Игуменья Феофания (Готовцова)

Место и время рождения. – Воспитание и примеры в родительском доме. – Образование в С.-Петербургском Институте Ордена Св. Екатерины. – Благоволение Государыни Императрицы Марии Феодоровны. – Милости Государя Императора Александра Павловича. – Семейное счастье как дочери, жены и матери. – Ранняя потеря родителей, мужа и дочери. – Обет вступить в монастырь. – Отъезд.

Основательница и первая настоятельница С.-Петербургского Воскресенского женского монастыря, игуменья Феофания, вдова генерал-майора Готовцова, a по отцу Щулепникова, родилась в 1787 году, 15 февраля, Костромской губернии, Солигалицкого уезда, в сельце Трескове.

Родитель ее, Сергей Афанасьевич Щулепников, из древнего боярского рода, был выборным депутатом от дворян Костромской губернии в Комиссии, открытой 30 июля 1767 года, Государыней Императрицей Екатериной Второй, для составления Нового Уложения. Добродушный, кроткий и снисходительный ко всем низшим и слабейшим, Сергей Афанасьевич был в одном неумолимо строг и настойчив – это в исполнении религиозных обязанностей. Каждый праздник он сам ходил в церковь и требовал того же от всех зависевших от него. Он не любил опаздывать к божественной службе и всегда спешил прийти в церковь до начала часов, говоря: «Обедня без часов, что птица без крыльев».

Жена его Домника Ивановна, дочь Вологодского воеводы Белкина, как умная и благочестивая женщина, строго следила за соблюдением порядка и честного выполнения обязанностей каждым членом ее обширного дома. К бедным она была очень милостива: в усадьбе Трескове был выстроен отдельный флигель с балконом, куда она ежедневно уходила раздавать нищим пищу; на дворе были устроены столы, на которых в большие праздники давались обеды для бедных. В особенности жены и дочери небогатых дворян смотрели на Домнику Ивановну, как на Богом данную мать, которая безустанно заботилась о их нуждах и печалях. Кроме того, она славилась красотою наружности и необыкновенным даром слова, так что друзья, ожидая каких-нибудь важных гостей, всегда приглашали ее с просьбой: «занять гостей своею усладительною беседою».

У Сергея Афанасьевича и Домники Ивановны было многочисленное семейство: семь сыновей и четыре дочери. Попечительность их о детях была неусыпна и они радовались видя в детях своих крепкую веру и старание строго исполнять свои обязанности к Богу и ближним. Но Сергей Афанасьевич показывал особенную любовь к младшей дочери Александре – впоследствии игуменьи Феофании – которая с детства отличалась живым, веселым характером и добрым сердцем.

Александра Сергеевна питала глубокую любовь к своим родителям и в особенности осыпала нежными ласками отца. Бывало мать пожурит ее за резвость или погрозит наказанием – Александра Сергеевна тотчас бежит к отцу и прячется за него. Однажды она до того резвилась, что разбила дорогое трюмо; испугавшись гнева матери, она по обыкновению убежала под кров отца, который в это время страдал болью в ногах и не мог ходить без помощи. «Вот что наделала твоя баловница! вот до чего дорезвилась, что и зеркало разбила!» жаловалась мать. – Ну, что же делать! отвечал Сергей

Афанасьевич кротко: – не брани ее, друг мой! зеркало купим новое: напишем в Петербург, так еще лучше пришлют. A Саша еще много в жизни наплачется! много ей, бедной, горя и бед испытать! Успокой же ее и не брани.»

Как один светлый луч промелькнуло раннее детство Александры Сергеевны. Когда же минуло ей десять лет, то, по желанию матери и к великому горю отца и любимой дочери повезли ее в С.-Петербург для определения в Смольный монастырь, где в то время кончала курс ее старшая сестра, Анна Сергеевна, и куда по этой причине она охотно желала поступить. Но по баллатировке она туда не попала, a в какой-либо из лучших пансионов не хотела поступить. Притом же она так много плакала и тосковала в разлуке с своими родителями, что занемогла; родные сильно испугались и пришлось вернуться с нею в деревню.

Когда по дому пронесся радостный крик: «барышня приехала!» и раздался издали ее свежий голос, громко призывавший отца, тогда старик-отец, так долго страдавший болью в ногах, забыл про свою немощь и без палки, бегом, бросился навстречу своей любимой дочери. Сама Домника Ивановна, – на что не любила баловства и непослушания, – но и та очень обрадовалась, и только покачивала головою от удивления и умиления, смотря как больному отцу разом возвратилась сила в ногах и как, обнимая любимицу свою, он тихо плакал, говоря: «Теперь пока я жив, не расстанусь с тобою, дитя мое».

Действительно, Сергей Афанасьевич до смерти своей не расставался с своим ненаглядным сокровищем, сам наблюдал за ее уроками, сам заботился об развитии ее ума и об укоренении в ее сердце евангельских заповедей. Она всегда сопутствовала ему в церковь и в прогулках. Вообще в доме родительском, она имела олицетворенные примеры жизни по Боге и эти примеры оставляли неизгладимые впечатления в ее душе.

В это время возвратилась по окончании курса старшая; дочь Анна Сергеевна. Исполняя просьбу родителей и по собственному желанию, она занялась образованием младшей сестры. Одаренная прекрасными качествами ума и сердца, и получив основательное образование, Анна Сергеевна всею душою привязалась к своей ученице, которая радовала ее своими быстрыми успехами и нежною привязанностью к ней. Эти взаимные отношения положили начало той трогательной дружбы, которою освещалась вся жизнь двух сестер.

Александра Сергеевна любила учиться, любила молиться, но кажется ничего так не любила, как делать всех счастливыми. От ранних лет она привыкла находить радость в доставлении радости другому. По своему крайне живому и деятельному нраву, она всюду поспевала: и свои уроки приготовить, и нищим подать, и между слугами распространить радость: где она появлялась, там везде было веселье и отдых. Каждая личность огромной дворни была ей близка; y каждого она поучилась его делу: не было ремесла, мастерства и рукоделья в достаточном доме такой отличной хозяйки, какою была Домника Ивановна, которому живая и вечно деятельная Александра Сергеевна не научилась и не постаралась по возможности достигнуть совершенства. Она перепробовала и так-называемые черные работы, за что ей порядком доставалось от матери.

С детства своего Александра Сергеевна имела страх Божий в сердце; при каждом затруднении или горе, мысль ее тотчас обращалась с молитвою к Богу. Однажды гуляя по лесу, она зашла далеко в чащу и потеряла дорогу из виду. Сильно испугавшись, она не знала, что делать и вдруг громко стала читать молитву, которую прежде никогда не учила. Она сама не понимала откуда приходили ей на язык эти прекрасные слова, которые, как будто сами собой произносились с внутренним чувством страха и усердного моления к Богу. Она не останавливалась и все шла вперед, говоря: Величая, величаю Тя, Господи, яко призрел еси на смирение мое и проч.

Гораздо позже она узнала, что эта молитва читается по субботам на полунощнице и взята из жития Св. Евстратия мученика¹, произнесшего ее пред смертью, когда вели его на мучение. Вероятно Александра Сергеевна много раз слышала эту молитву в церкви; но по молодости лет не обращала не нее довольно внимания: в минуту же опасности невольно вспомнила и до конца жизни любила читать эту молитву и вспоминать, как произнося ее, по внушению Бога, вышла на путь из лесу.

В 1797 году, 9 сентября, не стало ее любимого отца! Искренние слезы родных и знакомых проводили Сергея Афанасьевича в могилу. Александра Сергеевна осталась сиротой и до тринадцати лет жила при матери. В своей заботливости о доставлении дочери хорошего воспитания, Домника Ивановна сама повезла ее в С.-Петербург, с намерением поместить в Смольный монастырь, но там вакансии не оказалось. По особенному ходатайству, Императрица Мария Феодоровна приняла Александру Сергеевну в число своих пансионерок в Екатерининский Институт, основанный Ее Величеством в 1798 году.

Как нежная, заботливая мать, незабвенная благодетельница русских детей принимала на Себя хлопоты об устройстве Института; неожиданно являлась во всякое время, чтоб удостовериться в точности ли исполняются ее благотворные распоряжения и сама лично заботилась, как об умственном развитии, так и о материальном благосостоянии детей, принятых Ею под Свое милостивое покровительство.

С первого представления своей Августейшей Воспитательнице, Александра Сергеевна имела счастье понравиться Ей и до самого конца благотворной жизни Ее Величества пользоваться Ее милостями. Императрица Мария Феодоровна полюбила Свою воспитанницу за ее открытую, оживленную наружность, за умную, правдивую речь, тщательное воспитание, a также приятно Ей было, что новая институтка прекрасно владела французским языком, знание которого в то время не сильно было распространено в институтах.

Часто посещая Екатерининский Институт, Ее Величество всякий раз требовала к Себе воспитанницу Щулепникову и до такой степени приучила ее к Себе, что она всегда бежала к Ней навстречу. Запыхавшись и раскрасневшись, с блистающими от радости глазами, она первая приветствовала Государыню, Которая с материнскою нежностью осыпала ее ласками.

Александра Сергеевна не сразу привыкла к институтской жизни. Первое время она сильно страдала тоскою по родному дому; воспоминание об отце и разлука с матерью, которая, поместив ее в Институт, возвратилась в свое имение, наводили на нее грустные думы; это обратилось в такое болезненное чувство, что не смотря на любовь к занятиям, она не могла даже учиться и невольно задумывала планы, – как бы ей бежать от непривычной жизни.

В Институт она поступила в старшие классы, когда ей было уже около четырнадцати лет, в 1801 году.

Начальница Екатерининского Института, Анна Ивановна Брейткопф, избранная, со времени основания его в 1798 году, Самою Императрицею, была одарена высокими достоинствами ума и сердца. Как заботливая мать, она изучала характеры воспитанниц, вверенных ее попечению. Узнав редкие качества своей новой институтки, она полюбила ее и старалась любовью и ласками смягчить ее болезненную тоску. Однажды классная дама предложила прибегнуть к наказаниям, чтоб исправить ее от рассеянности, видимо происходившей от тоски по родным и непривычной жизни; Анна Ивановна не допустила до того, говоря: «Не наказывайте ее; строгостью с нею ничего не сделаешь: но при благоразумном обращении, из нее выйдет что-нибудь необыкновенно хорошее». Своим мягким и терпеливым обращением, она убедила Александру Сергеевну во всякое время прибегать к ней. Пользуясь этим, она пришла раз даже ночью к своей начальнице, разбудила ее и рассказала ей свое горе, отнимавшее y нее сон. Анна Ивановна с участием выслушала ее и успокоив, уложила спать подле себя. Такое материнское обращение скоро исцелило детскую грусть: Александра Сергеевна перестала тосковать по родине, привыкла к новой жизни и сделалась радостью и гордостью своих начальниц и учителей. Во всех предметах, она оказывала блистательные успехи, выказала истинный талант к рисованию, с особенным искусством занималась рукоделиями; не любила только немецкого языка, но и тому прилежно училась, по убеждению своей любимой начальницы.

По окончании курса, в 1805 году, Александра Сергеевна получила при выпуске, как одна из лучших воспитанниц, золотой шифр Государыни Императрицы Марии Феодоровны, который в 1829 году принесла в дар образу Тихвинской Божией Матери, в приделе храма, устроенного ею в Горицком монастыре.

Много слез пролила Александра Сергеевна прощаясь со своею Августейшею благодетельницею и имела счастье слышать от Нее изустное обещание никогда не оставлять ее своим благоволением, приказание при всяком удобном случае являться к Ней и при надобности, прибегать прямо к Ее покровительству.

По выходе из института, Александра Сергеевна опять жила y матери своей в сельце Трескове; но не долго наслаждалась счастьем под материнским кровом. В 1806 году, Домника Ивановна, по обыкновению своему говела и приобщалась Св. Таин в филипповом посту. Через неделю после этого, 26 ноября, она вдруг почувствовала стеснение в груди, которым часто страдала, и чрез час ее уже не стало. Домашние, родные и соседи, особенно же не богатые дворяне с их семействами, были сильно опечалены смертью этой благородной женщины, которая до последнего часа, всюду разливала свои благодеяния. Окрестные дворяне несли ее гроб до могилы и не смотря на страшную вьюгу и метель, все шли с обнаженными головами до Николаевской церкви села Лосева, где было семейное кладбище Щулепниковых.

Глубоко опечалены были дети потерею матери и после ее кончины Александра Сергеевна, неразлучно с сестрою Анной Сергеевной, переехала жить в сельцо Белково, находящееся в одной версте от с. Трескова тоже Костромской губернии, в усадьбу своей старшей сестры Елисаветы Сергеевны Шиповой, которую она горячо любила и уважала. Но и тут она не на долго успокоилась: Елисавета Сергеевна вскоре скончалась, 10 февраля 1808 г., искренно оплакиваемая мужем, и девятью малолетними детьми². Тогда обе сестры переселились в село Еремейцево, Костромской же губернии, чтобы быть поближе к родной тетке, Надежде Ивановне Бартеневой, жившей в своей усадьбе Боловино́ Чухломского уезда.

В это время Александра Сергеевна сильно страдала зубною болью и долгое время никакие лекарства не давали ей облегчения. В минуты жесточайших страданий она дала обещание съездить в монастырь, где покоятся мощи преподобного Феодосия Тотемского Чудотворца и отслужить ему молебен. Зубная боль тотчас утихла и Александра Сергеевна после этого никогда уже не страдала зубами. По выздоровлении своем она немедленно исполнила обещание, и во всю жизнь сохраняла веру и признательность к заступничеству угодника Божия Феодосия, посылала на масло в лампаду, теплящуюся пред его мощами и никогда не забывала в день его памяти служить всенощную и молебен.

С самого приезда Александры Сергеевны из Института, еще при жизни матери, многие достойные люди из соседних дворян искали ее руки. Но промысл Божий готовил ей другую судьбу. В сентябре 1808 года, две сестры поехали на именины к тетке своей, Надежде Ивановне Бартеневой в усадьбу Боловино. По обыкновению, все родные и соседи съехались к уважаемой имениннице. Между знакомыми находился и петербургский гость, Семен Степанович Готовцов, сосед по имению Бартеневым и хороший знакомый Павла Антоновича Шипова.

Генерал Готовцов отличался светлым умом и пользовался общим уважением. Предавшись своим служебным занятиям, он не имел ни времени, ни охоты отыскивать себе подругу жизни. Но при первой встрече с Александрой Сергеевной он вдруг почувствовал, какое счастье заключается в семейной жизни. Когда хозяйка представила его своей молодой родственнице и они стоя y окна разговаривали, вдруг вбежал трехлетний племянник Александры Сергеевны, сын ее покойной сестры, и увидев в первый раз генерала Готовцова, вероятно, привлеченный его мужественною и добродушною физиономией, малютка протянул к нему обе руки и ласково сказал: «милый дядя».

Обрадованный этим названием от хорошенького племянника привлекательной девушки, генерал Готовцов с живостью схватил его на руки и целуя, громко воскликнул: «Ах! милое дитя, когда бы Бог мне дал твоими устами мед пить!». Громкое и радостное восклицание петербургского гостя обратило общее внимание на Александру Сергеевну и привело ее в такое замешательство, что она раскрасневшись и чуть не расплакавшись, убежала в другую комнату.

На другой же день генерал Готовцов прибыл в усадьбу Белково просил y П. А. Шипова, – заменявшего отца и попечителя сестрам своей покойной жены, – позволения сделать предложение Александре Сергеевне и тут же получил согласие. Окончив дела по разделу имения с братьями и призываемый служебными обязанностями, Семен Степанович спешил в Петербург, но не ранее как получив обещание от родных, что его невеста не замедлит туда же с ними приехать, что и совершилось в начале января 1809 года.

Испросив благословения y своей Августейшей Благодетельницы, Александра Сергеевна в том же январе 15 числа, обвенчана с генералом Готовцовым в церкви Екатерининского института. Анна Ивановна Брейткопф благословляла ее вместо матери и до конца жизни сохраняла к ней любовь как к родной дочери.

На другой день их свадьбы, Семен Степанович получил приказ, от военного министра графа Аракчеева, двинуть свой полк в Швецию на помощь фельдмаршалу Каменскому. Еще шесть недель провел он в Петербурге, пока кончились все приготовления к походу. Как один миг счастья пролетело это время! Семен Степанович нежно любил свою жену и ничего не жалел чтобы утешить и повеселить ее. Они жили в блистательном кругу и в полном довольстве. Но почести и любовь, которыми была окружена молодая генеральша, не делали ее ни гордою, ни напыщенною. Со всеми она была одинакова, по прежнему заслуживала общую любовь и всюду разливала радость одним своим появлением; сама же, как дитя, забавлялась, когда на гауптвахтах выбегали часовые отдавать честь ее мужу.

Александра Сергеевна очень любила выезжать в шумные собрания, любила щеголять и наряжаться преимущественно в светлые и ярких цветов платья. На это Семен Степанович иногда замечал ей: «зачем она носит все светлые платья, лучше бы потемнее, a то разница лет очень заметна». Между ними было двадцать лет разницы, но шесть недель их брачной жизни промелькнули непрерывным счастьем.

Одна только мысль о близости разлуки омрачала его, но и тут надежда на скорое радостное свидание утешала их. Наступил назначенный день отъезда. Тяжело было им расставаться на заре своего счастья, но долг службы призывал его и при том же, как y мужа, так и y жены были мужественные сердца: оба безропотно покорялись Промыслу Божию.

Совсем новая жизнь началась для Александры Сергеевны. Она окружила себя книгами, партами, следила за военными событиями не выпускала из виду переходов своего мужа. Ее интересовали только те люди, которые могли сказать ей о ходе войны, о предположениях и вероятностях мира. Уважая ее чувства, все спешили доставлять ей самые быстрые и верные сведения. Мысленно Александра Сергеевна следовала всюду за своим мужем, разделяла с ним опасности и возносила за него пламенные молитвы ко Всевышнему. Можно себе представить ее радость, когда явился к ней фельдфебель Азовского полка, шефом которого был ее муж! Фельдфебель был прислан по делам службы и вместе с тем ему, как надежному и преданному человеку, генерал поручил сопровождать Александру Сергеевну, которую он приглашал к себе, предвидя скорое окончание войны и необходимость оставаться целую осень на месте. Начались радостные и поспешные приготовления к отъезду. Расторопный и умный фельдфебель, буквально исполняя приказания своего генерала, осмотрел каждый гвоздик в дорожном экипаже. Кроме этих приготовлений, он обязан был, по поручению генерала, рассказать все подробности этого славного похода, в котором он все время сопровождал своего командира.

Храбро защищались шведы, все выгоды были на их стороне: жители, проводники, лазутчики, подводы, все тянуло на их сторону; но русские на это не смотрели. Вьюги, непогоды, мороз, голод все переносили: без карт и проводников проникали в дремучие леса, переходили по глубоким снегам, крутым скалам, вязким болотам. Солдаты весело и бодро шли за храбрым генералом, который и в опасностях и радостях всегда был для них отцом. Пришлось идти верст восемьдесят по льду, чрез Ботнический залив: по берегам сильные укрепления y неприятелей; на дороге нет пристанища для отдыха, дороги непроходимые; иногда приходилось идти по колено в воде. Шведы верить не хотели такому переходу и начальник их отряда велел арестовать, как лгуна, своего офицера, который донес ему о приближении русских³.

Александра Сергеевна и в глубокой старости любила рассказывать о подвигах, совершенных русским отрядом под начальством ее мужа в войну 1809 года. Речь ее оживлялась, голос как-то мужественно звучал, когда она передавала историю давнопрошедших времен, рассказанную ей безыскусным языком очевидца этих событий и сподвижника героев. Но она всегда скорбела, что финляндская война прошла как-то незаметно для Европы и даже для самой России. Общее внимание, говаривала она, было увлечено страшными битвами Наполеона, где в одном сражении число убитых и раненых было больше численности всей армии, отстаивавшей права России в Швеции. Равнодушие современников перешло и к потомкам, которые не знают даже названия побед, доставивших неоцененную пользу России: покорение Финляндии, которая сделалась естественною и безопасною границею между Россией и Швецией и упрочила мир на севере. Своих знакомых, отправлявшихся в Финляндию, она просила, когда будут приближаться к местам, где русские побеждали врагов и увидят насыпи над телами павших героев, почтить их память молитвою.

Радостно спешила Александра Сергеевна сборами к отъезду, в полной надежде на скорое свидание с мужем. Но не так Бог судил: накануне ее отъезда, получено было донесение графа Каменского, что «в деле при Севаре лишились мы храброго генерала Готовцова».

В день решительной битвы, когда небольшая армия русских атаковала многочисленных Шведов, генерал Готовцов бросился в штыки и опрокинул неприятеля, который отступил, но шведская пуля поразила храброго воина. Не смотря на рану, он не покидал места сражения до тех пор, пока силы совершенно его оставили. Солдаты вынесли его на плаще и он умер в тот же день, 8 августа, 1809 года.

Получив печальное известие, Государь Император немедленно обратил внимание на несчастную вдову убитого генерала, изъявив Августейшей матери Своей готовность сделать все, что может для облегчения печальной участи Готовцовой.

Искренно соболезнуя о своей любимой воспитаннице и зная материнскую к ней привязанность Анны Ивановны Брейткопф, Императрица Мария Феодоровна немедленно призвала ее к Себе и поручила ей с осторожностью сообщить это известие несчастной вдове и передать от имени Императора, что Он готов все сделать для облегчения участи вдовы своего храброго генерала и принять на Себя заботу о перенесении его тела, куда она назначит.

Анна Ивановна Брейткопф возвратилась с известием, что Готовцова глубоко поражена неожиданным ударом, тем более жестоким, что она не имела ни малейшего предчувствия о близости его: Анна Ивановна застала ее радостную в деятельных сборах к отъезду. Не было слов, чтобы описать горесть молодой женщины так неожиданно, среди радостей и надежд, лишившейся подпоры своей жизни! Но когда миновалось первое время печали, омрачавшей рассудок и сознание, первая мысль Александры Сергеевны была заботою о будущем сироте, не рожденном еще на свет: чувство материнского долга мгновенно просветило ее рассудок. Безропотно покорилась она воле Отца вдов и сирот, пред Ним повергала все бремя своей великой печали, Его святому провидению предавая душу своего возлюбленного мужа, жизнь свою и своего младенца. Всеми силами души она благодарила свою Августейшую Благодетельницу, находя, что Ее милостивая попечительность о ней есть уже услаждение печали; благодарила Государя Императора за милостивое предложение перевести тело ее мужа; но просила похоронить его там, где он был убит, в том убеждении, что дух его с Господом, a тело его да будет стражем на границах отечества! она же всю жизнь будет молить Бога, да подаст ее мужу благодать охранять родную землю от нашествия шведов.

Желание вдовы было исполнено: Семен Степанович Готовцов, смертью которого кончилась война со шведами, погребен под городом Торнео, который и сделался границею России.

Государь Император не лишил и последнего утешения вдову храброго воина: по Его повелению, в том же 1809 году, 23 сентября, военный министр препроводил к ее превосходительству Высочайший рескрипт, который не успел порадоваться ее муж. В рескрипте изъявлено монаршее благоволение за прежнее сражение против шведов, 3 мая, при Кирко-Шкелефте⁴.

Узнав, что генеральша Готовцова осталась беременною, Государыня Императрица Мария Феодоровна изволила сказать госпоже Брейткопф: «Передайте Готовцовой, что Я хочу быть восприемною матерью ее ребенка, матерью не только по названию, но и в сущности. В надлежащее время, вы привезете ко Мне ее младенца: Я сама y купели буду держать его».

8 Ноября 1809 года, родилась y Александры Сергеевны дочь, которую назвали, по желанию покойного Семена Степановича, Анною, в память матери его. В назначенный день Анна Ивановна Брейткопф отвезла новорожденную в зимний дворец, в церкви которого она была окрещена 26 ноября того же года, и принята от купели Августейшею Благодетельницею ее матери.

Александра Сергеевна, несколько оправившись после известия о кончине мужа, поручила своей сестре, Анне Сергеевне, передать Государыне Императрице Марии Феодоровне признательность за все Ее царственные милости и просьбу не оставить ее ходатайством y Императора Александра Павловича о снятии запрещения на имение, доставшееся ей от покойного мужа. Ее Величество немедленно утешила Александру Сергеевну письмом следующего содержания:

«Госпожа Готовцова, с истинным сожалением узнала я о понесенной вами потере и чувством понимаю всю глубину вашей печали. Смерть вашего супруга довершает горести, сопровождавшие ваш союз, который совершился под самыми счастливыми предзнаменованиями и продолжался столь краткое время. Участие, всегда принимаемое Мною во всем, что касается вас, должно служить вам ручательством того участия, которое внушает мне настоящее ваше положение. Я доведу до сведения Государя Императора, Моего возлюбленного Сына, о ваших просьбах, которые были переданы Мне чрез посредство вашей сестры. Его правосудие и милосердие не позволяют вам сомневаться в покровительстве, которое Он окажет вдове храброго воина, столь достославно окончившего свое поприще и унесшего в могилу сожаления всех своих товарищей по оружию. Желаю, чтобы вы могли найти причину утешения в этой уверенности, так же как и в уверенности в особенную благосклонность с которою пребываю

Вас любящая Мария»

Павловск.

29 августа 1809 года⁵.

В том же 1809 году, 26 ноября, в следствие этой просьбы Государь Император указом Государственной Военной Коллегии повелел, за похвальное служение шефа Азовского мушкетерского полка генерал-майора Готовцова, окончившего жизнь свою от ран на поле брани против шведов, сложить состоящее на нем после брата его военного советника Готовцова, взыскание 1640 р. 39 κ., и из под запрещения освободить находящееся в секвестре имение его, которое досталось по наследству генерал-майору Готовцову, a после его кончины жене его, Александре Сергеевне Готовцовой⁶.

С таковою же благосклонностью Императрица Мария Феодоровна и в последствии немедленно отвечала на все письменные заявления Готовцовой и Ее письма, хранимые как святыня, не раз оказывали покровительство, и даже после Ее блаженной кончины, любимой воспитаннице Ее Величества⁷.

Александра Сергеевна посвятила себя малютке Анне и сама была ее кормилицею: в попечениях о ней находила она утешение своей глубокой горести. Зиму она провела в Петербурге, a весною 1810 года уехала в Костромское имение, село Еремейцево, где и поселилась с дочерью и старшею сестрою Анною Сергеевною, которая всю любовь свою отдала ей и ее дочери.

Молодой вдове приходилось переносить много зависти и клеветы, но уверенная в своей правоте, она не обращала внимания на праздные речи и не терпела, чтоб их передавали ей. Первая ее забота всегда состояла в том, чтобы не провиниться пред Богом и своею совестью. Имея с детства привычку бояться только Бога, она всегда была далека от заботы угождения людям. Недоброжелатели распустили однажды клевету, что дочь ее Анна – только приемыш, взятый ею для того чтобы завладеть имением мужа. Злая молва скоро распространилась и дошла до сведения Александры Сергеевны. На первом же бывшем вслед затем балу, у одного из важных сановников, она явилась с своею дочерью на руках. Достаточно было одного взгляда на ее спокойное лицо, честные синие глаза и величественную осанку, чтобы сознать всю несправедливость злоречия и вспомнить чистоту ее жизни. Многие тут же стали просить y нее прощения за малодушное легковерие, a на другой день потянулись экипажи к дому Александры Сергеевны, чтобы засвидетельствовать ей уважение и преданность общества.

Тщетно родные и друзья уговаривали Александру Сергеевну выйти вторично замуж за одного из важных искателей ее руки; тщетно всюду, где она появлялась, окружала ее толпа поклонников; одинаково приветливая ко всем, она никому не давала предпочтения и прямо всем говорила, что не желает выйти за муж вторично. По своему общественному положению она должна была принимать участие в светской жизни. Молодая вдова, красивая, талантливая, одушевляла общество одним появлением своим. Главная черта ее общественного характера состояла в том, что ее природное остроумие и живость никогда не выходили из пределов строгого целомудрия и понимания своих обязанностей. Такое обращение не для всех казалось понятным, но всех привлекало к ней. Когда же друзья убеждали ее выйти замуж, хоть для того чтобы дать дочери покровителя и опору, тогда она выражала следующее мнение: «Господу угодно было взять у меня мужа, a y Анны отца; зачем же я буду идти наперекор воле Божией и искать другого покровителя, когда Бог нам покров и защита?»

Малютка Анна радовала мать кротким нравом и удивительным сходством с покойным отцом. Она была при матери неотлучно, разделяя с нею свои игры и забавы; ее любимая утеха состояла в том, чтобы ежедневно, по очереди раздавать приближенным слугам лакомые кушанья, подаваемые за столом: очереди же этой никогда не забывала.

Однажды, вместе с дочерью, Александра Сергеевна поехала помолиться в монастырь Св. Кирилла Новоезерского, где в это время был настоятелем о. Архимандрит Феофан. Наслышавшись о добродетелях и святой жизни старца, она пожелала его видеть и получить от него благословение для себя и своей дочери. Отец Феофан не имел обыкновения принимать посетителей в своей келии, все посетители останавливались в монастырских келиях, куда и сам отец Феофан не замедлял приходить. Туда же была приглашена и генеральша Готовцова.

Когда вошел отец Феофан, она поспешила к нему на встречу и подводя дочь свою к нему, просила благословить ее. Благословляя малютку и не спуская с нее глаз, старец сказал: «Таковых бо есть царство небесное». У Александры Сергеевны сердце больно сжалось при этих словах; в голове же промелькнула мысль: «Точно предсказывает ей умереть младенцем, a говорили еще, что в его речах найдешь утешение!». С грустным чувством и горячею молитвою к Богу возвратилась Александра Сергеевна домой.

Приближалось 8 ноября 1813 года, день рождения малютки Анны, день бывший всегда радостным торжеством для матери и ее многочисленных друзей. В доме сельца Мишкова происходили приготовления к празднику, родные и знакомые начали уже съезжаться; все наперерыв желали потешить малютку и порадоваться ею. Но общая радость вскоре превратилась в глубокую печаль.

Все время Анна была здорова и весела, но пред торжественным обедом вдруг почувствовала себя нехорошо и обратившись к няне с просьбою уложить ее в постель, сказала: «Только не надо пугать маму, a просто сказать, что Анна не хочет обедать, a хочет спать!». Не прошло и часу после того, няня не могла уже скрывать болезни барышни: y нее поднялась сильная рвота и корчи. Произошло общее смятение и испуг. Мать и тетка Анна Сергеевна прилагали все заботы, чтобы помочь ей; все было напрасно. Видя что нет надежды спасти жизнь дочери, Александра Сергеевна поспешила призвать священника со святыми дарами, чтобы причастить умирающую. Не смотря на страдания, малютка была в памяти и даже не стонала; но один раз взяла руку матери и прямо смотря ей в глаза, больно укусила ей палец: «Это, мама, для того чтобы ты помнила, как мне больно».

Это были ее последние слова: не стало малютки, не стало последнего сокровища y матери⁸.

Александра Сергеевна оцепенела от нового неожиданного удара. Испугавшись за ее жизнь, родные просили священника причастить ее Св. Таин. Опомнившись, она опять призвала своего духовника и протянув руку над трупом дочери, сказала: «Батюшка, будьте свидетелем, даю обет!..». Священник прервал ее слова: «удержитесь! Я не принимаю вашего обета, данного в минуту сильной скорби. Господь не требует жертвы, Он хочет покорности Своей воле, Он требует, чтобы вы безропотно несли крест, который Он посылает вам». Но она не слушала его слов: «Не вам; Богу даю обет вступить в монастырь, a вас беру в свидетели, чтобы вы напоминали мне обещание мое, когда я буду колебаться».

Все родственники, соседи и крестьяне принимали искреннее участие в горести бедной матери, сокрушались о потери любимой малютки и несли ее гробик более двадцати пяти верст в село Лосево, где были погребены родители Александры Сергеевны. Медленно оправлялась она после этого удара; но в ней было столько молодости и сил, что даже и такой удар не мог сломить ее.

Видя общую к себе любовь и сознавая скорбь преданной ей сестры, она имела настолько силы воли, чтоб из благодарности скрывать свои слезы и страдания, но душа ее изнывала. Оставаясь одна в своей комнате, она плакала и молилась, однако не скоро решилась вступить в монастырь. Не принимала душа ее радостей мира, тосковала она по небесным благам и мысль ее жила между дорогими могилами. Несмотря на то, трудно было ей расстаться с свободой, с родными, с привычным образом жизни; страшно было ей совершить безвозвратный шаг самоотвержения. Сильная борьба волновала ее душу и закрадывалась мысль сомнения, зачем она дала обет? Но вслед за колебаниями случалось ей заболевать тяжкою болезнью, и она снова взывала к Богу, обещаясь по выздоровлении вступить в монастырь. Болезнь проходила, новые преграды восставали.

Узнав о приезде Великой Княгини Екатерины Павловны в Ярославль, и всегда с благодарностью вспоминая милостивое внимание и ласки, которыми пользовалась от Ее Высочества еще в бытность свою в Екатерининском Институте. Александра Сергеевна поспешила приехать в Ярославль. Ее Высочество была тронута доказательством сердечной преданности Александры Сергеевны, собственно для свидания с Нею прибывшей из Костромского поместья, по дурным дорогам, в Ярославль. Узнав, что она на другой же день собирается ехать в обратный путь, Великая Княгиня не хотела отпустить ее так скоро, прося погостить и непременно быть y Нее на балу. «Вы будете первым украшением Моего бала, a хотите уехать», милостиво говорила Великая Княгиня, лаская старинную любимицу свою. На балу Александра Сергеевна держалась подальше от блистательной молодежи, стараясь быть как можно меньше заметною; но по желанию Ее Высочества, должна была целую ночь протанцевать с принцами и знатнейшими гостями, которых подводила к ней Сама Августейшая Хозяйка. Прощаясь с нею, Великая Княгиня повторила желание Своей Венценосной Матери видеть генеральшу Готовцову в столице, для принятия участия в Ее благотворной деятельности по учебным заведениям.

Исполняя приказание Ее Высочества и влечение своего сердца, Александра Сергеевна ездила в Петербург, чтобы засвидетельствовать живейшую признательность Государыне Императрице Марии Феодоровне и представить причины, почему она не могла воспользоваться милостивым предложением Ее Императорского Величества. Осыпанная Высочайшими милостями, она возвратилась в свое деревенское уединение.

Мудрено ли, что Александре Сергеевне трудно было оторваться от света и отказаться от привычного образа жизни? Проходили годы, a она все еще не решалась вступить в монастырь. День и ночь думала она о данном обещании: трудным и необходимым казалось ей исполнение этого обещания, и со слезами молила она Бога простить ей это колебание, дать силу и твердость отказаться от мирских благ ради незримой жемчужины царства небесного. В трудные минуты она обращалась к отцу Феофану, с которым вела переписку после смерти своей дочери и находила в письмах его подкрепление и утешение в скорби⁹. Думая утишить душевную бурю, она по его благословению, ездила в Киев на богомолье.

В 1817 году, Александра Сергеевна переехала в село Мишково, доставшееся, ей от покойного мужа. Соседка ее и родственница, Наталья Ивановна Молчанова, пригласила ее быть восприемною матерью ее новорожденного сына Феодосия, в с. Леонтьево Буйского уезда, верст за шестьдесят от села Мишкова. После крестин, Александра Сергеевна спешила уехать в ночь с 5-го на 6-е ноября, желая непременно поспеть на именины к своей многолюбимой невестке, Александре Архиповне Щулепниковой, в сельцо Тресково. Надо было переезжать реку, недавно замерзшую и хозяйка умоляла ее остаться до утра, потому что не безопасно было ехать ночью по льду.

Александра Сергеевна была охотница до лошадей, знала в них толк, всегда имела отличных рысаков и надежного кучера, который, как и все ее люди, был преданнейшим ее слугою. Она любила быструю езду и при том не в карете, a в открытом экипаже, чтобы ей видны были и лошади, и дорога; зимою же она ездила в крытых санях, внутри обитых мехом и прикрытых медвежьим одеялом. Призвав кучера, она спросила: надеется ли он на лошадей и можно ли пуститься в путь ночью? – Как не надеяться, ваше превосходительство! лошадки хоть куда вынесут, ночь светлая, дорога знакомая, да и путь не Бог знает какой дальний. – После таких заверений, Александра Сергеевна не согласилась остаться и уехала.

Славный зимний путь расстилался пред ними белою блестящею скатертью; лошади весело мчались; снег только поскрипывал под полозьями легких саней; полный месяц обливал своим чудным светом великолепную картину русской зимы. Александра Сергеевна; сидя с своею горничною, только поглядывала то на право, то на лево, любуясь, как пристяжные с развевавшимися гривами стлались по снегу, только вздымая облака снежной пыли. На козлах сидели кучер и лакей, родной брат горничной. Подъехав к реке, узнали, что перед ними благополучно проехало несколько возов с сеном. Это еще более ободрило их и они смело пустились в путь. Кучер только потрагивал быстроногую тройку; лошади летели так, что дух занимался. Вот и берег не далеко; но обоз не дотянулся еще до берега. Желая угодить своей госпоже, кучер, чтобы не останавливаться ради обоза, хотел объехать его – да и не много оставалось до берега.

Вдруг раздался треск и сани с лошадьми очутились подо льдом; только одна пристяжная не совсем провалилась, зацепившись мордою за лед, кучер и лакей успели соскочить на лед. Не помня себя от ужаса, лакей сунул руки в воду и закричал: «Руку! вашу руку!». Рука показалась; верный слуга вытащил из воды – не барыню, a свою сестру. Он так и вскрикнул от ужаса и поспешно бросив ее в сторону, сам же сунулся опять в воду, крича как сумасшедший: «Руку! руку! матушка барыня!».

Александра Сергеевна, закутанная в шубу и муфту, застегнутая меховым одеялом, с трудом могла вытащить одну руку: над водой едва показались два пальца. Что было сил, слуга дернул за кисть руки и вытащил Александру Сергеевну. В тот же миг лед подломился и последняя лошадь, с трудом удерживаемая кучером, скрылась под водою: только на другой день все было вытащено из воды. «Живы ли вы, матушка-барыня?» закричали преданные слуги и услышав любимый голос, зарыдали, как малые дети. Не помня себя от радости, они целовали ее руки и ноги, бросались на колени и громко благодарили Бога за сохранение драгоценной жизни, так что ей же пришлось успокаивать их.

На Александре Сергеевне была белая атласная шуба на чернобуром лисьем меху, a под шубою бархатный кафтан. Все это насквозь промокло и пока она шла пешком до первой избы, вся одежда «замерзла на ней, как кора». Слуги вели ее под руки в гору, но ей казалось, что они идут по льдинам и тонут. Так дошли они наконец до первой курной избушки. Измокшие, полузамерзшие, они просили ночлега; но хозяева, испуганные появлением таких необыкновенных странников, не ласково встретили их и, только по убедительным просьбам самой Александры Сергеевны, решились впустить их.

Пока человек ходил в ближайшую усадьбу к Анне Сергеевне за платьем и лошадьми, Александра Сергеевна оставалась в избе на печке; мокрую одежду горничная развесила сушить, предлагая генеральше надеть пока хозяйкино белье, но это белье показалось ей таким грубым, что она предпочла оставаться в своем, хотя и мокром, a сверху накинула мерзлую шубу. Так просидела она несколько часов, пока приехали за нею.

Часто рассказывала Александра Сергеевна об этом событии, имевшем на нее решительное влияние и даже в последние годы жизни своей, не раз повторяла, что будучи под водою, она не чувствовала страха, но мысленно взывала к Богу: «Господи! если Тебе угодно и теперь спасти меня, то я непременно пойду в монастырь! И когда, спасенная из-под воды, я шла в мокрой одежде, в темноте, не по торной дороге, и люди руками расчищали дорогу перед моими ногами, я все еще торговалась с Богом и мысленно говорила Ему: – Господи, если Тебе угодно, чтоб я вступила в монастырь, это потопление без болезни сойдет мне с рук! Стыдно и страшно даже теперь вспомнить такое малодушие! Приехав домой, я не хотела ни чаю напиться, ни принять каких-либо мер против ледяного купанья, Думая про себя: – Если Богу угодно и я сживусь в монастыре, то и так пройдет». И что же? не только важной болезни, даже насморка не случилось. Только в продолжении многих лет, в это время года, повторялся y нее сильный озноб.

После этого случая, в котором Александра Сергеевна признавала явную милость Божию, она стала положительно готовиться ко вступлению в монастырь; но никому не сообщала о своей решимости, зная наперед, что это взволновало бы всех родных и друзей. Чтобы никто не обращал внимания на ее приготовления, она затеяла даже перестройку y себя в деревне и дом свой отделала заново, как бы собираясь в нем долго жить. Соседи и крестьяне радовались этой надежде; последние в особенности благоговели пред своею генеральшей за ее благочестивую и целомудренную жизнь, за понимание их быта и всегда полезное участие в их делах. Все привыкли видеть, что она часто ездила в свою церковь и нередко по монастырям, где гостила иногда по целым неделям.

Более всего скорбела Александра Сергеевна о разлуке с сестрой, которая не только сама не желала вступить в монастырь, но и употребляла все усилия, чтоб и ее убедить оставаться с нею в усадьбе, доказывая, что в деревенском уединении тоже можно найти спасение души, a в монастыре много бывает искушений. Чувство благодарности, глубокая любовь к сестре, полагали преграду, которую трудно было преодолеть ее нежному сердцу. Как покинуть в одиночестве старшую сестру, которая всю жизнь посвящала ей, которая умела радоваться только ее радостями, печалиться только ее печалями, словом жить только ее жизнью? Александра Сергеевна предлагала ей средство не расставаться: вместе с нею вступить в монастырь. Но общие предрассудки против монастырей, резкий переход от полной независимости к совершенному отречению своей воли, пугали Анну Сергеевну. В горькие минуты недоумений и печали, обе сестры обращались за советом и утешением к отцу Феофану. Его письма, преисполненные любви к Богу и ближним, наставляли и успокаивали их¹⁰.

Кроме того Александра Сергеевна не знала, как и с имением своим управиться: никто, из любивших ее родных, и слышать не хотел о ее вступлении в монастырь, следовательно нельзя было и просить y них помощи, чтобы способствовать этому намерению. По наставлению отца Феофана, она решилась наконец передать все имение родным, с тем чтобы они выдавали ей известную сумму на содержание.

Впоследствии Александра Сергеевна сознавалась, что главная причина ее колебаний заключалась в предубеждении против обитателей монастырей: она не любила их. Наслушавшись насмешек и обвинений в ханжестве и корыстолюбии, которыми миряне от нечего делать наполняют иногда праздные часы; начитавшись иностранных писателей (в русской печати не допускались насмешки и клеветы на религиозные учреждения), тех писателей, которые, по вражде к христианскому монашеству, не боялись извращать событий духовной истории, Александра Сергеевна не могла разом отрешиться от своих предубеждений против монашества. Но боясь с чужих слов налагать на него такие страшные обвинения, она задумала изучить духовную историю своей религии, изучить события, выставленные в сочинениях, враждебных монашеству, и прочитав творения Святых Отцов, самой ближе ознакомиться с жизнью монастырей. В этом намерении тоже заключается одна из основных черт ее характера: с чужих слов она не любила повторять и всегда изучала дело прежде чем обвинять делателей. Вместе с чтением она стала часто посещать монастыри и не выказывая своего намерения, внимательно наблюдала и вслушивалась.

Первое, что поразило ее – это противоположность между беспощадною наглостью и невежественными предрассудками обвинителей с смиренной самоотверженной жизнью обвиняемых. Она поняла, что одною личиною добродетели не привлекается народная любовь; напротив, народ оказывает уважение служителям церкви по мере услуг, которыми пользуется от них и зорко следит за своими духовными отцами, от которых ожидает добрых примеров и молитвенной помощи. Она поняла, что для поддержания религиозной жизни в народе, необходимо поддерживать монастыри, которые свои доходы, получаемые от добровольных приношений народа, употребляют на помощь нуждающимся из того же народа, она поняла, что пост, воздержание, лишение житейских удобств, продолжительное стояние на молитве, не есть ханжество и изуверство, a желание сохранить в неизменной чистоте, переданные от Св. Отцов правила, a орудие борьбы с грехом, орудие необходимое для ищущих спасения и желающих жить благочестиво.

Вчитываясь в Евангелие, поясняя его чтением жизни и творений Св. Отцов, применяя все это к жизни современного монашества, оклеветанного, поруганного умышленными и неумышленными врагами порядка и законной власти, Александра Сергеевна убедилась на деле, что земное счастье указано Иисусом Христом в самоотвержении, в слезах покаяния и умиления, в стремлении к правде, в безропотном несении своего креста. Убедившись в этом, она пыталась пожить такою жизнью и на первых же порах увидела, что святые уставы монашеской жизни основаны на учении и заповедях евангельских, и что состояние монашеской жизни внушает не порок, a путь к указанному Спасителем совершенствованию: Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен.

Узнав по опыту несправедливость нападок на монастыри. Александра Сергеевна и в сане игуменском всегда убеждала людей, руководившихся ее наставлениями, воздерживаться от повторения чужих обвинений, говоря, что «честность и справедливость налагают на каждого человека долг самому изучать историю своей религии, самому проследить жизнь людей, подвиги которых прославлены церковью, прочитать те книги, которые писаны светильниками церкви за исповедываемую веру, и честному человеку следует это исполнить прежде чем затемнять свою голову всяким сором злоумышленных писаний, враждебных родной церкви. Тогда только безвредно, хоть и бесполезно, можно узнать, что говорят клеветники; тогда только человек избежит преступления помогать врагам в их стремлении поколебать силу православия для обессиления нашего отечества! Если вы одной заповеди не сочтете за нужное соблюдать, то и всеми пренебрежете; если вы мало по малу начнете отвергать, как ненужное, одно учреждение церкви за другим, одно постановление апостолов за другим, – долго ли потрясти драгоценное сокровище веры, заповеданное нам Спасителем и сохраняемое христианами около двух тысяч лет? Страшитесь быть помощниками врагов Иисуса Христа, берегите святую веру, переданную вам родителями, как их первое благо; изучайте историю вашей веры не по источникам врагов и наемников, a по творениям тех, кто кровью запечатлел свои верования, кто душу положил за истину».

Так по мнению Александры Сергеевны следовало поступать всякому честному человеку, так и поступала она.

Покончив по мере возможности с мирскими расчетами, она делала быстрые приготовления к отъезду в монастырь. Под ее руководством нашито было много церковных облачений, наготовлено разной утвари церковной и все это уложено в ящики. Своим домашним она говорила, что едет поговеть в Кирилло-Новоезерский монастырь: это было в великом посту 1818 года. Одна Анна Сергеевна, понимая святость обета, знала истину и покорилась наконец необходимости. С горькими слезами простилась она с тою, в которой заключались все ее радости. Одинока и печальна осталась она в своей усадьбе; но в ее душе восставала новая заря: мысленно она готовилась уже последовать примеру младшей сестры.

Когда лошади были готовы, Александра Сергеевна прошлась еще раз по всем комнатам своего дома и помолилась, положив несколько поклонов в каждом углу y образов.

Вся деревня сбежалась проститься, как бы предчувствуя вечную разлуку, с своим радостным сокровищем. С собою она взяла только пятнадцатилетнюю горничную. В Горицкий монастырь она приехала 9 марта и на другой же день отпустила домой провожавшего ее человека, сказав, что она останется в монастыре поговеть. Но человек по возвращении говорил домашним: «Сердце чует, что наша генеральша совсем осталась в монастыре!»

На Страстной неделе пришло письмо от Александры Сергеевны к доверенным людям, оставшимся в ее доме с. Мишкова. Она отдавала приказание, чтобы к Светлому празднику все было приготовлено, как это бывало при ней и чтобы в Воскресенье приглашен был церковный причт разгавливаться и обедать: но ее не ждать к обеду.

Все обрадовались, полагая, что генеральша приедет вечером к ужину. С особенным усердием все было исполнено по ее приказанию. Но за торжественным обедом получено еще письмо, в котором Александра Сергеевна, поздравляя всех домашних и крестьян с светлым праздником, просила не забывать ее в своих святых молитвах и тем помогать ей в исполнении священных обетов, потому что она вступила уже в монастырь. Все плакали о разлуке с любимою генеральшею, но вместе с тем всех осенило невольное чувство благоговейной покорности к воле их молитвенницы.

Умерла для света и его мимолетных радостей Александра Сергеевна Готовцова, чтоб ожить для вечного блаженства монахиней Феофанией!

Вступление в Горницкий монастырь. – Рассказы сподвижниц. – Игуменья Маврикия. – О. Феофан Новоезерский. – Анна Сергеевна Щулепникова, в монастыре схимонахиня Маврикия. – Жизнь послушницы Феофании. – Мария Никитична Крымова, а в монашестве монахиня Варсонофия. – Кончина о. Феофана настоятеля Корилло-Новоезерского монастыря. – Письмо о. Варсонофия, настоятеля Александро-Свирского монастыря. – Мнение Высокопреосвященнейшего митрополита Серафима. – Неизменные милости Императрицы Марии Феодоровны. – Поездки в Петербург. – Милостивое внимание Антония, Архипастыря Воронежского. – Прозорливость Георгия затворника Задонского. – Ризничная Феофания. – Милости и благоволения Государя Императора Николая Павловича. – Монахиня Феофания. – Разлука. – Отъезд. – Воспоминания.

В том корпусе, где жила игуменья Маврикия отведена была небольшая келья для Александры Сергеевны с прислугой. Обедать она ходила за общую трапезу, a чай пить к сестре игуменьи, монахине Амфилохии, которая искренно полюбила кроткую и покорную гостью и наставляла ее монашеским правилам и обычаям.

В день Благовещения, горничная нарядила по обыкновению свою госпожу, убрала ее прекрасные волосы и ничего не подозревая, проводила ее до келии игуменской: она привыкла уже к тому, что Александра Сергеевна часто гостила в разных монастырях и всегда добровольно подчинялась общим правилам, никак не допуская, чтобы, из снисхождения к ее немощам, делали какое-нибудь изменение в установленном порядке. Но каков же был ее испуг, когда чрез некоторое время вернулась ее генеральша в черном монашеском одеянии? Пораженная такою неожиданностью, Дуня залилась слезами.

Не мудрено было и удивиться, так поразительна была перемена: вместо тонкого белья, на Александре Сергеевне была надета холщевая синяя с белыми горошинами воротушка; вместо шелку и бархату – сарафан из черной новины, ряска из нанки, грубые, выростковые башмаки; на голове уродливая шапка, которую по горницкому уставу надевали вдовам; волосы, заплетенные в одну косу, спускались ниже колен.

Реки слез проливала молоденькая Дуня, a сама глаз не могла отвести от любимой госпожи; ей казалось, что она никогда еще не видела такой красоты в ее лице, сиявшем неземным спокойствием и тихою радостью. Чтобы утешить плачущую Дуню, Александра Сергеевна предложила ей последовать ее примеру. Чрез несколько дней девушка успокоилась и объявила, что она и сама бы рада остаться в монастыре, но не знает, согласятся ли ее родители.

Странная вещь: ее родители безутешно горевали, зачем генеральша вступила в монастырь и напротив сильно обрадовались и благодарили Бога, когда узнали, о желании дочери посвятить себя монашеской жизни.

Дуня, впоследствии приняла пострижение и названа Ермионой. Вся ее жизнь ознаменовалась преданностью своей госпоже, при которой она была неотлучно до самой смерти.

Проведя около семи месяцев в монастыре, когда все уже свыклись с мыслью, что Александре Сергеевне не вернуться к мирской жизни, только тогда она обрадовала своих домашних неожиданным приездом в деревню. Свидание двух сестер вызвало много слез, но вместе способствовало к успокоению Анны Сергеевны, которая была удивлена и пришла в глубокое умиление, увидев сестру в новом одеянии. Ей казалось, что пред нею явился младенец с невинным и светлым выражением лица, все движения, которого были запечатлены безмятежною тишиною, в глазах которого выражалась не земная радость и любовь к человечеству. Молча смотрела она на свою родную монахиню, и слезы текли по ее щекам: но эти слезы были усладительны.

Александра Сергеевна посетила своих родных и соседей, созывала своих крестьян и со всеми распростилась, оставив в сердцах отрадное воспоминание.

Пред отъездом, Александра Сергеевна уложила все вещи, которые могли принесть пользу св. обители и выбрала некоторых мастеровых, прося их ехать за нею в монастырь для того чтобы выстроить ей келлии.

Приехав в монастырь она немедленно приступила к постройке отдельного двухэтажного домика, который по усердию ее верных слуг, был очень скоро окончен; в конце лета Александра Сергеевна перешла в него жить с своими келейницами, которые были большею частью из ее крепостных людей. Из любви и преданности к своей благодатной госпоже, двенадцать женщин посвятили жизнь свою на служение Богу.

В день рождения своего покойного отца, 16-го сентября того же 1818 года, Александра Сергеевна пострижена в рясофор с наименованием Феофании. Постригал ее великий старец Феофан, под руководством которого она совершенствовалась на пути спасения.

Мать Феофания вступила в монастырь с твердым намерением сжиться в монастыре, то есть все терпеть на одном месте, куда призвана Богом, проходить послушание с усердием и смирением, любить нищету и бескорыстие, как одно из главных условий монашеской жизни. Беспрекословно послушная, она не имела в начале особенного послушания, но исполняла разные поручения игуменьи, помогая ей, как во внешних так и в духовных делах, и была постоянно на посылках по общим нуждам, как говорят ее сподвижницы: «Матушку Феофанию искушали аки злато в горниле».

Предлагаем, краткую выписку из книг Горицкаго монастыря: «В Горицком монастыре подвиги матери Феофании были примером всем сестрам. Она не пропускала ни одного церковного служения, как то: утрени, обедни и вечерни. На правиле читала всегда со слезами; даже просила клиросных, чтобы уступали ей свою чреду. Чтение заупокойной псалтири любила отправлять ночью, a потому менялась с другими чредою. На трапезу ходила и часто читала во время обеда. Не упускала своей чреды при замесе хлебов в пекарне, при возделывании огородов, при выкапывании картофеля и при ношении нескольких ушатов воды из реки в трапезу. Наставляла своих келейных со слезами; когда все сидели за рукодельем, a она сама писала образа, тогда заставляла одну из сестер вслух, неспешно произносить Иисусову молитву или читать жития св. отцов. Ее усердием сооружен храм во имя Всех Святых. Она любила всех, была милостива ко всем, помогала нуждающимся словом и делом».

Духовная созерцательная жизнь матери Феофании есть тайна между Богом и ею: ее молитвенные ночные бдения, источники слез умиления – это собственное сокровище ее души, которое недоступно человеческому слову. Нашим немощным силам не дано возможности излагать эти тайны в описании: они сознательны для людей, благоговеющих пред жизнью благодати.

Но послушаем рассказы ее современниц о ее внешней жизни в общежитии, и постараемся передать по мере возможности, во всей простоте, безыскусные рассказы инокинь, получивших все свое образование от внимательного слушания и чтения священного писания.

Мать Феофания, по их словам, в первое время своего поступления в св. обитель, имела послушание от игуменьи: учиться читать по церковному, для чего должна была ходить к одной монахине, из простых, довольно грубого обращения, но преуспевшей в монашеских правилах и опытной в знании церковного устава. Иногда случалось, что мать Феофания, по светской привычке, скажет не так как следует по церковному славянскому языку; например, Багародица, a не Богородице. Старица сейчас выговорит: «Что это y вас за образование такое странное? куда оно годно? Посмотри-ка глазами пошире, так увидишь о, a не а. Пришла в монастырь, так и должна прилагать старание чтобы совершенствоваться». Мать Феофания поклонится в ноги своей учительнице и скажет: «Не оставьте меня, матушка, научите; a я за ваши святые молитвы постараюсь прийти в совершенство». И воистину! так скоро усовершенствовалась, что всем слушающим была приятна и полезна, все радостно бежали ее слушать и многие говорили: «Как хорошо читает наша Феофаньюшка: словно каждому слова раздает. Слава Богу! даровал ей Господь слово премудрое».

Вскоре после этого, матери Феофании дано было послушание наблюдать о чинном и не спешном чтении и пении, и иметь присмотр над клиросными. Мать Феофания строго требовала, чтобы они приходили к началу службы и стояли бы в храме пред Богом со страхом; a если заметит, что смеялись или разговаривали, то призывала к себе и в такое сознание приводила, что бывало умственно даешь себе обещание никогда не согрешать. Ее слова укрепляли немощных, как здание крепкое и мы готовы были на все скорби с терпением. Если же кто оставался несознательною, тогда мать Феофания налагала в наказание несколько поклонов. Но после наказания, чрез некоторое время, всегда утешала и ласкала, как мать родная. «Побранит ли бывало, говорили монахини, – или приласкает – в душе станет тепло, легко и весело; сердцем взыграешься и полетишь, как на крылышках. Уж это был y нее особенный дар управлять клиросами! Особенно на церковной службе она y нас была, как живое правило и устав». Даже миряне поощряли друг друга в церковь ходить говоря: «Сегодня Готовцова будет поучение читать, пойдем в церковь послушать ее сладкого чтения». A выходя из церкви благодарят Господа: «Слава Тебе, Господи, что привел нас послушать премудрое чтение, что каждому глупому и невежде посеет доброе семя в душу!».

Мать Феофания имела чреду церковного служения и чтения два дня в неделю: вторник и четверг; часто читала шестопсалмие, кафизмы; между кафизмами толкование на Евангелие, каноны, пролог, часы, апостол, поучения во время обедни; и в прочие дни читала акафисты и стихиры сказывала. Во все свободное время от монастырских послушаний, занятий и молитвенного правила, мать Феофания проводила уединенно в чтении Священного Писания и отеческих книг.

С первого года своего вступления, мать Феофания до поту лица трудилась, стараясь подражать жизни строгих отшельниц. Она ходила на общую трапезу. По обычаю пустынной обители всегда подавалась одна чашка на четырех монахинь. Мать Феофания в трапезной садилась рядом с своими келейными и вкушала из одной деревянной чашки деревянными ложками грубые серой капусты щи с кашею или горох – постоянная пища горицких отшельниц, в пустынном, не имеющем больших средств монастыре, где всегда старались отречением от всяких излишеств, охранять строгое монашеское жительство. Хлеб к чаю приготовлялся из муки третьего сорта. Первое время мать Феофания изнемогала от непривычной пищи, a все старалась подражать установленному правилу воздержания. Но однажды ей сильно понездоровилось и она придя от ранней обедни к себе в келлию, попросила чаю. Вдруг вошла игуменья и сделала выговор: «Мать Феофания, вы еще не так слабы силами и не так стары, чтобы давать себе такое послабление».

Мать Феофания никогда не оправдывалась, но просила прощения, и до последних дней жизни своей, неослабно исполняла послушание, положенное игуменьею Маврикиею.

Очень трудно было ей привыкать к серому хлебу и серым щам с зеленым постным маслом. Изнемогая от непривычной пищи, она попросила позволения испечь для себя хлеб из купленной ею белой муки. Но получив строгий выговор, кланялась в ноги игуменьи и просила прощения за свою немощь. Игуменья сказала о том архимандриту Феофану, духовному старцу и наставнику обители. Как великий подвижник, отец Феофан был строг к себе и разумно снисходителен к немощам ближнего. Он просил игуменью позволить матери Феофании иметь белый хлеб для поддержания сил, полезных для обители. «Брашно не поставит нас пред Богом, говорил мудрый подвижник: – Одинаково нельзя всех вести: одна пришла от бедности, от трудов в покой; другая от богатства, от нежного воспитания; для таких и то в великое поставится, что, они оставили. Не было бы злобы, гордости и тщеславия».

По благословению игуменьи, мать Феофания завела на свои средства и своим личным трудом поддерживала разные рукоделья: тканье ковров, вышиванье золотом и школу живописи.

Игуменья Маврикия, по фамилии Ходнева, не любила подобных занятий, требовавших белоручек и хотя дала благословение матери Феофании завести эти рукоделья, приносившие большую пользу обители, но, не делала никакого поощрения тем, кто занимался ими. Она любила полевые, черные работы, в которых и сама участвовала даже будучи игуменьей. Она проходила высокую иноческую жизнь и хотя была едва грамотная и с трудом могла подписать свое имя, однако подвигами: своей добродетельной жизни заслуживала общее уважение. Она получила особенный от Бога дар управлять монастырем и слава о ее подвижнической жизни привлекала к ней ищущих спасения от соблазна и суеты в уединении и молитве. С двадцатилетнего возраста вступила она в монастырь, в эту, по истине, школу благочестия, где научают терпению, любви к ближним, строгости к себе и безусловному послушанию. Когда она поставлена была игуменьею, в 1810 году, в Горицком монастыре находилось не более шестидесяти монашествующих; но в продолжении ее сорокалетнего управления и по установлению ею общежития, число сестер постепенно увеличивалось и дошло наконец до шестисот, что должно приписать превосходно устроенному общежитию, о поддержании которого заботилась игуменья Маврикия, руководствуясь наставлениями опытного старца Феофана¹¹». В 1855 году, она передала трудное управление многолюдной общиной избранной ею игуменьи, Арсении (Клементьевой), сама же в 1858 году постриглась в великую схиму с наименованием Марии, и скончалась в 1861 году. Мать Феофания и по ее кончине всегда усердно почитала ее память поминовением; в дни ее кончины, именин и рождения служила обедни, панихиды, кроме ежедневного поминовения на проскомидии и при чтении псалтири.

В Горицкий монастырь мать Феофания вступила по совету своего духовного отца, старца Феофана, который указал ее на игуменью Маврикию, как на благочестивую руководительницу, получившую благодатный дар поселять в сестрах дух истинного иночества. Всей душей привязавшись к своей настоятельнице, мать Феофания решилась до смерти пребывать в послушании y нее, не щадила трудов, чтоб жить по ее наставлениям и, как малое дитя, торопилась исполнять ее приказания. Когда мать игуменья приказывала ей ехать с собою для посещения знакомых или по каким делам, то подъехав к дому, мать Феофания, сперва выходила из экипажа и осведомлялась, принимают ли хозяева; потом опять спускалась с лестницы, помогала игуменьи выйти из экипажа и взойти на лестницу. И как страдало ее сердце, когда случалось встречаться с прежними знакомыми знатного круга, которые ничего не понимая в монашеской жизни, обращались с знаками особенного уважения к послушнице Феофании, a не к ее возлюбленной игуменьи!

На первом шагу, в монастырской жизни, мать Феофания показывала совершенную преданность воле настоятельницы и полное отвержение от воли собственной, твердо держась монашеского правила, что «своя воля есть медная доска между Богом и человеком». Такое смирение и самоотвержение знатной и всеми почитаемой генеральши Готовцовой удивляло игуменью и внушало желание довести ее до совершенства подвижнической жизни. Не доверяя такой внезапной перемене из знатной барыни в простую чернорабочую послушницу, она долго и тяжело испытывала ее. С радостным чувством признательности, a иногда с горькими слезами сокрушения, мать Феофания принимала все испытания и назидания от своей возлюбленной игуменьи и пребывала y нее в безропотном послушании. Если игуменья горевала о каких недостатках в обители, в постройках или прочих нуждах монастырских, то мать Феофания готова была отдать последнее, чтобы помочь ей, хотя игуменья не всегда соответствовала ей благодарностью. Но матушка Маврикия не для того ей делала такие испытания, чтобы показать пренебрежение к ее преданности: нет! видя ее душу, распростертую к пути спасения, она возделывала в ней прочный корень древа спасительного, чтоб от него расплодились отрасли многим на пользу и рассадился бы сад благочестия. Только тогда эти тайны никому еще не были открыты, – знал о том только Всевышний Отец.

A мать Феофания должна была делать во всем себе насилие, на каждом шагу испытывать лишения и много тяжелых испытаний, даже часто унижения¹².

Таков путь воспитания монашеского, воспитания, основанного на правилах святых отцов. Святой Лествичник говорит: «Несправедлив тот настоятель, который не делает ежедневно замечания своим послушникам, чрез что лишает их мзды». Конечно, не всем понятна цель такого строгого воспитания и многим кажется это несправедливостью и гонением.

По многочисленным письмам видно, что отец Феофан до конца своей жизни, не переставал заботиться о духовном воспитании матери Феофании, вел с нею обширную переписку¹³ и радовался, что, покинув цветистый широкий путь, променяв роскошь и почести на убогую келлию и убогое платье, она сосредоточила все способности своего светлого ума на одном желании спасти свою душу и даже не понимала, какое честолюбие можно питать на монашеском поприще, кроме стремления приготовить себя к переходу в вечность.

Еще в первые годы поступления матери Феофании в Горицкую обитель, отец архимандрит Феофан однажды рассказывал, что видел странный сон: «Мне снилось, говорил он, что привели меня в такое прекрасное место, что на человеческом языке слов нет, чтобы описать его красоту. Много увидел я там обителей: и стали мне показывать, кому которая принадлежит, сказали, что там есть много спасающихся из Горицкого и других монастырей. Я спросил: A это какие, мне неизвестные? и услышал ответ: – Петербургские». Тогда никто не понимал, что это значит и объяснили так: «Видно к нам приедут из Петербурга и спасутся». Но отец Феофан сказал: «Нет, я видел Петербургскую обитель и там много спасающихся». Этот разговор был еще до 1820 года, и впоследствии, когда мать Феофания была настоятельницею Петербургского монастыря, она любила рассказывать своим сестрам про этот сон и в наставление им поучала так: «Нам неизвестно, кто именно попадет в число виденных отцом Феофаном в царстве небесном, но все мы имеем волю проводить такую жизнь, чтобы заслужить милость Божию».

Своею мудростью, твердостью характера, бескорыстною любовью к детям, вручавшим ему спасение своих душ, отец Феофан утверждал между ними порядок общежития, трудолюбие, непамятозлобие, взаимное вспоможение. Каждое его поучение наставляло человека и врачевало его язвы душевные; он сам был великим образцом добродетелей, которым поучал других. За то духовные его дети оказывали ему беспрекословное послушание и до самой его кончины спешили пользоваться его духовными советами. Наставления его так мудры и полезны, что не только сохранялись в сердцах его учениц, но и записывались, переписывались и печатались. Часто приезжал отец Феофан в Горицы, содействуя благоустройству монастыря наставлениями настоятельнице и вместе с тем стараясь внушить монахиням правильные понятия о их обязанностях, созывал их в игуменские келлии и вел с ними продолжительные беседы.

Трогательно бывало смотреть, когда этот седовласый старец сидел рядом с игуменьей, a вокруг них толпы старых и молодых отшельниц, кто сидя, кто стоя, кто на коленях внимали его безыскусной вдохновенной проповеди: то был истинный пастырь, заботившийся о сохранении каждой овцы, порученной его попечениям.

По общему желанию одна из сестер часто брала карандаш и бумагу, чтобы записывать его наставления¹⁴.

Обратимся опять к рассказам ее горицких сподвижниц.

С каждым годом, игуменья Маврикия все более познавала достоинства своей послушницы Феофании и впоследствии называла ее своею «правою рукою». Надо ли было ходатайствовать по внешним делам для устройства монастыря, мать Феофания была y нее и поверенным и секретарем. Выходили ли с кем нелады, – являлась, по послушанию, мать Феофания и все улаживалось к лучшему для обители. Случались ли какие-нибудь внутренние разлады или неприятности между сестрами, – игуменья и тут: спешила дать послушание Феофании, чтобы успокоить всех. Мать Феофания старалась распространять союз взаимной любви, заботилась, чтобы не было ни зависти, ни лести, ни раздора, чтобы всеми сохранялась кротость и единодушие. Давно уже забыты были прозвища «дворянки, превосходительной, француженки», которые давались ей при начале. Все называли ее «Монастырским Златоустом или наша белокаменная».

Однажды к воротам монастыря подъехала карета; из кареты вышла Анна Сергеевна и обратилась к привратнице с словами: «Я желаю видеть Александру Сергеевну Готовцову; где можно ее найти?»

В то самое время мать Феофания поднималась с реки и несла ушат воды с другою послушницею. Увидав ее с ушатом, взошедшею уже на гору, как раз против церкви, привратница, молча, указала на нее приезжей даме; но та, не узнав своей сестры и думая, что y этой работницы надо спросить, где Александра Сергеевна, стала к ней подходить.

Мать Феофания в эту минуту подняла глаза и, увидав сестру, бросила ушат и кинулась к ней на шею. Долго стояли они обнявшись, и от слез не могли слова проговорить. Это свидание было так неожиданно и умилительно, что никто не мог смотреть на них равнодушно.

Велика была радость для матери Феофании, когда ее любимая сестра сказала, что она затем приехала, чтобы не разлучаться уже с нею, что этот год она провела в испытании себя и чувствует, что без сестры мир для нее чужой, и что сестра избрала благую часть. И так, чрез год, Анна Сергеевна опять поместилась в одном доме с сестрою, надела одинаковое с нею платье и снова стала жить ее жизнью.

Анна Сергеевна имела такое же доброе и благородное сердце, как и мать Феофания, но характеры их были различны. Мать Феофания до смерти жила горячею любовью к Богу и ближним, и была во всех отношениях весьма деятельна, неутомима в молитве, любознательна в искусствах, сведуща в познаниях церковного служения, изумительно хорошо умела вести хозяйственное управление и с необыкновенною проницательностью открывать источники, из которых можно было извлекать пользу. Анна Сергеевна напротив была деятельна и неутомима только в молитве: всякие заботы и попечения житейские были для нее невыносимы; она ни во что не входила: даже все свои деньги отдавала на руки сестре своей, с просьбою выдавать ей помесячно на расходы. Но всегда случалось так, что до окончания срока раздавала все деньги бедным и приходила просить y матери Феофании «вперед». Ее равнодушие к житейским заботам было так велико, что часто казалось даже непонятным. Однажды она была в церкви; вдруг прибежали ей сказать, что ее келлии горят. «Когда все кончится, придите мне сказать», проговорила она спокойно, и продолжала свое молитвенное правило.

Анна Сергеевна на третий день постриглась в рясофор; чрез три года в мантию, и при этом получила имя Маврикии; потом приняла схиму. Мать Маврикия проводила строгую отшельническую жизнь, постоянно была в молитвенном состоянии, отказывалась от всего земного; все, что имела, раздавала; занималась до старости лет вышиваньем в тамбур параманов и схим для монашествующих, и до смерти благодарила мать Феофанию за указанный пример. В монастыре, как и в мире, она пользовалась глубоким уважением; все монахини ее называли «наша молитвенница». Она имела правилом всякий раз, как бьют часы, вставать, класть земной поклон и читать: Богородице Дево радуйся! и проч. В сутки спала не более четырех часов.

За все время своей тридцатипятилетней жизни в монастыре, мать Маврикия испытала только одно глубокое горе: новую разлуку с любимою сестрою, когда ее вытребовали в С.-Петербург. Следовать за нею она не могла и не желала, как по старости лет, так и потому, что была уже схимонахиней. Она чувствовала, что свидание будет дня них в вечности и безропотно преклонялась пред Промыслом Божиим. Она скончалась на молитве, 82 лет от роду, в 1855 году, 1 декабря.

Труженическая жизнь матери Феофании и общая к ней любовь, увлекали многих желанием последовать ее примеру, чтоб опять сблизиться с нею в духовной жизни. Чрез год после вступления в монастырь Анны Сергеевны, вступили еще три ее родственницы, Екатерина, Анастасия и Анна Архиповны Фомины, весьма умные и образованные девицы. Мать Феофания поместила их в своих келлиях и очень любила их. Под ее руководством они вели строгую и благочестивую жизнь. Младшая сестра Анна, в рясофоре названная Леонидой, умерла чрез несколько лет; старшие же были пострижены в мантию, с наречением Зинаиды и Вирсавии и жили всегда вместе неразлучно, в любви и согласии между собою. Обе скончались в Горицком монастыре в тех же келлиях матери Феофании, и почти в одно время: мать Зинаида в 1862 году, 25 декабря, мать Вирсавия в 1863 году 18 марта. Кроме того родной брат матери Феофании, Петр Сергеевич Щулепников, очень слабого здоровья и сильно страдавший болью в ногах, пожелал последовать ее примеру и вступить в Кирилло-Новоезерский монастырь. По дороге он приехал к ней в Горицкий монастырь и сильно заболев, тут получил пострижение с наречением Паисия, соборовался и причастился Св. Тайн и вскоре посетила его мирная кончина.

«Имея к игуменье любовь нелицемерную, рассказывают монахини, – мать Феофания любила и всех сестер; конечно, по немощам человеческим, восставали иногда обвинения и гонения и на мать Феофанию, но она все переносила с терпением и мужеством и если кто бывало ее оскорбит, то она к тем еще ласковее относилась, даже благотворила и обходилась с ними, как с ангелами». Кончилось тем, что как игуменья, так и все сестры оценили наконец мать Феофанию и прибегали к ней, как в душевных скорбях, так и в телесных лишениях; словом, можно сказать, что мать Феофания была для игуменьи Горицкой, большая надежда, и как стена белокаменная.

Случилось в обители грустное и плачевное событие¹⁵: мать игуменья Маврикия подала просьбу об увольнении ее на покой. Распространился даже слух, что она уволена из игуменства; все сестры смутились и побежали к матушке Игуменьи с воплями и слезами великими, чтобы не оставила их сиротами. A матушка Феофания накануне так сильно заболела, что ей даже кровь пускали, и вдруг она является среди сестер неожиданно и распростершись перед матушкой говорит: «Матушка, я за себя и за всех сестер прошу, не оставьте нас сиротами! Воспитайте еще нас духовным млеком! Мы не достигли еще возраста, не утвердились крепко на камени веры: кто же утвердит нас в духовных подвигах и укрепит на молитву и на терпение в скорбях, если вы нас оставите? Мы совсем без вас ослабеем».

Игуменья Маврикия посмотрела на нее с изумленным видом и сказала: «Уж не привидение ли это? Да ведь вы с постели не должны были вставать от тяжкой болезни? Признаюсь, я была рада этому случаю, что вас не будет в собрании; потому что никто не может меня преклонить, кроме вас».

Мать Феофания отвечала: «Хотя бы я умирала, то и тогда попросила бы положить себя к вашим ногам, потому что для меня не вместима скорбь, лишиться такой матери. Мы готовы во всем вам помогать, только не оставляйте нас сиротами!».

Мать игуменья преклонилась на ее просьбы, подкрепляемые слезами всех сестер, и осталась настоятельницею. A матушка Феофания собрала всех сестер в церковь и отслужив благодарственный молебен Царице Небесной, поздравляла всех с радостью и просила, чтобы не огорчали матушку и успокаивали ее своим послушанием. Потом она поклонилась всем сестрам в ноги и сказала: «Милые мои сестры, прошу вас, положим в сердцах наших с сего дня, чтобы к матушке иметь послушание беспрекословное, любовь нелицемерную. Она наша путеводительница на пути к спасению, мы с ее молитвами можем войти в царство небесное и ее попечениями иметь покой душевный и телесный; своим поведением мы можем прославить и обесславить ее. Не забудем, что мы все пришли сюда сами для спасения души! Простите меня грешную! не оскорбила ли я вас своим разговором?» – говорила она, заливаясь теплыми слезами.

Все сестры благодарили ее, и она каждую брала в свои объятия и целовала. A старушки сказали: «Золото ты наше, Феофаньюшка! свеча ты наша светлая, неоцененная! Помогай ты нашей матушке, да попроси ты ее хорошенько, чтоб она нас не оставила!» и тут же между собою утешались: «Слава Тебе Господи, что y нас Феофаньюшка есть! Она за нас заступится. Ведь она y нас словно Ангел Божий с неба слетел. Много есть y нас барынь, да сравним ли мы с нею? Цены нет нашей Феофаньюшке!».

Мать игуменья, в сознании своей немощи, не раз задумывала оставить трудную должность управления монастырем, но отец Феофан каждый раз отклонял ее намерение, внушая надежду на помощь от Бога¹⁶. Но по кончине его, опять пошел слух, что матушка будет проситься на покои y архиерея, который скоро прибудет. Старицы сказали: «Феофаньюшка и архиерея упросит оставить нам матушку. Ничего не боимся».

Пришло время. Приехал Новгородский архиерей Феодотий. Встретили его с радостью и получили архипастырское благословение. По окончании обедни, началась духовная беседа, потом речь зашла и о хозяйственных делах. Вдруг матушка игуменья становится пред ним на колени и просится на покой. Рядом с нею мать Феофания бросается на колени и стала просить бодрым духом и твердою душею: «Владыко Святый, прошу я вас со слезами, за себя и за всех сестер, не увольняйте нашу матушку, не оставляйте нас сиротами!».

Сестры зарыдали. Обращаясь к игуменьи, Владыка сказал: «Мы никогда не уволим вас, матушка. Я не могу этого сделать, когда сестры не увольняют вас от своей горячей любви к вам».

Игуменья, обращаясь к матери Феофании, сказала: «Я удивляюсь вам, мать Феофания, что вы обо мне хлопочете? Я человек необразованный, не могу подать вам хорошего примера, как простая невежда. Мне каждая может сказать: врачу исцелися сам».

Владыка посмотрел на всех и сказал: «Нет, я не вижу, чтобы во всем собрании нашлась хоть одна сестра, чтобы это сказать, a вас прошу, матушка, будьте покойны и не оставляйте вашей паствы».

Тогда мать Феофания, обращаясь к Владыке, сказала: «Владыко святый, я, что ни живу в монастыре и сколько при мне ни отошло сестер в будущую жизнь, ни одна без надежды не отошла ко Господу. Вот это за матушкины молитвы и попечения; – как же нам, Владыко, расставаться с такою матерью?». Проводили Владыку и опять остались все спокойны.

Продолжая свои послушания и замечая ошибки в порученных ей сестрах, мать Феофания умоляла их не делать неполезного. Если заметит юных послушниц, что много говорят и смеются, тогда призывает их к себе и дает наставления. Первый ее вопрос бывал: «Для чего ты, миленькая, в монастырь пришла? – Для спасения души, матушка. – A разве так спасаются: смеются да разговаривают? особенно в храме Божием? Спасаются так: плачут и молятся». И тогда польются из ее уст реки живого слова до тех пор, пока не посеется доброе семя в сердце и не прольются слезы и не будут прощения просить от чистого сердца. Тогда она простит и приласкает, как родная мать. A y самой Божьей старицы, какие реки слезные льются! Она не оставляла без замечания о вреде пристрастной дружбы между сестрами и просила именем Божиим, чтобы оставлять все неполезное для души и не оскорблять Бога и матушки игуменьи. «Если вы имеете какие недостатки вещественные, приходите ко мне: я во всем вам помогу, только поживите хорошенько».

Бывало, как случатся y кого страдания или лишения душевные и телесные, идут к матери Феофании: она утешит, утвердит, и своим приятным наставлением укрепит на терпение и послушание. Идут от нее, a сами хвалят Бога: «Слава Тебе, Господи, что послал к нам своего Ангела». Летит, бывало, она по монастырю, как птица крылатая: взгляд веселый, слово приветливое, истинно всем на утешение.

В таких подвигах терпения, смирения, в таких непрерывных трудах и безропотном послушании проводила жизнь свою монахиня Феофания. Гул мирской суеты только издали доходил до нее: ее глубокое внимание, ее главная забота состояла в том, чтобы терпением и самоотверженным трудом стяжать себе вечное блаженство. Уединяясь умом и сердцем от мимолетных благ мира, она вела тихую однообразную жизнь.

После пятилетнего пребывания в пустынном монастыре, она получила новую заботу и вместе душевную отраду: в Горицкий монастырь приехала воспитанница графини Орловой-Чесменской и просила игуменью принять ее в число монахинь. Игуменья поручила ее матери Феофании.

Мария Никитична, дочь полковника Крымова, родилась в 1800 году, 30 июня, и по смерти отца своего, была помещена в Смольный монастырь, в 1806 году. Хотя в этом первоклассном воспитательном учреждении, она нашла лучшие средства к образованию, но, как шестилетний ребенок нежного воспитания, она не могла не чувствовать лишения родительского крова. Благодарная за добрые попечения сострадавших ее младенческой слабости начальниц, однако она и в старости вспоминала, сколько скорби испытывало ее младенческое сердце, и часто говорила: «И сказать не могу, как мне жаль, когда маленьких детей отдают в ученье: много им, бедняжкам, приходится терпеть горя, прежде чем они даже могут понять, что такое горе».

