Игумен Назарий

На расстоянии одной версты от монастыря на восток по живописной дороге, усаженной аллеями пихт, лиственниц и других деревьев, под тенью зеленых рослых кедров стоит окаймленная с трех сторон дорожками смиренная келия игумена Назария. Келия каменная, покрыта железом, невысокая, в один этаж с подвальным помещением. В келью ведут два входа: парадный и черный, через коридор. Внутренность ее состоит из 5-ти небольших комнат и коридора, проходящего посередине. Отапливается келия 3-мя печами. В одной из комнат на стенах висят 5 портретов: три из них – Императора Петра I, митрополита Гавриила и игумена Назария – писаны масляной краской, два других – Императора Александра I и игумена Дамаскина – на бумаге.

Не без особых причин портреты этих лиц находятся здесь в келье. Все эти личности представляют некоторую достопамятность, потому что своим участием много содействовали восстановлению по вековом запустении разрушенного дерзкою рукою шведов Валаамского монастыря. По монастырскому преданию, Император Петр I, посещая в частых своих поездках Олонецкий край, посетил и Валаамский монастырь. Ознакомившись с удобством иноческого пребывания на пустынном, удаленном от селений острове, Император Петр I приказал возродить разоренную обитель. В 1718 году на пустынный остров прибыли первые иноки из Кирилло-Белозерского монастыря, и уже 13 марта 1719 года архимандритом Иринархом над мощами преподобных Сергия и германа была освящена церковь во имя Преображения Господня.

Митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил (Петров) все свое архипастырское старание прилагал, чтобы устроить Валаамский монастырь и усовершенствовать в нем строгий устав иноческого жития, для чего и вызвал в 1781 году из Саровской пустыни отца Назария.

Игумен Назарий, как строитель Валаамского монастыря, в продолжение 20 лет неустанно трудился по благоустройству и введению строгих правил общежития в обители и как подвижник и обитатель этой пустынной келии.

Император Александр I много изъявил своих царских щедрот Валаамской обители. Он возвел монастырь в первый класс и пожаловал настоятелей бриллиантовым наперсным крестом для наследственного ношения при богослужении. Дозволив иметь в столице особое подворье, пожертвовал великолепные церковные ризы. В бытность свою в 1819 году на Валааме, Государь, посещая подвижника схимонаха Николая, недалеко здесь же, в пустынной келии подвизавшегося, вероятно, посетил и келию отца Назария.

Игумен Дамаскин в продолжение 42-х лет настоятельства на Валааме (с 1839 по 1881 гг.) привел обитель в самое цветущее состояние. Эту келию восстановил из развалин, благоукрасил всю местность, окрест нее выстроил великолепный храм, основал также новое кладбище для погребения младшей братии, паломников и первый почил в нем вечным сном.

В одной из комнат также хранится как достопамятность пожертвованный монастырю митрополитом Гавриилом деревянный токарный станок.

Каменная пустынька игумена Назария бережно сохранялась братией до 1940-го года. С началом советско-финской войны (1939–1940 годы) монастырь был подвергнут авиационным бомбардировкам советскими самолетами. После окончания войны 1939–40 годов Валаамский архипелаг отошел к Советскому Союзу. В марте 1940 года братия по приказу финского командования была эвакуирована в глубь Финляндии. В опустевших монастырский зданиях в 1940 году была размещена школа боцманов и юнг. А с 1952 года на территории Валаамского архипелага был размещен дом-интернат для инвалидов войны и престарелых. В середине 60-х годов каменная пустынька игумена Назария была разобрана до основания.

Игумен Назарий родился в декабре 1735 года в селе Аносово Темниковского уезда Тамбовской губернии в семье причетника. Отца его звали Кондратом, а мать – Маврой. В святом крещении он был наречен Николаем. Деревню, в которой родился Николай, населяли великороссы. Находилась она в пятнадцати верстах от Кадома. Этот город являлся пограничным с Мордовией. В то время жители, населявшие эту область (мордва) еще оставались язычниками.

С самой юности, возлюбив Бога, Николай оставил мир и в 1752 году, имея от роду семнадцать лет, ушел в Саровскую пустынь. Здесь он пробыл три года. Услышав о подвижнической жизни епископа Астраханского и Ставропольского Мефодия¹², Николай отправился к владыке. 20 декабря 1761 года в присутствии преосвященного епископа Мефодия в Покровском монастыре Николай был пострижен в монашество с именем Назарий. Через год, 22 октября 1762 года, отец Назарий был рукоположен епископом Мефодием во иеродиакона. При епископе он нес послушание келейника. Впоследствии в своих письмах в Саровскую пустынь владыка Мефодий называет его своим воспитанником. 8 сентября 1764 года, получив увольнение из Астраханской епархии, отец Назарий возвратился в Саровскую пустынь.

В монастыре отец Назарий нес послушание, исполняя чреду священнослужения в церкви имел клиросное послушание, а также шил для братии камилавки. В 1776 году отец Назарий был посвящен во иеромонаха епископом Владимирским и Муромским Иеронимом. Строгое исполнение иноческого устава было всегдашней заботой отца Назария. Он вел постническую и нестяжательную жизнь, и вскоре о нем стало известно митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Гавриилу (Петрову)¹³ ревностно заботившегося о благоустроении монашеских обителей.

В начале 1781 года в письме к строителю Саровской пустыни иеромонаху Пахомию митрополит Гавриил просил о высылке иеромонаха Назария для восстановления Валаамского монастыря и для заведения в оном устава Саровского. Отец Пахомий не хотел отпускать опытного монаха и отца Назария представлял как человека малоумного и неопытного в духовной жизни. Преосвященный Гавриил проник в тайну смирения Назариева: «У меня много своих умников, – отвечал он отцу Пахомию, – пришлите мне вашего глупца». Таким образом, отцу Пахомию невольно пришлось отпустить смиренного подвижника, избранного Промыслом Божиим через архипастыря в оружие к восстановлению древнего Валаама.

Указом Консистории от 7 марта 1782 году отца Назария назначают строителем Валаамского монастыря с возведением в сан игумена. В грамоте, данной отцу Назарию, митрополит Гавриил объясняет, что «остров Валаам, по пустынному положению своему и святости жизни первых своих тружеников, самим Промыслом Божиим определенный к пребыванию в нем иноков, требует восстановления селений праведных на непреложных правилах, существующих в Саровской пустыни, и тем самым принесения жертвы Спасителю».

