Ноябрь

Блаженный Герман, в крещении Григорий, был из знаменитой фамилии Садыревых-Полевых, происходившей от князей Смоленских. В ранней юности постригся он в обители Иосифовой, где отличался строгой жизнью родной дядя его, Нил (в миру Никифор Васильевич Полев); там пользовался он наставлениями богомудрого страдальца Максима Грека и добродетельного игумена святого Гурия Руготина, впоследствии первого святителя Казанского, для которого трудился в списывании книг. Отец его, боярин Феодор, поступил также в Иосифову обитель и скончался здесь иноком с именем Филофея. Назначенный на игуменство в Старицкий монастырь, блаженный Герман настоятельствовал только два года; между прочим он здесь постриг в иночество Иова, будущего страдальца, – патриарха Всероссийского. Иов был и его преемником по настоятельству в Старицкой обители. Возвратившись в родную Волоколамскую обитель, он был вызван в Москву для увещания еретика Матфея Бакшина. В 1555 году святой Герман удалился на апостольские подвиги в Казань с наставником своим святым Гурием.

Он устроил обитель иноческую в Свияжске, учил детей и усердно выполнял поручения святителя по епархии. Со своей стороны святой Гурий оказывал ему особенное доверие, поручив суду его все сельские церковные причты Свияжского уезда, а монастырь его освободил от своего суда.

По переписке его со святым Гурием, построение монастыря производилось поденщиками, получавшими плату по денежке за день работы, и, однако, преподобный жаловался святителю, что цена работе очень высока. Это показывает, как дороги были тогда деньги! И доныне цела еще келлия в три аршина в квадрате, где святой Герман проводил время в молитве и трудах; она обращена в церковь. На этом нешироком пространстве помещалась и печка; окно одно, менее аршина в вышину. В переднем углу стояла икона Богоматери, и пред ней был фонарь из слюды. Иглы, нитки, наперсток, которые употреблял святитель при келейном занятии, остаются при его раке. Так была проста жизнь свияжского настоятеля, так был строг к себе преподобный!

Слух о его подвигах разнесся по окрестностям Свияжска и далее. В новую обитель к ее подвижнику-настоятелю стали приходить многие, чтобы принять благословение от человека Божия, а иные принимали и иночество от руки его. Строгий к себе, преподобный был милостив и щедр ко всем нуждающимся; он не различал ни своего – русского, ни чужого – татарина, всем показывая на деле дух любви Христовой. Не столько словом, сколько жизнью проповедовал он веру православную среди магометан и язычников, привлекая их к себе своей добротой.

По кончине святителя Гурия собор 1564 г. признал блаженного Германа достойным занять его кафедру. Долго отказывался преподобный, признавая себя недостойным сана святительского, но уступил державной и патриаршей воле. Хиротония нового архиепископа Казанского последовала 12 марта в Москве. Он «пас церковь Божию три лета и восемь месяцев». Собственно в Казани пришлось ему жить не более двух лет, но и в эти немногие годы он оставил по себе память великого святителя. Так, в Зилантьевой пустыни, где дети обучались грамоте и закону Божию, введено им общежитие, что дало возможность более прежнего содержать братии и учеников. В 1566 г. митрополит Афанасий по болезни отказался от кафедры. Блаженный Герман находился тогда в Москве и был ходатаем за знаменитого князя Воротынского пред грозным царем. Царь знал высокие добродетели святителя. «Герман – так писал бывший царедворец Иоанна князь Курбский, – был человек из знатного рода Полевых и столько же высок умом, сколько ростом, муж жизни чистой и святой, ревностный исследователь Священного Писания, подвижник духовный; он несколько перенял и учение Максима-философа; был человек простой в обращении, искренний и твердый, готовый на помощь застигнутым бедой и напастью и усердный попечитель о бедных». Иоанн в это время иногда приходил в себя, но уже страдал душевной болезнью, которая терзала его самого и в особенности подданных его. Он назначил его митрополитом; блаженный Герман не мог желать высокой кафедры уже и потому, что с грозным деспотом, каким был тогда Иоанн, жить было нелегко, но по воле царя занял митрополичий дом. Высоко уважая обязанности сана, которым готовились облечь его в храме, Герман не хотел связывать себе рук молчанием; прежде чем облечен будет высоким саном, он решился переговорить с царем. Раз Иоанн посетил его в митрополичьем доме. Во время разговора блаженный пастырь обратил речь к высоким и необходимым предметам жизни, тихо и кротко говорил царю о Страшном Суде Божием, пред которым должны дать отчет все, подданные и цари, и пред которым страшно будет презрителям закона Божия, кто бы они ни были. Царь задумался и вышел от Германа мрачным, в тревоге души, страдавший подозрительностью. Он пересказал грязным любимцам своим речи святителя и спросил, что думают они. Они знали Германа и понимали, что при первом случае будет он настаивать пред царем прогнать негодяев, причиняющих бесчестие царю и страшное зло государству. И потому в один голос отвечали: «Боже тебя сохрани, государь, от такого советника: ужели ты хочешь быть в неволе, более тяжкой, чем был у Сильвестра и Адашева?» Они стали упрашивать царя на коленях, и более всех Алексей Басманов с сыном, не допускать Германа до высокой кафедры. Иоанн послал сказать Герману, чтобы выехал из митрополичьего дома и поручил передать ему такие слова царя: «Ты еще не возведен на митрополию, а уже отнимаешь у меня свободу». Опозорив верного своему долгу святителя, не отпустили его в Казань, но в первое время тайно держали где-то в заключении; посему не было его на соборе, избиравшем святого Филиппа в митрополита; от того-то думали, что он или отравлен, или задушен. Но он был на посвящении святого Филиппа; пред ним протекла вся страшная буря гонений и страданий Филипповых; он один поднял за него на соборе искренний голос, когда гневный царь требовал осуждения Филиппа. «Хотя бы и вся братия наша, – сказал Герман, – еще тьмами словес обносила пред тобою сего блаженного, ни один из них не сказал тебе правды. Сей человек от юности своей никогда не произносил неправды и не знал никакого лицемерия!» Безмолвствовал царь, внимая сей дерзновенной речи святителя, пораженный ли крайним его смирением или стыдясь царской своей багряницы. Но слова Германа не спасли Филиппа от заточения и смерти.