Марья Никитична провела девять лет в Смольном, и окончив курс пятнадцати лет, поехала к своей матери; по не долго жила она под родительским кровом, и вскоре поступила в дом знаменитой своею благочестивою жизнью, графини Орловой-Чесменской, которая по старому знакомству с ее семейством, взяла ее к себе вместо дочери.

Втайне от всех, графиня Орлова проводила подвижническую жизнь смиренной отшельницы. Имя ее принадлежит истории людей добра и благочестия: мы скажем о ней только то, что относится до ее воспитанницы Марии Никитичны. Чем более узнавала ее графиня Орлова, тем сильнее и сильнее к ней привязывалась и наконец так ее полюбила, что не хотела уже расставаться с нею.

Еще во время своего пребывания в Смольном монастыре, когда Марья Никитична «терпела горе, не умея еще понять, что такое горе», она научилась потихоньку от всех молиться и поститься. Кто ее научил этому? Она сама не знала, но когда чувствовала горе, она находила утешение в молитве. «Уйду бывало в уголок, где никто меня не видит и стану молиться. Господи помоги мне! Пресвятая Богородице не оставь меня! выручи меня! научи меня!»

В доме графини Орловой царствовало благочестие; сама графиня посвятила жизнь на непрестанную молитву к Богу и на неистощимые тайные и явные благодеяния ближним. Такая жизнь была по душе ее молоденькой воспитаннице. Она жаждала спасительных уроков, и в числе благочестивых посетителей имела счастье узнать много назидательных старцев и между прочими отца Варсонофия, настоятеля Александра Свирского монастыря. Его слова, полные сильной веры, падали на ее душу добрым семенем. Она получила от него позволение писать к нему и до конца своей жизни благочестивый старец не переставал наставлять ее правилами Св. Отцов. Письма его весьма назидательны и некоторые помещаются в приложении так же, как отца архимандрита Фотия и других старцев высокой духовной жизни, которые удостаивали ее своими наставлениями¹⁷.

Графиня Орлова по своему высокому положению, должна была занимать свое место и в числе первых представительниц русского дворянства. Очень тяготилась Мария Никитична приказанием графини сопровождать ее и часто со слезами умоляла оставлять ее дома. Но графиня старалась доставлять ей все мирские радости, и сама часто заглядывалась на свою любимицу, щедро одаренную природой и разукрашенную роскошными дарами своей благодетельницы.

Мария Никитична была очень красива, высока ростом, бела, румяна, с светло-русыми от природы вьющимися локонами и при всем еще том замечательно хорошо образована: кроме того, что она старательно училась в Смольном, она и по выходе из института продолжала сама заниматься науками и иностранными языками; между прочим, много переводила духовных книг на французский язык.

Не смотря на молодость свою и материнскую любовь графини Орловой, Марья Никитична тяготилась всеми мирскими радостями и считала себя счастливою, когда могла ускользнуть в свою комнату и помолиться Богу, так чтобы ее никто не видал. Для нее было мучением, если случалась продолжительная невозможность соединяться с Богом молитвою, так что она иногда уходила из гостиной на балкон и там, незаметно от людей, молилась. Углубившись в молитву, она иногда не слыхала приближения людей и тогда ей сильно доставалось. Однажды она до такой степени утомилась, что положив земной поклон, так и заснула. Много над ней за то смеялись, но дух ее горел любовью к Богу, и она равнодушно выносила мирские искушения. Все преграды, подставляемые ей связями света, клеветами завистников, любовью и попечениями благодетельницы, она преодолевала мужественно, с настойчивою терпеливостью и часто возобновляла свои просьбы к графине, отпустить ее в монастырь. Графиня, опытная житейскою мудростью и духовною благодатью, не решалась отпустить в монастырь такую неопытную и молоденькую девушку, боясь чтоб она не раздумала, и не раскаялась, когда пройдет эта горячность духа.

С младенчества своего Марья Никитична всегда отличалась правдивостью. Никогда ложь или лесть не оскверняли ее уст; она всем и всегда говорила свою настоящую мысль; за эту правдивость часто доставалось ей. Она это знала, скорбела, что люди оскорблялись ее правдивыми словами, но не умела быть иною.

Отец архимандрит Фотий, глубоко чтимый графиней Орловой, его духовною дочерью, часто назидал советами и ее желающую спасения воспитанницу¹⁸. Однажды желая испытать ее чистосердечие и прямоту, он спросил неожиданно y нее: – Марья Никитична скажите мне, что про меня в свете говорят? – Не знаю, отвечала она, – a если бы и знала, то с чего вы взяли, чтоб я стала рассказывать вам чужие речи? Я не хочу быть ни сплетницею, ни доносчицей.

Старец, одаренный прозорливостью, провидел в Марье Никитичне великую подвижницу, и потому часто тяжело испытывал ее. Марья Никитична плакала, прямо высказывала старцу свое неудовольствие против него и все настаивала на своем.

«Я знаю, говорила она, – что вы еще много придумаете мне искушений, для того чтобы испытывать искренно ли мое желание бросить мир и вступить в монастырь. Только вы напрасно трудите себя и мучите меня. Поймите, что я не вижу радости в радостях мира, я не вижу веселья в людском смехе. Ясно вижу я одно: под личиной радости глубокую затаенную печаль; под веселым смехом я слышу стоны умирающего; под внешнею красотою лица вижу червей, ползающих по трупу. Я не могу себя переменить. Зачем же понапрасну мучить меня? Отпустите меня в монастырь. В уединенной келлии, в слезах покаяния, в понудительной молитве, я предчувствую успокоение, надежду, жизнь. Мало ли и без меня охотниц радоваться блеском и утехами богатства? – пускай они и радуются, a я не понимаю этого. Хочу приготовляться к неизбежному переходу от земли к небу. Зачем мне отлагать заботу о спасении души? отпустите меня. Рано ли, поздно ли, Бог поможет мне поставить на своем; так лучше уж помогите мне указанием настоящего пути».

После пятилетней борьбы, графиня уступила ее желанию и до конца жизни не оставляла ее своею любовью и попечениями, считая за счастье, когда могла узнать, чем бы помочь своей монахине, и предупредить ее нужды¹⁹.

Марья Никитична избрала Горицкий монастырь, потому только, что она наслышалась о его строгом иноческом уставе, и о благочестивой жизни его подвижниц. Но прежде заехала к своей матери, чтобы получить ее благословение. Очень понятно, что матери и ее друзьям прискорбно было, что она блистательную жизнь в доме графини, променяла на уничижительную жизнь монахини. Со всех сторон убеждали ее отказаться от неразумной решимости или по крайней мере прежде нежели принять монашество, попробовать жизни монастырской: – Погостите в монастыре, присмотритесь к его жизни, но не вступайте совсем, умоляли все друзья. – «Я уже решилась и желаю совсем вступить, твердила с спокойной настойчивостью Марья Никитична». – По крайней мере погодите надевать монашеское платье. – «Если игуменья благословит, сей час платье надену, и если постригут, то и постригусь сей час же; потому что мое намерение твердо, и я не с тем вступаю в монастырь, чтобы выйти. Ведь этим страшно шутить, я хочу до последнего издыхания пребывать в святой обители. Лучше помолитесь, чтобы Господь помог мне в этом намерении».

В 1824 году, 22 декабря, Марья Никитична приехала в Горицкий монастырь, a 25 декабря, в день Рождества Христова, она пред обедней, надела платье из толстой шерстяной материи, работы монахинь, и сарафан из черной новины. Она плакала от радостного умиления, что Господь удостоил принять и ее в число кающихся подвижниц; слезы падали на новую одежду, и ее лицо и руки испачкались от черной краски, которою сами монахини красили холст и сукно, вытканные их же трудами. Марья Никитична так торопилась одеть желанное платье, что для нее не успели сшить одежды, a взяли от одной из сестер готовую.

Когда Марья Никитична приехала в монастырь и окруженная монахинями, просила повести ее к матушке игуменьи, то все были поражены красотою ее лица; простодушным отшельницам она показалась ангелом, слетевшим с неба.

Игуменья, тронутая горячим желанием молодой красавицы распроститься с ощутительными благами мира, ради незримых благ вечности, приняла ее с обычною ей суровой благосклонностью и даже, как сознавалась после, почувствовала желание оставить ее y себя в келлиях; однако она спросила:

– У кого вам хочется жить и под чье начало себя покорить?

Марья Никитична дала на то решительный ответ: «Я сама никого и ничего не знаю, a как вам Господь внушит, так и желаю».

В то время в Горицком монастыре спасалось много особ хорошего рода и много было благочестивых стариц. Игуменья Маврикия без молитвы ни к чему не приступала. Помолившись Богу и Пресвятой Богородице, она положила на престол билетики с именами заслуженных стариц, не желая никого оскорбить, потому что все желали чтоб молодая послушница с ангельским видом, порадовала их келью своим пребыванием. Только одна мать Феофания не думала и не желала, чтобы именно ее надзору поручена была молодая подвижница; ибо давно уже покинула всякое желание земной жизни, сосредоточив все свои думы на одном желании спасти свою душу, омыть свои мысли слезами покаяния.

Господу угодно было, чтобы жребий пал именно на мать Феофанию: три раза игуменья Маврикия в присутствии всех сестер полагала имена стариц на престол, и всякий раз жребий выходил на мать Феофанию. Таким образом Марья Никитична вступила под начало старицы Феофании и пребывала в ее послушании и y нее в келлиях, хотя в разных комнатах, более сорока одного года.

Тут только горячий дух Марьи Никитичны нашел себе настоящую пищу. Непрерывная молитва, пост, труды, все поприще подвижнической жизни открывалось пред нею. Марья Никитична не тяготилась ни какими послушаниями, лишь бы покоряться воле своей старицы, для спасения души своей.

У Марьи Никитичны был прекрасный контральто; по приказанию игуменьи Маврикии она была тотчас определена на клирос петь, и на общую трапезу подавать кушанье. Кроме того, она ходила с своею старицею месить квашню в хлебной и носить щебень для постройки собора.

Не много прошло месяцев после ее вступления и она была пострижена в рясофор архимандритом Феофаном Новоезерским и дано ей было имя Варсонофии, в память ее первого наставника.

На клиросе она стояла немного лет, потому, что сильно простудилась и стала чувствовать такую боль в ногах, что не могла стоять. Боль в ногах не прекращалась до самой ее смерти. Она перестала петь на клиросе, но до конца жизни любила пение.

Мать Варсонофия занималась также живописью, но не на долго; боль в глазах прекратила и это занятие. Впоследствии на одном глазу y нее была темная вода, но она любила читать в церкви и до старости не оставляла этого. Великим постом она обыкновенно читала поучения Ефрема Сирина и так трогала своим прекрасным чтением, что вся церковь приходила в умилительное покаяние.

Кроме того она переписывала много книг Св. отцов, как потому, что в те времена сочинения их были дороги, так и по совету своего старца архимандрита Варсонофия: раз переписанное лучше запечатлевается в памяти.

Однажды – это было в первый год ее вступления в Горицкий монастырь – мать Варсонофия читала толкование на Евангелие за обедней – в Горицком монастыре всегда читают во время причастна – приехала ее мать и вошла прямо в церковь. Первое, что она увидела – это была ее дочь в монашеском одеянии. Мать очень испугалась. Но послушав ее чтение, умилилась духом, a когда поговорила с нею, то совсем перестала досадовать, зачем дочь покинула дом своей знаменитой покровительницы; убедившись своими глазами в подвижнической жизни своей дочери, в ее целомудрии и смирении мать растрогалась и просила y дочери ее молитв.

Мать Варсонофия много претерпевала напастей, но с мудрою кротостью все переносила. Ее жизнь была в высшей степени подвижническою, душа ее была чиста и невинна, как y младенца. Она никогда не верила, чтобы люди были так дурны, как о них говорили. Приходилось ей выносить много тяжелых испытаний, но она никогда не унывала и всегда говорила, что хотя бы человека в темницу посадили и угнетали бы его под бременем лишений и печали, a все же не могут от него отнять отрады беседовать с Богом и радоваться, припоминая слова Спасителя: блаженны плачущие яко тии утешатся, хотя бы угрожали и жизни лишить, не беда: есть y него жизнь загробная, есть упование на вечное блаженство. «И выходит, говаривала она, – что счастье человека внутрь его, a не от внешних причин».

Мать Варсонофия находилась в полном послушании y своей старицы матери Феофании, которую считала Богом данною матерью и воспитательницею, a мать Феофания видела в ней, как бы воскресшую дочь свою, видела в ней друга нелицемерного, ниспосланного ей милостью Божией. Мать Варсонофия с благоговением хранила во всю жизнь драгоценный дар, ниспосланный ей провидением Божиим в любви материнской, и когда впоследствии мать Феофания так неожиданно была вызвана в С.-Петербург и назначена игуменьей, мать Варсонофия была ее неразлучною сотрудницею, ее правою рукою, истинным другом. Не щадя своих трудов, не обращая внимания на свою слабость и многотрудные болезни, она помогала своей матери и наставнице по управлению святою обителью, с усердием к ней, с благоговением к Богу.

У них не было тайны друг от друга; дружба их была по истине умилительна. Сорок один год прожили они в одних келлиях и только любовь и уважение вселяли друг другу. Все получаемое от графини Орловой и других благотворителей она полагала на пользу обители и для милостыни бедным, себе же оставляла только необходимое. По привычке и по слабости здоровья она принимала очень мало пищи, и то самую легкую и однообразную. Лакомых блюд и сладких угощений не ела, но имела шкаф, наполненный сладостями, фруктами и игрушками «про запас»: она любила угощать и одарять детей, которые были для нее самыми отрадными друзьями. Вообще мать Варсонофия ничего так не любила, как доставить какую-нибудь радость кому бы то ни было и сама всегда всех угощала. Нищие, вдовы, сироты были ее любимыми гостями; об этом многие не догадывались, видя ее приветливость и к знатным посетителям монастыря.

В 1832 году мать Варсонофия была пострижена в мантию. Это было последнее пострижение, совершенное отцом Феофаном. Вскоре после этого скончался маститый старец кончиною безболезненною, непостыдною и мирною; кончиною, которую можно уподобить только его жизни: бодрой, честной, миротворной. Утром в день смерти своей, он ходил к утрени, после молитвы сделал предсмертные распоряжения; просил совершить над ним таинство елеосвящения, простился с братией, которые все были его ученики и духовные дети. Все с умилением и благоговейным страхом взирали на его благолепное лице, сиявшее спокойствием и радостью. Заповедав всем любовь, мир между собою и веру в непреложность евангельского учения, восьмидесятилетний старец предал душу свою Господу Иисусу Христу, произнося Его святое имя. Более шестидесяти лет он провел в монастыре, около сорока лет был настоятелем монастыря, и постоянно поучал мир словом и примером своей жизни, и нравственное его влияние было велико на мир. Многочисленные дети его, как монашествующие, так и миряне были погружены в глубокую скорбь, потерею отца, подкреплявшего их в вере в Бога, указывавшего им надежду на милосердие Сына Божия, Спасителя человечества, руководившего их на путь блаженства, осененный Духом истины. Мать Варсонофия спешила излить свое сокрушение в письме к архимандриту Варсонофию, своему первому духовному наставнику, никогда не покидавшему ее ни молитвою, ни назиданием. Трогательно письмо, которым духовный старец отвечал на это печальное известие²⁰. «И так, писал он, скончал течение свое на земле муж, исполненный долготою лет и успехами в подвигах благочестия и веры. Великий светильник погас в мире! Не стало между нами возлюбленного и прекрасного отца Феофана! Как тихая река пожил он между людьми и отошел в онь мир кончиною мирною! Был муж миротворец; мир Божий носил присно в душе своей – мир водворял и среди других. Благословен убо Бог сподобивый его и кончины мирныя! Да явит человеколюбец Господь на нем исполнение божественных словес своих: Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся! Аще что, яко человек согрешил, в том Христос Господь да простит его благодатью Своего человеколюбия, молитвами Пречистыя Своея Матери, преподобного и богоносного отца нашего Кирилла Новоезерского Чудотворца и всех святых!... Духовный наставник и благодетель был он и мне: по силе тщуся держаться образа его жития и устава по монастырю; вижу однако, во многом оскудение. Упование на одно неизреченное Божие человеколюбие! Пребывание мое с ним с 1815 по 1819 год незабвенно для меня во веки! Да успокоит Господь душу отца Феофана во дворех святых своих и нас да помилует и спасет».

Вполне оценяя достоинства своей послушницы монахини Феофании и по привычке пользоваться ее услугами во всех важных делах, игуменья Маврикия всегда назначала ей послушание сопутствовать ей во всех поездках в столицу. В 1823 году они прибыли в Петербург и явились к высокопреосвященнейшему митрополиту Серафиму, который принял их очень милостиво, долго беседовал с обеими, и остался доволен их духовным настроением. Мнение о них он высказал в собственноручном письме к настоятелю Кирилло-Новоезерского монастыря, архимандриту Феофану в следующих словах: «Госпожа горийская игуменья и матерь Феофания суть истинные дщери ваши, коих вы породили духом Господу. Глубокое смирение их, кротость и благонравие тронули меня до глубины сердца; и я благодарю Господа Бога, что он даровал им вас в наставники, веруя, что они и сами сделаются наставницами сестер своих, примерами благочестивыя жизни. Да возрадуется душа твоя, старче Божий! когда ты узришь исчадия твоя, носящия ветвь благоделания!» Отец Феофан, незадолго до своей кончины, прислал письмо это матери Феофании²¹.

В этот же приезд мать Феофания имела счастье представляться Императрице Марии Феодоровне, которая приняв ее с обычною благосклонностью, сказала: «Не для того я вас готовила чтобы заключиться в монастырских стенах; я надеялась, что вы будете приносить большую пользу для всей России, сделавшись Моею помощницею, по воспитанию будущих жен и матерей, на пользу отечества».

Государыня Императрица очень желала, чтобы мать Феофания по смерти A. И. Брейткопф²², заняла ее место начальницы Екатерининского Института. Это желание было так сильно, что Императрица и в это уже время предлагала матери Феофании принять на себя эту обязанность, не скидая с себя монашеского сана.

С искренними слезами любви и благоговения, благодарила мать Феофания свою Августейшую Покровительницу и вместе с тем умоляла оставить ее в св. обители, где она нашла утешение скорбей и надежду на светлую будущность с друзьями, умершими и живущими.

Растроганная Императрица, уступая сердечным молениям своей воспитанницы, не настаивала, но просила не забывать в уединенных молитвах к Отцу всего человечества имя Марии и Ее семейства. Это были последние слова милости и любви, которые мать Феофания слышала из уст своей Августейшей Благодетельницы и глубоко запечатлелась эта просьба в душе благодарной молитвенницы, до последнего вздоха помнившей ее. В это же время Государыня Мария Феодоровна, в знак своего благоволения к игуменьи Маврикии собственноручно пожаловала ей Евангелие. Государь Император Александр Павлович и супруга Его, Государыня Императрица Елисавета Алексеевна пожелали видеть Горицких отшельниц и удостоили их самым милостивым вниманием и благосклонною беседою. В 1824 году были они в Вологде и еще раз имели счастье быть пред лицом Милостивого Монарха.

В последующие годы игуменья Маврикия с монахиней Феофанией, принимая труд поездки по нужде обительской, каждый раз имели счастье представляться Августейшей фамилии и по желанию Государя Императора Николая Павловича, не один раз были приняты Великими Княжнами Ольгою и Александрою Николаевнами, которые пожаловали в пользу их обители тысячу рублей. Утешенные искренним и милостивым вниманием Их Высочеств, пустынные отшельницы не забывали до конца жизни поминать их имена в своих молитвах.

По благословению игуменьи Маврикии, в 1835 году, мать Феофания, быв еще рясофорной монахиней ездила вместе с матерью Варсонофией в Воронеж поклониться мощам св. Митрофана. Питая глубокое благоговение к Антонию, маститому Воронежскому архипастырю, она была удостоена его расположения, с тех пор, как была еще в 1818 году в Киеве, когда он находился в достославной лавре и нес послушание начальника Киево-Печерской типографии²³. С той поры она имела счастье пользоваться его наставлениями, как во время продолжительных бесед с ним, так и в переписке. Отпуская ее, Владыко благословил ее образом святителя Митрофана и назвал ее игуменьей, и не смотря на ее отрицания, настойчиво повторил, что «таково произволение воли Божией».

Из Воронежа мать Феофания отправилась в Задонск, прославленный жизнью святителя Тихона, к назидательным сочинениям которого она питала глубокое уважение. В то время подвизался на поприще спасения Георгий Алексеевич Машурин. Удалившись в затвор, он очень редко принимал кого-либо из многочисленных посетителей, желавших его видеть, но монахинь Феофанию и, Варсонофию принял очень ласково и обращаясь к матери Феофании приветствовал ее словами; «Как я рад, что познакомился с игуменьей». – Я не игуменья, a только рясофорная послушница, сказала мать Феофания. Но Георгий опять повторил: «Нет, я рад что познакомился с игуменьей. Еще ваша жизнь впереди, матушка, a что Богом назначено, того не минуешь».

Усладив своею духовною беседою смиренных монахинь, он простился с ними и подарил матери Феофании книгу и платок.

Отходя от жилища Георгия Затворника, мать Феофания раскрыла подаренную книгу и увидела что в нее положена синяя пяти рублевая ассигнация. Полагая, что Георгий забыл ее вынуть, мать Феофания поспешила вернуться, чтобы возвратить ему деньги.

«Матушка, это вам на дорогу пригодится и платок тоже», сказал Георгий.

Последствия доказали всю верность предвидения подвижника Георгия. Ровно через десять лет мать Феофания была избрана игуменьей для основания в Петербурге женского монастыря, для чего ей пришлось ехать в дорогу, при чем оказалась великая нужда в деньгах и пришлось много слез отирать платком.

Георгий Затворник и монахиня Феофания оба вступают в монастырь в 1818 году, замечательный год по рождению Александра Освободителя. Подвижник и подвижница Христовы, преданные своему отечеству и всему отечественному, очень любили царскую фамилию. Матушка до конца жизни с любовью вспоминала, что празднует вместе с внуком своей Незабвенной Благодетельницы год рождения: Государь Александр Николаевич родился в 1818 году, когда она вновь родилась для иноческой жизни. До конца жизни она воссылая теплые молитвы за своего Августейшего Сверстника и Его Благословенную семью. Когда же пред ее смертью донеслась до нее весть, что супруга Государя Наследника, будет носить имя Марии Феодоровны, – матушка просветлела радостью и пожелав молодой принцессе уподобляться своей Августейшей Прабабки, не переставала молиться да будет она украшена всеми благодатными дарами от Господа на радость и славу России.

Только после двадцати двух летней подвижнической жизни в монастыре, мать Феофания определена была на послушание ризничей, в 1832 году. Она ничего не жалела, чтобы по мере сил и уменья исполнять свое послушание. Ризница, под ее художественным присмотром, процветала и обогатилась многими замечательными работами; рукоделья совершенствовались так, что стали ткать не только ковры, но ризы и воздухи. Под ее руководством, еще прежде, чем она была назначена ризничею, выткан был серебряный сакос с синелевыми цветами, не сшивной, a весь тканый. Этот сакос был ею, поднесен митрополиту Серафиму, который, до конца своей многолетней жизни, оказывал милостивое расположение к монахине Феофании. После этого по ее указанию были вытканы богатые ризы художественной работы, и поднесены Императору Александру Первому, который милостиво принял этот дар и пожаловал в Горицкую обитель пять тысяч рублей.

Мать Феофания всегда любила живопись; в институте была из первых учениц в классе рисования и хорошо рисовала карандашом, тушью и пастелью, но о живописи масляными красками она не имела понятия. Когда же в Горицком монастыре, для отделки нового собора, во имя Живоначальной Троицы, был приглашен иконописец, – правда не совсем искусный в своем деле – однако мать Феофания воспользовалась этим случаем принести хотя малую пользу обители своими трудами, и испросив на то благословение y своего старца, стала брать уроки живописи. Но вскоре простодушный учитель с благодарностью сознавался, что, руководствуясь ее мудрыми советами, и сам стал лучше понимать свое дело. Мать Феофания, выучившись писать образа, стала учить живописи: своих молодых келейниц, чем приносила посильную помощь обители. Первою ее работою были образа и иконостас написанные в 1828 году для церкви св. Алексея Божия человека²⁴. Когда открылись мощи святителя Митрофана, в 1832 году, она сама не имела уже времени писать образа, потому, что была назначена ризничею, что, при других ее послушаниях, требовало много трудов и времени, но под ее руководством ее ученицы писали много копий с прекрасного образа, полученного ею в благословение от архипастыря Воронежского. Написанные образа она посылала в Петербург, a на вырученные деньги украшала монастырскую ризницу.

Мать Феофания проводила такую назидательную жизнь, что еще бывши рясофорною послушницею приобрела уважение не только в своей обители, но и многие старцы высокой жизни, имели в ней доверие и не оставляли ее духовными милостями, как видно из многих к ней писем Антония архиепископа Воронежского, Иннокентия архимандрита Ростовского, Феофана Новоезерского, Серафима Святогорца и многих других. Некоторые из этих писем, напечатаны в приложениях²⁵.

Много лет прожила мать Феофания рясофорною послушницею; покинув мир, она покинула и все свое состояние; но желала сохранить пенсию, назначенную ей за заслуги ее мужа пред царем и отечеством, потому что считала это правом заслуженным его кровью, которое она желала употребить на пользу обители и на милостыню в память покойного мужа. При жизни своей Августейшей Благодетельницы, мать Феофания знала, что всегда будет удостоена ее милостивого участия, но Императрица Мария Феодоровна скончалась и мать Феофания обратилась в 1836 году с просьбой к министру духовных дел, князю Голицыну. С свойственною ей твердостью и прямотой она письменно просила князя исходатайствовать монаршую милость y царствующего Императора, чтобы действительно по смерть свою могла воспользоваться Августейшим благотворением, то есть, чтобы и по принятии пострижения не лишена была пенсии: «Я, писала она, конечно, недостойна сама по себе никакой милости; но испрашиваю ее в память Августейшей моей Благодетельницы и предлагаю на уважение пролитую кровь на поле брани усерднейшего воина, с потерею которого я лишилась всего²⁶».

Государь Николай Павлович всемилостивейше благоволил исполнить просьбу вдовы славного воина, предоставив ей право, не смотря на принятие ею монашеского сана, на пенсию, назначенную ей в Бозе почившим Государем Александром Павловичем за службу ее мужа²⁷.

Вскоре после этого м. Феофания была пострижена в мантию, настоятелем первоклассного Кирилло-Белоезерского монастыря и благочинным отцом архимандритом Иннокентием, в 1837 году, 8 ноября, день рождения покойной ее дочери Анны.

Обратимся опять к воспоминаниям сподвижниц матери, Феофании.

Давно уже доходила молва и до Горицких отшельниц о желании православного царя Николая Павловича устроить монастырь в С.-Петербурге. Все и теперь припоминают, как мать Феофания сокрушалась о той бедной монахине, которой дадут послушание основать монастырь в шумной столице. «Вот не желала бы я быть на ее месте! говорила она, – сколько горя придется ей потерпеть! по истине, будет тернистый путь и тесные врата, не то что в нашей блаженной пустыне».

«Не знала она, что ей-то и придется все это понести! Наступало уже время, когда Всевышнему Создателю угодно было открыть эту тайну, которой жребий положен был от Его руки на мать Феофанию! Не надолго еще оставалось нам наше светлое солнце! Зайдет оно за облако и все небо покроется враждебными тучами, и все сестры зальются горькими слезами; погаснет наша яркая звезда и не будет гореть перед нами. Боже мой! Боже мой!.. как грустно и скорбно объявить то великое событие!».

В 1845 году 20 июня приехал к нам Новгородский архиерей Леонид, все встретили его с радостью, «особенно мать Феофания за всех ответствовала; только в сердцах y нас были такие чувства, как будто, бы нагрянет какая-то неожиданная скорбь».

По окончании литургии, мать Феофания испросила позволения y владыки, чтобы собрать всех сестер в залу и получить от него архиерейское благословение. «В последний раз ходатайствовала наша родная о горицких сестрах!». Владыка изъявил на то согласие, милостиво приветствовал всех сестер и пожелал осмотреть все монастырское устройство. Осматривая, он сказал, что на корпусах крыши непрочны, отчего не железом крыты? Мать игуменья отвечала, что не имеет на то суммы, a мать Феофания поклонилась ему в ноги и добавила: «Владыко святый, не будет ли вашей милости исходатайствовать нам от правительства, чтоб выдали сколько-нибудь денег на постройку, потому что доходов y нас весьма мало: мы живем только сбором да милостынею благотворящих; около нас народ бедный живет, надо и с ним делиться; богомольцев же в нашей уединенной пустыне очень мало бывает. «Владыка сказал: «Хорошо, постараюсь,» и быстро взглянув на мать Феофанию, как будто в душу ей хотел заглянуть, улыбнулся. Потом посмотрел на игуменью и на всех сестер и сказал: «У вас, матушка, сад уже приумножен благотворными древами: его можно рассадить в прочие сады, чтобы и там умножить древа благочестия». Но никто не понял к чему эта речь, только все размышляли с удивлением: «чтоб это значило?». Никто не понял, что владыка нарочно приехал в этот день, чтобы самому видеть мать Феофанию бодро и неустрашимо исполняющую все послушания, так чтобы она не могла отговориться нездоровьем или немощами.

Проводили владыку; y всех в сердцах какое-то необъяснимое предчувствие, и скоро общее недоумение обратилось в глубокую скорбь. В тот же день, к восьми часам вечера получены подорожная и «указ строгий» чтобы быть матери Феофании непременно к первому числу июля в С.-Петербурге²⁸.

В одно мгновение разнеслась по всем келлиям весть, что мать Феофания «немедленно требуется в столицу засадить там новый монастырь». Мать Феофания заливалась горькими слезами: «Боже мой! Я никогда не думала и в голову мне не приходила мысль расстаться с святою обителью, где нашла желанный покой души. Могла ли я ожидать, что после тридцатилетнего почти уединения, нагрянет на меня такая напасть?» Поднялись общие рыдания и плач великий. Все затерялись, засуетились, y всех дело падало из рук: то бегут к игуменьи, то к матери Феофании. Велико было общее смятение! Игуменья только говорила; «Мне кажется, что я без нее пропала… Правую руку берут y меня!» Сестры утешиться не могли, потому, что y них отнималось сокровище утешения и мужества. Некоторые же старушки «не хотели и указу верить, думая, что нарочно, на смех только пугают их», потому, что мать Феофания, не за долгое время перед тем, пошутила с одной любимой старушкой, сказав, что получен указ: всех старух требуют в Питер; на что старушка, отличавшаяся доверием ко всему, что ей ни скажут, заплакала: «Да что же мы будем делать там, Феофаньюшка? – Ничего, только дадут нам посмотреть на белого Царя и на митрополита и потом опять отошлют в нашу пустыню». Вот и пришла эта самая старушка и говорит: «Ты сказала, Феофаньюшка, что нас, старух зовут, a ведь это тебя требуют, золото наше! Что же мы-то будем делать без тебя? научи-ка!» Мать Феофания, чтобы ободрить старушку, и тут еще в последний раз, пошутила и целуя ее в голову, сказала: «Вот видите ли, что вы, старухи, наделали: вы отказались ехать, так меня за всех вас зовут». Но с этими словами, она залилась горькими слезами и едва могла кончить.

«Как трудно и скорбно вспоминать все часы и минуты этой разлуки, даже невозможно сказать: глаза слезами наполняются, сердце бьется. Если б были посторонние очевидцы в сей день печальной разлуки, то и они спострадали бы с нами купно!».

Вот приспел назначенный день... Накануне 22 июня была всенощная в приделе Владимирской Божией Матери. Пришла мать Феофания в церковь; все глаза стремились к ней; все молитвы возносились за нее! Она сама читала все чтения. Сестры внимали с горькими рыданиями; клиросные пели плачевными голосами, глотая слезы. Смотрим на нее, a лицо, ее светло, так и дышет благодатью! Настало время шестопсалмия. Вышла на средину церкви мать Феофания и своим звучным голосом зачитала: Слава в вышних Богу, на земли мир и в человецех благоволение. Вся церковь, как одна душа, двинулась на беседу с Богом. Безмолвно, как столпы, все вытянулись и устремили внимательно ум и чувство на молитву. Все было тихо, даже дыхание старались удерживать, чтобы не проронить ни единого слова из шестопсалмия, только раз осенят себя крестным знамением, тихо, благоговейно, без поклона, как указано в уставе.

Мать Феофания читала канон и так умилительно, что все сестры плакали, думая что настает живая разлука на веки. После всенощной все окружили ее и благодарили за усладительное чтение и за все благодеяния ее в жизни, a она кланялась всем в ноги и говорила: «Простите меня, любезные сестры! иногда я оскорбляла вас своим разговором; не поминайте обо мне ничего дурного. Помолитесь за меня, чтобы мне скорее возвратиться назад. Я все силы употреблю, чтобы мне не оставаться там».

Всю ночь никто не успокоился; все были поражены глубокою скорбью в ожидании последнего прощания и разлуки.

«Настало утро; блеснул дневной свет; для нас свет казался мраком: будто небо покрылось темными облаками и нас покрыло глубокими скорбями. Приспели те часы и минуты, когда сестры спешили к ранней обедни и вынимали просфоры о здравии матери Феофании с ее спутницами. Отслужили и напутственный молебен, последнее утешение при разлуке! Мать Феофания и ее спутницы пошли в трапезу. Полна комната набралась сестер. Мать Феофания всем в ноги поклонилась и со всеми простилась и всех благодарила. Экипаж был готов. Она еще раз подошла к окошку одной больной монахини, чтоб еще проститься с нею. Все сестры собирались толпами к келлиям «Божьей старицы» и собралось на монастырскую площадь, как черное облако с слезоточными струями: y каждой сестры из глаз лились слезные ручьи. Нам казалось тогда, что настал холод и воздух помрачился, a погода была ясная, жаркое 23 июня. Вот подъезжает дорожный экипаж и все начали тесниться, друг друга предваряя, чтоб еще поглядеть на мать Феофанию, поцеловать ее руку и услышать от нее последнее слово. Вышла она на крыльцо и просияла, как солнце посреди темной толпы. Поклонилась она всем до земли и сказала: «Милые мои сестры! простите меня грешную! Может быть мы не увидимся более с вами. Благодарю вас за вашу любовь и приветливость ко мне».

Все целовали ее с горькими рыданиями и она всем давала последние лобзания, и говорила: «Как мне грустно с вами расставаться, един Господь весть! Но покоримся Его святой воле». Еще раз поклонилась она всем сестрам, села в экипаж с своими спутницами и полетела, как крылатый орел по далекой и широкой дороге, свивать свое новое высокое гнездо. Вслед за нею понеслись рыдания и плач велий! Зашло наше солнце за темные облака и закрылись его теплые лучи для наших глаз! Не стало его и казалось наши храмы преклонили свои главы, осеняя ее своим благословением».

Схимница Маврикия состарилась за эту неделю и согнулась вдвое от сердечного сокрушения, что пришлось расстаться с любимою сестрою, для которой она бросила мир и заключилась в стенах монастырских! У нее недостало уже сил выйти на провожанье.

Игуменью держали под руки: от душевного потрясения, она и ногами передвигать не могла, и плакать не могла; но почернела от глубокой, затаенной скорби. Проводив мать Феофанию, игуменья приказала вести себя к ее сестре, схимнице Маврикии и нашла ее в слезах на молитве. Молча и горько плакали две старицы: осиротели они, на восьмидесятом году жизни, лишились своей утехи и подпоры!

Монахини ходили друг к другу рыдать о разлуке с общею любимицею. Кому теперь будет горе до всякого чужого горя? Где вы Божьи казначейши, которые не знали устали, когда надо было раздавать, миловать, утешать? Все углы, где она бывала, все вещи которые ей принадлежали, были оплаканы. Тут все припомнили, и передавая друг другу все тайные благодеяния матери Феофании и ее во всем помощницы матери Варсонофии, находили утешение в общей любви к ним. Припоминали и то, как этою весною, пошли ее келейницы на чердак и увидели, что как раз над келлией матери Феофании, целый рой пчел поселился в ее беличей шубке и сделали соты: рукав шубы послужил им вместо улья.

Тогда все заговорили, что это что-нибудь не спроста. A впоследствии и разгадали, что это значит: мать Феофания сама, как благодатная пчелка, создала большой улей и собрала вокруг себя много пчелок, с которыми служила всею душою Господу и привлекала к себе народ Божий, питая его как медом, своими усладительными словами.

Вспомнили и то, как одна юродивая монахиня, очень любившая мать Феофанию, говаривала ей: «Уж будешь кланяться белому клобуку, да не откланяешься: Быть тебе игуменьей! Куда ни пойдешь, будут говорить: «Дорогу, дорогу давайте: госпожа игуменья, госпожа Готовцова идет!».

Еще с бо́льшим умилением припоминали, как бывало та или другая из юных новоначальных затоскует по родине. «Что то родные позабыли: ни весточки не пришлют, ни гостинчиком не потешат! И куда тесно и тошно без памяти своих-то жить!»

Но вот с почты приносят посылку и чего-то там нет: и изюмцу, и орешков, и сахарцу, и денег немножко: от родных получила! Не много надобно, чтобы утешить простодушное сердце, вдали от света, не извращенное его прихотями. Многие из них, только очень поздно, узнавали кто был их утешением в невыносимые минуты скорби. Когда действительно приходила весточка или гостинец от родных или сами они навещали своих в монастыре, – тогда только открывалась истина, кто разгонял уныние, кто был жалостлив до чужого горя.

Отыскав желанный покой в пустынном Горицком монастыре, мать Феофания никак не ожидала, что на нее нагрянет такое неожиданное повеление. Не спрашивали y ее превосходительства, неугодно ли ей прибыть в Петербург: – высшее начальство приказывало низшему: распорядиться об отправлении из Горицкого монастыря монахини Феофании в С.-Петербург к назначенному сроку²⁹.

В молодости своей ни y кого не спрашивала Александра Сергеевна, что ей делать, куда отправляться: она сама руководилась и других руководила собственною своею волею, под влиянием здравого рассудка и тщательного воспитания.

Покинув свет, монахиня Феофания искала в тихом уединении, в непрестанной молитве, утешения своей глубокой скорби и добровольно отдалась под руководство избранных ею духовного отца и духовной матери.

На старости лет – почти шестидесяти лет – ее повели, куда она не желала и, связав по рукам и ногам, приказали возводить здания, разводить сады и обрабатывать поля душ человеческих.

При вступлении в Горицкий монастырь, она положила все свое имущество на пользу обители, представлявшей ей тихую пристань на целую жизнь и могилу после смерти. Распоряжение начальства захватило ее врасплох, так что она едва могла собраться с средствами для отправления в дорогу. Сколько раз вспоминала она прозорливость Георгия Затворника, приготовлявшего ее к этому скорбному пути, где представлялось мало средств, великие потребности и много слез!

Восстановление женского монастыря в С.-Петербурге. – Избрание игуменьи. – Прибытие в С.-Петербург. – Рассказы очевидцев. – Монастырь на Васильевском острове. – Митрополит Антоний. – Поставление игуменьи. – Труды и скорби. – Первый монастырский духовник. – Устройство монастыря. – Устав. – Принятие вновь поступающих. – Крестное знамение. – Наставления. – Жизнь в монастыре. – Новое место. – План и построение монастыря на новом месте. – Юбилей Екатерининского Института. – Деревянная церковь во имя Казанской Богоматери. – Закладка монастыря. – Сад. – Приготовления. – Пение и живопись. – Больничная церковь во имя Трех Святителей. – Переселение в новый Воскресенский монастырь. – Ограда. – Война. – Дом для священнослужителей. – Святогорец Серафим. – Икона Богоматери Отрада и Утешение. – Храм во имя Афонской Божией Матери Отрада и Утешение. – Кладбищенская церковь во имя Богоматери всех скорбящих радости. – Средства для построения соборного храма. – Благодеяния при жизни и по смерти. – Строители. – Окончание собора. – Болезнь. – Освящение собора. – Награды. – Проведение воды. – шесть мастерских. –Иконы. – Духовный характер. – Поминовение усопших. –Благодетельное влияние игуменьи Феофании. –Внимание и милость царственных особ. – Буря. – Болезнь и смерть матери Варсонофии. – Болезнь игуменьи. –Предсмертные наставления и распоряжения. – Последние дни жизни. – Смерть игуменьи. – Духовное завещание. Погребение.

Волею Государя Императора Николая Павловича в столице Православной империи восстановлена женская обитель, основанная Императрицею Елисаветой Петровной в 1744 году и обращенная волею Императрицы Екатерины Второй, в воспитательное общество благородных девиц, до ныне называемое Смольным монастырем³⁰.

Высочайшим указом от 5 апреля 1845 года предписано было Святейшему Синоду озаботиться избранием настоятельницы в восстановляемую обитель. Высокопреосвященный Антоний, митрополит Новгородский и С.-Петербургский оказал преимущество избрания в пользу ризничей Новгородской губернии, Воскресенского Горицкого монастыря, монахини Феофании. Указывая на причины оказанного преимущества, архипастырь сделал представление на благоусмотрение Святейшего Синода, причем присоединил, что, в продолжении двадцати семилетнего пребывания в монастыре, монахиня Феофания рекомендуема была ревностною к Богослужению, неутомимою в трудах и послушаниях, примерною в житии и кротости нрава. К сим сведениям о жизни и заслугах монахини Феофании он присоединил и свое личное удостоверение в отлично хороших ее качествах, не оставляющих никакого сомнения в способностях, достоинствах и благонадежности монахини Феофании для должности настоятельницы женской обители³¹.

В том же 1845 году от Святейшего Синода послан был указ³² игуменьи Маврикии, настоятельнице древней Горицкой обители, Новгородской губернии, о том, что высокопреосвященнейший митрополит Антоний, по встретившимся обстоятельствам, находит нужным и полезным личное присутствие в С.-Петербурге ризничей Горицкого монастыря, монахини Феофании Готовцовой, для большего успеха в деле по устройству с Высочайшего соизволения женской обители в С.-Петербурге. По этому случаю предписывалось Новгородской Консистории сделать надлежащее распоряжение, чтобы монахиня Феофания явилась в С.-Петербург к первому числу июля, для чего и препроводить паспорт на ее имя, вместе с будущими при ней³³.

Получив такой указ, преосвященный Леонид, епископ новгородский сам прибыл в Горицкий монастырь, опасаясь, чтобы монахиня Феофания, но смирению своему, не отказалась от власти и начальства. Но убедившись, что она бодро и неупустительно исполняет возложенные на нее послушания на пользу обители, он уехал и вслед затем прислал указ о ее отправлении. Таким образом она была лишена всякой возможности уклониться от налагаемого на нее ига.

23 июня монахиня Феофания отправилась в Петербург, взяв с собою на первое время монахинь: Варсонофию, Юлию и Ермиону. Приехав в Петербург, 29 июня, она остановилась в квартире y своего родного брата, P. С. Щулепникова. Дом пустой, никого нет; все на даче и кушанья некому сготовить; «купят сухариков и покушают с чаем, тем и сыты». Средства истощились, позаботиться некому, да и обратиться не к кому; все тесно на неизвестном пути. Ее спутницы горько сетовали, что вызвали их из блаженной обители, в страну неизвестную и бросили без попечения. Потребовал высокопреосвященный митрополит монахиню Феофанию. Она явилась к нему с твердым намерением отпроситься назад. A он принимает ее, как отец родной, и осенив ее крестным знамением, радостно говорит: «Слава Тебе, Господи! вот и игуменья приехала». Мать Феофания ему в ноги и слезно умоляет избавить ее от этого ига. Но «митрополит слышать не хочет, a только поучает, что претерпевый до конца спасен будет, что Богом назначено, того не минуешь и что ей свыше суждено быть основательницею монастыря». Видя ее неутолимые слезы, умилился маститый архипастырь и стал утешать обещаниями, что будет помогать ей всеми зависящими от него средствами и сам будет благочинным ее монастыря, только и думать не приказал, чтобы ее выпустили из столицы, пока она не устроит монастырь «уставом и благочестием цветущ», для чего приказал ей выписать для начала двадцать монахинь из Горицкого монастыря. Вместе с тем он приказал переселяться в казенный дом к Благовещенью, что на Васильевском острове. В эти дни глубокой скорби, не сознавая в себе силы понести не желаемое, налагаемое на нее иго начальства, монахиня Феофания поспешила письменно обратиться к великим старцам в разных краях России, испрашивая их святых молитв и наставлений, каким образом избегнуть многоответственной начальственной власти и снова удалиться в избранную по душе пустыню; но из дальних, как и из ближних краев, старцы говорили единодушные слова, основанные на мудрости и слове Божием: «Многое угодно Господу переиначить в вашей воле, чтобы покорить оную Своему святому Промыслу, отвечали ей великие старцы. Чего вы думали бежать (начальства), то вас постигло, по устроению Господа. И все это к благому побуждению, что не вы искали начальствовать, но властью управляющий Господь призвал вас и дал вам дело материнского попечения. Дал Бог день, даст и пищу; дал Бог дело, даст разум и силы к выполнению, сообразно воле Его. Пророк Иона, чтобы не пророчествовать в Ниневии, уплыл в корабле, a приплыл в Ниневию, чтобы пророчествовать, во чреве кита. Куда укроется человек, предназначенный на служение волею Господнею? Ищущим царствия небесного пути скорбны, ибо ими обучает Господь душу вере, любви и преискреннему упованию в Его святой Промысл. Господу спасти все равно: в Питере и в глубочайшей пустыне, a без Господа и Его человеколюбной помощи ни в раю, ни под землею, человек спастись не может. Многоразличные пути положил Господь во спасение, но смирение законоположил всем. Так святые отцы говорят, что без смирения, Господь ни от которого из путей не принимает добродетели, a смирение приемлет и кроме добродетелей. Ежели будет недостаток в добродетелях, взыскуемых от нас заповедями, обратимся взыскивать ежечасно смирение, которое верно доведет нас с святою помощью Господнею до спасения, как и говорит пророк: Смиримся и спасемся».

Вот и еще отрывок из письма, оставшийся в числе бумаг, сохраняемых и часто читанных ею в назидание себя и сестер:

«Не взирайте на слезы плачущих, когда Господь вас руководствует Сам. Он не смотрит на слезы сирот и детей, когда берет мать от них: Он тогда Сам бывает для них отцом и матерью, a самой матери уготовляет блаженство. Авраам, послушный Богу, не скучал о доме и о родстве своем, когда Господь посылал его в чужую землю. Так и вы будьте послушными Господу своему, когда Он вызывает вас от обители вашей и от сестер ваших во обитель иную. Будьте верными и послушными к Нему до смерти, как и клялись до смерти своей быть в послушании. Истинный послушник не вопрошает о том: куда и зачем его посылают, но только говорит: «Благослови». Так и вы, живши столько времени в послушании, не говорите в себе: куда и зачем я иду? но только произносите: «Господи благослови! Господи подкрепи! Господи спаси и Господи помилуй!» И с Господом Иисусом Христом, бывшем в послушании к Отцу Своему до смерти, с помощью Его, шествуйте на предлежащий вам подвиг. И так – Господь да благословит и да управит путь ваш, и сестра Варсонофия да будет на плечах ваших, как тот больной, которого нес на плечах своих один пустынный старец и не чувствовал тягости – это был Христос – и скрылся!»

Такими утешениями убеждали ее великие старцы покориться воле Божией. Но трудно исчислить все неприятности и скорби, которыми ознаменовалось первое пребывание матери Феофании в С.-Петербурге.

Переехали они на Васильевский остров: дом большой, четырех этажный: в доме ничего и никого нет, кроме игуменьи, матери Варсонофии и двух монахинь: все слабого здоровья; пришлось жить в таких лишениях, что поверить трудно: «не на что было дров купить, чтобы горячее сварить, в мелочной лавочке брали в долг». Не было ни кухарки, ни прачки. Одна добрая женщина из мирян, видя такое беспомощное положение, сама вызвалась помогать им своими услугами. Матушка Феофания очень ценила эту помощь и часто говорила: «Никогда не забуду, что в богатом Петербурге, первая монастырю оказала помощь и благодеяние, бедная женщина своими личными трудами».

«Я теперь как корабль в море без гребцов, не знаю на что опереться», писала мать Феофания к своей игуменьи Маврикии: – прошу вас, матушка, со слезами: уделите мне, хотя слабых ветвей своего воспитания для того, чтоб и мне можно было расплодить свой сад теми же уставами и порядком».

Просьба матери Феофании была подтверждена бумагою митрополита. Прискорбно было для игуменьи Маврикии расстаться еще с двадцатью сестрами, но она покорилась необходимости. Наняв лодку с известным ей хозяином и благословив путешественниц образом Николая Чудотворца, она отправила их водою. Долго смотрела она им в след: лице ее было скорбно и глаза наполнены слезами.

Избранные для нового монастыря монахини ехали водою, «по морю, на корабле, как они тогда думали, с 22 августа по 12 сентября. Много рек, озер и каналов переплывали они, и прибыв наконец в столицу, они пошли отыскивать новую обитель и по дороге спрашивали: «где церковь Благовещения и казенный дом?» Им отвечают, что на Васильевском острове, на 8 линии, и смотрят на них с удивлением, говоря друг другу: «спросите откуда они?». Один купец спрашивает: «Откуда вы, матушки?» – Из Горицкого монастыря. – «Отчего вас так много?» – Оттого, что нас вытребовали по имянному указу, для учреждения здесь монастыря. – Он снял шапку и перекрестился, говоря: «Слава Тебе, Господи! вот и Петербург просвещается!»³⁴.

Приходят они к воротам дома, a сами говорят: «Дома ли еще наша матушка?». Вдруг калитка отворяется и является наше солнышко к нам на встречу: обнимает всех нас и говорит со слезами: «Благодарю вас, милые сестры, за послушание. Я до гроба не забуду любовь вашу ко мне. Только вы успокойтесь и не плачьте: здесь и скучать-то некогда: работы много приспело».

Вновь приехавшие сестры ужаснулись, когда увидели, где им приходится проживать: из пустынного благоустроенного монастыря вдруг они попали в городской дом, да еще и неустроенный, так что ни ложки, ни чашки нет. Такой плач поднялся, что бедная матушка Феофания не знала, как ей быть и чем всех утешить.

Приехал наконец митрополит посмотреть на вновь учреждаемый монастырь, и когда увидел каким скорбям и лишениям подвергались отшельницы, призванные в Петербург для исполнения воли высшего начальства, он умилился духом и прослезился. Как попечительный и милостивый отец, он расспрашивал в чем имеется надобность и поспешил снабдить вывезенных монахинь всем необходимым. Для каждой прислано было: кровать, комод, шкаф, столик, стул, тюфяк и белое шерстяное одеяло: для Горицких подвижниц это показалось даже роскошью. Кроме того, митрополит прислал воз муки, рыбы, постного масла, меду, посуды и прочих припасов; хотел даже зеркала прислать. Матушка Феофания с благодарностью принимала все его милости, только о зеркалах сказала: «Владыка премилостивый, зеркала нам не нужны, не благословите ли нам вместо их корову? сестер нечем кормить, так хоть молочком, когда потешить».

Митрополит прислал корову, но и зеркала прислал, говоря, что «они нужны в приемной для посетителей». Он был так милостив и сострадателен к невольным узницам столицы, что придумывал все средства, как бы облегчить их скорбную неволю. Он часто посещал и по целым часам наставлял их, как истинный отец и благочинный, напоминая им те счастливые времена, когда они в своей мирной пустыне пользовались отеческими попечениями незабвенного отца Феофана.

Бывало приедет Владыка, тотчас, по матушкиному приказанию, разносилась эта радостная весть по всем келлиям. Все собирались в залу; посредине ставили большие кресла, маститый архипастырь садился, a матушке Феофании приказывал сесть по правую руку; кругом их все сестры и он ведет с ними тихую беседу.

Много лет прошло после смерти владыки Антония милостивого, a монахини никогда не забывают молиться за душу доброго пастыря, являвшего к их обители такую милость!

«Вот приспел праздник Воздвижения. У Благовещения был придел во имя Честнаго и Животворящего Креста. Митрополит назначил архиерея служить обедню в церкви Благовещения. Мы все пошли. Народу премножество и все смотрят, как на какое невиданное чудище, на приезжих монахинь, и друг другу пальцами показывают, другие же, более милостивые, говорят: «Слава Богу! вот и монашенки приехали!». A нам так было стыдно и неловко, что не знали куда деваться, и говорили между собою: «В Петербурге-то хуже нашей пустыни».

На другой день митрополит прислал архиерея Нафанаила сказать матушке, что он пришлет регента пробовать голоса, есть ли клиросные? a клиросных только четыре! Матушка говорит: «Что же мы теперь будем делать?». A архиерей: – Теперь нечего делать; вы не беспокойтесь много; Господь поможет. Я скажу владыке: – он благословит принимать новых, которые будут проситься с голосами. A пока этих приучите с Божией помощью³⁵.

Начали учиться: Господь помог и обедню скоро выучили за матушкины молитвы.

Чрез несколько дней владыка прислал сказать, что завтра комиссия будет. Матушка с сестрами сильно встревожились: «Что это такое значит? Что y нас описывать будут?». И всю ночь не спали, все беспокоились. На другое утро приехал архиерей и архимандриты: говорят, что скоро владыка приедет и сам трапезу будет благословлять. Все мы с радостью встретили нашего благочинного-владыку, a он говорит матушке: «Я приехал навестить тебя, игуменья, хочу видеть твоих сестер и трапезу благословить». Все попарно подходили под его благословение, a матушка всех называла по именам. Быстро посмотрел он на каждую, как бы в душу проник и спросил: «Я думаю вам очень скорбно, что из тепленького гнездышка вас вывезли?». Все заплакали, как малые дети. Сам владыка прослезился и сказал: «Я вас не знал и вы меня не знали; теперь я вас вижу и вы меня видите, и вы y меня всегда в сердце будете. Сказано: не спасет пустыня и не погубит град, если сам человек не будет прилагать старания для своего спасения. Помните: владыка никогда не может говорить не от сердца. Если вы будете утешать меня своею благочестивою жизнью, трудами и послушанием своей игуменье, я буду награждать вас. Если же вы будете непокорны и нетрудолюбивы, тогда я буду наказывать вас. Теперь садитесь за трапезу!».

Митрополит со всеми монахинями пришли в трапезную. Пропели Отче наш, a сам владыка прочитал молитву: Христе Боже благослови яствие и питие и всем определил места, как кому сидеть за столом. Матушка всю трапезу проплакала.

После трапезы владыка сказал регенту, чтобы шел в церковь и заставил клиросных пропеть Херувимскую и Тебе поем. Владыка похвалил новоначальное пение, но спросил: «Отчего так мало певчих, кажется довольно монахинь?». Регент сказал на то, что голосов нет. Владыка посмотрел вокруг и спросил y одной монахини: «Отчего ты не поешь?» – Оттого, что голоса нет, владыко. – «Да ведь ты же говоришь, следовательно и голос есть?». Поблагодарив регента, митрополит сказал матушке: «Ну, игуменья, теперь покажи все твое хозяйство. Есть ли y тебя коровушка?» – Есть, владыка, добрый человек пожертвовал одну».

Осмотрев хозяйственный порядок, митрополит сказал, чтобы матушка готовилась к воскресенью, 28 октября, к поставлению в игуменьи, говоря, что сам желает посвящать ее, потому что по его настоятельному желанию она вытребована из Гориц и избрана игуменьею.

После его отъезда матушка собрала сестер и со слезами испрашивая их молитв на помощь себе, благословила всех говеть с собою. Сестры все причащались в субботу; матушка же готовилась на воскресенье.

Вот приспел и назначенный день: все было готово для митрополитского служения в маленькой домовой церкви. Приехал владыка Антоний. Народу было множество. Запели клиросные – всего с новыми шесть сестер – но так стройно, так умилительно, что «владыка прослезился и все люди были как бы в восторге». Матушка с монахинями стояла y правого клироса, пред образом Святителя Николая. Видно было, что ее ум вознесся на небо и не нисходил на землю. Сестры и теперь не могут вспомнить, как она стояла, полная смирения и сознания своего недостоинства, молилась в трепетном ожидании принять в свои руки тяжелую власть, готовясь отвечать Богу за вверенное ей стадо, желающих служить Ему в девстве и самоотвержении. По выходе с Евангелием, когда подошли к ней два иподиакона и взяли ее под руки, тогда y нее из глаз полились слезы на грудь, как крупные жемчужины. Подвели ее к владыке; она поклонилась ему до земли и когда святитель положил на ее главу книгу и прочитал молитву рукоположения, «просветилось лице ея».

По окончании посвящения иподиаконы опять отвели матушку на место и литургия продолжалась по чину. Когда владыка осенял на левую сторону, тогда видно было, что он призывал от всея силы душевные благодать Господа на наше малое стадо. Особенно же когда произносил слова: Призри и посети виноград сей и сотвори и, его же насади десница Твоя, слышались не слова, a вопль души. Когда же запели причастен, матушка вошла на амвон, помолилась пред алтарем и на все стороны поклонилась. Владыка причастил ее Святых Таин.

По окончании литургии святитель церкви вручил жезл новопосвященной игуменьи и сказал трогательное слово в наставление ей и окружавшим ее сестрам.

В новом монастыре не было ни вотчин, ни пашенной земли, ни даже своего кладбища. Вскоре после переселения на Васильевский остров было новое и большое испытание для игуменьи Феофании: монахиня Ермиона, ее бывшая горничная Дуня, сильно захворала и после продолжительных страданий, отправилась на вечный покой. Ее схоронили на Смоленском кладбище. Новая причина печали для бедных монахинь: y них не было даже уголка земли, чтобы хоронить своих сестер!

Для постоянного содержания не было никаких сумм, от казны определено по общему штату первоклассных монастырей, то есть по штату полагается семьдесят монахинь и для содержания каждой выдается по 20 руб. ассигн. в год³⁶. Монастырь мог содержаться в приличном благолепии доходами от церковных домов и продажею изящных изделий, сделанных руками неутомимых тружениц. Изыскание дальнейших доходов предоставлено пастырской заботливости митрополита и разумной деятельности игуменьи.

Как прихожанам, так и духовенству Благовещенской церкви не легко было перенести прискорбную необходимость расстаться с церковью, где они крестились, венчались и отправлялись на вечный покой. Раздражение было сильно. Православные стали разбирать образа, кто какие пожертвовал, потому что думали, будто мирян не станут пускать в храм Божий.

«Скорбно было все слышать: точно мы французы наехали или сами напрашивались!». В скорбях душевных, в унынии, или в какой другой нужде, сестры во всякое время приходили для уврачевания души к матушке и она, как истинная мать, утешала, укрепляла и оказывала всем любовь. «Да будет воля Божия! говаривала она. – Он нам помощник! Молитесь и не оскудевайте в терпении! Ищите прежде всего царства Небесного, остальное все приложится вам. Милость Божия не оскудевает. Монастыри устраиваются не золотом и серебром, a молитвенным потом и слезами покаяния, привлекающими благословение Божие».

В народе не скоро разнеслась молва о вновь учреждаемом женском монастыре в С.-Петербурге: но мало по малу люди знакомились с назидательною жизнью игуменьи, с трудолюбивою и скромною жизнью ее малого стада; узнавали о их благодушии в лишениях, и проведав о непрестанных неусыпных молитвах, совершаемых монахинями о живых и мертвых, о любящих и ненавидящих, народ Божий стал обращаться к их смиренным молитвам и стал заботиться о нуждах своих молитвенниц. Много нашлось и из высшего круга благочестивых особ, которые сознав, какую пользу приносит монастырь, как охранение религиозности в народе, и сколько утешения находят страждущие и немощные сердца в молитве и подвигах веры, стали помогать его существованию, много и бескорыстно трудиться для пользы его, не желая другого возмездия, кроме святых молитв.

Сам Господь видимо споспешествовал ищущим спасения в духовной жизни, посылая своих людей для прославления Его имени в учреждаемой обители. Так указанием свыше, митрополит Антоний провидел в сельском священнике Василии Артамоновиче Дубягском светильник, не оставляемый под спудом, но поставляемый в свещнике, да просияет его свет людям. Бескорыстным служением духовника, приобретались обители многие благотворители и при благодатном осенении, и помощи православных она возрастала и украшалась.

Еще до основания монастыря на Васильевском острове, митрополит Антоний при объезде епархии, слушал обедню в одном селе Гдовского уезда, и обратил внимание на служившего священника. В своем благодатном предвидении, святитель тотчас решил, что лучшего священника и духовного отца нельзя найти для вновь учреждаемой обители. Последствия совершенно оправдали это избрание и видимо доказали Божий Промысл о подвижнице Феофании и ее малом стаде. Один вид престарелого, седовласого священнослужителя, внушал уважение и полное доверие к нему: смирение и целомудрие было во всех его действиях; простота и кротость в его голосе, и вместе такое благоговение и внимание при совершении священных таинств, что, по истине, не нашлось бы, кажется, человека, который оставался бы равнодушным, когда старец воздевал свои руки к Сердцеведцу всех. Отец Василий был отрадным примером того мудрого смирения, младенческой веры и незлобивого простодушия, которые возводят человека на высоту величия и величественности, не досягаемых ни учености, ни знаменитости, ни почестям: эта высота не дается возвышающимся, она дается тем, кто мудр как змий, чист как голубь, кто уподобляется младенцам.

Вызванный в С.-Петербург на 62 году от рождения, отец Василий получил приказание от митрополита поселиться на Васильевском острове и быть священником и духовником женского монастыря. Скорбно было отцу Василию расстаться со своею простодушною сельскою паствой, провожавшей с искренними слезами своего отца. Первое время дико казалось ему непривычное дело с монахинями; но вскоре, ознакомившись с жизнью и со всеми порядками монастырскими, он всею душою полюбил обитель, a к игуменьи приближался с таким нелицемерным уважением, так старался быть достойным высокого доверия, которое оказал ему митрополит этим избранием, что матушка и сестры нашли в нем истинно доброго пастыря и полюбили его, как отца. Не надо было ему придумывать красноречивых слов для поучения своей паствы: он сам служил живым примером кротости, смирения и самоотвержения, и мать игуменья часто наставляла сестер указанием на него: «Вот вам живой пример, наш батюшка, отец Василий; учитесь y него: как он кроток, сколько терпения! никогда он не гневается, пред всяким старается смириться и сколько в нем самоотвержения!». Этот необыкновенный старец был так усерден и неутомим к служению Богу, что пока монастырь был на Васильевском острове, он в продолжение девяти лет, совершал все службы каждый день без перемены. Но случилось, однажды рано утром, приехал к матушке уважаемый ею иеромонах Антоний (ныне настоятель Череменецкого монастыря) и просил позволения отслужить обедню. Первое время даже скорбно было смотреть на отца Василия, как он, голосом, полным сокрушения, говорил: «Потерял день! потерял день!» и много лет после того прошло, a старец, при этом воспоминании, глубоко вздыхал и говорил: «день был потерян!».

По переезде на новое место к Московской заставе, назначено было еще два священника, и была уже установлена череда для служения в пяти монастырских храмах, но отец Василий рад был, когда приходилось иногда отслужить и за других священников, отозванных на иное место служения. Часто придет он, бывало, к заутрени в четыре часа утра, да уж так и не выйдет из алтаря до окончания поздней обедни. Он находил особенную отраду «за покойников Господа умолять. Бывало соберет все помянники, кто просит и кто не просит, и начнет после утрени совершать проскомидию до самой обедни: каждое имя выговорит, частицу вынет и помолится. A не то вспомнит кого-нибудь и панихиду отслужит».

Иногда одна из монахинь рано утром попросит его молебен или панихиду отслужить, когда еще поющих не было в церкви. «Не хлопочите, скажет он кротко, – я и один отслужу!». И как отрадны были эти служения! сколько благоговения слышалось в каждом звуке, этого старческого, несколько дрожащего голоса, но всегда верного и приятного! Он был так незлобив и смирен, что приводил часто в недоумение и крайнее изумление служащих ему и духовных детей. Однажды, отслужив обедню, он пришел домой; дверь была заперта. Он постучался, позвонил; никто не отворяет. Соседи сказали, что кухарка пошла в лавочку³⁷. Он, ни слова не сказав, повернулся и пошел в рынок, сапоги купить, a оттуда в баню, даже чаю не напившись. Возвращаясь домой около четырех часов, он подходил уже к своей двери, но в это время раздался благовест, опять повернулся и пошел служить вечерню, не заходя домой. Узнав от соседей, что батюшка приходил, но услыхав благовест опять ушел служить вечерню, кухарка встревожилась и не зная, как помочь горю, побежала в монастырь и со скорбью рассказала, что, по ее милости, батюшка весь день ничего не кушал и чаю даже не пил: она думала, что ей помогут уговорить старца вернуться домой и прежде напиться чаю, но он отправил ее домой, говоря: «Ну, что тут за беда? тощему еще легче служить». Отслужив вечерню, он пошел домой и в простоте сердца принимал пищу, по обычаю, самую простую и в малом количестве. В двух комнатах его квартиры было до семи стенных и столовых часов, все старинных и с очень звонким боем. Он заводил их как, чтоб когда одни кончали бить, другие начинали; перезвон продолжался по крайней мере четверть часа: – Батюшка, да эдак часы-то спать не дадут? – спрашивали его духовные дети из мирян, любившие поспать и полениться. – Оно и лучше, отвечал смиренный отец: – наспаться еще успеем, как в могиле будем лежать; a вот теперь-то, нам грешным дано время помолиться и пободрствовать.

За усердное служение Богу, за бескорыстное служение человечеству, по представлению игуменьи, он был пожалован протоиереем³⁸. Это было торжеством для его многочисленного стада, любившего его нелицемерною любовью. Внимая радостным приветствиям, смиренномудрый старец говорил: «Благодарите матушку; она мать наша, ее молитвами мы держимся». Его духовные дети помнят, какой благоговейный страх внушала его смиренная наружность, его тихие слова, когда он кротко, но с твердою верою говорил: «Ce чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое, не устрашися, неубоися... Ce икона Его пред нами, аз же точию свидетель есмь³⁹ и такой же подобострастный человек и также имею нужду в очищении». Словом выразить нельзя, но чувство было сильно, что пред Самим Христом исповедуешь грехи, и когда услышишь, бывало, отрадные слова от его служителя: «Прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих» то невольно с благоговейным страхом падали ниц: так много было силы и власти в этом голосе старца, полного сознательной веры! Одна из грешных мирянок, глубоко почитавшая своего духовника, пришла в церковь к нему на исповедь в среду на страстной неделе; но узнав, что он сильно заболел горячкой и приготовился уже елеосвящением и причащением Святых Таин к переходу в вечность, она сильно заскорбела, что лишается своего благодатного духовника, и пошла к нему на квартиру, чтобы принять, хотя бы благословение его, но и тут услышала ответ, что «батюшка в сильном жару и даже в бреду». Она пожелала хотя видеть старца, в молитву которого имела большую веру. Но он едва услышал ее голос, сейчас узнал и прежде чем она сказала о причине своего прихода, сказал как бы в ответ на ее мысль: «Не откладывайте зачем пришли; верьте. Завтра в 7 часов утра приходите: я буду вас исповедывать». На другой день, как ни уверяли эту женщину, что батюшка совсем умирает и не может даже исповедальной молитвы прочитать, она настойчиво говорила: «Столько лет я слушала батюшку, теперь ли не послушаю его последнего приказания? Он приказал прийти и я верую, что Господь даст ему силу разрешить мои грехи».

Он опять услыхал ее голос и, назвав по имени, подозвал к себе, говоря: «Я буду вас исповедывать» и тут же приказал своему зятю, тоже священнику, надеть на него епитрахиль и подать крест в руки. Добрый священник, видя его слабым и умирающим надел тоже епитрахиль и взял канонник в руки, для того чтобы вместо него прочесть исповедальную молитву, но умирающий не допустил до того: громко, твердо стал он и без книги произносить слова молитвы; в эту торжественную минуту слова эти звучали особенною силою: глаза его были устремлены на незримого, но верою ощущаемого Сердцеведца, душа старца изливалась в сознательной беседе с Ним. Конечно его духовная дочь, и умирая, будет помнить эту последнюю исповедь свою. Она почувствовала такой страх на душе, что упала на колени и глаз не могла отвесть от умирающего. Он лежал на деревянной кровати в толстом и чистом белье, лицо его было бледно и бело, едва оттеняемое длинною и белою, как снег, бородою и такими же волосами; вдохновенный взор, вдохновенный голос, поразили ужасом немощную грешницу и она в страхе взирала на невиданное преображение человека, сознательно переходившего в вечность. «Не то что дурных дел, дурных мыслей бойтесь допускать до души», говорил он в наставление ей и в последний раз, возложив руку на ее голову, произнес отпуск.

Затем пожелал благословить, ее образом Пресвятой Богородицы Утоление печали, всегда находившимся над его кроватью с тех пор как игуменья Феофания благословила его этим образом на новоселье, и, осенив ее крестообразно, приказал приложиться к иконе, говоря последнее завещание: «На Нее надейтесь, Ей предавайте себя и сына вашего!». Затем отпустил ее в церковь правило читать. При начале обедни отец Василий с миром и упованием отошел в вечность, на 76 году от рождения, в великий четверток на Страстной неделе, в 1860 году. Погребение его в Страстную субботу было торжественно; искренние слезы любви и уважения проводили его в могилу. Он покоится неподалеку от своих духовных детей, почивших монахинь.

По устройству своему в монашеском отношении, Воскресенский женский монастырь верный снимок с древних православных монастырей общежительных. Монахини, в нем живущие, обязаны участвовать в общем Богослужении, в общей трапезе, имеют общую одинаковую одежду, не исключая и игуменьи их, и трудятся в послушаниях общих и частных.

Когда матушка Феофания разместила сестер по келлиям и несколько поустроилась в своем новом жилище, тогда каждой сестре ею назначено было послушание.

Каждое отдельное служение в монастыре называется послушанием. Судя по потребности, иное послушание исправляет одна сестра, a иное исправляют многие.

Первое послушание – служение настоятельницы; второе – казначеи, заведующей монастырскими книгами и благочинием; третье – ризничей, имеющей смотрение за монастырскою ризницею; четвертое – свещницы, имеющей попечение о освещении церквей и свечном приходе и расходе; пятое – письмоводительницы, заведующей письменными делами монастыря; шестое – экономки, обязанность которой заведовать хозяйством и делать закупки для монастыря. Несущие эти послушания называются старшими сестрами и первые две, казначея и ризничая, приглашаются настоятельницею к совещанию при важнейших делах монастыря, подписывают приходо-расходные книги и бумаги, представляемые к епархиальному начальству.

Должность казначеи и благочинной, мать игуменья вскоре вручила матери Варсонофии, как своей ближайшей сотруднице; должность ризничей – матери Дионисии, ныне игуменьи Старо-Ладожского Успенского монастыря; помощницею ее и свещницею назначила мать Евстолию, ныне игуменью С.-Петербургского Воскресенского монастыря; должность экономки – матери Агнии, ныне казначеи того же монастыря. Для дальнейших послушаний, как-то: при уборке церкви, клиросное, просфорное, в пекарне, поварне, квасной, при скотном дворе, при рукодельнях назначены были сестры, каждая по способности. Сверх сих послушаний все сестры: монахини и послушницы держат, чреду неусыпного чтения псалтири о здравии живых и упокоении почивших благотворителей обители.

Как монахини, так и послушницы, все одинаково называются сестрами, – одна игуменья имеет титул матушки – и все одинаково покоряются воле настоятельницы. Никто не работает для себя, все служат обществу. Кроме назначенного послушания, никакая забота не касается сестер, за всех отвечает, о всех и о всем заботится игуменья. Каждая сестра отвечает за свою внутреннюю жизнь Богу, за свою внешность – настоятельнице.

Самое трудное и самое тяжкое послушание – это служение настоятельницы: она несет немощи всех сестер и бремя всех нужд монастырских.

Покинув свет со всеми его благами, отказавшись от его суеты и забот, от почестей и роскоши, монахиня Феофания надеялась в мирной тишине своей келлии, за высокими стенами пустынного монастыря, предаться уединенной жизни отшельницы. И после двадцатисемилетнего пребывания в строгом послушании y своей игуменьи, она внезапно поставлена сама игуменьей монастыря, который должна была основать и устроить. Трудный, тернистый путь указан ей. По мере надобности, она должна была, для внешнего устройства монастыря, иметь сношения со всеми ведомствами, со всеми присутственными местами, должна за всех и за все отвечать не только высшему духовному начальству, но и самому последнему члену городской полиции. Она должна быть строителем, хозяином, мастером, чиновником, администратором в обширнейшем смысле слова; она должна быть духовною матерью, руководительницею и воспитательницею своих духовных детей, и за каждую душу, вверившую ей свое спасение, дать отчет Богу! Но этого мало: светское общество тоже считает, что имеет право пользоваться лучами добра, разливаемого духовною жизнью монахинь: игуменья обязана всех желающих видеть ее – принимать, не отталкивать приходящих, каждому сказать слово утешения, привета, назидания.

Мало по малу увеличивалось число желающих вступить в монастырь, но игуменья, как опытная монахиня, десятки лет проходившая искус послушания монастырской жизни, не легко соглашалась принимать в свое стадо желающих. Более всего было ей в тягость, когда желали вступить по протекции и приносили рекомендательные письма от знатных особ, думая тем задобрить игуменью. И тяготилась, и сильно скорбела игуменья при подобных случаях: «Жизнь в монастыре, говорила она: – невыносимый подвиг для людей, возлагающих надежды не на единого Бога. И мирянин, понадеявшись на князей и сынов человеческих, должен терпеть горькое разочарование: там смерть, тут раздор, – и его надежды оказываются тщетными. Вступать же в монастырь с надеждою на протекцию – сохрани Бог: это бремя неудобоносимое». Желающей вступить в монастырь, игуменья представляла всю суровую истину монашеской жизни, объясняла, как трудно отказаться от своей собственной воли, a между тем своя воля есть медная доска между Богом и человеком; как тяжело отречься от своего личного я, чтобы вполне покориться правилам общежития! Живым словом внушала она, что, заключившись в стенах монастырских, монахиня должна навсегда отказаться от всякого своего желания, и не может делать что хочет; не может идти ни на работу, ни на молитву по своей воле, но должна беспрекословно, ежеминутно, покоряться воле настоятельницы или той старицы, которой настоятельница ее поручит и что монахиня никогда не выходит из монастыря, разве по приказанию игуменьи. Словом, от желающей вступить в общежитие не скрывается тернистый путь подвижничества.

Такая разумная правдивость много приносит пользы. Иногда легкомысленное желание бежать от приключившейся печали или неудачи, надежда найти без труда желанное спокойствие и тишину, вообще малодушие – внушает намерение бежать от света в монастырь. Необдуманное принятие таких малодушных, часто навлекает много бед, как им, так и обществу монахинь. Игуменья Феофания всегда говорила, что нет злейшего врага для монастыря, как тот человек, который пожил некоторое время в монастыре и не в силах будучи понести подвижнической жизни, покинул его: клеветы такого человека имеют вид вероятия. Особенно же матушка очень долго не решалась принимать дворянок; зная по личному опыту, как трудно достается подвижничество тем, кто более или менее привык к достаточной, нетрудовой жизни, без привычки подчинять свои желания высшим целям. При этом она убеждала желающих, что дворянство надо оставлять за монастырскими воротами, и что, хотя бы имелись средства жить без трудов, но необходимо быть в общем послушании, пока силы есть, и необходимо иметь над собою старшую монахиню, надзору которой должно подчиняться.

Если просительница, не смотря на суровые истины, продолжала припадать с просьбами и слезами о принятии ее, тогда игуменья, чтобы не оскорбить отказом, может быть, достойную, откладывала ее вступление на некоторое время, приглашая ее посещать службы церковные. Если за эти месяцы обдумывания, просительница находила в себе силы и способность отречься от своей воли и вынести послушание, то ей позволялось погостить в монастыре, и наконец, если она и тогда уже с спокойным и смиренным духом просила удостоить ее принятием в число сестер, то ее принимали. Вновь вступавших сестер, матушка помещала жить и приучаться к рукоделиям и послушаниям с теми монахинями, которым они были поручаемы для приобучения их к монашеской жизни и правилам. Послушница отдавалась в полное распоряжение своей старицы, которая в свою очередь получала приказания от матушки во всяком деле.

Вступившая сестра долго бывала послушницею и только по заслугам ее послушания и смирения, удостаивалась рясофорного облачения, по назначению игуменьи. В сан же монашеский она, по общему уставу, не ранее, как в сорок лет, может быть возведена, и то, по собственному усиленному желанию.

Если игуменья видела искренно желающих для спасения души потупить в монастырь, то приказывала прочитать письменные наставления отца архимандрита Феофана⁴⁰, как надо жить в монастыре и советовала хорошенько вдуматься и изучить эти наставления. Если и по прочтении правдивых наставлений, желающая опять просила принять ее в свое стадо, тогда матушка призывала старицу и вручая ей новую послушницу, говорила: «Отдаю тебе новую послушницу; обучи ее монашеской жизни: Богу и мне ты дашь ответ за ее душу». Обращаясь к вступающей послушнице, говорила: «Вы должны во всем слушаться свою старицу; без ее благословения ничего не делать: ни читать, ни писать, ни есть и никуда не ходить. Послушница должна всегда спрашивать благословения y своей старицы, таким образом: «благословите мне туда-то пойти, или прочесть книгу, или чай пить, или на трапезу, или спать ложиться». Послушница должна быть ко всем почтительна и втайне от старицы ничего не делать».

При этом игуменья Феофания часто рассказывала следующее слово из пролога: «Один послушник, занятый делом не успел спросить y своего старца благословения лечь спать, как его старец уже заснул. Семь раз послушнику очень хотелось ложиться, но всякий раз он удерживался и тихо ожидал, пока старец проснется. Старец проснулся и спросил y послушника: Ты что делал теперь? – Ничего, отче. – Говори правду, что ты делал: я видел над твоею головою семь золотых венцов. – Прости меня, отче: семь раз я хотел ложиться, и семь раз удерживался, потому что не получил еще благословения». «Поступайте так, и вы угодите Богу, – говорила она; – какое бы ни давали вам послушание, не гнушайтесь им и не считайте его низким для себя. Никола Святоша, князь Черниговский, много лет был вратарем в Киево-Печерской лавре и считал себя счастливым. Преодолевайте греховные влечения и для того внимательно слушайте, что читается в церкви. Не страшитесь трудов, поста, лишений, продолжительных молитвословий; всегда помните, что вас никто не уговаривал вступить в монастырь: вы пришли по собственному желанию потрудиться здесь, чтобы получить там, в вечности, воздаяние за все лишения и скорби, если только вы будете переносить их благодушно и с любовью. Вот как учит своих учеников отец наш, преподобный Сергий: «Кто потерпит нынешнее мужественно, тот возвеселится в будущем. Разве мы напрасно несем подвиги, когда надеемся получить вечную жизнь? Люты скорби, но сладок рай; болезненны труды, но присносущно возмездие. Не обленимся же! Мало потерпим, да венцами нетленными украсимся от Христа Бога и Спаса душ наш их!»⁴¹. Вот так и вы исполняйте безропотно всякое послушание, и тем сами себе угладите путь к царству небесному, и крест вам не будет казаться тогда тяжелым бременем. Велик грех, когда сестры, вступая в общежитие, не понуждают себя прилагать свой труд к общим трудам. Страшно пользоваться чужими трудами, позволяя себе лениться в общежитии. Велик грех, когда монашествующие простирают свою нерадивость до такой степени, что забывая заповеди евангельские, начнут поносить пред миром святую обитель, которая, как мать, приняла их под свой кров, начнут выставлять миру на посмешище немощи своих сестер, пришедших в монастырь, как во врачебницу для исцеления душевных язв. И в мире, между самыми невежественными мирянами, считается за бесчестье говорить дурно о своей матери, что же сказать о монашествующих, которые не страшатся злословить святую обитель? Этим доказывается, что они свели дружбу с врагом человечества. Страшитесь впасть в столь великое беззаконие!»

Вновь вступающих игуменья Феофания сама учила, как следует делать крестное знамение, по правилу положенному вселенскими соборами и непременно не выше и не ниже, как сказано отцами церкви, делать крестное знамение на чело, что изображает Бога Отца: на чрево, то есть посреди живота, что означает Сына, снисшедшего даже во ад: и не на грудь и не под плечи, a на рамена, что означает Всесвятаго Духа, всевидящего и все исполняющего (Соч. Димитрия Ростовского; часть 3 поуч. 1 стран. 236). Кроме того приказывала прочитать псалтирь, где в начале ясно сказано, что даже природные знаки есть, куда пальцами касаться. Притом она объясняла, что человек, правильно осеняющий себя крестным знамением, весь освящается, ибо ясно знаменует Спасителя, распятого на кресте.