При вступлении отца Назария в должность настоятеля в монастыре не было ни одного иеромонаха, кроме него самого, а единственный монах и двое белых священников, из которых состояло все братство, по несчастному случаю утонули, так что около года отец Назарий один совершал богослужение. К тому времени монастырь пребывал в запустении. По воспоминаниям паломников, монастырские строения представляли весьма печальную картину. «Местоположение монастыря красиво и, можно сказать, величественно, – писал академик Николай Озерецковский, посетивший обитель в 1785 году. – Но монастырское строение ни мало ему не соответствует. Оно состоит из деревянной ограды, в которой церковь с колокольнею и монашеские хижинки, также деревянные... нынешние пустынники заслуживают иметь лучшую обитель». Теплая церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы и храм в честь Рождества Христова также сильно обветшали.

Одним из первых дел настоятеля было упразднение ярмарки, проходившей на Валааме каждый год в июне месяце. В прошении отца Назария митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу говорится, что при ярмарке бывает винная торговля, от которой в обители производится сильный беспорядок, особенно во время богослужения, слышны непристойные крики, пение песен и пляски. При содействии митрополита Гавриила в 1782 году последовал Указ Санкт-Петербургской консистории об упразднении ярмарки и запрете на винную торговлю.

Отец Назарий деятельно занялся в монастыре строительством. Он составил план каменного монастырского здания с келейными корпусами, расположенные четырехугольником¹⁴. План был утвержден митрополитом Гавриилом 10 февраля 1785 года, и в течение восьми лет с помощью благотворителей все монастырские постройки были возведены. На восточной стороне возвышался каменный двухэтажный пятиглавый собор с обитыми жестью крестами, а над папертью его поднималась 18 саженая колокольня. По обеим сторонам собора над монастырской кровлей поднялись кресты и главы Успенской и Никольской церквей. При закладке собора с церковью в нижнем этаже во имя преподобных Сергия и Германа Валаамских над нетленными их мощами было откровение будущему игумену Иннокентию. Возвратясь от заутрени, он вздремнул в своей келии, и во время этого краткого сна Господь сподобил его видеть знамение того, что созидаемый храм есть жертва Богу приятная. Старец видел необычайное стечение народа в монастыре все ожидали прибытия Высокопреосвященнейшего митрополита Гавриила для положения основного камня. Вскоре явился сам владыка, облаченный в мантию и с жезлом архиерейским в руке. По обе его стороны шли два светолепных схимника. Приблизясь к месту, где почиют многоцелебные мощи преподобных Сергия и Германа, они остановились, осенили крестным знамением святую могилу и все пространство, предназначенное под строение, и стали невидимы.

Отец Иннокентий, проснувшись, тотчас же поведал настоятелю игумену Назарию о видении своем. Мудрый старец уразумел в этом видении благоволение Валаамских чудотворцев к возобновлению древней их обители, а в сновидце познал преемника и деятельного продолжателя своего подвига.

Нижняя церковь собора во имя преподобных отец Сергия и Германа,Валаамских чудотворцев, была освящена в 1789 году.

Для скитской братии в полутора верстах от монастыря были построены шесть каменных небольших келий и среди них небольшая каменная церковь.

В 1789 году игумен Назарий обратился к митрополиту Гавриилу с просьбой о строительстве новой каменной церкви в скиту. В своем письме он объяснял историю возникновения скита: «Когда в обители нашей жил преподобный Александр Свирский, имел уединенную келию не в дальнем расстоянии от монастыря, где после того построена была деревянная церковь во имя его, которая от долговременного стояния разрушилась, но чтоб оное место не пришло в забвение, то желаем на оном месте построить каменную небольшую церковь во имя Всех Святых». Из этого приведенного о. Назарием монастырского предания следует, что впервые скит был устроен при жизни преподобного Александра Свирского на Валааме. Деревянная церковь уже существовала в XVI веке она указана на старинной шведской карте. В 1793 году в обители были освящены два храма: скитский во имя Всех Святых и во внутреннем монастырском каре справа от входа в Святые врата в честь святителя Николая Чудотворца.

Тогда же вблизи монастыря были построены два каменных дома для рабочих, каменный дом для приема странников и каменная пустынная келия для игумена Назария – место духовного отдохновения старца от тяжких трудов настоятельства. В том же году по Высочайшему повелению в монастыре была учреждена епархиальная больница на пять человек.

В 1794 году состоялось освящение Спасо-Преображенского собора и придела его во имя святых апостолов Петра и Павла, а в 1796 году по перестройке храма Успения Пресвятой Богородицы, который завершал четырехугольное внутреннее каре.

Благодаря попечению отца Назария обитель Валаамская возродилась из запустения. Игумен Назарий придавал большое значение не только внешнему строительству монастыря, но и устройству внутренней жизни. По воле митрополита Гавриила отец Назарий ввел в монастыре общежительный устав по образцу Саровской пустыни. Его стараниями и молитвами было введено строгое уставное богослужение, а также три вида монашеской жизни: общежительная, скитская и пустынная. Сам игумен в монастыре имел отшельническую келию, в которую иногда уединялся для сугубой молитвы.

5 марта 1786 года по повелению Государыни Императрицы Екатерины II Валаамский монастырь был включен в число штатных монастырей 3-го класса с игуменским настоятельством.

Со вступлением отца Назария в управление Валаамским монастырем начинается эпоха внутреннего возрождения обители. Известность добродетельной жизни в скором времени собрали на Валаам под мудрое управление отца Назария братию.

В 1790 году братство обители составляло 12 человек, из них четыре иеромонаха и два иеродиакона. Но уже через шесть лет братство возросло до 50 человек. Это превзошло ожидания самого старца Назария, который, нашедши монастырь почти без братства, считал за особенную милость Божию, если соберется к нему братии человек до тридцати.

Под духовным руководством отца Назария было воспитано немало подвижников, воплотивших в своей жизни лучшие черты старца: деятельный настоятель и в то же время строгий аскет архимандрит Макарий, настоятель Соловецкого монастыря, любители пустынного безмолвия и делатели молитвы иеросхимонах Никон-пещерник, схимонах Кириак, схимонах Николай, игумен Варлаам, продолжатели старчества и духовного окормления братии иеросхимонах Евфимий, близкий ученик иеромонах Иларион, духовник Саровской пустыни.

Ученики старца вспоминали, что между братией отец Назарий ввел строгий порядок монашеской жизни. Более же всего требовал он смирения как основного камня христианских добродетелей. Согласно слову Евангелия: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5%3). И, желая действовать не одними только словами, но и примером, он трудился наравне с прочими: рыл гряды, сам ездил за сбором, лечил, навещал больных и печальных, беспрестанно учил братию, объясняя им Слово Божие. Он основал также скит неусыпаемых, где несколько отшельников попеременно день и ночь читали Псалтирь по усопшим. Зная же, что самонадеянность и уверенность в собственной святости часто возмущает умы не только простых иноков, но и схимников, постановил, чтобы все они, во избежание духовной гордости, исповедывали ошибки и тайные помыслы свои друг другу.

