СОБРАНИЕ ПЯТОЕ

В 27 год царствования государя Юстиниана, постоянного августа, в 12 год после консульства славнейшего мужа Василия, в VIII⁸⁸ день майских ид, индиктиона I, заседали в судебной палате почтеннейшие епископы царствующего города⁸⁹:

Евтихий, святейший патриарх царствующего города Константинополя, нового Рима,

Аполлинарий, святейший архиепископ великого города Александрии,

Домнин, святейший патриарх великого города Феополя, Стефан, благоговейнейший епископ рафийский,

Георгий, благоговейнейший епископ тивериадский, и прочие, как выше в первом собрании.

Диодор, архидиакон и первенствующий из почтеннейших нотариев, сказал: „святой собор ваш знает, что в прошлый день, по прочтении богохульств Феодора Мопсуетского, вы сделали рассуждение, как показывающее нечестие Феодора и его писаний, так и повелевающее в другой день прочитать то, что́ об этом самом сказали святые отцы и что содержится в императорских законах и писаниях исторических. Так как все это теперь у нас под руками, то представляем, что будет угодно“. Святой собор сказал: „пусть будет прочитано то, что́ уже сделано“. Когда это было исполнено, святой собор сказал: „как и прежде мы говорили, пусть будет прочитано то, что против Феодора Мопсуестского и его богохульств написали святые отцы и что содержится в императорских законах и писаниях исторических“. И почтеннейший диакон и нотарий Феодор, взявши прочитал:

Святой памяти Кирилла из первой книги сочинения, которое он написал против Феодора:

Феодор:

„Если кто хочет называть Сына Божия, Бога Слово, не в собственном смысле сыном Давидовым, пусть называет, потому что храм Бога Слова произошел от Давида; и того, кто произошел от семени Давидова, пусть называют Сыном Божиим по благодати, а не по естеству, не упуская из внимания естественных родителей, которые не извратили порядка (вещей), не называя телесным того, кто бестелесен, и не говоря, что он и прежде веков от Бога и от Давида, и страстный и бесстрастный. Тело не бывает беcтелесным; что находится долу, то не находится горе; что прежде веков, то не есть уже от семени Давидова; что страстно, то не есть бесстрастно; ибо все это не может соединяться в одном и том же понятии. Что принадлежит телу, то не принадлежит Богу Слову; а что свойственно Богу Слову, то не свойственно телу. Естества станем исповедовать, и домостроительств отвергать не станем“.

Кирилл:

«Утверждающий, что не должно отвергать домостроительств, совершенно извращает таинство вочеловечения. Ибо он решается утверждать, что единородное Слово Божие не сделалось человеком, и не явилось от семени святого Давида; но явно вводит двойственность сынов, природу неравную и ложную по наименованию. То, что говорится не в собственном смысле, показывает, что не существует на самом деле то, о чем говорится; ибо оно заимствует название другого. Итак, если Слово Божие называется человеком не в собственном смысле, то, очевидно, оно и не сделалось человеком. Если не в собственном смысле Сын и Бог тот, который произошел от семени Давидова, то он и не Бог и не Сын по природе и истине. Итак это название ложно по отношению к тому и другому, а по-справедливости тут разумеется самый предмет; ибо тот и другой называется тем, что он не есть“.

Из той же книги: Феодор:

„Когда мы спрашиваем о естественных родителях, то хорошо мудрствующим надлежит называть Бога Слово – не сыном Давида или Авраама, но творцом, а тело – не прежде веков от Отца (сущим), но семенем Авраама и Давида, рожденным от Марии. И когда речь идет о естественных рождениях, то пусть сын Марии не считается Богом Словом; ибо смертный рождает смертного по природе и производит тело подобное себе. Бог Слово имел не два рождения – одно прежде веков, а другое в последние времена, но родился от Отца по естеству, а храм, рожденный от Марии, он образовал себе из самой утробы ее“.

Кирилл:

„Потом, излагая кратко и включив нечто в средину, он опять говорит”:

Феодор:

„Когда же речь идет о спасительном домостроительстве, то Бог называется человеком, не потому, что Он сделался таким, но потому, что Он воспринял это; а человек называется Богом не в том смысле, будто он стал неописуемым и вездесущим, ибо тело и по воскресении было осязаемо; таким же оно взято и на небо, таким же и опять придет, каким было взято“.

Кирилл:

„Явно и очевидно говорится все это вопреки священному писанию; Феодор хулит таинство Христа и как бы порицает Бога Слово за то, что Он ради нас благоволил претерпеть истощение, а что Он сделался человеком – это, по-видимому, оскорбляет Феодора. Он таким образом совершенно уничтожает вочеловечение и величается над неизреченною премудростию, почти говоря вместе с иудееми Спасителю всех нас Христу: «о добре деле камение не мещем на Тя, но о хуле, яко Ты человек сый, твориши себе Бога» (Иоан. 10, 33). Но пусть он послушает Того, Кто говорит во всеуслышание: «аще не творю дела Отца моего, не имите ми веры: аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте» (Иоан. 10, 37–38). Итак, он знает, что Слово Божие, когда оно явилось человеком, обладало божественною силою и властию, но отвергает, что Оно было Богом, утверждая, что Оно скорее обитало в человеке, как будто Бог Слово явил нам собою человека достойного обожания и удостоившегося высокого наименования божества. Посему несомненно, что он совершенно не ведает силы таинственного воплощения Христа“.

Из той же книги: Феодор:

«Но если, говорится, плоть было то, что пригвождено было ко кресту, то каким образом и солнце скрыло свои лучи, и тьма покрыла всю землю, и земля потряслась, и камни распались, и мертвые воскресли (Мат. 27, 45–53)? Итак, что сказать о тьме, бывшей в Египте во времена Моисее – не в продолжение трех часов, но в течение трех дней (Исх. 10, 22–23)? А что сказать о прочих чудесах, совершенных чрез Моисея и Иисуса Навина, остановившего солнце (Нав. 10, 12–13), и о том, как солнце, во времена Езекии, вопреки закону природы, возвратилось вспять (4Цар. 20, 9–11), и как останки Елисея воскресили мертвого (4Цар. 13–21)? И если события, бывшие во время крестных страданий, указывают на то, что страдал Бог Слово, и если они не могли совершиться ради человека; так и то, что было во времена Моисее, а также во времена Иисуса Навина и во времена царя Езекии, было не для рода Авраамова. Если же те чудеса совершены были ради народа иудейского, то тем более бывшие при кресте – ради храма Бога Слова“⁹⁰.

Кирилл:

«Ужасеся небо о сем, и вострепета попремногу зело, глаголет Господь» (Иер. 2, 12). О невыносимое злословие! о язык, говорящий нечестие против Бога, и ум, крайне надмевающийся! Неужели для тебя мало, что пригвожден был ко древу Господь славы? Его ты ни Сыном истинным, ни Богом не называешь; но мы веруем, что Он есть истинный Сын и Бог, творец и создатель всего. Ибо не был Он человек просто, но в образе человеческом был Тот, который есть Бог Слово от Бога Отца, не преложение или изменение претерпевший во плоти, но соединенный с нею, по свидетельству священного Писания. Сей-то, пострадавший во плоти и повешенный на древе, совершил чудеса в Египте, являя во всем славу свою чрез мудрого Моисея“.

Из той же книги: Феодор:

„Сын по благодати – человек, происшедший от Марии, а по естеству – Бог Слово. Но что по благодати, то не по естеству, и что́ по естеству, то́ не по благодати. Не два сына. Для плоти, которая от нас, достаточно усыновления, славы и бессмертия по благодати, потому что она стала храмом Бога Слова. Не следует ставить ее выше ее природы и допускать несправедливость в воздаянии подобающей благодарности Богу Слову. В чем же эта несправедливость? В сопоставлении Его с плотию и в мысли, что Он нуждается в плоти для совершенного усыновления. И сам Бог Слово желает почитаться не сыном, но Господом Давида; тело же называть сыном Давида не только не оскорбительно, но и прилично по этому самому“⁹¹.

Кирилл:

«Итак, что по благодати, то не по естеству, а что по естеству, то не по благодати, и не два сына, по твоему разумению! Но кто по благодати, а не по естеству сын, тот и не есть истинный сын; излишня была слава истинного сыновства для того, кто есть таков по естеству, а не по благодати, то есть, для Бога Слова, который есть от Бога Отца. Итак, по твоему, не должно, как я сказал, быть и называться Сыном Божиим Иисусу Христу, чрез которого мы получили спасение, возвещая смерть Его и исповедуя воскресение! Итак, слово веры, которое мы возвещаем, приводит нас вот к какому исповеданию! Итак, в человека у нас вера, а не в того, который есть по естеству и истине Сын Божий! Но если справедливо, что Он получил сыновство по благодати, то Он будет сопричисляться множеству сынов, то есть, нам, которым Он, по дарованной ему свыше благодати, дарует усыновление, «к которому мы и призваны чрез Иисуса Христа, который от семени Давидова по плоти» (Рим. 1). Извещает же тебя и божественный евангелист, говоря: «елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его» (Иоан. 1, 12). Каким же образом получивший достоинство сыновства от иного может даровать и нам не свою, но приобретенную им отвне благодать“?

И спустя немного: „Сын дал самого себя на испытание, и, будучи совершен во всем, благоволил претерпеть уничижение и родиться по плоти от жены, и назван был сыном Авраама и Давида. Не удивляйся столь благому художеству домостроительства, а уразумевай более таинство. Говоря, что унизительно было бы воплощение Единородного, ты хулишь совет Бога и Отца, ругаешься над самым Сыном, благоволившим, ради тебя, претерпеть истощение. Ибо, когда ты слышишь, как Он говорил небесному Отцу и Богу: «жертвы и приношения не восхотел еси, тело же свершил ми еси: всесожжений и о гресе не взыскал еси. Тогда рех: се прииду: в главизне книжне писано есть о мне, еже сотворити волю твою, Боже мой, восхотех» (Псал. 39, 7–9), – то несправедливо, говоришь, что Сын помышлял только о своей славе. Избрал же себе совершенное тело, не для иного созданное, но для себя, по словам его самого: «тело же свершил ми еси», говорит. Послушай еще Павла, говорящего о Боге Слове: «понеже убо дети приобщишася плоти и крови, и той приискренне приобщися техже» (Евр. 2, 14). И мудрый Иоанн пишет так: «и Слово плоть бысть и вселися в ны» (Иоан. 1, 14). Восстань против них и восклицай: „да не оскорбляется нами вместо должной благодарности! Бог Слово не сделался плотию, Бог Слово не приобщился приискренне плоти и крови; не родился, подобно нам, по плоти от жены и не назван сыном Давида. Каким же образом Он восхотел бы потерпеть то́, чем и называть Его есть оскорбление, и что́ несогласно с Его волею“? Но мы, о мудрец, навыкли славословить Бога и Отца, что Он «свершил» тело Сыну; а о самом Сыне говорим, что Он стал плотию, то есть, человеком, ради нас претерпел истощение и подвергся уничижению нашей скудости, но и при этом пребыл Богом и истинным Сыном Бога и Отца. Итак, каким образом Он не восхотел именоваться сыном Давида, если Он вочеловечился, и притом не невольно»?

Из второй книги Кирилла: Феодор:

«Что есть человек, яко помниши его, или сын человечь, яко посещаеши его» (Псал. 8, 5)? Рассмотрим, что это за человек, относительно которого псалмопевец изумляется и удивляется, что Единородный удостоил его своего памятования и посещения. Что не о всяком человеке здесь сказано, это показано выше, и что не об одном каком-либо, это также известно. Но оставим все это, потому что это очень убедительно для всех, и послушаем свидетельство об этом апостола. Итак, апостол пишет к евреем, повествуя о Христе, и, подтверждая лице Его, не принимаемое ими, он так говорит: «засвидетельствова же негде некто, глаголя: что есть человек, яко помниши его, или сын человечь, яко посещаеши его? умалил еси его малым чим от ангел; славою и честию венчал еси его, и поставил еси его над делы руку твоею: вся покорил еси под нозе его». И приведши свидетельство, он, объясняя его, присовокупил: «внегда же покорити ему всяческая, ничтоже остави ему непокорено»: ныне же «не у видим ему всяческая покорена». А так как у блаженного Давида не было прямо сказано, кто такой этот человек, то, научая нас, апостол и прибавил: «а умаленого малым чим от ангел видим Иисуса, за приятие смерти славою и честию венчанна» (Евр. 2, 6–9). Итак, из евангелий мы научаемся, что блаженный Давид сказал о Господе все то, что́ содержат псалмы, равно как и слова: «яко помниши его», «посещаеши», «умалил» и «покорил»; апостол же нас учит, что это об Иисусе Давид говорит: не только вспомнил его, посетил его, но и все покорил ему, малым чем унизил его пред ангелами; поэтому оставьте ваше неразумие и познайте то, что должно познать. Видите, беззаконнейшие из людей, сколь велико различие естеств: этот удивляется что удостаивает вспомнить о человеке, посетить его и сделать его участником всего прочего, чему он сделал его причастным; а тот напротив изумляется, что он удостоился столь великих благ выше своей природы. Этот изумляется, как делающий благодеяние, сообщающий многое такое, что выше природы получающего благодеяние; а тот изумляется, как получающий благодеяние и приемлющий от него гораздо больше, чем он достоин“.

Кирилл:

«Трезвитеся» (1Петр. 5, 8) пьяные от вина вашего! – пусть восклицает некто так заблуждающимся; – положи, человек, дверь и ограждение устам твоим (Пс. 140, 3); перестань воздвигать на высоту рог свой и говорить на Бога неправду (Пс. 74, 6)! Доколе ты будешь ругаться над страждущим Христом? Имей в своем уме написанное божественным Павлом: «согрешающе в братию и биюще их совесть, немощну сущу, во Христа согрешаете» (1Кор. 8, 12). Скажу еще нечто и из пророческих книг: тобою оправдан Содом (Иез. 16, 53), ты превзошел разглагольствия язычников против Христа, считавших крест юродством, ты показал, что нет ничего преступного в иудейской гордости. Ты стараешься умалить и, сколько от тебя зависит, унижаешь до бесславия Того, которому подобает вышнее сидение и который имеет это сидение с Богом и Отцом. Ибо о Том, который воскрес из мертвых, мудрейший Павел говорит, что Он сидит на престоле Божества. «Такова имамы, – говорит он, – первосвященника, иже седе одесную престола величествия на небеcех» (Евр. 8, 1), «превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имене, именуемаго не точию в веце сем, но и в грядущем» (Ефес. 1, 21). Ибо преклоняется пред Ним «всяко колено небесных и земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Фил. 2, 10–11). Кто же есть Тот, который во всем этом является как Бог? Он сам объяснил, кто первосвященник его таинств. «Но себе умалил..., – говорится, – в подобии человечестем быв и образом обретеся, яко же человек. Смирил себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя» (Фил. 2, 7–8). Итак, преклоняется всякое колено небесных и земных и преисподних пред Тем, кто претерпел крест: на Его-то чистое и единственное человеческое естество указывая, противник говорит, что Он заслужил от Бога Слова памятование и посещение, тогда как подлинно надобно знать и разуметь, что не иной кто был Бог Слово, как сам Он, и не иной есть сын, особо, в виде человека явившийся и происшедший от семени Давидова, но это был сам Бог Слово от Бога Отца, сделавшийся подобным нам, то есть, человеком, и не иного кого, как самого Себя удостаивающий посещения и памятования».

Из той же книги: Феодор:

„Да прекратят же бесстыдный спор! пусть престанут от пустого прения, стыдясь очевидности сказанного! Он говорит о приводящем многих сынов в славу. И вот в смысле сыновства апостол воспринятого человека сопричисляет прочим, но не потому, что он, подобно им, причастен сыновства, а потому, что он также принял благодать сыновства, хотя, по своему божеству обладает естественным сыновством. Ибо несомненно, что он, не как прочие люди, обладает славою сыновства, но обладает ею вследствие единения, которое он имеет с ним. Отсюда и в самом названии, обозначающем сына, равно разумеется и тот. Но говорят нам: если о двоих, совершенных во всяком отношении, говорите вы, то и двоих сынов мы должны называть. Но вот в божественном писании сын, сам по себе, без отношенияк его божеству, сопричисляется прочим людям, и таким образом мы уже не называем двоих сынов. В исповедании же по справедливости есть один сын, потому что разделение естеств необходимо должно оставаться, и нераздельное единство лица должно быть соблюдаемо“.

Кирилл:

«О безумие! тот не познал всей высоты таинства Христова, кто выразился о нем в таких слабых и детских словах. А что он слишком мало понимает силу предложенного Писания, уклоняется от правильного пути и пускается опять в свое злое направление, это мы сейчас покажем. Прежде всего он старается показать нам чистого человека, седящего вместе со Отцом, и начинает дело тем, что вся тварь должна почитать его, как Бога. Сопричисляя же его сынам по благодати и множеству людей, он утверждает, что одно божество Слова имеет славу истинного сыновства, понося таким образом Того, кто ради нас благоволил претерпеть истощание, и свое нечестивое безумие противопоставляя ученику, говорящему! «И слово плоть бысть» (Ин.1:14). Итак, надобно знать, что он в некоторых местах говорит об одном, а не о двух сынах, совершенно отвергая, что есть Бог и Сын тот, который, как он сам говорит, от семени Давидова, и к одному Богу Слову, который от Отца, относит славу истинного сыновства. А это, как я сказал, не иное что значит, как не допускать вочеловечения и совершенно уничтожать домостроительство, чрез которое мы спасены, избавились от смерти и греха и свергли иго диавольской жадности“.

Из той же книги: Феодор:

„Никто да не обольщается искусственностию вопросов. Ибо порочно оставлять толикий «облак свидетелей» (Евр. 12, 1), о котором сказал апостол, и, прельстившись хитрыми вопросами, принимать сторону противников. Что же такое разумеют, когда искусственно спрашивают: матерь человека – Мария, или матерь Бога? и потом: кто был распят – Бог, или человек? Ясное и полное решение на это заключается уже в высказанных нами ответах по поводу этих вопросов; но мы и теперь скажем коротко об этом, чтобы у них не оставалось никакого предлога к хитросплетениям. Итак, когда спросят: матерь человека, или матерь Бога Мария, мы должны отвечать: и то и другое – первое по естеству, а второе относительно. Она матерь человека по естеству, потому что человек был во чреве Марии, который и вышел из нее. Но она – матерь Бога, потому что Бог был в рожденном человеке, не то, чтобы Он объят был им по естеству, но Он был в нем по благоизволению⁹². Итак, то и другое можно сказать справедливо, но не в одном и том же смысле. И не надобно думать, будто Бог Слово, когда был человеком во чреве, получил начало. Он был прежде всякой твари. Поэтому и то и другое говорится справедливо, и то и другое имеет свой собственный смысл. Точно также и на вопрос: Бог ли был распят, или человек? надобно отвечать: и то и другое, но только не в одном и том же смысле. Один был распят, как претерпевший страдания, пригвожденный к древу и задержанный иудеями, а другой – потому, что был соединен с тем по сказанной прежде причине».

Кирилл:

„Что́ говоришь ты, храбрец? Неужели святая Дева была матерью Бога потому, что в рожденном из нее находился Бог, обитая в нем одним только действием воли? Неужели ты утверждаешь одно это соединение? Итак, когда Бог, сый Слово, поселяется в нас (ибо Он чрез Святого Духа обитает в душах святых: Прем. 7), то ужели ты не думаешь, что подобным же образом и мы имеем единение с Ним? Где же поэтому увидит кто-нибудь чудо таинства Христова? А когда мы будем верить, что ради нас соделался человеком Бог Слово, то тут поистине удивительное таинство, и тут действительно в высшей степени будет удивляться всякий такому благодеянию. Если же сказать, что в человеке Бог Слово обитал действием воли, то дело домостроительства имеет уже иной смысл. Ибо мы, как сказано, заслужили толикую благодать потому, что просветились верою в Него. И да не скажет кто-нибудь, что Он недобровольно обитает в нас: напротив, добровольно или по прирожденной Ему воле Он оказал нам благоволение. Но мы и не утверждаем, что Бог Слово, соприсносущный Отцу, получил начало бытия из плоти святой Девы: Он всегда находился вместе с Отцом, и знаем мы, что ради нас Он сделался человеком. Итак, справедливо мы утверждаем, что святая Дева есть матерь как Бога, так и человека, потому что она действительно родила Христа по плоти“.

