Глава 8. Обсуждение положения женщин в Церкви в Предсоборном Присутствии и на Поместном соборе 1917–1918 гг.

Первым этапом подготовки реформ в РПЦ было обращение Синода в 1905 г. к епархиальным архиереям с предложением высказаться о необходимости изменений в церковном устройстве ¹ . Среди предложенных архиереями перемен было и возвращение изначального смысла диаконского служения в Церкви.

Архиепископ Карталинский и Кахетинский Николай, экзарх Грузии, в своем проекте устройства церковного прихода утверждал: «Диаконская степень должна быть рассматриваема как обязывающая вести дело церковной благотворительности. Где нет диакона, желательно возрождение института диаконисс» ² . Стефан, епископ Могилевский, также считал нужным восстановление института диаконисс, которые «по примеру древней христианской церкви избираются из пожилых, высокой нравственности девственниц или вдовиц и служат, главным образом, делу приходского христианского благотворения» ³ . Он предлагал также предоставить им право участия в приходском совете.

IV отдел Предсоборного Присутствия, занимавшийся реформой прихода, 21 марта 1906 г. принял решение о восстановлении чина приходских диаконисс. Было решено посвящать «по чину, который существовал в древности», дев или вдов, достигших 40-летнего возраста. Среди их обязанностей были указаны в первую очередь «забота о чистоте храма», обучение взрослых молитвам и грамоте и участие в делах благотворительности ⁴ .

Прот. Ф. Успенским ⁵ , членом Предсоборного Присутствия, были составлены «Правила для жизни и деятельности православных диаконисс». Эти правила были включены в проект устава прихода. К названным выше обязанностям в устав прихода была добавлена помощь при крещении детей и женщин, забота о сиротах, посещение квартир бедняков и больных, работа в приходских благотворительных заведениях. Диакониссы должны были присутствовать при богослужении и исполнять молитвенное правило, вести «жизнь строго благочестивую, подражая преподобным и праведным женам и девам, причтенным к лику святых» ⁶ . Посвящать диаконисс должен был архиерей во время литургии, они должны были носить иподиаконский орарь. Женщины, не достигшие 40 лет, могли исполнять функции диаконисс, но получали чин «церковниц» и не имели права носить орарь и входить в алтарь. Предполагалось, что диакониссы будут совершать свою службу безвозмездно, но в случае старости они имели право на обеспечение приходом  (Прилож. к главе 8 № 1).

Автор проекта, прот. Федор Успенский, считал важным, «что диакониссы будут свои, урожденные, приходские при своем родном храме, родной деревне, а не пришлые, это обстоятельство имеет важное значение как для самих диаконисс, так и для священника» ⁷ .

Показательным для умонастроений духовенства начала XX в. был доклад настоятеля Берлинского собора протоиерея Алексея Мальцева «О внутренней миссии заграницей, в том числе и диакониссах как одном из органов этой миссии» ⁸ .

Прот. А. П. Мальцев подробно рассказывал о вкладе приходских священников Швейцарии, Норвегии, Австрии, Англии, Италии, Греции в служение наименее обеспеченным слоям населения, организации приютов, школ. Особое внимание этими священниками уделялось «предупреждению зарождающихся бедности и пороков… вызову к жизни начала самопомощи» ⁹ . Священник отмечал, что православной церкви следует усвоить те здравые и полезные идеи в области, которые на Западе принесла реформация, когда помощь бедным становится общим делом всей общины и «работа для Церкви» подразумевает не только устройство церковных зданий, но и помощь нуждающимся единоверцам, заботу о трудящихся на тяжелых физических работах, о переселенцах, о матросах. Для поддержания семьи общины устраивают ясли, школы, детские дома, ученические квартиры для ряда категорий детей, простые гостиницы для путешествующих неимущих; «Marthashaus» – приюты девушкам-служанкам с обучением их разным видам домашней работы; «Marienheim» – приюты с более широкой программой образования; рабочие колонии; убежища для алкоголиков и проституток; страхование рабочих. Для благополучия государства Церковь заботится о заключенных, о молодежи, способствует борьбе с безработицей и бездомностью, помогает врачебно-педагогическим учреждениям; осуществляет попечение о сиротах, больных, бедных; создает миссии на вокзалах, в частности оказывает помощь приезжающим девушкам в поисках работы и ночлега.

