Проблема смысла жизни
Проблема смысла жизни — это проблема искомого идеала или истины.
Её пониманием определяется цель, направление и характер всей деятельности человека. Однако само решение вопроса, если говорить по существу, обусловлено экзистенциально-личностной установкой человека: его свободой, его духовным и нравственным состоянием.
На исторической арене три основные силы претендуют на решение этого вопроса: религия, философия и наука. Кратко их ответы можно было бы выразить следующим образом.
Религия, под которой подразумеваем такую законченную систему верований, где идеи Бога и вечной жизни являются центральными, — видит смысл жизни в единении с Богом.
Философия, в конечном счёте — в рациональном постижении истины.
Наука — в максимальном познании мира.
Естественно, что каждый из этих ответов требует широкой интерпретации.
В чём особенность православного понимания этого вопроса?
Оно видит смысл жизни в вечной жизни в Боге, именуемой иначе спасением. Это означает, во-первых, убеждение в том, что Бог есть, и что Он является не только источником бытия, но и самим бытием, в Котором лишь возможно благо бытия всего существующего, возможно полноценное постижение Истины и познание тварного мира в его существе. Во-вторых, — это предполагает понимание, что настоящая (земная) жизнь является не самодовлеющей ценностью, но необходимым условием, преходящей формой бытия личности для достижения ею совершенной жизни в Боге. Христианскому сознанию поэтому противоестественен атеистический призыв: «Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть!» — поскольку в нём не остаётся для смысла самого главного — жизни, в которой лишь и может быть и осуществляется смысл.
Существо христианской веры можно выразить двумя словами: «ХРИСТОС ВОСКРЕС!», — так как в них заключена вся бесконечная и одновременно вполне конкретная перспектива жизни. Её смысл — в уподоблении Христу и единении с Ним, иначе — обожении, теосисе. Что это значит? Если ответить кратко, это есть совершенство в кенотической (греч. — самоумаление, жертвенное смирение) любви, составляющей само существо Бога, ибо «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (1Ин.4;16).
Апостол Павел несколько подробнее пишет об этом состоянии в своём послании к Галатам, когда перечисляет плоды действия Бога в человеке. Он характеризует его как любовь, радость, мир, долготерпение, милосердие, кротость, воздержание (Гал.5:22-23). В другом послании он описывает это состояние следующими словами: «Не видел того глаз, и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2;9).
Апостол, как видим, пишет о том, что человек, духовно очистившийся, исцелённый от страстей, т. е. духовно здравый, пребывает в глубокой радости, любви и мире души — говоря на современном языке — в счастье, но не мимолётном, случайном, вызванном действием нервов и психики, а ставшим свойством души «нового» человека, и потому неотъемлемым, вечным. Следует однако заметить, что не это состояние само по себе является целью и смыслом жизни человека по христианскому учению. Оно есть лишь одно из следствий достижения цели — спасения, обожения, единения с Богом, в котором личность человека достигает полноты своего раскрытия, богоподобия.
Но совершенство в любви это не только нравственное и эмоциональное благо человека. Любовь в не меньшей степени является и совершенным «инструментом» познания Истины и тварного мира. Не случайно те, которых Церковь в силу их особой духовной чистоты именует преподобными, называли духовную жизнь истинной философией, искусством из искусств, наукой из наук. Они потому её так именовали, что правильная аскеза, восстанавливая единство души с Богом, открывает человеку и ведение Истины, и созерцание Её нетленной Красоты, и познание существа всех творений. Опыт Церкви со всей очевидностью свидетельствует, что духовное совершенство человека, к которому призывает Евангелие — не фантазия разгоряченных мечтателей, но реальность, факт, бесконечное, практически, число раз проверенный в истории жизни мира, и доныне предлагаемый ищущему человеку в качестве единственно разумной цели бытия.
Естественно, такой смысл жизни неприемлем миром языческим, существо которого первый Богослов Церкви выразил в следующих словах: «…всё, что в мире: похоть плоти (жажда наслаждений: чувственных, эстетических, интеллектуальных), похоть очей (жажда богатства) и гордость житейская (искание власти, славы), не есть от Отца, но от мира сего» (1Ин.2;16). Психологической базой мира является «синдром страуса» — отказ видеть единственно бесспорную и неминуемую реальность этой жизни — смерть. Поэтому все силы человека и бросает он на приобретение указанных «благ». И хотя вполне очевидно, как безжалостно отнимаются все они от простого прикосновения смерти, тем не менее для мира идеал, выходящий за пределы интересов этой жизни, ИДЕАЛ, распятый в этой жизни, есть, по выражению апостола Павла, соблазн и безумие (1Кор.1:23).
Христианский смысл жизни, заключающийся в приобретении личностью ещё здесь, на земле, богоподобных духовных ценностей и вере в реальное воскресение тела для бесконечной жизни в Боге становится, таким образом, в непримиримое противоречие с идеалом т. н. атеистического гуманизма.
Было бы чрезвычайно интересно и важно проанализировать те духовные истоки, из которых происходит отрицание христианского идеала. Нет сомнения, что эти истоки чисто духовного, а не рационального порядка. В этом убеждают хотя бы следующие соображения.
Первое. Каждая правильная теория должна по меньшей мере удовлетворять двум основным требованиям: иметь факты, её подтверждающие, и быть верифицируемой (само собой разумеется, что она должна быть непротиворечивой). Что христианство удовлетворяет этим условиям — очевидно, и что атеизм не имеет (и не может иметь в принципе) ни фактов, подтверждающих небытие Бога, ни ответа на главный для него вопрос: «Что должен сделать человек, чтобы убедиться в небытии Бога?» — не менее очевидно. Точнее, атеизм должен признать своё полное согласие с религией в том, что для человека, ищущего смысл жизни, есть только один путь найти (или не найти) его — религиозный.
Второе. Христианство предлагает человеку идеал, большего или равного которому не знала ни одна религия мира — чистая, бескорыстная любовь. Эта любовь, по образу Христа, является высшим состоянием блага (если использовать терминологию Платона), счастья (по терминологии мира), блаженства духовного человека, и одновременно средством истинного познания Бога и всего тварного бытия. Что этот идеал совершенной любви достижим реально, а не плод чьих-либо фантазий, об этом достаточно красноречиво говорит история Церкви, жизнь её святых. Почему же в таком случае, он не только отрицается миром, но и часто с ожесточением, огнём и мечом, «вычищается» из сознания человеческого? Само это ожесточение разве не является показателем истинного источника отрицания миром христианского идеала жизни?
Третье — широко известное т. н. «пари Паскаля». Действительно, признание Христа, не отнимая ничего полезного и разумного у человека в этой жизни, в то же время даёт ему полную надежду на благобытие в вечности, если Христос есть Бог и Спаситель. Напротив, отвержение Его как идеала и смысла жизни, ничем не обогащая земного существования человека, лишает его всего в вечности, если Бог есть. Следовательно, быть христианином — «выгодно», отвергать же христианский смысл жизни неразумно. Но в таком случае, почему же этот смысл отвергается?
Отвергается христианство, конечно, не в силу каких-то его принципиальных противоречий человеческой природе и жизни. Причина совсем в другом. Оно отвергается из-за его полной противоположности целям и характеру жизни языческого мира.