И потом: „Так как для объяснения сего предложено следующее: «егда вводит первородного во вселенную, глаголет: и да поклонятся ему вси ангели Божии» (Евр. 1, 6), то опять так пишет

Феодор:

„Итак, кто же тот, который вводится во вселенную и получает власть, вследствие которой Ему поклоняются ангелы. И безумный кто-нибудь не скажет, что вводится Бог Слово, который все привел из небытия в бытие, неизреченною силою даруя всему существование».

Кирилл:

„Итак, по твоему, безумие – мудрствовать правильно и содержать в уме истинную, правую и неповрежденную веру? Нет, по всей справедливости можно назвать безумными те речи, которые отвергают, что единородное Слово Божие введено Богом и Отцом во вселенную, когда Оно сделалось человеком. Ибо Оно, будучи по естеству выше всех других, как творец их, и настолько превосходя их, насколько художник превосходит свое произведение, вошло во вселенную, когда названо было частию ее, потому что Оно явилось, как человек“.

И спустя немного: „Удивляюсь я, почему противник пишет, будто Иисус никогда не удостоился бы соединения с Богом Словом, если бы с самого начала чрез помазание не сделался непорочным. Таким образом сначала он явно разъединяет и различает двоих сынов. Но пусть он скажет, когда Иисус сделался непорочным и удостоился соединения с Богом Словом, во чреве ли, или когда был тридцати лет. Тогда, как известно, Он приходит на Иордан и просит у Иоанна крещения. Если Он от чрева матернего был святым, то каким образом говорит он, что Он сделался святым, а не был таким прежде? Если же говорит, что сделался, то необходимо разуметь, что Он не был прежде тем, чем сделался. Если же Он всегда был святым, а не сделался таким во времени, то каким образом говорит он, что сшел на Него Дух, и показал Его достойным соединения и сообщил Ему то, чего у Него доселе не было? Все это он изложил и в других своих книгах. Что же это такое было, чего, для полного освящения в самом чреве, не доставало у Того, который и прежде рождения по плоти был святым, непорочным и освящающим тварь? Итак, когда он говорит, что Иисус не заслужил бы соединения с Богом Словом, если бы не сделался с самого начала непорочным, то пишет вместе с тем множество опровержений на свои пустословия. И прежде всего непристойно говорит: Он заслужил; потом считает чем-то особым сына, который от семени Давидова, и этого одного неблагоразумно называет Иисусом. Кроме того, говорит, что Иисус сделался непорочным, как будто не был Он таким прежде: это великое богохульство. Ибо Бог Слово, в самом чреве соединившись с своею плотию, был один, и, будучи непорочным Сыном, святым из святых, Он от своей полноты дарует Духа не только людям, но и горе, на небесах, разумным силам».

И спустя немного: Феодор:

«Многочастие и многообразне древле Бог глаголавый отцом во пророцех, в последок дней сих глагола нам в Сыне» (Евр. 1, 1–2). Чрез Сына Он сказал нам: подлинно под этим надобно разуметь воспринятого человека. «Кому бо от ангел рече когда: сын мой еси ты, аз днесь родих тя» (Евр. 1, 5)? Никого, говорит, не сделал причастным достоинства сына. Это-то и значат слова: «родих тя», как бы чрез это самое Он и сообщил причастие сыновства; но совершенно неимеющим никакого общения с Богом Словом является он в том, что сказано“.

Кирилл:

„И в поучениях своих к долженствующим креститься тот же Феодор сказал опять такт: „это мы не от себя измышляем свидетельство, но научены от божественного Писания, потому что и блаженный Павел так говорит: «от них же Христос по плоти сый над всеми Бог» (Рим. 9, 5); не потому, что от иудеев по плоти тот, который есть над всеми Бог: но это сказал для обозначения человеческого естества, о котором он знал, что оно – от племени израилева, и для показания естества божеского, которое он представлял себе господствующим над всем и всеми“. «Глусии услышите и слепии прозрите видети» (Ис. 42, 18), восклицал некто из святых к тем, которые были от крови Израиля. Я же думаю, и совершенно справедливо, что говорить так свойственно непонимающим или нехотящим правильно понимать таинство Христа. Ибо «Бог века сего ослепи разумы неверных» (2Кор. 4, 4), и неимеющие разумного в уме и сердце по делом и заблудились. Есть некоторые и просвещенные, даже считающиеся учителями, которые, не знаю как, заразились подобными болезнями: что другое сказать им, как не то, что Бог сказал устами одного из святых пророков: «яко пругло бысте стражбе, и якоже мрежа распростерта на Итавирии, юже ловящии лов поткнуша» (Ос. 5:1, 2). Ибо те, которые должны приносить как можно больше пользы подчиненным, эти-то и были силками, и мрежей, и причиною всякого соблазна. Я очень удивляюсь этому, и не могу понять, к чему клонится рассуждение моего противника. Он, очевидно, признает, что чрез Сына говорит нам Бог и Отец: и об Нем же говорит, как о воспринятом человеке, утверждая, что Он не имел никакого общения с Богом Словом. Как же не очевидно для всех злословие против блаженного Павла, или, лучше, порицание самой истины? Не так в этом случае понимал дело имеющий Святого Духа апостол. Противник извращает правоту догматов так, как ему хочется».

Из прошений поданных пресвитерами и диаконами, которые отправлены были от епископов, клириков, монахов и других (лиц) великой Армении, Персии и прочих народов, Проклу, святейшему епископу константинопольскому.

„Был некто зловредный человек или лучше имеющий диавольский вид человека, называвшийся ложным именем Феодор. Он имел вид и имя епископа, скрывался в уединенном и незнатном местечке, в небогатом городе второй Киликии Мопсуесте. Последователь преимущественно Павла самосатского, он в книге о воплощении Господа нашего Иисуса Христа подражает Фотину и прочим ересиархам, во всем своем рассуждении употребляет самые слова их, и даже худшие. Посредством ухищрения, смелости и диавольского заблуждения он хотел всех людей погубить своим языком, подобным змеиному, и ядом, который находится под языком аспида. Между тем он все-таки держался в своем логовище, боясь могущества тех, которые от великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа получили «власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию» (Лук. 10, 19): я говорю о святых апостолах и следовавших за ними преемниках, мучениках, исповедниках, епископах и прочих святых. Улучивши, не знаю каким образом, время, он начал пресмыкаться; и, вне своих пределов в непринадлежащем ему приходе снискавши доверие, как ученый говорун, проповедуя в одной из церквей Антиохии сирийской, он сказал: „человек Иисус». Ибо «что есть человек, яко помниши его» (Псал. 8, 5)? А что это сказано об Иисусе, апостол прибавил: "малым чим умаленного от ангел видим, – говорит, – Иисуса» (Евр. 2, 7). Итак, что же? Человек Иисус подобен всем людям, не имеет никакого различия от людей того же рода, кроме того, что дано ему по благодати: данная же благодать не изменяет природы, но после попрания смерти Бог «дарова Ему имя, еже паче всякого имене» (Фил. 2, 9). Тот, кто дал, есть Бог, а кому дал – это человек Иисус Христос, начаток воскресающих. Ибо Он «перворожден из мертвых» (Колос. 1, 18). Итак, он вознесся и седит одесную Отца, и есть превыше всего. О благодать, особенным образом сообщенная Иисусу! О благодать, которая превысила природу всех!

Тот, который одной со мною природы, явился превыше небес и седит одесную Отца и я говорю ему: не одна природа моя и твоя; ты на небе, а я увлекаюсь страстями; ты превыше всякого начальства и власти, а я в грязи. Но я прислушаюсь к тому, что благоволил о мне Отец. «Еда речет здание создавшему е: почто мя сотворил еси тако» (Рим. 9, 20)? И я ничего на это не скажу, но мои братья, сыновья одной со мной матери, скажут мне: не разделяй человека и Бога, но одного и того же называй человеком: я говорю о соестественном мне и говорю о Боге. Если я должен называть его единосущным Богу, то спрашиваю: каким образом человек и Бог – одно? Ужели одно естество у человека и Бога, у Господа и раба, у Творца и твари? Человек одного существа с человеком, а Бог одного существа с Богом. Итак, каким образом чрез единение могут стать одним и человек и Бог? Каким образом будут одно спасающий и спасаемый? сущий прежде веков и явившийся из Марии? Но я весьма болезную, потому что мои братья говорят мне, чтобы я проповедовал в церкви то, о чем не возможно говорить мудрствующим здраво“⁹³. Поставивши на вид все это, сказанное нечестивым Феодором, определили так: не причиняя этими нечестивейшими словами какого-либо возмущения в Церкви, признать Феодора уклоняющимся во всем от правоты догматов: ибо не может быть правилен путь того, кто был низвержен. Многие из клириков возымели смелость убеждать его, при чем коснулись и жалкого Нестория, с досадою опровергая то, что было сказано им. Много было со стороны народа сделано и других беспорядков по поводу слов его, противных Церкви христианской, как это видно из послания Иоанна антиохийского к Несторию. Упорствуя в продолжение долгого времени, Феодор убедил многих и Нестория, что Христос, Сын Бога живого, который родился от святой Девы Марии, но есть Бог Слово, родившийся от Отца, единосущный Родителю, но человек, по мере своей воли принимающий содействие от Бога Слова, и не прежде заслуживший соединение Бога Слова, как сделался непорочным, так что он стал участником непорочности, одного имени сыновства и господства. „Ибо каким образом, говорит он, чрез соединение могут стать одним и человек и Бог, – и Тот, кто спасает, и тот, кто сгиасается, – и Тот, кто прежде веков, и тот, кто явился из Марии, – Господь и раб, – Творец и творение“⁹⁴? Это и иное осмелился говорить и посеял в своих сочинениях сам нападатель на Христа Феодор, воображая как бы противоречить Арию, и Евномию, и Аполлинарию, и совершенно не давая Богу Слову, рожденному от существа Бога Отца, рождения по плоти от св. Девы Марии, или иного чего касательно воплощения и человеческих свойств, но – Иисусу Христу, который и помазан, и участвует в чести, которой он есть причастник по причине сделанного ему предуготовления от Бога Слова и истинного и единосущного Сына, чтобы он жил хорошо. Убедив же нечестивого Нестория вместе с другими, диавол уже радовался, что чрез сына своего Феодора убедил многих и Нестория служить заблуждению. И он недоволен погибелью некоторых в местах Сирии, но хотел гораздо обширнее захватить землю. Случилось же, что та церковь была вдовствующею, и мы не знаем, по каким грехам, или каким образом Несторий получил епископство, обманув некоторых, не имевших и не получивших от Бога благодати. И злоупотребляя властию, он величался, что нечестием своим превосходит своего зачинщика, Феодора. Но Господь, сжалившись над церквами возбудил против него многое, в чем и мы, низко поставленные, ничего не опускали, даже до смерти борясь за истину, как мы сказали и в своих против Феодора и его сочинений прошениях к благочестивейшему александрийскому епископу Кириллу, и в тех, что пишем вашему блаженству. И просим, после того, как будут прочтены те, прочитать и эти, дабы у вас было единство против Феодора и святотатственных глав и мнений его и тех, которые думают или учат подобному. И как Господу угодно было, чтобы явно и по имени осужден был в Ефесе вселенским собором святотатец Несторий, так же чтобы чрез вас осужден был по имени еще прежде осужденный безыменно, более святотатственный в различном нечестии Феодор и те, которые доселе в Сирии и Киликии думают и учат по его нечестивейшему изложению“.

Нечестивые главы из свитков Феодора также поданы были армянами святой памяти Проклу; многие из них содержатся в представленных выше. Итак святой памяти Прокл, отвечая на такие прошения армян, между другими мнениями, о Феодоре и его нечестии говорит:

Святой памяти Прокла, из книги, написанной к армянам.

«Убежим от бурных и грязных потоков лжи, от сект, нападающих на Бога: я говорю о неистовстве Ария, разделяющем неделимую Троицу, о дерзости Евномия, объемлющей знанием непостижимое естество, о бесновании Македония, отделяющем от Божества нераздельно исходящего Духа и о том новом и недавнем богохульстве, которое гораздо больше превосходит богохульство иудеев. Ибо те отвергают того, который есть Сын, отнимая ветвь у корня; а эти, на место того, который есть, вводят другого, понося чистое естество, как многораждающее. Итак, скажем с Павлом: «Христос есть мир наш, сотворивый обоя едино» (Ефес. 2, 14). Ибо иудея и язычника Он чрез крещение сотворил одним новым человеком, добродетелию соединяя различающееся сожительством. Да убоятся осуждения изобретатели нового нечестия, по которому то, что различается, соединено в согласие; а Тот, который соединил, разделен, по их старанию, на двойственность».

Тот же св. Прокл в той же книге, написанной к армянам, против того же нечестивого Феодора.

„Это мы послали к вашей любви, побуждаемые вашими прошениями, которые вы к нам прислали, извещая, что некоторые зловредные и говорящие чудовищное люди пришли в вашу область, желая лукавыми сочинениями и возражениями ложного знания разрушить простую и безыскуственную красоту православной веры. Но я опять говорю вам то, что принадлежит блаженному Павлу: «блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию суетного совета человеческого, а не по Христе» (Кол. 2, 8). «Основания бо иного никтоже может положити паче лежащего, еже есть Иисус Христос» (1Кор. 3, 11)“.

Святого Кирилла к клирикам и пресвитеру Лампону⁹⁵ .

„Когда я пребывал в Елии, некоторый муж из знатных в воинской службе во дворце принес мне запечатанное многострочное и важное письмо, которое он, как говорит, получил от православных антиохийцев. Подписи на нем были весьма многих клириков, и монахов, и мирян. Обвиняли восточных епископов, будто они умолчали о имени Нестория, и притворяются, что отвращаются его, а перешли к книгам Феодора, которые написаны им о воплощении, и в которых заключены хуления, гораздо худшие несториевых. Ибо он был отцом зломыслия Нестория, и, изрекши его зло, сделался нечестивым в том, в чем состоит теперь. И я написал благочестивейшему епископу антиохийскому, чтобы никто в церкви не высказывал нечестивых мнений Феодора. Пришедший же в Александрию почтеннейший диакон и архимандрит Максим много возглашал к восточным, говоря, что православные не имеют там никакого места, ни дерзновения говорить о правой вере. Он сказал, что они притворяются исповедующими символ, изложенный в Никее св. отцами, но ложно толкуют его, и убедил меня вполне объяснить все изложение никейского собора, чтобы не расхищали его некоторые, излагая одно вместо другого; что я и сделал. Таким образом он имеет книги, чтобы поднести их к благочестивейшим императрицам и христолюбивому и благочестивейшему государю. Ибо я распорядился, чтобы книга была написана на пергаменте. Итак, с его совета, когда признаете за лучшее, благовременно поднесите. Ибо нам должно отовсюду бороться за правую веру и спешить, сколько возможно, изгнать из среды явившееся против Христа нечестие».

Того же святого Кирилла послание к Акакию епископу Мелитены. Он написал это же к Феодоту анкирскому и к Фирму Кесарии каппадокийской.

,,Не должно было утаиться от своей святости, или она, может быть, и узнала, что все восточные благочестивейшие епископы собрались в Антиохии, потому что господин мой святейший епископ Прокл прислал им книгу, исполненную добрых мыслей и правых догматов. Ибо в ней шла немалая и длинная речь о домостроительстве Господа нашего Иисуса Христа. Он присовокупил также некоторые главы, собранные из книг Феодора, которые заключают в себе понимание, согласное с зловерием Нестория, и убеждал их также анафематствовать оные. Они же не согласились и написали ко мне, что если доведется анафематствовать то, что принадлежит Феодору, то бесславие несомненно падает также на святых отцов наших, – разумею Афанасия, Василия, Григориев, Феофила и прочих. Ибо и они написали нечто согласное с тем, что принадлежит Феодору. И мне также необходимо было писать к ним, о чем и известить твою святость благочестивейший епископ Даниил, который находился в Александрии и подробно знает о всем том, что возбуждено“.

Послание Кирилла к Раввуле, епископу Едессы.

«К несравнимой некоторой ревностности и к непобедимой уверенности возбуждает наши души мудрейший Павел, пиша так: «кто ны разлучит от любве Христа? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или, нагота, или беда, или меч» (Рим. 8, 35)? Ибо нет ничего несносного для тех, которые твердо поставляют для себя воинствовать за веру, течение совершить, веру сохранить, чтобы заслужить и венец нетления (2Тим. 4, 7). Как заботящихся об отличном управлении являет испытаннейшими не плавание в ясную погоду, но уменье сохранить корабль во время бури: так и избранных председательствовать в церквах являет знаменитыми не совершенное спокойствие дел, но наиболее благоразумие при беспокойствах, мужество, терпение и храброе сопротивление несостоятельным речам еретиков. Твоя святость всегда блистала, особливо же теперь, сделавшись для всех восточных столпом и основанием истины, и изгоняя, как какую-нибудь заразительную болезнь, богохульство новой и гнусной ереси Нестория. Но из другого корня происходит это нечестие (я говорю о том, который из Киликии)⁹⁶. Он вздумал, что будет владеть всем миром по причине могущества, не знаю каким образом, ему данного. Ибо он захватил седалище укрепленнейшее, и сделался пищею дракона, имеющего много глав (Апок. 13); и сам он также надеялся поглотить святые церкви Божии и захватить всех. И если бы всемогущий Бог не сохранил нас, он пересилил бы непременно, насколько принадлежит это могуществу его усилий и злодейским собраниям тех, которые его держатся“.

Послание Кирилла к монахам.

„Славнейшим и возлюбленнейшим, Анастасию, Александру, Мартиниану, Иоанну, Паригорию пресвитерам, и Максиму диакону, и прочим православным отцам из монахов, и тем, которые с вами подвизаются в жизни уединенной, и утверждены в вере Божией, Кирилл (желает) всякого блага о Господе.

„Желание и старание, которые и теперь имеет ваша любовь относительно учения, я одобрил непосредственно, и считаю достойными всякого уважения. Ибо как кто-либо не подивится желанию божественных учений и обыкновению защищать правоту святых догматов? Потому что это дело служит предуготовителем бесконечной и блаженной жизни, и старание об этом не остается без награды“.

И потом: „А так как ваше благочестие писало, что некоторые, увлеченные в ложный смысл, наклоняют силу слов, находящихся в символе, туда, куда не должно, или по неправильному пониманию, или по любви к сочинениям некоторых, и потому вы написали, что по причине этого мне должно предложить вам учение об этом самом и ясно истолковать содержание изложения веры: то я почел нужным кратко высказать то, утвердившись более продолжительным временем, оно не почиталось более сильным, опубликовал по суду Божию забытый Несторий виновник нового разделения. За сим следует и то, что касается вочеловечения; ибо говорят, что не по сущности, или по существу человек соединен с Богом Словом, но некоторою доброю волею, так как божественное естество не принимает будто иного способа соединения по причине неограниченности. Он сказал, что и Господа нашего Иисуса Христа не должно почитать, как Господа, но по отношению к Богу он должен почитаться, как некоторый образ, – яснее же сказать, согласно с ними, – как некоторое подобие по отношению к сидящему (в ком-нибудь) демону. Он и плоть Господа провозгласил совершенно бесполезною, разоряя следующее слово Господа: «плоть не пользует ничтоже» (Иоан. 6, 63). Он говорит, что и апостол не признал Христа за Бога (Матф. 16, 16), но что на вере, которая в человеке, создана Церковь. Умствования их о геенне здесь не безопасно излагать письменно. Вот сокровища нечестия их, которыми они уже давно скрытно пользовались и хотят, если возможно, даже до конца затмевать боязливый благочестивый слух народа“.

Из церковной истории Исихия, пресвитера иерусалимского, о Феодоре.

