[Октябрь]

(Речь при открытии Таврического миссионерского съезда 24 мая 1899 г.).

Молитвой и руководственным словом архипастыря таврической церкви сейчас положено начало не только благому, но и новому делу, которого не знает вековая история церковно-общественной жизни благословенного таврического края. Открыт первый епархиальный миссионерский съезд духовенства здешней епархии, в качестве совещательного духовного учреждения, имеющего свои живые, широкие, ничем другим не заменимые задачи. Настоящий миссионерский съезд является важным и знаменательным событием для местной церковной миссии, как дорогой почин столь важного дела в том крае, где история раскола и сектантства обнимает собой целое столетие своего здесь процветания, где прочно организовались очаги всевозможных религиозных лжеучений, где сектантские центры приобрели влияние общероссийских распорядительных пунктов, где, наконец, около 15 лет, ежегодно устрояются самыми опасными врагами православия – штундо-баптистами, подобные этому первому съезду, миссионерские конференции; из последних некоторые, как, напр., Ново-Васильевская и Раккенаусская, пользуются в сектантском мире широкой известностью и особенным значением, считаясь всероссийскими съездами штунды.

Радостно приветствуя настоящее миссионерское собрание, в глубоком сознании важности и многополезности этого благого начинания для поступательного развития и успехов миссионерского дела в здешней окраине, от души желаю, чтобы настоящий первый миссионерский съезд был благоуспешен в своих делах и предначертаниях, – чтобы начал он собой более светлые страницы в истории местной миссии, чем какими наполнена вековая летопись борьбы с многочисленным сектантством Тавриды. Ведь миссия здесь доселе переживала более печалей, чем отрады. Чтобы убедиться в этом, стоит только, хотя бы вкратце, вспомянуть дни древние из векового прошлого в жизни местного сектантства и в деятельности миссионерства.

Плодоносная, благорастворенная Таврида, волей исторических судеб, с самого начала истекающего столетия делается местом выселения расколо-сектантства, и «Молочные воды» становятся в своём роде историческим, самым крупным во всей России, очагом, так называемого, старого рационалистического сектантства.

Гуманнейший из монархов, император Александр Первый, по совету более сантиментальных, чем прозорливых администраторов того времени (сенаторов Лопухина и Нелединского), Высочайшим повелением 1802 г. отдаёт тучные мелитопольские степи «духоборцам», дозволив всем этим сектантам «совокупиться воедино», дабы тем избавить их от народной ненависти и преследований, а православное население – от духовного растления со стороны опасного религиозного лжеучения духоборческой секты. И потянулись тогда многими сотнями в благословенную Тавриду народные вольнодумы – религиозные отщепенцы со всех сторон: из Тамбовской, Екатеринославской и Харьковской губерний, с тихого Дона, с берегов Волги... Новым поселенцам Тавриды – духоборам предоставлены были милостивым правительством такие заманчивые льготы, что устремились сюда даже и те, кто и не очень желал быть отступником: манила свобода от тяжкого ига крепостного права и корысть: земли отведено было по 30 десятин на душу, поселенцы освобождались на несколько лет от всяких податей, на постройку домов и заведение инвентаря отпущено было казной пособие.

А главное – бытовая жизнь духобор устроялась свободно и привольно «по своему плану», – согласно основным догматам их вероучения, т. е., на столь широких началах социализма, коммуны и самоуправления, до которых едва ли когда-либо доходили самые крайние коммунары западной Европы или Америки. Образовались огромные селения с эмблематическими названиями «Терпения», «Спасовки» и др. В 1817 году правительство вынуждено было остановить устремившийся на Тавриду духоборческий поток, хотя эмиграция сюда продолжала направляться тайными путями и духоборческие сёла сделались убежищем дезертиров, осуждённых преступников (по учению духобор – ни судить, ни казнить нельзя людей), убегавших от своих помещиков крепостных и др. Время шло, духоборчество росло и благоустроилось, без опеки и надзора правительственной власти, под деспотическим главенством своих вождей Капустиных-Калмыковых, которые мало-по-малу приучили эту многотысячную тёмную массу смотреть на самих себя, как на «духоборческую нацию», на их род, – как на «священную линию», на старшего в роде Калмыковых, – «как на воплощение души Самого Христа Спасителя и как на прирождённого их царя-пророка». Калмыковы устроили особую для себя резиденцию, названную «Сиротским Домом» (в с. Терпении), с «общественным столом», т. е., с общинным капиталом. Так втихомолку возродилось на таврической окраине оригинальное «государство в государстве», с деспотической властью безнравственного тёмного тирана, погрузившего прекрасное, само по себе, тихое, трудолюбивое духоборческое население в вековую непробудную тьму безграмотности и религиозного обскурантизма.

Главари Калмыковы священные книги потопили, грамотность и школы духоборцам воспретили и всякое просвещение загасили на целое столетие. И только в прошлом году едва удалось власти и миссии сломить упорство закоренелых фанатиков и зажечь в этом тёмном царстве светоч просвещения, открыв первую школу в нынешнем закавказском центре старого духоборчества, – в с. Горелом, где находится «Сиротский дом», – осиротевшая резиденция прекратившегося (в 1886 г.) рода духоборческих властителей. Так крепка сила и власть вековой тьмы сектантства!

Известно, что в период таврической жизни духобор местная власть государственная или послабляла, или бездействовала относительно сектантских беззаконий. Но как и чем противостояла духоборческому злу тогдашнего времени миссия таврической церкви? Стремилась ли она помочь делу спасения этих несчастных отщепенцев светом православной истины пыталась ли разгонять эту страшную тьму духоборческих заблуждений духовных и социальных? История об этом умалчивает, – она не сохранила ни имён деятелей, ни деяний их.

Относительно миссии живёт лишь в памяти современных духобор один рассказ или – вернее – легенда. Император Николай Павлович, узнав о нестерпимых заблуждениях духобор, повелел прислать в духоборческие селения увещателя священника. В указе о назначении пастыря-миссионера говорилось, что-де пастырь к ним посылается потому, что они – духоборы и «родятся и погребаются (т. е. обходятся) без священников». Злобно отнеслись фанатики к представителю православной миссии и, при первом удобном случае, взяли да и закопали миссионера-священника живым вместе с первым же из своих покойников, вышучивая тем указ. А по другой вариации сожгли увещателя в стоге сена.

Да и что могла сделать Церковь для вразумления многих тысяч сплотнённых, как стена, упорных сектантов, когда свет духовного учительства и просвещения в то время едва мерцал, и в самой-то прав. Церкви: едва ли хватало его для просвещения и ограждения верных чад её от приражения к ним лжеучений сектантства, магометанства и языческих предрассудков недавно присоединённого края! И только через 40 лет едва-едва всмотрелась правительственная и церковная власть в «духоборческую нацию», и лишь после того, как страдания сектантской массы от произвола и деспотизма развратных жестоких главарей возопили на небо...

Наряженная по Высочайшему повелению в 1835 году особая следственная комиссия открыла при Сиротском доме – резиденции Калмыковых и застенки для пыток, и синедрион 30 палачей, и плети, и груды замученных изуверами жертв.

Таврические духоборы за свои «нестерпимые злодеяния», как говорилось в указе Сената, выселены были в Закавказье на Мокрые горы, в Ахалкалакский уезд. Но и здесь повторяются те же ошибки невмешательства власти во внутреннюю общинно-бытовую жизнь сектантов, то же умиление администрации перед физической дородностью и ловкостью трудолюбивого духоборческого населения, то же невнимание к духу и характеру духовных воззрений сектантов, – и то же, к сожалению, безучастие миссии Церкви, которое, впрочем, может оправдываться особенными условиями православия на этой окраине... Но печальный факт налицо. В Закавказье духоборы образуют селения с теми же эмблематическими названиями, заводят те же коммунистические порядки жизни, под тем же деспотическим главенством Калмыковых, устрояют тот же «Сиротский дом» «с общественным столом», с целым своеобразным штатом придворных мужиков и мужичек, верноподданнически служащих «Их Милости, – батюшке вожа̀ке Петруше и матушке Луше» (жена последнего Калмыкова, а впоследствии правительница духобор). – с своим почётным конвоем вооружённых всадников... Словом, уроки Таврической истории автономной жизни духобор, «как особой нации», не послужили никому ни в пользу, ни в назидание, и духоборческое «государство в государстве» здесь даже более легко и свободно организовалось, укоренилось и зажило своей обособленной от обще-русской жизни и культуры замкнутой жизнью. Безумие и вольность тёмной массы закавказских духобор, предоставленных себе самим, дошли до того, что сектанты серьёзно мнили себя чуть ли не союзниками соседнего могущественного Русского Царя, а на подати смотрели, «как на дань». И вот, в то время, когда кавказские администраторы увеличивали земельные владения духобор путём предоставления сектантам, как лучшему якобы колонизационному элементу в ново-завоёванной Карской области, самых плодородных земель, отталкивая православных переселенцев, как пьяниц и нищих, когда в своих отчётах восхваляли до небес добродетели духоборцев, – в это тёмное царство пробрались с своей анархической курилкой интеллигентные просветители – толстовцы и заронили искру в горючий материал, и искра эта произвела страшный пожар анархического движения среди духоборческой невежественной, фанатической толпы. Движение это выразилось в грубом отрицании государства и законов, всякой и даже Высочайшей власти, в неповиновении законам и требованиям правительства, в уклонении от исполнения воинской повинности и податей. Естественно и неизбежно должен был доследовать в отношении духобор-анархистов целый ряд тяжких для главарей и массы правительственных репрессий, закончившихся, как известно, выселением неповинующейся мятежной партии сектантов сначала по туземным селениям, а затем в Америку. Таким образом, братья наши по плоти и крови, отщепившись от православного корня, отвернувшись от исконных начал общерусской народной жизни, находясь в течении века в своей бытовой духовной жизни без организованной опеки, разумного руководства и мощного содействия со стороны миссии Церкви, и местных властей погибли и для Царства Божия, и для царства Российского! Поистине, этим тысячам заблудших, – с тех пор, как они благодушием правительственной власти были искусственно пересажены из православного центра в Тавриду и тем напрасно изолированы от влияния православной народной среды, как сплотились в одно тёмное царство, – не было помогающего! Вместо земного ангела хранителя, каким для отпадших и религиозно заблуждающихся должна быть охраняющая и вразумляющая миссия Церкви, к несчастным духоборам явились искусители, в лице толстовцев – интеллигентов, и увлекли вслед своего лжеучения и погубили несколько тысяч сектантов!

Но могут возражать, что с такой сплотнённой, массовой, тёмной и фанатической силой, как «духоборческое государство в государстве», да ещё охранявшеюся благодушием местной власти от вмешательства Церкви в автономные порядки жизни сектантов, всё равно для миссии борьба была бы и непосильна, и бесплодна. – А толстовцы? Ведь они, в течении каких-либо 3–4 лет настойчивой, ловко задуманной и искусно проведённой пропаганды своего пагубного лжеучения, достигли же желанных им результатов, и вот теперь зело радуются, во главе с яснополянским своим старцем – учителем, на духоборческо-толстовские новонасаждения свои в Америке... Как бы то ни было, но начало и целая половина несчастной духоборческой эпопеи принадлежит Тавриде. И это составляет первую печальную главу в истории Таврической миссии.

Развернём дальнейшие скрижали той же истории.

С 1820 года, по мысли и распоряжению правительства той же эпохи Александра Благословенного, в таврический край потянулись из разных губерний, в качестве колонистов, молокане–уклеинцы. Им также предоставлены были льготные условия и тысячи десятин прекраснейшей степи Бердянского уезда. Молокане образовали крупные посады, тысяч по пять населения каждый (Астраханку, Ново-Васильевку, Ново-Покровку и др.). И с молоканами повторяется здесь та же история полной изолированности от всего общерусского, широкой общинной автономной жизни – с своим сельским начальством, с своим чисто бытовым правом, с традициями секты, основанными на догме своей веры, которые, конечно, для сектантов выше всяких законов гражданских. И в молоканских общинах совершается то же господство своекорыстных слепых вождей над Божиим созданием, над тысячами единокровных нам братьев отщепенцев! Тот же наблюдается поверхностный умилённый взгляд местной власти на одни лишь внешние стороны добропорядочной жизни молокан и то же безучастие, бессилие местной церковной миссии, то же отсутствие духовных светильников истины и чистых источников живой воды, откуда бы могли черпать жаждущие души. По крайней мере, история борьбы с таврическим сектантством не отмечает и не сохранила ни одного имени выдающегося просветителя или обличителя лже-мудрований духоборо-молокан ни среди воссоединённых, ни среди пастырей, подобных, напр., известным в истории противо-раскольничьим доблестным борцам... И не удивительно: Таврическая епархия, как самостоятельная единица, среди других ещё – новая, а организованная миссия здесь – совсем юное епархиальное учреждение; нет ещё и десятка лет, как учреждена вакансия специального миссионера и притом – одного на обширную епархию, с многосложными, тяжёлыми обязанностями и руководителя приходскою миссией, и работника на обширной, густо поросшей сектантскими терньями и волчцами, ниве!..

Но посмотрим: как же в эти 60 лет текла жизнь молокан в пределах Тавриды, что происходило в недрах секты, было ли место просветительному влиянию миссии?

О, да! Молокане прибыли в Тавриду, будучи одного только толку – старо-уклеинцами, а теперь среди них насчитывается столько всевозможных разветвлений, что и сами молокане запутались в собственных своих хитросплетениях. и наука сектоведения никак не разберётся в них. Не указывает ли это дробление на происходившее и доселе происходящее в недрах таврического молоканства «брожение духа», – искание света истины собственными силами? Брожение это началось ещё в 40-х годах. Лучшая часть этой секты, так сказать, утробно, чутьём русского духа и сердца, возвращается назад к незабытой ещё тогда истине православия и красоте его богослужения, – признаёт необходимость и благодатное значение пяти таинств, учреждает своё самочинное пресвитерство, сочиняет обрядники, заимствуя чин и молитвословия для него из нашего православного требника. В старом молоканстве, таким образом, образовался новый, так называемый, Донской толк, в котором, в тоске по истине, сектанты вырабатывают своего рода унию и сами тем стучатся в дверь церковной нашей ограды... Но услыхала ли в то время миссия наша этот знаменательный стук, отозвалась ли на этот вопль блудных детей своих призывным зовом любви и участия, заглянула ли в глубь души молоканской массы, истомившейся в блуждании по дебрям старого молоканства, иссушающего и ум, и сердце русского человека своей безжизненной, бездушной доктриной, полной грубых противоречий слову Божию и вселенской истине Христовой Церкви, лишённой нравственно-возвышающего и воспитывающего культа?! Положительного ответа на это мы опять не найдём в истории борьбы с нашим рационалистическим сектантством. А, наоборот, к прискорбию, убеждаемся, что столь благоприятной почвой, какую представляет для миссионерского делания в молоканстве Донской толк, воспользовались самые опасные враги Церкви – протестантствующий немецкий штундо-баптизм, который выдвинул для сеяния своих плевел на таврической молоканской пажити все свои лучшие наличные проповеднические силы: здесь проповедовали штундо-баптисты всех племён и наречий, с немцами, конечно, во главе, и не исключая даже евреев...

Здесь кончается вторая глава печальной истории и даже не таврической только, но и вообще нашей внутренней миссии, и начинается третья, не менее волнующая душу и сердце ревнителя православия.

Штундизм миссионерствует свободно среди таврического молоканства почти 20 лет и за это время успевает приобрести «в свои сети ловчи» свыше трёх тысяч последователей, главным образом, из молоканства, а отчасти и из православия.

Хотя по коренным законам нашей Империи право миссионерства принадлежит в России только одной господствующей Церкви, а потому всякая пропаганда другой веры или секты – есть явление незаконное и наказуемое, штундизм, однако, в таврических палестинах действует смело, организованно и успешно. Более того, он давно уже ухитрился приобрести себе здесь права гражданства: исхлопотал, напр., себе у местной власти утверждение пресвитеров, – открыто отправляет свои общинные богомоления, как известно, законом 3 сентября 1894 г. недозволенные, строит (напр. в Ново-Васильевке) по всем правилам немецкой церковной архитектуры настоящий молитвенный дом. И всё это беззаконие творится ведь не где-либо на дальнем востоке, а сравнительно на близком к центру юге святой Руси!

Укоренение штунды, хотя бы и на счёт молоканства, явление не только не законное, но и опасное, как для Церкви, так и для государства Нужно опасаться, чтобы и с штундо-баптистическим вопросом не пришлось когда-либо так же считаться, как и с «духоборческой нацией». Не нужно забывать, что всё рационалистическое сектантство представляет собой и в социальном отношении горючий, ненадёжный материал, а штундо-баптизм – особенно.

Как ни мрачны религиозные заблуждения молокан, как ни далеко отстоят они от истины православия, но эти сектанты, не смотря на вековое своё отщепенство, остаются, всё-таки, русскими людьми по духу и жизни, и по своим отношениям к формам государственно-общественной и народной жизни Руси. Не то штундовая секта, которая, по своему характеру, более социальная, чем религиозная. Разделяя крайние религиозные заблуждения протестантских сект пиетизма, меннонитства и необаптизма, будучи иноземной сектой по своему происхождению, штундизм везде и всегда сердечные влечения своих последователей наклоняет в сторону чужестранных порядков и обычаев. Вот почему русский человек, пребывая в штундизме, невольно теряет не только внутреннюю красоту смиренномудрого своего духа, но и внешний облик.

Штундовый вопрос в Таврической епархии составляет одну из самоглавнейших и серьёзнейших задач местной миссии. Силён он здесь и численностью, и материальным богатством своих последователей: кто из миссионеров не знает богача штундо-баптиста Мазаева, бывшего Ново-Васильевского крестьянина, а ныне владельца огромного имения знаменитого героя Платова? Опасен таврический штундизм – и не для одного только здешнего края, но и для всей России – и духом необузданного прозелитизма, который воспитал и выдвинул из их штундо-молоканской среды несколько лиц, пользующихся в истории распространения штундо-баптизма недоброй известностью вредных пропагандистов и насадителей лжеучения в православных селениях южной, центральной и восточной России. Проповедуя спасение одной верой в искупительные заслуги Христа Спасителя, – без подвигов добродетели, штунда единственной добродетелью считает проповедание своего лжеучения, которое, как известно, главным образом, состоит из отрицательных сторон и похулительных воззрений на дорогие русскому православному сердцу догматы и святыни нашей св. веры.

Таврическая штунда давно верховодит всем новейшим сектантством. Здесь находился долгое время распорядительный штундовый миссионерский комитет и касса, собирались конференции; отсюда давались распоряжения о разделении России на штундо-миссионерские районы, назначались проповедники. Здесь, с 1892 г. печатались (в Севастополе) разрешённые московской лютеранской консисторией богослужебные книги штундо-баптизма.

Нам могут сказать, что среди сплошного православного населения Тавриды не велико число заражённых штундой пунктов и мало случаев отпадения в секту, а потому особенно опасаться нечего. Но повторяю, что штунда опасна не количеством, а духом прозелитизма и силой растлевающего влияния на здоровую православную среду. Где заведётся один отпадший, там найдёте десять смущённых, поколебленных в самых святых чувствах своей веры. При нынешних путях сообщения и при выработанных немецкой штундой многоразличных тонких способах пропаганды своего лжеучения, никакой приход не застрахован от проникновения в его паству «этих волков лютых, не щадящих стада» самого доброго и учительного пастыря. А потому каждый приходский пастырь, как добрый воин Церкви Христовой, должен быть уготован на благовременное миссионерское отражение козней врагов православия и на ограждение своих верных от приражения к ним яда сектантских лжеучений.

Да и не в количестве отпадших горе. Надобно жалеть и всемерно спасать, по образу евангельского доброго пастыря, и единую заблудшую овцу, – и единую погибающую для спасения душу, памятуя, что ведь за неё Христос страдал, что она искуплена Честной Кровью Спасителя мира! Если, по слову Св. Писания, и о едином кающемся грешнике велия радость бывает у ангелов на небесах, то, следовательно, и о всякой отпавшей, заблудшей, озлобленной и нераскаянной душе бывает велия скорбь у небожителей!.. Как же нам-то, пастыри и учители Церкви, не восскорбеть печалью велиею по поводу проникновения туда или сюда сектантства, убивающего души младенцев веры, соблазняющего «сих малых»? Не бойтесь убивающих тело, а бойтесь убивающих душу, учит Пастыреначальник Христос. Пусть этот спасительный страх разгоняет дремоту призванных к миссионерскому служению и исцеляет всех нас от исконного недуга теплохладности – в отношении великих задач и многих забот внутренней нашей миссии!

Но штундизм не составляет ещё конца болезням таврической церкви: на пажитях её враг человек, «нам спящим», всеял уже кое-где новые плевелы лжеучения погибельного, антихристианского, отрицающего и боговдохновенность Библии, и богочеловечность Христа Спасителя, и искупительное значение Его крестной смерти.

Известно, что в последние годы интеллигентные отщепенцы от Церкви, неверующие ни в Бога, ни в чёрта, стремятся примкнуть к народному сектантству, с целью сделаться руководителями этих, по их понятиям, передовых народных сил на пути процесса, как в религиозных их воззрениях, так, главным образом, в социальных. Присутствующие здесь представители сектантства лучше нас знают, как давно и навязчиво пытаются интеллигентные просветители объединить разновидные толки сектантства под одной доктриной. Об этом некогда усердно хлопотал ересиарх Пашков, этим озабочен Л. Н. Толстой и особенно его рьяные последователи. И нужно сказать, что социальные и антихристианские религиозные воззрения толстовцев пришлись более пашковщины по вкусу и по сердцу и старому, и новому сектантству. Толстовщина всё более и более начинает проникать в народ. О пагубном влиянии толстовцев среди духобор уже известно. Не чужды влияния толстовства и новый штундизм, и старое молоканство. Херсонская миссия свидетельствует, что штундисты тамошние начинают отвергать боговдохновенность Свящ. Писания, удерживая из него только то, что нравится сектантам.

Петроостровские штундисты о Христе проповедуют, «что Он простой, хотя и очень добрый, и премудрый, человек, но не чуждый однако еврейских предрассудков, от которых не могли освободиться-де и апостолы. Чистую религию свободы проповедуют только они, истинные христиане»... В Чигиринской штунде Киевской губернии одно время существовала партия, которая евангелие признавала измышлением человеческого разума, как и все другие человеческие писания, законы и установления; правилом веры и жизни по ним должны-де служить законы природы. Религиозные воззрения этих мудрецов сектантов были грубо атеистические и социалистические: – эгоизм и идонизм у них считался главным девизом жизни, а потому шайка ознаменовала себя целым рядом грабительских дел в отношении богатых односельчан.

В Киеве, на публичных собеседованиях, один собеседник, – молодой ремесленник, заявил, что он человек свободной религии, – ни Бога, ни души, ни бессмертия не признаёт и научился этому из чтения умных книг. Тамбовские молокане зачитываются подпольными сочинениями Хелчицкого «Сеть веры» и гр. Л. Толстого, и трактуют о том, что якобы Библия оправдывает одни конституционные порядки престолонаследия и проч.

Для исследователей сектантства эти страшные наблюдения и известия ничего нового не дают. Отмеченные явления представляют логический конец сектантства – естественную ступень в его дальнейшем развитии. Ведь это одна только наивность да светское легкомыслие и близорукость могут думать и утверждать, будто бы тёмная, малоразвитая крестьянская масса, оторвавшись от крепкого православного корня, в сектантстве приобретает какие-то высшие просветительные религиозные понятия, более крепкий, будто бы, нравственный закал поведения... Грубое заблуждение! Наблюдения и опыт самым решительным образом опровергают этот, к сожалению, распространённый в светском обществе и печати предрассудок насчёт влияния сектантства на духовно нравственное развитие народа.

Сектантские лжеучения, слабые положительной стороной догмы и, наоборот, сосредоточенные всецело на отрицательной стороне, на критике и сомнении, развращают ум и сердце простолюдина гордым самомнением о богословском всеведении толпы, материализнруют идеальный, самоотверженный дух русского народа.

Пробуждаясь критицизмом, религиозным свободомыслием и находясь под руководством или невежественных и своекорыстных, или же онемечившихся главарей, мысль простолюдина сектанта идёт неудержимо далее по наклонной плоскости, – на путь социального отрицания и скепсиса. Толчок к своеволию даётся в области церковной анархии, в сфере вопросов духовного порядка, и при отсутствии у простецов-сектантов развития, просвещения и положительных знаний, благодаря затем прямолинейности мужицкой логики, не знающей компромиссов и каких я сделок с совестью, – при неумении и действительной трудности для бесхитростного ума отделить вопросы религиозной свободы от социальной – область веры и Церкви – от области житейской (общественной и государственной), – новейшее сектантство представляет собой естественный и прямой мост, через который враги нашего государственного порядка приспособляются переводить союзников из народа в свой лагерь. И это, к сожалению, не догадка только, а жизненное наблюдение. В последние годы неспокойного поведения в некоторых местах рабочих классов, в числе арестованных (напр., в Киеве, Николаеве) смутьянов, нам известны и передовые из штундо-баптистов.

Сектантство от практического социализма разделяет только лишь одна сдерживающая плотина, – это вера в боговдохновенность Свящ. Писания и во Христа, как Искупителя и Спасителя. Л. Н. Толстой своим «Евангелием», «Царствием Божиим» и другими антихристианскими кощунственными писаниями и письмами, сильный произвёл подкоп под этот оплот веры народного сектантства. Но интеллигентные просветители народа в том же духе толстовства ведут этот подкоп ещё дальше и глубже и притом систематически, по разработанной программе и плану. Мы не считаем полезным замалчивать эти адские ухищрения сектантствующей интеллигенции. Установлено, напр. существование особой программы под названием «правила общества образованных молокан», по которой сектофильствующая интеллигенция предначертала вести просвещение в объединение и самих себя, и русского сектантства.

Общество поставляет целью: (§1) а) «Объединение образованного сектантства на почве такого мировоззрения, которое исключало бы всякое противоречие между религией и наукой и приводило бы их во взаимную гармонию; б) преобразование традиционного (т. е. народного) сектантства при помощи этого научного (?), но религиозного мировоззрения». В состав общества (§ 2) имеют право поступать все лица (не исключая и евреев?), симпатизирующие цели общества и желающие действовать в его духе. (А сколько в интеллигенции имеется таких симпатизирующих сектантству и даже среди общественную и государственную службу несущих!) Для пропаганды своих идей «религиозных, научных, моральных, экономических» – правилами общества (§ 3) каждому члену вменяется «быть в возможно близком соприкосновении с сектантами; посещать их собрания, вести собеседования, организовывать местные кружки для самообразования, устраивать чтения, курсы по разным предметам, основывать библиотеки и т. д. (Caveant consules – при нынешней шумихе и ревности относительно заведения всяких чтений, библиотек, курсов!..) Кроме того, особым пунктом (§ 4) правил, членам общества вменяется в обязанность и поощрять, и поддерживать нравственной материально всякое стремление в сектантстве к низшему, среднему и высшему образованию. Общество имеет в виду (§ 5) изготовление и распространение между сектантами разных гектографированных брошюр просветительного характера.

Для оказания материальной помощи недостаточным учащимся сектантам и для разных других расходов, общество озабочено составлением своего капитала, который образуется, между прочим, из членских взносов и добровольных пожертвований.

В отделе программы, под рубрикой «Мировоззрение общества образованных молокан», религия образованных сектантов определятся (в шести §§) так: «Мы утверждаем, что человек, в поисках за истиной, должен руководствоваться прежде всего не верой и Библией, а своим личным (?) суждением, т. е. испытывать своим разумом всякую истину, прежде чем принять её. Поэтому мы отвергаем буквальную боговдохновенность и авторитет Библии, которая, обыкновенно, служит сектантам критерием, т. е. мерилом и непогрешимой пробой для распознавания всякой истины. Мы признаём, что Бог один и неразделен, но отвергаем учение о Троице. Мы отвергаем догмат о Божестве Христа, отвергаем учение о первородном грехе, об искуплении через кровь Христа, отвергаем существование дьявола и учение о вечных муках. Мы признаём, что мир создан и управляется при помощи законов природы, а не посредством чудес. В вопросе о происхождении нашей солнечной системы и земли мы идём вслед за научными завоеваниями астрономии и геологии. Мы отвергаем авторитет Библии в этом вопросе. В вопросе о происхождении человека и органических существ на земле, мы идём вслед за наукой биологии: мы держимся учения Дарвина, пока не будет открыта более доказательная теория. Мы не принимаем авторитета Библии в этом вопросе» и т. д.

Такова религия должна быть и у народного сектантства! Не лучше далее трактат и «о личной и общественной морали».

«Мы признаём, гласят правила, что человек одарён свободной волей и ответствен за свои поступки; что нравственный закон добра и справедливости заложен естественным образом в сердце человека, и отвергаем догматы о сверхъестественном внешнем откровении его Богом человеку. Мы признаём, что душа человека бессмертная. Мы признаём молитву как выражение нашей зависимости от Божества». Что касается «морали общественной», то правила отвергают «антиобщественную (?) мораль Христа, основанную на вере в близкую мировую катастрофу, т. е., на вере в близкое наступление, так называемого, Царствия Божия» и утверждают вместо этого, что общественная мораль должна основываться на идее справедливости и права. «В вопросах о происхождении и значении семьи, собственности, общества и государства, мы идём вслед за прогрессом науки социологии и общественной экономии» (иначе говоря, за современным социализмом и анархизмом?). Не забыт вопрос и о „Теории познания“ здесь кратко сказано: „в вопросах о возможности знания и истины мы держимся критического направления Канта“.

Конечные цели и главные задачи описанного нами пресловутого «Общества образованных молокан» слишком ясны и понятны, чтобы их здесь комментировать. Оно стремится к водворению у нас на святой Руси – народного нигилизма и безбожия, старается разнуздать зверя страстей массы!.. Что четыре–пять лет назад мы тревожно предугадывали, чего опасались, ныне, по-видимому, готово к осуществлению. Мы говорим об устанавливающемся всё прочнее союзе сектофильствующей интеллигенции с народным сектантством... Здесь нарождаются для миссии новые трудные задачи!

Благодарю Провидение, что настоящее моё сообщение, предназначенное Таврическому миссионерскому съезду, слушают и представители местного молоканства, среди которых есть и сравнительно образованные. К вам теперь моё слово, братия о Господе, Судии всех! Поняли ли вы, какие страшные сети безбожия, безверия уготованы вам под личиной дружбы и сочувствия теми, кого вы привыкли считать своими благожелателями? Блюдите, како опасно ходите! У вас, лишённых благодати, стремятся отнять последнее сокровище – веру во Христа Искупителя и преданность слову Божию. Вы от отцов восприяли недоверие к господствующей православной Церкви, как к своему мнимому врагу, а враг-то не здесь, а там, где вас ободряют и вдохновляют к бессильной борьбе с тем, чего и врата адова не одолеют...

Помните, что православие есть незыблемая основа государственной нашей силы, великая святыня веры Царя и многомиллионного единородного вам коренного русского народа, а вас ничтожная горсть. Трудно противу рожна прати, да и стыдно честному человеку посягать на то, что дорого общему отечеству, которое о вас заблудших, наших дорогих братьях, имеет матернее попечение! Если будете поближе к нам стоять, вот как теперь, то и сами убедитесь, что истинный друг ваш – православная Церковь. Да будет благословенно пришествие ваше к нам!