Для мира наслаждения, богатство и слава являются существом жизни, для христианства же — это страсти, неминуемо влекущие за собой страдания, разочарования и неизбежную телесную и духовную смерть. Для язычества смысл жизни — земные блага, для христианства же — блага духовные: любовь, мир души, радость, чистота совести, великодушие, то есть то, чем человек может владеть вечно. Наконец, для язычества сама святость христианская невыносима, она для него как укор совести в душе нераскаянной, как звон колокольный, напоминающей о вечной правде. Кстати, не случайно революция 1917-го года в России с такой ненавистью сбрасывала и уничтожала колокола…
О самом главном
Отец Сергий сказал, что я прочту лекции. Не верьте – забыл очки. Придется говорить!
Вы знаете, наш век такого рода, что, когда мы с чем-то соприкасаемся или что-то нам предлагают, то мы, иногда сознательно, иногда подсознательно, но спрашиваем себя – а что нам это даст? Нас немножко так уже Запад приучает смотреть на вещи прагматически. Хватит витать в облаках.
Так вот, точно с таким же подходом нередко можно встретиться и, когда мы говорим о Православии. А действительно, а что оно может мне дать? А что оно дает человеку? Существует же много мировоззрений. И, вы знаете, мы на них смотрим, как на что-то прикладное. Вот есть жизнь – это наша жизнь. Это наши заботы, это наши беды, если хотите, скорби, радости. Это наша жизнь. Мы знаем нашу работу, знаем, чем живем, к чему стремимся. А мировоззрение и религия – это некоторый только придаток. Я пытаюсь говорить о том, что, как мне кажется, чувствуется очень многими людьми. Религия стала придатком к жизни! Жизнь – одно, религия – другое! Самое большее, на что подвизается современный человек, – это в воскресенье или на праздники сходить к обедне. В Академии я довольно часто говорю, что за богослужением священники совершают службы, профессора присутствуют за богослужением, студенты поют за богослужением, а кто молится – не знаю. А вообще что это такое? И зачем это – молиться?
Дело в том, что мировоззрение любое, мировоззрение по существу и религия в особенности – это не есть придаток к нашей практической жизни, а это есть, оказывается, то, что определяет нашу жизнь, определяет ее в самых важных вещах. А что самое важное для нас – это, наверное, все мы знаем. Самое важное для нас – чтобы на душе было хорошо. Вы знаете, в шалаше – да по душе! А можно жить во дворцах и быть несчастным человеком.
Мне рассказывал историю из своей жизни игумен Никон (Воробьев), о котором, может быть, вы слышали. Он сам был из православной семьи, верующий человек, но потом пошел в школу, из школы – в реальное училище. Там он убедился совершенно, что никакого Бога нет, что это просто пустые фантазии, ничего не значащие. И что смысл жизни как раз заключается именно в том, чтобы познавать этот мир. Максимально, насколько это возможно. Достигать господства в этом мире и приобретать все те блага, которые может дать этот мир. Все мы были, говорил он, заражены материализмом.
И однажды, говорил он, все мы были глубоко потрясены. Вдруг в газетах прошло сообщение, крупным шрифтом, что называется, «с восклицательными знаками»: «Покончил жизнью самоубийством миллионер»! – мы были все потрясены. «Мы уже были, – он говорит, – воспитаны в материалистическом мировоззрении». Да-да, это было до революции, учтите, до революции! Не думайте, что это сейчас, там где-то, в советское время. Нет, это были 1900-е годы. «Мы все были материалистами». «Я помню, – говорит, – захожу в столовую и не снимаю шапки, как это положено по православному обычаю, демонстрирую свое атеистическое убеждение». Миллионер покончил жизнь самоубийством.… Так что же самое главное в жизни? Все он имел! Оказывается, неудавшаяся любовь – и все пропало.
Есть очень интересный миф у греков, у них вообще очень много интересных мифов. Глубокие мифы, которые раскрывают, действительно очень сильно подчас, те или иные стороны человеческой жизни, психологии, иногда затрагивают даже само существо человека. Миф о Дамокловом мече. Помните, как один из вельмож завидовал царю, что тот живет в роскоши. Царь это заметил и решил устроить пир. Посадил вельможу на свое место, но над его головой на тонком волосе повесил меч. А потом спрашивал: «Ну, как ты себя чувствуешь? Ты почему ни ешь, ни пьешь? Почему ты такой грустный? Что ты такой грустный?» Вот эта идея Дамоклова меча – это же великая идея, я вам скажу. Каждый человек, который зародился, я уж не говорю – родился, он уже сидит под Дамокловым мечем. Когда оборвется этот волос – никто не знает. То есть, мы слышим, конечно, слышим – над тем-то оборвался, над другим, над третьим, над десятым. Войны так начинаются – над миллионами обрывается этот тонкий волосок.
И вот невольно человек задается вопросом, если он хочет оторваться хотя бы немного от повседневной жизни, от суеты, которые, кстати, больше всего захламляют, знаете, вот как пыль в глазах что ли: для чего я живу? Человек же видит, зрение вроде бы есть, но пыль настолько может закрыть глаза, что он ничего не увидит, все, кажется, есть – а ничего не видит. Так вот, эта наша повседневная жизнь, эти наши заботы, проблемы, терзания, недоумения, споры и т.д. настолько закрывают нашу жизнь подчас, что мы даже не имеем времени что называется подумать: зачем я живу? Для чего я живу? Какой смысл в этой моей жизни? Какой смысл, в этой всей моей деятельности? Какой смысл? Ну хорошо, все я сделал, а дальше что? Сделал. Ну, сделал. А дальше что? Правда, есть разные попытки ответить на этот вопрос. Но на самом деле – это полумеры. «Я делаю это для того, чтобы жить!» – но очень часто мы многое делаем вовсе не для того, чтобы жить. Для того, чтобы жить, намного меньше нам нужно. «Делаем для других!» – а надо подумать: что мы можем сделать для других? Вообще вопрос о ценности того, что мы делаем, – один из важнейших. Смысл и ценность – содержание всей нашей деятельности. Этот и смысл, и ценность могут быть оценены только с точки зрения того или иного мировоззрения. Только мировоззрение может мне ответить на вопрос – хорошо это или плохо? Занимаюсь я деятельностью, которая действительно принесет пользу мне и другим людям?! Или это просто ничего не даст, я занимаюсь, как белка в колесе: одной рукой делаю, а другой разоряю!
Итак, первый вопрос, который, как мне кажется, должен встать перед человеком, и действительно он стоит, сколько б мы иногда ни заглушали его. Это, в конце концов, вопрос о том: «Я как личность живу сколько-то лет – и все? Или я как личность продолжаю жить, буду жить?» Вот, если хотите, два утверждения, которые никак невозможно согласовать между собой и примирить. Это альтернатива. Или: верь, человек, тебя ожидает вечная смерть – так говорит атеизм. Или: верь, человек, тебя ожидает вечная жизнь. И эта [земная] жизнь является только, если хотите, экзаменом, возможностью раскрытия себя как личности, как существа нравственного и устремленного к тому или к другому.
Кто такой человек? Человек – это его вера! К чему он стремится, что он хочет, чего он ищет. Вера в то, что нет Бога, нет вечности, нет души, великолепно показана у Достоевского в «Братьях Карамазовых». Я помню, когда посмотрел фильм, то просто в сердцах, даже в восторге сказал: «Теперь апологетам делать нечего!» Там есть замечательная беседа Ивана Карамазова с приживальщиком, т.е. бесом: «А ведь если нет Бога, так тогда все позволено?! Если нет Бога, так тогда зачем и жить?» Хорошо может рассуждать человек здоровый, у него все прекрасно, все сейчас хорошо. А человек заболел? А у него неполадки начались? А в семье не то?! И т.д. Каков там смысл жизни, скажите? Только с точки зрения именно мировоззрения может правильно оцениваться вся наша деятельность и вся наша жизнь. Так вот, в связи с этим встает очень важный вопрос, с которого я и начал: «А что дает человеку Православие? Что дает нам христианская вера как таковая?» Я сейчас не затрагиваю вопроса о соотношении Православия и других религий, о соотношении Православия с другими конфессиями. Эти вопросы, сами понимаете, очень интересные же. Я сейчас хочу сказать буквально об основном – что действительно Православие дает человеку.