Молодым сестрам, игуменья приказывала выучиться псалтирь читать, a некоторым также учить наизусть малое повечерие, часы, шестопсалмие, антифоны на восемь гласов, псалом: Господь просвещение мое и стихиру, которая назначена в октоихе для пения на стиховне третьего гласа в понедельник и во вторник: /Разсеянный мой ум собери, Господи, и оледеневшее сердце мое очисти, яко Петру дая мне покаяние, яко мытарю воздыхание и яко же блуднице слезы, да велиим гласом вопию Ти: Боже спаси мя, яко Един милосерд и человеколюбец/.

При самом начале основания монастыря, заведено было игуменьею, чтобы каждое воскресенье, за час до обедни, все сестры собирались в домовую церковь, дверь запиралась и никого из посторонних не впускали туда. Матушка, когда была здорова, сама читала канон Святой Троице и акафист Иисусу Сладчайшему, и за тем помолившись вместе, обращалась лицом к сестрам, которые, столпившись, окружали ее. Все безмолвствовало и ожидало. Матушка говорила им наставления. С трогательным смирением, со слезами убеждала она их иметь душевное терпение всяких скорбей и не ослабевать в воздержании и обуздании своих страстей; отвергшись добровольно мира, о мирском и суетном не заботиться; тесный и прискорбный путь предпочитать пространному. «Помните, говаривала она, для чего мы удалились от мира, старайтесь с чистою совестью предстать пред Господа. Если вы будете иметь в душе кротость, любовь, терпение, то и на лицах ваших будет тихое спокойствие. Ни мрачное уныние, ни угрюмая суровость не должны печатлеться на лицах ваших, если вы будете соблюдать дух общежития в послушании и взаимном снисхождении. Старайтесь всегда с благоговением содержать в уме пресвятое имя Господа Иисуса Христа. Для вашей души нет большого благодеяния, как благоговейное исполнение этого правила. Ведь я вами красна: вы будете хорошо себя вести – мне будет награда за вас; a будете худо жить – я должна за вас ответ дать. Так пожалейте хоть меня! Вы не можете сказать, чтобы я вам не говорила, что худо и что хорошо: я беспрестанно напоминаю вам о том! пожалейте же меня».

A сама так и заливается слезами и все в ноги кланяется сестрам, что бы они хорошо жили, не поддавались духу соблазна, a главное не хранили бы злобу в сердце своем, друг друга никогда не укоряли и скорее мирились, если случалось поссориться. Простота ее слов, соединенная с духовною мудростью внушала невольное благоговение. Сестры плакали от умиления и счастья слышать и видеть свою матушку. Она часто отмечала места в апостоле и других священных книгах и при наставлении читала их сестрам для большего убеждения и в подтверждение слов своих.

Иногда же, призвав кого из сестер в свою келлию, убеждала, советовала, честно проходить монашескую жизнь или обличала духом кротости и сообразно обстоятельствам и нравам каждой. Даже в конце дней своих, чувствуя скорое переселение в вечность, она все еще по временам призывала то тех то других сестер, умоляя их украшаться смирением и целомудрием. Сестры поручали ей свои души, a она, как попечительная мать, имела неусыпную заботу о спасении их. Видимо было по всем действиям и разговорам игуменьи Феофании, что ее мысли всегда были озабочены душевною пользою, приготовлением себя и сестер своих к вечной жизни и нескончаемому блаженству.

В церкви, при строгом благочинии матушка всегда наблюдала чтобы служение и чтение было неспешно, чтобы в церкви Божией все было благообразно и по чину монашескому, говоря, что «во всей жизни монахинь должно быть единодушие в смирении и послушании, тем более они должны с единодушным благоговением славить Бога».

Игуменья Феофания оставила Воскресенской обители драгоценный памятник, и обитель, основанная ею, хранит как святыню ее устав, келейное монашеское правило и различные духовные завещания.

Как ни обременена была игуменья делами, по управлению обители, но всегда присутствовала y церковных служб, приходила в храм первая, уходила последняя, и не любила, когда ее вызывали из храма, хотя бы по крайне важным делам. При собственной бдительности, она взыскивала и с подчиненных за упущение службы, но с любовью и милованьем. За то сестры имели к ней любовь и страх, как дети к матери, a не как рабы к госпоже. Как истинный пастырь своего духовного стада, матушка Феофания строго наблюдала общественный устав обители и порядок служб церковных.

Вот внешнее распределение дня монахинь, заведенное основательницею.

В четыре часа утра ударяют в колокол к заутрени. Все сестры, кроме слабых, от старости или болезни, одевают рясы и камилавки, послушницы ленточку, то есть легкую повязку на голову и из своих келлий переходят через коридор в церковь.

Утреня, смотря по уставу неупустительно продолжается около двух или двух с половиною часов и состоит из молитв утренних, 17 кафизмы (в субботу 9), и полунощницы. Потом шестопсалмие; пропоют тропарь и богородичен дня. После этого сестры, занимающиеся в поварне и просфорной, a также и скотницы идут на работу по своему послушанию, чтоб успеть к утру все изготовить; остальные же сестры остаются выслушать окончание утрени, состоящее из чтения двух кафизм, пролога, канона дневного т. е. из октоиха и миней. Ирмосы поют на клиросе, потом малое чтение и первый час, и все как следует по церковному уставу.

После утрени сестры возвращаются в свои келлии, отдыхают час или два, смотря по потребности; но привычные пользующиеся здоровьем не ложатся, a занимаются своими трудами или чтением отеческих писаний.

Почти ежедневно совершается ранняя литургия бо́льшею частью заупокойная, около семи часов, и поздняя в десять часов.

Сестры, занимающиеся мастерством, слушают раннюю обедню, после чего спешат в свои мастерские и прилежно принимаются за работу. По окончании поздней обедни, все идут по келлиям чай пить. Чрез полчаса ударяют повестку и идут в трапезу.

Во время обеда чередная сестра читает толкования на воскресные Евангелия, или житие Святых. Старшая монахиня благословляет трапезу, читая молитву: Христе Боже, благослови и проч. Обед состоит ежедневно из трех блюд: щей, каши и супу из картофеля или гороху и кусок черного хлеба, а когда кто пожертвует на угощение сестер, то и по белому кренделю; для питья – квас. В праздники дают рыбу на холодное или кисель, a иногда ватрушки или творог с молоком. Перед обедом и после обеда младшая послушница подает всем сестрам на тарелке, разрезанную на мелкие кусочки, не вынутую просфору, которую приносят из церкви по окончании обедни с пением хора: Вознесу Тя, Боже мой, и благословлю имя Твое и проч.⁴². Когда все сядут, старшая монахиня звонит в колокольчик, и все открывают миски – одна миска ставится для шестерых. Для перемены кушанья также звонит; подают чередные послушницы, которые, как и чтицы, садятся обедать тотчас после общей трапезы. Во все время наблюдается глубокое молчание и звучный голос очередной чтицы возвещает житие Св. угодников. После трапезы и по прочтении молитвы, поминают с земными поклонами: Спаси Господи и помилуй игуменью (имя) со всеми о Христе сестрами и рабов Божиих, благотворящих и питающих нас, заповедавших нам молиться о них и тут же перечисляются по именам все благодетели живые и мертвые.

После обеда, летом, гуляют в саду полчаса и за тем идут за рукоделья, как кому назначено. В рукодельнях работают летом до четырех часов, потом идут чай пить.

В 5-ть часов, ударяют к вечерне: девятый час, рядовая кафизма, стихиры, стиховны, малое чтение, малое повечерие, канон Иисусу Сладчайшему; по воскресеньям, вторникам и четвергам – акафист Спасителю; по понедельникам, средам и пятницам – акафист Божией Матери; канон Богородицы, канон Ангелу Хранителю ежедневно, кроме субботы, и по достойно – малый памянник и отпуск. По воскресеньям утром читают канон Святой Троице, акафист Иисусу, канон Божией Матери и молитвы Святой Троице и канон Ангелу Хранителю.

В 8-мь часов ужин, состоящий из двух блюд, оставшихся от обеда.

В 9-ть часов вечернее правило; все сестры обязаны исполнять его вместе, кроме больных. Правило состоит из вечерних молитв, большого помянника, поясных и земных поклонов; поминовения за упокой умерших и здравии живущих благодетелей обители с произнесением их имен и совершением безмолвной молитвы. Нельзя присутствовать при этом правиле без особенного чувства умиления: церковь освещена только лампадами; все сестры в церкви; тишина. Изредка, не спешно произносится возглас: Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй нас грешных! Точно вопль грешной души к своему единственному Спасителю, и за тем опять глубокое молчание, только слышен легкий шелест поклонов: всякая сестра творит в уме безмолвную молитву. И таким образом умственно творят сто молитв ко Иисусу и сделают сто поясных поклонов с молитвою Боже очисти мя грешную и 12 поклонов при молитве: Пресвятая Владычица моя, Богородице моли Бога за меня грешную! Поклоны архангелам, и ангелам, трем Святителям: Василию Великому, Иоанну Златоусту и Григорию Богослову, Святителю Николаю и всем Святым, во имя которых освящены престолы в обители. Отпуск.

По окончании общего правила, кто идет в свою келлию y себя помолиться, кто остается в церкви доканчивать свое келейное правило, – и за тем все предаются мирному сну. Сидеть после вечернего правила не позволяется, за тем, чтобы сестры были в силах вовремя и бодро вставать к утрени и для соблюдения тишины и порядка.

В то время, когда внутреннее благоустройство обители приведено было в желанный порядок, вдруг в народе разнесся слух, что монастыря не будет в С.-Петербурге. Но посреди всех треволнений житейских многолюдной столицы, игуменья Феофания, не жалея своих трудов заботилась только об устройстве обители, и чтоб ее духовные дети сохраняли мирное молитвенное настроение духа. Когда дошли наконец до нее эти тревожные слухи, она не хотела верить им. Но вскоре со всех сторон и из достоверных источников узнала она, что действительно монастыря не будет на Васильевском острове. Принимая в соображение, что с устройством Николаевского моста, чрез Неву, шум и суета многолюдия увеличатся и 8-я линия Васильевского острова сделается почти продолжением Невского проспекта, – начальство стало уже приискивать другое, более удобное для монастыря, место.

Матушка сильно огорчилась и заболела: «Мать скорбит и дети ее заскорбели. Господи Боже мой, как трудно и скорбно тут жить! Пускай бы нас назад отправили».

Наконец получает игуменья приглашение ехать к Московской заставе, место осмотреть и землю размерить для основания монастыря. Погода была осенняя, сырая, ненастная. Матушка взяла некоторых сестер и поехала смотреть новую землю. Не веселая картина представилась глазам: песок, пустырь, земля, засеянная овсом и небольшая роща. О жилищах человеческих и помину не было: с давних пор это место было притоном для людей неблагонамеренных и праздношатающихся.

Сестры стали плакать и роптать: «Как мы будем здесь жить: везде болото да глубокий песок».

Тяжело было матушке все выносить. Самой грустно до слез, a сестер уговаривает не роптать: «Возверзите вашу печаль на Господа и Той препитает вас! Ищите прежде всего царствия Небесного и сия вся приложатся вам».

Новая глубокая скорбь посетила игуменью и мать Варсонофию, когда вскоре получена была весть о кончине графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской, последовавшей 5-го октября 1848 года. В ней они потеряли попечительную мать и щедрую благодетельницу. Но и по кончине своей, смиренномудрая графиня продолжала изливать свои благодеяния, как на вновь возникавшую обитель в С.-Петербурге, так и на многие другие русские монастыри и храмы⁴³. Всю жизнь свою она посвящала на молитву и на усердное поминовение душ своих родителей и друзей. Желая увековечить поминовение, как о душах своих почивших друзей, так и о своей душе, она принесла много миллионов⁴⁴ на богоугодные дела и завещала в С.-Петербургский Воскресенский монастырь 4 % билет в 10,000 руб., на вечное обращение, с тем чтобы капитал оставался неприкосновенным; проценты же его, уделяя пятую долю для монастырских священно-служителей, обращались на пользу монастыря, поручая ему еженедельное служение заупокойной обедни и ежедневное поминовение на проскомидии, при чтении псалтири о упокоении душ, по приложенному ею помяннику.

В это же время смущения и скорби, заболел митрополит Антоний. Матушка с сестрами перепугались, как бы ни лишиться такого милостивого и попечительного отца. В последний раз уже больной, посетил их владыка, утешал и ободрял своих скорбных и немощных детей и прощаясь с ними, неоднократно благословлял их, и поручил Господу и заступлению Царицы Небесной, святую обитель. Вскоре переселился он на вечный покой, 16 ноября 1848 года. Лишившись в нем сильной опоры и отеческой заботливости, игуменья Феофания с сестрами много пролили о нем слез и всю жизнь воссылали о нем усердные молитвы к Всевышнему. «Возверзите печаль вашу на Господа», увещевала она сестер и Господь по милосердию Своему посылал им в его преемниках милостивых архипастырей, неусыпно заботившихся о поддержании возникающей обители.

И так, неподалеку от Митрофановского кладбища, у самой Московской заставы, отведено было пустопорожнее место в 34 десятины с сосновою рощею, для постройки нового монастыря, по Высочайше утвержденному плану.

Без преувеличения можно сказать, что игуменья Феофания обливала слезами, присланный ей план. На ее замечание, что это потребует по крайней мере миллиона, на какие же деньги строить? она получала в ответ, что дело архитектора и комиссии заботиться, чтобы постройки возводились по плану, a не о приискании источников к построению. На новом месте не было никаких внешних средств и для поддержания жизни, не только для возведения великолепных зданий. Кроме того, приступая к построению нового монастыря, встретились сильные препятствия, отчасти по недоброжелательству к монастырям вообще, отчасти по недоразумениям свойственным каждому человеку. Всем было известно, что на это строение не определялось никаких сумм, и никто не ожидал, чтобы шестидесятилетняя старица успела привести в исполнение великолепный план, возникший в воображении художника, успела бы возвести здания, рассадить сады и провести воду. Но особенная благодать Божия углаживала пути и посылала людей, которые делались плодоносными орудиями воли Божией.

Познакомившись с игуменьей Феофанией и узнав какой высокий ум и какая благодатная жизнь вмещались в шестидесятилетней старице, граф Протасов, Обер-Прокурор Св. Синода принял искреннее участие в ее заботах о постройке нового монастыря. По его представлению, Государь Император приказал выделять из синодальных сумм по 25,000 р. в год до тех пор, пока будут выстроены два корпуса и домашняя церковь, чтобы монахиням было где жить и молиться; но после этого вспомоществование прекращалось; возведение собора и остальных монастырских зданий предоставлялось разумной деятельности игуменьи, но вместе с этим она обязывалась подпиской, что из ее монастыря не будут посылаемы сборщицы.

Граф Протасов, не жалея своих трудов, заботился о пользах монастыря до самой кончины своей. Игуменья Феофания с сестрами очень скорбела о потере человека, имевшего власть и заботившегося о пользе Православного монастыря. По распоряжению игуменьи, пока будет стоять Воскресенский монастырь, будут возноситься усердные молитвы, как при неусыпном чтении псалтири, так и на проскомидии, на вечернем правиле и за трапезой ежедневно, за упокоение души раба Божия графа Николая, благодетеля обители, столь много потрудившегося для нее.

Не смотря на милостивое расположение Государя Императора, проходили годы, a монахини все теснились в немногочисленных келлиях на Васильевском острове. В стенах не очень большого дома собралось уже около ста тружениц. Многие вдовы и сироты, многие благочестивые души искали спасения в труженической жизни монастыря. Число желающих увеличивалось, a постройка монастыря все замедлялась.

Строительная комиссия делала все по-своему, не рассуждая будет ли это полезно и удобно для монастыря. Разумных и опытных представлений игуменьи никто не хотел слышать. Начать с того, что по совершении закладки монастыря, начали постройку Соборного храма. После многих хлопот, матушке удалось упросить начальство, чтобы остановить постройку собора и прежде выстроить келлии для монахинь. Тогда закрыли лесом фундамент собора, вышиной уже около двух сажень, a келлии стали строить. Подвальные этажи вырыли так глубоко, что водосточные трубы около дома были выше пола, что сделало непоправимую сырость в нижнем этаже. Своды потолков подвального этажа сделаны так низко, что нельзя поднять полов, под которыми часто стоит вода. Не многие знают сколько слез было пролито игуменьей; сколько потрачено ею сил и здоровья, видя безуспешность своих представлений, и какие огромные суммы истрачивались не на пользу обители. Наконец, когда комиссия ассигновала пять тысяч рублей и много времени для постройки пустого мостика, не внимая мнению игуменьи о бесполезной трате времени и денег, тогда она решилась лично обратиться к Государю Императору Николаю Павловичу, и представив Ему письма блаженной памяти Императрицы Марии Феодоровны, умоляла именем Его Августейшей Матери не отказать ей в просьбе: она просила об отстранении влияния комиссии Путей Сообщения и о предоставлении производства построек собственно ее распоряжению, под руководством духовного начальства.

Государь Император милостиво выслушав ее, приказал немедленно исполнить ее желание. Причем на просьбу игуменьи вспомоществовать скорейшей постройке монастыря, Его Величество выразился так: «Я сам буду вашим инженером. Надеюсь, что под вашим руководством, этот монастырь будет, по истине, местом святости и благочестия».

И действительно, Православный Царь Николай Первый был первым вкладчиком и инженером Петербургского монастыря.

Постройки пошли гораздо быстрее. После смерти прежнего архитектора Ефимова, назначен был другой, Сычев, который, окончив постройки, делал план иконостаса церкви Трех Святителей и Соборного Храма, и вообще старался как бы удобнее и экономнее возводить постройки. При нем матушке не приходилось терять безуспешных представлений, потому, что он старался ее советы, полные мудрости и опытности, прилагать к искусству и не тревожить напрасно, и без того заботливую старицу, a успокаивать ее.

В 1848 году праздновали юбилей пятидесятилетнего существования Екатерининского Института. Для этого торжества приглашены были все бывшие воспитанницы, начиная от основания его. Приглашена была на этот праздник и мать игуменья Феофания, воспитанница второго выпуска. Государь Император Николай Павлович, удостоивший со всею Августейшею фамилией это торжество своим присутствием, подошел к матери игуменьи, взял ее за руку и милостиво спросил: «Вы не сердитесь на меня, что я перевожу ваш монастырь на другое место?». Матушка благодарила Государя Императора за милостивое попечение, говоря, что напротив очень довольна, что монастырь будет подальше от города и тут же просила Его Величество осчастливить своим присутствием закладку нового монастыря.

Государь также милостиво принял ее просьбу, сказав, что непременно и Сам желает быть на закладке, только уведомили бы Его вовремя. Но прошел еще год в скорбях и заботах, прежде чем настала возможность приступить к закладке монастыря.

Как только отведена была земля для постройки нового монастыря, первою заботою игуменьи было освятить это место поставлением временного деревянного храма. Не имея на это достаточно средств, матушка упросила на лесном дворе купца Громова, дать ей в долг необходимое количество лесных материалов, с тем что будет выплачивать при первой возможности, в продолжении года. Получив лесной материал и заплатив за него сколько могла, остальную же значительную сумму осталась должна. Церковь начала строиться 1 сентября 1849 г., a 10 октября того же года она была уже освящена.

Прошло два месяца после освящения, a матушка, все еще не имея возможности заплатить, просила отсрочки. Приказчики на лесном дворе, подождав немного, стали настойчиво требовать уплаты, говоря, что должны отвечать за это хозяину. Не зная как тут быть, матушка со слезами молилась Богу, чтоб внушил ей как и что делать. Мать Варсонофия не могла равнодушно видеть ее слез и все придумывала, как бы успокоить ее. Наконец она решилась сама ехать к хозяину. Получив благословение матушки игуменьи, мать Варсонофия взяла все счеты и поехала с сжатым сердцем от страха получить выговор за долгую неуплату и может быть отказ в отсрочке от человека, хотя и богатого, но который совсем не знал их, да и они никогда не видели его. Подъехав к дому Громова, робко спросила мать Варсонофия швейцара сделать милость доложить хозяину, что приехала казначея здешнего монастыря от матери игуменьи. Сам хозяин был занят, но жена его приняла мать Варсонофию очень приветливо и спросила, чем может быть им полезна. При таком благосклонном обращении хозяйки, мать Варсонофия несколько ободрилась и объяснив в чем дело, просила исходатайствовать y хозяина снисхождения к их скудости и еще потерпеть на них этот долг, пока Бог пошлет возможность заплатить. Хозяйка сама пошла сказать обо всем своему мужу. Вскоре вышел хозяин, спросил y матери Варсонофии счеты, и уходя в кабинет, сказал, что сей час просмотрит их. Чрез несколько минут он возвратился и подавая счет матери Варсонофии сказал: «Вот я тут подписал. Покажите это моим приказчикам. Я очень рад, что могу этим послужить Святой обители». Мать Варсонофия взглянув на счеты увидела подпись: «Всю сумму получил сполна Громов».

Мать Варсонофия была так поражена неожиданной милостью Божией, видеть, перед собою вместо строгого и несговорчивого приказчика – такого милостивого и предупредительного хозяина, что заплакала от чувства глубокой благодарности и бросилась в ноги благотворителям. Надо ли говорить, как спешила мать Варсонофия утешить и обрадовать матушку, с трепетом и страхом ожидавшую ее? С тех пор христианская чета считалась в числе благодетелей Воскресенского женского монастыря и имена их ежедневно поминаются в церкви во время литургии, на вечернем правиле и на трапезной после обеда. Но на этом благодеянии не остановились ни муж ни жена; от времени до времени они не переставали приносить пожертвования в Св. Обитель, и много способствовали к ее построению.

В этом временном храме оказывалась насущная необходимость, потому что многие из жителей желали погребать своих умерших в ближайшем монастыре. При храме выстроен был небольшой деревянный дом, где по назначению игуменьи оставались жить несколько монахинь для служения при церкви и исполнения церковных потребностей. Кроме того, на большой дороге выстроена была часовня в которой жила странница Дарьюшка, по благословению ее Божией игуменьи, первая сборщица С.-Петербургского женского монастыря.

Матушка снова имела счастье видеть Императора и изложить пред Его Величеством просьбу: оказать ей царскую милость своим присутствием при закладке монастыря. Государь милостиво выслушал просьбу престарелой игуменьи и повторив обещание быть ее инженером, назначил закладку 3 ноября 1849 года. По слову Государя дело закипело, день и ночь работали: песок, кирпичи и известку возили и палатку строили.

Государь действительно удостоил своим присутствием закладку монастыря⁴⁵ и тем оставил на всегда отрадное воспоминание о начальном основании монастыря на новом месте. Смиренные отшельницы рассказывают и до сего дня с чувством глубокой верноподданнической любви про родного Батюшку-Царя, который утешил своим посещением любимую матушку. Для памяти был записан церемониал закладки; пользуемся некоторыми подробностями из этого повествования.

«Совершилась закладка С.-Петербургского первоклассного девичьего монастыря, 3 ноября 1849 года, но начало нашей радости было накануне. Матушка с некоторыми сестрами отправилась с вечера в убогую пустынь для всенощного бдения во временном храме. Во время всенощной, раздавались стуки по пустыни и продолжались во всю ночь: на случай дурной погоды устраивалась палатка, где должно происходить совершение закладки, шириною 14 сажень a длиною 12, все пространство для собора. После всенощной матушка возвратилась на Васильевский остров, благословив некоторым сестрам переночевать в деревянных келлиях. Но сестры не могли спать покойно, в радостном ожиданий торжества.

На другой день по окончании утрени, все приготовлялись к богослужению в страхе и радости; клиросные делали спевки до литургии. По приезде матушки и при встрече архиерея, все были на местах. После литургии был молебен пред чудотворным образом Царицы Небесной, пожаловавшей к нам из Казанского Собора и молитва с коленопреклонением, столь умилительная, что все плакали. Во втором часу начался трезвон для встречи митрополита Никанора. Все духовенство, в числе 80 человек, облаченное в белых ризах, ожидали в церкви. По входе митрополита последовал молебен и крестный ход в благолепном устройстве. Нижние чины шли впереди с хоругвями и святыми иконами, потом шли певчие, сзади диаконы, священники, иеромонахи, архимандриты (4), архиереи (2) и митрополит. Потом шла наша матушка с посохом и в мантии, и сзади ее две рясофорные монахини, поддерживавшие ее мантию; за нею манатейные, клиросные и прочие сестры все по парно. Все пространство вокруг было занято православным народом. С крестным ходом обошли место устроенное для собора, вошли в палатку, которая была очень светла; и чиста, внутри обита зелеными шпалерами и устлана коврами по дощатому полу. Вместо кровли натянуто было полотно, которое от ветру очень вздымалось и шум его сливался с пением; столбы, на которых оно было утверждено, также были обтянуты зелеными шпалерами. Духовенство стало на места, кому где следовало, a мы, монахини, y самого места, приготовленного для Государя. Все с трепетом ожидали насладиться величественным взором Царя всей России. Матушка в неутомимых заботах не чувствовала усталости. Вдруг раздалось радостное восклицание: «Государь идет!». Все встрепенулись; настало глубокое молчание и тишина. A матушка наша, аки орел высокопарный, летела на встречу Великому Государю. Увидев ее, Государь сказал: «Вот я ваше желание исполняю и являюсь на закладку вашего монастыря!». И видим мы издали, Он идет скромными и тихими стопами по красному сукну, которым устлана вся дорога, где Ему идти. Войдя в палатку и с глубочайшим смирением возложив на чело свое знамение креста, Он поклонился на все четыре стороны; подойдя к нам опять поклонился и остановившись возле нас, низко и смиренно поклонился духовенству. И началось благословенное сие дело монаршею милостью! По возгласе Владыки, певчие запели: Царю Небесный; по трисвятом, тропарь: Светлую воскресения проповедь. Когда стали воздвигать крест, – Государь подошел к возвышенному месту и наши запели не робко: Спаси, Господи, люди Твоя, и пели четыре раза, пока закладывали: Государь, Владыка, Наследник Цесаревич, Великий Князь Константин Николаевич и Принц Ольденбургский. Потом Государь подошел к нашей матушке и подвел ее, чтобы и она заложила. Матушка наша была светла и сияла нездешнею радостью. Певчие гремели многолетие. Владыка говорил речь Государю так благоговейно, что все умилились и его слова тем более приводили нас в чувство, что Великий Государь, отец всего народа, стоял перед владыкою так смиренно и кротко, аки сын пред отцом. Смотря на столь великое дело, мы не могли удержаться от слез. После окончания речи они поклонились друг другу. Тут наша матушка стала благодарить Его Величество, сколько слов доставало выразить благодарное чувство за Его посещение и поднесла образ монастырской работы: Воскресение Христово, в позолоченном окладе. Государь перекрестился, поцеловал образ и тотчас велел принять его. Со всеми распростившись, он пошел рядом с нашею матушкою, к общей радости монахинь и народа, из палатки до самой коляски и все разговаривал с нею, a мы монахини шли вслед за Ними. Государь, простившись с матушкой и с нами, сел в коляску с Цесаревичем, приветливо раскланиваясь народу. Проводив Великого Государя с Его ангелоподобным Наследником, мы все еще смотрели им вслед и из глубины души возносили за них молитвы к Отцу Небесному. Приведет ли еще Бог видеть Их так близко, как ныне? Осчастливили Они нас своим посещением и оставили по себе память по гроб! Одно слово: Помазанник Божий! С неизреченною радостью все поздравляли нашу матушку с столь великим делом».

Пока келлии строились, матушка часто ездила туда или посылала мать Варсонофию посмотреть, как работы подвигаются. При самом начале, как отвели место, она стала уже приискивать садовника, чтобы распланировать и рассадить сад. Но где ни справлялась, везде просили 3000 рублей только за распланировку и рассадку, кроме растений и материалов. Но и в этом Господь помог ей; когда постройка келлий приходила к окончанию, один крепостной человек пришел к игуменьи, кланяясь ей в ноги, стал просить выкупить его на волю, a что уж он будет за то заслуживать. Оказалось, что он хороший садовник, и что помещик менее не соглашался отпустить его на волю, как за 600 руб. сер. Матушка спросила: может ли он неровное, совсем необработанное место, сам распланировать для сада? Садовник за все брался, только выкупили бы его на волю. Матушка сделала с ним условие и внесла за него 600 руб. Садовник обязался распланировать, рассадить сад и служить садовником при монастыре шесть лет за условное жалованье. Сперва он сделал на бумаге план сада. Когда же матушка утвердила план, садовник принялся за дело с помощью нанятых работников. В короткое время уравняли место, распланировали и рассадили сад. Матушка сама указывала, где какие деревья посадить. Все деревья и растения успешно принялись. По прошествии шести лет, садовник просил оставить его при монастыре садовником летом и истопником зимою. Матушка была им довольна и не отказала ему.

Для проведения воды и осушки болот, окружавших новую обитель, заботами игуменьи прокопан канал, по его сторонам живописно раскинулся сад. Матушка пока была в силах, всякое лето ходила по саду и, любуясь разрастающимися и зеленеющими аллеями, и прекрасными ягодами и плодами, посаженными ее попечениями, говорила своим друзьям: «Вот как милостив Господь: мне минуло далеко за шестьдесят лет, когда сад надо было рассадить, и дождалась я и тени, и зелени, и плодов».

Пока строились келлии и домовая церковь на новом месте, матушка, стала заботится о приготовлении своими трудами всего необходимого для церкви. Имея в виду, что в новом монастыре для содержания обители назначался доход только от кладбища и от церковных сборов – доход очень неопределенный – и рыбная ловля в 500 рублей, что недостаточно для самого скудного содержания, тем более невозможно для построения всех зданий, матушка положила с помощью Бога приготовить все что возможно собственными силами и в своих рукодельнях. Все церковные облачения, все видимое великолепие храмов были сделаны, под ее руководством, руками сестер. Прежде всего она не раз посетила петербургские церкви вместе с некоторыми сестрами, которым приказывала замечать лучшие образа и иконостасы, чтобы потом указать на то архитектору и профессору живописи. Живопись наиболее озабочивала ее, как потому что она составляет значительную ценность при устройстве церкви, так и потому, что она любила хорошую живопись, по всем этим причинам, еще при первом учреждении монастыря, она старалась найти хорошего и благочестивого живописца для преподавания уроков ее сестрам. Совсем неожиданно Господь послал ей учителя живописи, искусного художника и по истине смиренного раба своего. Посетив однажды преосвященного Нафанаила, матушка застала y него живописца, писавшего портрет с преосвященного и собиравшегося уже уходить по окончании сеанса. Его скромная наружность и кроткое обращение понравились матушке. Припомнив, что сестры, родные и друзья очень убеждали ее доставить всем утешение и позволить списать с себя портрет, матушка подумала, что прежде, чем приглашать незнакомого художника давать уроки, лучше познакомиться с ним, пригласив написать ее портрет. Уезжая она сказала келейнику, чтобы попросил живописца к ней побывать.

Художник Г. И. Яковлев впоследствии любил рассказывать своим друзьям, что когда вошла мать игуменья, то его поразила благолепная красота шестидесятилетней старицы; он невольно остановился и глядя на нее подумал: «Чтобы я дал, только бы иметь счастье написать портрет с этого необыкновенного лица» и возвратившись, домой он тотчас принялся по воспоминанию, писать ее портрет, но сколько ни старался, все был недоволен. Каково же было его удивление, когда при следующем сеансе, он услышал от келейника, что матушка пригласила его побывать к ней: «точно, провидела мою мысль! Но только бы попасть к ней, я уж буду умолять ее, чтоб позволили мне написать с нее портрет!» думал он. Немедленно явившись к матери игуменьи он еще более был удивлен, когда узнал, что его пригласили именно затем, чтобы написать желанный портрет.

Познакомившись с ним и узнав в нем честнейшего человека, соединявшего младенческое простодушие с истинным талантом, матушка, Феофания пригласила, его давать уроки в ее монастыре. Она не ошиблась в выборе, и всегда считала, что сам Бог послал ей этого учителя, а он так глубоко проникнулся любовью и уважением к матушке, что был ей послушен и покорен, как малый ребенок. Даже в своих личных делах, когда случались поважнее и выходили какие-нибудь недоразумения, он всегда спрашивал ее советов и слепо следовал им. В живописи он всегда дорожил ее мнением и старался до тонкости угодить ее изящному вкусу; он не говорил: «Я академик, сам лучше знаю», a считал за счастье получить ее наставление и исполнить его. Он был добросовестным учителем и поистине, душу полагал за свое дело.

По своей, заботливости об иконостасах в новом монастыре, матушка, сообщила ему желание, чтоб под его руководством писали образа сестры и просила его потрудиться в этом подвиге, для новой обители. Ко времени постройки Собора, было подготовлено, двенадцать живописиц, кроме новых учениц, которые подготовляли малые образа на хоры. По переселении на новое место и по утверждении митрополитом планов, матушка велела прежде всего написать для нее небольшой образ Святителя Николая, Иоанна Златоуста и Митрофана Воронежского, говоря: «Это мои строители: я всегда просила их помощи в постройке собора».

Когда образ был написан, матушка собрала всех золотошвеек, живописиц и позолотчиц и пригласила священника отслужить молебен трем Святителям. Затем просила рукодельниц с усердием приниматься за великую работу: живописицам и золотильщицам работать образа для иконостаса, золотошвейкам вышивать ризы и одежды на престолы и жертвенник, также воздухи, хоругви, пелены и прочее к освящению потребное. С трогательным смирением матушка низко кланялась своим рукодельницам и говорила: «Прошу вас, потрудитесь для храма Божия и для души вашей! Вам Сам Бог и Царица Небесная будут помогать. Не оставьте мою просьбу, помогите мне. Много я грешница затеяла; надо стараться окончить, если будет на то милость Божия».

Как мать игуменья утешалась заботами и успехами мастерской живописи, так мать Варсонофия обращала особенное внимание на пение. Клиросные, порученные ее надзору, были постоянным предметом ее попечительности и, без преувеличения можно сказать, что ее попечениям Воскресенская обитель обязана дивным устройством певческого хора. Она не щадила своих трудов, чтобы доставить клиросным лучшие средства к усовершенствованию. Для обучения их был приглашен лучший профессор пения. Каждую спевку, больная, едва двигая ногами, мать Варсонофия выходила благодарить неутомимого, талантливого наставника, Александра Ивановича Рожнова. Ее присутствие одушевляло поющих; ее внимание и любовь привлекала всех к этому послушанию. В великолепии храма Божьего, в благолепном пении заключалась для матери Варсонофии отрадная красота, напоминавшая небо, и она не щадила ни трудов, ни издержек, чтобы и все православные, присутствуя в храме Св. Обители, чувствовали ту же неземную радость.

Когда стены монастыря стали возвышаться, Господь послал новое, неожиданное пособие матери игуменьи. Одна простая благочестивая женщина навещала иногда больного старика, и пользовалась его доверием. Видя, что он силами видимо ослабевает, она стала советовать ему подумать о смерти и позаботиться о распределении имущества, так как он был одинок и родных, известных ему, наследников y него никого не было, a время близко. «Чего тут заботиться, отвечал он: – умру, так полиция все опечатает и чрез газеты вызовет наследников. Охотники найдутся получить даровые деньги». – A что за охота оставлять тем, кто вас и не помянет? говорила она: неизвестные наследники ни за что промотают деньги, доставшиеся без труда, от неизвестного покойника. Деньги свои наживали вы честными трудами, так не лучше ли употребить их на пользу души вашей? Тело то умрет, a душа вечно живет. – «Как же так? научите меня». Делайте добро, подавайте милостыню. – «Я никого не знаю и никуда не выхожу». – Так вот как сделайте: здесь в Петербурге строится новый монастырь; игуменья, благочестивая, заботливая старица, но средств очень мало имеет. Отдайте деньги на построение церкви, вот и будут поминать вас: каждый день все монахини будут молиться, чтобы Господь помиловал вас и упокоил вашу душу».

Старику очень понравилась мысль о загробной молитве и он немедленно просил добрую женщину отвезти его капитал, десять тысяч рублей, к игуменьи, чтоб она строила храм Божий и поминала бы имя его в молитвах. Старуха отвезла деньги и рассказала, как их получила. Но матушка не взяла денег и сказала, что если ее знакомый имеет желание дать на построение храма и на поминовение своей души, то должен или сделать завещание или сам при свидетелях отдать. «А так поступая прибавила матушка и вы сами можете пострадать, не смотря на ваше добродушное бескорыстие: подумают вы обманули и воспользовались старостью и доверием старика, распорядившись по своей воле». Добрая женщина стала уговаривать матушку игуменью приехать к больному для получения этих денег. Матушка и на то не согласилась, говоря, что она очень благодарна за ее старание и за его желание сделать пособие для обители на пользу своей души, но она не поедет сама, чтобы не навлечь неприятности себе, ему и доброй его знакомой, от недоброжелательных людей, которые могут подумать, что они обе сговорились выманить деньги y старика.

Добрая женщина долго просила и убеждала игуменью Феофанию взять от нее деньги, но не смотря на все уверения, никак не могла ее склонить к тому и принуждена была отвезти деньги обратно. Старик изумился, что и денег его не хотят брать! Он был болен и давно уже не выходил из комнаты; но ему так понравилось верование, что его душа бессмертна, что молитва и милостыня всесильны, что он тотчас же велел нанять карету, взял с собою несколько свидетелей и поехал в монастырь. С трудом довели его по лестнице к игуменьи и усадили в кресла. Отдохнув немного, он сам стал убеждать матушку не отказать ему в просьбе молиться за его душу и принять его капитал, который тут же, при свидетелях, из рук в руки передал, прося употребить его на устройство церкви Трех Вселенских Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, празднуемых 30 января, день его ангела. Совершенно успокоенный и утешенный словами игуменьи, он возвратился домой; в скором времени последовала его мирная кончина. Имя раба Божия Василия вечно живет в святой обители при неусыпном чтении псалтири, на проскомидии, трапезе и вечернем правиле.

Весною в 1854 году келлии были готовы. Матушка с сестрами стали собираться к переезду с Василевского острова на новоселье. В субботу 5-го июня, накануне недели Всех Святых, матушка наняла несколько карет и все сестры переселились, к московской заставе, в Новый Воскресенский монастырь.

Ни одна из новых церквей не была готова и потому все службы церковные совершались в деревянном храме во имя Казанской Божией Матери. В день переезда была всенощная, a на другой день, 6-го июня, в воскресенье Всех Святых, торжественное открытие нового монастыря. Обедню служили всем собором, после обедни водосвятный молебен и крестный ход вокруг всего монастыря; все келлии окропили святой водой. С того времени, в память обновления монастыря после векового его почти закрытия, ежегодно совершается крестный ход вокруг обители в воскресенье Всех Святых, при большом стечении усердных богомольцев.

Помещение для рукоделен и для сестер, кому в какую келлию, матушка сама распределила; в лучшей игуменской келлии, поместила казначею, мать Варсонофию, как слабую здоровьем; сама же заняла келлию маленькую, поближе к церкви.

Вечером после вечернего правила, когда все сестры были собраны в церкви, матушка вышла на средину и назидала сестер умилительными словами: «Вы видите сами, как Господь милосерд к нам: пред глазами вашими совершились чудные дела Его всемогущества и милосердия. Он покровитель, помощник и сборщик нашего монастыря; Он посылал людей, которые делались плодоносными орудиями Его святой воли. Благодарите же Господа за все! Если в чем мы имеем недостатки, то вспомните: сколько есть бедных, не имеющих и насущного хлеба, которые и рады были бы работать, чтобы прокормить свою семью, да работы не могут достать. A y нас по милости Божией, еще не было недостатка в необходимом. Смотрите, как народ Божий к вам милостив; и мы должны щедро отплачивать, показывая ему пример мирной, нестяжательной жизни и неусыпною молитвою за ближних живых и мертвых. Я вами красна: вы будете хорошо жить, меня грешницу не оставит Господь своею милостью. Помните, что вы сами добровольно избрали эту жизнь самоотвержения и целомудрия. Господь призвал нас потрудиться в этой жизни: – поймите же Его милосердие к нам грешным! имейте к Нему любовь выше всякой другой; храните, как драгоценное сокровище, веру несомненную, что Господь печется о своем создании; прибегайте к Нему молитвою, исполняйте свой долг, полагаясь во всем на Его Святую волю. У монахини келлия, что клетка y птицы, одна до могилы. У нас выстроены келлии светлые и теплые. Слава Богу за все!».

Вокруг монастыря, ее было еще ограды каменной, a на время доставлена досчатая и то местами, так что легко было пролезть неблагонамеренным людям, тем более, что сосновая роща была прежде притоном разбойников; поэтому случаю матушка просила сестер, вместо ограды, наложить на себя, кроме обычных молитв, ежедневно десять раз прочитать Богородице дево радуйся, пока выстроют каменную ограду, и иметь твердую веру, что Царица Небесная сама оградит обитель от напастей. Сестры с радостью приняли это благословение, от которого, и по постройке каменной ограды, не уклонились.

Вскоре пронесся слух о войне с англичанами, и общем страхе, что они намерены напасть на Петербург и проникнуть войною внутрь России. Матушка собрала сестер и сказала им наставление, что грехами нашими мы прогневили милосердие Божие и должны молить Бога о помиловании, да отвратит праведно движимый гнев Свой от нас и да сохранит от напастей; должны непременно молиться за Царя и за воинов, защищающих отечество наше; да поможет им Господь восстановить мир, да ниспошлет силу их защите, потому что победу и могущество дает Господь и силою Его возвеселится Царь⁴⁶. При этом она велела выучить наизусть 90 псалом: Живый в помощи Вышняго, чтобы всякий вечер, ложась спать, повторять эту молитву, полную силы и упования не на человеческую силу, a на всемогущество и благость Отца Небесного. Сестры стали, не отлагая, учить этот псалом. Матушка по временам спрашивала молодых послушниц выучили ли они и выслушивала их, твердо ли знают.

В том же году была выстроена каменная ограда вокруг монастыря и кладбища, кроме задней стороны, где сделан частокол, потому что земля за кладбищем, принадлежащая малолетним наследникам, входит углом в монастырскую землю. При отведении на сем месте земли в собственность монастыря, Государь Император выразил о соседней владельческой земле Свое мнение: «приобрести монастырю покупкой». Но сколько игуменья ни хлопотала, по несовершеннолетию наследников, это не состоялось и доселе. В тоже время она озаботилась постройкой каменного двухэтажного дома для священнослужителей сряду за оградою монастырскою к триумфальным московским воротам. Прежде для них нанималась квартира за московскою заставою. Далеко и затруднительно было им ходить, особенно в дурную и грязную погоду, в монастырь для совершения божественных служб. Когда дом был готов, в 1857 году, все священнослужители переселились туда в одни сутки. На другой день после поздней обедни, матушка и мать Варсонофия, в сопровождении клиросных и многих сестер, пошли на освящение нового дома. По приказанию матушки, одна из старших монахинь, несла икону Афонской Богоматери Отрада и Утешение, a другие сестры – шесть образов работы монахинь. Со свечами и святой водой все пошли в новый дом, чрез сад и часовню, точно крестным ходом. В квартире духовника, незабвенного старца Василия, стали служить водосвятный молебен; оттуда пошли с пением по всем комнатам и квартирам кропить святой водой. Каждому служителю церкви⁴⁷ матушка давала по образу на благословение их новоселья, a духовнику большой образ Божией Матери Утоление печали. Все были довольны новосельем и посещением игуменьи, все взоры стремились к ней и с благоговением видели на ее лице свет радости и благодарности к Богу. Так матушка всегда радовалась, когда могла радовать других.

В первое время, когда начали только строить монастырь на новом месте, известно было, что главный соборный храм, должен быть освящен во имя Воскресения Христова: монастырь назван уже Воскресенским. Не имея в виду, по человеческим расчетам, возможности устроить при жизни своей все назначенные по плану храмы и приделы, матушка не определяла во имя каких святых они будут освящены, в ожидании как Бог укажет.

Еще в 1850 году, когда матушке было много скорби и хлопот при переходном положении с Васильевского острова на новое место, Господь послал ей утешение: с Афонской горы, из русского Пантелеимоновского монастыря, приехал иеромонах Серафим, известный в России под именем Святогорца, потому что его жизнеописание и сочинения изданы под именем: «Письма Святогорца». Узнав о вновь созидаемом монастыре, отец Серафим пожелал познакомиться с великою подвижницею, которая была призвана из мирной пустыни, для основания монастыря в столице.

Матушка и мать Варсонофия были обрадованы его посещением и послушав его утешительную беседу, позвали и других монахинь послушать его, которые впоследствии рассказывали, что его слова были проникнуты таким горячим чувством любви к Господу, что нельзя было без слез слушать его беседы: все невольно умилялись духом, все стремились желанием к богоугодной жизни.

Иеромонах Серафим, Святогорец, тоже проникнулся чувством уважения к двум, дотоле ему неизвестным старицам, но достоинство которых он оценил по проницательности, свойственной многим, ведущим в уединении созерцательную жизнь. Он сочувствовал их душевной скорби, при разлуке с тихим убежищем в Горицком монастыре: сожалел об их трудном положении, печалях и заботах, неизбежных с устройством и управлением монастыря вообще, a в бурном Петербурге в особенности. Не имея способов ничем другим облегчить их труды, он обещал молиться за них в своем мирном заоблачном уединении на Афонской горе и в утешение им он напоминал, что как в древние времена, так и в наше время, твердость обителей воздвигается не золотом и властью, но молитвенным потом и трудными слезами подвижников, привлекающих милость Божию.

Расставшись с монахинями нового монастыря, Святогорец не прекратил знакомства с ними; сохранив обоюдное доброе расположение, они продолжали письменно беседовать и как то видно из прилагаемых писем его к матушке игуменьи и матери Варсонофии, он обещал прислать с Афонской горы точную копию с чудотворной иконы, называемой «Отрада и Утешение» и просил матушку устроить придел во имя этой иконы.

«При выезде моем из Петербурга, – писал он из Москвы в 1850 году, 8 октября – я долго глядел на возникающую вашу обитель и хотя не достойно, но трикраты благословил ее во имя Афонской нашей горы и просил Царицу Небесную, чтоб Она Сама была ограждением, защитою и Божественным покровом вашей обители. Если мои смиренные и грешные молитвы услышит Владычица, то знамением того будет то, что Она Сама придет к вам с нашей Афонской горы Своею честною иконою, которую, если Ей угодно, я постараюсь выслать, как залог Ее небесных благословений и мира вашей святой обители».

С той поры петербургские труженицы стали ожидать пришествия иконы, веруя, что по словам Святогорца, Сама Владычица выведет их из тесного и тернистого пути, и возведет здания, их трудно возникающей обители. Молитвенная мысль их стремилась к Ней и ожидала Ея икону, как залог несомненного создания обители. A святогорец не коснел посылать им слова утешения из своей заоблачной пустыни, с горы Афонской.

«... со вздохом переношусь в вашу утесненную обитель и молитвенно сострадаю вам, и прошу Царицу Небесную, чтоб Она поддержала дух ваш и ваши силы к устроению св. обители, возникающей среди бурных волн мирского мятежа. О! много надо с вашей стороны слез, сердечных страданий и голгофского терпения, чтоб прочен был основной камень вашего монастыря! Без этого всуе будут трудиться зиждущие на случайные вклады, иногда бывающие жертвою не совсем чистою... И так, ваши страдальческие слезы – так огорчительные для вашего сердца – для новой же обители есть несокрушимый залог вечного мира и благословения свыше! Плачьте же, страдалицы Христовы, беспокойтесь и молитесь: это вам подвиг и тесный путь к радостям и к славе царствия Божия: без скорби и в рай не пустят...». «Помните, что ропот и малодушие тоже крест, крест хотя тоже голгофский, но крест отверженного разбойника... Стойте, мужайтесь, не надейтесь на князи и на сыны человеческие, a уповайте всею силою сердечной любви на Царицу Небесную и все будет прекрасно во славу Божию! То правда, что вы стоите на распутии, зато и Бог там, где более опасности, и где менее человеческих пособий. Чтоб утешить вас личным предстательством Царицы Небесной, я постараюсь поскорее препроводить к вам икону Акафистной Божией Матери и Она, как древле преподобному Антонию помогла в сооружении Киевской обители, так поможет и вам, в духе и силе – благословение святой горы нашей... Веруйте, что во всякой опасности предварит вас и поможет вам, наша единственная помощь, Царица Небесная. Остальное договорю, как Богоматерь пойдет отсюда в вам... Мои мысли и мои грешные взоры мирно остановлены на девственном лике Царицы Небесной и Ее Божественного Младенца: я всматриваюсь в их светлые черты, я обнимаю давно минувшее событие от этой святой иконы и мое сердце бьется невыразимо... Ах! как блаженны мы, что имеем державную о нас Ходатайницу в небесах и всегдашнее предстательство на пространстве наших жизненных путей, большею частью скорбных и страдальческих и часто, по грехам нашим, исполненных терния и волчцов, a не райских утешений! Да, блаженны вы, любимицы Божии, и вот предо мною залог ваших светлых и мирных дней в настоящем времени, a за гробом – вечных радостей и блаженств! Та самая икона, которая предназначена нашею смиренною обителью в благословение вашей возникающей обители – уже готова и нет только верного случая, чтоб отпустить Царицу Небесную, от здешних благословенных мест в далекий север, с тем, чтоб Она, наша Заступница, в Своей Божественной иконе, принесла вам мир и благословение святой горы нашей и была тоже для вашей обители, что древле преподобный Антоний пустынным горам, младенствовавшего еще аскетически, Киева... О! с Царицею Небесною будет вам куда как хорошо! И вот Она уже готова тронуться с места своего, от нашей горы и из нашей обители, и скоро, скоро вы узрите утешение и отраду ваших душ, вашей жизни, ваших смертных минут и самой вечности».

Выписки эти мы делаем из его писем от 1851 года. Но и этот год прошел: теснота и скорби увеличивались, a лик Царицы Небесной не являлся на помощь. Наконец в 1852 году от 25 февраля пришла радостная весть: «Царица Небесная грядет! Она уже близ – исходите в сретение Ее со светильниками вашей любви божественной. Я при этом ничего более не могу говорить вам. Сама Небесная Гостья, пренепорочная Дева Мария, возглаголет всем вам, вашему сердцу и чувствам, яко прииде на спасение ваше, на радость и на непреоборимое предстательство и избавление от всех зол и врагов видимых и невидимых, временных и вечных. Ей! да будет! Аминь... И так не плачьте более или лучше плачьте чаще пред ликом обрадованной Девы: ваши слезы будут сладостны для вашего сердца и приятны для Ея материнской любви... То правда, что Царица Небесная везде для всех близка Своею любовью и предстательством; однако ж и наша земная Матушка-Царица, хотя для всей России одинаковая утешительница и радость, но для заведений, посвященных ее имени и поручивших себя Ее материнской промыслительности, Она исключительно благодетельствует, чаще их навещает, чем другие места и любит их, как свою собственность. Не так же ли надо думать о Царице Небесной? Разумеется, Она всегда готова в помощь, но там, где особенно посвящен Ей дом, Она всего чаще присутствует и сострадательнее внемлет молитвам своих любимиц».

Не получив еще известия о прибытии иконы, Святогорец еще писал, от 2 апреля 1852 года, чтоб объяснить причины, почему избрал в благословение им эту икону и описать ее историю и ее странствование, наконец, с Афона до Константинополя.

«Отрада и Утешение должны быть теперь с вами, в скромных стенах вашей обители и в вашем сердце... О вещественном достоинстве иконы Богоматерней не даю отчета – это сторона – a почему я этот, именно лик избрал для вашей обители из множества других – на это y меня свои причины, и я долгом считаю объяснить их, дополнив то историческим сказанием об иконе Пресвятой Богородицы. И по собственному чувству и по убеждениям вашего материнского сердца, преисполненного сочувствием к аскетическим судьбам вашей возникающей обители, вы можете сознаться, что Промыслу угодно было поставить вас так близко к миру, что, как тень и свет в связи, хотя и не слитной, так город, притом шумный и царственно блестящий, и ваша обитель. Не думаю, чтобы такое сближение было игрою случайности, a вероятнее всего можно полагать, что Бог хотел удивить, в скромных судьбах вашей обители, Свою силу, Свой державный Промысл и таким образом, мир сделать безответственным, отнять y него все извинения в невозможности строго следовать уставам церкви, среди жизненного шума и суетных движений. И если так полагать и так разгадывать тайные цели и предначертания о вашей обители со стороны Промысла, то нельзя не сознаться, что и сатана не воздремлет, в лице своих неистовых клевретов, и злые люди, его наперстники, не престанут ратовать на смиренный сан агниц Христовых. Чем же вашей скромной и беззащитной обители противостать волку? Чем отразить наветы людей и y их злоречивых уст отнять язвительное дыхание и уничтожить демонский яд необузданного языка? Вместо ответа я расскажу вам историю об иконе Пресвятой Богородицы Отрада и Утешение... Чудотворная икона Божией матери – Отрада и Утешение существует на Святой горе в монастыре Ватопедском. Там в параклисе, посвященном имени обрадованной Девы, Она находится при правом клиросе, в стенном нише. Лице Богоматери выражает сострадательную любовь: взор Ее дышет кротостью и милосердием. Лице младенствующего Бога не таково: Оно грозно, движение гнева заметно во всех чертах, взор полон строгости и неумолимого суда. Об этой иконе вот что рассказывают: 807 года, января 21, шайка разбойников подступила к св. горе Афонской, с намерением на рассвете дня, как только растворится порта монастыря Ватопедского, ворваться внутрь, избить монашествующих и разграбить богатство монастырское. Разбойники, выступив к вечеру на берег, скрылись по утру, в прилежащих монастырю, кустарниках. Но Надзирательница всей святой горы, Пресвятая Дева Богородица не допустила совершиться варварскому замыслу безбожников. На следующий день, по отходе утрени, когда все братья разошлись по своим келлиям на временный отдых, настоятель того монастыря, оставшись в церкви, занялся совершением своего утреннего правила: только вдруг он слышит голос от иконы Пресвятой Богородицы: «Не отверзайте сегодня врат обители, но взойдите на стены монастырские и разжените разбойников». Смутившийся игумен устремил свои глаза на икону Богоматери, от которой слышал этот голос и ему открылось ужасное чудо. Он видит, что лик Богоматери оживился, равно как и держимого Ею младенца Иисуса. Предвечный Младенец, простерши Свою десницу и закрывая ею уста Своей Божественной Матери, обратил на Нее лице Свое и сказал: «Нет, Мать моя, не говори им этого: пусть они накажутся». Но Богоматерь, стараясь удержать Своею рукою руку Своего Сына и Господа, уклоняясь лицом от Него направо, снова произнесла двукратно те же самые слова: «Не отверзайте сегодня врат обители, но взойдите на стены монастырские, и разжените разбойников».

Пораженный ужасом от этого страшного чуда, игумен тогда же собрал всю братию, пересказал им случившееся и слова Божией Матери к нему и самые слова Господа Иисуса, произнесенные к Ней; и все заметили с крайним изумлением, что лице Богоматери и Господа Иисуса, и вообще очертание этой иконы, сделалось в другом положении против прежнего своего вида. В чувствах живой признательности они прославили заступление и промысл за них Пресвятой Богородицы и Ее ради милующего их Господа, тогда же взошли на монастырские стены и имеющимися в монастыре орудиями, отразили нападение разбойнической шайки. С той поры и по сие время эта чудотворная икона Божией Матери известна там под именем Отрады и Утешения, и положение лиц Богоматери и Иисуса Христа осталось в том самом виде, в каком оно сделалось при троекратном голосе, игуменом слышанном, то есть Божественная Мать, уклоняясь лицом вправо от простертой десницы Своего Предвечного Младенца и Господа, старается отвлечь ее от уст Своих, чтобы свободно пересказать предстоящую опасность Своим избранным. Понимаете после сего причины, почему особенно решился я препроводить к вам лик Божией Матери – Отрады? Обращайтесь к Ней с молитвенным воплем и страдальческими слезами во всякой нужде и веруйте, что гнев Божий, в какой бы степени и силе ни разразился вокруг вас, но державная десница Небесной Заступницы отклонит его от вас, и материнская любовь благодатной Марии и здесь во времени, и там за гробом, в вечности, останется с вами, как залог оправдания, райских блаженств и бесконечной радости на агнчем браке. Что касается до времени, когда празднуется этой иконе – самая история указывает на 21 января, a кроме того и день прибытия к вам этой Божественной Заступницы должен составить торжество для вашей любви...».

Но день торжества и радостного прибытия иконы Царицы Небесной замедлил.

С Афона Святогорец сам провожал Ее на корабле до Константинополя и там в посольском дворце, в течении первой недели поста, по благочестивому желанию посланника В. П. Титова, читал пред Нею великий канон, a оттуда, не дождавшись случая, поспешил препроводить Ее по почте, говоря, что почта – это лучший путь сообщения. В письме от 18 апреля он все еще утешает их надеждами и на выражение плача инокинь, пишет: «Хорошо, что плачется; милость Божия, что скорбится и сетуется: без скорби и в рай не за что!... Очень жаль, что икону я отправил по почте, a не при случае. Верно так Владычица не попустила. Случая долго ждать? особенно верного; a чтобы встретить икону – можно выйти Ей на встречу и при взятии с почты. Как сам Господь, так и Его Пречистая Матерь любят внезапу приходить к нашему сердцу, так что оно вдруг почувствует близость Их, даже присутствие Их, встрепенется, хочет удержать Божественных Гостей, и не может; потому что Они неудержимы. Так иногда и Господь нас позовет к Себе – вдруг, нечаянно, a страшно! Дай Бог кончину, достойную человеколюбия Его».

Замечательно: истинная душевная отрада и утешение никогда не даются нам грешным людям, без какой-нибудь особенной скорби, и самая неодушевленная природа подвержена тому же общему закону Премудрого и Всеблагого Творца: только после мрака ночи восстает радостное светило дня; только после всемертвящей зимы – настает всевоскрешающая весна. Закон для всего равен: не умрет, так не оживет, не будет смерти телесной, не будет бессмертия в вечности. Чем более стремились инокини петербургские к Святыне Афонской, тем более медлило появление Ее. Усиливали они плач и молитвы, и вот наконец, только в июне, обрадованы были прибытием Обрадованной Владычицы; встречают они Милосердую Гостью духовным торжеством; но Господу угодно было и тут послать им тяжкое испытание. Таможня потребовала икону назад, неизвестно по каким причинам⁴⁸. О как горько рыдали вновь осиротевшие странницы! Точно они прогневили Предвечного Младенца и что слышится от Него грозный голос: «пусть они накажутся». Их огорченным сердцам оставался один дар: слезы и плач! И плакали они плачем спасительным. Господь, видя их безнадежность на силу человеческую, их все упование на силу бесконечную, умилосердился, и драгоценная святыня возвращена наконец обители. Инокини успокоились, уверившись, что Сам Господь благословил их монастырь. Но буря миновалась, a волны все еще не успокаивались. Вот что отвечает им Святогорец на их унылые сетования: «Для вас огорчительно, что икона Божией Матери много потерпела от Таможни, так что Ее нашли в подвале, где бочки табаку и всякая дрянь. Напрасно! как солнце, проходя и освещая места дурные и непотребные, не оскверняется, a напротив всему придает свой свет и очищение, так и святыня, икона Богоматери, куда бы ни была поставлена, всему доставит освящение и благодать, a сама ничего не потерпит, так же как и огонь: он все осветит, пережжет и очистит, оставаясь, как всегда в своей существенной красоте, силе и блеске. С тем вместе поучительно такое мытарство иконы в Таможне и тем, что ежели святыню не щадят мытарства – пощадят ли на воздушных мытарствах наши бедные души? Не печальтесь о Пренепорочной Владычице: Она не оскорбляется ни чем, как только, уклонением нашего сердца от иноческого долга...».

«... Загрустит сердце, застраждет мысль: что мешает прижать к устам и к сердцу лик Обрадованной Девы, и не отставать от Нее подобно Марии, до тех пор, пока не обрадует вас радость всего мира? О! сладко плакать, сладко молиться, сладко любить Бога и Богоматерь: это сладость ангельского мира, это рай – всех небесных блаженств и то царствие Божие, которое, по слову вечной любви – Иисуса Христа, внутри нас!»⁴⁹.

На обороте святого образа сделана афонскими старцами следующая надпись: Господи! ради молитв и ходатайства Твоея Пречистыя Матери да будет благословение святой Афонской горы и старцев Русской Пантелеимоновской обители на месте идеже, волею Августейшего Монарха Николая Первого, по благоволению свыше, воздвижется тихое пристанище невест Христовых! Да от сего Пресвятаго лика Пренепорочной Твоей Матери, Господи, излиется благодать и спасение Твое в роды и роды на царствующий град святаго Петра и на Державный Дом и на всю Россию от конец и до конец ея!

Празднуется в честь Ватопедской иконы Божией Матери 21-го января.

Вполне утешенная Предвечною Отрадою, игуменья Феофания поспешила освятить во имя Владычицы Отрады и Утешение келейную церковь, которая прежде всех храмов была готова в воздвигнутом монастыре милостями и заступничеством Богоматери.

В 1854 году, 27 июня, последовало освящение келейной церкви во имя Афонской Богоматери, Отрада и Утешение. Высокопреосвященнейший митрополит Никанор совершал обряд освящения, в присутствии Их Высочеств Великих Княгинь: Марии Николаевны и Александры Иосифовны и княжны Марии Максимилиановны, герцогини Лейхтенбергской.

Над сим храмом пять куполов и каменная колокольня со звоном, то есть с несколькими колоколами; устроение его произведено особенным попечением Синодального обер-прокурора, графа Николая Александровича Протасова. Иконостас сооружен по рисунку зодчего Штакеншнейдера, на сумму пожертвованную коллежским советником П. И. Пономаревым.

В этом небольшом, изящно-устроенном храме, игуменья Феофания ежедневно слушала обедню и все церковные службы, от переселения в созданную ею обитель до переселения в вечность, в приготовленную ей обитель Спасителем мира. Ее келлии примыкали к церкви и двери от нее выходили на правый клирос. Тут в темном уголку, невидимо для человеческих глаз, игуменья Феофания ежедневно изливала душу пред Единым Всевидящим Сердцеведцем. Никогда она не выходила из монастыря, чтобы при выходе и по возвращении не подойти к Святыне: усердно и земно поклонившись Ей и «прижавшись к Ней устами», старица бесстрашными, хотя и колеблющимися от телесных немощей стопами, попирала мирскую суету, и Господь Иисус Христос, внимая молениям Заступницы усердной, Матери Бога Вышнего, во всем споспешествовал престарелой, немощной старице Феофании.

В том же 1854 году, во время крымской компании, был убит в сражении под Калафатом, полковник, Андрей Николаевич Карамзин, сын знаменитого историографа: командуя гусарским Александрийским полком, он вступил в бой с неприятельским отрядом, много превышавшим его численностью и был убит в этом сражении: с ним вместе легли и храбрые солдаты его полка. Его верный слуга употребил все усилия, чтобы отыскать в груде мертвых героев, тело своего господина; отыскав, он уложил его в деревянный гроб, a потом в оловянный ящик, чтобы удобнее перевести его. A. К. Карамзина, пораженная печальною вестью, пожелала иметь, хоть то последнее утешение, чтобы похоронить прах мужа своего поближе и иметь возможность чаще посещать его могилу. Еще до прибытия его тела, она испросила позволения y матери игуменьи устроить временной склеп в подвале начатого собора и там поставить гроб, пока устроит церковь, на кладбище. Мать игуменья с радостью и благодарностью изъявила г. Карамзиной на то согласие. Когда план был готов, она приехала с архитектором, чтобы с благословением матери игуменьи приступить к делу. Матушка пригласила священника с крестом и святою водою, собрала клиросных и подняв икону Царицы Небесной, всех скорбящих Радости, пошла со всеми сестрами на кладбище. Отслужив молебен, обнесли иконою вокруг места, назначенного для церкви и окропили его Святою водою.

Ровно чрез два года, по усердию строительницы, была окончена и освещена эта церковь, во имя Пресвятой Богородицы, всех скорбящих Радости, день рождения покойного ее мужа. Освящение совершено высокопреосвященным митрополитом Григорием с умилительным великолепием. Во время обедни, над телом покойного, накануне еще перенесенного из собора и погребенного в склепе внутри церкви, торжественно пропели вечную память на брани убиенному болярину Андрею и воинам иже с ним, a строительнице – многие лета. Матушка часто указывала сестрам и друзьям на этот достойный образец веры в Бога и доброй памяти об умершем, и утешалась, смотря с каким усердием заботилась об украшении и содержании православного храма вдова убитого, будучи сама лютеранского вероисповедания⁵⁰. Имя же на брани убиенного болярина Андрея и воинов иже с ним, матушка велела вписать во все помянники и ежедневно поминать на проскомидии и литургии, при чтении псалтири, во время трапезы и на вечернем правиле.

Полной веры в Бога и во всем покорной Его святой воле, Господь посылал такую изобильную помощь игуменьи Феофании, о какой, по человеческим соображениям, трудно было и воображать. Между тем стечение богомольцев стало так увеличиваться, что в маленькой домовой церкви Афонской Богоматери не было возможности всем помещаться, не смотря на то, что во всех окружающих коридорах, зале и на паперти все пространство до тесноты наполнялось народом, во время воскресных и праздничных всенощных и обеден. Многие из народа принуждены были возвращаться в начале служб, по неимению места в сплошной массе теснившихся богомольцев и чрез это очень роптали на игуменью, зачем она не выстроит просторнее храма, зачем лишает православных христиан возможности слушать божественные службы в своем монастыре. Игуменья Феофания сильно скорбела, когда эти ропоты и укоры до нее доходили и плакала обильными, болезненными слезами, не имея никаких средств на такую огромную постройку, чтобы удовлетворить благочестивому желанию православных. Она любила людей, но надеялась только на одного Бога, и Ему в слезных молитвах изливала скорбь свою. Бог посылал ей чудесную помощь чрез людей.

Одна благочестивая особа обещала матушке Феофании с самого начала до окончания постройки, жертвовать по 500 руб. ежегодно. Вскоре после этого посетил игуменью знакомый помещик и жалуясь, что дела его по имению очень худо идут, обещался, что если Бог поможет продать землю, то он пожертвует две тысячи, чтобы помочь матушке устроить хоть один придел в соборе, только матушка не забыла бы его в молитвах. Вскоре дела его стали видимо поправляться и он, благодарный Богу за всемогущую помощь, передал матушке до десяти тысяч на постройку придела, прося об одном, чтобы никто не знал о его пожертвовании. Многие сестры приносили матушке посильные лепты от скудости своей. Зная, что богатых сестер y нее нет, она часто со слезами спрашивала: «А вам не жаль себя обидеть?» – Не жаль, матушка, a будет скорбно, если откажитесь принять и нашу малую лепту, на ваше великое дело. Матушка только кланялась земно своим благодетелям и говорила! «Спаси вас Господи! что Богу дают, того я не смею отвергать!». Много приходило и бедного народа, подававшего копеечками, a иногда и рублями на построение собора. Казалось, православный народ брал к сердцу, что храм Божий стоит недостроенный: всякий желал помочь общему делу. Таким образом совсем неожиданно представлялась посильная помощь православных. Однако этими средствами все еще нельзя было вести постройку величественного храма. Вслед затем на помощь являлись другие благотворители и стены храма стали подниматься.

Познакомившись с матушкой после первого своего благотворения, благочестивая чета Громовых продолжала посещать обитель и на новом месте. В большие праздники присылали они на общую трапезу рыбы, чаю, сахару. Кроме того, незабвенная благодетельница обители, Феодосия Тарасьевна, принимала большое участие в трудах и заботах матушки игуменьи и радостно следила, как возрастала обитель. Иногда она осматривала рукодельные и всегда любила потешить гостинцем смиренных тружениц. По горячей любви к православию, Ф. Т. скорбела, что соборный храм остается недостроенным и убеждала игуменью раскрыть фундамент и возводить стены. Матушка сама этого желала, но не имея достаточной суммы, не решалась начать такую великую постройку. Наконец Ф. Т. стала настойчиво просить: скорее приступать к делу, обещая посильную помощь.

Матушка, переговорив с архитектором, решилась продолжать постройку. Для этого Господь послал ей истинного благодетеля в подрядчике Кононове. Он соглашался взять на себя подряд с условием не требовать денег, a ждать, пока матушка, по мере возможности, будет сама уплачивать. За все время постройки он кажется более всего заботился о том, как бы лишнего не взять с Божеского дела, свое же дело исполнял добросовестно, как будто для себя трудился; неоднократно приносил жертвы на пользу обители и при уплате ему денег, еще изыскивал средства делать значительные уступки.

В 1856 году, после Святой, отслужили молебен, раскрыли крышу фундамента и с Божьим благословением приступили к делу. Василий Федулович Громов пожертвовал материал на леса. Матушка радовалась и благодарила Бога за все утешения. Когда вечером работники уходили, матушка говорила некоторым сестрам: «Возьмите корзины и пойдемте со мною щепки собирать в соборе; пригодятся нам на топливо». Она тоже пойдет собирать щепки и класть в корзины, a сама с веселою улыбкою рассказывает сестрам, как святые угодники строили и трудились собственными руками для общей пользы; и таким образом своими приятными разговорами увеселяла сестер и одушевляла желанием трудиться. Сестры обыкновенно узнавали одна от другой, когда матушка выходила щепки сбирать и тогда все спешили на веселую работу, чтоб иметь счастье вместе с матушкой трудиться, радовались, когда она в чью корзину бросит щепочку, скорбели, кто не успевал приблизиться. Заметив это, матушка старалась ко всем корзинам приложить свои труд, чтобы всех утешить. Сестры считали эти щепки благословенными и когда несли домой корзины, то при встрече с ними другие сестры, не поспевавшие на эту веселую работу, угадывали по их лицам, сиявшим радостью, что матушка была с ними на работе и скорбели, что сами не поспели. В это время наступил семидесятый год игуменьи Феофании.

В этом же году, в октябре, игуменья неожиданно получила скорбную весть: ее милостивая помощница и благодетельница, Ф. Т. Громова, после непродолжительной, но жестокой болезни, скончалась. Матушка пришла в глубокое сокрушение и тотчас собрав сестер, объявила им о ее кончине и со слезами просила их молиться за упокой ее души. «Господь послал нам благодетельницу, говорила она: – Господь и взял ее. Буди его святая воля! Видно за свои добродетели она готова была предстать ко Господу! Мы же должны молиться за нее неусыпно». Немедленно сделано было ею распоряжение о совершении по ней поминовения, по указанным правилам церкви. Потеря такой благодетельницы, как Ф. Т. Громова, вызвала много слез со всех сторон. С ее смертью постройка собора должна была замедлиться. Но милость Божия не оскудевает. Чрез шесть недель по ее кончине, приехал В. Ф. Громов и привез письмо, изъясняющее желание его покойной жены и при нем банковый билет в 15,000 руб. сер. на построение собора. Так и по смерти своей может человек благотворить и одушевлять людей желанием молиться⁵¹.

Матушка в тот же день пригласила к себе, Μ. Ф. Кононова, и с радостью передавая ему этот билет в уплату, благодарила за доверие, терпеливое ожидание и за то, что не получая денег, он продолжал строить. Кононов посмотрел на деньги, потом на матушку и спросил: «Что ж это? разменять надо?» – «Что тут менять, я вам гораздо более должна, a сколько получила, столько и спешу отдать в уплату долга». Бескорыстный строитель был так тронут, что не хотел брать всего билета, предлагая сдать часть суммы на другие нужды монастырские, a он пока может подождать, но матушка уговорила его взять весь билет, чтоб ее успокоить.

Но и после столь великой помощи не дошло еще и до куполов, как матушка должна была остановить постройку, пока опять найдутся средства.

Грустно было ей видеть храм Божий не конченным: слезами и молитвами опять прибегала она к Господу. В это время пришел один огородник и стал просить ее отдать ему в аренду, на четыре года, несколько тысяч сажень земли по контракту, с тем, что он будет оттуда вывозить песок для Варшавской железной дороги и обязуется, вместо вывезенного песку, засыпать мусором и землею, и таким образом, приготовить для монастыря огород для посева капусты и картофеля.

Матушка, испросив позволение y высокопреосвященного митрополита Григория, заключила контракт и отдала землю в аренду для продажи песку.

Спустя несколько времени, еще участок земли пришли просить для продажи песку, предлагая еще выгоднее условия, потому что песок был очень хорош и близко было возить его на железную дорогу.

Таким образом проявился Промысл Божий в неизмеримом Его величии: та земля, на которой даже трава плохо росла, так что когда матушка хотела нанять людей, чтобы вспахать ее, и посеять траву, то за это просили 600 руб., от чего надо было отказаться за неимением лишних средств, та самая земля вилась золотым кладом для постройки собора. Не надо было платить за обработку земли, но монастырю платили хорошие деньги, чтобы только позволили возделывать ее.

Матушка отдала переменить землю не только в открытом поле, но и в саду, где от песчаного грунта сохли деревья, и даже часть двора под дорогою, которую взамен засыпали крепким щебнем. И за все это, необходимое для пользы монастыря, игуменья не платила, но получала деньги, которые все полагались на постройку собора. Господь сокрыл от людей этот клад – хороший песок – на долгое время и открыл его тогда только, когда игуменье Феофании не откуда было ожидать средств на построение собора.

Пришло время делать в соборе печи, опять оказался полный недостаток денег. Игуменья сокрушалась и не переставала в слезах к Богу искать помощи. Сама молится и друзей своих просит молиться, да пошлет Господь свои милости и своих помощников для святого дела! В один день вызывает игуменью какой-то неизвестный господин, проезжавший мимо монастыря в дорожном экипаже; но потом он приказал остановиться, вышел из экипажа, прошелся около здания, осмотрел недостроенный собор и попросил привратника вызвать игуменью. Увидев эту благодатную старицу, неизвестный поклонился ей в ноги и подал запечатанный пакет. «Это вам, матушка, на обитель» и снова поклонившись, хотел уйти. Матушка поспешила остановить его и спросила кто он? – Проезжий. – «На чье имя записать эти деньги? за кого молиться, кого благодарить?» –Благодарите Бога и молитесь Ему. Это Он вам посылает». Матушка так была поражена явною помощью Бога, посылавшего людей своих, что не могла ничего сказать. Потом низко поклонилась проезжему и со слезами просила сказать ей, хоть имя, чтобы молиться за него. – Если вам так хочется, то помолитесь за раба Божия Михаила, сказал он и постепенно ушел. Матушка распечатала пакет: в нем находилась, как раз та сумма, какая требовалась для печей. Обрадованная новою милостью Создателя, матушка переговорила с архитектором и подрядчиком, и решила тянуть повыше постройку, на сколько Бог поможет.

Настало время класть купола. В одно воскресенье, после обедни, по приказанию матушки, отслужили соборный молебен и пошли крестным ходом на самый верх. Там на приготовленных местах пропели молебен, обошли с пением по всем стенам, окропили святою водою все места куполов и положили несколько кирпичей для закладки куполов. Матушка все время вместе ходила, назначала какие из воскресных тропарей петь хору и заложила первый кирпич. Множество народу сопутствовало крестному ходу и много явилось усердствующих неизвестных лиц, которые подавали посильную помощь на построение храма.

Когда наружная постройка была готова, купец Кузнецов пожелал на свой счет вызолотить купола, но увидав, что крыша сделана не гладкою, a чешуею, что ему не понравилось, он отказался золотить, но пожертвовал на все пять куполов кресты, ценою около 2000 руб. Имя его всегда поминается в молениях святой обители.

В назначенный день поднимать на верх кресты, опять отслужили соборный молебен на площадке подле собора; по освящении крестов и при торжественном пении: Спаси, Господи, люди Твоя, монастырские служители с помощью рабочих подняли кресты на новых холстах, нарочно для того пожертвованных православными любителями церковного благолепия и после разделенных между несшими кресты. Матушка следила глазами, пока донесли кресты на самый верх и поставили на место. Тогда она перекрестилась, положила до земли поклон, произнеся громко, как будто душа взывала: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе».

Обрадованная милосердием Божиим, даровавшим возможность кончить собор вчерне, матушка пригласила некоторых сестер и сказала: «Поблагодарите Господа со мною, за то, что утешил Он меня грешницу, и я дождалась счастья видеть собор уже с крестами на куполах! Теперь, как посоветуете мне, могу ли я решиться далее продолжать? Очень хочется мне и начисто его отделать. Кто знает? может быть Господу угодно продлить дни мои и я доживу еще и до освящения собора? y Бога все возможно».

Все сестры стали просить матушку решиться и на это дело. Она радостно сказала: «Хорошо, начнем с благословением Бога, посылающего добрых людей на помощь,» и тут же назначила во имя каких Святых должны быть престолы во всех приделах соборного храма.

Но когда время приходило перенести в собор престол деревянной церкви Казанской Божией Матери и ломать храм, который был первоначальным основанием нового монастыря, тогда стало скорбно матушке: она любила созидать, a никак не решалась разрушать храма Божьего. Всем сестрам тоже было жаль лишиться своей первой церкви, в которой столько утешений имели. Тогда матушка решилась оставить деревянную церковь, a правый придел в соборе освятить во имя Успения Пресвятой Богородицы; левый же во имя Архангела Михаила и прочих небесных сил.

Прежде начатия работ в монастырских рукодельнях для соборного храма, мать Варсонофия по благословению матушки, собрала сестер из всех рукоделен и отправилась с ними из монастыря чрез поле пешком на митрофановское кладбище. В храме, посвященном Св. Митрофану и пред Его иконою, отслужили молебен, прося Его помощи и заступления в предпринимаемых работах.

На другой день приступлено было к начинанию работ, со страхом к своему бессилию, с надеждой на помощь свыше. Каждая работа начиналась с благословения матушки и по ее указанию. Архитектор Сычев рисовал планы и приносил их вчерне на рассмотрение матушки, и внимательно выслушивая ее опытные суждения, как будет красивее и удобнее, он старался все делать по ее желанию. Учитель живописи с полным усердием старался добывать оригиналы и эскизы, в облегчение значительных расходов; учил, поправлял с неутомимою ревностью и старанием угодить матушке. Каждый образ был до начатия, по сделании контура и при окончательной отделке, несколько раз поднесен на рассмотрение матушки, которая любила хорошую живопись, без модных причесок и одеяний, неприличных для священных изображений и сама толковала чтобы состав образов был по православному. Иногда приходилось раз пять переделывать сызнова контуры. В оригиналах был большой недостаток. Матушка возила живописиц в академию, обращалась к некоторым профессорам живописи и художникам с просьбою, не будет ли их милости помочь делу. Некоторые из них явили это великодушие: так профессор Басин не только доставил несколько прекрасных эскизов и образов своей работы, но и сам приезжал в монастырь посмотреть, как идут работы. Кроме того, матушкины родные, зная великие ее заботы о трудном предприятии, также приняли участие, привозили из-за границы краски и кисти и доставляли оригиналы. Таким образом, с помощью Бога, участием людей Божиих, неутомимым усердием наставников и матушкиными молитвами, писание образов, во все пять иконостасов Соборного храма, продолжалось два года, и на расходы для этого издержано две тысячи, a работа оценена в десять тысяч.

Для деревянной и позолотной работы для иконостасов, Господь послал игуменьи Феофании тоже раба своего. Позолотчик Козырев, не только не показывал желания обогатиться на счет монастыря, но делал всевозможное снисхождение и с благоговением взирая на игуменью, дорожил ее каждым словом. Все работы его признаны добросовестными и художественной отделки.

Прожив год в новом монастыре и на опыте дознав, что в подвальном этаже сильная сырость, вредившая здоровью живших там сестер, матушка не имела покоя до тех пор, пока придумала средство исправить по возможности это неудобство. Как лето наступило, она наняла работников и велела вокруг всего здания прорыть на аршин глубже в землю водосточные трубы, которые сделаны покойным архитектором Ефимовым выше полов подвального этажа, так что вода стекала туда и стояла под полом. Пока производились эти работы, матушка каждый день ходила вокруг и смотрела довольно-ли глубоко роют канаву и упрашивала работников сделать по-божески, усердно и добросовестно, чтобы вода не текла в келлии. Своими безустанными заботами и просьбами, она подвигала трудящихся трудиться с молитвою и желанием угодить ей, давала им на чай, молилась за них. Когда трубы были уложены в надлежащей глубине, матушка велела поднять полы и намостить кирпичом под досками, так что под полом вода уже не стояла и перестала выступать чрез половицы. За всеми работами она следила своими глазами, не жалея ни трудов, ни издержек, чтоб сохранить здоровье трудящихся сестер, которые для близости своего послушания, должны жить внизу, где устроены поварня, просфорня, хлебная и квасная.