Долгом считаю закончить своё слово выражением тех признательных чувств, которые воодушевляют не меня одного, удостоенного чести призыва сюда для святого миссионерского делания, но, надеюсь, и всех деятелей внутренней миссии, к учредителю первого Таврического миссионерского съезда, преосвященнейшему Николаю, как доблестному миссионеру нашей св. Церкви в Новом свете, где знамя православной миссии он так высоко и славно держал.

В. Скворцов

(антропологический, философский, историко-философский).

В настоящей статье¹⁰³ остановимся на вопросе, каким путём или методом защитник христианской истины должен идти к осуществлению своей задачи? Поставленный нами вопрос тем интересней, что он чрезвычайно важен для апологета, а, между тем, в современной христианской апологетике мы не видим желанного решения его. Как же этот, существенно интересный, центральный вопрос апологетики решается в слове Божием и святоотеческих творениях?

Так как христианство есть религия духа и силы, религия жизни, то в духе и его жизни, а не в философских изысканиях и диалектических тонкостях, и нужно прежде всего искать подтверждения христианской истины. Доказательства от духа и жизни тем необходимей, что далеко не все ищут отвлечённых рассудочных построений и способны понимать их¹⁰⁴. Метод, доказывающий истинность христианской религии из основных проявлений человеческого духа, из его жизни, известен под именем антропологического или нравственно-психологического. Он анализирует дух человеческий, рассматривает его глубочайшие, законнейшие религиозные потребности и, находя в них сильнейшее, часто безотчётное, чисто инстинктивное тяготение к христианской религии, заключает отсюда об истинности христианства. Указания на этот метод находим в Св. Писании. «Чтобы убедить в Евангелии своих слушателей, (говорит Баумштарк), Христос и Апостолы указывают основу его в существующем в человеке чувстве истины, в котором оно находит себе подтверждение, как вообще всякая объективная истина ищет себе какого либо опорного пункта в нас, чтобы стать нашей субъективной истиной»¹⁰⁵. И в самом деле, не на психологический ли метод доказательства христианства дают основание слова Спасителя: «Всякий, кто от истины, слушает гласа моего..! Кто от Бога, тот слышит слова Божия» (Ев. Ин.18:37,8:47). На естественное чувство истины или на голос совести в подтверждение своего учения часто ссылаются и ученики Иисуса Христа (Деян.17:27–29; 2Кор.4:2,5:11 и др.)

Если в Св. Писании встречаются только более или менее ясные указания на антропологический метод, то в святоотеческих творениях мы находим уже широкое пользование этим методом. Особенно полное применение его для утверждения христианской истины мы встречаем у Тертуллиана в его сочинении „О свидетельстве души“. В этом сочинении апологет обращается к душе человека, свободной от всего постороннего и позднейшим опытом приобретённого, взятой в первоначальной её чистоте: „Признавая тебя, я не хочу видеть тебя под личиной педантского существа, образованного в школах, изощрённого чтением древних книг и всегда готового изрыгать хульные правила Академии или знаменитого портика. Нет! Явись нам во всей грубости твоей первоначальной простоты, явись в виде варварском и невежественном, в таком виде, какой имеют те, которые одной тобой обладают“¹⁰⁶. Наблюдая такую-то чистую душу, Тертуллиан отмечает в ней ряд таких явлений, которые могут быть названы инстинктивными, непроизвольными обнаружениями души, вытекающими из самой глубины её религиозных потребностей и стремлений. Затем, на основании этих инстинктивных обнаружений религиозных потребностей человеческого духа, он и обосновывает учение: а) о Боге (гл. II); в) о злых духах (гл. III); с) о загробной жизни (гл. IV и д.).

Что касается первой истины, то относительно её Тертуллиан старается доказать два положения: а) Бог – Един; в) Единый Бог есть личный Дух. Доказательство первого положения апологет видит в том врождённом и неизгладимом чувстве зависимости от Высшего Существа, инстинктивным выражением которого служат обычные выражения: «что Бог даст», «как Богу угодно»... «Часто ты – читаем мы у Тертуллиана – свободно и громко говоришь: что Бог даст, как Богу угодно. Нет сомнения, что ты, произнося слово – Бог, соединяешь с ним понятие о некоем существе, от которого желаешь получить помощь или силу и от воли которого хочешь зависеть. Но, приписывая Ему единому имя Бога, ты отвергаешь божество называемых тобой собственными именами богов – Сатурна, Юпитера, Марса, Минервы и пр. Называя Его просто Богом, ты верно признаёшь Его за Единого Бога»¹⁰⁷. Истинность второго положения, – что единый Бог есть личный Дух, – Тертуллиан доказывает тем, что человек всегда ищет у Бога милости, правды, суда, – словом стремится к живому общению с Богом, что было бы не мыслимо, если бы Бог не был, хотя в известной степени, аналогичен человеку, если бы Он не был живым, личным Духом. «Бог милостив, Бог благотворит, твердишь ты непрестанно... Бог видит, да сохранит тебя Бог, Бог да воздаст тебе, да будет Бог судьёй между нами. Скажи мне, душа не христианская, откуда берутся у тебя все подобные изречения? Заметь, что они вырываются у тебя часто в то даже время, когда ты опоясываешься повязкой Цереры, надеваешь на себя багряную мантию Сатурна или льняную тогу богини Изиды. В судилище просишь ты о назначении другого суда, а в храмах богов твоих призываешь другого Бога. О, как ты, истина, могущественна»¹⁰⁸. В тех же непосредственных, инстинктивных свидетельствах естественной человеческой души, на которых, как мы видели, обоснована истина бытия Единого Личного Бога, находит Тертуллиан подтверждение учения христианского о злых духах и о загробной жизни человека¹⁰⁹. Таким образом, первичное зерно религии, самим Богом вложенное в душу человека, по самой природе своей тяготеет к христианству, в нём, и только в нём, находит самую благоприятную для своего роста почву, каковой факт, несомненно, ясно говорит об истинности христианской религии.

Отвечая насущным запросам человеческого духа, удовлетворяя его исконным религиозным потребностям, христианство должно, конечно, проявлять себя и, действительно, проявляет (себя) во внутренней жизни человека, регулируя её сообразно со своими возвышенными идеями. Вот эти-то проявления влияния христианской религии на жизнь человека и человечества, являющиеся вследствие удовлетворения христианством всех глубочайших религиозных потребностей человеческого духа, и дают новые нравственно-психологические основания для доказательства истинности христианства, дают новый вид антропологического метода защиты христианской истины. В то время, как первый вид антропологического метода заключает, как мы видели, об истинности христианства на основании того, что душа человеческая инстинктивно ищет христианской истины, бессознательна стремится к ней, – второй вид его берёт основание для того же заключения в тех чудных переменах внутренней жизни человеческого духа, которые производит христианская религия, удовлетворяя всем внутренним, законнейшим запросам человеческой души. Вот пример второго вида антропологического метода. Доказывая Божественное достоинство Иисуса Христа, Св. Афанасий пишет: «В древности Еллины и варвары, служа идолам, вели между собой войны и были жестоки к родным... и, хотя служили они идолам, как я сказал, и совершали возлияние демонам, однако же идольское суеверие не могло их научить смягчению суровых нравов. Когда же приняли они Христово учение, тогда чудным образом как бы в умиление пришли сердца их, и отложили они кровожадную жестокость, не думают уже о войнах, но всё у них мирно, везде видно расположение к дружелюбию... Спаситель ежедневно совершает столько чудес, привлекая людей к благочестью, убеждая к добродетельной жизни, научая бессмертию, исполняя любви к небесному, открывая им ведение об Отце, вдыхая силу против смерти; между тем как ничего такого не могут сделать чтимые неверными боги и демоны, напротив того, в присутствии Христовом они делаются мёртвыми, имеющими один бездейственный и пустой призрак... Всё же, утверждаемое нами, не на словах только опирается, но имеет свидетельство истины в самом опыте, ибо, кому угодно, пусть придёт и рассмотрит ясные черты добродетели в Христовых девах и юношах, в чистоте соблюдающих целомудрие»¹¹⁰. Описавши те нравственно-психические перемены, которые производит христианство в сердце каждого верующего человека, Иоанн Златоуст говорит, что эти перемены суть «духовные чудеса», имеющие гораздо большее значение для доказательства истины, чем чудеса в обыкновенном смысле¹¹¹.

Итак, нравственно-психологический метод имеет два вида, которые, будучи, как мы сказали, только сторонами или частями единого целого, находятся, конечно, в самой тесной связи между собой. Впрочем, тесная взаимная связь обоих видов антропологического метода не препятствует им в то же время иметь и некоторую долю самостоятельности друг от друга, каждый из них может стоять отдельно от другого, как бы, в известной степени, целая единица, так что появление одного не требует непременно безусловно и другого. Мы видим, например, что в то время, как первый вид этого метода нашёл особенно широкое применение у Тертуллиана или бл. Августина, второй вид его, как нечто самостоятельное, целое, встречается часто у св. Афанасия, Иоанна Златоуста и др.

Отдавая преимущество доказательствам из основных проявлений человеческого духа, из его жизни, защитник христианской истины не должен избегать и того метода, который известен под именем умозрительного или философского в высшем смысле, и который представляет собой не что иное, как путь последовательного, строго логического выведения из одной основной идеи целого ряда идей, стоящих в генетической связи с нею и вытекающих из неё с логически неотразимой неизбежностью, как следствие из своего основания или действие из своей причины. Этот метод является необходимым апологету потому, что ему часто приходится обращаться, как говорит Гр. Богослов, «к хитрым в слове, т. е., на учёность, слух и мысль»¹¹², приходится часто иметь дело с такими людьми, которые, будучи философски образованными, с чисто философской точки зрения смотрят на всё и ту же философскую мерку прилагают, конечно, и к христианской религии. Говорить с такими противниками не на философском языке – значит для защитника христианской истины отказаться вперёд от желанного успеха и дать только новый повод к нападкам на христианство. Ещё Эпиктет говорил о христианах: «это толпа без философии, их учение варварское, которое останавливает всякое духовное развитие; они не только другим, но и самим себе не могут дать отчёта в своей религии»¹¹³. А известный непримиримый враг христианства Цельс писал: «наука запрещается у них, от них не выходит никакой образованный человек, но всякий невежда, всякий необразованный идиот тот находит там желанный приём... Их учителя проповедуют: «смотрите, чтобы никто из вас не предавался науке, наука лукава, удаляет от здравия души, от мудрости своей погибают люди»¹¹⁴. Понятно, после этого, что, только стоя на чисто-философской точке зрения, апологет может рассчитывать на внимание к себе со стороны таких противников и надеяться на полный успех своей деятельности.

Начало этого метода можно видеть в самом Св. Писании. Сам Спаситель прибегал к своего рода философским доводам, когда, например, доказывал своё Божественное происхождение и достоинство словами пророка Давида (Мф.22:41–46, Мк.12:36–37), когда говорил о необходимости платить дань кесарю (Мк.12:16–17) и пр. Не философским ли методом доказывает апостол Павел истину воскресения мёртвых, когда говорит: «если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мёртвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мёртвых? Если нет воскресения мёртвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. При этом, мы оказались бы лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что он воскресил Христа, которого он не воскрешал, если, то есть, мёртвые не воскресают. Ибо, если мёртвые не воскресают, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна, вы ещё во грехах ваших; поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. Но Христос воскрес из мёртвых, первенец из умерших. Ибо как смерть через человека, так через человека и воскресение мёртвых»... (1Кор.15:12–21 и след.).

В святоотеческих творениях мы встречаем широкое применение этого метода для утверждения христианской истины и опровержения лжеучения. Вот как, например, пользуется упомянутым методом св. Афанасий при ниспровержении арианской ереси. Ариане учили, что Христос есть тварь, высшая из всех тварей, созданная из ничего прежде всех и с целью, чтобы через эту тварь сотворить всё прочее. Следовательно, ариане представляли Иисуса Христа посредником между Богом и миром и орудием творческой и промыслительной деятельности существа Высочайшего и Совершеннейшего¹¹⁵. Св. отец чисто философским путём доказывает, что столь унизительное учение о Лице Спасителя безусловно неосновательно и ложно во всех отношениях, в каких бы мы ни стали рассматривать его: в отношении ли к Богу или к тварям, или в отношении к самому существу, посредствующему (по мнению ариан) между Богом и тварями. И прежде всего, арианское учение о Сыне Божием противоречит понятию о Боге, как Существе Высочайшем и Совершеннейшем. В самом деле, для чего Богу нужен посредник при сотворении мира и как бы некоторый помощник, сотворённый, впрочем, Самим же Богом? – Или потому, что Бог сам не может сотворить всего, или не хочет, что одинаково недостойно Бога, как Существа Всеблагого и Всемогущего. Такое противоречие остаётся во всей силе, как бы ариане ни старались утончать свои заблуждения, доказывая, что Бог Отец творит только законы или идеи, а Сын осуществляет эти идеи, творит по этим законам¹¹⁶ и т. д.

Итак, со стороны Бога, Творца и Промыслителя мира, нет основания допускать бытие посредника и помощника Ему, сотворённого из ничего. Нет ли какого основания со стороны тварей? Так как твари, учат ариане, не могут снести непосредственного действия на них со стороны десницы Божией, то, поэтому, как при творении, так и при промышлении нужен посредник, который и творил бы, и промышлял бы о тварях. Такое учение ариан противоречит понятию о твари. Если твари не могут выносить непосредственного действия Существа Высочайшего, то как получил бытие Сын, как существо тварное? Что-нибудь одно из двух: или твари, действительно, не могут выносить непосредственного действия Божия, и тогда не мыслимо бытие Слова, как существа тварного; или Сын, как тварь, получил бытие от Бога непосредственно, и тогда таким же путём могут происходить и все твари, и, следовательно, посредник не нужен. И этой дилеммы ариане не избегнут, как бы ни возвышали они своего посредника, какие высокие свойства ни приписывали бы ему. «Прибавляйте, говорит св. Отец, что хотите к сей твари, не похожей на другие твари, ваше учение всё-таки остаётся нелепым и ваш посредник всё-таки будет в числе тварей»¹¹⁷.

Наконец, учение ариан крайне неосновательно и со стороны самого, предполагаемого ими, сотворённого посредника. Сын Божий, по мнению ариан, есть не что иное, как творение, назначенное творить все прочие твари. Следовательно, их посредник между Богом и тварями – творящее творение. Но тварь, как такая, не может творить. Отсюда, выходит одно из двух: или Сын Божий – тварь, тогда он не может творить, в собственном смысле этого слова, творить из ничего, или Он творит (как утверждают ариане) и тогда он не принадлежит к числу тварей. То же противоречие остаётся во всей силе, как бы еретики ни утончали своего учения, утверждая, что Сын Божий научился творчеству от Бога Отца¹¹⁸ и т. д. Так, чисто умозрительным методом св. Афанасий преследует своего врага, доказывая, что арианское учение о Сыне Божием заключает в себе бездну противоречий, потому что есть ложь в самом существе своём. Тем же философским методом пользуется часто святой Афанасий и в борьбе с другими врагами христианства¹¹⁹.

С методом умозрительном или чисто философским в тесной связи находится другой метод апологетического исследования – так называемый – философско-исторический. Этот метод полагает, обыкновенно, в основе своей то или другое, чисто философским путём составленное, определение сущности религии; затем, рассматривая каждую из исторически известных религий, он отмечает, какая из них реализует собой какой именно момент общей идеи религии, и, наконец, дошедши до христианства, находить в нём венец, завершение всего религиозного развития человечества, воплощение идеальной сущности религии во всей её чистоте, полноте и законченности. Столь известный в новейшей христианской апологетике¹²⁰, этот метод имеет свои глубокие основания в Св. Писании. Восхваляя твёрдую веру капернаумского сотника, Спаситель сказал: „И в Израиле не нашёл Я такой веры. Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве небесном“ (Мф.8:10–11). А отправляя своих учеников на проповедь, Иисус Христос дал им такую заповедь: „Идите по всему миру, проповедайте Евангелие всей твари... Идите научите все народы“... (Мк.16:15; Мф.28:19). Из этих слов Спасителя видно, что как в иудействе, так и язычестве (только в одном в большей степени, в другом в меньшей) было сильное, хотя и инстинктивное, тяготение к христианству, и что как Иудеи, так и язычники тогда только находили полный ответ своим глубочайшим, законнейшим религиозным запросам, когда получали Евангелие христианской истины. Ещё ясней и подробней говорят об этом ученики Христа. Апостол Павел в своей известной речи к афинскому ареопагу сказал: „Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я и проповедую вам“ (Деян.17:23; ср. Рим.1:9–20 и др.). А у евангелиста Иоанна читаем насчёт просветительной деятельности Логоса в древнем дохристианском мире: „В Нём была жизнь и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его“ (Ин.1:4–6). Приведённые слова апостолов дают прямое основание к такому заключению, что не только иудейство, но и язычество стоят в прямой исторической связи с христианством, потому что Бог христианский чтился, хотя часто и бессознательно, и в язычестве, – потому что Логос – этот центр христианской религии был и для язычников тем светом, который освещал им путь к христианству.

Что касается святоотеческих творений, то в них основания для философско-исторического метода раскрываются со всей полнотой. „Бог, читаем у Климента Александрийского, предоставил им (язычникам) обоготворять сотворённые на общую пользу солнце, луну и звёзды.. чтобы, живя без Бога и в полном нечестии, они не погибли окончательно... Прежде пришествия Господня философия была необходима Эллинам для достижения некоторого рода правоты... Виновником всякого добра состоит Бог, но одного – через руководство непосредственное, как, например, Он состоит непосредственным виновником Ветхого и Нового Заветов, иного же добра он состоит виновником второстепенно и посредственно, как, например, философии. И, может быть, философия, прежде чем призвал Господь Элллинов к Себе, была дана им пока лишь на первый случай (для той же цели, для какой и Евреям Писание). Она была для Эллинов таким же руководителем, каким был и закон для Евреев, и приводила их, как детей, ко Христу“¹²¹. А Василий Великий пишет: „Всё сие (что есть лучшего в языческой мудрости) мы узнаём совершеннее из священных книг, но, по крайней мере, для составления первоначального очертания добродетели, можем пользоваться и внешними пособиями... Надлежит стараться об усовершенствовании души, чтобы действием философии избавить её, как от темницы, от общения с страстями тела и само тело поставить выше страстей¹²². В приведённых святоотеческих свидетельствах не только иудейство, но и язычество признаётся не просто допущением, но в некотором смысле, установлением Бога с педагогическою целью – приготовления язычников к истинному богопочтению, открывшемуся в христианстве¹²³. Мысль, что язычество есть своего рода приготовление к христианской религии, в которой оно находит свою истинную цель, совершенный конец и безусловное завершение, – эта мысль встречается в святоотеческих творениях очень часто, раскрывается весьма полно и обосновывается очень обстоятельно. „Главным доказательством за христианскую религию, говорит Лехлер, вообще у апологетов первых веков служила гармония христианского с лучшим языческим и эта гармония в учении платонически образованных греческих учителей церкви основывалась на их понятии о Логосе. Логос – лично самостоятельный ум или мудрость Бога – был для них всеобщим органом откровения, принципом всякого истинного знания человека, источником точно так же до христианской, как и христианской истины“.¹²⁴

Е. Покровский

(Окончание следует).

«Ну, детушки, обратился Баканов ко всем собравшимся в приёмной, пора Господу потрудиться, – сбрасывайте и пойдём!»

Все тотчас стали снимать с ног сапоги, причём у кого были портянки, тому тотчас дали чулки. Явившиеся без «белых риз», т. е., длинных рубах, в которых совершается радение, тотчас получили их из числа запасных, висевших тут же в сборной. Я имел, как уже заметил, свою собственную, подаренную мне Мф. Черноусаном. Сняв сапоги, и я, вместе со всеми мужчинами, направился в другую, более просторную комнату, именуемую у хлыстов «собором», так как в ней происходят их молитвенные собрания. Женщины пока остались в приёмной.

Мы вошли в довольно просторную комнату, имевшую некрашеный деревянный пол, который был покрыт довольно хорошими большими коврами; два окна, выходившие во двор, и одно маленькое слуховое – в сад давали очень мало в ней света; в переднем углу увидел я божницу с иконами в довольно дорогих ризах; перед иконами ярко горели в высоких подсвечниках большие восковые свечи; деревянные длинные скамьи, застеклённый шкаф со множеством блюдец, чайников, чашек и стаканов, предназначенных для общих взаимных угощений после радений, – вот всё убранство комнаты, очевидно, отведённой хозяином исключительно для молитвенных собраний молоканских¹²⁶ «братцев» и «сестриц».

Лишь только мы вошли в «собор», как, по приказанию Баканова, скамьи были убраны и снесены в задний угол комнаты, где помещается хор поющих, ковры были сняты и свёрнуты в переднем углу перед божницей, окна закрыты нарочито устроенными, соразмерно их величине, тюфячками, не столько во избежание взоров любопытствующих, сколько для того, чтобы не так слышны были на улице звуки песен, неистовых криков, топанья ног и плесканья рук. В комнате воцарился полумрак, прорезываемый узкой полосой света, падающего через маленькое слуховое окно.

– Разоблачайтесь, детушки, разоблачайтесь! – обратился ко всем Баканов.

Все тотчас начали с какой-то лихорадочной поспешностью, как бы собираясь скорее броситься в воду для спасения погибавших, снимать с себя всю верхнюю одёжу: пиджаки, жилеты, штаны, складывая всё это на подоконниках; иные, вероятно, решившие побольше «поработать», сбросили с себя всё, до рубахи включительно, оставшись, не смотря на очень холодную температуру совсем в нетопленной комнате, в одних «невыразимых»; затем все стали доставать свои «белы ризы», т. е., белые длинные ниже колен рубахи; надев их, подпоясались белыми же узкими поясами, в левую руку каждый взял «крыло архангела», т. е. обыкновенный среднего размера ситцевый или полотняный платок, который держится хлыстом за один угол и не выпускается из руки во всё время «работы»; если же хлысты садятся для отдыха или для поддержания пения, то «крыло архангела» раскладывают на коленах.

Со смешанным чувством опасения, удивления, любознательности и сожаления к заблудшим, начал надевать и я свою «белую ризу», подражая хлыстам в приёмах их переодевания.

– Что, небось свою-то ризу пропил, что без неё пришел и надеваешь чужую – обратился с улыбкой Баканов к одному молодому хлысту?

– Нет, родимый, дома забыл.

– Ну, ну, ничего, прости, Христа ради, – я так только, улыбаясь, шутил Баканов.

Когда все мужчины переоделись, вошли в собор и женщины во главе с молодой пророчицей Аксюшой; все в чистеньких платьях и фартуках преимущественно белого цвета; войдя в «собор», они заняли места на упомянутых скамьях, разложив каждая на колена „архангела крыло“.

Прежде всего приступили к совершению над упомянутым молодым парнем чина публичного покаяния. Только теперь я понял смысл слов, брошенных ему Бакановым о пропитой ризе: оказалось, что сектанты уличили парня в пьянстве и в неприличном вообще поведении, почему, чтобы иметь право участвовать в „беседнике“, как хлысты называют ещё свои радения, он прежде должен был принести публичное покаяние. Сектанты мужчины образовали полукруг, поставив кающегося впереди себя перед Бакановым.

– Что же ты стоишь, как пень, аль не знаешь, что тебе делать, обратился к парню Василий?

– А что же делать, право не знаю?

– Да бей девять поклонов и становись на колени!

Крестясь, парень положил 9 поклонов и стал на колени, опершись на руки и нагнув голову до пола. Баканов тоже опустился подле него на колени и, наклонившись, начал, очевидно, о чём-то тихо спрашивать его, как бы исповедывая, потом через минуту положил руку на голову парня и стал что-то говорить про себя, должно быть, разрешительную молитву.

– Ну, смотри, не балуй, закончил Баканов исповедь и встал вместе с парнем. Этим обряд покаяния и кончился. Сектанты держали себя в высшей степени чинно, сосредоточенно.

– Теперь, детушки, помолимся, сказал Баканов!

Все стали приготовляться к молитве. Но прежде моления у хлыстов должен был совершиться обряд «прощения», состоящий в следующем.

Баканов, став перед иконами, совершил три поясных поклона, затем, оборотившись к народу, положил земной поклон со словами: «простите, Христа ради, родимые, детушки»! Все отвечали: «Господь да простит вас родимый»! Затем все мужчины по очереди стали подходить к вожаку со следующими словами.

– Благословите, помолимся!

– Господь благословит, отвечал он.

«Мир дому сему и живущему в нём со Отцем и Сыном и св. Духом»! (Следует земной поклон).

«Простите, Христа ради, родимый, и помолитесь о мне многогрешном!» (Земной поклон).

«Простите, Христа ради, и воздохните в молитвах ваших к небу обо мне»!

При последних словах, вожак делает одновременно с говорящим земной поклон по направлению к нему со словами: «Бог простит»! После этого оба встают и хлыст громко обращается к вожаку с приветствием: «Христос воскрес»! (Это в Филипповку-то?!) и, троекратно облобызавшись с «родимым», становится подле него с левой стороны. Следующий хлыст, совершив описанный обряд «прощения» с вожаком и стоящим возле него сектантом, становится с левой стороны последнего и т. д. По окончании взаимного прощения, все мужчины по очереди стали подходить к сидевшим женщинам, делая им общий земной поклон со словами: «Простите, Христа ради, родимые сестрицы»; те отвечали: «Бог простит». Этим и кончился хлыстовский обряд прощения мужчин. Женщины то же самое проделывают со своей старшей «пророчицей», и тогда уже начинается у хлыстов вторая часть радения, состоящая из вечерни или акафиста, молебна или панихиды. В этот раз мне пришлось быть очевидцем следующего богослужения хлыстов.

После обряда прощения, старший пророк корабля Баканова Василий Блаженный внёс в «собор» дымящуюся ладаном ручную кадильницу, приняв которую, Баканов совершил троекратное каждение перед иконами, обошёл с ней по-под стены внутри «собора» и покадил к народу, отвечавшему на его каждение наклонением головы; затем, подражая модуляции голоса священников, Баканов начал гнусавым, хриплым голосом возглас: «Благословенно царство Отца и Сына, и Св. Духа ныне и присно, и во веки веков». Хор всех присутствующих мужчин и женщин пропел: «Аминь», и началась вечерня. «Свете тихий», «Ныне отпущаеши» и вообще всю вечерню хлысты пели древними напевами и пели довольно стройно. После вечерни была отслужена краткая панихида, а потом молебен. Во время молебна произошёл довольно комичный случай, которого не могу пройти молчанием. Когда нужно было читать евангелие, совершенно безграмотный Баканов, взяв его со стола, начал предлагать, не пожелает ли кто прочесть его.

– Петруша, может быть, ты прочтёшь?

– Нет, простите, Христа ради, плохо маракую.

– Может быть, ты, Ваня?

– Простите, Христа ради, пусть кто другой: я тоже плохо читаю.

– Не хотите ли вы, братец, прочесть? – обратился ко мне Баканов, поднося евангелие славянской печати.

Я, конечно, тоже отказался.

– Ну, то так и будет, обойдётся сегодня и без евангелия, закончил Баканов и положил книгу на стол.

Но для меня, как миссионера, интереснее всего была сугубая ектенья, произнесённая Бакановым; благодаря ей, я узнал о существовании хлыстов в тех местах Херсонской губернии, где их пребывания никто не подозревал или где думали, что хлысты совершенно оставили свою секту и порвали всякое общение с хлыстами других мест. «Еще молимся, продолжал Баканов после обычных прошений ектеньи, о братьях наших: николаевских, дымовских, криворожских, широковских, музыкинских, богоявленских, гурьевских, очаковских, слободзейских, троицких, катериновских, арнаутовских и о новоприбывшем брате нашем вознесенском»...

По окончании молебна, Баканов, извиняясь, что оставляет нас, начал прощаться с детушками своими, спеша на назначенную о. Зубовым беседу.

– Потрудитесь, детушки, сказал он, уходя, уж без меня. Вот вместо меня вам Вася останется. Простите. Христа ради! С этими словами вожак вышел из «собора», напутствуемый различными благожеланиями своих последователей.

По уходе Баканова, тотчас началось радение. Совершив три земных поклона перед иконами, один с обычным „простите Христа ради“ перед собранием, Василий махнул крылом архангела, и женщины тотчас начали в довольно быстром темпе одну из хлыстовских песен. Имея впереди себя Василия, все мужчины, образовав круг, стали ходить в темп песни друг за другом. Но вот Василий перекрестился к иконе и, оборотись лицом к средине круга, пустился прыгать с правой стороны в левую, за ним тотчас то же самое проделал следующий хлыст, за этим третий и т. д.

Не успела кончиться первая песня, как женщины тотчас подхватили вторую, затем почти без промежутков, третью, четвёртую, пятую. Что касается меня, то, заметив, что один из хлыстов не участвует в радении, а сел подле женщин и помогает им петь, я последовал его примеру и уселся на скамье. Разложив на коленах, по примеру поющих, «крыло архангела» и, ударяя в такт песни по коленам то правой, то левой рукой, я стал подпевать хлыстам, занявшись в то же время внимательным наблюдением над всем происходившим.

Первую песню хлысты протанцевали спокойно и как-то вяло, во время второй они значительно одушевились, что стало выражаться в более порывистых их движениях. Далее их возбуждение всё больше и больше росло.

Но вот запели 6-ю песню, особенно любимую хлыстами:

«Во время казни было на земле

Не имел места нигде;

Протекают лета, годы.

Не имел сердца свободы» и т д.

Недобой. незаметно для других, улыбнувшись мне, соблюдая темп песни, начал издавать звуки, подобные звукам кузнечного меха: х! х! х! Это послужило как бы сигналом к общему возбуждению сектантов: иные стали подражать Недобою, другие выкрикивали в такт песни первые и последние части слов строф её, напр., «Царь... гой!» «На... гой!» «Ты... ставь!» «На... ставь!» Это из песни:

«Царь израильский преблагой,

Наставничек дорогой

Ты нас грешных не оставь

На путь истины наставь»! и т. д.

Третьи охали и ухали: ох! ох! ух! ух! и т. п. Чем дальше, тем больше хлысты воодушевлялись, возбуждение их всё больше и больше росло, особенно когда в „собор“ стали входить всё новые и новые лица и когда хор женщин значительно пополнился новоприбывшими. В соборе стало уже и тесно, и душно, а пляска хлыстов только разгоралась, пошли дальше песни все и весёлые, разухабистые, только и плясать под них, каковы, напр.:

«В чистом поле при дорожке

Стояла светлица.

Эта светлая светлица –

Девственно девица» и т. д.

Или:

«С высоты, с высоты

Со седьмого неба

Птичка райская слетала,

Жалком жалковала» и т. д.

Или:

«Николай свяченноотче,

Ты вставал всегда сполночи,

Ты вставлял нам слепым очи» и т. д.

Или, наконец:

«Послушайте молодцы,

Преподобные отцы,

Как прежние воевали

Души (дуже?) рано уставали» и т. д.

После 8 песни вдруг раздался громкий голос старшего пророка Василия Блаженного: „пора, братцы, начать одиночное“! Этот его призыв означал, что хлысты должны были прекратить радение „круговое“, или, так называемое, „кораблём“ и начать „одиночное“, т. е. начать каждому вертеться на месте, в одиночку.

