Встреча. Венчание — протоиерей Андрей Ткачев
Протоиерей Андрей Ткачев

Часть 1

Прот. Андрей Ткачев: Братья и сестры, здравствуйте! Сегодня мы решили поговорить о венчании ‒ о смысле Таинства, о подготовке к нему. Доложу вам, что уже на стадии предварительного прикосновения к этой теме мы обнаружили целый вал интереса. Я подозревал, что эта тема не оставит людей безразличными. Итак, сегодня поговорим о венчании. Здравствуйте, друзья!

Сегодня нам придется произнести вещи, некоторые из которых будут революционными. Это, на самом деле, обычные, нормальные вещи, просто для кого-то они прозвучат очень неожиданно и непривычно. Я предчувствую, что так будет.

Вопрос: Добрый день! Меня зовут Ольга. Мне 25 лет. Я думаю, что для каждой девушки Таинство Венчания имеет важное значение. Было бы интересно узнать, с какого времени это Таинство стало обязательным для православного христианина, и вообще, откуда возникло Таинство Венчания.

Прот. Андрей Ткачев: Христианская Церковь многие вещи переняла из иудейской традиции. Иудейская традиция, в свою очередь, имеет характер библейский, родовой, корневой, изначальный.

О первом венчании мы читаем в Книге Бытия. Совершителем его был Господь Бог, брачующимися были Адам и его супруга, тогда еще безымянная ‒ у Евы до грехопадения не было имени. Но Господь Бог венчал их, и эти слова мы читаем в Таинстве Брака.

Он сказал им: «Растите, множьтесь, обладайте землею, наполняйте ее». «И оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будут два в плоть едину». Эти слова ‒ пророчество во всем роде человеческом.

Таким образом, основание христианского брака лежит в библейском повествовании о сотворении человека, и корни нашего венчания ‒ в раю. Люди, которые брачуются по любви, наверняка ощущают себя в раю. То есть Церковь ‒ это некое подобие рая, такой рай на земле, потерянный и возвращенный, а Адам и Ева ‒ это жених и невеста.

Если все в порядке, все хорошо, то в этот трепетный момент жених и невеста ощущают себя находящимися в раю под Божиим благословением. Эти слова, которые я только что процитировал, присутствуют у нас в Чине Венчания.

У евреев есть свои венчальные традиции, но у них, скорее, это носит характер брачного договора. Современное распространенное явление ‒ брачный договор ‒ давно существует в иудейской традиции. Там о браке договариваются родители детей, и все это мало похоже на наше сегодняшнее христианское венчание.

Вторая важная вещь, давшая нам основание думать о браке как о чем-то святом и отдельном от всего остального, это пришествие Христа на брак в Кану Галилейскую. То есть первое Свое чудо Господь благоволил совершить на венчании, то есть на браке.

Он пришел на свадьбу, и это очень важный евангельский момент, поскольку обычно Христос чудотворит и чудодействует привычным образом среди прокаженных, горбатых, бесноватых, среди блудниц, или подонков общества, или страшно больных людей. А первое чудо Свое Он совершил среди радующихся, празднующих, среди влюбленных и их родителей.

Там пили вино, танцевали, там играла музыка ‒ это была атмосфера первого чуда. Христиане не могли пропустить мимо глаз это яркое событие. Они поняли, что Христос с нами не только тогда, когда мы болеем, или когда мы страдаем, или когда мы готовимся умирать. Христос с нами, и когда мы радуемся, и когда мы женимся и выходим замуж.

Своим присутствием Христос освятил то брачное событие, и мы это тоже читаем в Чине Венчания: «Пришествием Своим честный брак показал Господь в Кане Галилейской». Даже указано место, где это было ‒ Кана Галилейская ‒ город Кана в пределах Галилеи. Там сохранились многие вещи, напоминающие о том браке. Итак, библейское и евангельское повествования, собранные вместе, это то библейское основание супружества, которое есть у Церкви.

Современный Чин Венчания возник, конечно, гораздо позже. Для начала нужно было следующее: нужно было, чтобы люди находились в законном супружеском союзе перед лицом государства, как сейчас говорят, чтобы они были зарегистрированными супругами, это по римской традиции.

Если они оба христиане, то они приходили в церковь за благословением епископа, служилась Литургия, они первыми причащались, после этого читалась молитва, и перед лицом всей Церкви епископ благословлял их, добавляя еще какие-то благословения и молитвы. Вот таким кратким и простым было венчание в древности.

Со временем венчание отпочковалось в отдельный чин, и уже много веков подряд существует отдельный Чин Венчания, который совершается над желающими вступить в этот тесный, мистический, уникальный союз мужчины и женщины, подобный союзу Христа и Церкви.

Само чинопоследование ‒ это, конечно, длинная история, и сейчас я об этом говорить не буду. Венчание, как и все Таинства, вышло из Литургии. Вообще Литургия, причастие и благословение ‒ это первичные формы венчания.

Вопрос: То есть само венчание зародилось еще в раю?

Прот. Андрей Ткачев: Да. Венчание такое же древнее явление, как и род человеческий. И слова Господа Бога, которые звучали в ушах Адама и Евы, звучат у брачующихся людей до сегодняшнего дня. То есть это столь же древнее явление, как и люди, оно совечно человеку. Сколько лет человеку, столько лет и венчанию.

Вопрос: Добрый день. Меня зовут Анастасия. Я учусь в РГУ нефти и газа, работаю в «Газпром автоматизация». У меня такой вопрос. Отец Андрей, скажите, зачем человеку вообще нужно венчание? Что оно дает? Ведь сейчас оно не имеет юридической силы, и потом, венчание ‒ это же не гарантия счастливого брака.

Прот. Андрей Ткачев: Да, конечно, это не гарантия счастливого брака. Гарантии вообще нет. Действительно, что дает венчание? Если рассмотреть его, например, со стороны красивости, какой-то трепетной нежности или чего-нибудь еще, то ему можно найти замену.

Атеисты, иноверующие и неверующие находят себе всяческие замены венчанию. Они обставляют свои брачные церемонии весельем, выпивкой, подарками, нарядами, какими-то перфомансами, в общем, делают так, чтобы было весело и хорошо. Они не идут к Богу за благословением, потому что им это не нужно.

Венчание нужно только верующему человеку. И если брачующиеся неверующие или маловерующие, или один из брачующихся верующий, а другой неверующий, то есть одному это нужно, а другому нет, то венчание оказывается под большим вопросом.

Вопрос: Можно еще уточнить? А если другой не против?

Прот. Андрей Ткачев: Если он не верит, но не против, да? Такое явление бывает часто. Женщинам брак нужен больше, как показывает история. Женщина, живя в невенчанном, неосвященном браке, чувствует себя блудницей и ложе считает наполовину прелюбодейным. И она хочет сакрализовать это перед Богом и людьми, она хочет достичь некой полной сакрализации. Она не хочет быть наложницей.

Есть такой термин «конкубина» ‒ сожительница, то есть женщина, живущая с мужчиной, но не его жена, или делящая с ним ложе, но не его жена. То есть женщина, делящая ложе с мужчиной без всякой санкции Неба, чаще всего чувствует себя какой-то наложницей, сожительницей. Она хочет быть женой.

Мужчине, в силу исторически сложившейся дубовости определенных частей тела или в силу какого-то омертвения внутренних органов, сердца в частности, это нужно как-то меньше.

Когда женщина исполняет функцию некой пилы, она медленно, но верно добивается желаемого результата, она шатает и ушатывает его, в конце концов. Он говорит: «Да ладно, пойду, повенчаюсь». У меня есть сомнения, что это нужно, что нужно так дошатать этого неваляшку, что он скажет: «Ладно, хорошо».

Все-таки хочется, чтобы оба они имели одну и ту же веру, одно и то же понимание, одно и то же чувство, и чтобы оба они молились на венчании. Ведь на венчании за брачующихся молится не только один священник, они сами пришли помолиться. Они не какие-то объекты манипуляций и воздействий, они христиане, которые пришли помолиться Богу, о себе в том числе, в данном случае, чтобы взять благословение Христа через Церковь.

Поэтому, мне кажется, лучше венчаться, когда у обоих одинаковая вера. Когда он идет в церковь на аркане, только чтобы она отстала, я сомневаюсь, что это занятие будет полезным. Потом накопится какая-то злость и раздражение, и, как Вы сами сказали, гарантии ведь нет, что все будет хорошо. И потом возникнет вопрос: вот вроде бы повенчались, и что?

Для того, кто неверующий, действительно «и что?» А ничего. Что, манна падает с неба, или денег в кошельке стало больше, или квартиру подарили? Что? Да ничего. Благословение Божие для него ‒ эфемерная вещь, он не понимает, что это такое.

Он пошел в церковь, там совершили какую-то церемонию, о чем-то попели, что-то дали попить, одели кольца, как бы благословили, дали поцеловать крест, и шагом марш. И что? Для неверующего это ровным счетом ничего не значит, а для верующего за всеми этими символами стоит жизнь, Бог, будущее, здоровье детей, благословение, стоит много-много всего.

Дорогие друзья, мы ведем непростой разговор о Таинстве Венчания. Сегодня это тема нашей передачи. Нужно, чтобы венчались верующие. Но, если мы спросим, зачем это неверующему, да абсолютно незачем. Поэтому можно сразу спросить: «Ау, неверующие! Вам нужно венчаться?» ‒ «Нет, не нужно».

Другой человек скажет: «Я не верю, но церемония красивая. Можно я повенчаюсь?» ‒ «Нет, не надо». Мы должны отговаривать людей от этого, понимаете? Мы не должны звать всех на венчание, мы должны узнать, зачем они пришли.

Монахов спрашивают при постриге: «Почто пришел еси, брате?» То есть чего ты пришел? А он отвечает: «Постнического жития ищу». Еще раз спрашивают: «Почто пришел еси?» ‒ там есть целый такой обряд. И он говорит: «Хочу жить постнической жизнью».

Так же и с венчанием. Спрашивают: «Чего пришли?» ‒ «Венчаться хотим». ‒ «Расскажите о себе. Живете уже вместе, или еще пока нет? Сколько лет знакомы? Есть ли препятствия к браку? А вдруг вы родственники, или вдруг кто-нибудь из вас находится в другом браке и еще не разведен? Или, например, один из вас имеет психическое заболевание и скрывает это?

Есть целый ряд препятствий к браку. Нельзя жениться, например, сексуальному маньяку. Нельзя жениться психически больному человеку и выходить замуж за психически больного человека. А ведь он может скрывать это.

Нельзя жениться и выходить замуж за бездетного человека, который знает об этом и не говорит. Пока это не будет проблемой, но через какое-то время, рано или поздно, это проблемой станет. Если человек знает об этом и не говорит, то это препятствие к венчанию, и нужно об этом говорить.

Нельзя жениться на замужней женщине и выйти замуж за женатого мужчину. Нельзя жениться на неверующем. В конце концов, зачем это надо? Спрашиваешь: «Вы верующие?» Отвечают: «Ну, допустим, да». ‒ «Когда вы причащались последний раз?» ‒ «Никогда». ‒ «Ну, тогда давайте работать, давайте двигаться к этому».

Если в первичном вопросе могут вскрыться какие-то большие проблемы, тогда говорят: «Ребята, вам не нужно венчаться. Зачем вам венчаться? Не нужно. Вы оба крещеные?» ‒ «Вроде бы да». ‒ «Когда причащались?» ‒ «Никогда». ‒ «Ну, какое вам венчание? Подождите, ну, вы же не христиане совсем». ‒ «Но мы хотим».

Вот это, может быть, и будет шагом вперед. «Я буду готовиться к исповеди, буду исповедоваться, причащаться, буду ходить в храм, потому что я готовлюсь к венчанию». Ну, может и такое быть. Но спрашивать надо.

