Патрология

Патроло́гия (от греч. πατήρ (патер), и λόγος (логос) — слово, речение) –

1) наука, занимающаяся изучением истории жизни и богословского творчества Отцов Церкви и церковных учителей;
2) богословская дисциплина, излагающая в систематическом порядке учение о жизни и богословской деятельности Отцов и учителей Церкви.

Под патрологией следует понимать богословскую дисциплину, изучающую историю христианской богословской письменности, имеющей свою вершину и средоточие в трудах Отцов Церкви (см. Святоотеческую библиотеку).

Важно отметить, что в круг патрологических исследований входят не одни Отцы Церкви. Следуя проф. К.Д. Попову,  патрология называется патрологией «не потому, что она обязывалась говорить об одних только Отцах Церкви, – она обнимает всех древних церковных писателей, – а потому, что святые отцы – носители, свидетели, истолкователи и защитники откровенной истины в таком виде, в каком она сохранилась в Церкви, – составляют главнейший и существеннейший элемент её».

Хронологические рамки патрологических исследований не могут иметь строгих пределов. Патрология изучает постепенное раскрытие христианской церковной мысли, а Церковь продолжает свое богочеловеческое существование в истории вплоть до конца времени. «Церковь Христова будет существовать до скончания мира, так до скончания мира будут являться в ней для нужд Церкви избранные орудия Духа Божия, – указывает  выдающийся патролог архиепископ Филарет (Гумилевский). – Таким образом, во всех веках могут быть мужи с качествами, необходимыми для Отцов Церкви, и мнения людские, назначающие то VI, то ХIII век, не имеют основания себе в предмете». По мнению другого известного патролога архим. Киприана (Керна), церковная мысль также продолжает свое плодотворное раскрытие в истории. Следовательно, изучать ее «надо не ограничивая её только периодом классических богословских споров или вселенских соборов, а проникая и в позднейшие века византийской письменности, давшей Церкви таких великих учителей, как преп. Симеон Новый Богослов или св. Григорий Палама (т.е. XI и XIV века)».

Патрология и патристика представляют собой различные богословские дисциплины. Согласно архим. Киприану (Керну),  для патрологии важно изучение личности и жизнеописания церковного писателя, составление каталога его произведений, установление их подлинности, выяснение возможных влияний или заимствований. Патрология – историческая наука, она теснейшим образом связана с историей Церкви.  Для патристики же важно систематическое изложение догматических и иных богословских воззрений церковных писателей, она направлена на историческое изложение богословских систем.

Методы изучения святоотеческих творений и путь постижения Отцов Церкви

А.И. Сидоров, доктор церковной истории, профессор Московской православной духовной академии

Для изучения святоотеческих творений в современной науке используется ряд методов, преследующих частные цели и способствующие прояснению лишь отдельных аспектов внешней стороны святоотеческого наследия. В статье рассмотрены условия, при выполнении которых возможно обретения целостного смысла в патрологических исследованиях. Этот подход автор называет путем постижения отцов Церкви.

Общеизвестно, что святоотеческие творения составляют существенную и органичную часть записанного Священного Предания1, которое наряду со Священным Писанием является основой основ нашего православного бытия и нашего богословия. Но одновременно следует напомнить, что эти творения представляют собой и часть общекультурного достояния всех христианских народов. Другими словами сочинения отцов Церкви, по своей формальной стороне, суть памятники письменности и как таковые могут изучаться так же, как и все прочие памятники с применением соответствующих научных методов.

В частности, их можно рассматривать с точки зрения текстологии, включая изучение рукописной традиции того или иного произведения или группы произведений. Данные творения доступны изучению с филологической точки зрения, предполагающей анализ жанровых особенностей сочинений отцов Церкви, их стиля и т.п. Еще они (особенно эпистолярное наследие отцов) могут исследоваться как исторические источники, проливающие свет на определенные обстоятельства конкретной исторической эпохи как в земном бытии Церкви, так и светского общества. Наконец, некоторые святоотеческие творения (яркий пример тому – «Философские главы» прп. Иоанна Дамаскина) органично входят в контекст истории философии и в таком своем качестве предполагают определенный философский подход к ним.

Все названные методы суть средства подхода к памятникам церковной письменности, и каждый метод имеет в виду определенную частную цель(издание творений отцов, их перевод на различные языки, их анализ с филологической, исторической и философской точки зрения), достижение которой способствует удовлетворению нашей научной пытливости и прояснению ряда аспектов внешней стороны святоотеческого наследия. Напрашивается аналогия с нашей обычной человеческой жизнью, на протяжении которой мы постоянно ставим себе частные цели, порой достигая их, а порой и терпя неудачи на пути этого достижения. Однако всякий человек подспудно ощущает или же ясно осознает, что данные частные цели нисколько не подменяют основной цели его человеческой жизни, связанной с поиском и (в идеале) обретением смысла нашего земного бытия. Лишь осознание этого смысла может упорядочить хаотичную массу наших конкретных и частных целей, выстраивая их строгую архитектонику. Если обратиться от данной аналогии к святоотеческим творениям, то можно, сказать, что изучение их, помимо частных целей и связанных с ними конкретных методов исследования, должно иметь главную цель и непреходящее смысловое содержание. Тогда возникает очевидная необходимость определения, насколько это возможно для нас.