Действительно, тотчас после призыва Василия, женщины подхватили в очень быстром темпе развесёлую плясовую песню; все мужчины, где кто стоял, завертелись на месте с необыкновенной быстротой. Хлыстов к этому времени набралось уже душ 40; появлялись всё новые лица. Обратил на себя невольное внимание явившийся в очень уж длинной рубахе, дряхлый, измождённый старик, брат Баканова, Григорий. Куда, думаю, тебе уж, старина, плясать, и так еле держат тебя старые ноги! Однако старик завертелся получше молодых, да и приёмы верчения у него какие-то особенные, плавные, словно у балерины. До глубины души я возмутился, когда увидел, как безумные матери за руки ввели в собрание своих детей и направили их в толпу пляшущих. Мальчуганы 8–9 лет закружились не хуже взрослых. Бедные дети, что ждёт вас в хлыстовской среде! Долго наблюдал я верчение детей, пока внимание моё не было отвлечено шумом ворвавшегося в «собор» молодого хлыста. С неистовым криком ринулся он в самую средину вертевшихся сектантов и закружился с такой поразительной быстротой, что нельзя было уловить черты лица его. Приход этого фанатика заметно оживил всё собрание сектантов.

В то время, когда я с большим удивлением наблюдал новоприбывшего хлыста, вдруг неожиданно подскочил ко мне Василий Блаженный, обхватил меня руками и потащил «на круг». Не успел я опомниться, как пророк хлыстовский, не выпуская меня из своих рук, закружил меня с такой быстротой, что у меня, как говорят у нас малороссы, «памороки забило». Когда окончилась песня, а с ней и мой неожиданный вальс с пророком, у меня голова до того закружилась, что я еле добрался до скамьи своей. Ну, думаю, поневоле напророчишь, как голову заморочишь!

Этот вид радения именуется у хлыстов «в схватку» и часто совершается одновременно с упомянутым вторым видом его, т. е. во время одиночного верчения. Насколько я заметил, радение «в схватку» более других видов возбуждает хлыстов, так как в этом случае вместе танцующие поддают один другому больше охоты. Действительно, наше кружение с Василием послужило сигналом для многих хлыстов – все тотчас стали «радеть в схватку». В «соборе» поднялся невыразимый шум и гам беснующихся сектантов. Мне казалось, что я во сне всё это вижу, но поражающая действительность говорила другое. Жутко было смотреть, как в полутьме одни, молча, с поникшими головами, с сосредоточенностью умопомешанных, без отдыха вертелись на месте уже часа 2–3; другие, крепко обнявшись, старались превзойти друг друга в быстроте неистовых движений; третьи, будто сердясь на кого-то, отрывисто вскрикивали; но особенно жутко было смотреть, как четвёртые, достигнув, очевидно, полного экстаза, вертелись, всё время бессмысленно смотря в потолок и смеясь куда-то в неопределённое пространство. Отовсюду то и дело слышалось: «веселей, веселей»! «ну, давай, братцы, ну, давай»! «вот так, братцы, вот так»! Послышалось с равных сторон отрывистое шипение, подхрапывание, лёгкий подсвист, вздохи, оханье, уханье; словом, радение достигло высшего своего напряжения, и передать его словами решительно нет возможности. Я невольно подумал, не попал ли я в дом сумасшедших или бесноватых. Да, действительно, что-то демоническое чувствуется во всём необузданном религиозном культе хлыстов, и нужны крепкие нервы и не малая сила воли, чтобы, хотя короткое время, оставаться свидетелем их дикой вакханалии!

В то время, когда, поражённый всем виденным мной, я ждал дальнейших событий, хлысты запели с особенным одушевлением главную песню радений: «Дай нам, Господи, Духа Твоего»! По окончании песни тотчас послышался тихий и слабый, как у больного, голос Василия Блаженного: «Хрисытосы восыкресы, Хрисытосы восыкресы». Все сектанты, не исключая и певших женщин, тотчас пали нищ и, припав головами к полу, как бы окаменели. После страшного шума и крика наступила полнейшая тишина. Пророк, получивший духа, стал лицом к иконам и, совершив трижды крестное знамение, обратился уже громким голосом к народу: «Христос воскрес из рая, о живый Бог, Судия»! Затем, подбирая в рифму слова, часто совершенно бессмысленные, и нервно шагая в круге приклонённых сектантов, он стал ««говорить судьбу» своего «корабля», предсказывая ему мир, спокойствие, счастье, благоденствие и приращение новых членов; в последнем случае он разумел, без сомнения, меня с Недобоем... После общего пророчества Василий, взяв обеими руками концы «архангелова крыла» и растянув его, стал поочерёдно подходит к хлыстам и, помахивая над их головами платком, предсказывать каждому его судьбу; иных же пророк ободрял или увещевал. Так, напр., парня, принесшего публичное покаяние, увещевал вести трезвую жизнь. Со всех сторон, особенно среди женщин, послышались вздохи, плач и рыдания; плакали, впрочем, и некоторые из мужчин. Подойдя ко мне и Недобою, Василий начал особое пророчество словами: «прилетели два орлы, со далёкой стороны, от них вера сияет, всех нас утешает»; далее в своём пророчестве он свидетельствовал перед кораблём о нашей твёрдой хлыстовской вере, убеждая нас не зарывать своих талантов в землю. Словом, пророк сразу заврался окончательно. Когда он молол всякую чепуху, я одно думал: что ты, лживый пророче, скажешь мне на публичной беседе?..

Пророчество Василия продолжалось минут десять. Улучив время, когда он отошёл от нас, я, будто с целью изменить неловкое своё положение, немного приподнялся и взглянул на пророка. Его страдальческое от изнурения лице бледно, как у мертвеца, глаза бессмысленные, словно оловянные, с лица пот ручьём катит, руки дрожат, ноги подкашиваются; словом, он весь экстаз, весь – одно исступление. Вот до чего может довести человека безумная хлыстовская пляска! Наконец, очевидно, устав подбирать рифмованную речь, Василий глубоко вздохнул и еле слышно произнёс: «довольно»! После чего обратился к иконам и стал креститься; хлысты быстро поднялись на ноги и, крестясь, общим хором запели: «Светися, светися, новый Иерусалиме». очевидно, разумея под «новым Иерусалимом» свой корабль, обновлённый накатившим на него духом, в лице пророчествовавшего Василия.

М. Кальнев

(Окончание следует).

(Рассказ обратившейся из раскола девицы Елизаветы Беляковой (Аполлоновой¹²⁷) о том, как её сектанты крестили).

В составляемом мной рассказе о своей прежней жизни у странников я говорила, что из деревни, где провела я первые годы своего младенчества, была отвезена в келью лет 5-ти. Год прошёл моего пребывания в келье, как стали поговаривать о том, что пора уже мне и «христианкой» быть, т. е., что пора меня окрестить. И вот шестилетнюю, стали подготовлять меня к крещению. По правилам странников, мне следовало вынести 6-ти недельный пост: – кроме субботы и дней воскресных и праздничных есть только холодное и без рыбы (мяса и раньше не ела и теперь с трудом ем); кроме того, я должна была в течение указанного срока каждый день полагать по тысяче земных поклонов. Сначала, особенно, полагать столько поклонов, при шестилетнем моём возрасте, мне было очень трудно.

– Бывало, вечером перед уходом ко сну, положив последний поклон, я едва могла дойти до кроватки; ноги мои дрожали и всю ночь как-то тосковали. Но я не хотела нарушать или ослаблять правила и на следующий день снова принималась за поклоны. Чтобы облегчить их, мне подставляли скамеечку, чтобы к ней прикасаться головой, а не к полу. Но на последней, шестой неделе я стала чувствовать себя бодрее, силы мои как будто возобновились и теперь я так не изнемогала, как назад тому недели две; чувствовался, правда, недостаток в пище, а тысячу земных поклонов казались совершенно лёгкими.

С замиранием сердца ожидала я назначенного дня моего крещения. Я и представить себе не могла, что со мной будут делать, и воображала, что случится то, чего было не в силах предвидеть.

А, между тем, шли спешные приготовления; все были озабочены и сильно хлопотали: мыли, чистили, белили, гладили, словом – приготовлялись, как к Пасхе, главное же, спешили кончить с шитвом. Шили мне белую одежду, которую я должна была надеть по крещении, потом, – моленную, т. е. чёрный русский сарафанчик.

Но вот настал и страшный, роковой день. Это была пятница второго ноября. Последнюю ночь мне строго приказали не спать, а молиться и читать божественное писание. Мамаша, – моя воспитательница, и Серафима, – будущая восприемница, крёстная, тоже не спали, а занимались со мной всю ночь: толковали об антихристе (какая жалость толковать не о Христе, нашем Спасителе, а об антихристе, Его враге!), о страшном суде, о таинстве крещения; заставляли меня читать Евангелие и старались объяснить в нём каждое слово применительно к нашему состоянию и обществу. Они так возбудили мою детскую душу, что я молилась с таким жаром во время чтения утрени, с каким едва ли когда молилась.

Утром начали носить воду в купель, – это была кадочка в мой рост, поставленная на тесном дворе.

Ровно в 8 часов пришёл С. О. (бывший главный наставник в Казани) с крестителем (особая должность у странников); потом пришли клирошанки и старицы из других келий; затем собралось много народа из числа так называемых «христолюбцев» («жиловых» последователей бегунства) и гидовых (которые живут в кельях, по паспортам), – так что везде наполнилось не только в комнатах, но и в сенях и на дворе, даже и в окна толпы народа смотрели из сада.

В келье свечи и лампады горели у всех икон. С. О., креститель и другие старцы оделись по обыкновению в свои монашеские кафтаны без боров, а девицы и старицы были в моленных чёрных сарафанах в чёрных же платках, в руках держали лестовки и сели по порядку на местах.

С. О. сидел, держа раскрытую книгу, и говорил мне об отречении от мира и о проклятии «никонианских» (мнимых) ересей и прочих сект. Слова его я повторяла за ним, стоя перед иконами. Затем клала я „начал“ и всем по порядку кланялась по два раза, у всех просила прощения, и чтобы помолились за меня Богу. Другой начал меня заставили класть от мира, т. е. об отречении всяких соблазнов и мирской суеты. Третий начал – к восприятию крещения. Теперь уже можно было мне и молиться с христианами.

Все встали и со мной вместе положили начал. Потом С. О., покадив иконы, сказал: «за молитвы св. отец» и проч. Пропели: «аминь», и, началась предварительная служба по уставу; стали петь и читать, что положено¹²⁸. Я в то время стояла с трепетом; сердце моё сильно билось, особенно тогда, когда поставили меня лицом к западу. Серафима подсказывала мне на ухо, что отвечать на вопрос: «отрицаешилися сатаны» и другие вопросы, которые были задаваемы мне крестителем, на которые я отвечала бойко и громко, потом плюнула трижды, по указанию крёстной, и, чтобы растереть, затопала ногами, как бы попирая кого-то, – что некоторым показалось смешно. Дальше читала я «Верую», трижды, а за тем пошла на воду... Я почувствовала тогда, как будто оборвалось во мне что-то и страшное чувство овладело мной, не то радость, не то испуг, хорошо теперь не помню; помню только, что я очень взволнована была. Подойдя к купели, креститель прилепил к ней три свечки и, трижды покадив, отошёл.

Тем временем старица-воспитательница с крёстной раздевали меня в уединённом уголке двора и, перевязав мою талию полотенцем так, чтобы за концы можно было меня держать, спустили в купель. Вода была ужасно холодная. Сверху её затянуло льдом, потому что начались уже морозы и выпадал несколько раз снег, И день моего крещения был морозный и пасмурный.

Когда очутилась я по шею в воде и стояла лицом к востоку, скрестив руки, на груди с двуперстным сложением в обеих руках, как тому была научена, тогда подошёл креститель и положил правую руку на мою голову, а в левую взял концы полотенца. С. О. стоял возле купели, а народ толпился около купели; шумели, толкались, каждому хотелось стать поближе, чтобы видеть крещение. Креститель, возвысив голос, произнёс с расстановкой: «крещается раба Божия, Евстолия, во имя Отца, аминь», и погрузил меня в воду. Как варом обдало вдруг мою голову; я чувствовала, как вливается холодная вода в уши, в нос и в рот; ещё секунда, и я захлебнулась бы... Когда опять была поставлена на ноги, то громко всхлипывала, не раскрывая глаз. Но едва успела перевести дух, как снова была уже под водой, при словах крестителя: «и Сына, аминь»... В третий раз погружение совершилось очень быстро, с последним восклицанием: «и Св. Духа, аминь»... Произнеся последние слова и погрузив в третий раз, креститель прямо из воды за полотенце поднял меня на воздух, высоко над купелью, и опустил на белую простыню, развёрнутую на руках крёстной; она же, закутав тщательно, понесла меня в комнату; я лежала в приятном забвении.

В комнате никого не было. Воспитательница с крёстной одели меня в белую одежду: сверх рубашки надели сарафанчик, тоже белый, из тонкого полотна, а мокрые волосы повязали полотняным платком, потом покрыли, кромкой к лицу, батистовым платком. Ноги обули в новые белые чулочки и в белые валенки, купленные для этого случая. Когда совсем меня оправили, тогда все взошли в комнату. С. О. взял меня и поставил на стул к аналою, в руки дал мне зажжённую свечу, открыл Псалтирь и. велел мне читать псалом: «Блажени, имже оставишася беззакония и имже покрышася греси». Я прочитала его три раза. По окончании чтения псалма, воспитательница подошла ко мне с серебряным крестиком, на мелкой серебряной цепочке, и, осенив им крестооброзно моё лицо, произнесла: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, благослови и освяти, и сохрани рабу Божию Евстолию силой креста живоносного ти». Потом дала мне его поцеловать. Так она повторила то же до трёх раз и надела мне крест на шею, а вместо пояса опоясала меня белой шёлковой лентой.

Затем начали читать Апостол и Евангелие. Перед Евангелием С. О. осенил меня кадильницей. Вскоре последовал и отпуст.

Когда положили начал, то стали поздравлять меня. Сколько было присутствовавших, все – в том числе и С. О. и воспитательница моя и Серафима, повалились к моим ногам, говоря; «с ангелом, раба Божия Евстолия, помоги тебе, Господи, душу спасти и сохранить невредимо печать св. крещения». Я так сильно изумилась этому необыкновенному явлению, что крайне сначала растерялась, но вдруг спохватилась и вспомнила, как меня учили, что мне теперь делать и что сказать. В свою очередь я также поклонилась до земли и сказала: «спаси, Господи, и помилуй вас, рабы Божии». Потом начали целовать меня с приветствием: «Христос посреди нас». – «Есть и будет», отвечала я. Затем опять поклонились мне все до земли, говоря: «сотвори хоть по единой молитве, раба Божия Евстолия, о нас грешных», – «Молится Владычица Пресвятая Богородица», ответила я, делая им земной поклон и также взаимно прося у них молитв.

После крещёных «христиан» и мирские люди дождались очереди поздравлять меня. С шумом они кинулись ко мне, кланялись до земли, поздравляли с ангелом, просили помолиться за них, целовали мои руки, платье и даже ноги, но в уста не смели, потому что мирским целовать христиан – грех.

Народ разошёлся, а мы стали обедать. Меня посадили рядом с С. О. Он усердно угощал меня, да раз и ошибся, назвав по-прежнему Лизой. Все засмеялись, а он с угрюмым видом, в раздумье, сказал: «неужели она когда-нибудь будет Лизой» и, взяв меня за подбородок и посмотрев в глаза, продолжал: «нет, она будет хорошая христианка»... А я в это время держала в руках кусок сладкого пирога и быстро уничтожала его. «Видишь, как уплетает пирог-то, востроглазая», вставила маманя-воспитательница. Теперь и поститься забыла христианкой-то». – «Около пирогов-то все мы христиане, заметил С. О., а как наступит гонение (гонениями странники называют полицейские осмотры и обнаружение беспаспортных), так и поминай, как звали»... Обед продолжался ещё долго, потому что приготовлен был в изобилии. Разговор поддерживался всё относительно меня. Говорили о том, как меня воспитывать, чему учить и в каком порядке.

После обеда все распростились и ушли; остался только С. О, и креститель. Им, по стариковской привычке, хотелось отдохнуть, и они удалились в отдельную комнату и заперлись. И меня положили отдохнуть на постель, приготовленную на печи и покрыли белой простынёй. Я погрелась, но после всего, что со мной произошло, скоро успокоиться ещё не могла; я была крайне взволнована, все мои чувства напряжены, мысли бродили в голове, воображение строило планы, как я теперь буду жить «христианкой». «Как скоро всё это случилось, думала я, неужели в самом деле я уже христианка», и мне казалось, что всё, что произошло, было во сне. А, между тем, благодетельный сон на самом деле навевал уже на меня грёзы, и я не заметила, как заснула крепким, безмятежным сном. О, как спокойна и счастлива я была тогда! Не знала я, бедная, какие тяжёлые испытания, какое разочарование в самой вере ждёт меня впереди; не знала я, что эти светлые минуты детства, о которых и теперь живо вспоминаю, принесут мне борьбу и страдания. Да и сама жизнь как-то тяжелее стала. Зачем я тогда не умерла?¹²⁹ При детской простоте я была бы блаженна, мрак неведения с детским доверием оправдал бы меня¹³⁰. Теперь же я редко бываю спокойна, то через меру весела, а больше скучна и задумчива¹³¹... Правда, я не жалею о прошлом и о том, что оставила; к православию крепко привязана, но разочарована в жизни; жизнь подломила меня своими крутыми переворотами. Что̀ делать, должно быть так мне суждено¹³² влачить жалкую жизнь. Крёстный по православию (профессор Н. И-ч, которому я и посвящаю настоящий рассказ) говорил мне, что не я одна восторженно вспоминаю лета детства, что и все более или менее разочаровываются в жизни, что жизнь есть борьба и борьба часто очень трудная, на то мы «христиане» и призваны, чтобы не розы только жизни срывать, но и крест нести. Верю его словам; но одно принимать рассудком, головой, другое – чувствовать сердцем, одно знать о кресте, другое – нести крест. Помоги, Господи! Не покинь меня ничтожную, Твое бо создание есмь и не отчаяваю своего спасения. Утешаюсь тем, что теперь я с Христом, Божественным Страдальцем, вкушаю тело Его и пию кровь Его и в доме Церкви Его. Припоминаю псалом Давида царя: Блажен муж, ему же Бог помощник его, упование его на Господа Бога своего, хранящего истину в век, творящего суд обидимым, дающего пишу алчущим. Господь умудряет слепцы, Господь возводит низверженных, Господь любит праведники, и сира и вдову приимет¹³³. (Пс.145:4–9).

Сообщил профессор И. Ивановский

В майской книжке «Миссионерского Обозрения» за текущий год г. Кальнев сообщил текст штундистского служебника, распространённого, по его словам, среди сектантов в многочисленных рукописях¹³⁴. В служебнике два чина: 1) порядок главного богослужения в воскресные и праздничные дни и 2) литургия в день исповеди и причастия.

Штундистский служебник есть не что иное, как перевод евангелическо-лютеранского служебника: «порядок главного богослужения» вполне соответствует немецкому Ordnung des Haupt-Gottesdienstes an Sonn und Festtagen. «Литургия в день исповеди и причастия» в оригинале озаглавлена – в первой части Beichthandlung, во второй Abendmals-Liturgie¹³⁵.

Лютеранский служебник попал к штундистам следующим путём.

В 1872 году с.-петербургский книгопродавец Риккер, с разрешения евангелическо-лютеранской консистории, издал на русском языке «гимны для христиан евангелическо-лютеранского вероисповедания». В сборник вошло 52 стихотворения, выбранные из немецкой «книги песней», употребляющейся в лютеранских кирках России¹³⁶. Это произведения Лютера, Олеария, графа Цинцендорфа, Густафа Адольфа, короля шведского, и других авторов, по преимуществу XVI, ХVII и ХVIII столетий. В художественном отношении как по содержанию, так и с внешней стороны, гимны никаких достоинств не имеют. В оглавлении сборника помечены немецкий оригинал и напев, по которому данный гимн следует петь¹³⁷. Эта подробность с очевидностью показывает, что сборник предназначался для богослужебного употребления¹³⁸, которое он, действительно, нашел у штундистов¹³⁹. Общество поощрения религиозно-нравственного чтения распространило книжку Риккера через посредство своих книгонош среди сектантов. Мы видели экземпляр гимнов с печатью книжного магазина Гротэ, комиссионера названного общества, – экземпляр, бывший в употреблении у штундистов, как показывают сделанные на нём надписи. У штундистов в то время была неотложная нужда в сборниках гимнов на русском языке для молитвенных собраний; отсюда понятно широкое распространение книжки Риккера как в печатных экземплярах, так и в рукописных списках, привычка и полное доверие к ней со стороны сектантов.

В 1882 году Риккер, с разрешения евангелическо-лютеранской консистории, повторил своё издание в увеличенном виде и с очень существенным дополнением. Немецкие сборники гимнов часто печатаются с приложением в конце лютеранского служебника; точно такое же приложение мы находим в новом издании Риккера. В конце сборника в русском переводе напечатаны: «Порядок главного богослужения в дни воскресные и праздничные» и «Литургия в день исповеди и причастия». Новое издание быстро разошлось и нашло себе такой же благоприятный приём среди сектантов, как и первое. За недостатком печатных экземпляров штундисты списывали гимны, списывали и новое приложение; таким образом, лютеранский служебник стал распространяться среди сектантов и даже применяться на практике.

Священник К. И. Велтистов

Летом 1898 года, после смерти Савватия, блюститель Московской лже-архиепископской кафедры Онисим Швецов, обличённый раскольничьими архиереями в еретичестве за учение о «подлетном» (во времени) рождении Сына Божия от Отца, нашёл и у покойного Савватия еритичество и даже горшее всех – «еретичество никонианское», каковым счёл отирание младенца губкой после миропомазания. Он повелел не смывать «миро» семь дней и об этом разослал указы по разным углам раскольничьим, между прочим, и к нам в Сычевский уезд Смоленской губ. На нашем указе он собственноручно присовокупил: «кто настоящий указ свято не соблюдет или дерзнёт нарушать, да извержется, яко предатель святительского повеления».

Не понравился этот указ нашим раскольникам и они, по обычаю своему, не стали исполнять его, продолжая «омовение губкой» сейчас же после миропомазания. Проведал об этом – небезызвестный в наших краях раскольник, некто Н. А. С-н, недовольный на своих попов и других главарей за отставку от попечительства над моленной в деревне Липке, Бахтеевской волости. Он донёс Швецову о несоблюдении его указа: и все сычевские лже-попы – Павел, Никита, Корней, Иосиф и Ларион подвергнуты были запрещению в «священнослужении» на неопределённое время. Поехали попы в Москву для личных объяснений, но ничего не добились. С-н оказался сильнее: «не быть у вас порядка, пока не выберете меня опять в попечители», хвастал он. Плохо пришло и раскольникам, и попам. Открытая служба в моленной прекратилась, и только глубокой ночью попы решались отправлять необходимые требы. Между тем, блюститель не был утверждён на московской кафедре, а для Смоленских раскольников был рукоположен самостоятельный «епископ», женатый мужик из деревни Холмины, Гжатского уезда, Иван Александров, наречённый Ионой.

Слух о назначении нового епископа обрадовал наших раскольников и их попов. Последние собрались на совет и решили просить этого владыку о снятии запрещения. Для сего они уполномочили в качестве ходатаев двух более храбрых попов. Видали эти попы, с каким благоговением православные встречают своего епископа, и то же чувство готово было овладеть и ими. К сему примешивался ещё страх за будущее: – «как-то примет владыка, разрешить-ли»? Вот доехали попы до полустанка «Красицкая» по М.-Бр. ж. д. и пошли в деревню Холмины. Дорогой они повстречали прохожего и спросили: «иде здесь живёт владыка святый – Иона, епископ Смоленский»? Но прохожий ничего не отвечал: он был православный и ни о каком Ионе не слыхал. Наконец, и Холмины, деревушка из трёх раскольничьих домов и четырёх православных. Из лучшего двора вышел молодой парень в на вопрос наших странников – где найти владыку Иону – отвечал, что в этом доме и что – это его отец. Вошли наши странники в сени и не решаются идти дальше, – боязно – без доклада. В это время слышат на дворе мужской голос; «куда тебя чёрт занёс в чужой хлев» и дальше такие «русские» словечки, которые не пишутся. Между тем, вернулся сын «владыки» и проводил наших робких странников в горницу, сказав: «я сейчас доложу отцу – это он на дворе ругается». В горнице их ласково встретила женщина – жена владыки, как она отрекомендовалась, и стала их расспрашивать о житье-бытье Сычевском. Путникам не до разговоров: они поглощены мыслью, как бы получить разрешение. А тут ещё сомнение начинает брать: как же это – «владыка святой» и так скверно ругается, да и жена с ним живёт. Но вот является и владыка – довольно высокого роста мужик, рыжий, с глазами на выкате.

«Благослови, владыко!» – сказали наши путники и упали ему в ноги.

«Благословен вход ваш», важно ответил Иона, «да вставайте, нечего валяться, лучше бы вели себя, как следует, да не противились бы Николаю Александровичу С-ну. Покуда вы там будете не ладить и вражду чинить с ним? Вражда ваша обратилась на вашу голову и потому вы находитесь под запрещением. И из-за этой же вражды и я не могу разрешить вас»?

Затрепетали наши путники. Надежда на нового владыку не оправдалась. Поп Е-лай хотел было что-то сказать, но владыка грозно закричал на него: «молчать! Мне известно, что ты бунтовщик, а попы дураки тебя слушают. Поэтому я подтверждаю запрещенье и не разрешу до тех пор, пока сам не приеду к вам. Можете отправляться».

Был уже глубокий вечер и наши путники не знали, куда деваться. Попросили позволения переночевать в кухне владыки и получили на это не особенно ласковое согласие. На завтра, чуть свет, когда ещё «владыко» опочивал, наши путники поспешили на полустанок и оттуда домой. Рассказали дома о всём с ними приключившемся: и уныние, и озлобление водворилось в сердцах Сычевских раскольников и их попов.

Прошло в таком положении два месяца. И вот 2 сентября того же года, когда все крестьяне дер. Липки были на работе, – кто в овине, кто в поле, – вдруг засуетились, забегали ребятишки, а за ними и бабы; разнеслась весть: «владыка приехал, идите встречать владыку». Попы Никита и Корней поспешили в моленную. Дьякон Фрол бегом пустился за третьим попом Павлом в дер. Цыдровку. Собрались, наконец, все, а владыки нет. Послали узнать, где же он, и просить, его в моленную. Владыка оказался в бывшем кабаке некоего Моисея, а привёз его Н. А. С-н. Это обстоятельство сразу же унизило владыку и настроило толпу на враждебный тон. Но вот показался и «владыка», мужик в поддёвке с «барами» и с узлом в руках. Войдя в моленную, он развязал узел, вынул из него шапку с котиковым околышем и плисовым лиловым верхом и мантию и надел всё это на себя. Затем вошёл в алтарь и, заметив там грязь, начал кричать на попов. И клирос, показалось ему, близко к царским дверям придвинут, и это не хорошо. Толпа больше не могла сдерживаться. Разом окружили мужика-владыку и закричали с разных сторон: «ты что же это ругаться с нами приехал? Нешто так делают владыки: хоть бы у никониан поучился, каков должен быть вход владыки в церковь»?

«Зачем запретили священнодействовать нашим отцам? – кричали с другой стороны – мы знать ничего не хотим и почитать вас не будем, если вы будете С-на слушать. Наверно вас С-н закупил. Мы докажем вам сейчас, кто такой С-н. Сейчас же разрешай наших попов, а то живого не выпустим». Так кричали разгневанные раскольники, напирая при этом на своего владыку, толкая и тряся его за мантию. Владыка не растерялся и каждому толкавшему давал сдачи и так внушительно, что тот пятился назад. А С-н, между тем, зная, чем всё это может кончиться, около стены потихоньку пробирался к выходу. В темной паперти бабы схватили его за волосы и повалили на землю, но он успел подняться и, не давая сдачи, пустился к двору кабатчика Моисея, выправил свою лошадь, да скорей в Сычевку. А архиерея своего оставил на произвол толпы. Могло бы всё это кончиться весьма худо, если бы не случилось здесь нескольких сторонников С-на, которые и помогли владыке выбраться ив моленной, хотя, рассказывают, в тёмной паперти бабы не пощадили владыку, как и С-на.

Выйдя на улицу, владыка произнёс: «как хотите, так и живите, я вам не судья! Не я налагал запрещение на ваших попов, не мне и снимать его».

Из толпы слышалось: «нужно у него спросить паспорт... С-н привёз этого прощалыгу»... Некоторые же старались успокоить толпу и говорили: «бросьте, братцы, Бог с ним, пусть уезжает». И владыка уехал с кабатчиком Моисеем вслед за С-м восвояси, давши обет никогда больше сюда не показываться.

После такого «торжественного» посещения, раскольничьи попы уже перестали обращать внимание на запрещенье и открыто начали служить в моленной.

Но беспорядки в расколе не прекратились. С-н продолжал добиваться звания попечителя Липецкой моленной и грозил в противном случае закрыть эту моленную.

Наконец, не видя пользы от переговоров и ругательств, сторонники С-на порешили завладеть свечным ящиком силой. 5 января сего года, перед началом службы, упоминаемый раньше кабатчик Моисей подошёл к свечному ящику, когда старосты ещё не было, сбил гирей замок и начал продавать свечи. Его окружили сторонники С-на, готовые во всякую минуту отстоять затеянное дело. Наторговал Моисей более тридцати рублей и по окончании службы забрал эти деньги с собой. Была куплена водка и сторонники С-на торжествовали победу. Не дремала и противоположная партия. И там была куплена водка и составился совет, как быть в данном, случае? Решили в эту же ночь, под Крещенье, по данному знаку броситься на Моисея и его сторонников и выгнать их вон. Для этого некоторые заранее запаслись потребным орудием, в виде камня или гири.

Народу собралось к службе до пятисот человек всякого возраста и пола. Всё шло чинно до возгласа: «слава тебе, показавшему нам свет». Тогда, по данному знаку, бросились заговорщики на Моисея и других сторонников С-на и началась настоящая бойня. Били на смерть, чем попало и куда попало. Поднялся невообразимый крик и вопли. Обезумевшие женщины и дети, если успевали выбраться из-под ног дерущихся, бежали без оглядки, растрёпанные, растерзанные, не зная куда. Свечи почти все были погашены и в полумраке трудно было отличить своих от чужих. Более часу продолжалось побоище и окончилось тем, что сторонники С-на с подбитыми глазами и окровавленными лицами разбежались, а восемь из них лежали избитые до полусмерти – на полу в луже крови. Их вытаскали в тёмную паперть и там оставили. Торжественная служба, конечно, прекратилась и поп Павел, затворившись в алтаре, кое как докончил её поскорее. Победители приказали попу служить праздничный молебен и начали истово молиться и уже успокаиваться. Но тут случилось неожиданное происшествие, которое опять озлило молившихся и обратило их в зверей. Поп Павел, забывшись, помянул на ектеньи по привычке о здравии раба Николая (С-на) и Анны со чадами. Кто-то крикнул: «видите, ребята, поп молит Бога за врага нашего С-на». Поднялся невообразимый гвалт. Послышалось: «давай его сюда! бей его!.. Он предатель, Иуда»... Поп бросился в алтарь, а за ним – человек двадцать, кто царскими дверями, кто боковыми. А сзади кричат: «бери его, тащи вон из алтаря... бей его окаянного... тащи его сюда – отступника проклятого». В алтаре попа повалили, сорвали с него епитрахиль и за волосы, и за поддёвку вытащили, как чурбан, на амвон. И посыпались тут увесистые удары мужицких кулаков по телу несчастного Павла, словно цепами по снопу. Бьют и приговаривают: «мы тебе покажем, шиловар (сапожник) окаянный, как за врагов Богу молиться!» Отходили попа так, что он и подняться не мог. Тогда поставили его на ноги и спрашивают: «ну, говори скорее, будешь ли за врагов Богу молиться? а то ещё прибавим». Поп поклялся не только не молиться Богу за С-на, во и никому не жаловаться о побоях. Его опять облачили в епитрахиль и ризу и заставили докончить молебен, а потом и наказали строго, чтобы служил он и литургию. Не до службы было избитому попу, но и ослушаться боялся: озверели его овцы словесные.