Известный писатель А. Н. Муравьев, посетивший обитель в 1840-х годах, спросил схимника Феодора: «Каким образом спасались отшельники во времена о. Назария?» Он отвечал мне, что игумен, зная всю трудность сего подвига, ибо сам жил вне монастыря, в пустыне, строго заповедал схимникам приходить, исповедать друг другу все малейшие помыслы, какие только возникнут во глубине их сердца, чтоб не дать созреть им в одиночестве к погибели душевной. Были такие случаи, что из любви к ближнему отшельники иногда силою проникали в келии своих собратий и заставляли их сознаться в своем обольщении, когда они, возносясь умственно, начинали чуждаться всякого сообщения и почитали себя в высшей степени созерцания. Из скромных речей престарелого Феодора видна была его опытность в духовной жизни, полагавшая смирение основным камнем пустынной жизни.

Смиренный сам отец Назарий и всех приходящих к нему за помощью и наставлениями учил прежде всего смирению. Келейник митрополита Гавриила Архимандрит Феофан (Соколов) так вспоминал об отце Назарии: «...Преосвященный Гавриил спросил однажды отца Назария: кто у него хуже всех? Он отвечал: – Все хороши. – Ужели-то нет никого худого? – Владыко святый, я один. Случилось о. Назарию ехать через одно селение. Играют дети: он остановился, созвал их и спрашивает: «Что, кто из вас лучше всех?». Дети указали на одного мальчика: «Вот этот лучше всех!». «Почему?» – спрашивает он. «Он смирен, – отвечают ему, – ты его бранишь, а он ничего». «Так и вы перенимайте у него», – сказал о. Назарий. Он жил в пустыне семь лет. Я бывал у него. Он сапоги по шести лет нашивал, платье носил рубищное. В пустыне ему страшилища являлись. Он рассказывал, что однажды пришла ему мысль насеять репы: вот, дескать, будут приходить усердствующие, брать ее и получат исцеления. Как только он это подумал, вдруг почувствовал, что кто-то ударил его как будто палкою по голове, и так сильно, что он не мог на ногах удержаться, упал и почувствовал сильный смрад и зловоние в воздухе, и кое-как ползком до обители дошел».

По поручению Святейшего Синода в 1794 году игумен Назарий из числа Валаамского братства благословил на трудный путь миссионерского служения на далеких Алеутских островах восемь ревностных и способных иноков¹⁵. В их числе был и преподобный Герман Аляскинский.

Благодаря непоколебимому основанию, заложенному отцом Назарием, Валаамская обитель в середине XIX столетия достигла своего расцвета. Святитель Игнатий Брянчанинов, посетивший Валаамский монастырь, так писал об обители в 1846 году: «По устройству своему в монашеском отношении Валаамский монастырь – верный снимок с монастырей первенствующей Церкви христианской. Он имеет монашествующих всех видов Восточной Православной Церкви, имеет и общежитие, и скит, и пустынников, и отшельников».

В начале XX века в монастыре насчитывалось уже более тысячи насельников. Валаам воспитал множество подвижников, безмолвных пустынников, кротких, смиренных, пламенеющих любовью к Богу молитвенников, обязанных своим духовным преуспеянием игумену Назарию, который и поныне не оставляет своей обители молитвенным предстательством, ходатайствуя у Престола Божия о нынешнем ее братстве.

Вслед за Валаамским монастырем митрополит Гавриил начал преобразовывать по общежительному уставу и некоторые другие монастыри. В этом деле игумен Назарий был ему добрым и деятельным помощником.

Келейник преосвященного Гавриила иеромонах Феофан в своем письме от 22 декабря 1788 года строителю Саровской пустыни иеромонаху Пахомию писал: «Батюшка отец Назарий докладывал Его Высокопреосвященству, чтоб в Сергиевской пустыни на Петергофской дороге, состоящей в 15 верстах от Петербурга, завесть общежитие и тем монашеское звание поправить... Его Высокопреосвященство благоволил и приказал о сем к Вам, батюшка, писать, чтоб дал настоятеля и братию человек до десяти. Отец Назарий рекомендовал отца иеромонаха Илария в настоятели не Астраханскаго, а другаго, и братии же одного или двух иеромонахов, одного иеродиакона или двух послушников пять человек. Отец Назарий приказал написать: если дадите братию, то монашество устоит, а если не дадите, – говорит, – то уничтожится. Сие могу сказать и я, что справедливо. Ибо многие на Сергиеву пустынь соблазняются, а паче из господ, из чего заключают, что монахи тунеядцы и не полезные обществу». Так, стараниями игумена Назария в 1795 году в Троице-Сергиевой пустыни был заведен общежительный порядок. Со временем общежительное житие сложилось в десяти монастырях Новгородской¹⁶ и двух монастырях Санкт-Петербургской епархий.

По поручению митрополита Гавриила отец Назарий иногда объезжал общежительные обители. После очередной такой поездки отец Назарий докладывал: «По воле Вашего Высокопреосвященства в прошлом и нынешнем 1796 годах был я во многих общежительных монастырях, в коих слышал от настоятелей жалобы на новопостриженных монашествующих, что многие по пострижении, не выжив в том монастыре года, переходят в другой монастырь, а при том и без согласия настоятеля, но и тем бывают недовольны и в том, поживше полгода, просятся в третий, чего как в нашем Валаамском, так и в новгородских монастырях происходит довольно, от чего происходит неустройство и делаются неспособными к продолжению монастырской жизни. Того ради прошу повелеть особым вашим приказанием снабдить все общежительные монастыри Санкт-Петербургской и Новгородской епархий, чтобы по пострижении монаху в том монастыре жить неотменно три года; по прошествии же трех годов, хотя переведен будет в другой, но и в том также должен жить три же года, от чего и может быть каждый монастырь в соответствующем благосостоянии, а равно и монах, выжив на одном месте три года, удобнее может быть к продолжению монашеской жизни. Переводить же из монастыря в другой как по желанию просителей, так и по воле обоих монастырей настоятелей. А паче чаяния, окажутся таковые, кои будут делать неблагопристойные поступки, как то противятся настоятелю и с прочими входят в ссоры, а другие и пьянствуют, от чего наводят на все монашество подозрение и бесчестие. Таковых повелите при рапортах высылать Вашему Высокопреосвященству для препровождения в Соловецкий монастырь, где могут быть удобнее смиряемы». По благословению митрополита Гавриила Консистория разослала такое предписание по всем монастырям.

