Сентябрь

Знаменитый ревнитель и труженик православия и духовного просвещения, уроженец Волока-Ламского, преподобный Иосиф, в миру Иоанн, происходил из дворянского рода Саниных. Его дед, отец и три брата скончались иноками. Сам он с семилетнего возраста воспитывался под кровом святых обителей: сначала Воздвиженской, потом в обители Богородицы на Возмище в том же Волоколамске. Достигши двадцатилетнего возраста, он, по совету прозорливого старца Варсонофия, пошел в пределы Калужские к преподобному Пафнутию Боровскому, который и постриг юного Иоанна в монашество с именем Иосифа. Семнадцать лет провел здесь Иосиф в трудах святого послушания: ходил за больными, был экклесиархом, имел попечение и о хозяйстве обители. Пятнадцать лет он питал и покоил в своей келлии болящего родителя своего, который не мог сам подняться с одра, и проводил его в вечную жизнь. Ученик опытного наставника, преподобного Пафнутия Боровского, Иосиф наследовал ему, по желанию братии, в управлении монастырем. Как пламенный приверженец общежительного устава, он предлагал братии ввести в обитель чин общежития и, когда предложение не было принято, тайно ушел с несколькими братиями, в числе коих был старец Герасим, муж святой жизни; они пришли на Белое озеро, и там Иосиф несколько лет в виде простого послушника на опыте изучал устав общежития, который был составлен преподобным Кириллом и сохранялся во всей строгости. Посетив еще несколько монастырей, ревностный игумен познакомился со многими старцами-подвижниками, между прочим с преподобным Макарием Калязинским, и наконец возвратился в свою обитель, снова предложил братии правила общежития, но, получив новый отказ, решился навсегда оставить монастырь Пафнутиев и основать свой собственный, чтобы устроить его по своему желанию. Затем с семью преданными ему иноками он удалился в знакомые ему леса волоколамские. Князь Волоколамский Борис Васильевич, узнав о прибытии его в пределы волоколамские, отдал в полную его волю выбрать место для обители. Она была основана преподобным Иосифом в 1479 году. Первый деревянный храм ее был освящен во имя Успения Богоматери. Под руководством преподобного Иосифа братия подвизалась усердно на поприще иноческой жизни. Все время было посвящено или молитве, или трудам телесным. Пища была самая простая; все носили худые одежды, обувь из лыка, терпели зной и холод с благодушием; не было между ними смеха и празднословия, но видны были постоянные слезы сокрушения сердечного. В келлиях своих братия ничего не имели, кроме икон, книг божественных и худых одежд, а потому у дверей келлий не было и запоров. Кроме обыкновенного правила монашеского, иной полагал еще по тысяче, другой – по две и по три тысячи поклонов в день. Для большего самоумерщвления иной носил железную броню, другой – тяжелые вериги, третий – острую власяницу. Большая часть ночи проходила в молитве. Сну предавались на короткое время, иной сидя, иной стоя, – и все такие подвиги предпринимались не самовольно, но с благословения настоятеля. Женскому полу и детям запрещен был вход в обитель, и правило это соблюдалось так строго, что когда мать преподобного, уже тогда старица-инокиня, пожелала видеть сына и, остановившись за два поприща от обители его, послала сказать ему о том, то преподобный отвечал ей чрез посланных, что она не может видеть лица его в сей жизни; и смиренная старица послушалась строгого слова сына своего и ушла в свою обитель.

Между тем обитель его все более и более благоустроялась, число братии умножилось, и в 1485 году при помощи Волоколамского князя и других благотворителей был построен каменный храм.

На соборе 1503 года державный великий князь Иоанн ІІІ, отобрав после покорения Новгорода владычные и монастырские вотчины того края, изъявил желание, чтобы были отобраны в казну имения и прочих монастырей русских. Замечательно, что того желали и пустынники Белоозерские –Паисий Ярославов¹³, ученик его, преподобный Нил Сорский, и многие пустынные старцы, полагавшие, что неприлично монастырям владеть селами: чернецы должны жить в пустынях и кормиться рукоделием. Но преподобный Иосиф находил необходимым, как для благолепия церковного, так и для поддержания монашеской жизни в сословиях более образованных, чтобы монахи пользовались некоторым довольством и владели недвижимым имуществом. «Не смеем, – заключил собор, – отдать церковного стяжания: оно принадлежит Богу и неприкосновенно»¹⁴. И самодержец, слово которого было законом, добровольно подчинился решению собора. Вскоре после того преподобный Иосиф подвергся огорчениям в собственном своем монастыре. Главной причиной этих беспокойств был князь Волоколамский Феодор Борисович. Он начал делать различные притеснения Иосифову монастырю, который принадлежал тогда, вместе с владениями Волоцкого князя, к епархии Новгородской; чтобы избавиться от обид, преподобный Иосиф решился, по примеру некоторых других обителей, перейти под непосредственное покровительство великого князя и митрополита. Однако же он хотел прежде известить о том своего владыку, Новгородского Серапиона, и просить его на то благословения, но посланный им старец Игнатий не достиг Новгорода по случаю свирепствовавшей там моровой язвы. Тогда, вынужденный крайностью, Иосиф послал в Москву почетных старцев к митрополиту просить его ходатайства пред великим князем о принятии его обители в свое покровительство. Иосиф надеялся, что по миновании морового поветрия испросит себе прощение у святителя Серапиона, с которым до сего времени был в дружественных отношениях. В 1507 году желание его было исполнено и он получил от великого князя несудимую грамоту. Но этот переход Иосифа из Новгородской епархии в область митрополита оскорбил владыку Новгородского: архиепископ Серапион подверг Иосифа церковному запрещению за то, что он без ведома и воли своего архипастыря уклонился из паствы его, а великий князь, приняв запретительную грамоту Серапиона за личное себе оскорбление, объявил владыку лишенным кафедры и подверг тяжкому заключению в Москве, в Андрониевом монастыре. На соборе 1509 года обвинили Серапиона за неправильное отлучение Иосифа, который желал, но не мог получить благословение своего архипастыря, а Иосифу выдали разрешительную грамоту. Спустя несколько времени двое богоугодных мужей, святитель и игумен, примирились, и прежняя любовь водворилась между ними. Смирился и виновник скорбей преподобного, Волоколамский князь Феодор: пред смертью он испросил прощение у святого игумена и завещал в обиженную им обитель Иосифову село свое Буйгород.