Утром, 6-го января, восемь человек раненых были отправлены к следователю в Сычевку. По осмотре, раны оказались хотя и тяжкими, но не смертельными, и потому следователь передал дело приставу 1-го стана. Последним был составлен протокол. Чем всё это кончится, пока неизвестно. Но С-н тогда же подал просьбу г. исправнику, чтобы для прекращения беспорядков назначили его попечителем Липецкого молитвенного дома или же – в противном случае – «запечатали-бы» этот дом. Говорят, г. исправник не уважил просьбы попечителя, но последний не унывает и собирается писать губернатору.

Но нет худа без добра. Все эти безобразия воочию убеждают раскольников в незаконности их церковных учреждений и величайшем невежестве их духовных руководителей. Заметно нарождается новая партия недовольных «австрийщиной» и склонных к соединению с православной церковью. Таких теперь известно семейств двадцать и некоторые уже подали прошения епархиальной власти о присоединении. Да, пора бы прозреть раскольникам в ту тьму произвола и самочинства, на которой выросла и держится их лжеиерархия.

Священник Николай Соколов

(Из докладов Таврического Миссионерского съезда)

«Цель наших миссионерских заседаний, почтеннейшие отцы и братия, будет: выяснить состояние расколо-сектантства в Таврической епархии и выработать средства для борьбы с ним. В виду этого, позволю себе предложить вашему вниманию некоторые данные касательно указанных 2-х положений. В Таврической епархии за последнее время числится свыше 14 тыс. русских расколо-сектантов; из них до 2-х тысяч раскольников, остальные же – сектанты разных наименований. Цифра эта для малонаселённой Таврической епархии (800,000 православных) – довольно почтенная. Одно здесь может облегчать смущение – что расколо-сектанты появились в Тавриде не на почве православия, а, так сказать, стеклись сюда из разных мест, в силу исторических и других обстоятельств. Первоначально пустынная «Понтийская» окраина¹⁴⁰, после присоединения её к России, была для русских как бы местом ссылки, куда из мирных русских жителей никто не хотел идти волей. Вот почему переселявшимся сюда людям давались от правительства разные льготы, без различия веры и даже национальности. Последствием этого было то, что сюда потекли обильной струёй отверженцы и искатели свободной жизни всякого рода. Здесь можно встретить едва ли не все разновидности христианских расколо-сектантов: тут есть поповцы и беспоповцы, меннониты, баптисты, адвентисты, сепаратисты, субботники, марьяновцы, молокане, штундисты и др. Самое большое количество из числа расколо-сектантов падает на долю молокан: их – до 11-ти слишком тысяч. Мы берём их здесь во всём объёме; но среди них считается штундистов до 5-ти тысяч. Расколо-сектантов же, развившихся на счёт местного православия (в большинстве случаев штундистов), в Таврической епархии очень мало: до 300 душ всех разновидностей. Таким образом, мы видим, что нужно удивляться не количеству расколо-сектантов в Таврической епархии, а тому, что, при таком обилии их, Господь сохранил православную паству от многих совращений, несмотря на благоприятные в тому условия. Между этими условиями нужно считать: разбросанность расколо-сектантов среди православных (кроме 3-х сёл Берд. уезда), их материальную обеспеченность; относительную бедность русских православных, их удалённость от храмов Божиих и под.; но, главным образом – склонность расколо-сектантов к распространению своих вероучений. Собственно, о раскольниках мы говорить не будем: это – народ относительно мирный и спокойный, но сектанты, и особенно штундисты, отличаются необыкновенной склонностью к прозелитизму. Достаточно заметить, что штундисты, за какие-нибудь 15 лет, успели, как мы видели, возрасти до нескольких тысяч на счёт молоканства, т. е. увлечь в свою веру более трети молоканского населения. Его адепты появляются всюду и воодушевлены фанатизмом и ненавистью к православию. С ними пастырям церкви (и вообще православным) надлежит выдержать упорную борьбу, не забывая в тоже время и других разноверцев. Борьба эта была и будет весьма тяжела, и было бы весьма желательно выработать для неё соответствующие средства. Какие же для этого средства? У пастырей один меч для борьбы – слово Божие – и одна сила – вседействующая благодать Божия, всегда «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая».

Но, и кроме этого, у пастырей найдутся др. средства если не для привлечения сектантов в православие, то, по крайней мере к отражению вредоносного действия врагов его. Я не ошибусь, если скажу, что главная задача пастырей должна сводиться к тому, чтобы благоустроить вверенный им приход во всех отношениях. С этой стороны, красота и благолепие церковного богослужения, чистота и изящество храмов Божиих, участливое, христиански – доброе отношение ко всем существенным нуждам прихожан и удовлетворение им (в том числе, конечно, нравственное усовершенствование прихода) составляют исключительную заботу пастырей церкви. Если христиане сплочены в одну дружественную, любвеобильную семью, если у них есть всё, «яже в животу и благочестью», то лучшего и желать нельзя.

Задача эта, без сомнения, сложная и трудная, но достижимая. В данном случае, необходимо выработать такую систему воздействия пастырей на прихожан, при которой не упускалась бы из виду ни одна из сторон религиозно-нравственного их быта.

Можно с уверенностью сказать, что православные братства сослужили бы при этом большую пользу, так как они одни в состоянии обнимать собою все стороны церковно-приходской жизни народа. Братства заботятся и о храме Божием, и о школе, и о благочестной жизни, и о помощи ближним; одним словом – они заботятся об усовершенствовании жизни народной во всех отношениях и в православном духе.

Если мы от этих общих рассуждений обратимся к практике пастырей церкви Таврической, то увидим, что здесь предпринимались меры к утверждению православия если не все в известных местах, то, по крайней мере, все – в совокупности разных мест. Именно, предпринималось неспешное и благоговейное отправление богослужений, проповедь церковная и частная, внецерковные беседы с народом, законо-учительство в школе, равно как и увеличение приходских школ, раздача народу назидательных книжек для чтения: любезно-отеческое отношение к прихожанам, охотное исполнение приходских треб, нестяжательность, помощь бедным и несчастным и, наконец, устройство приходских братств, согласно выработанной программе (или уставу) Таврического епархиального миссионерского комитета.

Затем уже идут меры борьбы по отношению к самим сектантам и иноверным (и совратившимся). Меры эти были одни и те же: увещание от чистого сердца в духе кротости и братской любви, а иногда и обличение в духе ревности по Бозе, беседы с ними по предметам веры и нравственности, также раздача им назидательных книжек для чтения и, наконец, в случаях их крайних выходок и намеренной зловредности, донесение о них гражданскому начальству, – на его усмотрение. Вот в кратких чертах обзор расколо-сектантства в Таврической епархии и меры борьбы с ним. Обзор этот неполный и во всяком случае приблизительный. Нам, собравшимся здесь на миссионерский съезд, надлежит выяснить состояние расколо-сектантства более полно и точно и выработать лучшие и, по возможности, однообразные способы борьбы с этим злом. На этот счёт лучше всего следует теперь выслушать данные от самих пастырей церкви, служащих в районах расколо-сектантства и, на основании их, после всесторонних и братских обсуждений, вывести посильные и правдивые заключения. Для этого мы просим помощи у Бога и благословения у нашего Архипастыря».

Таврический Епархиальный миссионер, свящ. П. Тихвинский

(Вниманию прежних моих единомышленников-толстовцев, революционеров и атеистов).¹⁴¹

Искусившись в горниле страданий душевных, уразумел я и собственное участие человека в созидании своего спасения. Теперь я знаю достоверно, что не спасётся и войдет в геенну лишь тот, кто сам не захочет спастись, а самовольно захочет устремиться в геенну, делая бесстрашно смертные грехи, вопреки голосу совести¹⁴². Только те-то и суть «сыны погибели», кто обрекает сам себя доброхотно на погибель, как некогда Иуда, корыстолюбия и подлости коего не преодолели ни совесть, ни сообщество св. Апостолов, ни тайная вечеря, ни обличение Самого Господа, ни присущий всякому человеку страх смерти самоубийственной. Нет для таковых надежды спасения! Неужели избавить надо Иуду от ада, где он уже скоро 19 столетий пребывает? Неужели его ввести в общество мучеников, бессребреников, великих, чистых, всех святых? Не потому ли охватывает нас сантиментальная жалость к Иуде, что в нас самих живёт поживает Иудушка, предающий Господа ценой блуда, срамословия, гнева, похоти, лже-учительства, скупости, бахвальства. Иуда, продавая Господа позарился на 30 сребреников; а мы на что заримся, когда последние свои средства, телесное здоровье, честь и спасение души губим в пьянстве, блуде, обжорстве? На чём продаём Господа, когда на дуэли подставляем глупый свой лоб и под столь же глупую пулю другого такого же безумца, лишь бы удовлетворить своему чувству ложной чести, или отомстить, или обнаружить перед всеми позорнейшее бесстрашие перед смертью, тогда как чаша её столь горька, что и Сын Божий в Гефсиманском саду не устыдился трепетать смерти и молить Отца, чтобы не пить этой чаши?

Когда я донял ясно, что геенна не для нас уготована, а для демонов и для «князя» их – дьявола, исконного «отца лжи» и человекоубийцы; когда я понял, что в геенну мы сами самоохотно идём вопреки противостоящему острому рожну совести, вопреки здравию телесному, разрушаемому грехом, вопреки пользе ближних, коим мы досаждаем, – грабим, обедаем, обманываем, соблазняем; – вопреки угрозам геенной, доныне возвещаемой в Евангелии; вопреки всем мерам вразумления и спасения, какие решительно о каждом из нас употребляет Бог (пусть каждый оглянется внимательно и пристально в своё прошлое); – тогда я успокоился, примирился с Божиим Правосудием, которое никогда не может упраздниться, хотя в Боге и борется с человеколюбием и преодолевается им в акте долготерпения и в акте всепрощения кающемуся. Я в упор спросил себя, желательно ли тебе вообразить себе Бога не таким, каков Он есть на деле и каким Он открыт нам в Евангелии Сына Его? Нет! лучше взглянуть правде в глаза, сколько бы ни было это страшно. Ведь упраздняя правосудие Божие и угашая геенну в своём воображении, я сим самым не сделаю Бога неправедным, не смогу заставить Его жить во веки с грешниками, обжорами; сим самым не угашу я геенны, раз навсегда учреждённой. Отрицая Самого Бога, этим я не упраздню Его; отрицание-то моё глупое во мне совершается, а Бог имеет самобытное вечное бытие, независимое от того, что некий мне подобный мозгляк Его отрицает. Вот если Бог скажет мне: перестань быть, тогда я действительно и непременно перестану быть; – это возможно, ибо было возможно ему сказать обо мне: будь! и стал я быть, как и праотец мой Адам. Если нельзя мне отрицанием Бога уничтожить Бога, то нельзя отрицанием Правосудия Его уничтожить Правосудие и присуждаемую по Правосудию геенну. И решил я: лучше мне признать геенну и Правосудие Божие и употребить все силы, чтобы избегнуть осуждения в геенну и предупредить других людей-братьев. чтобы боялись греха и именно – малого греха, с которого начинаются греховные навыки, и трудно преодолеваемые, и мучительные уже в течение всей дальнейшей жизни. И вот я предупреждаю о сём ближних по силам, а иногда и сверх сил, ибо всякий труд, предпринимаемой ради спасения своей души или душ ближних, весьма тяжек, наветуемый через ленивую и беспечную плоть бесплотными врагами. Но если меня не послушают, не вразумятся моим обращением из анархиста, революционера, толстовца – в истинного христианина, превращением из блудника, хульника, сквернослова, врага властей и самого Бога – в сокрушённого сердцем, ищущего помилования, грешника, боящегося и «праздного слова», за которое надо отвечать на страшном суде, и смеха, чтобы не подпасть «горю», обещанному для «смеющихся ныне» (когда так много здесь плачущих, обиженных, голодных, нагих, больных); если не послушают меня и не задумаются люди серьёзно над жизнью своей, которая своей краткостью лучше всего доказывает истину вечной жизни, возвещённой Евангелием,– тогда «умыю в неповинных руце мои». «Feci, quod potui».

Но я не один: несколько десятков тысяч православных священников, десятки тысяч дьяконов и псаломщиков – ежедневно во вселенной громогласно возвещают чаяние «воскресения мертвых и жизни будущего века», молят Бога о «добром ответе на страшном судищи Христовом», утвердительно и сладкозвучно заявляют, что «Христос воскрес из мертвых». Это всё происходит у всех на виду в десятках тысяч храмов, в присутствии сотен тысяч людей и от имени миллионов людей, так же верующих.

Что мне, если миллионы идут самоохотно во ад? – Если бы и все до единого шли во ад, то мне одному не должно идти, ибо самовластен я идти и не идти, а не идти во ад по широкой дороге миролюбия, человекоугодия, греха – гораздо лучше. Как ни труден узкий путь заповедей евангельских, всё-таки он маловременен, как и всё земное и отраден по надеждам на вечные блага, неложно обещанные Христом всем «в путь узкий хождшим и прискорбный». Не хочу идти по пути широкому, ибо знаю, что конец его теряется в пропастях адских, притом и на земном протяжении этого пути нет радостей и благополучия, ибо всякий грех, творимый на этом пути, расстраивает душу и губит здравие тела, что я знаю опытно. Пусть миллионы идут во ад, как стада бессловесные, гонимые беспощадным дьяволом, которому поддались сами; но я-то не хочу и опытно знаю, что это «не хочу» моё сильнее всего ада, когда при этом из внутри жалобно взываю о помощи к Святому Крепкому, спасти могущему, «яко и страдати» о нас изволившему. Собственное самопротивление греху (по ненависти к нему), нехотенье грешить¹⁴³, в сочетании со всемогущей защитой от Бога – (по призыву) – спасает от широкого пути греховной жизни, ведущего в огонь вечный. Собственная охота (усердие, самопринуждение) также в сочетании со всесильной помощью от Бога, укрепляющего нас в таинствах и по молитве, – утверждает на узком пути строгого исполнения Синайских и Евангельских глаголов и украшает жизнь уже задолго до смерти верной надеждой на помилование и упокоение со всеми святыми.

Не обольщаю себя мечтой, что многочисленно Христово стадо истинно спасающихся хранением перед Богом доброй совести и очищением мыслей и чувств (в коих состоит деятельность сердца, ведомого и судимого Сердцеведцем). Знаю я, что стадо Христово малое, ибо Он Сам сказал: «не бойся малое стадо» и ещё сказал: «мало избранных», хотя и «много званных». Но всё же, если я захочу истинно спасаться, уклоняясь от всякого, особенно малого, зла, и творить всякое посильное благо, под руководством Св. Евангелия, то не один я окажусь. Времена Антихриста, когда охладеет любовь за преумножение беззаконий, ещё предстоят впереди (я ежедневно благодарю Бога, что не буду жить в те времена, а уже совершу свой жизненный путь).

Однако, как бы ни было мало стадо Христово, во все времена церковной истории, из среды его выдвигались и выдвигаются светильники, которых Христос не оставляет под спудом, но ставит на подсвечниках, чтобы светили они миру, блуждающему в потёмках страстей и в чаду любви к ничтожностям мира сего: славе, богатству, сластям. Одним из светлейших представителей Св. Церкви в наше время является о. Иоанн Кронштадтский. Он светит, как солнышко, на всю Россию тихим светом Христовой любви, милосердия, трудолюбия, кротости, смирения и воздержания. В то же время отец Иоанн несёт труды сверхчеловеческие, совершаемые в его немощах силой Христовой, конечно, не без его личных усилий и самоотвержения. – Князь Д. А. Хилков, ревнитель толстовского безбожия, коего и я был причастником позволил себе в одном своём письме хульно и безумно отзываться о светлой личности о. Иоанна, называя его «волхвом». Я же, при встрече с о. Иоанном, передал ему книжку с надписью поимённо лиц, о коих просил его молитвы, и в числе этих имён было имя князя Димитрия (Хилкова), и уверен, что о. Иоанн помолился и молится об обидчике своём, исполняя заповедь Господа, Коему верно и нелицемерно служит вот уже почти 50 лет в сане священника (высочайшем на земле после епископского).

Итак, в Церкви православной спасение. И всякий из моих прежних единомышленников если не сознает теперь же, пока есть время («ныне день спасения!»), что учение графское есть грубая, наглая, безобразная ложь во всём том, что касается святой Церкви православной, соблюдающей непорочно истинный, всегда сам себе равный, смысл Евангелия, – то неминуемо сойдёт на место мучения, где все еретики, лжеучители и соблазнители нетесно пребывают. Но я не допущу в сердце свое чувства злорадства о верной погибели прежних моих единомышленников, ведь и я сам не спасён ещё вполне. Одному Богу и святым Его ведомо, сколько я переболел о них в тайне сердца моего! Многих страданий стоило и мне оторвать свои мысли и сочувствие от личности и учения гр. Л. В. Толстого. Ложь из мыслей и сердца надо выпалывать и выдирать не без кровопролития.

Бедные толстовцы! За гибель и страдания ваши ответит граф, преуспевающий доныне «на горшее». Но и вы, мои бедные братья и прежние единомышленники, погибнете люто, если не покаетесь и, оставив нечистоту, прикрываемую бесстыже именем Христа, бросив блуд, сквернословие, ненависть к людям (священникам, жандармам, Государю, чиновникам), не вступите в мирную пристань Святой Церкви, которая не оскверняется оттого, что есть в ней недостойные попы, несправедливые судьи, плотоугодные чиновники. Недостойные члены Св. Церкви сами собой отсекаются, помимо приговора земной церкви: «ничто нечистое», без «брачной» одежды чистоты мыслей, желаний и намерений, не войдет в вечные обители и кров Отца небесного. Кого из священников ни спросите, – все эту истину подтвердят. На этой истине основывается и расцветает христианское самоукорение, самоокаявание, самоуничижение; а плодом их является в сердце – смирение, величайшая и прекраснейшая добродетель христианская, которой мы уподобляемся Богу «кроткому и смиренному сердцем». Трудясь самоотверженно, но тихо, без трубления о себе, – для ближних, для их блага земного, а наипаче спасения вечного, – христиане при всём, том чувствуют себя «неключимыми», по слову Владыки жизни Христа. – Они не полагаются на дела свои, сколько бы ни были они блистательны, но предают себя мысленно и от всей души в распоряжение и власть Бога – Судии праведного, надеясь твёрдо, что не забудет «Он в день судный и чаши студёной воды», поданной жаждущему, с мыслью «о Всеведущем (во Имя Его Сына т. е. «ради Христа»), а не только о труде целой жизни. Кронштадтский добрый пастырь являет пример такой христианской жизни. Тихо и спокойно совершает он служение своё Богу, Церкви и отечеству. Труды его – сверхъестественны и о них красноречиво говорят 20 тысяч ежегодных его исповедников и 150 тысяч рублей, благоразумно раздаваемой им ежегодно милостыни. Глубоко чтит и любит о. Иоанна вся миллионная Россия: – через его посредство изливаются на русского Израиля тысячи благодеяний, благодатных исцелений и славится великое Имя Царя Царствующих – Христа.

О. Иоанна чтил и любил покойный Государь и также чтит нынешний Благочестивый и Богобоязненный Государь, ревнитель православия и строгий претитель лжеучителей, еретиков, бесчинников, мятежников. Но и подобные о. Иоанну светильники Церкви – не избегают порицаний людских. Князь Д. А. Хилков, забывая своё аристократическое достоинство, забывая, что «аристократ» происходит от слова «ἄϱιστος», намекающего на превосходство мирной и благородной души, ругает о. Иоанна и православных иереев, обзывая последних «мошенниками». Для пастырей Христовых это, конечно, не только безвредно, но и спасительно весьма, ибо «велика мзда» на небесах тех, кого «изженут» и на кого «рекут всяк зол глагол», лжуще Христа Господа ради¹⁴⁴. Но для ругателей очень опасно их настроение, навеянное дьяволом (а они того и не ведают). Пусть ведает князь Хилков, что, если он доныне благополучен, здоров телом, обеспечен, то это ради молитв за него кроткого и великого мужа, которого попросить о сём надоумил меня Бог (внушающий нам одно только высокое, честное, великодушное, святое и дающий силы, потребные к исполнению). Но могу ли я бросить камень в кого-либо из прежних единомышленников своих, когда самого меня так недавно Господь чудно помиловал? Могу ли ехидствовать, осуждать, призывать к неумолимым гонениям? Нет, я жалею, скорблю и молюсь. Однако не могу греха не назвать грехом, ибо нам заповедана Христом Господом ненависть ко греху, непримиримая и пожизненная. Если я должен ненавидеть грех в самом себе, ибо знаю наверное («верую»), что за грех определена геенна (коль скоро пребудем нераскаянно и неисправимо во грехе всю жизнь), – то должно мне ненавидеть всезлобный грех и в ближнем, ясно расчленяя при этом в сознании своём грех от грешника и не делая приговора, предваряющего Суд Божий. Осуждать – это грех смертный, ибо будем осуждены, если будем осуждать. Но мириться с грешностью в брате – это означает – не любить брата, не желать ему спасения вечного, которое невозможно при грешности, ибо «ничто нечистое» не войдёт в царство небесное. Как же быть? – Скорбеть, тужить о брате, молиться о нём, умолять его самого о душе его, кротко обличать, пользуясь притчей. Но обличать должно с самоукорением безжалостным, дабы не давать чувствовать своего превосходства и воображаемой устойчивости своей и непоколебимости: «если стоим, будем беречься, чтобы не упасть». Следить за своим сердцем надо зорко: мирно ли оно или рвением одержимо, лихорадочным желанием, чтобы всё по-нашему было. На свободу человека надо влиять крайне осторожно, ибо по себе самим можем мы знать, как щепетильно наше самовластие как от резких обличений вдруг оно закостеневает во зле и упорствует.

«Обличи премудра и возлюбит тя» – говорит Св. Дух, следовательно, премудрому, т.е. бесстрастному, святому свойственно любить обличителей. Люди же страстные (каковы мы все) принадлежат к тем «злым», которые ненавидят обличителей, хотя они самообличаются «ранами», т. е. бедствиями, какие последуют всякому греху, по премудрому устроению Божию. – Блудник обличается гнилыми болезнями; пьяница – нищетой и разрушением тела; чревоугодник – расстройством здоровья. Тогда только влиятельно обличение, когда оно идёт из болезнующего, истомлённого скорбью о гибели брата, сердца; когда сердце обличителя настроено в унисон с сердцем ангела хранящего обличаемого, и гласом совести, вопиющей в его душе о погибели.

Михаил С-ко

¹⁴⁵ В религиозно-обрядовом отношении местная штунда в настоящее время является общиной, завершившей период своего первоначального образования и внутреннего устроения. Местные сектанты пришли к согласию относительно догматических разногласий, волнующих штунду (по вопросу о крещении, о церкви, о пресвитерстве) и установили у себя обрядность. У них имеется пресвитер, – некто А-н, луховицкий крестьянин. Чтобы не лишиться пресвитера, штундисты запрещают ему выступать защитником своего учения. Сектанты признают крещение взрослых, совершают преломление, принятие в церковь сопровождается также известными формами; на некоторых собраниях бывали омовения. К вопросам своей веры они относятся сознательно, при тщательной повере того или иного пункта учения на основании Свящ. Писания, разумеется, понимаемого по-своему. Как например такого отношения местных штундистов к вероучению, можно указать на то, что вращающиеся среди них книжки и брошюры испещрены подчёркиваниями, собственноручными цитатами из Свящ. Писания, примечаниями. Критически отнеслись местные главари – штундисты к призыву, в 1891 году, некоторых петербургских интеллигентов- штундистов об освобождении от всяких религиозно-обрядовых форм, от догматического учения («нас от людей, говорили они, может разделить только грех, а не какие-нибудь понимания» – Беседа, литогр. стр. 24, Апрель 1891 года). Проповедь эта здесь не имела успеха: статья Беседы прочитанная на одном из собраний вызвала опровержения и изъята из употребления.

Ненависть к православию, грубая нетерпимость и фанатизм, характеризующие последователей «веры святых», сплошь и рядом служат источником вражды между близкими, – гнёта и насилия в семье, когда глава дома, делаясь штундистом, оказывает давление на совесть остальных членов семьи. Много явлений в этом роде наблюдалось местными священниками. Вот напр., один из рассказов почтенного священника-миссионера о. Сит-го, заслуживающий дословной передачи.

В первый день Рождества Христова, рассказывал нам о. С., обходя с молебнами свой приход, вошёл я в дом крестьянина Прохора А-на; самого хозяина нет дома, жена его сидит на лавке, не встаёт с своего места, сидит угрюмо. Дня за два перед тем прошёл слух, что Прохор А. перешёл из православия в штунду, повынес иконы из своего дома. Невнимательное и неподвижное поведение хозяйки давало мне повод предполагать, что слух был не напрасен.

– Зажги же свечку, мы отслужим молебен, обратился я к хозяйке. Было уже к вечеру и я не мог рассмотреть, есть ли иконы на божнице, или нет.

Батюшка! Что я хочу вам объяснить: мы не ваши теперь, мы не желаем служить ваших молебнов, отвечает хозяйка. Но как только она заговорила, сразу исчезло её наружное спокойствие, по дрожащему голосу, по глазам, видно было, что внутри её ещё не угасла истинная вера и что говорит она чужие речи.

Что же такое случилось с вами? Продолжаю я.

Да мы познали Господа, мы сами служим ему в своих сердцах.

Да и я тоже прошу тебя помолиться Господу от души, с сердечным расположением.

Теперь мне не нужны такие молитвы. В православии я была заблудшая, погибшая; теперь же я познала Господа, примирилась с Ним; нашла в Нём покой: грехи больше не тревожат меня, по моей вере они мне прощены, за меня всё уплатил мой Спаситель Христос; Он Кровь Свою за меня пролил и ею очистил, я чиста, свята и готова в рай, Он мой и я в руках Господа, никто меня не вырвет из рук Его, –докончила сна.

Я понимаю, кто ты, сказал я. Ты прельщена заблуждением. Была бы ты спасена Христом, если бы у тебя, кроме веры была ещё любовь к Богу и, по любви к Нему, исполняла бы завет Его и все заповеди. Скажи же мне, есть ли у тебя такая любовь? Если же у тебя любви нет, то я вера, вновь найденная тобой, не спасёт тебя и не введёт тебя в рай. Ты в руках не у Господа, потому что у Него только те, что в Его стаде – в Церкви. Тебя уловили лжеучители.

– Нет, мы любим Господа.

– Я вижу, какая у вас любовь к Богу Спасителю нашему: вон вы святые иконы сняли с почётного места, убрали куда-то: они вам опротивели. На лицо Господа, которое изображается на иконах, вы не хотите смотреть.

– Что ж, ведь иконы не боги.

И православная Церковь не учит, что икона – Бог, а учит, что она есть изображение видимого лица Божия. Иудеи говорили про Христа, что в нём бес, вот и ваши лжеучители говорят о лице Христа, что оно – идол.

Что же и твой муж в такой же вере, как и ты?

–Да. Мне не идти против его воли, проговорилась женщина.

Поговорив с женой Прохора, я сказал ей, что я побываю и побеседую с ними на другой день. Моя собеседница, нашедшая, по её словам, душевный покой в новой вере, очень обрадовалась моему обещанию, и сама просила поговорить с её мужем.

Наследующее утро я пригласил с собой одного прихожанина чтобы вместе с ним отправиться к А-м. Я предупредил и родных А-на, чтобы сообща усовестить его. Когда мы вошли в дом, туда собрались родные и посторонние. Прохор и жена были дома. Я сообщил всем свой вчерашний разговор с женой Прохора и, обращаясь к последнему, просил его сказать: правда ли, что он уклонился в штундизм, отрёкся от православной Церкви, как сообщила его жена. Прохор отвечал утвердительно и почти буквально также изложил своё верование, как и его жена. Побеседовав о том, как должно спасаться о Христе Иисусе, я спросил Прохора:

Где же ваши иконы?

По лицу Прохора пробежала недобрая улыбка.

– Дрова то? Я исколол их и сварил на них варево. Я сколько лет имел их у себя, и ничего от них не видал.

Ты неправильное понятие об иконах имел и имеешь – сказал я. Тебе следовало бы ждать от Того, Кто на них изображён. Не икона – Бог, а Бог – Сам Тот, Кого она изображает. Благодать не собственно от иконы, которая сама по себе бездушна и бессильна, а благодать исходит от Того, кто на ней изображён. Согласись: не книга Евангелия есть слово Спасителя, так как книга сама по себе и есть книга, а не слово; слово же Спасителя есть то, которое исходило из пречистых уст Его, которое было слышано народом. Записанное в Евангелии только напоминает нам о том слове. Так понимай и об иконах.

– Глупец ты, Прохор, вмешался мой спутник прихожанин, разве ты не читал и не слыхал слов Спасителя в Евангелии: явятся лжеучители и пророки, будут они прельщать многих, вы же, т. е. мы христиане, – берегитесь их. Знаешь ты, продолжал он кто эти штундисты? Они – лжеучители, заблудшие лицемеры, обманщики, злословят начальство, не покоряются властям. Ты как думаешь о Царе: кто он? Как ты понимает о его портрете?

– Мы оброк ему платим, отвечал Прохор.

– Нет, как ты к его портрету относишься?

– Мы должны отдавать почтение ему и отдаём.

–- А как же ты портрету Царя над царями и Господа над господами не воздаёшь почтения, а даже бесчестишь его? Ты на-ка вот почитай! – закончил мой спутник, подавая Прохору развёрнутое Евангелие.

– Да я читать не умею, не грамотный, сказал Прохор.

– Так как же ты такой слепец решил изменить своей прежней вере, узнал и принял новую?

– Дочь моя читала, а мы слушали и познали Господа.

– Нет, мы знаем, кто смутил тебя!

Это всё сделал с тобой Степан З-ев. Он смутил тебя, ты постоянно бывал с ним. Видали, как он у тебя в доме совершал обряд превращения тебя и жену в штунду: он, сидя, что-то читал над вами, а вы наклонились ниц, на пол. Он и по другим домам шатается. Знал бы он себя, а до других ему дела нет.

Эх, Прохор, ведь верой не играют, не меняют, как лошадей. Потеряешь веру Христову, настоящую, Евангельскую, погибнешь на век.

– Коль погибаю, так пусть так и будет со мной, сказал Прохор.

– Так судить, как ты рассудил о себе, так это быть за одно с Иудой, который удавился. А ты посмотри, сколько около тебя и каких ты губишь.