Вот мы сейчас заговорили о том, что наше положение, положение каждого из нас – это действительно положение под висячим мечом. Мы никогда не знаем – здоровы мы или уже больны, кто знает? Как у нас завтра сложатся дела, что у нас будет в семье, что у нас будет на работе, что у нас будет в государстве, что у нас будет в мире? Ничего не знаем! Все наши предположения большей частью носят очень приблизительный характер, и потом, это же предположения и больше ничего. А что мы знаем? Мы ничего не знаем.
И вот, обратите внимание: человек верит, я особенно подчеркиваю это слово – верит, что никакого Бога нет. Потому, что знать же невозможно, вы же сами понимаете. Знать невозможно, что Бога нет. С точки зрения науки, наша познавательная деятельность какова? Познаваемый мир бесконечен, и, следовательно, все наши знания в любой момент времени являются только капелькой из океана, поэтому с точки зрения даже науки никогда, ни в каком будущем нельзя будет сказать, что Бога нет, даже если бы Его и в самом деле не было. Наука никогда не сможет этого сказать. Самое большее, что она может сказать: да, пожалуй, Он есть! Посмотрите, какова вероятность этого.
Но об этом, может быть, мы поговорим потом. Сейчас поговорим о другом. О том, что при отсутствии веры в Бога, при убеждении в том, что наша жизнь является только жизнью земной, связанной исключительно только с телом, и никакой души у человека нет, сознание человека исчезает, личность исчезает, Бога нет, – тогда вся наша жизнь на чем строится? Рассчитать все, это каждый из нас знает, мы ничего не можем. Мы рассчитываем совсем небольшой круг вопросов, которые можем рассчитывать. Я еще раз говорю: ни о каких глобальных, государственных, общественных, природных потрясениях – ничего не можем знать! И ничего не можем сделать, даже если бы мы что-то знали.
Или здоровье, семейные дела…. Человек, который не верит в Бога, всегда находится в состоянии: «Как бы чего не случилось!..». Как бы то лицо, от которого я завишу, не изменило свое отношение ко мне. Как бы кто на меня что-то такое не накапал. Как бы где меня не подставили и т.д. Такой человек не имеет никакой твердой почвы под ногами. Мы же видим, как совершаются перевороты: во мгновение ока. Кто-то был КЕМ, стал НИКЕМ и т.д.
Что дает Православие? Вера православная и убежденность человека, что Бог есть и что Бог есть Любовь, а не что-нибудь другое, совершенно меняет восприятие человеком всего того, что происходит в его жизни. Как переживал тот миллионер, который покончил жизнь самоубийством! А сколько людей кончает с жизнью по другим причинам – лишили поста, лишили должности… Сколько у нас стрессов, инсультов, инфарктов, сколько отчаяния. Откуда? Оттуда, что мы не имеем под ногами твердой почвы. Этой твердой почвой и является вера в Бога, Который есть Любовь. Я знаю, что со мной ничего не случится , ничего не произойдет без воли Божьей! Только инопланетянин может посмотреть и сказать: «О… этот человек, в белом халате режет его скальпелем. Какие ужасы, что с ним творится, что с ним делают?» Потому, что он ничего не знает. А человек, который знает, скажет: «Так это же хирург, лучший хирург мира, который спасает человека от ракового заболевания». То, что со мной случается, при христианской вере воспринимается как любвеобильный и премудрый Промысл Божий по отношению ко мне. Это я точно знаю, поскольку верю. Верю, что это не есть случайное явление. Что это не есть заговор каких-то людей, что это не есть ненависть какого-то человека. Никто и ничто не может прикоснуться ко мне, если Бог не позволит. Я обращаю внимание на это, как самое главное, что касается нашей жизни.
Вера в Бога дает необычайное мужество в отношении ко всем скорбям, которые случаются с человеком. Люди, которые делают мне зло – и я вижу, как они это делают, – с христианской точки зрения являются только слепыми – слышите, слепыми! – орудиями в руках Божьих. Скальпель ничего не понимает! Со стороны можно подумать, что он терзает мою кожу, мои органы. На самом деле, что совершается? Любвеобильная и премудрая операция, без которой я жить не смогу. Вы подумайте, что говорит христианство! Вера в Бога дает мне твердую основу именно в этой жизни. Дает мне именно мужество, я повторяю еще раз, дает мне возможность совершенно иного отношения к другим людям. Не надо мне заискивать – надо относиться по истине к человеку. Не надо мне ненавидеть – надо мне по истине относиться к человеку, так, как я хочу, чтобы относились ко мне. Христианство устанавливает высший принцип, центральный принцип, при котором только человек и может действительно иметь счастье здесь, на земле.
Я сейчас ничего не говорю о будущности, потому, что очень часто приходится и слышать, и читать о том, что христианство будто бы обещает только лишь журавля в небе. Что лишь после смерти вы что-то получите, там вам будут вечные блага. А здесь ничего. Ничего подобного. Ничего подобного!!! Именно здесь христианство дает человеку то, что ничто иное не может дать. Смотрите, сейчас бегут к психологам, экстрасенсам, колдунам, я не знаю, к кому только не бегут, чтобы как-то снять этот груз. «Я больше так не могу, что мне делать, у меня тоска...». Вы себе представить не можете, на одном из заседаний в Финляндии привели статистику: сейчас более половины людей – это западных, обеспеченных людей – более половины людей потеряло смысл жизни и обращается к психиатрам. Причиной самоубийств, страшных стрессов является потеря смысла жизни. Не знают, что дальше. Вот все есть – а дальше-то что? Что дальше? Христианство дает человеку перспективу жизни, не замыкает его в этом узком кругу, в этих десятках лет. Говорит – нет, ты не животное, ты – человек. Твоя личность неуничтожима. Вот я обращаю на это внимание. Как важно человеку избрать мировоззрение! Человек должен быть разумным. Должен уметь разумно подойти к тому, где же она, правильная вера. Вера ли это в вечную жизнь личности – или это вера в вечную смерть личности, исчезновение ее. От этого зависит, я вам скажу, вся наша дальнейшая жизнь.