Подобно тому как преподобный Сергий не раз умиротворял враждующих князей, и преподобный Иосиф явился миротворцем, когда возникло неудовольствие между братьями: Московским великим князем Василием и Дмитровским князем Юрием. Раздраженный великий князь уже хотел заключить брата в темницу, но Юрий вовремя узнал о том и скрылся в обители преподобного Иосифа. Святой старец не мог сам, по болезни, поехать в Москву и послал к великому князю двух своих учеников ходатайствовать за Юрия. Великий князь внял сему ходатайству и примирился с братом.

Чувствуя изнеможение пред своею кончиною, преподобный Иосиф призвал братию и велел им избрать себе игумена. С великою скорбью братия исполнили его волю: избран был Даниил, впоследствии митрополит всея Руси.

Преподобный Иосиф скончался 9 сентября 1515 года. Мощи его почивают под спудом в соборном храме основанного им монастыря. Житие его писано двумя учениками его –

Досифеем Топорковым и Саввою Черным, епископом Крутицким. Память его празднуется 9 сентября повсеместно по определению собора 1591 года. Писания преподобного Иосифа по большей части находятся в тесной связи с обстоятельствами его жизни: так же ревность о славе Божией и вечном благе своих братий, которая одушевляла его во всех делах, открывается и в сочинениях праведника. Преподобный Иосиф одарен был твердой памятью; при светлом уме, при опытности в духовной жизни он обладал обширными сведениями. Главное из творения его – шестнадцать Слов против еретиков жидовствующих, известное под общим наименованием «Просветитель». Сверх того преподобный Иосиф оставил после себя много посланий, писанных им во время борьбы с еретиками по поводу спора со святым Серапионом и для назидания разных лиц в жизни духовной¹⁵.

В обители преподобного Иосифа образовалось много великих подвижников. Некоторые из них возведены были на кафедры святительские: непосредственный преемник Иосифа, Даниил, был после митрополитом. Ростовский архиепископ Вассиан II, брат Иосифа; епископы Смоленский – Савва Слепушкин, Коломенский – Вассиан Топорков, Тверской – Акакий, Крутицкие – Савва Черный, Нифонт и другие были постриженниками и учениками богомудрого игумена Волоколамского. Из простых иноков замечательны по своей жизни Герасим Черный и Кассиан Босой, пришедшие с Иосифом из

Пафнутиева монастыря. Первый из них – строгий постник – жил впоследствии вне обители в затворе, занимаясь молитвою и рукоделием. Одним из главных его занятий было списывание книг. Кассиан Босой ни летом, ни зимою не носил обуви, не знал меховой одежды; он так изнурил себя постом, что преподобный Иосиф находил нужным умерять его подвиги.

Иосифов Волоцкой, или Волоколамский, Успенский 2-го класса (с 1764 г.) монастырь находится в Московской губернии Волоколамского уезда, в восемнадцати верстах к северовостоку от Волоколамска, на равнине между речками Сестрою и Сестругою, на левом берегу речки Спировки. Основан в 1479 г.

В нижнем соборном храме обители его погребены князья Волоколамские, Иоанн и Феодор Борисовичи, митрополит Даниил и Феодосий, архиепископ Новгородский, скончавшийся в 1566 году. В монастыре находится икона Богоматери, именуемая Волоколамскою и явившаяся в 1667 году; празднество ей совершается 3 марта.

Чтобы познакомить читателей с творениями преподобного Иосифа, предлагаем здесь из его «Просветителя» несколько душеполезных наставлений.

«Прежде всего, – говорит Преподобный, – возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всем умом твоим и крепостию; пусть не отлучает тебя от любви Божией ни жизнь, ни смерть, ни настоящее, ни грядущее. Пусть все правила и привычки твои будут угодными Богу... Мало говори и много размышляй; не будь дерзок в слове, не излишествуй в беседе, не будь дерзок в смехе, украшайся стыдливостию. Трудись руками своими, благодари за все, терпелив будь в скорби, охраняй сердце от гордости и худых помышлений. Не засматривайся на жизнь ленивых, а ревнуй житию святых; радуйся успехам добродетельных, но не завидуй. Плачь о согрешающих, но не осуждай их, – есть Судия, Который воздаст каждому по делам его. Не оправдывай себя, а признавай себя грешником пред Богом и людьми. Не беседуй льстиво; не клевещи ни на кого и не слушай клеветы. Не гневайся напрасно и не думай о мести, чтобы платить злом за зло. Пусть укоряют тебя, но ты не укоряй; пусть бьют тебя, но ты не бей; пусть обижают тебя, но ты не обижай. Остерегайся бесед женских и вина: то и другое отуманивает и умных. Совершая заповеди Господа, не будь печален, а жди награды от Бога и ищи жизни вечной.

Наставляй бесчинных, утешай малодушных, служи больным, принимай странных, храни братолюбие. С искренними в вере имей мир, удаляйся еретика.

Читай завещанные книги и отнюдь не читай запрещенных. Ищи небесного и не жаждай земных благ: под ними растянута сеть, увязнешь, как птица.