А если не спросишь, не поговоришь, не узнаешь, то они придут, повенчаются и уйдут, и, как были пеньками, так пеньками и уйдут. И ничего хорошего там не жди, потому что они просто пеньки. Да и ты пенек, потому что ничего не спросил, не сказал, только попел, покадил.

Они пришли и ушли. Что произошло вообще? Никому неизвестно. То есть это серьезнейшая вещь, от которой многих нужно отговаривать: «Ой, да подождите вы венчаться».

Допустим, они говорят: «Мы уже живем три года вместе». ‒ «Ну, подождите, но вы, когда жить начали, нас не спрашивали. Ну, и живите себе. Зачем вам венчание? Три года прожили, не умерли, ну, и еще живите. Вы пока сырые, вас нельзя венчать. У вас веры нет, у вас молитвы нет, вы в Господа Бога веровать пока не можете по малолетству ума своего.

Давайте, приходите в храм регулярно. Если, например, я буду вас видеть в храме каждое воскресенье, то у меня вопросов не возникнет. Я буду знать вас и скажу, что Вадим и Ольга решили наконец повенчаться. Я вас уже давно знаю, знаю, что вы дружите, встречаетесь, и вы будете моими. Или вы будете ходить и молиться в другой храм, который к вам ближе. Ну, хорошо».

Но когда вы совсем чужие, какое вам венчание? Какое? Куклу на капот, тамаду подурнее, и потом дым коромыслом. К чему это? К чему это все? Сколько кинокомедий снято про безумные славянские свадьбы. Да они такие и есть в немалой своей части.

Какие-то умные вещи хочется услышать от человека, когда ты спрашиваешь: «Зачем ты хочешь венчаться?» Вот он ответит: «Я хочу вместе с ней прожить долгую жизнь, хочу родить с ней детей, и хочу, чтобы у нас была хорошая христианская семья. Я хочу быть с ней вечно».

Или она говорит: «Я хочу, чтобы мы были вместе вечно на земле и на Небесах». ‒ «Ну, ладно, хорошо». То есть нужно услышать от людей какие-то осмысленные прочувствованные вещи, а нет так: «А, повенчались», ‒ а потом бегут: «Давайте развенчивайте нас».

У нас же много таких фокусников, которые год назад повенчались, а потом прибегают и говорят: «Теперь надо развенчаться». Что это такое? Надо венчать раз и навсегда. То есть нужно, чтобы священник сказал: «Вы венчаетесь навсегда. Понято? Повторите», ‒ повторили. «Теперь гляньте друг на друга еще раз. Готовы? Начинаем».

То есть даже перед входом в церковь нужно сказать: «Вы понимаете, что вы венчаетесь навсегда? Двери за вами закрываются, и вы уже не будете один. Вы будете новым человеком, состоящим из двух человеков.

Глаза наши узнают в тебе отдельного человека, и в нем отдельного человека, но вера наша узнает в вас обоих одного человека. Это будет один человек, слепленный из двух. Уже то, что Бог сочетал, человек да не разлучает. То есть, разлучать сочетаемое ныне вы не имеете права. Поняли?» ‒ «Поняли». ‒ «Готовы?» ‒ «Готовы». ‒ «Заходите, все».

Надо, чтобы звучали эти слова. А то приходят какие-то странные люди со странной верой, со странными мыслями, и у них только один вопрос: «Сколько заплатить?» ‒ «Столько-то». ‒ «Куда платить?» ‒ «Туда». Заплатили. «Куда отдать квитанцию?» ‒ «Заберите ее себе на память». Все.

Потом, когда идет венчание, они ничего не понимают, стоят и думают: «Когда это закончится? Что-то они поют, что-то читают, но слишком уж все затянули. Уже пора за стол, шампанское уже остыло».

Так вот, я считаю, что таких людей венчать не надо. Нужно их отгонять от церкви, тогда они в церковь будут бежать. Скажут: «Чего это Вы меня прогоняете? Что, я хуже всех, что ли? Нет. Я тоже хочу». А так они будут идти в церковь, как на перекур: «На всякий случай пойду, повенчаюсь». Нет, нужно подходить к венчанию как к большой святыне, с большим трепетом, да еще с экзаменом, с подготовкой.

Вопрос: Отец Андрей, добрый день! Меня зовут Петр. Я экономист по образованию. Вот Вы сказали, что женщина в невенчанном браке чувствует себя не очень уютно. Действительно ли сожительство, взаимоотношения супругов в зарегистрированном браке, но до венчания, являются блудом? И второй вопрос: является ли препятствием к венчанию отсутствие регистрации брака в ЗАГСе?

Прот. Андрей Ткачев: Я лично не считаю блудом зарегистрированный брак двух людей, из которых один почему-то не хочет венчаться. Ну, то ли он некрещен, то ли крещен, но маловерен, то ли почему-то не готов к венчанию.

Брак легален, официален, и я не могу назвать его блудом. Я прекрасно понимаю, что такое блуд, и вы наверняка знаете, что это такое. Блуд ‒ это случайные запретные связи с человеком, который тебе не принадлежит.

Но здесь жизнь с твоей родной женой, которая сказала тебе «да» в ответ на твой призыв выйти за тебя замуж, поэтому как можно назвать это блудом? Я не согласен с этим. Я знаю, что не все священники согласятся со мной. Они скажут: «Да нет, это блуд, и все. Надо всех венчать».

В Советском Союзе венчанных браков было 1 или 2%. Крещеные-то люди были, тогда крестили тайком, а повенчать было уже тяжелее, потому что крестили маленьких, в церковь бежали тайком или батюшку к себе звали, а венчаются уже взрослые, и это уже тяжелее скрыть.

Знаете, где наши люди обычно венчались? На отдыхе. Уезжали летом в Сочи, в Ялту и там, на отдыхе, где никто никого не знает, супруги приходили к батюшкам и просили: «Повенчайте нас».

В советское время на курортах отцы часто венчали ночью, без свечей, без хора, шепотом, при закрытом храме. И люди тихонечко выходили, венчанные, поцеловались, кольцами обменялись, пошли в ресторан и выпили вечером шампанского. Вот такие были венчания ‒ тайком.

И венчанных было очень мало, в основном все были невенчанными. В Российской Федерации церквей-то сколько было? Кот наплакал. Так что, теперь всех блудниками, что ли, называть? Что, все блудники? Ну, из них, наверное, немало было блудников, но я прекрасно понимаю, кто блудник, а кто не блудник.

Есть невенчанные люди, которые ни разу не прикасались к чужой женщине. Есть невенчанные люди, которые, например, даже думать не хотели о чужой жене, знали свою жену и больше никого. У меня язык не повернется назвать таких людей блудниками. Но я знаю, что многие из духовенства считают, что не венчался ‒ значит, все. Я с этим не согласен.

А что касается росписи… Современная жизнь требует государственной регистрации. Во-первых, мы не верим современному человеку, имеем право не верить. Я уже много раз рассказывал историю из моей личной жизни о том, как пришли ко мне мужичонка постарше и девчонка помоложе и сказали: «Мы хотим венчаться».

Я говорю: «А как с росписью, то, се?» Они говорят: «Да нет. Мы такие духовные, что нам нужно только повенчаться. Нам нужно только Божие благословение и больше ничего. Мы очень духовные люди, мы презираем всякие штампы в паспорте, мы вообще не любим всей этой канцелярщины. Мы любим Бога и хотим повенчаться».

В общем, я тогда был молодым священником, я купился на эти безбожные разговоры. А разговоры были безбожными, как оказалось. Я повенчал их. Она уже была с животиком, думаю, нужно, чтобы ребеночек родился под благословением.

А потом, недельки через две, звонит мне какая-то женщина и говорит: «Вы такой-то?» Я говорю: «Да». ‒ «Почему Вы повенчали моего мужа?» Оказывается, этот духовный мужичонка был женат. Он был старше этой девчонки лет на 10, они спутались, он сделал ей ребеночка, и она уже понесла во чреве плод этого союза.

И он решил повенчаться с ней, при живой жене, при штампе в паспорте, а прикрыл свой блуд высокими разговорами: «Мы такие духовные, мы так презираем штампы в паспорте, мы так не любим эту канцелярскую штуку».

А кто любит канцелярские штуки? Кто любит штампы в паспорте? Но это необходимая часть нашей жизни, и нужно все это проходить и регистрировать. Я вообще подозреваю, что, если современный человек, начинающий духовные разговоры про свое презрение к штампам в паспорте, то он прячет под этой риторикой какую-то конкретную гадость.

Как только вы встречаете высокодуховно говорящего человека, сразу возникает подозрение, что этот высокодуховный говорун ‒ какой-то мелкий пакостник, он что-то прикрывает этой дымовой завесой. Поэтому мы не верим в великую духовность современного человека и говорим: «Послушайте, распишитесь и потом приходите».

Конечно, если вы, например, являетесь многолетним прихожанином какого-нибудь храма, и батюшка знает вас как облупленного, знает вашу избранницу, вы регулярно бываете у Чаши, ну, вы просто прихожанин конкретного прихода, и вы созрели для супружества, то, когда вы скажете: «Мы хотим венчаться, но запись в ЗАГСе переносят на целый месяц вперед», ‒ батюшка может смело вас повенчать.

Он скажет: «Я знаю вас, поэтому повенчаю. Не нужно ничего. Потом распишетесь». Все равно роспись потом потребуется, будут рождаться дети, всякие прописки, имущество ‒ будут все эти канцелярские штуки.

Жена должна брать фамилию мужа, даже если она какая-то Сухово-Кобылина, Иловайская-Задунайская, типа, с графскими корнями, все равно нужно брать фамилию мужа.

Нужно смиряться и брать фамилию мужа, и нечего из себя что-то воображать. Поэтому нужно все эти бумажки подписывать, и детей регистрировать, и штамп в паспорте о прописке ставить.

Незачем выдумывать высокую духовность. Надо ‒ значит, надо. Но в Вашем случае это может быть сделано позже. Если Вас хорошо знает батюшка, он доверяет Вам, знает, что Вы его не обманете. Но, поскольку венчается масса людей, которых мы не знаем, мы не можем, просто не имеем права им доверять.

Мы говорим: «Давайте сделаем все медленно и по-настоящему». Вообще я хотел бы сказать: «Когда будете венчаться?» ‒ «Через месяц». ‒ «Сколько у нас осталось воскресений? Четыре. Я хотел бы четыре воскресенья подряд видеть вас здесь, в нашем храме, вдвоем на Литургии. Я буду вас венчать в этом храме. Будьте любезны, начиная с ближайшего воскресенья, будьте вдвоем в этом храме.

Звучит возглас «Благословенно Царство», и начинается Литургия. Посмотрел ‒ да, вы здесь. Потом, в конце, когда крест поцеловали, вы уходите до следующего воскресенья. Пусть будет хотя бы так, чтобы вы потихонечку начали ходить в храм перед венчанием.

А потом что, вы повенчались и исчезли? Ага, здрасьте. А когда я в следующий раз вас увижу? В следующее воскресенье, уже как мужа и жену. Вы только и походите в храм до первого ребенка. Потом, когда первая беременность, роды, то да се, вы уже вместе не будете ходить в храм. Там уже дети внесут свои коррективы».

Поэтому молодые люди могут вместе походить в храм только до венчания и потом до первого ребенка. Просто потом не даст жизнь. Она с ребенком ‒ ты в храме, или ты остался с ним ‒ она пошла причаститься. Так что нужно привлекать их, чтобы я их видел.

Ну, что ж я буду венчать незнакомых людей? Это вообще какое-то бессовестное занятие. Поток неизвестных людей приходит ко мне, я их благословляю и никого из них не знаю. И потом я их не вижу, не знаю, как, с кем они живут, разошлись или остались вместе, что у них.