„Таким образом, когда у них и другие многие следовали Фотину, особенно подражал ему некто Феодор, лукавый на слово и проворный на язык, и однако сам нетвердый волею, который носился, склоняясь туда и сюда. Ибо, с первого возраста был причислен к антиохийскому клиру, и обещавши вести хорошую жизнь, возвратился к мирским страстям, и опять стал предаваться удовольствиям. Достойный подражения во всем добром и блаженный муж, Иоанн, епископ константинопольский, написал послание⁹⁷, которое и доселе читается в свитках, и возмог привести его от худшего к лучшему, к покаянию. И он снова начал вести добрую жизнь, снова начал быть в клире, и, оставив Антиохию, переселился в Тарс, откуда перешел в Мопсуест, и в нем поставлен был епископом, когда еще Бог не хотел, чтобы проповедь его нечестия сделалась известною. Взяв первые элементы своего учения из иудейского суесловия, он написал сочинение о пророчестве псалмов, отвергающее все предсказания о Господе. А быв обвинен и находясь в опасности, он сказал противное себе, не по желанию, но побуждаемый жалобами всех, и, обещав уничтожить самое сочинение, тайно держался пути иудейского нечестия. Ибо, притворяясь, что предает свои комментарии огню, он лукаво старался скрыть приманку. Весьма долгое время неизвестно было, каков был по достоинству говоривший неправое в маловажном месте. А так как говоривший был поставлен (в епископа), и обыкновенно говорил суетное; то получил славу учителя у некоторых немногих, учившихся у него, которые обольщались ядом речей, пия чашу, правда прикрашенную искусно составленными словами, но исполненную богохульных мыслей и яда. Ослабленный уже седою старостью, но с застарелою малейшею искрою благочестия, если случайно была в нем какая-нибудь, он предпринял составить книги против явления Господа Бога, из которых, опуская множество (ибо неприлично пересказывать нечестивые речи), упомянем теперь об одном. Так он, совершенный глупец, написал, что Иисус Христос, Спаситель и Господь рода нашего, которого Павел называет сиянием славы Отчей и образом ипостаси, о котором говорит, что Он носит все словом силы своей, совершил очищение грехов наших, и воссел одесную величия Отчего (Евр. 1, 3), о котором в послании к колоссянам написал: «Тем создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая...: всяческая Тем и о Нем создашася. И той есть прежде всех» (Кол. 1:16–17), – что Он не воплотившееся Слово, как мы научены евангельскими словами, но человек, чрез возвышение жизни и совершенство страданий соединенный с Богом Словом; и это он дерзнул написать в тайных речах. Так поступал он. Но последователи его превозносились; о них прилично сказать: «глаголющеся быти мудри, объюродеша, и измениша славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека» (Рим. 1:22–23), потому что они не прославляли Христа, как Бога воплотившегося, но оскорбляли, как подобного нам человека. Мы, впрочем, пойдем дальше к остальной части речи. Феодор, не прожив много времени, вышеупомянутыми богохульствами против таинства нанес обиду и новому Иерусалиму, спеша умалить его, как отечество тайны воплощения».

Закон священной памяти Феодосия и Валентиниана.

«Воздавая должное от нас почтение благочестивейшему учению, мы почли нужным подвергнуть должному осуждению тех, которые осмелились нечестиво писать против Бога, и назвать их достойными именами. Посему справедливо заградить их срамом их грехов, и в таком названии оставаться им в вечность, дабы они и при жизни не освободились, и по смерти оставались презренными и осужденными. Итак, повторяем, учение нечестивых и заразительных: Диодора, Феодора и Нестория показалось нам омерзительным; подобным же образом и все, которые следуют их заблуждению и соглашаются с их нечестием, справедливо и сами заслуживают тоже название, и облекаются срамом. Дабы, называясь христианами, не украшались этим именем те, которые стоят далеко от учения христиан и чужды правой и непорочной веры, поэтому сим нашим законом мы повелеваем, чтобы те, которые по всей земле и везде находятся в согласии с нечестивейшим и несостоятельным учением Нестория и Феодора, назывались отныне симонианами. Ибо надлежит, чтобы те, которые прежде выросли в божественном учении, а после склонились к их нечестию и стали подражать их заблуждению, были заклеймены этим названием симониан, подобно тому, как сделано относительно Ария постановлением священной памяти чудного и достохвального Константина, который повелел, чтобы ариане назывались порфирианами: по причине сходства нечестия он дал название Порфирия тому, который осмелился и думал описать истинную веру силою слов человеческих и оставить заразительные и невежественные книги на память потомкам. Итак, пусть никто не дерзает читать, или иметь у себя, или списывать святотатственные книги, изложенные ими, и особенно Феодором и Несторием, противные правому учению и изложению почтенных епископов, собиравшихся в Ефесе. Надлежит, чтобы эти книги были отыскиваемы со всем тщанием, и, найденные, были публично пред всеми сожигаемы. Ибо чрез это подсечется корень нечестия, дабы в последствии семена заблуждения не выросли на погибель простых, которые легко попадают в силки его. Затем да не будет упоминания о вышесказанных людях, или другого названия кроме симониан. Также да не будет у них сходбища ни в каком месте, или в доме, или на улице, или в поле, или в городе, или в предместиях его, ни явного, ни тайного. Ибо мы повелеваем, чтобы таковые при жизни были лишены всякого собрания. И да будет всем известно, что если кто пренебрежет настоящим нашим постановлением, и будет согласен с Феодором и Несторием, подражая их союзникам, у того в наказание все имущество будет конфисковано. Итак, твое светлое превосходительство пусть объявит настоящий, изданный нами, закон живущим по всей земле, и удостоит возвестить в каждом городе, дабы чрез чтение этого закона узнали все, находящиеся в каждой области, какое сделано нами распоряжение над ними. Этот закон наш мы написали по-гречески и по-латыни для удобства читающих“.

Закон Феодосия и Валентиниана, благочестивой памяти императоров, против Нестория и Феодора и тех, которые мудрствуют подобно им.

Уже прежде Несторий, который был епископом города Константинополя, пытаясь ввести в чистую и православную веру христианскую новые и чудовищные мнения, извержен был святым собором, который по повелению императорскому собран был в Ефесе со всего мира. Этот же святой собор вместе и утвердил православную веру, изложенную триста восемнадцатью никейскими епископами. И мы, утверждая то, что благочестиво определено этим святым собором, собранным в Ефесе, издали общее постановление, осуждающее того же Нестория и тех, которые мудрствуют подобно ему, чтобы они не заслуживали название христиан, но более назывались симонианами, потому что возлюбили богохульство Симона; и мы установили известные против них наказание, которые содержатся в настоящем постановлении. Но пусть никто не имеет, и не читает, и не списывает, и не издает Нестория, то есть, книг его, или несомненно вредных сочинений, самого ли Нестория или другого, и особенно сочинений Нестория против одних христиан, или сочинений Диодора, и Феодора, и Феодорита: но каждый, имеющий такие книги, пусть публично вынесет их и в виду всех предаст огню. И пусть никто не принимает тех, которые почитают такую секту, или их учителей, в городе ли, или в поле, или в предместиях, и вместе с ними не сходится. Если же кто учинит что-нибудь такое, то, быв опубликован, обречен будет всегдашнему изгнанию; а кто имеет книги, содержащие отвергнутую веру Нестория и Феодора, или их толкования, рассуждения и предания, тот будет подвергнут тому же наказанию, хотя бы светом для других казалось то, что составлено ими“.

И святой Феофил александрийский и Григорий нисский, получив жалобы против Феодора, когда он еще был жив, и против нечестивых его сочинений, написали против него послания, часть которых есть.

Святой памяти Феофила к Порфирию, епископу антиохийскому.

Что ты не потерпишь тех, которые относительно пришествия Спасителя нашего Иисуса Христа покушаются возобновить безумие Павла самосатского, это очевидно, потому что отцы наши, собиравшиеся в Никее, анафематствовали и эту секту вместе с лжеучением ариан, и не одобрили крещение последователей Павла, как содержится в написанных ими определениях. И сам блаженной памяти епископ Афанасий осудил крайнее нечестие вышесказанного Павла самосатского в книге, которую он продиктовал“.

И потом: „А так как обвиняют некоторых, как пишущих то, что́ принадлежит к возобновлению нечестивой секты Павла самосатского, осужденного отцами, и утверждают, что по причине возбуждения этого случая они подали твоему благоговеинству жалобу, список с которой ты приложил к письму, посланному ко мне твоим благоговеинством: то твоя доброта, вместе с сошедшимися благочестивейшими епископами, обратив внимание на то, что они доказывают (ибо они говорят, что имеют доказательства), если найдет написанное противным апостольским догматам, да благоволит принять апостольскую ревность против делающих такие нововведения. Ибо справедливо, чтобы то, что нечестиво написано, было благочестиво отсекаемо, и чтобы нигде не оставались неисправимыми те, которые неосторожно решились написать что ни есть по незнанию и суетной славе“.

Поданы были и самому святой памяти Фсофилу нечестивые главы из книг Феодора.

Святого Григория к Феофилу.

„Защищающие мнения Аполлинария, посредством жалобы, которую приносят против нас, стараются утверждать свое измышление, что Слово – плотяно, Господь веков – сын человека, и божество Сына – смертно. Ибо разглашают, что некоторые, как будто принадлежащие кафолической Церкви, почитают двух сынов в догмате: одного по естеству, а другого по усыновлению, после приобретенному. Не знаю, от кого слышат они таковое, и о каком лице спорят; ибо я еще не узнал того, который высказывает это. Впрочем, так как излагающие сию вину против нас укрепляют свои мнения тем, что, по-видимому, противятся сему бесчестному делу: то хорошо, чтобы твое во Христе совершенство, как положит тебе на ум Дух Святой, уничтожило поводы у тех, которые ищут против нас поводов, и убедило тех, которые клеветнически приписывают это Церкви Божией, что между христианами нет и не проповедуется никакого такого догмата“.

Из написанного Феодоритом против Кирилла в защиту Феодора, чем этот же Феодорит дает свидетельство о том, что Феодору принадлежит то нечестие, против которого писал святой памяти Кирилл.

„После того он обвиняет толкование восьмого псалма, и часто повторяет следующие слова божественного Феодора: „и так рассмотрим, кто есть человек, о котором изумляется и удивляется, что Единородный удостоил помнить о нем и посещать его. Но что это сказано не о всяком человеке, доказано выше; а что и не об одном ком-либо, и это сказано“.

И спустя немного упомянутый Феодорит поместил следующие (слова) того же Феодора:

„Престаньте хоть теперь, иногда с трудом, от вашего бесстыдства, познав то, что́ должно. Видите, беззаконнейшие из всех людей, сколь велико различие естеств: этот удивляется, что удостоивает вспомнить о человеке, посетить его и сделать его участником всего прочего, чему он сделал его причастным; а тот напротив изумляется, что он удостоился столь великих благ выше своей природы. Этот изумляется, как делающий благодеяние, сообщающий многое такое, что́ выше природы получающего благодеяние; а тот изумляется, как получающий благодеяние и приемлющий от него гораздо больше, нежели он достоин»⁹⁸. После сего Феодорит прибавил следующее:

„Когда Кирилл поместил (часть) из того, что́ написал божественный Феодор против Аполлинария; тотчас причиняет обиды, оскорбления и поношения, и говорит: „трезвитеся пьяные от вина вашего! – пусть восклицает некто так заблуждающимся; – положи, человек, дверь и ограждение устам твоим (Псал. 140, 3); «не воздвизай на высоту рога, и не глаголи на Бога неправду» (Пс. 74, 6). Доколе ты будешь ругаться над страждущим Христом? Имей в своем уме написанное божественным Павлом; «такожде согрешающе в братию, и биюще их совесть немощну сущу, во Христа согрешает» (1Кор. 8, 12). Скажу еще нечто и из пророческих книг: тобою оправдан Содом (Иезек. 16, 53), ты превзошел разглагольствия язычников против Христа, считавших крест юродством (1Кор. 2), ты показал, что нет ничего преступного в иудейской гордости“⁹⁹.

И когда Феодорит поместил сии слова Кирилла, сказанные против Феодора, то присовокупил следующее:

„Что́ воспламенило в тебе, защитник истины, столько ревности, что ты так и столько высокопарничаешь против него, и представляешь его нечестивейшим язычников и вместе иудеев и содомлян, и помещенные в божественном писании слова против нечестивых приписываешь защитнику благочестия? Не к Себе ли самому отнес предсказание Давида Господь Христос в святых евангелиях (Матф. 22, 42 и д.)? При возглашении отроков: «осанна сыну Давидову», не сам ли Он сказал иудеем: «несте ли чли, яко из уст младенец и ссущих совергшил еси хвалу» (Матф. 21, 15–16; Пс. 8, 3)? Не усвоил ли Ему божественный апостол и остальных слов, взятых из этого псалма (Евр. 2, 6–9)? Итак, что́ нового сказал Феодор, что ты забросал его столькими хулами, приказывая ему обуздать язык, а сам пустил его бежать без узды? Смотри, чтобы кто-нибудь не подумал, что ты, искуснейший, употребляешь эти обиды против Феодора за то, что он называл нечестивейшими Аполлинария и тех, которые мудрствуют подобно ему. Если этого нет, то какою нескладною речью, как с похмелья, и сколько такого рода хулений ты излил против него? Что же сказал он нового пред древними оными учителями? Ибо каждый из них явно и ясно изложил учение, что человеческое естество и посещено, и воспринято, и помазано Святым Духом, и распято, и умерло, и воскресло, и взято на небо, и удостоилось сидения одесную. Ты же – когда услыхал о тех, как кажется, неизреченных глаголах, которые слышал Павел (2Кор. 12, 4), (он слышал некие одни и божественнейшие глаголы, а ты вводишь у нас другие пред Павлом учения), – так объясняешь Павла и говоришь: „но само Слово, сущее от Бога Отца, сделалось сообразным человеку, удостоивая посещения и памятования не иного кого, но себя самого». Что смешнее этих слов? Ибо в каком посещении нуждался Бог Слово? «Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но себе умалил, зрак раба приим» (Фил. 2, 6–7); «не от ангел бо когда приемлет естество, но от Авраама приемлет» (Евр. 2, 16). Итак справедливо сказал Феодор, что тот, который принял, посещает (того, который) принят был. Также научая, и пророк называет Господом того, который посетил, а человеком того, который заслужил посещение».

Из послания Феодорита к двоеженцу Иеренату¹⁰⁰, представляющего свидетельство о том, что Феодор был под обвинением, и сомневался на счет оного.

„Так как вы обвиняете меня, что я в счислении учителей оставил святого и блаженного отца Феодора: то я почел необходимым сказать кратко и об этом. Ибо, во-первых, любезнейший для меня человек, мы умолчали и о многих других знаменитых и сделавшихся весьма славными мужах. Потом, нужно рассудить о том, что кто обвиняется, тот должен представить несомненных свидетелей, которых никто из обвинителей обвинить не может. Если же обвиненный призовет в свидетельство лиц, обвиненных преследователями, то и сам судья не дозволит принять их. Ибо если я, описывая похвалы отцов, опустил того святого, то, признаюсь, поступил несправедливо и был неблагодарен в отношении к учителям. Если же я, обвиненный, представил удовлетворение, и привел несомненных свидетелей, то в чем обвиняют без причины те, которые не хотят видеть ничего этого? А как я почитаю этого мужа, свидетелем служить то сочинение, которое написано нами за него, и в котором мы разрушили сделанную против него жалобу, не боясь ни могущества обвинителей, ни имеющих быть против нас засад“.

Диодор, архидиакон и первенствующий из почтеннейших нотариев, сказал: „так как некоторые говорят, что святой памяти Кирилл похвалил Феодора Мопсуестского в одном своем сочинении, в котором, говорят, написано: „добрый Феодор», и что сверх того и святой памяти Григорий назианзен писал к Феодору Мопсуестскому, хваля его, говорящие же так прибавляют к сему и то, что не должно анафематствовать еретиков после смерти, – это дошло здесь и до сведения вашего святого собора: то, чтобы не осталось что-нибудь из сего не рассмотренным, мы сочли необходимым представить вашей святости и об этом».

Святой собор сказал: „так как некоторые высказывают, что написано: „добрый Феодор“; то пусть будет прочтено последовательно как то, что сказано прежде, так и то, что сказано после. для совершеннейшего познания дела“. И Феодул, почтеннейший диакон и нотарий, взявши, прочитал:

Из второй книги Кирилла, епископа александрийского, о том, что один Христос, против Феодора.

«Что впрочем нечестивый Несторий захотел следовать мнениям Феодора, это не освобождает его от обвинений, а сделает обвинение против него гораздо более важным. Ибо, когда ему было возможно пользоваться правыми словами отцов и чистыми речами о Божестве, он, как оказывается, предпочел ложь истине. Так он опустил то, что принадлежит им; а лучше предпочел присоединиться к гнусным (мнениям) и услаждаться столь неприличными речами. Если кто обвинит того, который имеет такую волю и безумие, что он погрешил в этом, то, думаю, весьма справедливо. Ибо нужно было помнить святейшего Павла, который ясно пишет нам: будьте благоразумными меновщиками; «вся искушающе добрая держите; от всякия вещи злыя отгребайтеся» (1Сол. 5, 21–22). Потому что, и имея обыкновение действовать, и стараясь подражать похваляющим совершенное, мы отвергаем гнусные и фальшивые мнения, а принимаем и весьма охотно все, что сияет чистою красотою истины. Но да обратится у нас дело снова на приличный ему и предположенный путь. Добрый Феодор написал против ереси ариан и евномиан почти дватцать числом весьма обширных книг, а также и другие, изъясняющие евангельские и апостольские книги; каковые труды никто не захотел бы порицать, а скорее, по осуждении, воздал бы честь прилежанию, если бы была в них правота мнений. Если же некто будет ходить вне назначенного, и, оставляя прямой путь истины, пойдет тропинкой искривленной, и уязвит сердца более простых, бросая в них семена развратных помышлений; то оставаться в покое в это время будет не без вреда для тех, которые председательствуют в народе; но они будут иметь награду и выгоду, если будут сопротивляться. Итак, поскольку в сих книгах или сочинениях упомянутого мужа, которые мы теперь назвали, найдено нечто исполненное крайнего нечестия: то как возможно было дозволить себе молчать? Ибо он разделяет неделимого Христа, и вместо одного Сына почитает двойственность, удаляющуюся от истины и как бы подкрашенную ложными именами. Так он говорит, что Бог Слово, который от Бога Огца, называется человеком, впрочем это делается неистинно, а человек, тот, который из Марии, как он говорит, которого он лукаво именует нам во многих местах плотию, называется Богом и Сыном Божиим, но и это неистинно».

Святой собор сказал: „прочитанное показало, что благочестивой памяти Кирилл употребил этого рода слова, более обличая Феодора и нечестивые его сочинения, а не похвалу какую-либо высказывая о нем. Пусть будут прочтены и послания святой памяти Григория, которые, говорят, были написаны к Феодору Мопсуестскому“.

И почтеннейший диакон и нотарий Феодул¹⁰¹, взявши, прочитал;

Григорий, препоручая Феодору некоторых взаимно спорящих, и показывая, что они находятся как под собственным (Григория) управлением, так и под управлением его (Феодора), говорит так:

„Что писано было к твоему благоговению господами честнейшими епископами, то и от себя написать признав за нужное, прошу тебя: подай руку свою благородным женщинам и не попусти, чтоб они были притесняемы и гонимы могуществом человека, с которым вступили в дело“.

И потом: „Знаю, что для двоих, для твоего благоговения и для меня, будет прискорбно, если справедливость в этом деле останется в пренебрежении; потому что подсудимые у обоих нас под смотрением. И опасно, чтобы истина не была извращена правдоподобием доводов. Посему и сиди, и вступись за мою немощь“¹⁰².

Говорят еще о другом послании, писанном вышесказанным святым Григорием как будто к Феодору Мопсуестскому. Им весьма сильно побеждаются говорящие неправду. Он особенно увещевает епископа тианского прибыть к празднику мучеников, который в Арианзе, местечке того же святого Григория, торжествуется в месяце, который он сам на языке каппадокийском называет Дафусою. Арианз есть местечко под Назианзом, а Назианз был тогда именно под управлением города Тианы. В послании говорится так:

«И мне, как больному, обязан ты оказать свои услуги, потому что одна из заповедей – посещать больных, и святым мученикам обязан также ежегодным чествованием, какое совершаем в твоих Арианзах в двадцать второй день нашего месяца Дафусы. Притом же немало церковных дел, которые требуют общего рассмотрения. По всем этим причинам соблаговоли, нимало не замедлив, быть у нас. Хотя и труд велик, однако же и награда равновесна“¹⁰³.