Паскаль – известный физик, как физика мы его все знаем, а не знаем другого – что это человек, который практически всю свою сознательную жизнь пробыл в монастыре. Он оставил нам замечательные мысли. Книгу, которую он задумал написать как ответ атеизму, он написать не успел, он умер очень рано. Но остались его записки. Их издали после смерти Паскаля, когда нашли. Его «Мысли о религии» до сих пор не потеряли своей актуальности. Кто заинтересуется, можете почитать. И вот, в частности, там у него есть одна интересная мысль, которая осталась в истории человеческой мысли как «пари Паскаля», пари – то есть, спор. Так в чем же заключается это пари? Он говорит, что человек, который не верит в Бога, ничего здесь не выигрывает, абсолютно ничего здесь не выигрывает, но если есть Бог – он все проиграет там. Человек, который верит в Бога, ничего не теряет здесь, у него же не два желудка и не десять плеч, но зато все выигрывает там – если есть Бог. Первый вопрос поэтому – есть Бог или нет? Без этого мировоззрение человека – это не мировоззрение. Конечно, можно ничего не искать, можно скатиться на уровень такой жизни, когда человеку ничего на свете не надо. Ну, мы знаем, что это за уровень жизни, – так сказать, животный, биологический, растительный, как хотите, по крайней мере, не человеческий. Человек не может отказаться от вопроса – зачем я живу и какой смысл имеет моя деятельность? Христианство отвечает, какой смысл имеет эта деятельность, любая: хозяйственная, экономическая, творческая, государственная – неважно. Какой она смысл имеет? Если Бог есть Любовь, а я вам еще раз хочу сказать, что Бог – это не существо, которое находится где-то в созвездии Альфа Центавра, сидит там и оттуда управляет, нажимает на рычаги или на кнопки. Бог – это есть Дух. То есть, это не материальное что-то. Это не закон тяготения, это не эфир какой-нибудь, который пронизывает, это нечто нематериальное совершенно, то, что мы, естественно, описать не можем, но важно другое: Бог принципиально отличен от всего материального.
Если Бог есть Любовь, то есть, сущность всего нашего бытия, наше все существование, бытие, и космическое, и человеческое, то христианская вера своим средоточием имеет принцип или, скажем так, «закон номер один», на котором строятся все прочие законы, из которого проистекают все прочие законы. Это закон любви, понимаете, вот он, принцип вечный. Потому что Бог есть то вечное Существо, Которое пронизывает Собой все наше бытие и человека, прежде всего. Это принцип любви. Христианство отсюда говорит, что всей основной мыслью, всем основным содержанием человеческой деятельности должна быть деятельность, соответствующая этому принципу. Все то, что не соответствует этому принципу любви, – это деятельность неверная. А что значит неверная? Мы знаем, что такое неверное делание в любом деле: сделаем что-либо не так, а потом чешем затылок – а что теперь делать? Неверная деятельность – это то, что в христианстве называется грехом, а на производстве называется ошибкой.
Что такое грех? Христианство говорит об одной удивительной вещи, которая, к сожалению, мало известна людям. Оно говорит примерно следующее: Ты украл? У себя украл ты! А не у него. Ты причинил ему зло? Ты себе сделал зло! А не ему. Ты что-то имеешь? Ты имеешь только то, что ты дал другому! Грехом в христианстве называется все то, что вредит душе человека. Вот это очень важное положение. Вред, кому бы я его ни приносил: себе ли, другому ли, природе ли, является грехом. И отсюда каждый грех – это рана, наносимая мне. Каждый грех, который я совершаю. Только для самого близорукого взора грехом называется убийство, великая кража, страшное предательство, и т.д. А христианство смотрит немножко поглубже и призывает людей надеть очки. Да нет же, все эти великие грехи являются следствием, а не самостоятельным актом. Следствием того, что совершается в душе человека. Никто никогда не убивал сразу. Он возненавидел этого человека, он тысячу раз в душе своей прокрутил эту катушку, он тысячу раз совершил в своей душе убийство, прежде, чем он это сделал на самом деле. Поэтому христианство и говорит, что грех первый и важнейший совершается в душе человека. Вы знаете, когда человек на горе находится, а там сани стоят, – с горки очень интересно спуститься. Но ему говорят, что там, на каком-то этапе, пропасть. Говорят, лучше не садись в сани. Если ты сел, на середине не остановишься. Христианство поэтому и обращает внимание на так называемую духовную сторону человека. Вот мы говорим очень много – духовное, духовное! Скоро себя начинаешь трогать – уж не дух ли я?! Что такое духовное? А вот что духовное! Это то, что совершается во мне, внутри, то, что никто не видит и не слышит. Я внутри могу возненавидеть человека, и эта ненависть затем может привести к страшным последствиям, и эти последствия, поскольку они уже совершаются не только в душе, но и в материальном плане, они оказываются тяжелейшими ранами для меня.
Вот мы говорим о Божественном Откровении, говорим, что Новый Завет – это есть откровение. Ветхий Завет, Новый Завет, Евангелие – откровение Кого? Откровение Того, Кого мы называем Богом. Кто это – Бог? – Любовь, Что Он открывает? Человек! не вреди себе! Как? А вот так! Сначала были грубые заповеди, если вы возьмете Ветхий Завет, то там были самые грубейшие заповеди. Знаете, не убивай, не кради, и т.д. Самые грубые заповеди, которые вот в глаза лезут. Христос же пришел и указал на причину этих вещей и сказал, что человек вредит себе, расстраивает свою жизнь, раскурочивает свою жизнь, разврат начинается в мыслях! Никогда он сразу не совершается! Так вот Христос как раз предупреждает об этом: человек, обрати внимание на свою душу! На свои мысли, на свои чувства, на свои желания. Вы подумайте, о какой чистоте человека говорит Христианство. О самой душе его говорит. К какой святыне его призывает! Вы подумайте, насколько это прекрасно. Это то прекрасное, о чем говорил Чехов: В человеке все должно быть прекрасно – и душа, и тело, и руки, и лицо. Человек призван быть существом царственным. В каком смысле? В святом смысле. Кстати, только тот и может хорошо управлять другими, кто умеет управлять собой. Не умеющий управлять собой никогда не сможет должным образом управлять другими. Это закон. Это закон, о котором говорили еще древние мудрецы, дохристианские. Христианство это только подтверждает. И говорит, что самый тяжелый бой, который приходится человеку вести, – это бой с самим собой. И победа из побед – победа над собой!
Вы обратите внимание: в Христианстве кто наиболее прославляется? Подвижники. Что они там делают в пустыне, скажете, спасаются?! Ну, эгоисты и больше ничего. Забрался в пустыню куда-нибудь и сидит там, спасает себя. Можно ведь и так подумать! На самом деле, о чем идет речь: никто еще никогда и ничего не добивался, не отказавшись от всего того, что мешает ему. Говорят, что кто-то писал этимологический словарь, так он вообще отказался от друзей, знакомых, от всего. В полный затвор ушел, буквально. На очень долгое время, чуть ли не на несколько лет. Зато потом выдал действительно то, что надо. Какой это был словарь! И подвижники-пустынники чем заняты? Самым главным! Попыткой очистить себя от всего того, что нас ранит, что уязвляет, что убивает. Вот потому мы их и прославляем так. Это действительно люди, чистые душой.
Об этом, к сожалению, мы очень и очень мало говорим. В нашей жизни об этом совсем, конечно, мало говорится. Сейчас жизнь все более и более приобретает материалистический характер. Материализм, которым Запад жил или которым сейчас живет и для которого материализм есть единственная цель в жизни, буквально господствует там. Сейчас он поражает, конечно, и наше сознание. Но у нас все еще жива, я бы сказал, душа. Вообще в России – это поразительное явление, после стольких лет атеизма, где столько, кажется, воспитанных в духе атеизма людей, которым только что дали свободу, – вы посмотрите, какой взрыв произошел! Откуда?! Вообще это феномен, которым наверняка бы занялись ученые, если бы человечество еще просуществовало долго, а оно, к сожалению, будет еще совсем недолго, потому как так говорят те же самые ученые. Это потрясающий факт: только сняли запрет – и люди потянулись к храму. Причем, что самое интересное, вы, наверное, замечали: родителей приводят дети, причем в прямом даже смысле слова дети. Дети – десяти, пятнадцати, двадцати лет – приводят родителей в церковь. В нашей душе еще есть голос, этот огонек искания истины, ощущение святыни, понимание того, что я же не просто животное, я же человек, и не могу я поверить в то, что меня никогда не будет, что со смертью моего тела я перестану существовать.