В 1861 году, великим постом собор был окончен и снабжен необходимыми утварями, которые были пожертвованы многими постоянно усердствовавшими благотворителями; еще больше было неизвестных лиц, помогавших ее созиданию и украшению; многие монахини от своих трудов жертвовали хоругви, престольные одежды и другие украшения храма. Мать игуменья только радовалась народной любви к созданию и украшению храмов, и настоятельно убеждала сестер в необходимости хорошо жить и непрестанно молиться и трудиться, чтобы хоть несколько воздать благотворителям за столько милостей.

Но с окончанием главного монастырского храма, силы игуменьи вдруг изменили ей, и она слегла в изнеможении от напряженных трудов и многих скорбей; по этому случаю освящение храма замедлилось. Все сестры испугались, видя крайнее изнурение сил матушки и усиленными молитвами и слезами возопили к Богу, и Он услышал их. При первом облегчении, матушка поспешила освятить Собор.

И так, 2 июля 1861 года, совершено высокопреосвященнейшим Исидором, митрополитом Новгородским и С.-Петербургским, освящение главного престола соборного храма во имя Воскресения Христова, со многочисленным духовенством и в присутствии неисчислимых посетителей и богомольцев.

По окончании освящения, мать игуменья, хотя ослабевшая силами, изнуренная от многих тревог, болезни и преклонных лет – ей минуло 74 года в это время – возрадовалась духом, с благодарным чувством и в полном сознании, что благодать Божия посетила обитель освящением главного престола, и что Господь привел ее дожить до этой радости.

16 июля того же года был освящен на хорах левый придел во имя святителя Николая, сооруженный усердием казначеи и благочинной монастыря, матери Варсонофии⁵². Освящение и литургию совершал преосвященный Леонтий, викарий С.-Петербургский. Он же освятил 30 июля того же 1861 года правый придел внизу, в честь Успения Пресвятой Богородицы, сооруженный усердием некоторых сестер.

В 1862 году 19 Августа, освящен левый придел внизу во имя Архангела Михаила и прочих небесных сил усердием игуменьи и гг. Ильиных.

16 сентября освящен также преосвященным Леонтием, правый придел во имя Всех Святых, сооруженный, соединенными средствами игуменьи и С. Г. Энгельгардт.

И так, воздвигнут великолепный по размерам и архитектуре собор! На построение его вчерне была исчислена сумма в 360,000 руб. сер. – Игуменья Феофания выстроила его с окончательною отделкой, кроме наружной штукатурки, которой не было при ее жизни, употребив на то около 150,000 руб. сер. и единственно пожертвованиями от разных благотворителей, кроме фундамента и цокольной кладки над ним, выстроенных в 1849 и 1850 годах, на сумму, выданную из казны, по Высочайшему повелению. Вся эта сумма около 150,000, была по истине послана Богом; каждая копейка и все тысячи были принесены не только добровольно, но и с полным усердием и часто с поклонами и слезными молениями поминать их имена в святых молитвах обители.

Внутренним и наружным благолепием новые монастырские здания равняются с первыми монастырями России. Отдельных храмов пять, из которых главный собор отличается пред всеми красотою и внутренним благолепием, так что не много можно видеть подобных храмов. Наружность собора величественна; сердца входящих исполняются благоговением. Особенное внимание посетителей обращает на себя живопись иконостаса и всех икон, написанных, по благословению матушки, усердием ее сестер. Ризница монастырская не богата сокровищами драгоценными по ценности и древности, как это мы видим в древних обителях, целые столетия, украшаемых усердием царей, вельмож и народов; но все видимое здесь запечатлено вкусом и изяществом работы, везде лежит печать горячей любви к Богу, везде труд отшельниц, оставивших радости мира, чтобы трудиться для Бога.

Смотря на это огромное величественное здание, матушка часто говорила: «Велий еси Господи! Чудныя дела Твоя!» Тихие слезы катились из ее глаз при глубоком сознании своего бренного ничтожества и всемогущества Всеблагого Творца, видимо проявляющего Свое величие, и в этом мире, людям благодатной жизни.

С окончанием и освящением Главного Соборного храма и всех монастырских зданий приспела новая забота игуменьи Феофании: как и чем наградить своих верных и усердных помощников, которые трудились истинно пред очами Бода всевидящего? Она расспрашивала знающих людей и получала от многих совет сделать представление: архитектора Сычева к чину статского советника, академика Яковлева к ордену св. Анны 3-й степени, подрядчика Кононова к золотой медали, как главных деятелей по подвигу устроения и украшения зданий. По смирению своему игуменья Феофания усомнилась делать официальное представление. Но когда услышала со всех сторон уверения, что имеет на то право, она покорилась, говоря: «Попробую; с помощью Божией рада бы была утешить моих помощников», и велела написать прошение о награждении за усердные и ревностные труды архитектора Сычева и академика Яковлева. Подрядчик же Кононов настоятельно просил матушку не представлять его к награде, говоря, что он не желает награды здесь, a в будущей жизни желает спасения. Матушка покорилась его просьбе и не представляла к награде, но сама написала от имени всего монастыря благодарственное письмо за все благодеяния небывалого подрядчика. На письме подписались игуменья Феофания, казначея Варсонофия, ризничая Евстолия и еще несколько старших сестер. Утешенный этим письмом, благочестивый старик на другой же день явился к матушке и, низко кланяясь, сказал: «Получил благодатный рескрипт и благодарю».

Позолотчику Козыреву, много потрудившемуся для обители, матушка выдала похвальный аттестат за подписью своею, чем он был весьма доволен и благодарил ее за столь лестную награду.

Сестры говорили иногда между собою: «чем-то наградят нашу родную? Ведь она-то трудилась за всех и при всем». Матушка раз услышала эти разговоры и строго сказала: «Если вы искренно любите меня, то не должны об этом думать, не то, что говорить. Столько лет вы со мною, и неужели не понимаете, что всякая земная награда для меня лишний труд? Если мои труды угодны Богу, то молю Его не лишить меня со всеми вами радостей царства Небесного».

Представление отправлено; все напряженно ожидали, что будет. Была милость. Государь император уважил просьбу маститой игуменьи, представленную чрез епархиальное начальство. Архитектор награжден чином статского советника, академик орденом св. Анны3-й степени.

Царская милость преисполнила радостью всю обитель: «Государь утешил нашу матушку! уважил ее просьбу! почтил труды монастырские! Господи спаси и сохрани Его!».

Высокопреосвященнейший митрополит Исидор пригласил к себе академика Яковлева, собственноручно надел на него орден и поздравил его. Тронутый таким милостивым вниманием, Яковлев от полноты сердца благодарил его и поспешил в монастырь. С сияющим лицом благодарил он матушку, был весел и доволен. Видя его простодушную радость, матушка была очень утешена, и подарив ему, заранее приготовленный крест, пригласила его с собою в мастерскую живописи. При входе его, все собравшиеся его ученицы, пропели ему: многая лета.

С радостными слезами учитель благодарил учениц, говоря, что это, по милости матушки, он получил награду за монастырские труды.

Немного лет досталось ему пощеголять орденом: 25 марта он получил его, a кончился 1 июля того же года. Вскоре он видел сон, который рассказал своим друзьям; ему снилось, что матушка игуменья благодарила его за труды для обители и в награду поместила его в маленькую, прехорошенькую келлию, и что это доставило ему необъяснимую радость. Вскоре после этого он прислал сказать, что по болезни не может приехать на урок и просит матушку помолиться за него. Немедленно отслужив молебен о здравии его, матушка отправила к нему образ Афонской Богоматери, Отрада и Утешение, и доктора монастыря Мебеса, к которому имела большее доверие. Но никакие лекарства помочь не могли: жаба душила его. Он мирно скончался с христианскими утешениями 1-го июля 1862 года. Его погребали в монастыре со всем великолепием православного богослужения и опустили в могилу с искренними слезами. Могила, погребение, вечное поминовение исполнены иждивением игуменьи, признательной к его трудам.

По устройстве монастыря и хозяйственных служб, игуменья Феофания сама везде досматривала, чтоб узнать: нет ли где неудобств и недостатков. Везде и особенно в прачечной оказывался большой недостаток и затруднения, что по близости нет воды. Для большой стирки приходилось возить тридцать бочек воды, и потом на плечах своих прачки должны были воду носить, бесчисленное количество ушатов в продолжении дня, что, конечно, было очень утомительно. Кроме того, сестры должны были ездить за монастырскую ограду на реку, чтобы полоскать белье, от чего они часто простуживались и имели многие скорби. Все это сильно озабочивало игуменью. Когда бывала стирка, она и сама не переставала молиться и всех сестер просила молиться, чтобы Господь послал хорошую погоду. На матушке всегда сбывались слова Спасителя: «Ищите и обрящете; толцыте и отверзется вам». Она не оставляла плакать пред Богом и заботиться, пока не открывался способ помочь горю; везде узнавала, всех расспрашивала: нельзя ли как-нибудь провести воду из Обводного канала? Нашлись люди, которые брались за это дело, но требовали за то от трех до пяти тысяч рублей: такую большую сумму она не могла ассигновать, не имея на то капиталов. Не оставляя своей заботы, она продолжала наводить справки, отыскивая возможность привести в исполнение свою мысль. Один знающий человек посоветовал провести воду не из Обводного канала, a из Лиговки, которая течет выше монастырской земли. Матушка, узнав, что это можно исполнить с согласия местного начальства и окружных владельцев, сделала условие с мастером для проведения воды и своим огородником для проложения труб и прочих работ, по самым сходным ценам. В скором времени вода была проведена в оба корпуса, на лестницы и в прачечную. От колодца, устроенного на Лиговке, вода протекает до монастырской ограды, расстоянием на 500 сажень, посредством сосновых труб; внутри монастыря тоже на сто сажень с ветвями в разные стороны, как-то: в прачечный дом и двор, в поварни, пекарню, квасную, баню, в сад и посреди двора столб для воды.

В прачечной сделаны краны над котлами и чанами для горячей и холодной воды, так что теперь нет надобности для стирки белья ни возить, ни носить воду, a только отвернуть краны, и вода бежит прямо в котел. На прачечном дворе устроен большой бак для полосканья белья, в который с одной стороны сверху из столба втекает чистая вода, a на дне, с другой стороны, отверстие для выпуска грязной воды, утекающей в водосточную трубу. Над баком устроена изба с железною печкою для того, чтоб во всякую погоду можно полоскать белье, не подвергаясь простуде. Все это обошлось около 2000 руб.

Сестры, пользуясь попечениями своей матушки, не находили слов, как выразить свою радость и благодарность. Невольно повторяли они: «Спаси, Господи, матушку родную! какой она себе памятник устроила! и все своими слезами и молитвами! Вот теперь нам без сравнения легче против прежнего!»

Игуменья Феофания утешалась милостью Божией, не покидавшею ее во всех заботах, и с радостью рассказывала о выгодах проведенной воды своим мирским друзьям, сама приводила их и указывала, как все это прекрасно Господь устроил. Но как она была уже очень слаба и не могла обходить такое пространство, то объезжала в экипаже. Узнав о существовании катка нового устройства, a также о новом составе для стирки белья, она поспешила купить и то, и другое, однако, впоследствии опыт показал, что новоизобретенные состав и каток недовольно удобны. Для того, чтобы пробы всех этих нововведений не казались скучными и трудными, она сама личное принимала участие во всех опытах, a в ее присутствии, сестрам все казалось легко и приятно.

Матушка Феофания устроила шесть рукоделен: 1) живописная, 2) позолотная, 3) золотошвейная, 4) швейная или рухольня, 5) ковровая и 6) башмачная.

Живописная – большая в семь окон комната, где работают двадцать четыре сестры. Из них некоторые карандашом рисуют, также и на камне хромолитографические образа, a остальные пишут образа масляными красками, и под руководством старшей, которая сама этими работами занималась, многих выучила, и по благословению матушки, заведывает и живописью и рисованием, позолотной, и рисует узоры для других рукоделен.

При этой мастерской находятся две сестры, которые убирают ее, и кроме того, производят многие работы для живописи: краски трут, мел для писания приготовляют. Они же учились шпаклевать и левкасить доски для образов. При живописной находится мастерская золотильная или позолотная – тут одна старшая сестра и четыре младших подписывают золотом и краской образа, делают венки, хоругви и воздухи, пишут печатными буквами помянники и кресты, кто закажет, и даже сами золотили иконостас в деревянной Казанской церкви. Золотошвейная – большая комната в три окна, где тринадцать мастериц занимаются вышиваньем хоругвей, воздухов и всех церковных облачений золотом, шелком и синелью; кроме того, здесь же вышивают гарусом салфетки, ковры и другие вещи. Швейная или рухольня – большая угловая комната в четыре окна, где шьют ризы и вообще все до церкви принадлежащее, и одежду для сестер. Здесь занимаются семь младших сестер, a восьмая старшая всем заведует, кроит и обучает младших. Ковровая – большая комната в два окна. Под руководством старшей, семь младших ткут ковры, мешки и воздухи с таким изяществом и отчетливостью, что многие, пока не увидали своими глазами, не верили, что это ручная работа. Башмачная – комната в четыре окна, где восемь младших под руководством старшей шьют хорошие башмаки и ботинки, до 600 пар в год, кроме других работ, например, дорожных мешков, и даже знают обойную работу.

Все рукодельницы, которые на клирос не ходят, должны приходить в мастерские после ранней обедни, в девять часов утра, и работают, пока поздняя обедня идет; потом после трапезы до четырех часов и от пяти до конца вечерни, которая отходит в 6 ½ часов. После этого могут идти в сад, подышать свежим воздухом или для себя работать. Но это в летние дни; зимою же работают только до четырех часов.

В рукодельнях наблюдается старшими, чтобы младшие чинно сидели и молча занимались делом. По благословению матушки назначена сестра всякий день приходить в живописную и вслух читать жития святых или какие-нибудь другие духовные книги.

Мало по малу в народе стала распространяться молва о прекрасных иконах, доступных по цене всякому желающему. Народ, как первый исполнитель воли Божией, спешил поддержать новоначальные усердные труды, и даже с далеких краев России стали посылать заказы в Воскресенский женский монастырь, не только образов, по и целых иконостасов. Иногда приходили крестьяне и слезно просили выменять им иконы на такую малую сумму, что и на материал мало. Матушка, сострадая их нуждам, иногда благословляла их иконами и всегда скорбела, что многие благочестивые люди лишены удовольствия иметь хорошую икону. Часто обращалась она с вопросами к своим живописицам, как бы придумать средство и делать благообразные иконы, доступные и самым бедным людям по цене? В 1863 году она послала некоторых больных художниц, в Московскую Троице-Сергиевскую Лавру, помолиться св. угоднику Сергию, надеясь, что молитвами его поправится их здоровье. Тут в первый раз увидели сестры хромолитографические иконы и привезли матушке, которая удивилась, узнав новый способ живописи, доступной каждому. С того времени она не переставала заботиться до тех пор, пока и ее сестры научились рисовать на камне и делать хромолитографические иконы. Назначив им самую небольшую цену, от 20 до 50 копеек икона от трех до пяти вершков, так что и десяти коп. не приходится за работу – матушка при этом наставляла сестер: «Не надо искать барыша, только бедным было бы доступно». И как же она утешалась, когда узнавала о радости приобретателей этих икон, и о том, как они ублажали обитель, воспитавшую тружениц!

В последние годы своей жизни игуменья Феофания очень радовалась, что Бог сподобил ее дожить до такого счастья, что она могла собирать, хотя небольшие плоды своих трудов: живописная не требовала расходов от монастыря, a на вырученные деньги сама собою содержалась, излишки же приносила в пользу обители. Каждые полгода старшая сестра представляла матушке отчет и деньги, которые оставались за исключением расходов. Ежегодно было написано более двух сот образов масляными красками.

Со всем своим милосердием к ближним, матушка, как игуменья и настоятельница, была очень строга, и часто достаточно было ее слова и даже взгляда, чтобы покорить непокорных: ее любили, но и боялись. Ее влияние было велико, даже на детей. Случалось, матери не сладят с капризным ребенком, a подойдет матушка, ребенок вдруг присмиреет, и прямо смотря ей в лице, протягивает к ней руку, в ожидании ее благословения. Матушка говорила друзьям своим, что при взгляде на детей, вспоминала свою дочь Анну и на сердце была грусть. Однако, она никому этого не показывала и обласкав ребенка, спешила отпустить его «поиграть».

Хотя игуменья Феофания была очень строга в наблюдении порядка и исполнении послушаний всеми членами ее монастыря, и все они очень боялись, чтобы до матушки не дошло, если в чем провинятся, однако и виноватые радовались, когда имели дело лично с нею, a не чрез других. Всякое взыскание или выговор, произнесенные ею, казались уже смягчением наказания.

К родителям или родным сестры отпускались в год один раз. Если же просились чаще и на долгий срок, т. е. на три дня, матушка огорчалась этим и говорила, что «для монашествующих не полезно разъезжать по гостям». Молодых сестер не иначе отпускала, как с матерью или родственницею, известною монастырю. Уезжая, сестра должна была явиться к матушке и принять ее благословение; по возвращении точно также. Если же сестра просилась навестить кого из опасно-больных родственников, то матушка отпускала в сопровождении старших монахинь. Строго запрещалось по келлиям принимать родственников, и только в случае сильной болезни позволялось отцу навестить свою дочь, сыну мать. Редко, по особенному благословению игуменьи, допускались по делу послушания посторонние и то хорошо известные ей лица. Матерям, сестрам, дочерям позволялось иногда входить в келлии к родным монахиням, но каждый раз должны были приходить за благословением к самой игуменьи. В приемные дни, по четвергам и воскресеньям, после поздней обедни до четырех часов пополудни, все могли навещать своих родственниц в приемной, но каждая сестра должна была являться к матушке, сказать, кто из родных или знакомых пришли навестить, и потом приняв благословение, повидаться с ними. Если кто пожелает посидеть сверх положенного времени, то должны прийти к игуменьи и просить на то благословения.

Не любила матушка, чтобы монахини выходили не в положенное время, т. е., когда шла обедня, вечерня или утреня, или в назначенные часы для занятия в рукодельнях. Но после обеда, пред вечерними или по окончании вечерних занятий и по воскресным дням требовала, чтобы сестры гуляли по саду, и радовалась, смотря на них гуляющих под тенью молодых аллей, возращенных ее попечением. Чтобы не унывали от ее строгого требования порядка, и вместе поощрить своих тружениц, матушка иногда нанимала кареты и возила сестер к Спасителю, в домик Петра Великого, в Казанский и Исаакиевский соборы или в церковь Всех Скорбящих Радости; живописиц возила также и в Академию Художеств, желая, чтоб они усовершенствовались в своем занятии, но наперед испрашивала позволения начальства назначить часы, когда не было публики. Случалось, что она возьмет с собой сестер менее усердных и не так послушных. Другие смутятся этим, хоть и не смеют показать. Но матушка всегда провидела; посмотрит прямо в лице проницательным взглядом и потом скажет наедине: «миленькие мои, не смущайтесь, что я их беру: на ваше благоразумие я надеюсь; вы понимаете меня, как и я, вас; a ведь это малодушные дети; их надо иногда потешить и поощрить. Может быть они почувствуют снисходительную любовь и постараются хорошо жить в послушании и усердии». Когда приходили ее благодарить за утешение, она говорила: «Сестры, я рада потешить вас, только живите хорошо и помните, для чего вы удалились от мира. Старайтесь потрудиться и с чистою совестью предстать пред Бога».

Чай и сахар матушка раздавала сестрам два раза в год; более заслуженным по фунту, другим по три четверти, новоначальным по полуфунту, a клиросным приходилось и более, если кто жертвовал в их пользу. Купленный чай на деньги, жалованные Государыней Императрицей, к Рождеству и Святой неделе, матушка делила поровну на всех, около полфунта на каждую, и по раздаче говорила всем сестрам наставление, чтобы не оставляли молиться за здравие Ее Величества и Ее Августейшего Семейства, и за благодетелей, которые усердствуют в обитель и тем помогают ее существованию. При этом она часто напоминала сестрам видение, которое имел затворник святой жизни.

«В одном месте был славный монастырь; монахи вели богоугодную жизнь, трудились усердно и душеполезно. Между ними был затворник, с юных лет, проводивший жизнь чистую и воздержную. Уклонившись от житейских сластей, он всячески работал Богу. Тело свое удручал постом, молитвами, бдением; со многими слезами молился Богу о спасении души своей, о властях, о всех христианах и о мире всего мира; не заботился о приобретении богатства, ни золота, ни серебра, ни других вещей; одевался во вретище, и спал на рогоже. Занятием его было чтение и пение псалмов; все его мысли стремились к Богу. Для поддержания телесных сил, он принимал умеренную пищу, которую подавал ему келарь, a что Бог посылал чрез усердных христиан в монастырь: денег ли, пищу, вино, он ничего никогда не принимал. Однажды приехал начальник города в монастырь раздать подаяние, и сам всякому подал по сребреннику; потом пошел к затворнику, принес ему златницу, умоляя его принять от него этот дар. Не желая оскорбить благочестивого посетителя, затворник взял златницу. Совершив свои каноны и молитвы, он прилег заснуть, и вдруг видит видение: будто он со всей братией очутились в большом поле, наполненном терниями и некоторый необыкновенный юноша заставлял всех монахов жать терние. Поле было разделено на столько участков, сколько было монахов; y всех были равные, a y затворника больше всех. Ангел говорит ему: «Жни терние». Но затворник не захотел, спрашивая, зачем ему дано работы гораздо больше, чем другим? Ангел отвечал: «Ты больше получил, с тебя больше взыщется. Вчера ты с прочими монахами нанялся, взявши деньги y того христолюбца, a это все плоды дел его, приступи и жни, чтобы златница была на пользу души, a не в грех». Тогда затворник проснулся и поразмыслив, возвратил златницу градоначальнику: но тот не переставал умолять его, чтобы оставил себе или роздал другим. Старец сказал: «Не хочу чужих грехов тернея жать! и своих грехов терния не могу истребить». Услышав это, градоначальник еще более стал раздавать милостыни, вспоминая сказанное в писании: Милостынею и верою грехи очищаются. «Так и мы должны, говорила матушка, со страхом принимать милостыню, потому что на страшном суде дадим ответ за полученное добро, оставшееся без возмездия с нашей стороны. Будем молиться за благотворителей, чтобы не поставилось нам во грех, полученное от них благотворение. Много есть мирян, которые чувствуют необходимость в молитвах, но занятые службой или трудами, не имеют достаточно времени для молитвы, и потому просят Божией помощи, подавая в храмы, монастыри, бедным. Мы собрались здесь, чтобы непрестанно молиться и должны всякое дело делать с молитвою в уме. Прежде же всего, по слову Апостола Павла, мы должны молиться за Царя и за власти: под Его покровительством и их попечениями, мы обеспечены миром, и можем безопасно проводить жизнь в трудах и молитвах».

Все сестры, как приехавшие из Гориц с игуменьею Феофаниею, так и вновь поступившие в ее монастырь, имели несомненную веру в слово и благословение своей матушки. Для посторонних даже странно казалось иногда, что выражая, почти невозможное предположение, сестры с простою, но крепкою верою говорили: «Если матушка благословит, то будет».

Так одна молодая монахиня сильно заболела чахоткой. Монастырь еще находился на Васильевском острове. Исаакиевский мост был разведен. В октябре больной сделалось так худо, что доктор сказал, что она должна умереть на этих днях. Больная сама чувствовала, что близка к концу и просила, чтобы ее причастили. Матушка пришла ее благословить. Посещение игуменьи всегда считалось сестрами за великое утешение. Больная сказала: «Матушка, дорогая моя, a умираю и благодарю вас за все. Простите меня и благословите на далекий путь, и помяните меня в ваших святых молитвах».

Матушка сказала: «очень мне жаль, что ты так страдаешь, буду молиться за тебя. Но потерпи еще немножко, пока мост наведут. Я не хотела бы схоронить тебя на Смоленском кладбище, далеко от монастыря; лучше поближе к нам, где будем жить на новом месте». Больная отвечала с спокойной уверенностью: «Как благословите, матушка».

Игуменья перекрестила ее и поговорив еще с нею, ушла. Больная, утешенная словами и посещением своей игуменьи, заснула и на другой день стала чувствовать себя гораздо лучше, так что вскоре встала с постели и ходила даже в церковь. Но когда зима наступила и сообщение с новым кладбищем стало удобно, больная опять слегла и христиански напутствованная, перешла с благословением матушки в вечную жизнь. Она первая из монахинь отвезена была на свое кладбище.

Многие сестры не раз замечали, что сила благодати Божией действовала в матушке; но зная ее смирение не высказывали этого. У одной сестры сделалось в щеке, на кости под глазом, затвердение внутри, величиною с орех. Снаружи не было ни малейшего знака, но боль была так сильна, что не давала коснуться к щеке. Многие доктора лечили, но ни что не помогало. Одни полагали, что это затверделость; другие что нарыв, но как прошло два года и это не уменьшалось, то думали, что это нарост образовался на кости. Так и бросили лечить. Много времени спустя, матушка просила больную указать то место, где боль сильнее и тихо дотронулась пальцем до больного места. Сестра, обрадованная вниманием матушки, поцеловала ее руку, и едва успела дойти до своей келлии, как нарыв прорвался внутри с сильным извержением материи. С тех пор затвердение исчезло и боль прекратилась.

Однажды матушка, живучи на Васильевском острове, взглянула в окно и увидела такую картину: простой деревянный гроб, поставленный на дровни, везет мужик, a на гробе сидят двое детей, мальчик лет шести и девочка двух, и оба горько плачут. Это так поразило матушку, что она тотчас послала вслед за ними привратника, с приказанием привести их к ней после погребения. Оказалось, что умерла нищая и оставила двух крошек; нашлись добрые люди, которые купили гроб, a хозяин дома приказал дворнику свезти его на кладбище. Дворник был добр и сострадателен и потому, смотря на слезы детей, не знал чем их утешить, и за одно уже – посадил их на гроб матери. «Пускай хоть поплачут да посмотрят куда их мать положат, a там уж, что Бог милостивый пошлет на их долю». Бог милостивый и послал на их долю – случайный взгляд игуменьи Феофании в окно. Одному Богу известно, что она перечувствовала при этом взгляде, вспоминая про свою дочь Анну – только она не знала покоя до тех пор, пока мальчик не был помещен в школу, а бедная девочка из грязи и лохмотьев попала в райскую обитель, где выросла, окруженная попечениями, осыпанная милостями святой обители.

Благодетельное влияние матушки простиралось не только на ее паству, но и на посторонних людей. Ее решительные и справедливые слова часто делали такое влияние на тех, кто к ней обращался за советами или помощью, что боялись ослушаться ее.

Однажды приехала одна бедная вдова хлопотать о помещении сына в учебное заведение. Но сколько она ни трудилась, нигде не было успеху. Не зная к кому обратиться, не имея ни протекции, ни знакомства, она явилась к игуменьи Феофании с двенадцатилетним сыном, и заливаясь горькими слезами, просила заступиться за нее и, похлопотать об определении сына. Матушка, сочувствуя ее скорби, просила одну благодетельную особу ходатайтствовать y Великого Князя Константина Николаевича, чтобы принять этого сироту в Морской Корпус. Его Высочество милостиво исполнил эту просьбу. Чрез год после этого, мальчик, от непривычки к новому образу жизни, затосковал и написал к матери, что он не здоров и тоскует. Мать, испугавшись, послала верного человека взять сына из корпуса и привезти домой. Человек, приехав в Петербург, зашел прежде в монастырь и рассказал игуменьи, что барыня послала его взять из корпуса молодого барина, потому что ему понездоровилось и видно трудно учиться.

Матушка весьма этим огорчилась, и строго сказала человеку: «Не смей этого делать; в корпус и не ходи, a вернись домой, да скажи барыне, что я не для того беспокоила великих особ, чтобы с ними шутить, a чтобы дать мальчику возможность учиться и быть полезным для отечества человеком. Он должен учиться, и пока не кончит ученья, чтоб не смели его брать из корпуса!»

Слуга поспешно вернулся домой, и передавая своей барыне слова игуменьи, сказал, что матушка очень разгневалась, так что он испугался, и что он думает лучше не ослушиваться ее приказания, a то как бы худо не было. Барыня тоже согласилась, что лучше будет послушаться приказаний «божеской старицы».

Послав за маленьким кадетом, матушка убеждала его в необходимости учиться, утешала гостинцами и обещанием не забывать его. Когда из кадета вышел офицер, то он прежде всего приехал благодарить матушку, по благословению которой стал человеком и впоследствии, когда приезжал в Петербург, всегда посещал матушку, чтобы получить ее благословение и засвидетельствовать ей свою благодарность.

Случалось, что матери приходили к игуменьи с просьбами взять на свое попечение их малолетних детей, пока они займутся другим каким-нибудь делом. Матушка скорбела тогда о непонимании священной обязанности и убеждала матерей помнить, что за детей своих они прежде всего дадут Богу ответ, что нет большего преступления, как покидать свое дитя без особенной крайней нужды.

Так однажды пришла незнакомая дама, с четырехлетнею девочкою и рекомендательным письмом, в котором ходатайствовали за подательницу, как за женщину благочестивой жизни. На вопрос игуменьи, чем она может быть ей полезна, оказалось, что мать желала передать на ее попечение свою малютку, пока она сама съездит на богомолье, так как ребенок помеха в дороге. Прискорбно стало игуменьи. «Как же вы хотите Богу молиться, когда не хотите нести своего креста?» спросила она. – Но я не для дурного дела прошу вас подержать пока моего ребенка: я поеду в Иерусалим Богу молиться. – «Иерусалим y нас в сердце, a молитва в исполнении долга. Никто не имеет права сбрасывать с себя крест свой и накладывать его на чужие плечи. За свое дитя мать должна дать ответ Богу и обществу».

Матушка всегда сильно сокрушалась, когда матери не обращали должного внимания на своих детей и радовалась, когда видела матерей, не боявшихся ни трудов, ни скорбей для пользы детей. Она всегда готова была подать руку помощи и делом, и словом. Многие из мирян считали себя счастливыми, что находятся в послушании y такой матери, и старались с любовью следовать ее внушениям, не раз сознаваясь, что ее слова умягчали душу и заставляли в самых скорбях и трудах находить отраду.

Однажды тоже на Васильевском острове, приехал в монастырь важный сановник. Матушка по смирению своему встретила его y дверей прихожей. Он кивнул ей головою и пошел в залу; – матушка за ним; он в гостиную, она все за ним. Дойдя до затворенных дверей, он наконец остановился и повернувшись к матушке, спросил: – Да где же ваша игуменья? «Меня недостойную называют игуменьей, отвечала она». Такое смирение сильно тронуло сановника. Он долго просил прощения y матушки, заверяя, что никогда не предполагал, что игуменьи бывают такие препростые. Из любви к ближнему и не желая вводить их в подобное замешательство, матушка впоследствии всегда надевала жалованный ей бриллиантовый крест, когда выходила к посетителям.

Вообще игуменья Феофания была весьма милостива к ближним, и в этом служении, как и во всем прочем, она имела усердную помощницу в матери Варсонофии. Когда они узнавали о беспомощных вдовах или бездомных сиротах, о которых не кому было позаботиться, то всегда спешили найти им приличный приют, поместить детей в институт или школу, не заботясь узнавать, какого они сословия или вероисповедания. Этого мало: они старались утешать детей своим вниманием, вовремя присылать гостинца, вовремя показать участие к их успехам. Об одной круглой сиротке, помещенной их заботами в Николаевский Сиротский Институт, они не переставали заботиться до самой кончины, посылали навещать ее, принимали участие в ее успехах, и когда узнали, что ее брат, пристроенный ими же в Гатчинский институт, стал страдать болью в глазах и потому не мог учиться, они тотчас послали сторожа в Гатчину, чтоб разведать в точности, чем можно ему помочь. Но вскоре мать Варсонофия заболела и не могла уже помочь делу, как желала. Когда она скончалась, матушка при всей своей скорби не забыла про сиротку я послала за нею в институт, чтоб она могла проститься с своею благодетельницею.

Много старых инвалидов нашли теплый приют до могилы, много несчастных получили пенсии по личным заботам игуменьи Феофании и ее помощницы матери Варсонофии!

Летом всякую субботу, мать Варсонофия своими руками завертывала особенными пачками деньги, следующие поденщикам и поденщицам, работавшим в саду и огороде, и в окно смотрела, как доверенный человек раздавал каждому, что следовало. Однажды случилась лишняя пачка. Старик принес ее назад. Но игуменья приказала отдать лишнее тому, кто победнее. «Так я отдам барыне, y которой двое детей, да и третий скорехонько будет». Матушка захотела подробно узнать, что это за история. Оказалось, что чиновник остался за штатом, и не имея чем кормить свою семью, нанял уголок y Московской заставы и ходил вместе с женою на поденщину: он на биржу – таскать тяжести, a она в монастырский огород. Этими трудами они зарабатывали хлеб насущный и платили за квартиру и хозяйке, чтобы за детьми присматривала. Они были так бедны и так усердно занимались непривычным трудом, что другие труженики помогали им от своей скудости.

Но их бедственное положение продолжалось только до тех пор, пока узнали о том матушки, «божеские казначейши». Пища, дрова, одежда все было доставляемо бедному семейству. У них вскоре родилась дочь и они стали просить мат. Варсонофию быть ее восприемницею. Она с радостью согласилась и стала хлопотать о заготовлении всего необходимого для новорожденной; но пред самым крещением, узнав, что они католики, мать Варсонофия с огорчением должна была отказаться, потому что это против правил нашей церкви. Но муж и жена пожелали вместе с новорожденной принять православие. Миропомазание родителей и Крещение малютки совершалось в монастырской церкви. Матушка и мать Варсонофия не переставали о них заботиться. Муж получил место при железных дорогах, и чрез несколько лет умер; вдова его поступила на место, зарабатывая хлеб насущный, a крестницу матери Варсонофии привезла в монастырь, с просьбою приютить и поучить ее. Мать Варсонофия вскоре скончалась. Но игуменья, не смотря на свою глубокую скорбь, не забыла позаботиться о сиротке Варваре.

Матушка игуменья строго запрещала не впускать в монастырь неизвестных людей, но кто просил ее помощи, никогда не отвергала и помогала по возможности. Часто она посылала в точности разведать, что это за люди. Если действительно оказывались в несчастном положении, то матушка тогда принимала в них живое участие и не находила покоя до тех пор, пока не выводила их из бездны отчаяния или нужды. Мать Варсонофия так любила помогать бедным, что скучала когда день проходил, a никого Бог не послал утешить, и кроме того любила, чтоб этого другие не видели. Зная это, матушка изыскивала случаи, чтобы подсунуть ей каких-нибудь несчастных, a сама делает вид, будто ничего не знает. Часто случалось, что пособие посылалось бедным с доверенною монахиней; матушка тихонько позовет ее в свою келлию и даст еще прибавку и скажет: «не говорите матери Варсонофии, что я еще дала», a мать Варсонофия тоже потихоньку от матушки уведет эту сестру к себе и еще даст что-нибудь на помощь бедным и шепнет: «не говорите матушке, что я еще дала». Обе старицы имели необыкновенную внимательность к чужому труду, и за малейшую услугу старались вознаградить вдвое: необыкновенная сила памяти y них сохранялась до кончины. День ангела каждой сестры – a их было более ста пятидесяти последние годы – они помнили и стараясь утешить именинницу радушным поздравлением, посылали к ней свою келейницу с просфорою, вынутою за ее здоровье и с подарком. Если же сестра с малых лет в монастыре, и не имела родных, то ее утешали еще усерднее: обласкают сироту, одарят ее и еще спросят: «Не надо ли тебе чего-нибудь? Есть-ли y тебя теплые сапожки? Довольно ли чаю и сахару? Рады тебя всем потешить, только живи хорошо».

Страдания матери Варсонофии всегда усиливались, при всяком движении или езде, и потому она редко и то, по крайней необходимости, выезжала и даже почти не выходила в сад.

В последние годы жизни, матушка игуменья тоже не имела уже сил прохаживаться по монастырю, по настоятельному же требованию доктора, должна была хотя проехаться, чтобы дышать свежим воздухом. Но ей всегда было совестно утруждать людей и лошадей «не по делу, a только проехаться». Когда погода была хороша, она приказывала ехать до какой-нибудь церкви, где свечу поставит; в дурное же время только мимо монастыря проедет. Дорогою покупала булок или другого гостинца сестрам, a приехав домой благодарила кучера и лакея, «что не поскучали ее повозить».

Матушка не любила, когда дурно говорили о ближнем или осуждали, и часто говорила сестрам: «Мы видим согрешающих, не видим кающихся. Не забывайте сказании Св. отцов. Один брат в монастыре жил много лет, не имея больших способностей, ни охоты учиться; случалось ему и полениться: к обедне опоздает, утреню проспит. Вообще всеми он считался нерадивым. Когда же он умирал, все с удивлением видели радость на его лице и спросили: «что ты так весел? Разве тебе не страшно умирать? Ты всегда жил в небрежении». Он отвечал: «Не страшно. Со времени вступления моего в монастырь, я никого не осуждал и ни на кого злобы не держал, с полною верою в слова Спасителя: Не осуждай и не будешь осужден; прощай и будешь прощен. Я видел ангелов Божиих, разорвавших рукописания грехов моих и весело отхожу в вечность».

Из этого видно, говорила матушка, что не должно спешить обвинением и тех, кто по-видимому действительно виноват; иногда можно ошибиться и осудить невинного. Каждая из нас должна всегда помнить, что «если наш ближний имеет этот недостаток, за то я имею много других». Свои грехи надо замечать и искоренять, a ближних надо считать хорошими и лучше нас. Но и унывать не должно, при виде множества своих немощей и грехов, потому что уныние и безнадежность величайший грех, который часто приводит к помрачению ума. Помните ли вы видение Св. Пахомия? он видел глубокий мрачный ров и в нем множество иноков, которые старались выкарабкаться из пропасти, но сталкивались другими, идущими навстречу, опять обрывались и падали в мрачную бездну, некоторые же из них, хотя с великим трудом, выползали изо рва и светом освещались. Проснувшись, Св. Пахомий стал размышлять об этом видении и горько заплакав, взмолился к Богу: «Господи Вседержителю! Если так будет, то для чего Ты попустил устраиваться монастырям и киновиям? Помяни завет Твой, которым Ты обещался хранить до скончания века, служащих Тебе! Ты знаешь, Господи, что с тех пор, как я принял монашество, я всегда смирялся пред Тобою, и не ел хлеба и не пил воды досыта». Вдруг он услышал голос с небеси: «Пахомий! не хвались: ты человек, но проси прощения! Моим милосердием монастыри устоят и семя духовное не оскудеет до скончания века! Из тех, кто после тебя будет, многие из глубины мрачного рва, Моею помощью спасутся и выше станут нынешних добродетельных иноков: нынешние, просвещаемые твоим примером, сияют добродетелями, a те, которые после тебя будут, и которых ты видел в мрачной бездне, не имея таких назидательных наставников, как ты, собственным трудом вырвутся из мрака греховного, усердно пойдут путем Моих заповедей и тем угодят Мне. Другие же спасутся, безропотно перенося напасти и скорби и уравняются с великими святыми, и тоже воздаяние получат, как и нынешние иноки, строго живущие». Вот как Сам Господь наставлял и утешал своего раба Пахомия, великого наставника монахов! Помните и вы, что наша главная обязанность быть терпеливыми, смиренными, всем довольными, и видя свои немощи, помнить, что мы не в силах нести таких подвигов, какие совершали древние иноки. Вот наш подвиг: не хранить злобы в сердце своем против ближних: Солнце да не зайдет во гневе вашем! Не произносить во гневе обидного слова на других: Не дайте место дьяволу! Главное – надо обуздывать язык свой: сказанное слово топором не вырубишь, и как больно слово может язвить и убивать сердце ближнего!»

Случалось, что доброжелательные люди считали долгом предупредить игуменью о том, что молва может повредить ей, зачем она принимает и такие личности из приходящих, которые не совсем доброю славою пользуются в свете и в доказательство приводили разные подробности. Матушка обыкновенно слушала подобные рассказы, печально поникнув головою и глубоко вздыхая. По окончании рассказа она однажды спросила; «А знаете ли, кто прежде всех вошел в царствие небесное?» Несколько смутясь этим неожиданным вопросом, ей сказали в ответ: – Конечно Иоанн Креститель, как величайший из рожденных женами. «Нет, первый вошел разбойник: Иисус Христос ввел его с собой в рай. Посудите сами, прилично ли мне, недостойной грешнице, рассматривать чужие грехи? Мне ли, нуждающейся в безграничном милосердии нашего общего Отца, затворять двери моим ближним по Христу? Простите меня, но никто не знает, кто ближе к спасению: те ли, кто осуждает или те, кого осуждают».

В другой раз укоряли матушку, зачем в монастырь принимаются и грешные женщины. Матушка не оскорбилась укоризнами, но удивилась и сказала: «Монастырь есть место покаяния; не праведники, a грешники имеют нужду в покаянии. Простите меня, Господа ради, но мы монахини все грешницы, ищущие покаяния».

Когда матушка была еще в силах, то приходила на хоры посмотреть: все ли здоровые сестры пришли к утрени. Если кого не увидит, то пойдет в келлии и непременно отправит в церковь молодых сестер, поленившихся встать. Если же сестра скажет, что не пошла по нездоровью, матушка осенит ее знамением креста и покажет соболезнование. Но никогда не случалось, чтобы она заподозрила в обмане. Подозрительность, сомнение в честности и правдивости ближнего были не в ее характере. Она всегда говорила, что предоставляет совести ближнего разбирать, сколько есть справедливости в его словах, и потому принимала без подозрения предлагаемые ей оправдания. Во всякое время она ходила по рукодельням, смотрела за работами, благодарила за усердие, указывала, где надо улучшение. Ни одна работа не начиналась без ее указания; она даже сама составляла узоры. Неутомимо наблюдая, хорошо ли живут, слушаются ли старших, она строго требовала соблюдения чистоты и порядка во всем и всеми. У молодых спрашивала, какое Евангелие читали и поняли ли что читали. После всенощной она всем приказывала читать Евангелие на предстоящий праздник и толкование на него.

Игуменья Феофания во всю жизнь свою была удостоена милостивым вниманием Высочайших особ Императорского дома. Боголюбивая Императрица Мария Феодоровна Своею материнской любовью к облагодетельствованной Ею воспитаннице, положила начало царственным к ней милостям. Император Александр Первый оказывал глубокое уважение к заслугам храброго воина вниманием, полным сострадания, к его вдове. Высокие Преемники Александра Благословенного не оставляли оказывать милостивое внимание к заслуженной старице Феофании.

Игуменья Феофания не переставала во всю жизнь свою благодарить Государя Императора Николая Павловича, по милостивому вниманию к ней не лишившего ее, и по вступлении в монашество, пенсии, заслуженной кровью ее мужа. Она часто говорила: «эта пенсия давала мне счастье помогать ближним и часто выручала в недостатках Обитель. Да будет благословенна память Великого Государя Николая Павловича!»

В 1847 году, 26 августа, по представлению епархиального начальства, пожалован игуменьи Феофании золотой наперсный крест из кабинета Его Величества. В 1852 году, 5 апреля, по представлению высокопреосвященнейшего митрополита Никанора о примерно-усердном и ревностном служении настоятельницы игуменьи Феофании, по удостоении Святейшего Правительствующего Синода, Государь Император соизволил пожаловать ей золотой наперсный крест, украшенный бриллиантами. В 1847 году, Ее Императорское Величество Государыня Императрица Александра Феодоровна пожаловала в Новую обитель Евангелие в лист из библиотеки блаженной памяти Великой Княгини Александры Николаевны, a также Ее венчальное платье, из которого сделана риза и стихарь серебряного глазета, вышитые серебряною битью, с таковыми же оплечьями, обшитыми серебряными гасами, крест и звезда шиты золотом и серебром. Евангелие, по усердию некоторых благочестивых особ, отделано золотом и серебром и употребляется в служение в праздники. В 1856 году, еще прислано от щедрот Ее Императорского Величества два платья: пунцового бархата, вышитое золотыми букетами, и серебряного моаре, вышитое золотом. Ризы и стихари из царственных даров были в большую помощь, вновь возникающей обители и до сего времени составляют лучшее украшение небогатой, но изящной ризнице Воскресенского монастыря.

После кончины блаженной памяти игуменьи Марии, основательницы Спасо-Бородинского общежительного монастыря, вдовы генерала Тучкова, павшего славною смертью на полях Бородина, приглашаемой в 1840 году Государем Императором Николаем Павловичем в Петербург для присутствия при священном обряде миропомазания высоконареченной невесты Государя Наследника Цесаревича, принцессы Марии Гессен-Дармштадтской и вторично, в 1848 году, при обряде миропомазания высокообрученной невесты Великого Князя Константина Николаевича, принцессы Александры Альтенбургской, – призвана была игуменья Феофания⁵³ присутствовать при совершении таинства миропомазания высоконареченной невесты Великого Князя Николая Николаевича, принцессы Александры Ольденбургской. В 1855 году 15 декабря, прислан был указ из Канцелярии Министерства Двора, коим Государь Император и Государыня Императрица назначали игуменью Феофанию восприемницею Ее Высочества Александры Петровны.

Все сестры обрадовались, что их любимая матушка удостоена участвовать в этом великом таинстве и стали подавать просфоры на проскомидию и молить Бога, чтобы послал ей здоровья, силы и бодрости к назначенному дню, 26 декабря. Когда матушка поехала во дворец, все сестры толпою провожали ее y крыльца. Когда же она возвратилась, опять встретили ее в нетерпеливом ожидании слышать от нее все подробности священного обряда. Не смотря на сильное утомление, матушка не поскучала в подробности рассказать, как происходила вся церемония. С глубоким чувством передавала она о том, как юная невеста правильно изобразила крестное знамение, как ясно произносила Символ Веры, и с каким благоговением приступала к Великому таинству. С той поры великая старица всею душою полюбила Великую Княгиню Александру Петровну, как бы предчувствуя, сколько утешения принесет ей в старости внимательная благосклонность Ея Высочества.

На другой день, 27 декабря, мать игуменья получила бриллиантовый наперсный крест с рубинами и жемчугами, Всемилостивейше пожалованный за участие при совершении таинства святого миропомазания Великой Княгини Александры Петровны.

В тот же день, игуменья Феофания была удостоена посещением Его Высочества, принца Петра Георгиевича Ольденбургского, милостиво беседовавшего с нею и подарившего ей на память большой серебряный вызолоченный крест с распятием, который поставлен был на жертвенник в церкви Афонской Богоматери, и впоследствии перенесен в Собор.

В 1857 году, 3 августа, по Всемилостивейшему назначению Государя Императора, игуменья Феофания присутствовала при совершении таинства св. миропомазания принцессы Цецилии Баденской, высокообрученной невесты Великого Князя Михаила Николаевича, и на другой день Всемилостивейше пожалована наперсным крестом с бриллиантовыми украшениями за участие при священном обряде миропомазания Великой Княгини Ольги Феодоровны. После совершенного бракосочетания, Ее Высочество приказала препроводить к игуменьи Феофании в знак памяти свечу, врученную Ее Высочеству в день Ее миропомазания.

Много раз Воскресенская Петербургская обитель была удостоена посещением Августейших особ, и каждый раз игуменья Феофания имела радость принимать y себя в келлиях благословенное потомство Своей Незабвенной Благодетельницы.

Королева Виртембергская Ольга Николаевна всегда была милостива и приветлива к отшельницам Горицкого монастыря, игуменьи Маврикии и рясофорной послушницы Феофании, которые при пребывании в С.-Петербурге по монастырским нуждам, имели счастье неоднократно быть принятыми Великими Княжнами Ольгой и Александрой Николаевнами: и по замужестве своем, Ее Величество продолжала оказывать свое благоволение к игуменьи Феофании.

В 1849 году, 28 июля, Великая Княгиня Ольга Николаевна, в сопровождении Анны Алексеевны Акуловой, посетила игуменью Феофанию в ее келлиях, и узнав о болезни, матери Варсонофии, пожелала навестить ее. Старицы были глубоко тронуты приветливостью Ее Высочества. В декабре 1853 года, Великая Княгиня Ольга Николаевна удостоила опять посещением Своим игуменью Феофанию, потом пожелала осмотреть домовую церковь во имя Святителя Николая – монастырь был еще на Васильевском острове – и увидав монахиню, стоявшую за чтением неусыпаемой псалтири, спросила, что она читает? Получив в ответ: псалтирь за упокой и за здравие благотворящих обители, Ее Высочество опять спросила: – какую кафизму вы читали, когда я вошла? – Десятую, отвечала сестра. – Каким псалмом она начинается. – На Тя, Господи, уповах, да не постыжуся в век. На это Великая Княгиня сказала: «Этот псалом Мой Папа очень любил, и когда Он издал манифест пред Венгерской Компанией, то в начале Сам написал этот псалом». Затем, осмотрев рукодельни и милостиво изъявив Свое удовольствие матери игуменьи, уехала.

В 1855 году, Великая Княгиня Ольга Николаевна, при посещении Ею игуменьи Феофании, пожаловала, от усердия Своего Св. обители священные сосуды, серебряные, вызолоченные, филаграновой работы, с изображениями Спасителя, Божией Матери, Иоанна Предтечи и Св. Благоверной Княгини Ольги.

В 1856 году, в четверг, на пятой недели Великого поста в третьем часу дня, Великая Княгиня Ольга Николаевна неожиданно обрадовала матушку своим посещением. Прямо войдя в церковь Афонской Божией Матери Отрада и Утешение, и увидав монахиню за чтением неусыпаемой псалтири, Ее Высочество спросила: «Дома ли матушка?», a Сама подошла к иконе Владычицы и стала на коленях молиться. Монахиня, никогда не видавшая Великую Княгиню, побежала к матушке сказать, что какая-то дама спрашивает ее в церкви, матушка пошла навстречу и очень была обрадована, неожиданным посещением Дорогой Гостьи.

В 1858 году, 22 марта, игуменья поднесла Ее Высочеству, вместо красного яичка труды своих сестер, желая хотя малым изъявить живейшую признательность за высокое и милостивое внимание Ее Высочества. В ответ на то, престарелая игуменья была обрадована трогательным письмом, от 20 апреля 1858 года, из Стутгарта от Великой Княгини, с благодарностью принимавшей прекрасную ризу, которая, по Ее умилительному выражению, «послужила новым доказательством, что и отдаленная от родины своей, Я не лишаюсь доброй памяти своих соотечественниц, богомольных сестер Воскресенского монастыря, всегда близкого моему сердцу. Она обновлена сегодня, в день причащения Моего Св. Таин»⁵⁴.

15 августа 1858 года, игуменья Феофания была приглашена в Смольный монастырь присутствовать при совершении литургии и молебна. В ее отсутствие приехала Великая Княгиня Ольга Николаевна, и помолившись в Афонской церкви, ходила, в сопровождении матери Варсонофии, осматривать ризницу и рукодельни. Увидав в живописной образ Спаса Нерукотворенного, верный снимок с чудотворной иконы, находящейся в домике Петра Великого, Ее Высочество спросила: «какое назначение этого образа?». Узнав, что он пишется по заказу, Великая Княгиня изволила изъявить желание взять с Собою в Виртемберг, если б можно было уступить Ей, эту икону.

Мать игуменья, по возвращении своем, очень жалела, что не видала Великую Княгиню, и узнав о Ее желании взять с собою образ Спаса Нерукотворенного, скорбела, что до отъезда Ее Высочества в Стутгарт, оставалось только три дня, и не было никакой возможности кончить работу к этому сроку. Сестры, по глубокой любви к матушке и желанию доставить удовольствие Августейшей Гостье, много утешавшей их мать, поспешили работою: несколько живописиц безостановочно писали образ с раннего утра до сумерек, одна устанет, другая принимается за работу, и так покончили образ. На третий день матушка, в сопровождении матери Варсонофии, поехала в Петергоф благодарить Ея Высочество за посещение и просить от усердия Обители принять образ. Милостивая Великая Княгиня приняла подарок и порадовала стариц своею утешительною приветливостью.

В 1854 году, 24 июня, Их Императорские Высочества Великие Княгини: Александра Иосифовна, Мария Николаевна и Княжна Мария Максимилиановна, герцогиня Лейхтенбергская, присутствовали при освящении церкви во имя Афонской Богоматери, называемой Отрада и Утешение. По окончании литургии, Высокие Гостьи изволили кушать чай y матери игуменьи и по осмотрении ризницы и рукоделен изъявили свое удовольствие.

В 1856 году, 16 марта, Великая Княгиня Александра Иосифовна, неожиданно явилась в церкви, когда совершалась преждеосвященная литургия. После обедни Ее Высочество кушала чай y матери игуменьи, и осмотрев ризницу и все монастырские рукодельни, объявила свое удовольствие настоятельнице.

В том же году, 9 августа, посетила Воскресенскую Обитель Ее Императорское Высочество Мария Павловна; помолившись в церкви, изволила слушать пение клиросных сестер, осматривала ризницу и рукодельни, и посетила игуменские келлии.

26 марта 1859 года, обитель была обрадована посещением Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Александровны и Великой Княгини Александры Петровны. Прибыв к преждеосвященной обедни после пения: Да исправится молитва моя, Высокие Посетительницы слушали службу до конца, и по возглашении диаконом многолетия, приложились ко кресту и удостоили Своим посещением престарелую игуменью, и после чаю в настоятельских келлиях, осматривали ризницу и разные рукодельные: рисовальную, золотошвейную, ковровую и другие. По обозрении всего, Ее Величество неоднократно изъявляла игуменьи свое удовольствие за найденный порядок и собственноручно изволила подарить ей четки из крупных янтарей. В память посещения Своего и во изъявление Высочайшего благоволения игуменьи, Государыня Императрица Мария Александровна пожаловала Свой гравированный портрет в позолоченной рамке.

Несколько раз игуменья подносила Царственным Особам подарки монастырской работы, и всегда приношения эти были принимаемы с особенною благосклонностью и с изъявлением благодарности трудившимся.

Ровно через год после посещения обители Ее Величеством, мать игуменья с сестрами была обрадована Высоким посещением Государя Императора. 24 марта 1860 года, было погребение князя Шаховского под соборным храмом Воскресенского монастыря; Государь провожал тело покойного до монастыря верхом, потом до самой могилы пешком. Игуменья Феофания очень желала, чтобы Православный Царь осчастливил Своим милостивым посещением св. обитель; но не смела сама просить Его. Робко спросила она одного из вельмож, сопровождавших Государя, может ли она просить Его Величество, хотя на минуту, войти в обитель, и тем осчастливить всех. В ответ получила, что Государя Императора спрашивали уже, не зайдет ли Он к игуменьи, на что Его Величество изволил сказать: «Зайду, если хозяйка пригласит». Ободренная этим ответом, матушка поспешила в подвал, где происходило погребение, и низко кланяясь Государю, просила удостоить ее келлии посещением. Его Величество милостиво исполнил ее просьбу, зашел прежде в малую церковь Афонской Богоматери, где клиросные пропели: Спаси, Господи, люди Твоя, помолился, и потом посетил настоятельские келлии. Матушка поднесла Его Величеству тканный монахинями ковер, который был благосклонно принят Государем Императором, изъявившем Свое монаршее благоволение маститой старице.

18 ноября 1862 года, Великая Княгиня Александра Петровна неожиданно пожаловала к обедни, по окончании которой приложилась к образу Богоматери и пила чай y матушки. Затем Ее Высочеству угодно было осмотреть трапезу и все рукодельни.

15 декабря того же года, накануне именин матери игуменьи, совсем неожиданно приехала Великая Княгиня Александра Петровна пред самой всенощной, и прямо войдя к матушке, обняла ее и сказала: «Мы сегодня о вас вспоминали; y Меня обедали оба митрополита: Петербургский и Киевский. Мы с ними вспоминали, что завтра день вашего ангела. Как они уехали, Я поспешила поздравить Вас». Великая Княгиня привезла матушке в подарок молитвенник в изящном переплете, и до самой всенощной милостиво беседовала с нею, так что старица была тронута до глубины души. При самом начале всенощной, Ее Высочество вошла в церковь, и стоя y образа Афонской Богоматери, усердно молилась. С любовью и радостным чувством смиренные монахини смотрели на любимую и любящую Великую Княгиню, и молились, да утешит Ее Господь, как она утешила их любимую матушку на день ее ангела.

16 февраля 1865 года, Великая Княгиня Александра Петровна неожиданно вошла в кабинет игуменьи, и ласково поздоровавшись с нею, сказала, что поехала прокатиться и заехала навестить ее. Побеседовав с нею, Великая Княгиня стала прощаться и просила старицу, истомленную болезненными трудами и скорбями своей многолетней жизни, благословить ее. Всегда считая себя недостойною грешницею, смиренная игуменья совестилась, когда и простые люди просили ее осенить их крестным знамением; но Великая Княгиня так кротко и смиренно просила ее благословения, что она уступила сердечному желанию и осенила Ее Высочество крестным знамением, призывая на Нее благословение Божие.

25 ноября 1865 года, Государь Император с Их Высочествами Государем Цесаревичем и Великими Князьями Владимиром и Алексеем Александровичами приехали в Соборный храм Воскресенского монастыря, на отпевание тела генерал-адъютанта Анненкова. Помня слова Государя Императора: «Зайду, если хозяйка пригласит», игуменья Феофания, не смотря на болезненную слабость и крайнее истощение сил, поддерживаемая сестрами, пошла в Собор и просила Государя удостоить ее Своим милостивым посещением. Его Величество не отверг просьбы, видимо изнемогавшей старицы, и сказал благосклонно: «Непременно зайду с могилы». Проводив тело заслуженного воина до самой могилы, Государь, в сопровождении трех сыновей вошел прямо в Афонскую церковь и, помолившись просил престарелую игуменью идти вперед, a Сам пошел за нею в настоятельские келлии. Придя в гостиную, Государь изволил пригласить игуменью сесть, и потом уже сел с одной стороны, a Великие Князья по другую сторону. Его Величество изволил спрашивать игуменью, давно ли она в монастыре и на каком месте убит ее муж. Матушка поднесла Ему образ Ангела Хранителя, который был милостиво принят.

Сестры были в радости, что посмотрели на Своего Православного Царя. Посещения Царственных Особ, всегда были предметом радостных разговоров и сопровождались усердными благодарственными молениями о здравии и благоденствии Венценосного Семейства России.

Как известно уже, игуменья Феофания не легко принимала желающих вступить в монастырь, долго испытывая, искренно ли это желание. Не смотря на то, постепенно наполнялись келлии в обоих, казною выстроенных, корпусах. Многие жили очень тесно: по четыре и по пяти, в одной келлии в два окна. Необходимость заставила решительно всем отказывать; но слезные мольбы, искренние душевные вопли просительниц часто сокрушали престарелую игуменью. «Грядущего ко мне да не изжену вон, твердила она, a крайняя невозможность вынуждает отказывать». Слабая здоровьем, изнемогающая силами на 78 году жизни, она думала, что тяжело приниматься еще за постройки, но еще тяжелее на душу ее ложилась скорбь, что сестры должны жить в такой тесноте. Господь послал и тут людей, поусердствовавших помочь матушке в постройке келлий. Многие из получивших отказ тоже обещались пособить своими средствами, лишь бы матушка дала надежду принять их. Получив разрешение Высокопреосвященнейшего митрополита Исидора, игуменья Феофания, принялась опять за постройки почти на восьмидесятом уже году, и выстроила еще небольшой корпус, близ своих келлий. Сама она не имела уже сил наблюдать за постройками, но внимательно расспрашивала архитектора и старшую монахиню, следившую за постройкой этого корпуса, который был окончен в октябре, 1865 года; к зиме нельзя было переселиться в него, так что матушка не дожила до возможности разместить сестер в новые келлии.

С постепенным окончанием работ по устройству зданий и заключительных потребностей монастыря, игуменья Феофания стала заметно ослабевать в силах: телесных, но духом была бодра и всех старалась поддерживать своим покойным видом и мужественными словами. Душевное напряжение, тревога от всех забот и трудов, простуда, престарелые годы, все это имело сильное влияние на ее здоровье, она почувствовала жестокую боль в левом боку. Долгое время медицинские средства не помогали. Тяжело было видеть, как она страдала, и как усиливалась скрывать свои страдания. Однажды она сказала сестрам: «Помолитесь, чтобы Господь послал мне облегчение». Сестры просили священника отслужить всенощную, на другой день обедню о здравии болящей матери; поющие и молящиеся па коленях и со слезами молили Бога о ее исцелении. Господь внял сердечным молениям их: мать игуменья, проболев более полутора месяца, встала с постели, но здоровье ее уже не восстановлялось вполне: изнурение сил от многих слез и трудов было не поправимо, в глазах развивалась жестокая болезнь – катаракт, – и не смотря на то она до последнего дня жизни сохранила зрение, и даже при последних днях жизни стала лучше видеть.

Только что мать игуменья стала выходить, y матери Варсонофии сильно ноги разболелись. Известно уже, что чрез два года по вступлении в монастырь, она стала страдать болью в ногах, аневризмом, по мнению докторов; с тех пор эта боль не прекращалась, a в 1864 году на обеих ногах, на самом сгибе, образовалось по ранке с булавочную головку; но они причиняли такую жестокую боль, что не давали ни лежать, ни стоять, и извлекали стоны и слезы y бедной страдалицы. Лучшие доктора не могли оказать ей помощи и говорили окружающим, что y нее аневризм в ногах, и как только раночки заживут, болезнь бросится внутрь и затем воспоследует смерть, когда никто не ожидает. Видя страдания матери Варсонофии, матушка тосковала: боялась ее лишиться, боялась и оставить ее после себя. Обе старицы таяли, как свечи, в страхе одна за другую, a бедные сестры тревожились за обеих. Одно необыкновенное событие возбудило еще сильнейшее беспокойство во всех. В 1865 году ночью, на 30 июня, день рождения матери Варсонофии, разразилась жесточайшая буря, подобную которой редко кто видал в Петербурге. Сильный ветер свирепствовал с таким шумом и ревом даже в келлиях, что, когда одна из старших монахинь, осматривавшая по монастырю везде ли заперты окна, стала крепко стучать в двери одной келлии, требуя ключ от рукоделень, то жившие там сестры, хоть и не спали, но от сильного рева бури, не могли расслышать этот стук. Множество стекол было перебито, некоторые окна даже с рамами были повреждены; в роще выдернуло много высоких сосен и с корнями; с одного корпуса сорвало железную крышу; сарай совсем на сторону опрокинуло. Буря утихла к утру; тогда взглянули на Собор и увидали, что на главном куполе и двух других рядом с ним, огромные металлические кресты крючком согнуло, особенно самый большой так, что верх его достигал почти шара, обращаясь к той стороне, где кладбище. Невольная тоска закрадывалась в душу: «что, если это предзнаменовало перемену в обители, смертью главы и ее рук?». Чтоб успокоить себя все уверяли друг друга, что не должно верить приметам.

Когда доложили игуменьи о совершившихся повреждениях, она тотчас посмотрела в окно на Собор; лицо ее заметно опечалилось и она тяжело вздохнула.

Все эти повреждения необходимо было исправлять, a поправки требовали больших расходов, особенно дорого стоило строить леса для восстановления крестов. Но как всегда, покорная воле Божией и с живою верою на Его святой промысл, мать игуменья немедленно приступила к делу исправления. Господь расположил сердца людей усердием и вызвались благотворители помочь делу: в августе кресты вновь горели на своих местах. Матушка всегда желала вызолотить главы на монастырском соборе, но говорила глядя на них: «Будут они вызолочены, только ни я, ни мать Варсонофия не доживем до этого!». Но тут, чтобы воспользоваться поставленными уже лесами, она решилась вызолотить хоть одну большую главу, и сделала условие с позолотчиком Козыревым, который с обычным усердием начал работу, загрунтовал купола и вскоре умер. Работа остановилась на зиму.

В конце ноября зажили раночки на ногах матери Варсонофии, и болезнь перешла внутрь. Вся зима проходила, как одно продолжительное страдание для обеих стариц; обе готовились к смертному часу и часто прибегали к благодатной помощи святого Причащения. Мать Варсонофия, так исхудала, что казалось одна прозрачная кожа обтягивала кости. Спокойно говорила она о своей смерти, но не могла без мучительного волнения вспомнить, что мать игуменья могла прежде умереть; и когда она заболевала, мать Варсонофия приходила в такую сокрушительную печаль, что нельзя было без скорби смотреть на нее; слезы ручьями лились по ее изнеможенным щекам, когда прижав к рукам больной, она говорила: «Не умирай, родная! подумай только, можно ли мне оставаться без тебя? Ты y меня одна, без тебя мне никого не надо, и я никому не нужна». Бывало матушка зажмет ей рот рукой, и скажет: «Перестань огорчать меня такими словами: ты знаешь, что мне ты всегда нужна. Разве тебе не жаль меня, бедную, покинуть?».

– Ну прости меня, матушка, но исполни непременно мою просьбу: умоли Бога, чтоб я прежде тебя умерла, похорони меня, непременно исправь должное поминовение по моей душе, тогда и сама приходи ко мне.

За неделю до своей смерти, мать Варсонофия со слезами повторяла ту же просьбу к матушке, которая лежала в это время близка к кончине, как думали и доктора. Тронутая сокрушительною немощию своего друга, матушка сама говорила своим приближенным: «Тяжела мне мысль видеть мертвою мать Варсонофию, но еще тяжелее, и вздумать не могу, как она бедная будет терзаться без меня! Молю Бога и надеюсь на Его неизреченное милосердие, во всю жизнь покрывавшее меня своими милостями. Он сохранит ее от невыносимой скорби видеть мою смерть! Он ниспошлет моему бессилию силу вынести мою горькую осиротелость без нее!».

Обе старицы часто вели беседу о близости кончины. Изнемогая от изнурительной болезни, игуменья утешала мать Варсонофию надеждой, что Бог пошлет ей несколько дней жизни, чтоб помолиться за упокой ее души. Доктора и приближенные, видя крайний упадок сил игуменьи, боялись за близость ее кончины и говорили о том; но она все поддерживала мать Варсонофию, повторяя: «Только не унывай! не позволяй ослабевать вере твоей в благость Божию».

Настало воскресенье мясопуста, когда церковное служение напоминает нам о неизбежности Страшного Суда; в этот день, 30 января, был также престольный праздник в церкви Трех Святителей. После обедни мать Варсонофия вышла к посетителям и просила извинения, что матушка никого не может принять, и что доктора находят жизнь ее в опасности. Мать Варсонофия не могла уже скрывать своей скорби, и уходя в свою келлию, плакала и рыдала, взывая к Богу, да окажет ей последнюю милость: умереть прежде матери.

На другой день мать игуменья была обрадована посещением Высокопреосвященнейшего Платона, архиепископа Рижского и, не смотря на свои страдания, пожелала видеть его. Неизменное внимание и благоговейная любовь архипастыря к маститым старицам, его духовная, всегда радушная беседа, утешали матушку; он же часто говорил: «Отрадно мне y вас матушка, словно y матери родной». Узнав, что он приехал проститься с нею пред отъездом в свою епархию, она сказала: «Владыко святой, в этой жизни мы с вами не увидимся: пора мне домой. Святой пророк Давид сказал: семьдесят лет аще же в силах, осмьдесят лет и множае их труд и болезнь,⁵⁵ a мне пошел восьмидесятый».

Умилительно было их последнее прощание!

К вечеру матери Варсонофии сделалось очень худо; она спросила y доктора, не от пищи ли? Но доктор сказал, что ее болезнь происходит скорее от истощения. На следующий день к вечеру ей стало так худо, что она пожелала причаститься и просила благословения y матушки, которая в это время сама лежала в сильных страданиях, однако приказала вести себя в келлию матери Варсонофии, и найдя ее поспокойнее, предложила подождать до следующего утра, чтобы вместе причаститься. «Как благословите, моя родная!» были последние слова страдалицы. Около полуночи она протянула руки к своей любимой келейнице, матери Анисии, говоря: «Положи меня в постель, может быть усну!». Но когда та протянула руки, чтобы поднять ее, она с трудом проговорила: «Погоди немного, новая боль в боку». Келейница испугалась и бросилась за матушкой. Полуумирающую, убитую горем подвели игуменью: тихо сидела мать Варсонофия в креслах, y своей кровати; ни стона, ни слова не слыхать; когда матушка, наклонилась к ней, мать Варсонофия взглянула на нее и улыбнулась; потом закрыла глаза, опустила руку и мирно уснула: душа ее отлетела к Господу без малейшего вздоха или движения: она спокойно сидела с улыбкой на лице, пальцы правой руки сложены для крестного знамения, и по обыкновению одетая в ряске и камилавке. Она уснула вечным непробудным сном, a казалась живою, как бы созерцавшею нечто отрадное.

Долго и молча, смотрела игуменья Феофания на своего неизменного друга; ни одна слеза не облегчила скорби осиротевшей старицы. Вокруг них стояли их келейные и другие монахини: несколько минут все стояли тихо и неподвижно, как бы страшась потревожить дивное видение, происходившее пред их глазами.

Осенив крестным знамением бездыханное тело своего друга, матушка сказала окружающим: «Делайте все, что должно», и была уведена из келлии смерти... Плакать она не могла, но ни на минуту не теряла присутствия духа, и покорности воле Божией, только повторила несколько раз с грустью: «За чем я уговорила ее подождать до завтра, чтобы вместе причаститься!». Сестры утешали ее говоря: что мать Варсонофия не так давно причащалась, что хоть всем скорбно ее лишиться и видеть печаль матушки, но как для обители, так и для бедной страдалицы лучше, что она прежде умерла. Матушка отвечала твердым голосом: «Конечно лучше. Благодарю Бога, внявшего нашим молитвам и взявшего ее при мне в вечную жизнь: a все же прискорбна душа моя, за чем не причастили ее в день смерти! Кроме того, она скончалась в четверг на масленицу, следовательно, для поминовения за св. литургией остается только три дня, и по церковному уставу сорокоуст должно отложить до Фоминой недели». Тогда некоторые сестры предложили тотчас же разослать телеграммы, в разные монастыри, чтоб в эти три дни успели отслужить в разных местах и составить сорок заупокойных обеден. Это видимо утешило матушку. Многие старцы, глубоко почитавшие престарелую игуменью спешили выразить ей письменно свое сочувствие к ее скорби, зная как много она любила свою неразлучную спутницу, послужившую ей, послужившую святой обители и отпущенную Господом, как верная раба, с миром. Все утешали ее скорым свиданием с верным другом в блаженной вечности.

«Не плачьте о ней, говорили они, a радуйтесь и о себе радуйтесь: жизнь ваша и труды ваши уже сочтены, воздаяние не замедлит». Получив ответы на разосланные телеграммы, что везде с полным усердием немедленно молились о упокоении души новопреставленной монахини Варсонофии, мать игуменья была много утешена. Особенно же много раз сама перечитывала и друзей своих заставляла вслух читать ответ достоименитого старца, Наместника Троицко-Сергиевой Лавры, Архимандрита Антония. Со слезами на глазах, и с тихою улыбкою повторяла она его слова: «3 февраля, получа телеграммою известие о кончине матери Варсонофии, я в тоже время распорядился поминовением во всех церквах обители преподобного Сергия, и в Ските. Сочувствую скорби вашей в отпуске единомысленного друга, вашей сестры Варсонофии... Вызвал Господь домой мать Варсонофию, возблагодарим Господа! Зовет нас туда же – будем внимательны и благодарны к зову Его, говорящему нам и оскудением сил и болезненностью членов наших. Но со креста не сойдем, на котором угодно воле Господней сораспять нас! Нашим делом: терпеть, молиться во смирении, веровать человеколюбию Божию и любить Господа всем сердцем и всеми помышлениями до последнего нашего воздыхания. И верно мирен будет конец ваш, как и вход в дом вечный!». Даже в дни предсмертной болезни она повторяла слова высокочтимого старца, желая, чтобы и ее сестры напечатлели их в душах своих.

Доктор сказал, что мать игуменья опасна и если не будет плакать – безнадежна. В тоже утро она причастилась, и слушала первую панихиду. Когда среди общих рыданий раздались умилительные молитвы, о упокоении души монахини Варсонофии, тогда слезы полились из глаз маститой игуменьи. Благодать Божия укрепляла ее и она сама заботилась о воздании последнего долга своему отшедшему другу. От дня кончины, до погребения было отслужено не менее ста панихид, по усердию сестер, духовенства и искренних друзей. День и ночь сестры не отходили от тела умершей: одна читала псалтирь, другие молились. Общее усердие к почившей утешало матушку. Великая Княгиня Александра Петровна, и в эти скорбные часы, не замедлила заявлять ей свое теплое благоволение: Она первая посетила игуменью в самое утро кончины матери Варсонофии и Своим сердечным участием много доставляла отрады скорбной старице! Когда собирались выносить тело в церковь, матушку подвели в последний раз проститься с неизменным другом. Долго смотрела на нее старица с тихою молитвой, потом перекрестила ее? поцеловала крест в руке, в лоб и руку и сказала: «Прости, моя родная. Благодарю тебя за любовь ко мне! Твое желание исполнилось. Прости». Повернувшись к сестрам она сказала: «Вы все были свидетельницами, что мать Варсонофия всегда желала прежде меня умереть – Господь услышал ее молитвы», и поклонившись в ноги всем сестрам, с горькими слезами продолжала: «Спаси вас, Господи, за всю вашу любовь, оказанную матери Варсонофии и за участие ваше ко мне! Всех вас благодарю! Не знаю, как и благодарить! Мать Варсонофия всех вас много любила, помяните ее в ваших святых молитвах!». И опять поклонилась в ноги.

Мать игуменья указала место для могилы, близ Собора, и погребение делать без особенной пышности. Но Господу угодно было почтить память доброй труженицы, более сорока одного года работавшей на пользу обителей, и всегда любившей церковное благолепие. Высокопреосвященный Арсений, митрополит Киевский и преосвященный Нектарий, епископ Нижегородский изъявили желание совершить литургию и отпевание над усопшею, говоря, что память друга, благоговейно ими чтимой игуменьи, следует почтить всевозможным церковным благолепием. Матушка была глубоко тронута, что и в такой великой скорби, Господь посылал ей такую отраду в общей любви, которую все спешили ей заявлять. Святителям сослужили: настоятель Сергиевой пустыни, архимандрит Игнатий и игумен Аполлинарий, глубоко чтившие заслуги обеих подвижниц. Проводить своего друга до могилы, матушка не имела уже сил; но она велела вести себя в келлию, из окна которой видна была могила. Все время погребения она молилась, поддерживаемая сестрами, потом осенив могилу крестным знамением, удалилась в свою келлию.

Величественный и обширный Собор наполнился почитателями памяти усопшей; народные толпы теснились не только в храме, но и на дворе монастырском. Когда опускали в могилу тело усопшей, солнце ярко горело на небе, как бы утешая осиротевшую старицу Феофанию, надеждою на лучшую, безоблачную жизнь, идеже несть болезнь, ни воздыхания! По окончании погребения все пришли к игуменьи, выражая свое сочувствие к ее скорби. Утомленная от горя, болезни и бессилия, однако она никого не отвергала и всех явившихся проводить тело покойной, приняла и благодарила за память и усердие.

После вечерни игуменья созвала всех сестер в свою келлию. Тогда. было прощальное воскресенье, и матушка, по древнему обычаю христиан прощалась со всеми: испрашивая молитв и прощения для себя y всех, она всем произносила слова прощения и любви. Взяв в руки чудотворную икону Афонской Богоматери, Отрада и Утешение, и подняв ее над павшими на земь и горько плакавшими сестрами, она сказала: «Вручаю всех вас и Святую обитель Пресвятой Богородице. Да оградит Она вас от всякого зла! Молитесь Ей, Она ваша заступница y Господа нашего Иисуса Христа!» и каждую сестру перекрестила. Потом, приказав подать свой большой портрет, сказала: «Вот вам подарок; если хотите, повесьте его на трапезу. Мне же не долго осталось с вами жить. Видит Бог, как я всех вас люблю, и как мне жаль оставить вас; но всему есть предел. Я слаба и не в силах. Вместо матери Варсонофии желаю, чтоб мать ризничая Евстолия, была казначеей. По долгой моей опытности, я нашла ее способною и достойною. Кто умел повиноваться беспрекословно, тот сумеет распоряжаться разумно. Она проходила тридцать четыре года монастырскую жизни всегда была хорошим примером послушания и отречения от своей воли. Ни от какого послушания она никогда не отказывалась, и я уверена, что она и теперь покорится моей воле, хоть по смирению своему, говорит, что ей не под силу нести тяжелое бремя управления, которого она не искала и даже страшилась. Вас же всех умоляю, живите дружно между собою; старайтесь поддерживать монашеское благочиние; помните, что монахиня, живущая по своей воле, лишается лицезрения Божия. Отец Феофан и другие св. Отцы учат, что своя воля монаха – разделяет его медною доскою от Господа, и что нет хуже муки, как лишиться лицезрения Господня. Не ищите своей воли, a покоряйтесь старшим; что велят делать – делайте без отговорок, но с любовью и усердием. Чем же нам спастись, как не послушанием? Будете жить в безропотном послушании непременно спасетесь. Помните, что монашество – это путь совершенствования, указанный Иисусом Христом. Не всякий может понести тяготы, лишения, унижения, которым подвергаются монашествующие, совершая в немощах своих подвиги смирения и самоотвержения невидимо для мира. Святая обитель существует доброхотными подаяниями благочестивых христиан, ожидающих от вас благословенных молитв день и ночь, мыслью и жизнью, возносимых к Богу. Заботьтесь не о своих мелочных выгодах, но всеми силами души старайтесь о соблюдении святой обители в благоустройстве. Помните, что похищенное от св. обители никогда не приносит пользы похитителям, не улучшает, но ухудшает их положение, как огонь вносимый в дом⁵⁶ (*); потому что вдвойне похищено: от милостыни поданной благочестивыми христианами для поддержания обители и от милостыни принятой труженицами, отказавшимися от мирских благ для спасения души. Веруйте, что Бог не даст умирать с голоду верующим в Него. Ищите прежде всего царствия Небесного и сам Господь позаботится об улучшении вашего земного существования. Смотрите, как необъятна велика попечительность Отца Небесного к нам грешным: надо было нам возводить здания, воздвигать храмы; не было человеческой возможности строить без капиталов. Мы только плакали ко Господу – и Господь посылал со всех сторон православный народ и с трудовыми копеечками, и с трудно нажитыми капиталами: все спешили помогать делу. Кончились постройки – иссякли источники для них. Но не иссекаема и беспредельна милость Божия! Не скорбите, что мы должны своими немощными трудами помогать св. обители, но со слезами благодарите Бога!».

Тихие слезы катились по болезненному лицу игуменьи; плакали сестры, чувствуя, как она напрягает силы свои, чтобы в последний раз повторить правила, которыми руководилась и их руководила. Вдруг раздался шум: приехала Великая Княгиня Александра Петровна. Тихо, смиренно приближалась Великая Княгиня к игуменьи, окруженной рыдающими сестрами. Слезы катились из Ее глаз, когда Она, смотря на великую труженицу, выражала сердечное участие к ее печали. Все были глубоко тронуты. Ободренная явною любовью Ее Высочества, матушка просила в память матери Варсонофии, приютить ее осиротевшую крестницу Варвару. Милостиво была принята просьба скорбной старицы и малютка нашла надежный приют, дельное воспитание и надзор в убежище христианского милосердия. Так до конца жизни, игуменья Феофания была утешаема вниманием, полным любви, Великой Княгини Александры Петровны. Проводив Ее Высочество, старица сказала: «Сестры, молитесь, да наградит Ее Господь за милостивое расположение ко мне горькой».