К тому же Феодору написано другое послание, которым он просит о согрешивших – бедных своего прихода и питателях бедных. Начало послания такое:

„Слышу, что негодуешь на оскорбления, какие причинены мне монахами и бедными“.

И в конце: „Представь теперь, что припадают к тебе все бедные и питатели бедных, что просят за них все монахи и девы. Вместо них окажи милость всем; потому что достаточно уже приведены в чувство, как сие видно из того, что во мне возымели нужду; а прежде всех окажи милость мне, который прошу за них. Если тебе кажется жестоким, что я потерпел от них бесчестие, то да покажется еще более жестоким, что не слушаешь меня, подающего такой совет»¹⁰⁴.

Есть и другое послание того же святого Григория к тому же Феодору, похваляющее этого Феодора. Оно также скорее оказывается написанным к тианскому епископу: в нем он упоминает о монастыре доселе расположенном в местечке, которое называется Паса и находится под управлением города Тианы. В нем говорится так:

„Да дарует Бог тебя церквам к нашей славе и к пользе многих! Ты столько осмотрителен и тверд в духовном, что делаешь более твердыми всех, которые думают о себе; что по летам имеют некоторое преимущество. Итак, поскольку соблаговолил ты принять меня в участники духовного исследования, разумею дело о клятве, какую, по-видимому, дал Георгий Паспасинский; то объявляю твоему благоговению, что у меня на мысли“ и проч.¹⁰⁵.

И другое (есть) послание к нему же, из которого особенно оказывается, что все они написаны к епископу тианскому. Ибо он просит его, как первого в области, дать епископа Назианзу. В нем говорится так:

«Кстати мне сказать словами Писания: к кому воззову я обиженный? Кто прострет руку мне утесненному (Аввак. 1, 2)? На кого перейдет бремя церкви, доведенной до такого худого состояния и расстройства? Свидетельствуюсь пред Богом и пред избранными ангелами, что сия Божия паства несправедливо страждет, оставаясь без пастыря и без епископа, по причине моего омертвения; потому что меня держит болезнь, вдруг удалила меня от дел церковных, и теперь ни к чему я негоден, непрестанно нахожусь при последнем дыхании, и еще более обременяюсь делами. Поэтому, если бы епархия имела кого другого главою, к нему должна бы взывать и у него испрашивать помощи; но как выше всех твое благоговение, то необходимо обратиться к тебе. Позаботься о своей церкви, как сам заблагорассудишь, и не презри ее в расстроенном состоянии, которого она не заслужила. Не говорю уже о прочем: что сделали ей, и чем угрожают восставшие ныне аполлинаристы, осведомься об этом от господ сопресвитеров моих, от хорепископа Евлалия и от Келевсия, которых с намерением послал я к твоему благоговению. Остановить это не моим уже летам и не моей немощи, а твоему только возможно искусству и твоей силе; потому что тебе, кроме прочего, Бог дал и крепость к общей защите Церкви. А если не буду услышан, что ни говорю, и ни пишу; пусть будет сделано, что одно только и остается сделать, то есть, всенародно всем провозглашено и приведено в известность, что церковь имеет нужду в епископе, чтоб не терпеть ей вреда от моей болезни; а о последующем узнаете“¹⁰⁶.

К тому же тианскому епископу он написал и другое послание, в котором обвиняет хотевших увлечь его к епископству сасимскому, а особенно Елладия кесарийского; сказавши многое об этом, он просит о Воспорие, епископе догарском, который обвинен был тогда пред тианским епископом и судился у него. В нем говорится так:

„Но присовокуплю к письму еще следующее о государе моем епископе Воспории. Если ваше исследование находит его худым в вере, что выговорить непозволительно, не говорю уже о долговременности и о моем свидетельстве; то судите об этом сами. А если разыскание живущих по близости производит худую о нем славу, и новое есть обвинение; то не увлекайтесь клеветами, и прошу вас не давать им более силы, нежели истине, чтобы не привести в уныние многих, решившихся хорошо поступать“¹⁰⁷.

Евфранта, благочестивейший муж, епископ тианский, поднявшись, сказал: „объявляю вашему святому собору, – о чем вы и прежде моих слов знаете, – что без причины обольщают себя самих те, которые думают, что святой памяти Григорий написал прочитанные послания к Феодору Мопсуестскому. Я, как поставленный в епископа тианской церкви и родом из той самой области, изложу истину. Епископ Феодор был в моем городе во времена святой памяти Григория. Ибо так говорится в священных диптихах: „за Евпсихия, Анфимия, Еферия, Деодата, Каллиопия, Лонгина, Феодора“. В тоже время под управлением города Тианы были и Догара и Назианз, даже до времен сего благочестивого царствования. Когда же благочестивейший император даровал права метрополии городу, который некогда назывался Мукиссос, а теперь называется Юстинианополь, то вместе с другими городами подчинил ему и Догару и Назианз. И Арианз, откуда был родом святой памяти Григорий, действительно есть местечко, находящееся под управлением Назианза; в этом местечке он убеждал блаженного Феодора совершить празднество; и месяц у каппадокийцев имеется, называемый на провинциальном наречии Дафусою, о котором он и упоминает в одном из посланий. Местечко же, которое называется Паса и в котором находился монастырь, управляемый тогда монахом Георгием, который в послании называется Пасинским¹⁰⁸, отстоит от метрополии Тианы в двенадцати милях, и находится под управлением того же города доныне. Но и город Догара, как я сказал, был тогда под управлением той же метрополии Тианы, и епископ тианский поставлял епископов. Посему он и убеждает того блаженного Феодора, как имеющего митрополичьи права над вышесказанными городами, сам будучи обременен уже старостию, поставить епископа в Назианз вместо него самого. Киликия вторая, под управлением которой находится Мопсуест, никакой связи никогда и не имела и не имеет с Каппадокиею второю, или с местечками, или с городами ее, потому что в средине находится Киликия первая и разделяет Каппадокию и Киликию вторую. А Мопсуест есть часть Киликии второй. И невозможно было святой памяти Григорию писать об управлении церквами Каппадокии второй и о поставлении епископов епископу города, находящегося в другом округе и под управлением другого митрополита, также как он и не имел права избрать епископа“.

Когда таким образом это сказано было Евфрантою¹⁰⁹, почтеннейшим епископом метрополии Тианы, встал Феодосий, почтеннейший епископ города, который в древности назывался Мукиссос, а теперь называется Юстинианополь, и сказал следующее: „благочестивейший Евфранта все изложил вашему святому собору истинно. Это знаю и я, потому что происхожу из той области, и под управлением моим находятся теперь Догара и Назианз, под управлением которого находится местечко Арианз. И никакой связи с названными местечками или городами никогда не имела Киликия вторая или ее епископы».

Святой собор сказал: „и сами по себе послания святого Григория показывают, что они были писаны к благочестивой памяти Феодору, епископу Тианы, метрополии Каппадокии второй, а не к нечестивому Феодору Мопсуестскому. Присоединились к тому и заявления почтеннейших епископов. А о том, что и после смерти должно анафематствовать еретиков, уже нечто было читано; впрочем, если что-нибудь другое относится к этому, пусть будет прочтено“.

Диодор, архидиакон и первенствующий из почтеннейших нотариев, сказал: „у нас под руками извлечения, относящияся к настоящему вопросу, о том, что должно осуждать еретиков и после смерти“.

Святой собор сказал: «пусть будут прочтены». И Фотин, почтеннейший диакон и нотарий, взявши, прочитал:

Из первой книги святой памяти Кирилла о том, что один Христос, против Феодора.

Есть люди, которые отвергают Искупителя и Господа своего, и не признают истинным Сыном Бога Отца Того, который в последние времена века принял ради нас рождение от жены по плоти, а говорят, что явился для вселенной Бог новый и недавний, имеющий славу сыновства, полученную им отвне, подобно нам, и как бы славящийся какими-то прелюбодейно приобретенными почестями, так что стало уже человекопочитание, и ничего иного, и какой-то человек почитается, вместе с святою Троицею, как нами, так и святыми ангелами. Это изложили в своих сочинениях некоторые весьма гордые и высокомудрствующие в знании божественных писаний, и, как говорит Господь всех чрез одного из святых пророков, поставили сеть для соблазна людей (Пс. 56:7, 139:5, 140:9, 141:4). Ибо что иное, как не сеть и не соблазн, язык говорящий неправое, несогласное с священным Писанием и бесстыдно противостоящее преданию святых апостолов и евангелистов? Итак, должно отвергать тех, которые повинны в столь дурных проступках, в живых ли они находятся, или нет. Ибо необходимо удаляться от того, что́ вредит; и нужно не на лицо обращать внимание, но иметь в виду то, что угодно Богу“.

Святой памяти Кирилл последовал апостольским словам, в которых говорится: еретика человека по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый и согрешает, и есть самоосужден» (Тит. 3, 10–11), когда употребил следующие слова: „и нам должно отвергать таковых, в живых ли они будут, или нет“.

Также в послании, написанном к Мартиниану и другим монахам, тот же святой памяти Кирилл говорит так:

„Ибо уже и святой собор, собранный по воле Божией в Ефесе, произнося справедливый и точный приговор против лжеучения Нестория, вместе с ним осудил и суесловия других, которые будут после него, или были прежде него, которые мудрствуют и покушались говорить или писать одинаково с ним, налагая на них равное осуждение. Потому что следовало однажды осудив одного за столь невежественные суесловия, идти далее не против одного, но, так сказать, против всей их секты, или злословия, которое они учинили против благочестивых догматов Церкви, почитая двух сынов, и разделяя неделимое, и приписывая преступление небу и земле, как служащим человеку. Ибо вместе с нами святой сонм высших духов покланяется Господу всех Иисусу Христу“¹¹⁰.

Когда это было прочитано, встал Секстилиан, почтеннейший епископ из области африканской, действовавший вместо Примоза, благочестивейшего епископа карфагенского, и ставши на средину, сказал следующее: „так как положены святые Евангелия, и каждому должно объявить то, что́ он знает по отношению к предложенному вопросу: то объявляю вашему святому собору, что в прежние времена в нашей области многие епископы, собиравшиеся и рассуждавшие о разных предметах, относящихся к церковному положению, сделали об умерших епископах, которые предоставляют свое имущество еретикам, такое постановление, чтобы они после смерти подвергались анафеме. Есть также письма святой памяти Августина, в которых говорится, что если бы неправо мудрствовавшие в своей жизни не были осуждены еще в живых, как за доказанный грех, то таковые пусть подвергнутся анафеме и после смерти. И если угодно вам, я представлю их для прочтения“.

Святой собор сказал: „пусть будут прочтены» И тот же диакон и нотарий, взявши поданную хартию, прочитал:

Святого Августина к военачальнику Бонифацию о некоторых донатистах, которые обвиняли епископа Цецилиана, в том, что от во время своей жизни предал христианские свитки для сожжения, и которые по этой причине отделились от Церкви начало его такое¹¹¹:

Хвалю, и радуюсь, и удивляюсь, возлюбленнейший сын Бонифаций, что между заботами об оружии и о войнах ты сильно желаешь знать то, что́ принадлежит Богу¹¹².

И потом: „Цецилиан отнюдь не был предателем, но от старших из них он потерпел разные ложные оговоры и клеветнические обвинения; потому что не в нем была причина (раздора в) Церкви, ибо ничья несправедливость не препятствует обетованиям Бога, и ни от чьих преступлений не может погибнуть наследие Христа, которое даровал Ему Отец, говоря: «проси от Мене, и дам ти языки достояние твое, и одержание твое концы земли» (Пс. 2, 8). Впрочем тем, которые по причине его нашли повод совершить схизму, должно показать, что он очищен был на суде епископском, и провозглашен невинным не только судьями епископами, но даже самим императором Константином, пред которым он клеветнически был обвинен их отцами, чтобы они признали, сколь несправедливо отделяются от церкви, распространенной по всему миру, из за того, за которым никакого преступления никогда не могли показать ни они сами, ни их предводители. Хотя (как мы сказали также в упомянутом письме)¹¹³, в случае справедливости того, что́ ими поставляемо было в укор Цецилиану, и если бы это когда-нибудь могло быть доказано нам, мы сами анафематствовали бы его уже по смерти; однако же мы не должны из какого-нибудь человека оставлять Церковь Христа, которая образуется не сварливыми мнениями, но утверждается божественными свидетельствами“.

Того же святого Августина, из деяний, которые составлены у Марцеллина, славнейшего мужа, трибуна и нотария, в сто восемьдесят седьмой главе.

Августин, епископ Церкви кафолической, сказал: „не на людей должна быть возлагаема надежда Церкви, если они хороши; и не должна быть осуждаема Церковь Божия на погибель, если они худы. Но мы также принимаем на себя дело их, как братьев наших, и если они могли показаться нам достойными осуждения, то анафематствуем их ныне; однако ж по причине их не покидаем или не оставляем обетованной и данной Богом Церкви».

Его же послание к кафоликам¹¹⁴.

„Если, по счастию, те книги так указывают на его предателя, как указал Господь на Иуду, то пусть читают в них поименно и ясно, что или Цецилиан, или распорядитель этих книг были предатели, и если я не буду анафематствовать их, то меня самого почтут вместе с ними предателем“.

Его же из сочинения против Крескония грамматика, донатиста, из третьей книги¹¹⁵.

„Я нахожусь в Церкви, члены которой суть все те церкви, которые, как мы знаем, родились из трудов апостольских, и вместе утверждены на канонических писаниях. Я не оставлю общения с ними, в Африке ли, или где бы то ни было, доколе помогает мне Господь. Если в этом общении были предатели, которых я не знаю, то я и телом и душою отвращусь от них после их смерти, когда ты покажешь их, однако ж никаким образом из за умерших не буду чуждаться живых, остающихся в единении той же святой Церкви“.

И спустя немного¹¹⁶: „Но ты говоришь, что мне можно также и теперь судить об умерших, потому что суд может быть не только о живых, но и об умерших. Вот я хочу судить, но вы не хотите вести самое дело“.

Бенигн, епископ Гераклеи пелогонийской, заступавший место Илии, почтеннейшего мужа, епископа фессалоникского, вставши, сказал так: „то, что́ теперь прочитано (из сочинений) святой памяти Августина, согласно с положением дел, сохраняющимся в Церкви от начала. Нечестивое учение уже подверглось порицанию и осуждено; и предание Церкви хочет, чтобы те, которые виновны в таком учении, были анафематствованы, хотя бы они умерли. Почему и святой памяти Августин говорит¹¹⁷: что если бы Цецилиан изобличился в том, что взводится на него, я и после смерти анафематствую его. И это говорил он о Цецилиане, епископе карфагенском, который один из целой Африки прибыл на святой собор никейский. А также Валентина, Маркиона и Василида, хотя они не были анафематствованы никаким собором, Церковь Божия однако ж анафематствует и после смерти, потому что учение, которое они защищали, было чуждо благочестия. Это сделано также в отношении Евномия и Аполлинария. Охраняя тоже церковное предание, и святой памяти Раввула, бывший епископ города Едессы, знаменитый между священнослужителями, анафематствовал в церкви оного Феодора Мопсуестского также после смерти за его нечестивые сочинения, как свидетельствует и послание, которое, говорят, было писано Ивою к еретику Маре персу. Равно и те, которые были с Евсевием епископом никомидийским, прежде мудрствовавшие подобно Арию, а потом согласившиеся с верою, изложенною святыми отцами, собранными в Никее, и подписавшиеся под этим, за то, что возвратились к своей блевотине арианского нечестия, одни при жизни, а другие также после смерти, были анафематствованы и извержены из Церкви Божией, как это в историческом рассказе можно находить в писаниях об этом святого Афанасия. Особенно же дает этому веру благочестивой памяти Константин своим рескриптом, данным Феодоту, обозначая в нем, что и Евсевий, и Феогний, и единомышленники их, были извержены из вселенской Церкви, как мудрствующие противно святому никейскому собору, частью которого они были. А также римская церковь, за несколько пред сим лет, анафематствовала Диоскора, бывшего папою этой церкви, и после смерти, хотя он и не согрешил против веры; и это знают все, живущие в Риме, и особенно люди, состоявшие в почетных должностях, а также и те, которые оставались в общении с этим Диоскором даже по его смерти“.

После того, как благочестивейший епископ Бенигн высказал изложенное заявление, встали Феодор епископ Кесарии каппадокийской, Иоанн епископ нисский, Василий епископ нового Юстинианополя (некогда Камулиана), и сказали: „какое намерение имеет ваш святой собор относительно Феодора Мопсуестского, вы, возбужденные приличною ревностию по Боге против него и против того, что́ он богохульствовал на великого Бога и Спасителя нашего Христа, уже объяснили. А так как некоторые, любящие заблуждение Нестория или – сказать тоже – безумие Феодора, не отказываются выдумывать нечто, и употребляют слова, как будто находящиеся в послании, писанном святой памяти Кириллом к Иоанну епископу антиохийскому, в защиту того, что не должно как будто обижать Феодора, потому что он уже умер: то мы сочли необходимым донести об этом вам, дабы ничто из того, что́ ими говорится, не скрылось от вашего блаженства, или не осталось неисследованным. А такое послание, о каком разглашают они, никогда не было писано святой памяти Кириллом, и нигде в его кодексах не находится. Содержание этого вымышленного послания такое.

„Я рассмотрел письмо, которое отправило ко мне ваше благочестие, собравшееся воедино, как бы по общему желанию собора. И говорить что-нибудь о первоначалах письма, или также писать я весьма справедливо счел излишним. Ибо, хотя я усмотрел, что вы, как сказал бы кто-нибудь, как будто возмущены духом, и чрезмерно изумился; однако поспешил сделать то, что́ необходимо. Ибо каким бы образом я не был намерен иметь в уме столь удивительное и хлопотливое ваше старание, прибавлю даже, борьбу, которую вы вообще предприняли за мужа не только удивительного, но и приобретшего у вас величайшую славу? Я говорю о Феодоре, так как некоторые, как кажется, вопиют против него, ненавидят его и представляют случай нечестия, содержащегося, по словам некоторых, в каких-то неправых главах, которыми они возмутили и ваше благочестие, требуя отвержения их. Такой же беспорядок они производят, как показывает ваше письмо, и теперь, пришедши в царствующий город, если только удастся им убедить, обманув некоторых, что императорскими правилами подвергается анафеме то, что́ ими провозглашается, дабы обвинить защитников сего. И потому, как кажется мне и всякому имеющему ум, тем, которые право мудрствуют, прилично не печалиться, или строго поступать, но еще как можно долее оставлять имеющих такого рода помыслы и даже, прибавлю, не иметь в уме того, что́ они измыслили, особенно когда неизвестно и лице, которое подвергается жалобе за связь глав. Если же оно неизвестно, то и те, которые сделали это, оказываются стремящимися неизвестно на кого и поражающими воздух. Но, опустив это, я скажу о том, что тем, которые каким-либо образом или показывают себя учителями, или хотят писать, надлежит оком чистого ума взирать на смысл божественного Писания, и правильно приближаться к его цели, и таким образом располагать свои речи в суждении, боясь, чтобы, уча или мудрствуя противоположным образом, иначе, нежели как оно содержит, не называться им меньшим в царстве небесном. Желание сего царства побуждает стремящихся к нему избегать заблуждений на пути, который ведет к этому царству, и поспешать к этой блаженной жизни. Коротко скажу вам, благочестивейшие, о том, что я, удовлетворяя вашему письму, написал также к почтеннейшему епископу города Константинополя Проклу этими самыми словами: когда на Святом ефесском соборе представлено было изложение, которое, как говорили представившие, было составлено будто Феодором, и не имело ничего здравого, то святой собор отверг его, как исполненное превратных понятий; осуждая же тех, которые так мудрствуют, он благоразумно не упомянул об этом муже, и не подверг анафеме ни его самого по имени, ни других, в тех, как кажется, видах, чтобы восточные, внимая высокому мнению об этом муже, которое делает его удивительным, сами не отделились от союза тела вселенской Церкви, и не присоединились к ненавистному и гнусному сообществу, и не произвели весьма многих случаев к соблазнам. Ибо народ обыкновенно с величайшим удовольствием подставляет уши всяким слухам, и в миг отступает от надлежащего мнения. Но виновники этого справедливо услышат, хотя не желают: скройтесь вы сами, натягивающие луки против праха, ибо нет того, кто обвиняется вами. И пусть никто не обвиняет меня, что я сослался на эти слова; но я уступаю тем, которые думают, что тяжко ругаться над умершими, хотя бы они были мирские, а еще больше над теми, которые отошли из жизни в епископском сане. Ибо благоразумным мужам свойственно по всей справедливости предоставить это Тому, кто наперед знает мнение каждого, и знает каков будет каждый из нас. Господь да сохранит вас благоговейнейшие, во всем здравыми и молитвенниками за нас“.