Это был последний предсмертный подвиг Германа: он преставился в 1567 году, ноября 6-го дня в Москве, во время морового поветрия, погребен по чину святительскому в церкви святителя Николая, иже зовется «мокрой», паствы своей архимандритами Иродионом (Свияжским) и Спасским (Казанским) Иеремией. Спустя двадцать семь лет, в 1595 году, свияжские граждане выпросили у царя и патриарха дозволение перенести святое тело их архипастыря в Свияжск. Архиепископ Гермоген свидетельствовал, что нашел мощи святителя нетленными. Когда ставили их в алтаре созданного им монастырского храма, то не только в храме, но и по всей обители разносилось благоухание. Тогда же совершилось несколько чудесных исцелений, в том числе прозрели два слепца. Теперь святые мощи открыто почивают в соборном храме Свияжского монастыря близ северо-западного угла.

Богородицкий Успенский монастырь 1-го класса (с 1764 г.) в городе Свияжске, Казанской губернии. При мощах святого Германа сохранились его выточенные из дерева дикирии, посох и шапочка, которая была снята при переложении мощей в раку.

В монастырское селение при обители преподобного Корнилия Комельского пришел отрок Феофил и стал жить у боголюбивых людей, питаясь Христовым именем. Каждый день ходил он в церковь и усердно молился Богу. Часто видели его и ночью в усердной молитве. Его кротость, любовь к молитве, довольство малым изумляли поселян, и они привели его к преподобному Корнилию. Преподобный спросил, кто он и откуда. Мальчик заплакал, упал к ногам старца и от слез едва мог проговорить: «Зовут меня Феофилом, но кто родители мои – не знаю. Я сирота и скитаюсь, питаясь тем, что подадут Бога ради. Смилуйся надо мной, честный отче! Прикажи мне остаться в обители, и я буду трудиться здесь». Корнилий сжалился над ним и поручил его ризничему; видя его смирение и кротость, он прозорливо сказал, что в этом отроке готовится сосуд, избранный для Господа. Феофилу было тогда двенадцать лет. Спустя три года кроткий, послушливый и усердный к молитве Феофил, уже на пятнадцатом году своего возраста, пострижен был Корнилием в монашество и назван Филиппом. Юный инок отдан был под руководство опытного инока Флавиана.