Семья Прохора состоит из 13 душ: два сына живут временно в Москве, один женат, сноха живёт здесь, две дочери девицы, ребята – внуки; отец Прохора – православный перешёл на житьё к дочери в той же деревне, как только сын сделался сектантом.

С самого начала беседы моё внимание привлекала сноха Прохора: так она казалось была убита горем. Я обратился к ней с вопросом:

– А ты желаешь пребывать в православной вере Христовой?

– Как-же? Я желаю содержать свою родную веру. А они (свёкор и свекровь) и моё родительское благословение (икону) сняли. Теперь я не знаю, как мне быть и жить с ними. – Бедная женщина была совершенно подавлена.

– Послушай, Прохор, обратился опять к нему мой спутник, какое ты зло делаешь. Себя губишь, вон сноху свою, против её желания, принуждаешь, гонишь, хочешь также загубить, а вон ещё сколько неповинных домочадцев по-иродовски избиваешь. Прохор упорно молчал.

По общему отзыву, мирная и согласная дотоле семья А-ных распадается: вместе с штундизмом в неё вошли смута и горе.

Воспитанная в православия семья оказывает в настоящее время сильное сдерживающее влияние на штундизм ради новой веры пока немного находится желающих внести в семью раздор. Однако, можно опасаться, что систематическая штундовая пропаганда расшатает эти устои православия. Тем более, что в церковно-приходской жизни луховичского и куваковского обществ есть немало недостатков. Прежде всего, как видим, штундизм в Рязанской епархии впервые появился и сосредоточился вдали от православного храма: в деревнях. Здесь и православное население мало-по-малу утрачивает, под влиянием сектантства, живую связь с храмом и с богослужением. В трудовой жизни крестьянина не всегда хватит досуга ехать, или идти в храм за несколько вёрст; к этому присоединяется много других причин: бездорожье, непогода, страдная пора и под. Так создаётся холодность к храму и привычка обходиться без общественного богослужения. Вместо богослужения православные нередко собираются в частном доме сначала для пения церковных песней, а затем разных кантат. Это уже первый шаг к отступничеству от Церкви. Сектанты прекрасно пользуются такими собраниями, чтобы сеять здесь своё учение. Можно подивиться, что в Луховицах, в такой богатой и большой (до 400 домов) деревне нет ни храма, ни молитвенного дома. Правда, ещё в 1889 году у Епархиального начальства явилась мысль устроить здесь храм и для начала исходатайствовано было пособие в 3000 рублей. Но до сих пор самими прихожанами почти ничего не сделано для храма. Как на печальный симптом можно указать на то, что в 1896 году православные прихожане домовладельцы (в количестве 43 человека.) подали епархиальному начальству заявление и приговор о нежелании иметь у себя православный храм. Место для храма отведено за деревней, а она тянется почти на 3 версты. Едва ли скоро будет выстроен в Луховицах храм: нет человека, преданного этому делу, не за кем следовать и сочувствующим. Для деревни Луховиц нужен отдельный добрый пастырь, и великую услугу оказал бы он прихожанам, если бы взял на себя труд создать храм, объединить вокруг него православных и устроить церковно-приходскую жизнь. Он должен будет в противовес сектантской взаимопомощи, восстановить церковно-приходскую благотворительность. Деревня Луховицы, как сказано, входит в состав прихода Подлесной Слободы. И здесь, к сожалению, обстоятельства сложились крайне неблагоприятно для церковно-приходской жизни. В 1896 году в Подлесной Слободе сгорел храм и с тех пор там существует лишь молитвенный дом. К постройке храма ещё не приступали, несмотря на то, что получена страховая премия (14 тысяч рублей), вполне достаточная для начала: обыкновенно наши храмы созидаются не на готовые капиталы, а на жертвуемые лепты. – Было бы единодушие и усердие! Мы упомянули о церковно-приходской жизни для того, чтобы кратко ответить на вопрос: в чём надо искать спасение от штундизма? Спасенье – в благолепном храме, в благоговейном совершении богослужения, удовлетворяющем не только религиозные, но эстетические потребности молящихся, в приходской взаимопомощи и благотворительности, наконец, в добрых пастырях, преданных своему долгу. Что может сделать тогда проповедь новой веры, в сущности бедной своим идейным содержанием и непонятной для нашего народа? Штундизм, так сказать, отрицательная доктрина: он развивается у нас на счёт некоторых слабых сторон церковно-приходской жизни; устранить их, значит – лишить штундизм главного содержания и смысла, вырвать из рук врага православия сильное оружие.

Д. Андреев

Штундист. Спасибо вам, батюшка, я это всё обдумаю и разберу на досуге сам подробно, а сию минуту скажите мне и то ещё, что обещали, т. е. докажите не из Свящ. Писания, а из истории христианства то, что должно молиться за умерших.

Священник. Если бы ты не был такой маловер, то даже сего и не требовал бы, ибо Священное Писание обоих Заветов, помимо того, что оно есть откровенное Слово Божие людям, не есть ли самая сильнейшая история молитвы? Подумай: сколько уже времени оно существует и проповедует миру, что на всём протяжении этого великого и длинного времени были молитвы живых за умерших, Бог их требовал и с любовью принимал. Да, это сильнейшая, всемирная, всечеловеческая – и небесная, и земная история. Но с любовью я удовлетворю твоему желанию. У богоизбразного ветхозаветного народа и Нового Израиля, видел ты, по Писанию, была молитва живых за умерших. Богослужение Христианской Церкви свидетельствует, что с самых древних времён христианства – времён апостольских, молитва у живых за умерших была, и даже была существеннейшей частью его, т. е. богослужения – Если бы ты был более грамотен, да имел возможность прочесть по истории, что вытерпели христиане во времена язычества, то из этих описаний ты узнал бы, что язычники мучили христиан жестоко за молитву Богу Истинному вообще и за молитвы об умерших, которые они, не всегда имея возможность творить открыто, из опасения угрожавшего им от мучителей, творили тайно, в катакомбах или в подземных пещерах, в которые укрывались от света дневного; особенно такие молитвы они совершали об умерших мученической смертью, тела которых лютые мучители сжигали или без остатка пожирали не менее лютые животные – львы и тигры, которых нарочно для этой цели держали. Об этом прекрасно и отчётливо говорят как описания неверующих язычников, так и наши православные описания. Значит, о сём свидетельствует весь мир, все люди того времени, когда появилось христианство и боролось со тьмой языческого неверия, и вся та земля, где было то христианство, т. е. Восток (особенно Александрия и Египет) и Запад (в особенности же Рим и его окрестности). Неужели можно не верить стольким свидетелям земным и небесным?

Но у нас есть история Церкви, богослужения и всей вообще духовной жизни христианства. И здесь есть свидетельство, доказывающее, что нужно молиться об умерших, написанное святыми людьми, которым нельзя не верить, ибо известно, что через них глаголал Дух Божий и они руками своими явили множество знамений и чудес. Но не знаю, говорить ли тебе что-либо из такой истории? Ведь, ты, конечно, уж святых не признаёшь; а потому, не напрасно ли будет, в данном случае, и слово, их о том, что нужно живым молиться за умерших?

Штундист. Вы, батюшка, так не говорите: я ничего ещё совсем не отрицаю, всё готов слушать, и хорошего буду держаться, как учит апостол, а ваше дело раскрыть мне всё, что знаете насчёт молитвы живых за умерших, а приму ли я его или не приму – это уже будет моя вина.

Священник. Да, это верное твоё замечание. Изволь. Святый Иоанн Златоуст, учитель Церкви вселенской, т. е. всего мира христианского, пишет: «Не напрасно установлено святыми апостолами, при страшных тайнах, творить воспоминание об отшедших из сей жизни: Апостолы знали, что от сего бывает им великая польза» (Толк. послан. Филип. Беседа 1-я). Имей в виду, что св. И. Златоуст жил в то время, когда между христианами было много праведников, просиявших своей святой жизнью: как звёзды, как солнце на небе, так они на земле, а ныне паче звёзд и солнца сияют в царствии Отца их небесного. Жизнь тогдашних христиан называется цветущим веком в христианстве, а Сам И. Златоуст, которого я тебе только что свидетельство представил, называется столпом тех верующих. Сами штундисты обычно ссылаются на жизнь древних христиан. Ссылаюсь и я на них. И неужели вы не поверите и им и их учителю св. Златоусту, который свидетельствует, что и Апостолы делали то же самое, что и он с современными ему христианами; даже он проповедует нам такие златые слова: «Апостолами установлено творить молитвенное воспоминание об умерших. Апостолы знали, что от этого умершим великая польза».

Штундист. Свидетельство это убедительное, если бы только ему можно было верить!

Священник. А почему же и не верить ему? Если ты веришь какому-либо «пройдысвiту», шалопуту, бродягам, распространяющим пагубу и тьму штундовскую, которым никто из порядочных и разумных людей не должен бы верить, то почему ты не должен верить св. Златоусту, которому, при его жизни, все истинные христиане верили и называли его «светильником веры», и по смерти его также верит вся Церковь Христова уже более, как 1,500 лет!

Штундист. Не сердитесь, батюшка, а лучше расскажите, какие есть у вас ещё подобные свидетельства отцов, которых вы зовёте святыми. В словах их, в самом деле, чуется великая сила.

Священник. Да! Вот, слушай далее, что говорит отец нашей Церкви Православной Святой Дамаскин: «Таинники и самовидцы Слова, ученики Спасителя, божественные Апостолы, установили творить воспоминание о почивших в вере перед Святыми, страшными, Животворящими Тайнами. Это установление их Святая Апостольская и повсеместная Церковь Христова с того времени и поныне твёрдо и несомненно будет содержать до кончины мира. Это установлено ими и принято Церковью не без основания и причины; Христианская вера, чуждая заблуждений, никогда не принимала ничего пустого и бесполезного; она постоянно хранила только полезное, угодное Богу, плодоносное и спасительное».

Штундист. Нельзя не внимать подобным словам.

Священник. А ты их, правда, первый раз в жизни слышишь?

Штундист. Первый раз.

Священник. Не удивительно, после этого, что ты и в штунду склонился: Священного Писания не знаешь ни по букве, ни по смыслу; не имеешь надлежащего представления о предметах самых обыкновенных в христианстве, не знаком с драгоценнейшим учением святых Отцов Церкви и вдруг взялся разучивать во всём этом тех, которые всё это или крепко, или более или менее, вкусили и знают ему цену. Нет, братец, если бы ты прежде хорошо узнал всё, что касается веры православной, ты, думаю, никогда не стал бы слушать смутителей: «вкусивши сладкого, ты не захотел бы знать горького». Я тебе ещё подобные слова приведу, если только тебе- желательно; – на сей раз уже целое множество подобных свидетельств, но за один раз.

Штунд. Как это так?!

Священ. А вот как. Я свидетельствуюсь сей раз не одним Златоустом или Дамаскиным, а целым Собором Карфагенским, который был в 4-м веке, и состоял не из одного десятка, даже не из одной сотни отцов, подобных сим отцам, а из множества их, и они, подобно трубе небесной, все единодушно угрожают отлучением всякому, кто стал бы отказываться от приношений за усопших, или творил бы их с неохотой (Карф. IV, Собор. Прав. 95). Видишь, какое сильное побуждение мы, православные, имеем к тому, чтобы молиться за умерших.

Священ. Доселе, друже, мы, с Божией помощью, выясняли себе догмат о поминовении усопших, на основании учения слова Божия писанного, т. е. Священ. Писания ветхого и нового завета и неписанного, т. е. свящ. предания и учения Церкви. Как сам видишь теперь, твоего суемудрия они не оправдывают, а обличают его. Ты безответен и, уповаю, преклонён в своей совести, тебя обличающей за легковерие твоё к учению странному и чуждому, которое, по правде тебе сказать, проповедует штунда. Я не хочу тебя называть этим позорным именем, ибо ты ещё, по всему видно, не отдался служению этой секте, а переживаешь состояние мучительной борьбы; ты в душе раздвоен: жаль тебе и родного православия, тянет тебя и новизна штундовая. Но Бог милостив. Молись Господу, спрашивай совесть свою и поглубже вникай разумом в учение, которое навязывают тебе непризванные учители.

Штунд. Разум-то тут, батюшка, и путает...

Священ. Неправда, – это, значит, лже-именный разум, а здравый ложь обличит и истину откроет. Так, напр., здравый разум также убеждает нас в истине учения о поминовении усопших и обличает ложь в учащих иначе. Подумай, что если отрицать молитву за усопших, то нужно будет отрицать также и будущую загробную жизнь, о которой, между тем, так много и так слишком ясно проповедано в учении Христовом. Наше поминовение усопших есть свидетельство не только нашей любви христианской, но и веры. Когда поминаем умерших, значит, веруем, признаём другую жизнь, которая будет за гробом; значит, веруем, что умершие, хотя и перестали жить временной жизнью, продолжают жить жизнью вечной, бессмертными своими душами; веруем, что и тела, погребённые ныне в земле, не останутся в ней навсегда в тлении, но в своё время будут воздвижены нетленными и соединены с своими душами; значит – несомненно, ожидаем воскресения мёртвых и жизни будущего века, что и исповедуем все христиане в своём Символе веры. Неужели тебе неприятно, чтобы твои дети, молились за тебя или вот за усопшую твою мать, а их бабушку. Хотя, несомненно, оно приятно должно быть, но по штундовому учению так странно поставлено дело, что они не только не молятся за умерших, но и не памятуют в молитвах и о своих детях и не учат последних, чтобы они молились за родителей, ни тогда, когда они ещё живы, ни тогда, когда умрут. А, между тем, что повелевает нам св. Апостол Павел? Повторяю: он молит всех учеников Христовых – творить молитвы, моления, прошения, благодарения за всех людей, за Царя и за всех, имеющих какую-либо власть, говоря, что это благоугодно перед Спасителем нашим Богом (1Тим.2:1–3). Когда мы слышим, что наши дети молятся о нас, нам приятно; всё наше существо находит в этом их поведении отраду себе. Естественно, что от этого нам будет ещё большая отрада, когда мы будем в гробах, точно в темницах некиих, ожидать себе Божия приговора. Ах, как тогда уместны, как утешительны для нас будут молитвы детей наших, сродников, знаемых и друзей, когда мы будем стоять перед лицом Божия правосудия: с одной стороны, нам будут явлены все грехи и беззакония наши, а с другой – там, в стороне, по один бок, царство небесное, а против- него, внизу, в преисподней, геенна со страшными, нескончаемыми и вечными мучениями! Что или кто явится тут посредником и ходатаем перед Единым Ходатаем, Господом Спасителем и Судиёй, кто или что станет между раем и адом и будет нас утешать и защищать от опаления огненного? Никто другой, как наши родные, а особенно премилосердая мать наша Церковь земная и небесная со своими молитвами и предстательствами, которой даровал Господь власть, страшную и для ада. Нет, мы должны возносить свои молитвы об умерших сродниках наших, в той надежде, что за недостающее от них, не соделанное ими по немощам или по забвению, беспредельное милосердие Божие примет от нас это ходатайство и ослабит и оставит усопшим прегрешения их. Ну, вот скажи мне: найдёшь ли ты где-либо такого царя, который бы не простил того своего подданного, который содержится в темнице за то, что он в точности не выполнил воли его, но который не был никогда его явным противником, напротив, был ему всегда верным, но оказался неисправным по опрометчивости, нерасторопности, или по сложившимся для него плохо обстоятельствам. Если бы за такого неисправного пришли просить его друзья, его родные и стали бы проливать за него слёзы, пришли бы ещё с дарами, восполняющими нанесённый обвиняемым интересам царя урон, и если бы пришедших и просящих было много и просили бы и вопияли бы они долго?! Скажи, не был ли бы милостив и снисходителен царь к находящемуся в темнице уже ради просящих? Думаю, что царь не только бы не предал раба своего неисправного ещё большей казни, ожидавшей его после темницы, но и освободил бы его от уз темницы. Если так, мы уверены, сделал бы человек, то неужели Отец наш Небесный может быть менее милосерд людей, которые, по слову Евангелия, вси «лукави суть» (Мф.7:11)?! Нет, если и судия такой неправедный, – не захочет услышать и помиловать своего узника, то Судия Небесный помилует тех своих узников, за которых к Нему день и ночь вопиет Церковь и всё воинство христиан на небе и на земле, вопиет, принося Ему не какие-либо тленные дары, а святейшую бескровную жертву – само тело и самую кровь Единородного Сына Его Господа нашего Иисуса Христа! Нет, Он услышит такой вопль наш за усопших, мы твёрдо в это веруем и искренно исповедуем. А далее. Не замечал ли ты ещё и сего, что замечали весьма многие? Когда умирают люди богобоязливые, то последними их желаниями и словами к живым бывает мольба – не забывать их в своих молитвах. Что это показывает и о чём свидетельствует? А о том, что, освобождаясь от уз тела и мира, видимого, душа прозревает своими очами Праведного Судию и сильно жаждет молитвенной помощи других, как наибольшего блага для себя.

Штунд. Да, это, действительно, бывает.

Священ. Но молитвы о себе других просят и такие умирающие, которые, когда были живы на земле, мало думали о молитве, всецело предавались только мирским благам, их единственно любили, им единственно служили, о них лишь помышляли и ими наслаждались! Почему же они в последнюю минуту жизни забывают своего бога, своего идола, которым их сердце жило и которому они верно служили, а обращаются теперь к тому, что в жизни презирали? А потому, что очами своими они лишь теперь узрели, что истинное-то благо по смерти для души: не блага тленные – вещи мира видимого, а молитва и служение Богу сего истинного блага в такую страшную, в такую решительную минуту душа и возжелала, а прежде обожаемые блага отвергла.

Штунд. Это всё известно, а вы скажите мне вот что: когда человек умирает, то душа его тотчас же отходит во ад, если она грешна, или в царство небесное, если она праведна? Я что-то и когда-то слыхал об этом в Церкви от бывшего своего православного священника, но тогда его слова меня совсем мало интересовали, а теперь мне хочется об этом иметь понятие.

Священ. Видишь ли, где сознался, и то нечаянно; ты сказал, что священник в Церкви рассказывал да ещё, смотри, о какой важной истине – «о вечных мучениях, ожидающих грешников за гробом», а ты его тогда не слушал, а если бы ты знал об участи умирающих праведных и грешных душ, о том, каково их состояние сейчас по смерти, то не мудрствовал бы лукаво и старуху-то покойницу не оставил бы на том свете без своей сыновней молитвенной помощи. Думаю, что, если бы ты всегда любил своего священника, как должно любить духовному сыну своего духовного отца и наставника, то ты и в учения странна совсем не прилагался бы, как не идут туда твои односельчане. Но только не думай, что упрёком своим я задумал тебя казнить. Довольно того, что ты сейчас покраснел. Это знак, что душа твоя не погибла, что совесть твоя ещё жива и чутка, что ты, вероятно, признаёшь правоту моих слов и видишь свою виновность перед собой, а священник твой, значит, совсем не повинен в твоём заблуждении, а, между тем, все отпавшие всегда любят сваливать свою вину на пастырей своих. По учению св. православной Церкви, души всех умирающих находятся до 40 дней на земле, обитая по всем тем местам, где человек жил и бывал; до трех же дней они витают около своего тела. В сороковой день Ангел Хранитель представляет их Богу, Творцу их на поклонение. После сего душа отходит или в обители Отца Небесного или в обители ада, которых также много, – сообразно с тем, на сколько добродетельна или худа была она по жизни своей. В этих-то обителях душа и должна ожидать последнего дня, когда будут разделены праведники от грешников. Здесь, брат, нельзя не подивиться дивной любви Божией и милосердию Его к нам!

Штунд. Я пока не вижу, в чём они тут выражаются?

Священ. А вот в чём. Господь наш Иисус Христос, скупивший нас от греха, проклятия и смерти, сотворил милость всему человечеству, дары этой милости – власть и силу этого искупления усвоил Церкви Своей, воинствующей на земле, чтобы она помогала умирающим, когда они будут отдавать отчёт в своей жизни земной перед Ним на суде в 40-й день и на страшном суде.

Штунд. Как это так?

Священ. А вот как. Христос Иисус, ты знаешь, предал Себя за Церковь, сделал её Своим телом, с которой и обещал пребывать до скончания века, и дал ей ключи к царствию небесному.

Штунд. Какие ключи?

Священ. Ключи? т. е. Он даровал Церкви многоразличные средства ко спасению верующих; а самое главное из этих многоразличных средств – это жертва бескровная, которая в Церкви Христовой совершается ежедневно за грехи мира (Евр.7:23–26), т. е. преломляется тело Искупителя за живот мира (Ин.4:6), проливается кровь Господа во оставление грехов (Мф.26:26–28) и во имя такой жертвы и такой молитвы Церкви обещаны от Отца Небесного и все просимые дары (Ин.14:13–14). Вот премудрая Мать наша Церковь Святая и пользуется сей милостью Божией и дарами, ей Им дарованными. Она повелевает своим чадам живым молиться об умерших своих сродниках во всё время до сорока дней, пока Бог потребует душу к Себе на суд, чтобы, истязав её, указать ей место в тех или других обителях. И сама в это время ходатайствует, принося усердно жертвы и молитвы Богу, да в сороковой день снизойдёт Он Своим милосердием к душе судимой. После сего душа ожидает своей участи – последнего суда Божия или в темницах адовых, или у престола Божия, как о сём свидетельствуют два тайнозрителя, которым заживо было показано небо и слава, ожидающая умирающих о Господе (Апок.14:13), именно: возлюбленный апостол Божий Иоанн (Апок.6:9,11,7:10–12) и блаженный Павел (2Кор.5:8). Но если Церковь Святая будет долго творить молитвы и приносить святейшую жертву об умерших в грехах, которые не препятствуют молиться о них, что тебе объяснено уже выше, то до страшного суда Христова она освободит таковых и от вратниц адовых. Об этом есть свидетельства от лица спасшихся от них, по молитвам живых и особенно по молитвам Церкви; есть на это указание и в Священном Писании.

Штунд. Какие это свидетельства? Это весьма любопытно знать.

Священ. В житиях святых мы находим много умилительных и убедительных рассказов о том, как умершие, которым – по смерти и суде над ними Божием в сороковой день – Господом определено было место в обителях ада, молитвами и милостынями ближних о них, бескровной жертвой и ходатайством Церкви были освобождены, и какие именно средства сильны изъять из места мучения попавшего туда, но достойного Божия снисхождения, грешника. Если хочешь ты или слушающие, – отыщу в книжках и вычитаю вам эти свидетельства. Все присутствующие, не исключая и Ивана, пожелали услышать эти рассказы. Я привёл ¹⁴⁷.

Видите и слышите, братия мои, какие трогательные имеются доказательства того, что молитвы, милостыня и особенно молитвы пастырей и архипастырей, совершаемые ими во время божественной литургии, бескровная жертва, которую они приносят Богу, какую имеют силу перед Богом, и как полезны, как спасительны для умерших! Можно ли сему всему не верить и можно ли не творить таких молитв?

Не только мы знаем от святых, что нужно молиться за умерших, это мы знаем и от Ангелов, которые являлись угодникам Божиим и открывали, что особенно полезны молитвы живых за умерших, творимые ими в 3-й, 9-й и 40-й дни, когда душа является к Богу на поклонение Ему. Такое явление Ангелов было святому Макарию Александрийскому и они, в беседе своей с ним, открыли ему, что для души умершего великая помощь – милостыня, молитва и бескровная жертва, заключив так: «Бог не попустил ничему быть в Церкви своей неблагопогребному и бесполезному; но устроил в Церкви Своей небесные и земные таинства и повелел совершать оные» (Слов. об исходе душ прав. и грешн. «Христ. Чт.». 1831 г., авг., час. XII). Даже есть и такое свидетельство, что молились за живого, почитая его за умершего, и в то время ему было особое душевное утешение, как сам он после сообщал молившимся о нём. Если Господь внял такой молитве и даровал живому отраду и великое благо, то тем более это Он, по милости и правосудию Своему, творит над умершими. Что скажешь мне на это¹⁴⁸?

Один из православных. Всякая ли, батюшка, нас грешных молитва доходна для души усопших?

Свящ. Нет, не всякая, а только исполненная живой веры и творимая с любовью, – такой молитве ничто не препятствует восходить на небо, как и св. Ефрем Сирин проповедует о сём: «Когда молитва сопутствуется любовью, восходит для собеседования с Богом: врата небесные отверзаются, и никто не возбраняет ей входа; ни Ангелы, ни Серафимы не препятствуют ей, по желанию своему, приблизиться к Богу и получить просимое» (Бесед. на слова: положи хранение и проч. 1848 г., ч. 3). Святой Иоанн Златоуст говорит о сём так: «Не напрасно установили Апостолы, чтобы при совершении Страшных Христовых Таин поминать усопших. Ибо, когда весь народ и священный лик стоит с воздеянием рук, и когда предлежит животворящая, страшная жертва, то как не умолим Бога, прося за умерших» (Бесед. 41 на пер. посл. Коринф.). По учению православной Церкви, при совершении святейшей, бескровной жертвы за спасение усопших, в лице священнодействующих приносит эту жертву Сам Христос. Он Сам умоляет Бога Отца и Бога Духа Святого простить грешника. Неужели же ходатайство такого великого Ходатая может остаться без плода? О!.. С несомненною надеждой и упованием нам надобно ожидать, что всем усопшим отцам, братьям и сёстрам нашим о Господе, а которых приносится бескровная жертва Тому, Кто миловать и прощал многих только ради верных рабов своих Моисея, Самуила, Иова (Иов.42:8), Павла и других Своих праведников, и пророков, но всё-таки рабов, а не Сына, – простится ради Сына, ради Крови Его? «Кровь Иисуса Христа очищает от всякого греха». Приношением плоти и крови Господней заглаждаются, значит, и вины умерших, и они получают возможность переходить в лучшее состояние. И потому священно-иерей, вынимая из просфоры на божественной проскомидии частицы за поминаемые души умерших и опуская эти частицы в чашу, в животворящую кровь Христову, молится так: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною», добавляя: «молитвами святых Твоих». Что ты на всё это возразишь, сомневающийся брат?

Штунд. Возразить-то, пожалуй, не найду чего, но и молчать не стану. Ваши разные примеры из житий святых о необходимости, пользе и спасительности молитв живых за умерших всё-таки не есть свидетельства закола Господня. Я убедился бы во всём этом, если бы вы указали, что тоже речёт о сём и Сам Господь мой – непреложная Истина, Которого Слово – Закон непорочный, Которого слова для меня слаще мёда и сота, дороже всяких камней драгоценных, как выразился о Нём псалмопевец Давид. Оттуда, из слова Божия приведите подтверждение того, что души умерших братий наших, по молитвам Церкви и частных лиц, могут быть освобождаемы из ада, – лишь тогда я оставлю свои мысли.

Свящ. Изволь, я укажу тебе такое место, из которого ясно будет, что мертвецы, попавшие, после частного суда, в темницы ада, по ходатайству Церкви, задолго до страшного суда, или после него, изводятся оттуда. Святый Тайнозритель Иоанн Богослов говорит: «и смерть и ад отдали мёртвых, которые были в них: и судим был каждый по делам своим» (Апок.20:13). Что обозначают эти слова? А то, что все умершие и те, что в аду заключены, должны предстать на суд Владыки Господа. Суд же предполагает решение в пользу подсудимого или против него. Несомненно то, что не все подлежащие суду и по человеческому закону подвергаются наказанию, а многие и оправдываются, в силу разных соображений закона и свидетельских показаний. Из ада в геенну придут нераскаянные грешники, пившие беззаконие, как воду, и нераскаянно умершие; в царствии же небесном в противоположность с первыми обрящутся грешники, умершие с верой в Бога, с покаянием, не окончившие своего дела угождения Господу, но заповедавшие перед смертью Церкви и ближним молиться о себе и творить разные дела милосердия. По учению Церкви, ад ещё не означает места, где грешники решительно и неизменно будут в бедственном и мучительном состоянии, каковое место есть геенна; а ад – это предварительные узилища геенны и мыслится лишь, как место преддверия вечных мучений, содержащее грешников до времени всемирного суда Божия. Иисус Христос сходил во ад, в дольнейшие страны земли, и пленил там плен; там Ему поклонились преисподнии (Флп.2:10–11; Пс.62:10; Сир.51:9) и вышли оттуда (Пет.3:19), а другие там остались навсегда, на веки вечные (Лк.16:23). Эти ключи ада и смерти (Апок.1:18). т. е. свободы и заключения – эти ключи, как я раньше тебе сказал, Иисус Христос вручил Церкви, которая имеет власть и над адом: утирает слёзы там плачущих (Апок.7:17). Но такой власти над геенной Церкви не дано. Великие учители Церкви проповедовали о сём; например, Златоуст говорит следующее: «Есть возможность облегчить наказание умершего грешника. Если будем творить частые молитвы за него и раздавать милостыню: то, хотя бы он был и не достоин сам по себе, Бог услышит нас. Если Он, ради Апостола Павла, миловал многих и, ради одних щадил других то как не сделать того же самого и для нас»? (Бесед. Злат. на Деян. Апос. 22 п. з.). Это говорит один из тех, которому даны ключи Царства Небесного. Другой авторитетный учитель Блаженный Августин, говорит вот что: «не надобно отвергать того, что души умерших получают облегчение от благочестия живых, когда приносится за них жертва Ходатая, или раздаётся милостыня для их пользы: но такие дела благочестия приносят пользу только тогда, когда умершие заслужили, чтобы те были полезны... Подлинно есть образ жизни, который не столько чист, чтобы не требовать помощи по смерти, и не столько худ, чтобы не послужило ему это в пользу по смерти... Кому молитвы полезны, то полезны или столько, что бывает полное отпущение грехов, или столько, что сноснее бывает осуждение». И в природе, видимой физической между сходными предметами есть видимая живая связь, как же ей не быть между людьми, хотя бы и разделёнными пространством и временем.

Штунд. Этих слов ваших я не понимаю, даже не знаю, к чему они сказаны.

Свящ. А вот я тебе постараюсь представить это яснее и в примерах. Садил ли ты когда «цыбулю» или чеснок, картофель, морковь или другое огородное растение?

Штунд. Конечно, садил, – так что же из этого?

Свящ. А не замечал ли ты вот чего: когда начинает растение, тобой посаженное в землю и там находящееся, расти, то и находящееся на поверхности земли, в доме или погребе, тоже прорастает.

Штунд. Да, это так. Ну, так что же из этого?

Свящ. А то, что если растения имеют между собою такое тайное сообщение: то не более ли понятны для умерших молитвы и приношения живых? Эти средства служат той тайной силой, которая единит между собой живых и умерших. Старались бы мы об участи умерших братий наших, а за милосердием Божиим, – Который не хочет погибели ни одного грешника (Иез.33:11), Который ради этих грешников не пощадил и Единородного Сына Своего, но предал Его в искупление наше на смерть (Рим.8:32), – не станет дело. – Спаситель дал себя в избавление за многих «и может всегда спасать приходящих через Него к Богу (а в бескровной жертве мёртвые именно через Него обращаются к Богу Отцу), будучи всегда жив, чтобы всегда ходатайствовать за них» (Евр.7:25); воздаст Он и нам подобными же благими небесными за молитвы об умерших, за добро им, если мы всегда при том будем это делать, памятуя слова св. Ап. Павла: «будем делать добро всем, доколе есть время, – а наипаче своим по вере» (Гал.6:10).