„Вот что́ именно заключается в вымышленном послании. Кто же, рассматривая его, не найдет тотчас чуждого состава мыслей и слов, при сличении его с другими сочинениями святой памяти Кирилла? Впрочем подложность его ясно открывается из следующего: Иоанн, епископ антиохийский, написал к святой памяти Кириллу, говоря нечто о том, что не нужно анафематствовать ни самого Феодора, ни сочинений его, как согласных с тем, что́ говорили святые отцы, и святой Кирилл отвечал на это, ясно отвергая сочинения Феодора и порицая говорящих, что они согласны с тем, что́ изложили святые отцы, и прибавляя к письму еще то, что не должно защищать сочинения Феодора, как согласные во всем с суесловиями Нестория и справедливо отверженные вместе с ними, потому именно, что анафема, которая произнесена против Нестория, направлена также и против тех, которые прежде него мудрствовали подобно ему. Итак, ответное послание святого Кирилла к Иоанну, содержит в себе следующее:

„Дракон, отступник, зверь, поистине самый упорный и боговраждебный, еще не успокоился, еще не расстался с поселившеюся в нем злобой: постоянно разрастаясь ненавистью к святым церквам, он, в дерзости своей, обращает против догматов истины необузданные языки людей нечестивых и невежественных, имеющих «сожженную совесть» (1Тим. 4, 2). Впрочем, он везде уловлен и побежден, ибо Христос, Спаситель всех нас, показал бездейственность его злобы и могущество начинателей“.

И спустя немного: „Итак необходимо было, чтобы мы по причине этого имели светлое празднество, когда несомненно изгнали всякое сказанное кем-либо слово, которое согласно с богохульством Нестория. Ибо против всех, следующих или уже последовавших оному, мы и ваша святость решительно сказали: анафематствуем тех, которые говорят, что два сына и два Христа. Ибо один, как сказано, проповедуется нами и вами Христос, Сын и Господь, единородный Бог Слово, «в подобии человечестем быв и образом обретеся, якоже человек» (Филип. 2, 7), по слову мудрейшего Павла».

И потом: „Мы просим, чтобы никто не приписывал святым и православным нашим отцам, Афанасию, Василию, Григориям, Феофилу и другим, преступных мнений Диодора, Феодора и некоторых других, которых лучше не хвалить, – чтобы не сказать чего-нибудь резкого, – за то, что они как бы на всех парусах неслись против славы Христа, дабы каким-нибудь образом это не сделалось поводом к соблазну для некоторых, думающих, что поистине так мудрствуют и учат те, которые были почитателями всецелой правды, и которые оставили книги, опровергающие богохульства не одного Нестория, но и других мудрствовавших и написавших мнения Нестория еще прежде него“.

„Вот что́ подлинно написал святой Кирилл к Иоанну антиохийскому. А что ничего такого, что́ содержится в вымышленном послании, не писал он, это открывается также из того, что́ он писал к Акакию епископу Мелитены, где он прямо рассказывает, что́ отвечал он Иоанну. В послании говорится об этом так:

„Почтеннейший и благочестивейший диакон и архимандрит Максим пришел ко мне, и я увидел такого мужа, какого надлежало видеть желавшему этого в течении долгого времени. Увидел я ревность его и правоту, и побуждение к благочестию, которое он имел во Христе. Он так печалится и вполне беспокоится духом, что хочет подъять всякий труд до тех пор, пока с корнем истребит зловерие Нестория от пределов востока. Я прочитал послание твоей святости, писанное к благочестивейшему и почтеннейшему епископу антиохийскому Иоанну, исполненное весьма многого упования и вместе любви к Богу. Написал и я такие же послания к нему. Но, как видно, худшее побеждает. Ибо думая, будто ненавидят принадлежащее Несторию, они вводят это опять, другим образом, т. е. удивляясь тому, что́ принадлежит Феодору, и что́ содержит в себе, конечно, равную и даже гораздо более худшую болезнь нечестия. Ибо не Феодор был учеником Нестория, но последний был учеником первого: они как говорят одними устами, так и один яд лжеучения изрыгают из своего сердца. Посему восточные писали ко мне, что не нужно обвинять принадлежащее Феодору, дабы не обвинить, как они говорят, сказанного блаженным Афанасием, и Феофилом, и Василием, и Григорием; ибо что́ говорил Феодор, тоже и они. Но я писавших это не поддержал, а с дерзновением сказал, что Феодор имел хульный язык и перо, послушное ему; а они были учители всецелого православия, и прославились в нем. Восточных убедили таким образом, что в церквах были крики от народа: „да умножается вера Феодора! так веруем, как Феодор»! хотя в него некогда бросали камнями в его церкви, когда он осмелился проговорить нечто кратко. Но как хочет учитель, так думает и стадо. Я же не переставал порицать того, что́ они написали, и не перестану. А так как нужно было, чтобы и у них были письменные опровержения, то я, рассмотревши книги Феодора и Диодора, написанные ими не о воплощения Единородного, но более против воплощения, выставил некоторые из глав, и, как мог опровергнул их, показывая всюду, что учение их исполнено мерзостей».

„Также он писал согласно с вышеизложенным к благочестивой памяти императору Феодосию, говоря так:

„Был некто Феодор, и прежде него Диодор: этот из города Тарса, а тот из Мопсуеста. Они были отцами нечестия Несториева. Ибо в своих книгах, которые сочинили, они безумно богохульствовали против Христа, Спасителя всех нас, не зная таинства Его. Таким образом нечестивый Несторий захотел сделать известным то, что́ принадлежит им, и был изгнан Богом из священного двора. Хотя же речи Нестория подвергнуты были анафеме, однако некоторые из восточных епископов вводят их опять, иным образом, т. е. удивляясь сочинениям Феодора и говоря, что он мудрствовал право и согласно с святыми отцами нашими Афанасием, Григорием и Василием; но они говорят ложь в отношении святых отцов: ибо эти отцы написали то, что́ опровергает богохульства Феодора и Нестория. Итак, поскольку я узнал, что и до вашего благочестивейшего слуха доносится нечто из тех (богохульств), то прошу вас сохранить свои души неприкосновенными и неповрежденными нечестием Феодора и Диодора. Ибо, как я сказал уже, Несторий повторял их слова, и по этой причине осужден был, как нечестивый, вселенским собором, который собран был волею Божиею в Ефесе“. „И это подлинно (относится) к опровержению письма, которое ложно составлено было защитниками Феодора. Они стараются еще совершить нечто иное злоехидное; ибо урезывают некоторые сказанные св. Кириллом против синусиастов слова, которыми также хотят показать, будто он говорил, что не должно порицать умерших. А сказанное им в той же книге заключает совсем противоположное. Ибо он говорит, что без причины не нужно высказываться против умерших, чтобы не показалось это свойством вражды; когда же предложен догматический вопрос, то хотя бы умерли те, о которых говорится нечто такое, не нужно молчать, но опровергнуть то, что они худо сказали. Содержание относящейся к этому части такое:

„У нас, желающих сражаться за догматы истины, теперь выработано обширное изложение. Ибо оно повсюду возвещает единого Господа Иисуса Христа, который, как Бог Слово, по божеству произошел от Бога Отца, а по человечеству и по плоти от жены. И никто, имея ум, могущий обозревать каждую вещь, не сказал бы, что мы чрезмерно напали на неимеющих такой веры, когда к этому иногда призывает некоторое сожаление к тем, с которыми мы не согласны. Ибо оттого самое дело получает опровержение и неслабое удовлетворение. Так как они уже умерли и, удалясь от человеческих дел, переселились к иной жизни; то неразумно вражески оскорблять совсем не живущих, но уже умерших. А так как любителям догмагической правды любезна истина, и им по необходимости прилично говорить справедливое и быть обученными, чтобы могли противостоять тем, которые имеют обыкновение говорить суетное: то, когда подверглось немалому заблуждению бесчисленное множество братий, из которых Диодор из города Тарса и бывший епископ Мопсуестский красноречивый Феодор написали о Господе и Спасителе всех нас Христе, я счел за нужное сказать нечто немногое на то, что́ они сказали, и показать читающим безобразие учения обоих“.

„Показавши таким образом рассуждение святого Кирилла, которое содержится в вышеизложенном, мы извещаем, что они также пользуются другим посланием, писанным тем же святой памяти Кириллом к святому Проклу, содержащим нечто об анафеме Феодору. Писать же сие он вынужден был посланиями, писанными Иоанном и другими восточными епископами за Феодора, когда от них требовалось анафематствовать главы Феодора, отправленными к ним святой памяти Проклом. Послание, писанное святой памяти Кириллом к святому Проклу, содержит следующее:

„Некогда трудом и великими усилиями твоей святости и святого собора, собравшегося в Ефесе, церкви Божии повсюду отвергли суесловие Нестория. Весьма печалятся от этого некоторые из восточных, не только мирян, но и священнослужителей. Ибо как долговременные болезни бывают более трудны для уврачевания, или, может быть, даже совершенно отрицают оное: так и душа, болящая гнилью превратных мнений и учений, имеет болезнь неизлечимую. Однако ж, по благодати Божией, они, случайно ли, или истинно, и говорят и проповедуют об одном Христе, и анафематствовали нечестивые многоглаголания Нестория; и между тем там большое спокойствие и ежедневно утверждаются в вере даже те, которые некогда сомневались. Теперь же, как написал ко мне господин мой святейший епископ антиохийский Иоанн, у них поднялось начало другой бури, и весьма большой существует страх, чтобы некоторые нетвердые как-нибудь не возвратились к прежнему. Ибо говорят, что некоторые пришли в тот великий город, потом беспокоили благочестивейших и христолюбивейших императоров, и просили, чтобы высочайшим их постановлением были анафематствованы книги Феодора Мопсуестского и сам помянутый муж; – что имя его славно на востоке, и весьма удивляются его сочинениям; и все, как говорят, печалятся о том, что муж знаменитый и умерший в общении церквей анафематствуется. А ныне ни для кого из право-мудрствующих нет сомнения в том, что в его сочинениях мы нашли нечто, неприлично сказанное и исполненное чрезмерной хулы. Пусть же знает твоя святость, что когда предложено было на святом соборе изложение, составленное им, как говорили предложившие, не содержащее в себе ничего здравого, святой собор отвергнул его, как исполненное превратных мыслей и как бы источающее нечестие несторианское; осудив же тех, которые так мудрствуют, он благоразумно не упомянул об этом муже, и по благоразумию не подвергнул анафеме его самого по имени, для того, чтобы некоторые, относящиеся с уважением к этому мужу, не отделились от церквей“.

И спустя немного: „И когда хулы Нестория другим образом были анафематствованы и отвергнуты, то вместе с ними было отвергнуто и принадлежащее ему (Феодору), имеющее с ними весьма большое согласие. И если на востоке сделали это без сомнения, и никакого возмущения от этого нельзя было ожидать, то я говорил, что нет никакого препятствия теперь требовать от них, чтобы они сделали это и письменно. Если же, как пишет господин мой святейший епископ антиохийский Иоанн, они изберут лучше быть сожженными, чем сделать что-нибудь такое, то зачем мы раздуваем успокоившееся пламя и неблаговременно возбуждаем прекратившияся возмущения, чтобы когда-нибудь последнее не сделалось как-либо хуже первого? И это я говорю, сильно порицая то, что́ написал помянутый Феодор, но опасаюсь имеющих быть от кого-нибудь по причине этого дела возмущений, чтобы как-нибудь не начали под этим предлогом оплакивать то, что́ принадлежит Несторию, по примеру того, что́ негде сказано греческим поэтом: что по поводу Патрокла каждая оплакивала свои бедствия“¹¹⁸.

„Оставляя все те места, которые показывают, какое рассуждение имел святой Кирилл об анафеме Феодора, они пользуются одними теми, которые сказаны по благоразумию, чтобы совершенно вывести из несторианского заблуждения тех, которые еще задержаны в нем, и удержать возмущения, которых ожидали от еретиков. Посему святой памяти Прокл, получивши послание святого Кирилла, получив также очень многие просьбы от восточных, чтобы ни Феодор не был анафематствуем, ни его нечестивые сочинения, пишет и убеждает их анафематствовать хотя богохульства Феодора и показать себя свободными от такого подозрения. А так как они не приняли такого благоразумного распоряжения Кирилла и святой памяти Прокла, а напротив продолжали даже защищать самые богохульства Феодора и говорили, что они согласны с написанным святыми отцами: то святой Кирилл, видя возрастающее нечестие, и боясь оттого оскорбления простейших, вынужден был написать книги против Феодора и против его богохульств, и по смерти того же Феодора показать его и еретиком и нечестивым и богохульным больше язычников и больше иудеев, в следующих словах:

«Ужасеся небо о сем, и вострепета попремногу зело, глаголет Господь» (Иер. 2, 12). О невыносимое злословие! о язык, говорящий нечестие против Бога, и ум воздвизающий рог на высоту (Пс. 74, 6)! Неужели для тебя мало, что пригвожден был ко древу Господь славы? Его ты ни Сыном истинным, ни Богом не называешь; но мы веруем, что Он есть истинный Сын и Бог, дворец и создатель всего. Ибо не был Он человек просто, но в образе человеческом Слово от Бога Отца, не преложение или изменение претерпевший во плоти, но соединенный с нею, по свидетельству священного Писания. Сей-то, пострадавший во плоти и повешенный на древе, сотворил чудеса в Египте, являя во всем свою славу чрез мудрого Моисея»¹¹⁹.

И опять тот же святой Кирилл против Феодора и его богохульств пишет:

«Трезвитеся» (1Петр. 5, 8) пьяные от вина вашего! – пусть восклицает некто так заблуждающимся; – положи, человек, дверь и ограждение устам твоим (Пс. 140, 3); перестань воздвигать на высоту рог, и говорить на Бога неправду (Пс. 74, 6)! Доколе ты будешь ругаться над страждущим Христом? Имей в своем уме написанное божественным Павлом: «согрешающе в братию, и биюще их совесть, немощну сущу, во Христа согрешаете» (1Кор. 8, 12). Скажу еще нечто и из пророческих книг: тобою оправдан Содом (Иезек. 16, 53), ты превзошел разглагольствие язычников против Христа, считавших крест юродством (1Кор. 1, 23); ты показал, что нет ничего преступного в иудейской гордости. Ты стараешься умалить и, сколько от тебя зависит, унижаешь до бесславия Того, которому подобает вышнее сидение, и который имеет это сидение с Богом и Отцом. Ибо о Том, который воскрес из мертвых, мудрейший Павел говорит, что Он сидит на престоле Божества“ (Евр. 1, 2)¹²⁰.

И святой памяти Прокл против Феодора и его нечестия в книге к армянам говорит так:

„Убежим от бурных и грязных потоков лжи, от сект, нападающих на Бога: я говорю о неистовстве Ария, разделяющем неделимую Троицу, о дерзости Евномия, объемлющей знанием непостижимое естество, о бесновании Македония, отделяющем от Божества нераздельно исходящего Духа, и о том новом и недавнем богохульстве, которое гораздо больше превосходит богохульство иудеев. Ибо те отвергают Того, который есть истинно Сын, отнимая ветвь у корня; а эти на место Того, который есть, вводят другого, понося чистое естество, как многорождающее. Итак скажем с Павлом: «Христос есть мир наш, сотворивый обоя едино» (Ефес. 2, 14). Ибо иудея и язычника Он чрез крещение сотворил одним новым человеком, добродетелию соединяя различающееся сожительством. Да убоятся осуждения изобретатели нового нечестия, по которому то, что́ различается, соединено в согласие, а Тот, который соединил разделен, по их старанию, на двойственность»¹²¹.

И опять он же в послании к Иоанну, епископу антиохийскому, против тех же богохульств Феодора говорит так:

„Многие здесь, не только миряне едесские и монахи, но даже лица знатнейшие и славные в воинской службе, у которых воспламеняется горячая ревность к правой вере, громко называют едесского епископа Иву благочестивейшим, потому только, что он любит безумие Нестория, так что и некоторые главы, которые вместе с книгою, написанною мною к армянам, я отправил к твоему благочестию, главы глупые, и невежественные, и исполненные всякого нечестия, он перевел на сирский язык и разослал повсюду, чтобы многих простецов, неопытным слухом принимающих вредное от людей злонамеренных, убедить мудрствовать так, как запрещено в Церкви Божией. Когда ты по прочтении узнаешь их, то со всею скоростию поспеши побудить его, чтобы он подписал книгу, написанную к армянам, а суесловие, или лучше уродословие, или, справедливее сказать, иудейское нечестие этих глав осудив, живым голосом и здравою рукою анафематствовал безумие“.

И спустя немного: „Итак, Он есть один Сын единородный. Но не так (думают) некоторые: по извращенному уму и безумию помышления сделавшись родителями этих глав, они явились отцами нечестивых и гибельных для себя недоносков. Потому, если упомянутый сослужитель Ива знает те главы, которые изрыгнуты для погибели читающих и слушающих, то, я думаю, он, как человек благоразумный и с детства воспитанный в божественном Писании, отвращается и отвергает их; пусть он покажет дерзновенным голосом и с некраснеющим лицом, что́ он мудрствует в душе, отвергая и попирая все главы, приложенные к посланию к армянам, как именно установления и изобретения диавольского безумия, и считая их все достойными анафемы“.

„Итак, пусть те, которые пользуются словами святого Кирилла и Прокла, написанными о Феодоре, скажут, не сопричисляется ли он к иудеем, или язычникам, или содомлянам и еретикам; еще более: превосходя великостию своих богохульств нечестие их всех, и по извращенному уму и безумию в мышлении сделавшись родителем этих богохульств, являясь Отцом нечестивых и гибельных для себя недоносков, и изрыгая такого рода богохульства для погибели читающих, он подвергнут был анафеме. Известно, что тот, кто показал себя нечестивым, совершенно отделен от Бога, как отделен также и тот, кто анафематствован, как нечестивый. Ибо анафема означает не иное что, как отлучение от Бога. Если же из благоразумия отцы и сказали нечто, чтобы в то время удалить от несториева заблуждения защитников его; однако же, так как и слов их не приняли, и время, требовавшее благоразумия, прошло, они приступили к совершенному делу, и написали, что́ выше сказано, против него и нечестивых его сочинений, уже после смерти его, подобно тому, как и апостол Павел, хотя на время уступил евреям обрезание, и даже сам из благоразумия обрезал Тимофея, однако же после, уча тому, что́ совершенно, в послании к галатам говорит: «се аз Павел глаголю вам, яко аще обрезаетеся, Христос вас ничтоже пользует. Свидетельствую же паки всякому человеку обрезающемуся, яко должен есть весь закон творити. Упразднистеся от Христа, иже законом оправдастеся: от благодати отпадосте. Мы бо духом, от веры упования правды ждем. О Христе бо Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание, но вера любовию поспешествуема» (Гал. 5, 2–6). И опять: «аз же, братие, аще обрезание еще проповедую, почто еще гоним есмь? убо упразднися соблазн креста. О дабы отсечени были развращающии вас» (Гал. 5, 11–12)! И опять ради некоторого благоразумия очистившись вместе с другими в храме (Деян. 21, 26), также принесши установленные за очищение законные жертвы, и снисходя слабым, он снова исправляет, говоря в послании к колоссянам: «да никтоже убо вас осуждает о ядении или о питии, или о части праздника, или новомесячиих, или о субботах, яже суть стень грядущих» (Кол. 2, 16–17). И опять: «аще умросте со Христом от стихий мира, почто аки живуще в мире стязаетеся? не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи: яже суть вся во истление употреблением, по заповедем и учением человеческим» (Кол. 2, 20–22). Апостол, отвергая этим законный порядок и как бы телесное в законе, учит, что благоразумие иногда полезно в приличное время, а иногда производит оскорбление по свойству времени. Ибо когда нужно научить неведующих или заблуждающих, тогда благоразумие весьма полезно. Когда же в науке наступит время совершенства, тогда, оставляя снисхождение, мы приступаем к совершенству догматов. Однако ж, ничто не препятствует и другими примерами убедить защитников Феодора и его сочинений, что нисколько не служит на пользу для поступающих нечестиво, если некоторым, или по незнанию, или по предубеждению, или также по некоторому благоразумию, довелось написать нечто за них. Так святой Василий написал нечто об Аполлинарии, но чрез это не освободил его от осуждения. Вот что́ Василий написал к Патрофилу, епископу мегарскому:

„Немного прошло потом времени, как отлучился я в Киликию, и возвратился оттуда, и вот вдруг письмо, заключающее в себе отказ об общения со мною. А причина разрыва та, говорят, что писал я к Аполлинарию и имел общение с сопресвитером нашим Диодором. Но Аполлинария никогда не почитал я врагом, а за иное и уважаю этого человека. Однако же не имею таких с ним связей, чтобы самому принять на себя то, в чем его обвиняют: потому что, прочитав некоторые из его сочинений, могу и сам обвинить его в ином“¹²².

