Часть IV. 1895–1911. Инициативный епархиальный наблюдатель

В тот год, когда Н.К. Чуков окончил курс Духовной академии, в деятельности церковно-приходских школ России намечались важные перемены. Церковно-приходские школы фактически существовали на Руси со времени ее Крещения в 988 году, но единая в масштабе всей Российской империи система таких школ стала складываться только после опубликования Высочайше утвержденных 13 июня 1884 года. «Правил о церковно-приходских школах». При этом в духовное ведомство были переданы так называемые школы грамоты – народные школы низшего типа. До 1884 года церковные школы развивались в каждой епархии независимо, и их состояние определялось, главным образом, ревностью к народному просвещению правящего архиерея.

В течение первых 10 лет существования церковно-приходских школ по новому «Положению» их организация осуществлялась одними местными средствами. Но к 1895 году правительство начинает проявлять большую заботу о совершенствовании церковно-школьного дела, значительно увеличивая денежные субсидии. Отпускаемые государством средства создавали благоприятную возможность для развития всей системы начального образования, что предполагало в перспективе распространение всеобщего школьного обучения. Для претворения этих добрых намерений в жизнь требовались энтузиасты-труженики.

В 1895 году в Петрозаводске обсуждался вопрос о целесообразности открытия в епархии должности наблюдателя церковно-приходских школ. Вопрос был разрешен положительно, и в качестве кандидата на нее был намечен выпускник Духовной академии Николай Чуков, чей интерес и любовь к педагогике были давно известны и епископу Павлу, и ректору семинарии протоиерею Петру Щеглову, и смотрителю Духовного училища Д. И. Любецкому.

Владыка обещал представить его Святейшему Синоду на утверждение. Предстояло живое дело, интересная работа, к тому же в педагогической области, к которой он имел тяготение. Льстило и положение – заведовать школами целой губернии. Материальная сторона по тому времени тоже была весьма завидной в духовном ведомстве: 2 000 рублей в год в то время как преподаватель семинарии получал всего 900 рублей.

Однако имелись опасения, что Синод откажет в назначении Н. Чукова по причине его молодости и неопытности. Поэтому Преосвященный Павел решил дать ему некоторую подготовку через непосредственное знакомство с уездными отделениями Главного совета Александро-Свирского братства¹²⁶, заведовавшего тогда церковными школами Олонецкой епархии. 19 июля 1895 года Владыка назначил его членом Главного совета братства и вместе с тем поручил сделать подробный осмотр дел всех советов уездных отделений. Распоряжение было мудрое: Николай Чуков получал возможность сразу же, еще до вступления в должность, войти в курс церковно-школьного дела в каждом уезде, познакомиться с местными деятелями, увидеть на местах тот аппарат, при помощи которого предстояло заведовать школами. Самому Преосвященному Павлу эта командировка давала возможность посмотреть Н. Чукова в деле, а в его представлении Синоду указать на его знакомство с церковными школами и этим усилить доводы в пользу его назначения.

Главный совет братства выдал Н. Чукову документ, удостоверяющий его полномочия, снабдил 100 рублями на расходы по поездке, и 26 апреля в девять часов утра он выехал на паре почтовых в Олонец¹²⁷, провожаемый усердными благословениями матери и чувствуя в душе невольное смущение перед той новой большой работой, к которой он волею судеб теперь приступал...

От Петрозаводска до Олонца было 148 верст почтовым трактом. Дорога шла большей частью лесом, небольшие деревни попадались редко. В Олонец он приехал утром. Его глазам представился не город а скорее большая деревня, расположенная вдоль сливающихся рек – Мегреги и Олонки, с двумя храмами и протопопским двором в центре. Почти все дома были обыкновенные крестьянские, правда, больше двухэтажные, как и вообще в богатой лесом Карелии. Улиц нет, одни только набережные. Собственно город сосредоточивался около погоста, а дальше в обе стороны по берегам рек растянулись на 12 верст карельские деревни. Каждая деревня имела свое название, но обыкновенно все они слыли под общим именем Олонца. Исторически это один из самых древних населенных пунктов Олонецкой губернии, он упоминается еще в XII веке.

Остановившись на станции, Н. Чуков отправился к председателю уездного отделения Братства. Им был протоиерей Михаил Прилежаев, высокий, благообразный старец с насупленными бровями, с острым, всматривающимся, умным взглядом, почти 50 лет прослуживший на одном месте. Здесь же прослужили его отец и дед, так что род Прилежаевых священствовал тут уже около века и был известен не только в уезде, но и в губернии. В беседе о. Михаил сообщил Н. Чукову, что все уездные отделения Братства существуют три года (они были открыты весной 1892 года), что он почти один ведает всеми делами, так как помощники его очень плохи, и обещал собрать и прислать ему бумаги отделения. Часа через два о. протоиерей привез пачку документов, и Н. Чуков занялся их разбором. Незнакомый ранее ни со способом ведения дел, ни с характером самой деятельности отделений Братства, он еще не имел ясного плана ревизии. Инструкций он не получил никаких. Образец делопроизводства пришлось создавать самому постепенно, знакомясь с состоянием каждого отделения и сравнивая их деятельность.

С помощью журналов уездного отделения Н. Чуков вошел в курс всех его постановлений, перечитал все поступившие в отделение бумаги от заведующих школами священников, благочинных, учителей и учительниц. Он тщательно рассмотрел отчеты окружных наблюдателей школ и таким образом ознакомился как с нуждами школ, так и со степенью их удовлетворения. Пришлось проверить и денежную книгу, наличность сумм, оправдательные документы, осмотреть книжный запас в складе отделения, выяснить, как обеспечены школы учебниками и всеми нужными материалами. Особо внимательно он проследил своевременность уплаты жалованья учителям и учительницам. В некоторых отделениях Н. Чуков виделся только с председателями и делопроизводителями. Там же, где работа была поставлена более живо и где к ней привлекались общественные деятели, он знакомился и с другими членами отделений.

Дела Олонецкого отделения братства Н. Чуков рассмотрел 27–29 июля. За это время он несколько раз был у о. М. Прилежаева. Они вместе обсудили методы улучшения школьного дела, и при деликатном и почтительном отношении к старцу-протоиерею Н. Чуков сумел добиться того, что тот серьезно задумался над упорядочением работы в отделении и обещал «приналечь» на сотрудников...

«Я считал цель достигнутою. Председатель мне понравился как умный, глубоко смотрящий в дело человек, много поработавший на своем веку, а теперь не находивший себе хороших помощников в окружавшей его „мелкоте“... Видимо, и я пришелся ему по душе, и в дальнейшем у нас установились с ним полные уважения отношения.

Так закончилась моя ревизия первого уездного отделения братства. Простившись с о. Прилежаевым, я направился в Лодейное Поле.

От Олонца до Лодейного Поля 50 верст. Дорога лежит мимо Александро-Свирского монастыря. Проезжая вечером, я нарочно остановился у одного крестьянина в А[лександро]-Свир[ской] слободе, чтобы побывать в монастырской церкви у богослужения. Я застал вечерню, послушал молебен и впервые в жизни приложился к мощам, лежавшим не под спудом, не в закрытой раке, а в открытой гробнице под бархатным расшитым покрывалом. На том месте, где должна находиться голова, в покрывале было отверстие со вставленным стеклом (или слюдой), и в нем виднелась какая-то коричневого цвета масса, очевидно часть лба. Какое-то смешанное чувство благоговения и вместе с тем непонятного страха испытал я, прикладываясь впервые к открытым мощам Преподобного»¹²⁸.

Утром Николай Кириллович приехал в Лодейное Поле. Этот город, расположенный на высоком берегу Свири, он уже проезжал ранее, когда плыл на пароходе в академию и обратно. Это был обычный уездный городок с правильными улицами, небольшими серенькими домиками, с населением исключительно служилым и ремесленным. Основан он был при Петре I как верфь для постройки судов, отсюда и название города. В то время там был довольно красивый собор¹²⁹ с изящным иконостасом внутри.

Остановившись, как и в Олонце, на станции, Н. Чуков представился председателю уездного отделения Братства протоиерею Михаилу Ребовскому и попросил прислать ему дела отделения. О. Михаил был высокий, грузный, молчаливый старик очень представительной наружности. Этот почтенный старец очень испугался ревизии и, несмотря на то, что прослужил уже 35 лет, начал ухаживать за совершенным юношей, только что сошедшим с академической скамьи. Н. Чуков никак не мог отказаться от его настойчивых предложений обедать и ужинать у него в доме. Его супруга Екатерина Ивановна не отставала от мужа в ухаживании.

«Это была замечательно дружная симпатичная пара старичков, – вспоминал впоследствии Владыка, – совершенно напоминавших своим взаимоотношением гоголевских Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну. Я много раз потом, осматривая школы, останавливался у них, всегда радушно был принимаем, и эти добрые отношения сохранились у нас до самой смерти почтенного о. протоиерея»¹³⁰.

Как и в Олонце, он осмотрел здесь все журналы, отчеты, проверил книги, суммы, побеседовал с о. председателем о нуждах отделения и школ, дал указания об упорядочении дела соответственно усмотренному и 2 августа направился на пароходе по Свири в Вытегру.

Город Вытегра был одним из самых бойких и оживленных городов Олонецкой губернии. Он расположен в низкой и неказистой местности, в нескольких верстах от Онежского озера, на берегу реки Вытегра. Но это был центр Мариинской системы: здесь находился узел путей сообщения, жило много инженеров, в течение навигации проходило множество судов с Волги и обратно, и по числу жителей, хотя сравнительно и небольшому 4 500 человек – он превосходил все прочие уездные города губернии, в которых числилось только по полторы или две тысячи человек.

Рисунок 24. Надпись на фото: Досточтимейшему о. Наблюдателю свящ. Н. К. Чукову от учащихся Вытегорских церковно-приходских школ. (1900–1904)

Председателем в Вытегре был протоиерей Иоанн Рябинин. Уступая возрасте и интеллектуальном отношении протоиереям М. Прилежаеву заботлив и, главное, имел опытного и умного помощника в лице о. Стефана Маркова, второго соборного священника и делопроизводителя уездного отделения братства. Они смогли поставить работу на достаточную высоту. Окружные наблюдатели и другие члены отделения, хорошо знавшие местную жизнь и любившие школьное дело, регулярно посещали школы. Вследствие того, что инспектор народных училищ И. И. Суморин, заботившийся о своих школах, довольно внимательно и критически присматривался к своим школам, последние волей-неволей совершенствовались. Все это Н. Чуков уяснил как из документов отделения, так и из бесед с о. И. Рябининым, о. С. Марковым и казначеем П. А. Матвеевым, усердную деятельность которого и аккуратность исполнения им своих обязанностей он особо подчеркнул в докладе Преосвященному. Интересно заметить, что по всеобщей переписи 1897 года население Вытегры оказалось самым грамотным по России.

Осмотрев дела Вытегорского отделения, Николай Кириллович отправился через Петрозаводск в Пудож.