Пребудь в нищете на земле, чтобы быть богатым на небе. Пребудь в алчбе и жажде на земле, и на небе насытишься бесконечной радости. Таись здесь, и явишься там. Пока во плоти, не прекращай подвига; день за день подвизайся для спасения. Не отлагай до времени. Пред смертию не приходит вестник. Поработи тело, и освобождай душу. Не давай льготы телу: плоть действует во льготе. Предавай себя здесь труду, чтобы там радоваться. Жизнь эта – торг. Не почивай прежде покоя вечного; не насыщайся благ земных, прежде вечных.

Слушание бесполезных повестей пусть будет для тебя горечью, а чтение повестей святых и Писания божественного – сотом медовым... Страх Божий пусть отворяет и затворяет уста твои. Когда надобно, смотри; когда надобно, говори; спрашивают – отвечай, неспрашиваемый – молчи, чтобы подстрекаемый дерзостью язык не уязвил кого.

Беседуй с лицом веселым, чтобы весело было и разговаривающему с тобою. Разговаривая с бедняком, не оскорби его: кто обижает нищего, оскорбляет Создателя. Не стыдись кланяться всякому, как созданному по образу Божию. Старшего летами постарайся почтить; с равными встречайся мирно; младших принимай с любовью; пред почтенными не ленись стоять. Алчущего накорми, жаждущего напои, как повелел Господь, нагого одень, странного введи в дом, больного посети, дойди до темницы и узнай беду тамошних, чего требуют, подай, поскорби, вздохни и прослезись с ними; вспомни, что многие из них страждут за один какой-нибудь грех, а мы постоянно грешим и, однако, живем счастливо.

Ищи человека, боящегося Бога и служащего Ему всей душой, и к нему прилепись душою и телом. Если нашел ты человека, будь покоен: ты нашел ключ к Царству Небесному. Следуй ему во всем, внимая словам его, делай приятное ему. Монастыри и дома святых пусть будут для тебя пристанищем; прибегай к ним, прими в них участие и утешь их в нищете их. Если есть у тебя нужное для них, принеси им: ты отдашь это в руки Божии. Пойми, чего требует Царь Небесный от твари Своей? Малой и легкой милости. Подай же малость – и получишь вечное; подай немногое – и возвратят во сто раз. Милующий убогого дает заем Богу.

Праздники Божии и святых почитай, не сам упиваясь, но питая алчущих. Отвори дом твой не для богатых и знатных, а для бедняков и нищих, для сирот и вдов, не имеющих где приклонить головы. Богат ли или беден дом твой, за все благодари Господа Бога. Все строится Божиим промыслом, все то зрит недремлющее око. Потому старайся отдавать десятую часть Богу, давшему тебе жизнь и по смерти обещавшему вечность.

Мир этот пройдет мимо нас, и слава его исчезнет; а придет Господь с небесными силами, и поставит каждого на суд, и каждому воздаст по делам его. Помни, что можешь завтра же увидеть, как разверзутся небеса, сойдут ангелы, и ты станешь пред страшным судилищем и будешь давать отчет в твоей жизни в делах, словах и мыслях. Позаботься же о себе, вспомни грехи свои, вспомни о суде. Помни, что ты человек смертный, немощный и подверженный страстям. Помни, что ты живешь в жизни печальной, погубившей многих добрых и злых, умных и неумных, богатых и бедных. Помни, что ты человек слабый, не могший вынести труда ни одного дня, ни бдения нощного. Вспомни, сколько ты грешил пред Богом с юности своей. Вспомни, что день и ночь борешься ты с грехом, как со львом. Подумай, сколько было людей после Адама, и все прошли без следа. Прославились на небе и на земле лишь те, которые жили по заповедям Божиим. Что в этом мире не ложь? Все полно болезни и страха. Рождение наше – со страстями, и смерть страшна. А что будет по смерти – неизвестно. Все пути наши – печальны. Плоть наша – неумирима. Здоровая воюет, немощная печалит нас, не давай ей хлеба – ослабеет. Кто в этой жизни прожил без скорби? Кто не пил соленой воды и не хлебал волны морской? Кто не стонал? Сколько обманутых жизнью! Подумай, что скоро-скоро оставишь ты все видимое – и эту землю, и это небо, и этих людей. Подумай, как ничтожен ты телом и душой. Малая скорбь треплет тебя, малое слово громит тебя, малая болезнь, как огонь, обжигает тебя и ввергает в скорбь. Каждое веселье света оканчивается печалью. Ныне играют свадьбу, завтра плачут над мертвецом. Ныне растем, завтра гнием. Ныне рождают, завтра погребаются. Ныне радость, завтра слезы. Ныне богат, завтра нагой. Ныне знатен, завтра кипит червями. Содрогнемся и вострепещем. Что с нами будет, не знаем. Покаемся теперь: после смерти нет покаяния. Что сделаем здесь, то и найдем там; что посеем, то и пожнем. Придет и не минует. Придет Божий меч на нас и не обойдет никого. Оставит человек все и пойдет один, нищий и нагой, беспомощный, несмелый, неготовый; и ведут его, как осужденного, в места страха и трепета, где не смех, а плач, не пища, а туга, где страх и трепет грешникам, беда великая, слезы необъяснимые, печаль неописанная, вздыхание непрерывающееся, огонь неугасимый, червь неусыпающий, тьма без света, Судия страшный. Вытвердим себе все это, не минуем же сего.

Забудем о прелестях мира, мы тем облегчим себя. Простимся с миром, с заботами и суетами земли и скроемся от них. Покаемся всем сердцем и скажем: вот мы все оставили и идем за Тобою; отказались от всего из страха пред Тобою. Пусть покаяние наше дойдет до облаков и стенание приблизится к небу. Молитвы и милостыня да придут пред Бога! Послужим Ему со страхом и трепетом.