После смерти матери Варсонофии, матушка перешла жить в ее келлию, где она привыкла постоянно сидеть с нею. Силы ее стали так заметно упадать, что она не могла долго ни сидеть, ни лежать: все уставала. Одышка, боль в боку и груди, чего прежде не бывало, приводили ее в болезненное изнеможение; не смотря на то, она сохраняла ум, память, мирный дух, и покорность воле Божией так твердо, что управление обителью не оставляла; хотя и очень было ей тяжело, однако перемогалась, чтоб не огорчать сестер. Вновь назначенным, казначее Евстолии и ризничей Агнии, велела переселиться в прежние свои келлии, чтоб иметь их ближе к себе, и при жизни своей лучше ознакомить и приучить их к управлению обителью.

Все вещи, оставшиеся после смерти матери Варсонофии, матушка сама осмотрела и разделила сестрам. В запечатанном пакете с надписью: «мои собственные деньги на погребение и поминовение», оказалось триста рублей, которые матушка раздала сборщикам и сборщицам из разных бедных монастырей и церквей для поминовения души матери Варсонофии; также разослала бедным, которым покойница помогала. Еще в одном кошельке нашлось много пятачков и записочка в них лежала, написанная рукою матери Варсонофии: «В кошельке мои, из коих сколько угодно возьмите себе, остальные раздайте сестрам на поминовение, a Горицким и Анисьи более. Впрочем, Ангел Божий, все предоставляю на волю вашу, на которую во всю мою жизнь полагалась. Дайте, что милой княгине из моих безделок. Благодарю вас, все чувствую и всю вас в душе лобызаю. Простите! придите ко мне скорее на помощь». Матушка раздала все пятачки сестрам, но не могла припомнить, про какую княгиню она написала⁵⁷.

Весь Великий Пост игуменья Феофания причащалась всякую субботу св. тайн. Первую неделю поста говела, выслушивая, как великий канон, так и все службы. Чувствуя, что ее жизнь приближается к концу, она готовилась к своему исходу и желала пособороваться, пока еще на ногах. Умилительное таинство елеосвящения было совершено на третьей неделе Великого поста, в ее келлиях монастырским духовенством и настоятелем Черменецкого монастыря отцом Антонием (Бочковым), приехавшим навестить ее. Матушка, одетая в мантию, сидела в креслах, пока пели канон и читали апостол, но во время чтения Св. Евангелия и помазания Св. Елеем, она стояла на ногах и молилась со слезами. Благодатное таинство Елеосвящения и частое Причащение видимо поддерживали ее упадающие силы.

Грустно было потерять мать Варсонофию, но видеть сдержанную скорбь и борьбу покорной воле Провидения и всех любящей матушки – это было так тяжело, что словом выразить нельзя. Никто не слыхал от нее ни жалобы, ни стона, но на лице ее выражалась глубокая скорбь. Часто она лежала тихо, a слезы струями катились по ее щекам. Видя печаль испуганных близкою разлукой сестер, она все еще старалась подкреплять их добрым словом и светлою улыбкою.

Все удерживали рыдания и даже дыхание, чтобы не проронить ни одного ее слова. Она говорила, что по глубокой любви к сестрам и святой обители, она желала бы еще пожить в этом мире, только «не годна уже становлюсь. Буди во всем воля Божия!».

Удрученная летами, изнуренная скорбями и долговременными подвигами, игуменья Феофания даже до смертной десятидневной болезни приходила в церковь слушать божественную службу, и по-прежнему торопилась прийти до начала часов, чтобы застать молитву: Царю Небесный, Утешителю Душе Истины, прииди, вселися в ны, которую она очень любила: «Какую радость приносит надежда, что Дух Святой вселится в нас, что мы можем принять Его!» часто повторяла она. Как бы велико ни было ее изнеможение, она приказывала вести себя под руки в устроенный для нее темный уголок y церкви. Иногда сестры, беспокоясь за нее, тихо заглядывали за ширмы; она стоит, согнувшись от бессилия до земли, с поникнутой головой; платок в руках; слезы ручьями льются из глаз. Иногда близкие уговаривали ее пропустить обедню, думая, что около пятидесяти лет она ежедневно слушала обедню, так один раз не пойти при таком изнеможении, не большой грех. Матушка огорчалась таким мнением. «Вы не понимаете, говорила она, как мы должны Бога благодарить и радоваться, пока совершается y нас литургия. Это умилостивительная жертва за грехи наши! Это напоминание, что Иисус Христос, Сын Божий, пострадал за наши грехи, умер на кресте распятый, чтоб искупить нас от вечной смерти, дал нам Свое Тело и Кровь во очищение грехов наших. Не дай Бог дожить до того времени, когда перестали бы совершать литургию, напоминающую Таинство Искупления в таком духе, как это установлено Самим Господом Иисусом Христом и совершается от времен Апостолов. Помните ли о мерзости запустения, предреченной пророком Даниилом и Самим Христом Спасителем? Пока совершают y нас обедню, пока приносится Бескровная Жертва за наши грехи, мы можем иметь надежду на спасение и очищение наших грехов, потому что приносится за нас бескровная умилостивительная жертва Предвечному Судии. Когда Царские двери отворены, когда Царская Чаша вынесена – со страхом Божиим и верою приступите! идите все! Приступайте равные дети Единого Всемогущего Отца: для всех нас Господь Иисус Христос предал Себя на Распятие! все мы свободны признать себя грешниками и покаянием соединиться со Христом! Где же искать утешительной надежды и подкрепительной силы, если не в храме Божьем при совершении литургии? Если и нет желания идти к обедни, сестры, не ленитесь, и хоть по обязанности идите: в Божественной службе худого ничего не услышите, a все какое-нибудь душеполезное слово ляжет на сердце, и рано ли поздно принесет плод: чувство умиления, которое врачует душу».

По мере ослабления сил игуменьи, увеличивалось число усердствующих посетителей. Видя, как люди жаждут ее видеть, принять ее благословение, услышать утешительное слово, матушка никому не отказывала, хотя после каждого посещения еще более изнемогала. Божия благодать была ощутительна для всех приближавшихся к ней, всем внушая благоговение и любовь. Многие сознавались, уходя от нее, что ее беседа согревала сердце, снимала с души мрачный покров уныния, возбуждая желание к исправлению. С самоотвержением она несла крест свой, и если говорила, кому обличения, то с таким смирением, что слушавшие не вдруг, понимали что дело идет о их душе, и только гораздо позже ее советы производили свое настоящее действие на совесть.

Сестры были убиты горестью: как лишиться такой матери? День и ночь возносились их вопли: Господи подкрепи ее силы! не бери ее от нас! подкрепи ее силы для пользы обители и для нашей любви!

Когда духовные особы спешили свидетельствовать последнее почитание всеми любимой игуменьи, сестры с сердечной верой в силу молитвы, обращались к ним с просьбой: умолить Бога, да ниспошлет ей силы еще управлять обителью, – тогда от всех слышались жестокие слова: «не жилица она y вас, a гостья! Она и теперь только телом на земле, a душа ее стремится к вечной жизни!». Сама мать игуменья прямо говорила: «Вот справлю сорокоуст по матери Варсонофии, тогда и сама пойду к ней. Только очень мне скорбно смотреть на моих бедных сестер: не могут они свыкнуться с мыслью о моей смерти!». Когда же приметит бывало, что они, спрятавшись по углам, глотают слезы, матушка как будто разгневается и скажет: «Подите сюда, зачем вы все плачете? Разве не знаете, что всем нам надо когда-нибудь туда идти? Скорбно мне видеть ваше малодушие! Будьте же мужественны, уповайте на Бога, a не то не позволю приходить ко мне и любить вас не стану». И тут же она наградит улыбкою, a сквозь улыбку уже покатились крупные слезы!

Великий Пост подходил к концу; на Страстной Неделе опять говела матушка. Наступал Светлый Праздник, a на сердцах скорбь еще тяжелее: всем припомнилось, что матушка всегда желала умереть в Светлое Воскресенье. Но она твердо повторила: «Говорю вам, не умереть мне, пока не справлю сорокоуст по матери Варсонофии и не устрою своих дел».

Игуменья Феофания всегда заботилась, чтобы неусыпно молились о душах усопших и в память их помогали бедным и очень сокрушалась, когда родственники не совершали положенного церковью поминовения, особенно в первые шесть недель после смерти своих умерших. «Милостыня и молитва, говорила она, умилостивляют Бога. Для умерших нет другой большей отрады, как Бескровная, за них приносимая, Жертва».

С самого основания монастыря, ее усердным старанием учреждено неусыпное поминовение по усопшим благодетелям святой обители, и по всем отцам, и братиям, и сестрам, записанным в синодик. Она сама ежедневно подавала на проскомидии поминать живых и мертвых друзей и благодетелей монастыря, и даже, услышав о ком-нибудь умершем, хотя и не знакомом, она бывало пойдет сама в алтарь, попросить священника вынуть частицу на проскомидии, и сама помолится за душу новопреставленного. Свою духовную паству учила она, как важно поминовение о упокоении души, и как сила поминовения на литургии, необъятно велика, доставляя великую утеху усопшим, особенно первые сорок дней, когда душа ходит по мытарствам⁵⁸, в неизвестности, какое ей будет определение: тьма или свет. В каком тогда благодеянии нуждаются мертвые от живых? Какую тогда помощь могут оказать живые своим усопшим друзьям? Одну великую: молитвою и милостынею: Поминовением на проскомидии, ибо вынимаемые части омываются на божественной литургии кровию Христовою: Омый Господи, грехи поминавшихся зде, кровию честною Твоею, молитвами Святых Твоих! произносит Священнослужитель, при совершении спасительного таинства; чтением псалтири; ибо псалмы писанные по вдохновению святым пророком Давидом, отгоняют злых духов, которые на мытарствах представляют все грехи умершего, стараясь погубить душу во аде; милостынею, ибо Сам Христос сказал милостивии помилованы будут. Слова свои она любила подтверждать повествованиями из жития Святых отцов, доказывавшими силу загробной молитвы, и чаще всего напоминала о Макарии Великом, который проходя по пустыне, близ еллинского кладбища, тронул своею тростью череп человеческий. Череп заговорил и на вопрос старца, кто он был при жизни? сказал, что он был начальником идольских жрецов, и что все они ощущают некоторую отраду, когда святой старец молится о страждущих в муке. На вопрос Св. Макария: какая же отрада и что это за мука? череп отвечал, со стоном: как небо от земли отстоит, так велик огнь, посреди которого мы горим, от головы до ног, и не можем видеть один другого; когда же ты молишься за нас, то мы отчасти видим один другого, и это вместо отрады нам бывает. Старец прослезился и сказал: «горе дню, в который человек преступил заповеди Божии! Но есть-ли какая мука еще большая?» – Есть: другие еще глубже нас: мы не познавшие Бога, ощущаем иногда малую отраду от Его милосердия; те же, которые познали Бога, и отверглись от Него, не соблюдая заповедей Его, еще тягчайшими и неизреченными муками страждут под нами. Если начальник идольских жрецов, говорила игуменья, осужденный на вечную муку, имел отраду от молитвы, то кольми паче христиане, которые не отрекались, a веровали во Христа Спасителя, хоть и страждут за свои грехи, однако, могут молитвою и милостынею избавиться от муки и даже получить блаженство в царстве небесном! Очень ошибаются те, которые говорят про умерших: они теперь молитвенники за нас: мертвые уже не молятся, a требуют молитв и забот о их душах от живых; но, когда их грехи очищены молитвами, верою и делами живых, тогда только молитва поминовения обращается на пользу души поминавших. Если умершие жили всегда благочестиво и сподобились христианской кончины, все же мы не можем знать их будущности, которую Бог премудро скрыл от нас за тем, чтобы мы всегда жили в страхе Божием и готовили душу к исходу, чтобы смерть не постигла нас неприготовленными. Избавлена бывает воздушных мытарств только та душа, которую Господь сподобил с полною верою причаститься в час кончины или получить христианскую кончину в неделю Светлого Христова Воскресения⁵⁹. Но и тех должно поминать, потому что поминовение за души, очищенные чистым покаянием и омытые честною кровию Христовою, обращается на творящих поминовение: блаженные души ходатайствуют пред Богом о прощении грехов и спасении душ, тех, кто поминает их. Таково верование православных, призывающих на помощь святых Угодников Божиих».

С твердою верою в силу поминовения, игуменья Феофания всегда заботилась, чтобы заболевавших сестер пособоровать маслом, причастить св. тайн и приготовить к покаянию умирающих. После же смерти, тотчас приказывала записывать новопреставленную сестру для вечного поминовения на проскомидии и чтении неусыпной псалтири, и целый год на трапезе и вечернем правиле.

В начале апреля 1866 года, прибыл в Петербург наместник Троице-Сергиевой Лавры, Архимандрит Антоний, для принесения Государю Императору поздравления по случаю Его чудесного избавления Божиим промыслом. Узнав о приезде глубоко почитаемого старца, и не имея сил сама ехать к нему, матушка послала мать казначею просить его, если возможно, уделить ей несколько минут из своего кратковременного пребывания в столице. На другое же утро после ранней обедни, достопочтенный старец утешил своим посещением изнемогающую игуменью. Умилительно было свидание этих двух маститых друзей, так много и ревностно трудившихся для пользы своего стада монашествующих!

В утреню на Светлое Христово Воскресение, игуменья Феофания вышла в церковь на настоятельское место. По окончании утрени, она очень утомилась и сидела в своей келлии y церкви, пока, по всегдашнему обыкновению, со всеми похристосовалась и каждой сестре сама давала по красному яйцу. В прежние годы, она всегда христосовалась с сестрами в церкви, стоя на своем месте. Во время поздней обедни она опять вошла в церковь на свое место. После обедни, как всегда, принесли в ее залу артос и пришли все сестры и священнослужители с крестом, образом Воскресения Христова и св. водою. Матушка всех встречала приветливо и по освящении Пасхи, приготовленной на столе, просила всех разговляться; некоторых сама угощала пасхою и куличом. Она была грустна, но не изменяла обычного порядка, и монастырское духовенство с их семьями принимала, как и прежде, радушно, сама раздавала всем, приготовленные к празднику, подарки. Всех посетителей принимала, несмотря на свое изнеможение, говоря: «Такую даль они приезжают! Зачем оскорблять отказом такое усердие?».

С понедельника на Фоминой неделе она заказала служить сорокоуст, т. е. сорок ранних обеден о упокоении души матери Варсонофии, которые по церковным уставам не могли быть выполнены сряду после ее кончины. Весь Великий Пост служили панихиды и заупокойные обедни по субботам и воскресеньям. Матушка рассчитывала, что сорокоуст окончится 12 мая и видимо была озабочена этим.

Вот и 23 апреля близко, праздник царицы Александры, в честь которой дано было имя матушки, при крещении. Празднество в дни ангела и рождения игуменьи и матери Варсонофии обыкновенно происходило таким образом: с вечера всенощная, во время которой клиросные выбирали лучшие номера своего пения. На другой день за раннею обеднею вынимали просфоры и служили молебен за здравие именинницы. Потом все шли из церкви в игуменские келлии. Каждая сестра подходила и поздравляла дорогую именинницу и подносила свое рукоделье, кто что умел. Матушка каждую благодарила, любовалась работами, поощряла добрым словом. Все работы разнообразных мастерских полагались пред нею. Сестры, получив приглашение пожаловать к матушке на чай, расходились. После поздней обедни приходило духовенство с крестом и святою водою, в сопровождении всех сестер для приношения молитв и поздравлений. Высокие келлии долго оглашались торжественным пением: многая лета возлюбленной имениннице. Матушка, приложившись ко кресту, благодарила духовенство и приглашала на закуску. Затем пред вечернею угощали сестер чаем и десертом. Эти дни были радостны для всех. Даже служители, работавшие при монастыре, приходили с своими семьями поздравить матушку; их дети говорили ей приветствия; y всех лица сияли радостью, когда утешенные ее словом, расходились по домам. До последнего года ее жизни, эти празднества совершались неизменно.

Со времени учреждения мастерской живописи, все живописицы подносили образа своей работы, как на дни рождения и ангела матери игуменьи, и матери Варсонофии, так и на праздники Рождества Христова и Светлого Воскресения. Хотя все материалы были заготовляемы заботами и издержками игуменьи, и хотя сестры обязаны работать за послушание, однако, ей было отрадно видеть усердие сестер, a сестрам доставляло особенное удовольствие усиливать свой труд, чтобы поспешить окончанием работы к торжественному дню. Давно уже, учитель живописи, Г. И. Яковлев, тоже поднес в день ангела матери игуменьи изображение Ангела Хранителя; выражение этого лица ей очень понравилось: чистое, отрадное, безмятежное. С тех пор матушка постоянно желала иметь копии с этого образа, и любила благословлять ими детей и друзей своих.

Наступило 23 апреля, 1866 года. Все сестры готовились к этому дню, но с чувством невыразимой грусти: не стало уже верного друга и неутомимой помощницы их матери, и чувствовали любящие дети, что не долго будут радоваться сокровищем любви и утешения, не долго присутствие его будет подкреплять их па тесном пути монашества!

Все работы, по обыкновению, были приготовлены тайком: золотильщицы поднесли хоругви, живописицы по образу, другие – кто что успели и умели. Матушка всех благодарила радушным словом, но живописицам сказала: «Жаль, что на этот раз мало ангелов приготовили». Грустно им стало, что не догадались предупредить ее желание. Одна из них сказала: – Матушка, сколько вам угодно? Мы напишем к будущему воскресенью, только благословите. – «Десять не лишнее будет; но не обещайте, не успеть вам». – Дорогая матушка, в будущее воскресенье все будут готовы, только благословите. – Матушка улыбнулась и сказала: «Господь благословит!».

Прошла неделя; после ранней обедни и установленного правила, живописицы принесли девять ангелов; десятый же, написанный новенькой ученицей, старшая не успела выправить.

Матушка любовалась их усердием и приказала поставить все девять ангелов так, чтобы она могла видеть их с дивана, на котором отдыхала. «Вот и девять ангелов прилетели за мной!» сказала она весело. Сестрам тоже показалось; сердце больно сжалось и невольные слезы навернулись на глазах. Некоторые сестры каждое утро, по благословению матушки, приходили к ней в девять часов, потому что она до последнего дня сама занималась всеми распоряжениями. В понедельник 2 мая, она сказала: «Прошу вас, не откладывайте писать образ святого Александра Невского, который заказан Т. Б. Потемкиной. Она уезжает 20 числа; я желаю, чтоб образ был окончен до ее отъезда. Ей будет это приятно; она всегда такая внимательная и милостивая к нашей обители». Благословите, матушка, отвечали они, принимаясь за работу с тяжелым предчувствием, что это последнее приказание родной матери.

Вечером, 3 мая, матушка велела показать ей образец решетки для могилы матери Варсонофии, и в это же время заказала для себя приготовить рядом с нею могилу, говоря: «Не сделать ли два креста на решетку?» Все присутствовавшие сестры восстали против этого, не воображая, что матушка предвидит близость своей кончины. Она покорилась общему желанию и велела поставить один крест между двумя могилами, для чего выдала деньги монахине, которая, после смерти матери Варсонофии, была исполнительницею распоряжений по ее личным делам: «Помните, сказала ей матушка: не ставьте мне никого памятника, кроме решетки и креста, как и матери Варсонофии. Памятником мне будет добрая жизнь сестер моих. Если хотите украсить могилы, посадите цветы». О! как было грустно слышать о могиле любимой матери! По ее приказанию с вечера была отправлена служба отданию праздника Пасхи и пропели канон празднику.

Утром, 4 мая, матушка сказала, что худо спала и чувствует лихорадку. На просьбу сестер послать за доктором, она не благословила и улыбнувшись сказала: «Доктор скажет, что я от старости больна». Все эти дни она очень заботилась о могильной решетке и сделав условие с мастером, дала ему задаток. «Слава Богу! И это дело решено! сказала она с видимым удовольствием: – вот и позолота куполов заказана: я спокойна теперь и на этот счет».

Как уже известно, матушка давно желала вызолотить купол над собором и сделано было начало в прошлом году; но дело остановилось за недостатком средств. В последний год ее жизни Господь послал неизвестных благотворителей, изъявивших ей желание пожертвовать некоторую сумму, чтобы вызолотить на свой счет все пять куполов над собором, что очень утешило матушку, любившую благолепие храмов Божиих, и высокие золотые купола на них. Она сама сделала условие с мастером Серебряковым за 6100 руб., и в последние дни жизни часто расспрашивала: как подвигается работа на куполах? Господь не привел ее видеть окончание и любоваться золотыми куполами, как это она сама предвидела.

В день праздника Вознесения Господня, 5 мая, матушка, собравшись с силами, слушала обедню в Афонской церкви, принимала посетителей и всех проводила приветливым словом.

Одна из сестер, оставшись с матушкой наедине, сказала: «Матушка, прискорбна душа моя при мысли о разлуке с вами! Мы не знаем, как нам жить без вас». – «Всю остальную жизнь более всего молитесь; исправляйте правило, положенное церковью, a рукоделье считайте подельем. Не знаем мы, когда Господь призовет рассчитаться; рано ли, поздно ли, a непременно надо предстать на суд. Не судите же никого; будьте со всеми хороши, ко всем добры и снисходительны, только к себе строги. Будьте довольны всем, благодарите Бога за все. Ни во что не вмешивайтесь, что до вас не касается. Если будете так жить, сами себе угладите путь ко спасению. Земная жизнь коротка, и как бы в ней ни было много скорби – конец не замедлит. Думайте и заботьтесь о вечности».

Вечером приехал посетить ее преосвященный Нектарий, епископ Нижегородский. По кончине матери Варсонофии, матушка находила большое утешение в беседах с ним о загробной жизни. Она встретила его с радостью, но от сильного изнеможения не могла вести разговор и пригласила некоторых сестер послушать преосвященного. Не смотря на свою слабость, она с удовольствием вслушивалась в разговор и поддерживаемая сестрами, провожала его Преосвященство до залы, благодаря за посещение.

На другой день, 6 мая, все сестры перепугались, смотря, как лице игуменьи изменилось и побледнело: она худо спала ночь и чувствовала сильный озноб и головную боль, однако, пожелала слушать обедню; но по окончании обедни позвала двух сестер посильнее, которые почти донесли ее до келлии. С тех пор, она не могла уже ни ходить, ни стоять. Видя общую скорбь сестер, она позволила пригласить доктора гомеопата. Силы ее видимо упадали. В субботу, 7 числа, сестры заказали раннюю обедню за ее здравие, она спросила: «Как же это, вместо сорокоустной за мать Варсонофию? значит сорокоустную надо заменить другим днем, и сорокоуст кончится не 12, a 13 мая, в пятницу перед Троицей». К удивлению всех, матушка сохраняла до последнего дня светлую память и быстрое соображение.

В воскресенье, 8 мая, день св. Иоанна Богослова, всегда празднуется живописицами, которые по наставлению матушки в этот день заказывают обедню и молебен с акафистом святому Иоанну Богослову, как покровителю живописи и науки⁶⁰. Но на этот раз молебен служили накануне, потому что по воскресеньям положено читать акафист Иисусу Сладчайшему; обедню же отложили до другого дня, когда священник будет свободен. Матушка и в этот день пожелала причаститься Св. Таин; потом спросила: «Была ли обедня рисовальщиц?». Тронутые до слез ее заботливым усердием, сестры отвечали, что обедню отложили до другого дня.

С печалью поглядывала матушка на любящих ее детей, зная, как им тяжело расставаться с нею, и сама их жалела, чувствуя, что конец ее приближается.

Все окружающие матушку сестры и родные ее, пребывали при ней постоянно с 6 числа до самой ее кончины, и до слез умилялись, видя, с какою кротостью и терпением она выносила свою тяжкую болезнь: никто не слыхал от нее ни жалобы, ни стона; только иногда поднимала она руки и молилась: «Боже! помилуй мя грешную!». A смотря на опечаленных сестер, говорила: «Дорогие мои, голубушки, всех я вас утрудила!». Когда ей читали молитвы и службы, она всегда подзывала чтиц и говорила: «Много благодарна, что потрудились для меня».

Если она просила чего-нибудь, что сестры боялись дать без позволения доктора, то всегда покорялась, говоря: «Ну, если нельзя, то и не надо». Когда предлагали ей принять лекарство или натереться мазью, как бы это ни было для нее неприятно, она никого не оскорбляла отказом.

Знакомые, глубоко почитавшие матушку, приезжали навещать ее в болезни. Как ни тяжело было ей говорить, однако, видя общее участие и любовь к себе, она никому не отказывала в привете; каждого проводила добрым словом и взглядом, a некоторых благословила иконами.

В понедельник, 9 мая, ночь была очень тяжела, матушка просила своего духовника отслужить обедню в четыре часа утра и причастить ее.

Одна из сестер держала матушкину руку, в которой она чувствовала, сильную боль; матушка взглянула на нее умоляющим взглядом, и сказала нерешительным голосом, зная, как ее слова огорчат преданное сердце: «Отпустите меня, голубушка!». Сестра очень встревожилась, и едва удерживаясь от рыданий, сказала: «Не можем, дорогая наша матушка, не можем расстаться с вами, или возьмите нас с собой». Матушка закрыла глаза и помолчав немного, крепко пожала руку той сестре и с грустью сказала: «Друзья мои, еще пять дней, и вы должны покориться». Тогда сестра захлебываясь от слез, принудила себя сказать: «Покоряемся, матушка, пусть будет как Богу угодно, и как вам лучше!».

В этот же день матушка просила пригласить к себе отца Архимандрита Игнатия, настоятеля Сергиевой Пустыни, к которому всегда имела большое доверие и уважение. Матушка сказала ему: «Отец мой, меня домой зовут! Помолитесь: мне теперь трудно». – Матушка, я молюсь, да будет воля Божия над вами, отвечал он. Она опять сказала: «Мне очень тяжело, помолитесь, чтобы скорее конец был». – Я молю Бога, да будет во всем Его Святая воля! повторил он. Матушка собралась с силами, передала ему свои последние желания и поручила свое духовное стадо его попечениям, несколько раз повторив: «Моих-то не оставьте!».

Все коридоры и ближние келлии были наполнены сестрами, сокрушенными горем; все от малых до старых, от здоровых до едва передвигавших ноги, все пришли, и большую часть дня и ночи проводили без сна и пищи: так было трудно расставаться с сознательно любимою матерью! Ее просьба: «Моих не оставьте», отзывалась в душе каждой.

Некоторым сестрам матушка в эти последние дни делала наставления и просила: «Будьте тверды в обители. На смертном одре, прошу вас, не свыкайтесь с дурными обычаями. Будьте всем довольны; благодарите Бога за все; имейте послушание к старшим; любите всех. Надо всех любить. Пожалейте меня: ваша добрая жизнь – мое блаженство!»

10 мая, ночь была очень трудна. С больною сделалось в роде обморока; когда она очнулась, мать казначея Евстолия спросила: не желает ли она причаститься? Матушка отвечала: «Да, очень хочу, скорее читайте правило». Стали читать молитвы утренние, и правило причастное. Матушка причастилась и сказала сестрам: «Что вы так испугались, я еще не умираю».

Хотя все наружные признаки, и внутреннее чувство давно уже показывали всем, что любимая мать не на долго с ними, однако сестры все еще ободряли себя надеждой, что Бог милостив и продлит драгоценную жизнь. В этот же день доктор гомеопат, лечивший матушку, объявил, что не ищет более средств помогать ей и, что надо ожидать близкой кончины. Эти слова повергли в глубокую печаль всех сестер, и многочисленных друзей игуменьи.

В это время приехал Высокопреосвященнейший Арсений, митрополит Киевский, проститься с матушкой, накануне своего отъезда в Киев. Увидав всех сестер в глубокой скорби, толпившихся в смежных комнатах, и узнав от них о причине их скорби, милостивый Архипастырь сам прослезился, принимая участие в общей печали. Он довольно долго сидел y постели больной страдалицы, говорил ей утешительные слова о божественной любви и нескончаемой надежде, и уговорил ее пригласить доктора аллопата, который может быть еще и облегчит ее страдания.

Матушка была много утешена посещением Киевского владыки, оказывавшего ей всегда самое милостивое расположение, и по его отъезде рассказывала друзьям своим, о том отрадном впечатлении, которое произвела на нее беседа его. «Как он утешит меня своим посещением и обещанием молиться за меня! Он сказал, что не хотел уехать в Киев, не простившись со мною. Да благословит Господь милостивого Архипастыря!». Сестры были обрадованы, что посещение владыки утешило матушку, и воспользовавшись ее согласием, поспешили пригласить лучших докторов.

11 мая, ночь была опять тяжела; утром матушка причастилась Св. Таин.

Знаменитый доктор Эк, очень внимательно исследовал ее болезнь и сказал, что матушка страдает сильным воспалением в легких, которое началось еще с 6 числа и что облегчить ее страдания можно, но лечить в такие годы бесполезно.

В четверг, 12 мая, матушка, выслушав молитвы утренние, часы и правила к Св. причащению, причастилась Св. Таин, после чего велела почитать себе из книги: Вера, Надежда и Любовь, главу после принятия Cв. Таин, соч. епископа Анатолия.

Приехали доктора и найдя, что матушке немного лучше, приказали давать ей молока.

К вечеру матушке опять стало хуже; все тело горело, как в огне, дыхание было тяжело, больная рука ныла и бок болел. Матушка подозвав сестру, которой поручала свои собственные дела, спросила: «Вы знаете, где лежит завещание? там в комодике два пакета, принесите их». Сестра принесла указанные пакеты и вслух прочла надписи на них. Матушка приказала опять положить на место и сказала, как поступить с ними, тотчас после ее кончины. Потом еще велела достать из комода деньги и отсчитать сколько следует священникам за сорок обеден, по матери Варсонофии, за панихиды и молебны, заказываемые ею в этом месяце и сказала: «Возьмите эти деньги к себе; завтра последняя сороковая обедня. Когда батюшка придет причастить меня, то после отдайте ему деньги и не забудьте спросить: не должна ли я им еще за что-нибудь?».

Родные и знакомые, по два раза в день навещали игуменью; всем хотелось хоть поглядеть на любимую матушку, все стремились за докторами, не скажут ли они чего-нибудь поутешительнее. Но доктора считали часы и минуты жизни, которая, как лампада догорала, от недостатка масла – жизненных сил. A матушка, при всех своих страданиях, все еще старалась каждого утешить приветливым взглядом, a иногда собрав слабые силы, говорила: «Как вы беспокоитесь! мне совестно; спаси вас, Господи, за память вашу о мне грешнице!».

В этот же день некоторым из друзей она дала по образу на благословение. Одна благочестивая особа вышила и прислала к Святой Неделе ковер в монастырскую церковь; матушка и в болезни все заботилась, чтобы показать ей благодарность за ее усердие к храму Божию. В этот день, она приказала принести хорошо написанный образ, сама назначив: «Тот, что Аннушка писала,» и послала его в благословение усердствовавшей.

В пятницу, 13 числа, матушка просила духовника причастить ее Св. Таин. Когда прочитали ей утренние молитвы, и последование ко Св. Причащению, она сказала своей чтице: «Прочитай мне девятую песнь канона, где сказано: Душею и телом да освящуся, Владыко, да просвещуся, да спасуся, да буду дом Твой причащением священных таин, живущаго Тя имея в себе со Отцем и Духом, благодетелю многомилостиве».

Это внимание и забота, о своей душе, такая твердая память каждого слова, даже указание места, где это написано – всех весьма удивило: при таких тяжких предсмертных страданиях, столько внимания к чтению!

Пред причастием матушка сказала: «Как мне грустно, что я не имею сил с должным чувством принять такое великое таинство!». Пришел духовник; матушка велела сестрам выйти из келлии, говоря: «Хотелось бы вполне очиститься от грехов». После исповеди, она позвала сестер, и просила поставить себя на ноги. Ее держали почти на руках, когда она причащалась. С трудом повторяла она за духовником слова причастной молитвы, и от сильного страдания едва дышала. После причастия, она велела посадить себя, и просила одну сестру держать ей голову, другие две держали ее руки. Она говорила, что голова y нее сильно болит, a в руках тоска. Многие сестры стояли вокруг нее, остальные в смежных комнатах; все глаза устремились на нее, все притаили дыхание. Ужасная минута! Им показалось, что она кончается. Вдруг она подняла голову, на всех посмотрела и сказала: «Дайте мне образ Афонской Божией Матери – Отрада и Утешение».

Принесли икону Богоматери, думая, что она хочет приложиться. Но она протянула к Ней свои слабые руки и сказала: «Дайте в руки и призовите всех сестер: я хочу их благословить и поручить Пресвятой Богородице». В миг все сестры преклонились пред своею умирающею матерью. Она всех осенила образом, и сказала твердым голосом: «Поручаю вас милости и заступлению Царицы Небесной: Она да будет всегда вашею покровительницею! Сестры, молите Господа, чтобы наша обитель стояла до скончания века твердо и нерушимо!».

Матушка велела поставить образ на стол, перед собою и позвать священника отслужить молебствие Пресвятой Богородице. Сестры едва сдерживали рыдания и тихо целовали руку любимой матери. Бедные! кого лишались!.. Наконец она сказала: «Довольно, сестры, я устала, дайте мне отдохнуть». Все спешили разойтись, и в далеких комнатах раздавались неудержимые рыдания. Немного уснув, матушка велела читать повечерие и акафист Пресвятой Богородице.

В этот день матушка была утешена получением иконы, именуемой Нерукотворенною, Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа, присланную в благословение ей и вверенной ее водительству обители, от Первосвятителя Православной церкви, старца – митрополита Филарета Московского. Исполняя поручение Первосвятителя, Отец Архимандрит Антоний, Наместник Троицко-Сергиевой Лавры, еще раз, в последний уже раз, утешил умирающую старицу, своими любвеобильными словами, которые она повторяла слабеющими уже устами: «Зная сколько вам утешительно будет принять и видимо и духовно, преподанное владыкою благословение, сердечно соутешаюсь с вами вашей также старческой радости. Божия благодать да окрыляет слабеющие ваши силы, как обновляет орлия. Живите, матушка, под кровом Господа Иисуса Христа, и да живет Он всецело в вас! И сие да будет вам радостным приобретением и в настоящей, к в грядущей жизни!».

Чрез несколько часов принесли с почты образ Пресвятой Богородицы, в благословение умирающей, от архимандрита Толгского монастыря. Матушка сказала, что благодарит Бога, посылающего ей отраду и утешение до конца жизни, и молит Его возмерить мерою доброю всем утешающим, и всем милостивым к ней, грешнице, до ее последних минут.

Смотря на стоящие пред матушкой образа Спасителя, Его Пречистой Матери и девяти ангелов, сестры говорили между собою: «Точно пришли за нашею матушкою!».

В этот вечер больная подозвала одну из келейниц и приказала подать ей четки, которые лежали y нее в шкапу, и позвать одну из послушниц, которой отдавая эти четки, сказала: «Вот тебе мои четки. Еще на Святую я хотела тебе их подарить, да не пришлось. Благодарю тебя, что ты стараешься хорошо жить. Живи в обители; поверь, что Господь тебе поможет, если только сама постараешься быть твердою».

Немного отдохнув, она приказала читать молитвы на сон грядущий, полунощницу и шестопсалмие. Вдруг она сказала: «Дайте мне четки, те, по которым я всегда молюсь». Ей принесли ночные четки, с которыми она тридцать лет молилась. Одна сестра, стоявшая y ног матушкиных, поправила подушки, на которых она лежала и подумала: «Дорого бы я дала, чтобы иметь эти четки». Вдруг матушка протянула руку и дотронувшись до четок, висевших на ее руке, спросила: «Что это y вас?». Сестра отвечала: – это мои четки, матушка. «Вот мои старые; возьмите их: может быть вы хотите их иметь». Сестра тихо плакала, целуя руку, подававшую ей желанную святыню.

По окончании чтения, матушка просила завтра пораньше отслужить обедню, и причастить ее. Но ночь была трудна; окружающие боялись, что матушка не доживет до утра; духовник пришел причастить ее, в три часа утра. После чего она уснула. Когда духовник уходил, одна из сестер подошла к нему принять благословение и с грустью сказала: «Сегодня наша матушка скончается». Это был пятый день с того дня, как она сказала: «Еще пять дней и вы должны покориться». Но старец сказал: «Нет, сегодня не конец: она сама мне сказала это. Я ей говорю: матушка, скоро день Всех Святых; все они за вас помолятся, тогда Бог даст будет вам легче, a матушка мне говорит: «я не доживу до дня Всех Святых. Сегодня бы мне должно умереть, да я дождусь Святого Духа, тогда и отправлюсь».

Так и сбылось.

Утром 14 мая, матушка велела прочитать ей акафист Иисусу Сладчайшему. После этого она отдохнула, и часов в десять утра спросила: «Что поют в церкви?». Ей отвечали, что в церкви начали только часы читать. Матушка сказала: «Но я слышу, что поют», и не много погодя добавила «а мне показалось так хорошо пели!».

Во время болезни, она находилась в неизменно молитвенном настроении духа, и до последнего дня жизни слушала чтение, установленных церковью служб, с таким вниманием, что тотчас останавливала и поправляла чтицу, если та ошибалась.

Все время ее болезни, и в последние ее дни, почти безотходно пребывал при ней секретарь Сергиевой пустыни, Павел Петрович Яковлев, которого она знала еще двенадцатилетним ребенком и всегда любила и уважала его. Она часто говорила, что он с детства своего, готов был служить ей, как покорный сын матери своей. В последние десять дней своей жизни, она просила его не оставлять ее, желая передать ему все свои последние, любвеобильные распоряжения по внешним делам монастыря, и не имея сил продолжительно беседовать с ним, призывала его к себе, несколько раз в день, до самой своей смерти, и собираясь с силами, передавала ему свои желания и распоряжения по делам монастырским, так как с-издавна привыкла пользоваться его опытными советами и его готовностью служить ей по мере сил, как матери родной.

В этот же день, она рассказала ему, что давно уже желала купить для монастыря швейную машину, но так как сестры боялись нововведения, воображая, что не сумеют сладить, a только будут ломать дорогую машину, то она и не хотела, заставлять их против желания. Когда же сестры, впоследствии, узнали, как скоро и хорошо идет шитье на машине, и сами стали просить матушку купить ее, то она охотно исполнила их желание, незадолго до своей болезни, и даже в эти последние дни, несколько раз спрашивала: «хорошо ли шьет машина? довольны ли ею сестры? Много будет от нее пользы для обители сбережением зрения, и времени сестер».

Вечером призвала, она одну из своих келейниц, и сказала: «Поручаю тебе четыре свечи. Ты после меня, поставь их: одну к образу Спасителя, что в домике Петра Великого; другую – в Казанском соборе, к образу Казанской Божией Матери; третью – в церковь Всех Скорбящих Радости, к чудотворному образу Царицы Небесной, a четвертую – ко Всем Святым, y нас в соборе». Другим двум сестрам поручила за себя съездить в Киев, так как она давно дала обещание побывать еще раз в Киеве, и поехала уже летом, 1844 году, но мать Варсонофия, на дороге жестоко заболела и несколько недель пролежала при смерти; когда же она наконец оправилась, кончился срок их отпуска, и они принуждены были вернуться в Горицкий монастырь. Вскоре после этого, матушка была вызвана в Петербург и поставлена игуменьей. Как игуменья и настоятельница монастыря, она считала своим долгом пребывать не отходно в своем монастыре, и в продолжении двадцати одного года, никуда не выезжала из Петербурга. Но ее тяготила мысль о данном обещании, и потому даже в эти последние дни, она повторяла свое желание и просьбу к тем сестрам, чтоб они съездили за нее поклониться святым печерским угодникам.

Потом подозвала своих четырех келейниц, и поглядывая на них добрыми, кроткими глазами, в которых выражалось все глубокое чувство благодарности за их труды, и сочувствия к их скорби, она сказала тихим голосом: «Спаси вас, Господи! Много я грешница потрудила вас, да возмерит вам сам Господь!».

Со слезами и благоговением, они приняли последние благодарения от своей матери: y них никогда и в мысли не было ожидать благодарности за свои труды, которые они и трудами не считали; напротив, нельзя было бы сделать им бо́льшего оскорбления, как лишить их счастья ухаживать за матушкой.

Весь вечер она очень заботилась о близкой кончине, по ее желанию прочитан канон на исход души; мысль ее, от молитвы к Богу, переходила на оставляемое ею духовное стадо, и она спешила кого словом утешить, кого советом подкрепить. Увидав двух сестер, стоявших у ее постели на коленях, и поддерживавших ее слабые руки, она сказала: «Прошу вас, позаботьтесь о поминовении души моей: я на вас надеюсь, что вы все сделаете для меня». После этого, по ее желанию, прочитано всенощное бдение, стихиры и другие молитвословия, положенные церковью, под праздник Пресвятой Троицы. Ночью матушка заснула, но тяжелым сном. Она спала три или четыре часа сряду; в продолжении всей болезни она не спала так долго. Тяжелое дыхание хрипело в ее груди. Сестры перепугались думая, что она умрет, не проснувшись и со страхом смотрели на нее. Однако рано утром в день Пресвятой Троицы, 15 мая она проснулась. Зная ее всегдашнее желание принять Святых Таин пред самою кончиною, сестры предложили ей послать за духовником. Матушка сказала: «Что так рано? мне спать хочется; – хорошо! посадите меня, читайте правило и молитвы». Пришел духовник, и больная вновь сподобилась приобщения Св. Таин. В девятом часу она пожелала выслушать акафист Иисусу Сладчайшему; в одиннадцать часов слушала часы и коленопреклонные вечерние молитвы Пресвятой Троице. После поздней обедни пришло духовенство с крестом и святою водою поздравить ее. Матушка с благоговением приложилась ко кресту, поблагодарила всех, что пришли поздравить ее и обратясь к духовнику, сказала: «Завтра, батюшка, отслужите обедню в четыре часа утра, и придите меня причастить».

Приехали доктора, – матушка сказала доктору Эку: «В субботу надо было умереть; вот и воскресенье, a смерть не пришла еще».

Уходя, от матушки, кто-то предложил еще одно средство против болезни, но доктор Эк сказал: «Оставим в покое эту чистую душу; ей не встать уже; зачем же мучить лишними лекарствами? Теперь, когда она умирает, вся чистота ее жизни отпечатлевается на ее теле».

Все время предсмертной болезни выражение лица y больной было удивительное; сильные страдания от телесной болезни, скорбь о сестрах, которых она сама принимала, сама воспитывала для новой жизни, стараясь сделать их достойными вечного блаженства; забота о душе своей, о близости суда, где потребуется отчет за вверенную жизнь; непрестанная молитва – все это с каждым днем полагало на ее лице печать особенного выражения: спокойная дума человека, который довел до конца здание, начатое им на крепком основании, чистота жизни и спокойствие души, каким-то особенным светом отражались на ее кротком лице. Все земные расчеты были покончены для нее; оставалось еще желание утешить и помочь тем, за кого она душу. полагала, и кто знал ее голос и следовал за нею.

После прочитанной вечерни, приехала Марья Павловна Леонтьева, ее родная племянница, к которой матушка всегда имела особенное уважение и любовь. Подозвав ее к себе, матушка благословила ее образом: моление в вертограде Спасителя, благодарила ее за неизменную любовь и просила передать ее благословение и благодарность ее детям.

В 7 часов вечера матушка пожелала слушать чтение всенощных стихир, и всех молитв с канонами, и когда чтица, думая, что она заснула, мало по малу прекращала чтение, и наконец совсем замолчала, сама матушка твердо и звучно продолжала слова следующей молитвы, к удивлению всех окружавших: так до последнего дня сохраняла она светлую память и внимание к молитве. По окончании молитв, она заснула. Ночью она вдруг проснулась и сказала: «Читайте скорее часы и правило: я хочу причаститься». Ей напомнили, что она благословила отслужить обедню в четыре часа утра, и тогда причастить ее. На это она сказала: «Дождусь ли я обедни? Все мои силы изнемогают; я не в состоянии буду позже причащаться. Зовите скорее батюшку». Когда пришел духовник, она велела посадить себя на кровати, и всем уйти, пока она будет исповедываться. В последний раз сподобившись причаститься Св. Таин, она изъявила желание выслушать благодарственные молитвы, и статью по причащении Св. Таин из книги: Вера, Надежда и Любовь. Отдохнув и выпив чашку чаю, она подозвала сестру, которой поручала свои собственные дела, и передав ей еще некоторые распоряжения, тут же вспомнила о приготовленных ею 24 рублях, следующих в уплату одному работнику.

Всю эту ночь, последнюю ночь в ее жизни, она молилась и просила приближенных сестер поднимать ее, совершенно ослабевшую руку, чтоб осенять ее крестным знамением, требуя, чтобы непременно доводили руку до лба, на чрево и на оба плеча. Так было и во все время ее болезни. Пальцы правой больной руки, постоянно были сложены для крестного знамения: во время молитвы, во сне, сидя и лежа, так что на одном пальце сделалось даже углубление. Если разгибали их, чтобы вымыть или потереть при страданиях руки, тотчас же после этого, они сами собою складывались: так было в последние годы ее жизни, так оставалось и после ее смерти. В эту последнюю ночь, страдания были тяжки; руки посинели до половины пальцев; но и в предсмертной борьбе, она оставалась кротка и терпелива, и в эту ночь страданий выражение ее лица поражало всех окружающих: какая-то младенческая чистота и безмятежное спокойствие дышали во всех чертах ее светлого лица!

В 8-мь часов утра, она назначила – в последний уже раз! – прочитать ей утренние молитвы и акафист Божией Матери. Внимательно слушала она чтение, с благоговением осеняя себя крестным знамением. Когда кончили чтение, она еще раз перекрестилась, взглянула на всех и закрыла глаза: казалось она заснула тихим и безмятежным сном, от которого уже не просыпалась для этой жизни.

Лице ее было спокойно, но дыхание тяжело. В полдень начал выступать сильный пот; дыхание становилось тише; вид изнеможения переходил в спокойное величие; голова, все время поникнутая к груди, мало по малу подымалась и выпрямилась; дыхание сделалось тихое и ровное, послышался глубокий вздох и все кончилось.

В 1866 году, 16 мая в 3 часа пополудни в Духов день, кончилась земная жизнь игуменьи Феофании, основательницы и настоятельницы Воскресенского монастыря в С.-Петербурге.

Тихо, неподвижно стояли сестры и не спускали глаз с оставляющей их матери. Невыразима словом была их скорбь, но любовь к ней была так велика, что и в эту тяжелую минуту, ее духовные дети помнили ее увещания и показанный ею пример самоотвержения и преданности воле Божией. Все старались покорить силу своей скорби и свято исполнить предсмертную просьбу, и завещание любимой матери⁶¹.

Как только прекратилась ее жизнь, старшая сестра, мать казначея Евстолия, велела ударить в большой колокол двенадцать раз. По первому удару, все сестры с воплями и рыданиями сбежались к телу оставившей их матери. Плач был общий; никто не хотел утешиться, потому что ее уже не стало!

Свято исполняя ее приказание, матери казначея и ризничая и еще две монахини немедленно вынули из указанного ею ящика, три запечатанных конверта. На одном из них значилось: письмо к сестрам, в котором матушка благодарит сестер за любовь к ней, просит о поминовении души своей и чтоб гроб для нее был сделан самый простой и отпевание было простое; на другом: Мое духовное завещание, где она делает распределение своим вещам; на третьем надпись: «Тотчас после моей кончины, прежде всякого другого распоряжения, казначее, матери Евстолии, распечатать сей пакет, прочитать всем сестрам и не отлагая, представить митрополиту вместе с рапортом о моей смерти».

В присутствии всех сестер, мать казначея распечатала последний конверт и прочитала вслух последние желания, завещанные матерью своей духовной пастве.

Когда по прочтении завещания, тело усопшей было перенесено в залу и положено на приготовленном катафалке, отслужена была панихида, собравшимся монастырским духовенством. Искренними рыданиями много раз прерывались трогательные молитвы. Мать казначея поспешила исполнить последнее приказание усопшей игуменьи Феофании, чтобы, не отлагая, сообщить о ее кончине Высокопреосвященнейшему митрополиту Исидору при рапорте от монастыря⁶².

Милостивый архипастырь, выразив искреннее сочувствие к скорби осиротевших инокинь, сам пожелал совершить отпевание усопшей игуменьи в среду, по случаю своего отъезда по епархии на другой же день; но родственники и ее духовные дети просили, как последнего утешения, оставить им тело любимой матери до пятницы. Уважая их чувство, высокопреосвященнейший владыка, внял их просьбам и назначил вместо себя служить и отдать последние почести великой труженице, преосвященному викарию Аполлосу и приказал своим певчим отпевать ее.

С тяжелой скорбью в душе, но в тот же день разосланы в многие монастыри телеграммы о кончине матери игуменьи Феофании с просьбою о поминовении ее души, и вскоре получены ответы, что в тот же вечер отслужены панихиды и с следующего дня началось сорокадневное поминовение ее души. Так как она пользовалась общим уважением и любовью, a сестрам неизвестны были имена ее многочисленных и благоговейных почитателей, то на другой день напечатано было в газетах известие о ее кончине. Во все пять дней стояния ее тела почти непрестанно раздавались панихиды с раннего утра до ночи. Зала была полна сестрами; никто не хотел отходить от своей матери настоятельницы. Неусыпно день и ночь, читали псалтирь y тела усопшей; днем читали монахини, ночью послушницы, по очереди; остальные сестры молились и клали земные поклоны всякий раз, как поминалось в молитвах имя новопреставленной, всечестнейшей матери игуменьи Феофании. Пока тело лежало на катафалке, сестры пригласили хорошего фотографа снять ее портрет, не напоминающий, конечно, светлое прекрасное лице; какое имела матушка в бодром состоянии здоровья, но дающий удовлетворительное сходство с тем, как она лежала последние дни, на смертном одре и по смерти своей в гробу.

Во вторник 17 числа, по пропетии панихиды, в третьем часу пополудни – час ее кончины – тело усопшей положено в гроб, в присутствии отца архимандрита Игнатия, и собора монастырских священнослужителей и перенесено в соборный храм, где все время стояли по углам гроба, днем – четыре манатейные монахини, ночью – четыре рясофорные. Всякий день, в трех монастырских храмах, служили три заупокойные обедни; в час пополудни и в семь часов вечера были соборные панихиды, и кроме этих двух общих, стены великолепного храма оглашались почти непрерывным пением панихид, по усердию сестер, родных и знакомых. Плач был общий, выражавший сердечную скорбь, о разлуке с умилительною старицею. Стечение народа возрастало с каждым днем; щедрая милостыня раздавалась в память усопшей; люди всех сословий и состояний спешили воздать последний долг великой труженице. Память ее благословлялась не только преданными ее детьми, но и посторонними, и даже теми, до которых донеслась только слава о ее подвигах. Многие издалека приходили поклониться пред ее телом и моля Господа, о упокоении ее души, просили и ее молитв, о упокоении своих сердец среди бурь житейских.

На третий день ее кончины, 18 числа, изволила приехать Ее Высочество Великая Княгиня Александра Петровна, проститься с своею восприемною матерью, столь много ее любившею! Великая Княгиня прошла прямо в собор и подошла к телу усопшей; положив несколько земных поклонов, Ее Высочество поцеловала деревянное распятие, лежавшее на груди, и руку, державшую его. Никто не знал о прибытии Великой Княгини и Ее смиренные действия утешили до слез скорбных сестер.

В четверг 19 мая приехал преосвященный Нектарий к обедни, помолиться с осиротевшими инокинями, и после обедни отслужил от своего усердия соборную панихиду. Со Святыми упокой и Сам Един были пропеты самим преосвященным со всем собором и с таким искренним умилением, что все присутствующие плакали.

Все окружавшие тело усопшей игуменьи, сквозь слезы скорби и печали, передавали друг другу, какое испытывалось ими необыкновенное чувство благодати, при приближении к телу благословенной матери: «тоска так и ложилась на сердце, a подходили ближе к телу или служили панихиду, становилось легче, как будто душа пресветлеет невыразимою отрадою, и все хотелось бы молиться за нее».

В пятницу, 20 мая, настал тяжелый день разлуки с телом усопшей матери. С утра отслужили две заупокойные обедни и несколько панихид. Божественную литургию и отпевание совершал преосвященный Аполлос с сослужащими ему настоятелем Сергиевой пустыни, архимандритом Игнатием, архимандритом Макарием, иеромонахами и монастырским духовенством. Весь обширный храм, на хорах и внизу, был наполнен богомольцами, спешившими воздать последний долг, всех любившей и всеми любимой, игуменьи Феофании. Большую часть службы пели на правом клиросе митрополитские певчие, потому что сестры от слез и скорби петь много не могли.

По пропетии причастного стиха, преосвященный Аполлос произнес трогательное надгробное слово в память усопшей, a после отпевания прочитал духовное завещание, в котором игуменья Феофания еще 26 марта, 1864 года, заповедала последние загробные желания к ее возлюбленным сестрам:

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

«Зная любовь, преданность и послушание, вверенных моему управлению, о Господе сестер обители, и питая в душе моей взаимно к ним глубочайшую, сердечную признательность, долгом считаю, для душевного их успокоения, заявить мои последние мысли и желания, если будет на то архипастырская воля, чрез которую веруем иметь благословение Всевышнего Промысла.

Един Господь ведает, каких трудов и попечений стоило мне, грешной, основать и поддерживать святую обитель в желаемом благоустройстве ее, вначале на Васильевском острове, a в последствии на этом месте. Но во всем, имея твердое упование мое на милость Царя небесного и Царицу мою Пресвятую Богородицу, ощущала я, недостойная и немощная, великую я всесильную помощь и укрепление, в особенности, что относилось к пользе и благопоспешению возлюбленных сестер моих о Господе. Их стремления к благочестной жизни, усердные труды и беспрекословное, святое послушание поддерживали и утешали меня во все время пребывания моего с ними. Да воздаст им Господь Бог Своим небесным воздаянием!

Неисчислимые ко мне милости Августейшего Дома, архипастырей наших и всех благотворителей святой обители, поселяли во мне постоянные чувства истинного к ним благоговения и искреннейшей благодарности. С такими чувствами оканчиваю последние дни мои, умоляя Вседетеля, да наградят их всех, по велицей Своей милости!

Обращаясь к мысли об успокоении возлюбленнейших сестер моих о Господе, после моей смерти, и желая поддержать обитель, в существующем ее благоустроенном порядке, характере и чиноположении, я, грешная, по долговременному моему опыту, признаю достойнейшими быть моими преемницами из среды сестер сея же обители: казначею и благочинную, монахиню Варсонофию, и ризничую монахиню Евстолию, как приобретших, при помощи Божией, сколько мне известно, по мере силы их, главные иноческие добродетели: смиренномудрие, любовь и послушание, a вместе с тем, имеющих способность благоразумно распределять хозяйством и экономией обители.

Для избрания настоятельницы из сих двух лиц или из числа других сестер сея общежительные обители, нахожу весьма полезным и спасительным благословение Святейшего Правительствующего Синода, изложенное в указе его от 20 марта, 1862 года, где с особенною ясностью и полнотою определяется весь порядок избрания настоятельницы в монастыри общежительные.

В заключение, прошу вас, драгоценные и возлюбленные мои сестры, принять мою последнюю, искреннюю, сердечную благодарность за великую любовь вашу ко мне о Господе и не оставить мольбою к Царю небесному о упокоении грешной души моей.

Помните, мои возлюбленные, святость призвания вашего в недра святой обители; храните ненарушимо все правила и уставы ее, имея беспрекословное послушание и истинное смирение со всегдашним распознаванием собственных немощей и взаимною любовью друг ко другу.

Благословение Господне да почиет над вами!

С.-петербургского Воскресенского общежительного монастыря

Настоятельница, игуменья Феофания».

Слухом сердца осиротевшие инокини принимали драгоценные предсмертные заветы своей матери и тихо плакали, давая себе слово свято хранить их.

Самый обряд отпевания игуменьи Феофании производил умилительное впечатление на души верующих, так что тут же между народом прошел говор, что молитвенницу Петербургскую отпевают не как простого человека, a с торжественною и утешительною верою, что ей готов венец блаженства. Во время трогательной песни: Приидите последнее целование дадим, все прощались с телом усопшей игуменьи: духовенство, монашествующие, родные, знакомые и народ. Нельзя описать последнего прощания сестер с любимою матерью; поистине было надгробное рыдание! Гроб не закрывали до самой могилы. Впереди несли крест и хоругви; две монахини на голове крышку от гроба; за ними шли певчие митрополитские, клиросные сестры и все духовенство. Достопочтенный седовласый духовник монастырский нес образ Божией Матери, которым некогда благословила усопшую старшая ее сестра, схимонахиня Маврикия; за ним шли два архимандрита и архиерей. Духовная процессия вышла в левые боковые двери Собора, и гроб, содержавший тело игуменьи Феофании, обнесен был на руках монахинь вокруг обители, воздвигнутой попечениями той, которая лежала теперь недвижима. Вся церемония сопровождалась духовными песньми при печальном звоне всех колоколов. Против каждой церкви ставили гроб на двух скамейках и служили литию. Таким образом донесли до приготовленной и, внутри стенок устланной ковром, могилы, близ соборного храма, закрыли гроб и опустили его в могилу.

Как тяжело было переживать эту минуту бедным инокиням: души их были потрясены до глубины. Все посыпали землею дорогую могилу и возвратившись в Собор, каждая положила по двенадцати земных поклонов за упокой души новопреставленной.

Для духовенства и гостей был приготовлен обед в залах; на дворе, неподалеку от могилы, расставлены столы и угощены обедом званные гости усопшей игуменьи, младшие братья Христа Спасителя.

В третьем часу, время ее кончины, сестры опять собрались y могилы и пригласив священника, отслужили несколько панихид. По окончании вечерни опять отпета панихида y дорогой могилы. Со дня кончины ежедневно служили сорокоустную обедню, и если был свободный священник, то и другую, по усердию сестер, за упокой души новопреставленной игуменьи Феофании. Также всякий день две панихиды: одна общая от монастыря, другая особая по усердию сестер. В келлии, где скончалась матушка, было неумолкаемое чтение псалтири о упоении ее души, кроме следовавшего чтения в храме денно и нощно.

Могилы игуменьи Феофании и монахини Варсонофии окружены чугунною решеткою и летом убраны живыми цветами и венками. На каждой могиле – белый крест, лампада теплится пред ним, по усердию сестер. Во время крестных ходов, торжественная процессия останавливается y дорогих могил, и осенив их хоругвями и окружив иконами, поют литию о упокоении душ игуменьи Феофании и монахини Варсонофии. Избранная игуменья Евстолия⁶³ и ее сестры ходят на могилы при всяком новом предприятии, мысленно испрашивая благословения y незабвенной матери: она всегда жива для душ, воспитанных ею в христианских верованиях.

Смотря на величественные по размерам и архитектуре здания С.-Петербургского Воскресенского женского монастыря, сравнивая их с едва заметным уголком земли, занимаемом их строительницею и ее сподвижницею, невольное удивление поражает нас: сколько силы духа проявляется в немощном теле женщины, когда благодать осеняет его свыше, когда она следует во всем заповедям Господа нашего Иисуса Христа и, удовлетворяя необходимым потребностям здешней жизни, вырабатывает себе жизнь бессмертную! Не откладывали они заботы о спасении души своей; без страха готовились к неизбежному переходу от земли на небо, и непрестанно думая о близкой кончине, жили, умирая ежедневно. Блажен человек посеявший и возростивший, хоть одно доброе семя в жизни своей! A ваша жизнь, благодатные старицы, была неусыпным трудом возделывания пажитей в сердцах человеческих, в которых вы насаждали евангельские добродетели! Благую часть избрали вы, смиренные труженицы, и не отнимется y вас часть вечного блаженства! С последнею просьбою обратилась к вам игуменья и мать ваша: «Молитесь, чтоб наша обитель стояла до скончания веков». И будет стоять святая обитель, пока будут люди, ищущие неба!

По приказанию Военного Министра, имею честь препроводить y сего к Вашему Превосходительству Высочайший рескрипт, на имя покойного супруга вашего с изъявлением ему Монаршего благоволения за оказанное им отличие в сражении противу Шведов, в деле 3-го мая.

Подпись Дежурного Генерала:

По военнопоходной Его Величества Канцелярии в С.-Петербург.

23-го октября 1809 г.

Ее Прев. Г-же Генерал Майорше Готовцовой.

2

Собственноручный рескрипт Государя Императора Александра Павловича.

Господин Генерал Майор Готовцов!

Отличное мужество и благоразумные распоряжения ваши, новыми опытами подтвержденные в деле 3-го минувшего мая, при Кирке Шкелефте противу Шведских войск, обращают мое внимание. Поставляя приятнейшим себе долгом изъявить чрез сие Мое к вам благоволение,

Пребываю вам Благосклонный Александр.

В Петергофе, 2-го августа 1809 г.

Военный Министр Граф Аракчеев.

Подлинник

Madame de Gotovtzoff! j’apprends avec une véritable peine la perte que vous venez de faire et je sens toute l’étendue de votre douleur. La mort de votre epoux met le comble aux afflictions, qui ont accompagnées votre union, formée sous de plus heureux auspices et dont la durée a été si peu prolongée. La part que j’ai toujours prise à ce qui vous regarde, doit vous garantir celle que m’inspire votre situation présente. Je porterai à la connaissance de l’Empereur, Montrés-cher Fils, les reclamations que vous m’avez transmises par l’organe de votre soeur. Sa justice et sa bonté ne vous permettent pas de douter de la protection qu’il accordera à la veuve d’un brave guerrier qui a terminé sa carrière d’une manière aussi honorable et qui emporte les regrets de tous ses frères d’arme. Je désire que vous puissiez trouver un motif de consolation dans cette assurance ainsi que dans celle de la bienveillance particulière, avec laquelle je suis

Votre affectionnée Marie.

Pavlowsk. le 29 Août 1809.

Перевод

Госпожа Готовцова!

С истинным сожалением я узнала о понесенной вами потере и чувством понимаю всю великость вашей печали. Смерть вашего супруга довершает огорчения, сопровождавшие ваш союз, образовавшийся под самыми счастливыми предзнаменованиями и продолжавшийся столь краткое время. Участие, всегда принимаемое мною во всем касающемся вас, должно служить вам ручательством того участия, которое внушает мне настоящее ваше положение. Я доведу до сведения Государя Императора, Моего дражайшего Сына, о просьбах ваших, переданных Мне, чрез посредство вашей сестры. Его правосудие и милость не позволяют вам сомневаться в покровительстве, которое Он окажет вдове храброго воина, столь достославно окончившего свое поприще и унесшего в могилу сожаление всех своих товарищей по оружию. Я желаю, чтобы вы могли найти причину утешения в этой уверенности, так же как и в уверенности в особенную благосклонность, с которою пребываю

Вас любящая Мария.

Павловск. 29 августа, 1809 года.

2

Подлинник

Ma chère Breitkopf!

Je prends un intérêt sincère à là situation de notre pauvre madame de Gotovtzoff et je viens d’envoyer sa supplique par le courier d’aujourd’hui pour être portée à la connoissance de l’Em pereur, Mon très cher Fils. Yoilà ce que je vous prie de lui dire et d’être assure au reste des sentiments de bienveillance sincère avec lesquels je suis

Vorte affectionnée Marie.

S.-Pétersbourg, ce 18 février 1814.

Перевод

Милая моя Брейткопф!

Принимаю искреннее участие в нашей бедной Готовцовой и сей час отослала ее просьбу с нынешним курьером, чтобы довесть ее до сведения Государя Императора, Моего возлюбленного Сына.

Вот что прошу сказать ей и притом быть уверенною в чувствах искренней благосклонности, с которыми пребываю

Вас любящая Мария.

С.-Петербург, 18 февраля 1814.

3

Подлинник

Madame de Gotovtzoff!

J’ai eu le plaisir de recevoir votre lettre du 9 de ce mois et J ’en ai toujours à Vous assurer de l’intérêt que je prends à Vous. C’est avec ce sentiment que J’envisage votre sollicitation en faveur de votre nièce et quoique le nombre des candidates pour les places vacantes de Mes pensionnaires à l’Institut de Ste Catherine de Moscou soit assez grand et qu’en conscience Je ne puisse rien promettre d’avance, le nom de votre nièce sera ajouté à la liste, pour l’avoir en vue avec les autres, quand Je ferai Mon choix qui sera déterminé par la plus grande équité. Quant à votre demande relative à votre dette â la Maison des Enfants trouvés, il faut qu’à ce sujet vous M’adressiez une lettre en langue russe, parcequ’il faudra lui donner une marche officielle qui n’admet point de langue étrangère, et si la teneur de vorte demande n’y met obstacle, Je serais assurément bien aise de faire en votre faveur tout ce que les Lois Me perm ettront. Recevez cette assurance comme une preuve des sentiments de bienveillance avec lesquels je suis

Votre affectionnée Marie.

S.-Pétersbourg, ce 24 Mars 1825.

Перевод

Госпожа Готовцова!

Я имела удовольствие получить ваше письмо, от 9 сего месяца и с таким же удовольствием, как всегда, уверяю вас в живом участии, Мною принимаемом в вас. С этим чувством принимаю ходатайство ваше за племянницу вашу, и хотя число кандидаток на вакансии Моих пансионерок в Московский Екатерининский Институт довольно велико и потому, по совести, Я ничего заранее не могу обещать, но имя вашей племянницы будет прибавлено к списку для того, чтоб иметь ее в виду вместе с другими, когда я буду делать выбор, определяемый с величайшею справедливостью. Что же касается до вашей просьбы относительно вашего долга в Воспитательный Дом, то по этому предмету вы должны отнестись ко Мне письмом на русском языке, потому что этому письму должно дать ход в служебном порядке, не допускающем иностранного языка и, если содержание вашей просьбы не представит препятствий, то, конечно Я буду очень рада сделать в вашу пользу все, что законы мне дозволят. Примите это уверение, как доказательство чувствований благосклонности, с которыми пребываю

Вас любящая Мария.

С.-Петербург, 24 марта 1825.

4

Подлинник

Madame de Gotovtzoff!

J’ai eu le plaisir de recevoir votre lettre du 6 du mois d’Avril par laquelle vous solliciter un délai du payement de votre dette à la Maison des Enfants trouvés et je l’ai d’abord fait examiner par le Conseil de la dite maison. Mais le gouvernement de Kostroma n’étant point au nombre de ceux en faveur desquels les Reglements perm ettent d’accorder un pareil délai, le Conseil s’est vu dans l’impossibilité de voter pour l’accomplissement de vos voeux et il a décidé au lieu de cela, de vous proposer un renouvellement de votre emprunt pour 24 ans, par le moyen duquel votre dette sera entièrem ent amortie. Ayant parfaitement approuvée cette opinion du Conseil, je Me fais un vrai plaisir de vous en avertir et de vous réiterer en même temps l’assurance des sentiments de bienveillance sincère âvec lesquels je suis

Votre affectionnée Marie.

Si cet arrangem ent vous agrée, vous m’ecrirez une lettre en russe pour le prem ier, que je porterai à la connaissance du Conseil.

A S.-Pétersbourg, ce 6 mai 1825.

Перевод

Госпожа Готовцова!

Я имела удовольствие получить ваше письмо от 6 апреля, в котором вы просите исходатайствовать вам отсрочку уплаты вашего долга в Воспитательный Дом и тотчас же представила оное на рассмотрение в Совет этого Дома. Но так как Костромская губерния не находится в числе губерний, в пользу которых Уставы позволяют подобную отсрочку, то Совет признал невозможным выразить свое согласие на исполнение вашей просьбы и вместо того решил предложить вам возобновление вашего займа на 24 года, посредством которого ваш долг будет вполне погашен. Совершенно одобрив это мнение Совета, я считаю за истинное удовольствие известить вас о том и вместе с тем повторить уверение в чувствах искреннего благоволения, с которыми пребываю

Вас любящая Мария.

Если это распоряжение вас удовлетворяет, то вы напишите Мне к первому числу письмо по-русски, которое Я и передам к сведению в Совет.

В С.-Петербурге, 6 мая 1825.

5

Подлинник

Madame de Gotovtzoff!

J’ai reçu votre lettre du 12 de ce mois et Je suis bien aise de vous avoir fait plaisir en plaçant votre nièce comme Ma pensionnaire à l’Institut et de vous avoir donné par-là une preuve des sentiments de bienveillance sincère avec lesquels je suis

Votre affectionnée Marie.

Gatschina, ce 27 octobre, 1825.

Перевод

Госпожа Готовцова!

Я получила ваше письмо от 12 сего месяца и очень довольна, что доставила вам удовольствие помещением вашей племянницы в Институт и тем дала вам доказательство чувств благосклонности, с которою пребываю

Вас любящая Мария,

Гатчина. 27 октября, 1825 года.

6

Подлинник

Madame de Gotovtzoff!

J’ai eu le plaisir de recevoir votre lettre et J ’ai d’abord transmise à l’Empereur Mon très-cher Fils celle que vous m'avez envoyée pour Lui. Je ne permets pas de préjuger de Sa décision qui sera sûrement fondée sur la justice et la bonté, mais Je vous prie d'être assurée des voeux que je fais toujours pour votre bonheur et des sentiments de bienveillance aves lesquels Je suis

Votre affectionnée Marie.

Pavlnwsk, de 6 avril 1826.

Перевод

Госпожа Готовцова!

Я имела удовольствие получить ваше письмо и тотчас передала Императору, Моему дражайшему Сыну то, которое вы прислали Мне на его имя. Я не позволяю предугадывать Его решение, которое, конечно, будет основано на справедливости и милости; но прошу вас быть уверенною в желаниях, которые я всегда имею о вашем благополучии и в чувствах благоволения, с коими пребываю

Вас любящая Мария.

Павловск, 6 апреля 1826 года.

По приказанию Военного Министра имею честь препроводить к Вашему Превосходительству копию с Высочайшего Имянного Указа, данного Государственной Военной Коллегии, в 26 день сего ноября в следствие Всеподданнейшего прошения Вашего.

Подпись Дежурнаго Генерала: П. Военнопоходной

Его Величества Канцелярии.

С.-Петербург, 3-го декабря 1809.

Ея Превосходительству Г-же Генерал Майорше Александре Сергеевне Готовцовой.

2

Указ Государственной Военной Коллегии.

Приемля во уважение похвальную службу бывшего Шефа Азовского Мушкатерского полка Генерал Майора Готовцова, скончавшего жизнь свою от ран на поле брани, в минувшую со Шведами компанию полученных, повелеваю состоящее на нем, после умершего брата его Военного Советника Готовцова, взыскание десять тысяч шестьсот сорок рублей тридцать девять копеек с половиною за покупкой им в ведомство Комиссариата холст, сложить, и находящееся по сему взысканию в секвестре имение того Военного Советника, дошедшее по наследству к упоминаемому покойному Генерал Майору, a по кончине сего остающейся жене его вдове Александре Сергеевой дочери, из под запрещения освободить. В С.-Петербурге.

Ноября 26-го дня 1809 года.

На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою тако: Александр.

Контросигнировал Военный Министр Граф Аракчеев.

Ваше Превосходительство Александра Сергеевна!

Милости Божия да будут с тобою!

Письмо Вашего Превосходительства я получил при письме из Горицкого Монастыря, a при них и чулки рукоделия вашего. Вам угодно, чтобы я их надел, хотя единожды. Хотя они лучше, нежели мои худые ноги, однако, не премину их надеть, a по временам и носить, не в другой обуви, a в валенках или валеных сапогах. Да благословенны будут персты ваши и труды ваши! душевно благодарю за усердие ваше. Я прошу благость Божию, чтобы не лишил вас благих своих, как в здешней, так и в будущей жизни. Вы находитесь в горестном отягощении. Вспомните Пострадавшего спасения ради нашего, Кто Он таков был? Сын Божий и истинный Бог: чего в здешней жизни не претерпел? Святой Апостол Павел упоминает и нам (ко Евр. Глава 12) терпением да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на начальника веры и совершителя Иисуса, иже вместо предлежащия ему радости претерпел крест: да нестужаете си душами своими ослабляемы. A в другом месте (к Колосаем, Глава 3) аще убо воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя. Горняя мудрствуйте, a не земная. Для вас в здешней жизни дороже всего было, чего лишились: супруга и дочери. Последуйте воле Божией, вы приобрящете все сие в блаженной вечности. Извинительно Вашему Превосходительству, по вашим молодым летам, сокрушаться, о сей лестной для вас потере, но если справедливо рассудить, что наша жизнь? одно сонное мечтание, по краткому времени своему; и живем мы во стране смертных, и должно нам умереть. Вам уже, хотя я и сказал, но и без этого известно. С моей стороны, я советую Вашему Превосходительству во время скорбного случая еще и поплакать, но о душе своей, чтоб Господь Бог не лишил небесных Своих благ, и так скорбь ваша обратится вам в радость, a слезы во утешение; и поувещавайте себя псаломническим словом: вскую прискорбна еси душе моя, и Вскую смущаеши мя? уповай на Бога, яко исповемся Ему спасения лица моего и Бог мой. Ежели мысль или воображение представятся вредные, помолитесь таким образом: Господи Боже мой, избави мя от многих и лютых воспоминаний и от всех действ злых свободи мя, яко благословен еси во веки.

Таким же образом помолиться должно и к Божией Матери и так Господь Бог, молитвами Пречистыя Своея Матери, пошлет вам от небес милость Свою вскоре, и поможет вам избавиться от худых мыслей и воспоминаний неполезных; ибо близ всем призывающим Его, всем призывающим Его во истине, волю, боящихся Его, сотворит и молитву их услышит. Не отчаивайтесь милости Божией! Ему угодно, чтоб мы к Нему прибегали с нашими прошениями, аще и грешны пред Ним. Утверждайтесь во истинном исповедании святой нашей православной веры, и приложите ко оной и Богоугодные ваши дела, чрез что получите та благая, яже уготова Бог любящим Его. Окончив сие о себе скажу: Слава Богу еще продолжаю мою временную жизнь, но уже с переменою здоровья и ослаблением сил; но прошу благость Его, чтоб во время исхода души моей, да не изведена была по грехам моим на место мучения. За сим желаю Вашему Превосходительству здравия и продолжения жизни во угождение Богу. Пребуду Вашего Превосходительства усерднейший доброжелатель и богомолец

Кирилло-Новоезерский Игумен Феофан.

18 ноября 1814 года.

2

Ваше Превосходительство Александра Сергеевна.

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Превосходительства, с почты я получил, сего октября 9-го числа, в котором изволите объяснять прискорбность вашу и тягостные чувствования, касающиеся до души вашей, что сердце ваше в беспрестанном волнении, мир становится несносен, леность устрашает принять на себя строгую жизнь ангельского образа, и боитесь смущения монашествующей жизни, на которую якобы без звания Божия положиться не должно. Когда думаете принять твердое намерение о перемене жизни: приходят в волнение все страсти и сильный ужас обуяет; требуете от меня наставления: что предпринять ко спасению вашему? Я, рассматривая сии обстоятельства, решить оныя затрудняюсь, a советую прибегнуть ко Господу Богу, и просить от Него милости, яко милосердого Отца, пекущегося о спасении нашем, и воззвать к Нему: Скажи ми Господи путь воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою: Господи к Тебе пргибегох, научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой. Многие Господь Бог устроил ко спасению пути, и всякий избирал себе по своему усердию; спасались в пустынях, горах и в пропастях земных, в странничестве, в юродстве, в затворах, и стоянием на столпах: но сии пути, весьма жестоки и прискорбны; монастырская же жизнь устроена по воле Божией, по слову Спасителя нашего: иде же два или три собрани во имя Мое, ту есмь посреди их; кольми же паче в бо́льшем собрании? Еще монастырская жизнь святою церковью почитается и земным небом, где беспрестанно славословится Бог, как от Ангел на небеси; но как в большом собрании случаются между собою на малое время и смущения, потому что собираются из разных мест, разного воспитания, разных нравов, и не зная как друг друга успокоить, и друг друга тягости понести, и чрез то оскорбляются; но ежели кто имеет здравый разум, может сам успокоиться, и других успокоить, прощением и любовью. В обителях с церковью по уставу положено иметь и приготовлять простую пишу, для того, чтоб удобно было снискать, и чтоб не утрачивать время на излишнее попечение; также, чтоб и одежда была простая, a к сему самая удобная, черного цвету; как для смирения, так и для не маркости. В прежние времена в монастыри вступали царицы и царевны, a в мужские – цари и царевичи, как в других государствах, так и в нашем Российском, и не боялись, и нельзя, чтоб не несли они прискорбия, a чрез то спасались. Бог зовет всех ко спасению, обещания ради будущих благ. Приидите, глаголет: ко Мне вси труждающиися и обременении и Аз упокою вы: возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим. Ежели y Вашего Превосходительства к мирской жизни склонности нет, приступите ко Господу, поработайте Ему в сей кратковременной жизни; Бог больших подвигов не требует, a только кротости и смирения, и чистоты душевной и телесной. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят; для Бога немного потрудиться в здешней жизни; но воздаяния много, чего ум человеческий постигнуть не может. Бог истинен и нет не правды в Нем, что обещал – исполнит, но избави Боже лишиться сего, за слабость и неверие наше! Честна пред Господем смерть преподобных Его, в память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится; напротив того: да исчезнут грешницы от земли и беззаконницы, якоже не быти им. Страшное прещение! Советую Вашему Превосходительству на первый случай, чтоб без привычки, не трудна казалась монастырская жизнь, попробовать таким образом: сперва попеременно поживите в Горицком монастыре (как в оной обители Устав, соответствующий монашеской жизни, и церковное пение и чтение порядочное), не переменяя своей одежды, и когда скучно покажется, можете в доме побывать, пока привыкнете к оной жизни. Ежели невместно покажется, – что делать уже, хотя и в доме дни свои провождать можете, и как Бог зовет к Себе, a не принуждает, равным образом и я, Вашему Превосходительству, предлагаю только мое мнение, a не утверждаю, a вы, смотря свои силы, изберите путь, как я упоминал по воле Божией. И так, желая вашему Превосходительству всякого благополучия, и да будет на вас благословение Божие, пребуду

Вашего Превосходительства усердный всех благ желатель и Богомолец

Кирилло-Новозерский Игумен Феофан.

16 сентября 1816 года.

В Киев вам ехать, Бог благословит поклониться угодников Божиих святым мощам; они немного времени потрудились, но Бог их для нашей пользы и примеру, как на небеси, так и на земли, прославил.

3

Ваше Превосходительство Александра Сергеевна!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Превосходительства от игуменьи, я получил, в котором изволили объяснить всю сущность сердца вашего. Блажени люди имже есть Господь Бог их. Когда небесные Ангелы, служители Господа Вседержителя, радуются о едином грешнике кающемся, кольми паче о тех, которые предают себя в служение Богу! таковые причитаются к лику бесплотных Сил. В здешней жизни, весь труд в том только и состоит, чтобы преодолеть стремления плоти и духа, влекущих в сети смертные, и исполнить волю Божию, иже хощет всем спастися и преселиться в Царствие небесное; воля же Божия в том состоит: в терпении, в скорбных приражениях, в смиренной мудрости, в послушании неропотном, в чистоте душевной и телесной, в любви к Богу паче всякого создания и в любви к любящим и ко оскорбляющим, ради воздаяния яже обеща Бог; блажени есте егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще, мене ради, радуйтеся и веселитися, яко мзда ваша многа на небесех. Беречь мысли надобно, чтобы не воображали ничего временного по пристрастию, a паче устремляти к Богу, Свету присносущному. Но как мы сами собою ни одной добродетели ни начать, ни продолжать, ни окончить не можем, то просить должно Его благость и милосердое о нашей жизни и спасении попечение: Господи, даждь ми смирение, Господи, даждь ми терпение, Господи, даждь ми послушание, Господи, даждь ми кротость, и тогда Господь Бог, видя вашу искреннюю к Нему любовь, исполнит во благих желание ваше; a я с моей стороны посылаю вам благословение Божие к начинанию шествовать в путь Божий, к горнему Иерусалиму, к селению святых. Половину имения вашего кажется можно и передать, когда уже расположились оставить жизнь в селениих грешничьих, a вступить в дом Божией Матери, в обитель Горицкую; кажется сие место для вас будет полезно. О сестре вашей, ежели не согласна с вашим расположением, по времени можете усмотреть, что для нее полезно, то и устроить; пусть она поживет еще в доме. И так, желая Вашему Превосходительству от Христа Бога милости и щедрот, пребуду Вашего Превосходительства

Усерднейший всех благ желатель Игумен Феофан.

16 марта 1817 года.

В Киев съездить и поклониться св. мощам и помолиться Божией Матери, Чудотворному Ея образу в Соборной церкви над царскими вратами – дело доброе, Бог благословит.