Как и везде, он остановился на почтовой станции и сразу же направился к председателю уездного отделения Братства. Им был протоиерей Владимир Разумов, с детьми которого Н. Чуков был знаком еще по семинарии. Духовенство уезда звало его «кунктатором», что по латыни означает «медлитель». Действительно, этот почтенный и весьма добрый человек был скуп на слова и очень медлителен в делах. Работа отделения оказалась далеко не на высоте. Заседания проводились редко, светские члены их почти не посещали, наблюдатели тоже. Журналы заседаний писались очень кратко, потому что председатель часто затруднялся, что туда нужно вносить. Делопроизводителя не было, его обязанности исполнял сам о. В. Разумов. Книги для записи входящих бумаг не велось, потому было трудно проверить скорость исполнения просьб заведующих и учащих. Книжного склада тоже не было. В школах не хватало литературы для внеклассного чтения и методических пособий доя учителей. Никто из членов отделения школ не посещал, кроме окружных наблюдателей. В обширном уезде было всего три церковно-приходских школы и четырнадцать школ грамоты, да и тем угрожала опасность закрытия. Одну школу, Враниковскую, сами крестьяне просили заменить земской, потому что в течение пяти лет из нее не было сделано ни одного выпуска из-за небрежного отношения к делу преподавателя – диакона Фомина, а на девять школ грамоты «покушался» инспектор народных училищ А. К. Гончаревский, желавший их по той же причине обратить в земские.

Три дня беседовал Н. Чуков с председателем, осматривая дела отделения; устроил заседание совета, указал на недостатки, обсудил пути исправления. 14 августа рано утром он выехал из Пудожа в Каргополь и к ночи был уже там на станции.

Если Пудож был неприметным городком с единственной приходской церковью, то Каргополь уже издалека производил впечатление небольшого, но старинного русского города. В нем было двадцать два храма, два монастыря, Духовное училище, каменные дома. Расположился он на реке Онеге, близ озера Лаче, известного по «Молению Даниила Заточника». Уезд насчитывал пятьдесят два прихода со значительным числом духовенства. Председателем уездного отделения братства состоял смотритель Духовного училища А. П. Надежин, человек светский, которого Н. Чуков знал еще по службе в Петрозаводском Духовном училище, где тот был помощником смотрителя. Но его не оказалось в Каргополе, он числился в отпуске, а заменял его помощник смотрителя В. Н. Ильинский, очень похожий на Надежина и по внешности, и по характеру.

«Я приехал в Каргополь на праздник Успения Божией Матери, – вспоминает Владыка Григорий. – В этот день здесь обычно устраивался перед обедней Крестный ход из собора в Успенский женский монастырь, где и совершалась обедня. Я полюбопытствовал посмотреть на Крестный ход и здесь увидел все каргопольское духовенство. В громадном большинстве все это были почтенные старики, на всех их лежал какой-то особый патриархальный отпечаток; порядка в Крестном ходе было мало; батюшки шли кому где вздумается, вразброд, разговаривали с окружающими; дисциплины не чувствовалось; народу было немного. Я прошел в монастырь, простоял обедню; виделся кое с кем из молодых батюшек, знакомых еще по семинарии. Затем зашел к В. Н. Ильинскому, представился и просил прислать мне дела отделения. Дела мне принес о. И. В. Венустов, молодой священник, на год старше меня по семинарии; с ним явился и казначей отделения – учитель Духовного училища Е. Ф. Добрынин (из семинаристов). Дела канцелярии здесь оказались в полном порядке: о. Венустов был делопроизводитель аккуратный и исполнительный. После он был у меня одним из самых лучших и деятельных усердных наблюдателей. Казначей был совсем на высоте...»¹³¹.

Деятельность отделения в Каргополе шла вполне успешно. Заседания устраивались часто, и светские члены, земские начальники, на них непременно присутствовали. Школы тоже посещались, особенно во время экзаменов. Письменные экзаменационные работы оценивались не только комиссиями, но и контролировались в отделении. В школах производились как выпускные, так и переводные экзамены, что заставляло учащих уделять одинаковое внимание всем группам, а не только выпускникам. Труды особенно усердных законоучителей и учительниц отмечались благодарностью, и это, конечно, поднимало их энергию.

Все эти положительные явления Н. Чуков отметил как на заседании отделения братства, так и в своем докладе Преосвященному, обратив внимание только на сравнительно плохо оплачиваемый труд учительниц (около 108 рублей в год).

На прощанье Николай Кириллович посетил протоиерея Матвея Светлова, отца своего академического товарища Я. М. Светлова, и на другой день утром отправился в Повенец.

Николаю Чукову пришлось прожить там с 20 по 23 августа в ожидании парохода на Петрозаводск, хотя осмотр дел Повенецкого отделения можно было произвести в один день: так несложна была его деятельность и так мало оказалось там бумаг. Председатель отделения о. Иоанн Модестов, бывший ключарь кафедрального собора в Петрозаводске и законоучитель женской гимназии, был человеком почтенных лет. Очень любезный, деликатный, скромный. Так же скромна была его деятельность по отделению. Правда, духовенства в городе было мало: только он да второй священник о. Михаил Рыболовлев, его зять, тоже не очень энергичный батюшка. Поэтому официальными помощниками отца протоиерея по уездному отделению были светские лица: делопроизводитель из учителей И. Т. Кудрявцев и казначей купец И. С. Мартынов. Но они только числились в должностях, а все дела вел сам о. И. Модестов. Отсюда с внешней и внутренней стороны работа отделения была слаба и пришлось много беседовать с о. протоиереем об ее оживлении.

Поскольку здесь у Н. Чукова оказалось много свободного времени, он мог ознакомиться с Повенцом. Это был маленький городок в устье реки Повенчанки с одной церковью и небольшими городского облика домами. Единственный красивый вид открывался с набережной на большое Онежское озеро, на северном берегу которого и стоял Повенец. Он был конечным пунктом той «государевой дороги», по которой Петр I со своим войском летом 1702 года перетащил волоком суда из Белого моря в Онежское озеро и, пройдя по реке Свири и Ладожскому озеру, нанес удар с севера по шведам. Взяв сначала штурмом крепость Нотебург (Орешек) при истоке Невы, царь основал на другой год Санкт-Петербург в ее устье.

Осмотром Повенецкого уездного отделения Братства Н. Чуков завершил возложенную на него задачу и 24 августа вернулся в Петрозаводск. Главному совету братства он представил отчет об израсходованных в поездке деньгах (из 100 рублей возвратил 18 рублей 57 копеек), а Преосвященному сделал подробный доклад о результатах осмотра всех уездных отделений совета братства.

За время поездки Н. Чукова Владыка Павел сделал представление Св. Синоду об определении его на должность епархиального наблюдателя. Назначение состоялось 8 сентября 1895 года. Несколько дней спустя пришел и сам указ Св. Синода, где было сказано, что он назначается «Наблюдателем церковно-приходских школ и школ грамоты Олонецкой епархии с причислением к Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода сверх штата, а по рукоположении в сан священника с причислением к Петрозаводскому Кафедральному собору сверх штата же»¹³². Слова указа о «причислении к Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода сверх штата» вызвали у Преосвященного Павла недоумение: он привык быть полным хозяином и единственным начальником всех служащих духовного ведомства своей епархии, а тут, оказывается, какой-то новый вид подчинения обер-прокурору. «Вы, значит, не в моем распоряжении...», – сказал он с нескрываемым огорчением Н. Чукову.

«Как я ни объяснял ему, – вспоминает Владыка Григорий, – он настоял, чтобы я просил Высокопреосвященного Антония (Вадковского) разъяснить нашему Владыке значение такого „причисления“. Пришлось обратиться туда. Несколько дней спустя я получил от секретаря Преосвященного Антония письмо, в котором тот по поручению Владыки Антония сообщал, что „причисление к Канцелярии Обер-Прокурора“ делается для того, чтобы я был зачислен на государственную службу и чтобы время, проведенное мною на должности Наблюдателя в светском звании, было зачислено на пенсию. Вопрос был исчерпан, и я вступил в отправление своих новых обязанностей»¹³³.

К этому времени в Петрозаводск приехал из Якутска новый ректор семинарии архимандрит Стефан (Киструсский), назначенный вместе с тем и председателем епархиального Училищного совета. С ним Н. Чукову пришлось работать в течение первых двух лет своего наблюдательства.

Получив указ Св. Синода об определении на должность и побывав у Преосвященного Павла, Н. Чуков нанес несколько официальных визитов: председателю епархиального Училищного совета, губернатору, председателю Губернской Земской Управы, директору народных училищ.

Председатель совета архимандрит Стефан при первом же их знакомстве завел речь о том, как в Якутске он «боролся» с преподавателями семинарии и «сокрушал» их... Н. Чуков понял его заявление довольно однозначно:

«...это был намек на возможный характер и наших с ним взаимоотношений в дальнейшем, если бы я, невзирая на угрозу „борьбы и сокрушения“, осмелился в чем-либо не быть с ним солидарным. Намек этот оказался пророческим: борьба у нас с ним на почве школьного дела действительно завязалась, но „сокрушен“, в конце концов, оказался не я, а он...»¹³⁴.

Губернатор М. Д. Демидов принял Николая Кирилловича весьма официально, всего на несколько минут, и осведомился только о характере его новой должности. Председатель Губернской Земской Управы В. В. Савельев, человек хорошо знакомый с организацией и постановкой школьного дела в земских училищах губернии, к тому же занятый в то время с дирекцией народных училищ вопросом введения в губернии всеобщего обучения, беседовал о церковно-школьном деле более подробно, поскольку он состоял и членом епархиального Училищного совета.

Прекрасное впечатление произвел на молодого наблюдателя директор народных училищ Д. П. Мартынов, опытный школьный администратор и хороший педагог. У него была собственная система обучения родному языку и арифметике в начальной школе, по которой он издал ряд учебников и методик. «Азбука-скороучка», «Цифирь» и другие книги Д. П. Мартынова были очень полезны, и учащиеся земских школ успешно учились по ним. Это был очень энергичный, до фанатизма преданный своему делу человек, сам горевший и зажигавший этим огнем всех, с кем соприкасался в работе. При нем школьное дело в земских училищах очень поднялось: он привлек к нему серьезное внимание всех земств губернии, поставив впервые вопрос о введении в губернии всеобщего обучения.

Рисунок 25. Н. К. Чуков. 1896 год

«У такого деятеля можно было многому поучиться мне – новичку в этом деле, – пишет Владыка, – и я, действительно, многое воспринял у него в методах моей административно-педагогической работы. С ним мы и в этот – первый – раз о многом говорили по существу»¹³⁵.

1 мая 1896 года Н. К. Чуков был произведен в коллежские секретари (со старшинством с 3 ноября 1895 года)¹³⁶.

Прежде чем приступить к обзору деятельности Н.К. Чукова на посту епархиального наблюдателя, следует напомнить структуру церковно-школьного управления¹³⁷ того времени как в целом по России, так и в Олонецкой губернии.

В 1885 году для общего руководства церковно-приходскими школами страны при Святейшем Синоде был учрежден Училищный совет (во главе его в 1901–1907 годах стоял протоиерей Павел Соколов), а в епархиях были созданы Епархиальные училищные советы, председателями которых были обычно ректоры духовных семинарий. В 1895/96 годах открылись должности наблюдателей этих школ – в центре (при Синодальном Училищном совете) и на местах (по епархиям).