В заключение приведу ещё одно очень важное соображение в пользу учения о молитвах за усопших: если бы не было по смерти облегчения душам умерших, то Господь не сказал бы о некоторых, что им не отпустится ни в сём веке, ни в будущем (Мф.12:32). Очевидно, предполагаются такие, которым будет отпущение, если не в сём веке, то в будущем.

Штунд. Если молитвы живых за умерших так важны для них и имеют такую силу перед Богом, то как согласить с ними то пьянство, которое бывает при поминовении умерших, при совершении о них на дому молитв? Даже и так у православных бывает: какой-либо хозяин убьёт барана или вола, созовёт соседей, друзей и ну – пить да гулять. «Это, говорит, в память такого-то или таких-то умерших – молитва». Скажите: неужели это угодно Господу?!

Священ. Понятно, что подобное поминовение Богу неугодно. Никакие дела, совершённые с пьянством, Ему не угодны. Но что же вы поделаете с миром, который всегда и везде ищет угождения своей грешной плоти. Что при совершении молитв об умерших на домах там происходит угощение и водкой, то это уже порядки не Церкви: – сего она не освящает и не благословляет, хотя, если оное угощение происходит умеренно, снисходит немощам своих чад. А посмотрите в чин поминовения церковного умерших, есть ли там упоминание о спиртных напитках, а тем более, есть ли там постановление, разрешающее пьянство? Обвиняйте тут не Церковь и её чистое, святое учение, которое ей преподано от Самого Св. Духа, а обвиняйте мир, себя, что не слушаетесь или извращаете её учение. Послушайте: мало ли пастыри Церкви православной проповедуют против пьянства пагубного. Но, конечно, мир любит своё. Если Самого Христа – Самой Святейшей Истины, Чистоты, Святости и Правды, Любви и Могущества да не все, не всегда и не во всём слушались, если не слушались, далее, Его первых учеников и Апостолов, на которых явным образом почил Дух Святый, то что вы удивляетесь тому, что наше слово не всегда мощно?! Но оно всё-таки приносит плод по роду своему. Вот вы же сказали, что «при поминовении умерших, пьянство бывает». Если бывает, то значит не всегда и не везде. Не научают ли священники своих пасомых: «Когда делаешь обед (за умерших), зови нищих, увечных, хромых, слепых; и блажен будешь, что они не могут воздать тебе: ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк.14:13–14) и на страшном суде (Мф.25:34–35).

Беседа наша так затянулась, что мы и не заметили, как преполовилась ночь и на горизонте забрезжила заря... Из слушателей ушло не более двух-трёх человек, прочие все внимали мирной беседе с неослабевающим вниманием. Утомившись и сам, и видя утомлённых людей, я закончил беседу следующим обращением к слушателям и к хозяину: Пора, друзья мои, вам на отдых, который так необходим для завтрашнего труда вашего, а мне надо в путь. Да почиет благословение Божие над всеми вами за вашу любовь к слушанию слова Божия и учения Церкви. Благодарю всех за любовь и внимание к моему недостоинству, наипаче тебе, Иван, спасибо, что доставил возможность побеседовать к назиданию твоему и братии. Оставайся же с Богом; пусть Он хранить тебя от всего злого и да даст тебе силы познать ложь и уразуметь истину. Ещё моё желание, которое тебе должно быть на пользу. – Когда будешь дома размышлять сам с собою о преподанном мной учении: должно или не должно нам живым молиться об умерших, то помни, что небо и земля, праведники и грешники, живые и мёртвые, видимая природа. пространство и время, а главное – Сам Бог указывают, что молитвы наши полезны умершим и любовь наша к ним предписывает нам творить такие молитвы.

Поминовение умерших и нам лично приносит пользу. Молитвы, песнопения, обряды, входящие в состав поминовения, наполнены такими сильными, трогательными мыслями, которые могут подействовать и на самое чёрствое сердце и, хотя на короткое время, произвести в душе нашей спасительную перемену; потому что всё это даёт чувствовать суету видимых вещей, напоминает нам о Боге, о вечности, внушает благоговейный страх к Нему, напоминает нам о смерти, а потому усмиряет наши страсти, побуждает к покаянию и укрепляет на пути к добродетельной жизни. Прощай же и не забывай молиться об умерших, дабы быть не жестоким и глупым, а мудрым: «сердце мудрых в дому плача» (Еккл.7:5).

Помолимся же Господу Богу. О, Премилосердый Господи, Царь веков и времён, Владыка жизни и смерти! Ты, желающий всем спастися и в разум истины приити, не по беззакониям нашим творишь нам, грехам нашим терпишь даже до последнего издыхания нашего! Бесконечное милосердие Твое, Господи, простирается на нас грешных и недостойных рабов Твоих даже и по смерти, до самого страшного нелицеприятного Твоего Суда, ибо Ты не осуждаешь умерших в геенну огненную по грехам их, но Церкви Твоей Святой и всем верующим в Тебя, Единого и Истинного Бога, дал право в молитвах предстательствовать перед Тобой о дорогих нам, умерших в покаянии и вере, отцах и братьях наших. Не отвергни, Господи, наши сии молитвы о прежде почивших отцах и братьях наших и о сём душой недугующем брате нашем! Ими же веси судьбами Ты Сам, Господи, вразуми и помилуй его и в сей, и будущей жизни. Аминь.

Все усердно молились, особенно же горяча была молитва, жены Ивана, стоявшей на коленях и горько заплакавшей при последних словах моей, вырвавшейся из сердца, молитвы! Иван сначала стоял, скрестив руки на груди, но потом, вижу, и он перекрестился и поклонился Господу Богу до земли... Прощаясь, поцеловал у меня руку и был сильно взволнован. Вышел проводить меня до телеги и спросил: «вы ведь, батюшка, будете из Новой Гребли, Уманьского уезда. Могу ли я у вас когда-либо побывать для беседы? У меня и ещё есть вопросы, на которые бы хотелось услышать от вас разъяснение, напр., об иконах». – С любовью приму, во всякое время, приезжай, пожалуйста. А вот теперь прими от меня на память мои беседы об иконопочитании и о других вопросах. Что не поймёшь, или с чем будешь не согласен, лично объяснимся.

Усталый телом, но радостный духом выехал я из деревни N, благодаря Господа, что он мне внушил благое намерение посетить Ивана Богомильного, который теперь, вероятно, сын православной Церкви.

Священ. Савва Богданович

Перетрухин далее¹⁴⁹ говорит, что Господь не ручался за веру Петра. Из Евангелия же мы знаем, что Господь молился о неоскудении веры Петра (Лк.21:32), а молитва Спасителя, без сомнения, сильнее всяких человеческих ручательств.

Что же касается до неправомудрствования и затем отречения Петра, то оно ни в каком случае не может служить прообразом уклонения в ересь всех епископов. Ибо, во-первых, апостол Пётр «не правомудрствовал» и отрёкся от Христа ещё в то время, когда надеялся видеть в лице Учителя того, «который должен избавить Израиля» (Лк.24:21) от власти римлян; когда ум его ещё не был отверзть к правильному разумению Писания, ибо это разумение получили апостолы только по воскресении Господа из мёртвых (Лк.24:45), – когда апостолы не были ещё облагодатствованы нашествием на них Св. Духа. А посмотрите на апостолов после сошествия на них Духа Святого. Возьмите для примера хотя бы того же апостола Петра. Раньше – он отказывался «страха ради иудейска» от Господа, а по сошествии Св. Духа, в тот же день безбоязненно перед многотысячной толпой «возвысить голос свой» (Деян.2:14 и д.) и стал проповедовать о Христе Спасителе до того неустрашимо, что никакие запрещения синедриона не могли заставить его прекратить проповедь: вера его настолько была сильна, что он «не мог не говорить» о Господе и Его чудных делах и учении (Деян.4:20). Известно, что даже мученическая смерть не могла заставить апостола Петра отречься от веры в Господа; поэтому-то Господь и назвал её «камнем» или «скалой». А Перетрухин старается унизить перед вами величайшего апостола, доказать вам, что он был слабоверен и даже совершенно безверен. Это клевета на великого апостола.

Во-вторых. Слова Захарии пророка: «порази пастыря и расточатся овцы стада. И наведу руку мою на пастыри», не говорят того, что все пастыри могут быть поражены, и что Церковь Христова останется без пастырей.

Ефрем Сирин в толковании на эти слова говорит: «Слова сии объяснил Господь, сказав: поражу пастыря (Мф.26:31), т. е. не Сам поражу, но не воспрепятствую поразившим пастыря. Поражение сие началось с того часа, как взяли Господа нашего, кончилось же, когда пронзили Его копьём. Стадом называется общество людей, Им наученных. И наведу руку Мою на пастыри. Здесь называются пастырями святые апостолы – овцы стада Христова, но и пастыри всех церквей. Они в ту ночь, когда взят был Христос иудеями, в страхе и ужасе рассеялись, в последствии же разлучились друг с другом и разошлись по всей вселенной». Как видите, толкование св. Ефрема на пророческие слова не сходится с толкованием Перетрухина. Перетрухин говорит, что все пастыри уклонились в ересь, а св. Ефрем учит, что они в ересь не уклонялись, а «разошлись по всей вселенной» для св. проповеди Евангелия. Кроме того, слова эти относятся не вообще к пастырям всей вселенской Церкви, а только к одним святым апостолам, которые по отношению ко Христу были овцы, а по отношению ко вселенной пастыри, поэтому св. Ефрем и называет их «овцами стада Христова и пастырями всей вселенной». Итак, и этим свидетельством Перетрухин ничего не сказал в свою пользу. Теперь посмотрим, не оправдает ли старообрядцев немец-католик Бароний, слова которого в свою защиту приводил Перетрухин. Но суетна надежда: и еретик-католик не говорит, что Церковь Христова может лишиться всех епископов. У него об епископах в приведенном Перетрухиным месте нет ни слова; наоборот, он доказывает, что, хотя в продолжении тысячи лет Церковь Христова претерпевала многие злострадания, но осталась непобеждённой, потому что с ней всегда был Христос, её Глава и Спаситель. Дальше Перетрухин ссылался на Иуду-предателя, и этим хотел доказать, что и все апостолы и их преемники – епископы могут быть предателями, готовыми за сребреники отказаться и от Христа, и от св. Церкви. Правда, есть некоторое сходство в поступках Иуды и основателя вашей иерархии Амвросия, но они не могут быть примером для других епископов. Иуда оказался предателем, одиннадцать апостолов остались истинными последователями Христа и проповедниками Его божественного учения. Перетрухин говорит, что на Иуде не сбылось Божие обетование. Не верно. Что было предсказано об Иуде пророками, что говорил Господь, всё исполнилось в полнейшей точности. Господь нигде не говорил, что Иуда сядет на престоле, а сядут на двенадцати престолах только апостолы, последовавшие Ему до конца жизни Иуда же таковым последователем не был, следовательно, и обещания ему «о седении на престоле» от Господа изрекаемо не было. Ещё пророк говорил об Иуде: епископство его приимет ин (Пс.68:26,108:8); а этот ин, как видим из книги Деяний св. Апостолов, был Матфий (Деян.1:15–26). Следовательно, обетование Божие об Иуде сбылось; сбылось и обетование Божие о седении двенадцати апостолов на двенадцати престолах, так как лик апостольский и по отпадении Иуды не уменьшился. Перетрухин старается обратить особенно ваше внимание на слова бл. Феофилакта: «множицею бо обещается Бог достойным некиим благая дати, аще ли же на лукавство преложатся, и недостойни будут, отъимает благая». Но ведь в том-то и суть, что Перетрухин до сих пор не привёл ни одного святоотеческого свидетельства, которое бы говорило, что все епископы могут уклониться на лукавство. Иуда уклонился на лукавство – остались одиннадцать истинно-православных апостолов, которые и заменили уклонившегося на лукавство достойным Матфием. И так это заменение недостойных достойными будет продолжаться в истинной Церкви Христовой всегда, а такого события, чтобы все епископы стали лукавыми, в ней произойти никогда не может. Частная или поместная церковь и та может оставаться без епископа, по правилам, только не более трёх месяцев, а по учению Перетрухина даже вселенская Церковь может оставаться без епископа или вдовствовать целых двести лет. Но такое учение – новое, само измышленное, у святых отцов не обретающееся.

Ссылается Перетрухин на историю Ветринского, который говорит, что на Востоке в разное время несколько церквей частных были без епископа. Но что же из этого? Вот в настоящее время у нас в Петербурге, после смерти митрополита Палладия, нет митрополита, так неужели это доказывает, что и нигде, во всём свете теперь нет епископов? Перетрухину нужно было бы доказать, что нигде ни одного православного епископа в истинной церкви Христовой не останется, как это случилось с их обществом. «Не велика беда, говорит Перетрухин, что у нас не было епископов». Если это так, то невелика беда, что и у беглопоповцев их нет, не велика беда быть и беспоповцем. А я скажу, что очень велика беда: «без епископа, говорит св. Златоуст, не может быть и церкви» (Марг. л. 154 об.), без него «ниже баню (крещение) имаши, ниже тайнам причащаешися, ниже благословения приимаеши: убо ни христианин еси» (Беседы на 14 посл. стр. 2552); и блаженный Симеон Солунский учит, что «без того (епископа) ниже жертвенник будет, ниже хиротония, ниже миро святое, ниже крещение, ниже убо христиане: через тое (архиерейство) убо истинное христианство, и Христове через тое вся тайны» (кн. 1. гл. 77); «без них, учит св. Игнатий Богоносец, церковь несть избранна, ниже собрание святое, ниже сонм преподобных» (1 посл. к Тралл.). Если для Перетрухина «не велика беда» к какому бы то ни было толку принадлежать, то, конечно, оставаться и без епископа «не велика беда». Но для лиц, ищущих вечного спасения, дорожащих своей душой оставаться в таком обществе, которое не может быть (за неимением епископов) даже названо «церковью избранной, собранием святых», – будет большой бедой. Таких лиц, которые думают спастись только одной верой или исповеданием веры, а о таинстве священства говорят, что «не велика беда», если его и не будет, св. Златоуст называет младенцами, не имеющими твёрдой веры и убеждений, но вдающимися и скитающимися всяким ветром учения (там же стр. 1692). Не побоялся Перетрухин в защиту такого учения, что Церковь Христова может быть без епископа, выставить свидетелем св. апостола Павла. Такой поступок я не могу назвать иначе, как дерзким неуважением к святому апостолу, клеветой на него. В самом деле, где же это св. апостол Павел учит, как ныне учат одни только беспоповцы и Перетрухин, «что Церковь Христова может быть без епископа? Перетрухин говорит, что в словах: «Внимайте убо себе и всему стаду, в нём же вас Дух Святый постави епископы пасти церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею». «Ясное дело, – говорит Перетрухин, что сначала была церковь и к этой-то церкви, как к стаду, поставляются пастыри-епископы; значит, и до поставления пастырей церковь была»... Но все эти самоизмышлённые толкования Перетрухина не верны. Церковь Христова без пастырей не была и одной минуты. Насаждённая на земле Христом Спасителем, она, при Его земной жизни, и имела Его Самого Единым пастырем, а после Его славного вознесения на небеса, имея Господа Единым невидимым пастырем, Церковь Христова имела – видимых пастырей в лице апостолов, которые, будучи пастырями всей вселенной, были пастырями и церкви мелитской, поместной церкви, в которую потом, как равно и в другие церкви, апостолы и поставляли пастырями своих учеников; следовательно. и мелитская поместная церковь без пастырей-епископов никогда не была: сначала в ней были пастырями апостолы, а потом поставленные ими преемники их пастырского служения – епископы.

Кроме того, если Господь Дух Святый поставляет епископов для пасения церкви, то как же Перетрухин дерзает восставать против Бога, против Духа Святого, и доказывать, что «не велика беда», если и не будет их. Если Дух Святый поставляет епископов, то ясно, что они необходимо нужны, ибо излишнего, ненужного Бог ничего не творит. Слова Перетрухина, что церковь представляет нечто отдельное от епископов и состоит из одних только мирян, обличает сам же апостол Павел (1Кор.12:13–30), говоря, что тело церкви состоит не из одного члена (мирян), но из многих, из которых одни главнейшие, совершеннейшие, а другие слабые, неблагообразные... Есть в этом теле (а не «вне его) пастыри, учители, есть и пасомые (ст. 29)... Святой Ипполит поучает: ни епископ да не превозносится над диаконами и пресвитерами, ни пресвитер – над народом: потому что из тех и других состоит тело церкви» (Правосл. догм. Богосл. Макария, т. 2, стр. 217. изд. СПб. 1868 г.). И св. Киприан говорил: «Ты должен знать, что епископ в церкви и церковь во епископе, и не находящийся в единении с епископом, не находятся и в церкви» (Пис. 69).

Из всех приведённых свидетельств видно, что Церковь Христова без епископов никогда не была, что где нет епископа, там нет и Церкви, а потому слова Перетрухина: «не велика беда» оставаться без епископа означают: «не велика беда быть и вне Церкви». Но с этим согласится только тот, кто не желает себе спасения.

После слов апостола Павла, Перетрухин читал большую выдержку из письма св. Киприана о том, что с еретическими епископами не нужно иметь общения. Но с этим никто и не спорит, об этом Перетрухина никто и не спрашивает, а просят доказать: «какой святой отец учил, что все епископы Церкви Христовой могут уклониться в ересь, что Церковь Христова не будет совершать все седмь таинств»?

На этот-то вопрос Перетрухин и не может дать никогда правильного ответа. Но, быть может, кто-нибудь из вас подумает, что Перетрухин ответил на этот вопрос толкованием св. Златоуста на 17 главу кн. Бытия. Скажите нам, Климент Анфиногентович, чему научает нас Златоуст своим толкованием на это место Священного Писания?

Перетрухин. Говорите: не моя очередь.

Миссионер. Своей очереди я вам пока не уступаю, а только для большей ясности прошу сказать, что вы хотели доказать, читая эти слова Златоуста, – что Церковь Христова может лишиться всех своих епископов или другое что?

Перетрухин. Златоуст поучает нас этими словами «не неверовать Божиим обетованиям».

Миссионер. Отлично. Значит, в словах св. И. Златоуста нет такой мысли, что Церковь Христова может быть без епископа; так зачем же вам и нужно было утомлять народ, читая эти, не относящиеся к предмету беседы, слова св. Златоуста? Точно также ничего не подтвердил Перетрухин и словами преосвященного Филарета о перенесении одной поместной церкви или её предстоятеля из одной местности в другую. «Перенести» не значит уничтожить. Где же тут хотя малый намёк на то, что вся Церковь может лишиться епископов? Ясно для каждого, со вниманием слушающего беседу, что Перетрухин на мой вопрос: «какой св. отец учит, что вся Церковь Христова может лишиться всех епископов православных и полноты таинств церковных» – ответа не дал, а потому и стремится перейти к другому вопросу, чтобы изгладить невыгодное для себя впечатление от беседы по этому вопросу.

Перетрухин. Добрые слушатели! Напрасно о. Сергий уверяет всех вас, что я ничего не доказал: мной всё доказано, что хорошо и вы слышали... Мне-то, я думаю, вы должны больше верить, чем ему. Он говорит, что мы не имели епископов. Ну что же? Не имели мы епископов, но зато имели священников, а потому без священства и не оставались... Это подтверждает даже такой ярый обличитель наш, как профессор Николай Иванович Субботин, который в своей «Истории белокриницкой иерархии» говорит, что без священников мы никогда не были. Но о. Сергий опять скажет: «у вас не было епископов; значит, по 6 пр. Гангрского собора, вы вместе с священниками своими прокляты». А мы из истории знаем вот какой случай. Когда св. И. Златоуст был незаконно лишён епископской кафедры, то «цареградстии священннцы, отлучившеся от изгнавших св. Златоуста, и оставивше церкви, в бане народней спасительно священнодействоваша на св. Пасху» (Марг. л. 15, житие). Неужели о. Сергий скажет, что и те священники повинны клятве? А если он будет оправдывать их, то оправдает и наших священников. Вот в каком теперь он находится положении! Почтенный наш собеседник уверял вас, что апостолы могли грешить только до сошествия на них Святого Духа. Посмотрим в Писание, – так ли это. Св. Иоанн Богослов, уже после сошествия Духа Святого, говорит о себе и других христианах: «Если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя, и истины нет в нас... Если говорим, что не согрешаем, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1Ин.1:8,10)... Значит, все апостолы и после сошествия Св. Духа грешили, а грех и есть ересь. В послании к галатам еп. Павел говорит: «Когда Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему; потому что он подвергся нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками, а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ними лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием» (Гал.2:11–13). Вот вам и ясное доказательство, что ещё апостолы впадали в грех лицемерия, значить заблуждались. А уж если апостолы не могли устоять в святости, то епископы-то и подавно. Только один Бог верен в Своих словах. «Верно слово, говорит ап. Павел, если мы с Ним умерли, то с Ним и оживём. Если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречёмся, и Он отречётся от нас. Если мы не верны, Он пребывает – верен, ибо Себя отречься не может» (2Тим.2:11–13)... Вот вам и епископы! Уж, быть может, и пошли бы мы к единоверцам, да очень уж церковь их юная, молочком пока ещё только питается, твёрдой то пищи им ещё не дают. Молятся они хорошо, крестятся истово. Но это доказывает, что в них всё ещё царствует дух раскола, и вот как разучатся креститься, как не будут уметь себя перекрестить, так и будут уж настоящие православные...

Лишь только Перетрухин сказал это, как в народе поднялся невообразимый шум. Раскольники, не давая говорить православному миссионеру, требовали, чтобы беседа была сейчас же закрыта. О. миссионер несколько раз вставал, чтобы ответить на слова Перетрухина, призывал народ к порядку, но голос его оставался «гласом вопиющего в пустыне». А Перетрухин, наклонившись к о. миссионеру, говорил: «закрывайте, о. Сергий, пожалуйста беседу, а то, Бог знает, что может случиться. Ведь народ тёмный, невежда – за него ручаться нельзя. Один раз мы вели беседу с о. Константином Ананьичем Поповым в Бекове, Саратовской губ. Народу тоже много было, почти все старообрядцы... полон собор. Вот также народ начал кричать да кричать; вдруг огни сразу погасли. Константин Ананьич подумал, что его хотят бить, а я подумал, что мой смертный час пришёл. В страхе уцепились мы друг за друга и стоим ни живы, ни мертвы, а народ впотьмах-то ещё пуще прежнего кричит. Только и вздохнули мы свободно, когда подали огни».

Улучив минуту, когда народ, вероятно, утомившись, стал кричать тише, о. миссионер снова встал: «только две минуты внимания и беседа будет закончена». Замолчали.

Миссионер. Вы, Климент Анфиногентович, ехали сюда издалека, чтобы научать других, приводить их ко спасению. Ваше слово ловится здесь, как слово проповедника истины, посланного от «самого Иоанна». Зачем же вы так злоупотребляете своим положением? Разве вы не знаете, что за каждое праздное слово придётся дать ответ Богу, а тем более, за соблазн «малых сих». Разве достойны защитника св. истины такие выходки, какие позволяете вы? Разве вы не пустословите, когда говорите, что только и настоящий православный, который не умеет лба перекрестить? Разве православная Церковь учит небрежно изображать на себе крестное знамение? Вы клевещете на св. Церковь, на возлюбленную невесту Господа, клевещете злонамеренно, стараясь этим угодить народу, вызвать в нём смех. И это в таком деле, которое началось молитвой, призыванием Св. Духа. И это – перед св. евангелием, перед св. иконой, перед которой теплится лампада. Нет, Климент Анфиногентович, ждал я от вас большего: и больше любви к выяснению истины, и большей добросовестности. Вам ли не знать разницы между таинством священства и священниками, между своими беглыми попами и цереградскими священниками? Ваши попы действовали самовольно, убегая от своих законных епископов и потому вполне подлежать клятве Гангрского собора, а цереградские священники без епископа ни на один день не оставались, без воли его поэтому и не делали ничего: у них епископ был св. Иоанн. А у ваших попов кто был епископ? Вам ли не знать разницы между грехами против христианской нравственности, от которых никто не свободен, и ересью?

А, между тем, вы стараетесь толковать народу, что ещё апостолы впадали в ереси, потому что грешили... Боже мой! куда вас доводит ослеплённая враждой против св. Церкви гордость. Желая хоть на время задержать народ во тьме душепагубного раскола, вы не пренебрегаете никакими средствами. Вы хоть бы то подумали, что ведь апостолы-то все были люди, следовательно, все грешили, грешили и все христиане апостольского и последующих веков, а поэтому, по вашему толкованию, нужно будет прийти к такому заключению, что Церковь Христова ещё при апостолах впала в ересь, что апостолы были еретики... Да где же тогда была созданная-то Господом святая Церковь?.. Где та Церковь, которую человеческие грехи не могут одолеть, не могут вовлечь в ересь. Не стало её ещё при апостолах... И это говорит известный защитник раскола, назначенный, как он сам мне говорил, Иоанном всероссийским миссионером против неокружников... И таким-то проповедникам бедный тёмный народ верит... Друзья мои! Пожалейте свои души, не увлекайтесь льстивыми словами этого ложного учителя, проверьте все его доказательства, подумайте над ними хорошенько, и вы поймёте, что он ни одного свидетельства в ваше оправдание не привёл... Как до принятия митрополита Амвросия вы были вне св. Церкви, так и после его принятия. А вне Церкви, друзья мои, спасение получить никто не может...

В народе снова поднялся шум. Продолжать беседу не представлялось возможности. Поэтому, прочитав молитву: «Достойно есть», о. миссионер объявил беседу законченной.

– Не откажитесь, Климент Анфиногентович, завтра ещё побеседовать о каком вам будет угодно предмете: о клятвах ли, или о единоверии, или ещё о чём – это будет зависеть от вас.

– Посоветуемся там, а завтра утречком известим вам, нехотя ответил Перетрухин.

Но на следующий день, 20 января, Перетрухин уехал на ст. Фащевку, не известив о своём отъезде о миссионера. Узнав, что Перетрухин поехал в с. Орехово, населённое раскольниками, о. миссионер поспешил туда же. 21 января ж с Орехове состоялась вторая беседа с Перетрухиным, которую вёл, в присутствии епархиального миссионера А. Я. Дородницына, миссионер священник Михаил Сушков.

Итак, вот к каким «доказательствам» прибегают современные защитники отживающего, дряхлеющего, дробящегося на мелкие толки, а по местам и перерождающегося в сектантство, раскола... Для них старопечатная книга – не авторитет. Если и берут они её в руки, если и крестятся прежде, чем начать чтение из этой книги, то всё это делается «для вида». Им выгоднее пользоваться отрывками из новейших произведений духовной литературы, поражать своих доверчивых собратий – слушателей мнимым знакомством с творениями св. отцов и знанием истории, а иногда выгоднее и удобнее отстаивать учение протестантское... Да, раскол, в лице своих представителей, изменил своим предкам, ищет нового выхода из своего положения... Чем кончится это брожение, покажет будущее... Жители села Городища, где происходила вышеописанная беседа, конечно, стараются уверить сами себя и распространять в народе молву, что Перетрухин оправдал двухсотлетнее неимение старообрядцами епископа, но говорят это далеко не все. На пасху они думают выписать для бесед в с. Городище известного Мельникова, а если он откажется, то опять Перетрухина. Такому их намерению нельзя не пожелать осуществления. Дай Бог, чтобы беседы с такими столпами раскола устроялись по возможности чаще; только тогда народ может беспристрастно отнестись к словам своего защитника, когда будет достаточно подготовлен к пониманию религиозных истин, а эта подготовка, между прочим, и даётся публичными беседами.

Священник-миссионер Сергий Шалкинский

(Хроника).

Пятидесятилетие священно-иерархической службы первоиерарха русской Церкви и юбилейный сборник. Новые заботы высокопреосвященного Иоанникия о лучшем устройстве киевской миссии. – Благой почин пастырских миссионерских собраний в петербургской губернии и годовые миссионерские съезды в Одессе и Симбирске. – Постановления таврического миссионерского съезда по вопросам местной миссии и резолюции епископа Николая.

7 ноября в древнем Киеве состоится знаменательное в истории нашей иерархии юбилейное торжество в честь достославного первоиерарха русской Церкви, высокопреосвященнейшего митрополита Иоанникия: в этот день исполняется 50 лет со времени посвящения Его Высокопреосвященства в священный сан.

Всем известно глубокое смирение киевского архипастыря, не любящего ничего показного, торжественно-помпезного, но, по случаю столь важного события в своей священно-трудовой жизни, Владыка не мог отвергнуть сыновнего усердия своей любящей и любимой киевской паствы и в частности сослужителей и духовенства. Последнее живо сознаёт то истинное счастье, которое даровано киевской пастве Промыслом Божиим, судившим высокопреосвященному митрополиту Иоанникию последнее десятилетие своего доблестного священно-иерархического подвига посвятить славе киевской церкви и пользе этой епархии. Ещё в начале сего года повергнуто было на благовоззрение Владыки митрополита благожелание духовенства молитвенно почтить его юбилейный праздник и увековечить в киевской епархии имя иерарха учреждением убежища для вдов, сирот и больных духовного звания. Дав согласие и завет, чтобы торжество было самым скромным, воистину милостивый архипастырь сам же первый и явился главным жертвователем на это счастливо задуманное благо потребное епархиальное учреждение, вложив в пользу его 50 тысяч.

Городское управление, по особому заявлению городского головы и многих гласных, в последнем заседании единогласно постановило о принятии участия в юбилейном чествовании иерарха. Слышно, что в Киеве к этому празднику ожидается прибытие многих иерархов.

Памятен должен быть и деятелям внутренней миссии юбилейный праздник в честь высокопреосвященного Иоанникия, сердцу которого во всё время его иерархического служения Церкви Божией, близки были интересы и нужды миссионерского дела и заботы о вразумлении заблудших. Редакция «Миссионерского Обозрения», много обязанного своим возникновением тем же миссионерским заботам высокопреосвященного, берёт на себя смелость быть истолкователем, по случаю юбилея, тех признательных чувств, которые питает миссионерствующее пастырство и братия к этому благому, доблестному архистратигу воинствующих мечом слова Божия – архипастырю-юбиляру. Она изготовляет к юбилейному празднеству «Сборник избранных слов, речей, бесед и других поучительных произведений» высокопреосвященного Иоанникия, большинство которых совсем не появлялось в печати: смирение автора-проповедника скрывало доселе этот яркий светильник церковного слова под спудом личного архива Владыки. К «Сборнику» приложен будет портрет Владыки и биографический очерк истекшей жизнедеятельности юбиляра на пользу св. Церкви. Редакция усердно просит здравствующих самовидцев и свидетелей – со-работников юбиляра на ниве Христовой (в Саратове, Нижнем, в Грузии и Москве) сообщить свои воспоминания, относящиеся, главным образом, к миссионерским трудам и заботам Высокопреосвященного Иоанникия. Как известно, в саратовской епархии и нижегородской, а равно и на московской кафедре киевский архипастырь не только всемерно располагал духовенство к миссионерскому труду по вразумлению раскола, – заводил миссионерские братства, кружки, – но и сам лично принимал живое участие в полемических собеседованиях с заблуждающимися. Близки и теперь дело упрочения внутренней миссии и её успехи сердцу маститого архипастыря, не смотря на многочисленность его забот и трудов в качестве первоприсутствующего члена Св. Синода и кормчего столь обширнейшего церковного корабля, как киевская епархия. Об этом можно судить хотя бы из недавних распоряжений Его Высокопреосвященства об улучшении организации киевской миссии и материального и служебного положения местных епархиальных миссионеров, равно о поощрении добре трудящихся на миссионерском поприще приходских пастырей и о взыскании с нерадивых, также об отношении миссионеров к церковной школе. Ободряющее и радующее впечатление должны производить на всех вообще тружеников миссии эти новые заботы о миссионерстве первоиерарха русской Церкви. Хотя распоряжения эти имеют местное значение, но выраженные в них первоприсутствующим членом высшего церковного управления мнения и взгляды по вопросам организации миссии не могут не иметь и вообще своего руководящего значения в этом ещё надлежаще не регламентированном деле. Для точности приводим новое киевское распоряжение о миссии в сообщенной нам официальной его редакции.