Заповеди Божии – свет и жизнь; в твоей воле выполнять их или пренебрегать ими. Изучай их непрестанно и пребывай в них; напиши это слово на твоем сердце, обвяжи им шею твою. Оно вводит в жизнь. Этим желанным путем ходили все святые Ветхого и Нового Завета, в подвиге поста, в скорбях и нуждах, постнически и мученически угодили Богу; Ему единому служили и ликуют с ангелами в лике вечном и нерушимом. Аминь»¹⁶.

Вот еще прекрасное наставление Преподобного о молитве общественной:

«Если имеет силу молитва одного человека, тем более имеет она силу, когда возносится в собрании верующих. Что холоднее камня? Но когда будем ударять камень о камень, посыплются искры. Когда души наши совокупятся в молитве, она будет сильна и пламенна. Можно молиться дома, но нельзя так молиться, как в церкви, где возносится единодушно пение, где единомыслие, согласие, союз любви... Здесь возносятся молитвы священников. Для того и предстоят священники, чтобы немощные молитвы народа, придерживаясь за их более сильные, взошли вместе с ними на небо»¹⁷.

По просьбе Серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго, преподобный Сергий Радонежский в 1373 году ходил в Серпухов, основал там монастырь в честь Зачатия Богородицы и дал этой новой обители нового игумена, ученика своего Афанасия, который был сыном священника из Обонежской пятины, и, слыша о пустынных подвигах игумена Радонежского, пришел к нему из отдаленного края, и принял пострижение в Троицкой обители.

С помощью благочестивого князя новый игумен Афанасий построил в новом городе Серпухове храм и келлии монастыря, прозванного Высоцким по высокому берегу реки Нары, на котором он стоит вблизи реки Оки, в версте от города. Скоро собрались к нему ученики. Первый из них был преподобный Никон, будущий игумен Лавры Сергиевой, присланный сюда самим Сергием, а второй – Амос, сын знатных родителей из Ярославской области, который при пострижении назван Афанасием. Блаженный игумен ревностно заботился о душевной пользе учеников своих, советовал им остерегаться праздности и как можно чаще заниматься чтением книг. Преподобный Афанасий был другом святого митрополита Киприана, и, когда Киприан, по неудовольствию великого князя Димитрия, вынужден был удалиться из Москвы в Киев и потом в Царьград, Афанасий, оставив игуменство, добровольно последовал за ним в изгнание. В Царьграде, в Предтеченской обители, старец купил себе келлию и жил с несколькими учениками, занимаясь то молитвою, то списыванием книг¹⁸, то делами благотворения. Святитель Киприан, возвращаясь в Москву по приглашению преемника Димитриева, сильно упрашивал Афанасия возвратиться с ним вместе и обещал ему почести. Но смиренный старец отказался. «Келлия моя мне дороже всех почестей», – сказал он. Святитель отвечал ему: «О ум рассудительный! О взор светлый! Возлюбил ты горькое и скорбное, зная, что, по слову пророка, эта горечь слаще меда. Дивлюсь твоему подвижническому житию; скорблю, что и я не могу наслаждаться им». Таким образом, он остался в Константинополе, но и там трудился для блага Церкви Русской. В 1401 году преподобный Афанасий прислал в свою обитель списанный (а может быть, и переведенный им) церковный устав, с которого снято потом много списков в России. Этот устав он назвал «оком церковным». Он прислал также несколько икон византийского искусства, которые и теперь целы в Высоцком монастыре.

Там, в Константинополе, он и скончался в глубокой старости в первых годах XV века.

Между тем основанная им обитель находилась под управлением ученика его Афанасия, который вел жизнь богоугодную и скончался 12 сентября 1395 года¹⁹.

Высоцкий, или Высокий, Богородицкий Зачатиевский монастырь 3-го класса (с 1764 г.) Московской губернии, Серпуховского уезда, в одной версте от Серпухова по дороге в Тулу, на возвышенном берегу реки Нары, против Владычнего женского монастыря. В церкви во имя Афанасия Афонского покоятся мощи блаженного Афанасия младшего под спудом.

В деревне Бурцево Тотемского уезда жил крестьянин Василий. Кроме обыкновенных трудов земледельческих, он занимался еще портным мастерством и каждый год, окончивши полевые работы, уходил на несколько времени в окрестные волости и селения для заработков. Это занятие весьма много способствовало как безбедному содержанию его семейства – жены и двух сыновей, – так и собственному его развитию и образованию. Наделенный от природы блестящими способностями и по ремеслу своему переходя из селения в селение, постоянно встречаясь и обращаясь с новыми лицами, он и не учась грамоте, мог научиться многому, только следя и наблюдая за теми, где жил и работал. Кроме того, он был весьма усерден в божественной службе, во все воскресенья и праздничные дни постоянно ходил в церковь, внимательно слушал, что в ней поют и читают, любил беседовать о законе Божием и о спасении души с людьми знающими и набожными, и таким образом круг его понятий все более и более расширялся; назначение человека, его обязанности к Богу, ближнему и самому себе сделались для него ясными и понятными. Наконец, он решился совершенно оставить мир. Зная, что встретит себе противодействие со стороны жены и детей и что ему трудно будет устоять против их слез и рыданий, он, не сказав им ничего о своем намерении, тайно ночью вышел из своего дома, не взявши с собою ничего, и пошел искать себе места, удобного для спасения.