По назначению игумена Филипп трудился то в пекарне, то в кухне, носил дрова и воду, служил старшим, а ночью молился. Видя примерную жизнь Филиппа, братия просили Корнилия удостоить его сана священства, и усердный послушник стал иереем Божиим. Но общий почет от братии очень тяготил смиренного подвижника; он говорил себе: «Горе тебе, Филипп; ты уже получил похвалу от людей, какой же тебе ждать еще награды на Суде Божием?» Стремясь к высшим подвигам, блаженный Филипп решился искать себе уединенного места для подвигов. Он стал прилежно просить Матерь Божию, чтобы извела его в пустыню от «належащей скорби», то есть от славы и молвы человеческой, и Матерь Божия услышала его молитву. Однажды ночью, во время пения канона Одигитрии, он услышал таинственный голос: «Иди отсюда, возлюбленный раб Мой, на уготованное тебе место, где можешь спастись». Преподобный посмотрел в окно своей келлии и увидел на южной стороне яркий свет как бы утренней зари. В другой раз услышал он тот же небесный голос, уже молясь в храме во глубине ночи, и немедленно оставил обитель, ничего не взяв с собою, кроме той рясы, в какой был. Так, после пятнадцати лет, проведенных в обители Корнилиевой, отправился он странствовать по пустыням. Он прошел мимо Вологды в Спасо-Каменный монастырь, что на Кубенском озере; отселе прошел в Белоозерскую сторону на реку Андогу и в волости Андогской полюбил в бору место под развесистой сосной. Тут в сонном видении явился ему ангел и сказал: «Здесь приготовил тебе место Господь». У благочестивого князя Андрея Шелешпанского, владельца тех мест, выпросил он себе полюбившееся местечко; благочестивый князь радовался тому, что в его имении поселился молитвенник, и отдал блаженному Филиппу землю между большим и малым Ирапом (это в сорока пяти верстах от города Череповца). Здесь отшельник поставил себе на первый раз часовню в честь Пресвятой Троицы и стал жить сначала в землянке, а потом в келлии. Спустя несколько времени, с помощью благоговейных людей и особенно князя Андрея, построил храм Пресвятой Троицы. Усердные люди приносили отшельнику все нужное для богослужения, а он часто приносил бескровную жертву за спасение своих братий-христиан. Много вытерпел он скорбей в пустыне, но твердо молился Господу. Однажды ночью слышит он звук трубы и страшный шум как бы от множества войск; смутился преподобный и размышлял: «Откуда могут быть здесь сии звуки, когда нет войны?» И вдруг слышит голос: «Есть здесь война из-за тебя; иди спи, и мы не будет устрашать тебя!» Святой оградил себя крестным знамением со словами: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!» И вражие искушение исчезло. Раз пришел к нему благоговейный поселянин Мелетий и после долгой беседы о душевном спасении оставлен был ночевать. В полночь, проснувшись, стал он звать старца Филиппа, но его не было в келлии; посмотрев в окно, увидел он: старец стоит у церкви с воздетыми к небу руками, и руки его светились, как свечи. Мелетий рассказывал это потом многим. Так подвизался в пустыни преподобный Филипп и приблизился к смерти. Когда стал он немощен ногами, так что не мог ходить в церковь, пришел к нему инок Герман, знавший его и прежде, и выпросил у святого старца дозволение жить с ним. Герман во время разговоров расспрашивал старца о прошлой жизни его и тайно записывал, что слышал. Немного времени спустя святой старец сказал ученику: «Прошу любовь твою, когда увидишь меня мертвым, не оставь меня валяться на земле, погреби меня; я дряхл; ныне с тобою, а завтра найдешь меня мертвым». Причастившись святых таин, старец вечером почил мирно; ученик, совершив свое правило, услышал голос: «Встань и смотри!» Инок перекрестился и ощутил в келлии необыкновенное благоухание. Он подошел к святому старцу, лежавшему на одре, и застал его уже умершим. Не облеченный в сан священства, Герман не знал, что ему делать. На рассвете он вышел из келлии, и вот идет к нему кто-то. Оказалось, что это был священноинок свирский Иона, слышавший об отшельнике Ирапском и желавший видеться с ним. Святое тело старца погребено было у реки на месте, которое им самим было указано. Преподобный Филипп скончался 14 ноября 1527 года на сорок пятом году от рождения. Вскоре после того на месте его подвигов устроилась обитель, которая называлась Красноборской и Филипповой. Мощи преподобного Филиппа почивают под спудом в каменном храме Святой Троицы. Над гробницей его стоит икона его, написанная иноком Феодосием по видению. Феодосий долго страдал ногой, так что не мог выходить из келлии. Он молился об исцелении Пресвятой Троице, призывая в помощь преподобного Филиппа. Преподобный, явясь ему во сне, велел написать икону его и осенил крестным знамением. Пробудясь, Феодосий не чувствовал более никакой боли в ноге и сам пришел в церковь, к общему изумлению. Исполняя завет преподобного, он поручил иконописцу написать икону его с древней иконы, присланной из Москвы княгиней Кривоборской.

Филиппова Троице-Ирапская, Красноборская, заштатная пустынь, Новгородской губернии, Череповецкого уезда, в пятидесяти двух верстах к северо-западу от Череповца, на правом берегу Андоги, между речками Большим и Малым Ирапами. В 1764 году пустынь упразднена и монастырь обращен в приходскую церковь, а в 1792 году восстановлена.

Повеждь ми ныне вся великая, яже сотвори Елиссей.³³ Так говорил царь Израильский отроку Елиссея, человека Божия. Елиссей был ученик и служитель великого пророка Илии, но поскольку почил на нем дух Илиин, то и его дела сделались велики, жизнь его достопамятна.

Подобно сему, преподобный отец нага Никон был ученик и сообитатель в келлии великого аввы Сергия. Но поскольку он был совершенный ученик совершенного учителя и поскольку почил на нем дух наставника его, то и Никоново имя было, как изъяснился древний жизнеописатель его, яко священие некое обносимо, еще во время земной жизни его; и для нас, поздних хранителей памяти его, по возможности, знать его жизнь и дела должно быть вожделенно и назидательно.

Преподобный Никон родился и лета детства провел в недальней от обители преподобного Сергия стране, в городе Юрьеве-Польском. В раннем возрасте, но уже не с детским вниманием, услышал он об ангельской жизни преподобного Сергия, и возжелал видеть его, и последовать ему в жизни.

Юный Никон приходит к святому Сергию в обитель и просит приобщения себя к лику монашествующих. Но случилось то, чего не ожидал просить и чему даже и теперь, может быть, удивятся слышащие сказание: Сергий не принял в свою лавру своего будущего преемника.