Как говорилось выше, произведения отцов Церкви являются неотъемлемым достоянием Священного Предания, которое неразрывно соединено со Священным Писанием и, по словам сербского отца Церкви, «как Священное Писание, так и Священное Предание во всех отношениях равно необходимы, равно важны, равно незаменимы»2. Или, как говорит один из учеников этого отца, «они составляют одну нераздельную двуединую целостность»3. В рамках подобной целостности и следует, на наш взгляд, искать главную цель изучения святоотеческих творений. Прежде всего, эту цель немыслимо обрести вне Православной Церкви, которая «несомненно, есть «Церковь апостольская». Но еще Она в самом глубоком смысле есть Церковь отцов. Эти два определения неотделимы друг от друга. Без святых отцов Церковь не будет подлинно апостольской»4. Если частные цели исследования сочинений церковных писателей достижимы в некоторой степени и помимо Православия, то высший смысл такого исследования раскрывается только в Православии. В свое время священномученик Иларион (Троицкий) четко и недвусмысленно высказался относительно Священного Писания: «Книги Священного Писания – это одно из средств, через которые в Церкви действует на людей благодатная сила Божия. Дух Божий оживляет только Тело Церкви, а потому и Священное Писание может иметь смысл и значение только в Церкви»5. Другими словами, «Священное Писание – одно из проявлений благодатной жизни Церкви. Оно – имущество церковное, драгоценное и бесценное, но имущество именно церковное. Священное Писание нельзя отрывать от общей жизни церковной. Только Церковь дает смысл существованию Писания»6.

Единство Священного Писания и Священного Предания в свете этого несомненного тезиса предполагает и не менее несомненный вывод из него:вне Православной Церкви нет святоотеческих творений. Эти творения, как отмечалось, можно рассматривать в качестве литературных памятников, исторических источников, философских произведений и т.д., но такое рассмотрение будет лишь рассмотрением «по букве». Естественно, подобный подход имеет свой определенный смысл и значение, но польза от этого будет только в том случае, если данный подход неразрывно связан с пониманием сочинений отцов «по духу», то есть по Духу Божиему, который дышит только в Церкви Божией. Вне этого Духа всякие научные изыскания имеют тенденцию превращаться в мертвящую букву, ибо «буква убивает, а дух животворит» (2Кор.3:6). Поэтому «Предание есть непрерывное присутствие в Церкви Духа Святого, непрерывное Божие водительство и просвещение. Церковь не связана буквой. Она движется вперед, ведомая Духом»7. Постоянное причастие Духу, то есть непрестанное стояние в Православии, и открывает для нас высший смысл изучения святоотеческих творений или путь постижения отцов, в свете которого и частные научные методы исследования их обретают свое истинное значение и звучание.

Естественно возникает вопрос: что предполагает такой путь, и какие требования предъявляет он к тем, кто встает на него? По нашему глубокому убеждению, прежде всего, это – стяжание смиренномудрия, в том числе и научного смиренномудрия. В конкретном случае оно имеет, помимо всего прочего, ясно осознаваемую презумпцию: святые отцы суть люди святые(хотя, само собою разумеется, и небезгрешные), и, тем самым, не только выше любого исследователя, но и являются образцом подражания для него. Эта «дистанция святости» должна четко соблюдаться каждым, кто приступает к изучению сочинений отцов, и она исключает всякие проявления «научно-самолюбивого панибратства» по отношению к ним (такой-то отец якобы что-то «недопонял» или ошибся в том-то и том-то).

Разумеется, авторитет святых отцов не означает слепое приятие всех частных мнений того или иного Отца и не исключает определенной свободы в изучении их. В свое время один русский патролог заметил: «Чем ближе предметы святоотеческих творений к существу христианской религии, тем необходимее соглашаться с воззрениями святых Отцов на сии предметы, тем необходимее подчиняться их авторитету. И, наоборот, чем отдаленнее предметы их размышлений от круга тех истин веры и благочестия, которыми определяется сущность богооткровенного учения, тем менее можно усвоять отеческим творениям значение и важность»8. Но эта свобода не должна выходить за рамки соборного веросознания Православной Церкви, то есть не должна превращаться в произвол. Ведь любая свобода всегда есть свобода ради чего-то, а не свобода от чего-то: последнее и превращает ее в произвол.