1, В целях лучшего материального обеспечения содержанием епархиальных миссионеров (кандидатов академии) Николая Белогорского и Саввы Потехина, открывшуюся за уходом со службы миссионера Арсеньева третью миссионерскую вакансию не замещать особым лицом, впредь до усмотрения; получаемое же Арсеньевым содержание распределить между Белогорским и Потехиным так, чтобы оклады последних, по примеру миссионеров других епархий, – напр. с.-петербургской, херсонской, харьковской, – равнялись 2000 руб. каждый, в том числе по 1500 руб. собственно жалованья и 500 руб. в год разъездных каждому миссионеру. 2) Признав, между прочим, для успеха миссии в епархии необходимым, чтобы окружные миссионеры оказывали более живое содействие епархиальным миссионерам в борьбе с сектантством и находились в более близких к ним отношениях, вменить окружным миссионерам в обязанность зорко следить за состоянием сектантства в местном благочинническом округе, принимать с своей стороны и предлагать своевременно приходским священникам надлежащие меры к ослаблению сектантства в том или другом приходе, а в конце года представлять о своей деятельности и состоянии сектантства в округе в Консисторию отчёт, через местного благочинного; о выдающихся же явлениях в сектантстве (разумеются: совращение в сектантство и наиболее замечательные случаи возвращения в православие, особые мероприятия местной гражданской власти, состоявшиеся по делам о сектантах приговоры и впечатление ими произведённое на сектантов и на православное население и т. п.) доносить особо и немедленно Консистории и сообщать епархиальному миссионеру, по принадлежности, для его сведения и принятия мер, вызываемых положением дела. С этой целью приходы, заражённые сектантством, разделить на два по возможности равных округа, причём окружные и приходский миссии одного округа имеют состоять в ближайшем заведывании и под руководством миссионера Белогорского, а остальные – миссионера Потехина, которым надлежит изучить постепенно во всех подробностях приходы, заражённые Сектантством, и организовать приходские миссии, намеченные циркуляром киевского епархиального начальства 1893 года¹⁵⁰, там, где таковых нет, или состав их не удовлетворяет требованиям названного циркуляра и местным условиям. Для объединения же действий епархиальных миссионеров и направления епархиальной окружной миссии к одной общей цели, епархиальным миссионерам вменить в обязанность ежемесячно делать устные доклады о своих миссионерских поездках и результатах их преосвященному викарию, заведующему делами о сектантстве и расколе, а если бы указала надобность, то подавать и письменные рапорты, которые от усмотрения его преосвященства будет зависеть направить затем, смотря по их важности, к Его Высокопреосвященству или же передать в Консисторию для надлежащих распоряжений. 3) Вместе с сим подтвердить благочинным и с своей стороны иметь особенное попечение о приходах, заражённых сектантством и бдительный надзор за деятельностью окружных миссионеров и приходских священников, внося особую отметку в клировую их ведомость об отношении к обязанностям окружной и приходской миссий, подобную той, какая принята относительно церковно-приходских школ. О миссионерах же и приходских священниках, нерадивых к делу миссии или неспособных, благочинные должны своевременно доводить до сведения епархиального начальства особыми рапортами. 4) Возможное улучшение церковно-приходских школ в приходах, заражённых сектантством, составляет постоянный предмет заботливости Епархиального Училищного Совета, с его отделениями, и епархиального и уездных наблюдателей, которыми и делается для достижения этого всё возможное. В то же время и епархиальные миссионеры с своей стороны и в интересах самой же миссии должны содействовать улучшению церковно-приходских школ в названных приходах. Независимо оттого, состоят ли они членами Совета или нет, они во всякое время могут и должны заявлять о замеченных нежелательных явлениях в постановке церковно-школьного дела в приходах, заражённых сектантством, как наблюдателям и уездным отделениям, так и Епархиальному Училищному Совету и даже непосредственно преосвященному председателю, епископу Сергию.

Последний, принимая живое личное участие в миссионерстве ведением публичных бесед с киевскими штундистами и близко зная нужды миссии, признал полезным поставить миссионеров ближе к школьно-просветительному делу, имея в виду, что, при тесном союзе со школой, миссия будет более сильна и благотворна в своём влиянии на народную среду. С этою целью преосвященный председатель сделал представление высокопреосвященному митрополиту о назначении епархиальных миссионеров членами Училищного Совета, каковое представление и утверждено Высокопреосвященным митрополитом.

Озабочиваясь скорейшим разрешением возбуждённого казанским съездом миссионеров вопроса об определении служебного положения епархиальных миссионеров, их прав и преимуществ, Его Высокопреосвященство вошёл по сему предмету с представлением к г-ну Обер-Прокурору Святейшего Синода, где первоиерарх нашей Церкви высказывает своё авторитетное мнение, что, для упрочения миссии, путём привлечения на эту службу людей способных, с высшим образованием, и для удержания таковых на сём многотрудном поприще возможно долее, необходимо исходатайствовать для миссионерской должности служебные права и преимущества.

В пределах С.-Петербургской епархии, а именно – в одном из благочиний Ладожского уезда, 18 сентября достоялся первый опыт «миссионерского пастырского собрания», в котором приняли участие священники приходов, заражённых расколом, под руководством местного епархиального миссионера. Достойно внимания, что отрадный опыт этот вызван инициативой самого же приходского духовенства, которое заявило о своём желании собраться и совместно обсудить ближайшие вопросы и нужды миссионерского дела в крае епархиальному миссионеру М. П. Чельцову, при посещении последним раскольничьих пунктов. По докладе г. Чельцовым об этой мысли ладожского духовенства высокопреосвященному митрополиту Антонию, Владыка благословил доброе начинание и высказал по этому вопросу своё высоко-авторитетное мнение, что он признаёт миссионерские пастырские собрания (или съезды) для совместного обсуждения вопросов миссии и объединения в деятельности весьма полезными и желательными: – необходимо, чтобы приходские пастыри сами усердно и умело работали на миссионерском поприще и были главными деятелями по вразумлению раскольников и сектантов.

Предполагается такое же миссионерское пастырское собрание и в гатчинском уезде. Таким образом, жизненная идея о пастырских миссионерских съездах (уездных, окружных, благочиннических), впервые осуществлённая в 1894 году в киевской епархии, всё шире и шире развивается. Отрадно, что и приходское духовенство начинает повсеместно глубже и глубже проникаться сознанием важности и необходимости долга миссионерства среди заблудших чад своей паствы. В этом явлении нельзя не видеть несомненного успеха миссионерского дела в последние годы. Все епархиальные миссионерские съезды духовенства также единодушно высказывались в пользу учреждения окружных периодических миссионерских съездов духовенства, как меры наиболее полезной к поднятию в духовенстве и знаний по вопросам миссии и сектоведения, и энергии.

22 сентября состоялся в Одессе обычный миссионерский съезд местных деятелей миссии, членов Свято-Андреевского братства, для заслушания годовых отчётов о деятельности окружных миссионеров, и для обсуждения новых запросов о нуждах местной миссии. В первой половине сентября в Симбирске состоялся миссионерский съезд духовенства, сюда приглашён был преосвященным Никандром профессор казанской академии Н. Ив. Ивановский, в качестве руководителя съезда. Съезд этот посвящён был, главным образом, вопросам противо-раскольничьей миссии и инородческой. Подробные отчёты об этих съездах надеемся сообщить особо.

Обращаясь теперь, как мы обещали в прошлой книжке, к постановлениям таврического миссионерского съезда, считаем полезным отметить из них следующее.

О состоянии раскола и сектантства, подробно разобрав данные, съезд пришёл такому заключению.

Раскол старообрядства не представляется в таврической епархии опасным, так как не обнаруживает никакой жизненности в смысле влияния на православное население: случаев совращения в раскол из православия совсем не бывает, наоборот, присоединения к православной Церкви из раскола бывают. Съезд находил, что, при таком состоянии раскола старообрядства, миссионерское воздействие на раскольников может быть благотворно, а потому и признал желательным учредить противо-раскольничью миссию и проектировал образовать особый округ; на должность миссионера этого округа съезд рекомендовал священника соборной церкви г. Бердянска Александра Сопина, как человека сведущего в области противо-раскольничьей полемики.

Что же касается рационалистического сектантства, то съезд, признал, что молоканство, если не повсюду, то во многих местах, особенно там, где оно соприкасается с штундизмом, не только утратило свою жизненность, но находится даже в процессе особого брожения, чем и пользуется штундизм, распространяясь на счёт молоканства и всё более и более поглощая его. Поэтому съезд постановил: обратить особое внимание на штундизм и озаботиться изысканием мер для борьбы с ним.

Обратив внимание на недостаточность, неполноту и неточность статистических данных о расколо-сектантстве в таврической епархии, съезд постановил: 1) предложить приходским священникам завести церковные летописи, в которых вписывались бы полные и точные сведения о расколо-сектантстве в приходе; причём летописи эти в приходах, наиболее заражённых расколо-сектантством, должны быть заведены особые, отдельные от общей церковной летописи, а в остальных приходах – эти сведения должны быть вносимы в общую церковную летопись. По какой форме должна вестись эта летопись, обсудить этот вопрос в подробностях просить епархиальный миссионерский комитет. 2) Предложить приходским священникам вести поимённые списки имеющихся в их приходах раскольников и сектантов; для исполнения же сего в потребных случаях просить гражданскую власть оказывать необходимое содействие.

Неутешительные сведения установлены на съезде о деятельности епархиального миссионерского комитета и окружных. Первый открыт в 1892 году; окружные комитеты открывались постепенно, также начиная с 1892 г. Как отделения епархиального миссионерского комитета, они должны были представлять ежегодные отчёты о своей деятельности этому последнему; но, за исключением ореховского комитета, ни один из комитетов таковых отчётов не представлял, а потому и епархиальный комитет не мог выполнять возложенной на него задачи – следить за деятельностью окружных комитетов. В 1896 г. епархиальный миссионерский комитет выработал устав приходских братств. Согласно сему уставу, и братства также должны представлять епархиальному миссионерскому комитету отчёт о своей деятельности. Между тем, комитет не получал не только таковых отчётов, но даже известий об открытии братств. Для удобства пастырей, при устройстве приходской библиотеки, комитетом учреждён книжный склад. Но последний оперирует очень слабо. Требований на книги почти не поступает. После обмена мнений выяснилось, что существование епархиального миссионерского комитета соответствует задачам миссии, особенно в виду того, что деятельность его не стеснена выполнением тех формальностей, которые неизбежны, напр., для Консистории. Между епархиальным миссионерским комитетом и многими священниками установились тесные доверчивые отношения. Вообще, комитет является полезным совещательным учреждением при епархиальном преосвященном, посредствующим между ним и духовенством в деле миссии. Много тормозит комитету при выполнении его задач неимение им в своём распоряжении никаких материальных средств. В виду сего, съезд признал нужным для успехов миссионерского дела образовать епархиальный миссионерский фонд и просил преосвященного сделать распоряжение об отпуске епархиальным свечным заводом ежегодно 500 рублей в этот фонд и об установлении ежегодного тарелочного сбора в Троицын день по всем церквам епархии. Вместе с этим съезд просил миссионерский комитет – составить воззвание и ежегодно с пригласительными листами для духовенства рассылать его перед сбором для произнесения в церквах; а Его Преосвященство – разрешить устройство в пользу миссионерского фонда духовных концертов в тех городах и селениях, где имеются духовные певческие хоры, и привлечь к участию материальными средствами в деле миссии монастыри таврической епархии.

Далее, из докладов миссионера, священника Павла Тихвинского, и свящ. о. Андрея Заводовского выяснилось, что окружные миссионерские комитеты заявили себя учреждениями, не достигающими своей цели, мертворождёнными, а поэтому съезд пришёл к заключению: упразднить существующие ныне окружные миссионерские комитеты, а вместо них созывать в каждом уезде не менее раза в год миссионерские съезды при участии епархиального миссионера и местных земских начальников.

При обсуждении вопросов, касающихся приходской миссии, прежде всего отмечено было то обстоятельство, что число православных храмов в епархии далеко не соответствует численности населения. Есть приходы весьма обширные по своей территории, имеющие по одному приходскому храму с 2 и 3 причтами. Из доклада выяснено было печальное положение православных рабочих в немецких колониях, отстоящих на далёком расстоянии от приходских храмов, и выяснилось, что в епархии есть хутора, посёлки и колонии, не приписанные ни к какому приходу. По вопросу о способах вознаграждения приходских священников за требоисправления, издавна создающему почву для развития сектантства, выяснилось, что более удобный в миссионерском отношении способ вознаграждения священников за требоисправления есть общественное жалованье; неудобство заключается лишь в способах получения его через сельских старост; а потому выражалась желание, чтобы последнее выдавалось казначействами или земскими управами. По заявлению некоторых членов, не маловажным препятствием для успехов приходской миссии служит то обстоятельство, что некоторые из учителей земских школ открыто высказывают идеи толстовские и пашковские (в с. Зуях, напр., учительницей состояла 3-ая, явно сочувствовавшая толстовству).

Съезд признал необходимым для успехов пастырской миссии скорейшее устройство молитвенных домов в колониях и хуторах, и выразил желание, чтобы священники возможно чаще посещали немецкие колонии и отдалённые от приходских храмов посёлки и хутора для служения вечерен, и акафистов и для ведения внецерковных чтений и бесед. В частности, по отношению к молоканским сёлам Ново-Васильевке, Астраханке и Новоспасскому, по поводу доклада священника П. Дмитровского, съезд выразил желание, видеть распоряжение о том, чтобы сельское правление доводило до сведения священников о нанимающихся к хозяевам-сектантам православных. Так как число этих православных рабочих доходит летом до нескольких сот, а священнику самому трудно, и даже невозможно собирание о них справок у сектантов-хозяев, то желательно было бы обязать самих нанимающихся являться с праздничные, например, дни, к священнику, чтобы тот имел таким образом возможность ознакомиться с каждым из них и дать необходимые наставления, как вести себя в сектантском семействе. Съезд признал также безусловно необходимой приписку колоний, посёлков и хуторов к православным приходам в виду того, что в них, хотя бы коренное население было иноверное, инославное или сектантское, всегда могут проживать и обычно проживают православные рабочие. Съезд рекомендовал священникам внимательно наблюдать, чтобы ни под каким видом и никто не распространял в народе толстовских или пашковских идей, между прочим, и в школах; в случаях же, если это будет замечено, немедленно доносить епархиальному начальству. По поводу сего еп. Николай сделал такую отметку: «Об этом особенно просить всех. По моему мнению следовало бы таких господ отдавать под суд, а не кокетничать с ними». Съезд выразил далее желание, чтобы священники внимательно следили, чтобы ученики народных школ воспитывались в строго православном духе, чтобы учителя располагали их к посещению богослужений и проч. Выражено желание, чтобы священники посещали своих прихожан, обходя их дома перед праздниками Рождества Христова и Св. Пасхи, так как это способствует сближению их с пасомыми и даёт возможность священнику, став в близкие отношения к пасомым, иметь на них должное пастырское влияние.

Коснулся съезд и состояния церковного богослужения в православных храмах, которое оставляет во многом желать лучшего относительно пения и чтения в сельских церквах. В виду сего съезд просил его преосвященство вопрос о лучшей постановке церковного чтения и пения передать на обсуждение сведущих лиц для разработки его в частностях, и признал желательным, чтобы устроялись курсы пения для учителей церковных школ и псаломщиков. Против этого постановления последовала такая отметка его преосвященства: «Всё это пустяки – никаких курсов не надо. Пусть слушают хорошее чтение и пение в семинарской церкви – вот и все курсы».

Признавая нужным оказывать приют и вспомоществование нуждающимся из воссоединяемых с православною Церковью некоторых иноверцев, инославных и сектантов, съезд просил бахчисарайское и топловское подворья, не найдут ли они возможным давать временный приют у себя таким лицам.

Для успехов миссионерского дела съезд проектировал реорганизовать нынешнее устройство таврической миссии: а) Учредить вторую вакансию епархиального миссионера, с местом жительства нового миссионера в бердянском уезде, в центре молоканского брожения. При этом, имея в виду особое положение старого и нового сектантства в этом районе, съезд признал более соответственным, чтобы миссионером было лицо светское, которому и у старого, и у нового сектантства легче завоевать доверие и искренность, чем духовному лицу, к которому относятся сектанты с явным предубеждением, б) На место окружных комитетов учредить должности ответственных окружных миссионеров, которые бы более зорко стояли на страже миссионерских интересов в данном районе, содействовали бы, как более опытные в полемике, приходскому духовенству к благовременному увещанию отпадающих и служили бы живыми посредниками между епархиальными – комитетом и миссионером. Всю епархию съезд проектировал разделить на пять миссионерских округов и ходатайствовал об испрошении из Св. Синода 2,000 р. на содержание окружной миссии.

Коме миссии противо-сектантской в таврической епархии съезд признал необходимым учредить миссию противо-мусульманскую. По справке, в таврической губернии проживает мусульман 109,322 мужеского пола и 91,178 женского.

Для христианского воздействия на мусульманскую массу населения съезд проектировал ходатайствовать: 1) об учреждении вакансии противо-мусульманского миссионера и об ассигновании из сумм Святейшего Синода потребных средств на содержание сей миссии, 2) об открытии земских школ в татарских деревнях с непременным обязательством для учеников сих школ изучать русский язык, 3) об открытии церковно-приходских школ по образцу школы Ильминского; и 4) обратить внимание на местную татарскую учительскую семинарию, как рассадник учителей для татарских школ, не воспитывают ли муллы воспитанников сей семинарии в духе фанатизма. Кроме того, съезд признал, что было бы желательно издание брошюр нравственно-просветительного характера на татарском языке, местном наречии, для распространения среди мусульманского населения.

Обсуждая за сим вопрос о духовных мерах по ограждению православия и возвращении отпадших в лоно св. православной Церкви, и касаясь в частности проповедей и вне-богослужебных бесед, и чтений, – съезд высказался, что церковные проповеди не должны быть полемического характера, а апологетического, и, по возможности, кратки, дабы не утомлять слушателей. Вне-богослужебные беседы и чтения по своему содержанию должны разнообразиться: могут быть читаны статьи догматические, догматико-апологетические, исторические, напр., жития святых и назидательные рассказы. В промежутках бесед или чтений полезно делать общее церковное пение. Полковым священником о. Павлом Преображенским предложено во время внецерковных бесед заучивание текстов Св. Писания, особенно тех, которыми обличаются сектантские лжеучения, а во время литургии, после запричастного стиха, чтение из жития празднуемого святого. Преподавателем семинарии А. Л. Высотским предложено, чтобы в деревнях, удалённых от приходских храмов, внецерковные чтения (но не беседы) обязательно велись по праздничным и воскресным дням учителями и учительницами церковно-приходских школ и школ грамоты, а если возможно, то и земских; причём должны быть читаны статьи; заранее указанные священником.

При обсуждении того же вопроса – о вне-богослужебных беседах и чтениях, священником о. П. Преображенским было предложено вниманию съезда, не найдёт ли он удобным завести в деревнях, удалённых от церкви, совершение обедницы, поручив совершать её известным лицам из прихожан. Съезд, принимая во внимание состояние епархии, заражённой сектантством, отрицающим авторитет Церкви и законность иерархии, постановил: отклонить это предложение, дабы подобные собрания не обратились в самочные сборища с духом сектантства.

На этом протоколе последовала резолюция Его Преосвященства такая: «Что касается открытия противо-мусульманской миссии, то я согласен ходатайствовать перед Св. Синодом, хотя, к сожалению, проект об этом выработан слишком обще. Относительно же других миссионеров, окружных при епархиальном миссионере, я не решаюсь входить с ходатайством в Св. Синод, ибо что же тогда будет делать епарх. миссионер?! Мне кажется следовало бы иметь епархиальным миссионером – монашествующе лицо, которое, не будучи связано семейной жизнью, могло бы чаще двигаться с места на место – и тем самым исполнять свою миссию. Сидя дома, многого не достигнешь в сём случае. Кроме этого, надлежит перебрать по существу и наличный состав духовенства в заражённых сектантством местах, – и заменить малодеятельных и малоспособных более способными людьми. Что касается того, чтобы обязывать учителей и учительниц выполнять то, что составляет прямую обязанность приходского пастыря в приходе, то я не решусь на такой шаг, ибо эти люди и без того имеют много дела. Я полагаю, что священники могут просить лично от себя учителей и учительниц – оказывать им содействие, но не вменять этого в обязанность им».

Имея в дальнейших своих заседаниях суждение о прямых миссионерских мерах к увещанию колеблющихся и возвращению в лоно православной Церкви заблудших, съезд указал, что мерами этими должны быть беседы частные и публичные. Приходский священник должен пользоваться преимущественно частной беседой. Особенно неопытные священники не должны выступать на публичные беседы. Частная беседа должна быть искренней; священники должны вести её как у себя дома, так ещё лучше на дому у сектантов, где будут присутствовать и др. члены семейства, может быть, уже колеблющиеся, а, пожалуй, и соседи. Беседу на известный предмет должно заводить как бы случайно, подтверждать её текстами из Св. Писания, а не ограничиваться общими фразами. Необходима и публичная беседа; она важна для того, чтобы публично же поразить вожаков и повлиять на массу; она должна быть в приходе праздником, – торжеством. Но вести её надо не иначе, как при участии и под руководством опытного миссионера. Каждому священнику необходимо иметь у себя правоспособных людей – помощников в миссионерском деле, которые бы следили за сектантами, не пропагандируют ли они своё лжеучение, с кем из православных входят в близкое общение, кто из православных под их влиянием начинает колебаться в вере и проч., – которые затем могли бы и увещевать колеблющихся из православных, а также и самих сектантов. Такими помощниками всего удобнее могут быть члены приходского братства, почему последние желательно открывать повсеместно в приходах, заражённых сектантством: хорошо бы было, если бы такие лица получали для этого дела хотя некоторую подготовку. Посему желательно было бы, чтобы лица эти вызывались недели на 3–4 на миссионерские курсы для изучения миссионерского дела. Курсы эти не обязательно устроят в губернском городе: они могут быть и в других местах – не только городах, но и в деревнях, где окажется возможно или удобно.

При обсуждении вопросов об окружных и приходских библиотеках, съезд постановил: заводить окружные, в каждом благочинническом округе, библиотеки, которыми могло бы пользоваться духовенство соответствующего благочиннического округа. Кроме того, при каждой церкви необходимо должна быть приходская библиотека; каталог книг, необходимых в окружных (благочиннических) и приходских библиотеках поручено составить епархиальному миссионерскому комитету и напечатать затем в «Епархиальных Ведомостях».

Во многих сёлах открываются при народных чайных читальни. Желательно, чтобы в них выписывались удобопонятные для народа книги и брошюры для религиозно-нравственного чтения, как напр., троицкие книжки, книжки с рассказами, издаваемые при «Миссионерском Обозрении», жития святых и др. под. Съезд обратил на это внимание приходских священников и просил их зависящими от них мерами стремиться к исполнению предположенного.

Предложено приходским священникам озаботиться открытием приходских братств в целях как общего религиозно-нравственного просвещения православного населения, так и специально миссионерских.

Всесторонне обсуждён был съездом и вопрос о школах, как одном из главных средств для религиозно-нравственного просвещения в духе православной веры подрастающего, поколения и вместе для борьбы с расколо-сектантством. Признано, что церковно-приходская школа более, чем земская, отвечает такому назначению, так как в ней священник, как руководитель всего дела обучения и воспитания, может иметь большее влияние на учеников, чем в земской. А потому съезд просил епархиальный Училищный Совет, не найдёт ли он возможным озаботиться открытием церковно-приходских школ в тех местах, где это требуется в миссионерских целях. Относительно земских школ постановили: предложить священникам внимательно следить за религиозно-нравственным воспитанием учащихся для направления его должным образом; в случаях, если будут встречаться препятствия внешние, обращаться за указаниями к епархиальному начальству; просить Его Преосвященство войти в сношение, с кем следует, об усилении церковности в земских школах (напр., чтобы ученики неопустительно в дни праздничные ходили к богослужению в храм, сопровождаемые школьным учителем, чтобы усерднее и тщательнее было изучение славянского языка, чтобы дети привлекались к участию в чтении и пении при богослужении и пр.). Желательно, чтобы дети сектантов привлекались для обучения в школы, особенно-церковно-приходские. При рассуждениях по сему вопросу выяснено, как сектантских детей следует (лишь постепенно – без насилования их совести) располагать к православной вере и Церкви, церковному богослужению и обрядам. Предложено на уроках по Закону Божию, особенно в школах, где обучаются и сектантские дети, пользоваться примерной программой, составленной священником И. Ольшевским (напечатано в книге: Деяния 3-го всероссийского съезда миссионеров в г. Казани). – Затем съезд, вследствие письменного доклада священника П. Дмитровского и устных докладов священников Н. Блошенко и Н. Высотского, занялся обсуждением вопроса о сектантских школах, т. е. таких, в которых обучаются дети исключительно сектантов, каковы школы в сёлах Астраханке и Ново-Васильевке, Бердянского уезда, в деревне Мангуш Воинского прихода, Перекопского уезда, и некоторых других. Постановили: Просить Его Преосвященство снестись с кем следует, не найдено ли будет возможным: а) чтобы в сектантские сёла учителями назначались окончившие курс учения в духовной семинарии, б) чтобы в них преподавался Закон Божий, хотя бы в объёме Священной Истории Ветхого и Нового Завета (доселе в земских сектантских школах, имеющихся в с. Ново-Васильевке и Астраханке, дети совсем не обучаются Закону Божию) и чтобы преподавание его было поручаемо или приходскому священнику, или же хотя бы учителю; но в последнем случае тем более необходимо, чтобы учителями были лица, окончившие курс учения в духовной семинарии.

Занимались обсуждением вопроса о том, когда и как следует пользоваться содействием гражданской власти в отношении сектантов. Выяснилось, что, в случаях пропаганды, публичного оказательства сектантства или же попустительства со стороны местных властей священник должен просить указаний епархиального начальства на предмет сношений с гражданскою властью с просьбой об оказании содействия. При этом В. М. Скворцов указал, что священнику в подобных случаях самое лучшее относиться в епархиальный миссионерский комитет конфиденциально – с тем, чтобы миссионерский комитет, производя исследование дела или делая необходимое представление гражданской власти, не упоминал имени священника, сообщившего факт.

На протоколах съезда заключительная резолюция Его Преосвященства последовала такая: «Читал. Со многим согласен и готов содействовать к исполнению, а многое признаю неудобоисполнимым и даже совершенно непрактичным. Для чего тут курсы миссионерские и псаломщицкие, когда в епархии есть семинария, женское и духовные училища, – есть епарх. наблюдатель, миссионер и т. п. лица?! Пусть в семинарии и духовных училищах учат мальчиков и девочек толково читать и петь – вот и курсы; пусть епарх. наблюдатель и епарх. миссионер чаще ездит по своим участкам – и беседуют с учителями, священниками и псаломщиками и дают пробные уроки и руководственные указания, собирая для сей цели ближайших священников, псаломщиков и учителей грамоты, – тогда не надобно никаких курсов и пр. Вместо миссионерских окружных съездов можно тоже дело вести на десятковых благочиннических съездах – вот и всё. Тут меньше будет и траты времени, и труда, и денег, а будет тоже самое, если ещё не лучше. Весь секрет в том, кто будет только руководить: для этого, по моему мнению, надобно иметь хорошо сведущих в своём деле наблюдателей и миссионеров, больше ничего. Что касается бездеятельности комитетов всякого рода, то я думаю, что они у меня заработают очень скоро и оживлённо, когда я буду смещать ленивых и нерадивых и на их место ставить лучших в епархии священников. – Поменьше только канцелярщины и формализма, а побольше духа и жизни, инициативы, – иногда дело пойдёт скоро и успешно. Но для этого надобно строже относиться ко всякому явлению в жизни церковно-общественной».

К Таврическому съезду, столь широко захватившему самые живые вопросы миссии, мы возвратимся и ещё раз.

Э. Я.

Новый (дачный) собор раскольничьих лже-архиереев. – Раскольничьи книгоноши. – Новая лже-архиерейская кафедра. – Следствие над столичным лже-диаконом-торгашом. – Лишённая погребения купчиха.

В числе позднейших крупных событий в жизни московского раскола – следует отметить новый собор раскольничьих лже-архиереев. Пребывание на даче архиепископа старообрядческого очень способствовало тому, чтобы и собор состоялся здесь, а не в Москве; это имело много своих удобств: и беспокоиться лже-владыке поездкой в Москву не надо было, да оно как-то и свободнее за чертой столицы чувствовалось собравшимся на собор старообрядческим лже-архиереям. Собралось их на этот раз, впрочем, немного. Прибыл небезызвестный Онисим Васильевич Швецов, глаголемый Арсений, епископ уральский, приехал Анастасий измаильский, Иона смоленский, кажется, даже и не уезжавший в свою смоленскую раскольничью епархию со времени последнего собора, наконец, этот сонм раскольничьих иерархов дополнял сам Иоанн Картушин. Впрочем, не всё время соборные заседания происходили на даче у Картушина в селе Федурнове, иногда собирались потолковать члены собора и в Москве то там, то здесь, но окончательные постановления делались все же в Федурнове.

Если припомнят читатели, на последнем соборе раскольничьих лже-архиереев обсуждался вопрос об учреждении раскольничьих братств с целью противодействия успехам православия и пропаганды раскола. С такими же целями на новом соборе было решено завести книгонош, которые бы ходили по стогнам и весям Российской Империи, всюду проповедуя лжеучение раскола. Особенно сильно настаивал на необходимости таких книгонош Онисим Васильевич, что весьма и понятно. Чуть ли не половина всей новейшей раскольничьей литературы принадлежит перу этого пресловутого апологета раскола, и, конечно, ему и приятно, да и выгодно с материальной стороны будет усиленное распространение по всей России его сочинений. Корыстную цель хитрый расколоучитель сумел замаскировать своим рвением к укреплению таким путём якобы «древляго благочестия», – и вопрос о книгоношах был решён лже-архиереями единогласно в утвердительном смысле. В книгоноши было решено выбирать людей, твёрдо убеждённых в правоте раскола, начитанных и способных к проповедничеству, ибо одновременно с продажей книг, им будет вменяться в обязанность и миссионерство раскола, т. е., – другими словами, – бродя среди тёмной массы деревенских мужичков, они должны будут поносить, елико возможно, Церковь православную и убеждать в истинности и непреложности раскольничьих взглядов и понятий. Для привлечения таких «достойных» людей в кадр книгонош, решено было им не только назначить жалование «из общественных сумм», но для более успешного распространения раскольничьих сочинений заинтересовать их и отчислением известного процента стоимости книг в пользу продавцов. Смелая и явно незаконная затея. И после всего этого, ещё наши старообрядцы везде и всюду плачутся на стеснение, свободы их в делах веры. Нет, при стеснениях не затевались бы новые и новые способы для открытой борьбы с господствующей Церковью, не делались бы на незаконных соборах определения и постановления, противоречащие самым основным законам государства, подданными да ещё верноподданными которого наши раскольники так любят себя выставлять!