4

Преподобнейшая Мать Феофания,

Милость Божия, да будет с тобою!

Письмо ваше с ассигнациями я получил, коих 150 рублей. В смущениях должно напоминать себе из словес Божиих, себя более укорять, что хуже всякого животного: я земля и пепел. В пище во время праздничное, хотя и позволить себе несколько посвободнее, a в другое время сказать себе, что надобно потерпеть; ежели мысль какая негодная вообразится, тотчас прибегнуть ко Господу, Исцелителю душ наших, и просить Его помощи, говоря: Господи, даждь мне мысль благу. Ежели вражда покажется к какой сестре, скажите: «здесь не ад, a дом Божией Матери, или паче земное небо, надо почитать всех святыми, и так более себя укорять, a не других». A против Начальницы, ежели ропот покажется в мыслях, скажите: что и Бог не мог нам угодить; мы никого не слушаем, ни Бога, ни Пророков, ни Апостолов, a одного врага душ наших. И так, надобно сей науке учиться, и не оставлять мыслей своих, чтоб бродили без всякого ограждения, обзирая чужие дела и недостатки; иногда же себя и побранить и поувещавать. Ежели будете подражать житию Христову и слушать учения Его, то никто от человек так научить вас, как жизнь проводить, не может. Он пречистыми Своими усты, сказал: Мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам. A святой Апостол Павел сказал: Мир имейте и Святыню со всеми, без нея же никто же узрит Господа.

Нам тщеславиться и гордиться нечем: что имеем, то все Божие, a только одна наша собственность: грехи; a что на первый случай, вступив в духовную жизнь, ни в чем не успеваете, пример нам новосаждение: сперва только покажется, потом произрастает лист, цвет и плод. Равно и в духовной жизни, не ужасайтесь, что не успеваете; должно прилагать только попечение ко исправлению, и просить Господа Бога: Научи мя творити волю Твою, яко Tы еси Бог мой!

Старайтесь, чтобы никаких мыслей посторонних, неполезных не принимать, кроме одной, чтобы припадать к ногам Спасителевым, яко же жена грешница, и Бог поможет вам спастись; не отчаивайтесь Его милости, более молитву творите: Господи Иисусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешную! Господи помилуй, не остави меня, Господи, ниже отступи от Мене. Так Господь Бог вас наставит на путь Свой и спасет вас.

И так, желая вам спасения пребуду усердный ваш и спасения желатель.

Грешный старец Феофан.

25 мая 1819 года.

5

Преподобная Мать Феофания!

Милость Божия, да будет с тобою!

За доставление маляров, нижайше благодарю; они крышу по новому тесу, водяною краскою выкрасили в самое сухое время, и вид очень красен, думать надо и прочен будет; во все крашение здесь дождя не было. Человек Анны Сергеевны возвращается при сем, a ваш человек оставлен здесь, для крашения железных крыш масляною краскою, сколько может успеть и хорошее время продолжится; ежели человек сей вам не нужен, прошу уже потерпеть; a ежели он нужен, то уведомить. Нужное дело: новую деревянную крышу выкрасить – сделано, a железные крыши можно оставить и без крашения до будущего лета: крыш много и все выкрасить не достанет времени. В присланном вашем письме с малярами, от 20 июля, объясняете свои недостатки в духовном делании; должно только употреблять труды со смирением, a Бог научит, что делать ко благоугождению Его; не отчаивайтесь милости Божией, вы Ему себя предали, Он вас оставит ли? Не оставит, и вы говорите со смирением к Его величеству: Не остави меня Господи, Боже мой, не отступи от меня, вонми в помощь мою, Господи спасения моего. Просите и дастся вам, вы призваны поработать Господу Богу во смирении. Отревайте гордые и тщеславные мысли и почаще говорите: Господи, даждь ми смирение! Господи, даждь ми терпение и кротость, a что вы стязать сего еще не можете, то преодолеть первую привычку многого труда требуется и времени; a переменить мысль, и лишних и негодных не принимать, мы сами собою не в силах; надобно же просить Господа: Господи, даждь ми мысль благу! Сколько бы мы ни старались сами собою приобресть в духовном деле успеха, без помощи Божией ничего успеть не можем. Увещавайте сами себя и скажите: «Феофания, что лучше: временно ли потерпеть, и вечно быть с своим Создателем, премилосердым Отцем, и во веки бесконечные наслаждаться лицезрения Его, или лишась оного, бедствовать, как в здешней, так и в будущей жизни?» и так должно все чувства склонять, чтоб угождать Господу, a не прогневлять Его противными Ему делами, словами и воображениями; по времени Бог вам поможет истребить из сердца вашего стремления страстей, и соделать оное дом Духу Божественному.

И так, пребуду усердный спасения вашего желатель,

недостойный Старец Архимандрит Феофан.

29 июля 1819 года.

6

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Вы желаете, чтоб я к Вашему Преподобию что-нибудь написал; видно для души вашей нужно какое-нибудь врачевство? Но Врач душ наших – Христос, Сын Божий; да приступаем убо с дерзновением к Престолу Благодати, яко да приимем милость, и благодать обрящем во благовременну помощь/ (Евр.4:16). Приступали ль вы когда к Престолу сидящего на Херувимех? Проходили ль небеса? я думаю сказать не можете, a должно. Вы уже причислены к небесным жителям, по слову святого Апостола Павла: Благословен Бог и Отец Господа нашею Иисуса Христа: Благословивый нас всяцем благословением духовным в небесных о Христе; яко же избра нас в Нем прежде сложения мира, быти нам святым и непорочным пред Ним в любви (Еф.1:3). Не забывайте, к чему Ваше Преподобие призваны: чтобы послужить Богу; не отлучайтесь же от Него. Как только какое смущение придет, к Нему прибегайте, прямо к Престолу Его, Он зовет к Себе: Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы. Я Вам желаю сего.

Пребуду Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель.

Архимандрит Феофан.

7

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Слава Богу, что помощью Его, крыши по дереву водяными, и по железу масляными красками, человек ваш выкрасил в хорошее время и благополучно; он отсюда к вам отпущен. Усердно благодарю за одолжение ваше; обитель наша всегда приносит Господу Богу молитвы свои за благотворителей, общие и особенные; в числе их тоже приносится и о вас, и всегда приноситься будет, пока обитель существовать будет. При сем упоминаю вам, яко рабе Божией, или паче дщери Живущего в вышних, не скучайте от приключающихся вам прискорбных случаев; Христос Сын Божий, нам о сем предвозвестил: В мире скорбни будете, но дерзайте, Аз победил мир. Вы теперь, как святой Петр Апостол, обуреваетесь прилоги вражиими; ощутите какую не богоугодную мысль или воображение, тотчас возведите свои мысленные очи к могущему спасти, и мысленно вознесите свой глас: Господи, спаси мя, погибаю; и вы тот же ответ в себе услышите, как и святой Петр: «Маловерная, почто усомнилася еси? Ты себя Мне поручила, Я с тобою есмь и не оставлю тебя: от тебя зависит пребыть со Мною, или оставить Меня; ежели желаешь со Мною быть и Меня любить, яко Создателя своего, люби же и создание Мое, a паче посвятивших себя в служение Мне, своих сестер духовных; принудь себя любить и тех, которых и не хочется, и вооружайся против плоти, мира и диавола: Я тебе помощник буду, и как Я смирил Себя, послушлив был и терпелив даже до смерти, последуй и ты стопам Моим, и так буря душевных страстей минуется, и будет тишина: повеле бури и ста в тишину».

Желаю вам не отчаиваться милости Божией, a просить Его помощи: Помощник мой буди, не отрини мене, и не остави мене Боже, Спасителю мой яко отец мой, и мати моя остависта мя, но Ты Создатель мой восприял мя еси; и так, малое ваше моление Господь Бог услышит и спасет тебя, яко уповающую на Него; я желаю вам усердно того, что Господь обеща: и дщерию, и наследницею быти Царствия Его небесного.

Пребуду Вашего Преподобия, усердный спасения желатель, недостойный старец

Архимандрит Феофан.

13 августа.

8

Преподобнейшая Мать Феофания,

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше, ковер и просфору, я получил с нарочно присланным вашим; за усердие ваше нижайше благодарю; Господь Бог воздаст вам в будущей жизни воздаянием небесным, нетленным, вечным. Завтрашний день, для Обители нашей знаменитый, ковер по вашему желанию обновим, и за вас при бескровной Жертве принесем Господу Богу, наше недостойное моление и за сестрицу вашу. Даруй Боже, чтоб вы в дому Божией Матери, яко в земном небе были спокойны, мирны; пусть что хотят говорят, не внемлющие своему спасению, к вашему огорчению, – a вы об них духом приносите Господу Богу свои молитвы о спасении их, по слову Христа Спасителя нашего: Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам напасть и будете дщери Царя Небесного, наследницы Царствия Его.

Не отлучайте мыслей от Отца Небесного, по слову Святого Давида Пророка и Царя: Мне же прилеплятися Богу благо есть, полагати во Господе упование спасения моею. От мыслей худых, душевредных обороняйтесь молитвою сею: Заступи, спаси помилуй и сохрани мя Боже Твоею благодатию: Мы слабы, немощны, Ты крепок и силен заступить и помиловать в день брани, и аще не преодолеют и не обладают мною, тогда непорочна буду, и очищена буду Тобою от греха велика. И так, сражайтесь со всякою худою мыслью и призывайте Господа в помощь. Меньше надобно говорить о недостатках других, по слову Святого Давида: Яко да не возглаголют уста моя дел человеческих; положи Господи хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих. О себе же всегда воображать должно: что земля и пепел, что я всех хуже здесь живущих. Бог презирает на смиренные сердца; всех любите, всех почитайте, со всеми мир имейте, по слову Святого Апостола Павла: Мир имейте и святыню со всеми, без нея же никтоже узрит Господа. Плотских мыслей яко змия, или яда смертоносного берегитесь, как только тьма сия найдет на душу вашу, тот же час припадите ко Господу и говорите в молитве своей: Господи Боже мой, изми мя от уст пагубного змия, зияющаго пожрети мя и свести во ад живу. И так Господь Бог поможет вам исправить жизнь вашу, и будете водимы Духом Божиим, по слову Христа Спасителя: Утешитель же, Дух Святый, Его же послет Отец во Имя Мое, Той вы научит всему и воспомянет вам вся, яже рех вам. Велия Твоя милость Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живого к нам недостойным!

И так, желая вам дражайшего сего дара, пребуду Вашего Преподобия, усерднейший всех благ желатель, недостойный Старец,

Архимандрит Феофан.

6 ноября 1819 года.

9

Преподобнейшая Мать Феофания,

Милость Божия, да будет с тобою!

Письмо ваше с нарочно присланным я получил, и при нем две просфоры, яблоки и подрясник. Усердно благодарю за ваши милости; подрясник сшит хорошо, a паче, что легок для носки; я уже его и надевал. Господь Бог да наградит вас нетленною одеждою в будущей жизни; но когда угодно Вашему Преподобию меня наградить сею одеждою, для меня не неприятною, то я более употреблять буду ее во время Священнослужения, и вас буду поминать о здравии и спасении; я желаю вам усердно оного. Что же вы изволите упоминать о своих, в жизни спасительной, недостатках, не смущайтесь: сему должно быть по слову Священного Писания: «Чадо, аще приступаеши работати Господеви, уготови душу твою во искушение». Но, по слову Святого Апостола Павла: «Искушение вас не постиже, точию искушение человеческое», то есть от сестер происходящее. Есть ли чем ни есть недовольна, на сие сказать в себе должно: сыщется ли человек на земле, что бы кто временным был доволен? Довольство бо наше от Бога, a не от временных благ, или от человек. Если мысли гневные приразятся, вспомнить надобно слова Святого Давида: Гневайтеся и не согрешайте, яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся. Против гордости вспомнить должно слова Христа Спасителя: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем; на что более врачевание, как сие спасительное слово Божие, против гордости? a притом следует к тому же и слова Святого Апостола Петра: Смиритеся убо под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время, всю печаль вашу возверзете нань, яко Той печется о вас. Или, в себе сказать: «Феофания, когда ты успокоишься? Надобно помыслить о будущей жизни, какое должен человек претерпевать беспокойство, ежели внутренне себя не успокоить?». Ежели вы кого не любите, вспомните слова Святого Иоанна Богослова в соборном послании: Ненавидяй брата своего или сестру, во тме есть, и во тме ходит, и не весть камо идет, и тма ослепи очи его; или в себе сказать: «Феофания, доколе тебе во тме пребывать, не лучше ли обратиться к свету незлобия?». Если мирское, что ощущаемо будет в сердце, сказать, что: я уже от мира удалилась, и поручаю себя Богу. Подтверждает в том же Святой Иоанн Богослов: Не любите мира, ни яже в мире; аще кто любит мир, несть любви Отчи в нем. Яко все, яже в мире, похоть плотская, и похоть очима, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть, и мир, преходит и похоть его; a творяй волю Божию, пребывает во веки.

«Возлюбленнии ныне чада Божии есмы, и не y явися, что будем, вемы же яко егда явится, подобни Ему будем и узрим Его, якоже есть, и всяк имеяй надежду сию нань, очищает себя, якоже Он чист есть. Я, с моей стороны думаю, что вы не отвергнете тех святейших слов, которые я вам выше сего напомнил; ежели будете стараться их исполнять, довольно для вашего внутреннего спокойствия будет. Что делать, надобно преодолевать себя и свои смущения; a притом и сие сказать себе: Вскую прискорбна еси душа моя, и Вскую смущаеши мя: Уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего, и Бог мой. Кто из Святых не терпел в здешней жизни разных приключений? но они во всем уповали на Господа и успокаивались; вы в числе тех же имеете жребий; не ленитесь просить Господа и просите молитв Святых, которые такие же были человеки, как и мы; a хотя и обленитесь, не отчаивайтесь милости Божией, яко Той печется о вашем спасении; подает вам здравие, внушает вам слово Свое; вы всегда Его слышите, когда Священник читает Евангелие, также и слова Святых Апостолов и св. Отец. Каким образом исправлять жизнь свою? a в молитвах утренних и вечерних о чем просим Господа Бога и Божию Матерь? Сие должно помнить; ежели бы Господь Бог вразумил: всегда себя охуждать, всегда укорять себя, всегда на себя гневаться, a притом всех почитать за Святых, a себя хуже всех, великое бы дело было, дело Божие! по слову Святого Давида: Смирихся и спасе мя. На сердца смиренных Бог призирает. Ежели вы теперь имеете пребывание в святой Обители и не почитаете оную земным небом, как можете получить селение небесное? Потому, когда здесь не можем быть спокойны, с беспокойством как можем быть в таком месте, где все спокойны и яко Ангели Божии, всегда пребывают во услаждении и созерцании лицезрения Божия? Ныне и мы должны созерцать Бога, но в гадании, a тогда лицем к лицу Его Божественному! К Причащению Божественных Таин, чем чаще будете приступать, тем более освещаться ваша будет душа; но должно приготовляться к сему Божественному Таинству, безгневанием и примирением от чистого сердца. Когда мы причащаемся Святых Таин, невидимо принимаем в худую нашу храмину Христа, Сына Божия, a где едина Ипостась, тут и вся Святая Троица. Сколько Господь к нам милосерд! Но мы сего не понимаем. Даруй Боже нам духовно жить, духовно мыслить, полезное говорить, всех любить, всех почитать внутренне, a не пренебрегать, не завидовать, не враждовать. И так будет Бог мира с нами, сего желая Вашему Преподобию, пребуду Вашего Преподобия

Усерднеиший всех благ желатель

недостойный старец Архимандрит Феофан.

22 Марта 1820 года.

Матери игуменьи прошу объявить мой поклон и со всеми сестрами. Да будет Бог мира между М. Игуменьею и сестры, чтобы жизнь провождаема была по воле Его святой! Сего от нас требуют, как на небеси, так и на земли. Всем за усердие мое благодарение.

Мое в том только желание и состоит, чтобы все вели жизнь угодную Господу Богу, мирные и спокойные. Великое было бы дело, ежели бы подобную жизнь провождать живущим святым на небеси: в полезных мыслях, в молитве, в благодарении за все Его Божественные и неизреченные милости.

10

Преподобнейшая Мать Феофания,

Милость Божия, да будет с тобою!

Письмо ваше и две просфоры, я получил, нижайше благодарю за просфоры и за поздравление с превеличайшим и радостным Праздником Воскресения Господа нашего Иисуса Христа; a с моей стороны я желаю Вашему Преподобию, чтоб Воскресший Господь Иисус Христос, Сын Божий, всегда был в памяти вашей и Имя Его во устах ваших. Вы жалуетесь на себя, что нравы ваши хуже становятся; советую вам на сие относиться к себе же такими словами: «Феофания, опомнись, в каком ты звании и чем ты занимаешься? вспомни, что ты причислена к жителям небесным; посмотри на житие Святых Преподобных Матерей, как они жили на земле, как исправляли свои нравы; – должно и тебе подражать их жизни. Они, гордились ли? Гневались ли? Враждовали ль? Беспокоились ли? Но сего в них – когда расположились работать Господу – не было; a были, яко агнцы или агницы незлобивы, и за незлобие Господь их приял в небесные Свои кровы; a ты, Феофания, где живешь? в простом ли доме? Бог тебя призвал к Себе в служение, в сие земное небо, в Святую Обитель! будь покойна, почитай всех за Ангелов Божиих». И так себя поувещавайте, и нравы свои приводите к незлобию и душевному смирению; a Бог призирает на смиренные сердца: Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит и смиренным дает благодать; вот, что приятно Господу Богу, смиренное сердце. Ежели будете говорить: «что не можете стяжать сего»; – и я с моей стороны тоже скажу: что мы сами собою доброго сделать ничего не можем без помощи Божией; должно просить Его Божественную благость, по слову Его Святому: «Просите и дастся вам». И так, не должно нерадению себя предавать; Господь Бог не многих словес в прошении нашем требует, a сказать только: «Господи, Ты видишь мою слабость, даждь ми исправление и сподоби мя любити Тя от всея души моея и помышления, и подаждь ми благодать Свою, любить Начальницу и сестр моих; и подаждь мне усердие притекать на Церковное пение, приносить мою недостойную молитву с молящимися, и всегда за все Твои ко мне благодеяния, благодарить Тебя, Создателя моего! Ты Отец мой милосердый и Бог мой!». И так Господь Бог, видя твое усердие, и подаст исправление в жизни твоей.

И так, желая Вашему Преподобию, всякого благополучия и спасения, пребуду усерднейший всех благ желатель.

Архимандрит Феофан.

6 апреля 1820 года.

11

Преподобнейшая Мать Феофания,

Милость Божия, да будет с тобою!

Письмо ваше от 18 числа сего месяца, я получил 20-го и просфору; нижайше благодарю за усердие. Послушник письмо ваше с просфорою отдал мне, когда человек ваш уже отправился из Монастыря, и потому я тогда на оное и не отвечал; ныне же уведомляю Ваше Преподобие, что я в день Праздника Преполовения, во время служения моего, на Проскомидии вынимал частицы из просфоры общей о здравии и спасении матери игуменьи вашей, о вас с сестрицею и прочих сестер; a которых помню, за каждую порознь. Даруй, Боже, чтоб вы здоровы были душою и телом, и послужили Господу Богу с горящею к Нему любовью, радовались, a не скорбели, и во исправлении своей жизни не отчаивались; ежели бы не положено было покаяние грешнику во спасение, то мы бы самые несчастливые здешней маловременной жизни жители были. Господь Бог сколько милосерд к нам, что велит отпущать, грехи в день до седьм крат седьмерицею, a почему так много? Войдите в мысли свои, сколько оных в уме, или душе вашей перебывает ежеминутно, для того должно ежеминутно и каяться, и говорить: «Господи, согрешила, прости! Господи, даждь ми мысль благу! Господи, даждь мне исправление! Ежели будете примечать мысли свои в воображении и истреблять худые, и стараться насаждать добрые духовные, то и можете мало по малу исправить жизнь свою; вы еще новоначальные, только что вступили в духовную сию науку и жизнь; в скором времени не можете истребить мирские нравы, мирские привычки, мирские шутки и слова, a долго еще мечтаться будут и подделываться к словам Священного писания; и для того нужно смирять себя и обращаться к своему ничтожеству; что земля и пепел и червь, a не словесное животное, и как Святой Давид говорит: Скотен бых y Тебе, виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя; – Смирихся и спасе мя; a в смирении все добродетели заключаются: Смиренный – гордиться, тщеславиться, завидовать, враждовать, осуждать, гневаться, противоречить, отчаиваться и беспокоиться – не может. Постарайтесь приобрести оное; Христос, Сын Божий, будет вам примером, по слову Его святому: Научитеся от Мене, говорит Он пречистыми Своими устами, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Вот отчего вы беспокоитесь, что еще не достигли сего дара: просите и дастся вам; не многих слов требуется, a только вам простенько сказать: Господи даждь ми смирение! Даруй Боже, оное вам получить! Ежели причащались Святых Пречистых Таин, поздравляю вас, и да будет сие вам во исцеление, очищение, просвещение, сохранение и спасение души и тела. A иначе, причащением Священных Таин, живущего иметь в себе Христа Сына Божия со Отцем и Святым Духом. Вы может быть почтете, что я от себя сие написал, превыше понятия нашего тайну? Не от себя, a взял из Канона 9-й песни ко Причащению готовящихся; какое к нам Его снисхождение! зовет к Себе, увещевает, обещает с нами жить, в нас обитать в здешней жизни, a в будущей наследниками делает Царствия Своего небесного; a мы все сие пренебрегаем и занимаемся сонным мечтанием, и не хотим воли Его исполнить. A чего Он требует от нас? Паче всего смирения, Сам смирив Себя и послушлив быв даже до смерти. Не много нам в здешней жизни пожить, хотя что и скорбное потерпеть, только с благодарением и со смирением, a потом получили бы покойную жизнь, как в здешней, a паче в будущей жизни, бесконечной и ум превосходящей, яже уготова Бог любящим Его.

За сим желая Вашему Преподобию всякого благополучия и милости Божией, пребуду усерднейший всех благ желатель, недостойный

Архимандрит Феофан.

25 апреля 1820 года.

12

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Два письма ваши я получил, в которых объясняете свои недостатки ко угождению Божию, и что не можете смирить непреклонное душевное свое расположение к любви сестер, и чувствуете неисправную свою жизнь, a чрез то приходите в огорчение и смущение. На сие вам ответствую из Священного писания: Чадо, аще приступаеши работати Господеви, уготови душу твою во искушение. Не отчаивайтесь милости Божией, искушение вас не постиже, точию человеческое; упоминает о сем Апостол Павел, исправить жизнь в скором времени невозможно, a постепенно. Не огорчайтесь, ежели что услышите противное, скажите против того: Феофания, надобно исправить свою жизнь, говорят к пользе твоей: обратися душе моя, в покой твой, яко Господь благодействова тя; и другое что от Божественного Писания, что вспомните, упомяните себе; от искушения мы познаем себя, каковы мы есть: Любим ли мы Бога, исполняем ли волю Его святую? Господь нам все средства, как спастись объявил: хотите в спокойствии быть? Он изволил сказать: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Вы хотите быть кроткою и смиренною? Должно отринуть противную сему гордость и смущающее вас тщеславие: гордость и тщеславие никогда в спокойствии быть не могут. Кротость и смирение на небеси; гордость и тщеславие во аде, вы себя должны почитать в жребии небесных жителей; не удаляйтесь от них, a паче от Господа Бога, Создателя и Отца Своего небесного, Он удостоил тебя быть наследницею Царствия Своего небесного, не теряйте сего дара, не по делам нашим, a по одной Своей неизреченной милости даруемого.

Господь Бог не многого от нас требует, a только кротости и смирения, чтоб мы научились оному, ни от Ангела, ни от человека, но от Него самого. Рассмотрите хорошенько, коль великое дело быть ученицею Спасителя своего, a притом еще наследницею Царствия Его небесного. Прошу вас: не уступайте сего сокровища гордости и тщеславию, будьте кротки, a паче смиренны, терпеливы, нищи духом, чисты сердцем и говорите почаще: Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей; не отвержи мене от лица Твоего и духа Твоего Святого не отыми от Мене; воздаждь ми радость спасения Своего и духом Владычним утверди мя. И так Господь Бог призрит с высоты Славы Своея на смиренное ваше расположение сердца и поможет исправить жизнь вашу, чего вам желая, пребуду

Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

13 Декабря 1820 года.

13

Преподобнейшая Мать Феофания

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше с письмом братца вашего я получил и прочитал оба: первое и второе. Сперва на второе ответствую; слава Богу, Благодеявшему вам! По совету брата вашего P. С. лучше о сосудах упомянуть: они будут в предыдущие времена памятником милости Ея Величества, a Обители во славу Божию и украшением. Но теперь на ваше письмо ответствую же. Вы видите, сколь Господь к Вашему Преподобию милостив; утешает вас, исполняет во благих желание Ваше. Вы расположившись последовать воли Его, послужить Ему, угодить Ему, любить Его от всея Души, от всего сердца и от всего помышления. Не надобно забывать Его, за богатые милости и щедроты Его к вам. Почаще говорите в себе: «Господи Боже мой, Создателю мой, Благодетелю мой, не остави мене, Ты меня научи творити волю Твою, Ты просвети мои мысленныя очи сердечныя, Ты просвети тьму мою, яко Тобою избавлюся от искушения!». Жизнь, в которую вы вступили, жизнь небесная, вы оставили земную, не должно следовать ей. Привыкли Вы много говорить? но если бы полезное говорили, получили бы себе за сие награду по слову самого Бога: изводяй честное от недостойного яко уста моя будут; a за всякое слово праздное должно ответ отдавать в день судный. Осуждать не велит Христос Сын Божий; не осуждайте, да не осуждении будете. Гордиться не должно: гордым Бог противится, a смиренным дает благодать. Тщеславиться не надобно, a приписывать все, что имеем, славе Божией: не нам Господи не нам, но имени Твоему даждь славу. Не надобно, сердиться: да не зайдет солнце во гневе вашем! мстить не надобно: Мне отмщение, Аз воздам, a Христос Сын Божий говорит: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас. Во время противоречия, лучше ничего не отвещавать: онемех и смирихся и умолчах, по слову святого Давида. Противу забвения: забвенна быв яко мертва, бых яко сосуд погублен; a o воздержании должно вспоминать слова Святого Апостола Павла: пища и питие не поставят нас перед Богом, невоздержание Адама изгна из рая. Ежели, что захочется покушать, возьмите благословение от Матери Игуменьи, и не сомневайтесь в разрешении. Не смущайтесь, будьте всегда веселы: радуйтеся о Господе, a когда Бог пошлет вам умиление, поплачьте о своих грехах, и так припадите к Нему, что Он до сего времени сохраняет вас, продолжил жизнь и здравие, излейте пред Ним сердце ваше. Не скорбите, что еще не устроили свою душевную храмину, не украсили ее хорошими делами, a просите Господа. Мы сами Собою ничего доброго сделать не можем, a должно Его просить помощи: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишися зиждущий. И так мало по малу, можете успевать в духовном делании. О живописи изволите писать, что вам желается поучиться? С хорошим намерением и по способности вашей – дело доброе! когда благословила Игуменья, и с моей стороны да будет на вас Божие благословение. A о образах местных в новом приделе изволите писать: чтоб по правую сторону изобразить Иисуса Христа в терновом венце, в виде: Ce человек. С моей стороны лучше изобразить Господа Царя царствующих и Господа Господствующих, в царском венце, седящего на Херувимех, во омофоре, нежели во умалении и в ничтожном виде. Также и Матерь Божию, высшую всех бесплотных чинов, яко Царицу Неба и земли, нежели с оружием, прободающим Ее сердце: то было только временное, a ныне в самом существе. Ежели бы не первые были образа, a в другом месте были поставлены, то для памяти страданий Спасителя нашего, и состраждующей Ему пречистой Его Матери, доброе дело! На царских же дверях изобразить Христа Спасителя нашего и Марию Магдалину, отирающую власами своими ножки Спасителя, можно. И так желая Вашему Преподобию мирного и спокойного пребывания, пребуду

Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан-Новоезерский.

18 Января 1821 года.

Сестрице вашей Божие благословение, и по просфоре вам; письмо брата вашего возвращаю.

14

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше от матери Маврикии я получил, в котором пишете о душевном своем расстройстве и не знаете, что с собою делать, что приходите в худшее состояние, и даже до отчаяния, и просите меня, чтоб я вас побранил. На сие вам отвечаю: кто любит наказание и обличение, и приемлет оное, тому может быть это врачевством душевным. Св. Апостол Павел говорит к Тимофею 2, гл. 3, ст. 16: всяко писание Богодухновенно и полезно есть: ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде, да совершен будет Божий человек, на всякое дело благое уготован. Теперь уже доходит дело, по просьбе вашей, и до того, что должно побранить вас; но я вам же сие поручаю: побраните вы себя хорошенько. Скажите себе: «Феофания, кто ты? земля, прах, пепел, пища червей, и как можешь противиться слову Божию, небесному учению? Христос Сын Божий велит, терпеть! в терпении вашем стяжите души ваша, a ты терпеть в случающихся скорбных приключениях, не хочешь. Христос Сын Божий. Сам изволил терпеть нашего ради спасения, будучи безгрешен. И так скажите еще себе: «опомнись! ежели в здешней жизни неприятные случаи приводят тебя до такого нетерпения, что порываешься к отчаянию, то как будешь терпеть в будущей бесконечной жизни вечное мучение? Сходно ль оно с христианскою жизнью, a паче с духовною? Господь тебя призвал в служение Себе, вчинил тебя в число Ангельское, ввел тебя в свою небесную ограду, в Святую Обитель, но ты нечувствительна, чего ж тебе недостает? только что преселения в Царствие небесное? потерпи со смирением, получишь, что Господь обещал. Занимаешься ты пустыми мыслями, оставляешь Господа Бога, надежду на Него не полагаешь; бежишь мысленно от лица Его; Он зовет: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии и Аз упокою вы. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим». Еще скажите: себе: «Феофания смотри, что ты делаешь? пренебрегаешь смиренные глаголы Создателя своего, приятное призывание: приидите ко Мне, я упокою вас. Что сего драгоценнее? Хотя б кто имел сокровище всея вселенныя, может ли оно упокоить? может ли дать Царствие Небесное? но ничего вечного дать не может, a только что одно мечтание покажет к прелести, как находящемуся во сне. Уснуша сном своим и воставше ничтоже обретоша в руках своих. Ежели Феофания, скажите себе, не очувствуешься, и не хочешь смирить себя, и предать себя Господней воле, чтоб не услышать страшное изречение Господа своего, Благодетеля, Отца премилосердаго: отъидете от Мене, куда ж? во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его». Страшное изречение благого, кроткого и премилосердого Отца! вот до чего нас доводит грубость, ожесточение, и окаменение и нечувствие наше о всех излиянных на нас милостях! Я с моей стороны, прошу вас, признайте свою погрешность, пред Господом Богом, падите пред лицем Его: и скажите: не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от Мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего, и духом владычным утверди меня. Тогда услышишь благословенный глас: отпущаются греси твои, будь в мирной жизни и тишине, и к тому не согрешай. Нам довольно примеров, погрешали и Святые, и получали прощение; были и великие грешники, и грешницы, обратились ко Господу, раскаялись, – Господь дал им жребий такой же как и Святым. – Не смущайтесь, скажите себе пророческое слово: обратися, душе моя, в покой твой, яко Господь благодействова тя, яко изъят душу мою от смерти, и нози мои от поползновения. Ежели приводит тебя в беспокойство резчик и позолотчик, что ж делать? тоже прибегнуть к терпению: Бог все исправит, хотя несколько и попозже, нежели как располагали своими мыслями. Не было ли к благому намерению попущения тщеславных мыслей, что вы успеете свой придел привести ко освящению прежде других, забыв просить помощи Божией? И так-то в свое время, назначенное вами, и не исполняется, но исполнится: помолитесь Господу Богу, чтоб вспомоществовал, и Бог поможет, a вы свое старание прилагайте, без смущения.

И так желая вам спокойной жизни, пребуду Вашего преподобия усердный всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

11 Июля 1821 г.

15

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с Тобою!

Письмо ваше, и образ Божией Матери во имя Толгской, я получил. Усерднейше благодарю за дар неоцененный; я исполню просьбу вашу: буду иметь в своей кельи. За поздравление с новым годом вторично благодарю. Даруй Боже вам совлещися ветхого человека, и облещися в нового! Ветхий человек во искушении, в расстройстве, a новый в терпении и в великодушном уповании на благодать Божию. Ваше письмо наполнено смущения и боязни; по слову Святого Давида: тамо убояшеся страха идеже не бе страх. Св. пророк Иона хотел уйти от лица Господня, но что пострадал? Пожрен был китом, но, когда признав свое погрешение, – намерение его бежать в Фарсис противу воли Божией – обратился в сокрушении сердца и воззвал от чрева китова: возопих в скорби моей ко Господу Богу моему, и услыша мя, и внегда, скончаватися души моей Господа помянух, какая ему надежда была избавиться от совершенной погибели? по нашему мнению, дело невозможное; но Господь повелел киту, и без вреда он извергнул Иону, и принужден исполнить волю Божию: идти в Ниневию проповедовать прещение Божие, чтобы покаялись. Вы, мать Феофания, малодушествуете на подобие Ионы. Господь Бог призвал вас в преддверие небесное, в Святую обитель; но маленькие прискорбия приводят вас в отчаяние, и говорите или мыслите: зачем вступила в Обитель? и так противитесь воли Божией. Вам бы должно сказать себе: «Бог призвал меня послужить Ему во временной сей жизни и как я противиться могу воли Божией?». Временная жизнь нам известна, что она есть искушение. Сам Христос Сын Божий нам оставил пример; чего Он не пострадал в здешней жизни? a потом Апостолы и Св. Мученики? то, сравнив наше искушение противу их, как можем сказать, что «в отчаяние от нетерпения прихожу?» Мы должны благодарить Господа, что живем в спокойствии, и никакого бедствия не видим, кроме собственных наших грехов; противу сего зла должно все силы свои употреблять, очистить душу и тело от всякия скверны. Время еще не прекратилось, мы знаем временной нашей жизни счет: дни лет наших в них же семьдесят лет, аще же в силах осмьдесят лет, a будущей жизни счету никто не может знать; но там уже будет жизнь безгрешная, ангельская. Сподоби нас, Господи Боже, получить то блаженство, яже уготовал любящим Его! и так, имуще неложное обещание, получить вечное блаженство, должно временное вменять яко сонное мечтание, и забывать мимошедшее, a на преднее простираться. Оставить смущение, a уповать на милость Божию. Он избавил праведных от всех скорбей их и теперь они пребывают в непрестанной радости, насыщаясь доброты неизреченныя ликовствуя с лики Ангельскими, и насыщаясь непрестанно лицезрением Божиим – вот в чем наше блаженство. Ежели сравнить мирскую жизнь с духовною, то можно сказать, одно привидение, a не истина. Прошу вас, не верить внушениям вражиим, a лучше верить самому Богу, как сказал Христос Сын Божий от имени Отца Своего Небесного: никто же может прийти ко Мне, аще не Отец Мой привлечет Его. Вы не только призваны: но и привлечены; не противьтесь воли Божией, a почаще говорите: да будет воля Твоя святая! Сожалею о болезни Матери Игуменьи; я бы посоветовал ей попить редичного соку, хотя по столовой ложке, но лучше смешавши с коноплянным толченным семенем и выжавши из двух одно соединение.

Да будет Божие благословение на вас, уповайте на милость Божию.

Пребуду Вашего преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

6 января 1822 года.

16

Преподобнейшая мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше с письмом Александры Алексеевны я получил, и их читал. Даруй Боже Александре Алексеевне благое свое намерение совершить! Начало оного, как она в своем письме упоминает, прияла от Вашего Преподобия, однако прийти в сознание своих недостатков и переменить жизнь, есть действие Божие, по слову Его святому: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Но как начать жизнь духовную, просит вашего же наставления, яко свою учительницу. С вашей стороны должно отвечать: чтоб она училась от Самого Господа, по слову Его святому: Научитеся, изволил Он пречистыми Своими устами сказать: от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Вот первая наука, a потом: в терпении вашем стяжите души ваши (Лк.21:19). Приготовляться надобно к кротости, смирению и терпению: всего будет много противного сему. Что же касается до молитвы, то всякая молитва благоприятна Господу; святые отцы поучались, чтоб не расхищен был ум, в оной молитве: Господи Иисусе Христе Сине Божий, помилуй мя грешного, ходя, сидя и делая что. A иные 12 псалмов читали во дни и в нощи, которые и положены в Молитвенниках; иные Псалтирь, a в обителях – церковная служба и общее Правило. И так, что хочет на первый случай избрать – в ее воле, или что ваше преподобие назначите ей. A я с своей стороны советовал бы читать со вниманием утренние и вечерние молитвы: в них все изображено и к признанию своих недостатков и ко умилостивлению Господа. A св. праотец Давид имел во уме своем Господа, говоря так: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся; сего ради возвеселися сердце мое и возрадовася язык мой, еще же и плоть моя вселится на уповании; и хотя сего стяжать трудно, чтоб всегда иметь в разуме Господа, однако не невозможно, как Св. Отцы стяжали оное и поучали других, о чем многие их поучения мы имеем; a паче Преподобного Макария Египетского. И так, пусть приступает ко Господу, без сомнения: Он зовет всех ко спасению, обещания ради будущих благ; и кто обратится от греховной жизни, на небеси радость бывает о едином грешнике, кающемся паче, нежели о 99 праведных, иже не требуют покаяния (Лк.15:7). Дивна дела Твоя, Господи, дивен во святых Своих, дивен и в грешных; Он праведных любит, a грешников милует, и о обращающемся на небеси радуются Ангелы Божии, a кольми паче святые, угодившие Господу. И когда она имеет способ решиться с мирскою жизнью, да поможет ей Господь; только на первый случай должна осторожно поступать, чтоб не навести какого искушения, когда сказано: «что мудрование плотское вражда на Бога», кольми паче на рабов Его, или на рабынь; спасет ее Господь за благотворение к вашей обители, a во обители живущие, хотя по поклону положат за благотворящую, то 120 поклонов относиться будут в пренебесный и мысленный жертвенник. И так, желая Вашему Преподобию и ученице вашей тех благ, их же Бог уготова любящим Его, пребуду

Вашего Преподобия, усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Ноября 9-го 1822 года.

17

Преподобнейшая мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, в котором пишете и жалуетесь на свое душевное неустройство; не можете преодолеть горделивого нрава и вспыльчивой привычки, a паче осуждения других. На сие вашему преподобию ответствую: Мы ныне находимся не в мирской жизни, a в духовной; вы только вступили в оную и почитаться должны новоначальною, то и неудивительно, что, вкорененная привычка в мирской жизни преодолевает духовную жизнь. Не отчаивайтесь милости Божией, Господь к вам милостив будет и за то только, ежели вы недостатки свои признав, раскаиваетесь во оных и сокрушаетесь, a не ожесточаетесь; однако надобно все силы душевные употреблять, чтоб вражию науку искоренять: гордость, тщеславие, осуждение, непримирение, ожесточение, ненависть, злобу, вспыльчивость. A учиться должно от Самого Господа, что Он изволил сказать: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим. Не осуждайте да не осуждены будете. Аще отпущаете человекам согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваши. Да и прочая наука самого Христа Спасителя нашего, писанная в научение наше во Евангелии и Апостоле. Сему должно последовать; должно облещися в нового человека, a ветхого совлещися, и так по малу навыкать добродетелям, яко Божественному учению, a пороки искоренять яко вражие сеяние. И когда, что случайно возмутит ваш дух, тотчас сказать себе: «сие противно Создателю моему, о! Феофание: Бога ли не послушаю? то что последует за преслушание? смущение, расстройство в мыслях, досада, огорчение, гнев, вражда, и прочие развраты, и чрез то должно противиться своему Создателю, не исполнять воли Его, a послушать врага, хотящего погибели нашей. Господь хощет нам быть чадами Его, обещает нам временное и вечное блаженство, как изволил сказать: взыщите прежде царствие Божие и сия вся приложатся вам; a враг хочет всех благ лишить нас, как временных, так и вечных, и сходно с духовною жизнью». И так поувещайте себя; Господь к нам милостив, все способы употребляет ко спасению нашему, a нам должно послушать гласа Его: днесь аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших; не хощу смерти грешника, но еже обратитеся и живу быти ему. Я желаю вам не только свободиться от борющих вас страстей, но искоренить их, и быть чадом Божиим, быть же и наследницею Царствия Небесного, которому не будет конца.

Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Декабря 13, 1823 г.

P. S. Я сегодня поеду в Филипорабскую пустынь. Посылаю вашему преподобию трое четок и 3 просфоры, как изволили писать; извольте себе взять четки и просфору назначенную, a прочее – матери Зинаиде и матери Варсонофии; даруй Боже им быть смиренными, непоколебимыми во исполнении воли Божией, и чтоб смотрели душевными очима, на свои только недостатки, не касаясь других! Собственные наши недостатки Господь уподобляет в очесе нашем бревну, a в очесе других сучцу – и да будет на них Божие благословение!

18

Преподобнейшая мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Преподобия, с нарочным присланное, я получил; нижайше благодарю за поздравление с Новым годом, напротив того и я ваше преподобие поздравляю; желаю, чтобы вы совлеклись ветхого человека, и облеклись в нового, как ежедневно просим Христа Сына Божия: Умертви плотское наше мудрование, да ветхого человека отложивше в нового облечемся, и Тебе поживем нашему Владыце и благодетелю, и тако Твоим последующе повелением, в вечный покой достигнем, идеже есть всех веселящихся жилище. Ты бо еси воистину истинное веселие и радость любящих Тя, Христе Боже наш. Что делать! Хотя мы и противное сему делаем и не желая оного, – излишне сокрушаться не надобно, a просить должно Его благость, чтоб сотворил с нами милость и устроил жизнь нашу по воле Его святой. Бог идеже хощет побеждается естества чин; Он грешников смиренных делает святыми. Отчаиваться милости Его не должно. Он изволит для нас все полезное делать, a нам должно с Св. Давидом говорить: Обратися, душе моя, в покой твой, яко Господь благодетельствова тя. И так, подкрепляйте себя милостью Божией. Ежели стяжите смиренномудрие, то будете и спокойны, по слову святому Спасителя нашего, как Он изволил сказать: научитеся от Мене яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим.

Объявите мой поклон сестрице вашей м. Маврикии и скажите, чтобы не скучала во ожидании пострижения и что я побываю в Горицком монастыре после Богоявления. Письмо отца Архимандрита к Вашему Преподобию я вложил в письмо матери игуменьи, a письмо, ко мне писанное, оставил y себя.

Пребуду Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Январь 2 дня 1824 г.

19

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

В письме вашем просите от меня наставления: как отвечать Его Высокопреосвященству за приписание вам от него благословения и за назначение книги в письме, присланном к Матери Игуменьи? Советую: прямо от себя поблагодарить Его Высокопреосвященство; пишите к нему просто, яко ко Отцу, без всяких высоких выражений: духовная мудрость проста, но благоприятна; a умолчать не должно, не отнестись благодарностью. Также и чрез Отца Архимандрита благодарить не нужно. Письмо, ежели Мать Игуменья не послала к Его Высокопреосвященству, советую послать в одном конверте и свое письмо. Не отчаивайтесь милости Отца нашего небесного, старайтесь волю Его исполнять; Он, все Свои милости вам являет; будьте пред Ним незлобивым младенцем, или смиренною грешницею. Когда увидите душевными очами тщетные в себе мысли, тот же час, или в ту же минуту, прибегните ко Господу, помолитесь в тайне, мысленно же говоря: Господи, даждь мне мысль благу; или другие какие молитвы на отгнание худых мыслей, и так по малу научитесь уменьшать, a до времени и истреблять душевное терние. И так, желая вам милости Божией, пребуду

Вашего Преподобия, усерднейший и всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

25 марта, 1824 г.

Ежели Мать Игуменья возвратилась в обитель, объявите мой поклон.

Сестрице вашей и прочим: Амфилохии, Назарете, объявите от меня Божие благословение и поклоны.

Матери Агнии с детьми, тоже Божие благословение и поклоны.

Даруй Боже всем мирное и любовное между собою житие – сия есть благоприятная Господу жертва.

Правило 52-е, от половины оного

«Да никто же от родителей дерзнет препинати чадом своим, приходящим к монашескому житию, или отторгати от монастыря, или сего ради отчуждати их наследия; аще же, кто обличится сие сотворити, да будет отлучен от церкви, дóндеже покается».

20

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Преподобия я получил, в котором изволите писать: что удостоилась принять страшных святых и животворящих Христовых Таин; поздравляю вас с сим Небесным Гостем, да даст вам по богатству славы Своея, силою утвердитися духом Его, во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердце ваше (Еф.3:16–17). Бывайте убо подражатели Богу, яко чада возлюбленная, и ходите в любви, яко же и Христос возлюбил есть вас, и предаде Себе за ны приношения и жертву Богу в воню благоухания (Еф.5:1–2). Не сомневайтесь о спасении своем, по слову Христа Спасителя нашего: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем (Ин.6:56). Вот вам неложное уверение о спасении вашем, когда вы исповедались и причастились Христова пречистого тела и крове Его, то уже стали быть во Христе, и Христос в вас. Велия Твоя милость к нам недостойным чадам Твоим, Владыко Царю пренебесный; елицы бо духом Божиим водятся, сии суть сынове (или дщери) Божии. Не приясте бо духа работы паки в боязнь; но приясте духа сыноположения о нем же вопием: Авва отче. Самый дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия. Аще же чада и наследницы: наследницы убо Богу, снаследницы же Христу, понеже с Ним страждем, с Ним и прославимся (Рим.8:14–17). Вот подтверждение о сыноположении нашем, и наследии небесном, изреченное Духом Святым с Апостолом Павлом. Господь всем хощет спастися, и делает верующих в Него, сынами и дщерями Своими и наследниками и наследницами царствия Своею небесного.

A что я говорил о десяти праведных, то есть ежели бы 10-ть угодили Господу в вашей обители, то и прочим исходатайствовали бы милость Его, и жребий со святыми, о сем Господь сказал праотцу нашему Аврааму, что ради 10-ти праведных и грады спасает, кольми паче живущих во обители святой, труждающихся и просящих Его милости, спасет.

Поручаю я вашему преподобию показать сию бумажку смущающимся сестрам, чтоб не отчаивались милости Божией и своего спасения, a старались бы угождать Господу своему, чтоб горняя мудрствовали, a не земная, и украшали душевную свою храмину благими делами: смирением, терпением, незлобием, послушанием без роптания, примирением и благодарением пред Создателем своим, за все Его милости, a паче всего истребляли бы из душевной своей храмины нечистоту: гордость, тщеславие, ненависть, вражду, гнев, зависть и злобу, и рождающуюся от плотских страстей любовь непотребную, и пристрастие к какому-нибудь лицу, чтоб никакой грех не обладал душою их, потому что все приобщаются страшных Христовых Таин, и должно обитать в душевной храмине их Христу Сыну Божию, как выше я, к вашему преподобию, писал, чтоб сия храмина была чиста. Всякой грех мерзок пред Богом, a всякая добродетель благоприятная Ему жертва, и чтоб всегда с Богом быть, a грехов яко яда змиина смертоносного бояться. И так желая, вашему преподобию и всем живущим в св. обители вашей милости Божией и спасения, пребуду

Вашего преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Июня 21-го 1824 года.

21

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Слава Господу Богу, что мы дождались великого праздника Рождества Христа Спасителя нашего, и уже празднуем оный. Таинство оного праздника святая церковь нам открывает, в чем оный праздник состоит, как мы слышим: «Дева днесь Пресущественнаго рождает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Отроча младо Превечный Бог». Дивна дела Твоя, Господи, какую явил к нам недостойным милость, какое снисхождение, какое смирение, сошед с небес, с высоты славы Своея, благоволил родиться от Пречистыя Девы, во убогом вертепе, a не в царских чертогах. О! глубина богатства, и премудрости и разума Божия! Яко не исследовани путие Его: кто бо разуме ум Господень, или кто советник Ему бысть? Господу Богу чистота души и тела Престол Херувимский, a не стены упещренныя златом, да и нам сказано: «Или не весте, яко телеса ваша храм живущаго в вас Святаго Духа суть, Его же имате от Бога, и несте свои, куплени бо есте ценою: прославите убо Бога в телесах ваших и в душах ваших». A в другом месте сказано: «Да не царствует грех в мертвенней плоти вашей, вы есте церкви Бога жива, яко же рече Бог, яко вселюся в них и похожду, и буду им в Бога, и тии будут Мне людии. Сицевые убо имуще обетования, очистим себе от всякия скверны плоти и духа, творяще Святыню во страхе Божии». И так желаю Вашему Преподобию, чтоб жизнь ваша была благоприятная жертва Богу. Он к нам столько милосерд, не гнушается пребывать в нас; какое должно нам благодарение воссылать за все Его великие милости, что Он нас всеми благами снабдил в здешней жизни, да еще превосходнее сего, обещал вечно с Ним царствовать на небеси, чего вам желая, пребуду

Вашего Преподобия, усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Декабря 24, 1824 года.

22

Преподобнейшая Мать Феофания!

Желаю вам о Господе радоватися и спастися!

Изволите вы писать, чтоб я написал вам собственной своей рукой несколько строк к назиданию душевному. Спрашивают вас: что за противность Господу, чтоб человек изнурял себя пищею, когда все для него создано; и почему пост и всякое изнурение так нужно, когда так трудно и малейшее воздержание? На сей вопрос, вам ответствую: Господь Бог управляет вселенною, и ежегодно и ежедневно дает пищу всякому животному; но человеку – умному созданию, сколько разных родов пищей приуготовил на земле и в водах? ему позволено оные употреблять: одни пищи для укрепления сил, как хлеб разный; a другие пищи для услаждения; но сколько же разного состояния людей и народов, и все должны снискивать себе пищу разными способами, но при всем изобилии для человека еще мало: для того и посты положены, по благоволению Божию от святой церкви, чтоб лишнюю пищу сберечь на другое время. A хлебная пища, которая укрепляет человека, не запрещена, и так может человек в меру употребляя хлебную пищу и крепок быть и здоров; но ежели принимать от врага мысли, для чего – то, для чего – другое не равно для всякого; то изыскивая причину, чрез то враг вринет в такую пропасть, что беспрестанно будет ум занимать сими пустыми мыслями; a лучше бы последовали Марии, которая присидела y ног Спасителевых и слушала слово Его, нежели Марфе пекущейся о лишнем для плоти приуготовлении. A что мать В. спрашивает: для чего грех смеяться и шутить, для чего надобно напротив, быть серьезной, что приводит в уныние и тоску; на сие вам ответствую: дела одни бесовские, a другие Божии; ежели хочет быть веселою, то пусть радуется о Господе, пусть благодарит Его за великие милости, что Он делает ее наследницею царствия небесного.

Что касается до вас, вы жалуетесь, что не можете утвердить мыслей своих в Богомыслии, надобно чаще говорить себе: Феофания, от кого ты отлучаешься, и пред кем ты предстоишь? И просите Его благость: не остави меня, Господи Боже мой, ниже отступи от меня; и после вспомните Давида святого слова: «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся». И так, помаленьку успевайте не отлучаться от Господа, a себя представляйте во уме: землею и пеплом. Я писал бы еще и более, но за краткостью времени прекращаю сим: будьте смиренны, терпеливы, и претерпев до конца, спасены будете. Святых Таин и соединения тела Христа, Сына Божия и пречистыя Его крове, Бог вас благословит; пребуду

Вашего Преподобия усердный доброжелатель

Архимандрит Феофан.

27 октября 1825 года.

Сон О. A. Ф…..a. Видел большую книгу открытую, в которой прекрасными литерами были написаны сии слова: «Небесные слова должно на своем собственном пергаменте изображать; адские слова изглаждать из сердца: они самый ад; земле дана грамота на владение всего и всех с отчетом. Рассуждение есть самая первая добродетель».

23

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

На прежде полученное ваше письмо, к посланному моему к вашему преподобию письму сим дополняю. Все допрашивают вас: «что за противность Господу, чтоб человек себя изнурял пищею, когда все для него создано, и почему пост и всякое изнурение для него нужно, когда так трудно и малейшее воздержание?» На сие вам ответствую: когда св. церковь, положила посты и постные дни, и под проклятием запретила не постную пищу во оное время употреблять, должно сему повиноваться, и исполнять оное, ежели кто хочет спастися, и жизнь вечную получить, a не испытывать причины; – до изнеможения же доводить себя не нужно, a постною пищею в оное время поддерживать должно свои немощные силы. Христос Сын Божий, постился 40 дней, сие было для Него не нужно, но нам дал образ чтоб последовали стопам Его; a потому положены и посты, и время положено церковью сколько в какие дни поститься должно; многие святые последуя примеру сему и по сорока дней постились, Господь видя их усердие помогал им Своею благодатью, но не всякий может оное исполнить, да Он и не требует выше сил наших такового поста; пост нужен по силе нашей, для уменьшения стремления плотских страстей, a потому для нас оный полезен. Жизнь наша двоякая, одна плотская, a другая духовная, по слову Св. Апостола Павла: Сущия бо по плоти, плотская мудрствуют; a иже по духу духовная, мудрование бо плотское, смерть есть, a мудрование духовное живот и мир, зане плотское мудрование вражда на Бога, закону бо Божию не покоряется, ниже бо может, (Рим.8:6 и далее). Возьмите же в пример жизнь мирскую, или сказать плотскую; там смехотворство, шутки, танцы, и прочие веселости и невоздержание – и до чего оные доводят? до грехопадения! Сравните ж с сею – жизнь духовную, какое сходство в них найдете? в плотской жизни: веселости, шутки и смехотворство и роскошь; a в духовной: скромность, смирение, молитва, воздержание, пост; и та греховная жизнь Богу противна, a добродетельная – приятна; сверх сего нужен для нас и плач. Христос Сын Божий ублажает плачущих: блажени плачущии яко тии утешатся, как в здешней, a паче в будущей жизни в царствии небесном. A о плотской жизни сказал Господь: горе вам смеющимся, яко восплачете и возрыдаете: где ж? во аде! как сказано в притче о богатом. И так лучше бы последовать учению Спасителя нашего, и исполнять оное, нежели следовать внушению вражию и не полезному любопытству, и пренебрегать свое спасение; богатый пил и ел и веселился в здешней жизни славно, a после капли воды просил. Матери В. скажите в пополнении к прежнему: ежели она попустит себя шутить и смеяться, то непрестанно враг будет влагать ей шуточные мысли и смехотворство, во всяком месте, даже и в церкви Божией и чтобы почаще читала: «Сердце чисто созижди во мне Боже и дух прав обнови во утробе моей» и так Господь поможет исправить ей жизнь свою. Когда я буду y вас, то поговорю о сем.

Мне в сие время, приехать в вашу обитель затруднительно, a ежели Господь благословит, и жив буду, то приеду по совершенному зимнему пути. И так желая вам спасения, пребуду

Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Ноября 17-го, 1825 года.

23

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

За сугубое ваше писание, первое в письме матери игуменьи приписанное, a второе особое, нижайше благодарю; в особом вашем письме изъявляете ваши все чувствования, в рассуждении пользы душевной, которую получаете от меня, но могу сказать с Св. Давидом: не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу; a я что могу полезное для души устроить, аще не Господь созиждет дом ваш душевный к пребыванию Себе. Изволите упоминать: «что к своим ездила в деревню, исполняя свое желание, но мало доброго получила, или и ничего для души. Что делать и как поправлять свои недостатки, полагая начало благое, и просить Того, который нас из небытия в бытие произвел?». Отчаиваться милости Божией не должно, но признавать свои недостатки пред Создателем своим должно; но повергать себя пред Его величеством яко пред отцом своим милосердым с детскою любовью, и просить Его милосердия, чтоб Он наставил как Его любить, и провождать монашескую жизнь, яко ангельскую, по Его изречению: без Мене не можете творити ничесоже. Изволите писать: что живете с Марьею Никитишною, и желали бы быть ей полезною, и просите научить вас обеих, вразумить и наставить, каким образом спасти душу? О сем мнение мое предлагаю: Марья Никитишна, как сестра младшая, должна принимать спасительные ваши советы чистосердечно, a ежели что покажется ей противно – не охуждать оные внутренно, a открывать сомнение свое вашему преподобию и не противоречить, a вы помолитесь Господу Богу, чтоб подал мысли к решению сомнения ее. Между же собою должно иметь любовь беспристрастную, в прискорбиях утешать, и укреплять в терпении, по слову Христа Спасителя нашего: в терпении вашем стяжите души ваша, последуя и учению Его святому, как Он изволил пречистыми Своими устами сказать: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Не должно принимать прилогов вражиих тщеславных, в каких-нибудь отличиях внешних, пред прочими сестрами, a почитать себя, внутренно, хуже всех. Должно умом своим всегда просить Господа, чтоб послушание, и служение не к человекам, a к Нему относить; и так святое послушание, будет во спасение души ее, и за малые труды получит великое награждение; в здешней жизни мир душевный, радость, в надежде получения будущих благ, a потом и совершенное награждение в царствии небесном. Мы оное своим тщанием и смирением, и по силе трудами духовными, приобресть с помощью Божией можем, но понять о сем царствовании в нынешней жизни не можем; даруй Боже всем нам оное получить, как и просим: Господи, не лиши мене небесных Твоих благ. Житие наше на небесех, отонудуже и Спасителя ждем Господа нашего Иисуса Христа, иже преобразит тело смирения нашего, яко же быти сему сообразно телу славы Его (Флп.3:21). Вот какая честь нам обещана, ежели мы во смирении пребудем. Слава Богу, что племянница ваша возвратилась в тихое пристанище, и послужит своему милосердому Небесному Отцу, Которому и должно с любовью, яко благоприятную жертву, приносить житие чисто и смиренно.

Сестрице вашей м. Маврикии, м. Зинаиде и Вирсавии объявите от меня Божие благословение и преподобного отца нашего Кирилла чудотворца, и скажите им, чтоб не забывали к чему позваны: монастырская жизнь должна быть небесная, которая заключается в смиренномудрии. Смирение на небесех пребывает; Христос – Сын Божий, Он смирил Себя, послушлив быв Отцу Своему Небесному. Должно подражать сему и будет жизнь ангельская, a награждение обещано еще более ангельского; вот какое к нам недостойным милосердие Божие, уму нашему непостижимое.

И так, желая живущим о Господе мира, тишины и спокойствия душевного, пребуду

Вашего Преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

26

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Преподобия, я получил, в котором приложена и выписка о несчастных; a мы получили я при газетах все производство и решение, со изъяснением преступления и каждому наказания, и казни висилицею, и за новость уже почитать не должно. Но, слава Богу, что столь страшное начало сим пресеклось; a душам, с покаянием отшедшим, да будет милостив Господь!

Вашему Преподобию известно, что жизнь здешняя непрестанной перемене подвержена, a настоящая на небесех, по слову Святого Апостола Павла: Наше бо житие на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашею Иисуса Христа: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:20–21). Еще он же пишет: Радуйтеся всегда о Господе: и паки реку, радуйтеся; кротость ваша разумна да будет всем человекам. Господь близ. Ни о чем же пецытеся, но во всем молитвою и молением, со благодарением прошения ваша да сказуются к Богу. И мир Божий, превосходяй всяк ум, да соблюдет сердца ваша и разумения ваша о Христе Иисусе (Флп.4:4). И так, не скучайте и не грустите, a скажите себе: Вскую прискорбна еси душе моя, и Вскую смущаеши мя? уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего и Бог мой! Враг всячески старается влагать в мысли наши противная судьбам Божиим, и чрез то приводить в уныние, в смущение, в грусть и тоску, чтоб ум отлучить от Бога и молитвы. Мы, сами собою преодолеть, столь жестокого нападения вражия, не можем; но имеем Помощника в скорбех Господа, к Нему должно припасть и просить Его помощи, чтобы Он благодатию Своею, свыше ниспосланною, укрепил вас во время прискорбия. Близ Господ всем призывающим Его во истине, волю боящихся Его, сотворит и молитву их услышит и спасет их. Советую вам радоватися о Господе, как выше сказал Св. Павел. Как же и не радоваться, какого мы Отца имеем, Отца не земного, но небесного? Он нас извел из мира с надеждою получения вечного блаженства: Их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Сие неисповедимое блаженство воспоминая, должно вседушно и всеусердно благодарить Господа и со смирением творить волю Его святую. Ежели бы совершенное смирение было, то и смущения бы никакого не было, по слову Его святому: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Царствие небесное получают смиренные и чистые сердцем; будьте кротки и смиренны, чрез сие Спасителя нашего учение, будете спокойны.

Изволите писать, что желаете съездить в Ростов с м. Маврикиею, м. Зинаидою, м. Вирсавиею, м. Варсонофиею; мать игуменья вас благословила; просите и от меня благословения? и с моей стороны, Господь вас благословит исполнить доброе желание.

Выписку вашу я прочитал, возвращаю при сем, и никому не показывал, даже и казначею. Ежели Бог благословит и жив буду, то надеюсь побывать в вашей обители к празднику Успения Божия Матери. При желании Вашему Преподобию здравия и спокойствия, пребуду усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Августа 8 дня 1826 г.

27

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше, a притом от посланного и просфору я получил; в письме прописуете свое недоумение, и просите на оное решение: с моей стороны не нахожу вас предо мною виновною, a что сделано уже, переменить невозможно, но дело ваше относится не на худой конец, a на спасение и утверждение в предприятии вашем. Не сомневайтесь и не смущайтесь: вы хотя укрыли себя пред человеки, но явили себя самому Богу Создателю нашему, и пред Ангелами Божиими и всеми святыми, и так радуйтеся о Господе, a не сетуйте и не смущайтеся; я вашему преподобию сие чистосердечно открываю. И так продолжайте жизнь о Господе в надежде обещанных благ: Он с вами всегда будет и Божия Матерь и все святые.

Вашего преподобия, усерднейший всех благ временных и вечных желатель

Архимандрит Феофан.

27 марта 1827 года.

P. S. Посылаю вашему преподобию благословенный хлеб. Благодарю за образа; да благословит Господь труды ваших рук.

28

Преподобнейшая мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо вашего преподобия с нарочно присланным я получил, в котором уведомляете о брате вашем Петре Сергеевиче: «что он в вашем Горицком монастыре, в великой болезни, страждущий от ноги, и желает в нашей обители препроводить остальные дни своя, и обще просите: ваше преподобие, сестра ваша мать Маврикия и Петр Сергеевич, чтоб принять его в число братства, с его человеком для прислуги, по болезни Петра Сергеевича, a притом по просухи, и вам с M. М. привезти его, надевши на Петра Сергеевича, сшитое y вас в обители, черное послушническое платье. На сие вашему преподобию ответствую: Благословляю Петру Сергеевичу послушническое платье надеть, и вам с сестрицею с ним в нашу обитель приехать, когда удобно будет: келью в низу приготовим. Даруй Боже, чтобы он благодарною душею переносил болезнь! Koгда мы грехами своими прогневляем Господа, то должны и болезни яко епитимию нести, по слову св. Апостола Павла: аще внешний наш человек тлеет, тогда внутренний обновляется по вся дни. И так желая вам спокойствия душевного, пребуду

Вашего преподобия усерднейший всех благ временных и вечных желатель

Архимандрит Феофан.

27 апреля 1827 года.

P. S. Прошу привезти с собою ту тетрадь, которую оставили y себя, бывшего Преосвященного Митрополита Арсения Ростовского житие и лишение его сана; мне нужна она для справки, a притом должно ее отослать к Моденскому Архимандриту Петру: она его, он мне дал только попользоваться, я велю здесь переписать ее.

Матери Игуменьи мой низкий поклон объявите за усердие.

Ваше преподобие, я уверял вас, что никакого неудовольствия не имею в том, что для угождения Господу сделано, и когда вы в себе находите спокойствие, слава Богу! да дарует Господь вам оное всегда иметь! A о брате вашем, когда будете здесь, поговорим.

В дополнение к биографии Арсения Моцеевича. Из Никольского Корельского монастыря

По взятии его, в 1767 году, из Никольского Корельского монастыря, в Архангельскую Губернскую Канцелярию, в которой и содержался, где его допросами теснил тамошний прокурор Василий Васильевич Нарышкин – он много же Арсения страдальца оклеветал, и по его настоянию увезен был в Иркутск и посажен в Вознесенском монастыре; потом за Байкалом в Троицком монастыре, a оттуда привезен в Нерчинск, a из Нерчинска повезли его в Верхнеудинск; но на дороге, в июле месяце, за 170 верст, не доезжая Верхнеудинска, скончался. О кончине его в Москве были Листочки, изданные от офицера, который при нем был; и привезли его уже испустившего дух в Верхнеудинск, поставили в Преображенскую церковь, и как важного арестанта, без Указа не смели похоронить; послан был нарочный в Иркутск к Губернатору, за 320 верст; до повеления, он в июле около 25 дней, в жары, не повредился, и много чудес было. Не один раз ночью, кто-то бил в набат, и народ прибегал к церкви, думал будто церковь горит, но видели над церковью звезду; и потом умершего тело предали земле на общем кладбище, на горе y креста; народ с благоговением провожал; над могилою купец Серебряников сделал наменный Голубец, и ныне прекрасная часовня, сооружена вдовою Шевелевой. Я, Булдаков, когда был в Сибири, и проезжая Верхнеудинск, всегда бывал на могиле y Арсения и служил панихиды. Николай Яковлевич Озерецковский рассказывал Булдакову, ибо он тогда был y Нарышкина при допросах: Арсений, вместо ответов, делал Нарышкину нравоучение, и наконец положил на стол медный пятак, и сказал: «возьми, этот тебе пятак пригодится». Нарышкин за сие крайне рассердился, однако сие предсказание сбылось: когда Нарышкин был в Нерчинске заводским начальником, и был под судом пять лет, имение его конфисковано за разграбление казенных денег, и он содержался в крепости, получая по 5 коп. на день, где по пятилетнем времени и помер. A когда судили Арсения в Синоде, то он предрек: Гедеону, что он паствы своей не увидит; a Амвросию, что на площади убит будет от своей паствы; a Сеченому Димитрию, что рассядется утроба, и все сие исполнилось. A в другом месте о нем пишет: Хотя и велено по лишении монашества, одев в крестьянское платье, отвезти в Сибирь, в Верхнеудинский острог, однако он туда не отвезен; a когда послан за ним в Архангельск Сенатских рот майор Таузаков с предложением от генерал-прокурора, о взятии Арсения из Архангельска, то отправлен был гвардии офицер Нолкен в Вологду с тем, что когда неизвестного арестанта туда Таузаков привезет, взять его и отвезти в Ревель к обер-коменданту; и все это производимо было под величайшим секретом.

В Вологде принял его гвардии-офицер Нолкен для отвезения в Ревель. В 1767 году привезен был в Москву, где представлен был Государыне весьма тайно, но Она с неудовольствием выслушала слова, выговоренные Арсением, тогда же и отвезен он в Ревельскую крепость.

В Сибирь же, может быть послан был кто-нибудь из Архиереев, другой, под именем Арсения, и потому в Верхнеудинске почитается Арсением; но в каком бы Праведник месте на земле ни был погребен, но прославляется от Бога, и память Его бессмертия исполнена.

29

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, и присланное Распятие в придел к св. Алексею человеку Божию. Усердно благодарю за ваши богоугодные труды. Св. церковь будет приносить бескровную Господу Богу жертву о вашем спасении, пока оная церковь существовать будет.

О вашем малотерпении, советую вам себя увещевать и говорить: «Феофания! что ты малодушествуешь и не терпишь неприятных слов? сам Христос Сын Божий чего не претерпел, и нам дал образ терпения, чтобы последовали стопам Его». Ежели кто оскорбил, в тайне сердца своего, помолись за оскорбившую тако: спаси Господи и помилуй сестру мою (такую-то) и святыми ее молитвами помилуй мя грешную, и так скажи: Господи вонми молению моему, яко смирихся зело! A ежели увидишь кого из сестер, не соответствующую своему званию, скажи себе: «Феофания! ты не видишь бревна в очесе своем и не чувствуешь, a в других видишь только сучец»; и так помолись, чтоб Господь исправил сестру, a ежели в чем недостаток, то приведи жизнь Господа, какое на земле Он продовольствие имел? самое бедное, но всю землю наградил велиим изобилием для человека, но для того себе умалил продовольствия, чтоб смотря на Его жизнь, бедные себя в терпении укрепляли; так и вы скажите себе: насыщуся внегда явитимися славе Твоей. Причащаться страшных Христовых Таин Бог благословит, но во время гнева, вспомните слово св. Апостола Павла: солнце да не зайдет во гневе вашем, ниже дадите место диаволу; a св. Давид говорит: гневайтеся и не согрешайте, яже глаголете в сердцах ваших, на ложах ваших умилитеся. И так помалу исправляйте, внутренние советы душевные! Блажени чистии сердцем яко тии Бога узрят! и да будет на вас Божие благословение с матерью Варсонофиею.

Пребуду вашего спасения и спокойствия желатель

Архимандрит Феофан.

9 декабря 1828 года.

Я весьма слаб в здоровье, едва брожу, поддержим; и письмо сие едва мог написать с великим усилием.

30

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил кроме книжки: она мне не нужна, пусть читают, ежели кто пожелает. Не скучайте приключающимися прискорбиями: Скорби терпения соделывают. Мы сами собою ничего хорошего и угодного Господу Богу не можем сделать, a должно просить Его Божественной помощи: о исправлении нашей жизни, мыслей и желания, к совершению начатого путешествия к вечному покою. Наше житие на небесех, не отчаивайтесь милости Божией, прочтите в утренних молитвах: Многомилостиве и всемилостиве Боже мой и прочее до конца; тут наши дела совсем исключаются; просите Его благость, чтобы Он положил начало благое, споспешествовал любить Его яко премилосердого Отца; Ему угождать, Ему посвятить свою жизнь, чтоб Он был помощник в кротости, в смирении, в терпении, в любви, в незлобии и в прочих добродетелях, a паче в молитве: чтоб никаких посторонних мыслей не было, a только мысленные очи возводить ко Господу, и себя оными зреть, что земля и пепел. A ежели кто оскорбил, и будет враг представлять то лице, чтоб молитву в ничто обратить, или в грех привести оную, то вспомните словеса Спасителевы: егда стоите молящеся, отпущайте что имате на кого: да и Отец ваш иже на небесех отпустит вам согрешение ваше. Мы видим, что Господь за малое терпение со смирением, как в здешней жизни, a паче в будущей награждает; прочтите сего месяца 25 числа житие Преподобной Евпраксии; не можно последовать ей в трудах, a во смирении; смиренным дается благодать; и так советую вам, по слову св. Апостола Павла, радоваться всегда о Господе, кротость ваша разумна да будет всем человеком. Господь близ, a Христос Сын Божий изволил пречистыми Своими устами сказать: научитеся от Мене яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим, чего вам желая, пребуду

Вашего Преподобия усердный спасения вашего желатель

Архимандрит Феофан.

Матери Варсонофии Божие благословение.

27 июля 1829 года.

31

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобой!

Письмо ваше я получил. Слава Господу, что Мать Варсонофия получила желаемое, да будет часть ее с мудрыми девами; должно благодарить Господа за великое Его к нам милосердие, что Он, творящих волю Его, вводит в небесный чертог славы Своея. Я, ежели Господь подкрепит мои немощные силы, намерен в вашу обитель к 9-му числу приехать и пребуду

Вашего Преподобия, усердный спасения вашего желатель

Архимандрит Феофан.

1829 года.

32

Преподобнейшая Мать Варсонофия!

Радуйтесь о Господе, и призывайте Имя Его Святое! Он наш Спаситель, Защититель от наветов и прилогов вражиих.

Деньги 100 рублей отдал я Отцу Епифанию, чтоб, 9 числа отслужить Преподобному молебен и особую раннюю литургию.

33

Преподобнейшая мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

При письме вашем посылку я получил, за усердие ваше нижайше благодарю, хотя для меня и излишнее, но желание ваше с просьбою –исполню, когда нужда случится; келлии мои теплые, немногого требуется для тепла прибавления, a паче по краткости жизни; что касается, до жизни моей, хотя неизвестно ни дня, ни часа, но конец оной близ; так я чувствую; но живу яко не имам умрети: одна только надежда на милосердие Божие, и да будет Его воля святая. Даруй Боже вам с крестьянами развязаться и прекратить заботу мысленную, для лучшего обращения оной к Богу.

Божие благословение на вас с матерью Варсонофиею и матерью Зинаидою, и матерью Вирсавиею да будет, от ныне и до века, a я пребуду усердный спасения вашего желатель

Архимандрит Феофан.

6 февраля 1831 года.

34

Преподобнейшая Мать Феофания.

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, в котором прописываете присланное к вам письмо же от помещицы Натальи Алексеевны Демьяновой; она желает, чтоб я благословил сына ее о записании в службу, в военную или штатскую, по назначению моему; и о сем мне уведомить ее, хотя в кратких словах записочкою. Я посылаю к ней письмо и советую сына ее записать в военную службу, ежели не воспрепятствуют какие нечаянные случаи; и сына ее благословил Божиим благословением.

Письма писать, я уже за тягость почитаю, все способы миновались: руки худо действуют, зрение оскудело, и вижу худо одним только глазом, и очки немного помогают, a сие все предвозвещает близкий конец временной сей моей жизни.

Нижайше благодарю за подрясник, и сим утверждаю первое мое благословение: я сей подрясник ношу почти каждую всенощную в праздники, a в будни к утрени в то время, когда бывает в церкви похолоднее; одежда ваша даруемая мне, втуне не останется, когда обещано и за чашу студеной воды воздаяние в будущей жизни. Я желаю вам всякого спокойствия душевного, и мир Божий да водворяется в сердце вашем! пребуду

Вашего Преподобия, усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

17 ноября 1831 года.

Матери Варсонофии объявите от меня Божие благословение: Взыщите Бога и жива будет душа ваша.

Объявите и прочим мое благословение, ежели кто спросит, и да будет Божие благословение на них.

35

Преподобнейшая Мать Феофания!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо вашего Преподобия я получил, получил же и два лимона от имени вашего; нижайше благодарю за усердие ваше, но притом скажу вам, что я почти с чаем их не пью, a лимоны отдаю кому рассудится.

В письме своем пишете, что тяжко грустите, но причины от чего случилось, хотя не упоминаете, но известно, что грусть не от Бога, a от врага душ наших; иго Христово не тяжко, по слову Его Святому: Иго Мое благо и бремя Мое легко есть, сие Он изволил пречистыми Своими устами сказать; a наложил на вас иго тяжкое враг: должно его свергнуть, и последовать учению Спасителя нашего, как Он изволил сказать: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам, вашим. Попросите Господа, чтоб Он призрел с высоты славы Своея, и Божественною Своею силою помог вам очистить сердце ваше от помыслов лукавых, и так говорите в молитве: сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей, и ежели всем сердцем обратитесь ко Господу, Он услышит молитву вашу: близ Господь всем призывающим Его во истине сердечной; a себя укоряйте во всяком нетерпении и всякую тонкую мысль против учения Спасителя нашего примечайте, и отвергайте молитвою. Вдаваться во вражие внушение опасно: ныне видимого мучения нет, но невидимое продолжается от невидимого врага, и приводит во изнеможение душу и тело, и так наводит сугубое мучение; и ежели будете переносить терпеливо, без смущения, получите сугубый венец от Господа; Он изволил повелеть терпеть всем нам: в терпении вашем стяжите души ваши; претерпевый до конца той спасен будет.

Желая вам оного, пребуду Вашего Преподобия усерднейший вашего спасения желатель

Архимандрит Феофан.

14 мая 1832 года.

Терпеть без смущения благоприятная Богу жертва.

Матери Варсонофии объявите от меня Божие благословение.

36

Преподобнейшая Мать Феофания

Милость Божия да будет с Тобою!

Письмо ваше с просфорою, с отцом диаконом посланную, я получил, получил же и пред сим присланное ваше письмо, но не ответствовал: потому что скоро должно мне быть в вашей Обители. Но как ваше Преподобие скучаете от нахождения неприятных мыслей, которые отвлекают вас от любви Божией и детской приверженности к Нему, то сим на письма ваши отвечаю. Хотя вас мысли отвлекают от полезного делания для спасения и угождения Господу; не скучайте пребывать в полезном делании: т. е. в памяти Божией и почаще повторяйте: «Феофания, что ты делаешь, где ты живешь? В земном небе! и что ты помышляешь? Угодно ли Господу твое душевное жертвоприношение? ce удаляющиися от Господа погибнут». Потом сказать себе: обратися, душе моя, в покой Твой, яко Господь благодействова тя, яко изъят душу мою от смерти, очи мои от слез, и нози мои от поползновения. И так по немножко, когда себя поувещайте, когда пожурите. Не удивительно, что мысли неполезные вас беспокоят, потому что они вход имели прежде в душу вашу свободный, и по прежней привычке вас посещают. A вы полагайте начало: сих гостей не принимать. Ежели будут усиливаться, просите Господа со слезами, чтоб Он Божественною Своею силою подал вам силы на прогнание сих мысленных татей, которые расхищают душевное ваше сокровище. Не отчаивайтесь милости Божией, не унывайте, не смущайтесь; говоря с Пророком и Царем Давидом: вскую прискорбна еси душе моя и Вскую смущаеши мя? уповай на Бога яко исповедися Ему спасения лица моего и Бог мой. Должно главное иметь намерение, чтобы Господа Бога предвечного и всех тварей Творца всесовершеннейшего, имеющего престол небо и подножие землю, вездесущего и вся исполняющего, с крайним благоговением хвалить, славословить и благодарить за неизреченные и неисчетные Его милости. Господь Бог, по неведомым своим судьбам, привел вас в св. Обитель в служение Себе, и вы Ему себя поручили и имя ваше написано на небесех; сколь Он к вам, и ко всем нам грешным милосерд: по маловременной жизни обещает жизнь вечную, но где ж? в царствие Своем небесном, где водворяются вся небесные и бесплотные силы, Херувимы и Серафимы, прославляющие Господа. Еще введены, освобожденные из адских нерешимых уз, все святые угодившие Господу, и ныне насыщаются видением лица Божия доброты неизреченныя. Мы смотря на все видимые, творения, и ничего совершенно не постигаем премудрости Божией; кольми паче в будущей жизни, увидим то по слову Павлову их же око не виде, и ухо не слыша и на сердце человеку не взыде яже уготова Бог любящим Его? Не много нам здесь пожить, не много потрудиться, Господь не многого от нас и требует, как пречистыми своими устами сказал: научителя от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим.

Желая вам оного, пребуду усердный ваш доброжелатель

Кирилло-новоезерский Архимандрит Феофан.

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, в котором открыли ваше желание, чтоб принять вторичной путь в Киев. Дело доброе; по времени можете желание ваше выполнить. Сестрица ваша получила ваше письмо, в бытность мою в здешнем Горицком монастыре. Пишете к ней, чтоб приехать сюда в Горицы; – с моей стороны я советую; – вы увидите сестрицу вашу в монашеском образе с переименованием Феофании. Святая церковь, хотя и малое пострижение – почитает за ангельский чин. И так, сестрица ваша в ангельский чин включена и имя ее написано на небеси. Даруй, Боже, начатое святое дело свято и совершить! Радуются ангельские чины о включении ее в их чин; a сам Господь Бог, в награду, дает ей наследие в царствии своем небесном не временное, a вечное. Она счастлива; думаю, и вы тоже заключите. Вы в печали о лишении сестрицы вашей, живущей с вами, супруга ее и об оставшихся малолетних детях; но Господь в свое попечение сирот и матерь приемлет; сомневаться и излишне печалиться не должно, a пусть сестрица ваша печаль свою возверзет на Господа; и Той пропитает ее. Ежели сюда изволите, избрав время, побывать, можете и о вашем желании предложить и обще подумать к лучшему. Временная сия жизнь может ли что полезное душе нашей сделать? Но предать себя в служение Богу – награда вечная: скорее забудет матерь отроча свое, но аз не забуду тебя, глаголет Господь (Ис.49:15). И так, желая вам милости Божией, пребуду усерднейший ваш доброжелатель

Игумен Феофан Новоезерский.

19 Сентября 1818 года.