Он пришел в Тотемский Спасо-Суморин монастырь, основанный преподобным Феодосием, постриженником Прилуцкого Димитриева монастыря, и здесь, приняв монашество с именем Вассиана, года два провел в подвигах послушания. Ревнуя о духовном совершенстве, по благословению своего настоятеля он пришел на Тиксну к церквам Христа Спасителя и святителя Николая, находившимся на крутой возвышенности между реками Тиксной и Вопрой вблизи озера Семенкова, и, войдя на церковную паперть, повергся пред святыми иконами, со слезами прося благословения Божия для спасения души своей потрудиться ему на том месте в уединении и безмолвии. Потом он пошел к настоятелю церкви и просил как его, так и весь церковный причт и прихожан уступить ему немного места для построения малой келлии на церковном погосте неподалеку от храма Божия, на что те и согласились беспрекословно; крестьяне же ближайших селений изъявили даже желание построить труднику и самую келлию, что вскоре действительно и исполнили, поставив ее в 20 саженях от церкви. Все то время, пока келлия строилась, Вассиан неисходно днем и ночью пребывал на церковной паперти в посте и молитве. Когда постройка келлии кончилась, он просил священника освятить ее с молебствием Пресвятой Троице пред иконою, принесенною им с собою, и поселился в ней в 1594 году. Возрадовался подвижник, достигши исполнения своего заветного желания; светлым чертогом и царским жилищем показалась ему малая и тесная его келлия, в которой он и стал подвизаться в посте и молитве, выходя в храм к каждой церковной службе и совершая в келлии пред иконою Святой Троицы полное иноческое правило. Питался он только тем, что иногда приносили ему добрые люди. Чтобы не нарушать своего уединения, он никого не принимал к себе, кроме одного только духовника; если же приходили к нему или для духовной беседы, или с подаянием, то он принимал приносимое и беседовал с приходящими чрез оконце своей келлии. Постелью ему служил голый пол, но часто он не позволял себе и того, все ночи стоя на молитве и изнуряя себя множеством поклонов и коленопреклонений. Но и такая трудная и суровая жизнь казалась ему еще недостаточною и слабою, и когда один раз посетил его духовник Ферапонт, то он просил у него благословения для большего умерщвления плоти возложить на себя вериги и с его разрешения надел на свои плечи цепи, на чресла – железный широкий обруч, на руки и ноги – оковы, покрыв их своею монашескою одеждою, а на голову надел тяжелую железную шапку, закрытую иноческим куколем. Облекшись весь в железо, как воин в броню, блаженный Вассиан предался еще большим подвигам, стараясь до конца умертвить в себе ветхого человека, очищая и обновляя дух страданиями грешной плоти. Тридцать лет таким образом подвизался преподобный в своем затворе. Неизвестно, сколько было всех лет его жизни, кроме только того одного, что, достигнувши уже преклонных лет и украсившись уже сединами, он предузнал свою кончину, пригласил духовника, причастился от него святых таин, простился с ним и, сказавши: «Господи, в руце Твои предаю дух мой», в радости предал Богу чистую свою душу 12 сентября 1624 года при царе Михаиле Феодоровиче, в пятый год патриаршества Филарета. Тело его погребено в десяти саженях от церкви. Только при погребении узнали, какими тяжестями смирял он тело свое.

Скоро Господь начал прославлять Своего угодника. Некоторые из окрестных крестьян, пользовавшиеся духовными беседами и наставлениями преподобного Вассиана и уверенные в святости его жизни, из любви и уважения к его памяти, построили над гробом его часовню и поставили в ней образ Живоначальной Троицы, принесенный им из монастыря, а как памятник его трудов и терпения возложили на гроб все его тяжести, многие из них стали призывать его в молитвах и при гробе его получали исцеления. Почитание его началось с моровой язвы 1647 года, когда у гроба его совершилось много чудесных исцелений. Чрез несколько лет на месте, прославленном его подвигами, составилась иноческая обитель, существовавшая до 1764 года. Ныне мощи преподобного Вассиана почивают под спудом в каменной приходской церкви, память его совершается в день его преставления.

Когда грозный царь лишил жизни боярина князя Ивана Бельского, семилетний сын убиенного, Гавриил, был укрыт родственниками и друзьями отца, которые отправили ребенка в город Старицу, чтобы спасти его от ярости царской. Там юный князь скрывался в неизвестности и кормился сапожным мастерством; а пришедши в зрелый возраст, пришел в Вологду. Вступив в супружество, он недолго утешался семейной жизнью: супруга умерла, оставив на руках его дочь. Огорченный превратностию жизни, Гавриил отдал младенца на воспитание родственникам жены, выпросил у жителей местечко для келлии на берегу ручья Соденки и наложил на себя тяжкий подвиг затворничества в оковах. Он приковал себя к стене цепью и разделял время между трудом и молитвою; что получал от мастерства своего, все делил на три части: одну посылал в церкви Божии, другую раздавал нищим, а третьей питался сам. Богобоязненные люди подавали ему в окошко пищу; когда склонял его сон, он становился на колени и, держась за цепь, засыпал сном легким и прерывистым, пищей его был только сухой хлеб с водою. Тайно приняв пострижение с именем Галактиона, он не имел ничего в своей келлии, кроме одной рогожки и бывшей на плечах его бедной одежды. К затворнику стали приходить за советами, и он принимал всех одинаково, богатого и бедного; его слово исполнено было силы, утешало печальных и вразумляло беспечных. Молитва его была сильна у Бога. Раз в Вологодской стране была засуха; епископ крестным ходом пришел к церкви Святой Троицы, стоявшей вблизи келлии Галактионовой, и послал просить затворника помолиться вместе со всеми о бедствии общем. Послушный слову святителя, Галактион, вопреки своему правилу, оставил келлию и пришел в храм на всенародную молитву, и Господь послал обильный дождь жаждущей земле.

Подвижнику Божию открыто было о наступающих для Вологды бедствиях. Он вышел из келлии в цепях своих, явился в земскую избу и объявил: «Грехи призвали на нас ляхов и Литву. Пусть начнут пост и молитву и поспешат построить храм Знамения Богоматери вблизи моего уединения. Царица небесная избавит Вологду, как некогда Новгород, от гнева Божия». Но один из именитых граждан Нечай Проскуров или Щелкунов сказал: «Не о нас, а о себе хлопочет старец: ему хочется только иметь храм вблизи себя; а что будет с храмом, – прибавил он с насмешкою, – когда умрешь ты, старец?» Старец отвечал строго: «Гнев близок к Вологде; что же до меня, то на моем месте прославится Бог: построена будет обитель». Затем объявил, что Троицкий храм, построенный Нечаем, будет сожжен и дом Нечая запустеет. Проходя мимо храма Димитрия Прилуцкого, он громко сказал: «Чудотворец Димитрий молил Спасителя за город, но его оскорбили тем, что вокруг его храма настроили лавок и завели шум торговый; вот увидите, что и этот храм разорен будет».

