеческое учение о собственности, богатстве, бедности и милостыне.
Встреча со святыми отцами на этой ниве одновременно и радостна и наводит на грустные размышления. Радостна, потому что святые отцы удивительно многогранно и глубоко исследуют этот вопрос, занимая подлинно христианскую нравственную позицию. Невеселые же размышления возникают из-за того, что парадоксальным образом все это богатство практически неизвестно широкой православной аудитории. Знакома она с ним лишь в интерпретации, примерно такой, какую дает И.А. Ильин:
«Христос никогда не осуждал и не отвергал частной собственности, а говоря о «богатых», коим «трудно войти в Царство Божие» (Мф.19,23-24; Мк.10:23-25; Лук.18.24-25), Он имел в виду не размер их имущества, а их внутреннее отношение к богатству: они «надеются» на него (Мк.10:24); «служат ему, а не Богу» (Мф.6:24; Лук.16,13); «собирают себе» земные сокровища и пребывают в них «сердцем» (Мф.6:19-21) и потому «богатеют» «не в Бога» (Лук.12:21). Но изнутри Божья благодать уже посетила и преобразила души множества богатых людей, начиная с мытаря Закхея и Иосифа Аримафейского. Согласно этому и нищий, и зажиточный, и богач могут быть добрыми и злыми; и только апостолам («следуй за Мною» Мф.19:21; «возьми крест свой» Мф.16,24;10,38; Мк.8:34) Христос советовал полное отречение от имущества (ср. Мф.10:8-10; Мк.6:8; Лук.9:3). Остальным же Он заповедал милосердие (Мф.9:13; Лук.10:37; ср. Рим.12:8; Филип.2:1) и щедрость (Мф.5:42; Лук.6:30; ср. Ефес.4:28 и др.). Идя по этому пути, мы должны искать разрешения проблем, возникающих в связи с частной собственностью, прежде всего через внутреннее воспитание и просветление человеческого существа» /5:283-284/.
В этом фрагменте – как мы привыкли думать, вполне православном – известный русский мыслитель и большой патриот России излагает позицию, типичную для ряда богословов конца XIX – начала XX вв., но весьма далекую от подлинных мыслей святых отцов. Поэтому обращение к святоотеческим текстам становится совершенно необходимым.
В качестве верховного критерия оценки института собственности святые отцы выдвигают христианскую любовь. Именно с этой точки зрения они стремятся постичь корень, сущность частной собственности. И их вывод однозначен: право частной собственности происходит не из христианской любви, а из противоположного источника – эгоизма. Источник собственности – охлаждение в человеке любви к Богу и ближнему. Наоборот, «Любовь … не ищет своего» (1Кор.13:5). Поэтому святые отцы выводят прочную обратную зависимость между собственностью и любовью:
Василий Великий. «кто любит ближнего как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним. Но ты оказываешься имеющим «стяжания многа». Откуда же это у тебя? Не ясно ли видно, что свое собственное удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви» /2:101/.
Иоанн Златоуст. «он (богатый – Н.С.) становится благим, когда раздает свое богатство…, а до тех пор, пока сдерживает его при себе, он не бывает благим… Если имея случай получить его, не возьмешь, то опять ты сделаешься добрым. Поэтому, если, имея богатство, раздаем его другим, или предложенного нам не берем, мы бываем добры; напротив, если берем или приобретаем его, то становимся недобрыми… неимение денег служит признаком доброго человека» («Толк. на 1 Тим.», Б. 12, цит. по /14:125-126/).
Феодорит Кирский. «Обилие денег и преизбыточество преспеяний в добродетели прямо между собой противоположны» /13:85/.
Иоанн Лествичник. «Стяжавший любовь – расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает» /10:131/.
Выписки можно многократно умножать, но рамки небольшой журнальной статьи позволяют выбрать лишь отдельные жемчужины из драгоценной россыпи святоотеческих мнений. Ярким подтверждением мысли о том, что частная собственность есть следствие эгоизма и оскудения любви между людьми, являются многочисленные высказывания святых отцов о происхождении собственности:
Лактанций. «Любостяжание есть источник всех зол: оно происходит от презрения к истинному величию Божию. Люди, обилующие в чем-либо, не только перестали уделять другим избытки свои, начали присваивать и похищать себе чужое, будучи влекомы к тому собственною корыстью. То, что прежде было в общем употреблении у всех людей, начало скопляться часто в домах у немногих. Чтобы других подвергнуть своему рабству, люди стали собирать себе в одни руки первые потребности жизни и беречь их тщательно, дабы небесные дары сделать своею собственностью, не для того, чтобы уделять их ближнему из человеколюбия, которого в них не было, но чтобы удовлетворять единственно своему любостяжанию и корысти. После того, составили они себе самые несправедливые законы под личиною мнимого правосудия, посредством которых защитили против силы народа свое хищничество» («Божественные наставления», кн.5, гл.6, цит. по /14:35/).
Григорий Богослов. «бедность и богатство… в последствии времени появились в роде человеческом и, как некоторые недуги, вторглись вместе с неправдою, которая и изобрела их. Сначала же было не так… но с того времени, как появились зависть и раздоры,.. с того времени расторглось родство между людьми, отчуждение их друг от друга выразилось в различных наименованиях званий и любостяжании, призвав и закон на помощь своей власти, заставило позабыть о благородстве естества человеческого – ты же смотри на первоначальное равенство прав, а не на последовавшее разделение; не на законы властителя, а на законы Создателя» («О любви к бедным» /3:221/).