2

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, в котором вы изъяснили волнование ваших мыслей, и требуете от меня решения оным. Я, напротив того, отсылаю вас к тихому пристанищу, учению Христа Спасителя нашего Господа Иисуса, ежели желаете ученицею его быти. Он изрек пречистыми своими устами: аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и братию, и сестер, не может Мой быти ученик (Мф.14:26). Из письма вашего видно, что вы очень горячи к своей сестрице; сие не согласно с учением Христа Спасителя нашего. Любите ее, и будьте от любви сея свободнее, чтоб не предпочесть ее любви Божией. Любовь человеческая душе нашей малую пользу приносит; но любовь к Богу вся исполняет, и есть вечное приобретение. Не беспокойтесь разлучением маловременным с сестрицею вашею. Я советую вам прежде съездить, a не пешком идти в Киев, помолиться угодникам Божиим: Антонию и Феодосию и прочим печерским чудотворцам, a потом уже предпринять путь и в Горицы, и ум свой обращать паче к Богу Создателю нашему, нежели к человеку, и имя Его непрестанно помнить не в продолжительных, хоть в кратких словах: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешную; не остави мене, Господи Боже мой, ниже отступи от Мене! Он есть всех благ податель временных и вечных, и близ всем призывающим Его. Он услышит молитву вашу и ниспошлет вам благодать свою ко исправлению жизни и нравов ваших и сохранит неврежденною во всех путех ваших. Предайте себя во всем житии вашем воле Божией, как вы уже себя и расположили. И так, желая вам временных, a паче вечных благ, яже уготова Бог любящим Его, пребуду

усерднейший ваш доброжелатель

Игумен Феофан Новоезерский.

3

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо от сестрицы вашей я получил. Вы требуете вторичного благословения в напутствие ваше. Да благословит Господь Бог путь ваш! По приезде в Киев, увидите мощи прославляемых святых чудотворцев печерских. Вот какое воздаяние потрудившимся и предавшим себя в служение Богу! Сестрица ваша, соверша сей путь, в который вы намерены, пустилась в дальнейший путь, чтоб достигнуть тех обителей, где обитают уже не тела святых, a святые их души. О, блаженная вечность! Труден и долговремен к тебе путь, но воздаяние умом не постижимо! В прежние времена много было усердствующих всякого возраста о спасении своем, но в нынешние времена почитают многие за невозможное дело; иные гнушаются и тех, кои посвятили себя Богу; a другие сожалеют, для чего оставили мир и яже суть в мире. Но кто любит Господа Бога, сие их не беспокоит; они продолжают путь свой даже до дому Божия, где Его присутствие, где славословят Его небесные силы, и святые угодники Божии наслаждаются Его лицезрением. Жизнь наша, какую мы провождаем ныне, есть только одно мгновение ока; a будущая, конца неимущая, но уже и тлению неподлежащая, однако не нравится, a нравится временная. Нужно прилепиться любовью к Создателю своему и просить Его милости, чтоб просветил и научил нас творити волю Его святую, и чтоб не лишил нас вечного блаженства, какое уготовал Он любящих Его. И так, желая вам оного, как и сестрице вашей, пребуду усердный ваш доброжелатель

Игумен Феофан Новоезерский.

1818 года мая 18-го дня.

4

Милость Божия да будет с тобою!

За поздравление с получением милости от Государя благодарю. 1000 рублей я получил в Петербурге, a шапка архимандричья и крест еще не присланы. Все сие почесть человеческая, но однако и не без воли Божией. Что делать! не с тем я ехал в Петербург, чтоб получить какую временную почесть, a по необходимости и по должности своей к новому архипастырю. Да будет воля Божия! Что с нами делается, по Его святой воле делается.

О болящем ногою человеке постараться бы: нет ли способа к уврачеванию? Бог дал средства. A ежели ничто не помогает, то может быть, за грехи наказуется, чтоб исправил жизнь свою. Судьбы Божия бездна многа! Должно болезнь претерпеть с благодарением. В Киев ехать с племянницею да будет Божие благословение и Антония и Феодосия печерских.

Усердие ваше быть в Горицком монастыре похвальное, по слову святого Давида: яко лучше день един во дворех Твоих паче тысящь: изволих приметатися в дому Бога моего паче неже жити ми в селениях грешничих (Пс.83:11).

Ежели с разумом тем жить в Горицком монастыре, как бы в дому Божией Матери, всех почитать за святых, a себя почитать грешнейшею паче всякого человека – блаженная будет жизнь!

И так, желая вам благополучного пути и возвращения, пребуду

усерднейший ваш доброжелатель недостойный

Архимандрит Феофан.

1819 года 29-го мая.

5

Милость Божия да будет с тобою!

За поклон ваш, написанный в письме сестрицы вашей, нижайше благодарю.

На полученное письмо ваше сим отвечаю. В нем вы о себе упоминаете, какую жизнь провождать. Очень хорошо. Даруй Боже вам в земное небо – во святую обитель вступить и на служение Господу Богу себя посвятить, во вся дни жизни вашея, по слову святого Давида: яко лучше день един во дворех Твоих паче тысящь; изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих. A что обыкновенная молва говорит, яко бы больше искушение бывает в монастыре, нежели в мирской жизни – от кого же оное искушение зависит? Можно сказать от нас самих, по слову святого Апостола Павла: не искусиша имети Бога в разуме, сего ради предаде их Бог в неискусен ум творити неподобная (Рим.1:28), – вот от чего нам бывают искушения. Кто велит, без нужды ходить по кельям, празднословить, чужие дела пересказывать, осуждать, жаловаться, скучать, унывать, отчаиваться, роптать, злословить других, себя оправдывать, гордиться, тщеславиться, хвалиться, укорять, не примиряться, завидовать, лгать, худыми мыслями заниматься, лениться, не покоряться, противоречить, не почитать старших, a паче настоятельницу, о молитве внутренней не радеть и прочими бесовскими делами заниматься? Такая жизнь, конечно, большее искушение навести может, нежели жизнь мирская; да еще иные на исповеди духовнику, свои недостатки оставя, хотят чужие пересказать, a о своих согрешениях не признаются пред Богом и не сокрушаются, и приступая к святым тайнам, не думают к Кому приступают и Кого приемлют. Хотя они и молятся, но молитва их в грех бывает, a причастие святых тайн в осуждение. И так, мы сами своему искушению виновны. Бог не требует от нас поклонов, когда мы в таком положении, а требует от нас смирения, Сам смирив себя; – послушания, Сам послушлив быв до смерти; – терпения, Сам претерпев поругания, биения, оплевания, заушения; требует незлобия, ибо и Сам за врагов своих молился: Отче Небесный, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк.23:84); требует любви, ибо Сам ради нашего спасения, оставив недра Отча, нашу нищету посети и любви ради душу Свою за нас положи; велит нам пребывать в молитве, говоря: бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф.26:41); и Сам к Отцу Своему Небесному приносил молитву. Сверх сего должно нам иметь память смертную, что нам миновать сего нельзя: смерть грешников люта, a честна смерть преподобных Его; по смерти же сказано: да возьмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.26:10); a праведным – приидите благословеннии Отца, Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (Мф.25:31). Ежели таким образом жизнь будем провождать, чтоб угодить Господу, то монастырская жизнь нам будет раем, – чего получить вам усердно желаю.

Усерднейший ваш доброжелатель недостойный

Архимандрит Феофан.

Письмо ваше к вам возвращаю; когда будете в монастыре, чтоб не забывать свое расположение, иногда в нужде и прочтите его.

6

Преподобнейшая мать!

Милость Божия да будет с тобою!

Я думаю, что ваше преподобие, получив мое письмо, оскорбились. Прошу вас не скорбите Бога ради! A должно во всем предавать себя воле Божией и Его волю исполнять. Не отвергайте благодати Божией, не лишайте себя наследия небесного, и быть в чине ангельском и невестою Христовою. A что вы писали о племяннице, что она желает в дом Божией Матери, в вашу обитель: Бог исполнит ее намерение, но не таким образом как вы думаете, a имиже весть Он Сам, своими премудрыми судьбами; a вы можете только родителя ее раздражить, ежели будете неотступно просить, чтоб ее отпустил. A ежели, хотя бы и отпустил и ежели бы вы захотели ее больную взять на свои руки, то как бы могли везти ее? Дорога дальняя, a нынешнее время осеннее. Если случится от такой езды в дороге ей смерть, то более бы искушения не последовало вам.

Ежели вам хотелось с другою племянницею видеться, то тоже неизвестно, доколе они в Москве пробудут! A может быть, время продолжать в Москве не можно. И так, для того в оба пути тысячу верст вам беспокойную езду принимать без всякой пользы, не есть удовольствие, a тщетное беспокойствие. Но ежели взять по духовному разуму рассуждение, то я вам оное открою: враг порадовался и одержал над вами победу, не допустил вас сделать дело Божие – принять ангельский образ, но тщится навести на вас еще больше искушение непрестанно причиняя вам огорчения, и тщится, отторгнув от руки Божия и от небесные ограды, возбудить в вас ненависть к ангельскому жительству, отнять память Божию, привести в свирепость и гордость. Но ежели послушаете меня, то можете и вы поправить свою ошибку. Смиритесь под крепкую руку Божию, да вы вознесет и сделает победительницею над врагом. Когда уже вышло решение, по твоему желанию, от Бога принять вам ангельский образ, не отлагайте времени, не противьтесь воле Божией, да не когда прогневается Господь и погибнете от пути праведного. Тогда никто вам из любимых родных не поможет. Припадите к Господу и признайте свое согрешение и просите прощение, что попротивилась святой Его воле и послушала врага и положите начало благое. Сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: Он послушлив был даже до смерти, и вам должно послушливой быть воле Его святой, отложив по первому житию ветхого человека, обновиться духом ума вашего и облещися в нового человека. Вы уже вне мирской жизни, a в жизни духовной. Поэтому и должны все силы употреблять угодить Господу, a не миру, a по времени, ежели угодно будет Господу, все получите. Взыщите прежде царствия Божия, и сия вся приложатся вам. Пребуду

вашего спасения желатель

Архимандрит Феофан.

7

Преподобнейшая мать!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, которым вы меня обрадовали, a паче Самого Бога, что повинулись воле Его. Возрадуются и ангели Божии о включении вас в числе их. Жених небесный введет вас в чертог свой с мудрыми девами. Тогда-то возрадуется душа твоя о Господе, и радости твоей никто же возьмет от тебя во веки! Надобно верить тому, что Господь обещал любящим Его и исполнит. Даруй, Боже, чтобы вы последовали ангелам Божиим, смирением, кротостью, послушанием. Немного в здешней жизни потерпеть, но какое ж воздаяние будет превосходящее ум человеческий! Что касается до племянницы твоей, ежели она совершенно возлюбила Господа своего, то Он и приведет ее и удостоит ангельского образа, имиже весть своими судьбами, a для исполнения ее желаний продолжит и жизнь.

По просьбе вашей и матери игуменьи, я приеду на 25 число, и ежели Господь благоволит, и отслужу. И так, желая вам милости Божией, пребуду

вашего преподобия усерднеший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

И Божие благословение на вас да будет!

8

Преподобнейшие матери!

Милость Божия да будет с вами!

Письмо я ваше получил, на которое краткими строками ответствую: Ежели необходимая та нужда, о которой вы, мать Маврикия, пишете, чтоб видеться с братьями, и чтоб сопутница была сестрица ваша, мать Феофания, – с благословением матери игуменьи можно вам съездить в дом ваш, и я с моей стороны на сие согласен. Но чтоб путь ваш был благополучен, имейте с собою Господа и Ангела Божия Хранителя, чтоб имя Божие незабвенно было в душе, в мыслях и в сердечном сокровище, по слову святого праотца и царя Давида: в сердце моем скрых словеса Твоя, яко да не согрешу Тебе (Пс.118:11), Господи мой и Боже; и просите Его Божественной помощи о решении предпринятого вами намерения, говоря в себе: Боже в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися (Пс.69:1). Изволите писать вы, что продолжится, может быть, дело ваше с месяц. Что делать, когда необходимость того требует. И так, желая вам с сестрицею благополучного отъезда, и да будет на вас Божие благословение, пребуду

вашего преподобия усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Июля 13 дня 1822 года.

9

Преподобнейшая мать!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо ваше я получил, в котором описали решение с имением своим. Я в ответ краткими словами скажу. Что сделано, то хорошо, и смущаться уже вам не нужно. Ежели мысль будет приходить: как рассталась с своим имением! Напротив того сказать: требует того необходимость; расставаясь с имением, должно расстаться и с бесполезным попечением и заботою; должно и помолиться Господу Богу: отврати очи мои, еже не видети суеты, представляющейся в мыслях моих. Теперь вам будет спокойнее, a для содержания нашего не будет недостатка; довольны будете. От матери Игуменьи и матери Феофании и я получил письмо о бытии их пред лицом Царя и Цариц. Любящим Бога вся споспешествуют во благое (Рим.8:28).

Советую и вам совершенно прилепиться к Создателю своему любовью, и ничего временного, данного нам от великих Его щедрот, не предпочитать любви Его. Любовь же Божию приобрести, кроме смирения я смиренномудрия, невозможно. Постарайтесь научаться смирению и смиренномудрию; a от кого научиться сему мудрому художеству? От самого Спасителя. Он благоизволил сказать: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф.11:29). Посему кроткий и смиренный всегда в покое, a гордый и тщеславный в спокойстве быть не может. И так, желая вам препровождать жизнь угодную Господу, подобно Ангелу Божию, пребуду

вашего преподобия усерднейший вашего спасения желатель

Архимандрит Феофан.

Сестрам поклон и чтоб блюли ум от помыслов суетных.

Марта 2 дня 1823 года.

Преподобнейшая мать игуменья Маврикия!

Милость Божия да будет с вами!

Не огорчил ли я вас моими словами? Но слова мои были внушаемы вам к славе Божией, к понесению терпения и ига, возложенного на вас от Бога. Христос Сын Божий уверяет нас, что иго Его благо и бремя его легко есть. Прошу вас утешать, сколько Господь поможет и вдохнет в сердце ваше, прилепившихся к вам любовью, по духу сущих младенцев. Заведение обители вашей богоугодное: Бог призирает с высоты славы своея на смирение ваше, и не оставит своим промыслом во всех ваших требованиях; просите Его помощь против всякой неугодной Ему мысли, и услышит: Он волю боящихся Его исполняет и спасает во время печали, скорби и уныния. Уныние есть грех смертный, потому что происходит от ада; в вечерних молитвах мы простим Бога, чтоб уныние бесовское далече отгнано было святыми Его Ангелы.

Мне кажется, что все мы должны бы продолжать служение Божие не воздыхая, a с радостью, и радостными слезами, a не с огорчительными, подкрепляя себя каждая, и друг друга, смотря на примеры угодивших Господу нашему Иисусу Христу, предавшему Себя нас ради на смерть и сотворившему нас наследниками царствия небесного.

Благодарю за просфору. Спасет вас Господь за ваше доброе распоряжение.

Теперь уже к вам не скоро буду, a ежели Господь благословит, и ежели что не воспрепятствует, к памяти преподобного здешнего Кирилла чудотворца надобно побывать, a здесь пробуду, думаю еще до будущего воскресенья.

Всем сестрам вашим благословение Божие да будет, a я пребуду принося мои молитвы ко Господу Богу, хотя и недостойные, как и от вас о мне приносятся.

2

Милость Божия да будет с вами!

Письмо ваше сего апреля от 5-го с почты я получил 15 числа, в день Вербного Христова воскресенья. Оно скоро дошло в ответ на мое письмо. A я поспешил еще сие послать к вашему преподобию чрез отца же иеромонаха Варсонофия, думая, что еще застанет вас в Петербурге.

Бог устрояет, как изволите в письме упоминать, к утешению вашему полезное. Не скучайте отлучкою из монастыря и продолжением лишнего времени в Петербурге. По нужде обительской вы труд предприняли, a не для собственной. Бог преклонил сердце царей и прочих высоких лиц, чтобы исполнить не только чего нужда требовала, но и больше того. С вашей стороны должно благодарить Господа за Его великое к вам милосердие и напечатать памятью на сердце вашем, как Он печется о вас; не отлучайтесь мыслию от Него, яко чадолюбивого Отца, и чтоб вы полезное ни получали, относитесь к Нему с признательностью, что недостойны столь великого к вам милосердия; a чрез то удостоитесь Его большого к вам милосердия. Упоминать еще изволите, что y Государыни Марии Феодоровны были, и получили от рук Ее Величества Евангелие. Слава Господу Богу, благоволившему тако!

Пишете о ста рублях, которые Софья Сергеевна послала в нашу обитель, напоминали ли вы в вашем письме ко мне? Напоминать не изволили, a чрез письмо из Гориц я уведомлен, что вы получили для доставления к нам во обитель. Посылать их чрез почту не нужно, a привозите, с собою.

Я, напротив сего уведомляю, ваше преподобие, что я получил из Петербурга от прежнего моего знакомого, колежского советника Ивана Максимовича Федорова 100 руб., в вашу обитель, которые вскоре и отошлю. Я от него и прежде привез к вам 200 руб., он же и ныне прислал. Я к нему в ответ писал, что деньги отослал в вашу обитель, писал же еще, что вы в Петербурге. Ему желательно было знать о вашей обители, в котором месте она состоит; я ему объяснил. По вашему желанию, ваше преподобие, мать игуменья, чтоб поступить против воли Божией, проситься вам от должности, я никак не согласен и не советую, a предать себя воле Божией – самое лучшее: мое мнение вам предлагаю, которое согласно с волею Божией. И так, желая вам милости Божией, пребуду

вашего преподобия, мать игуменья, усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

3

Милость Божия да будет с тобою!

Вы в смущении, и обитель в смущении; вы за великую тягость почитаете быть настоятельницею; сестры ваши слышать не хотят, чтоб на место вас была другая из сестер, a паче из посторонних. A враг сему радуется и торжествует, и все адские силы подвизает, чтоб обитель привести в расстройство. Я советую вашему преподобию предать себя в волю Божию. Он пречистыми своими устами изволил сказать святому Апостолу Петру: маловере, почто усомнился еси? и влезша има в корабль, преста ветр (Мф.14:30); так и вы, когда возвратитесь в свою обитель, яко в волнующийся корабль, тогда услышат все сестры глас Господень: дерзайте, не бойтеся, Аз есмь (27). Что делать, a должно повиноваться архипастырю; ежели он на вашу просьбу не согласен будет. Господь к вам милостив будет. Возверзите на Господа печаль вашу, и Той вас с сестрами пропитает. И не возрадуется враг, восстающий на обитель вашу, чтоб испытать веру вашу: да будет вам Бог и помощник. Матери О. мой нижайший поклон, и да будет на вас Божие благословение; пребуду вашего преподобия

усерднейший всех благ желатель

Архимандрит Феофан.

Января 16-го 1827 года.

Написал во время благовесту к поздней воскресной обедни.

4

Милость Божия да будет с тобою и со всеми сестрами!

Письмо ваше я получил, в котором поздравляете меня с пресветлым праздником Христова Воскресения, с общею всех христиан радостью. Нижайше благодарю за поздравление ваше. С сим же всерадостнейшим праздником поздравляю и вас: радуйтеся с сестрами вашими о Господе, в надежде милости Его к нам.

О болезни своей пишите, что непрестанно находят обмороки, и боитесь внезапной смерти. На сие вам ответствую: хотя бы и смерть случилась, в таком случае надежда есть получить милость Божию, по Его неложному обещанию: Аз есмь пастырь добрый: Пастырь добрый душу свою полагает за овцы (Ин.10:9). Христос Сын Божий с небес сошел спасти грешных, верующих в Него истинным сердцем и душою, и грешным – покаяние – таинство во спасение. С вашей стороны, всегда приносите покаяние и причащаетесь тела и крови Христовой; и так, отчаиваться в милости Божией грех. A ежели будете просить при исходе души, чтоб удостоиться вам сего великого таинства, Бог исполнит прошение ваше. A я о себе вам скажу, что последние дни, a уже не лета оканчиваю. И так, желая вам продолжения жизни, пребуду

вашего преподобия усердного спасения вашего желатель

Архимандрит Феофан.

Апреля 28-го 1832 года.

Священно-Архимандрита Феофана, Настоятеля Кирилла Новоезерского Монастыря, и Благочинного Горицкого Воскресенского Девичьего Монастыря

Читая Божественное Писание, разумей сокровенная в нем.

Божественного Писания глаголы, деяньми читай, a не многословь, кичась простыми понятиями.

Духовная жизнь должна быть проста, чистосердечна, кротка, благопокорлива, a паче смиренна.

Вы отстали от молитвы, и в развращение уклоняетесь, сие значит нерассуждение.

Имеете разум разделить доброе дело от худого, вы всем снабжены к житию нужным: пищею и одеждою, сравните бедных с собою; и не в лучшем ли вы состоянии пред теми, которые имеют болезни, лишены членов и дневного пропитания? должно бы вам со смиренным духом припадать к существу Божию, страшному паче Царей земных. Смотрите, пока время не прекратилось, обратитесь к Господу Богу всем сердцем, и всею душею, и всею мыслию.

Почтите всех сестер за святых, и молитвы их призывайте ко уврачеванию своих страстей, и Бог поможет вам очистить душу и тело от скверн греховных, и увидите над собою чудеса.

Ежели лукавство вкрадывается в душу вашу, помяните слово пророческое: «Лукавнующия потребятся».

Ежели в ближних пороки вам представляются, помяните молитву Святого Ефрема: «Господи, даждь ми зрети моя прегрешения, и не осуждати ближнего моего». И так можете на всякую мысль от слова Божия сыскать врачевство. Посему, земля или хуже еще, гной злосмрадный и пища червям, может ли возноситься умом?

Твердите непрестанно краткие молитвы: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!»

«Заступница моя Владычице, Пресвятая Богородице, спаси мя грешную!»

«Вси Святии, молите Бога о мне грешной!»

«Святии Ангели Божии и прочие небесные Силы, молите Бога о мне грешной!» И так Господь Бог поможет вам поправить свою жизнь. Есть путь, и жемнится человекам прав быти, последняя же его приходят во дно ада. (Притча Соломона, ст. 12).

Посвятили себя послужить Господу Богу, но не знаете в чем ваше служение состоит, a кажется я много вам внушал: Научитеся от Мене, глаголет Господь, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. И: В терпении вашем, стяжите души ваша; претерпевый же до конца, той спасен будет. Но ваше мудрование совсем противное сему; я советую вам начать духовную Азбуку: ежели кто побранит вас, a вы с своей стороны с любовью отвечайте: «согрешила, простите ради Бога;» и ежели не выучите сей Азбуки, то нигде вы покойны не будете.

Занимайтесь более Божественными размышлениями и молитвою. Рассматривайте здешнюю краткую и многоболезненную жизнь. Вникайте в чудесное, видимое, небесное творение Божие; как все устроено и безмерное пространство небес, и подумайте о себе: что мы? Червячки движущиеся.

Ежели хочешь спастись, и бремя греховное уничтожить, то надобно себя укорять, бранить и за нетерпение плакать; всех почитать, яко вам они родные сестры, всех любить – и так спасетесь.

Советую вам в молитвах своих упоминать тех сестер, которые кажутся для вас враждебны: они более всех делают вам благодеяния. И вот чем: что научают вас терпению и незлобию, ежели не будете сердиться; a похвала для нас бесполезна.

Приложу библейское слово к пользе вашей: Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну, Тебе единому согреших, и лукавое пред Тобою сотворих. Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от Мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и духом Владычним утверди мя.

Можем ли мы, что-нибудь сами собою хорошее делать, кроме одних грехов? И чем можем оправдать себя, когда не можем исполнять воли Божией?

Он нам повелевает: Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящих вам напасть и будете сынове Вышняго.

A мы обращаемся на мщение, на ненависть; так могут ли молитвы наши быть приятны Богу? Конечно, мы немощны, но благодать Божия, следуя хотению нашему, может содействовать тому, что не попустит нас до падения. Возведите очи ваши во время брани, не только внешние, но и внутренние ко Господу сил, и так избегнете сетей вражиих.

Господи и Владыко живота моего! Он наша жизнь, Создатель и Бог, просим Его, яко рабы непотребные: 1) чтоб Он, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не дал нам, или избавил от поползновения к оным непотребным делам – 2) a чтоб дух целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви дал нам, Своим рабам, 3) чтобы, яко Царь царствующих, и Господь господствующих, даровал нам зрети своя согрешения и не осуждати других.

Обрати ум свой к спасительному сему Божественному учению: Смирись и спасешься; окажи любовь к Настоятельнице и сестрам душевно и нелицемерно, без таковой любви спастись невозможно. Учись повиноваться и слушаться, сам Христос, Сын Божий послушлив был даже до смерти: Он нам дал образ, то есть пример, да последуем стопам Его.

Ежели пожелаешь смириться, проси Господа: Господи! даждь ми смирение! Потом себя укори, себя уничижи, тогда удостоишься и милости Божией.

Смирение столь велико, что может благодать Божию в душу привлещи.

Не оскорбляй никого, и сама не оскорбляйся; когда самого Бога развращенные сердца не слушали и не слушают, то можно ли, чтоб послушали человека? Сколько разумных людей погибло, и даже таких, которые достигли до великого познания всех наук? a причина тому: гордость.

A ты, с маленьким твоим смыслом, что думаешь? малых начнешь презирать, а после дойдешь и до бо́льших себя. Прошу тебя Богом, остерегись касаться кого-нибудь даже мыслью, и смирись пред Богом и сестрами, и не пренебрегай никем; сей путь есть спасительный, по которому дойдешь до врат Царствия небесного, и удостоишься быть наследницею тех благ, яже уготова Бог любящим Его. От гордости, какая будет тебе польза, и куда она ведет? Во ад. Гордым Бог противится, a смиренным дает благодать. И чья будешь ученица, ежели последуешь гордости? и если не отринешь гордости от сердца своего, кто будет управлять оным? Сотвори сердце свое чистым, чтоб Бог управлял оным и проси Господа.

Смирение чуждо желать преимущества пред другими, или пренебрегать кого. Смиренный все вражие сети проходит, и ниже касаются ему; по откровению от Бога Антонию Великому, следующим образом: Однажды Святой Антоний видел все вражие сети, распростертые по земле и со вздохом сказал: Кто же избегнет их? И услышал свыше глас, говорящий ему: «Смиренномудрие». Проси Бога, чтоб избавил тебя от сетей вражиих, сими словами или молитвою: Заступник души моея буди, Боже, яко посреде хожду сетей многих, избави мя от них и спаси мя, Блаже, яко человеколюбец.

Надобно иметь в сердце Бога, a которые не имеют: Предаде их Бог в неискусен ум, во еже творити неподобная. Не упускай времени вотще: время дано нам на приготовление себя к будущей жизни.

Надобно всегда помнить, что мы за все отдадим ответ: за помышления наша, за слова, дела и за намерения.

Не надобно нам думать: любят ли нас, или не любят; a лучше думать, что недостойна быть любимою, сама же люби всех, потому, что нам не сказано быть любимыми; но велено всех любить. Даже не надо и замечать, кто сердится, или кто как посмотрел; не надобно проникать в их намерения.

Молитесь: Господи! от тайных моих очисти мя, и от чуждых пощади рабу твою. Тут об очищении грехов своих молитесь, и от чуждых, чтоб избавил от осуждения ближних и от оклеветания.

Если сердце непреклонно к любви враждебных нам, тогда молитесь: Господи! смягчи твердость, жесткость и окаменелость сердца моего. Терпя, потерпех Господа и внят ми, и услыша молитву мою, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы мои.

A когда уныние найдет: Вскую прискорбна еси душе моя, и Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего и Бог мой.

Не надобно иметь свое мудрование и не надо следовать мыслям своим; a надобно учиться отражать прилоги: это наша Азбука.

Сначала надо самой подвизаться, a прежде всего должно потрудиться, чтобы благодать Божия посетила нас.

Когда услышишь, что о тебе говорят худо, тогда подумай: я дурно сделала, так о мне и говорят худо, и помолись Богу: Господи! помози мне исправиться!

Смирения и послушания должно держаться, и в чистоте душевной и телесной содержать себя.

Обидели тебя или досадили, то должно так полагать, что это послано непременно от Бога для обличения наших недостатков и должно смолчать: первое для того, чтоб успокоить нас обидевшего; второе, успокоить себя, и третье – исполнить Закон Божий.

Должно всех почитать за Святых, a о себе думать, что недостойна, и говоря с ними – не других винить, a себя.

Положи Господи хранение устом моим, и дверь ограждения о устнах моих. Не уклони сердца моего в словеса лукавствия, непщевати вины о гресех моих, то есть, не оправдывать себя.

Смирение и послушание могут спасти нас и исходатайствовать нам великое воздаяние.

Пока мы все в смущении, в огорчении и слов досадных переносить не будем, до тех пор благодать Божия не вселится в сердца наши.

Бог нарочно посылает огорчения, чтобы довести нас до совершеннаго незлобия. Были люди, которые просили Бога: Господи посли мне оскорбление; a когда найдет, они не снесут. После плачут, раскаиваются и опять просят, и когда снова найдет, опять не снесут, и снова готовятся переносить. И так посылается им до того, пока они достигнут до младенческого смирения. A если не будем сносить обидных слов, то это неполезно для душ наших: Смирихся, и спасе мя. Если смутишься сердцем, то удержись от слов и смолчи: Смятохся и не глаголах.

Рясофорным монахиням при пострижении их, О. Феофан сказал: На небеси разные чины Ангельские, иные меньше, другие более, так точно и здесь, разные образы Монашеские; теперь ваши имена впишутся на небеси и вам надобно беречься, чтоб их не изгладить непослушанием и непокорством. Хотя y людей мирских в презрении Монашество, но y Бога в большой чести. Мы мало потрудимся, но и за малое получим великое воздаяние и славу на небеси. Малый пожар легче угасить, нежели когда он усилится; так и мысли сначала удобнее удержать. Если бы мы не прилеплялись к временному, a более обращали мысли к небесному, тогда бы земное ничто нас не трогало и не смущало.

Читайте чаще эти краткие Молитвы: Господи не лиши мене небесных Твоих благ! Господи, избави мя вечных мук. Господи, умом ли, или помышлением, словом или делом согреших, прости мя. Господи, избави мя всякого неведения, и забвения, и малодушия, и окамененного нечувствия. Господи, избави мя от всякого искушения. Господи, просвети мое сердце, еже помрачи лукавое похотение. Господи, аз яко человек согреших, Ты же, яко Бог щедр помилуй мя, видя немощь души моея. Господи, посли благодать Твою в помощь мне, да прославлю Имя Твое Святое! Господи Иисусе Христе, напиши мя рабу Твою в книзе животней, и даруй ми конец благий! Господи Боже мой, аще и ничто же благо сотворих пред Тобою, но даждь ми, по благодати Твоей, положити начало благое. Господи, окропи в сердце моем росу благодати Твоея. Господи небесе и земли, помяни мя грешную рабу Твою, студную и нечистую во Царствии Твоем! Аминь.

Ночные; Господи! в покаянии приими мя. Господи, не остави мене. Господи, не введи мене в напасть. Господи, даждь ми мысль благу. Господи, даждь ми слезы, и память смертную и умиление. Господи даждь ми помысл исповедания грехов моих. Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание. Господи, даждь ми терпение, великодушие и кротость. Господи, всели в мя корень благих, страх Твой в сердце мое. Господи, сподоби мя любити Тя от всея души моея, и помышления и творити во всем волю Твою. Господи, покрый мя от человек некоторых, и бесов, и страстей, и от всякия иныя неподобныя вещи. Господи, веси яко твориши, якоже Ты волиши, да будет воля Твоя и во мне грешной, яко благословен еси во веки Аминь.

Все сии Молитвы сочинил Святой Иоанн Златоуст, числом 24: дневные и ночные.

Когда придет какое искушение, так из них и читайте в мыслях, или в слух что-нибудь: Господи! избави мя от искушения.

Надобно повиноваться и предавать себя воле Божией, которая состоит в том, чтоб слушать, что старшие говорят, предписывают и во всем повиноваться им; a не следовать своей воле, и мыслей своих не слушать: в этом и заключается воля Божия; исполняя ее, не будет и искушений.

Если тебя обидят, или претерпишь страсть, – попротивься своим худым мыслям, – довольно и сего мучения. Один послушник получил семь венцов за то, что семь раз попротивился своему помыслу. От того более спасались и спасаются из монахов, чем из мирских: они учились жить; эта жизнь совсем противная мирской; отличное одеяние носим, должны и жизнь совсем отличную вести от мирских, и поступать надобно и делать все противное, как в мире. Там ездят на балы и в клубы; a здесь надобно прибегать всегда к Храму Божию; – там танцы, здесь каждый день по несколько поклонов надобно класть.

Когда будут поносить и укорять, молчанием отходите. Святой Царь Давид много претерпел: Помянух в скорби Господа, и утешися душа моя. Когда он согрешил, то сказал: Смирихся, и спасе мя.

На что нам о будущем много заботиться? Господь Бог лучше устроит о нас, нежели как мы думаем; надобно предавать себя Его святой воле.

При всех добродетелях твоих, если подумаешь о себе, что ты нечто, вот и погибла; a лучше думай: я грешна и хуже всех.

Досаждающие и враждебные люди посылаются от Бога для нашего исправления и искушения, чтоб нравы наши довести до младенческих; скажи: согрешила, простите ради Бога.

На хульные мысли надобно говорить слова Архангела Михаила, когда денница отпала: Станем добре, станем со страхом! Ничто же помыслим пред сотворшим нас! Или: Свят! Свят! Свят! Господь Саваоф! исполнь небо и земля славы Твоея! Станем добре, станем крепце за Господа!..

В мире по умерших носят черное, a мы одеваемся в черное для напоминания о душе нашей, умершей под грехами.

Да святится Имя Твое в нас добрыми нашими делами; да приидет Царствие Твое, чтоб Он царствовал в сердцах наших; да будет воля Твоя яко на небеси и на земли: на небеси все исполняют Его волю, то также бы и в нас на земле исполнялась Его Святая воля. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, хлеб духовный, который Он дал нам, Плоть и Кровь Свою. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго, чтоб избавил нас Сам от лукавого, от нападения его и искушения. Яко Твое есть царство и сила, яко Он всесилен и всемощен, и слава Отца и Сына и Святаго Духа.

Святые Отцы говорят, что если придет дурная мысль, то это от дьявола, надобно скорее перекреститься и сказать: Господи! Даждь мне мысль благу! Просвети око мое душевное!

Не надобно завидовать добрым делам других, a только свои недостатки смотреть и о них думать; браните себя мысленно: горе мне, что я горда и не могу трудиться!

Смертных грехов должно бояться, и убегать, и остерегаться, как то: гордости, непокорства, тщеславия, сребролюбия, они называются смертными потому, что ведут во дно адово.

Монастырь есть дом Божий, земное Небо; a Церковь есть самое Небо и Рай. Так, как Господь привел вас сюда служить Ему, то читайте в Церкви и приносите Ему славословие: пришедши в Церковь, вы бываете пред лицом Божиим.

Если угодим Богу, то всегда будем новое видеть, одно другого приятнее и увеселительнее; будем в непрестанном восхищении, в радости и в благодарении Богу; будем из блаженства переходить в блаженство.

Иные уходили в затворы, другие носили тяжелые вериги, но этого не взыщется от нас, a надобно смиряться, терпеть, иметь послушание, вот чего потребуется. Скорбное слово претерпишь – вот и вериги твои.

От словес твоих оправдишися, и от словес твоих осудишися. Хоть маленькая скажет что-нибудь, надобно послушаться, и когда будете держаться послушания, то будете исполнять волю Божию.

Когда поют: О всепетая Мати! тогда припадайте к Ней, к Матери Божией, Она Заступница наша, всего Христианского рода, a наипаче иночествующих.

Молитесь Святым Ангелам и Архангелам Михаилу и Гавриилу и другим, также всем Святым; все они наши Заступники.

Бога далеко искать не надобно, Он везде Сый и вся исполняяй, Он в сердце нашем.

Общежительная жизнь есть жизнь Ангелов; Ангелы на небеси не сердятся; общежитие положено Церковью; хуля оное, противишься Церкви, a глава Церкви Христос, то противишься Богу. Христос сказал: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, посему познают, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою.

Зри: Оскорбление посылаются нам от Бога, дабы посмотреть нашего терпения и воздать нам венцы. Если скажешь слово на пользу другим, то получишь венец; ежели стерпишь скорбь, за сие венец. Развратишь кого-нибудь, будешь мучена; попротивишься старшим, за сие будет мученье.

Иные пренебрегают монашеством; но это Таинство. Мы часть Божия, Он взял нас на часть Себе. Мы знаем только слово Царствие небесное, a что означает оно, совсем не понимаем, ум наш постигнуть не может. Вот, мы видим свод небесный и маленькие звездочки, a что это такое и какой конец будет всему, мы не постигаем. Вот как премудр Отец наш! и как мы ничтожны! как самая малая мошка, которая чуть-чуть движется, столько-то и мы понимаем о Божестве. Ниже Ангелы Божии могут постигнуть, что такое Бог.

Не надобно иметь своей воли: наша воля есть медная стена между Богом и человеком.

Малые грехи, которые мы поделаем в надежде на милость Божию, эти-то грехи и тяжки; если ты грешишь в разуме, то есть говоришь: я согрешу теперь, и после покаюсь, то это тяжелее. Ты осуждаешь других! a что более греха осуждения? Ты горда? За гордость свержен с неба сатана во ад.

Непременно надобно, когда сестра оскорбит тебя, то помолиться за нее и сказать: Господи! святыми ея молитвами, даждь мне смирение и терпение! Если же будешь на нее сердиться, в том исполнишь свою волю, даже бесовскую, но не Божию. Сам Христос терпел, Его даже били. Надобно оставлять мирскую жизнь и мирские нравы, а провождать духовную, то есть: учиться смирению, и терпению и послушанию; без науки нельзя.

Нуждницы бо восхищают Царствие небесное. Не принимай прилоги, то есть мысли, a помолись: и мысль будет уже не крепка; если же примешь ее, то согласишься со врагом и согрешишь; a старайся иметь в мыслях Бога, и думать всегда: Господи помилуй! Или: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную.

Смиряйся только, a с ума не сойдешь: дьявол боится смирения. «Некогда Святой Макарий проходил от озера в свою келью, и дьявол, встретясь с ним, хотел ударить его косою, но не мог, и говорит Святому: много силы в тебе, Макарий, я не силен против тебя: только одним ты побеждаешь меня. – Чем же, спросил его Авва Макарий? – Смирением, отвечал дьявол, вот почему я не силен против тебя». Ты можешь молиться и поститься, но смирение только побеждает его.

Зачем чужие недостатки выискивать и судить? ты за них не отвечаешь, они сами за себя отвечают; лучше всего так думай: я грешна и хуже всех, я виновата, и проси Господа, чтоб дал тебе мысли такие. Не требуй ни от кого любви и думай, что ты недостойна любви. Сама же люби всех: Любити враги ваша. A хотя бы и ложное что-нибудь сказали, должно стерпеть: Блажени будете, егда поносят вас и изженут, и рекут всяк зол глагол, лжуще Мене ради. Радуйтесь в той день и взыграйте, ce бо мзда ваша многа на небесех. A за любовь врагов, еще большее награждение: И будете сынове Вышняго. Вот какое воздаяние! таких Бог себе усыновляет.

Обидят тебя? должно стерпеть, не воздающе зла за зло, и укоризну за укоризну. Спаситель сказал: «Горе вам, егда добре рекут о вас вси человецы!» Он сказал сие таким, которые хотели быть хвалимы в сердце, и еще хотели, чтобы о них говорили хорошо.

A более всего не надобно спорить и не противоглаголить; эта жизнь требует более всего, чтоб себя укорять, и не тяготиться, когда говорят и открывают наши погрешности, которых сами в себе не видим; не досадуй на это, но еще благодари.

«Я молюсь за оскорбивших меня, но все сержусь на них». Такая молитва в грех; надобно молиться в чистоте сердца, и обвинять себя всем сердцем, почитая себя действительно виновною.

Чрез что можно быть монахиней, и чего требуется в монашестве? Вот чего требуется:

«Снести обиду и укоризну; когда оскорбят и осмеют, должно смолчать и не отомстить, потому, что обещаешься терпеть поношения, насмеяния, уничтожения. За всякое праздное слово будет наказание, a за слово полезное будет награждение. Кто сам о себе хорошо мыслит, это значит высокоумие и что такой человек под гневом Божиим».

Если бы мы знали, какое будет нам воздаяние за воздержание в пище и за терпение, тогда бы мы жили совсем не так. Если будем смиряться и терпеть, то Бог просветит око душевное наше, и когда придет мысль от дьявола, мы тотчас поймем. A то мы, как слепые, претыкаемся, то упадем, то встанем, то споткнемся; когда же нам скажут, что мы ошиблись и не тем путем идем, так мы сердимся, зачем указывают нам!

Смиряйся! Аще не будете аки дети, не внидите в Царствие небесное.

Молитву Иисусову держать Надобно всегда в уме: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную! Можно молится даже и лежа и говорить: Господи помилуй!

Так как мы не имеем понятия о Царствии небесном, и не понимаем сладостей его, то не знаем также, что есть мука.

Одни мысли небесные, другие мысли земные; от мира какое будет воздаяние? Вечная мука, тьма кромешная, червь неусыпающий. A когда Богу угодим? получим наследие небесное и Ангельское достоинство. Скорее матерь забудет исчадие свое, Аз же вас не забуду. Это сказал Господь Бог, так чего еще? не уступайте своего места врагу, не отдавайте ни за что. Ваши имена написаны на небесех; это не ложно потому, что Святая Церковь так сказала, и ложного быть не может в ее словах.

Бог с нами теперь! Он, как на небеси, так и на земле; Он видит все дела наши, и знает помышления и слышит слова.

Прощать надобно от сердца. Преподобный Дорофей пишет: «что иной не прощает день; другой два; иной неделю и более все таковые суть под адом».

Не надобно воздавать зла за зло: Аще воздах воздающим ми злая, да отпаду убо тощь от враг моих; да поженет убо враг душу мою, и да постигнет и поперет в землю живот мой, и славу мою в персть вселит. Но помолиться: «Господи! святыми ея молитвами, даждь ми смирение и терпение!» Были некоторые люди и молились: «Господи! посли мне человека, который бы оскорбил меня». A мы, не только просить, но и если, по случаю найдет досаждение, то не можем перенести.

Без искушения нельзя: Чадо! Аще приступаеши работати Господеви Богу, управи сердце твое во искушение и потерпи. В мале наказани бывше, великими благодетельствовани будут: яко Бог искуси я, и обрете их достойны Себе, яко злато в горниле искуси их, и яко всеплодие жертвенное прият я. И во время посещения их возсияют, и яко искры по стеблю потекут.

Ты не сама пришла в монастырь: без воли Божией нельзя; это конечно Бог определил и предвидел, что тебе здесь полезнее и лучше; a если пойдешь в другие монастыри и изберешь себе Начальницу по своей воле, которая будет тебе понаровлять и все спускать – ты погибнешь. Зри: A если наставляют и делают выговоры, то оными дорожи, как драгоценным бисером; это драгоценное сокровище – выговоры; отрекаясь их, отрекаешься своего спасения и отпадаешь от Бога.

Кому велено повиноваться от Начальницы, той должно повиноваться так, как Богу. Слушаясь Начальницы, слушаешься Христа, a слушаясь Христа, слушаешься Бога – Отца, Господа Саваофа: все это как цепь. – Дана Начальница от Бога, называется Игуменья и Церковь молится за нее и ты должна ее слушаться; она поставлена Настоятельницею и когда ты не слушаешь ее, то отметаешься; a отметаяйся ее, отметается Христа, без окормления падает, как листвия от древа; a древо Настоятельница: не слушая ее, отпадаешь и погибаешь. Надобно оставить свой разум и волю, покориться ей и иметь послушание. И не надобно, чтобы по твоему, что-нибудь делалось, a только просить Господа: Да будет воля Божия!

Если будешь делать что-нибудь доброе, то не причитать сие благости Божией вспомоществующей, тут-то и худо, и падение последует.

Оправдываться не надобно потому, что много будет слов, a коротко сказать: простите, согрешила! вот этим все и кончится.

Старайтесь иметь чистое сердце: Правии и чистии сердцем прилепляхуся мне.

Смирение в мыслях значит: отвращать от себя внешние мысли, и обращать их к Богу, тогда обретете покой. Зри: В том и победа наша над врагами, чтоб не принимать мысли, влагаемой от них.

На мысли, что «некому вразумлять нас». – Да Евангелие, разве не учение? это глас Божий; a Апостол? это дух Божий! по них должно наставлять себя.

Христос сказал, что в двух заповедях состоит весь Закон: «В любви Божией и ближнего». Он велел любить врагов и не только любить их, но и добро творить им: Любите враги ваши, благословите клянущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитесь за творящим вам напасть и изгонящия вы, яко да будете сынове Вышняго.

Если не хочется молиться, то надобно принуждать себя к молитве потому, что монастырская жизнь этого требует от всех: Нуждницы бо восхищают Царствие небесное.

Господи! от тайных моих очисти мя; и от чуждых пощади рабу Твою, тогда непорочна буду и избавлюся от греха велика!

Читайте сию молитву: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабе Твоей!

Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати ближних.

Молитесь чаще мыслью: Верую Господи и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, из коих первая есмь аз.

От скверных мыслей молись к Божией Матери: Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами, отжени от Мене, смиренной и окаянной рабы Твоея, уныние, забвение, неразумие, нерадение и вся скверная, лукавая и хульная помышления, от окаяннаго моего сердца, и от помраченнаго ума моего. И погаси пламень страстей моих, яко нищь есмь и окаянен. И избави мя от многих и лютых воспоминаний и предприятий, и от всех действ злых свободи мя. Яко благословенна еси от всех родов, и славится Пречестное имя Твое во веки веков. Аминь.

Стяжи чистоту душевную и телесную, тогда и будешь храм чист Богу, жилише Святого Духа! К одному Богу должны прилепляться любовью и в мыслях не разлучаться с Ним; не заниматься суетою, но стараться, как можно, пробираться сквозь пристрастий и суетных воображений к чистоте мысли о едином Боге.

Чего уже Бог не делает для нас? и Ангелами делает нас, и сынами, и дщерями, и невестами нарек, и наследниками и наследницами Царствия небесного; a мы любовью и мыслью прилепляемся к временным вещам, оставляем Бога в мыслях, a к твари прилепляемся. Занимаем себя тщетным, a после дойдет до того, что душа наша при смерти будет пуста. Царство дает нам небесное, a мы не хотим и не думаем об этом, a все заботимся о земном; если возъимеем пристрастие к пище и к одежде, то это выйдет идолопоклонство; a ничего не надобно возлюбить паче Бога.

Мысль мыслью исправлять, если и словом согрешишь, то мыслью сие согрешение поправить.

Праведницы просветятся якоже солнце во Царствии Отца небеснаго. Все сокровища всего света, яко ничто пред вечным блаженством, уготованным нам, любящим Бога паче всего: Яже око не виде, и ухо не слыша и на сердце наше не взыдоша. Господь дарует и время для снискания всего этого, a мы ради временного лишаемся небесного, вечного блаженства!

Во время искушений молитесь: Одержаша мя болезни смертныя, и потоцы беззакония смятоша мя, предвариша мя сети смертныя, скорбь и болезнь обретох, и имя Господне призвах!

Когда мы углубимся в мысли, тогда враг еще более насеет нам, и ненависть и отлучение от Бога; посему берегите более мысли от врага; он заходит со всякой стороны: то отчаянием и расслаблением, иногда внушает излишнее тщание к рукоделию, чтоб привести до изнеможения, a после сделать совсем неспособною.

Не только Архангелом будешь, но дадутся тебе еще огненные крылья; только прежде всего очисти душу твою от гордости, тщеславия, высокоумия. Гордость значит, когда пренебрегаешь других; – тщеславие, когда думаешь о себе, что хорошо живешь; – высокоумие, когда думаешь, что ты много знаешь.

Ангельские места дает нам: так надо стараться чтобы не лишиться оных; a мы лишаемся их: враждою, несогласием, непримирением; и от раздоров лишаемся даже Царствия Божия, всех благ, уготованных нам в будущей жизни и Самого Бога, a надобно все уступать, кроме Бога.

Прославляющие Мя, прославлю. Прославляется Бог нашею жизнью, любовью, смирением, послушанием, кротостью, терпением, – вот наше сокровище душевное. Смиренным дается от Бога благодать очень скоро.

Помните всегда, что читаете в молитве на 6-м часу: He уклони сердец наших в словеса лукавствия или помышления; но любовию Твоею уязви души наши: да к Тебе всегда взирающе, и еже от Тебе светом наставляемы, Тебе неприступнаго и присносущаго зряще света, непрестанное Тебе исповедание и благодарение возсылаем!

Чтобы наше сердце не было уязвлено какою-нибудь временною вещью: О чесом помолиться, не вемы, Ты сам Господи настави мя, и вразуми мя о чесом просити Тя!

Ежели думаешь, что здесь худо, a в другой обители лучше; не верь этим мыслям, враг льстит, a ты еще и мысли его принимаешь, посему он и действует; пожалуй, он покажет тебе и в небе худо. С худыми мыслями везде худо; a с хорошими, везде хорошо. Думай лучше, что все спасаются, a ты только одна не спасаешься, худо себя ведешь и худо живешь.

Чем мы пользуемся и здесь, и этого недостойны; надобно за все благодарить Господа; когда будет на трапезе какой-либо недостаток, или скорбь, тогда вспомните, какие нужды и скорби претерпевали Святые, но за все благодарили Бога!

Зри: Тесный и прискорбный путь, ведет в жизнь вечную. A в чем теснота? Претерпеть когда обидят, оскорбят, осмеют или не любят тебя. A пространный и широкий путь ведет в пагубу. Не смотри и не замечай чужие недостатки, a только знай свои. Иногда мы и не думаем о том человеке, которого пренебрегаем, a он угодил Богу более всех; ежели один угодит Господу, то может умолить и о всех.

Бог наш на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори; a посему Он также и с нами здесь, и не надобно думать, чтоб Он был присутствием Своим только в небе: Его искать надобно более в сердце. Господь просветит тебя, если будешь просить: Просите и дастся вам, толцыте и отверзется. «Господи! Ты меня научи, Ты меня вразуми, Ты меня наставь творити волю Твою!» Так просите и Господь откроет вам, что Ему угодно.

Господь наказует нас любя: Егда наказание терпите, аки сыновом вам обретается Бог биет же всякаго сына, его же приемлет.

A в чем состоит это наказание?

В попущении искушении: когда обидят тебя, оскорбят, уничижат, все это должно претерпеть и молиться: «Господи, даждь ми терпение!»

Ежели понесешь недостаток в чем-нибудь и претерпишь; – за сие будешь награждена от Бога, Он всеведущ; ничего не оставит без награждения, за малейшую черту, за полезное слово и дело, за все будет награждение: Он все видит и знает.

Когда в мысли нет Иисусовой молитвы, то надобно думать, что в мысли нашей есть гордость; так благодать Божия не может иметь тут участия; или когда осуждаешь других, пренебрегаешь, a себя считаешь лучше; может быть помнишь долго, кто тебе сделал обиду, держишь в памяти, и не забываешь, – это есть злопомнение и означает нечистоту сердечную; завидуешь, ненавидишь, – все сие грешно и противно Богу. Как нам дерзать прогневлять такое великое Существо – Бога, нам горсти земли, пылинке и червячку? A прогневляем Его непокорством и роптанием.

Проси о любви к Богу и ко всем. Господи! сподоби мя любити Тя от всея души моея и помышления, и творити во всем волю Твою! Господи! даждь ми любовь нелицемерную, то есть, не человеческую; но Божескую, безгрешную и бесстрастную. Господи! даждь ми положити начало благое! Призри на мя и помилуй мя, по суду любящих имя Твое!

Стопы мои направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие! Избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя. Лице Твое просвети на раба Твоего, и научи мя оправданием Твоим!

Работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему с трепетом! Приимите наказание, да не когда прогневается Господь.

Просите Господа Бога, чтоб Он вразумил вас, и научил смирять себя более; так Господь Бог внушит вам сказать и Настоятельнице вашей слово на пользу. A что Настоятельница скажет вам то все от Духа Святого!

Вот это помните всегда: Что о сем познают вси, яко Мои ученицы есте, aще любовь имате между собою. Когда будете иметь любовь между собою, тогда и будете Христовы ученицы.

Общежительная жизнь есть Ангельская жизнь! У всех нас один Отец –Бог! посему все должно быть общее y нас, и мы должны любить одна другую, как родные сестры и звать сестрами.

Монастырь есть дом Божий, или земное небо; a Церковь есть самое Небо или Рай!..

Монастырская жизнь есть преддверие Царствия небесного; теперь имена ваши написаны на небесах. Святой Иоанн в Апокалипсисе пишет: Ежели, которых имена не впишутся на небесех, ввержены будут в озеро огненное.

Не надобно попускать посторонних мыслей; без смиренных же мыслей, хотя бы власяницу и вериги носили, и посты соблюдали, все сие не будет ничего приносить пользы. Научитеся от Мене, яко кроток есмь. Кто Учитель то? A гордые и тщеславные в спокойствии быть никак не могут нигде; да и в Царствии небесном не могут быть, если здесь все это не очистят. Низложи сильныя со Престол, и вознесе смиренныя! Христос Сын Божий не сказал: научитеся от Мене власяницу носить, или в каких пропастях и вертепах жить; a «яко кроток есмь и смирен сердцем».

Да вот, иногда чего-нибудь не достает по своему желанию, так тотчас уныние. «Я роптала на холод». Так слушай: не ты одна роптала, шестьсот тысяч роптали в пустыне, и за то ни один не вошел в обетованную землю.

Ежели бы ты думала о себе, что ты земля и прах; ежели бы мы совершенно прилепились к Господу Богу, так еще в здешней жизни блаженны были. Ты сказала, что «ныне злее стала», это потому, что себя не укоряешь; ежели бы себя упрекала и молилась: Господи! Даждь ми зрети моя прегрешения; тогда конечно не было бы злобы в тебе. Эта наука и проста и бесконечна, просто: смирение на все мысли. Азбука духовная: согрешила, простите.

В Обители жить, как вы думаете, это уже не мирское увеселение. В дому Божией Матери, в пристанище не волнуемом – точно тихое пристанище – Обитель; да еще чтите всех за Святых. Можете ли вы это? Хотя бы кто худо делал; представьте себе, что «я может быть хуже делаю». Ежели в пище какой недостаток, то сказать: Насыщуся внегда явитимися славе Твоей.

Вот, там-то Обитель сладостная, там-то насыщение совершенное! теперь все это не понятно нам!

Имеете Образ Спасителя, Пресвятой Троицы, Божией Матери; вы языком говорите молитвы, а ум ваш где? Ежели приходят какие-нибудь мирские мысли, тотчас скажите: мы уже теперь в небе, до нас это не касается; после перекреститься и себе сказать; что думаешь и где ты стоишь? Господь Бог на сердца смотрит: в вышних живый и на смиренныя призираяй! Сердца смотрит! Не отревайте милости Божией и не унывайте! Радуйтеся праведнии о Господе! Мы теперь отдалены от мирской жизни и в части Праведных. Когда постригают, то поют: «Объятия Отча отверзти ми потщися»; вы пришли в объятия Отца небесного, помните же сие неизреченное благодеяние!

Ежели неполезное, что досмотреть захочется, то удержаться и помолиться Господу Богу, победить эту мысль; вот уже сделались мы победителями: Побеждающему дам сести со Мною, на престоле Моем, якоже аз победих и седех со Отцем моим. Мы живем теперь последнее время, по пророчеству, надобно ожидать чего-нибудь.

Когда Царствия небесного внутри нас нет, так надобно быть аду: когда, кто в худых мыслях и смущении, других смущает, так тут уже нет Царствия Божия. Храм Божий есте вы, и дух Божий живет в вас.

В судьбы Божии входить, во испытания не надобно: Исчезоша испытающии испытания. Кто весть в человеке, яже в нем, токмо дух живущий человеке. А только говорите: я ничего не знаю. Просите всегда Господа Бога, чтобы Он просветил ваши душевные очи; конечно лучше себя обратить, нежели других обращать; зовет нас Господь Бог, чтоб мы к Нему обратились всем сердцем.

Ты говоришь, что ты очень зла. Кто же зол? следовательно ты слушаешь врага, a не Бога. Бог милосерд, подал нам пример смирением Своим, терпением и послушанием к небесному Отцу, и оставил нам образ учения. Царство небесное обещано нам, когда отойдем от этой жизни и будем наслаждаться лицезрением Божиим, лицем к лицу.

Вера, надежда, любовь, три добродетели великие: Вера, покуда мы живем теперь, верим, но не видим; вера прейдет, когда получим; надежды уже там не будет, a любовь умножаться будет.

Какое благодеяние нам Господь Бог оказал: Иже око не виде, ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Тогда-то совершенно узнаем, что есть Бог! Тогда-то будет совершенная любовь! И так, нам надобно готовиться в здешней жизни к этому, чтобы очистить душу от всех лишних мыслей, быть покойной; и просите Господа: Сподоби мя, Господи любити Тя от всея души моея и помышления, и творити волю Твою!

На что скучать, и на что роптать? «Ты молишься, да помощи нет». У тебя ума нет? Близь Господь призывающим Его; a мы сами отвернувши головы, отворачиваемся от Него. Когда тебе скучно, так о смерти размышляй я о пришествии Христовом; помыслите, как будем по воздуху удержаны, и что будем отвечать на мытарствах. Молитвой занимайся и как можно принуждай себя к чтению; когда же все сие исполнишь, то кажется некогда будет и скучать.

Никого в сердце не пущайте, и родных своих не пущайте, никого кроме одного Бога.

Вот эти мысли хороши: «что я земля, что мне дано только посмотреть на это здание премудрое; что я только посмотрю, да и опять возвращусь в землю!»

«Страшусь, чтобы не прилепиться к суетному». Да будто это и трудно, ты посмотри только на создание.

Ты не чувствуешь милостей Божиих? Все высокоумие, что мы совершенно не прилепились к Господу Богу! все для нас тяжело, все скучно, все в неудовольствии, все в прискорбии, все тягостно. Яко бремя тяжкое отяготеша на мне, возсмердеша и согниша раны моя.

Мне же прилеплятися Богу благо есть! полагати во Господе упование спасения моего. Особливо теперь: Блажени яже избрал и приял еси. От скольких миллионов избраны вы? Вы – часть Божия: Ты еси Бои наш, и мы людие Твои, вси дела руку Твоею, и Имя Твое призываем! Это преддверие Царствия небесного, это звание Божие! Благодарите Бога; не много здесь пожить, a там – 70-ть ли лет, или 100 лет, миллион или сто миллионов? Нет! Во веки веков, и чем больше будем жить, больше будет познаваться величие Его, и умножаться любовь наша.

Подлинно удивляться надобно премудрости Божией, что Господь открыл это нам: которые спасутся в мире, хотя будут Святые и получат места свои, однако в этот чин не будут вчинены; это Ангельский чин, и мы сколько будем жить, все новое будем видеть, все удивительное и все непостижимое! И здесь теперь, ежели мы с места на место переходим, все видим новое; a там-то, там все новое будет! И так, чтобы такое удерживало нас в здешней жизни, да еще и мысли худые принимаем, какая от них польза? Ежели сказать, «что нельзя и я не могу». Нет, этого нельзя сказать потому, что были такие люди, которые могли это сделать. Ежели мы призовем Господа Бога, то никакая мысль устоять не может, но только тогда, как мы совершенно в смиренном духе припадем к Нему!

Новая жизнь и новая наука: на клиросе пойте разумно, воспойте Господеви песнь нову!

Когда поете, то чтоб ум соединялся с словами и возносился ко Господу Богу, на подобие Ангелов, которые всегда славословят Его; a чрез сие и слушающие обращаются сердцами к Нему. Ежели ты шагнула сюда с тем намерением, чтобы угодить Богу, то все взвесится: думай только, что «я ничего не знаю».

От человек славы не ищи, a надобно только слава от Бога! Со славой человеческой, куда мы годимся? Прославляющии Мя, прославлю. С нашей стороны не надобно нам и думать об этом, чтобы мы славились; a без нас знает Господь, кого прославить или уничижить. Надобно о себе побольше думать, мысли y тебя не расхищены ли и если не исправлены мысли и душа, так об этом думай и себя исправляй; одна перемена лица может оскорбить ближнего.

Теперь вы придворные не y Царя земного, но y Царя небесного, и вам должно стараться, чтоб к Царю небесному вся ваша внутренность была обращена. Благоослови душе моя Господа, и вся внутренняя моя имя Святое Его. Что это значит: Сии люди устнами чтут Мя, сердце же их далече от Мене? Берегитесь, чтобы и нам тоже не последовало.

Вся важность состоит в одном смирении; сколько поклонов не клади, да если будешь думать, что проводишь жестокую жизнь, так что в этих трудах? вовсе ничего.

Хваля призову Господа, и от враг моих спасуся. Бог поможет, имейте крепкую надежду на Него! надобно прийти в чувство, чтоб все эти скверные мысли истребить.

Один путешественник, так все думал о себе: «какие я сделаю добродетели, как меня будут принимать, почитать». Ежели кто какое слово ему скажет, он этим обижается и ожесточается; ежели кто похвалит, этим увеселяется. Он копил деньги на колокол в одну Пустыню и прежде времени говорил: как он привезет его и оставит y ворот монастырских, a сам уйдет в лес; увидят, удивятся и догадаются: «а! это верно Братков», пойдут искать его, как будут угощать его и благодарить! Пошел купаться и потонул, этим и кончились все его замыслы!

О родных вы молитесь, чтобы и к ним милостив был Господь, a умом своим домой не учащайте. Вам хочется видеться с ними? да я думаю уже несколько раз виделись с ними; a вы скажите, когда мысль захочет туда, в дом побывать: «житие наше на небесех!» К тамошним родственникам надо учащать, нежели на земли; наши родственники – Небесные Силы, Святители, Мученики, Преподобные. Вот как слово Божие просвещает и умудряет младенцы: таковых бо есть Царствие небесное! Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли!

Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие небесное! Нищий, который в потребностях житейских имеет недостаток; a мы, нищие духом, признавать себя должны, что я ничего не имею: Господи, даждь ми смирение, терпение и послушание! так вот в чем мы нищие: недостатки свои признаваем. A ежели думаем, что «я смиренна, терпелива и послушна», все это уже пустое. Ежели кто поживет хорошо, то Ангелы Божии присутствовать будут при кончине его и Сам Бог присутствует Своею благодатию.

Чтоб вам в праздности не быть, то с молитвою имейте послушание: дело в руках, a молитва Иисусова во устах. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!

Уже Господь Бог всем утешает нас, a мы все свое! и какое обещание? надобно же за что-нибудь получать Царствие небесное? ежели мы преодолеем какую скорбь, вот мы и сделались как бы мученики; a которые не стерпели муки, те так и пропали; претерпевшие же все мучения, прославились от Бога. Святой Мученик Орест, явился Святому Димитрию Ростовскому и говорит: «я не столько претерпел ран, сколько ты написал»; тот думает: не тот ли это Орест, из числа пяточисленных? «Нет, говорит он, я тот, житие которого ты теперь писал».

Святой Апостол Павел пишет: Лестцы Царствия десными и шуими получали Царствие. Что значит шуими? Сие значит, кто принимал на себя юродство; a десными, – кто добродетельно живет, неприкровенно; из сего видно, что разные есть пути ко спасению; смиренный путь непадателен, он не возвышается: смиренного бранят ли, он не сердится; оскорбят ли его, он молится так: «спаси Господи и помилуй сестру мою, и святыми ее молитвами подаждь ми смирение!» Так и вы молитесь.

Одной новоначальной, которая говорила, что провела всю жизнь в житейских заботах; он сказал: a теперь надобно помышлять о вечности, и начинать новую жизнь, новую науку, новые слова, новые мысли и воображения; телом вышли из мира, теперь надобно выйти духом. Вы только положили намерение, a имена ваши написаны на небесех: Наше бо житие на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа, Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразно телу славы Его! Великое дело, ежели послужить Ему в здешней жизни!

Вот иногда что бывает: входят в обитель с хорошими намерениями, но не вникают в слово Божие, – от сего бывают смущения, a тут враг с кознями своими: предложит какой прилог и мы согласимся с ним, тогда уже враг всю волю свою исполнит в нас; это все, в нашей воле; только надобно смирение, a без него не обойтись. В мире совсем иное, нежели в монастыре: «один брат не стерпел слова от другого, зачем он сказал ему: «ты без благословения взял белый хлеб»; смутился за сие и почел, что тот называет его вором. Батюшка говорит ему: в мире ты зимою босыми ногами ходил и терпел, тебя били и ты терпел все; а как же здесь слова, стерпеть не можешь? Он отвечал: – да здесь тяжелее, терпеть. А батюшка сказал ему: как ты не разумеешь, что это вражие искушение; со страхом и трепетом спасение свое должно соделовать; в будущей жизни будешь же терпеть, когда отвержен будешь от лица Божия!»

«Досадно на вас, когда с лукавыми и злыми ласково говорите».

Так, как же? говорить жестоко со всеми? Бог не требует жестокости. Когда Иисус Христос Сын Божий шел во Иерусалим, в одном селении не приняли Его: яко бе лице Его грядый в Иерусалим. Святой Иоанн Богослов говорит: Господи, повели да речем, да огнь снидет и попалит их. Иисус говорит: He весте коего духа еста: Сын человеческий не прииде душ человеческих погубити, но спасти, и идоша во ину весь; a их оставили в покое.

Иисус Христос посылал Святых Апостолов на проповедь, обращать к Господу Богу, проповедовать всем Царствие Божие; и чем же они побеждали? Кротостью, терпением, увещанием. Он не велел брать ничего на дорогу, только благодать Его была сними; не войною, не силою, не деньгами, a только смирением и терпением все преодолели.

В Саровской пустыне один послушник был из московских купцов, 18-ти лет вошел в монастырь и всех удивил своею жизнью, своею кротостью и смирением, a скончался 20-ти лет.

Пока мы не очистимся совсем, Господь Бог продолжает нашу жизнь; чтобы душа наша очистилась от всех страстей, то есть пороков, для того, что в царство небесное не войдет Никакая скверна: Сердце мое страхом Твоим да покрыется смренномудрствующее, да не вознесшееся отпадет от Тебе всещедрый. Так тут надобно вспомнить; когда мы о чем-нибудь плачем на вред, то и надобно вздумать: ежели мы лишимся вечного блаженства, что с нами бедными будет? Создатель мой! Младенец все к матери своей бежит; a мы дети Твои, все от Тебя удаляемся: Воззвах к Тебе, Господи, вонми, приклони ми ухо Твое, и очисти прежде даже не возмеши мене отсюду. Которые совершенно обращаются всею душею, всем сердцем, всем воображением, тем Господь обещает: Что скорее забудет матерь исчадие свое, Аз же вас не забуду.

Вот еще краткая молитва, Бог многого не требует: Владыко Боже Отче Вседержителю! вот мы говорим самому Богу Отцу; Господи, Сыне единородный Иисусе Христе – Богу Сыну; и Святый Душе –Богу Духу Святому, едино Божество, едина сила, помилуй мя грешную, и имиже веси судьбами спаси мя! Владычице Моя, Пресвятая Богородице, спаси мя грешную! Выше всех Святых Ангел, Она удостоилась сесть близ Святыя Троицы! Непрестанно повторяйте: Господи помилуй! Господи не оставь! Господи даждь ми мысль благу! отыми от Мене весь помысл лукавый! Усиливайтесь, a в расслаблении не надобно стоять, подкрепляйте себя так, чтоб и руки чувствовали, и плечи чувствовали, тогда и мысли будут покрепче к Богу; и понятие будет получше к тому, что читают; это-то и есть наука душевная.

Не сердитесь ни на кого, потому что: Гнев правды Божией не соделывает. Эта жизнь такая, что надобно быть младенцем: Аще не будете яко дети, не внидите в царство небесное. Не умом младенствуйте, a злобою.

Больше всего просите смирения: кто смирен, терпелив и послушлив, тот вместо Ангела Божия; a кто сомнителен, горд и утверждается на своем мнении, это дела вражеские и такой брат может сделать вреда, больше врага, потому что врага можно отогнать Иисусовою молитвою, как говорит Святой Иоанн Лествичник: Иисусовым именем бий супостатов! и все козни вражия тогда недействительны.

Может быть последнее время проживаем, по пророчествам: все загорятся, и будет новая земля. Какой страх и какой трепет! Те, которые в мирской жизни угодили Господу Богу, наследят землю; a которые угодили Ему в монашестве, те будут между Ангелами.

«Является ли по смерти грешная душа пред лице Божие?» Нет! Которые на земле отвращались от лица Божия, те не узрят Его, никогда; a на суде, во втором пришествии, только одну минуту, чтоб услышать одно решение: отъидите от Мене проклятии.

Жить нам надобно бы всегда в Боге, всегда в тишине, в спокойствии, вне мира, вне жизни мирской. Радуйтеся праведнии о Господе! Радоваться надобно о том, что обещал нам Бог; ум человеческий того постигнуть не может.

К царю земному доступ очень труден, a к Царю Небесному всегда можно и от нас зависит; в смущении более прибегайте к Богу. Кто на море не бывал, тот усердно Богу не маливался; в волнениях житейских, чем более волнения, тем более смущения, тогда-то больше и надобно к Богу прибегать с молитвою.

Один ученый вошел в разговор с пастухом и спросил его: Учен ли ты? Никогда не бывал. Как же ты знаешь о Боге? Я никогда от Него не разлучаюсь, я всегда в Нем, знаю, что Он мой Создатель; я к земному никогда ни к чему не прилепляюсь, зная, что житие наше на небесех! И ученый сказал, что он, ни от одного богослова столько не пользовался, как от сего пастуха.

Выговорили слово и время прошло; в будущей же жизни не будет ни прошедшего, ни будущего, только одно настоящее; ни вечера, ни утра, a один день будет; ни годов, ни месяцев, ничего – все один день, свет немерцающий! И праведницы просветлятся якоже солнце во Царствии Отца Небесного. Делайте дела дóндеже свет есть, да тьма те не постигнет неготовых. Все послушания святы, и кто спадет от святого послушания, то есть преслушает, тот спал как бы с небес; в послушании с хорошими мыслями, a не с развращенными, имеете в себе Бога; Дух Святой осеняет душу вашу; a которые в преслушании, те подручны врагу и он тут всю свою волю в них делает. Теперь вы почитаетесь в земном небе и все самые низкие послушания, да с памятью Божией исполняемые, выше тех, которые пред престолом Божиим предстоят священники с развлеченными мыслями; a ежели предадите себя прекословию и лености, будете указывать, для чего ты не делаешь; ропщете, прекословите и празднословите, – все труды свои погубляете.

Сколь велик грех преслушать настоятельницу, сам Христос, Сын Божий говорит: Слушаяй вас, Мене слушает, a отметаяйся вас, Мене отметается, отметаяйся Мене, отметается пославшаго Меня Отца Небеснаго. В какую пропасть ввергаем себя преслушанием! Господь избрал нас, a иных может быть и привлек: Никтоже может приити ко Мне, аще не Отец Небесный привлечет его. Должно всегда пребывать в Нем, a мирского ничего не оставлять в себе.

Смерть грешников люта; лучше быть праведным, нежели грешником. Праведницы просветятся якоже солнце. Да возвратятся грешницы во ад.

Многие желают видеть что-нибудь во сне, но от этого с ума сходят, и не надобно желать потому, что это иногда приводит, в гордость, говорят: вот я удостаиваюсь видения какого; a это от врага.

Иные же хотят предвидеть что-нибудь будущее, и это не касается до нас, a только надобно чтобы не погрешить пред Богом. Есть даже теперь и чудотворцы, вот они: смиренные, терпеливые и кроткие, которые отгоняют от себя вражия прилоги, соблюдают чистоту душевную и телесную; они не захотят чудотворения. Кто принимает достойно Тело Христа, Сына Божия, тот выше чудотворца.

Которые на клиросе стоят, тем надобно с особенным вниманием слушать и умом следовать за тем, что читают: душа этим напояется и молится: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!

Одной просящей пострижения, о. Феофан сказал: надобно сперва исправить жизнь свою, чтобы соответствовала этому званию; учиться скромности, благоговению, тихости, a потом поплакать иногда, и просить Господа Бога со слезами: «искуси мя, и испытуй мя и виждь, аще путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен».

Хочешь ли, чтоб Бог был тебе Отцом? Так исполняй заповеди Его: Сие заповедь вам, да любите друг друга. О сем познают все, яко Мои ученицы есте, аще любите един другого. Мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам. Имейте между собою мирную жизнь и мирное сообращение; благодать Божия всегда с нами и готова всем нам помогать, только смиряйте себя.

Долгих молитв не можешь читать? Бог дает молитву молящемуся; но наша молитва ничего не составляет и нечем нам гордиться: Аще и вся повеленная сотворите, глаголите, яко раби неключимы есмы. A иногда молитва наша бывает в грех; аще с осуждением, с непокорством, с жестокостью и без любви к сестрам, тогда нет любви и к Богу.

Одна сестра хотела выйти из обители, чтобы успокоить других и самой успокоиться, «меня не любят, я в тягость им». Это враг так утверждает, увещевал о. Феофан: – это действительно учение бесовское; a учение Божие вот какое: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас и молитесь за творящим вам напасть. А этого в тебе нет, ты не слушаешь, что заповедует Бог, за что же нам милости Его получать, когда не слушаем Его? Надо прийти в чувство и в познание себя.

Неизреченное милосердие Божие! создал нас возлюбленным себе творением; умалил малым чем от Ангелов, a мы этого не чувствуем и не понимаем, все скучаем и унываем! Все Святые утверждают, что в монашеском чине, чем больше будут жить, тем более будут видеть все новое, как и Ангелы все еще успевают в познании Его Существа. Живый во свете неприступном позволяет нам именовать себя Отцем!

«Помяни нас Господи, егда приидеши во Царствии Твоем», то есть во второе пришествие Твое.

Помяни нас Господи, егда приидеши во Царствии Твоем! Помяни нас, Владыко, егда приидеши во Царствии твоем! Помяни нас Святый, егда приидеши во Царствии Твоем!

Теперь и день судный близ; такой страх всех обуяет, особливо грешников, что лучше бы горы разверзлись и подавили бы их, нежели такой суд слышать!

Надобно всегда думать, как Ангелы Божии предстоят пред Престолом Божиим, так и нам должно одну мысль иметь о Боге: Блажени живущии в дому Твоем, в веки веков восхвалят Тя!

Избави, Боже, на клиросе с нерадением, с пренебрежением, со смехом, крылосским стоять! вам должно больше других беречь себя; вместо того, чтобы милостива себе сотворить Бога, прогневляют Его смехом и бесчинным стоянием, беседами; на них все смотрят; если соблазнить одного человека и это грех; a ежели десять или более, так навлечешь на себя греховную тяготу. Бога ради остерегайтесь; пение ваше хорошо и ум надобно согласовать; надобно со страхом и трепетом стоять пред лицем Божиим! Вот что надобно: Не отвержи мене от лица Твоего, и Духа Твоего Святаго не отъими от Мене! Вы будете с Ангелами Архангельскую и Серафимскую службу приносить.

Но и всем живущим в обители должно иметь духовные мысли, a мирские оставить; всех почитать за святых: место святое и какое воздаяние! «Что вас наречем: Святии? Херувимы ли? яко на вас почил есть Христос. Серафимы ли, яко непрестанно прослависте Его. Ангелы ли, тела бо отвратистеся. Силы ли, действуете бо чудесы, многая ваша имена и большая дарования».

Но ожесточаться, не примиряться и не сказать: прости, Бога ради, от чистого сердца, за сие каких благ лишаемся? не можем быть наследницами царствия, не слушаем Христа, Сына Божия. Враг льстит и борет душу мою, Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя! Хотех слезами омыти, моих прегрешений рукописание, Господи, и прочее живота моего покаянием благоугодити Тебе, но враг льстит мя и борет душу мою. Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя! Враг льстит и борет, мы должны противоборствовать ему, не внимать умом внушениям его и лести, и перекреститься. Делайте дела Божия, дóндеже есть день, a когда уже во гроб вселимся, тогда в этом мрачном доме нечего делать.

С благодарением кто претерпевает болезни, того Господь Бог скоро посетит; a кто за болезнью не ходит в церковь, тот не должен сомневаться, но говорить: Да будет воля Тевя! виждь труд мой и болезни моя, и остави вся грехи моя! Бог выше сил не требует. Когда же стоите в Церкви: Стояще во храме славы Твоея на небеси стояти мним!

В Царствие небесное хочешь, и Бога послушать не хочешь; хочешь ли угодить Богу, то прежде угоди людям. Хочешь любить Бога, полюби прежде сестер.

Ежели заниматься рукоделием в келлии, то надобно с одним бесом бороться, a ежели быть в праздности, тогда со ста бесами будешь бороться. От юности моея враг мя искушает, сластьми палит мя, аз же надеяся на Тя, Господи, побеждаю сего. Надобно надеяться на единого Бога, сотворившего небо и землю. Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения!

Не уповайте на неправду, и на восхищение не желайте. И мы можем неправдовать мыслями нашими и делами: живем так, a думаем, что мы хорошо живем.

Ежели кто привык празднословить и чужие грехи рассматривать, таких не велено даже и в обитель принимать.

Престолу Божию ближе предстоят те, кои не имеют никаких попечений о мирской жизни, и не прилепляются любовью ни к одному человеку.

Всякое послушание может спасти: послушание паче поста и молитвы! Хоть хлебницы, видим, что и хлебники иные спаслись, смотря на огонь. И повар Евфросин в поварне спасся, его видели в раю, подал яблоки и потом от них скрылся.

Знаете ли, что значит стоять на клиросе? Как Ангелы Божии приносят Ему всегда хвалу, славословят Его, так точно и вы. Думаете теперь, что собрались здесь так, без воли Божией? Нет, не так: Он избрал вас в служение Себе. Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом! Надобно и плакать, и радоваться: плакать о том, что мы погрешили пред Господом; a радоваться о том, что Господь Бог призвал нас в чудный Свой свет, в земное Небо, то есть в монастырь.

Почему в иных монастырях есть хорошие наставники, а другие вовсе оных лишены?

Кто исповесть ум Господень, или кто советник Ему бысть? Неиспытаны пути Господни, и неизследованы судьбы Его.

A ты не думай, что ты прежде лучше была: все эти страсти, то есть пороки, были в тебе и прежде и таились, a теперь вышли наружу и обнаружились.

Для чего нам оправдываться: Яко не оправдится пред Богом всяк живый! Аз егда прииму время, правоты ваши возсужду.

Господь и правды наши судить будет, то какое оправдание пред Богом? Погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой, посадил мя есть в темных, яко мертвыя века. Ты проси так: Господи скажи мне кончину мою, и число дней моих. С дурным нравом худо умирать; прежде надобно много исправиться и много молиться, чтоб Бог очистил душу от непримирения, зависти, вражды, злобы, жестокости, гордости.

Во время службы в церкви молитесь: Господи, даждь ми смирение! только надобно, чтоб ум наш обратить к Богу, и все поучения относятся к тому, чтобы ум был очищен; мы ходим в церковь для того, чтоб предстать пред Величеством Его и приносить Ему словесную службу: молитвы наши недостойные.

А когда в келлии найдет уныние, тогда возьми четки, поклонись пред образом Божией Матери и скажи: избави меня от печали и уныния; а себя поувещавай, для чего смущаться тебе и скорбеть: «Вскую прискорбна еси душа моя, и Вскую смущаеши мя: уповай на Бога, яко исповемся Ему! Спасение лица моего и Бог мой!»

Ты не одна в кельи, с тобой Бог, Богородица и Ангел Хранитель, a скука происходит от того, что в тебе нет совершенной любви Божией. Более всего любите Бога, и не ищите человеческой любви; когда будем либить Бога всем сердцем и душею, то и друг друга будем любить; a без любви Божией, человеческая любовь будет тщетна.

Начатие молитвы состоит в том, чтоб приходящие мысли посторонние, при первой встрече их, отражать или отстранять умом. Средина молитвы есть, когда мысль ваша в том единственно углубляется, что, мы читаем. Совершенство молитвы заключается в восхищении всея души нашея ко Господу.

Когда исповедываетесь, то просите единого Подателя благ: Гoсподи, даждь ми помысл исповедания грехов моих! И когда священник скажет: Прощаю и разрешаю! то в самую сию минуту и на небеси прощено и разрешено.