Кстати, я не знаю, интересно это для вас или нет, но хочу сказать, что атеизм как мировоззрение не выдерживает критики не только с точки зрения того научного взгляда, о котором я говорил: что наука никогда не может сказать, что нет Бога. Атеизм, он не выдерживает критики и с другой стороны. Он не может ответить на самый главный вопрос. А самый главный для него вопрос: что я должен сделать, чтобы убедиться, что Бога нет. Он же утверждает, что Бога нет. Я хочу в этом убедиться. Вы хотите заставить меня верить? Извините. Я хочу убедиться, а не верить. Скажите, что я должен сделать, чтобы убедиться, что Бога нет? Заняться наукой? Вам сколько ученых пересчитать? Величайших ученых, которые верили и верят в Бога. Заняться искусством, литературой, философией? Ясно, что эти сферы не говорят, что Бога нет. Так что же я должен сделать, чтобы убедиться, что Бога нет, что души нет, что вечности для меня нет? Атеизм молчит. Нет ответа. Нет ответа на этот вопрос. Христианство только и знает, напротив, что говорит: ради Бога, ради всего святого, попробуйте вот так жить, попробуйте, и вы увидите, что Бог есть. Указывает прямо конкретный путь. Кстати, множество людей самых разных эпох, разного социального положения, разного образовательного уровня, даже разного интеллекта – от низшего до высочайшего, – когда становились на путь, указанный Христианством, то приходили к этой вере, а лучше сказать, к непосредственному, личному познанию Божества. Оказывается, Христианство указывает этот практический путь каждому, кто действительно искренно хочет убедиться в этом. Я уж не говорю о том, что Христианство имеет целый ряд аргументов, как отрицательных в отношении атеизма, так и положительных, подтверждающих его истинность. Ведь каждая если хотите теория чем подтверждается? Помните, нейтрино: когда его открыли, открыли теоретически, то потом тридцать лет гадали, а на самом деле есть оно или нет. Все данные, что нейтрино должно быть, – есть, а на самом деле – есть или нет? В Христианстве невероятное множество людей, которые верят не просто потому, что они оказались воспитаны в христианской среде. Эта вера недорого стоит, я вам скажу. Этак многое количество людей, которые воспитаны в мусульманской вере, были бы мусульманами, а те, кто воспитан в буддийской вере, были бы буддистами. Я не об этих людях говорил. Я не хочу об этих людях говорить, таких людей всюду много. В любой религии. Я говорю о других людях, я говорю о тех людях, которые, образно выражаясь, «с луком и мечем» прошли эту жизнь, действительно искали Бога и нашли Его.
Если мы обратим внимание хотя бы только на одно, только на один факт: на историю происхождения и становления Христианства, то мы наверняка убедимся, что это за религия. Как вы знаете, Христа распяли, т.е. предали жесточайшей казни того времени. Его ученики апостолы в страхе сидели, как написано: «страха ради иудейска», запершись в комнате. Почему? Потому, что знали: стоит им только обнаружиться, их тут же казнят. Также распнут или побьют камнями. Вот с чего началось Христианство, Вы подумайте! Синедрион иудейский отдал приказ – всех, кто будет проповедовать об этом имени, приводить к нему. И многие из учеников Христовых, как мы знаем, пострадали. Стефан, первомучеником зовется, был побит камнями, Иакова сбросили с храма. Начались жесточайшие преследования и настоящий террор. Вот слово, которое сейчас нам очень пригодится. Вот эпоха, в которую начало свою жизнь Христианство. Мало этого оказалось. Оказались очень хорошие связи с Римом, с царским домом и мы видим, что уже в 60-х, может быть, даже в конце 50-х годов первого века издается закон, по которому каждый, кто будет признан Христианином, сам ли он скажет, донесут ли на него, должен быть казнен. Христиан – ко львам. Вы представляете, в какой ситуации зародилось Христианство. Вот если бы мы так реально себе представили, реально, в жизни, мы бы тогда поняли, что Христианство не должно было существовать. Оно должно быть уничтожено в самом корне, в самом начале, именно на это и был расчет. Потому убили Христа, потому убили Его учеников. Кстати всех до одного, кроме Иоанна Богослова. Все были казнены. Все их последователи. Казнь за казнью. Христиан ко львам. Цирки были наполнены зрелищами. В Нероновских садах христиан связывали, осмаливали и поджигали с наступлением темноты в качестве факелов. Скажите, какая религия здесь могла бы существовать? И все это продолжалось до 317 года, с некоторыми перерывами. Я задаюсь вопросом: как же Христианство могло быть, как же оно могло просуществовать, как вообще оно могло остаться?
Я указываю на этот факт как на один из поразительных аргументов, свидетельствующих о том, что Христианство – это не просто, знаете ли, какая-то философия религиозная или какая-то секта, которая возникла и никак от нее не избавишься. Сект возникает очень много, и так они и остаются этими сектами. И потом исчезают. А это религия, которая потом распространилась по всему миру. В каких условиях!!! Мне кажется, одного этого факта достаточно, чтобы поверить в Бога. Только признав это, можно понять существование Христианства до настоящего времени. И уничтожено оно могло бы быть по причине какой? По причине отступления от Бога. Только по этой причине.
Вот это, по крайней мере, соображение, этот исторический факт говорит уже об очень многом. Что Христианство – это не есть изобретение какого-нибудь фантазера, мечтателя и т.д. И потом, когда мы читаем Евангелие, мы же видим образ Христа. Он же удивительно трезвый, скажем так, Человек. Трезвый. Там нет мечтаний. Более того, Человек, Который не рвется ни к власти, ни к славе, это не честолюбец. Воскресив двенадцатилетнюю дочь Иаира, первое, что Он делает, – приказывает никому об этом не рассказывать. Исцеляет одного прокаженного, другого – и об этом приказывает никому не рассказывать. Человек не стремился ни к чему земному. Ни власть, ни богатство, ни слава Его не интересовали.
Так вот, я хочу сказать, что Христианство, оно же имеет под собой очень сильные аргументы, подтверждающие то, что действительно Бог есть и этим Богом является именно то представление, которое дает Христианство. В данном случае, мы с вами входим в сферу «Христианство и другие религии». Каждая религия представляет Бога по-своему. Так же, как вон Иван Петрович. Вам кажется, он кто? «Негодный человек». А вам? – «О, прекрасный человек». Вам кажется, как? – «Ой, слабоумненький». А вам? – «Так это ж гений!» Десять человек спросите о другом человеке, и подчас мы услышим десять мнений. Люди чувствовали, что Бог есть. Все народы верили. Кстати, это очень интересный факт: что все народы всегда верили в Бога. И до сих пор не найдено ни одного атеистического племени среди так называемых диких народов. Ни одного. Никогда. Это любопытнейшая вещь. Все верили. Но одно дело – верить, что Он есть, а другое дело – кто Он! Находились, в разных народах, сильные личности, или мыслители, или сильные «харизматики», которые говорили: «Вот кто Он есть. Он есть такой-то и такой-то». Так формировалось Учение о Боге, снизу вверх. Есть чувство Бога, есть идея Бога, а кто Он есть, уже предлагал тот или иной «активный творец религии».