Из этих выписок хорошо видно, что святые отцы видели причину права собственности в страсти к стяжанию; закон же вводился позднее ради оправдания этой страсти. Часто утверждают, что необходимо строго различать богатство и право собственности; и если относительно богатства и богатых святые отцы могут высказываться очень резко, то на собственность эти мнения переносить нельзя. Однако вся патристическая традиция как раз не различает богатство и собственность, и делает это отнюдь не по правовой или экономической некомпетентности. Святые отцы ясно видят, что богатство есть прямое следствие права собственности в нашем падшем мире. Поэтому для них вопрос богатства – просто более конкретная постановка вопроса о собственности вообще. Таким образом, святоотеческая мысль четко прозревает причинно-следственную связь: сребролюбие – право собственности – богатство; связь, так нагло заявляющую о себе в наше время. Но пойдем дальше. Иоанн Златоуст пишет:
«Как же скажешь, богатеют злые люди? Как неправедные, преступные, хищники, лихоимцы. Не Бог дарует им это, – нет. Но как же Бог попускает? Как попускал некогда и богачу, соблюдая его для большего наказания» /6:288/.
«ведь мы видим и то, что большое богатство многими собрано путем хищения, или обманом погребения, или колдовством, или прочими подобными способами, видим и то, что имеющие его недостойны даже жить. Что же, скажи мне, скажем, что это богатство от Бога? Да будет это далеко от нас! Но – откуда же? От греха» («Толк. на 1 Кор.», Б. 34, цит. по /4:49/).
«Невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости. На это и Христос указывает, говоря: «сотворите себе други от маммоны неправды». Но что скажешь ты, если кто-нибудь от отца получил наследство? Он получил собранное неправдою… можешь ли ты, восходя через длинный ряд поколений, доказать таким образом, что имущество это законно приобретено? Никак не можешь это сделать. Напротив, начало и корень его непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему так? Потому, что Бог не сделал одного богатым, а другого бедным» («Толк. на 1 Тим.», Б. 12, цит. по /14: 124/).
Это довольно неприятный сюрприз для тех, кто считает, что богатство дается по воле Божией, а потому оно «священно». Златоуст ясно говорит, что богатство в большинстве случаев лишь попускается Богом. Но и попущение имеет у Бога замысел. А замысел Божий о богатстве, по Златоусту, очень прост: отдать богатство бедным, и не часть какую-то, а все, без остатка:
«только тогда ты оправдаешься, когда ничего не будешь иметь, когда ничем не будешь владеть; а пока ты что-нибудь имеешь, то хотя бы ты дал тысячам людей, а остаются еще другие алчущие, нет тебе никакого оправдания» («О милосердии и страннолюбии», цит. по /14:47/).
Еще более впечатляет замечание «невозможно разбогатеть тому, кто не делает несправедливости». Этот вывод святителя впоследствии был достоверно подтвержден политической экономией (разумеется, добросовестной): частная собственность несправедлива, ибо она приносит ее обладателю нетрудовой доход. Способы разные – рента с земли, прибыль с капитала, банковский процент – но результат один: простое обладание собственностью дает прибыль. Отметим, что святые отцы единодушно отвергают и такие важные для современного капитализма социально-экономические институты, как ссуда под проценты и право наследования.
Огромное внимание святые отцы уделяют аскетическим доводам против собственности. В полном соответствии с Евангельским «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24), святые отцы рассматривают богатство как тяжелую ношу, как узы, сильно затрудняющие достижение Царства Небесного, как опасность, которая может легко погубить душу. Собственность, богатство, заставляя служить себе, отвлекает человека от Бога. Это было уже ясно для Ерма, автора «Пастыря»:
«богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силу» /12:202-203/.
Киприан Карфагенский, вспоминая о временах гонений, замечает:
«Многих обманула слепая любовь к наследственному их достоянию: не были готовы и не могли отступить те, которых подобно путам связывали их богатства. Это для остающихся были узы, это были цепи, которые задержали их доблесть, подавили веру, победили ум, оковали душу – и привязанные к земному они сделались добычей и пищей змия» («Книга о падших», цит. по /14:83/).
Святитель Киприан видит в богатстве, как в соблазне, большую опасность:
«Надобно удаляться от имущества, как от неприятеля, убегать от него, как от разбойника, бояться как меча и яда для обладающих им» («Книга о падших», цит. по /14:32/).
Наконец, Иоанн Златоуст, комментируя Евангельский текст Мф.6,19-21 («не собирайте себе сокровищ на земле»), пишет:
«немалый для тебя вред будет заключаться в том, что ты будешь прилеплен к земному, будешь рабом вместо свободного, отпадешь от небесного, не в состоянии будешь помыслить о горнем, а только о деньгах, о процентах, о долгах, о прибытках и о гнусных корчемствах. Что может быть бедственнее этого? Такой человек впадает в рабство, более тяжкое, чем рабство всякого раба, и что всего гибельнее, произвольно отвергает благородство и свободу, свойственную всякому человеку. Сколько ни беседуй с тобою, имея ум пригвожденный к богатству, ты не можешь услышать ничего полезного для себя. Но как пес в логовище, прикованный к заботам о деньгах крепче цепи, бросаешься ты на всех, приходящих к тебе, – занимаешься только тем, чтобы для других сохранить лежащее у тебя сокровище. Что может быть бедственнее этого?» /8:236/.