Дела святых бывают и в малом велики, и в виде недоразумений премудры. Так некогда преподобный Евфимий Великий не принял в свою лавру будущего основателя лавры и вождя всех палестинских монахов, Савву Освященного, пришедшего к нему в юном возрасте, и отослал его в другой подчиненный монастырь к преподобному Феоктисту. Несообразным находил он к собору, составленному преимущественно из старцевподвижников, приобщить юношу по возрасту, требующего иногда отдельного руководства. Так, вероятно, рассуждал и преподобный Сергий о юном Никоне. Вероятно же, и провидел его достоинства, и потому решился поставить его в неожиданный подвиг послушания и смирения; и предвидел его будущую судьбу, и потому хотел, чтобы тот, кому суждено младшему начальствовать над старейшими подвижниками лавры, явился им, по крайней мере, не юношей, а уже в пресвитерском сане. Таким образом, авва послал юношу к ученику своему Афанасию в монастырь, именуемый Высоким, находящийся при городе Серпухове.

Заметим и начальный, но уже немаловажный подвиг Никона. Он знал святость и мудрость Сергия и в нем именно надеялся найти для себя совершенного руководителя. Афанасия, по всей вероятности, он не знал и не мог иметь к нему такой веры, какую имел к Сергию. Кто в подобных обстоятельствах не был бы в искушении сделать возражение наставнику и на отказ его в просьбе отвечать отказом в принятии его приказания? Но Никон не прекословил. Он согласился быть в удалении от Сергия и тем совершил подвиг послушания и самоотвержения; согласился быть учеником ученика и тем совершил подвиг смирения. И как очевидно, подвиг его награжден впоследствии! Никто не пользовался такой близостью к Сергию впоследствии, как сей, из послушания удалившийся от него. Таков жребий беспрекословного послушника. Он еще ничего не сделал, а уже совершил подвиг и обеспечил себе награду.

И Афанасий не без испытания принял Никона и устрашал его трудностями монашеского жития; но, видя его твердую решимость на все требуемое и слезы, принял его и облек в иноческий образ. Никон следовал руководству Афанасия, как бы самого Сергия. Упражнялся в молитве, успевал в добродетелях, в посте, во бдении, в чистоте, в кротости, в смирении, поучении божественных Писаний; приближался к совершенству возраста духовного, и не как ищущий, но как искомый и обретенный достойным, почтен саном священства. Благодать же священства употребил он, как новое побуждение и новую силу, для приближения к Богу духовными подвигами.

Но душа Никона стремилась в пустыню великого Сергия. Не более двух лет пробыл он в Высоцкой обители³⁴, как возбудилось в нем сильное желание видеть преподобного Сергия, получить его благословение и слышать его богомудрое наставление. То было сокровенное мановение благодати, зовущей его к предопределенному назначению. Он открыл свое желание Афанасию, получил его согласие и пришел в лавру Сергия. Угодник Божий не только с радостью принял его, как посетителя, но и оставил в своей обители. Употребив его в служение монастырское и таким образом ознакомив братию лавры с его достоинством, преподобный Сергий оказал ему особенную любовь и доверие, повелев ему пребывать в одной с собой келлии. Здесь нашел для себя преподобный Никон и высшее училище духовного любомудрия, и новое поощрение к подвигам и добродетелям в близком его примере, и ограждение от искушений в его прозорливом руководстве, и подкрепление против немощей в его сильной молитве, и райское утешение в общении сей молитвы. Любящее сердце Сергия было для Никона отверстой дверью, отколе исходил к нему благодатный свет и мир; верное сердце Никона к Сергию было также отверстой дверью для открытия помыслов и душевных движений, дабы никакая мгла сомнения или смущения не уменьшала чистоты совести. Уже одно открытие старцу худых помыслов, по свидетельству опытных подвижников, истребляет их и обессиливает страсти. Как змея, вынесенная на свет, старается убежать и скрыться, так и худые помыслы, будучи открыты исповеданием их, отбегают от человека. Сколько же святого и духовного переходило с наставлениями Сергия в открытую для них душу Никона! Так почил на Никоне дух Сергия, который сперва возложил на него часть своих попечений о братии под своим смотрением, а наконец, за шесть месяцев до своего преставления, совершенно передал ему начальство над своей лаврой.

Кто мог наполнить безмерную пустоту, оставленную в лавре кончиной преподобного Сергия? По крайней мере, никто лучше преподобного Никона не мог уменьшить чувство сего лишения. Он предписал себе между прочим два правила, достопримечательные для всякого настоятеля монашествующих: первое, неизменно и с любовью исполнять все, что учредил и заповедал святой основатель обители; второе, никогда не оставлять общих для братии дел, но делать со всеми и быть первым в деле.

Кротостью в поступках, попечительностью в управлении, мудростью в распоряжениях и советах не только приобрел он любовь и уважение братии своей, но и далеко за ограду обители распространилось о нем благоговейное мнение и слава. Но слава человеческая не прельщала его, а тяготила и устрашала. От великого наставника своего Сергия научился он, как всему прочему, так и тому, чтобы только по неволе, ради блага других, начальствовать, а по влечению собственной души – уединяться и безмолвствовать. От молвы дел начальнических удалился он в особую келлию; и как братия скорбели о сем, то совсем отказался от начальствования и предоставил им избрать другого игумена.

