Павел Федосов для «Азбуки супружества»
Павел Федосов – автор-исполнитель, музыкант, поэт, эссеист, общественный деятель. Родился в 1979 году в Москве. Сочинять и петь свои песни начал, еще будучи подростком. Окончил философский факультет МГУ. С 2005 года ведет активную концертную деятельность. Сейчас выступает сольно и в составе рок-группы, работает в Фонде Андрея Первозванного, где руководит добровольческими проектами. Женился в 2004 году. Отец четверых детей.
– Павел, что было в вашей жизни раньше: женитьба или воцерковление?
– Женитьба стала продолжением воцерковления. Сначала мы с Ксенией познакомились, стали общаться, интересоваться христианством, потом крестились, расписались и венчались. Мы пошли в ЗАГС, потому что хотели венчаться. А через день после венчания поехали на Святую землю. Наверное, если бы я сейчас принимал решение, куда ехать на медовый месяц, не поехал бы в паломническую поездку, а тогда мы только начинали воцерковляться, наверное, у меня было ощущение, что надо сделать что-то благочестивое. Мне кажется, что мы, как и многие вначале, делали упор на формальное благочестие. Это сейчас всё чаще задумываешься над внутренними вопросами: как быть честным с Богом, как сделать так, чтобы твои отношения с Ним были не просто чтением молитв, но настоящим творческим процессом, общением? К таким вопросам приходишь не сразу, а спустя какое-то время.
– А относительно своего творчества у вас были сомнения? Даже у людей, не занимающихся искусством профессионально, в неофитский период часто бывают крайности, когда они отрицают всё светское искусство, хотя многие изначально задумались над главными вопросами именно благодаря своему интересу к искусству. Но неофитам свойственна категоричность, и люди начинают отрицать даже безусловные шедевры литературы, живописи, музыки. А уж к рок-музыке… Я правильно понимаю, что вы именно ей занимаетесь?
– Да.
– Споры о рок-музыке в православной среде не утихают и вряд ли когда-то утихнут. Вы это наверняка лучше меня знаете. У вас не было неофитского желания уйти из профессии?
– Я в то время еще много занимался театром и в какой-то момент завершил все свои театральные проекты.
– Вы писали музыку и песни к спектаклям?
– Нет, я был актером, хотя у меня нет профессионального актерского образования. Играл в неформальной театральной лаборатории, но был и момент, когда работал в Школе драматического искусства у Анатолия Васильева. Когда начал воцерковляться, почувствовал, что мне сложно совмещать духовную жизнь с актерством. Было ощущение, будто я всё время запихиваю в себя чужую жизнь, а зачем, непонятно. У меня не возникло предубеждения против театра, но я решил, что мне это не нужно.
– А про рок-музыку таких мыслей – что она вам не нужна и что ее сложно совмещать с духовной жизнью – не было?
– Наоборот, подумал, что своим творчеством смогу свидетельствовать о вере. Конечно, содержание песен изменилось, но и в прежних моих текстах не было ничего демонического или воспевающего грех.
– Когда стали рождаться дети, совершали ли вы родительские ошибки по неофитскому рвению или просто по неопытности?
– Думаю, что да. Наш старший сын ходил в православную школу, в которой опять же упор делался на внешнее благочестие: мальчики в белых рубашках, девочки в платочках, все дети, в том числе и из начальных классов, должны в первую седмицу поста ходить на Покаянный канон и выстаивать все службы. По неофитству это нам казалось нормальным, а сейчас я думаю, что это не очень хорошо. Такое формальное благочестие воспитывает в детях отношение к Церкви как к чему-то скучному, где от них всё время что-то требуют.
– Другие дети уже не учились в православной школе?
– Потом мы, а если точнее, то наш старший сын, нашли православную школу, но совсем другую. И атмосфера там другая, и образование очень хорошее. Это классическая гимназия при Греко-латинском кабинете Шичалина. Двое наших детей там учатся, и младшая дочь, которой сейчас шесть лет, через год, надеюсь, пойдет в первый класс туда же.
– У вас четверо детей. Понятно, что в многодетной семье мужу приходится много работать, а ваша работа, как у любого востребованного музыканта и сотрудника большой некоммерческой организации, до пандемии была связана с частыми поездками. Удавалось ли вам, несмотря на занятость и частые командировки, уделять внимание детям или в какой-то момент вы всё свалили на жену?