Если для либералов, (впрочем, как и богословов нового времени), собственность гарантирует свободу и достоинство личности, то для Златоуста собственность – это рабство, которое «крепче цепи» приковывает к земному. Как же бороться со страстью стяжания? По Златоусту – только отвержением, отказом, раздачей богатства, но никак не наоборот. Толкуя евангельский эпизод с богатым юношей и слова Христа «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27) Златоуст заключает:
«Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения» /8:646/.
А перед этим замечает:
«Я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего, возбуждая в них беспрестанно новые пожелания… Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть. Того, кто с радостию и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицем и с печалью» /8:645/.
Но святые отцы не только обличали. Свою главную задачу они видели в том, чтобы обрисовать христианские идеалы относительно вещного мира. Они просты и сводятся к трем кратким тезисам:
- личным идеалом христианина является полное нестяжание;
- социально-экономическим идеалом христианства является общественная собственность;
- путь к осуществлению этих идеалов – милостыня. Для святоотеческого сознания несомненно, что отказ от земных богатств приводит человека к совершенству. Призывами к полному нестяжанию полна вся святоотеческая литература:
Кассиан Римлянин. «Итак кто же блаженнее, ужели те, которые из числа язычников недавно обратившись и будучи не в состоянии восходить к евангельскому совершенству, еще удерживали у себя свое имущество?… Или те, которые выполняя евангельское учение, ежедневно нося крест Господень, не хотели ничего оставить у себя из собственного имущества?… Этого (что первые блаженнее – Н.С.) не осмелится сказать и безумный» /9:94/.
Бл. Августин. «блаженны те, кто уготовляет место Господу тем, что не пользуется своей частной собственностью… Итак, воздержимся, братья, от владения частной собственностью или от любви (к ней), если не можем от владения, и уготовим место Господу» («Беседа на псалом 131″, цит. по /4:113/).
Последняя выписка вводит новый мотив: трудность исполнения заповеди нестяжания падшим человеком. Именно в связи с этим Господь Иисус Христос сказал: «человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф. 19:26). То есть вера в Бога делает исполнение заповедей возможным, в том числе – и заповеди нестяжания. Так, Тертуллиан пишет:
«Что за предлог по принятии христианской веры отговариваться потребностями жизни и жаловаться, что нечем жить? На такую отговорку я мог бы коротко и просто отвечать: ты говоришь про то слишком поздно, прежде нежели ты сделался христианином, надлежало бы тебе о том размышлять… Теперь же у тебя есть заповеди Господни, есть образцы, отъемлющие у тебя всякий предлог. О чем ты говоришь? Я буду беден; но Господь отвечает: «блаженны нищие». – У меня не будет пищи; но в законе сказано: «Не пецытеся, что ясте или что пиете». – Нет одежды: «смотрите крин сельных: ни труждаются, ни прядут» – Мне нужны деньги: «вся елика имаши продаждь и раздай нищим»… – Но я в мире имел известное звание: «никто же может двема господинома работати» («Об идолопоклонстве», гл. 12, цит. по /14:30/).
Здесь мы подходим к вопросу, каков же идеал, какова заповедь Христова в отношении вещного мира? Для Златоуста она заключена в словах Христа:
«все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Лк. 18:22).
Ибо главное для человека – последовать за Христом. Но этому препятствует многое: богатство, семья, общество друзей, желание утех и творчества и пр. (и богатство – по Златоусту – отнюдь не на последнем месте).
Важно отметить, что Златоуст вовсе не исключает возможности спасения для человека, обладающего богатством. Безусловно, дело не в самом богатстве, а в уповании на него и, соответственно, отвержении Бога. Разумеется, говорит об этом и Златоуст:
«Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне» /8:243/.
Однако, он тут же замечает:
«Но ныне не таковы богатые; они, будучи несчастнее всякого пленника, платят дань мамоне, как некоему жестокому тирану» /8:243/.
По Златоусту, богатство – столь сильный соблазн, что лишь немного богатых его может преодолеть:
«Должно знать, что только малое число богатых наследует спасение, а бедных спасется гораздо более» («Толк. на 2 Кор., Б. 13, цит. по /6:83/).
Но дело не только в этом. Комментируя слова Христа Мф.19,24 (про «игольные уши»), он пишет:
«А отсюда видно, немалая награда ожидает тех, кто при богатстве умеет жить благоразумно. Потому Христос называет такой образ жизни делом Божиим, чтобы показать, что много нужно благодати тому, кто хочет так жить» /8:646/.
Таким образом, – этот путь возможен только при наличии особой, исключительной благодати, которая даруется Богом лишь некоторым избранным личностям (Авраам, Иов). Для остальных же – путь один: «пойди, продай имение твое и раздай нищим», путь, безусловно, узкий, но, в принципе, после крестного подвига Спасителя, доступный для всех.
Но завершать обсуждение еще рано. В тех же святоотеческих творениях можно отыскать ряд «компромиссных» цитат, которые, казалось бы, говорят даже о положительном отношении отцов к собственности и богатству:
Климент Римский. «богатый подавай бедному, и бедный благодари Бога, что Он даровал ему, чрез кого может быть восполнена его скудость» /11:46-47/.