А потом у них возникают проблемы. Куда они побегут? К тому, кто их венчал. Зачем психологу переплачивать? Тот, кто венчал, должен с ними провести какую-то подготовительную работу к венчанию, поисповедовать, причастить, благословить, напутствовать, а потом отслеживать их жизнь.

Если у них что-нибудь не то, нужно идти к тому, кто венчал. Чего идти к другим? То есть навеки устанавливается связь, получается благодать через конкретного человека, значит, к этому конкретному человеку и нужно приходить со своими проблемами.

Вопрос: Отец Андрей, здравствуйте! Меня зовут Кристина. Подмосковный город Балашиха. Замужем и венчана. Я хотела бы узнать, есть ли какие-то обязательные вещи, которые венчанные воцерковленные супруги должны делать после венчания.

То есть это либо какая-то молитва для рождения детей, может быть, совместное причастие, чтобы подкрепить то, что мы сделали это осознанно, и чтобы в дальнейшем все было более-менее хорошо.

И такое понятие как «отлепиться от родителей» ‒ как ты в душе можешь понять, что после венчания ты отлепился? Потому что, когда с родителями тесные связи, как бы тяжеловато это сделать. Как понять, что это произошло? То есть, как понять, что муж ‒ это уже все?

Прот. Андрей Ткачев: Что касается детей, в самом Чине Венчания в готовом виде существует такое богатство просьб, что меня каждый раз при совершении Таинства терзает естественная объяснимая жалость, что этот текст проходит мимо людей, что они его не слышат.

А там такие сочные просьбы: «Да узрят они сыны сынов своих, как новосаждения масличная окрест трапезы». Представьте себе масличные деревья вокруг вашего стола под теплым южным небом, и чтобы вокруг вас вот так были сыны сынов. Чтобы родились сыны и доросли до того, что родили своих сыновей, и вся эта рать ‒ эта молодая и старшая поросль ‒ вокруг вас к старости. Такое пожелание дается.

«И плод чрева на пользу, и ложе нескверное, и в чадах благодать». То есть, чтобы благодать Божия была видна на чадах через вас. И такого в Чине Венчания очень много. В общем-то, это очень чадолюбивое Таинство. Розанов говорил, что это самое плотское Таинство из всех существующих, потому что все остальные мистерии поднимают вверх.

Это Таинство рода, пола, чрева, рождения, освященной земли. И там этого всего очень много, поэтому, я думаю, было бы очень полезно, если бы священники находили возможность зачитывать вслух какие-то особенно вкусные куски текстов, чтобы те, кто будет венчаться, заранее слышали, что прочтется над ними во время венчания, а уже венчанные слышали, что над ними прочли.

Знаете, в монастырях есть обычай напоминать монахам о монашеских обетах: «Напоминаю тебе, что ты отрекся от дьявола, посвятил себя Христу, согласен умереть за Христа, что ты вообще живешь жизнью для Бога, а не для земли. И ты уже умер, в принципе, ты уже живешь другой жизнью».

Надо напоминать человеку, чтобы он не забывал. Точно так же, мне кажется, эти тексты, красивые, венчальные, должны священниками доноситься до людей. Там уже есть все, то есть ничего специального читать не нужно.

Вопрос: Отдельно как бы ничего не нужно?

Прот. Андрей Ткачев: Это будет так, как, знаете, по пословице: «Коня куют, а жаба ногу подставляет». То есть, когда тут есть такое большое, ты не будешь выдумывать что-то маленькое.

Мне всегда по-больному смешно, когда, например, идет служба, а кто-то стоит со своей книжечкой и что-то читает. Ну, не успел дочитать чего-то дома. И вот Литургия уже идет, уже «Тебе поем», уже Жертва приносится Богу, а кто-то стоит в углу со своим акафистником и что-то там читает. Думаю, человече, что ты там читаешь? Литургия идет!

Ясно, что он нормальный, верующий, благочестивый человек, он что-то не успел, но никто не удосужился ему объяснить, что все нужно забыть, нужно только молиться со всеми Богу.

Так же и здесь. Там будет столько попрошено для Вас! И не надо ничего дополнительно. Можно только просить, чтобы «исполнились на мне слова венчания».

Когда будете молиться Богу, скажите: «Господи, когда я венчалась, там столько мне напросили разных благословений! Прошу Тебя, Господи, чтобы они исполнились». То есть: «Господи, сделай так, чтобы исполнилось однажды произнесенное над нами с мужем благословение. Пусть оно исполнится».

В храм вместе ходить нужно обязательно. Это вообще очень мило, и красиво, и очень трогательно, когда муж и жена вместе в храме. Это очень хорошо. А потом, когда появляются дети, когда люди приходят в храм семьями, мне кажется, это прекрасно, это выше всех похвал.

А ведь многие люди живут, как подпольщики. Допустим, живет один человек верующий, а вокруг него все неверующие. И муж неверующий у нее, и дети тоже неверующие, потому что не получается воспитать их, и те неверующие, и эти неверующие, только она одна верующая.

И вот она бегает в храм, как партизан, время от времени, и одна молится Богу за весь свой род, а всем остальным это все до лампочки. Это ужасно.

И совсем другая картина, когда муж верующий, и жена пошла за ним в церковь, и дети вместе с ними, и все они верующие. Это нормальная семья. А у нас нормальных семей очень мало, большинство каких-то партизан. Живут, как партизаны, и бегают в храм поодиночке вымаливать безбожный свой род.

И это хорошо, потому что говорят, что капля море освящает. Он потом как-нибудь потянет за собой эту банду неверующих. Но это трудно, это очень трудно.

Так что мужу и жене надо вместе ходить в храм, это очень важно. Это очень хорошо. Нужно вместе совершать какие-то паломничества, вместе молиться Богу дома. Но можно и отдельно. Некоторые супруги говорят: «А мне лучше одному». Что ж, пусть будет так, пусть они молятся отдельно. Но можно вместе. Это уже дело частное. Но в храм ходить нужно вместе и просить Господа, чтобы исполнились все однажды произнесенные благословения.

Вопрос: Батюшка, а по поводу родителей?

Прот. Андрей Ткачев: А, как от них отлепиться? Ну, это мистика. Знаете, с тех пор, как Вы с мужем прилепились, как вы стали одной плотью, был момент перехода. То есть Вы уже вышли из одного состояния и вошли в другое, и Вы уже принадлежите мужу, а не родителям.

Было же сказано в раю: «Оставит человек отца и матерь, прилепится к жене своей, и будут два в плоть едину». Вот это с вами произошло. Теперь уже нужно где-то подключить волю, потому что сердце прилепилось к маме.

То есть 20 лет для вас самым главным человеком была мама, а на 21-м году вдруг появился какой-то муж, и теперь он самый главный. «Входит некто православный и говорит: “Теперь я главный”».

Конечно, существует некий труд, как это ‒ от нее отлепиться и к нему прилепиться. Но это труд необходимый, потому что мама теперь не главная. «Мамочка, прости, мамочка, ты самая лучшая. Мамочка, до свидания».

Мама говорит: «Тебе так некрасиво, постригись». Она спрашивает у мужа: «Ты как думаешь, мне нужно постричься?» ‒ «Ни в коем случае». Кого будем слушаться? Мужа, конечно, не маму.

Мама говорит: «Не рожай больше. Что это ты опять забеременела? Только что одного родила. Что, ты будешь рожать, рожать и рожать? Знаю я вас, христиан, вы те еще чудаки. Все такие аскеты, а как начнут рожать, так никак не могут остановиться. Хватит рожать».

А муж говорит: «Нет, ну, это только второй. Ты что? Мы должны еще родить третьего. Дети рождаются здоровые, слава Богу, есть крыша над головой, есть хлеб, чего не рожать-то?» Кого будем слушаться? Мужа. «Теперь я его жена, все, теперь он мой хозяин. Мама, у меня есть муж, и этим все сказано».

У некоторых сердце не дергается против этих слов, а у некоторых дергается, видимо, слишком сильная связь с мамой. Значит, тогда нужно волю подключать, нужно, чтобы голова понимала, что закон говорит: «Бог сказал мужа слушаться больше». Значит, ты будешь заставлять себя. То есть, или, естественно, с сердцем, или с насилием от ума нужно это исполнять.

Вопрос: Отец Андрей, здравствуйте! Меня зовут Анвар. Мне 42 года. Я женат уже 20 лет. Жена у меня крещеная, а я нет. Я хотел бы узнать о благословении родителей, если, допустим, мой отец не благословит венчание. Насколько это серьезно ‒ благословение родителей на венчание?

Прот. Андрей Ткачев: Хороший вопрос, но сложный, учитывая то, что у вас такая поликонфессиональная ситуация ‒ одна крещеная, а другой нет. Я думаю, что у Вас и с благословением будет также как-то сложно.

Вопрос: Сначала о крещении.

Прот. Андрей Ткачев: Конечно, если Вы примете святое крещение, тогда Вам уже больше ничего не будет нужно. У Вас будет только дорога к венчанию, вне зависимости от отношения к этому родителей, потому что жена у Вас уже по факту есть. Это Ваша родная супруга, вы давно уже, лет 20, одна плоть. Теперь вам для венчания мешает только отсутствие Вашего крещения, поэтому здесь уже поздно Вас благословлять.

Я думаю, что благословение родителей нужно в любом случае ‒ венчаются люди или не венчаются. Если они начинают жить вместе, им нужно, чтобы папа с мамой благословили их на это, чтобы они посмотрели на невестку, чтобы папа с мамой, с другой стороны, посмотрели на зятя, чтобы они вас обняли, поцеловали.

И если они верующие, пусть помолятся, причем, независимо от того, какие они верующие. Например, полюбил я какую-то татарочку, мусульманочку. Я бы пошел к ее папе и маме и попросил бы, чтобы они благословили меня, как они умеют, как они знают, чтобы они поцеловали меня, обняли, как сына, и отдали мне свою дочку. Это было бы очень важно.

Если родители верующие, они могут снять икону со стены, произнести: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, дети, благословляем вас», ‒ или перекрестить их, или как-то возложить на головы руки, прочесть молитвы, если они их знают.

Знаете, как это важно, как к тебе отнесутся. Если у меня есть дочка, и она выходит замуж, то, по сути, я приобретаю сына. Я смотрю, заходит молодой человек, и дочка говорит: «Папа, это мой будущий муж». Я, допустим, говорю: «Ну, сынок, здравствуй. Ну-ка покажись, какой ты. Давай будем обниматься. Ты теперь мой сын».

И это очень важно для человека, чтобы заложить начало жизни. Вот это, собственно, и есть благословение, какие-то простые благопожелания, слова. Я могу даже ничего не связывать с Господом, я просто обниму его и поцелую: «Ну, вот, теперь ты мой сын».

Или мой сын будет жениться, и пришла невестка, и мы смотрим с женой на нее: «Ну, доченька, какая ты? Хорошенькая, да, не ошибся сын. Ну, давай, иди сюда. Ты теперь моя дочка. Иди, я тебя поцелую».

Если родители примут решение своих детей и просто поцелуют этого своего нового сына или новую дочку, это и будет их минимально необходимое благословение. Конечно, здесь могут быть сложности, и этих сложностей не хотелось бы, потому что неблагословение отца и матери ‒ оно выбивает почву из-под ног.

Раньше люди страшно боялись этого. Матери хватало только поднять руку с троеперстием со словом «прокляну», и все, и залезали от страха под лавку. «Нет моего родительского благословения» ‒ и все, хоть тебе будет 45 лет, и ты будешь купцом таскать баржи на Волге.