В Олонецкой епархии Училищный совет был учрежден епископом Павлом 27 ноября 1884 года. К этому времени в епархии имелось всего 33 приходские школы. Первые десять лет надзор над церковно-приходскими школами нередко оставлял желать лучшего. Канцелярия не могла дать Н. К. Чукову при вступлении его в должность епархиального наблюдателя даже точного списка школ, находящихся в ведении совета. Тем не менее к началу 1895/96 учебного года в епархии было, как удалось выяснить, уже 111 церковно-приходских школ и 50 школ грамоты, всего 161 школа при 194 школах гражданского ведомства. Это означало, что в каждом приходе епархии (на 1895 год их насчитывалось 253) имелась хотя бы одна школа.

Ввиду новизны дела и наличия епархиального Училищного совета, заведовавшего школами, нужно было сразу установить круг обязанностей и прав, чтобы в работе не выйти из рамок и не нарушить прерогативы. Поэтому на одном из ближайших заседаний Н. Чуков поднял вопрос об инструкции для епархиального наблюдателя. Д. П. Мартынов предложил ему же составить эту инструкцию как наиболее заинтересованному лицу. «Пусть наметит круг своего ведения, а мы будем его урезывать», – шутя заметил он. Пользуясь официальной инструкцией Министерства Народного Просвещения для директоров и инспекторов народных училищ Н. Чуков составил свой проект инструкции, который после обсуждения и исправления был принят Советом и утвержден епископом Павлом. Впрочем, этой инструкцией пришлось руководствоваться недолго – около полугода, так как 26 февраля 1896 года было опубликовано высочайше утвержденное «Положение» о церковных школах, где функции Епархиальных училищных советов и епархиальных наблюдателей достаточно разграничивались и определялись. Должность епархиального наблюдателя была приравнена к должности директора народных училищ и для нее устанавливался пятый класс по табели о рангах.

«Таким образом я оказался на „генеральском положении“, – отмечал Владыка. – Ознакомившись с составом школ и уяснив их географическое положение в губернии, я с 9 декабря начал осмотр сельских школ (городскую школу я уже несколько раз перед этим посетил) и в течение первого учебного года сделал четыре поездки: в декабре – в уезды Петрозаводский и Лодейнопольский, в январе – в Петрозаводский (так называемое „Заонежье“), в феврале и марте – Пудожский, Каргопольский, Вытегорский и Лодейнопольский, в мае – в Лодейнопольский и Олонецкий»¹³⁸.

Всего в течение первого года Н. Чуков посетил пятьдесят две школы – одну двухклассную, тридцать девять одноклассных и двенадцать школ грамоты, т. е. почти треть всех церковных школ губернии.

После каждой поездки Преосвященному представлялся доклад о результатах осмотра школ. Этот доклад заслушивался в Епархиальном совете и по нему принимались те или иные меры для упорядочения школьной работы. По окончании учебного года был представлен отчет обо всех просмотренных за это время школах с подробным анализом постановки учебного дела по каждому предмету.

Из отчета Н. Чукова за 1895/96 учебный год можно видеть, какими он застал школы, приступая к работе в должности епархиального наблюдателя. Оказалось, что церковно-приходские школы Олонии сильно различались по постановке в них учебного процесса, которая в большинстве школ была невысокой. В частности, по закону Божию «при сравнительной успешности некоторых школ, во многих других преподавание велось с недостатками, и иногда крупными и серьезными». При этом наблюдатель оговаривался, что впечатление, какое он выносил из каждой школы:

«...не могло быть случайным, так как 1) спрашивание и руководство ответами учеников я всегда предоставлял о. законоучителю и уже после него предлагал вопрос сам; 2) ученики спрашивались всегда только в пределах пройденного; 3) почти в каждой школе по каждому предмету я спрашивал каждого ученика»¹³⁹.

«Учение о богослужении <...> проходится крайне бегло и внешне <...> истины веры и нравственности, при неотчетливом часто усвоении во многих школах не осмысливаются и не уясняются примерами из Священной истории <...> При изучении Священной истории не обращается внимание на связь между важнейшими событиями Ветхого и Нового Завета, и самые события не осмысливаются, а часто и неотчетливо усвояются учащимися... Изучение молитв, заповедей, Символа веры, евангельских блаженств – даже со стороны мнемонической, – оставляют желать многого...»¹⁴⁰.

Из недостатков внешнего характера Николай Кириллович отмечал, что внимание всего класса не сосредоточивалось так, чтобы ошибки отвечающего тотчас отмечали и исправляли сами ученики. Детей не приучали к полным ответам, хотя бы для развития речи, и потому в школах поражала масса отстающих, иногда доходившая до 75 %.

Как на главнейшие причины этих недостатков Н. Чуков указывал на два момента. Во-первых, учебный материал был распределен по годам обучения крайне неравномерно. Фактически ученикам выпускного отделения за год приходилось усваивать программу всех трех лет, а в младшем и среднем отделениях они получали лишь отрывочные сведения о церковных праздниках да заучивали некоторые молитвы. Во-вторых, законоучители самовольно ограничивались двумя-тремя уроками в неделю вместо положенных программой семи, а при четырех считались уже «ревностными».

На церковное пение (предмет обязательный) большинство учителей смотрели как на предмет второстепенный и, зная, что экзамена по нему не положено, мало уделяли ему внимания.

Церковно-славянская грамота, которой в программе церковно-приходских школ отводилось большое место, усваивалась тоже с различным успехом. В младшем отделении к концу года в некоторых школах ученики прочитывали отдельные слова хорошо, в других – только сносно, а во многих совсем плохо. В среднем отделении в большинстве школ чтение было или поспешное или, наоборот, очень медленное: с пропусками букв, слогов, искажениями окончаний, с ошибками в ударениях, без остановок на знаках препинания. В старшем отделении в одних школах чтение было хорошее, выразительное, в других – только удовлетворительное: ученики затруднялись в чтении слов с титлами, искажали слова, не соблюдали ударений. Что касается перевода славянского текста на русский язык, то в иных школах ученики хорошо переводили не только в старшем отделении, но и в среднем, а в других школах даже ученики старшего отделения не знали значения самых простых слов – таких, как «паче», «несть», «якоже», «иже» и т. п.

Такое же разнообразие было в успехах при обучении русскому языку. Успеваемость иногда зависела от местных условий. В местностях с карельским и чудским населением было, разумеется, труднее достичь хороших успехов по русскому языку в три года, чем в русских. Отчасти же сказывалось неумение учителей, вялое ведение уроков, непривлечение к участию всего класса, подсказки вместо наводящих вопросов, недостаточное объяснение непонятных слов, невнимательное отношение к исправлению допускаемых учениками ошибок.

Обучение чистописанию большей частью тоже велось с недостатками.

Неважны были успехи и в арифметике. Недостатки заключались главным образом в том, что учителя мало упражняли детей в устном счете, занимаясь больше письменным решением задач. Это объяснялось неопытностью учителей, незнакомством их с наиболее целесообразными методами обучения.

Представляя отчет, наблюдатель просил епархиальный Училищный совет безотлагательно разослать по всем школам епархии выписку из него, чтобы заведующие школами и учителя ознакомились с достижениями и недостатками учебного процесса и приняли их к сведению. Не ограничиваясь этим, Н. Чуков разработал ряд мер, направленных на общее повышение уровня церковно-школьного дела. Предполагалось дать конкретные рекомендации заведующим школами по устранению имеющихся недостатков, выработать общую для всех школ программу, расписание уроков, продолжительность годичных занятий, а также разработать единую форму отчетности как в учебном, так и в хозяйственном отношении. Необходимо было подумать и о привлечении к работе квалифицированных учителей. А для этого нужно было снабдить школы методической литературой, повысить жалованье педагогов, улучшить их быт. Учителя в большинстве не были обеспечены готовыми квартирами. Если батюшка заботливый и энергичный, то старается уговорить крестьян отвести для школы и учителя две комнаты, а более равнодушный успокоится на плохонькой и одной, а учительница должна нанимать комнату где-нибудь на стороне...

Даже вознаграждение учителей, скудное вообще (120 рублей в год в церковно-приходских школах и от 60 до 84 рублей в школах грамоты), выдавалось неаккуратно. Оно составлялось из местных средств, отпускаемых церковью и земством, и казенных. Церковный староста выплачивал небольшую сумму сравнительно аккуратно – ежемесячно. Из земства рублей по пяти в месяц учителя получали в одних уездах непосредственно в земской управе, в других суммы шли через уездное отделение братства, которое когда-то еще раскачается получить, да когда-то еще отправит на место, а учительница жди и питайся чем и как хочешь... Что же касается дополнительного казенного пособия, то оно получалось Епархиальным училищным советом в январе-феврале, но обычно распределялось почему-то к концу года, в сентябре-октябре, и получалось учителями только к Рождеству. Понятно, что при таком способе оплаты учителя бедствовали.

В основе многих недостатков лежали скудость средств и отсутствие серьезной заботы у заведовавших школами органов уездных отделений и епархиального Училищного совета. Но, как уже было отмечено, казенные ассигнования к 1895 году начали увеличиваться. Вместо прежних 2 000 рублей в год на содержание и устройство новых школ в Олонецкой епархии в 1895 году было прислано 6 000 рублей, а в 1896 году – уже 19 000 рублей. К 1910 году казенное пособие достигало 50 658 рублей. На епархиальном наблюдателе лежала обязанность наиболее рационального распределения этих средств на основе детального знакомства с нуждами и успехами каждой школы.

В свою очередь этим Синодальный Училищный совет¹⁴¹ поставил новые вопросы: об учреждении в каждом уезде должности уездных наблюдателей церковных школ как непосредственных помощников епархиального наблюдателя и об открытии второклассных школ, то есть школ с одним вторым классом и педагогическими курсами для подготовки учителей в школы грамоты.

Подводя итог началу своей деятельности, Николай Кириллович писал:

«Первый учебный год познакомил меня с постановкой школьного дела, указал мне главные, наиболее кричащие недостатки в сфере административной, учебно-воспитательной и хозяйственной и поставил передо мной ряд вопросов для упорядочения и расширения церковной деятельности школьного дела в губернии. Нужно было принимать меры наиболее быстрые и энергичные, чтобы поскорее поставить церковные школы по крайней мере в уровень с земскими, уже порядочно приподнятыми тогда энергичной работой Д. П. Мартынова (директор народных училищ) и наиболее целесообразные, наилучшим путем ведущие к цели. К счастью, обстоятельства сложились для меня чрезвычайно благоприятно. В июне 1896 г. в Нижнем Новгороде открылась Всероссийская выставка с Учебным отделом, в котором, конечно, должны были быть экспонированы все лучшие достижения по школьному делу в России¹⁴². Там же во время выставки открывались педагогические курсы для учителей церковно-приходских школ, куда командировались по несколько человек учащих из каждой губернии. Наш епархиальный Училищный совет командировал туда двух учительниц – М. С. Машезерскую и Ан. П. Чернявскую, достаточно опытных. Я воспользовался этим обстоятельством и отправился в Нижний ко времени открытия как выставки, так и курсов. Подобно мне, туда съехались и еще несколько церковно-школьных работников: кроме меня, еще пять епархиальных наблюдателей – И. П. Успенский (Ярославский), Н. Я. Князев (Тульский), Г. С. Рыбаков (Оренбургский), о. Великосельский (Владимирский) и Н. Рубанистый (Екатеринославский), один председатель Епарх[иального] уч[илищного] совета Симбирского [Успенский В. М. – прот. В.С.], пять председателей уездных отделений, четыре уездных наблюдателя. После приехали еще несколько епархиальных наблюдателей: Н. С. Красовский (Пермский), А. И. Дружинин (Казанский), Н. А. Чемоданов (Вятский), А. М. Матюшенский (Самарский) и Н. И. Поспелов (Костромской). Учителя разместились в здании Духовной семинарии, учительницы – в здании Епархиального женского училища; нам отвели помещение в мужском духовном училище. Приехал и Наблюдатель церковных школ всей России В. И. Шемякин. В течение двух недель (с 14 июня по 1 июля) я усиленно работал в Учебном отделе выставки; одновременно посещал довольно часто курсы, особенно занятия по арифметике Шохор-Троцкого, задачники по системе которого вводились в наших школах; в то же время В. И. Шемякин устроил с нам – наблюдателями – ряд бесед, на которых обсуждал стоявшие на очереди и выдвигавшиеся нами вопросы. Работа в Учебном отделе выставки дала мне очень многое: тут я изучил всю организационную сторону школьного дела по губерниям, познакомился с различными способами наилучшей постановки дела, с работами школьников лучших школ по всем предметам; диаграммы наглядно показывали мне состояние церковно-школьного дела по каждой губернии во всех подробностях. Все это наметило мне вехи для моей личной деятельности у себя в губернии. На беседах с В. И. Шемякиным были затронуты и освещены по возможности все стороны церк[овно]-школьного дела: характер деятельности наблюдателей, их права и обязанности, отношение к Епарх[иальным] учил[ищным] советам и уездным отделениям,