Предсказание труженика скоро исполнилось: 22 сентября 1612 года ляхи напали на Вологду, и, по сказанию современника, «город взяли, и людей всяких побили, и церкви Божии поругали, и город и посады выжгли до основания». Злодеи не пощадили и келлии Галактиона, а его самого жестоко избили и истерзали, так что он через три дня скончался мучеником. Вологжане погребли тело страдальца в бывшей его келлии.

Спустя несколько лет граждане Вологды, видя различные чудеса, при гробе страдальца совершавшиеся, вспомнили его совет построить храм Знамения Богоматери близ места его подвигов и построили над самою его могилою деревянный храм в честь Матери Божией; около храма потом возник монастырь, называемый Духовым по соборному храму Сошествия Святого Духа, построенному в 1654 году. Здесь почивают под спудом мощи преподобного Галактиона. При раке преподобномученика находится шапка, сделанная из двух железных полос, крестообразно сложенных, с обручем вокруг головы и железные вериги, соединенные с одной стороны таким же аналавом, а с другой крестом. На аналаве вырезана надпись: «Раб Божий Гавриил во имя Отца и Сына и Святаго Духа обещал терпети до конца».

Духова-Спасо-Каменная Галактионова пустынь 3-го класса в губернском городе Вологде. По писцовым книгам 1627 года

Галактионова пустынь значилась на речке Соденке, и в ней находилась часовня с мощами преподобного Галактиона и две келлии с тремя старцами. При издании штатов в 1764 году оставлена на своем иждивении, а в 1775 году сюда переведен штат третьеклассного Спасо-Каменного монастыря, ныне Белавинская пустынь, причем перенесены и мощи преподобного Иоасафа, в мире князя Андрея Димитриевича Вологодского.

Ученики преподобного Сергия, отшельники Афанасий, по прозванию «железный посох», и Феодосий, поселились в Новгородском краю на Череповском урочище, в весьма красивой местности, при впадении речки Ягорбы в реку Шексну, среди непроходимых дремучих лесов. Там поставили они церковь в честь Святой Троицы и устроили монастырь.

О преподобном Афанасии сказано в летописных святцах: «Преподобный Афанасий-пустынник, зовомый железный посох, ученик бысть святаго Сергия чудотворца; преставися в лето 6900 (1392)». Череповский Воскресенский монастырь был разорен до основания во время нашествия Литвы, а потому не сохранилось сведений о блаженных его основателях, кроме одной надписи на вкладной книге 1568 года: «Сия книга святой обители Воскресения Христова и Живоначальныя Троицы и начальников преподобных отец наших Феодосия и Афанасия».

Мощи преподобного Афанасия и Феодосия почивают под спудом, и память совершается местно 25 сентября и 26 ноября.

В 1764 году монастырь упразднен и обращен в приходскую церковь бывшей около него Подмонастырской слободы; в 1780 году, при учерждении города Череповца из Подмонастырской слободы и села Федосьева, Воскресенская церковь сделана собором. Воскресенский собор стоит на крутом высоком мысу, образуемом при впадении реки Ягорбы в Шексну, откуда открывается превосходный вид на окрестности.

* * *

27 сентября празднуется память преподобного Савватия, Соловецкого чудотворца; житие его изложено под 17 апреля вместе с житием преподобного Зосимы, Соловецкого чудотворца.

В половине XIV века в семействе Галичских дворян Лопотовых родился сын. Родители младенца возлагали на него все свои надежды. Они утешались мыслью, что он будет наследником их многочисленных и богатых поместий, продолжит род и верной службой князю поддержит добрую славу семейства Лопотовых. С этой целью, нежно любя сына, они воспитали его в строгом благочестии и, как богатые люди, старались дать ему возможно лучшее по тогдашнему времени образование. Едва отрок достиг пятнадцатилетнего возраста, родители начали помышлять о его женитьбе и приискивать ему невесту. Но чистое сердце отрока рано возгорелось любовью к Богу. С самых юных лет избегая мира и чуждаясь всех его удовольствий, он начал думать единственно о спасении души своей. Предполагаемая женитьба поставила его в самое затруднительное положение. С одной стороны, он опасался, что любовь к жене будет охлаждать в его сердце любовь к Богу, что супружеские узы привяжут его к миру; с другой, как послушный сын, он не желал противиться воле родителей и тем навлечь на себя их негодование. Не отказываясь явно от исполнения воли родительской, он стал отговариваться то тем, то другим и откладывать женитьбу от времени до времени. А между тем Господь призвал к Себе родителей отрока прежде, нежели они успели женить своего сына.

С честью похоронив родителей, молодой боярин скоро распорядился своим наследством: наделивши рабов и рабынь землей и имением, отпустил на волю, деньги раздал нищим, а сам, не оставив себе ничего, пошел в монастырь Богоматери, находившийся близ Галичского озера. Здесь прошел он первоначальный искус, здесь был пострижен и за святую жизнь свою удостоился священного сана. Подвиги искреннего благочестия доставили ему уважение многих, так что детям Галичского князя он был восприемным отцом. Но через несколько лет, тяготясь этой известностью и близостью родных, он перешел в Ростов и там поселился в монастыре святого Григория, именуемом Затвором.