„И Афанасий писал различные послания к Аполлинарию, как мудрствующему одинаково в вере; и однако после, по смерти Аполлинария, написал также целые книги против него, узнав богохульства его в сочинениях; и для Аполлинария нисколько не было полезно то, что́ прежде было написано к нему, как мудрствовавшему одинаково в вере. А также Лев, святой памяти папа древнего Рима, принял Евтихия, и в своем ответе одобрял его, однако после осудил и анафематствовал его, как еретика. И многих других мы находим анафематствованными также после смерти. Равно как, если кто обратится к временам святой памяти Феофила или прежде, найдет, что Ориген анафематствован после смерти: это же ныне над ним сделала и ваша святость и Вигилий, благочестивейший папа древнего Рима. Защитники Феодора предприняли представить также постановления Иоанна, святой памяти епископа константинопольского, как бы писанные к Феодору и содержащие похвалу этому Феодору. А что они ложны, свидетельство об этом представляют те, которые тщательно написали церковные истории, ясно повествуя, что к Феодору Мопсуестскому, когда он покинул уединенную жизнь, написано было Иоанном послание многострочное и весьма полезное. А также сам Феодорит в своей церковной истории¹²³ упомянул о той жизни, которую Иоанн и Феодор проводили вместе в монастыре: это прямо и доказывает то послание, призывающее его от мирской жизни к целомудренной жизни в монастыре. Пусть кто-нибудь и согласится, что оно писано к самому Феодору, чего нет; но верно то, что Иоанн, который во все свое первосвященническое служение право толковал слово истины, зная, что Феодор сочинил такие богохульства, написал к нему такого рода послание. А что некоторые говорят, будто Феодор умер в общении и мире с церквами, – это ложь, и больше клевета против Церкви. Ибо в общении и мире с церквами умер тот, кто даже до смерти и сохранил и проповедал правые догматы Церкви. Но что Феодор не сохранил и не проповедал правых догматов Церкви, это также известно из его богохульств. Впрочем Григорий нисский также дает свидетельство защитникам Аполлинариева нечестия, обвиняющим священников Церкви из за Феодора Мопсуестского, и представляющим его богохульства, в которых он явно показал себя почитающим двух сынов этот Григорий в послании к Феофилу говорит так:

„Защитники Аполлинариевых мнений жалобою, составленною против нас, стараются утвердить свое мнение, что Слово – плотяно, и Господь веков – сын человека, и божество Сына – смертно. Ибо говорят, будто некоторые в кафолической Церкви почитают в догмате двух сынов: одного по естеству, а другого принятого после по усыновлению. Не знаю, от кого они слыхали подобное, и с каким лицом противоборствуют. Ибо я еще не знал того, кто осмелился говорить такие речи. Впрочем, так как выставляющие против нас такую вину утверждают свой мнения тем, что по-видимому нападают на такое заблуждение, то было бы хорошо, чтобы твое во благодати совершенство нашло случаи, как положит тебе на ум Дух Святой, и убедило тех, которые клеветнически прилагают оное к Церкви Божией, что нет и не проповедуется никакого подобного догмата у христиан“.

„Итак, когда святой Григорий громко говорит, что у христиан нет никакого подобного догмата, какой есть у почитателей двух сынов, а Феодор почитает его во всех своих сочинениях, то каким образом стараются говорить, что такой нечестивец и богохульник умер в общении с церквами, когда святые отцы не приняли и тех, которые говорили или писали, что нечестивый Феодор в своих книгах изложил согласное с Афанасием, Василием, Григориями и другими? И справедливо. Ибо те, которые так писали, мудрствовали противно благочестивому учению проповедников – святых отцов, как это может найти желающий сличить с сочинениями помянутых святых отцов то, что́ принадлежит Феодору. Этот наполнил свои сочинения чрезмерным богохульством, издал их на погибель читающих и соглашающихся с его нечестием; а те, величайшие светила Церкви, поставленные на возвышенных кровах своих созданий, твердо построенных, проповедали благочестие с величайшими опасностями и всяким дерзновением. Итак вашей святости прилично отвергнуть то, что́ написано за еретиков, а следовать во всем преданию Церкви, что́ наверно вы и сделаете, и оправдать Церковь от обвинения, которое взводится на нее из за Феодора и его сочинений».

Диодор, архидиакон и первенствующий из нотариев, сказал: «мы имеем под руками и деяния, составленные в Мопсуесте на благочестивом соборе области второй Киликии, из которых открывается, что с давних времен имя Феодора исключено из священных диптихов». Святой собор сказал: „пусть будут прочтены вслух“. И Феодул, почтеннейший диакон и нотарий, взявши, прочитал:

Список с высочайшего послания, писанного к блаженнейшему Иоанну, епископу метрополии¹²⁴.

„Даем знать твоей святости, чтобы ты собрал всех благочестивейших епископов, которые от твоего собора, пришел в город Мопсуест, сделал точное исследование, при собрании всех находящихся там старейших людей, клириков ли, или мирян, и узнал от них, если они знают, с какого времени имя Феодора исключено из священных диптихов. Если же они не упомнят, когда это сделано, то пусть заявят то самое, что они не знают внесенного или возвещавшегося в священных диптихах имени Феодора, и пусть будут представлены вам и самые диптихи, чтобы вы узнали, кто внесен вместо него. Приняв такие заявления во время производства дела и присоединив их к вашим донесениям, пусть подпишется и твоя святость и прочие благочестивейшие епископы; и таким образом отправьте одно (донесение) к нам, а другое к святейшему папе. И пусть будет это ясно, и каждый из заявляющих пусть скажет и объяснит, сколько лет; и вы в своих заявлениях обозначьте об упомянутом пункте и о том, кого нашли вы внесенным вместо Феодора. Мы написали также и знатному мужу Марфанию, для того, чтобы это произведено было без всякого отлагательства, и послано нам“. Прочитал. Дано в десятый день июньских календ, в Константинополе, в двадцать четвертый год царствования государя нашего Юстиниана, постоянного августа, в девятый год после консульства славнейшего мужа Василия¹²⁵.

Козме, святейшему епископу Мопсуестскому¹²⁶.

„Даем знать твоей святости, что мы повелели блаженнейшему Иоанну, митрополиту города Аназарва¹²⁷, cобрать всех епископов области, придти в ваш город и сделать точное исследование, при собрании всех находящихся у вас старейших людей, клириков ли, или мирян, и узнать от них, если они знают, с какого времени имя Феодора исключено из священных диптихов; если же они не упомнят времени, когда сделано это самое, то пусть заявят и то, что они не знают имени Феодора внесенного в священные диптихи, или возвещавшегося в церкви. Должны быть поэтому представлены и самые священные диптихи, чтобы все благочестивейшие епископы узнали в каком порядке читаются в диптихах имена епископов. Это самое нужно вам сделать явным посредством вашего донесения. Приняв заявления, в то время как будет производиться дело, и присоединив их к вашим донесениям, подпишите все собравшиеся епископы, и таким образом отправьте одно (донесение) к нам, а другое к святейшему папе. И в заявлениях их пусть будет это ясно, – чтобы каждый сказал и объяснил, сколько лет“. Прочитал. Дано в одиннадцатый день июньских календ, в Константинополе, в двадцать четвертый год царствования государя нашего Юстиниана, постоянного августа, в девятый год после консульства славнейшего мужа Василия.

Собор Мопсуестский:

В двадцать третий¹²⁸ год царствования священного и благочестивейшего государя нашего Флавия Юстиниана, постоянного августа и императора, в девятый год после консульства славнейшего мужа Флавия Василия, за 15 дней до июльских календ, месяца июня 17 дня, наступающего 13 индикта, в христолюбивой колонии Мопсуесте, в благочестивейшем судилище достопочтенного епископа, под председательством Иоанна, благочестивейшего и святейшего епископа метрополии, в заседании Фомы, благочестивейшего епископа города Эгеи, и Стефана, благочестивейшего епископа города Кастабалеи, и Никиты, благочестивейшего епископа епифанийского, и Андрее, благочестивейшего епископа флавиадского, и Прокопия, благочестивейшего епископа иренопольского¹²⁹, и Урбикия, благочестивейшего епископа городка Александрии, и Антонина, благочестивейшего епископа розейского, и Козмы, благочестивейшего епископа города Мопсуеста, а также и знатного мужа Марфания, начальника придворной стражи, и всех благочестивейших пресвитеров, в присутствии также и всех благочестивейших диаконов, иподиаконов и чтецов святейшей церкви выше сказанного города Мопсуеста, сверх того в присутствии Евмолпия¹³⁰ и Феодора, славнейших военачальников, и Ипатия и Павла славнейших трибунов, Евсевоны славнейшего царедворца, Павла почтенного мужа, защитника, и Стефана мужа достохвального, и Павла, по прозванию Неонис, и других достохвальных обитателей того же города Мопсуеста, – Юлиан, диакон и нотарий, сказал: „к вашей святости пришло высочайшее повеление светлейшего и христолюбивейшего государя нашего, предписывающее вам самим и вашему святому собору произвесть дело о Феодоре, бывшем некогда епископе сего города Мопсуеста; и знатный муж Марфаний переслал это повеление к вашей святости, пребывающей в митрополии; по получении его ваша святость, спеша с готовностию исполнить содержащиеся в нем предписания, тотчас обратилась письменно ко всем святейшим епископам области, убеждая их в скором времени придти в сей город Мопсуест и сделать то, что́ высочайше повелено было. Подобное же написано было его благочестием и к Козме, благочестивейшему епископу сего прекрасного города Мопсуеста. Итак, когда это таким образом произошло, присутствуют, как видите, все святейшие епископы области, также и знатный муж Марфаний, тот самый, которому высочайшим приказом повелено привести в исполнение то, что́ благочестиво предписано. Тем не менее, по вашему приказанию, присутствуют и все благочестивейшие клирики святой церкви сего города, а также и защитник ее, почтенный муж, сверх того и славнейшие владетели и достохвальные обитатели его, и те, которых защитник, считая старейшими, представил нам. Мы имеем под руками и то и другое благочестивое приказание, и представляем это самое по приказанию вашей святости“.

Иоанн, Божиею милостию епископ митрополии юстинианопольской, и Фома епископ эгонский, и Стефан епископ кастабалийский, и Никита епископ епифанийский, и Андрей епископ флавиадский, и Прокопий епископ иренопольский¹³¹, и Урбикий епископ городка Александрии, и Антонин епископ розийский, и Козма епископ Мопсуестский, сказали: „прежде всего наш христолюбивейший и милостивейший император всегда оказывает усердие к Богу, неусыпное попечение и безупречное благоговение. Посему, когда для благостояния святых церквей случилось некоторое препятствие, он показал обыкновенную и поистине богоугодную быстроту. Потому и мы, исполняя благочестивые и богоугодные предписания, данные императором, усердно сделаем все то, что́ по справедливости прилично его правлению. Итак, по принесении на средину божественного Писания, и по представлении из него свидетельства на то, что́ совершается, пусть будут объявлены благочестивейшиее повеления милостивейшего императора и предпосланы деяниям».

И вынссены были на средину святые Евангелия, и прочтены и предпосланы благочестивейшие повеления.

Иоанн, Божиею милостию епископ, и прочие почтеннейшие епископы сказали: „эти почтеннейшие мужи, назначенные для исследования и определения тех пунктов, которые затребованы благочестивейшим императором, и по своему возрасту имеющие точное знание, должны объяснить свои имена и какую имеют они степень священства. Итак пусть почтеннейший защитник церкви отделит преклонных возрастом от прочих“.

Евгений, диакон и защитник святой Мопсуестской церкви, сказал: „согласно словам вашей святости я отделил преклонных возрастом почтеннейших пресвитеров и диаконов от прочих, и они стоят, как видите».

Святейшие епископы сказали: „пусть производится то, что́ предъявлено“.

Мартирий сказал: „я называюсь Мартирий, пресвитер этой святой церкви». Павлин¹³² сказал: „я называюсь Павлин, пресвитер этой святой церкви“. Стефан сказал: „я называюсь Стефан, пресвитер этой святейшей церкви“. Олимпий сказал: „я называюсь Олимпий, пресвитер этой святейшей церкви». Иоанн сказал: „я называюсь Иоанн, пресвитер этой святой церкви“. Фома сказал: „я называюсь Фома, пресвитер этой святой церкви“. Феодор сказал: „я называюсь Феодор, пресвитер этой святой церкви“. Фома сказал: „я называюсь Фома, пресвитер этой святой церкви“. Евдоксий сказал: „я называюсь Евдоксий, пресвитер этой святой церкви“. Павел сказал: „я называюсь Павел, пресвитер этой святой церкви“. Феодор сказал: „я называюсь Феодор, пресвитер этой святой церкви“ Парегорий сказал: „я называюсь Парегорий, архидиакон этой святой церкви“. Иоанн сказал: „я называюсь Иоанн, диакон этой святой церкви“. Феодор сказал: „я называюсь Феодор, диакон, родился в этом городе“. Павел сказал: „я называюсь Павел, диакон, родился в этом городе“. Иоанн сказал: „я называюсь Иоанн, диакон, родился в этом городе“. Фома сказал: „я называюсь Фома, диакон, родился в этом городе».

Святейшие епископы сказали: „пусть сделают то же самое и славнейшие владетели и достохвальные обитатели его, которых почтенный защитник объявил старейшими сего города, и отделенные от других пусть скажут свои имена и состояния“.

Евмолпий сказал: „я называюсь Евмолпий, военачальник, родился в этом городе“. Феодор сказал: „я называюсь Феодор, военачальник, родился в этом городе». Евсевона сказал: „я называюсь Евсевона, царедворец, родился в этом городе». Стефан сказаль: „я называюсь Стефан, префектианец, родился в этом городе“. Павел сказал: „я называюсь Павел, по прозванию Неонис, родился в этом городе“. Анатолий сказал: „я называюсь Анатолий, начальник, родился в этом городе“. Марин сказал: „я называюсь Марин, родился в этом городе“. Евстахий сказал: „я называюсь Евстахий, по прозванию Рода, родился в этом городе“. Анатолий сказал: „я называюсь Анатолий, родился в этом городе“. Руфин сказал: „я называюсь Руфин, архитектор, родился в этом городе“. Комита сказал: „я называюсь Комита, ходатай по делам и депутат этого города“. Феодор сказал: „я называюсь Феодор, ходатай по делам, родился в этом городе». Иоанн сказал: „я называюсь Иоанн, нотариус, родился в этом городе“. Аддэй сказал: „я называюсь Аддэй, гражданин“. Марк сказал: „я называюсь Марк, префектианец, родился в этом городе”. Иоанн сказал: „я называюсь Иоанн, носильщик (умерших), родился в этом городе“. Никита сказал: „я называюсь Никита, нотариус, родился в этом городе“.

Святейшие епископы сказали: «так как почтенный защитник сего города находится здесь и слышал, что сказано было нашими нотариями, то пусть сверх этого он своим голосом объявит нам яснее, не признает ли он из тех мужей, которые им теперь показаны, старших по этому городу».

Павел префектианец и защитник сказал: „получив приказание от вашей святости, я представил славнейших и почтеннейших мужей, каких мог найти поистине старейших между мирянами; и они, спрошенные пред лежащем св. Писанием, о их состоянии, объявляют и точнее объясняют и свои обстоятельства и то, что́ знают они сами, приобретая познания более чрез самих себя“.

Святейшие епископы сказали: „почтеннейший хранитель священных сосудов этой святейшей церкви пусть принесет нам для рассмотрения и прочтения священные ее диптихи, в которых содержатся записанные имена святой памяти священнослужителей этого прекрасного города“. Пресвитер и ризничий Иоанн сказал: „по приказанию вашей святости я вынес эти диптихи, содержащиеся между священными сосудами, которые хранятся мною, и представляю их для прочтения. Я имею также и другие две тетради, сделанные из пергамента, древнейшие тех, которые теперь находятся здесь и читаются, и эти самые я принес, как видите“.

Святейшие епископы сказали: „вслух нашего смирения, а также тех почтеннейших, славнейших и честнейших мужей, которые приведены для свидетельства, пусть будут прочтены священные диптихи, которые возвещают о счислении святой памяти священнослужителей сего города Мопсуеста, откуда проповедуется чистая и православная вера, даже до того священнослужителя, который умер в настоящем тринадцатом индиктионе». И прочтены были; содержание их такое: „за покоющихся епископов – Протогена, Зосима, Олимпия, Кирилла, Фому, Вассиана, Иоанна, Авксентия, Палатина, Иакова, Зосима, Феодора, Симеона“. Из другого диптиха: „за покоющихся спископов – Протогена, Зосима, Олимпия, Кирилла, Фому, Вассиана, Иоанна, Авксентия, Палатина, Иакова, Зосима, Феодора, Симеона“. И из дригих диптихов: „за покоющихся епископов – Протогена, Зосима, Олимпия, Кирилла, Фому, Вассиана, Иоанна, Авксентия, Палатина, Иакова». Святейшие епископы сказали: „пусть будут поднесены и нам для прочтения и рассмотрения те священные диптихи, которые ясно составлены, чтобы каждый из нас прочитал и посмотрел“. И поднесены они были святейшим епископам. Святейшие епископы сказали: „есть ли у твоего благочестия и другие, древнее¹³³ представленных». Пресвитер и ризничий Иоанн сказал: „имею такие, господин; их я и представил“. Святейшие епископы сказали: „объяви это самое пред божественным Писанием, здесь лежащим“. Пресвитер и ризничий Иоанн сказал: „клянусь этим благом, не имею других диптихов, древнее¹³⁴ этих, но все, которые имею, я представил“.

Святейшие епископы сказали: „когда самое дело, так как оно относится ко спасению души, и почтеннейшее положение ваше убеждают вас ничего не говорить, кроме истины, то несомненно, что вы окажете большую заботливость о точности. Пусть всякое неправое помышление откинуто будет прочь от совершающихся теперь деяний, и вам нужно честными клятвами подтвердить то, что́ вы намерены говорить. Пусть каждый, прикоснувшись к священному и неповрежденному Писанию, ради него даст уверение, что в совершающихся теперь деяниях он не будет говорить ничего, кроме того, что́ знает истинно. Уважая ту же верность клятвы, пусть они также дадут объяснение о своем возрасте, и, следуя повелению благочестивейшего государя, пусть скажут, если знают и сохраняют в памяти, в какое время Феодор, бывший некогда епископом сего города, исключен из священных диптихов, и кто занял его место в этих священных диптихах“.

Мартирий пресвитер сказал: „клянусь этим благом, о всем, что́ знаю, скажу истину. Мне около восьмидесяти лет; определен в клир я уже более шестидесяти лет; и не знаю, и не слыхал, что Феодор, бывший некогда епископом сего города, был провозглашаем в священных диптихах: но слышал, что святой Кирилл, бывший епископ великого города Александрии, помещен вместо Феодора в диптихах, в которых вписаны умершие святейшие епископы, и даже доселе он вписан и провозглашается с другими епископами. Ибо я не знаю и не слыхал, что в нашем городе был епископ по имени Кирилл. А тот Феодор, который теперь внесен, умер три года тому назад и был из Галатии».