Рисунок 26. Василий Иванович Шемякин. Наблюдатель школ церковно-приходских и грамоты при Училищном совете Святейшего Синода (1896–1906)

характер требований по учебно-воспитательной стороне в школах, вопросы о средствах содержания школ, об открытии новых школ, о второклассных школах, о положении учителей, о народных чтениях, о подготовке к введению всеобщего обучения. Все это осветило мне мой дальнейший путь, а личная неоднократная беседа с Шемякиным укрепила меня в правильности намеченного мною плана работы и придала бодрость в борьбе с теми препятствиями, которые уже в первом году работы намечались как неизбежные. Давая общие указания о характере деятельности наблюдателей, тогда впервые вводившихся, В. И. Шемякин говорил, что „роль наблюдателей – это роль будильников при малейшем храпе. Спать не следует...“ „Вся система нашего наблюдения должна быть основана на сердечном отношении к школе, к заведывающему, к учащему, а не на власти. Мы едем не для того, чтобы отыскать черное, а наоборот – отыскать доброе и поддержать, укрепить, устроить, развить это...“ „Больше надо участливого отношения, больше поддержки, а не сокрушения“. „Наше отношение должно быть не отношение начальников, а отношение сотрудников, соработников. Мы должны всеми мерами удерживать уездных наблюдателей от всяких окриков, угроз и пр[очего], особенно при учениках...“ „Я прошу, – говорил Василий Иванович, – всех своих сотрудников все меры принять к тому, чтобы поднять материально и главным образом нравственно учителей, защищать их, охранять, чтобы они знали, что у них есть лицо, всякую минуту готовое все сделать для их спокойствия и благополучия...“ „Тот наблюдатель будет самый лучший, который все меры употребит, чтобы учителя не были загнанными, забитыми, униженными. Эту цель надо решить прежде всего. Надо хорошо поставить учителя и нравственно и материально; если это мы не сделаем, мы ничего не сделаем...“ При хорошем учителе все можно сделать. Надо только, чтобы ему жилось хорошо, чтобы он не терпел обид, не страдал от произвола, чтобы работал в душевном спокойствии, надо дать ему независимое, обеспеченное содержание... Ввиду того, что в школах были учителя „неправоспособные“, не имевшие учительского диплома, Василий Иванович советовал „не смотреть на диплом, смотреть на школу“; „не надо очень пугать программой: мы свяжем руки учителю; нужно позволить им изменять ее; маленькие формальности можно игнорировать, от узкого взгляда надо отрешиться... Навязывать методов не надо, надо смотреть на результаты. Непременно настаивать на своей методе – насилие... Если результаты хороши, значит и метод хорош; по новой же методе учитель может хуже заниматься. Надо помнить, что педагогическая способность тоже врожденная, так что если мы будем навязывать учителю свои книжные мысли, мы можем поставить его в тупик“. Советуя заботиться об учителе, о повышении его квалификации, об устройстве ежегодных педагогических курсов, об устройстве при школах хоров (и не церковных только, но и Глинка и Даргомыжский и пр.), об устройстве библиотек для чтения, народных чтений по всем предметам курса (т. е. исторических, литературных и пр.), Василий Иванович говорил, что „если при благоприятных условиях, какие мы сейчас имеем, мы не сумеем ничего сделать, надо нас тогда совсем похерить...“

Независимо от общих бесед со всеми съехавшимися на выставку наблюдателями, Василий Иванович предложил всем нам представить ему в виде докладов сообщения о положении нового тогда дела – подготовки второклассных (низших учительских) школ – и свои соображения по этому делу, а кроме того, беседовал отдельно с каждым из нас, знакомясь через нас с положением дела на местах. На этих личных докладах я выяснил ему все наши тогдашние больные вопросы, прося указаний и содействия. По вопросу о вознаграждении учащих я рассказал о существовании в нашем Епарх[иальном] училищн[ом] совете порядке распределять казенное пособие только в конце года, вследствие чего учащие в течение большей части года очень нуждаются; сообщил, что отпущенные на текущий год 19 000 р[ублей] казенного пособия, дающие возможность значительно улучшить положение учащих, не только не распределены, но вследствие теплохладного отношения к этому председателя совета, ректора семинарии, архимандрита Стефана, не собраны даже нужные сведения от отделений; и часто получаются такие курьезы, что ни совет, ни отделение не знают, сколько получает учитель и откуда, так что бывали случаи, когда одному не давали, а другому передавали. „Это же дико; в «Стрекозу»¹⁴³ попасть можно“, – заметил на это Василий Иванович и предложил на будущее время вносить свои проекты в совет и, не воюя попусту с председателем, писать об этом ему непосредственно.

По вопросу об открытии новых школ, я доложил, что губернское земство отпустило на 1896 г[од] 2 800 р[ублей] на этот предмет. Между тем деньги эти не только еще не испрошены от Земства, но даже не собираются и сведения от уездных отделений о пунктах, где необходимо открыть новые школы... Может случиться, что до конца года мы не используем земских средств и ассигнованные деньги пойдут обратно в Земство... „Это всероссийский скандал может выйти“, – сказал Василий Иванович и поручил мне неотложно самому собрать сведения от наблюдателей и представить совету (что у меня уже было сделано раньше). Докладывал я о вялой деятельности уездных отделений, незаинтересованности председателей уездных отделений, о желательности иметь уездных наблюдателей из бесприходских священников, чтобы они могли посвятить себя исключительно школьной работе, и быть вместе с тем председателями отделений. Василий Иванович это безусловно одобрил. Говорил я и о необходимости увеличить курс церковно-приходских школ с двух до трех лет, что, однако, по разъяснению Василия Ивановича, могло быть сделано только с разрешения Синодального Училищного совета. <...> В конце концов Василий Иванович поставил, как основную задачу, это „обеспечив настоящие школы, заботиться об открытии новых школ“.

Нагруженный полученными на выставке, на курсах и на собраниях наблюдателей всеми необходимыми сведениями, снабженный от Имперского Наблюдателя нужными указаниями и ободренный его поддержкой, я 1 июля выехал из Нижнего Новгорода обратно. Поездка вселила во мне уверенность в возможности плодотворной работы и зажгла энергию, так оказавшуюся необходимой ввиду той „боевой“ обстановки, в какой пришлось мне работать в течение нескольких следующих лет под постоянным обстрелом со стороны разных недоброжелателей...»¹⁴⁴.

Получив указание заботиться об организации новых школ вообще и второклассных в частности, Н. Чуков сразу же принялся за дело. Остановившись на пути из Нижнего Новгорода в Александро-Свирском монастыре, он написал там обращение ко всем священникам епархии с разъяснением упрощенного способа открытия школ грамоты по глухим деревням, указав на источники получения необходимых средств, и просил неотложно заняться этим и немедленно сообщить о намеченных пунктах епархиальному Училищному совету. Он лично завез это обращение в Олонецкое, Лодейнопольское и Вытегорское уездные отделения совета для рассылки по всем приходам каждого уезда, а в остальные уезды разослал из Петрозаводска. Посетив Олонецкое и Лодейнопольское отделения, он отдал их председателям все необходимые распоряжения по поводу открытия школ, а затем поехал в Вытегру для уяснения вопроса об организации в уезде второклассной школы. Уездное отделение предложило преобразовать для этой цели существующую школу на Вытегорском погосте, в шести верстах от города. Но так как она содержалась на средства купца А. Ф. Лопарева, то надо было переговорить с ним, выяснив и долю его дальнейшего участия в содержании школы.

А. Ф. Лопарев происходил из местных крестьян. Еще в двадцатилетием возрасте он был ямщиком, но, обладая недюжинным умом и благодаря удачному стечению обстоятельств, он завел пароходную тягу судов по Мариинской системе, выполнил подряд по переустройству этой системы и к пятидесяти годам жизни сделался миллионером, имея до сорока буксирных пароходов, несколько заводов – лесопильный, красочный... Он был городским головой Вытегры и вообще самым известным человеком в уезде.

Не искушенный еще во всякого рода дипломатических делах, Н. Чуков совершенно не задумывался над тем значением, какое имела личность А. Ф. Лопарева в местной жизни, и попросил протоиерея И. Рябинина, председателя уездного отделения, пригласить его приехать в Вытегру для переговоров о школе. А. Ф. Лопарев, живший в трех верстах от города в своей усадьбе, где у него был построен великолепный дом-дворец, не заставил себя долго ждать. Это был среднего роста мужнина с умным взглядом серых глаз, уже с порядочной сединой, широколицый, с довольно редкой бородой, державшийся спокойно, просто, без напускной важности, но с достоинством. Говорил он просто, без какого-либо желания приспосабливаться к «образованной» речи. В нескольких словах Николай Кириллович указал цель своего приезда и прямо поставил вопрос о том, в чем могло бы выразиться его, А. Ф. Лопарева, дальнейшее участие в содержании школы в случае ее преобразования во второклассную (учительскую), на которую казна отпускала 3 000 рублей в год, включая содержание трех учителей и прочие расходы. А. Ф. Лопарев предложил или ежегодно отпускать по-прежнему по 500 рублей на нужды школы, или единовременно оплатить постройку школьного здания. Н. Чуков выбрал последнее и тут же указал, какие помещения нужны для такой школы: четыре классных комнаты, учительская, столовая, кухня и, по крайней мере, две спальни для учеников и квартиры для трех учителей. Он прибавил также, что, если школа будет не у церкви, то нужно и помещение для домового храма, а старший учитель мог бы быть священником, заведующим школой. А.Ф. Лопарев быстро сообразил, что, построив церковь, он может получить по статусу орден св. Анны 3-й степени, а это дало бы ему право на потомственное почетное гражданство и освободило от ежегодного взноса в казну по званию купца 1-й гильдии. Поэтому он предложил построить здание школы не на Вытегорском погосте, а около своей усадьбы, в деревне Шестово, в трех верстах от города, а для сельскохозяйственных занятий обещал отвести часть земли. Так за полчаса вопрос был окончательно решен. А. Ф. Лопарев обязался через две недели привести в Петрозаводск план здания. (В здании школы был устроен храм во имя св. благоверного великого князя Александра Невского и преподобного Александра Свирского). На этом они расстались.