Деятельно проходя монашескую жизнь, отец Назарий хорошо знал и понимал нужды современного ему монашества. В деле афонского иеромонаха Арсения сохранилась докладная записка к митрополиту Гавриилу, в которой говорится, что валаамский игумен Назарий просит напомнить в Святейшем Синоде: об учреждении в Курском Коренном общежительном монастыре больничного штата, об утверждении синодальными указами общественных заведений всех общежительных монастырей и пустынь.

В XVIII веке Синодальные типографии России выпускали исключительно богослужебную литературу и проповеди. Однако монашествующим в возрождающихся обителях необходимо было еще иметь вернейшее руководство на пути спасения творения святых отцов. Игумен Назарий, прилагавший все усилия для возрождения русского монашества, понимал, как были необходимы такие книги. В России переводы творений святых отцов имелись лишь в немногочисленных рукописях. Великое сокровище, сокрытое в писаниях святых отцов, необходимо было сделать общим достоянием.

Отец Назарий возымел к этому делу великую ревность. Его сподвижник архимандрит Феофан¹⁷(впоследствии к ним присоединился и иеромонах Филарет, воспитанник Саровской пустыни) много рассказывал ему о великом старце Паисии (Величковском) и о его переводах святых отцов.

Для того чтобы получить переводы творений святых отцов, они писали к старцу Паисию через архимандрита Феодосия¹⁸ в 1780 –1782 годах. В ответ на эту просьбу преподобный Паисий с полной откровенностью изложил в письме историю своих занятий переводами книг отеческих, историю, которая возбуждает невольное удивление к его необыкновенному трудолюбию и терпению в преодолении всевозможных трудностей, которые постоянно встречал он при своих занятиях и которые могла победить только его непреодолимая любовь к отеческим творениям. В письме старец Паисий со смирением признает, что все его переводы далеки от совершенства и потому неудобны для переписки, тем более для печати. Отказ этот свидетельствует о глубоком благоговении отца Паисия к творениям великих христианских мыслителей и духовных подвижников и о том, как мало ценил он свои собственные труды по их переводу. Но вполне уважая благочестивое желание отца Феодосия приобрести для обители переводы назидательных отеческих книг как лучшее пособие для преуспеяния братии в духовной жизни, он старался указать ему вернейший путь к достижению этой цели. Он извещал, что бывший Коринфский митрополит Макарий, великий любитель книг, тщательно отыскивал на Афоне исправнейшие списки многочисленных отеческих творений и, составив таким образом замечательное собрание, отправился в Венецию, чтобы напечатать эти труды, и приводит это дело к окончанию.

Предприятию владыки Макария старец Паисий придавал важное значение и настоятельно просил отца Феодосия позаботиться о приобретении его драгоценных изданий. Через это, по мнению преподобного Паисия, оказано было бы великое благодеяние не только российскому иночеству, но и всему православному славянскому миру.

Именно так, как указывал преподобный Паисий, и поступил отец Феодосий. По выходе в свет книги «Филокалия» («Добротолюбие») в Венеции он приобрел ее и передал, как называет их старец Паисий, «богоизбранным и богодухновенным мужам, которые горят неизреченной любовью Божиею к таким книгам» отцу Назарию и отцу Феофану. По получении этих книг игумен Назарий, следуя совету старца Паисия, обратился к митрополиту Платону, ректору Московской духовной академии, с просьбой о переводе «Добротолюбия». По благословению митрополита Платона эта работа была поручена переводчику, учителю греческого языка в Троице-Сергиевой семинарии Якову Дмитриевичу Никольскому¹⁹, отличавшемуся превосходным знанием греческого языка. Игумен Назарий предполагал издать всю книгу «Добротолюбие», состоящую из сорока книг, однако переведены были лишь двадцать шесть.

При издании «Добротолюбия» были использованы переводы как старца Паисия, так и другие переводы. В переводах старца Паисия встречавшиеся трудные для разумения выражения заменялись более ясными и общепонятными. Над изданием трудились, как свидетельствует предание, игумен Назарий, архимандрит Феофан, тогда еще иеродиакон Александро-Невской Лавры и схимонах Афанасий²⁰. «Они, – говорил митрополит Гавриил переводчикам, – хотя и не знают так, как вы, греческого языка, но лучше вас знают из опыта духовные истины, непостижимые одним только книжным учением, и потому правильнее вас могут понимать смысл наставлений, содержащихся в этой книге». В феврале 1791 года иеромонах Филарет²¹ и схимонах Афанасий были определены на Новгородское архиерейское подворье, где и проживали, трудясь над переводами. Иеромонах Филарет, являясь поверенным игумена Назария, выдавал переведенные книги для освидетельствования архимандриту Авраамию. К ним присоединился иеромонах Мефодий, посланный игуменом Назарием для окончания печатания «Добротолюбия». В 1797 году и сам отец Назарий прибыл для окончания второго тома «Добротолюбия». Также помощником отца Назария был наместник Новоспасского монастыря иеромонах Александр²².

В 1792 году игумен Валаамского монастыря отец Назарий подал прошение в Святейший Синод с просьбой об издании «Добротолюбия» на свой кошт, то есть на свои средства.

«Всепокорнейшее прошение

Из напечатаной 1782 года в Венеции еллиногреческой книги Филокалия, именуемой славянски Добротолюбие священнотрезвения разных отеческих сорока книг с дозволения Святейшаго Правительствующаго Синода, члена Высокопреосвященнейшаго Платона митрополита в семинарии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры собственным моим иждивением на славянский язык ныне переведены шесть книг, а именно: первая – преподобнаго Антония Великаго «О правах человеческих и благом деянии», вторая – святаго Исайи отшельника «О благоговении ума», третья – преподобнаго Исихия Иерусалимскаго «О добродетели трезвения от помыслов», четвертая – Никифора монаха «Слово о трезвении и хранении сердца», пятая – преподобнаго Симеона Новаго Богослова «Слово о вере и трех образех молитвы и внимания», шестая – Евагрия монаха «О образе монашескаго подвижничества и о различии страстей и помыслов и о трезвении», которые для благоразсмотрения Святейшему Правительствующему Синоду и представлены при сем. Да сверх оных внове, еще переводятся нижеследующие книги: 1-я – преподобнаго и Богоноснаго отца Марка Подвижника «О законе духовном», 2-я – преподобнаго Григория Синаита «О страстях, добродетелях, безмолвии и молитве», 3-я – святаго Максима Капсокаливита «Вопросы и ответы о молитве», 4-я – Лествица Феофана монаха о благодати, 5-я – преподобнаго Филофея Синайскаго «О трезвении и хранении сердца», 6-я – блаженнаго Феолипта Филадельфийскаго «О уединенном житии и о молитве», 7-я – блаженнаго Каллиста Патриарха «О молитве», 8-я – иноков Каллиста и Игнатия Ксанфопулов «О молитве и просвещении сердца», 9-я – преподобнаго Петра Дамаскина две книги: первая – «О внимании, блаженствах, о телесном и духовном делании»; вторая, в двадцати четырех словах по алфавиту – «О добродетелех». Итого десять книг, которыя в непродолжительное время окончены, быть имеют».