Прот. Алексей Мальцев сообщал об активном участии в деле благотворительности женщин, получивших название диаконисе. Он отмечал: «Самое важное то, что сестры, поступающие из всех сословий на это служение ближнему, отнюдь не связываются никакими ни вечными, ни временными монашескими обетами безбрачия, добровольной нищеты или бедности». А. П. Мальцев считал, что «освобождение от обязательности этого рода обетов, особенно обета безбрачия, даваемого нередко без совершенного знания жизни, создало бы и у нас, среди женских обителей, целый класс таких самоотверженных тружениц для великого служения делу любви и ближнему у постели бедных больных женщин, беспризорных и заброшенных детей и т. д., который мог бы широко раскинуть сеть своей деятельности на глухие деревни и села, чтобы заменить усталую и больную мать, поддержать престарелых и наблюсти сирот» ¹⁰ .

Священник считал, что функции диаконисс и в древности не сводились к прислуживанию при крещении женщин, а «служили Христовой миссии, обходя дома, оказывая всевозможную помощь и услуги нуждающимся и больным, разузнавали о положении бедных, служили посредницами между ними и епископом, полагая нередко свою жизнь в периоды гонений на христианство или во время повальных болезней, как чумы, и других великих народных бедствий» ¹¹ .

Прот. Мальцев отмечал, что «было бы в высшей степени желательно восстановление этого забытого, но многополезного института, который под именем так называемых «братских», «сестричных» и иных союзов сплачивается около различного рода симпатичных задач и целей. Для дела же Церкви весьма важно, чтобы подобные учреждения, как в древности, получили свое бытие в недрах христианской церкви, так и ныне возникали и развивались не только неотчужденно от нее, а в самом тесном с ней общении, при взаимной поддержке… Не подлежит сомнению, что с возрождением «прихода», с восстановлением церковной общины, все подобные учреждения получат необычайный подъем и развитие, чем поднимется и общественное значение Церкви, в которой дело любви должно иметь значение не меньшее, чем дело веро- и нравоучения» ¹² .

В этой речи звучали характерные для начала века обеспокоенность церковных кругов вопросами социального неблагополучия населения, надежда на возможность решения социальных вопросов через христианское служение ближним. Вопрос состоит в том, могла ли осуществлять эту деятельность государственная Церковь, где любые действия надо было согласовывать с государственными инстанциями, в которых существовал страх перед любыми формами общественной активности.

Предложения Предсоборного Присутствия так и остались на бумаге. Император Николай II не решался созвать Собор. В 1912 г. прошло Предсоборное совещание, но на него вопрос о женщинах не выносился как самостоятельный.

После Февральской революции по стране проходили епархиальные съезды, в которых женщины принимали участие без какой-либо санкции со стороны Синода. Так, в Херсоно-Одесском епархиальном съезде, проходившем 19–26 апреля 1917 г. в Одессе, принимали участие преподавательница и три воспитанницы женского епархиального училища ¹³ . Среди резолюций съезда было и положение о необходимости «охраны законом женского труда на фабриках, заводах и железных дорогах, охраны материнства и уничтожения детского труда в тяжелых и опасных предприятиях», а также ходатайство перед Временным правительством об установлении преподавателям и воспитательницам женских училищ государственных пенсий в соответствии с преподавателями духовных семинарий ¹⁴ .

Однако среди участников Съезда духовенства и мирян, проходившего в июне 1917 г. в Москве, женщин не было. С предложением рассмотреть вопрос об участии женщин в церковной жизни обратился к съезду священник Сергий Махаев, служивший 17 лет в Иверской общине сестер милосердия: «Пастырская совесть моя смущена тем, что очень мало или почти ничего не говорится о православной христианке и слишком мало сделано для того, чтобы она вступила как полноправный член тела Церкви Христовой, наряду с мужчиной, на дело служения родине в обновленной Православной Церкви» ¹⁵ . Он отмечал, что вся благотворительность лежит на женщинах, идет за оградой Церкви и едва влачит существование.

Съезд рассмотрел вопрос о женских епархиальных училищах. Опасение вызывали низкие зарплаты преподавателей, и был поставлен вопрос о передаче училищ в ведение Министерства просвещения. Однако это предложение не получило поддержки: духовенство хотело сохранить за собой созданные на его средства училища ¹⁶ .