После отъезда А. Ф. Лопарева Н. Чуков понял всю ценность жертвы его для школы и, чтобы исправить свою утреннюю нетактичность (надо было бы не его вызывать, а поехать самому), решил нанести визит, чтобы выразить благодарность за участие и поддержку в новом деле. А. Ф. Лопарев был очень тронут вниманием Николая Кирилловича, познакомил его со своей супругой, угостил чаем и показал свой великолепный особняк, пригласив на будущее время непременно останавливаться у него.

Через две недели А. Ф. Лопарев уже привез в Петрозаводск план здания школы, составленный его постоянным архитектором. После одобрения плана Братством сразу же началось строительство. Затем на том же участке А. Ф. Лопарев выстроил еще двухэтажное здание для квартир заведующего и учителей и одноэтажное здание для женской школы грамоты.

Вернувшись в Петрозаводск, Н. К. Чуков немедленно занялся распределением казенного пособия для увеличения жалованья учителям, так как сведения от Уездных отделений к этому времени поступили, да и председатель Совета архимандрит Стефан, тоже побывавший на выставке и получивший там достаточное внушение от В. И. Шемякина, спешил с этим делом. Таким образом, продвинулся один из главных вопросов – улучшение содержания учителей. Вместо 130 рублей в год они стали получать 180 рублей, помощники – 150 рублей, а законоучителям, ничего не получавшим прежде, теперь стали платить 40–60 рублей в год. В дальнейшем эти оклады неоднократно повышались, и в 1909 году жалованье учителя достигало 390 руб. в год.

Вскоре начали поступать заявления о потребностях в новых школах. В Петрозаводске Н. К. Чуков сам собрал сведения о числе детей школьного возраста и вошел в Совет с докладом о необходимости открытия трех церковно-приходских школ, что и было сделано к началу учебного года, 10 сентября. Кроме этих городских школ, 8 октября была открыта мужская школа в Вытегре. А. Ф. Лопарев телеграммой просил Н.К Чукова приехать на ее открытие: новое здание было построено от имени его приемного сына – А. А. Лопарева. Торжественное открытие происходило в пятницу 30 мая 1897 года. Освящение храма и школы совершил о. Иоанн Кронштадтский. После обедни в соборе был устроен крестный ход в здание школы, там совершен молебен, освящено здание, а затем Н. К. Чуков обратился к присутствующим со своей первой речью, которая позднее была напечатана в «Олонецких губернских ведомостях» и в отдельно изданной брошюре под названием «Освящение о. Иоанном Кронштадтским храма при второклассной Вытегорской церковно-приходской школе» (Петрозаводск. 1897. С. 8–10). В своей речи о. Николай сказал: «Радуются сердца всех нас особенно потому, что храм сей (первая в первой второклассной школе нашей епархии) освящен пастырем, поистине евангельским „добрым пастырем“, которого вся православная Русь (да и Русь ли только) считает своим молитвенником; пастырем, которого сердце влечется назвать „мужем благодати“ ... Ваше высокопреподобие, одно желание и просьба. Некогда пророк Божий Елисей, расставаясь с учителем своим пророком Илией, просил его: „Да будет дух, иже в тебе, – сугуб во мне“. Эта просьба святого пророка, при настоящих обстоятельствах, невольно приходит на уста. Пусть же тот отличающий вас дух глубокой веры, полный надежды, пламенной и всеобъемлющей любви – пусть этот дух будет „сугуб“ в воспитывающихся при сем храме в здешней школе детях, да будут они истинными христианами и честными и полезными гражданами».

Всего в 1896 году было открыто 67 новых школ: 14 церковно-приходских и 53 школы грамоты.

Планы по созданию второклассных школ тоже постепенно осуществлялись. Окончательно наметились места для их устройства: село Моша в Каргопольском уезде, Юргилицы – в Олонецком. Подыскивались помещения, намечался преподавательский состав. 16 февраля 1897 года была торжественно открыта первая в епархии второклассная школа в Вытегорском погосте. Открывали ее Н. К. Чуков и председатель епархиального Училищного совета архимандрит Стефан. Весной школа из Вытегорского погоста переехала в выстроенное А. Ф. Лопаревым здание в деревне Шестово.

На второй день Пасхи 1897 года, 14 апреля, в жизни Николая Кирилловича Чукова совершилось большое событие: епископ Павел рукоположил его во священника¹⁴⁵. Иерейский крест о. Николаю предстояло нести долгие 45 лет... Вскоре, 30 мая, молодому священнику довелось сослужить св. праведному Иоанну Кронштадтскому. Освящение школьного храма в Шестове во имя св. князя Александра Невского и преподобного Александра Свирского было приурочено А. Ф. Лопаревым к проезду о. Иоанна через Вытегру. Всероссийский чтимый пастырь сам возглавил это торжество и тепло напутствовал о. Николая Чукова на «великое и трудное дело истинного просвещения».

За службой присутствовал Олонецкий губернатор М. Д. Демидов. Священник Николай Чуков приветствовал о. Иоанна прочувственным словом в храме, а за обедом у А. Ф. Лопарева произнес речь, обращенную к губернатору. Это событие послужило началом вхождения о. Николая в круги местной администрации. В Петрозаводске М. Д. Демидов нанес ему визит, чтобы, как он выразился, засвидетельствовать свое почтение.

В сентябре 1897 года были открыты второклассные школы Мошинская и Юргилицкая. 29 ноября 1898 года в Вытегре открылась еще одна церковноприходская школа – женская. Здесь о. Николай Чуков произнес речь о роли женского образования и воспитания.

«Если вообще просвещение народа чрезвычайно важно и для Церкви, и для общества и государства, – говорил он, – то просвещение и надлежащее воспитание девочек имеет в этом отношении особенно важное значение...

Из почтения к отцу семьи рождается и вырастает почтение к старшим; любовь к матери служит зачатком любви к Родине; простое и естественное детское послушание приготовляет и помогает утвердиться в самоотверженном подчинении власти „не токмо за страх, но и за совесть“. Но что особенно важно – чистая тихая семейная жизнь создает в будущих членах общества то светлое жизнерадостное настроение, без которого невозможна никакая плодотворная работа, – то спокойствие и благодушие, которые так необходимы всякому члену общества, чтобы среди невзгод и неприятностей не опустить рук, но бодро и твердо, на общее благо честно делать каждому свою большую и малую работу»¹⁴⁶.

30 сентября 1901 года была открыта в Лодейнопольском уезде Мятусовская второклассная школа. На этом торжестве присутствовал помощник

Рисунок 27. Афанасий Михайлович Ванчаков. Помощник наблюдателя церковных школ, с 1906 года – наблюдатель церковных школ

наблюдателя церковных школ при Синодальном училищном совете А. М. Ванчаков, который с 26 сентября по 10 октября 1901 года ревизовал церковно-приходские школы Олонецкой епархии. В декабре 1904 года открылась Селецкая второклассная школа в Повенецком уезде. Замедление в открытии этих школ происходило из-за необходимости ждать, пока будут выстроены собственно школьные здания. Впоследствии, 18 сентября 1908 года, при Селецкой второклассной школе был открыт с разрешения Св. Синода дополнительный учительско-миссионерский курс для подготовки учителей-катихизаторов и псаломщиков в карельские местности. Программу этого курса разработал о. Николай Чуков.

Заботясь о наилучшей постановке преподавания Закона Божия в карельских школах, особенно в первый год обучения, когда дети еще плохо понимают русский язык, о. Николай подготовил «Руководство по Закону Божию для школ в местностях с карельским населением» (Выборг, 1908). Не зная карельского языка, он попросил одного из священников-карел, о. В. Никольского, перевести этот учебник на карельский язык, что тот и выполнил.

Ежегодно о. Николай обозревал большое количество церковных школ по всей епархии. Так, в 1907/08 учебном году он совершил шесть поездок, длившихся 70 дней, посетив 43 школы и проехав 4 798 верст. В следующем году он совершил пять поездок, побывав в 31 школе. При этом некоторые школы посещались им дважды в год.

Число церковных школ с каждым годом возрастало (таблица 1). 1909 год ознаменовался тем, что все школы грамоты в течение января-апреля были преобразованы в одноклассные церковно-приходские школы.

К 25-й годовщине «Положения» о церковных школах 1884 года (13 июня 1909 года) всего в Олонецкой епархии в ведении епархиального Училищного совета было 325 школ: пять второклассных, шесть двуклассных и 314 одноклассных церковно-приходских школ, в том числе две образцовые при Духовной семинарии и Епархиальном женском училище и пять образцовых при второклассных школах.

Таблица 1.

Движение церковно-школьного дела в Олонецкой епархии¹⁴⁷

Итак, за 15 лет деятельности о. Николая Чукова в должности епархиального наблюдателя число церковных школ увеличилось вдвое (с 161 по 325). Если же учесть завершившееся в 1909 году преобразование низших школ – школ грамоты – в полные церковно-приходские школы, то количество последних за указанный период утроилось. Более чем в три раза умножилось число собственно шкальных зданий (с 39 в 1895 году до 131 в 1910 году). Количество учащихся в этих школах возросло на 82%, достигнув 8 513 человек. Особенно повысился процент учащихся девочек. Около трети детей Олонецкой губернии получало начальное образование в церковноприходских школах.

Вклад протоиерея Николая Чукова в развитие народного образования Олонии – современной Карелии и сопредельных районов Ленинградской, Вологодской и Архангельской областей – трудно переоценить. С его именем следует в значительной степени связывать тот быстрый рост грамотности в губернии, о котором наглядно говорят цифры, приводимые в «Новом энциклопедическом словаре»:

«В 1897 году процент грамотных к общему числу населения составлял 19,4; в 1909 году – 28,9%»¹⁴⁸.

Как уже говорилось, в 1895 году директор народных училищ Олонецкой губернии Д. П. Мартынов составил «план введения всеобщего обучения в Олонецкой губернии». Им предусматривалось открыть в губернии 124 училища – 90 земских и 34 церковных (из них шесть церковно-приходских школ и двадцать восемь школ грамоты). Конечно, 32 320 детей школьного возраста, оставшихся без обучения, не могли бы в них поместиться. Но Д. П. Мартынову важно было увлечь земских деятелей и побудить их к финансированию школ, которым некоторые уездные земства уделяли мало внимания. Средства были отпущены, но это стало лишь началом движения за «всеобщее обучение». Девяносто земских училищ было открыто; вместо предполагавшихся Д. П. Мартыновым тридцати четырех церковных школ только в 1896 г. их возникло вдвое больше (67). Тем не менее потребность в новых школах оставалась.

В январе 1898 года на Губернском земском собрании Д. П. Мартынов поднял вопрос о необходимости составления «дополнительного списка местностей», в которых желательно и необходимо открытие школ того или иного типа. Собрание выразило директору народных училищ глубокую благодарность за труды по осуществлению всеобщего обучения в губернии, а составление самого списка поручило епархиальному Училищному совету вместе с дирекцией народных училищ. Однако, ни Совет, ни дирекция поручения не исполнили, а Д. П. Мартынов в это время тяжело заболел. Тогда в январе 1899 года о. Николай Чуков доложил земскому собранию «составленный дополнительный план всеобщего обучения и объяснительную к нему записку и просил разослать его на заключение уездных земских собраний». Эта работа была выполнена им с помощью В. И. Шемякина для чрезвычайного собрания Синодального Училищного совета, состоявшегося в Санкт-Петербурге в августе 1898 года. Намечалось открыть 223 церковно-приходские школы, причем подсчитана была смета на их устройство и ежегодное содержание.

