Инок Георгий (Пономаренко) (1935–2002)

Из воспоминаний сестры инока Георгия, Надежды: «Пономаренко Георгий Матвеевич родился 26 апреля 1935 года в ауле Джамбичи Красногвардейского района Краснодарского края вторым ребенком в семье. Отец, Матвей Меркурьевич, уроженец станицы Пашковской. Мать, Александра Мефодьевна, уроженка станицы Старокорсунской. В возрасте шести месяцев Георгий переболел острой кишечной инфекцией, после чего он не мог сидеть и держать головку. В связи с этим родители были вынуждены вернуться в отчий дом. Безрадостным было детство Жоры с постоянными посещениями врачей всех рангов – от участкового педиатра до профессора. Но мама всю свою жизнь служила болящему чаду. Она с детских лет пела в церковном хоре и в христианском духе воспитывала детей. В нашем доме часто жили люди, которым негде было приклонить голову, и почти все они были глубоко верующими.

Читать по-церковнославянски Георгий научился самостоятельно к 15 годам, и это стало его основным занятием. Он был одарен феноменальной памятью. Вся жизнь его прошла в страдании и терпении, но он не ожесточился: ко всем окружающим относился с уважением, к больным – с состраданием, никогда не жалуясь и не ропща. Его ноги никогда не топтали землю (он мог только ползать). 18 октября 1986 года, после инсульта, Георгий был лишен и этой возможности. Он уже не мог сидеть, и его жизнь замкнулась в кроватке размером в один квадратный метр. Лежать он мог только на спине; весь в пролежнях, он никогда не стонал, не жаловался, всех посетителей принимал с улыбкой, особенно любил детей. 12 апреля 1991 года ушла из этой жизни его мать. 12 июня 1991 года он принял постриг. Состояние здоровья прогрессивно ухудшалось, количество болезней с каждым днем росло, но он терпел, и многие посетители не могли представить, насколько тяжелобольной человек лежит перед ними, можно сказать – мученик.

Еще тяжелее стало его состояние на Рождество Христово 2001 года, когда Георгий перенес повторный инсульт, после чего парализовало его левую руку, да и правая заметно ослабела.

5 января 2002 года состояние больного резко ухудшилось и продолжало ухудшаться с каждым днем. 29 января 2002 года без стона, без зова о помощи был окончен многострадальный земной путь Георгия».

Священник Екатерининского собора Александр Шабунин наставлял прихожан собора: «Сходите к Георгию, посмотрите на его силу, жизнелюбие и поймете, что ваши беды ничтожны в сравнении с его муками».

Из воспоминаний настоятеля Свято-Екатерининского собора отца Михаила Якушина: «Еще в 1983 году, будучи студентом Санкт-Петербургской духовной семинарии, я интересовался, где можно найти старцев. Один студент мне посоветовал: «Зачем далеко ходить, он есть у вас в Краснодаре». Первый раз я побывал у инока Георгия, тогда просто болящего Георгия, перед Рождеством 1984 года, с братом. Он тогда руки крестом сложил и обратился ко мне с просьбой благословить его, а я еще не был рукоположен. Был у нас в семинарии студент Федя Кириленко из Туапсе. Приехали мы как-то с ним к Георгию. А он обрадовался и говорит мне: «Кого ты мне привез? Монаха привез!». Прошло время, и Федор стал отцом Феоктистом. Сейчас он игумен – служит в Казанском соборе в Санкт-Петербурге. Часто он приезжал к иноку, каждый отпуск непременно. Даже проводил с ним ночь в совместной молитве. Я тоже старался регулярно бывать у болящего. Навещал его, советовался, приводил близких. Сестра пришла к Георгию, когда у нее тяжело болела трехлетняя дочка. Он ей тогда ничего не сказал. А на следующий день нам с братом говорил о племяннице: «Она не земная, небесная. Не для земли родилась, а для неба». Вскоре после этого девочка умерла. Умерла, как и родилась, на Пасху, в день своего рождения. И имя у нее соответствующее – Анастасия – воскресение.

Советовались мы с мамой об отце. Он в храм не ходил. Болящий успокоил нас: «Будет ходить».

Когда брат еще и жены не нашел, он мне о нем предсказывал: «Двое деток будет: мальчик и девочка». И потом, когда женился, они про детей не думали, отмахивались. А теперь Аня с Сережей подрастают. И родители поверили в него: «Болящий сказал, значит, так и будет»...

Сам я тоже советовался с болящим иноком о ребенке. У нас с матушкой сынок уже подрос, а второго долго не было, спрашивал у Георгия, будут ли дети. «Будет лялька!» Вскоре родилась девочка.

Одна раба Божия была у Георгия с множеством проблем. Она ему про свое рассказывает, а он не отвечает, а все спрашивает: «А твое здоровье-то как?» Вскоре она умерла.

У него в изголовье много крестиков висело, он их раздавал. Приходит как-то к нему женщина – он ей дает два. У нее абортов не было – не хотела брать. А потом вспомнила, что было два выкидыша. Он плакал об этих не рожденных детках. Как-то сказал: «Если я не буду говорить, Господь меня накажет». У него был дар от Бога: когда к нему заходила женщина, он видел ее загубленных деток, плакал и молился за них. Безошибочно называл, сколько было абортов. Даже когда сама женщина не помнила, говорил, сколько ей принести крестиков, он молиться будет.

Перед событиями в Персидском заливе я спросил Георгия про Америку. «Вся земля в огне», – последовал ответ. Вскоре начались военные действия... Предсказывал Георгий и свое иночество: «Монахом буду». Мне не верилось. Но прошли годы, прислали монахов, постригли, и стал болящий иноком Георгием. Приходишь к нему со своими бедами, скорбями, а он лежит все время, и ни слова ропота, всегда радостный. И такими мелкими кажутся все свои горести...»