– Конечно, временами я уходил в работу, действительно было много концертов, командировок, уставал. Правда, я всегда держал детей в своем сердце, но понятно, что мамы в их жизни было гораздо больше, чем папы.
– Нет чувства, что что-то им недодали? Особенно мальчикам. Допустим, не сходили с ними на рыбалку или не научили каким-то мужским навыкам.
– Я действительно какие-то вещи им недодал, но не потому, что не было времени, а потому, что не умею. Я не рыбак, не хожу в походы, не так много могу сделать своими руками. Как-то, помню, учил сына кататься на коньках, хотя сам не умею. И многого из того, чему было бы хорошо научить мальчиков, делать не умею. Можно сказать, что этого я им недодал.
– А совместное чтение, походы в музеи, театры, на концерты у вас в семье приняты?
– Вот как раз этого всегда было много: музеи, театр, просмотр фильмов, чтение, обсуждение.
– Какие-то разногласия по поводу того, как воспитывать детей, бывают у любой супружеской пары. Как у вас решаются такие спорные вопросы?
– Сейчас я думаю, что в каких-то вопросах имею право последнего слова. Возможно, жена со мной не согласится, но мне так кажется. Это бывает в исключительных ситуациях. В целом же у нас равноправие: обсуждаем, спорим, аргументируем. К счастью, мы оба неконфликтные, поэтому даже когда о чем-то спорим, никто голоса не повышает и дверью не хлопает.
– Ваш старший сын сейчас в том возрасте, когда многие дети из церковных семей охладевают к вере, перестают ходить в церковь.
– У нас как раз тот случай, причем уже с обоими сыновьями. Старшему шестнадцать лет, младшему тринадцать. Конечно, когда в учебное время какие-то службы бывают в школьном храме, сын их посещает, но сейчас оба моих сына не ходят на Литургию. Может, я неправ, но не воспринимаю это как катастрофу. Для себя я решил, что главное для меня – мое собственное воцерковление. Считаю, что оно – вхождение в Церковь и выстраивание личных отношений с Богом – продолжается. Дети видят этот мой путь, но на них, как на всех людей, влияют не только пример и советы родителей, а и разные внешние факторы. Я надеюсь, что они всё равно воспринимают храм как свое место, куда можно вернуться, и также надеюсь, что нынешний период… Можно назвать его периодом поисков и сомнений, можно периодом охлаждения, можно как-то еще, но в любом случае я надеюсь, что он пройдет, и мои сыновья вернутся в Церковь, как в родной дом.
– Вы обсуждаете с ними мировоззренческие вопросы или они сейчас закрыты для разговоров на такую тему?
– Не закрыты. Мы часто говорим с ними на самые разные темы, обсуждаем происходящее в стране и мире. Недавно с сыновьями говорили про эвтаназию. И, конечно, говорим о вере, о Боге, о христианстве. Противостояния нет, у нас добрые отношения.
– Мало кого из современных женщин устраивает роль домохозяйки. Даже если нет материальной необходимости работать, женщине хочется и какой-то профессиональной реализации. У вашей жены была возможность реализоваться или вы были добытчиком, а она домохозяйкой?
– Долгое время она в основном была дома с детьми, но сейчас начинает всё больше реализовываться профессионально. Точнее, реализовалась она давно. Она фольклорист, кандидат филологических наук, но, конечно, пока дети подрастали, у нее был перерыв в работе. А сейчас она вернулась к профессии: водит детей в исследовательские экспедиции в деревню и в школе преподает предмет, который называется проектная деятельность – на ее уроках ученики сами делают свои проекты. В школе 1651 в Ясеневе. Думаю, всю жизнь заниматься только домом и детьми действительно могут единицы.
– Ваши или ее родители участвуют в воспитании детей?
– Участвовали, помогали и до сих пор помогают. Сейчас как раз Ксения собирается в экспедицию, и девчонки – наши младшие дети – поедут к дедушке с бабушкой, а я останусь с сыновьями. Нам очень повезло: с одной стороны, мы с самого начала жили отдельно от родителей, с другой стороны, и с моими, и с её родителями у нас очень хорошие отношения.