Так возникло множество представлений о Боге, так возникло множество религий. Дошло до того, что уже появились религии, которые утверждали, что множество Богов существует. Не один Бог, а множество. И возникло это, кстати, очень просто. Я думаю, мы с вами тоже скоро придем к этому. По крайней мере, тенденция к этому есть. Вы знаете, что у греков были Бог Торговли, Бог Войны, Бог Любви. Как это возникло? Ну, конечно, Бог один. Но потом стало в сознании возникать, что есть те, которые особенно покровительствуют тому или иному виду человеческой деятельности. Так началась деградация: из «осознания единого Бога» появилось осознание множества тех, кто заведует каждой своей областью. Началось в католицизме, а потом это стало переходить к нам и, я думаю, очень и очень приживется. Тот или иной святой заведует той или иной областью. В церквях вы сейчас сплошь и рядом к вам подходит кто-нибудь и спрашивает, кому молиться, чтобы…. И все, уже ни Господь Бог, ни какой другой святой – только к этому святому и больше никого не надо. Если, например, у мужа пьянство, то кому нужно молиться? Не кому! А нужно обязательно перед иконой «Неупиваемая Чаша». Если вы будете молиться просто Богородице, то это ничего не даст. Нужна обязательно икона «Неупиваемая Чаша». Этот образ Богородицы, тогда это поможет. Саму Богородицу разделили! Я помню, однажды, еще в 70-х годах, приезжали к нам кремлевские врачи, и мы водили их по нашему музею. И там, в частности, есть икона Божьей Матери «Прибавление ума». Так, вы знаете, какая была дискуссия. Один врач завопил: «У меня сын учится, дайте мне такую икону!» А второй: «А у меня дочь. И мне дайте». Вы чувствуете? Сейчас это у нас на уровне такой легкой мысли, чуть ли даже не анекдотичной. Но на самом деле это совсем не анекдот. Очень редкое явление, когда придут к священнику и попросят отслужить молебен Божьей Матери, чтобы избавиться от недуга пьянства. Скорее придут и попросят отслужить молебен именно перед иконой «Неупиваемая Чаша», и таких – очереди. Слышите, что происходит. Уже не Богоматерь, а икона. Я вам просто рисую психологически, как может происходить, что люди, когда-то веря в единого Бога, стали верить во множество богов. Мы даже еще и превосходим в этом: веря в Богоматерь, иконами Ее разделяем. Помню, одна старушка на мое заявление, что Божья Матерь одна, всыпала мне очень крепко. «Как одна Божья Матерь? А Владимирская? А Иверская? А Казанская? Это вас учат такому в семинарии?» И мне досталось на орехи! Я, конечно, тут же сдался, тут ничего не скажешь. Вот каков был процесс, по которому вера в единого Бога рассыпалась, даже на множество богов.
Так вот, представления о Боге как созидались в людях? Каждая религия верит в своего Бога, то есть, в свой образ Бога. Вот, оказывается, чем отличаются религии. На самом деле, Бог, конечно же, один. И эти представления о Боге подчас достигали таких искажений, что просто страшно становилось. До полного разврата. До полного сатанизма. И здесь боги были. Так вот, Христианство чем отличается от таких религий? Давайте просто подумаем. Если есть Бог, если Он есть Любовь, Он не может, в конце концов, не открыться людям. Он не может не открыться. Он открывается. То есть, есть путь не только снизу вверх, а есть путь сверху вниз. Вот это мы и называем Божественным откровением. Христианство, в отличие от других религий, претендует на то, что оно является религией откровения. В этом смысле религией истинной. Я Вам привел только один аргумент, исторический аргумент, показал, в каких условиях развивалось Христианство, каким подвергались страшным гонениям, пыткам и истязаниям и казням первые христиане. Но религия осталась, распространилась и приобрела всемирный характер. Уже одно это говорит о том, что Христианство – это не просто порождение наших фантазий. А это есть та религия, которая постоянно, постоянно поддерживалась силою Божьею. Вы объяснений не найдете, стоит только объективно поговорить с историками – нет никаких человеческих причин объяснить факт сохранения Христианства в истории. На этом хотелось бы закончить лекцию. Теперь давайте разговаривать.
Ответы на вопросы
Сейчас у нас, конечно ситуация в стране такова, что мы находимся среди множества религий, точнее, не религий, а мировоззрений. Много сект, много представителей других религий. Сейчас очень активизируется католицизм. Эта его тенденция называется «извечная». Уже он повысил здесь ранг своих епархий, точнее сказать, своих образований у нас в России. Теперь возникло несколько епархий, назначены епископы, есть теперь митрополит. И, в общем-то, как вы видите, ситуация в этом отношении становится все более сложной. Причем все призывы нашей Церкви и даже нашего МИДа как-то соотнести свою деятельность с тем положением вещей, которое у нас всегда имело место, и считаться с Православием, все эти наши заявления остались, фактически, безответными. Католицизм, наконец-то, добрался до России. Никак только еще папа не приедет в Россию. Это, конечно, его мечта, заветная. Но уже вокруг нас он побывал. И на Украине, и в Армении, и в Грузии, так что мы, так сказать, находимся в некоторой католической ауре, которая сейчас пытается пронизать и нашу Церковь, насколько это возможно. Я думаю, что реальные предпосылки к этому, конечно же, есть.
– Алексей Ильич, вот поступил такой вопрос: «Считается ли верующим человек, который верит в душе, но не посещает церковь и не соблюдает посты?»
Вы знаете, вот в такой общей форме ответить на этот вопрос сложно. По формальным признакам – конечно, нет. По формальным. Потому, что, если я поверю, что сейчас кто-то вбежит сюда и скажет: «Горим, пожар!», если я поверю – меня тут же вынесет или через дверь, или через окно. А если я не поверю, я с места не сдвинусь. Правда, же?
Так что, как это сказать, что я верю в душе, а не иду туда, где единственно я смогу прийти хоть немножко в себя? Чуть-чуть помолиться. Где я могу услышать Евангелие, его объяснение. Если я верю, ну как же я туда не пойду! Если я верю, то я должен поисповедоваться, душу свою очистить, хоть немного. Что я, безгрешное существо, что ли? Я верю, я ангел. Так мне же надо поисповедоваться, надо причаститься. Мне же нужно помолиться. Нельзя же без этого.
Поэтому я вам скажу: вера, она всегда действенна. Если я верую, я обязательно делаю. Если я не делаю, значит, я не верую, значит, я просто имею в голове своей некоторую идею, которая не дает никакого конкретного толчка моей жизни. Это остается абстрактной идеей. Как в геометрии точка, без размера. Да любая точка, какая бы ни была, имеет размеры, возьмите любую точку, на любой бумаге. Нет! Геометрическая точка размеров не имеет. Вот так и здесь тоже.
Так что я очень сомневаюсь, что такая вера может принести пользу тому человеку. Но до конца этого сказать я не могу. Потому, что и вера подобна зерну, семечку, которое мы сажаем и которое потом может дать росток, затем может прорасти больше, а может стать и деревом. И даже принести плоды.
Поэтому все зависит в данном случае от человека. Если это начинающаяся еще вера, возможно, да, пока он находится на этой стадии. Но если человек уже десятки лет верит в Бога и никакого ни храма, ничего не признает, то здесь я очень и очень сомневаюсь. Думаю, что это уже не вера. Это просто, как сказал Хомяков, один из наших гениев: «не вера, а веренье». Все-таки различать надо как-то эти два понятия, вот в данном случае я бы так это и назвал.