Лактанций. «Итак, кто хочет сделать людей равными, должен упразднить не браки и имущества, а дерзость, гордость и надменность, так чтобы власть имеющие и вельможи признавали себя равными даже самым нищим… Этого ничто другое не в состоянии достигнуть, кроме религии Божией» («Божественные наставления», 3,22, цит. по /4:91/).
Иоанн Златоуст. «Это я говорю не потому, что деньги – грех: грех не уделять их бедным и плохо пользоваться ими. Бог не создал ничего плохого, но все очень хорошо; так что и деньги хороши» («Толк. на 1 Кор.», Б. 13, цит. по /4:50/).
«Приведем также слова философии и скажем, что мы не требуем не быть богатыми, а не быть плохими богатыми: что быть богатыми дозволяется, но без корыстолюбия, без хищности и насилия и дурной славы от всех» («Толк. на 1 Кор.», Б. 5, цит. по /4:62-63/).
Амвросий Медиоланский. «Ибо не всякая бедность свята, а богатство преступно» («Толк на Лк.», Б. 8, цит. по /4:162/).
Бл. Иероним. «Богатому не вредит богатство, если он хорошо пользуется им, а бедного бедность не делает достойным похвалы, если он в рубище и нищете не избегает греха» («Письмо к Сальвию», цит. по /4:62/).
Такого рода выписки можно многократно умножать. Кроме того, святоотеческое наследие содержит сочинение Климента Александрийского «Кто из богатых спасется?», которое ставит своей целью доказать, что для спасения вовсе не обязательно отказываться от своего богатства. Климент толкует эпизод с богатым юношей аллегорически – в том смысле, что Христос советовал ему отказаться от страстей душевных. Вывод Климента Александрийского таков:
«Возможно и при богатстве получить спасение…, если богатством, к коему он остается равнодушным, будет располагать хорошо» («Кто из богатых спасется?», цит. по /14:79/).
Как же это понять? Ведь не могут же святые отцы противоречить сами себе? Противоречия здесь и в самом деле нет. Дело в том, что отцы не без оснований считали, что идеалы личного нестяжания и общения имуществ являются необычайно высокими, так что их исполнение возможно только для христиан, далеко ушедших по пути нравственного совершенства. Учитывая это, святые отцы, будучи великимы пастырями и великолепно понимая, что грешные люди, в подавляющем большинстве своем, не могут сразу отбросить все, к чему прикипела их душа, временно снижают планку своих требований, не отказываясь в принципе от идеалов Христовых. Этим – намерением воздвигнуть своих слушателей хотя бы начать путь христианского восхождения, не отпугнув их трудностями пути – и объясняются вышеприведенные высказывания. В дальнейшем же, когда первые шаги будут сделаны, можно будет поставить перед ними более высокие цели. О том, что это именно так, свидетельствует целый блок «икономических» святоотеческих выписок:
Василий Великий. «А желающему следовать за Господом дал Он совет продать все имение на благотворение нищим, и потом уже следовать за Ним. Но как последователям Своим и достигшим совершенства повелевает вдруг и совершенно исполнить дело милостыни, чтоб, совершив служение своим имением, приступили они к служению словом и духом; так прочим предписывает всегдашние подаяния и всегдашнее общение того, что имеют, чтоб чрез это, став жалостливыми, общительными и милостивыми, оказались подражателями Божию человеколюбию» /1:396/.
Григорий Богослов. «Откажись от всего и стяжи одного Бога…А если не хочешь оставить все, отдай большую часть. Если же и того не хочешь, по крайней мере излишки употребляй благочестиво» («Мысли, писанные четверостишиями», цит. по /14:109/).
Златоуст. «А что многие исполнили это учение («не пецытеся, что ясте и во что облечетеся» (Матф. 6:25)), мы можем доказать примером тех, которые так любомудрствуют и в наше время. Но на первый раз для нас достаточно будет, если вы научитесь не лихоимствовать, почитать добром милостыню, и узнаете, что должно уделять от своих имуществ неимущим. Если, возлюбленный, ты исполнишь это, то скоро будешь в состоянии исполнить и то» /8:247/.
«Не можешь совершенно расстаться с богатством? Уделяй часть от имения твоего» /8:478/.
«А что говорит Христос? «Лиси язвины имут, и птицы небесны гнезда: Сын же человеческий не имать, где главу подклонити» (Лук. 9:58). Если бы мы стали этого требовать от вас, то это, может быть, многим показалось бы делом трудным и тягостным. Итак, ради вашей немощи, я оставляю эту строгость: а требую только, чтобы вы не имели пристрастия к богатству, – и как, ради немощи многих, я не требую от вас такой высокой добродетели… Я не осуждаю тех, которые имеют домы, поля, деньги, слуг; а только хочу, чтобы вы владели этим всем осмотрительно и надлежащим образом. Каким надлежащим образом? Как следует господам, а не рабам, т.е. владеть богатством, а не так, чтобы оно обладало вами, употреблять его, а не злоупотреблять» /7:129/.
«Поэтому да будет это («пойди, продай имение твое» – Н.С.) сказано у нас совершенным; а несовершенным скажем следующее: давайте из (вашего) добра нуждающимся, и вы увеличите (свое) имущество. Ибо дающий бедному, дает в рост Богу» («Толк. на 1 Кор.», Б. 15, цит. по /4:108/).