Вопрос о положении женщин в Церкви обсуждался и на Поместном соборе 1917–1918 гг. Уже на первом заседании этот вопрос был поставлен на повестку дня Отдела о церковной дисциплине. Соборный совет передал в Отдел заявление 35 членов Собора, в котором говорилось «о необходимости положить конец бесправию женщин» ¹⁷ .

Активным сторонником обсуждения положения женщин в Церкви был председатель Отдела о церковной дисциплине митр. Владимир (Богоявленский), который, «отрицательно относясь к тем общественным функциям женщин, которые отвлекают ее от семьи, высказался за расширение прав женщины в церковной жизни, где она являлась и теперь является силой большей даже, чем мужчины, и предложил воспользоваться этой силой для блага Церкви, восстановивши древний институт диаконисс» ¹⁸ .

Доклад в Отделе об участии женщин в соборной жизни Церкви подготовил профессор Томского университета протоиерей Иаков Галахов, занимавшийся этим вопросом в течение длительного времени ¹⁹ . Докладчик отмечал: «В соборной жизни Церкви не может не обращать на себя внимания одно печальное явление – отсутствие прямого, активного участия женщины» ²⁰ . Приниженное положение женщины И. И. Галахов связывал с особенностями языческих нравов, тогда как христианство восстанавливает справедливость по отношению к женщине: «Общий принцип, определяющий права женщины в Церкви, установлен прямо и твердо: в Церкви «несть мужеский пол, ни женский» (Гал. 3, 28; Кол. 3, 11). Женщины – такие же члены тела, как и мужчины; тут нет пассивных или активных членов, а если так, то не может быть и речи о том, что женщина в Церкви не имеет прав или имеет меньше. Ибо не может глава сказать руке – ты мне не надобна» ²¹ .

Актуальность обсуждения положения женщин в обществе и Церкви связывалась с изменением производственных отношений и демографической ситуации, когда множество девиц оказывалось без семьи, и они должны были сами зарабатывать на жизнь ²² . И. И. Галахов предложил предоставить женщинам право:

1) участвовать в Соборах;

2) участвовать в делах управления, суда, церковного хозяйства;

3) исполнять в Церкви все должности, кроме иерархических ²³ .

Обсуждение доклада состоялось на заседании Отдела о церковной дисциплине 23 октября 1917 г. Положения доклада вызвали возражения членов Отдела.

Во-первых, говорилось о пагубности равноправия для семьи и о предназначении женщины быть прежде всего матерью ²⁴ . Во-вторых, возможность участия женщин в Соборах казалась необоснованной даже сторонникам института диаконисс ²⁵ . Дискуссия растянулась на несколько заседаний. Только протоиерей П. А. Миртов поддержал необходимость участия женщин в Соборах, а также предоставление им возможности быть чтецами, певцами и диакониссами. Он был поддержан председателем Отдела митрополитом Владимиром (Богоявленским).

Во время голосования 21 голосом против 8 не было одобрено участие женщин в Соборе. В резолюции сказано, что Отдел отклонил «предложение об участии женщин в Соборе на том основании, что на это допущение нет никаких указаний в канонических правилах и древней церковной практике» ²⁶ .

Незадолго до окончания Собора, 13 сентября 1918 г., вновь был поставлен вопрос о возможности допущения на Собор женщин. Отдел о высшем церковном управлении обратился в Высший церковный совет с просьбой обсудить, можно ли допустить представительниц от женских монастырей, именно игумений, хотя бы с правом совещательного голоса ²⁷ .

Отрицательное решение было членами Отдела вынесено и по вопросу участия женщин в епископских советах, однако большинство голосов было подано за участие женщин в епархиальных съездах и в приходских советах (28 – за, 2 – против). Председатель особо высказывался против участия женщин в судебно-административных органах. Дискуссию вызвал и вопрос о праве женщин занимать должность псаломщиков. За предоставление женщинам этого права, ссылаясь на оскудение Церкви мужчинами в виду военных действий, высказались архиепископ Симбирский Вениамин (Муратовский), архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе), С. П. Старков,

В. Н. Добровольский. Решение в пользу права женщин быть псаломщиками было принято лишь с небольшим перевесом голосов (16 против 13).