Всегда кроткий и молчаливый, ко всем имея любовь, он старался услужить каждому. Когда не было другого дела, усердно читал отеческие книги, стараясь вникать в их смысл и на самом деле исполнять написанное. Постоянно пребывал он в посте и молитве, так что все смотрели на него как на ангела Божия и дивились подвигам молодого инока Григория. Общее уважение тяготило смиренного подвижника – он хотел уже удалиться в пустыню. Но промысл Божий готовил ему иной жребий: владыка Ростовский, блаженный Дионисий Святогорец, узнав пустыннолюбивого Григория, предложил ему наcтоятельство в Ростовской Спасской обители, что на Песках²⁰. Долго отрекался Григорий от такой высокой чести, указывая на свое недостоинство, но архиепископ Дионисий сказал ему: «Чадо, лучше повиноваться и исполнять волю нашу в послушании, нежели ослушаться нашего смирения и лишиться благословения». Не смел долее отказываться и прекословить владыке преподобный и, обливаясь слезами, смиренно повергся к ногам его, прося себе молитв и благословения. Приняв начальство, новый настоятель ввел в своем монастыре самый строгий порядок и общежительный устав, стараясь назидать братию не только словом, но и собственным примером и прилагая труды к трудам.

При заботах о возвышении и улучшении своего монастыря, при подвигах поста и молитвы преподобный Григорий не оставил мысли своей о пустынножительстве. Он снова начал тяготиться повсюду следующей за ним славой, опасаясь из-за нее лишиться славы будущей; сердце его стало опять стремиться к уединению и безмолвию. Не в силах будучи побороть своего желания и зная, что братия будут упрашивать его остаться и архиепископ никогда не согласится отпустить, он решился тайно оставить монастырь. Дождавшись ночи, никем не видимый, преподобный Григорий вышел из своего монастыря и направился к северу, в страну для него неизвестную, усердно моля Матерь Божию быть ему путеводительницей и возлагая на Нее всю свою надежду. Пришедши в Вологду, он долго ходил по окрестным лесам и пустыням, отыскивая себе место, где бы поселиться и работать Богу. Скитаясь по непроходимым дебрям и болотам, он дошел до монастыря преподобного Дионисия Глушицкого, где утомленного путника приняли как дорогого гостя. Пробывши в Глушицком монастыре несколько времени и присмотревшись к жизни братии и уставу монастыря, преподобный Григорий решился навсегда остаться в нем и стал просить себе келлию у преподобного Дионисия. Пустынный авва поместил пришельца в своем любимом Сосновце, при церкви Иоанна Крестителя, где и сам проводил большую часть времени. Узнавши ближе друг друга, они скоро сделались самыми искренними друзьями; целые дни и ночи проводили они вместе то в совокупной молитве, то в собеседовании духовном. Дионисий, провидя в Григории будущего пастыря и наставника пустынножителей, старался непрестанно назидать его и наставлениями отеческими, и наблюдениями собственного опыта. «Смирение всего необходимее иноку, – говорил старец, – потому надобно стараться с корнем исторгать из сердца всякое превозношение и со страхом и трепетом служить Господу. Сотвори, чадо, ум твой со всяцем тщанием единаго Бога искати и прилежати к молитве, паче же подвигнися помогати нищим, сиротам и вдовицам». Преподобный Григорий, забыв свой прежний настоятельский сан, как ученик, смиренно внимал поучениям великого своего наставника, обещаясь всегда неотложно и всецело исполнять их. Приятна ему была тишина уединенной келлии пустыни Сосновецкой: он нашел здесь желаемый покой. Дороги для его сердца были внимание и любовь к нему Дионисия, в частых беседах с которым приобрел он немало духовной опытности, и разлука с ним должна была казаться ему тягостной. Но, пробыв в Сосновце несколько лет, как пловец в тихой пристани, он почувствовал в сердце своем новое, неизвестное прежде ему желание – трудиться не для себя только, но послужить спасению и других. С великим смирением он открыл помысл свой старцу, прося его совета и вразумления. Духовный друг и наставник одобрил его намерение, и, когда Григорий пал ему в ноги, прося благословения на подвиг, пустынный авва сказал: «Услышит тя Господь в день печали, защитит тя имя Бога Иаковля; послет ти помощь от святаго и от Сиона заступит тя; даст ти Господь по сердцу твоему и весь совет твой исполнит»²¹.

С крестом на плечах и молитвою на устах вышел преподобный Григорий из Сосновца и направил путь свой к восточной стороне от Глушицкого монастыря, в места, ему совершенно неизвестные. Идя лесами и болотами, к вечеру он достиг пустынных берегов великой реки Сухоны и, утружденный путешествием, расположился тут ночевать, непрестанно думая о том, как найти ему место, удобное для пребывания иноческого. Ночью сквозь сон он услышал за рекою как бы звон колокола и, тотчас же пробудившись, начал усердно молиться Господу и Его Пречистой Матери, чтобы указано было ему то вожделенное место, где ему предназначено пребывать. Пробыв в молитве до рассвета, преподобный Григорий переправился на другой берег реки, откуда слышен был звон, и чрез леса и болота дошел до реки Пельшмы, впадающей в Сухону. Здесь преподобный останавливается, обозревает местность и, походив немного по лесу, водружает крест на левом берегу Пельшмы, преклоняет пред ним колена и возносит усердную молитву к Богу, чтобы Он благословил его на этом месте основать храм и обитель иноческую в прославление имени Божией Матери и для спасения душ христианских.