Из воспоминаний р.Б. Анны: «Первый раз я попала к болящему иноку с двумя Валентинами из нашего храма. (Храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»)  Мы зашли все вместе, сели на стулья. Тот, кто спрашивает, сидит на стуле напротив батюшки. Они задают вопросы по очереди, пересаживаются. А меня темные мысли одолевают. Он посмотрит на меня иногда так, что чувствую: знает мои мысли. И так стыдно мне, хоть сквозь землю бы провалиться. Подошел мой черед, задала ему свои вопросы, а потом добавила: «А что делать, когда нехорошие мысли одолевают?» А он ответил: «Читать «Да воскреснет Бог"». А когда уходить собрались, подошла под благословение. Он говорит: «Я не священник, только так могу». И положил мне руку на голову. В тот же миг меня такая радость охватила, что я и передать не могу...

Несколько раз говорил он о загубленных детках. Я тогда до конца не осознавала, насколько тяжкий грех аборты. А когда он говорил об этом, у него из глаз текли слезы. Я смотрела и думала: «Как же я ожесточилась, что он о моих детях плачет, а я – нет». Столько любви в нем было. Рядом с ним так тихо было, спокойно, уходить не хотелось. А детей он особенно любил. Говорил: «Сначала младенца к сердцу прижимаешь, потом за руку ведешь...». Мама даже прошения просила у него за то, что у него не может быть своих детей...»

Рассказывает странница Зоя: «Инок Георгий пролежал всю жизнь в детской кровати, с парализованными детскими ножками. А голова у него была крупная, лоб апостольский, глаза чистые и мудрые, речь детская, краткая, любвеобильная, просвещающая...

Столько людей ходило к болящему иноку! Всего не расскажешь... Однажды пришла к нему раскаявшаяся врач-гинеколог. Пока она была во дворе, отец Георгии назвал ее по имени и, заливаясь слезами, просил пропустить ее одну. Долго с ней говорил: «Видишь, сколько деточек вокруг тебя, ручки протягивают, просят о помощи...» Потом она перевелась работать в другое отделение.

Зашла как-то к иноку испросить молитв раба Божья Ирина. Она сильно торопилась на поезд. А он ей говорит: «Завтра едешь, завтра». Она протестовала: «Тороплюсь очень, сегодня еду, сейчас». Инок и спросил ее о ключах, и несколько раз повторил свой вопрос. Не поняла Ирина, причем тут ключи. Вышла от него и стала проверять, все ли взяла с собой. И не нашла ключей! Спешно на такси поехала домой. Вернувшись, она обнаружила незакрытую дверь, лежащие на столе ключи и оставленный на горящей газовой раскаленный чайник с уже выкипевшей водой. Так поездка и отложилась до завтра».

Вспоминает врач Галина Геннадьевна Мищенко: «Когда первый раз зашла к нему в комнату, почувствовала такое смирение, такую теплоту... Я стеснялась с ним разговаривать, а он чувствовал это и молчал. Но все же спросила главное – о старшем сыне: как решить вопрос с его работой? Инок Георгий твердо сказал: «Работать возле батюшки, помогать церкви». Сначала сын согласился, но потом отказался. И посетила нас большая скорбь: сын оказался в заключении с очень серьезным обвинением. И я вновь пришла к болящему иноку. Он тогда совсем плохо себя чувствовал, но утешил меня: «А может, это не он». А потом стал рассказывать, что бьют в ходе следствия очень сильно, и что даже если не хочешь, скажешь все, что от тебя хотят. Я ушла от него успокоенная, а на следующий день узнала, что сын действительно не виноват. Он взял на себя чужую вину под давлением.

Я видела, как страдает болящий Георгий, как он слаб. Приносила ему лекарства, говорила о лечении. Он тихонько благодарно говорил, что все хорошо, ему уже легче. Сестра Надежда со слезами рассказывала, какие у него пролежни и как он терпелив, когда она их обрабатывает. Передо мной лежал спокойный, улыбающийся человек, чувствовалось, что земная жизнь его мало трогает: душа его словно уже была там, на небе. А другим он помогал до самого конца, пока у него были хоть малейшие силы.

Когда в день его преставления, 29 января, мне позвонили, появилось чувство, что я потеряла родного человека. Сразу после работы поехала к нему. Поплакали с Надеждой. Зашла в дом. Его спокойное, величавое лицо нисколько не отличалось от того, каким оно было при жизни. Шло чтение псалтири. Люди менялись, но странно: в комнате не ощущалось горя, спокойно и всем было благодатно. Вечером приехали батюшки протоиереи Михаил Якуткин и Александр Шабунин. Они отслужили панихиду. Отец Александр вспоминал: «Придешь помочь ему чем-нибудь, а он тебя сам начинает расспрашивать и утешать... Уходишь и думаешь: как же так, ведь ты на ногах, сам пришел, и тебя жалеет тот, который не поднимается с постели, и у него все хорошо».

После панихиды лицо инока закрыли, как положено монаху, но ощущение его величественности не покидало меня. Утром я ушла на работу, а когда появилась на похоронах, увидела большое количество людей: прихожан из разных храмов города, много священников. Особенно меня поразило присутствие старца Сергия. Я подошла к гробу как раз в момент его прощания с иноком. Увиденное невозможно передать словами! Немощи старца не ощущалось, чувствовалось неземное единение их душ.

Вернувшись с кладбища, я заглянула в комнату-келью, где некогда лежал инок. Все та же тихая благодать посетила меня при виде его кроватки, и в сердце появилась уверенность, что он не ушел от нас, а находится где-то рядом и молится за нас».      (По материалам газеты «Православный голос Кубани», июль 2002 г. №7(140))