Предложенный план, по-видимому, удивил местных земских деятелей большим числом намеченных к открытию новых школ, а то обстоятельство, что в нем говорилось только о церковно-приходских школах, возбудило в них ревность о земских школах, как будто бы «устраняемых» планом. Вследствие этого осуществление плана о. Николая затормозилось. Его рассматривали разные комиссии, но через три года все же признали «ценным дополнением к плану введения всеобщего обучения в Олонецкой губернии в смысле указания пунктов, где нужны школы». Жизнь подтвердила прозорливость о. Николая: новый план 1904–1905 года содержал те же выводы. С 1895 по 1909 годы гражданским и духовным ведомствами были открыты не 223, а 268 школ разных типов. И все-таки обучение детей еще не было всеобщим: то там, то здесь раздавались просьбы об открытии училища или школы.

Наряду с устройством новых школ о. Н. Чуков энергично принимал меры по улучшению всей постановки учебно-воспитательного процесса. Программа церковно-приходских школ была рассчитана на два года. Теоретически предполагалось, что ученики будут поступать в церковно-приходскую школу как центральную в приходе, проучившись год или два в своих деревнях, в школах грамоты. Но, как правило, в приходе была одна-единственная школа – церковно-приходская или земская. Дети поступали в них совершенно неграмотными, и, конечно, двухгодичный курс был недостаточен. В земских школах он был трехгодичным. Естественно, что в церковно-приходских он тоже вылился в трехлетний, вопреки синодальной программе.

Необходимо было узаконить трехгодичный курс, особенно в местностях с карельским и чудским (вепсским) населением. Для этого требовалось разрешение Святейшего Синода. О. Николай Чуков сразу поднял вопрос об увеличении школьного курса в Епархиальном училищном совете. Преосвященный Павел возбудил соответствующее ходатайство, и Св. Синод указом от 19 октября 1896 года разрешил положительно этот очень важный для успешного обучения в школах Олонецкой губернии вопрос. Организованная советом под председательством о. Н. Чукова комиссия выработала распределение материала учебных программ церковно-приходских школ соответственно увеличенному курсу обучения. Впоследствии оказалось, что для карельских школ этот срок недостаточен, и с 1901/02 учебного года курс в них был увеличен до четырех с половиной лет. В карельских и вепсских деревнях Олонецкого, Лодейнопольского, Петрозаводского и Повенецкого уездов насчитывалось тогда тридцать шесть церковно-приходских школ и тридцать три школы грамоты.

О. Николаю как епархиальному наблюдателю приходилось заботиться о выборе однородных и целесообразных учебников и снабжении ими школ в достаточном количестве. Под его руководством начали устраиваться школьные библиотеки для внеклассного чтения детей и взрослых. К концу 1909 года они были уже почти во всех школах и насчитывали 55 396 книг. При церковных школах стали вводиться воскресные чтения для народа, получившие в дальнейшем широкое распространение (с 1901 по 1910 годы среднее число чтений составляло 2 292 в год). «За руководительство и устройство школьных праздников и чтений» о. Николай был награжден бронзовой медалью международной научно-промышленной выставки «Детский мир»¹⁴⁹, устроенной в Санкт-Петербурге в 1904 году.

В связи с тем, что первоначально методические пособия в школах отсутствовали, большую роль сыграла разосланная о. Н. Чуковым для руководства учителям выдержка из его первого отчета за 1895/96 учебный год с анализом преподавания по каждому учебному предмету. Такие инструкции стали потом ежегодно практиковаться уездными наблюдателями. Наряду с этим все школы стали постепенно снабжаться необходимыми методическими руководствами, а в Петрозаводске к 1900 году была организована епархиальная учительская библиотека.

Для развития соревнования среди учителей епархиальный Училищный совет в течение нескольких лет рассылал по всем школам «Сведения о результатах годичных испытаний в церковно-приходских школах епархии», составлявшиеся о. Николаем, на основании которых можно было сравнить школы с плохими и хорошими успехами.

Для упорядочения учебного дела во всех трех отделениях школы в 1898 году о. Н. Чуковым были составлены и Епархиальным училищным советом одобрены «Указания о порядке производства испытаний в церковно-приходских школах», по которым письменные и устные экзамены должны были производиться в каждом отделении.

Для контроля письменных работ учащихся о. Николаем был предложен, а Епархиальным училищным советом принят новый порядок экзаменационного делопроизводства и оценки работ выпускников школы. Письменные работы каждого выпускника стали проходить пять рассматривающих инстанций: испытательную комиссию, уездного наблюдателя, уездное отделение, епархиального наблюдателя и Епархиальный училищный совет. Этот отнимало много времени, зато обеспечивало правильность оценки работ, и гарантировало, что ученик, признанный в конце концов достойным получить свидетельство об образовании, был действительно достоин этого. Когда же установилось строгое отношение к экзаменам, окончательное рассмотрение их результатов было передано уездным отделениям.

Таким образом, в первые же годы работы о. Николая Чукова на посту епархиального наблюдателя был достигнут существенный прогресс церковных школ Олонецкой епархии, как в качественном, так и в количественном отношениях. Своими достижениями эти школы в значительной степени были обязаны большому организаторскому таланту о. Н. Чукова и его умению работать с людьми, от которых зависел успех. Свой взгляд на церковно-школьное дело о. Николай выразил в докладной записке от 26 марта 1902 года на имя Преосвященного Анастасия, епископа Олонецкого и Петрозаводского. Он особенно подчеркнул, что

«главным работником в этом деле должен явиться приходской священник, этот – по смыслу „Положения“ – первый и непосредственный хозяин, руководитель и наблюдатель школ своего прихода; все мы лишь его помощники; и от этого или иного отношения приходского священника к церковно-школьному делу зависит не только настоящее, но и будущее положение этого дела. Теперь благодаря сочувствию правительства созданы особенно благоприятные условия для того, чтобы приходское духовенство могло с честью выполнить возложенный на него долг просвещения народа путем школы. Если при этих исключительно благоприятных условиях духовенство окажется не на высоте, оно не только потеряет благоприятный момент во всей силе проявить свою просветительскую деятельность, – нет, оно рискует потерять гораздо больше: известные слои общества не замедлят усмотреть в этом неспособность духовенства руководить школьным делом и – кто знает – не будет ли в таком случае последнее отнято у него?!... Вот что заставляет меня, как епархиального наблюдателя, отдавать самое серьезное внимание деятельности приходского духовенства в школах и не упускать из виду даже мелких случаев нерадения»¹⁵⁰.

Учебно-воспитательная сторона в школах всецело зависит от состава педагогического персонала. Поэтому о. Николай Чуков обратил самое серьезное внимание на подбор учителей, и в первые годы сосредоточил его в своих руках. Обычно в течение летних каникул уездные наблюдатели сообщали о вакантных учительских местах в школах. После этого о. Николай намечал распределение имевшихся кандидатов из выпускников Духовной семинарии и Епархиального женского училища. Уездные наблюдатели проводили эти назначения в своих отделениях, а епархиальный Училищный совет утверждал их. Из-за небольшого оклада содержания воспитанники Духовной семинарии в первые годы неохотно шли преподавать в церковно-приходские школы. Основной контингент в них составляли выпускницы Епархиального женского училища, поэтому особое значение имела постановка педагогической практики в образцовой при нем школе. По представлению о. Николая на должность учительницы туда была переведена одна из лучших учительниц епархии М. С. Машезерская. Впоследствии и второклассные школы начали выпускать хорошо подготовленных учителей. Причем одна из школ – Селецкая в Повенецкой Карелии (село Сельга), – как уже упоминалось, с 1908/09 учебного года приобрела языковой – карельский – уклон. А затем изучение карельского языка было введено и в Олонецкой Духовной семинарии, и в Епархиальном женском училище.

Для усовершенствования учебно-воспитательного процесса под руководством о. Николая с 1898 по 1901 год в Петрозаводске было устроено семь краткосрочных летних педагогических курсов, которые прошли до 430 учителей. На этих курсах, продолжавшихся месяц (обычно в июле), учителя усваивали теоретические и практические методы преподавания предметов начальной школы, а на двух последних курсах, кроме того – отечественной истории, географии и природоведения. Историю на них преподавал сам о. Николай Чуков. В 1901 году были устроены подобные курсы под руководством уездных наблюдателей при Вытегорской и Мошинской второклассных школах.

Рисунок 28. Администрация и преподаватели педагогических (шестых) курсов в г. Петрозаводске. 29 июня 1908 года. Сидит второй слева прот. Н. К. Чуков

В учебное время неоднократно проводились методические собрания в школе опытного учителя под руководством уездного наблюдателя. Длились они дня 2–3 и включали практические занятия и педагогические беседы.

Наряду с повышением квалификации и ростом учительского персонала значительно сокращалась его текучесть. Если в 1895 году на 155 учителей половина имела стаж, не превышавший двух лет, то в 1910 году из 373 преподавателей 286 учительствовало от трех до двадцати лет.

С самого начала своей работы о. Николай уделял особое внимание уездным наблюдателям. Олонецкая губерния была одной из обширных в Европейской части России. Плотность населения в ней, наоборот, была очень низкой: от 6,6 чел. на одну кв. версту в Петрозаводском уезде и до 0,6 чел. – в Повенецком. В связи с этим времени на посещение школ, даже при их очень большом количестве, уходило довольно много. Без постоянного же наблюдения и руководства трудно было надеяться на хорошие результаты школьной работы. Между тем Синодальный Училищный совет отпустил на уездных наблюдателей средства из расчета, что они останутся приходскими священниками. О. Николаю пришлось поднять вопрос в Епархиальном училищном совете об изыскании дополнительных сумм на жалованье уездным наблюдателям с тем, чтобы все они были бесприходскими и занимались исключительно школьным делом. Это удалось осуществить. Каждому уездному наблюдателю представилась возможность выделять по 720 рублей в год, а в Повенецком – 900 рублей. Кроме того, перед губернскими и уездными земскими собраниями было исходатайствовано право бесплатного пользования подводами с земских станций при разъездах уездных наблюдателей по школам. Таким образом, при помощи земств удалось создать в каждом уезде специальную церковно-школьную инспекцию и священников, занятых одной только школьной работой. Постепенно подобрался и подходящий состав наблюдателей, который во многом обеспечивал успех дела.

Чтобы скоординировать работу церковно-школьной инспекции и установить нормальный ход школьной жизни, о. Николай, воспользовавшись устройством летних педагогических курсов, в 1898 году созвал в Петрозаводске также съезд всех уездных наблюдателей. В течение 22 дней на его заседаниях были подробно рассмотрены все стороны школьного дела и внесен ряд постановлений, направленных на упорядочение не только главных, но и многих частных вопросов. В июле 1909 года состоялся второй съезд уездных наблюдателей церковных школ Олонецкой губернии.