Старенькая мать с печи скажет тебе: «Не благословлю», ‒ и ты отступишь от своего решения, потому что родительское благословение раньше требовалось всегда. На этом мы стояли, на этом мы прожили тысячу лет истории.

И надо сейчас это вернуть, но это не уловка для самодурства, чтобы мать или отец манипулировали детьми через благословение. Надо понимать, что отец в семье, как священник, и мать в семье, как священник. Он может благословлять своего сына, допустим, на учебу, на школу.

Отцу всегда первый кусок. Когда за стол садились и суп наливали, кому наливали первую тарелку? Отцу, конечно, отцу сначала. Власть отца ‒ это такая же сакральная вещь, как то, что есть Бог.

Докажите, что Бог есть, сыновним послушанием. Докажите, что Бог есть, отеческой заботой. Докажите, что Бог есть, материнской любовью. Эти вещи доказывают бытие Божие, потому что мы с вами не обезьяны ‒ родил, облизал, обнюхал и пошел. Как обезьяны воспитывают детей? Никак.

А у нас, нет, у нас надо доказать бытие Божие через семью. Семья ‒ это главная точка доказательства, что Бог есть, и поэтому, когда семья рассыплется, верующих не останется. Вера не может жить в людях, у которых нет семьи, это важнейшая вещь. Вера держится семьей, и семья держится верой. Они друг друга держат вместе.

Братья и сестры, мы возвращаемся в студию. У нас сегодня важный, по оживленности судя, разговор о венчании.

Вопрос: Здравствуйте, батюшка! Меня зовут Мария. Я хотела спросить, почему в Таинстве Венчания венцы олицетворяют и царский венец, и мученический, и в самом Таинстве звучат слова о мучениках.

Прот. Андрей Ткачев: Ну, венцы вообще ‒ это награда за целомудрие, как, в общем-то, и белое платье, если на него пристально посмотреть. То есть, по идее, венец ‒ это награда за сохраненность целомудрия до свадьбы.

Венцы означают добродетели, поскольку брак ‒ это школа добродетели, то есть приобретенные добрые качества души, впрочем, как и врожденные, такие как щедрость, мужество, сострадание, терпение, воздержание. Это называется добродетелями.

Семья ‒ школа добродетелей. Семья воспитывает в человеке все это. Семья процветает, если люди трудолюбивы, и семья чахнет, если они лентяи. Следовательно, семья воспитывает человека, она требует от человека трудолюбия. Лентяй не может быть хорошим семьянином.

Семья укрепляется через милостыню, не оскудевает рука дающего. То есть дом людей, у которых доброе сердце, Господь Бог обещает сделать полной чашей. У тебя все будет, еще старое съесть не успеешь, как уже будет новое, потому что ты делишься и не зажимаешь это все у себя.

Одно из главных занятий мирян ‒ это милосердие и всякая благотворительность, всякое доброделание. А жадные, прижимистые ‒ они вроде бы и хозяйственные, но у них будет всего меньше, да и то, что есть, пропадет.

Поэтому семья требует и этой добродетели. Семья требует, например, не жалеть себя, потому что, если взять люльку с малышом ‒ это нужно вставать ночью, и уже не доспишь, не доешь, не отдохнешь. Так с одним ребенком, потом и с другим, и с третьим ‒ крест на личной жизни, на самом деле.

Ты готов на это, значит, ты идешь на крест, ты отдаешь себя в жертву. Ты не валяешься на печи, не пилишь ногти, не сидишь, не куришь папиросу и не дуешь дым в потолок от безделья. Ты работаешь всю жизнь, потому что у тебя семья.

А семья воспитывает добродетели ‒ человеколюбие, трудолюбие, крестоношение, терпение, мужество. Это все в семье должно быть, иначе семьи не будет. Бедные семьи потому и распадаются, что поженятся эти зеленки, незрелые люди, которые всего хотят и ничего не умеют. Ясно, что они поразбегаются в стороны.

Корона на голове ‒ это знак того, что ты дотерпел, ты женился, и теперь ты будешь воспитывать в себе добродетели. То есть Бог венчает тебя благословением на то, чтобы ты теперь трудился над всеми добродетелями. Это смысл короны, в принципе.

Ну, и, конечно, венцы мученические тоже, потому что мученики ‒ это гвардия Иисуса Христа. Мученики ‒ это те люди, которых сварили в масле, которых избили до смерти, которых изуродовали, изувечили, закопали в известь, повесили вниз головой.

Мученики ‒ это все те, кто перетерпел страшные муки за имя Иисуса Христа. Они теперь имеют великое дерзновение перед Ним, они ближе всего к Нему. Господь как бы говорит им: «Я пролил кровь за всех людей, чтобы все люди жили, а вы пролили кровь за Меня. То есть мы обменялись пролитой кровью ‒ Я за вас, а вы за Меня. Теперь просите, что хотите, Я все вам дам».

Мы вспоминаем их не потому, что в браке люди мучаются. Люди и без брака мучаются, люди вообще мучаются, как разбойник на кресте, тот, который слева. И не все распятые спасаются. На Голгофе три креста, но ведь только один разбойник вошел с Христом в рай, второй-то не вошел.

То есть можно быть и распятым, и мучиться, и страдать, и тяжело страдать ‒ и не быть в раю. Вот еще какой фокус может произойти с человеком. Вроде бы жизнь была ужасной, и надо бы быть теперь в раю, а нет, не будет награды, потому что не было веры.

Покаяния не было, веры не было, и из одной муки человек идет в другую. Вот еще как бывает. Поэтому не все, кто мучается, спасутся. А эти мученики ‒ они настоящие помощники людям.

И в браке мы не обязаны мучиться, не в этом смысл брака. Некоторые говорят: «Вот, будете мучиться, вам тропарь мучеников пропели». Нет. Мы поем мученикам песни, для того иметь мучеников защитой себе ‒ Георгию святому, Дмитрию святому, Варваре святой, Екатерине святой и всем остальным святым. Мы поем им хвалебные песни, потому что мы знаем, что они стоят у Царя во дворце перед лицом Его и могут просить у Него за нас.

Кто на земле непоколебимо счастлив? Покажите мне. Цари, президенты, миллионеры, магнаты, киноактрисы, полицейские, шахтеры, космонавты? Кто? Нет такой категории людей, которая имела бы непоколебимое твердое счастье. Нет таких.

Вопрос: И второй вопрос хочу задать, батюшка. Часто у своих знакомых я вижу, и в социальных сетях тоже, что люди, даже оба верующие, и брак зарегистрирован, но венчание почему-то откладывают. Получается, по сути, что все равно уже нельзя разводиться, даже если они расписались. То есть какой смысл откладывать венчание? Или они говорят: «Мы созреем и к этому придем». Почему так происходит?

Прот. Андрей Ткачев: Конечно же, я не вижу никакого смысла откладывать венчание. Если брак по факту состоялся, мужчина живет с женщиной, оба согласны жить вместе, у обоих общие имущество, имя, дети, ответственность, кастрюля, потолок, оба верующие и не венчаются ‒ они преступники. Заговорщики, лентяи и преступники.

В Российской Федерации существует тайный заговор нескольких миллионов безбожников, заговорщиков, вернее, этаких божников, верующих заговорщиков, которые согласились заключить заговор против Иисуса Христа, против Церкви и не венчаться. Это я шучу, понимаете?

Это те, кто крещеные верующие, расписавшиеся, живут вместе и не венчаются. У них нет ни одного аргумента в пользу этого, им нечего сказать. «Почему не венчаетесь?» ‒ «Мы не созрели». ‒ «А спать вместе созрели?» Нет аргументов у людей. У крещеных, живущих вместе людей не венчаться нет аргументов.

Куда еще созревать? Перед смертью, что ли, будут созревать? Раньше люди в 35 лет уже считались стариками. Сколько же еще они будут зреть? Я не понимаю таких разговоров. Если взрослому мужику 30 лет, то когда он еще собирается зреть? Ему уже скоро умирать. Он уже достиг возраста зрелости, он уже женат, он крещен, а он еще хочет созревать. Куда ему зреть, я не понимаю.

После 22-23 лет мы уже стареем. Человеческий организм развивается примерно до 24 лет, а с 25-ти мы уже начинаем стареть, интеллектуальный, физический рост уже заканчивается. Почему, например, тяжело войти в профессиональный спорт уже лет в 20, ну, просто невозможно? Потому что пик формы ‒ это 17, 18, 19 лет, потом нужно только держать форму.

В 24-25 лет ты еще форму держишь, а потом, в 27-28 лет, тебя уже поджимают 18-летние, и ты сдаешься, ты не можешь с ними конкурировать, потому что у них молодость, у них сила, энергия, а ты уже умираешь.

А наши великовозрастные перезрелки только собираются зреть в 30 лет. Я просто в ужасе от них. До чего мы дожили! И еще нам говорят, что у нас прогресс. Какой у нас прогресс? У нас полный регресс. Если мужик в 30 лет считает, что он еще не созрел, то когда он собирается созревать? В 90, что ли? Чего мы дожили

Вопрос: Отец Андрей, здравствуйте. Меня зовут Анна, и у меня такой вопрос. Как можно интерпретировать и понимать слова, которые звучат во время Таинства Венчания: «Да убоится жена мужа своего»? И это первый вопрос. А второй вопрос: если муж и жена невенчанные, будут ли они вместе в вечности, после смерти?

Прот. Андрей Ткачев: Я думаю, что, конечно, неразрывные на земле, они, по определению, как бы просятся быть неразрывными и на Небе. Будем надеяться на это. Будем надеяться на неизменную доброту нашего Бога.

Что касается страха жены перед мужем, то это слова апостола Павла из Послания к Ефесянам. Там он долго говорит об отношениях мужа и жены, о том, в частности, что муж должен любить свою жену, как свое тело.

Кстати, текст этого Послания нужно знать всем ‒ и мужьям, и женам. То есть любящий свою жену себя самого любит, потому что жена ‒ это плоть мужа. Каждый из нас свою плоть питает и греет, и никто не имеет ненависти к плоти, поэтому нужно любить свою плоть в лице своей жены.

Потом, нужно любить жену, как Церковь любит Христа, и как Христос любит Церковь. Христос спасает Церковь Собой, спасает Тело. Человек хочет, чтобы Тело Его, то есть Церковь, была лишена всякого порока, потому что слава мужа ‒ это жена, целомудренная, красивая, работящая, добрая жена, и она ‒ слава мужа.

О мужике можно ничего не говорить, просто покажите его жену, и про него многое будет понятно, потому что мужчина ‒ это слава Божия, и это тоже из Писания. То есть мужчина ‒ это образ славы Бога, и Христос воплотился в мужеский образ.

На мужчине лежит задача ‒ быть образом славы Бога. А жена ‒ это слава мужа. И он должен любить ее, как Церковь, без пятна и порока, и, как Христос умер за Церковь, так и муж должен быть готов умереть за семью.

Ну, и, в конце концов, говорят: «Так пусть каждый любит свою жену, как себя самого, а жена пусть боится своего мужа». Это последние слова из Апостола. Но, поскольку в нашей традиции мы протяжно распеваем последние слова и поднимаем ноту вверх, получается, что ничего непонятно из прочитанного. А потом, в конце, читается таким раскатистым голосом: «Жена да боится своего мужа». Поэтому нужно узнать общий контекст, общий смысл Послания апостола Павла, этой главы.

Грех не бояться такого мужа, который, как Христос, любит тебя, который, как Христос, готов умереть за тебя, который греет и питает тебя, как свою собственную плоть, который видит в тебе свою половину, который нежен с тобой. Чего ж его не бояться?

Такого мужа боишься оскорбить, опечалить, боишься показаться перед его глазами наглой или распущенной, боишься флиртовать на его глазах с другими мужчинами.