Кроме вопроса о книгоношах, на соборе в деревне Федурнове обсуждался вопрос о необходимости увеличить число раскольничьих архиерейских кафедр и решено было поставить нового раскольничьего архиерея для области войска донского.

Собравшиеся в Москву «на собор» старообрядческие архиереи по обычаю, заведённому уже давно, посетили и Нижегородскую ярмарку, где они собрались в торговом помещения строителя и попечителя безводненского австрийского скита – Сергея Васильева Кренделева. На этом соборе присутствовало пять австрийских лже-архиереев во главе с Арсением Швецовым и несколько членов московского раскольничьего «Братства св. Креста». Обсуждению собора подлежали те же вопросы, что и в Москве, но любопытным является постановление лже-архиереев: сделать распоряжение об отправлении во всех австрийских церквах и моленных благодарственного «молебна» по случаю прекращения противо-раскольнического журнала «Братское Слово», издававшегося профессором московской духовной академии Н. И. Субботиным и столь много лет разоблачавшего лживость и незаконность учреждения раскольничьей белокриницкой иерархии.

С наступлением дождливой осенней погоды, московский раскольничий лже-архиепископ перебрался с дачи на свою постоянную резиденцию в Москву, но уже не на старую и запущенную Апухтинку, а в заново отделанный домик в Рогожском тупике. Вопреки ожиданиям московских раскольничьих попов, которые думали, что на новой резиденции их архиерея не будет моленной, Картушин, по их выражению, «поставил-таки и здесь станок», – т. е. завёл походный алтарь, где и совершает службы по заказам богатых раскольников. Огорчённые настоятели моленных в этих ежедневных службах своего архиерея видят большой ущерб своим доходам, так как, конечно, для всякого мало-мальски зажиточного старообрядца гораздо более лестно, чтобы по его заказу службу правил сам «владыка», а не простой поп. Не забыл лже-архиепископ раскольничий и прежнее свое попелище Апухтинку, где, с целью поддержания её доходности, совершает по праздникам богослужение по просьбе местных жителей.

Из текущих дел некоторого внимания заслуживает приезд в Москву гуслицкого раскольничьего попа Александра с ходатайством к Картушину о снятии с него запрещения, которому он был подвержен за то, что повенчал брак в недозволенных степенях родства. Не смотря на слёзные просьбы, Картушин остался непреклонен; и лже-попу Александру так и пришлось убраться восвояси, что называется «не солоно хлебавши».

Из Петербурга приезжали к лже-архиепископу раскольничьему попечители Громовского кладбища с жалобой на кладбищенского дьякона Григория Кабанова, который, к великому соблазну прихожан, совсем игнорирует своими дьяконскими обязанностями, всецело занявшись куплей и продажей заложенных домов. Занятие это показалось громовским попечителям недостойным священнослужительского звания, и вот они представили решение интересующего их вопроса на суд казачьего урядника в архиерейской мантии.

Картушин отрядил в Петербург для производства следствия над дьяконом-торгашом своего секретаря Алексея Богатенкова. Следствие ничего хорошего домоторговцу не предвещает и, как слышно, Картушин решил «уволить» дьякона Кабанова с Громовского кладбища, тем более, что он уже был раз подвергнут запрещению ещё покойным Савватием за какую-то «историю с кружкой».

Большие разговоры среди московских старообрядцев возбуждает следующий факт. Несколько времени тому назад, у одного из рогожских старообрядцев г. Г-а умерла скоропостижно жена, давно уже страдавшая застарелым алкоголизмом. Умерла она от разрыва сердца, что было следствием её болезни и что уже неоднократно ей предрекали врачи. Лже-архиепископ раскольничий приравнял её к «опившимся» и на этом основании решил лишить ее «погребения христианского», т. е., запретил раскольничьим попам совершать над ней панихиды и обряд отпевания.

Так не отпетую купчиху и похоронили на Рогожском кладбище, но это не помешало кладбищенским попам и дьяконам явиться на помяновенную трапезу и помянуть покойницу водочкой «из чайничков», так как из бутылок на поминках пить, по убеждениям раскольников, – «грех», а из чайничков, должно быть, – ничего.

Более разумных старообрядцев факт этот интересует с принципиальной точки зрения: прав ли или не прав был Картушин, лишив погребения умершую от аневизма старообрядку?

Алексей В-в

Паломничество квакеров и происшедшие изменения в обычаях и воззрениях этой секты. – Равноправность в секте женщин. – Слабые успехи «Армии Спасения» в Париже и ночлежный дом. – Швейцарские мормоны. – Новая американская секта «первобытных» святых. – Щедрость англичан на церковные и миссионерские учреждения.

У бельгийских квакеров вошло в обычай предпринимать два раза в год паломничество в Жордан, где покоится прах основателя их секты Виллиама Пенна. Паломничества эти приурочены к определённому дню, который называется у них «днём покоя». В этот же день происходит здесь и собрание квакеров в их знаменитом «доме собрания друзей». По поводу последующего такого собрания газета «Patriote» сообщает некоторые не лишённые интереса сведения о секте квакеров.

Секта квакеров никогда, даже в наиболее блестящие периоды своей истории, не насчитывала в Англии более 200,000 последователей, в настоящее же время едва насчитывает и четверть этого числа. Тем не менее квакеры продолжают пользоваться значительным влиянием, далеко не пропорциональным их численности.

За последнее время «Общество друзей», как называют себя квакеры, несколько отступило от тех суровых нравов, которыми так долго отличались ученики Пенна и Георга Фокса. Квакеры оставили теперь свои прежние странные костюмы, которыми ещё сорок лет тому назад привлекали на себя внимание и возбуждали улыбки прохожих. Теперь и квакеры, и их женщины одеваются, как все люди.

Отступления, впрочем, касаются и некоторых других сторон. В 1895 году «Общество друзей» устроило в Манчестере нечто в роде конгресса. На этом конгрессе М. Braithwaits, один из делегатов Лондона, говорил, что прежде квакеры считали для себя обязательным законом подавлять в себе вкус к прекрасным искусствам, но теперь начинают признавать, что эти искусства «заключают в себе известное откровение Духа Божия». Вот, заключает газета, терпимость, которая соблазнила бы Георга Фокса и его непосредственных преемников. Если квакеры начинают соглашаться, что живопись, поэзия и музыка не суть изобретения диавола, трудно сказать, куда придут по этому новому пути. Может быть, они кончат тем, что станут читать романы и ездить на балы.

Квакеры были первой сектой, признавшей равноправность полов в религиозном отношении. Культ квакеров, как известно, отличается не меньшей странностью, чем простотой. Собравшись в своём «доме собрания» (Miting house), они спокойно сидят, пока на кого-либо из них не сойдёт «дух». Бывает, что в иной день дух ни на кого не сходит; тогда они, просидев некоторое время в напрасном ожидании, расходятся. Бывает также, что дух сойдёт на женщину. Тогда осенённая начинает говорить и... кончает не скоро.

В заключение газета приводит следующий рассказ, более, впрочем, похожий на анекдот. Когда однажды в собрании квакеров красивая девица красноречиво проповедовала о верности данной клятве, по окончании проповеди один молодой человек подошёл к проповеднице и заявил ей о своём желании поцеловать её. Та, конечно, запротестовала. «Но я поклялся поцеловать вас»! – «Ах, ну в таком случае извольте, только впредь не давайте подобных клятв».

До недавнего времени, читаем в «Petit Bleu de Paris», армия спасения, насчитывающая в Англии и Америке тысячи горячих последователей, не имела особенного успеха во Франции. Здесь в ряды армии вступали лишь немногие босяки, готовые пожить на чужой счёт, а вместо денежных пожертвований проповедники спасения собирали обильную лепту хохота и насмешек.

Поняв, что одними молитвами и публичными процессиями французских грешников трудно обращать на путь спасения, салютисы решили прибегнуть к более практическим средствам и в сентябре прошлого года, открыли в знаменитой теперь улице Шаброль ночлежный дом для рабочих, временно остающихся без работы. Организация этого учреждения, как её описывает сотрудник «Petit Bleu», заслуживает некоторого внимания. Дом рассчитан на 235 ночлежников. Кроме спален, в нём имеются: столовые, ванные, прачечная и дезинфекционная камера. За плату в 40 сантимов ночлежник имеет кровать, ванну, душ и получает право на вход в прачечную, где ночлежники моют и сушат своё бельё. Из общего числа 235 мест 25 всегда удерживаются и предоставляются беднейшим за плату 20 сантимов. По правилам ночлежник за 20 сантимов получает только постель, но в действительности он пользуется всеми преимуществами наравне с внёсшими 40 сантимов. Ночью, когда посетители спят, платье их подвергается дезинфекции. Утром каждый ночлежник может оставить за собой место (места занумерованы) и на следующую ночь, внеся установленную плату. Этим правом каждый может пользоваться в течение трёх месяцев, каковой срок считается достаточным для приискания себе рабочим постоянного занятия.

За особую плату ночлежникам выдаются завтраки и обеды. Цены очень умеренные: суп 10 сант., овощи –10, бульон – 10, хлеб – 5, чай, кофе, какао – 20, маленькое мыло (для умывания или для стирки белья) – 5 сант. Вследствие этого клиенты дома отличаются значительным постоянством и случайные ночлежники бывают в нём редко. Мера эта, конечно, даст свои благие последствия в отношении вербования новых членов секты.

По сведениям газеты «Stalie», в Швейцарии в настоящее время мормонов насчитывается 1001, в том числе 307 детей, не достигших восьмилетнего возраста. Клир мормонов составляют: 11 старейшин, 21 священник, 13 наставников и 6 мирских братьев. Кроме того, имеется 27 миссионеров, которыми в 1898 году распространено 27,075 экз. брошюр. Президентом мормонской миссии в Швейцарии состоит некто М. Бауман.

В Северной Америке появилась новая секта, последователи которой называют себя «первобытными святыми». К особенностям секты относятся: отсутствие проповедников, как особого класса, собрания только на открытом воздухе и особенное пристрастие последователей её к пляске, которая несколько напоминает танцы некоторых индейских племён, а также к свисту, который на их собраниях играет такую же роль, как пение и игра на гудке. Собрания обыкновенно начинаются всеобщим взаимным целованием, после которого собравшиеся садятся и ждут наития духа. Внезапно кто-либо из присутствующих поднимается и затягивает песню; прочие подпевают ему и подвывают на гудках. Затем, все начинают ту же духовную мелодию насвистывать и, наконец, все пускаются в пляску. Крик шум, восклицания «аллилуйя» потрясают воздух. Пляска продолжается до тех пор, пока все не попадают в изнеможении, и тогда богослужение прекращается само собой («Börsen Zeitung»).

Никакая другая страна в мире не даёт таких щедрых приношений на религиозно-миссионерские и благотворительные дела, как Англия. По приблизительному расчёту в прошлом 1898-м году таких добровольных пожертвований на религиозные, педагогические и благотворительные дела только по одним завещаниям было оставлено на 15 миллионов рублей. Газеты рассчитывают, что кроме того в пользу собственно англиканской церкви поступило около 60 миллионов рублей. В течение десятилетия с 1883 по 1893 год добровольных пожертвований поступило на церковное строительство около 135 миллионов рублей. В течение последней четверти века на миссии собрано было 170 миллионов рублей и на религиозные школы около 222 миллионов рублей. Все эти данные, однако, значительно позади действительности, так, как большие пожертвования поступают прямо в церковно-религиозные общества, профессиональные госпитали и дома бедных, а также и в руки миссионеров, так что нет никакой возможности учесть всё до точности.

Одним из самых больших миссионерских обществ в Англии оказывается «Церковное миссионерское общество», которое в настоящем году отпраздновало свой столетний юбилей. Начавшись с малого, оно разрослось в весьма большое и богатое общество, доход которого к пятидесятилетнему юбилею достигал до 750 тысяч ежегодно. Теперь к 100-летнему юбилею этот доход возрос уже до 3.000,000 рублей ежегодно (300,000 фун. стерл.)! А ведь рядом с этим обществом в Англии существует ещё несколько почти столь же больших миссионерских обществ, и все они располагают такими же огромными, доходами!

Н. Вишневский

Св. Ипполит, папа Римский, много в своё время потрудился над уяснением вопроса о лице антихриста и признаках его пришествия в мир, и достаточно сделал к успокоению мятущихся по поводу этого вопроса умов. Не удивительно поэтому что сочинения его были всегда в большом уважении среди христиан. Очень рано, ещё в XII столетии, как свидетельствует Чудовская рукопись, появилось сочинение св. Ипполита «слово об антихристе» и среди русских, в переводе на древнеславянский язык; но особенное распространение получило среди наших предков другое, приписываемое прежде этому автору сочинение «слово о кончине мира, и об антихристе, и о втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа». Это последнее вошло в состав книги, известной под именем «Соборника», изд. п. Иосифа. Критика позднейшего времени, признав первое за действительно принадлежащее св. Ипполиту слово, второе нашла подложно ему приписываемым. Тем не менее, среди раскольников пользуется авторитетностью не первое, а второе – в виду удобных для раскольничьих мудрований выражений последнего; первое же среди них совершенно не известно. Перевод Казанской Академии первого слова на ряду со вторым – подложным приобретает поэтому для миссионеров должное значение. Из сопоставления этих двух слов читатель может видеть, как действительно учил св. Ипполит и что в его учении дет ничего благоприятного для раскольничьих толкований о духовности антихриста. Переводчики снабдили как первое, так и второе слова предварительными предисловиями и примечаниями.

Для борьбы с расколом этот выпуск весьма полезен. Цена ему не велика – один рубль с пересылкой. Выписывать можно из Казанской Дух. Академии.

М. Павлович

Книга Олонецкого миссионера о. Плотникова хорошо известна людям, интересующимся судьбами нашего раскола; во многих семинариях она введена в качестве даже учебника. О распространённости этого труда почтенного автора говорит уже сам факт выхода её третьим изданием. В этом последнем издании она, по словам автора, вновь исправлена. Не имея под руками первых двух её изданий, не можем, к сожалению, сказать, насколько существенны эти исправления. Насколько помнятся первые её издания, исправления в третьем коснулась несущественного, а недостатки – остались прежние и здесь. Для пользы дела и в тех видах, чтобы их не было в дальнейших изданиях, укажем более важные, замеченные нами, недостатки 3-го издания книги о. Плотникова.

О. Плотников начинает с выяснения «понятия о русском расколе». Так, конечно, и должно быть. Но не говоря уже о неполноте этого заглавия и его неопределённости (какого раскола?), обещанного понятия не дано. Автор не постарался выяснить, что такое раскол вообще и что такое старообрядчество? Понятия эти обычно смешиваются и часто отожествляются, а поэтому поставление их в надлежащие одного к другому отношения существенно необходимо, – тем более в книге, претендующей на «учебное пособие». Нельзя не отметить прежде всего непростительной ошибки в самом определении раскола, известного под именем старообрядчества. Этот, по автору, «представляет собой уклонение некоторой части русских людей от православия». Уклонение от православия есть, как все мы привыкли думать, ересь, а раскол – непослушание церкви, иногда даже с содержанием чисто православного учения (раскол новациан, четвередесятников и др.). Далее: «это уклонение не было необходимостью ни для православной церкви, ни для самих уклонившихся, а потому (курсива наш) раскол – явление не желательное для церкви, это – болезнь её». Неужели для Церкви может быть когда-нибудь уклонение от православия необходимостью? И неужели «это уклонение» потому только раскол, что оно не было необходимым? – Не верно и то, что обрядоверие составляет только «существенную характеристическую черту нашего раскола»: не черту, а всё его содержание, всю его сущность. Не пустое слово «раскол старообрядчества». В нём-то и суть вся.

Причин, подготовивших раскол русской церкви, автор насчитывает четыре: приверженность русских к обрядовой стороне религии, крайняя скудость образования, религиозное самомнение их и состояние церковно-богослужебных книг. Понимай так, по автору, причины, их можно насчитать целый десяток. Автор упустил из виду – то основное положение, что в ряду причин какого-либо явления не должно быть таких, из коих одна служит в свою очередь причиной другой. А состояние церковно-богослужебных книг, равно как и самомнение русских именно и было следствием первых из указанных автором двух причин, точно так же, как и приверженность русских к обрядовой стороне религии и низкий уровень образования вели к одному – к обрядоверию, как основной причине происхождения раскола. Впрочем, в данном случае наш автора повторяет ошибки других составителей учебных пособий и руководств по истории раскола. Если русский раскол есть явление «русское», за каковое почитает его наш автор, то и причина его появления должна заключаться в самом же русском народе, в его духе, верованиях, жизни, идеалах и т. д., а не в чём-то внешнем, побочном, бывшем у всех народов и во все времена. Причина появления раскола одна, и она заключалась в миросозерцании русского народа. Миросозерцание это единственно религиозное в то время, состояло в том, что русские только своё православие, понимаемое, как содержание в целости русских обрядов, чинов и книг, как уклонение и неприятие нерусского в этой области, почитали за единственно истинное, христианское. Это миросозерцание действительно, слагалось из двух основных факторов – из обрядоверия и религиозного самомнения, чему причиной было: обращение русскими в деле религии преимущественного внимания на обрядовую сторону и состояние образования. Если миросозерцание русского народа – будет показателем того, как думали о себе русские, то состояние его богослужения, обрядности и церковных книг будет свидетельствовать, каковы были русские на самом деле, в самой жизни. И вот, когда действительность показала, что русские ошибались в собственной идеализации, то упорная и фанатичная часть из них и явилась на стороне раскола. Это было причиной протеста первых расколо-учителей, а не желание «отомстить» п. Никону, как думает о. Плотников (стр. 31).

Когда же появился раскол? В книге о. Плотникова не даётся на это одного определённого ответа; он ни разу не обмолвился, какой факт или момент следует почитать за начало обнаружения раскола и откуда нужно вести историю его. А это знать весьма важно для обличения раскольников.

История беспоповщины и поповщины автором представлена довольно обстоятельно. Не знаем только, откуда он взял, что учение беспоповцев о духовном антихристе появилось чуть ли не в половине ХVIII в. (стр. 80). Так толковали его ещё некоторые современники расколо-учителей. – По обычаю всех составителей историй раскола, наш автор, увлёкшись изложением внешней стороны жизни поморцев и федосеевцев, не представил хода развития их внутренней доктрины, её современного состояния в пунктах различия и сходства федосеевщины и поморовщины. – Недостаточно сообщено о современном состоянии только приемлющих австрийское священство; а о попытках к соединению окружников и неокружников, что так волнует поповщину в течение последних 20 лет, автор умолчал почему-то совершенно.

В целях применения к семинарской программе своей истории, автор не обратил внимания на желания более чем 30 преподавателей в семинариях по истории и обличению раскола, выраженные на съезде в Казани: а) выделить в особый отдел обзор правительственных мероприятий по отношению к расколо-сектантству и отнести его к числу несущественных вопросов для полемики, б) обратить большее внимание на ознакомление учеников с ныне действующими законоположениями и главнейшими кассационными решениями Сената, в) обзор духовных мероприятий поставить как особый отдел, и г) история единоверия должна составлять также особый отдел, хотя бы под заглавием «возвращение раскольников к православию» (Деяния 3-го мисс. съезда в Казани изд. 1897 г. стр. 270).

Нельзя не обратить внимания на неопределённость выражений у автора, особенно, где дело касается хронологической точности. Излагая то или другое учение, он, за редкими исключениями, не разделяет того, как учили, от того, как теперь учат. Отсюда – читая, постоянно останавливаешься с недоумениями, к какому периоду жизни того или другого толка отнести то или другое учение. Это – существенный недостаток книги.

Указанные нами недостатки книги, разумеется, не умаляют её достоинств, засвидетельствованиях уже фактом быстрого её распространения, чего желаем ей и в третьем – её издании. Труд о. Плотникова во всяком случае лучшая из всех других историй о расколе по полноте собранных в ней исторических данных.

Цена книги 1 руб. с пересылкой, выписывать должно от автора – преподавателя олонецкой, д. Семинарии.

А.Л. Кириллов вот уже несколько раз издаёт отдельными брошюрами «назидательные сказания из современной жизни», заимствуя их из различных «Епархиальных Ведомостей», «Воскресного Дня», «Воскресного чтения», «Кормчего», «Церковных Ведомостей» и других периодических изданий. Настоящий выпуск по счету пятый. В нём помещены рассказы под рубриками: 1) «Истинность св. православной веры»; 2) «Сила веры и молитвы. – Благ Господь всем боящимся Его»; 3) «Внемли себе. Господь поругаем не бываем»; 4) «Из области необъяснимого».

Для укрепления, с одной стороны, веры в истинность св. православной церкви и надежды на высшую помощь, а с другой – для побуждения к деланию добра и отвращения от зла, составлен настоящий сборник назидательных сказаний из событий последних лет и предлагается благосклонному вниманию верующих в простоте сердечной в промыслительное действие о нас спасающей благодати Божией. Некоторые рассказы, напр.: «Побуждение Пресвятой Богородицей одной молодой женщины раскольницы к исповеди и причащению св. Таин», «Кара Божия над закоренелыми религиозными фанатиками», «Наказание Божие за кощунство», «Кара раскольника-хулителя св. угодников Божиих», «Наказание Божие за хулу св. церкви и её пастырей», «Чудесное исцеление от иконы Божией Матери Всех скорбящих Радости» и др., с большой пользой могут быть прочитаны на собеседованиях для обличения раскольников и сектантов.

Эти живые рассказы о явной милости Божией, оказываемой сынам св. православной церкви, лучше всяких отвлечённых рассуждений могут иногда воздействовать на загрубелые сердца раскольников и сектантов. Поэтому мы сочли нужным рекомендовать брошюру «Перст Божий» вниманию деятелей нашей внутренней миссии. Цена сборнику 10 коп. (вместо 20), сотня – 8 руб.

Брошюра продаётся в «Частной Донской Типографии» в г. Новочеркасске.

Е. Овсянников

Подробный библиографический отзыв о первом издании настоящей книжки о. Кутепова был уже сделан нашим журналом (см. «Миссион. Обозр.» 1897 г. март–апрель, кн. 1-я, стр. 332–335). Выпуская вторым изданием «Краткую историю и вероучение русских рационалистических и мистических ересей» о. Кутепов делает в ней некоторые существенные исправления и дополнения. Так он оставляет прежнее неправильное название штунды (баптизмо-штундизм) и более обстоятельно, насколько это позволяет общий объём его книжки, трактует об этой ереси (стр. 43–56); равным образом, в рассматриваемой книжке о. Кутепова мы уже находим краткие сведения о секте пашковцев и о толстовщине (стр. 56–61). Для полноты дела была бы нелишне автору привести в своём труде мнение 3-го Всероссийского миссионерского съезда, который постановил считать пашковщину сектой, совершенно однородной со штундизмом, – в силу чего на пашковщину должно распространяться Высочайше утверждённое распоряжение Комитета министров от 4-го сентября 1894 г. о признании штундизма (пашковщины тоже) сектой особенно вредной и о воспрещении общинных богомоленных собраний её последователей; нужно было автору и в трактат об ереси толстовцев также привести заключение того же 3-го Всероссийского Миссионерского съезда, что в учении толстовщины заключаются преступные антихристианские и социальные тенденции, а потому секта эта является более противоправительственной чем религиозной, для борьбы с которой необходимы меры ограничительного правительственного воздействия и не только в отношении распространителей, но и последователей секты, которые должны нести ответственность перед законом за самую принадлежность свою к толстовству. В конце своего сочинения, после подробного рассмотрения мистических сект – хлыстовства и скопчества, – автор делает эпизодическое примечание о том зловредном участии, которое на глазах у нашего правительства принимают видные толстовцы (гр. Толстой, князь Хилков, Чертков) в судьбе закавказских духоборцев, выселяющихся в последнее время из России в Америку и Англию (стр. 89). Примечание это было бы уместнее в трактате о духоборах.

Вообще же в своём исправленном и дополненном виде труд о. Кутепова является безусловно полезным для миссионерских библиотек, хотя – следует оговориться, – нужно иметь большую осторожность в распространении среди «православных, не получивших богословского образования» (см. Предисловие) или, точнее говоря, среди простого грамотного люда таких произведений, где в стройном виде и с основаниями из Св. Писания (стр. 12, 14, 17, 21, 26, 29–32, 67 и друг.) излагаются без совместного опровержения еретические тенденции сектантов, – дабы не соблазнить «единого от малых». Цена книжки совсем недорогая, внешняя сторона издания хороша.

Н. Булгаков

В газете «Кавказ» напечатано горестное письмо одного из переселившихся в Канаду духоборов, Ивана Гончарова, к родственникам его, оставшимся на жительстве в Елисаветпольской губернии. Вот содержание этого документа, весьма поучительного для тех, кто подбивал духобор к переселению.

«Возлюбленные и дорогие братцы и сестрицы, живущие на Кавказе! Вы жалуетесь на скуку, а между тем лучше бы я и весь век свой прожил на Кавказе между армянами и татарами, чем переселился в Канаду. У меня голова кружится и руки опустились. Жизнь наша в Канаде очень горька и полна лишений. Лес у нас таскают на людях, для чего к бревну привязывают несколько человек мужчин и женщин; в плуг при распашке земли также впрягаются люди. На днях я отправился в поле размыкать горе, и вижу: в одном месте пашут два плуга, в каждый из которых впряглись по семи пар мужчин и женщин. То были наши гореловские (из села Горелого, ахалцыхск. губ.), причём в первой паре ходили Савва Астафуров и Семён Яшин (прежде были люди весьма зажиточные и владевшие крупными стадами овец и другого скота), в другом месте пахало несколько плугов, которые таскали троицкие (из сел. Ново-Троицкого); в третьем месте несколько стариков лопатками ковыряли землю. Между всеми происходят споры и раздоры, порождаемые нуждой. Земля тут совершенно негодная – мелкий, как пыль, песок морской, едва покрытый тонким слоем чернозёма от навоза. Местные жители говорят, что здесь родятся только овёс и картофель, часто побиваемый морозом. Худобы (скота) нет: пара лошадей стоит на русские деньги 400–600–700 р., пара быков стоит 250 р., корова – 125–150 р.; пуд муки 1-го сорта стоит 3 р., 2-го сорта – 2 р. 40 к. и 3-го сорта – 1 р. 50 к.; пуд овса стоит 80 к. – 1 р.; ячменя вовсе нет; сена также нет, есть какая-то скверная трава, ясак, ни на что не годная. Если бы наше кавказское сено да в Канаду, – ему цены бы не было. Так как жителей в Канаде мало, то летом рабочий стоит в месяц 30, 40 и даже 50 р.; зимой же рабочие вовсе не нужны. Милые братья, не приведи вас Господ Бог бросить русскую землю и её разноцветные поля. Хорошо было нашим, сидя в тюрьме да казённом продовольствии, расписывать о прелестях Канады; теперь же, в Канаде, они мечтают о русской земле. Похлопочите, братцы, чтобы меня обратно приняли, и если напишете, что правительство разрешает мне вернуться, приеду и всё вам расскажу, всё горе наше вам поведаю. Если же меня обратно не примут, поеду в Америку или Англию, но в Канаде не останусь».

По поводу переселения закавказских «духобор-постников» в Америку, мы в своё время на страницах «Мисс. Обозр.» говорили, что эта затея будет лишь новой затяжкой толстовской петли на шее несчастных сектантов. Письмо духобора Гончарова теперь подтверждает это наше предположение. В том же тоне и роде, в марте месяце текущего года писал о тяжёлых условиях жизни поселенцев в Канаде и князь Д. А. Хилков, один из главных виновников духоборческих бедствий в Закавказье, а ныне и в Америке. Князь предостерегал своих харьковских последователей, крестьян села Павловки, которые в числе 34 семейств также задумали было вместе с духоборами переселяться в Канаду. Насколько переселенцам трудно в Канаде обзавестись хозяйственным инвентарём, можно судить уже по тому одному, что кн. Хилков советовал павловским крестьянам не продавать инвентаря, а везти его с собой в Америку – русские соху и борону! Сначала павловцы назойливо домогались у местной администрации скорейшего увольнения из России в Америку под тем предлогом, что «православия они исповедывать не желают, а содержать другую веру, согласно их убеждению, им в России не дозволяют», так писалось во всех прошениях харьковских крестьян, но затем они притаились, замолкли и крайне опасались, как бы на самом деле правительство не удовлетворило их просьб. Харьковские толстовцы теперь благодарят Бога и начальство, что не подверглись таким же бедствиям в Канаде, о которых возвещает своей братии духобор Гончаров. На неблагое дело, значит, пошёл гонорар гр. Л.Н. Толстого, полученный им от издателя «Нивы» за его «Воскресение»!

В Северном Кавказе около 15 лет тому назад, организовалась колония интеллигентов толстовцев, «Нальчик», известная под именем Еропконской. Население этой колонии иногда доходило семейств до 20–40 и по составу представляло собой удивительную смесь: здесь были опростившиеся родовитые интеллигенты, и университетская молодёжь, и объинтеллигентившиеся простецы из штундовой, главным образом, среды, получавшие здесь такую закваску и выучку в вопросах высшего умствования и политики, что превосходили, и своих учителей. Все были на братской ноге, за одним столом в еде и в одном ряду за работой. В каникулярное время проживала здесь и учащаяся молодёжь, присматривавшаяся и приучавшаяся к «новым началам» жизни по евангелию «яснополянского пророка»... Жертвой экскурсии в эту толстовскую колонию и увлечения идеалами её, между прочим, сделался несколько лет назад один талантливый, образованный, интеллигентный молодой человек, единственный сын у матери г. А-за, покончивший с собой самоубийством, не справившись в мучительной борьбе с парадоксами жизни и мысли по началам толстовской философии. Теперь сообщают, что колония погибает от «разброда в принципах» насельников и нравственной усталости жить в вечном круговороте противоречий и с совестью, и с жизнью, которая в этой фальшивой атмосфере представляла для людей искренних источник несчастья. Инвентарь продан, все дела хозяйственные ликвидируются, часть обитателей возвращается к пенатам своим, а часть уезжает в Америку, в духоборческую Канаду.

Такова судьба лучшего, казалось, толстовского здания, построенного на песце.

Этот новый эпизод из жизни интеллигентного толстовства должен бы послужить к вразумлению горячих увлекающихся годов, да и самого великого старца, тоже поворотившего на здоровый путь поэтического творчества своего, – вновь как известно, – ярко заблиставшего в повести «Воскресение». Юных жертв увлечения, и пропавшего у них для добра времени и жизни всё-таки жаль!

– Таврический епархиальный миссионер, священник Павел Петрович Тихвинский, в виду перенесённой им после одной из миссионерских поездок тяжёлой болезни (плеврит) оставил миссионерскую службу и назначен таврическим преосвященным на должность настоятеля собора в г. Евпаторию и благочинного евпаторийского округа. Вакансия миссионера свободна. Оклад жалования по должности таврического миссионера 2500 р. с разъездными и квартирными.

– В Ставропольской епархии, за увольнением противо-раскольничьего миссионера ствропольской епархии, известного начетчика слепца Алексеи Егорова Шашина, вакансия миссионера свободна. Оклад жалования миссионеру 2000 р.