Рисунок 29. Наблюдатели церковных школ Олонецкой епархии во время второго съезда в 1909 году. Сидит крайний справа прот. Н. К. Чуков

Расширяя и углубляя дело церковно-школьного просвещения, о. Николай Чуков с одобрения епархиального Училищного совета ввел с 1909 года во всех церковно-приходских школах епархии обязательное изучение сведений по русской истории, географии и природоведению, приспособив для этого уроки объяснительного чтения и снабдив школы соответствующими учебными пособиями. С этого же года во всех сельских церковноприходских школах, где был двойной штат учителей, открылись четвертые отделения дня более прочного и глубокого усвоения курсов начальной школы, а 15 одноклассных церковно-приходских школ были преобразованы в двухклассные.

В 1909 году Синодальный Училищный совет устроил в С.-Петербурге церковно-школьную выставку¹⁵¹ по случаю 25-летия Положения о церковных школах. Само празднование состоялось в столице 13 июня. Многие церковно-школьные деятели приняли в нем участие, в их числе и протоиерей Николай Чуков. За несколько дней до торжества, 9 июня, выставку осмотрел епископ Олонецкий и Петрозаводский Никанор, которого сопровождал о. Николай Чуков¹⁵². Дня юбилейной выставки о. Николаем был подготовлен раздел, отражающий постановку школьного дела в Олонецкой епархии. В марте, перед отправкой, эти материалы (108 номеров по каталогу) были показаны на школьном празднике в Петрозаводске, устроенном во время Губернского земского собрания¹⁵³. И вот какой отзыв о. Николай неожиданно прочитал в присланной ему вырезке из газеты «Тамбовский край»:

«Выставленные экспонаты дают достаточное представление о постановке церковно-школьного дела в губернии. Они наглядно показывают все его стороны, рисуя постепенный рост его за 25 лет и те меры, которые употреблялись для того, чтобы привести церковные школы в их настоящее состояние <...>. Вместе с тем из ближайшего знакомства с выставленными материалами нельзя не видеть, какая масса труда и энергии положена школьными деятелями на упорядочение и приведение на высоту своих школ.

В числе выставленных экспонатов имеются: шесть диаграмм, наглядно представляющих рост за 25 лет церковных школ в губернии, учащихся в них, средств содержания, собственных зданий, библиотек для чтения при школах и народных чтений, фотографические снимки внешнего и внутреннего вида школ, групп учащихся, слушателей педагогических уроков и т.п.; выставлены также письменные работы учащихся всех типов школ из всех уездов, причем обыкновенно выставлены работы – не лучших только учеников, но всех учеников из всех отделений школы, а также работы одного ученика за весь курс обучения; есть образцы письма полууставом, первоначальные опыты рисования; особенное же внимание обращают на себя работы второклассных школ, в числе которых имеются написанные несколькими выпускными курсами сочинения на тему „Моя автобиография“. Женские школы представили рукодельные работы: одни – по общеклассной системе обучения Каблуковой, другие – по обычной системе. Из одной карельской школы представлено до 100 предметов различных моделей, служащих наглядным пособием при обучении детей курса русскому языку.

Выставлены также планы и фасады собственных школьных зданий, исторические записки о школах, учебники, употребляющиеся в карельских школах, программы, выработанные местными деятелями по преподаванию в начальных школах русской истории, географии, природоведения, рукоделия; выставлены формы отчетности школьной, уездных отделений, епарх[иального] наблюдателя, классный журнал, летопись школьная, дневник учащих второклассной школы (подлинный), дающий подлинную картину внутреннего строя жизни школы и общежития, программы устраивавшихся с 1897 года школьных праздников и чтений, сведения о народных чтениях, описание административного учения, воспитательного и хозяйственного строя второклассной школы, отчеты епарх[иального] наблюдателя с 1896 г., как и образцы отчетов уездных наблюдателей и заведующего второклассной школой, указания и темы для экзаменационных работ, рассылавшиеся наблюдателем, распоряжения уездных отделений и наблюдателя по упорядочению дела, журналы съезда наблюдателей, путевой журнал епарх[иального] наблюдателя за один год, дающий не только полную картину всей его деятельности при поездках по школам, но и посвящающий во многие его думы, выводы и проекты.

Может быть, конечно, в экспонатах много специально приготовленного для выставки, но, несомненно, здесь не преследовалась цель „показать товар лицом“. Я думаю, что предметы выставки показывают не товар, а то, до чего дошла школа. Знакомство с ними лиц, занимающихся школьным делом, принесет громадную пользу. Эти лица позаимствуют с выставки те виды обучения, которых у них нет, о существовании которых они не знали»¹⁵⁴.

Так постепенно улучшалась деятельность церковных школ в Олонии, и к 1909 году все они без исключения были включены в общую, относящуюся к министерству Народного Просвещения школьную сеть по осуществлению всеобщего обучения в губернии. Завоевав серьезной работой видное место в системе начального образования, церковные школы Олонецкой епархии могли спокойно и уверенно осуществлять свою просветительскую миссию. Весь этот напряженный труд был подробно освещен в «Исторических очерках развития школ Олонецкой епархии», написанных о. Н. Чуковым в 1910 году, а также в его ежегодных отчетах о состоянии школ с 1895/96 по 1909/10 учебный год. Деятельность олонецких церковно-приходских школ получила высокую оценку с трибуны Государственной Думы в речи депутата К. И. Казанского¹⁵⁵.

Значительные результаты в постановке церковно-школьного дела были достигнуты нелегко. Вспоминая о своих трудах в должности епархиального наблюдателя, Владыка Григорий впоследствии писал:

«Я отдался им всецело, с увлечением, с утра до вечера поглощенный то работой у себя в кабинете, то посещая школы, то участвуя в разного рода заседаниях. Я вел постоянно большую переписку со своими помощниками – уездными наблюдателями, руководя их в работе и обращая их внимание на ту или другую сторону дела; переписывался с попечителями школ по вопросам школьного строительства, отвечал на обращенные ко мне письма заведующих школами, учителей и учительниц по делам школ и их личных нужд. Периодически, месяца через полтора-два, я посылал письма-доклады Главному наблюдателю церковных школ В.И. Шемякину, а потом Аф. М. Ванчакову о ходе церковно-школьного дела в губернии, где во всех подробностях освещал деятельность совета, отделений, наблюдателей, сообщал о принимаемых мерах, просил содействия и т. п. За 15 лет своего наблюдательства я отправил 116 таких писем-донесений, часто очень обширных, подробно характеризующих всю историю церковно-школьного дела в губернии за это время (1895–1910 гг.) и представляющих ценный материал для истории народного образования в Олонецком крае за этот период.

Справедливость требует отметить, что со вступлением моим в должность Епархиального наблюдателя и во все продолжение ее обстоятельства складывались очень удачно и во многом благоприятствовали моей деятельности. Прежде всего стали быстро увеличиваться средства содержания церковных школ. Как раз ко времени моего вступления в должность правительство обратило на церковные школы особое внимание <...>. За 15 лет (с 1895 года) средства содержания церковных школ в губернии увеличились в шесть раз <...>. Это дало возможность улучшить положение школ, учащего персонала, уездных наблюдателей: с улучшением материального положения улучшался и состав учащих, а в связи с этим улучшалась и постановка учебного дела»¹⁵⁶.

В вопросе организации и реорганизации школ большую услугу в то время оказало земство, хотя его сочувственное отношение к церковным школам возникло не сразу. У земства была собственная школа – земская, церковная же была для него «падчерицей». И если уездные земства с преимущественно крестьянским составом, ближе стоявшие к деревне и ее нуждам, отпускали на церковно-приходские школы небольшие ежегодные пособия, то губернское земство до 1895 года ограничивалось редкими единовременными дотациями. Дня привлечения внимания и сочувствия губернского земства церковная школа еще не обладала ни хорошим педагогическим персоналом, ни достаточной обеспеченностью помещениями, учебными пособиями и т. п. Не могла она похвалиться и особыми успехами, поскольку не имела инициативного руководства. Но в лице своей новой инспекции школа показала горячее желание приложить все силы к скорейшему улучшению постановки учебно-воспитательного дела. И тогда среди земских деятелей нашлись люди, которые благоприятно повлияли на отношение земства к церковно-приходской школе. Председатель Губернского земского собрания В. В. Эрин определенно встал на сторону церковных школ и всегда энергично поддерживал епархиального наблюдателя. Гласные Вытегорского и Губернского земств

А. Ф. Лопарев и П. А. Иткин, очень влиятельные среди крестьян, также содействовали благоприятному разрешению различных ходатайств. Знаменательно, что уже с 1896 года Олонецкое губернское земство ассигновало постоянное пособие в 2 800 руб. на открытие новых церковных школ. В этом выразилось большое доверие земства к деятельности Н. К. Чукова. К 1810 году земские пособия церковным школам возросли до 34 293 руб.

Подводя итог своей церковно-школьной работе, Владыка Григорий писал в воспоминаниях:

«Меня стали приглашать на заседания Губернского земского собрания при прохождении нашего вопроса [школьного – прот. В. С.], и моя молодая энергия, несомненно располагала многих к доверию, что к лучшей постановке дела будут приложены все старания. В дальнейшем, когда я сам участвовал в Губернском земском собрании в качестве представителя от духовного ведомства, дело окончательно упрочилось, хотя оппозиция церковным школам всегда была.

Мое активное участие во всякого рода земских и других комиссиях создало мне некоторую популярность и сблизило меня с высшими представителями власти и общества, в частности, с губернатором Н. В. Протасьевым (а потом и с Н. Д. Грязевым, который также часто своим авторитетом поддерживал наши земские ходатайства, а своим вниманием ко мне и церковным школам задавал известный тон и другим... Он, например, всегда с семьей неизменно посещал наши школьные праздники и „елки“, торжественно устраивавшиеся мною в громадном зале Братского Дома¹⁵⁷, куда я обыкновенно в тех же целях популяризации церковных школ приглашал всех земцев и всех имевших то или

Рисунок 30. Протоиерей Павел Ильич Соколов. Председательствующий в Училищном совете при Святейшем Синоде (1898–1917)

иное отношение к школам представителей власти и общества. Когда было открыто (1907 г.) Православное Карельское братство¹⁵⁸ <...>, Н. В. Протасьев (а потом и Н. Д. Грязев) обозревал Карельский край, пограничный с Финляндией, посещал вместе со мною и наши школы, видел их успехи и оставлял в классных журналах одобряющие записи. Все это, конечно, поднимало престиж церковных школ в глазах общества и благоприятствовало нашему делу. Много помогла мне и поддержка всех моих начинаний сверху, со стороны Главного наблюдателя церковных школ В. И. Шемякина, его помощника (а потом и преемника) Аф. М. Ванчакова и председательст-вующего в Синодальном Училищном совете прот. П. И. Соколова. Еще в самом начале моей работы, после первых же донесений моих о ходе школьного дела в губернии и принимаемых мною мерах к его улучшению, я получил в ноябре 1896 года от В. И. Шемякина письмо, где он выражал свою благодарность „за ценные сообщения и полезную деятельность“. И потом неизменно я всегда получал поддержку, содействие и <...> защиту, когда я обращался к своему Синодальному начальству письменно или лично (я каждый год бывал летом в Петербурге с личным донесением о школьных делах и с разными ходатайствами по поводу школ).