«Друг молчания, делатель бдения, образец целомудрия, неистощимое сокровище молитвы»³⁵, преподобный Никон занимался преимущественно богослужением, келейной молитвой и чтением книг.

Избран был Савва Сторожевский, но спустя шесть лет и сей оставил начальствование и по просьбе Звенигородского князя Юрия Димитриевича удалился в его удел, чтобы там основать новую обитель на «Стороже». Тогда братия лавры, как бы дав преподобному Никону отдохнуть от дел управления и насладиться вожделенным ему безмолвием, приходят к нему вновь, и со слезами умоляют, и убеждают его паки вступить в должность игумена. «Неприлично, – говорят, – тебе, отче, искать пользы для себя одного. Попекись лучше и о спасении ближних». Закон братолюбия победил, и преподобный уступил желаниям братии с тем условием, чтобы они уступили ему из каждого дня некоторую часть, которую назначал он для безмолвного богомыслия и слезной молитвы.

Вскоре можно было усматривать, что все сие произошло не без особенного Божия смотрения. В довольно продолжительном безмолвии надлежало собрать силы, потому что ему надлежало пройти самому и провести братию чрез трудное поприще опасностей, бед и скорбей. К сему подвигу получил он и другое ближайшее приготовление более явным устроением Божиим.

В 1408 году слух приближающегося нашествия татар под предводительством Едигея поколебал страхом землю Русскую. В сие время преподобный Никон, в нощной молитве прося о защите всеобщего Владыку Христа, призывал к предстательству пред Ним и преподобного Сергия, да не погибнет плод многолетних благословенных трудов его, да не будет поругано и опустошено место, его подвигами освященное, да не поколеблет веру немощных торжество неверных. Он сел для отдыха от труда молитвы и был в полудремоте, или тонком сне. Внезапно явились ему святители Петр и Алексий и с ними блаженный Сергий, который сказал ему: «Так угодно судьбам Божиим, чтобы нашествие иноплеменников коснулось и сего места. Но ты, чадо, не скорби, а мужайся, и да крепится сердце твое: искушение будет непродолжительно, и не конечному опустошению предана будет обитель, но после распространится еще более». По сем явившиеся изрекли ему мир и престали быть видимы. Преподобный Никон пришел в себя, поспешил к дверям келлии и нашел их запертыми. Он отпер и вышел, и увидел святых, идущих от его келлии к церкви, чем и удостоверился, что это не сон был, но истинное видение.

«Боже правды и милосердия! – восклицает в благоговении святитель Филарет Московский. – Кто весть державу гнева Твоего? Кто уразумеет судьбы Твои, по которым и на дела святых, и на места святыни приходят грозные посещения? Возымела ли обитель Сергиева нужду, довольно скоро после чистоты Сергиевой, в огненном очищении? Надлежало ли ей пострадать безвинно, как жертве, чтобы вслед за гневом на грешников скорее привлечено было милосердие молитвами безвинно страждущих? Или по подобию того, как подобаше пострадати Христу, и чрез крест и смерть внити в славу воскресения и всему, что Христом благословляется на долготу дней и славу, надобно испытать свой крест и свою смерть? Ты сие веси, Господи! Мы только веруем и знаем, что праведен еси во всех путех Твоих и преподобен во всех делех Твоих³⁶; и в правде милостив, равно как и в милости праведен. Уже милость Твоя предварила Твой суд, когда Ты благоволил предвещанием предохранить Твоего угодника от усугубляющей бедствие внезапности и против находящих скорбей укрепить надеждою лучшего будущего».

По кратком времени за предвещанием последовало событие. Обитель Сергиева не укрылась от набега иноплеменников, опустошена и сожжена. Но преподобный Никон с братией, по божественному предварению, благовременно удалился и имел возможность сохранить от свирепых хищников некоторые святыни, иконы, деревянные сосуды, книги и келейные вещи, которые и поныне хранятся в лавре. Пред самым праздником Рождества Христова, в день памяти святителя Петра, Едигей отсупил от Москвы и укрылся в степях. Опасность миновала, и преподобный Никон возвратился на пепелище, собрал рассеявшуюся братию и в течение трех лет на прежнем месте паки создал обитель и деревянный храм во имя Пресвятой Троицы на том месте, где теперь стоит церковь Сошествия Святого Духа; сей храм освящен в 1412 году 25 сентября, и достойные видели, как святитель Алексий с преподобным Сергием приходили освящать новые здания обители.