Относительно итогов обсуждения прот. И. Галахов отметил, что «все рассуждения по поводу моего доклада не коснулись самого главного, принципиального положения, выраженного в словах апостола: «в Церкви несть мужеский пол, ни женский», твердо устанавливающего право женщины на активное участие в церковной жизни» ²⁸ .

Доклад Отдела «Об участии женщин в жизни Церкви» был вынесен на 133 заседание Собора 24 июля 1918 г. Назначенный докладчиком протоиерей Сергий Щукин не смог приехать на третью сессию Собора, и докладывал экспромтом протоиерей Петр Миртов, профессор СпбДА, настоятель церкви Воскресения в Петербурге. Он отметил, ссылаясь на доклад о. Иакова Галахова, что ограничение прав женщины в Церкви не имеет под собой оснований ²⁹ . Докладчик особо подчеркнул участие убитого митрополита Владимира (Богоявленского) в обсуждении этого вопроса. П. Миртов отмечал, что в ранний период истории Церкви женщины проявляли особую активность. В выступлении говорилось о том, что женское служение в более поздний период «значительно сократилось и потом почти сошло на нет». Период, когда начались гонения на Церковь, вновь требует участия женщин: «Теперь, когда волна кровавых гонений на Церковь Христову вновь поднимается и растет, когда требуется напряжение всех сил Церкви для отражения силы вражией, когда дорог каждый воин, стоящий на своем посту, когда Церковь должна выявить всю полноту своей творческой мощи, когда необходимо участие всех членов и организаций Церкви для того, чтобы перенести крест тяжелых испытаний, постигших Церковь Христову, теперь вопрос об участии женщин в жизни Церкви является вопросом жизненным» ³⁰ .

Докладчик сформулировал предложения Отдела:

«А. Признать за женщиною:

1) право на участие во всех приходских собраниях и советах с решающим голосом;

2) такое же право участия в благочинническом и епархиальном собраниях;

3) право участия во всех просветительных, благотворительных, миссионерских и церковно-хозяйственных учреждениях, за исключением судебно-административных и епархиального совета.

Б. Находя особенно полезным привлечение женщин к непосредственному участию в заботах о чистоте и благолепии храма и в чинном отправлении богослужения в качестве чтеца и певца, Отдел находит возможным:

1) предоставить женщине право на занятие должности церковного старосты на одинаковых правах с мужчиною;

2) в особых, исключительных случаях допускать женщин к исполнению должности псаломщика со всеми правами и обязанностями штатных псаломщиков, но без включения в клир» ³¹ .

Большинством членов Собора доклад был принят с одобрением. Настоятель Липецкого собора протоиерей А. В. Суворов заметил, что «женщины являются самыми сильнейшими ревнительницами о Церкви и благочестии» ³² , и ходатайствовал об утверждении сестричеств при церквах «с целью следить за благочинием в церкви, и о предоставлении одной из членов сестричеств из вдов или девиц права входа в алтарь» ³³ . Это ходатайство было поддержано и генералом Л. К. Артамоновым, который рассказал, что он много ходатайствовал перед Синодом об устройстве женской полумонашеской общины. И теперь он выразил надежду, что вопрос о диакониссах будет наконец-то решен Собором. Генерал предложил «добавить статью о предоставлении женщинам, не моложе 40 лет, права вступить в общину диаконисс со всеми присвоенными им правами и правом входа в алтарь».

Протоиерей К. М. Аггеев заметил, что он давно добивался обоснования, почему женщине отказано в праве входа в алтарь, и обращался с этим вопросом к известному литургисту профессору А. А. Дмитриевскому и митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию (Вадковскому). Он рассказал: «В бытность мою законоучителем в Смольном институте я обращался к митрополиту Антонию с вопросом, почему я должен в алтаре терпеть пьяных сторожей и не могу допустить туда воспитанниц, которые чище не только сторожей, но даже и меня? И владыка Антоний согласился со мною и даже разрешил мне в случае нужды допускать воспитанниц в алтарь. Я не вижу, чтобы были какие-либо канонические или вообще христианские основания недопущения женщин в алтарь».