Рассмотрев прошение игумена Назария, Святейший Синод на своем заседании от 22 марта 1792 года вынес следующее решение: «Обозначенныя из еллиногреческаго под именем Филокалии, то есть «Добротолюбие», переведенный уже на российский язык, шесть книг в тетрадях отослать в Московскую Святейшаго Синода контору при указе, с тем чтобы как сии ныне посылаемыя, так и переводимыя еще десять, по представлении их для освидетельствования с греческим оригиналом поручены были Московскаго Ставропигиальнаго Заиконоспасскаго монастыря архимандриту и Московской Академии ректору Мефодию²³. И когда по тому освидетельствованию к изданию сих книг в печать никакого сомнения не окажется, тогда и напечатать их в Московской Синодальной типографии церковными литерами без киновари в два завода на кошт помянутаго Назария дозволить».

«Добротолюбие» печаталось с 25 июня 1792 года на двух станках: на одном первая часть (21 тетрадь), а на другом – вторая часть (16 тетрадей).

Со времени указа прошло девять месяцев, но рассмотрение выполненных переводов почти не двигалось. Обеспокоенный этим обстоятельством, отец Назарий обратился вновь в Синод с прошением поручить эту работу архимандриту Авраамию²⁴, настоятелю Ростовского Яковлевского монастыря.

«Покорнейшее прошение.

По дозволению Святейшаго Правительствующаго Синода и по усердию моему взял я на свой кошт перевод с еллиногреческаго языка на российский книг Филокалии, которыя и переводятся в Троице-Сергиевой Лавре под смотрением Московскаго Заиконоспасскаго монастыря ректора архимандрита Мефодия, но как я уведомился, что отец архимандрит Мефодий занят многими порученными ему делами, а потому не имеет свободнаго времени так скоро перевод показанной книги разсматривать. Чтобы не было в печатании оной остановки Ростовскаго Яковлевскаго монастыря, отец архимандрит Авраамий никакими особыми должностями не занят, то и желаю, чтоб книги Филокалии перевод для разсматривания поручен был ему, который к оному усердие имеет.

Того ради Святейший Правительствующий Синод, покорнейше прошу разсматривание переводов книги Филокалии поручить Ростовскаго Яковлевскаго монастыря отцу архимандриту Авраамию, а от отца архимандрита Мефодия взять, дабы не было в напечатании книги остановки, и о том учинить милостивую резолюцию. Генваря 19 дня 1793 года» .

Указом Святейшего Синода это было дозволено.

21 января 1793 года игумен Назарий подал следующее прошение, в котором сообщал о том, что «переведены книги: 1-я – преподобнаго отца Кассиана Римлянина «Об осьми начальнейших злобы помыслах и о разсуждении», 2-я – преподобнаго отца Феодора Эдесскаго «Деятельныя главизны и слово о умозрении», 3-я – блаженнаго пресвитера Илии Екдика «Нравственный и о молитве главизны», 4-я – блаженнаго Диадоха, епископа Фотикийскаго «Действенныя главизны», 5-я – преподобнаго Симеона Новаго Богослова «Деятельныя главизны», 6-я – ученика его преподобнаго отца Никиты Стифата «Деятельныя и об очищении ума и о любви главизны», 7-я – слово блаженнаго Каллиста Тиликуды «О безмолвном пребывании», которые также желаю напечатать без отделения еще с теми, прежде переведенными и печатаемыми, вновь прося чтобы их освидетельствование было поручено архимандриту Авраамию» .

3 февраля 1793 года отец Назарий сообщал в Синод, что «переводятся: 1-е – преподобнаго отца Нила Подвижника «О молитве» и слово подвижническое, 2-е – преподобнаго отца Иоанна Карпафийскаго «Увещевательные глава и слово подвижническое», 3-е – иже во святых Максима Исповедника «О молитве и богословии по смотрении Сына Божия», 4-е – аввы Филимона «Слово зело полезное», 5-е – блаженнаго Каллисита Катафигота «О Божественном соединении и умозрении». Того ради Святейший Правительствующий Синод всенижайше прошу переведенныя 5 книг поручить о. Авраамию».

11 мая 1793 года в Москве в Синодальной типографии вышел перевод «Филокалии» под названием: «Добротолюбие или Словеса и главизны священнаго трезвения, собранныя от Писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает. Переведено с еллиногреческаго языка».

В предисловии содержится обращение к читателю: «О возлюбленный читателю! Составися настоящая книга, сокровищница трезвения, стражбище ума, таинственное училище молитвы, книга деятельности, изящное изображение к видению, непрелестное путеводительство, рай отцев добродетелей, златая цепь, книга, частое разглагольствование со Иисусом...». И далее: «...приидите, вси елицы звания православнаго причастницы есте мирстии вкупе и иноцы сущее внутрь вас, Царствие Божие, и на селе сердца сокровенное сокровище обрести тщащиеся, еже есть сладкий Иисусе Христе...».

Дважды, 8 марта и 28 апреля 1796 года, обращался игумен Назарий в Святейший Синод с прошением, в котором, следуя завету старца Паисия, просил о рассылке нескольких экземпляров «Добротолюбия» по монастырям и епархиям. Также он просил Святейший Синод, чтобы ему предоставлено было право продавать изданное «Добротолюбие».

«...Но, поскольку сии книги для чтения наиболее приличествуют и полезны быть могут монашествующим, в таком случае прочих епархий и монастырей монашествующие за отдалением их от Москвы и Санкт-Петербурга о продаже тех книг чрез долгое время и узнать не могут, а хотя и узнают, но, не имея способных к пересылке оказий для душеполезнаго чтения, получать их из Москвы никак не могут.

Того ради, Святейший Правительствующий Синод, соблаговолите в лавры и во все Великороссийския и Малороссийския, мужеския и женския монастыри и пустыни, как штатныя, так и состоящия на своем содержании, повелеть прямо из Московской типографии разослать по нескольку экземпляров» .

К сожалению, благому делу игумена Назария по распространению «Добротолюбия» не суждено было сбыться. По указу Святейшего Правительствующего Синода от 21 января 1797 года «Добротолюбие» было велено употребить в продажу вместе с прочими казенными книгами, а прошение игумена Назария о рассылке этой книги по епархиям оставить при деле без действия .