Бойся обидеть такого человека. Слышишь, каким должен быть муж? Он должен быть таким, таким, таким и таким. А ты смотри на него и радуйся, что Бог дал тебе такого хорошего мужа. Прямо как Христос для Церкви, так твой муж для тебя.

Самая больная проблема нашего народа и нашего церковного сообщества ‒ это изъязвленная тема брака. Это изъязвленная нашими грехами и пороками исчезающая семья, семья страдающая. Или бессемейный одинокий человек в многомиллионном улье, муравейнике мегаполиса, одинокий среди многолюдства. Это отсутствие теплоты, порванные связи с поколениями. Короче, все это касается семьи.

Это была передача «Встреча». Братья и сестры, мы сегодня с воодушевлением и ужасом говорили о самой больной и самой важной теме нашей жизни ‒ о браке в контексте венчания. До свидания.

Часть 2

Прот. Андрей Ткачев: Братья и сестры, здравствуйте! Одну из предыдущих передач мы посвящали теме венчания. Не супружеской жизни ‒ такому протяженному, сложному и благословенному состоянию, а именно венчанию как таинству, единичному факту.

Количество вопросов на той передаче обозначило для меня такую явную вещь ‒ тема эта очень востребована. Поэтому сегодня мы повторим эту тему, поскольку вопросы, неосвещенные и неподнятые, исчисляются десятками, может быть, даже и сотнями. Итак, сегодня у нас снова тема «Венчание». Здравствуйте, друзья!

Очень много вопросов остались у нас неосвещенными, поэтому я подчеркиваю, что мы говорим о таинстве, о факте. Искусство, искушенность ‒ это навык, приобретенный долгим повторением. То есть человек в столярном, слесарном, садоводческом, молитвенном деле приобретает навык через долгое упражнение, долгое повторение. Но то, что человек делает однажды, он как бы делает плохо.

Получается, что умирать мы не умеем, потому что умираем мы однажды, венчаться не умеем, потому что тоже делаем это один раз в жизни. Это, конечно, не значит, что это нужно делать сто раз в жизни, для того чтобы научиться, но это означает, что многое проходит мимо нас.

Как человек венчавшийся, я вам скажу, что во время венчания я словил себя на мысли, что я ничего не слышу, ничего не понимаю, что я нахожусь в этом дыму, чаду в расшатанном состоянии, в волнении.

Венчание прошло мимо меня, но оно надо мной совершилось, и я чувствовал себя в каком-то смысле обворованным, ведь все это происходило со мной, но как бы мимо меня, потому что это было один раз.

Вот для того, чтобы венчающимися это услышалось и осозналось уже Après, потом, чтобы невенчанными это осозналось до самого таинства, мы, собственно, и говорим о венчании, обо всех моментах, которые его составляют. Итак, поговорим о том, о чем мы не успели сказать в прошлый раз.

Вопрос: Здравствуйте! Меня зовут Марк. Я практикую работу по дереву. У меня такой вопрос: в современном мире люди решают венчаться не сразу после того, как они начинают отношения или расписываются в ЗАГСе, а, как правило, через 5, 10 лет. Они даже отводят для этого какие-то временные рамки. Почему так происходит?

Прот. Андрей Ткачев: Хороший вопрос, и он действительно в точку. Существует некий заговор против венчания. Крещеных миллионы, живущих в браке тоже миллионы, но многие крещеные, живущие в браке, невенчанные. Они говорят: «Мы не созрели для венчания, мы не дошли еще, мы то, мы се».

Что ж, в этом голосе есть доля и объективности, и честности, и даже страха Божия. Потому что, если мы вдруг заставим всех молодых венчаться одновременно с росписью, мы не получим хорошей статистики семейной крепости, стабильности или демографии. Мы получим тот же процент разводов, да еще здесь наложится девальвация церковного таинства. Таинство будет просто девальвировано, если мы будем венчать всех подряд.

И вот этот разрыв между венчанными и расписанными говорит о двух или трех вещах. Первая из них ‒ это малая воцерковленность нашего общества, то есть крещеных много, а духовно живущих людей мало.

Второе ‒ это то, что люди стали слишком свободными, и их ничего не держит. Люди, зная свою личную распущенность и растленность современного общества, его нравы, зная, что у них нет никаких барьеров, не боятся стыда, общественности, друзей, совести, родителей.

Они не боятся никого. Например, мужчина знает, что если он разлюбит свою жену, он от нее уйдет, и никто его не удержит ‒ ни Церковь, ни мама, ни дети, ни алименты, ни суд общественности. Нет никакого суда общественности. Никто не будет его судить, потому что разведенных миллиарды.

Поэтому люди знают, что у них все это может очень легко начаться и легко закончиться. Они, может быть, даже проявляют некую осмотрительность в этом смысле и говорят: «Давай поживем, проверим себя. Когда мы почувствуем, что мы уже спаялись, что мы уже не разрываемся, тогда мы освятим это Богом, Его именем, Церковью, а иначе мы просто опозорим таинство».

По-видимому, так думают маловоцерковленные люди. Слишком большая свобода дана грешному человеку. Из этих двух составляющих складывается как бы третья. Они говорят: «Подожди, давай мы не будет лепить все вместе. Если наш брак совершится как брак, устоится и докажет себя, тогда мы с тобой повенчаемся».

Я не могу не уважать такие слова, исходящие из уст человека. С другой стороны, этот процесс тянется непозволительно долго. Если ты не сделал это за год, за 2, 3 года, то ты рискуешь не сделать его и за 50 лет.

Поэтому, если исправлять этот крен в церковной жизни, нужно вначале перевенчать всех крещеных людей, живущих в браке, чьи браки состоялись, кто прожил вместе 10-15-20 лет, и запасных аэродромов у них нет, любовниц нет, желания уйти нет, нет каких-то проблем, которые заставляют его сомневаться, будет ли он вообще жить дальше с этой женщиной, с этим мужчиной.

Кризисные годы уже прошли. 10-15 лет ‒ они все высвечивают в человеке. И вот эта масса людей, живущих в браке, когда оба крещеные, но почему-то до сих пор они еще не повенчались, вот их нужно венчать в первую очередь.

Ну, и, конечно, нужно воспитывать людей так, чтобы у них была ответственность, серьезность понимания, куда они идут, и что это навсегда, и тогда уже как бы снижать этот порог. Вот тогда уже можно выходить с требованием, чтобы каждая молодая пара шла к венцу, а не только расписывалась в ЗАГСе. Но только к венцу нужно идти сознательным людям, в этом, собственно, и заключается проблема.

Вопрос: Тогда напрашивается следующий вопрос. Некоторые девушки нацелены на то, чтобы беречь себя, хранить. Как же найти золотую середину? Как Вы сказали, может быть, правильнее вначале осмотреться, пожить, а потом уже венчаться? А некоторые девушки хотят вначале венчаться, а потом уже жить. Вот как здесь правильно?

Прот. Андрей Ткачев: Я прошу понять меня правильно. Я никому не благословляю сначала пожить, а потом уже приходить венчаться. Так живет очень много людей и без наших благословений. Я говорю о тех людях, которые просто живут вместе и почему-то не венчаются, и даже никогда не говорят об этом. И потом эта проблема уже всплывает.

Мы не говорим молодой паре: «Сначала поживите, а потом разберемся». Мы не имеем права такое говорить. Мы не имеем права отправлять людей в ЗАГС и в постель и оттягивать время венчания. Львиная доля таких случаев бывает без наших благословений. Люди просто встречаются, просто живут, просто решают расписаться и просто думают или не думают о венчании. Все это происходит без нас.

Но тогда, когда мы уже внедряемся в этот процесс, нам нужно разобраться, с кем мы имеем дело. Так что пусть девушки берегут себя. Это признак нерастленности народа и его способности выживать и двигаться по истории дальше.

Пусть мужчина, видящий перед собой девушку, берегущую себя, исполнится благоговения к ней, потому что в мире доступных женщин нравственность вообще исчезает. И когда ты видишь человека, живущего в сегодняшнем дне иначе, ты переполняешься каким-то религиозным благоговением.

Нужно уважать это желание женщины, и лучше ее не потерять, потому что ты имеешь верный залог того, что ты будешь жить с ней всегда, и она никогда тебя не бросит. Если она сберегла себя для тебя, ты будешь первым и последним ее мужчиной. Я за то, чтобы люди были серьезными и ответственными, целомудренными и верными Богу.

Но там, где всего этого не хватает, а не хватает этого у 90% нашего некрещеного населения, там нет этого сознания, и люди делают все это, как хотят. Хотят ‒ венчаются, хотят ‒ не венчаются. И когда они повенчаются и приходят развенчиваться, ты думаешь: а зачем мы вообще их венчали, в конце концов? То есть возникает вопрос ‒ а зачем венчать таких людей? Зачем венчать неверующих людей?

Это драматическая ситуация, к которой нужно подходить с руками хирурга, а не с руками дровосека. Можно заставить всех венчаться и получить на выходе какой-то странный результат, но, с другой стороны, нельзя отправлять всех жить, как мухи. Знаете, мухи ведь без венчания живут. И вот мы находимся перед дилеммой.

В современной ситуации избыточной свободы люди сами решают эти вопросы, а потом нужно вычленять из общего числа наших семейных христиан ту огромную массу людей, которые уже давно в браке, и оба крещены, у которых формальных поводов не венчаться нет.

Не так, что он, например, из Дагестана, а она с Урала. Они любят друг друга, но не венчаются, потому что он не той веры. А если оба они православные, оба крещеные и не венчаются, таких людей нужно вынуть из этой проблемной зоны, и венчать их, и собрать на их венчание всех друзей и знакомых, чтобы они увидели, как это красиво, хорошо и благодатно, чтобы у них тоже зародилось желание повенчаться.

Все женщины сразу захотят венчаться, каждая жена потом скажет мужу: «И я хочу». Жены друзей, уже давно живущие в браке, скажут: «А мы когда?» То есть я говорю вот об этом.

В наших руках находятся нити управления жизнями 5-7-8% людей, на остальные 92% крещеных людей мы влияем опосредованно, через слово, через молитву, иногда через пример, через что-то еще. А прямое наше воздействие такое: «Благословите». ‒ «Не благословлю». Или: «Благословите». ‒ «Именем Господним благословляю». У нас не так уж и много таких людей из общей массы православного крещеного народа.

Здесь главное ‒ правильно меня понять. Мы никого не благословляем жить до брака. Они и без нас так живут.

Вопрос: Здравствуйте, батюшка! Меня зовут Наталья. Я библиотекарь. Я хотела бы спросить Вас вот о чем: я читала, что в чине венчания есть обряд обручения. Расскажите, пожалуйста, об этом. Что это за обряд ‒ обручение, и возможно ли обручиться, например, сегодня, а повенчаться через полгода, или обручиться, но не повенчаться? Насколько это взаимосвязано?

Прот. Андрей Ткачев: Этот очень серьезный вопрос вскрывает еще одну проблему нашей общественной церковной жизни. Действительно, венчанию предшествует обручение. Обручение связано с публичным обещанием людей друг другу, перед обществом и Церковью, перед родственниками, друзьями, перед Богом и священником принадлежать друг другу и больше никому.

Это слово скрепляется одеванием колец на руку ‒ это знак обручения. В Православной Церкви обрученные увенчаны кольцами. Они обручаются в знак того, что будут принадлежать друг другу, а когда ‒ не оговаривается.

В современной истории, в нашей практике мы венчаем людей сразу после обручения, потому что у нас нет никакой уверенности в том, что, обручив их сегодня, через год мы найдем их верными друг другу и все еще желающими жить друг с другом, а не с кем-нибудь другим.