Каноническую справку о праве женщин входить в алтарь представил в своем выступлении профессор И. М. Громогласов ³⁴  (полный текст доклада помещен в Приложении 4). Он отметил, что 69-е правило Трулльского собора запрещает мирянам вообще входить в алтарь. С другой стороны, чин поставления диаконисс свидетельствует о том, что женщины пользовались этим правом ³⁵ . За допущение женщин в алтарь высказался также епископ Старицкий Серафим (Александров). Он подчеркнул значение женщин в миссионерской деятельности, указав на практику старообрядцев: «Относительно пользы допущения женщины к миссионерской деятельности не может быть никаких сомнений. Старообрядцы издавна и прекрасно оценили значение женщины для церковной жизни. У них женщины не только убирают храмы и алтари, но и несут службу чтиц и певчих и даже наставниц» ³⁶ .

Только двое из выступавших высказались против предоставления женщинам права входить в алтарь. В. Г. Рубцов, торговый приказчик из Кашинского уезда Тверской епархии, высказал опасения, что замена мужчины женщиной-псаломщицей станет новшеством в приходской жизни и может вызвать нежелательные результаты: «Не будет ли это резко? Мы хотим в противовес неверующему мужчине выдвинуть не ослабевшую в вере женщину. Но не будет ли здесь некоторой искусственности?.. Я не знаю, будет ли с нашей стороны правильным – разрешить женщине проповедовать и входить в алтарь. Мне думается, что от этого ничего хорошего не будет. <…> Женщина может быть чтицею в церкви, но не должна занимать должность штатного псаломщика и входить в алтарь. И пусть она проповедует, но не в храме, а во внебогослужбных собраниях, пусть она участвует на приходских собраниях, но на епархиальные собрания женщин допускать не следует» ³⁷ .

Председательствующий митрополит Антоний (Стадницкий) считал, что предложения доклада противоречат канонам, сослался на 44-е правило Лаодикийского собора, запрещающее женам вход в алтарь, и высказался за необходимость охранять святость алтаря: «Широкая любовь и стремление к уравнению женщин в правах с мужчинами служит основанием проекта. Однако подобная мера находится в противоречии с канонами, а слишком широкая любовь может повести к неблагоприятным последствиям и соблазну» ³⁸ .

Однако, возражая против предоставления широкого права женщине участвовать в богослужении, председательствующий отметил, что он не может «не признавать ту громадную пользу, которую способны принести и приносят уже женщины в церковной жизни. В последнее время при различных осложнениях с церковными сторожами, с уборкой храмов и т. д. деятельность сестричеств достойна величайшей похвалы и одобрения» ³⁹ .

При обсуждении доклада было решено передать в Отдел на дополнительное рассмотрение предложение о предоставлении женщинам права входить в алтарь.

Все статьи доклада были приняты в редакции Отдела. Надо отметить, что редкий доклад был принят Собором так единодушно. Новая ситуация начавшихся гонений усиливала необходимость широкого привлечения женщин к участию в церковной жизни. Различного вида опыты создания общин и сестричеств уже имелись во многих епархиях и миссиях.

Однако на 138-м заседании Собора 3 августа 1918 г. редакционный отдел Поместного собора вынес две редакции проекта решения Собора ⁴⁰ . Разночтения касались предоставления женщинам права участия в Благочинническом совете. В докладе редакционного Отдела было отмечено, что Собор уже допустил мирян к участию в Благочинническом совете, поэтому вопрос ставился о том, распространяется ли это право на женщин ⁴¹ . В результате доклад был вновь передан в Отдел на обсуждение, и была принята формула о том, что женщины не могут участвовать в Благочинническом совете ⁴² . Вновь текст постановления был утвержден Собором на последнем заседании 20 сентября 1918 г. Но оказалось, что у епископов другое отношение к докладу, чем у прочих членов Собора. При голосовании на епископском совещании 22 сентября только 9 голосов были поданы за принятие доклада (митрополит Кирилл, архиепископ Иоасаф, епископ Евдоким, епископ Уральский Тихон, епископ Вяземский Павел, епископ Охтенский Симон, епископ Острожский Аверкий, епископ Старицкий Серафим и епископ Никодим), а 22 – против (среди них: патриарх Тихон, митрополит Агафангел, митрополит Сергий, митрополит Арсений) ⁴³ , но этот результат голосования не мог отменить решения Собора, т. к. положенных % не было достигнуто, и постановление было принято ⁴⁴ .