«Добротолюбие» разошлось не только по российским монастырям, но и за пределами России. Так, настоятель Нямецкого Вознесенского монастыря архимандрит Софроний²⁵ писал 12 августа 1797 года Марии Петровне Протасьевой, начальнице Арзамасской общины: «Книг Добротолюбия еще только три получены нами в Обители, но и о прочих надеемся, что Афанасий Никитич по своему к нам усердию, не оставит постараться прислать... О другой же половине Филокалии – что Бог устроит... Но по новости нынешней, в нашем Российском Отечестве от Бога устроенной, кажется верно: надобно ожидать таковым книгам так и всякой доброте... свободной отрады».

В 1798 году вышла вторая часть «Добротолюбия», в которую вошли творения Иоанна Карпафийского, преподобного Диадоха, преподобного Никиты, блаженного Каллиста, преподобного Филимона, Феодора Эдесского, Илии Екдика, преподобного Кассиана и преподобного Нила постника.

В 1822 году «Добротолюбие» было переиздано попечением митрополита Московского и Коломенского Филарета. Переиздания осуществлялись в 1832,1840,1851,1857, 1880, 1902 и 2000 годах. Точная копия первого издания 1793 г. была напечатана в 1990 г. в Бухаресте под названием «Славянское Добротолюбие Паисия (Величковского)».

Игумен Назарий также предпринял попытку издать перевод поучений преподобного Исаака Сирина. По всей видимости, это был перевод старца Паисия (Величковского), законченный им в 1787 году²⁶. Рукопись была передана игумену Назарию, которую он и выслал в Санкт-Петербургскую Духовную Консисторию.. Но, к сожалению, при жизни о. Назария изданию этой рукописи не суждено было состояться. Вскоре отец Назарий был уволен от настоятельства, а рукопись попала к человеку неблагонадежному, который привез ее на продажу в Валаамский монастырь, и она была приобретена старцем Феодором. В 1821 году эта рукопись досталась старцу Льву Оптинскому, а впоследствии, старцу Макарию Оптинскому и уже им была издана в марте 1854 года.

Таковы труды старца Назария на поприще книгоиздания в России. Усилия, предпринятые отцом Назарием при издании этих книг, за скупыми строчками архивных дел остались для нас сокрытыми. Но благодаря его неустанным трудам «Добротолюбие» стало настольной книгой для многих ищущих спасения. По проторенной игуменом Назарием дороге впоследствии, спустя полвека, пошел оптинский старец Макарий. Им были изданы другие переводы старца Паисия, которые не успел окончить отец Назарий.

В 1801 году в возрасте 66 лет игумен Назарий получил увольнение от настоятельства²⁷. Любитель пустынного безмолвия отец Назарий пожелал поселить в свою уединенную келию в версте от обители. Его занятием были непрестанная молитва и рукоделие. После трехлетнего пребывания на покое внешние обстоятельства понудили старца Назария оставить пустынную келию и Валаамский монастырь²⁸.

Оставляя Валаамский монастырь, о. Назарий пожелал посетить некоторые пустынные обители. А между тем многие его знакомые хвалили места, удобные к житию монашескому около станицы черноморских казаков. Туда и направился о. Назарий со своим учеником иеромонахом Иларионом. Путь его лежал через Воронежскую губернию. Впоследствии отец Иларион рассказывал об одном интересном событии, происшедшим с ними в пути. Приехав в одно село в день субботний, попросились они отдохнуть и переночевать в доме священника. Священник принял их радушно. Время пришло ко всенощному служению воскресного дня, но о. Назарий не заметил, чтобы священник готовился к службе. «Батюшка, разве у вас с утра правится воскресное служение всенощной?» Священник ответил, что он очень редко служит. «Хотя приход мой большой и раскола нет, но никто из крестьян не ходит в церковь в дни праздничные. Собираются только на игры на погост церковный, а в церковь и не заглянут, и храм всегда бывает пуст. Так охладели, а с ними и я обленился, думая, когда они не ходят в церковь, не для кого и совершать служение». О. Назарий заметил священнику, какую большую ошибку он совершает и что это искушение от врага спасения нашего.

«Если, прихожане ваши не исполняют своих важнейших обязанностей, то вы, пастырь, должны неопустительно выполнять обязанности ваши. Храм Божий никогда не может быть пуст. От времени освящения храма в нем находится блюститель Престола Господня Ангел. Если бы и прихожане ваши не пришли к богослужению, то он всегда наполнен будет Ангелами, хранителями душ их. Так при всяком славословии Божием, по пламенеющей любви ко Господу Своему, Ангелы Божии первые бывают и сослужители, и сославословители, и они наполнили бы церковь в ваше служение.

Если бы вы, усердно исполняя свою обязанность, молились бы и о пастве вашей, то Господь по Своему человеколюбию согрел их сердца и обратил бы к покаянию и молитве. И что вы скажете в ответ в день Страшного Суда Божия за погибель паствы вашей, когда вы со своей стороны не употребляете никаких мер для ее обращения и спасения?».

Тронутый до глубины сердца справедливым словом о. Назария, священник просил старца помочь ему исправиться. Отец Назарий говорит: «Теперь же, батюшка, пойдем в храм Божий. Велите благовестить ко всенощной и причетникам приготовиться к отправлению всенощного богослужения, а мы с о. Иларионом вам помогать будем». Действительно, вначале никого в храме не было. Потом собралось до десяти стариков и старушек. Шестопсалмие прочел о. Назарий, а кафизмы – о. Иларион. По прочтении Евангелия оно было вынесено на средину церкви, но прихожане по непривычке не шли прикладываться. Тогда старец рассказал о пользе освящения через поклонение Святому Евангелию.

После окончания богослужения отец Назарий рассказал прихожанам о необходимости и пользе молиться в храме Божием. Утром священник совершил Божественную литургию, и о. Назарий в обычное время читал по книге поучение. Народу к обедне собралось еще больше, чем к всенощной. Отдохнувши после обеда, старец видит, что на погосте вокруг церкви собирается народ для веселья. «Пойдем и мы, – говорит о. Назарий священнику, – возьмите Четью-Минею». Выбрав недалеко от церкви удобное место, они сели, и старец заставил священника читать вслух житие празднуемого в тот день память святого. Старики обрадовались, увидев о. Назария, и подошли первые. Он уговорил их сесть и послушать жития святых. Изредка останавливал чтение и говорил от себя наставление.