Все это вместе взятое ободряло, помогало, укрепляло наше положение, благоприятствовало достижению успехов в постановке всей школьной работы и, если в начале приходилось „на помочах“ вести школьное дело и проводить школьные вопросы в тех же земствах, то потом – и сравнительно скоро – церковные школы уже заслуженно пользовались добрым к ним отношением и смело могли смотреть в глаза всех – и друзей, и противников...

Наряду с условиями, благоприятствовавшими мне в работе, пришлось немало испытать и препятствий, пережить немало волнений, вести упорную борьбу за каждый шаг, за каждое мероприятие, за каждое свое предложение... И все это „не от разбойник, а от сродник...“, от своих духовных, даже от тех же ближайших деятелей, которые, в силу своего положения, были бы обязаны оказывать всемерную поддержку во всем, что клонилось к пользе и успеху дела... Возможно, что если бы я был более опытен в смысле житейских отношений, умел бы не только служить, но и „прислуживаться“, обладал бы даром льстивого подхода и ухаживания за нужными людьми, стремился бы прежде всего к тому, чтобы во что бы то ни стало „мирно уживаться“ с окружающими, а заботу о деле оставлять на втором плане, то, может быть, все шло бы гладко. Но, к сожалению, выражаясь словами Некрасова, „человек я был новой породы“, слишком большой идеалист, смело веривший тогда в силу правды, не умевший ходить окольными путями, напролом добивался того, что считал нужным и полезным для дела, не взирая на лица, и – в результате – среди подленькой провинциальной атмосферы пришлось столкнуться с мелким честолюбием, глупой завистью, тупым самомнением и гнусным интриганством»¹⁵⁹.

С самых первых шагов своей деятельности в качестве наблюдателя Н. К. Чуков встретил недоброжелательное отношение к себе председателя епархиального Училищного совета архимандрита Стефана. Однако его мелочные придирки в значительной степени нейтрализовал Преосвященный Павел. Епископ часто посылал в совет представления Н. К. Чукова с прямыми резолюциями к исполнению во избежание излишних препирательств. В нападках на епархиального наблюдателя о. Стефана поддерживал А. П. Надежин, переведенный из Каргополя в Петрозаводск инспектором семинарии. Он обвинял Н. К. Чукова и в «злоупотреблении властью», и в «пристрастии», и даже в «унижении» церковно-приходских школ. 7 апреля 1897 года Н. К. Чуков писал В. И. Шемякину: «Уже начинаю думать, нельзя ли будет уйти куда-либо в гимназию законоучителем, особенно, если после Стефана Преосвященный будет представлять к должности Председателя Еп[архиального] Уч[илищного] Совета г. Надежина»¹⁶⁰.

В октябре 1897 года в Петрозаводске сменились и архиерей, и ректор семинарии. А П. Надежин, принявший сан, стал кафедральным протоиереем и, хотя уже не имел прямого отношения к учебному делу, продолжал видеть в о. Н. Чукове «соперника» и всячески мешал его работе. Дело дошло до того, что в 1898 году в епархиальном Училищном совете были положены под сукно на полгода журналы наблюдательского съезда, переданные туда на рассмотрение новым епископом Назарием (Кирилловым). Намеченные мероприятия по улучшению всего строя церковно-школьной жизни повисли в воздухе. О. Николай, не выдержав, написал о создавшемся положении В. И. Шемякину. Назначенная в 1899 году Святейшим Синодом церковно-школьная ревизия защитила епархиального наблюдателя. Только благодаря ей удалось наладить деловые отношения в Училищном совете Олонецкой епархии.

В 1902 году при епископе Анастасии (Опоцком) протоиерей А. Надежин предпринял новую попытку избавиться от завоевавшего широкую популярность о. Николая Чукова. Включенный в комиссию по рассмотрению отчета о. Н. Чукова об учебно-воспитательной работе церковных школ епархии за 1900/01 учебный год, он постарался очернить работу епархиального наблюдателя. Затем заключение комиссии, резолюция епископа, которому о. А. Надежин осветил дело по-своему, и ответная записка о. Н. Чукова были посланы в Синодальный Училищный совет. Одновременно о. А. Надежин использовал свои знакомства в Св. Синоде, и был уже заготовлен указ о переводе о. Н. Чукова на ту же должность в Саратов. Недоброжелатели о. Николая сообщили всем, что он переводится из Петрозаводска...

Однако заготовленный указ не подписал В. И. Шемякин. Он вызвал о. Николая в Петербург для доклада обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву, который пресек очередную интригу против о. Н. Чукова, сказав ему: «Поезжайте себе с Богом домой, никто Вас беспокоить не будет».

В январе 1908 года о. А. Надежин был назначен ректором Тверской семинарии.

«С отъездом Надежина закончились интриги против меня, тем более, что председателем уч[илищного] совета был архимандрит Фаддей (Успенский), человек кристально чистой души, с которым мы чрезвычайно дружно работали все шесть лет его пребывания в Олонии, вместе нередко разъезжая по школам епархии, вместе работая на педагогических курсах, вместе устраивая учительские собрания городских учащих и т. п.», – писал Владыка Григорий¹⁶¹.

Рисунок 31. Архимандрит Фаддей (Успенский). Председатель Олонецкого епархиального совета. 1903–1908 годы

Провожая архимандрита Фаддея в декабре 1908 года, члены епархиального Училищного совета выразили ему в поднесенном адресе „благодарение, благопожелание и низкий поклон“. А протоиерей Николай Чуков отслужил в семинарском храме в день его отъезда 12 декабря напутственный молебен.

Деятельность о. Н. Чукова в должности епархиального наблюдателя церковных школ Олонецкой епархии продолжалась пятнадцать с половиной лет: с 8 сентября 1895 года по 3 февраля 1911 года, когда он был назначен Св. Синодом на должность ректора Олонецкой духовной семинарии с определением быть председателем епархиального Училищного совета. Таким образом общее руководство церковно-школьным делом осталось на нем вплоть до 20 июня 1917 года, когда все церковные школы по решению Временного правительства перешли в ведение министерства Народного Просвещения.

«По справедливости должен сказать, без излишней похвальбы, что несмотря на большие препятствия, какие пришлось встретить мне, – особенно в первые годы службы, – все-таки для нормальной постановки церковно-школьного просвещения за время моего наблюдательства сделано было очень много и самое дело поставлено достаточно хорошо. Мои учителя второклассных школ, командированные на курсы в Москву, по приезде обратно само рассказывали мне, что их товарищи из других епархий с удивлением слушали их рассказы о постановке дела у нас... Не без причины, конечно, я каждый год получал благодарности Губернского и Петрозаводского уездного земского собрания за постановку церковно-школьного дела: они видели результаты нашей работы и имели непосредственные сведения от населения. Недаром, конечно, Губернское земское собрание в 1911 году избрало меня в числе трех лиц представителем от губернского земства на первый общеземский всероссийский съезд по народному образованию в Москве, а при уходе моем с поста наблюдателя назначило стипендию моего имени в Духовной семинарии...»

«Мне рассказывал Аф. М. Ванчаков (Синодальный наблюдатель школ), что В. К. Саблер, сначала не особенно доброжелательно относившийся ко мне <...>, после как-то в заседании Синодального Училищного совета отзывался обо мне и о Павле Сем[еновиче] Виноградове (Нижегородский наблюдатель), как о лучших наблюдателях. Когда я переходил с поста наблюдателя на должность ректора семинарии, меня чествовали епархиальный Училищный совет, Петрозаводское уездное отделение его, наблюдатели, учащиеся и учащие, представители земства¹⁶². В своих адресах и речах они характеризовали мою деятельность. Как во всяких юбилейных речах, конечно, не обошлось и без преувеличений, и я в своих ответах им старался внести корректив к их восхвалениям. Но в общем, в них была изложена характеристика нашей работы достаточно верно»¹⁶³

За труды по народному образованию о. Николай удостоился церковных наград: камилавки – 6 мая 1899 года; наперсного креста от Святейшего Синода выдаваемого – 6 мая 1904 года; сана протоиерея – 6 мая (возведен 14 мая) 1907 года. Наконец 6 мая 1910 года его награждают орденом св. Анны 3-й степени.

Он был счастлив и в семейной жизни. Еще 27 октября 1896 года Николай Кириллович женился на Валентине Дмитриевне Любецкой. В семействе Чуковых росло пятеро детей: Николай, Борис, Анна, Александр и Вера.

12 февраля 1911 года протоиерей Николай Чуков служил последнюю всенощную в церкви Успения Божией Матери Николаевского детского приюта¹⁶⁴.

«13 февраля служил первую Литургию в семинарской церкви, сказал вступительное слово. Инспектор В. И. Лебедев приветствовал в церкви, а затем прошли все в учительскую комнату, где вся корпорация и моя семья пили чай. Так совершилось мое вступление в семинарию», – вспоминал Владыка Григорий¹⁶⁵.

Рисунок 32. Первый съезд наблюдателей церковных школ. Четвертый слева прот. Н. К. Чуков. 1898 год

Рисунок 33. Николаевский детский приют. Первый справа прот. Н. К. Чуков. 1898 год

Рисунок 34. Арх. Нафанаил (Троицкий), председатель Олонецкого епархиального Училищного совета; свящ. Евгений Мерцалов, его преемник; свящ, Николай Чуков, епархиальный наблюдатель. 1902 год

Рисунок 35. Перенесение мощей преп. Александра Свирского из Троицкого собора в Преображенский монастырь. 18 мая 1909 года (Духов день)

Рисунок 36а. Портрет купца А. Ф. Лопарева. Из коллекции А. Левиной

Рисунок 36б. Похороны А. Ф. Лопарева. 31 августа 1899 года

Рисунок 37. Курсы кустарного производства Петрозаводского уездного земства. 2 августа 1903 года

Рисунок 38. Педагогические курсы в Петрозаводске. 1906 год

Рисунок 39. Протоиерей Н.К. Чуков (наблюдатель церковных школ Олонецкой епархии) и епископ Олонецкий и Петрозаводский Мисаил при посещении г. Каргополя. 17 июля 1907 года

Рисунок 40. Учащиеся Крестовоздвиженской двуклассной церковно-приходской школы в Петрозаводске. Август 1907 года. Сидит третий слева прот. Н. К. Чуков

Рисунок 41. По случаю отъезда из Петрозаводска преосвященного епископа Мисаила. 6 декабря 1908 года

Рисунок 42. Совет Александро-Свирского братства. По случаю отъезда о. председателя Совета и Комиссии по устройству чтений в Братском доме, архимандрита Фаддея. 9 декабря 1908 года

Рисунок 43. В зале Епархиального женского училища при проводах о. протоиерея Надеждина. 2 февраля 1908 года

Рисунок 44. На совещании о второклассных школах при Училищном совете при Св. Синоде. 15 февраля 1908 года

Рисунок 45. Епархиальный училищный совет и Совет Александро-Невского братства по случаю отъезда председателя о. архимандрита Никодима – в центре, прот. Н. К. Чуков – второй справа в первом ряду. 1910 год

Рисунок 46 Миссионерские курсы. 26 августа 1909 года

Рисунок 47. Группа участников монашеского съезда с прочей братией в Александро-Свирском монастыре. 19 мая 1909 года

Рисунок 48. Заседание монашеского съезда в Александро-Свирском монастыре. 19 мая 1909 года

Рисунок 49. 1899 год. Священник Н. К. Чуков