Бл. Иероним. «Ты благотворишь, ты жертвуешь.. Но это только первые опыты твоего воинствования. Ты презираешь золото: презирали его и философы мира… Ты думаешь, что уже стал на верху добродетели, если пожертвовал часть из целого? Самого тебя хочет господь в жертву живую, благоугодную Богу. Тебя, говорю, а не твоего» («Письмо к Юлиану», цит. по /14:270/).
К сожалению, богословы-апологеты частной собственности, по недоразумению или сознательно, активно используют «компромиссные» выписки, вырывая их из контекста и не пытаясь выявить подлинные мнения святых отцов. Что же касается воззрений Климента Александрийского, то В.И.Экземплярский, автор великолепной монографии по обсуждаемому нами вопросу /14/ (об этой книге писала «Православная беседа» в № 3 за 1997г.), замечает:
«Что же касается той мысли Климента, будто в понятие христианского совершенства не входит признак и внешнего отречения от богатства, то здесь он стоит совершенно одиноко в ряду древнецерковных писателей» /14:82-83/.
Итак, полное нестяжание – заповедь, данная всем христианам, а не только апостолам. Но вполне резонно поставить вопрос: если все откажутся от собственности, то как же вести хозяйство? Естественно, обсуждается он и у святых отцов. Их ответ – общение имуществ… Здесь мы подходим к самому соблазнительному для многих моменту в учении святых отцов – их «христианскому коммунизму». Это – серьезный разговор, который требует отдельного рассмотрения.
Литература
- Василий Великий. Беседа 25. «О милости и суде». Творения, ч.4, М., 1993.
- Василий Великий. К обогащающимся. Творения, часть IV,М.,1993.
- Григорий Богослов. О любви к бедным. Творения, т.1, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994.
- И. Зейпель. Хозяйственно-этические взгляды отцов церкви. М.,1913.
- И.А. Ильин. Путь духовного обновления. В сб. «Путь к очевидности» М., «Республика», 1993.
- Иоанн Златоуст. Избранные творения. Собрание поучений, том 1,2. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993.
- Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкования на Евангелие от Иоанна. т. 1,2. М., 1993.
- Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкования на святого Матфея евангелиста., том 1,2, М., 1993.
- Иоанн Кассиан Римлянин. Писания, Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1993г.
- Иоанн Лествичник. Лествица. Сергиев-Посад. 1908г. 1186.
- Климент Римский. Первое послание коринфянам. В Сб. Раннехристианские церковные писатели. «СП «Интербрук», М., 1990.
- Писания мужей апостольских. Латвийское Библейское Общество. Рига, 1994.
- Блаженный Феодорит. Десять слов о промысле. Сергиев Посад, 1907.
- В.И. Экземплярский. Учение древней Церкви о собственности и милостыне. Киев, 1910.
Часть II. «И имели все общее»
Общность имущества… Сколько раз эта идея объявлялась «утопией», сколько на нее ныне вылито презрения, издевательств, сарказма. Но давайте посмотрим, что на эту тему говорит Церковь. И, конечно же, начинать нужно со знаменитых «коммунистических» фрагментов Деяний Апостольских. Вот основные из их:
«Все же верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде всякого» (Деян.2:46).
«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее» (Деян.4:32).
«Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян.4:34-35).
Относительно этих фрагментов в богословской литературе сломано немало копий. Многие толкователи, особенно в XIX–XX вв., всячески старались принизить и умалить их значение, представить их чуть ли не случайным, не имеющим принципиального значения эпизодом в жизни Церкви. Часто эти фрагменты толкуются (например, в /9/) в том смысле, что Апостолы устроили у себя в общине вовсе не коммуну с общностью имущества, а нечто вроде «кассы взаимопомощи», куда желающие жертвовали милостыню, которая затем раздавалась нуждающимся вдовам и сиротам.
А вот что пишет известный философ Иван Ильин:
«Первые христиане попытались достигнуть «социальности» посредством своего рода добровольной складчины и жертвенно распределительной общности имущества; но они скоро убедились в том, что и некая элементарная форма непринудительной негосударственной имущественной общности – наталкивается у людей на недостаток самоотречения, взаимного доверия, правдивости и честности. В Деяниях Апостольских (4,34-37; 5,1-11) эта неудача описывается с великим объективизмом и потрясающей простотой: участники складчины, расставаясь со своим имуществом и беднея, начали скрывать свое состояние и лгать, последовали тягостные объяснения с обличениями и даже со смертными исходами; жертва не удавалась, богатые беднели, а бедные не обеспечивались; и этот способ осуществления христианской «социальности» был оставлен как хозяйственно-несостоятельный, а религиозно-нравственно – неудавшийся. Ни идеализировать его, ни возрождать его в государственном масштабе нам не приходится» /6:61/.
Итак, «коммунистические» фрагменты Деяний рассматриваются как описание неудачи социального эксперимента, а эпизод с Ананией и Сапфирой – как протест «естественных инстинктов» человека против насилия коллективизации.
Однако у святых отцов мы ничего подобного не находим. Наоборот, все они безусловно уверены, что в Иерусалимской общине было реализовано подлинное общение имуществ, и они с восторгом и восхищением говорят о нем:
Киприан Карфагенский. «Размыслим, возлюбленнейшие братья, о том, что делали верующие во времена апостолов… В то время продавали домы и поместья, а деньги охотно и в изобилии приносили апостолам для раздачи бедным; посредством продажи и раздачи земных стяжаний переносили свое имущество туда, откуда можно бы получать плоды вечного обладания; приобретали домы там, где можно поселиться навсегда. В благотворении было тогда столько щедрости, столько согласия в любви, как о том читаем в Деяниях апостольских (Деян. 4:32). Вот что значит быть истинными чадами Божиими по духовному рождению! Вот что значит подражать по небесному закону правде Бога Отца!» («Книга о благотворениях и милостыне», ч.2, цит. по /11:32-33/).