Преподобный ученик великого аввы, подобно наставнику своему, пользовался великим уважением и любовью не только у народа, но и у князей. В 1401 году он крестил сына Димитрия у князя Кашинского Василия Михайловича; в 1410 году, по просьбе доброго князя Владимира Андреевича, он свидетельствовал духовное завещание его о разделе удела между детьми³⁷. Великий князь Василий Димитриевич чтил преподобного Никона, как это показывают жалованные грамоты князя. При Никоне обитель приобрела несколько земельных владений частью вкладами, частью покупкой³⁸ и много льгот в ограждение ее спокойствия³⁹. Но всего более заботился преподобный об устроении душевного спасения себе и другим. Святой Исаак Сирин, коего поучения списаны были в обители еще при жизни преподобного Сергия, учит: «От воспоминания о мирских предметах хладеет горячность любви и душа впадает в суетныя и безрассудныя пожелания». И преподобный Никон заботливо оберегал свою братию от этой душевной опасности. При нем и по его указаниям в Сергиевой обители, кроме многих богослужебных книг, списаны бьши два списка «Лествицы» с главами Григория Синаита, поучения аввы Дорофея, «Диоптра» Филиппа-пустынника с ответами аввы Варсонуфия и с наставлениями Исихия.

Радостнейшим венцом и сладостнейшей наградой терпения и трудов преподобного Никона было проявление и благодатное прославление нетленных мощей преподобного Сергия; а заключительным подвигом – создание вместо деревянного каменного храма Пресвятой Троицы.

Когда исполнилось тридцать лет по преставлении преподобного Сергия, Бог благоволил явить миру сокровище святыни. Незадолго пред строением нового храма во имя Живоначальной Троицы преподобный Сергий явился одному благочестивому мужу, жившему близ обители, и повелел возвестить игумену и братии: «Вскую мя остависте толико время во гробе, землею покровена, воде утесняющей тело мое?» И вот преподобный Никон, приступая к созданию каменного храма, в присутствии князя Звенигородского и Галичского Юрия Димитриевича, при копании рвов обрел и изнес из земли мощи отца своего, 5 июля 1422 года. При открытии гроба разлилось благоухание необыкновенное. И не только тело чудотворца оказалось нетленным, самые одежды его были невредимы, хотя с обеих сторон гроба стояла вода. Мощи на время поставлены были в деревянном храме. Каменный храм, как место покоя великого Сергия, созидался и украшался с благоговейной любовью и с усердными молитвами. Над украшением сего святилища потрудились преподобные иконописцы Даниил и Андрей Рублев, вызванные для сего из обители преподобного Андроника. И доныне стоит этот храм Никонова строения, не потрясаемый веками, и освящает молящихся, и руки нечестивых врагов доныне не прикасались к нему. И ныне красуется в келлии чудотворная икона Пресвятой Троицы, написанная преподобным Андреем. Святые мощи преподобного Сергия перенесены в новый храм при самом его освящении.

Преподобный Никон дожил до глубокой старости. Хотя ревность и бодрость духа и в старости являла в нем крепкого еще подвижника и самая немощь тела не преклоняла его изменить скудости риз и пищи, однако надлежало наконец уступить закону естества и приблизиться к общему смертных уделу. Чувствуя приближение кончины, он призвал к одру своему братию и дал им последние наставления: соблюдать чин молитвы, дневной и нощной, нечасто исходить из обители, быть терпеливыми в искушениях, соблюдать повиновение начальствующим, ненавидеть праздность – гнездо пороков, любить безмолвие – матерь добродетелей, не презирать ни одного бедствующего, дабы не случилось Христа презрети. Наконец, в предсмертном изнеможении он сказал: «Отнесите меня в светлую храмину, уготованную мне молитвами отца моего!» Видно, в откровении ему был показан блаженный покой, ему уготованный, хотя смиренный подвижник никому о том ясно не говорил. «Изыди, душа моя, – тихо промолвил он наконец, – идеже ти уготовано пребывалище; поиди радующися, Христос зовет тя!» И, оградив себя крестным знамением, он мирно почил о Господе. Это было 17 ноября 1428 года. Мощи его были преданы земле подле храма, в котором почивали уже открыто обретенные им мощи великого чудотворца Сергия.

Над могилой преподобного Никона построен в 1548 году каменный храм во имя его. Мощи преподобного Никона почивают здесь под гробницей, покрытой серебром. Рака великого Сергия отделяется одной каменной стеной от раки ученика его. Память преподобного Никона установлено чтить повсеместно на соборе 1547 года, но служба ему написана была Пахомием Логофетом почти за сто лет ранее, по воле митрополита святого Ионы.

Близки были друг к другу в земной жизни преподобный Сергий и Никон; близкими остаются и в загробной жизни. Неоднократно они оба вместе являлись и совокупно чудодействовали. Так, явились они болящему купцу Симеону, Сергий с крестом, а Никон с иконой, и даровали ему исцеление. Вот и еще случай из недавних времен. В больнице в жестокой нервной горячке страдал рясофорный послушник Гавриил; несколько дней был без памяти, и думали, что не перенесет болезни. В ночь на праздник преподобного Никона видит он, что душа его как бы разлучается от тела и как бы в какую-то устремляется бездну. Мысленно стал он молить преподобного Сергия и Никона о возвращении к жизни, чтобы исправиться для вечности (а лежал он все время, как казалось другим, без памяти и движения). Вдруг видит, как бы двери отворились, входят два светоносные мужа, старцы, один с жезлом, в сем он разумел преподобного Сергия, а в другом преподобного Никона. Преподобный Сергий, указуя жезлом преподобному Никону на болящего, говорит: «Помоги!» Преподобный Никон подошел и самым приближением наполнил его силою и радостию. Больной приподнялся, перекрестился, и они невидимы стали. Он пришел в память, болезнь миновала, только слабость осталась⁴⁰.