На заседаниях Отдела о церковной дисциплине отдельно был поставлен вопрос и о праве женщин входить в алтарь. При обсуждении в Отделе, состоявшемся 24 июля 1918 г., священник Михаил Голунов из Уральска заметил, что запрет женщинам входить в алтарь вызван чисто физиологическими явлениями и не может до известного возраста служить препятствием для входа в алтарь.

Доклад о праве женщин входить в алтарь был подготовлен профессором И. М. Громогласовым ⁴⁵  и обсуждался 12 августа 1918 г. В нем, в частности, отмечалось, что запрет входить в алтарь, сформулированный в 44-м правиле Лаодикийского собора, не имеет безусловного значения, так как это частный случай запрещения входа в алтарь для мирян вообще, о чем свидетельствует и 69-е правило Трулльского собора. В докладе говорилось о том, что диакониссы имели право входить в алтарь, о чем свидетельствуют 15-е правило Никифора Исповедника и толкования Вальсамона.

На этой основе Отделом был принят на этом же заседании доклад «О праве женщин входить в алтарь»: «Приняв во внимание, что канонический запрет женщинам входить в алтарь (Лаодик. 44) в практике церковной не имел безусловного значения, так как допускались изъятия из него в древности (диакониссы) и в последующие времена (инокини – Номоканон при Большом Требнике, ст. 66), Отдел о церковной дисциплине постановил предоставить на утверждение Святого Собора следующие положения:

женщинам, достигшим 40-летнего возраста, а в исключительных случаях и ранее 40 лет, отличающимся безукоризненной нравственностью и горячей любовью к храму Божию, по ходатайству или по избранию прихожан, с согласия и одобрения приходского священника и по его представлению, епархиальным архиереем может быть представлено право входить в святой алтарь для наблюдения за чистотой оного и для прислуживания при богослужении;

в женских учебных заведениях, имеющих домовые церкви, воспитанницам, отличающимся глубокою религиозною настроенностью и особою любовью к храму Божию, может быть дозволен вход в святой алтарь для наблюдения за чистотою и для прислуживания при богослужении, под условием общего благословения на это епархиального архиерея и с особого на каждый случай разрешения настоятеля церкви по соглашению с начальницей заведения» ⁴⁶ .

Доклад был передан в Соборный совет, который постановил передать его на рассмотрение Высшего церковного управления. Последнему, согласно решению Собора от 7 сентября 1918 г., предоставлялось право «вводить выработанные Отделами предначертания в жизнь». Однако решение о праве женщин входить в алтарь так и не было утверждено епископатом.

В самом начале работы Отдела была поставлена для обсуждения тема «Вопрос о диакониссах как о живой силе Церкви» ⁴⁷ .

На заседании Отдела 26 марта 1918 г. был представлен доклад С. В. Троицкого «О восстановлении в русской церкви служения диаконисс» ⁴⁸ . Как сказано в протоколе заседания, «в докладе отмечалось, что женщины более сохранили преданность Церкви, чем мужчины, и менее распропагандированы. Женщины используются широко для уборки алтаря из-за отсутствия мужчин-алтарников» ⁴⁹ . Среди выступавших в Отделе не было противников восстановления чина диаконисс. Даже консервативно настроенный крестьянин А. Июдин, возражавший против почти всех проектов, заявил, что «поддерживает вопрос о немедленном восстановлении служения диаконисс, находя его благовременным и необходимым» ⁵⁰ . В материалах Отдела сохранился и подготовленный для слушания на Соборе доклад, выступать с которым должен был протоиерей Терентий Теодорович.

В преамбуле доклада отмечалась особая важность служения женщин в Церкви в первые века христианства, когда положение Церкви в некоторых чертах было схожим с ситуацией, в которой оказалась Церковь после Октябрьской революции. Вместе с тем вопрос о восстановлении чина диаконисс поднимался в русской церкви неоднократно, начиная с 60-х гг. XIX в. Доклад предполагал учреждение чина диаконисс в Русской православной церкви «применительно к тому виду, в каком он существовал в древней Церкви», с епископским посвящением и причислением к клиру дев и однобрачных вдов не моложе 40-летнего возраста (кроме исключительных случаев по усмотрению епархиального архиерея), давших обет целомудрия и пожизненного служения Церкви Христовой. Были указаны отличительные элементы одежды диаконисс – мафорий, то есть белое покрывало, одеваемое на голову и ниспадающее на плечи, а при богослужении еще и «орарь, возлагаемый на шею, причем оба конца его спускаются вперед под мафорием».