– У меня следующий вопрос. Мы мирские люди, живем в миру, и Спаситель нам указал путь, но у меня есть жена, дети. Где та грань, которую я должен найти в этом вопросе. Понятно, святые, они могли уйти в пустыню и через это спасаться. А как же нам? Как нам найти ту грань, чтобы не обидеть своих родных и близких и не забыть и себя, свое спасение.
Это хороший вопрос. Я напомню немножко текст, и вы тогда, может быть, увидите частично и ответ. Юноша Его спросил: что мне делать, чтобы спастись. Иисус сказал: Ты знаешь заповеди? – Знаю. И перечисляет их ему. Я все это сделал, говорит юноша. Тогда иди дальше, говорит, если хочешь быть совершенным, тогда иди и продай имение и раздай нищим. Слышите, если хочешь спастись, то да, откажись от всего, говорит Иисус. Там, в Евангелии, так прямо и написано. Видите, здесь проведены две принципиально различные ступени.
Поэтому в отношении нас, мирских людей, я бы что сказал? Мы должны жить по совести. Собственно, к этому все и сводится. Все заповеди. Если уж что-то такое не получается, то, по крайней мере, искренно каяться. В том, что нарушили. Но если, кто-то хочет действительно достичь большего, то, мы понимаем, находясь в нашей суете, постоянно общаясь с людьми, непрерывно буквально согрешаем. Одно только осуждение у нас не сходит с уст. Одно только осуждение что делает, а зависть, а ревность, чего только нет, а неприязнь? Мы крутимся здесь, бьемся друг о друга, колем друг друга непрерывно, надрываемся каждое мгновенье, поэтому здесь достичь многого невозможно. Я вам рассказал об ученом, который, чтобы написать этимологический словарь, закрылся буквально на год или на два. Только тогда он мог что-то сделать. И вообще я вам скажу, никто ничего не мог великого сделать, если он не отдавал всех своих сил только на это дело и не отрекался от всего прочего. Так вот, если человек хочет совершенным быть, то тогда да. Тогда ему действительно нужно отречься от всего того, от чего он действительно может отречься. В какой степени он отречется, в такой степени получает способность совершенствоваться в этом вопросе. Почему и уходили в пустыни, в затворы, уединения. Их можно знаете как назвать? Оранжерейные цветки. Посмотрите, какие в оранжереях пышные цветы, никогда таких не вырастет на свежем воздухе. Так вот, они были оранжерейными цветками. Создавали исключительные, идеальные условия для духовной жизни. И поэтому они могли достигать большего. Того, чего мы никак не можем достичь. Вот мы не можем достичь такого состояния, чтобы любить всех одинаково. Никак не можем достичь того, чтобы любить врагов своих. Я говорю любить, в смысле, сердцем чувствовать. Мы можем чувствовать умом, можем справедливо относиться к врагу, но чтобы и полюбить его – извините. Этого я не могу. Они достигали этого.
Вы скажете – что это дает человеку? Ответ на этот вопрос очень простой. Каждый, кто хоть раз влюбился, тот знает, что это такое. Так и они: приобретали любовь, а не влюбленность во все и во всех, и это было их состоянием души. Вот как состояние души влюбленного, который готов все отдать, готов быть замурован, вот что такое любовь. Это то состояние, за которое человек готов отдать все. Так вот, оказывается, правильная христианская жизнь и то совершенство, которое достигается человеком при особых условиях, приносит потрясающие плоды этому человеку. Вчера, если кто был в церкви, то, наверное, слышали житие Марии Египетской. Я вам скажу, что то, что с ней было, это совершенно уникальный случай в истории, и объяснить это по-человечески кому-либо невозможно. Чтобы она, оставив сразу свою бурную жизнь, ушла в пустыню и была там потом одна 47 лет! Уже это одно или просто полная фантазия, или факт. А если факт, тогда мы должны понять, что же было в ее душе такое, за что она заплатила всем. Ни голод, ни страхи от зверей, ни холод, ни полное одиночество, ничто не могло ее оттуда выгнать – таково было ее состояние. Вот что такое совершенство.
Совершенство – это максимальное приближение к Богу, Который есть Любовь. Апостол Павел и говорит – плод духовный есть любовь, радость. Вы помните, какие он перечисляет вещи. А ведь мы, к сожалению, почти не знаем, что это такое. Мы забыли об этих вещах. Мы этого не чувствуем. Поэтому для нас сейчас и непонятно, как это Мария Египетская могла там пробыть. Ведь как можно объяснить страдания мученика? Ведь десятки, сотни, тысячи погибли за эти 300 лет гонений. Ну как это можно было, когда я знаю точно, что каждый Христианин будет отдан зверям или распят или еще что-нибудь с ним сделают, и я приму Христианство? Да вы что, смеетесь? Зачем мне это нужно, какая это религия, зачем мне нужно ее принимать? Да и как это можно – объявить себя Христианином. Или когда мне предлагают бросить горсть зерен на горячую сковороду перед идолом стоящим – и все, и ты свободен. Всего-навсего только. А тысячи и тысячи людей шли на дикую, страшную смерть, но не отрекались. Великомученик Евстратий по этому поводу сказал: «Эти мучения суть радость рабам Твоим». Вот мы забыли эти категории. Вообще, эти категории: любовь, радость – это же реальные вещи. И как раз правильная христианская жизнь очищает человеческую душу от грязных, от нечистых, от безумных и всяких прочих мыслей, чувств и желаний. Делает душу способной к восприятию Бога, ощущению Бога, переживанию Бога, и тогда эта душа наполняется действительно неизъяснимой радостью, любовью и т.д. Вот что дает совершенство. Но для этого нужно освободить душу. Душа же имеет определенные размеры: чем больше она заполнена хламом, тем меньше полезным, чем больше балласта, тем меньше полезного груза. Вот что такое наша душа.
Итак, чем мы ее забьем? Вот, я всякими мечтами и мыслями непрерывно забиваю свою душу. Всякими фильмиками. Всякой дрянью, неприязнью. Чем больше этим забиваю я свою душу, тем меньше остается того, что может меня питать. А поэтому не переживаем. Нет и радости, нет и любви, омертвевает душа. Вот беда какая. Поэтому и в нашей мирской жизни, я полагаю, мы должны, насколько это возможно, стремиться жить по совести, по Евангелию. И потом, что еще очень важно: душой хотя бы ни к чему не привязываться. Да, мы знаем: мы должны делать то-то и то-то, это наша работа, это наше дело, мы обязаны это исполнять. Но душой не привязываться. Потому что вы знаете, кто такой богач, в плохом смысле слова: тот, кто привязан к своему богатству. И этим богачом может быть последний нищий. Богач – это кто? Тот, кто привязан к своему имению, кто живет этим, кто жаждет этого, для кого это цель жизни. Вот кто богач. И в то же время богатый человек может быть человеком, который не стяжает, он не привязан к этому. Кстати, хочу сказать: чем больше этих привязей к земле, тем труднее умирать человеку. Это нужно нам знать. Потому, что придется отрезать слишком толстые веревки. Нужно внутренне ни к чему не привязываться. И я скажу, что это великое благо, когда человек не привязан. А когда мы: «Ах, Боже мой, что скажет княгиня Марья Алексеевна!» Когда нас беспокоит мнение человеческое, беспокоят другие всякие вещи, то трудно человеку, очень трудно. Поэтому наша задача как можно больше бороться с этой привязью, тогда и мы можем достичь какой-то определенной свободы.