Мы обручаем и венчаем их, и это говорит о том, что люди стали нетерпеливыми, неверными, что на них нельзя положиться, но существуют и другие практики. Например, среди египетских православных христиан, как Александрийского Патриархата, так и коптов, я встречал такую практику.

У парня на руке кольцо. Он работает в магазине, скажем, продает акваланги и разные другие вещи для подводного плавания. Ты вступаешь с ним в диалог и спрашиваешь: «Сколько у тебя детей, и где твоя жена?» Он отвечает: «Я еще не женат, я обручен. Я буду венчаться через год. Я работаю, чтобы заработать на свадьбу.

Моя невеста живет в доме родителей. Она никуда не выходит, ждет меня. Мы обручились полгода назад. Еще годик нужно поработать, чтобы собрать необходимые деньги, взять ее в жены, отпраздновать свадьбу, снять квартиру и жить уже вместе».

И это не единичный случай, так бывает очень часто. В нашей истории, в нашем фольклоре мы можем найти много примеров, когда человек обручался и уходил на заработки. Оба они нищие, и отец невесты говорит: «Ну что ты дашь моей дочери? Что у тебя есть? У тебя только топор без топорища да кот во дворе. Не могу же я отдать дочку за нищего».

Парень говорит: «Я заработаю». И вот их обручили, и он может уйти, а она его ждет. В идеальном варианте он возвращается с какой-то суммой денег, живой и здоровый. Он все еще хочет, чтобы она стала его женой, и женится на ней.

Кстати, Тургенев сказал, что, чем дольше женщину хотят, тем дольше ей верны. Если парень, например, вечером захотел женщину, а через час уже пользуется ею, это очень легкий вариант, это тиражируется, как нормальная жизнь, допустим, в клубной жизни.

А если парень обручился с девушкой, у него есть желание обладать ею, он стремится к ней, любит ее, она занимает его идеальную сферу, как единственная, но, если обладание ею растянуто во времени из-за какой-то командировки, службы в армии, болезни, необходимости заработка и так далее, то потом, когда брак совершается, он любит ее верно, долго и крепко.

Это наблюдение Ивана Сергеевича Тургенева, отнюдь не очень религиозного человека. Он говорит, что, если женщину верно любят, то слово «женщина» ассоциируется только с этой женщиной. Женщину любят тем крепче, чем дольше ее хотели. Это такой психологический закон.

Так вот, обручение этому способствует. Человек обручается и продлевает время счастливого мига обладания, самого венчания и брачной жизни. В идеале это очень нужно, но сегодня мы должны расписаться в том, что мы неспособны на это не только в Церкви, но в обществе вообще.

Это могли бы практиковать и светские люди для укрепления семьи, своих отношений, для того чтобы брачное сожительство было таинством, а не физиологией. Это могли бы практиковать все, кто хочет, но мы не можем сегодня этого видеть.

Общаясь с людьми на эту тему уже не одно десятилетие, я вижу, что люди очень непостоянны, они, как дети. Вот ребенок заплакал, когда у него забрали одну игрушку, но у него тут же высыхают слезы, когда ему дали другую. Он очень быстро забывает того, кого не видит, и переключает свое внимание на то, что его сейчас занимает.

У человека детское сознание, он, как ребенок. Сегодня он хочет эту живую куклу, потом он не видит ее полгода, и он ее забывает. Каждый месяц он будет находить новую куклу и говорить: «Я хочу эту куклу». С такими инфантильными мозгами у нас миллионы людей, и даже в том возрасте, когда голова уже седая.

Не скрою, у меня были случаи, когда мы обручали людей, потом продлевали этот период и только потом венчали. Такие случаи были, но их было очень мало. Это было среди людей сознательных, которые понимали, что это, зачем и для чего.

То есть я со всей ответственностью говорю, что это некий фактор психологического укрепления брака, добавка к нему элемента стабильности. То, что доступно человеку, никогда им не ценится, то есть доступная женщина не может быть ценностью, она никем не ценима. Ее ценность уже измеряется в количестве тех, кто ею пользовался.

А в нормальных отношениях именно вот эта желаемость ее дает стабильность в отношении к ней того одного мужа, который должен быть для нее в идеале. Именно этому способствует обручение, которое сегодня полностью слилось с венчанием, и только лишь в каких-то незначительных долях процента случаев. Есть люди, которые сами говорят: «Я хочу вот так».

Знаете, есть еще венчальная Литургия, она тоже практикуется, но очень редко. Здесь венчание встроено в Литургию, и молодые стоят на Литургии, только вместо антифонов поются псалмы венчания, вместо молитв читаются молитвы венчания, потом совершается Евхаристия, и они причащаются первыми. Это красивейшая вещь, которая в нашем обществе до сих пор не востребована.

Вопрос: Батюшка, а если пара попросит у священника, чтобы была венчальная Литургия, он на это согласится?

Прот. Андрей Ткачев: Если пара способна на такие вопросы, то это, без сомнения, пара людей, которые имеют некий церковный опыт, желают вступить в брак как-то вот так, особенно мистично. Им не нужны куклы на капоте, какие-то фантики, фейерверки, тамада с пошлыми шутками. Им не нужна киносъемка свадьбы, этот мусор, который стоит 5 или 10 тысяч долларов.

Им нужно нечто другое ‒ венчальная Литургия. Значит, мы будем видеть перед собой идеальную пару ‒ два церковных молодых человека, любящих друг друга и понимающих в церкви чуть-чуть больше, чем обычный человек. Им нужно встретить хорошего пастыря. Обычно эти люди будут обращаться к своему пастырю, потому что такие люди без пастыря не могут быть.

У этих людей должен быть духовник, или, по крайней мере, они знают одного, трех, пять, семь священников, из которых можно выбрать того, кто поймет их просьбу, потому что не каждый священник ее поймет.

Священники просто никогда так не делали. В советское время было особенно трудно с венчанием, а сегодня мы такое не делаем, мы не знаем, как это делается, и не знаем, можно ли так вообще. Нужно почитать об этом, узнать, поинтересоваться. Оказывается, можно, оказывается, такая тема есть.

Значит, может быть, нужно взять благословение у правящего архиерея для такого необычного дела. Но этот процесс может пойти, когда появятся такие энтузиасты, которые будут как бы сшивать жизнь с Евхаристией ‒ венчание, крещение и все остальное. Все нужно связывать с Евхаристией. Евхаристия ‒ это сердце Церкви, она живет, пульсирует и страдает оттого, что нам она не нужна.

Я бы хотел, чтобы эта практика у нас распространилась, чтобы она появилась, потому что, в общем-то, сейчас она отсутствует. Вот если у нас на приходе молодые люди находят друг друга, и создаются пары христиан, то они знают какие-то вещи, которых не знает обыватель.

Они говорят: «Мы планируем венчаться после Рождества», ‒ и ты спрашиваешь: «А вы знакомы с родителями? Уже все решено?» Говорят: «Да, решено, но есть еще много разных бытовых вопросов. Мы будем венчаться после Рождества». ‒ «Так давайте мы вас обручим». ‒ «Давайте».

Кстати, это всегда дело всего прихода. Вот заканчивается воскресная служба, и священник говорит: «Сейчас мы обручим одну молодую пару, которая будет венчаться через 5 месяцев». Для всех людей это дисциплинирующая вещь, и здесь можно рассказать людям какие-то новые вещи, рассказать, что обручение и венчание ‒ это совершенно разное, как, собственно, оглашение и крещение.

Можно быть оглашенным, но некрещеным, это тоже присутствует у нас. Когда мы говорим: «Оглашенные, изыдите», ‒ никто же не уходит, потому что оглашенных попросту нет. А можно быть оглашенным, но еще не крещеным. Я знаю некоторых людей, которые прошли через эту процедуру. Их немного, но они есть, когда человек серьезно готовится к крещению.

В Америке в одном приходе я недавно прочел информацию, что один бывший протестантский пастор, принявший православие, очень ревностный священник проводит на дому катехизацию ‒ готовит людей к крещению целый год. Некоторые говорят: «Да я столько не выдержу», ‒ и уходят. Он вслед им говорит: «Ну, уйдешь ‒ тебя очень быстро покрестят в другом месте».

Он собирает людей, готовит их, они беседуют, молятся. Они приходят к нему в храм. Когда говорят: «Оглашенные, изыдите», ‒ они, чинно, перекрестившись, уходят. А потом он их крестит в торжественный день ‒ на Пасху или на Богоявление, и они входят в общину. Он говорит: «Вот наша община приросла этими людьми, они теперь наши».

И когда мы обручаем людей, мы говорим: «Сегодня мы будем обручать Валентина и Ольгу из нашего прихода. Они будут венчаться через столько-то времени. Помолимся о них, чтобы все у них было хорошо».

Это очень дисциплинирующая вещь, потому что зачастую венчание превращается в какую-то частную лавочку. «Я венчаюсь ‒ все вон отсюда. Здесь должны быть только мои друзья и батюшка». Я лично считаю, что, если я хочу венчаться с девушкой, с которой мы встречаемся, вопрос нашего венчания еще только в ближайшей перспективе. То есть это будет не завтра, а, может быть, через месяц, через два.

Мы должны оставаться на каждом венчании, которое видим. Вот мы идем по улице, вдруг видим ‒ к церкви подъезжает кортеж. Выходят молодой, молодая, звонят колокола, выходят перепуганные родственники. Они заходят в храм, и я говорю ей: «Пойдем и мы». Она говорит: «Ну, чего ради?» ‒ «Посмотрим, послушаем. Там же будут говориться те же самые слова, которые скажут и нам».

Только, повторяю, то, что сказано над тобой один раз, ты никогда не услышишь и не запомнишь. Вот поэтому и нужно заранее послушать, что там говорят, каким именами благословляются эти люди, какие благопожелания им произносятся, какие действия там совершаются ‒ какие-то хождения, винопитие, зажжение свечей, звучат какие-то диалоги. У человека что-то спрашивают, он что-то отвечает.

Нельзя же, например, повенчать человека во сне, потому что его нужно спросить: «Ты хочешь венчаться?» ‒ «Хочу». ‒ «Не обещался ли ты другой невесте?» ‒ «Не обещался». Если эти слова не сказаны, венчания не будет, как не будет исповеди или монашеского пострига. Обязательно нужно личное сознательное участие человека. Так пойдем, посмотрим и послушаем.

Дьякон или священник читают: «Еще молимся о нововенчающихся или вступающих во общение брака рабех Божиих Романе и Галине». Я стою и думаю: Господи, помяни Романа и Галину. Господи, благослови их на счастливую жизнь. Дай Боже Роману и Галине верную долгую жизнь, здоровье, хороших детей и так далее».

То есть, казалось бы, оно мне надо? Я их знаю? Нет, не знаю. Но я должен приходить на венчание неизвестных мне людей, для того чтобы близко познакомиться с совершающимся таинством, которое меня тоже ждет, чтобы помолиться о счастье неизвестных мне людей в надежде, что уже за одно это Господь Бог по доброте Своей благословит и меня с моей невестой, и у нас тоже все будет хорошо, и все будет в порядке.

Кто-то помолится за нас, и такое молитвенное колесо будет крутиться, не останавливаясь. Поэтому нужно обязательно ходить на чужие венчания, желать счастья неизвестным людям, молиться Богу об их здоровье. Ты слышишь, как перечисляется: «О еже даровати им ложе нескверно».

Как красиво ‒ нескверное ложе. Никто из нас уже не может произносить таких слов. Некоторые говорят: «Надо эти слова переводить», ‒ они даже не знают, что они означают. «О еже даровати им о чадех благодати, ‒ в чадах, в детях благодать, ‒ чтобы они увидели сыны сынов своих, чтобы у них житие было непорочное», ‒ и так далее. Какие красивые прошения! Я слышу их, и мне хочется, чтобы это касалось и меня. Поэтому это очень важная вещь.