В лавре сохранились деревянные богослужебные сосуды преподобного Никона и богослужебные книги его: Евангелие, Служебник и Октоих от 4-го до 8-го гласа и другие, писанные при нем.

Симон, по прозванию Тентюков, житель Сольвычегодска, рано почувствовал в себе отвращение от мирской жизни и, в молодых годах оставив дом родителей, пришел в монастырь к преподобному Корнилию Комельскому, усердно прося себе пострижения. Прозорливый старец, склонясь на неотступные просьбы и слезы юноши и провидя в нем истинного подвижника Божия, принял Симона и после пострижения в мантию поручил его одному опытному старцу. Симон всего себя посвятил подвигам поста и молитвы, стараясь во всем подражать своему мудрому наставнику. Проходя различные монастырские послушания в среде таких подвижников, каковы были ученики преподобного Корнилия: Геннадий Любимский, Кирилл Новоезерский, Иродион Илоезерский, Адриан Пошехонский и Лаврентий Комельский, новый инок и сам скоро приобрел навык к иноческой жизни и в течение многих лет неисходно подвизался в обители преподобного Корнилия. По преставлении его Симон вместе с старцем Лонгином направился к своей родине – Сольвычегодску, надеясь там среди неизмеримых и девственных лесов найти себе удобное для жительства место. Там странники остановились в пятнадцати верстах от города при устье речки Коряжемы. Преподобный Лонгин решился поселиться на этом, действительно прекрасном и удобном месте, а так как он был уже в летах преклонных и изнурен иноческими подвигами, то остался с ним и Симон и помог ему устроить келлию и часовню. Поживши с Лонгином несколько времени, преподобный Симон, вследствие близкого расстояния от города, не нашел это место достаточно для себя удобным и пошел далее вверх по Вычегде искать себе нового места для подвигов. В шестидесяти верстах от Коряжемы, на высоком и крутом берегу Вычегды, при устье речки Сойги, в дикой тогда пустыне, под сенью вековых дерев, он поставил себе малую келлию, а потом храм во имя Преображения Спасителя, освященный 17 мая 1541 года, и стал подвизаться в совершенном уединении. К блаженному пустыннику собрались любители пустынного жития; строгий постник и усердный молитвенник вел их примером святой жизни к блаженной вечности. Двадцать лет преподобный Симон подвизался в своей обители, под конец жизни имел утешение слышать о чудесах и прославлении друга своего преподобного Лонгина и сам, достигши маститой старости, тихо и мирно скончался 24 ноября 1562 года, оплаканный своими учениками.

Спасо-Преображенская Сойгинская, Соинская, или Соежская пустынь, ныне погост Сойгинский-Преображенский, Вологодской губернии, Сольвычегодского уезда, Рябовской волости, в восьмидесяти двух верстах к северо-востоку от Сольвычегодска, на высоком, гористом берегу речки Сойги, при впадении ее в реку Вычегду, с правой ее стороны. В 1764 году она оставлена на своем иждивении, но в 1791 г. упразднена и обращена в приход. В церкви во имя святой великомученицы Екатерины почивают под спудом мощи преподобного Симона.

Боярин при Радонежском князе Андрее, Стефан, родной брат преподобного Сергия, имел двух сыновей, Климента и Феодора, называвшегося в миру Иоанном. По смерти своей супруги Анны Стефан принял монашество в Покровском Хотькове монастыре, жил некоторое время в пустынном уединении с братом своим, а потом – в Московском Богоявленском монастыре. Желая дать духовное воспитание своему младшему сыну Иоанну, он не нашел ничего лучше, как поручить его духовному попечению дяди, к которому и привел его в дремучие леса Радонежские. Юный Иоанн был любимцем и учеником дяди своего, преподобного Сергия, и пострижен им на четырнадцатом году от рождения. Под надзором и руководством угодника Божия юный инок возрастал в чистоте и святости, недоступный для дуновений грешного мира. В его чистой душе не было ничего сокровенного для его отца и наставника; он всегда готов был, и днем и ночью, идти к святому дяде, чтоб раскрыть пред ним все, что могло тревожить его сердце. Так он прожил в тихой обители Сергиевой более двадцати двух лет и между прочим обучился иконописному искусству. Удостоенный сана священного, он возымел желание основать свой общежительный монастырь и открыл свою мысль богомудрому дяде-наставнику. Преподобный Сергий сказал ему, что он желал было иметь его своим преемником в обители Пресвятой Троицы, но, считая твердый помысл его делом Божиим, благословляет его избрать место для новой обители. Тогда Феодор с несколькими другими, коих отпустил с ним Сергий, нашел место на берегу реки Москвы, называвшееся Симоновым; оно показалось ему удобным для обители. Преподобный Сергий сам пришел на это место и благословил жить тут. Это было около 1370 года. Слава о святой жизни Феодора скоро собрала около него много братии; построен храм Рождества Богоматери, и заведено общежитие. Феодор сиял, по выражению летописи, добродетелями, премудростию и даром рассуждения. Он привлекал к себе и наружностью: был высокого роста и прекрасен лицом.