Василий Великий. «Оставим внешних и обратимся к примеру этих трех тысяч (Деян. 2:41); поревнуем обществу христиан. У них все было общее, жизнь, душа, согласие, общий стол, нераздельное братство, нелицемерная любовь, которая из многих тел делала единое тело» /1:138/.
Бл. Августин. «Так поступали они (верующие в Иерусалиме – Н.С.) со своей частной собственностью: они сделали ее общей» («Подробное изложение псалма 131″, цит. по /5:113/.
Иоанн Златоуст. «Смотри какой тотчас успех: (по поводу Деян. 2,44) не в молитвах только общение и не в учении, но и в жизни!» /8:71/.
«Как в доме родительском все сыновья имеют равную честь, в таком же положении были и они, и нельзя было сказать, что они питали других; они питались своим; только удивительно то, что, отказавшись от своего, они питались так, что, казалось, они питаются уже не своим, а общим» /8:110/.
«Не часть одну они давали, а другую оставляли у себя; и (отдавая) все, не считали за свое. Они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изобилии, притом делали это с великою честию»/8:113/.
Избыток любви, необычайная благодать Святого Духа, действующая в Иерусалимской общине, привели к разрушению принципа частной собственности. Для того, чтобы обрисовать высоту идеала общения имуществ Иоанн Златоуст находит удивительно прекрасные слова:
«Это было ангельское общество, потому что они ничего не называли своим… Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была радость, потому что приобретенные блага были больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были настроены как новорожденные… Не было холодного слова: мое и твое; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что ест свое; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не считали чужим того, что принадлежало братьям, – так как то было Господне; не считали и своим, но – принадлежащим братьям» /8:73/.
Но Златоуст не только убеждает, что общность имущества – это благодатно, но и призывает своих прихожан к осуществлению этого принципа на деле:
«Но если бы мы сделали опыт, тогда отважились бы на это дело. И какая была бы благодать! Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти тысяч, когда все по всей вселенной были врагами веры, когда ниоткуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде во вселенной пребывают верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом мы всех склонили бы и привлекли бы к себе. Впрочем, если пойдем этим путем, то уповаю на Бога, будет и это. Только послушайтесь меня, и устроим дело таким порядком; и если Бог продлит жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни» /8:114/.
Многие авторы высказывают мысль, что первоапостольский коммунизм был нежизненным, ибо носил потребительский характер. Действительно, о «производстве» в Деяниях ничего не говорится. Но совершенно ясна причина этого: апостолы ожидали скорого пришествия Христа, причем столь близкого, что у членов общины не было сколь-нибудь существенного интереса к воспроизводству средств к жизни, но было явное стремление устроить свою жизнь с максимальным приближением к идеалам Христовым. Позже Церковь модифицировала первоапостольскую схему, включив в нее и общее производство всего жизненно необходимого (монастыри).
Высота и святость идеала общения имуществ обосновывается святыми отцами не только «коммунистическими» фрагментами Деяний. Значительное место в их учении занимают чисто богословские доводы, обосновывающие и во многом оттеняющие доводы нравственные.
В первую очередь – это довод «от творения». В основе воззрений отцов лежит мысль о том, что все материальное, весь вещный мир сотворен Богом, так что только Бог является подлинным, полновластным собственником вещей. Поэтому, присваивание имения человеком себе в собственность неправомерно – все внешнее по сути дела общее; человек – лишь управитель вещного мира, но не его собственник:
Тертуллиан. «Ведь и то, что кажется нашим, на самом деле чужое. Ибо нет ничего нашего, поскольку все Божье, да и мы сами. Значит, если мы, потерпев ущерб, не можем этого вынести и печалимся не о своем потерянном, то впадаем в жадность». («О терпении», /10:325/).
Иоанн Златоуст. «Господни все богатства, откуда бы мы их не собрали» («О Лазаре», Б. 2, цит. по /5:108/).
«Ведь и ты только распорядитель своего имущества, точно также, как и служитель церкви, распоряжающийся ее стяжанием. Как последний не имеет власти расточать сокровищ, даруемых вами в пользу бедных, по своей воле и без разбора, потому что они даны на пропитание бедных, так и ты не можешь расточать своих сокровищ по своей воле» /7:779/.
Бог же раздает свое не в частные руки, а предназначил в общее пользование:
Киприан Карфагенский. «Ибо что принадлежит Богу, то должно составлять общее достояние, и никто не должен быть лишаем участия в благодеяниях и дарах Его так, будто весь род человеческий не одинаково должен пользоваться благостию, щедростию и милостию Божественной. Так, одинаково для всех светит день, одинаково сияет солнце, падает дождь, дует ветер и сон у спящих один, и блистание звезд и луны обще для всех. И если земной владелец, руководствуясь таким примером равенства, разделяет свои плоды и прибытки с братством, то он, становясь чрез безмездные щедрые подаяния общительным и справедливым, становится подражателем Бога-Отца» («Книга о благотворениях и милостыне», ч.2, цит. по /11:33/).