Павлин¹³⁵ пресвитер сказал: „клянусь этим святым Писанием, я истинно говорю то, что́ знаю. Я пресвитер Мопсуестской святейшей церкви, и имею семьдесят девять лет; сорок девять лет нахожусь в клире, и не знаю и не слыхал, что прежний Феодор, который был епископом в сем городе, был провозглашен в священных диптихах нашей святейшей церкви, или когда исключено имя его из диптихов. Слышу же, когда читаются диптихи в божественной службе, имя Кирилла в счислении покоющихся епископов. А что был епископ Кирилл в сем городе, этого я не знаю и не слыхал“.

Стефан пресвитер сказал: „Клянусь этим благом, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне около шестидесяти девяти лет; поставлен же я в пресвитера три года тому назад, и никаким образом не знаю и не слыхал, что Феодор, бывший некогда епископом в нашем городе, именовался в священных диптихах. Узнал же я, с того времени, как причисляюсь к сему почтенному клиру, что когда он исключен был из них, вместо него в священные диптихи покоющихся епископов внесен был епископ города Александрии Кирилл, который даже доныне провозглашается вместо него. А что Кирилл был епископ нашего города, этого не знаю и не слыхал. Феодор же, который вписан в священные диптихи, умер три года тому назад».

Олимпий пресвитер сказал: „клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне шестьдесят пять лет, в клире я считаюсь пятьдесят пять лет, и не знаю, что в священных диптихах вписано имя Феодора, который был здесь прежде епископом, и не слыхал, чтобы он когда-нибудь перечислялся; от тех, которые были прежде меня, слышал, что вместо него внесен святой Кирилл, бывший епископом города Александрии. Когда же исключено было имя Феодора и внесен вместо него Кирилл, не помню. Что Кирилл был епископом в сем городе, этого я никогда не слыхал. А тот, который теперь именуется Феодором в диптихах, умер три года тому назад и был галатиянин“.

Иоанн пресвитер сказал: „Клянусь этим благом и Богом, который говорил чрез сие Писание, я говорю истину. Мне около шестидесяти пяти лет, в клире пребываю двадцать восемь лет, и не знал ни тогда, когда был мирянином, ни после того, как сделался клириком, ни того, что Феодор, бывший некогда епископом сего города, перечислялся в священных диптихах, ни того, когда он исключен; а знаю, что в диптихах в счислении покоющихся епископов нашего города провозглашается святой Кирилл, архиепископ города Александрии. Епископа же, с именем Кирилла, в нашем городе я не знаю и не слыхал. Тот, который теперь именуется Феодором в диптихах, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Фома пресвитер сказал: „Клянусь этим святым Писанием и Богом, который говорил чрез оное, о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне шестьдесят лет; в клире же, хотя грешник, пребываю пятьдесят пять лет; и не знаю и не слыхал, что имя прежнего Феодора, который был здесь епископом, провозглашалось в священных диптихах, ни того, когда оно было исключено, ни того, кто его исключил. Слышал от старших, что в священных диптихах в числении епископов нашего города вместо Феодора внесен Кирилл, бывший епископом города Александрии, который и доныне провозглашается; а что Кирилл был здесь епископом, этого я не слыхал и не знаю. Тот же Феодор, который теперь поименовывается с умершими епископами, долженствующий происходить из Галатии, умер три года тому назад“.

„Феодор пресвитер сказал: „клянусь этим благом, все, что знаю, говорю истинно. Мне около шестидесяти двух лет; пятьдесят пять лет пребываю в достопочтенном клире сей святейшей церкви, и никогда не слыхал, что имя прежнего Феодора, который был здесь епископом, или внесено было в священные диптихи, или читалось. Слышал от древнейших, что вместо Феодора внесен был святой Кирилл епископ Александрии в число покоющихся епископов. А что Кирилл был в нашей церкви, этого я не знаю и не слыхал. Тот же Феодор, который теперь внесен в диптихи, был галатиянин и умер три года тому назад“.

Фома пресвитер сказал: „Клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне около шестидесяти лет; в клире пребываю пятьдесят лет, и не знаю и не слыхал внесен ного (в диптихи) Феодора, бывшего некогда епископом нашего города, и не слыхал, что он читался с покоющимися священнослужителями нашего города. А был ли в нашем городе епископ по имени Кирилл, этого я не знаю и не слыхал, ни в какое время. Тот же Феодор, который теперь читается в священных диптихах, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Евдокий пресвитер сказал: „клянусь святым Писанием, я говорю истину. В клире святейшей церкви я пребываю сорок два года; а мне шестьдесят три года, и ни тогда, когда я был мирянином, ни тогда, когда сделался клириком, я не знал, что здесь в священных диптихах вписан был или провозглашался прежний Феодор, который был здесь епископом; не знаю и того, когда или кто исключил его из священных диптихов. Слышу же, что в диптихах умерших епископов нашего города провозглашается Кирилл, епископ Александрии, потому что я не слыхал и не знаю, чтобы в нашем городе был епископ с именем Кирилла. Тот же Феодор, который провозглашается в диптихах, умерший три года тому назад, был из Галатии“.

Павел пресвитер сказал: „Клянусь этим благом, о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне пятьдесят восемь лет; в клире же я пребываю двадцать восемь лет, и не знаю, что Феодор, бывший некогда епископом нашего города, провозглашался в священных диптихах, не знаю и того, кто внесен вместо него. Феодор же, который теперь читается, был из Галатии и умер три года тому назад“.

Феодор пресвитер сказал: „Клянусь этим благом, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне около пятидесяти двух лет; с того времени, как я стал клириком двадцать восемь лет; и не знаю и не слыхал, ни тогда, когда был мирянином, ни с тех пор, как сделался клириком, чтобы Феодор, бывший некогда епископом нашего города, читался или вписан был в священных диптихах. Слышал от старших, что святой Кирилл, епископ Александрии, внесен был вместо него в священные диптихи умерших епископов нашего города. Тот же Феодор, который внесен в священные диптихи, умер за три года; этот был нашим епископом и происходил из Галатии“.

Парегорий архидиакон сказал: „Клянусь этим благом, говорю истину. Мне шестьдесят шесть лет; причислен я к достопочтенному клиру двадцать восемь лет, и не знал, ни тогда, когда был мирянином, ни после того, как сделался клириком, что в священные диптихи внесено было имя Феодора, который был здесь прежде епископом, и не слыхал, что оно читалось. Слышал от старших, что вместо него внесен был епископ города Александрии святой Кирилл, который и доныне провозглашается. А что здесь был епископ Кирилл, этого не знаю и не слыхал. Тот же Феодор, которым теперь читается в священных диптихах, был галатиянин, умерший три года тому назад“.

Иоанн, диакон сказал: „Клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне пятьдесят восемь лет: причислен я к достопочтенному клиру сорок восемь лет, и не знаю и не слыхал, что в священные диптихи внесено имя Феодора, который был здесь прежде епископом, и что оно провозглашалось. Слышал когда-то, что вместо него внесен святой Кирилл александрийский, который и доныне провозглашается, но не знаю и не слыхал, что здесь был епископ Кирилл. Тот же Феодор, который теперь читается в священных диптихах, был галатиянин, умерший три года тому назад“.

Фома диакон сказал: „Клянусь этим святым Писанием, я говорю истину. Мне пятьдесят пять лет; сорок девять пребываю в клире, и не знаю и не слыхал, что в священных диптихах вписан был или читался Феодор, который был некогда епископом нашего города. Слышал от старших людей, что вместо него внесен был блаженный Кирилл, первосвященник александрийский, который и доныне читается в священных диптихах с покоющимися епископами нашего города. А что Кирилл был епископом в нашем городе, этого не знаю и не слыхал. Тот же Феодор, который теперь читается в священных диптихах, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Иоанн диакон сказал: „Клянусь этим святым Писанием, я говорю истину. Мне около шестидесяти пяти лет; в клире пребываю пятьдесят лет, и не слыхал никогда в священных диптихах Феодора, бывшего некогда епископом нашего города; не знаю, когда внесен был Кирилл вместо помянутого Феодора; знаю же, что в диптихах в счислении покоющихся епископов нашего города провозглашается Кирилл, первосвященник александрийский, который и доныне провозглашается. Епископа с именем Кирилла в нашем городе не знаю и не слыхал. Феодор же, который теперь читается в священных диптихах, умер, три года тому назад и был из Галатии”.

Павел диакон сказал: „Клянусь этим благом, что́ знаю, говорю истинно. Мне около пятидесяти шести лет: причислен я к клиру двадцать три года, и ни тогда, когда был мирянином, ни после того, как сделался клириком, не знал, что Феодор, прежний епископ нашего города, вписан был или провозглашался в священных диптихах. Слышал, что вместо помянутого Феодора святой Кирилл, первосвященник города Александрии, внесен был и провозглашался в диптихах в счислении покоющихся епископов нашего города, и даже доныне читается. А был ли епископ в нашем городе по имени Кирилл, этого не знаю и не слыхал. Тот же Феодор, который теперь читается в священных диптихах, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Святейшие епископы сказали: „Высказанное почтеннейшими клириками по знанию и памяти показывает силу того, о чем идет дело; остается, чтобы настоящее дело подверглось также свидетельству тех, которые находятся вне священного собора. Итак пусть присутствующие славнейшие, почтеннейшие и достохвальные мужи, которые оказались и возрастом старше, вводимые порознь, объявят как время своей жизни, так и все, что́ знают, ради дела, которое теперь производится, утверждая прежде то, что́ намерены будут говорить, находящимся здесь божественным и досточтимым евангелием».

Евмолпий военачальник сказал: „Клянусь этим благом, о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне около шестидесяти лет: вашей святости известно, что я находился на военной службе, исполняя высочайшие повеления, и когда пришел в этот город, находясь в общении с святою церковию, никогда не слыхал, чтобы в священных диптихах провозглашалось имя Феодора, который был, как говорят старшие, епископом сего города. Потому что тот Феодор, который теперь читается, был из Галатии и умер три года тому назад».

Феодор военачальник сказал: „Клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне около сорока пяти лет, и не знаю, что имя Феодора, который, говорят, был прежде епископом нашего города, читалось в священных диптихах. Феодор же, который теперь вписан в диптихах и провозглашается с умершими епископами, был из Галатии и умер три года тому назад“.

Евсевона царедворец сказал: „Клянусь этим благом – святым евангелием, все, что́ знаю, говорю истинно. С того времени, как я помню и хожу в святую церковь, не знаю, чтобы имя прежнего Феодора, который, говорят, был епископом сего города, провозглашалось в священных диптихах; мне однако же более пятидесяти лет“.

Стефан префектианец сказал: „Клянусь этим святым Писанием, о всем, что́ знаю, говорю истину. Я шестидесяти одного года; что имя Феодора прежнего епископа Мопсуестского читалось в священных диптихах, этого я не слыхал. Слышу же, что в счислении епископов нашего города провозглашается Кирилл, который, как говорили старшие, был епископом великого города Александрии, который и доныне читается с покоющимися епископами нашего города Мопсуеста; потому что я обыкновенно, принимаю божественные и непорочные тайны, приступая более чистосердечно, нежели с любопытством. Тот же Феодор, который теперь внесен, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Павел Неонис, сказал: „клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне семьдесят лет, и я не знаю и не слыхал, что прежний Феодор, который был епископом нашего города, провозглашался в священных диптихах, не знаю и того, когда он исключен был, или кто внесен вместо него; слышу только, что провозглашается тот Феодор из Галатии, который умер года три тому назад“.

Анатолий начальник сказал: „Клянусь этим благом, я говорю истину. Мне около шестидесяти лет; не знаю, чтобы прежний Феодор антиохийский, епископ нашего города, читался в священных диптихах, а разве Феодор, умерший три года тому назад, который был из Галатии.

Марин префектианец сказал: „Клянусь этим святым Писанием о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне около шестидесяти трех лет; и я не знаю, было ли внесено или провозглашалось ли в священных диптихах имя прежнего Феодора, который был епископом сего города. Феодор же, который теперь читается, был из Галатии и умер три года тому назад“.

Евстахий сказал: „Клянусь этим благом, что́ знаю, говорю истинно. Мне около семидесяти лет; и я не знаю, что Феодор, бывший некогда епископом города Мопсуеста был внесен или провозглашался в священных диптихах нашей святейшей церкви. Тот же Феодор, который теперь читается в диптихах, умер три года тому назад и был из Галатии“.

Анатолий сказал: „Клянусь этим святым Писанием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне семьдесят три года; и я не знаю, помещался ли в священных диптихах святейшей церкви, или провозглашался ли прежний Феодор, бывший епископом нашего города. А который ныне именуется, тот есть Феодор галатиянин, умерший три года тому назад».

Руфин архитектор сказал: „Клянусь этим благом, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне семьдесят лет; и я ни от родителей моих не слыхал и не знаю, и ни от другого кого не слыхал, что было внесено или провозглашалось в священных диптихах имя Феодора, который был некогда здесь епископом. Феодор же, который ныне читается в священных диптихах, умер три года тому назад“.

Комита, ходатай по делам и отец города, сказал: „клянусь этим святым Писанием, о всем, что́ знаю, говорю истину. Не знаю и не слыхал, что читалось имя Феодора, который был некогда, как говорят, епископом нашего города. Мне же сорок¹³⁶ лет“.

Феодор, ходатай по делам, сказал: „Клянусь этим благом, о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне пятьдесят лет; и я не знаю и не слыхал, что в священные диптихи внесено было имя прежнего Феодора, который был в этом городе, как говорят, епископом“.

Иоанн нотариус сказал: „Клянусь этим благом – святым евангелием, о всем, что́ знаю, говорю истину. Мне около шестидесяти семи лет; и я не знаю, что читался прежний Феодор, который был епископом нашего города. Тот же Феодор, который ныне читается, из Галатии: он умер три года тому назад и был нашим епископом».

Аддэй сказал: „Клянусь этим святым Писанием, все, что знаю, говорю истинно. Мне шестьдесят лет; и я не знаю и никогда не слыхал, что в священных диптихах провозглашалось. имя Феодора, который был здесь епископом. Три года тому назад умер Феодор из Галатии, который был здесь епископом; он провозглашается с другими умершими епископами“.

Марк префектианец сказал: „Клянусь этим благом – святым евангелием, все, что́ знаю, говорю истинно. Мне пятьдесят пять лет; и я не знаю и не слыхал, что в священных диптихах читался прежний Феодор, который был здесь епископом, кроме того Феодора галатиянина, который умер три года тому назад».

Иоанн носильщик сказал: „Клянусь этим святым Писанием, о всем, что́ знаю, говорю истинно. Я семидесяти лет; и не знаю и не слыхал, что в священных диптихах, провозглашалось имя прежнего Феодора, бывшего здесь епископом, кроме того Феодора галатиянина, который умер три года тому назад.

Никита нотариус сказал: „Клянусь этим благом, все, что́ знаю, говорю истинно. Я пятидесяти четырех лет; и не знаю и не слыхал, что имя прежнего Феодора читалось в священных диптихах святейшей нашей церкви; но Феодор, который ныне читается, есть епископ, умерший три года тому назад“!

Иоанн, Божиею милостию епископ митрополии Юстинианополя, и Фома епископ города Эгеи, и Стефан епископ кастабалейский, и Никита епископ епифанейский, и Андрей епископ флавиадский, и Прокопий епископ иренопольский, и Урбикий епископ городка Алсксандрии, и Антонин епископ розейский, и Козма епископ Мопсуестский, сказали: „никто не может ни закрыть, ни утаить города, стоящего на высоком месте, никто не имеет силы затмить навсегда свет истины. Потому что свет правой и непорочной веры светит ясно, и ни от какого облака ереси не покрывается тьмою, и теперь красота истины открыта, и весьма ясно показано, что прежний Феодор, который был епископом в сем городе, в древние времена не был провозглашаем при божественном таинстве, и исключен был из священных диптихов, а вместо него поставлен был другой и вместо его имени вписан был святой памяти Кирилл. Ибо это ясно и несомненно доказало произнесенное с клятвами свидетельство благочестивейших и славнейших и достохвальных мужей, которые теперь поставлены на средину. И мы сами, имея под руками священные диптихи предшествовавших святых епископов сего города, поистине нашли, что о прежнем Феодоре не было внесено совершенно никакого упоминания, а внесено было имя святой памяти Кирилла; а что священные диптихи, которые представлены были, не подложны, это мы усмотрели по самому виду. Они ясно доказывают, что святой памяти Кирилл внесен на место другого, потому что никакого в этом городе не было пастыря того же имени, согласно тому, что́ выясняет сила свидетельств. Утверждение свидетелей сделало ясным и го, что Феодор, который написан в конце священных диптихов, не прежний Феодор, но тот, который умер три года тому назад, который был из Галатии, о котором и мы знаем, что он принадлежал к нашему счислению. Итак, доказавши это как истину, известим обо всем христолюбивейшего и благочестивейшего императора нашего, согласно тому, что́ угодно было его христианской светлости, и во всем святейшего и блаженнейшего папу древнего Рима. И все мы общим голосом умоляем небесного Бога: спаси, Господи, императора, и "услыши его, в оньже аще день призовет тя» (Пс. 19, 10)“.

„Иоанн, Божиею милостию епископ митрополии Юстинианополя¹³⁷: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал“.

„Фома, Божиею милостию епископ города Эгеи: в видумоем совершены вышеизложенные деяния, и я подписал».

„Стефан, Божиею милостию епископ кастабалейский; при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал“.

„Никита, Божиею милостию епископ епифанейский: при мне» совершены вышеизложенные деяния, и я подписал».

Андрей, Божиею милостию епископ флавиадский: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал».

„Прокопий, Божиею милостию епископ иренопольский: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал».

„Урбикий, Божиею милостию епископ городка Александрии: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал“.

„Антонин, Божиею милостию епископ розейский: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал“.

„Козма, Божиею милостию епископ Мопсуестский: при мне совершены вышеизложенные деяния, и я подписал“.

Благочестивейшему и христолюбивейшему государю нашему, по заслугам свыше почтенному, Флавию Юстиниану, августу и императору, Иоанн, Фома, Стефан, Никита, Андрей, Прокоиий, Урбикий, Антонин, и Козма, смиренные епископы вашей области второй Киликии.

„Всегда мы удивлялись трудам вашего христианства для благочестия, относящегося к Богу, и верим, что награда за усердие, которое вы имеете к лучшим и превосходнейшим из дел человеческих, даст вам участие в небесном царстве. Не менее и теперь усматривая вашу, благочестивейший, поспешность касательно (утверждения) святого мира вселенской Церкви из того (послания), которое вашею христолюбивейшею светлостию благочестиво отправлено было к нам относительно Феодора, некогда епископа Мопсуестского; мы весьма хвалим и удивляемся твоей, непобедимейший, ревности о правых догматах. Ибо все мы, которым выпал жребий священства в вашей второй Киликии, пришли в город Мопсуест, между тем как знатный муж Марфаний восполнял для нас производимое дело, потому что так повелело ваше благочестие; и мы призвали благочестивейших клириков сего (города), а также и славнейших и достохвальных его жителей, выбрав из них тех, которые были пожилые, что́ справедливо предписано было вами, христолюбивейший; мы спрашивали, когда прежний Феодор исключен из священных диптихов, а также, кто вписан на его место. Говорить это мы убеждали их пред положенным святым и покланяемым евангелием. Они, утверждая нам верность сказанного честными клятвами, и объясняя свои лета, говорили, что не знают, когда имя древнего Феодора уничтожено в священных диптихах, а вместо его внесен святой памяти Кирилл, первосвященник великого города Александрии. Имея под руками священные диптихи, мы нашли, что и они согласны с этим, Бог свидетель! Ибо, читая имена святой памяти первосвященников помянутого города Мопсуеста, мы не нашли никакого упоминания о Феодоре; а Кирилла нашли вписанным вместе со святыми, прежде отшедшими к Богу, хотя никакой Кирилл не был епископом города Мопсуеста. В конце счисления мы нашли вписанным позднейшего Феодора, который происходил из Галатии; был одним из нашего собора и умер три года тому назад. Итак, внеся все в деяния и присоединив к этому смиренному донесению, мы сделали известным вам, христолюбивейший, то, о чем производилось дело, прося великого Бога и Спасителя, чтобы Он сохранил вашу христолюбивейшую светлость для нас и для мира святых церквей на долгие веки“.