– Поскольку все люди разные, даже у самых любящих и духовно близких супругов какие-то интересы могут не совпадать. Есть что-то, что интересно вашей жене и неинтересно вам, и наоборот?
– Конечно. Ксения очень любит туризм, походы, а я люблю город. Например, недавно со вторым по возрасту сыном ездили на неделю в Петербург, много гуляли по городу, ходили по музеям. Ксении такое времяпрепровождение как раз не очень нравится. Она не понимает, как можно специально поехать в большой город не по делам, а для удовольствия. Ей всё это – каменные дома, дворы-колодцы, даже музеи – сейчас не очень близко. А мне не близки походы.
– И вы ни разу с ней не ходили?
– Надеюсь, что мне еще предстоит. Пока я всё время, что называется, соскакиваю. Но мы договорились, что как-нибудь сходим в поход вдвоем, без группы. Меня больше напрягает даже не ночевка в палатке – я много лет трудничал на Соловках и жил там в том числе в палатке, – а то, что несколько дней надо провести в замкнутой группе. А если пойдем в поход вдвоем, без группы, надеюсь, понравится и ей, и мне.
– Значит, отдыхаете врозь?
– Нет, в августе у нас каждый год бывает семейный отпуск, который проводим все вместе. Как правило, у моря.
– А когда она уходит в поход, с детьми вы остаетесь или бабушки помогают?
– В этом смысле Ксения большой молодец, потому что она девчонок с собой берет. Недавно они сплавлялись на катамаранах по реке Пра. Там несколько семей было с детьми. Мальчишки раньше тоже ходили, но теперь у них свои интересы. Младший в прошлом году ещё ходил, а в этом уже не пошел.
– Не каждый муж отпустит жену в поход. В экспедицию еще куда ни шло – это работа. А поход… Семьи, где мужья ходят в походы без жен, потому что жен такой отдых не привлекает, знаю, а чтобы наоборот, как у вас, не припомню. Приходилось вам себя смирять?
– Если я правильно понял ваш вопрос, вы говорите о стереотипах. Мне кажется, что-то такое во мне было. Особенно до пандемии. Наверное, когда мужик всё время ходит на работу, зарабатывает, у него есть ощущение, что ему что-то должны. Но сейчас, когда я в основном работаю из дома, всё очень изменилось. Жизнь ломает социальные стереотипы. Нет у меня сейчас напряжения по этому поводу. В какой-то момент было – считал, что мне больше должны, что дома должен ждать ужин.
– Вы считаете, что это неправильное представление?
– Я считаю, что если жена устала, ей нужен отдых. Если лучше всего она отдыхает в походе, ей нужен поход. Это не блажь, не прихоть. Даже для домашних дел необходимы ресурсы, энергия, а их надо откуда-то черпать.
– То у вас гастроли, то она уходит в поход. Каждый раз хоть и кратковременное, но расставание. Это испытание для семьи, для отношений?
– Я замечал, что именно в первый день, когда кто-то из нас возвращается домой, бывает непросто – надо заново друг под друга подстроиться. Одновременно и радостный день, и непростой. А потом уже нормально. Я бы не сказал, что это серьезное испытание, но момент, когда мы снова встречаемся, требует какой-то внутренней работы.
– А можете сказать, чем изначально, когда вы только познакомились, покорила вас ваша жена?
– Абсолютной органичностью и естественностью. Никакого кокетства, жеманства. И еще очень важно, что мы, как только начали встречаться, говорили обо всем на свете, о вещах, которые по-настоящему интересны: о книгах, о жизни, о Боге, о детях. Этот разговор продолжается до сих пор, он для нашей семьи очень важен. Мне кажется, она во многом и держится на возможности вести такой разговор.
– То есть до сих пор происходит открытие, узнавание друг друга?
– Очень сложный вопрос. Иногда действительно есть ощущение открытия, любви, нежности. Но бывает и чувство отчуждения, охлаждения, а бывает и раздражение. Мне кажется, семейная жизнь – одна из главных христианских практик. Это процесс творческий и очень сложный. Каждый день решаешь какую-то задачу, каждый день по крупицам учишься любви. Всю жизнь учишься. По-другому вряд ли возможно. Умение любить – высочайшее искусство.
Беседовал Леонид Виноградов
Комментировать