На другой день был праздник Тихвинской иконы Божией Матери, и священник по совету старца служил всенощную и литургию, как и во все последующие праздники. Прихожан в церкви день ото дня становилось все больше. О. Назарий по просьбе священника прожил в селе более двух недель, не упуская ни одного случая беседовать и наставлять истинному христианскому благочестию как крестьян этого селения, так и приходивших к старцу из соседних деревень. Священник, сделавшись его духовным сыном, со всем усердием исполнял наставления о. Назария, видя в нем орудие, Богом посланное для спасения его и вверенной ему паствы.

Спустя некоторое время старец, простившись со своим новым духовным сыном и с полюбившими его прихожанами, отправился в путь к станицам черноморских казаков. Посетив местные монастыри и пустыни, старец не нашел их пригодными для тихой молитвенной жизни, да и нравы местных жителей не были особенно благочестивы²⁹. Поэтому старец решил вернуться в Саровскую пустынь, где было положено им начало монашеского жития.

На обратном пути отец Назарий навестил своего духовного сына. К радости старца, его труды не остались напрасны. В праздничные дни церковь уже не вмещала множество народа, и паперть была наполнена молящимися. Проведя некоторое время в том селении, о. Назарий собрался в путь. Проводить своего старца, отца и благодетеля пришли все прихожане не только этого села, но и окрестных сел.

Когда отец Назарий вернулся в Саровскую пустынь, некоторые монахи стали его укорять, почему он не сдержал своего слова навсегда остаться на Кавказе и опять приехал к ним? Старец со смирением отвечал: «Простите меня, старцы святые. Обезумел, вошел в прелесть самовольства, но как батюшка Сладчайший Иисус меня, дурака, проучил, попотчевал беспрестанными лихорадками, да раз такую чарочку поднес, что я вниз головой полетел с верхней келии. Думал, что тут же и душа из меня выйдет. Тогда и положил твердое намерение возвратиться в Саров, где начал иноческую жизнь мою... Примите, ради Бога, не зазрите бестолкового Назария».

Кротость и смирение старца Назария были необыкновенны. Рассказывают, что однажды в дороге заехал он по неведению ночевать к разбойникам. После ужина, отобрав лошадей и повозку у своего гостя, хозяин стал заставлять его ложиться спать. Бывшие с ним работник и его ученик отец Иларион, чувствуя, что попали в западню, не знают, что делать и в страхе уже ожидают смерти. Отец Назарий, спокойно сев к столу, стал рассказывать хозяевам назидательные поучения об обязанностях к Богу и людям, о будущей жизни, награде добрым и муке злых после смерти. Но у слушателей не то на уме: двое из них, подойдя к печке, начинают точить большие ножи. Отец Назарий видит эти приготовления и продолжает свою проповедь. Хозяин, потеряв терпение, стал сердиться, требуя, чтобы гость скорее ложился спать и дал покой домашним. Но твердый старец, не обращая внимания на его слова, взял молитвенник и стал читать монашеское правило: кладет поклоны и так молился до рассвета. «Ну: мой любезный, – говорит он тогда хозяину, – спаси тебя, Господи, за любовь твою и угощение. Прикажи-ка вывести повозку и лошадей наших, нам пора ехать». И тот, хотя с бранью, но лошадей отдал. Запрягли, надо выходить. А у дверей встали двое сыновей хозяина с ножами в руках. Отец Назарий, помолясь Богу, смело подошел к ним, беспрестанно благодаря за ночлег и покой, ему доставленный. Обезоруженные кротостью и спокойствием духа чудного странника, разбойники в раздумье выронили ножи из рук и стояли неподвижно. Отец Назарий со своими спутниками свободно вышел из дома и сел в повозку. Но только хотели они тронуться с места, вдруг хозяин кричит: «Остановись батюшка! Скажи, пожалуйста, что ты за человек, что на тебя руки не подымаются и какая же сила удерживает нас?». На это старец кротко ответил: «Ты видишь, что я монах. Это сила Божия не допустила сделать мне зла, и она же непременно накажет тебя за преступления, если не оставишь их и не будешь жить, как должно доброму и честному крестьянину». Продолжая свои обличения и наставления, отец Назарий до того привел в чувство хозяина, что тот раскаялся в прежних поступках и впоследствии сделался ревностнейшим христианином со всем своим семейством.

Прибыв в Саров по любви к безмолвию, о. Назарий устроил себе в лесу при речке Саровке, недалеко от обители, пустынную келию. Когда позволяли силы, любил он в ночное время ходить по лесу и на память совершать молитвенное правило двенадцати псалмов, а с восходом солнца возвращался в свою келию. Не раз случалось ему в ночное время в дремучем лесу встречаться с медведями, но никогда они не нападали на него. Он безбоязненно ходил, предаваясь всегда на волю Божию.

Многие отшельники приходили к нему открывать свои помыслы. Наставления опытного в духовной жизни старца они принимали как глагол Божий. По благословению и под руководством старца Назария в Тамбовской и Нижегородской епархиях образовались женские монашеские общины. Монахини также обращались за наставлениями к старцу. В своих письмах к сестрам старец писал: «Велия высота – смирение! Знатное достоинство и честь – смиренномудрие! Нет смиренного выше и худшего у Христа славнее, по свидетельству истины».

«Помолимся духом, помолимся и умом. Взойдите-ка в слова апостола Павла: хощу рещи пять слов умом, нежели тысячу языком. Изобразить не могу, сколько мы счастливы, что сии пять слов удостоились говорить. Что за радость! «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного». Господи! Кого я называю? Создателя, Творца всего, Кого все силы трепещут! Иисусе Христе, Сыне Божий! Ты ради меня кровь Свою излиял, спас меня, сошел на землю Христе, послушлив был даже до смерти, смерти крестной. Помилуй и меня, грешную, прости за Себя, виновную во всем». Отражай всякие помыслы, ратующие на тебя именем Иисуса».

«Бога ради, обучайтесь, старайтесь! Пустынные горлинки! Пустыня что значит? Совесть незазорная, ум, очищенный молитвою. Поста не теряй, а пост с молитвой труда не теряет!

Сколь добро и сколь красно, еже жити братии вкупе! Я не знаю, как вы, а я себя так чувствую, что всем я должен и перед всеми я виноват. Можно ли после сего на кого оскорбиться?»

«Я три года не знал скорби и столь навык посту, неизглаголанному удручению плоти, что думал: в том вся добродетель. Как пришли ко мне три сестрицы: уныние, скука, печаль, тут-то я познал и не знал, как угостить их. Стал изнемогать. Потом научился, говоря: «Гости мои дорогие! Милости прошу!» Вот зажгу свечку, помолимся: «Боже милостив буди мне, грешному! Создавый мя, Господи, помилуй! Без числа согреших, Господи, прости мя! Как воззрю к Твоей благости? Какое начало положу исповедания? Владычица, Богородица! Помяни раба Твоего!» Гостьи мои бегом, а я говорю: «Матушки погостите! Нет, уже не догонишь!» Когда придет вам горячее желание много молиться, то немного молитесь и четки от себя отложите, а когда леность, тогда-то подлинно до пота молиться полезно».