„Иоанн, Божиею милостию епископ вашей юстинианопольской митрополии, подписал».

„Фома, Божиею милостию епископ вашего города Эгеи, представляя, подписал“.

„Стефан, Божиею милостию епископ города Кастабалси, донося, подписал“.

„Никита, Божиею милостию епископ города Епифании, представляя, подписал“.

„Андрей, Божией милостию епископ вашего города Флавиады, представляя, подписал“.

„Прокопий, Божиею милостию епископ вашего города Иренополя, подписал“.

„Урбикий, Божиею милостию епископ вашего городка Александрии, представляя, подписал».

„Антонин, Божиею милостию епископ вашего городка Розеи, представляя, подписал“.

„Козма, Божиею милостию епископ вашего города Мопсуеста, представляя, подписал».

Сделано было от тех же епископов представление и святейшему папе древнего Рима, Вигилию, содержание которого следующее:

„Поистине прилично было, как скоро вы, святейший, получили жребий священнослужительского достоинства, известить ваше, свыше почтенное, блаженство о том, что́ относится к состоянию святых церквей. И христолюбивейший император наш, сильно заботясь об этом, повелел довести и до вашего сведения нечто, возбужденное о Феодоре, некогда епископе Мопсуестской церкви. Ибо, отправив к нам благочестивейшие письма, он убеждал собраться в город Мопсуест, который есть один (из городов) второй Киликии, и с точностию исследовать, когда Феодор, бывший некогда епископом вышесказанного города, исключен из священных диптихов, и сделать это известным как его спокойствию, так и вашему, свыше почтенному, блаженству. Итак, сошедшись тотчас в Мопсуест, мы собрали благочестивейший клир и верный его народ, выбирая тех, которые старше, которые, может быть, и в памяти могут удержать точность того, что́ изыскивалось; и, положив пред ними божественное и покланяемое евангелие, чтобы очистить их свидетельство от подозрения, мы приглашали сказать, если они знают, в какое время имя древнего Феодора исключено из священных диптихов. Они поклялись, что много лет, и эти лета ускользают из их памяти, когда об этом Феодоре не вносится в священные диптихи никакого упоминания, а что на его месте вписан благочестивой памяти Кирилл, первосвященник города Александрии; и они утверждали, что слышали это от отцов своих. Но изыскивая точность того, что говорилось, мы произвели исследование и по самым священным диптихам, и рассмотрели счисление умерших епископов; и в древнейших временах не нашли никакого упоминания о Феодоре; в самом же конце священных диптихов написан Феодор, о котором все сказали, что он умер недавно, а происходил из области Галатии. О нем и мы все знаем, что он был членом нашего собора и умер три года тому назад. Что это так, пусть сделают очевидным это вам, святейший, самые деяния, которые, присоединив к сему смиренному донесению, мы представляем для вашего сведения. Но просим, чтобы вы, свыше вдохновенные своими благочестивейшими и Богу угодными молитвами, поддержали нас смиренных».

И на этом подписались епископы.

Святой собор сказал: „сказанное и представленное достаточно доказывает церковное предание, что должно анафематствовать еретиков и после смерти. И остальное все, что произведено, показывает, каким образом из давних времен Феодор Мопсуестский за нечестивые свои сочинения отвержен был вселенскою Церковию и после смерти. Но об этом мы объявим мнение несколько после; теперь же пусть будет прочтено и то, что собрано из сочинений Феодорита, составленных им как против правой веры и против святой памяти Кирилла и двенадцати его глав, так и в защиту Феодора и Нестория и их богохульств». И Фотин, почтеннейший диакон и нотарий, взявши прочитал:

Из написанного Феодоритом против двенадцати глав святого Кирилла. Из того, что он написал на первое анафематство:

«И так ясно из сказанного, что образ Бога не превратился в образ раба, но оставаясь тем, чем был, принял образ раба. Итак, Бог Слово не сделался плотию, но принял плоть живую и разумную; не родился от Девы естеством, зачавшись и образовавшись, и с того времени получивши начало существования, Тот, который прежде веков, и есть Бог, и у Бога, и с Отцом вместе пребывающий и с Отцом познаваемый и покланяемый, но образовавший Себе храм в девической утробе был вместе с образованным и рожденным. Поэтому и святую Деву называем Богородицею, не потому что она родила Бога по естеству, но потому, что она родила человека, соединенного с Богом, который образовал его“¹³⁸.

Того же Феодорита из написаннаю им против второго анафематства:

„Следуя божественному учению апостолов, мы исповедуем, что Христос един есть, и, по причине единства называем Его Богом и человеком; единства же ипостасного, как странного и чуждого Ему, не знаем никаким образом, ни из божественного Писания, ни из отцов, изъяснявших Писание“¹³⁹.

Его же из написанного им против четвертого анафематства.

„Итак, кому мы припишем следующее: «Боже мой, Боже мой, вскую мя оставил еси» (Матф. 27, 46): еще: «Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия» (Матф. 26, 39): и еще: «Отче, спаси мя от часа сего» (Иоан. 12, 27): и следующее: «о дни же том или о часе никтоже весть... ни сын» человеческий (Мк. 13, 32), и все прочее, что сказано самим Им, или святыми апостолами, сказано и написано о Нем смиренно? Кому припишем голод и жажду (Матф. 4, 2)? Кому бодрствование и сон (Иоан. 4)? Кому неведение и страх (Лук. 22)? Кто нуждался в помощи ангелов? Если это свойства Бога Слова, то таким образом мудрость обнаруживает неведение»?

И спустя несколько: „Неведение принадлежало не Богу Слову, но образу раба, который лишь настолько имел знания, сколько открывало обитающее в нем божество“¹⁴⁰.

Его же из написанного им против десятого анафематства.

„Кто это, который совершен подвигами добродетели, а не по естеству? Кто это обнаружил повиновение, не зная его, пока не испытал? Кто это жил в благоговении с воплем крепким и со слезами приносил моление, не имея силы спасти себя; но молился могущему его спасти и просил освобождения от смерти (Евр. 5, 1–10)? Не Бог Слово, который бессмертен, бесстрастен, бестелесен“.

И спустя несколько: „Но это – то, что Он воспринял от семени Давида, что смертно, подлежит страданию и трепещет смерти, хотя это самое впоследствии разрушило власть смерти по причине единства с воспринявшим его Богом; это – то, что ходило во всякой правде и говорило к Иоанну: «остави ныне, тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Матф. 3, 15). Оно получило имя первосвященника по чину Мелхиседекову, ибо оно облечено в немощь нашей природы“¹⁴¹

Его же из послания, написанного им к монастырям, против святого Кирилла:

„Стоявшие вблизи насмехаются над нашею битвою, пользуются нашими несчастиями, и радуются, видя, что мы пожраны сами собою. Причиною этого те, которые стараются повредить апостольскую веру, предпринимают положить вместо евангельских догматов непрочное учение, и которые перенесли главы нечестивого Кирилла с анафемою в царствующий город, предпринимая и утверждая своими писаниями как думали, то, что́ очевидно произошло от горького корня Аполлинария; они имеют тоже богохульство Ария и Евномия, и, если кто захочет глубже посмотреть, они не чужды безумия Валентина, Манеса и Маркиона. Ибо в первой главе он выбросил совершенное ради нас домостроительство, уча, что Бог Слово не принял человеческого естества, но сам переменился в плоть, и ставя догмат, что вочеловечение нашего Спасителя было совершено не истинно, но мнимо и воображаемо. А это произошло от нечестия Маркиона, Манеса и Валентина. Во второй же и третьей главе, как бы забыв то, что́ изложил вначале, вводит единство по ипостаси и согласие по единому естественному, уча, что чрез эти наименования совершенно некоторое умерение и смешение божественного естества и образа раба. Это произошло от еретического безумия Аполлинария. В четвертой главе он отвергает разделение евангельских и апостольских слов, и не допускает по учению православных отцов принимать в отношении к божественному естеству те слова, которые приличествуют Богу, а более униженные и по-человечески сказанные относить и прилагать к человечеству. И в этом хорошо мудрствующие могут находить родство с нечестием. Ибо Арий и Евномий, называя единородного Сына Божия творением, произведенным из несуществующего, и рабом, дерзнули прилагать человеческое, что сказано Христом Господом по-человечески, к Его божеству, стараясь показать Его чуждым Отчему существу и потому неподобным (Отцу). Сверх сего, скажу кратко, он говорит, что само бесстрастное и неизменяемое божество Христа страдало, и пригвождено было ко кресту и умерло. Это превосходит (безумие) и Ария и Евномия. Ибо и те, которые дерзают называть Творца и художника всего тварию, не впали в такое нечестие. Он хулит и Святого Духа, говоря, что Он исходит не от Отца, по слову Господа, но есть от Сына. И это есть плод семян Аполлинария; она приближается и к злостному богопочитанию Македония. Таковы злостные порождения египетские; а поколения отца хуже. Тогда как те, которым вверено врачевство душ, должны были или в самом зачатии сделать их недоносками, или тотчас по рождении уничтожить, как пагубные и вредные для нашей природы, они великодушно питают их, и считают очень достойными попечения, на погибель как себе; так и другим, которые позволяют себе подставлять им уши“.

Из беседы Феодорита, сказанной против святого Кирилла в Халкидоне, вскоре после первого ефесского собора, когда он из Ефеса прибыл в Константинополь вместе с восточными, в защиту Нестория, как будто несправедливо осужденного:

Видишь ли ты, новый противник Христа, а больше противник Бога, каким образом я и разность естеств знаю, и единства не разрушаю? «Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана приемше, руками беззаконных пригвоздше убисте: его же Бог воскреси из мертвых, разрешив узы ада» (Деян. 2, 23–24).

Из другой беседы, сказанной в том же городе против святой памяти Кирилла:

„Неужели я разрушаю единство, новый еретик, а ты не смешиваешь естеств? Скажи о несмешанном единстве, и я возвышаю голос. Но что́ ты говоришь, что два естества сделались одним естеством? Какой пророк научил тебя этому? Кто из апостолов – первый, второй, средний, последний, который после двенадцати, Павел, Варнава? Кто после них учитель? Учись у твоего учителя. Это породил арианин Астерий и Аполлинарий твой отец. Ибо ты сделал себя сыном его: ты сделался наследником его мнений, будь по заслуге и наследником названия“.

Из его же беседы, написанной в том же городе в защиту Нестория.

„Христос да будет для нас вождем слова, – Христос, силою которого вы дерзнули преплыть страшные волны Пропонтиды, чтобы услышать голос наш, который вы считаете отражением гласа вашего пастыря. Ибо вы желаете слышать сладкогласную свирель вашего пастыря, которого его товарищи умертвили, как они думают. Но Бог взывает чрез пророка: «пастырие мнози растлиша виноград мой, оскверниша часть мою, даша часть желаемую мою в пустыню непроходную» (Иерем. 12, 10)¹⁴².

Послание Феодорита к Андрею епископу самосатскому, писанное из Ефеса.

„Пишу из Ефеса и приветствую твою святость, которую ублажаю в немощи и считаю любезною Богу, потому что она узнала по слуху, а не по опыту, о тех бедствиях, которые произошли здесь, – бедствиях превышающих всю силу разума и превосходящих историческое повествование и достойных постоянных слез и непрерывного плача. Ибо телу Церкви грозит опасность быть разодранным, скорее же – оно получило уже разрез, если тот мудрый Врач не поправит отделившиеся и загнившие члены и не соединит их. Опять безумствует Египет против Бога, и воюет с Моисеем и Аароном и слугами его, и весьма большая часть Израиля соглашается с противниками; здравомыслящих же, которые добровольно подъемлют труды за благочестие, чрезвычайно мало. Поругано достопочтенное благочестие. Те, которые низложены, совершают священнические службы; а те, которые низложили, сидят дома, стеная. Те, которые с низложенными отлучены от общения, освободили низложенных от низложения, как они думали. Над таким собором смеются египтяне и палестинцы и понтийцы и азийцы и с ними запад. Ибо весьма большая часть вселенной подверглась болезни. Какие смехотворцы во время нечестия так осмеяли благочестие в комедии? Какой писатель комедии прочитает когда-либо такую баснь? Какой трагический поэт достойно опишет плач об этом? Столь великие и такие бедствия обрушились на Церковь Божию; а лучше (сказать): я рассказал самую малую частицу того, что́ сделано».

Его же к Несторию после происшедшего соединения между восточными и святейшим Кириллом.

„Господину моему достопочтеннейшему и благочестивейшему и святейшему отцу епископу Несторию, Феодорит (желает) в Господе радоваться.

„Что я не увеселяюсь городскою жизнию, и не связан ни мирскою заботою, ни славою, ни возвышенным седалищем, об этом, я думаю, знает твоя святость. Ибо хотя и ничего другого, но самого одиночества города, управлять которым мне выпал жребий, достаточно, чтобы научить меня этой философии. А в нем не одиночество только, но весьма много тревожных обстоятельств, которые могут сделать ленивыми даже тех, кои весьма радуются им. Итак пусть никто не убедит твою святость в том, что я, из желания епископского седалища, закрывая свои глаза, принял египетские письма, как православные. Ибо, говоря по самой справедливости, я довольно часто их перечитывал, с точностию разбирал и нашел, что они свободны от еретической горечи, и убоялся наложить на них какое-нибудь пятно, ненавидя конечно, подобно кому-нибудь другому, отца сих писем, как виновника возмущений во вселенной. И я надеюсь не потерпеть никаких наказаний, по благодати Его, в день суда, потому что праведный Судия испытывает намерение. С тем, что́ несправедливо и противозаконно совершено было против твоей святости, я не позволю себе согласиться и тогда, если бы кто-нибудь отсек мне обе руки, при помощи мне божественной благодати, поддерживающей немощь души. Это я письменно сделал известным и тем, которые требовали; отправил также твоей святости ответ на написанное к нам, чтобы ты знал, что никакое время, по милости Божией, не изменило нас, и не научило быть многоногими или превращающимися в разные виды¹⁴³, из которых первые подражают камням, а последние листьям по цвету. Я и находящиеся со мною весьма много приветствуем в Господе все братство, находящееся с тобою“.

От Феодорита к Иоанну, епископу антиохийскому.

Так как Бог управляет премудро, промышляя о нашем согласии и заботясь о спасении народов, то Он предуготовил нам собраться во едино, и показал расположения всех согласными одни с другими. Прочитывая сообща египетские письма, и исследуя в точности смысл их, мы нашли, что отправленные оттуда (письма) согласны с сказанным нами и явно противны двенадцати главам, которым, как чуждым благочестия, мы остались противниками доныне; ибо они содержали в себе то, что Слово Божие плотски сделалось плотию, и по ипостаси приняло соединение и смешение по соединению естественному, и что Бог Слово сделался перворожденным из мертвых; разделение же того, что́ сказано о Господе, они отвергали; к тому же они содержали в себе и другие, чуждые апостольскому учению, отпрыски плевел еретических. Итак те (письма), которые отправлены ныне, украшаются евангельским превосходством“.

Послание Феодорита, писанное к Иоанну, архиепископу антиохийскому, когда умер Кирилл, архиепископ александрийский¹⁴⁴.

„Наконец поздно и на силу умер злой человек. Ибо добрые и благодетельные люди переселяются туда прежде времени, а злые живут долговременно. И я думаю, что промыслительный Раздаятель всех благ раньше времени избавляет первых от человеческих скорбей и как победителей освобождает от борений и переводит в лучшую жизнь; жизнь эта, без конца, без печали и беспокойства обещана в награду тем, которые борются за добродетель. Любителям же и совершителям зла Он попускает долее пользоваться настоящею жизнию, или для того, чтобы они насытились злобою и после научились добродетели, или для того, чтобы терпели наказание и в сем мире, за свои вредные нравы обуреваясь в течение долгого времени горестными и бедственными волнами настоящей жизни. А его несчастного Правитель наших душ не оставил подобно другим долее наслаждаться тем, что́ кажется увеселительным, но зная злобу сего мужа, ежедневно возраставшую и вредившую телу Церкви, отрезал, как бы какую-нибудь язву, и отъял поношение от сынов Израиля. Отшествие его обрадовало оставшихся в живых; но опечалило, может быть, умерших, и можно опасаться, чтобы они, слишком отягченные его сообществом, опять не отослали его к нам, или чтобы он не убежал от тех, которые отводят его, подобно как тиран циника Лукиана¹⁴⁵. Итак надобно позаботиться, и твоей святости нужно особенно предпринять эту поспешность, – приказать обществу носильщиков умерших положить какой-нибудь величайший и тяжелейший камень на гробницу, чтобы он опять сюда не пришел и снова не стал доказывать нетвердые мнения. Пусть возвещает новые догматы находящимся в аду и пусть там разглагольствует днем, и ночью, как хочет. Ибо мы не боимся, чтобы он и их разделил, говоря публично против благочестия и окружая смертию бессмертное естество. Потому что его закидают камнями не только те, которые научены божественному, но также и Немврод и Фараон и Сеннахерим и всякий подобный им противник Бога. Но я без причины стал бы говорить: ибо он, несчастный, молчит невольно. "Изыдете, – говорится, – дух его, и возвратится: в землю свою: в той день погибнут вся помышления его» (Пс. 145, 4). Он же имеет и другое молчание. Ибо обнаженные дела его связывают язык, зажимают рот, обуздывают чувство, заставляют молчать, принуждают клониться к земле. Посему я плачу и рыдаю о несчастном; ибо весть о его смерти доставила мне нечистое удовольствие, но смешанное с печалью. Я радуюсь и услаждаюсь, видя общество церковное освобожденным от такого рода заразы; печалюсь и рыдаю, помышляя, что он, жалкий, не успокоился от зол, но умер, покушаясь на бо́льшие и худшие. Ибо он, как говорят, бредил возмутить и царствующий город, и снова противоборствовать благочестивым догматам, и обвинить твою святость, почитающую их. Но Бог видит и не презрел: Он наложил узду на его уста и удила на его губы, и возвратил его в землю, из которой он взят. Да будет же, по молитвам твоей святости, чтобы он снискал милосердие и прощение, и чтобы безмерная милость Божия победила его злобу. Прошу твою святость освободить нас от смущений душевных. Ибо многочисленные и разнообразные слухи несутся со всех сторон и смущают нас, возвещая общие бедствия. Некоторые говорят, что и твое благочестие против воли отправляется в народное собрание. И я доныне презирал, как ложное, то, что́ разглашается. А так как увидел, что все говорят одно и тоже, то счел необходимым узнать истину от твоей святости для того, чтобы нам или посмеяться над этим, как ложным, или по справедливости оплакать, как истинное».

И еще, после смерти блаженного Кирилла, тот же Феодорит в беседе, сказанной в Антиохии, в присутствии Домна, понося его смерть, говорит следующее:

„Никто уже никого не принуждает богохульствовать. Где говорящие, что Бог распят на кресте? Бог не распинается. Распят на кресте человек Иисус Христос, который от семени Давида, сын Авраама. Умерший есть человек Иисус Христос; а Бог Слово воскресил свой храм, Кто от Давида, тот подобен Давиду. Человек рождает человека; а кто по естеству есть Сын Божий, тот есть Бог Слово; Христос же есть сын Давида, но храм Сына Божия. Нет уже спора: восток и Египет под одним игом. Умерла ненависть, и вместе с тем прекратился спор: пусть успокоятся феопафиты¹⁴⁶.

И еще в другой беседе он так сказал:

„Осязал Фома того, который воскрес, и воздал поклонение Тому, который воскресил».

Святой собор сказал: „имея в виду то, что́ нечестиво написал Феодорит, должно удивляться проницательности святого халкидонского собора. Ибо, зная его богохульства, он прежде довольно часто употреблял против него многие воззвания: а после иначе не принял бы его, если бы он наперед не анафематствовал Нестория и его богохульства, в защиту которых прежде писал. Итак, по окончании предложенного об этом, вопрос об остальной главе пусть будет предложен нам в другой день“.