В качестве приложения к докладу было дано чинопоследование поставления в диакониссы, составленное на основе чинов IX в., изданных Гоаром, епископом Порфирием (Успенским) и А. А. Дмитриевским, а также краткое изложение этого чина в Синтагме Матфея Властаря ⁵¹ .

Доклад Отдела «О восстановлении чина диаконисс» был передан в Соборный совет, который рассмотрел доклад лишь за 11 дней до закрытия Собора, 6 сентября 1918 г. Решение Соборного совета свелось к следующему: «Доклад напечатать и раздать членам Собора» ⁵² .

Члены Отдела продолжали надеяться, что доклад будет рассмотрен, о чем свидетельствует протокол заседания 17 сентября 1918 г., на котором протоиереи П. Миртов и Т. Теодорович предложили «просить Соборный Совет, чтобы при обсуждении на Священном Соборе доклада о диакониссах был прочитан доклад по этому вопросу митрополита Владимира, как воспоминание о бывшем председателе отдела и  завет его  и как ценный документ по этому вопросу. Желательно было бы, чтобы этот доклад был отпечатан и роздан членам Собора».

Это предложение было принято Отделом единогласно и 19 сентября внесено в Соборный совет ⁵³ , но, видимо, уже не могло иметь последствий, поскольку Собор на следующий день прекратил свою работу.

В материалах Отдела сохранился доклад, подготовленный в начале деятельности Отдела митр. Владимиром (Богоявленским). Текст доклада дан в Приложении 7.

Среди документов Отдела представляет интерес комплекс материалов, связанных с поставлением в диакониссы Ольги Дементьевны Клюевой.

Это, во-первых, выписка из протокола Собора № 67 от 22 января 1918 г. о передаче в Отдел прошения о поставлении в диакониссы, доклады Агапита, епископа Екатеринославского и Мариупольского, и Иоанна, епископа Приазовского и Таганрогского и приходского Совета при Никольской церкви г. Ростова-на-Дону. В докладе приходского совета содержится просьба о поставлении вдовы Клюевой: «Вдова Клюева находится в почтенном возрасте (61 год), кончила курсы Одесской Мариинской женской гимназии, отличается преданностью Святой Православной греко-российской Церкви, благотворительностью и щедродаятельностью для нашей церкви. Желательна всем приходом, а утверждение ее в должности диакониссы послужит к вящей славе богоспасаемого града Ростова (2 августа 1917 г.)» ⁵⁴ .

Помимо прошения Клюевой есть прошение сестры милосердия Людмилы Герасимовой (дочери священника) о поставлении ее в диакониссы. В тексте этого прошения четко видны особенности женского движения начала XX в.: здесь и требование равноправия полов, и искреннее желание послужить Церкви.

Отдел о церковной дисциплине Поместного собора 1917–1918 гг. подготовил целый ряд решений, направленных на изменение положения женщин в Церкви. Только постановление «О привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения» было принято Поместным собором. Остальные не были вынесены на заседания Собора.

Самое важное решение, которое готовил Отдел при деятельном участии митрополита Владимира (Богоявленского), убитого в Киеве 25 января 1918 г. во время работы Собора, не было ни рассмотрено, ни опубликовано. Отдел о церковной дисциплине рассматривал вопрос об учреждении чина диаконисс уже не только после гибели своего председателя, но и после ареста Елизаветы Федоровны, основательницы обители диаконисс, на третий день Пасхи 1918 г.

Во время подготовки доклада о диакониссах Отделом о церковной дисциплине Елизавета Федоровна мученически погибла в Алапаевске 18 июля 1918 г. И однако именно устав ее обители, написанный духовником обители священником Митрофаном Сребрянским, был положен в основу подготовленного Отделом доклада о восстановлении чина диаконисс ⁵⁵ . Доклад так и не был вынесен на Поместный собор 1918 г., поскольку Собор был вынужден прекратить свою работу.

Документы Собора свидетельствуют о том, что идея восстановления чина диаконисс получила самую широкую поддержку в разных кругах православной России, и находилось множество женщин, готовых к этому служению.