«А как к матушке игуменьи нужно будет идти, помолитесь: «Господи: благослови меня идти к матушке, научи меня, чтобы она у меня, грешной, выслушала». А когда придешь, скажи: «Матушка вот я чего желаю, но не делай по воле моей, а по воле своей». Если с сестрой надобно говорить, возведи ум свой к Господу и так молись: «Благослови меня мой Спаситель, с сестрой поговорить и научи меня, чтобы она приняла слова от меня грешной». А то вы все своей силой делаете».

«А вы все мои слова напишите на скрижалях сердца в незабвенную память. Высших ищите, идеже есть Христос... горняя мудрствуйте, а не земная. Делайте дóндеже, день есть, да тьма вас не постигнет. Боголюбивому человеку ничто же потребно, кроме Бога: если Бога приобрящет, довлеет ему. Один святой вечно плакал: «Покой ты мой, покой небесный! Где тебя найти?... Только в кресте, да во Христе! »

Через пять лет после своего возвращения в Саровскую пустынь игумен Назарий отошел ко Господу 23-го февраля 1809 года семидесяти четырех лет от роду в своей келии на берегу речки Саровки. В день кончины братия застала его в живых, но он уже не мог сказать ни слова. Скончался он в шестом часу пополудни. Тело его было погребено у алтаря теплой церкви рядом с могилой его духовника иеросхимонаха Варлаама.

На могиле блаженного старца почитатели и духовные чада поставили памятник с трогательной надписью:

Назарий прахом здесь, душею в небесах,

И будет незабвен в чувствительных сердцах,

В которых он вместил священны те таланты,

Пред коими ничто мирские адаманты.

Покойся, отче, здесь без скорби и рыданья,

Доколь наступит день комуждо воздаянья.

Как писали ученики старца: «Вся жизнь отца Назария была подвигом. Строгое исполнение иноческого устава было всегдашней его заботой. Душа его была так проникнута мыслию о Божественных предметах, что единственным содержанием его бесед было слово о пользе души. О делах мирских он никогда не говорил. Но если отверзал свои уста, то говорил только для пользы вопрошавшего. В разговорах с учениками постоянными темами были: о подвигах против страстей, о любви к добродетели. Часто в разговоре как сам он, так и слушающие забывали время в усладительной беседе. Слова его были правдивы, прямы, даже резки. Без слова Божия, как основания, не любил он начинать разговоров. Так учил и других, чтобы душеспасительные советы основывать не на своем разуме, но на слове Божием. Строгий и как бы недоступный по виду, он своими словами привлекал сердца всех в любовь и послушание к нему. Смиренный сам он и всех, которые просили у него наставления, прежде всего учил смирению».

Митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил особенно любил и почитал отца Назария. Сохранилось предание, что в царствование Императрицы Екатерины II³⁰ во время морского сражения со шведами, бывшего недалеко от Петербурга, к митрополиту Гавриилу, уединившемуся для молитвы о победе над врагом, внезапно пришел старец Назарий. о. Назарий сообщил Владыке, чтобы он утешился надеждой: враг будет побежден и город от разорения спасен. И даже указав ему на небо в стороне моря, показал, как на светлых облаках восходят на небо души воинов, положивших живот свой за Церковь, Царицу и Отечество. Предание прибавляет, что митрополит Гавриил немедленно обратился к Императрице с утешительным и обнадеживающим словом и что впоследствии, когда предсказание оправдалось победой наших войск, она милостиво приняла вместе с митрополитом и старца Назария.

Сохранилось и другое монастырское предание. Однажды отец Назарий был по монастырским делам в Петербурге и шел с другим старцем по Выборгской стороне. В это время Великий Князь Павел Петрович (впоследствии Император) выехал за Неву-реку. Увидав старцев в убогом рубище, он спросил: «Откуда вы и что за старцы?». И, узнав, что один из них был игумен Назарий, благодарил его за успешное восстановление Валаамского монастыря, так как он уже слышал много доброго о старце Назарии, славившемся духовной опытностью и попечительностью о благе обители.

Еще об одном случае рассказывали келейник преосвященного Гавриила отец Мелхиседек и келейник отца Назария иеромонах Иларион. В царствование Государя Императора Александра Павловича старца Назария в Петербурге пригласили в дом одного сановника К., в то время попавшего в немилость Императора. Супруга сановника стала просить старца помолиться об ее муже, чтобы дело благополучно для них завершилось. «Хорошо, – отвечал Назарий, – надо помолиться Господу, чтобы наставил Государя, но надо попросить и приближенных Его». Жена, думая о начальниках своего мужа, говорит: «Мы уже всех просили, да что-то надежды мало». «Да вы не тех и не так просите. Дайте мне немного денег». Та вынула несколько золотых монет. «Нет эти мне не годятся, нет ли медных или маленьких серебряных?». Она велела подать и тех, и других. О. Назарий взял деньги и ушел из дома. Целый день ходил он по улицам и раздавал милостыню нищим. К вечеру, вернувшись в дом К., с уверенностью сказал: «Слава Богу! Обещали все царские приближенные за вас». Обрадованная жена сообщила больному от скорби мужу, и сам К. благодарил о. Назария за ходатайство перед вельможами. Не успел старец отойти от постели К., как пришло известие о благополучном окончании дела. К. от радости почувствовал облегчение от болезни и спросил о. Назария: кто из приближенных Государя был к нему более благосклонен? Тут он узнал, что это были нищие, по словам старца, приближенные Господа.. Глубоко тронутый благочестием игумена Назария сановник К. навсегда сохранил к нему благоговейную любовь.

За духовным советом к старцу Назарию обращался будущий оптинский старец архимандрит Моисей: «Поблагодарите за почтенныя писания ко мне бывшаго игумена Назария, отца моего Илариона, отца Владимира. Я постараюсь все то исправить, о чем писано отцом игуменом...»

Игумен Антоний (Бочков), настоятель Малоярославецкого монастыря, писал игумену Саровской пустыни: «…просил, у Вас о жизнеописании преподобного отца Назария, игумена Валаамскаго, о коем и ныне прошу Вас и молю утешить меня присылкою онаго, за что Вам, смиренный мой поклон будет лицом до земли…». «Чувствительно благодарю Вас, батюшка, за присланныя жизнеописания великих старецев Назария и Серафима, которых я, не видевши ни разу, душевно чту и поминаю».