– По Промыслу Божию мы все можем оказаться орудием слепым в руках Всевышнего.
Здесь не нужно смешивать две совершенно разные вещи. Одно дело – это человеческая свобода. Я поставлен перед выбором: я могу творить добро – или зло. Потому что это решает моя свобода. И здесь я ответственен и, соответственно, несу результаты этого выбора. Это одно дело. Что я хочу сделать и что я внутри себя уже совершаю. И совсем другое дело, что мне будет позволено вершить в отношении других людей, окружающего мира и т.д. Я могу кого-то ненавидеть лютой ненавистью и готов его убить. А вот убить не могу никак. Убил бы, да вот никак не получается. Вот Промысл Божий где действует. Но не в моей свободе. Моя свобода остается. Поэтому мы и говорим, что человек иногда, может быть внешне нравственно чист. То есть, что значит – нравственно чист? Может быть, он ведет себя безупречно в человеческом обществе и о нем никто не скажет ничего худого. Да, он не ворует. Он свято исполняет свои дела. У него все нормально в семье. Вообще все нормально. Хороший человек. Это нравственная сторона. А внутри, это уже духовная сторона, он может быть полностью пораженным. Мы не знаем, а что он хочет? А к чему он стремится? О чем он мечтает, этот нравственный человек? О чем он может мечтать? О Славе. Если я весь живу этим, жду славы человеческой, – уже одно это чувство, уже это искание славы перечеркивает всю мою духовную жизнь. Так что внутри человек может быть и гордым, и тщеславным, и славолюбивым и т.д. А снаружи может быть вполне нравственным человеком.
Так вот, в отношении Каина, например. То, что Каин захотел убить брата, возненавидел его, – это дело его свободы. Его личности. Его греха. А то, что ему было позволено убить Авеля, – это дело Промысла Божия. Конечно, возникает встречный вопрос: а зачем это было нужно? Зачем же Авеля убивать-то было? Он же мог бы прожить еще 900 лет! Я думаю, что мы с вами окончательного ответа не найдем на этот вопрос, но принципиальный ответ есть. Я конкретно сказать не могу, а принципиальный ответ есть. Нет славы без подвига. Я полагаю, что мученическая кончина всегда является для человека одним из тех моментов, которые приносят ему особое благо. Или являются искупительными для его грехов, или приносят даже славу ему вечную. Не земную, а вечную. А мы смотрим точно наоборот. Кого-то где-то убили или с кем-то что-нибудь случилось, мы говорим – так ему и надо! Он был такой, такой и такой. А что говорит Христианство? Бог же есть Любовь, Он дал этому человеку пострадать, может быть, даже покаяться, мы не знаем, какие еще мгновения, минуты и часы он был жив. Дал пострадать – это великая милость Божия. Вы слышите, если смотреть с точки зрения вечности, оценки наши приобретают совсем другой характер. В частности, прямо противоположный тем, к которым мы привыкли в этой жизни. Мы – так ему и надо, он достоин этого. А оказывается, Тот, Кто режет ножом, скальпелем-то, операцию делает. Спаситель операцию делает. Совсем другое понимание фактов. То, что Каину Бог дал это совершить, возможно, и для него это потом послужило предметом раскаяния. Мы ж не знаем дальнейшей его жизни. А для Авеля это послужило венцом славы. Вот, я думаю, так можно понять и этот факт, и аналогичные.
– Мы, русские, носители Православия, под покровом Божьей Матери находимся. С одной стороны берет гордость за это, с другой стороны, немножко попахивает превозношением себя. Как здесь провести границу? Мы, носители Православия, вроде как «арийская нация», а весь мир – вроде как ничто.
Я думаю, что Вы уже сами ответили, предвосхитили мой ответ. Где бы ни было возношение, знайте, что там неправда. Такое встречается сплошь и рядом: «Мы находимся под покровом Божьей Матери». Что это такое? Что это значит: что я могу делать что угодно, а Божья Матерь меня покрывает? Это, что ли? Опять та же самая причина. Потому что кто это говорит? Это люди, которые, кажется, приняли Православие, ничего о нем не зная, и свои мирские, то есть, страстные, начала вводят в сознание. Это просто беда. Я вот только сейчас вам сказал – отслужить от пьянства молебен перед иконой «Неупиваемая Чаша» и никакой другой. Если перед «Владимирской», то никакого не будет дела. То же самое перед «Державной» иконой, а если не перед «Державной», то проку не будет. Вы видите, это уже не Божья Матерь, а икона. Этак мы скоро в язычество придем. Это очень опасно. Иконы – это образы того, в кого мы верим. Перед кем мы молимся. Это образ. И этих образов множество. Образов Богоматери – порядка 700. Различных образов, перед которыми мы молимся. Так же, как фотографий наших с вами может быть сколько угодно. Вот в чем дело. Это язычники думали, что их изображения, рисованные или скульптурные, – это боги. За это Христианство и обличало их.
И вот так же с Россией. Ну что это такое: «Мы – третий Рим». Ну, была такая идея у старца Филофея, но ведь у него была совсем другая мысль. Мысль-то какая: Рим отпал, Византия пала, где еще тот центр, то государство, где бы Православие являлось государственной религией и имело бы все возможности существовать, распространяться и жить. Да, в России. Да, в Москве. Вот просто какая была идея – и все. Тогда. Но сказать, что это на веки вечные и всегда так и будет, – это все равно, что сказать: а наши предки Рим спасли. Примерно то же самое.
Так же и в отношении покрова Богоматери. Покров Богоматери – не безусловный. Еврейский народ был избранным? Был. Отверглись Христа – избранничество отнято. Ничто и никто не может быть на веки вечные. Все зависит от нашего с вами произволения. Что же, я буду хулить Бога, а меня будет покрывать Божья Матерь! Я буду оскорблять Сына Ее, а она будет меня покрывать? Вы сами подумайте. А Афон говорит: «Нет, мы под покровом Божьей Матери». Греция говорит: «Нет, мы». Россия: «Нет, мы». Давайте подеремся. Ну что же это такое? Покровом Божьим, святых и Божьей Матери пользуется только тот, кто действительно искренне хочет следовать заповедям Божьим. Тот, кто отвергается этих заповедей, сам отвергает этот покров. Таков закон жизни.
Вы знаете, в одной статье я прочитал, как канонизировали Николая Второго и автор статьи пишет, через год после этого: «Вот теперь уже целый год царственная семья наслаждается небесными благами». Вы подумайте только, это пишет новый богослов, я его знаю, он инженер по образованию, математик, и вдруг – вот все его знание богословия. Оказывается, до этого, до канонизации, все равно, даже если они были святы, все равно – не наслаждались, зато после канонизации – они наслаждались. А если деканонизируют, спросите его, тогда что будет? Тогда опять в преисподнюю, да? Ну что ж это за логика такая!
Вот из таких вот взглядов, из такого понимания вещей и складываются подобного рода воззрения. Это очень печально, я вам скажу. Христианство говорит об одном: пока человек не смирится, не может Бог к нему приступить. И ничего не может ему сделать. «Отойди, – говорит, – Господи, я сам». Пока не смирится, не кто-нибудь не может к нему приступить, а Сам Бог. Вы понимаете теперь, почему гордость есть самая ужасная вещь? Вот это тщеславие, эта гордыня, вот это Я – это Мы. Это наиболее верные средства отторгнуться от Бога. Никому так не противится Бог, как гордым. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Я вот так понимаю эту ситуацию.