Климент Александрийский. «Бог предназначил род наш для общности… Все – общее, и богатые не должны стремиться иметь больше… Ибо Бог дал нам (я знаю это) право пользования, но в пределах необходимого, и определил, чтобы пользование было общее. Неуместно, чтобы один имел в избытке, когда многие нуждаются» («Педагог», II,12, цит. по /5:85/).
Онтологический довод. Еп. Василий Родзянко в /4/ высказывает интересную мысль, что пафос тринитарного богословия великих каппадокийцев состоял в том, что человечество, по образу Троицы, сотворено как множество личностей, имеющих единую природу. Что же тогда грехопадение? Еп. Василий пишет:
«Ответ нам дает свт. Василий Великий: «Единое человеческое естество рассечено грехом на множество враждующих частей. Воплощение на земле Единородного Сына Божия открыло возможность восстановления единства естества человеческого». Осуществление этого идеала или хотя бы приближение к нему свт. Василий видит в монашеских общинах, где люди свободно объединяются настолько, что ясно видно их единое естество, которого не разрушает и которому ничуть не противоречит существование отдельных личностей» /4:111/.
Обращаясь к «Правилам» Василия Великого мы видим, что общность имущества является одним из непреложных условий осуществления указанного идеала:
«Вопрос 85. Надобно иметь в братстве какую-либо собственность?
Ответ. Сие противно свидетельствам об уверовавших в Деяниях, в которых написано: «ни един же что от имений своих глаголаше свое быти (Деян. 4:32). Посему кто называет что-либо своим, тот поставляет себя чуждым Церкви Божией и любви Господа, Который словом и делом учил полагать за друзей душу свою, а не только одно внешнее» /2:218/.
«Ибо то общение жизни называю совершеннейшим, из которого исключена собственность имущества» («Подвижнические уставы», гл.18, цит. по /11:38/).
Таким образом, взгляд святых отцов на благодатность общения имуществ уходит своими корнями в троическое богословие.
Экклезиологический довод. Златоуст заметил, что речения Деяний Апостольских о евхаристии находятся по соседству с рассказом о единении имуществ. Так, непосредственно перед Деян.2,44-45 мы читаем:
«И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. Был же страх на всякой душе; и много чудес и знамений совершилось через Апостолов в Иерусалиме» (Деян. 2:42-43), а сразу после идет: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2:46).
Для Златоуста нет ничего естественнее такого соседства. Евхаристия собирает всех вместе, делает единодушными, «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4:32), а поэтому и естественным следствием такого единения в любви и было объединение имуществ. Комментируя Деян. 2,44, Златоуст замечает:
«Они видели, что духовные блага общи и что никто не имеет больше другого, – и потому скоро пришли к мысли разделить между всеми и свое имущество» /8:73/.
Евхаристия, объединяя всех в любви, воздвигает и на объединение имуществ, а общность имущества, в свою очередь, укрепляет это единение. Евхаристия зиждет Церковь. А Церковь – это когда «все едино». Имущество же разделяет, растаскивает нас по своим углам. Поэтому полнота церковная требует устранения этого препятствия, т.е. объединения имуществ. Без этого Церковь не есть вполне Царство Небесное на земле. Еще раз мы убеждаемся, что общность имущества – не плод незрелого, излишнего энтузиазма неофитов, а необходимый аспект соборности Церкви.
Теперь, с высоты святоотеческого идеала, давайте взглянем на ту картину «спонсорского христианства», которую предлагают современные богословы: богатые христиане, занимаясь бизнесом, часть прибыли жертвуют на Церковь. Для читателя теперь должно быть ясно, что эта бескрылая идиллия со святоотеческой точки зрения отнюдь не является идеалом. И ясно почему: «христианский капитализм» в принципе несовместим с заповедью полного нестяжания, недвусмысленно указанной нам в Евангелии. Конечно, хорошо, что богатые спонсоры финансируют Церковь и тем самым дают возможность ей выжить в условиях современного капитализма. Но, как видно из приведенных в предыдущей статье «икономических» выписок, это – лишь первый шаг, который должны сделать богатые на пути ко Христу. По Златоусту, они оправдаются только тогда, когда пожертвуют все. Что же касается нынешнего «спонсорского христианства», то оно еще прозаичнее. Православные сейчас почти поголовно бедны. И хотя они подвижнически жертвуют на Церковь свои рублики, но наши настоятели ясно видят, что на две лепты не проживешь, и идут к богатым спонсорам.
Православный идеал, безусловно, включает в себя и Православное государство, в рамках которого только и возможен расцвет христианской веры. Вот и давайте представим себе, что большинство населения стало православным, что все – богатые и бедные – под впечатлением идеала нестяжания решились в виде пожертвований, милостыни отдать все. Каков же будет результат? На этот вопрос уже давно ответил Иоанн Златоуст. Результатом будет общество, подобное Иерусалимской общине, где рамки частной собственности будут разрушены и воцарится общение имуществ. Вот он – «успех благочестия». Об этой мысли Златоуста, поразительной по красоте и глубине, более подробно уже писала «Православная беседа» (№ 3 за 1997г.).