В конкретном случае свобода исследования святоотеческих произведений существует только ради вхождения в живое церковное Предание и ради жизни в нем. Мы еще должны постоянно помнить, что изучение творений отцов необходимо предполагает и приобщение святоотеческому богословию, то есть оно предполагает попытку, пусть и весьма скромную и ограниченную, самому стать богословом. А эта попытка связана с большой опасностью духовного падения, поскольку известна апостольская заповедь: «Блюдите убо, како опасно ходите» (Еф.5:15) касается всех граней нашего христианского жития и нашего мышления. Невольно на память приходят слова второго Богослова: «Любомудрствовать о Боге можно не всем, потому что способны к сему люди, испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а, прежде всего, очистили, по крайней мере очищают, и душу и тело. Для нечистого же, может быть, небезопасно и прикоснуться к чистому, как для слабого зрения к солнечному лучу»9. Всякое изучение святых отцов есть в той или иной степени любомудрие о Боге. Оно же необратимо превращается в суемудрие, если мы начинаем «любомудрствовать погрешительно», то есть следовать своей гордыне и не стремиться каждый день и час очищать себя. Когда такое стремление отсутствует, тогда дух суемудрия вторгается в нашу душу и ум, извращая их своим лукавством10. А этот дух, как известно, исторгается, подобно всякому духу лукавства, только постом, молитвой, бдением и прочими подвижническими трудами.

Таким образом, путь постижения Отцов совершенно немыслим без аскезы, мера которой у каждого изучающего святоотеческие писания разная, но без которой мы не можем шествовать этим путем. Другими словами, изучение творений отцов необходимо и неразрывно связано с постоянным устремлением следовать им в своей жизни. Ведь общеизвестен тот факт, что все святоотеческое Предание зиждется на нерасторжимом единстве делания и созерцания. И каждый, приобщающийся этому Преданию, не может не прилагать все усилия к соблюдению данного единства, причем того единства, в котором делание является первым и необходимым условием созерцания, его незыблемым основанием. Не случайно отец Иустин (Попович) сказал: «в Православии на первом месте – жития святых, а на втором – наука, причем наука жизненная, проверенная опытом, благодатная наука, лишенная всего схоластически-мертвого и по-протестански рационалистического». Это суждение со всей очевидностью относится и к православной патрологии, занимающейся изучением святоотеческих творений. Как особая область богословской и церковно-исторической науки, она, конечно, не может обойтись без тех методов, о которых речь шла выше, но ее нельзя ни в коем случае сводить к этим методам. Осуществляя конкретные задачи в своих частных исследованиях, православный патролог не может забывать о главной цели христианского жития – о своем личном спасении; обращаясь к писаниям отцов, он обязан уподоблять себя ученику, приходящему к старцу и вопрошавшему: «Как мне спастись?» Путь изучения отцов и путь спасения того, кто к ним обращается, не суть два пути, а путь – единый и единственный. Только он один – путь Жизни, как говорилось в памятниках древнецерковной письменности («Дидахе», «Послание Варнавы» и пр.); всякий другой путь (или пути) есть путь смерти.

Особое внимание следует обратить на то, что православный патролог, ретроспективно оглядываясь на историческое бытие Церкви, не может не проводить, среди прочего, и четкой грани между Православием и ересью. Конечно, ему хорошо известно, что между этими полюсами существовал (и ныне существует) ряд промежуточных явлений, но они существуют лишь постольку, поскольку тяготеют либо к одному, либо к другому полюсу. Например, в IV веке эти полюса ясно обозначались свт. Афанасием Великим и его соратниками, с одной стороны, и Арием, с другой. И пестрая картина различных догматических течений в эту эпоху ясно упорядочивалась их тяготением либо к Православию (в частности, таковым было «омиусианство»), либо к арианству (пример – «омийство» или «аномейство»). Поэтому Православие было и остается Православием, а ересь, в различных своих проявлениях, была и остается ересью. Между ними никогда не было «диалога», а всегда существовала только война или та духовная брань, о которой свидетельствует вся история Церкви. И отцы Церкви всегда в этой брани выступали против «супротивной рати», какие бы многоликие формы она не приобретала и на какие бы тактические изощрения она не умудрялась. Путь постижения отцов предполагает ясное осознание данного факта и исключает всякие попытки встать «над схваткой» ради миража некоей «научной объективности».

Примечания:

Источники и литература:

1. Артемий (Радосавлевич), еп. С Христом на жизненном пути/Сб. работ. М., 2010.
2. Григорий Богослов, свт. Слово 27. Против евномиан и о богословии первое, или предварительное // Григорий Богослов, свт. Творения. Т. II. М., 2007.
3. Иларион (Троицкий), сщмч. Священное Писание и Церковь // Голос Церкви. 1914. 4.
4. Иустин (Попович), прп. Собрание творений., Т. 2. М., 2006.
5. Помазанский М., протопресв. Православное догматическое богословие. St. Herman of Alaska Brotherhood Press, 1992.
6. Порфирий (Попов), архим. Об авторитете святых отцов Церкви и важности их писаний // Прибавления к творениям святых отцов в русском переводе. Т. XXII. 1863.
7. Флоровский Г., прот. Догмат и история. М., 1998. С. 379.

В основу публикации положен доклад автора на Ежегодной научно-богословской конференции Санкт-Петербургской православной духовной академии 7 октября 2010 года.

Литература по теме

• Труды по Патрологии
• Патрология Миня Оглавление Patrologia Græca
• Патрология архим. Киприан (Керн)
• Патрология прот. Василий Мезенцев
• Конспект лекций по патрологии муч. И.В. Попов
• Святоотеческое наследие и церковные древности проф. А.И. Сидоров