Обитель Рождественская была у большой дороги, от которой немало прибавлялось шума для иноков. Уклоняясь от молвы людской и от посетителей, Феодор перешел на другое место, тогда лесное и тихое, поставил тут себе келлию и стал подвизаться безмолвно. Но скоро и сюда собрались иноки, и здесь построен храм во имя Успения Богоматери, и также заведено общежитие. Святитель Алексий поставил Феодора игуменом, а великий князь Димитрий Иоаннович избрал его себе в духовники. В 1382 году Феодор крестил у великого князя сына Андрея. Люди вельможные обращались к нему за советами. Известность его росла до того, что высокое положение, в какое был поставлен Феодор, тревожило его святого дядю, который «болезновал о чести и славе его» и молился, «во еже совершити ему течение без преткновения». Великий отец иноков почитал обитель Симоновскую – родственною о Христе своей Радонежской обители, и, когда потребность и польза вызывали его в Москву, он приходил прямо в Симонов монастырь, где для него устроена была даже особая келлия. Любитель смирения и труда, он и здесь вместе с братией возделывал собственными руками землю для огородов, насаждал деревья, копал пруды и кладези. И теперь еще видны здесь плоды его труженической жизни: недалеко от монастыря, на ровном возвышенном песчаном месте, находится обширный (в окружности до ста пятидесяти сажен) и глубокий (на средине до шести аршин) пруд, обнесенный валом и обсаженный березами. Общее предание Москвы уверяет, что этот пруд ископан руками первых святых подвижников на Симонове и что в сих трудах принимал живое участие преподобный Сергий. Оттого и зовут этот пруд Сергиевым. И московские старожилы говорят, что многие страждущие, несмотря на время года, погружаясь в воде сего пруда с верою и молитвою об исцелении, получали просимое. С древних лет в день Преполовения Пятидесятницы сюда бывает крестный ход для освящения воды.

Святой Феодор был доверенным лицом великого князя по делам церковным. В 1382 году великий князь посылал его в Киев пригласить митрополита Киприана в Москву. В 1383 году Феодор отправлен был с поручениями великого князя к патриарху Нилу в Царьград. Нил, беседуя с Феодором, весьма полюбил его и, посвятив его в архимандрита, возвел обитель его на степень ставропигиальной. В обители Феодоровой под надзором Феодора воспитывались великие подвижники; здесь начали жизнь духовную молодой волоколамский дворянин Феодор Поскочин, в иночестве Ферапонт, и племянник тысяцкого Тимофея, Косма, в иночестве Кирилл, – впоследствии знаменитый подвижник Белозерский; здесь же подвизался благочестивый Михаил, впоследствии епископ Смоленский. Блаженный Феодор положил основание и каменному храму Богоматери в своей обители. В 1388 году он опять был послан с поручениями великого князя к патриарху, при чем князь объявил, что желает видеть его на святительской кафедре. По желанию великого князя посвятили Феодора в архиепископа Ростовского, тогда как до того времени в Ростове были епископы. Это посольство особенно тяжело было для блаженного Феодора. Ему надлежало обличать Пимена, которого долго признавали митрополитом и в Царьграде, и в России, – поручение неприятное и требовавшее осмотрительности. В ожидании полного собора он отправился вместе с Пименом в Иерусалим. Это навлекло на него неприятности со стороны патриарха. Другая неприятность: долгие хлопоты по делу о митрополите ввели его в долги. Наконец он возвратился в Россию с митрополитом всей России Киприаном, к спокойствию Церкви Русской.

Вероятно, во время своего святительства, Феодор основал во внутренней части города Ростова, близ бывшего крепостного вала, девичий Рождественский монастырь. Устройство там этого первого женского монастыря зависело от некоторого видения: в тропаре святому Феодору сказано, что он «извещением Святаго Духа обитель воздвиже». Так думать заставляет еще одна, сохранившаяся в сей обители, древняя икона, писанная, по преданию, самим святым Феодором. На ней изображена Божия Матерь с Предвечным Младенцем, благословляющим молящихся Ей преподобных отцов Феодосия и Антония Печерских и Стефана Нового, святителей Игнатия Ростовского и Никиту Новгородского, преподобных матерей Афанасию, Марфу, Февронию, Феодору и Ксению. Внизу этой иконы написано: «Сие изображение образа Пресвятыя Богородицы написано по виденному явлению молящемуся святителю Феодору, архиепископу Ростовскому, чудотворцу, коим основана наша богоспасаемая обитель во имя Рождества Богородицы».

После пятилетнего управления епархией святой Феодор преставился 28 ноября 1394 года. Мощи его почивают под спудом в соборном храме у южной стены. Память празднуется в день преставления.