Насчет обручения я не имею большой радости и оптимизма, что оно будет у нас часто. Хотя я знаю, что, когда слово будет сказано, то дело будет сделано. И как только ты говоришь какие-то вещи, если они правильные, то люди, слышащие эти вещи, непременно примут их сердцем и потом начнут их делать.

Дорогие братья и сестры, мы возвращаемся в студию. У нас идет такой жаркий концептуальный разговор о Таинстве Венчания.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Дамир. Я из Краснодара, студент медик. Хотел бы спросить у Вас, как подготовиться к венчанию, и как подойти к этому осознанно.

Прот. Андрей Ткачев: Почему бы не прочесть, например, молитвы требника? Есть такая книжка ‒ требник, в которой заключены чинопоследования крещения, венчания, соборования, отпевания. Ее можно прочитать мирянину.

Мне кажется, что мирянин сегодня стал образованным, только не в ту степь. Сегодня ему нужно серьезной церковной образованности, чтобы как-то перевесить эту фальшивую, надутую, спесивую и никуда не ведущую внешнюю образованность, поэтому ему нужно знать эти церковные тексты.

Ему нужно познакомиться с Таинством Венчания, а для этого нужно, повторяю, ходить на венчания, нужно знать, кто его будет венчать, и подружиться с этим священником. Вообще со священниками дружить нельзя. То есть слово «подружиться» ‒ это не то слово.

Со священниками дружить нельзя, священник существует не для того, чтобы быть другом. У него могут быть какие-то близкие друзья, с которыми он чаевничает, например, или жарит шашлыки, но это какие-то исключительные вещи, которых может и не быть. Священник существует для спасения людей, он ‒ Ангел Господа Саваофа, и от уст его ищут Закона Божия.

Больше знаешь ‒ меньше чтишь. Самые злые антимонархисты ‒ это те люди, которые выносили царские горшки, перестилали постель, заваривали им кофе, которые сновали по царским коридорам. Вот оттуда, из всей этой челяди, вырастали все заговоры и цареубийства.

Поэтому, когда я сказал «подружиться со священником» ‒ я ошибся. Не нужно дружить со священником, нужно познакомиться с ним и расположиться к нему как к наставнику, с тем, чтобы он поговорил со мной об этом, то есть, чтобы он сказал то, что считает нужным.

Каждый священник имеет свой личный опыт, и он в этом опыте имеет нечто такое, чего не имеет другой. Он должен сказать вам какие-то прямые, конкретные наставления на эту тему. Потом, хорошо бы иметь женатых друзей, которые уже прошли через стадию утверждения своего брака, и мы можем быть более-менее спокойными за то, что брак их не разрушится. Но твердой уверенности у нас нет.

Вообще настройтесь на учебу, на будущее. Скажем, вы видите, что у кого-то дети воспитанные, а ваши секунды не посидят на месте, никого не слушаются, у них в руках все горит и бьется. А родители скажут тем детям: «Не делайте этого», ‒ и они спокойно отойдут и будут заниматься чем-то другим.

Вот если вы замечаете, что у кого-то дети разумные и воспитанные, а у вас почему-то нет, так пойдите и присмотрись к ним, потому что у них есть какой-то секрет. Ты зайдешь в дом какой-то хозяйки и видишь, что ты попал, как в русскую сказку ‒ пахнет пирогами, на подоконнике растут цветы, везде чисто, муж разговаривает тихим голосом, и все как-то на месте.

А к себе зайдешь и подумаешь: что здесь такое? Пахнет позавчерашней пиццей, которую никто никак не может с мусором вынести. Вот пойди к той хозяйке и поучись у нее. То есть надо настроиться на учебу, надо учиться у всех тому, что они делают лучше.

Вот видишь, например, что люди прожили в браке 40 лет, они идут и держатся за ручку, возвращаясь из театра, и ты думаешь: ничего себе! В этом мире, в этом зверинце у них есть что-то человеческое. Так пойди и поучись у них. Поэтому нужно учиться у тех, кто может примером или словом что-то сказать вам ‒ священники, замужние, женатые взрослые люди, которые уже прошли то, что вам только предстоит пройти.

Вообще, мне кажется, нужно отдавать себе отчет в своих слабостях. Не в грехах, что само собой разумеется, а именно в слабостях, то есть в грехах, переросших в привычку. Можно сказать, что слабость ‒ это грех, превратившийся во вторую натуру.

Вот, допустим, лень. Вы, например, знаете, что вы ‒ ленивый человек, что вам нужно раскачиваться. Или вы знаете, что вы ‒ человек вспыльчивый. Это болезненные состояния души, при которых семейная жизнь невозможна.

То есть семья не терпит лени, транжирства, вспыльчивости, языкастости. У кого длинный язык, тот в браке долго не проживет. Это касается и женщин, и мужчин. Язык бьет сильнее, чем палка, и больнее, чем плеть. Поэтому те, у кого язык длинный, забудьте про семейное счастье. Таким, как вы, оно заказано. Молитесь за других, хоть так спасетесь.

То есть нужно отдавать себе отчет в тех своих качествах, которые могут помешать вашему семейному состоянию. Вы скажете: «У меня ничего такого нет. В принципе, я, как круглая луна, совершенно идеальный человек».

Собственно, это и будет вашей проблемой, потому что идеальному человеку нужно найти кого-то тоже идеального, а таких не будет, и поэтому вам придется жить с неидеальной женщиной. То есть готовьтесь жить с неидеальными людьми. Так или иначе, отдайте себе отчет о своих слабостях, которые мешают супружескому счастью. А все остальное пусть дополнит Евхаристия.

Вот вы видите девушку и знаете критерии, например, вы хотите на ней жениться и хотите от нее детей. То есть мужская взрослость проявляется в желании детей, и это более ценно в мужчине, чем в женщине, потому что женщину к этому зовет инстинкт, а мужчину к этому зовет ясное понимание, зрелость души.

Когда мужчина смотрит на женщину особыми глазами и видит ее матерью своих детей, это яркий критерий того, что с ней можно жить, и можно ей сказать: «Выходи за меня замуж». И когда эта женщина, задохнувшись от счастья, залившись от радости слезами, услышит ваши слова, а потом берет себя в руки и говорит: «Вот моя рука, я твоя», ‒ вот с этого момента до самого венчания вам нужно вместе ходить в церковь.

Молодые люди только и могут вместе походить в церковь, что от момента знакомства до венчания, и дальше от венчания до первой беременности, то есть от знакомства до беременности, потому что потом они вместе в церковь ходить не будут, или будут, но с детьми. А это уже не церковь, это уже какая-то борьба с препятствиями, это что-то совсем другое.

Ребенка нужно причастить, поменять подгузник, а он плачет, и его нужно укачать. Короче, здесь уже не до молитвы, что называется. А вот помолиться вместе молодые люди могут только с того момента, когда он почувствовал: «Теперь я знаю, что я буду на ней жениться». Она теперь счастлива, что у нее есть жених: «Вот теперь у меня будет муж». Они оба уже это знают.

Теперь у них пару месяцев до венчания, и вот с этого момента до последних месяцев первой беременности у них есть возможность вместе молиться, вместе быть в храме. После этого они будут вместе в храме, только когда станут бабушкой и дедушкой.

Теперь на долгие-долгие годы они могут быть в храме вместе только в летний отпуск, например, когда детей отвезут куда-то в лагерь или куда-нибудь еще. А вот так, чтобы взяться за руки и пойти в храм, простоять всю Литургию рядом ‒ такого счастья у них больше не будет. Поэтому нужно использовать эти месяцы до венчания именно для того, чтобы вместе молиться со своей будущей женой, со своей избранницей в храме.

А что же такое венчание? Это когда мы тоже стоим и молимся. Мы и раньше были в этом храме, и теперь мы в этом храме, только мы чуть-чуть красивее одеты, и все на нас смотрят. Обычно, когда мы бываем в храме, на нас никто не смотрит, все смотрят в сторону алтаря и молятся Богу. И мы здесь стоим, и нас уже здесь знают.

А потом наступит такой день, когда мы опять будем в этом храме, и тот же батюшка выйдет из алтаря, вот только все уже иногда будут поглядывать на нас, некоторые, улыбаясь, некоторые, вытирая слезу, некоторые с завистью, некоторые с радостью. Так что ходить в храм вдвоем со своей невестой ‒ это очень важная вещь.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Дарья, мне 26 лет. Скоро у нас с мужем будет первая годовщина. И вот у меня такой вопрос: сейчас многие спрашивают, венчанные мы или нет. Мы невенчанные, потому что, я считаю, это должно быть осознанно и не для галочки. Как быть, если один из супругов в браке невоцерковленный?

Прот. Андрей Ткачев: Ваш супруг невоцерковлен? Да, действительно, я не очень радуюсь, когда женщины ушатывают, укачивают своих мужей на венчание без их желания. Он говорит: «Да ладно, только, чтоб ты отстала, пойдем, повенчаемся». Это самая нежелательная форма венчания.

Если бы вы пришли сегодня и сказали, например: «Мы расписываемся через неделю. Нам венчаться сразу?» ‒ то вы бы поставили нас перед дилеммой, потому что я вас, с одной стороны, не знаю, но, с другой стороны, я говорю: «Конечно, венчайтесь. Что, будете невенчанными жить? Оба крещеные?» Вы скажете: «Да, оба крещеные». ‒ «Ну, конечно, венчайтесь».

Но так получилось, что это случилось без вас, и уже постфактум вы говорите, что брак уже состоялся, уже будет годовщина совместной жизни. Теперь вам спешить уже некуда. Повенчаетесь вы через год после росписи или через два года ‒ здесь принципиальной разницы нет.

Но перед вами стоит весь тот комплекс проблем, который стоит перед любой семьей. Налаживать быт, притираться друг к другу, уметь прощать, общаться, уметь сложить эту сложную мозаику семейной жизни ‒ это у каждого будет, у венчанного и невенчанного, там разница-то небольшая.

Стройте свою жизнь по-настоящему, стройте ее так, чтобы ваше христианство было очевидным фактором скрепления семьи, чтобы ваша церковность не выглядела в глазах вашего мужа отпугивающим фактором.

Не скрою, бывают такие формы церковности, которые просто отпугивают нецерковных людей: «Если ты церковный, то я церковным быть не хочу», ‒ так они говорят. Как один индус сказал христианину: «Если Христос похож на тебя, то Он мой личный враг». Поэтому, понимаете, бывает такая церковность, которая отталкивает.

Перед Вами стоит большая задача, как перед каждой женщиной, которая хочет повенчаться, и муж которой невоцерковлен. Ее церковность должна быть ей в плюс, она должна заработать ей баллы.

Какие-то качества, которые Вы в себе воспитываете, например, сдержанность в словах, или аккуратность в ведении домашнего хозяйства, или экономность, или трудолюбие, или какая-то рассудительность, если он будет видеть, что все это, благодаря Церкви, в том числе, и благодаря тому, что Вы ходите в храм, читаете Слово Божие, это будет фактором, работающим на общее благо, на благо Церкви Божией.

Но это уже процесс, поэтому торопить вас куда-то я не могу. А смысл торопить вас? Ваш брак уже в состоявшейся стадии, и он теперь нуждается в благословении Божием, то есть, у вас пока нет того последнего. Как вот у вас есть цифра 6, и нет цифры 7. 6 дней Бог творил мир, а на 7-й день ничего не творил, только благословил то, что создано.

И вот 6 ‒ это когда все есть, а благословения пока еще нет. А 7 ‒ это когда все то, что было, осталось, только теперь еще есть благословение. Но это очень такие тонкие вопросы, кстати, касающиеся каждого человека в отдельности.