Итак, становится прозрачной святоотеческая социальная схема. Достижение личного идеала (полного нестяжания) влечет идеал общественный (общение имуществ), ибо только общение имуществ совмещает в себе нестяжание с полноценной хозяйственной деятельностью. Способ же достижения идеалов – также подлинно христианский. Это – милостыня, которая и возводит к личному совершенству и миром и любовью приводит к общению имуществ. Разумеется, это не развернутая социальная программа, а скорее нравственные маяки, освещающие нам путь в бурном море хозяйственной деятельности.
Безусловно, эти идеалы высоки. Падший человек стремится все сделать своим собственным, и отказаться от этой страсти трудно. Еще труднее социальный идеал общения имуществ. Здесь необходимо выполнение заповеди «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:35). И так должны захотеть жить большинство. Но в том, что мы не соответствуем этим идеалам виноваты мы сами, а не идеалы. Святые отцы орлиным взглядом прозревают всю лестницу восхождения к идеалам Христовым. Богословы же XIX-XX вв. видят только одну ступеньку где-то в первой половине лестницы, но, по ограниченности своего кругозора, объявляют ее последней.
Усвоила ли Церковь эту святоотеческую схему? Да, усвоила и всегда воплощала ее локально, в виде монастырей. Теперь же задачи строительства Православного государства требуют ее воплощения в масштабах народа. Здесь мы подходим к самому сложному пункту наших рассуждений. «Как, – возмутятся мои оппоненты, – опять коммунизм? Мы уже это проходили». Многие авторы (например /56,110/) пытались доказать, что коммунизм святых отцов «мнимый». Оставим на их совести эти попытки: все они связаны с недобросовестным использованием «компромиссных» фрагментов (о них шла речь в предыдущей статье). Нет, святоотеческий коммунизм – это хрустальной чистоты христианский идеал, оставленный нам апостольским преданием. Но такой ли коммунизм мы «проходили»? Комментируя «коммунистические» эпизоды Деяний, Златоуст делает очень важное замечание:
«Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание – любовь? Мне кажется, любовь – нестяжание, которое укрепляло ее еще больше» /8:110/.
В этих немногих словах заключена мысль исключительной силы, которая проливает свет на отличия коммунизма святых отцов от советского социализма. Вся разница – «всего лишь» в любви. В любви к Богу и ближнему. Если же любви к Богу нет, а наоборот, есть богоборчество, то общение имуществ становится инструментом, которым ломается жизнь Церкви, а верующие – объектом жесточайших гонений. «Где Дух Господень – там свобода»; если же Господь отрицается, то воцаряется рабство греху, которое неизбежно приводит и к физическому и социальному рабству. Если нет любви к Богу, то нет другого стимула к труду, кроме как работать на себя, а потому все общее начинает рассматриваться не как Божие, а как «ничейное». «Любовь … не бесчинствует, … не раздражается, не мыслит зла» (1Кор. 13:5); если же любви нет, то в ход идут бесчеловечные методы физического и морального уничтожения. Если нет любви к ближнему, то на ее место заступает огульная классовая «справедливость», которая начинает косить людей по их потенциальной, гипотетической оппозиционности режиму, и в первую очередь под нож репрессий попадают «соль земли» – православные христиане. «Любовь не превозносится, не гордится» (1Кор. 13:4); если же любви нет, то возникает соблазн самим, без Бога, «покорять пространство и время», поворачивать реки и вообще сначала разрушить мир «до основанья, а затем…». В общем, «если я раздам все имение мое …, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13:3). Оказывается, что, несмотря на одинаковую форму собственности, коммунизм святых отцов разительно отличается от советского. «Федот, да не тот».
Ныне святоотеческое наследие доступно всем, и поэтому есть уверенность, что знакомиться с мыслями святых отцов, причем не в пересказе, а по первоисточникам, будет с течением времени все большее число православных людей. Видимо, таких и сейчас немало. Но голоса их, к сожалению, не слышно. Будем надеяться, по их смирению, а не из-за малодушной боязни обвинения в сочувствии к коммунистам. Ведь те же святые отцы утверждают, что всякий, отстаивающий высоту христианства, подвергается со стороны мира ненависти и клевете, какой бы нелепой она ни была. «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27).
Литература
- Василий Великий, Беседа во время голода и засухи. Творения, ч.4, М., 1993.
- Василий Великий. Правила, кратко изложенные в вопросах и ответах. Творения, ч.5, М., 1993.
- Василий Великий. На слова из Евангелия от Луки (12,18): «разорю житницы моя, и большия созижду»; и о любостяжательности. ч.4, М., 1993.
- Еп. Василий (Родзянко). Теория распада вселенной и вера отцов. М., 1996.
- И. Зейпель. Хозяйственно-этические взгляды отцов церкви. М.,1913.
- И.А. Ильин. Социальность или социализм? Сб. Иван Ильин. «О грядущей России». Избранные статьи из книги «Наши задачи». Под. ред. Н.П. Полторацкого. Москва, Военное издательство, 1993.
- Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкования на святого Матфея евангелиста., том 1,2, М., 1993.
- Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкования на Деяния Апостольские. Изд. отдел Моск. патриархата. М., 1993.
- С. П-ий. Общение имущества (мнимый коммунизм) в древней Иерусалимской церкви. В сб. «Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению деяний святых Апостолов». Сост. М. Барсов. «Сатисъ»:- П.1994.
- Тертуллиан. Избранные сочинения. М., «Прогресс», 1994.
- В.И. Экземплярский. Учение древней Церкви о собственности и милостыне. Киев, 1910.
Декабрь 1998 г.