Избрав место, преподобный Григорий прежде всего поставил для себя малую хижину и стал день и ночь подвизаться в молитве и псалмопении в совершенном уединении и безмолвии. Понемногу и исподволь он заботился и о том, что было необходимо для устройства обители: очищал место от леса и кустарника, осушал его канавами, рубил лес на постройку и запасал другие, нужные к тому материалы. Спустя несколько времени пришел к нему один вдовый священник по имени Алексей, желая с ним сожительствовать и прося себе пострижения. Почитая прибытие его знаком благоволения Божия и началом исполнения своего сердечного желания, преподобный с великой радостью, как ангела Божия, принял пришельца и назвал его при пострижении Александром. Он рассказал ему о своем намерении построить на избранном им месте общежительный монастырь. «Брат Александр, – говорил преподобный своему сподвижнику, – Бог нам прибежище и сила и помощник в скорбях наших; будем заботиться о духовном, а Пречистая Богородица Сама попечется об устроении Своего дома и снабдит нас Своею милостию». Вместе, в убогой и тесной своей хижине, они стали совершать молитвословия, проводя ночи в пении и псалмопении, а дни в трудах. Чрез несколько времени стали приходить к ним когда один, когда два, желающие с ними сожительствовать. Мало-помалу собралось порядочное число иноков и составилось общежитие. Как отец, преподобный с любовию принимал каждого и убеждал не страшиться трудности места и скорбей пустынных, обнадеживая помощию Божией Матери.

Оставалось еще испросить благословение архиерея на построение и освящение храма, чтобы исполнилось сердечное желание преподобного и избранное им место сделалось обителью иноческой. С этой целью преподобный Григорий немедленно отправился в Ростов. Там он не застал уже в живых знакомого ему архиепископа Дионисия; Ростовскую кафедру занимал тогда уже новый архиепископ Ефрем II, владыка заботливый и учительный. Святитель благословил устроение храма и обители и поручил Григорию настоятельство в ней, но с тем вместе потребовал, чтобы Григорий учредил общежитие. Возвратившись с архипастырским благословением в свою пустыню, преподобный немедленно приступил к построению церкви, трапезы и разных необходимых для общежития служб. Благоговейный и богатый поселянин Мартин пожертвовал землю и лес для новой обители. При единодушном старании братии вскоре все было окончено. Преподобный Дионисий, услышав об устроении обители, посетил своего друга, похвалил избранное Григорием место, найдя его весьма удобным для иноческой жизни, и принес для новоустроенной церкви иконы праздников Господних и книгу Пролог. Несказанно рад был Григорий посещению своего учителя и упросил его совершить освящение церкви, что тот охотно и исполнил. Церковь была освящена в 1426 году в честь Собора Богородицы, празднуемого на другой день Рождества Христова.

Преподобный Григорий был искусный каллиграф. Он списывал для своей обители разные священные книги, которые долго сохранялись в ней и после его кончины. Списывание книг было для преподобного, как и вообще для иноков того времени, священным долгом; они служили чрез это делу религиозного просвещения жителей в пределах вологодских в то время, когда здесь не существовало еще никаких школ.

Много пришлось преподобному потерпеть и неприятностей ради обители. Раз ночью были похищены разные хозяйственные орудия обители. Братия сильно опечалились; но преподобный, утешая их, сказал, что все возвращено будет, и действительно, скоро у пойманных воров все было отобрано.

Чья душа полна была любовью к Богу и ближним, тот не мог быть равнодушен к тревогам и бедам родной земли. В 1433 году преподобный Григорий отправлялся в Москву, где тогда князь Юрий Димитриевич управлял великим княжеством, выгнав Василия Васильевича из Москвы. Преподобный убеждал Юрия возвратить Василию наследственную его собственность к общему покою, и Юрий возвратился в Галич. В следующем году сын Юрия, князь Димитрий Шемяка, опустошил страну Вологодскую; несчастные жители бежали из жилищ своих и скитались в лесах, не зная, где приклонить голову, многие умирали с голоду. Толпы разоренных стекались за пищею в обитель Григория, и он помогал им, сколько мог. Одушевляясь любовью к Отечеству, он решился сказать правду Шемяке. «Князь Димитрий, – говорил пустынник, – ты творишь дела не христианские; ступай лучше в страны языческие к людям поганым и не знающим Бога; вдовы и сироты христианские вопиют против тебя пред Богом. Сколько людей гибнет от тебя голодом и стужею, и если вскоре не прекратишь междоусобия, кровопролития и насильства, то сам скоро лишишься и славы и княжения!» Шемяка, рассерженный правдою, приказал сбросить Григория с высокого моста на лед реки. Сильно разбитый, преподобный несколько часов лежал без чувств; наконец он пришел в себя и, с трудом встав с места, сказал окружавшим его: «У немилостивого князя и слуги немилостивы, но скоро погибнут они, несчастные». Как ни был черств Шемяка, но опомнился, уступил обличениям Григория и оставил Вологду. Это мужественное ходатайство святого за несчастных усилило в народе уважение к преподобному и его обители.

Пятнадцать лет подвизался преподобный Григорий на Пельшме, в своей пустынной обители. Несмотря на свою старость и неразлучные с ней недуги и немощи, преподобный не изменил своего правила до гроба; пребывая всегда в посте и молитве, он соединял в себе глубокое смирение с полным самоотвержением, с подвигами любви к Богу и ближним.

Достигнув 85-ти лет, старец почувствовал приближение кончины. Причастившись святых таин и простившись с братией, преподобный Григорий мирно почил 30 сентября 1442 года.

Мощи преподобного Григория положены были в обители его близ церкви Собора Богородицы, по правую сторону алтаря. Над гробом его поставлены были иконы Спасителя и Божией Матери для поклонения приходящим, ибо много совершалось тут исцелений. Ныне мощи преподобного Григория почивают под спудом в каменной церкви его имени близ северной стены. Рака над ними обложена медными чеканными посеребренными листами; на раке положен образ преподобного в серебряной ризе, осененный балдахином. Тут же хранятся железные вериги, железная полумантия и железная кольчатая рубашка преподобного, в которых он совершал свои всенощные бдения. Повсеместное церковное празднование памяти преподобного Григория установлено соборным определением 1549 года.

Лопотов Богородицкий монастырь находится в семи верстах от города Кадникова (Вологодской губернии) при речке Пельшме.