Вопрос даже переходит в следующую плоскость ‒ как помочь мужу воцерковиться? Вот как женщина может воцерковить своего мужа? У апостола Павла написано про сожительство верующей с неверующим, равно как и верующего с неверующей. Он говорит: «Почем знаешь, жена, не спасешь ли мужа?»

Есть такое интересное слово, оно задается в виде вопроса. «Откуда ты знаешь, жена, может, ты мужа спасешь»? ‒ это он говорил тем христианкам, которые живут с язычниками. А вообще все они были язычниками, просто жена услышала проповедь, крестилась и уже живет по-христиански.

«Что, мне теперь мужа бросать? Он неверующий». Говорят: «Нет. Почем знаешь, жена, не спасешь ли мужа?» Теперь стоит вопрос ‒ а как его спасти, то есть, как помочь ему?

Мне нужно будет расспросить Вас о Вашем муже, о роде его занятий, какая его семья, один ли он в семье, или у него есть братья и сестры, хочет ли он детей, как он высказывается о Церкви. Например, раздражается ли он, когда Вы приходите из храма, или он с радостью, с миром Вас принимает.

Это какие-то такие очень важные нюансики, чтобы сложить себе примерный портрет личности, и тогда можно сказать человеку: «Ой, терпи, родная. Будущее непонятно», ‒ или же, наоборот: «Слушай, у тебя прекрасный муж. Подожди, никуда не спеши, не дави на него, он сам все прекрасно поймет.

Только иногда, раз в месяц, скажи ему: «Ну, милый, ну, может быть, ну, давай». Найди какой-то повод. Смотрите по телевизору венчальную церемонию и вздохните: «Ах…» Ну, вы же хитрые, девушки. Мне ли вас хитрости учить? Но важно, чтобы он начал молиться, важно, чтобы он открыл для себя Слово Божие, чтобы он как-то вовлекся в этот религиозный, духовный дискурс. Венчание потом станет делом времени.

Братья и сестры, мы с интересом возвращаемся в студию. Со скорбью вышли из нее, с интересом возвращаемся. Мы, как мне кажется, произносим очень интересные вещи, касающиеся всего нашего народа, всей нашей Церкви. Мы продолжаем говорить о венчании.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Мария. Я музыкант, учусь в Академии имени Маймонида. У меня такой вопрос: моя мама воцерковленная, а папа нет, но он пришел в церковь и обвенчался с мамой. Скажите, насколько важно для ребенка расти в венчанной семье?

Прот. Андрей Ткачев: Ну, нельзя исключить важности именно этого момента. Именно на этом моменте женщины часто и играют свою роль в вопросе венчания. Иногда они как бы ускоряют этот процесс, благодаря венчанию, потому что мужчина, какой бы он ни был дубовый, он все-таки тоже что-то понимает.

Хоть он не носит во чреве ничего, кроме ужина, он понимает, что таинство есть, и ему есть место, то есть во чреве ребенок, зачалось дитя, и к этому таинству нужно еще какое-то таинство. Вот на этом его можно поймать. То есть это хорошо, что дети рождаются в венчанном браке, очень хорошо.

Раньше это было просто стабильным и непреложным законом. Все сломал большевизм, потому что все венчание, собственно, построено на благословении вот именно этих ложесн и чрева, этого долгожизненного семени, плодовитого чрева. Этими словами просто насыщен чин венчания.

Некоторые аскетически настроенные христиане даже возмущаются против этого, они говорят: «У вас в венчании какое-то сплошное торжество плоти, какой-то культ священных телес ‒ семя, ложесна, чрево, ложе. Сколько можно?» Почему, например, монаху не нужно совершать Таинство Венчания? Ему даже читать этих слов не стоит, потому что это все слишком ярко. Это еще и красивое, и еще и с Богом ‒ в ярком роде соблазн.

Поэтому нужно, конечно, рождаться и зачинаться в венчанном браке. Я думаю, что качество жизни было бы совсем другим. Но, если зачатие произошло, например, в машине после дискотеки в полтретьего ночи… Конечно, все исправляется, все корректируется, но не все исправится, и не все откорректируется.

Давайте не потеряем норму. То есть мы понимаем, где мы живем, и как мы живем, но мы не должны потерять норму. Эта идеальная норма заключается в том, что и зачинаться, и рождаться нужно в благословенном супружестве, и вырастать нужно в полной семье, с отцом и матерью, мало того, еще и с братьями и сестрами, то есть нужно вырастать в этой кучке. Это норма.

По мере удаления от нормы мы должны страдать. Очевидно, удалившись от нормы, мы не должны говорить: «Да, наверное, нормы уже и нет». Нет, нужно принять на себя какую-то особую форму священного страдания. Норма есть, ее никто не снял, просто мы очень удалились от нее, коллективной и личной, и каждый отдельно, и коллективно удалились.

Но норма остается. Видеть норму и страдать от удаленности от нее ‒ это тоже может быть скорбь во спасение. Зачаться, родиться ‒ это полезно, это не может быть неполезно.

Почему, например, Богоматерь родилась в еврейском народе? Потому что культ зачатия, рождения, хранения семьи, Закон Божий, память о предках и мысль о будущем Мессии ‒ все это составляло некий священный защитный купол над всей этой жизнью.

Именно в ней могли генетически, постепенно развиваясь, как бы селекционно выводиться какие-то высшие типы людей, такие, как пророк Илия, Иоанн Креститель, апостол Павел или Божия Матерь. Нужен был целый покров, целая среда, закон, длинная история для этого.

И вот эта мистика чадорождений, когда святые родили святого, кто-то родил еще более святого ‒ все это для этого нужно. Не могла родиться Богоматерь среди эфиопов, среди славян или китайцев, просто не могла. Этим процессом управлял Бог, и через Таинство этого святого Брака Он взращивал Богородицу.

Кстати, в чине венчания эти слова тоже есть: «Плод чрева Иоакиму и Анне даровал Богоматерь, из чистого супружества плод чистоты». То есть от беззаконного супружества дикий плод. От Авраама рождается Исаак, от Исаака Иаков, и эти имена никогда не забудутся, эта генеалогия, кто кого родил. Это очень важно.

От многоженства княжеского рождаются лютые, дикие, страшные наследники, то есть от беззакония рождается лютость. Эта генеалогия есть, поэтому, конечно, идеальный срез ‒ это в святости зачаться, в святости родиться, в святости воспитаться и родить святое потомство.

Конечно, это цель, а сложность заключается в том, что все это было уничтожено на корню проклятым большевизмом, и сегодня мы так далеки от этого идеала, что у нас даже возникает соблазн, а не отодвинуть ли его совсем, чтобы он не мешал нам жить. Я все-таки за то, чтоб идеал оставался, и мы страдали оттого, что мы далеки от него.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Василий. Я инженер Института автоматики. У меня следующий вопрос: какова жизнь венчанных людей после смерти? Что происходит после смерти?

Прот. Андрей Ткачев: Я думаю, что в идеале происходит нечто такое, как с Петром и Февронией. То есть они даже телесно неразлучны. Повесть о Петре и Февронии инока Еразма подчеркивает именно эту телесную соединенность. Открывая утром храм, их находили в одной раке.

Вы знаете, что их положили в храме в гробы, как положено, мужчину справа, а ее слева, князей в храмах так традиционно и хоронили, а утром, отпирая храм на службу, находили их, лежащими вместе. Думали, что за безобразие, ложили их опять по гробам, а на следующий день утром опять находили их в одном гробу.

Люди решили, что так и положено, и сделали гроб гораздо шире, и они так и лежат вместе. То есть, раз они по смерти даже телесно были вместе, очевидно, что и души их нераздельны, неразлучны.

Кстати, многие венчаются в пожилом возрасте, когда слова про плод чрева, про благословенное семя их уже никак не касаются. Там чрево уже рожать не будет, семя уже никого не оплодотворит. Люди могут венчаться уже старенькими, и это тоже очень хорошо.

Часто мы, допустим, спрашиваем: «Сколько Вам лет?» Он говорит: «75». ‒ «А старушке Вашей?» Помните, у Пушкина: «Жил старик со своею старухой». Вы знаете, очень важно, что не с чужой старухой жил старик. Важно, чтобы к старости старик жил со своей старухой.

Так вот: «А сколько Вашей голубке дряхлой?» ‒ так Пушкин говорит про Арину Родионовну ‒ «голубка дряхлая моя». Он говорит: «Голубке дряхлой моей 72». ‒ «Венчались?» ‒ «Да какое там, батюшка. Отсчитайте, когда мы родились. Мы родились в 30-е годы».

«А дети есть, внуки есть?» ‒ «Есть». ‒ «Давайте будем вас венчать. Собирайте сюда детей, внуков, чтобы все были здесь. Мы будем лить воду на корни, то есть на вас, для того чтобы распустились ветки и листья. Это уже для них нужно, вам уже не нужно».

Или, допустим, помню, как одна женщина почтенного возраста сказала: «Повенчайте меня с мужем». Я говорю: «Зачем?» Отвечает: «Я хочу быть с ним на Небе». Там сложная история. Когда-то он был женат, а у нее он единственный муж. Но факт в том, что они так и жили. Она с годами начала воцерковляться, молиться и потом сказала: «Повенчайте нас с мужем».

А они уже были такие почтенные люди. «Зачем вам?» Она говорит: «Я хочу быть с ним на Небе». Это люди чувствуют, и не надо, чтобы Церковь учила этому. «Ты хочешь, чтобы мы на Небе были вместе?» ‒ это такой важный вопрос.

То есть, когда молодой мужчина говорит: «Я хочу от тебя детей», ‒ это твердый критерий того, что он любит эту женщину, что она может быть его женой. А когда люди уже в возрасте, вопрос уже такой: «Ты хочешь быть со мной на Небе?» Жена отвечает: «Хоть на Небе оставь меня в покое».

Если так к этому вопросу подходить, то ясно, что по дороге они что-то растеряли. Супружеская жизнь длинная, и что-то по дороге было потеряно. А если она скажет: «Ну, конечно, я хочу быть с тобой на Небе». ‒ «Тогда давай венчаться».

Старички, старушки тоже хотят на Небе быть вместе. Это некое самоощущение верующей души, независящее от наличия богословского образования. Те, кто близок, не могут быть в разных местах, это чистая физика или метафизика. То есть люди, близкие душой, находятся вместе.

Если человек похож на демона, он будет с демонами. Если человек похож на Ангела, он будет с Ангелами. Если муж и жена похожи душами, они как бы срослись, то как они могут быть в разных местах? Они, может быть, как-то спасают друг друга, как-то подтягивают друг друга к себе.

Да, в этом есть какая-то большая тайна, которая вполне понятна любому человеку, грамотному и неграмотному, образованному и необразованному, лишь бы он был верующим. Посмертная участь супругов не может быть разной, она, в принципе, должна быть единой, поскольку на земле жизнь должна быть единой в духе и образе жизни. Так же будет и за гробом.

Конечно, мы оставили здесь еще огромные пласты неподнятых вопросов, а вопросы эти очень сложные. Просто поулыбаться и поговорить, как все это красиво, у нас не получается. У нас получается затронуть очень больные вещи с обручением, с невенчанными браками крещеных людей.

В общем, мы задеваем нервы нашей души, но нужно будить этого богатыря. Русский народ ‒ это спящий богатырь, и нужно его будить, чтобы он проснулся, вспомнил себя и стал тем, кем он должен быть.

Немалое дело в этом вопросе ‒ вопрос брачных отношений, ведь без них никуда. Спасибо вам за внимание, а вам спасибо за беседу. Мне было интересно.

Протоиерей Андрей Ткачев

Источник: Телеканал СПАС