Стоя пред Чашею Приобщения, имей в уме, к какому великому Таинству приступаешь: Огнь Божественный достойныя освящает, a недострйныя попаляет. Недостойно приобщаются те, которые приступают к сей Святыне без примерения.

Святой Дорофей говорит: Мыслию лжем, и словом лжем, и самым деломь лжем. Ежели мыслим одно, a говорим другое, то есть, мыслим худо, a говорим хорошо, это значит мыслию лжем.

Когда, мысль придет сказать ложное слово, солгать, то вспомни: Погубит Господь вся глаголющия лжу. Надобно всегда помнить, когда смертный час нас постигнет, и как Христос Сын Божий придет судить всех живых и мертвых; может быть и скоро, тогда поставит одних одесную, a других ошуюю, и скажет последним: Идите проклятии в огнь вечный. A первым: Приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам Царствие прежде сложения мира.

«Какое множество Праведных, где они обитают?». Спаситель сказал: «В дому Отца моего, обители многи суть».

Один Философ спросил святого Антония Великого: – Что вы ученые ли? Нет, сказал он. – Как же вы можете пользоваться без учения? «Я имею два листа, отвечал святой Антоний, которых никогда прочитать не могу: Небо и землю; на что не посмотрю на земле, все премудро устроил Господь Бог, и сколько ни стараюсь, не могу прочитать этой земной книги... A когда посмотрю на Небо, то этот лист еще мудренее». Тогда Философ сказал: Это справедливо, и мы от сего же учимся».

A нам ничего больше и не надобно, как только иметь Бога в сердце своем: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся; сего ради возвеселися сердце мое, и возрадовася язык мой; еще же и плоть моя вселится на уповании. Яко не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления.

Чего уже нас счастливее? нет никакого сомнения и замешательства в нашей Вере; a церковь умоляет о наших недостатках: когда опускают части в Потир, священник говорит: Омый Господи, поминавшихся здесь, честною Твоею Кровию. Приидите, припадем и восплачемся пред Господом, сотворшим нас. Христос сказал: Овцы Мои гласа Моего слушают, и по Мне грядут, и Аз дам им живот вечный.

Будете и в Царствии небесном, на что уже больше этого? Спаситель велел отпущать нам грехи в день: семьдесят крат седмерицею, то есть, четыреста девяносто раз.

Христос постился сорок дней, и этим подал нам Собою пример; и так в посты и постные дни надобно удержаться от излишества; a в праздники можно разрешити, но осторожно.

Мирская жизнь – это дым, пар и сонное мечтание; вы пришли в монастырь не для того, чтоб искать чего-нибудь земного: «Взыщите прежде всего Царствия небесного». Когда вы предали себя Богу, то к Нему и обращайтесь; Он зовет нас: видите, из разных мест собрал всех сюда; вы должны почитать, что вы теперь не на земле, a в небесном селении. Сколько обитает там Святых! иных в девстве и других в мученичестве просиявших!

«Что-то по смерти будет! в такую надобно идти неизвестность!»

Хотя и знаем из святого писания, но не совершенно, как в догадке; ум человеческий не может этого постигнуть. По надобности Господь прославляет тела угодивших Ему в здешней жизни, в пример другим. В Симонове монастыре копали могилу и выкопали гроб; хотели открыть его и полюбопытствовать: огонь вышел из гроба и опалил их; там в прежнее время жили монашествующие примерно хорошо.

Когда мы ложимся спать и читаем молитву сию: Владыко человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет? то мы как бы в гроб ложимся и когда заснем, это преддверие смерти потому, что мы уже ничего не чувствуем, когда крепко спим. Честна пред Господом смерть Преподобных Его. Они отходят отсюда не на смерть, но на жизнь и наслаждение бесконечное. A смерть грешников люта. Moлитеся друг за друга, и тако исцелеете. Господь на сердца призирает: чем смиреннее, тем ближе к Богу!

Одинаково всех нельзя содержать в обители, иным грубая пища вредна и может привести во изнеможение: одни пришли из бедности, от трудов в покой; a другие от богатства и из нежного воспитания: для них и то в великое вменится, что они все оставили; a брашно и питие не поставит нас пред Богом, только бы не было раздоров, непримиримой вражды, ненависти и клеветы.

Одному монаху показалось по его мнению, что его не любил один брат и он пошел в другой монастырь; там не полюбили его три брата; он и оттуда ушел, a в третьем еще более; и так он возвратился в первый монастырь и написал на хартии, или на бумаге: «Терплю Бога ради». И когда его чем-нибудь оскорбят, он вынет сию записочку и прочитает: «Терплю Бога ради». Братия, заметивши сие, подумали, нет ли y него какого волхвования и донесли о том Настоятелю. Игумен, призвавши его, велел ему громко прочитать написанное, и нашли только сии слова: Терплю Бога ради».

Бог велит нам: Терпи a враг говорит: не терпи. Если исполним волю Божию, то Он отверзет нам двери царствия небесного. Претерпевый до конца, той спасен будет. Монашеским чином пополняется отпадший чин Ангелов! Почитайте за великое счастье, что Бог привел вас в монашество и будьте усердны.

Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа.

Монастырская жизнь пред мирскою, как солнце и луна; в мирской жизни украшаются жемчугом и бриллиантами, a нам должно в угождение Жениху Небесному украшать душу нашу, любовью, смирением, послушанием, терпением: вот сокровища душевные.

Наше счастие, когда мы приобщаемся Тела и Крови Христа, Сына Божия. Он Божественными своими устами рек: Ядый Мою плоть и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает и Аз в нем. Иже не снесть Плоти Сына человеческого, не пиет Крови Его, живота не имать в себе.

Всякий час как только ударяет, должно делать крестное знамение с молитвою: Господи! помози мне исправиться. Господи, подаждь ми помощь к исправлению жизни моей! И потом: Богородице Дево радуйся! всю до конца.

Бога изобразить никто не может; Неописанный и Невообразимый, ниже Ангельским умом постигнут быть не может. A себя уже должно вообразить и представить; червячком.

Святые Отцы, кто как себя называл: иной – червем, другой – землею или прахом; a ты хочешь, чтоб тебя Святою почитали: вот, какая в нас Богу противная гордость!

Боже! Сам исцели язвы греховные, и очисти, омый, убели и спаси всех нас!

Пречестная Госпожа Феофания!

Милостивая Государыня!

Приятнейшее вашего преподобия ко мне письмо и прекрасный ковер, вами в Лавру пожалованный, я получил. Вы в третьем году, будучи в Лавре, были y меня в келлии кажется не более пяти минут. Не помню, говорили ли вы тогда о решимости вашей на монастырскую жизнь? Теперь только, известясь о новом звании и избрании вашем, спешу поздравить вас с достижением мирного покоя, к которому Христос Спаситель призвал вас. Блаженны вы, благую часть сию избравшие! Сильный в крепости Господь, да поможет вам! сие благое иго нетрудно понести. Молитвы Пречистыя Божия Матери, и благословение Преподобных Отец наших Печерских, да пребудут с вами во вся дни жизни вашея! Я с истиннейшим моим усердием и почтением, честь имею всегда быть

Вашего Преподобия, Милостивой Государыни, Покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Антоний.

26 июля 1819 года.

Киево-Печерская Лавра.

2

Преподобнейшая Мать, Госпожа Феофания!

Приятнейшее ваше для меня писание с приложенными двумя четками, имел я душевное удовольствие получить; мне весьма приятно слышать, что святая обитель ваша Горицкая распространяется, не точию людьми, но и монастырским примерным чиноположением, во многих монастырях обретающимся.

Бог молитвами Преподобных Отец наших Печерских, да поможет Настоятельнице вашей, всечестнейшей госпоже Игуменье Маврикии, со всеми еже о Христе Господе сестрами, в делах благочестия Христианского более и более преуспевать! Вы, госпожа Феофания, в делах и подвигах монастырских, по мере сил своих занимаясь, отнюдь не унывайте, и во спасении своем никогда не отчаивайтесь. Призвавый вас во святое Свое стадо, никогда не имать оставити вас, ниже отступити от вас.

Поручаю свое грешное имя молитвам святой обители вашей и вашим, сам, пока жив, пребуду, вашим богомольцем и покорнейшим слугою

Архимандрит Антоний.

6 ноября 1824 года.

Киево-Печерская Лавра.

3

Преподобнейшая Мать Феофания!

О Христе Господе, возлюбленная Сестра!

Почтеннейший и приятнейший ваш отзыв ко мне от 21 мая и при нем святую просфору, вашим тщанием устроенный для меня прекрасный коврик и четки, имел я удовольствие с подательницею сего, получить: великое ваше усердие к моему недостоинству! Много и премного вы всегда меня одолжали и одолжаете; чем же мне вас возблагодарить? Ковриком вашим накрыл я столик свой, на котором делами занимаюсь: вы всегда пребудете в памяти моей.

Бог молитвами Пречистыя Владычицы нашея Богородицы и всех Преподобных Отец наших Печерских, да подаст Почтеннейшей Матери вашей, госпоже Игуменьи Маврикии, – которой усерднейше кланяюсь и прошу ее о мне святых молитв – благодать Свою и все благопотребное ко спасению ее и всех вверенных ей сестер! От всего сердца желаю и вашему преподобию, с приращением времени более и более преуспевать в неизменной любви ко Христу Господу нашему, в нынешнее ваше служение. Я, пока жив, при всем моем недостоинстве, буду просить Угодников Печерских, да помогут вам во спасении вашем. Госпожу Маврикию усерднейше благодарю за память ее о мне; от святой обители Божие благословение посылаю. Пречистым новоизбранным монахиням Емилии и Евсевии прошу объявить мою благодарность, за присланный от них мне параман и полотенце; радуюсь, что Господь их причислил к Своему избранному стаду; в недостойных моих молитвах воспоминать их всеохотно одолжаюсь.

Отец Вассиан помнит хорошо госпожу Игуменью и вас; в церкви мимоходом я ему объявил вашу память о нем и прошение ваше к нему; очень рад был, приказал обеим вам объявить от него Божие благословение. О. М., за праздничными делами, не успел я отцу Вассиану напомянуть. Посылаемую при сем случае от меня толкованую псалтирь здешней печати, прошу принять для келейного вашего моления. Рассудилось мне послать вам копию с письма, писанного великим старцем Паисием, основателем Молдаванских монастырей, к начальнице Общинского Арзамасского монастыря Марии Петровне, в вечную жизнь уже преселившейся. Прошу вас, сколько возможно чаще оное прочитывать; для окормления своей жизни и других, вы в нем много полезного обрящете. К четкам вашим я столько привык, что при келейных занятиях обойтись без них никак не могу; теперь приняв в употребление вновь присланные вами, по требованию вашему, подержанные мною к вам препровождаю.

Поручая себя вашей памяти о мне и святым молитвам, с усерднейшим моим к вам благорасположением пребуду всегда, вашего преподобия, о Христе Господе возлюбленной сестры, доброжелательнейшим слугою.

Богомолец, недостойный Архимандрит Антоний.

20 августа 1825 года.

Киево-Печер. Лавра.

4

Ваше Высокоблагородие,

Возлюбленная о Господе Сестра,

Госпожа Феофания!

Получил я от 5-го сентября сего года, ваше благоприятнейшее писание, которое с душевным восхищением читая, вижу, что вы меня, и от Киева на страну далекую устраненного, не забываете. Усердно благодарю вас за память вашу о мне, прощения прошу, что по сие время не отвечал. С того времени, как по воле Божией, поставлен я на поприще великого служения сего, до того обременен делами, что ко многим и киевским приятелям моим на отзывы их не отвечаю. С приращением времени, заботы и труды не уменьшаются, но умножаются; a между тем, крепость во мне телесная, крайне изнемогающая, понуждает меня помышлять о возвращении на первобытное мое жилище. О сем печаль мою святому Киеву уже возвещал, и если от него преподано будет мне благословение на возвращение, то и решусь послать о сем в Святейший Синод прошение.

Ее Высокопреподобию, почтеннейшей матери, госпоже игуменьи Маврикии со всеми о Господе сестрами, свидетельствую усерднейший мой поклон и Божие благословение, моля Подателя всех благ, Бога, да благословляет и укрепляет вас во всех путях ваших!

С чувствами отличного моего к вам благоуважения, усердия и почтения, честь имею всегда быть, Вашего высокопреподобия, возлюбленной о Господе сестры, усерднейшим слугою и богомольцем,

недостойный Епископ Воронежский Антоний.

2 декабря 1827 года.

Воронеж.

5

Ваше Высокопреподобие,

Возлюбленная о Господе Сестра,

Госпожа Феофания!

В сходство прошения вашего, посылаю икону Святителя Митрофана, лежавшую на Святых Мощах Его, при которых отправлен молебен о здравии и спасении почтеннейшей игуменьи вашей, госпожи Маврикии, о вашем и всех сестер святой обители вашей. Прощения прошу за умедление мое с ответом на ваши приятнейшие писания; непрестанные занятия по должности моей и слабость здоровья лишали меня удовольствия писать к вам. По воле Божией, во святом граде Киеве, случившееся знакомство с госпожою игуменьею и вами, пребудет для меня приснопамятным. Мир Божий и благословение от Святителя Митрофана всей святой обители вашей, посылаю с моим к вам усерднейшим почтением, с коим всегда пребуду,

Вашего высокопреподобия, возлюбленной о Господе сестры, усерднейшим слугою и Богомольцем,

смиренный Епископ Воронежский и Задонский Антоний.

18 ноября 1832 года.

Воронеж.

6

Христос Воскресе!

Преподобнейшая Госпожа Феофания!

Возлюбленная о Господе Сестра!

С пресветлым и всерадостнейшим праздником, тридневного из мертвых Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, усерднейше вас поздравляю.

С сею путешественницею получив исправно приятнейшее для меня писание ваше, a при нем образ Спасителя и параман, благодарю вас за дорогой сей подарок, вместе и за вашу память о мне.

Святой обители вашей почтеннейшей настоятельнице, матери игуменьи Маврикии и всем о Христе Господе сестрам от имени Святителя Митрофана и от моего недостоинства, прошу сказать: Христос воскресе! и поздравить их с сим великим праздником праздников.

Воскресший Христос, Спаситель мира, молитвами великого новоявленного Чудотворца нашего Воронежского, да благословляет, сохраняет и утверждает всех вас в добродетелях Ему приятных!

С искреннейшим моим к вам благоуважением и почтением всегда пребуду, Вашего преподобия, возлюбленной о Господе сестры усерднейшим слугою и Богомольцем,

недостойный Архиепископ Воронежский Антоний.

2 апреля 1833 года.

Два образа Святителя Митрофана на финифти изображенные, и две книжки сказания: о обретении и открытии мощей сего же Святителя Митрофана, при сем посылаю; прошу из них один образ и книжку поднести госпоже игуменье.

7

Преподобнейшая Госпожа Феофания!

Возлюбленная о Господе Сестра!

Давно получив почтеннейшее ваше письмо, от в Бозе почившей рабы Божией, монахини A, по болезни к вам не отвечал, и прошу великодушно простить меня за таковую неисправность. Почтеннейшей вашей госпоже игуменьи Маврикии, прошу донести искреннейшее мое почитание и усерднейшее прошение, да помолится о моем недостоинстве. Всем о Христе возлюбленным сестрам вашей святой обители, усерднейше кланяюсь и поручаю себя богоугодным их молитвам.

Призывая на вас и на всю обитель вашу Божие благословение, с моею к вам о Господе любовью и особенным уважением всегда пребуду, Вашего преподобия, возлюбленной о Господе Сестры, усерднейшим слугою и Богомольцем,

Архиепископ Воронежский и Задонский Антоний.

19 августа 1841 года.

Воронеж.

Преподобнейшие Матери, Феофания и Варсонофия,

Возлюбленные о Господе дщери духовные!

Благодарю вас за гостинец ваш, после вас вскоре мною полученный из Воронежа, от святых мощей, чрез Высокопреосвященного Антония, при письме его письмоводителя, с изречением таковым: «Вручите сие Его Преосвященству⁶⁴. Я иначе его не почитаю в душе моей, как таковым». Вручение и изречение сие сказано другу моему г-ну купцу Мологскому Ф. К. Бушкову. Благоволение сие я приемлю и причитаю молитвам вашим о мне недостойном ко Господу. При сем прилагаю письма, вам принадлежащие, прошу простить в медленном доставлении; много бы писать надобно, но ни времени, ни сил не имею. Прошу от меня поклониться вашей почтеннейшей матери, госпоже игуменьи, и попросите ее молитв о мне грешном, и доложите, если известная мне, больная ваша не исцелела, то советую ее привезти к святому Великому Святителю Димитрию, на некоторое время, как я вам лично о сем говорил.

Впрочем, поручая вас всех Господу Богу, a с вами и себя Его Святому Промыслу, и ожидая о возвращении вашем в святую обитель извещения вашего ко мне, остаюсь с пребыванием усердным воспоминания вашего о мне и моих немощах ко Господу от ныне и во веки.

Вашим покорнейшим слугою и недостойным молитвенником

Архимандрит Иннокентий.

23 октября 1831 года.

Ростов.

Дщи о Господе, Возлюбленная Мария Никитична, вчера письмо твое получил, сегодня расположился ответить тебе, видя приближающееся время поста Великаго и Святаго. Блаженна будеши, аще взыскуя с толиким тщанием покаяния, совершиши оное Богу содействующу и самим делом! Помятуя, помни всегда, что не потому венчает Господь наш Иисус Христос своих подвижников, как кто начал свой труд о имени Его, но потому как кто кончил оный. Блаженна будеши, если с веселием и благим сердцем потечеши светлым заповедей Христовых путем, до конца жизни твоей! Веждь же известно, яко не имать враг престати смущати тя, подлагая тебе и прелести мира сего, и немощь плоти, и долготу лет, и всякую ненависть к добродетельному житию. Проразумевай убо на всяк час таковую сатанину детель и соблюдай себя, моляся присно избавителю нашему Богу, чисту от всякия скверны, плоти и духа. Ниже самую себя возлюбиши паче Бога, ниже царствия мира сего суетного, или упокоения коего либо или чести ища. Нишеты да неотвращайся, ниже озлобления, ниже унижения человеческого, ниже иного чесого, еже мниши быти неудобно, и возбранена будеши тещи за Христом: но присно взирай на благая в будущем веке уготованная и вся от века помышляй мученики и преподобные, иже многими поты и труды и бесчисленными кровми и смертьми сия стяжаша. Трезвися убо во всем благою совестию и бодрствуй присно умом, имея неотступного при себе стража: молитву непрестанную и память смертную. Поминай присно, что вся слава мира сего тени немощнейша и соний прелестнейша, a и о брашнах написал Апостол, яко добро утверждати сердца благодатию, a не брашны от них же не прияша пользы ходившии в них. Сегодня пели стих на утрени: На всякое время пост полезен есть, изволяющим и творящим и: нижебо (может) искушение демонское дерзает на постящагося: но и хранители жизни нашея Ангели люботруднейша с нами пребывают постом очистившимися. Ты убо елика можешь толико и потрудись в посте в наступающую Св. Четыредесятницу. Устав же повелевает в понедельник и вторник до среды ничтоже вкушати, a в прочие дни сухоядение хранить. Тебе сей пост, ежели не по силе; по крайней мере воздержись чаю не пить, и масляннаго не вкушать, a если и чаю не можешь не пить, то пей с хлебом белым, но не сладко; в церковь ходи непременно, и тело храни чисто и не обремененно различием ядей; храни чисту и душу от помыслов скверных или тщеславных, от осуждения, от гнева, от злопомнения, в свары или прекословия не вдавайся ни с кем: рабе бо Господней, по слову Апостола, сварится не подобает, но со всеми буди мирна и кротка. Кротости и смирения паче всего трепещет и боится супостат диавол: но и Господь сам сказал усты Пророка Исаии: на кого возрю глаголет: токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес моих. Господь, ведый твое желание и к предложению твоему прилагая сущую от Него силу ко исполнению своих заповедей, да восприимет и объимет, защитит, и да будет ти стена тверда от лица вражия, камень терпения, утешения податель, крепости вина, благодушия снискание, мужества сподвижник, совозлегая и совозстая с тобою, услаждая и веселя твое сердце в скорбях и борениях, Его ради подъемлемых утешением святаго Своего Духа! A что ты писала о исповеди моей худости письменно: то видя твою теплую веру к Богу и ревностное желание послужить Ему и поработать, еще же и искреннюю к моему окаянству о Бозе любовь, не хощу отринуть тебя и презреть, еже возглаголеши! Теперь я, слава Богу, становлюсь несколько посвободнее, принятия кончились. Боже! помози мне грешному внимать самому себе! поминай мя грешного в своих молитвах, аз же недостойный всегда тя поминаю.

Грешный Варсонофий.

11 февраля 1824 года.

Старая-Русь.

P. s. Ты писала со слезами ко мне, a я читать не мог не прослезившись, видя теплую твою веру в Бога. Его же ради глаголю ти: отпустит тебе Господь грехи многи, яко возлюби много, a ему же меньше оставляет, мало любит. Господь да сотворит с тобою по первому.

2

Возлюбленное о Дусе святе чадо!

Вчера твое письмо от 22-го февраля писанное, вместе с образом Святителя Димитрия, получил. Я не знаю, почему так долго шло твое письмо? Иногда письма из С.-Петербурга на другой день получаю. Так впрочем Господу угодно, чтоб долго шло твое письмо! Долго шло, потому что много твоей теплой веры заключало в себе к Богу; долго шло за тем, что исполнено было до избытка чистосердечным твоим раскаянием во грехах; долго шло за тем, что содержало в себе самое глубокое и слезами жены грешницы во святом Евангелии упоминаемой растворяемое смирение твое: потому и оно продолжало путь свой от царствующего града до града Старой Русы стопами тихими. Я говорю то, чадо о Господе любезное, что ты от благого сокровища сердца своего все изнесла, что в нем скрывалось, и положила пред очами моей худости. Полезное для души твоей дело ты учинила, что обо всем откровенно писала ты моей худости; веру же ими, что точию един сердцеведец Бог весть сие, что исповедала ты Ему пред моим недостоинством. Все мы грешны пред Богом и Спасом нашим Иисусом Христом, и ежеминутно прогневляем Его благость преступлением Его святой и для нас спасительнейшей воли и нарушением Его заповедей и оправданий: но весть Он, Человеколюбец, яко и плоть носим немощную, и в мире живем коловратном и прелестном, и от диавола выну уловляемы бываем и отовсюду Его сетями многокозненными обложены и запинаемы бываем, весть Он, Создатель наш Преблагий и Искупитель Премилосердый все сие, и пребывает паки благ и милостив и милосерд к нам, ежели мы прогневавши Его благость, паки к Нему возвращаемся с покаянием еже есть, жалеем о содеянных и содеваемых нами лютых, просим во смирении сердца y Него отпущения, чем преогорчили Его благостыню; молим с зазрением и укорением самих себя чтоб впредь сохранил Он от подобных преступлений и сами тщимся всегда памятовать и творить Его заповеди Святые, в слове Божием, в новом завете и ветхом или одним словом сказать в Библии, нам вместо правила и образца преданные. Добро поучатися присно в слове Божием и в писании Св. Отец. Я все сие говорю, что ты доброе дело сделала и душеспасительное, что исповедала свои согрешения Господу и Спасу нашему Иисусу Христу, единому имущему власть отпущать грехи, давшему же оное и нам грешным и недостойным рабом своим. У всякого есть свои грехи, или такие ж, какие и y других, только менее или более их. Но ежели человек хочет чтоб враг диавол не имел ни в чем оклеветать его в час смертный, и на страшном суде Христовом, также совершенное получить разрешение от Христа Спаса нашего в грехах своих и благодать Его во всем ему содействующую: то исповедь должно творить, ни самомалейшего движения плоти и духа, Богу противного, не скрывая пред Отцом духовным: что сотворили или помыслили, или какими именно помыслами более смущаемся. Полезно прочитать писанное в житии Василия Преподобного Нового, чтоб узнать лучше, как исповедываться надобно; еще 10 заповедей Божиих, приняв во ум и противу каждой ответ давать и каяться. Объявляя духовнику одни душевные грехи, о плотских же мало касаясь, христианин вредит себе, не понимая, что враг льстит и борет души наши, что и тело наше окаянное также восстает на дух: плоть на дух, a дух на плоть. Дух должен всегда бодрствовать и прилежно назирать за движениями плоти нашей многострастной. Вся и помышления сердечные должно исповедовать, отложа всякий стыд, и ничтоже утаить не должно, если желаем принять оставление всецело: ибо, что возглаголеши, то уже раздирается y супостата диавола, писанное на хартиях его, a что утаишь или устыдишься сказать, то останется y него неизглаженным и обличит тя в час смертный, a ежели Господь сохранит тебя чистою: о коль велие благодарение ты воздавать Ему должна! мыслию впрочем невозможно человеку сохраниться и от всякой скверны: исправляется же сие тем, ежели человек, ощутив нечистое движение ума, тотчас оный прилог сатанинский тщится изринуть из помыслов своих, и сотворив молитву Иисусову и крестное знамение на себе, неврежденным остается от змеина яда, и такового человека чистым можно почитать и по помыслам. Ce рех ти, чадо, еже на спасение души твоей! прочее глаголати тебе оставляю! В воздержании храни меру во всем, a не весьма удаляйся от брашен, притом не все бы видели и знали и пост твой; и Угодники Божии, Феодосий Печерский и Сергий Радонежский ходили с братией в трапезу и вкушали все, только по малу: и тем и пост сохранили и утаевали вместе оный, и тело свое делали способным к трудам и подвигам иноческой жизни. И ты, ежели очень строго будешь поститься, то ослабеешь от неядения, и неспособна будешь ни помолиться, ни другого чего поделать. И чаю по малу пить можно: Господь тебя благословит! Тебя смутили мои слова, что Христос венчает своих подвижников ни как, кто начал, но как, кто кончил подвиг свой! я для того тебе сие сказал, чтобы ты взыскавши пути Господних заповедей, текла по оному, не озираясь уже вспять до конца жизни своей; только делай все с рассуждением и иди путем царским. Говоришь ты, что немощна бываешь и не здорова? в таком случае давай себе ослабу и отдых; только блюдися, чтоб ум твой памятовал присно на вся призирающего Бога, еще исход от жития сего и суд Христов, a когда чувствуешь себя здоровою, тогда и поститься можешь и постоять на молитве. Господь тебя да благословит и поможет во всем.

Грешный Варсонофий.

10 Марта 1824 года.

Сего числа я грешный пострижен во иноческий образ. Боже помози мне!

8

26-го Марта 1824 года, утро. Мне слава Богу получше. Голова болит, однако, приливы крови меня беспокоят! Слава Богу о всем! воля Господня да будет! Твои письма читаю я непооднажды, и они всякой раз извлекают слезы из очей моих, како жена сущи естеством, тако взыскует спасения души своей: аз же иноком нарекохся и в нерадении пребываю! Горе мне! На долго размышлял о сем с вечера и сегодня мало спал: до двух часов заснуть не мог. Господь же милостию своею не оставляет. Я говорю о том, что заснувши, сон видел, будто в церкви некоей, одевшись я в ризы, стоял при раке, (в коей почивали мощи угодников Божиих Ефрема Архимандрита Новоторжского Чудотворца, и Феодосия Печерского Чудотворца, и будто я их открывал некоему человеку для прикладывания, a после и сам стал к Ним прикладываться. К Ефрему приложился по обычаю; a когда стал прикладываться к любимому мною особенно Феодосию Преподобному, то вижу его почивающего в раке и глазами взирающего на меня, как бы любезне: я с благоговением и согбенными руками к сердцу долго смотрел на прелюбезное его лице и приложившись в чело, хотел покрыть покровом на раке обретающимся по обычаю: но та сторона на которой преподобный Феодосий почивал, была от меня ближе, или так сказать, первой почивал ко мне в раке, где я стоял; покрывал я, но покрывало на одном боку, не на том, где я стоял, a на другом, не совсем закрывалось; я перешел на другую сторону чтобы поправить, и вижу что Преподобный Феодосий, паки на той стороне почивает, куда я перешел, и покрывало до груди на нем не закрыто; вижу его паки взирающего на меня, как бы любезне; я опять со страхом и благоговением смотреть стал на него с радостью вместе и восхищением духа, что вижу угодника Божия, яко живого и хотящего со мною аки глаголати нечто; имея же руце согбенны, говорю Ему: О Отче мой Пресладкий! помози ми грешному! Он же, как бы оборотясь ко мне, отвещавал: в чем? Я ему говорю: или не веси яко гнусен есмь и боюся гнева Господня? Сим и кончилось сновидение оное! Проснувшись, помолился Ему, Угоднику Божию вкупе с Преподобным Ефремом. У меня всегда на глазах икона Божией Матери с Антонием и Феодосием и масло всегда теплится пред сею иконою: ибо я к ним, изряднее же к Царице Небесной, особенную имею веру и любовь: потому и икона их мерою в аршин y меня на глазах всегда, так же и Ефрема, Новоторжского чудотворца есть икона тут же: ибо я Его чадо недостойное есмь; в его обители пострижен и я, купленный раб, семь лет ему работал при Божием содействии; и твой образ Св. Димитрия с сими же образами повешен, еще Спасителя образ: пишу и делаю все и сплю пред сими образами. Боже милостив, буди мне грешному! Еще бы тебе много писать надобно на твое письмо: но недоконченное сам Господь да исправит в тебе и научит тя Духом своим Святым! Единою точию скажу тебе: Смирение имей пред Богом и человеки, и спасешися. Смирихся и спасе мя, пишет о себе пророк и Царь Давид. Гордым Бог противится, смиренным же дает благодать, сказал Спаситель. Смиренные страшны врагам и неудобоприступны. Ничего враг так не боится как смирения. Еще призывай чаще на помощь и непрестанно сладчайшего Иисуса, повторяя часто молитву: Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешную и крестным знамением часто ограждайся: и еще утвердится ум твой во благих исправлениях. Будто и не много грешим: – О! как враг хочет поукрасть нас! берегись сей пагубной мысли, глаголи яко раба есмь неключима, аще и вся повеленная от Владыки сотвориши, но сего не возможно, ибо всегда грешны мы пред Богом, и всегда повинны Его праведному суду. Как тебе молиться пишешь ты? Тако вопрошали Апостоли Господа Иисуса. Он же рече им: сице молитися: Отче наш, иже еси на небесех: и ты читай сию молитву; также и молитву: Богородице Дево радуйся, и многую помощь и заступление на врага обрящеши. Прости, мир тебе и благословение!..

Твои всеусердный спасения желатель и недостойный

Богомолец грешный Варсонофий.

26 Марта 1824 года.

Старая Руса.

4

Во истину Христос Воскресе!

Прелюбезное о Господе чадо!

Почто сице смущаешися, и почто помышления входят в сердце твое печальные? Не читала ли в житии Василия Великого, что слезы и моления вдовы некоей благородной и богатой зело преклонили человеколюбца Бога на милость и исходатайствовали ей прощение всех согрешений, кои хотя и зело не малы были! Так же жена некая, рыдавшая горько о тяжком грехе, яко и Отцу своему духовному исповедати стыдитися ей, не услышала ли от Иоанна Милостивого, как в житии его читаешь, что грех ее уже пройден есть? Блудница во святом Евангелии упоминаемая, слезами обливавшая и власы главы своея отиравшая нозе Спасителя, не прияла-ли от Него разрешения? Сотник толикое смирение явивший пред Христом Спасителем яко недостойный себя судил быть, чтоб Христос взошел под кров дому Его, не остался ли оправдан и похвален от Господа? Ты же, толикое время стеня и вопия со слезами ко Господу, почто сумнишися о человеколюбии Его? Хочешь ты, чтоб живя в мире сем многомятежном и бедном наслаждаться тишиною духа, какою наслаждаются Ангели Святии и праведники в превыспреннем мире? Нет, друг мой! жизнь сия наша есть время одних трудов, скорбей, болезней, печалей и беспрестанной борьбы: покой наш на Небе, блаженство наше во Царствии Небесном. Зри, что сам Господь наш и Бог Иисус Христос пострадал в мире сем. Не во всегдашнем ли гонении, в трудах, в нестяжании, вольной нишете и в исполнении воли Отца своего Небесного всю жизнь провел на земли, a наконец предал себя волею крестной смерти; и ce ныне Царство его есть Царство всех веков, и владычество Его во всяком роде! Ce ныне превознесеся имя Его паче всякого имени, именуемого на Небеси и на земли! Сонмы праведников перешли в блаженное Царствие Его. Мы что должны думать о себе? Не то ли, что и нам предлежит тесный и прискорбный путь, когда хотим достигнуть до врат райских и быти жителями прекрасного оного места? Но и сие веждь, что везде одобряется умеренность и рассуждение, потому совет тебе даю, все делать так, чтобы оставалось y тебя сил, при упражнении в подвигах благочестия, и до изнеможения себя не доводи, дабы после враг унынием не искусил; трудись всегда, но до болезненного состояния себя не доводи. Телесные труды, как то неядение, стояние на молитве и поклоны врагу сносны, когда ум y человека не хранится в Богомыслии и смирении; вся сила спасения нашего в том состоит, что бы сердце наше было уязвлено страхом Божиим и ум наш занят всегда был памятью смертного часа, суда Христова, вечного блаженства и мук бесконечных. Сие всякой добродетели научит; сие дух в спокойствии содержать может, сколько здесь на земли то возможно; сие заставит на все видимые прелести смотреть равнодушно, и ни к чему не прилепляться; сие убедит с благодарением к Богу переносить досады, посмеяния, уничижения, болезни, и всякую скорбь мира сего; сие научит какое воздержание подобает хранить в пищи и питии, во взоре, в языке и в слышании. Как бы ты посмеяна от врага осталась, ежели б приготовившись в Светлое Христово Воскресение причаститься тела и крови Христовой, отложила то, потому что не было y тебя слез и умиления! Не искушай впредь Господа таковым образом: слезы и умиление суть дар Божий; Господь часто подает их, когда мы не ожидаем, и не просим того y Него. Ты же хотела выпросить; но знай что ты уже получила от Господа Бога, чего ты просила: ибо Он не подал тебе того, чего ты просила, ведая что тебе то не на пользу: ибо враг мог бы паки искусить тебя самомнением, что ты уже великая угодница: ибо-де Бог все по твоему прошению делает: потому ты уже получила несравненно более от Господа Бога, нежели чего ты y него просила: ибо он не давши дара, по прошению твоему, сохранил тебя в смиренномудрии. О смиренномудрие! Святая и единственная добродетель! без смирения никак не возможно спастись. Бес в одно время явился Макарию Преподобному и говорит: Макарий, ты постишься, и я ничего не ем, ты богатства не собирал, и я ничего не имею, ты плотского греха не творишь, и я сего не вем, ты трудишься, и я в беспрестанных занятиях пребываю: одним ты меня всегда побеждаешь; ты пред всеми себя смиряешь; яже сего не могу делать. – Виждь, чадо, что значит смирение! и чадо мое пресладкое! претерпи мужественною душею, какие искушения тебе бывают от О. А. Ф. также и от иных; пусть посмеются, пусть побранят, пусть переговорят, пусть заставят делать, что против воли и желания твоего, пусть вышлют из комнаты и опять позовут: сим образом жестокое житие совершается: ты все приемли, яко младенец, злобы неимущий! Дух твой таким образом в терпении исправляется, заставишь же и ругающихся над тобою устыдиться. Терпя потерпех Господа и внят ми, глаголет Давид. Сокровище духовное и беседы, П. М. читай: очень полезные книги. Бог благословит! Четки получил. О друг мой! не заботься о мне, прошу одних молитв! С теплою любовью пишу, и прошу тебя, когда не можешь, то давай себе, Бога ради, отдых. Прости, друг мой, Господь тебя да благословит и утешит.

Грешный Архимандрит Варсонофий.

12 Апреля 1824.

Жаль Преосв. Симеона: но судьбы Божии бездна многа, Он знает, что творит. Помяни Господи душу Его во Царствии Своем и упокой ее со Святыми своими! Так-то и мы все пойдем в онь век. Блажен, кто в час смертный остается непосрамлен!

5

Любезнейшая по духу дщерь, Мария Никитична, мир тебе и помощь Божия! Вот тебе Образ Пресвятыя Богородицы, Пречистыя Матери Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа! Она тебе да будет Наставница, Путеводительница, помощь и стена необоримая от всех враг, хотящих запяти стопы твоя в хождении по пути непорочном! Она да будет тебе неотступная хранительница во всем житии сем и Матерними Своими и Всесильными молитвами к Сыну Своему и Богу нашему, сотворит тя достойною наследия вечных благ в Царствии Его Небесном, всем любящим Его уготованных! Она да будет тебе в настоящем убо житии теплая предстательница и помощница, сопротивных нашествия отгоняющи и ко спасению наставляющи тя, и во время исхода души твоея от тела соблюдающи, и во время прехождения чрез горькие воздушные мытарства и темные зраки лукавых бесов, далече от нея отгоняющи, в страшный же день суда вечныя славы Сына Своего наследницу тя показующи: юже и да улучиши благодатию и человеколюбием Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и молитвами и молением Пречистыя Его Матери и всех Святых! Молись Пресвятей Госпоже Богородице, чадо, часто и призывай Ее на помощь непрестанно глаголя: Мати Божия, Пресвятая Владычице Богородице, красный Свете очей моих! спаси мя непотребную рабу твою, и помози ми матерними твоими и всесильными мольбами к Сыну Твоему и Богу нашему и во временном сем животе, и в день смерти моея и на страшном праведном суде Сына Твоего и Бога нашего! На тя все упование мое возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом твоим! Молись тако часто, чадо, и обрящеши великую помощь от Нея и утешение в сердце твоем; вся тебе легко тогда будут; вси Святии призывали Ее на помощь и молитвами Ея спасались и никто, уповая на Нее, не постыдится, и Бога умоляя Ею, никто оставлен в челюстях змииных не был. Зело бо любит род Христианский, a наипаче призывающих Ее непрестанно на помощь. Молитву Иисусову вышеписанную мною держи, a наипаче, когда одна будешь, и будет устроение доброе во внутренней части твоей. A в знак благословения моего, недостойного, от любви теплыя, посылаю тебе Икону Царицы Небесной. Она сама да будет тебе присуща во всякое время! Она да будет с тобою и совозстая и совозлегая! Она да сохранит тя присно под кровом своим многомилостивым! Она сама тебе испросит благословение y Сына Своего на вся на няже возложиша руце свои! – Мир тебе и благословение и от Мене грешного! Знаменуя тя Крестным знамением заочно и глаголю: Мир тебе и помощь Божия! чадо о Господе прелюбезное! сего дня после заутрени я сей Святый образ Тихвинския Божия Матери освящал сам со всею моею о Христе братиею, читал молитвы из Требника Петра Могилы и окропив Святою водою, пели Тропарь и Кондак на праздник Тихвинская Божией Матери: Днесь яко солнце пресветлое, и все мы прикладывались к иконе, и y меня точно такая же икона осталась.

Прости, грешный Варсонофий.

19-го Апреля 1824 года.

Старая Руса.

6

Чадо Марие! письмо твое и при нем две книги, почившего в Бозе Преосв. Иннокентия, я получил сего Апреля 28-го числа; видно из оного, что внутренний покой души Твоея в немалом неустройстве. Но внемли, еже ти возглаголю аз грешный! всуе тако смущаешися, и вотще унываеши! Уповай на Бога и твори благостыню, и упасешися в богатстве Его. Случается, что ты, при оскорблениях от других тебе причиняемых, досадуешь и гневом воспламеняешься? Но когда тебе Господь после дает чувство, что ты Его тем прогневила, и ты каешися и жалееши о том, что прогневала Его благость, пороптавши на оскорбляющих тебя: веру ми ими, что уже ты прощена от Господа в том, и Он паки Отцем твоим премногомилостивым обретается. – Или не веси писанного в книге Преподобного Ефрема Сирина, о преподобном Досифее? Но послушай и самые повести: «Егда убо, пишется, вхождаху инии служители больницы утешити Досифея, и неумолим бываше, идяху и глаголаху Отцу Дорофею: сотвори любовь, Отче, увежди, что имать сей брат, яко плачет и невемы чесо ради? – И вхождаше и обреташе его на земли седяща, и плачуща, и глаголаше ему: что есть Досифее? что ти есть? почто плачеши? – И глаголаше: Прости мя, Отче, яко разгневахся и глоголах зле брату моему. И глаголеше ему: Ей, Досифее, гневаешися и нестыдишися гневаяся, и глаголеши зле брату своему: не веси ли яко той есть Христос? и оскорбляеши Христа? и долу поницаше лицем, и ничегоже глаголя: и егда видяше яко плакал бе довольно глаголаше тихо: Бог простит тя, востани, от ныне положим начало, потщимся прочее и Бог поможет. Абие егда слышаше, востаяше текий с радостию на службу, яко воистину от Бога приимаше прощение и извещение».

Смотри, как угодник Божий Досифей Преподобный не давал место врагу, обладать собою? Разгневался, покаялся, получил прощение, и абие с радостью течаше на службу. Ты же почто унываеши, не поминая человеколюбия Божия? Господь не грехами нашими ожесточается и раздражается, но пребыванием нашим в оных без раскаяния. Согрешила, пороптала, осудила, разгневалась, полакомилась, в разленение впала, мыслями тщеславными пленилась, в суетные и неполезные разговоры взошла, или бывши в некоем дому прилучилося тебе видеть игры и пляски и все роды веселий! – о чадо! бегай впрочем таковых случаев елико ти есть мощно, но ежели и неволею или неожиданно случится быть в таких местах: зазри себе, тогда, яко грешницу, признай себя винною пред Богом, и достойною праведного гнева Его, но не моги остаться в сомнении о помиловании своем от Него, или отчаяться – никакоже сотвори сего и в печаль излишнюю не ввергай себя. Сим бо образом всегда побежденною останешься от врага. Старайся, елико можно, угодное пред Богом творить, но когда согрешишь, не прилагай греха ко греху тяжчайшего, не увеличивай его не полезным унынием. Согрешила, не унывай: но утешай себя писанным y Иоанна Богослова, яко несть грех, побеждающий человеколюбие Божие. Отселе я тебе даю заповедь вот какую: начни читать, помолясь Господу, Иоанна Златоустого, a именно: отыщи книгу Его под заглавием: Беседы о покаянии. Смотря по расположению души твоей в последнем письме изображенному, я сужу нужным, чтобы ты прочитала сии беседы. О Прелюбезный и пресладкий златоглаголивый Златоусте! Утеха грешным! утешь нас грешных своими Боговдохновенными писаниями; но предстоя престолу Владычну с Серафимами, помогай нам наипаче молитвами своими. Ты, чадо! теперь оставь читать книги прочие все, и возьми Златоуста, и читай Его, как я тебе выше сказал. Он тебе нужен. Он ободрит тебя и утешит, он прогонит дух уныния от тебя. Памятуя, помни что не грехи, но нераскаяние наше прогневляет в конец Бога. Не согрешили ли Ниневитяне? Не согрешил ли Петр верховный Апостол? не согрешил ли мытарь? блудный Сын не удалился ли от Отца на страну далече? Но как скоро человеколюбец Бог всех их принял, прощение даровал! Чадо! Господа ради, не давай места супостату диаволу, унывая, будто ты всегда под гневом Божиим. Но когда такая мысль тебя смущает; то огради себя крестным знамением, сотвори молитву Иисусову и глаголи: раба есмь Христа Спаса моего, все грехи мои на Себя взявшего и кровью Своею очистившего оныя, и верую яко толико человеколюбив Он, что единое мое слово: согрешила Господи пред тобою, прости мя, – приемлет вместо самых дел моих, и всех удовлетворений! и сице уповая на Него буди, и спасешься; диавол же бежит далече от тебя. Что касается до молитвы, то пока Господь и краткую молитву приемлет вместо протяженной, когда она от души смиренной к нему возсылается. Он и одно слово: Господи помилуй, сказанное со вздохом, благословляет. Не имей ни малой печали о болезнях тела своего, что ты не можешь долго стоять на молитве; Господь того и не поищет на тебе. Самое болезненное состояние твое и терпение оного со благодарением, и вместо молитвы и вместо поста вменяется от человека. Или не помнишь, как Пимен многоболезненный Печерский чудотворец спасся? Прочти Его житие в Чети-минеи. Господа ради, буди яко незлобивое дитя, во всех приключающихся тебе от других оскорблениях; a при размышлении о преступлениях своих и погрешностях, кои, веру ми ими, несмертны, так же и при представлениях о том, что ты будешь больна и не будешь в состоянии, ни Богу помолиться, ни другим чем заняться на спасение души своей, приводи себе всегда на память человеколюбие Божие, которое подобно неизмеримому Океану, a грехи наши подобны искре огненной, впадающей в оный океан; – может ли убо искра пылать, впадшая в Океан? Так и наши грехи, сколько б они ни велики и тяжки были, не одолевают человеколюбия Божия. Одно слово: согреших! потребляет всякое преступление наше. Почитаешь Златоуста и уверишься лучше в том. Златоуст утешает душу унывающую, Ефрем Сирин приводит ее во умиление и страх Божий, a Димитрий Ростовский чудотворец в Алфавите своем, заставляет ее смиряться и воздыхать о Отечестве нашем Небесном; но ты читая, до изнеможения себя не доводи. Я тебе и прежде писал, и ныне повторяю тоже. Ефрем Сирин, сколь ни строг, но и тот в наказании притчами к наставникам и подчиненным написал следующее: «Аще убо на скончании обычных правил и по бдении, хощеши побдети сам, покоривыйся же восхощет поспати мало, даждь ему покой»; и Иоанн Лествичник написал: «Егда узриши юна быстро восходяща на Небо, удержи Его мало». Пост необходимо нужен, лакомые снеди и сладкие расслабляют тело наше; конечно, ты не на ржаном хлебе родилась и воспитана: впрочем, в училище бывши, ела и ржаной хлеб: коли можно, так отчасти и ныне употребляй его, или и белый можешь употреблять: только пирожного, масляного и жирных похлебок, удаляйся; временем и изредка и сего можешь вкусить, только с воздержанием великим.

Поминай Апостола Павла глаголющего: мир имейте и святыню со всеми, их же кроме никто же узрит Бога. Буди со всеми мирна и злобою яко младенец. Крикнут? промолчи. Побранят? зазри себя, что ты того достойна, ибо прошло много неизвестных и тебе самой согрешений без обличения; так, сии тою бранию неповинне на тя возлагаемою, и очищаются, и великая есть сия милость Божия. Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и Причастие Святаго Духа буди с тобою! мир тебе, чадо прелюбезное, и благословение! сие глаголя, ограждаю тебя заочно крестным знамением.

Грешный Варсонофий.

Мая 3, 1824 года.

Старая Руса.

7

Чадо о Господе возлюбленное!

Ежели ты себя чувствуешь еще недовольно способною к монастырской жизни, то можешь на время и еще испытать себя: особенно потому что нет тебе препятствия никакого служить Христу Господу со стороны хозяйки дома. – Не могу сказать, чтоб со стороны мира не было тебе искушений и в сем тихом пристанище: но где сих искушений избежать можно? мир льстит и прельщает и оградившихся стенами; проникают и туда его прелести; и малые, весьма малые в нынешние времена, против оных адамантовою твердостью ограждают свои сердца. Боже, помози нам грешным! A плоть ленивая и многострастная и недремлющий супостат наш диавол, и в мире и в монастыре, равно борят душу, хотящую спастися. И так, я сужу что ты живешь теперь в тихом пристанище: взошедши же в монастырь, тебе надобно, как на маленькой лодочке плыть по бурному морю. Правда, со стороны мира в монастыре менее искушений, не с кем и некогда там тебе будет играть в карты; не увидишь ты плясок, и песен бесовских не услышишь. Не будешь ты иметь ослабы нежить себя чрез долгое спание и лакомство; не будешь ты, величаться нарядами своими и щегольством; редко попадутся тебе в глаза и другие, ризами красящияся: все сие удалится от тебя: но за то предстанут пред тебя другие искушения, гораздо сильнейшие. Тебе надобно укрепить душу терпением наитвердейшим образом. И не бойся сего, любимое чадо! все легко тебе будет благодатью Христовою. Потечеши светлым заповедей Его путем и не утрудишься. Аще не Господь бы, был в нас, никто же бы возмогл вражиим одолети бранем. Ты побегнешь ко Христу, и Он обымет тя на пути, по коему ты должна идти к наследию блаженного Царствия Его. Он, яко добрый Пастырь упасет тя на пажити Своей, и поставит на пространне нозе твои; подаст тебе терпение, всадит в сердце твое страх Свой, и душу твою уязвит любовью креста Своего. Не бойся, токмо веруй, и спасена будеши! Не тщеславия ради, но со страхом Божиим и во смиренней души, да подам ти некое дарование духовное, скажу что, в 1808 году, Господь сотворил с моею худостию. Приехавши в дом матери с братом Амвросием на вакацию, будучи учителем, ушел я от них тайно, на третий день после брака сестры нашей, сперва в пустыню, лесом отовсюду обстоимую, 250 верст от дому нашего; по 70 верст в день шел, и питался кусочками выпрошенными под оконью, но так как служба очень редко там бывает, то опять я возвратился в дом матери своей и родных, искавших меня с жалостью везде; и просил уже надлежащим порядком Преосвященного об увольнении меня от учительской должности, и об определении в послушники в монастырь, куда ему заблагорассудится, по внушению Божию. Первая моя просьба отринута была; я вторично чрез два месяца просил: и так сподобил Бог взойти в монастырь Новоторжский к угоднику Божию Ефрему чудотворцу, где я и учителем был до вступления в монастырь. О, сколь было все легко! Семь лет, как купленный раб день и нощь работал, и Господь во всем помогал; слава премногому Его милосердию, Он помогает во всем и до ныне! Что убо ужаснулась и ты, когда я сказал, что можешь, ежели хочешь, идти в монастырь? A ежели не весьма сильное желание чувствуешь в себе к тому, то поживи еще в мире, как живешь, ныне. Ты пишешь, поговорить тебе о монастырской жизни? О чадо! во истину, нет на земли иного жития подобно ангельского, яко же житие иноческое: «свет для иноков Ангели, a для мирян свет иноки», пишется y Иллариона Великого. Святое житие монашествующих: ревнуют бо святым Ангелам, и самому Господу Иисусу Христу подобни быти: но аще, кто до конца претерпит вся скорбная, с монастырскою жизнью сопряженная: ибо там надобно житейского обычая дерзость отложить, послушание иметь ко всем, безроптиву быть в заповеданных службах; в молитве терпеливу, во бдениих не леностну, в скорбех не печаловать, в пост не разслабевать; яко постом, и молитвою подобает тогда угодити Богу; в немощах не пренемогать, успокоения коего либо или почитания не искать; нищеты не отвращаться; досаждения и уничижения не ненавидеть; но присно взирать на единое блаженное Царствие Христово в будущем веке, и вся от века помышлять мученики и Преподобные, иже многими поты и труды, бесчисленными кровьми и смертьми, оное стяжали: тоже предлежит и монастырскому подвижнику: ибо надобно ему и алкать, и жаждать, и наготствовать, досадитися же и укоритися, уничижитися и изгнатися, и иными многими отяготитися скорбными; и ими же, сущий по Богу, живот начертавается. О, сколь блажен, кто вся сия претерпит мужественною душею! воистинну исполнится на нем при исходе от жития сего речение: блажени мертвии, умирающии о Господе! Ей глаголет Дух, да почиют от трудов своих! Ce чадо! рех ти по силе, ты же Господу содействующу, избирай еже хощеши. О монастырской жизни Господь во Евангелии сказал: Могий вместити да вместит; не скоро убо и ты решайся, ежели не довольно сильною себя находишь к понесению того, и то подумай, моляся Богу, о всем. Мир вам и помощь Божия! Бог простит тя, чадо!

Грешный Варсонофий.

7 Июня 1824 года.

Старая Руса.

8

Дщери по Духу прелюбезной и другу о Господе искреннему, мир благословение и помощь Божия! Ныне наипаче я тебя ублажаю, что ты невольным образом впадая в различные искушения, очищающие вольные твоя согрешения, или же яко человек согрешаешь пред Богом, не ослабеваешь в терпении и благодушествуешь во всем; но и до конца потерпи, чадо! Поминай Господа Иисуса во Святом Евангелии рекшаго: Аще мир вас возненавидит; ведите, яко мене прежде вас возненавиде: и паки: в мире скорбни будете: но дерзайте, яко Аз победих мир: и еще: аминь, аминь, глаголю вам, яко восплачете и возрыдаете вы, a мир возрадуется: вы же печальни будете, но печаль ваша в радость будет, возрадуется сердце ваше и радости вашея никтоже возьмет от вас. О чадо! потерпи Господа ради, все наносимое тебе от Него, на спасение души твоей! Слезы y тебя теперь льются; но и слезы вечное тебе доставят веселие. Помяни, кто из праведников вечного покоя достиг, на земли ничего скорбного не потерпевши? Образ не дал ли нам на Себе Христос, Спас наш? Пречистая Его Матерь, не уязвлялась ли утробою, зрящи на кресте висяща Возлюбленнейшаго Сына Своего и Бога? Апостолы и мученики, не крови ли свои проливали, и венцы нетленные получали? Преподобных угодников что учинило участниками в наследовании бессмертной и блаженной жизни райской, как не беспрестанные труды, борения, томления самих себя, болезни, изгнания, лишения, претерпения всяких поношений, нищеты, алчбы, жажды, наготы, солнечного вара, и иных скорбных? И ce, все они ныне почивают на ложах в Царствии Владыки своего, Его же возлюбили от всея души, и Ему же поработали усердно во временной жизни. Чадо возлюбленное! Ты желаешь вселитися на жительство в чертогах бессмертного Царя славы? Стезею убо, коею Он хочет тебя до своих чертогов среди суетного жития сего провести, шествуй. Благодари благость Его, что Он не широким и пространным путем, но узким и прискорбным ведет: ибо чрез сие ясно Он тебе показывает, что Он тебя любит и хочет сделать участницею вечных Его благ в бесконечном Царствии Своем: Сам бо рече усты Возлюбленного Ученика и друга своего: аз ихже аще люблю, обличаю и наказую. И Апостол Павел написал: Аще наказание терпите, якоже сыновом обретается вам Бог. Который бо сын есть, его же не наказует? Аще же без наказания есте ему же причастницы быша еси, убо прелюбодейчищи есте, a не сынове. И для того слово Божие о праведниках, наследовавших Царствие Небесное, так говорит: Сии суть иже приидоша от скорби великия, и испраша ризы своя в крови Агнчей. Сего ради суть пред престолом Божиим, и уже не взалчут ктому, ниже вжаждут, не имать же пасти на них солнце, ниже всяк зной. Слышишь, что глаголет слово Божие о том, кому дается Царство Небесное и вечный покой? Кто здесь на земли потрудится усердно Бога ради и претерпит мужественною душею и твердым сердцем всякия скорби, студ и срамоту. Радуйся убо паче в печали сей на тя нашедшей, что Господь посетил тебя временною печалию, хочет тебя утешить вечною радостию. Но силен Он и здесь еще подать тебе ослабу некую. Так некогда и Святый Хрисогон утешал в послании своем Святую Анастасию Узорешительницу: «Аще подобает нам верным ходити в присущем житии». И Ефрем Угодник Божий написал: «Аще случится нам радость или чрез предуспеяние, или чрез дарования, да помышляем яко недалече убо отстоит печаль. Аще же найдет нам печаль, пождем радости близь нас быти. Приимем подобие плавающих по морю: Сии бо востанию бывшу на них ветра, или зимы зельныя, не отчаяваются своего спасения: но противятся волнам, благовоздушия ожидающе; и тишину получивши, бурю ожидают. Тем и бдят всегда, да не како внезапно востанию ветра бывшу, обрящет не приготованы и низвратят тыя в море. Тако и нам смотрети подобает обоя. Убо егда случится нам скорбь, или теснота, ослабы да пождем, и помощи от Бога бывающия, да не укосняющей скорби, яко несущей нам надежды спасения родится смерть: подобнее же, и радости нам бывшей, скорби да пождем, да излишнею радостию не забудем плачь». До зде Ефрем: и паки он же: «Любезне Небеснаго сокровища пожелавый, и достоин Богу быти возревновал еси, слыши того глаголющаго: Аще хощеши совершен быти, иди продаждь твоя имения и даждь нищим, и возъимаши Сокровище на Небеси, и гряди последуй Мне, и иже не приимет креста своего и не последует по Мне, несть Мене достоин, тем же без еже понести крест, невозможно последовати Господу; но и в книге Иисуса сына Сирахова Господь глаголет: Чадо! аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение. Сицевых убо писаний Божественных послушая, возлюбленная о Господе дщи! претерпи мужественною душею все наносимое тебе от Господа, ведяще, яко приимиши от Него неувядаемый венец славы; при том уверена буди, что не попустит Он тебе искуситься паче, еже можешь, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи тебе понести. Возлюбленный наш наставник и грешников утеха, Златоуст упоминает, что человек, сколько б ни праведен был, но все имеет какие либо и грехи: напротив, человек порочный, как бы ни был худ, но хотя самые малейшие, однако имеет некоторые и добрые дела: так Господь за малые его добрые дела посылает ему или богатство, или другое какое либо временное благополучие: a праведника своего, дабы он чист был пред Ним в час смертный, и достоин был восприятия, от всещедрой Его десницы, небесных и вечных благ, наказует мало с любовию здесь на земли. Сицева имуще обетования, словом Божиим от Св. Отец проповедуемая, не усумнися, присное в вере чадо, снити в Москву. Поезжай с миром и Господь, якоже со Иосифом, проданным от братьев, пребудет с тобою, и Ангел Его святый на всяком, аможе аще пойдеши пути, сохранит тя неврежденну от всех прилогов диавольских. Плакал и Иосиф, когда вели его купцы во Египет, яко раба купленного; тяжко ему было сидеть и в темнице, затворенному в оную, не сотворивши греха: проливали кровь свою мученики, a Преподобные поты своя за Возлюбленного ими Иисуса: но ce! все они утешены; y всех их, слезы от очей отерты; все они ублажаются ныне славою нетленною. И ты убо, о, чадо ми возлюбленное! яко добр воин Христов, злопостражди доблественно, поминая рекшаго: блажени изгнани правды ради, яко тех ест Царство Небесное. Не писал ли я тебе, что в монастыре живши, имаши и уничижитися, и укоритися и изгнатися? Вот тебе начало таковых подвигов! Приими со благодарением ко Господу таковое, и Господь поможет тебе и в предних начинаниях твоих. Обвинять кого-либо в том виновным, удержись, Господа ради, поминая как Сам Спаситель ни единого греха не сотворив, ниже обретеся лесть во устах Его, но предан был на пропятие и смерть. Как Григорий, Неокесарийский чудотворец, претерпел студ от клеветавшей на него при честных мужах, блудницы; како Феодора Преподобная подъяла изгнание из монастыря, оболганная дочерью гостинниковою; како Иоанна Архиепископа Новгородского чудотворца, жители града того вывели бесчестно на реку и посадили на плот; како и инии мнозии святии неповинными укоризнами и преступлениями, облагаемы были, и не оправдывались много, даже несколько, в прегрешениях аки бы ими содеянных, в самом же деле ими даже неведомых. Враг диавол всяко тщится душу праведничю поколебать, ты же, яко дева мудрая, прийми светильник веры и упования на Бога, и вооружись щитом терпения, молясь непрестанно и узришь спасение и заступление скорое. Поедешь ты Новым Городом, поклонившись за себя в Софийском Соборе Св. мощам, также Антонию Римлянину и кому еще можно тебе будет, прошу кланяться и за меня грешного. У Антония Римлянина, наша с братом Амвросием, родительница погребена; можешь же и написать ко мне из Новгорода, ежели тебе самой неудобно будет заехать. Вот тебе, дщи моя о Господе прелюбезная, что Господь помог мне написать, то и посылаю. Бог тебя простит, чадо! Буди с тобою помощь Божия, и Ангел Хранитель да соблюдет тя присно на всяком месте и во всякое время! Царица Небесная да будет ти во вся дни живота твоя помощница, хранительница и путеводительница неотлучная, всеусердно того желаю и молю.

Грешный Варсонофий.

28 июня 1824 года.

Старая Руса.

9

Прелюбезное о Господе чадо! Мир тебе и помощь Божия!

Письма твои из Новограда и из Москвы, я получил. Не знаю, на которое отвечать тебе сперва. На письмо Новгородское, одно сие скажу, что любовь твоя к моей худости, о Бозе искренняя, заставляет и меня грешного любить тебя, яко чадо по духу присное. Господь да приимет веру твою к Нему и любовь твою, веры ради тоя, да помянет и помилует тя ж в сем веке и будущем. Что не благоволил Господь тебе быть в моем монастыре, буди в том благодушна. Тако изволися Господеви. Молиться нам подобает паче, дабы – о, если бы Он сподобил нас грешных зреть друг друга в блаженном Царствии Своем Небесном, и вечном! Но мы живем еще в мире прелестном и многомятежном; плоть носим присно слабую и многострастную и врага имеем неусыпно стрегущаго нас, как бы пленити души и телеса наша в работу греховную, и предать их неугасающему огню геенскому, его же и сам он трепещет! Мы имеем нужду непрестанно простирать глаз и вопль свой к Доброму Пастырю своему, Господу нашему Иисусу Христу, положившему свою душу за пленение душ наших, и искупившему нас кровию своею честною от насилия диаволя, дабы сам Он всемогущею своею десницею поддержал, утвердил, и защитил нас на пути жизни сея! Говоря сие, я перешел уже к письму московскому. Ты посреди сетей многих ходишь теперь. Молись непрестанно ко Господу Иисусу, дабы Он и к Тебе пришел на помощь, яко же некогда пришел Он и спас начавшего утопать в волнах Петра. Воистинну, многими мы, доколе находимся в жизни сей, обложены сетьми. Но несравненно более y нас средств миновать их без повреждения. Смиренная мудрость и непрестанная молитва с памятью смертною и будущего суда Христова соединенные, весьма достаточны, чтобы сохранить нас неврежденными от всех соблазнов мирских, от брани плотской, и от прилогов сатанинских. Боящиися Господа врагам страшны и всем дивны: горе бо зрят. И во псалмах пишется: Богом моим прейду стену. Стена, разделяющая нас от Царствия Небесного, есть мир сей: но ежели мы призываем непрестанно на помощь Господа, смиряемся пред Ним, плачем и просим, дабы сам Он сохранил ум и сердце наше, чтобы ничто от мирских красот не усладило нас на слабость, чтобы движения плотские не одолели стремлений духа нашего, хотящего разлучитися паче от тела и жити со Христом, нежели в мире сем; чтоб всю сатанину детель ею же тщится он привлещи нас к своей погибели, мы видели и могли, при содействии человеколюбца Спаса, отражать ее от себя: ежели мы тако просим Господа непрестанно, то никакоже Он, наш всещедрый Отец, презрит нас: но скоро приходит на помощь к Нам и хранит тогда нас яко зеницу своего ока. О, благости неизреченной человеколюбца Господа! О несказанного милосердия Его! О беспредельный к уму нашему непостижимой любви Его к нам скверным и непотребным рабам Его! Хранит нас яко зеницу ока своего! Создатель наш и Господи! тако ли изволися благостыне Твоей! мы недостойны небесе и земли, и сея привременныя жизни: зане присно во грехах пребываем и ежеминутно прогневляем Твою благость, a ты хранишь нас, яко зеницу ока Своего! Тако ответствует нам Господь: не приидох бо праведныя призвати, но грешныя. Аще убо тако изволися Тебе, Господи, благоволи убо призирати на ны милостивно всегда и помиловати нас до конца! Зриши, Благосерде, елико убо онаго на нас навет и вражда, елико же и наше страстование, и слабость, и небрежение, но все Сам исправи, соверши, и дополни Своею благодатию и милостию, заслугами Сына Твоего, Единородного Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, молитвами Пречистыя, преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и приснодевы Марии, единыя нашея непостыдныя надежды и всех Святых Твоих! Ce, чадо! рех ти, ежели будешь иметь всегдашнюю опасность, яко же птица от сетей, и серна от тенет хранится; еще будешь непрестанно ко Господу молитву творить, чтоб Он Сам сердце твое, страхом Его и желанием наследия вечных благ уязвленное, соблюл таковым и среди оных людей: то веру ми ими грешному, что Господь тебя сохранит от всякого зла, и ничто не повредит тебе. По словам твоим, мать твоя не намеревается крепко удерживать от монастыря: но я тебе и прежде писал и ныне говорю тоже, что в монастыре свои искушения и соблазны есть, и чего ты ныне отвращаешься и бегаешь, к тому враг после сильное возбудит в тебе желание. Но не бойся сего, чадо! имамы Бога нам помогающего; Един Его Ангел сильнее всех полчищ сатанинских; кольми паче Господь Сам. Внимающего себе и хранящего трезвение ума, ничто не повредит нигде. Прости, пора в церковь! на сей раз писать более некогда.

Грешный Варсонофий.

19 июля 1824 года.

Старая Руса.

10

Прелюбезное по духу чадо!

Тебе кажется весьма тесно в мире, и так Бог тебя благословит, поезжай в Хотьков монастырь, по желанию твоему и поучись монашеской жизни; на сие тебе скажу: отложи всю житейскую гордость, забудь свою волю, смирися пред всеми, не презри всякого дела, какое бо оно ни было; церкви Божией не моги оставить никак, разве когда игуменьею или другою какою старейшею матерью наряжена будешь на послушание, по благословению игуменьи; в таком случае послушание приемлется наравне, как бы ты в церкви молилась; послушание паче поста и молитвы, есть пословица св. Отец: a наипаче молодому и новоначальному монаху, послушаниями заниматься необходимо нужно. Не стыдись никакого дела: и воды принеси, и пол подмети, и помой его; в церкви убрать заставят что, или подмести, и то делай; на монастыре заставят работать, и от того не отговаривайся; но и сама, где увидишь сор или нечистоту какую, убери ее, и вычисти всякое место, не ожидая наряду; в хлебне где помои льют, где всякий сор валят, и что говорю! Иоанн Дамаскин и самые нечистые места чистил: о блаженное послушание! О истинном послушнике благоволит Бог, веселятся Ангели, ублажают же и человеки; един стенет диавол, видя истинного послушника. Господь тебя да сохранит от всех его прилогов змииных; возьми иго Христово и увидишь на самом деле, что оно легко и благо. Волю свою отложи; сие же сотворишь, аще будешь беспрекословна и всем послушна; a ежели немощь крайняя будет, в таком случае поклонись низко и проси прощения. Никого не моги осудить или переговорить, всех считай Ангелами Божиими; ты одна хуже всех; оставь весь наряд и уборы мирские; платье носи простое или какое велят; то и украшение монаху, особливо новоначальному, как он во всегдашних пребывает послушаниях: лице же его же умыто, одежда многошвенная и ветхая, руки замаранные, за то ум бодр, душа чиста, сердце не уязвленно житейскими суетами, но и тело не осквернено y него. Везде избирай последнее место, a посадят или поставят наперед и тут не противься, внутренно себя зазирая; в церковь Божию когда идти, тогда умыться можешь и одеться несколько попристойнее; но и там наряды не на пользу, диавол везде пакостить умеет. Пищи вкушай наравне с сестрами, что они едят, то и ты вкушай, только с воздержанием таким: когда рыбы не велено уставом церковным есть, не ешь: как то, в великий пост, так же в среды и пятки всего лета. Но хоть и увидишь кого ядуща рыбы в сии дни, не осуждай. Я тебе написал: но не жестоко ли сие для тебя? впрочем ты теперь едешь на время только пожить: так и отступить можешь от того, что теперь пишу, a ежели Господь тебя сподобит совсем в монастырь взойти; тогда уже приняться должно при Божией помощи за всю жестокость иноческого жития. Аще Господь восхощет и живы будем, то отпишу в Горицкий монастырь о тебе и что скажут, напишу тебе. Не бойся, чадо, ничего! Аще потекла путем Христовых заповедей, теки и не озирайся вспять; всякое поношение приими, всякое оскорбление претерпи, и всякую нищету не отрини; не бойся, токмо веруй и спасена будеши; всякую болезнь перенеси, в молитве потрудись, на послушание понуди себя, алчбою и жаждою смири душу и тело свое. О коль блаженна будеши, егда вся сия доблественне претерпиши при Божией помощи! Егда приидет время отшествия твоего от мира сего; тогда воистинну сбудется на тебе, писанное Иоанном Богословом: Ей, глаголет Дух, блажени умирающие о Господе: Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих. Прости, прелюбезная о Господе дщерь! Моли за мя грешного! Бог тебя простит, чадо! Мир тебе и помощь Божия! Не весьма горячись во всяком деле, не спешно, но с рассуждением все делай.

Твой усердный спасения желатель.

Архимандрит Варсонофий.

5-го Августа 1824.

Старая Руса.

11

Мария! Ты устрашилась того, что написал я тебе о истинном послушании; но все угодники Божии начинали свое служение Богу с телесных трудов и послушаний беспрекословных, внимая между тем умом и своему спасению бодрственно. Ничего так не бегает диавол, как в ком видит истинное послушание, Бога ради и Евангелия Святого, совершаемое. Сего послушника хранит Господь, яко зеницу ока Своего, от всех наветов вражиих и дает Ему молитву, какая ему потребна. Ты желала знать о истинно монашеской жизни; и что Господь внушил, то и написал я тебе на счет оной жизни. Не бойся, токмо веруй: верующему вся возможна суть. «Открый ко Господу путь твой и уповай на него: и той сотворит и изведет яко свет правду твою и судьбу твою яко полудне».

От Господа стопы человеку исправляются, на людей не много надейся, и не всякого спрашивай, что тебе делать при своих предприятиях: Господа Единого взыщи всем сердцем, Тому Единому помолись, Того Единого помощником своим, наставником, руководителем, покровом и стеною положи, от Того Единого проси силы и крепости, на побеждение всех вражиих прилогов: тогда спасение Твое воссияет пред тобою, яко утро светлолучное; тогда светлым заповедей Христовых путем потечеши с веселием и благим сердцем, и не утрудишися; тогда мир не расслабит твоего сердца своими прелестями, многострастная плоть будет во смирении, диавол отбежит и к тому не приложит возвратитися озлобити тя или пакость какую сотворити тебе. Христа Единого возлюбишь и любве ради Его Божественныя, волею отдашь себя на всякие труды и сладце претерпишь всякия скорби; тогда и от людей возвеличишися и от Него венчаешися; a когда к людем станешь простирать руки и от них искать помощи, тогда и от людей посмеяна будешь и покрова Божия лишишися. Буди с тобою помощь Божия, вразумляющая, наставляющая, и укрепляющая во всяком деле и слове блазе, и во всяком истинном пути.

Грешный Варсонофий.

26-го Сентября 1824.

Старая Руса.

12

Прелюбезное о Христе Иисусе чадо!

Мир тебе и помощь Божия!

Слава Богу приведшему тя к желаемому краю! Ce Господь исполнил желание сердца твоего! Сподобил Он тебя и монастыря достигнуть и уже облечься в новоначальное иноческое одеяние. Живи теперь и служи Господу Иисусу от всея души твоея. Ныне, нет тебе препятствий никаких к тому, было б только твое непременное желание и готовность; a все уже тебя теперь станет заставлять по всему пространству заповедей Христовых ходить. Ты пишешь, поговорить с тобой о тесном и прискорбном пути! Только не уклоняйся с него, a уже стоишь ты на оном. Теперь тебя и приласкают и понежат: принимай сие с благодарением. После будет, что покажется тебе, будто и не любят тебя, будто и гонят тебя, будто и лишают тебя, будто и обличают тебя и поносят, чему ты не причастна: все будет. Теперь тебя не посылают никуда на послушание кроме церкви: будет время, что ты и не хотела бы, но должна будешь трудиться, якоже и прочие, сверх церковной службы. Будь убо мудра, яко змия и цела, яко голубь; ласкают? будь благодарна и считай сие за милость Божию, влекущую тебя к себе отеческим образом; отвращаются от тебя? считай, что ты то заслужила своею не исправленною жизнью, Господь же, по неизреченному Своему милосердию, хощет тебя сим временным уничижением, избавить посрамления на страшном суде Своем и вечного томления во аде. Будь, при Божием содействии, во время радости готова на принятие печали; во время сытости на претерпение глада; во время здравия на пренесение болезней; во время покоя на всякие труды; во время изобилия на вольную нищету; над всем же сим, поминай последняя твоя; сиречь смерть, суд, ад, и Царство Небесное. Всегда памятуй, что Господь близ тебя во всякое время и призирает на все твои дела и мысли, и смотря потому, как сердце твое расположено к Нему, и как ты, имени ради Его подвизаешься на земли, готовит тебе такое и воздаяние на Небеси. Никогда не выпускай из ума своего, что жизнь сия есть время одних трудов, скорбей, печалей, болезней, лишений и озлоблений; покой же уготован от Бога нам в будущей жизни: там, ходившие здесь узким и прискорбным путем, почиют от трудов своих: там, плакавшие здесь за Царствие Небесное, утешатся радостию неизглаголанною, и некончаемою; там уже отрутся слезы от очей их, и не орошатся ими уже никогда; там, смирявшиеся здесь Христа ради, и терпевшие Его ради глад, алчбу, укоризны, вольную нищету и нестяжание, ризами некрасящиися и не умывающиися, но в copy, в очищении всяких грязей, и в прочих послушаниях с радостным духом присно пребывающии; там, все таковые яко звезды просветятся и украсятся венцами нетленными и одеятся одеждою славы некончаемыя. Буди с тобою помощь Божия! В молитвах терпевшие здесь и нудившие себя к стоянию на пении Церковном, коль блаженны! Ce, чадо путь узкий, ведущий в сожитие с Богом, с Его святыми Ангелами и Угодниками Его. Поминай, как сам Господь пострадал, a Его мученики и вси Святии кровьми и многими поты восхитили Царство Небесное. Еду, друг мой, в Петербург по разным монастырским потребам. По возвращении буду писать к тебе. Теперь одно скажу: матери игуменьи слушайся во всем; говоренное ею, яко от уст самого Христа, приемли. Послушание не боится ни каких вражиих наветов.

Грешный Варсонофий.

14 Января 1825 года.

Старая Руса.

13

По приезде из С.-Петербурга к тебе первой, прелюбезная о Бозе дщерь, пишу. Съездил я, слава Богу, благополучно, сделал нужные закупки, и хотел немедленно ехать домой, но уговорили с четверга до воскресения побыть. И так, дней восемь я был в Петербурге, квартировал в Лавре, в казначейских кельях, более сидел дома и старался держаться церкви Божией! Был y K. C. C., говорили о тебе с любовным желанием, чтоб тебя Господь укрепил начатое дело в конец благий произвести, что бы Господь даровал тебе разум духовный и силу как усматривать, так и отражать всякое восстание, могущее поколебать твердое намерение твое, остаться навсегда в монастыре и служить Господу Иисусу всею крепостию душевною и телесною: сего мы от души пожелали тебе в разговорах своих. Был я и y других, очень, впрочем, не многих по их зову; надобности мне ни до кого никакой не было, поминая же всегда слово отца Феофана, без зову я никогда не хожу, истинно так: но и званному – посещать не часто лучше. Писано бо есть: не учащай вносити ногу к другу твоему, да некогда ненасыщся возненавидит тя. Стоявши же в домовой Пр. Митрополита церкви, поминал я, как ты меня со всею горячностью, в первый день Пасхи, приветствовала там прошлого года; поминал сие я и творил, грешный, молитву и я о тебе, с искреннею о Бозе любовью. Ей, друг мой, в людях хорошо, a дома лучше! Келья всему доброму научит. Безмолвие есть мать всех добродетелей. Ты в своем письме, от 12-го января, написала довольно подробно о себе, и я читал сие письмо с удовольствием, так как и все твои письма; пиши и впредь откровенно и просто о всем. Слава Богу! что тебя берегут. Я тебе писал, что, в таком случае, тем более смиряйся, представляя в уме своем, коль благ Бог, что и здесь утешает тебя и хочет утвердить тебя на пути к Небесному блаженству однеми милостями своими: но ты будь мудра, яко змия и цела яко голубь. Стирай главу супостата диавола повсюду и не пускай его приблизиться к тебе ни с какой стороны, ум свой яко стража неусыпна храни, всегда в бодрствовании, и назирай крепко, как бы враг не подкрался к тебе, как бы своего сатанинского прилога не вложил в душу твою, и не разбил оным сердца твоего, тщащагося отторгнуться от тебя и от земных пристрастий и прилепиться всею мыслию к хождению в след Господа Иисуса и Святых Его угодников. Для сего если почитают тебя, тогда волею смиряйся пред всеми, и почитай равно всех и ты: когда представляют тебе какие-либо снеди и пития; вкушай от них мало, да не опечалиши к тебе усердствующего; не прогневаеши же тогда и Духа Святаго, в рабех Христовых присно живущего. Чем не прогневаеши? Ежели при каждом вкушении пищи и пития храниши меру такую, что пьешь и ешь для того только, чтоб свое немощное тело подкрепить и сделать способным к понесению трудов, a не для того чтобы после ядения и пития повергнуть оное в расслабление или негу, в таком случае, коль полезно довольствоваться простою пищею и питием, или какие вкушения готовятся на общей трапезе! Для сего, более кельи держаться надобно и чтения книг духовных, a менее других посещать или к себе принимать: но когда позовут, тогда одно послушание можешь оказать; медлить же долго остерегайся, положивши поклон. К матери Игуменьи имей послушание полное и матери Феофании слушайся. Молись же, друг мой, прилежно ко Господу Иисусу и Пречистой Его Матери, чтобы Они тебя наставляли во всем, что тебе когда делать; от дел же Им неугодных, также мыслей и слов, тебя Они сами, чрез Ангелов Своих святых, удерживали и содержали б сердце твое, присно уязвленных любовью к Ним одним, и услаждали бы все твои горести земные памятованием вечного покоя, труждающимся и обремененным уготованного на Небеси. Ходи в церковь Божию, стой в ней со вниманием; стоя в церкви, молись; после службы занимайся послушанием, вымети и убери, где видишь сор, с соизволения однако, кто к какому месту приставлен. Тебя благословили послушанием петь на клиросе и читать Псалтырь неусыпаемую, трудись, чадо, с усердием в сих святых послушаниях читай и в трапезе жития Святых, приходи же в хлебную, никакого дела трудного не отвращайся, и воды принеси, и за дровами сходи, и печку истопи, и келью вымети, и помои вынеси; одеяния красивого не ищи; все твори в молчании и молитве; памятуя помни, что все Святии трудным и скорбным путем перешли во Царствие Небесное. После того старайся иметь пребывание в келье, в которую входи всегда и сходи с молитвою Иисусовою. Сию молитву держи всегда во устах, где бы ты ни была и чтобы ты ни делала. В келье рукоделием занимайся, какое тебе дадут или сама, с благословением Настоятельницы, изберешь, чтоб ты чрез то могла приносить, хоть малую какую-нибудь прибыль монастырю. Во время рукоделья, молитву держи Иисусову, или занимайся размышлением, что ты читала того дня или что слышала в церкви. После рукоделия помолись сперва по силе Господу Иисусу, потом Богоматери и всем Святым. Со всеми мир храни. Похвалят? Зазри себя, что ты того не достойна и лишаешься чрез то похвалы y Бога; бранить станут? или премолчи или попроси прощения. Пошлют куда? иди, испросив благословения и творя молитву Иисусову, совершай заповеданное тебе. Дадут что? приими и пользуйся с благодарением, я говорю сие о одежде и прочих телесных потребах твоих; A ежели мирской кто пришлет к тебе что, то объяви о том немедленно матери Игуменьи, также и наставнице своей матери Феофании и все да будет, по воле их; не дадут чего? Будь терпелива и утешайся сладкою надеждою, что лишаешься ты по воле Божией, для того чтобы восприять тебе большее воздаяние на Небе. Не полезно держать в келье деньги и другие вещи дорогие. Ты плачешь иногда, друг мой! верую, что сие случится может с тобою. Но утешай себя, что нельзя вечного покоя обрести, здесь не потрудившись. Не Христос ли сказал: иже оставит отца или матерь и проч. сторицею приимет. Переписка с знакомыми и родными действительно может иногда заставить тебя озираться вспять. Любовь сестры горяча, но не надлежит ли тебе и свою к ней горячую любовь победить любовью ко Господу Иисусу и Пречистой Его Матери, и любовью к монашеской жизни? Прочти 21 июля Симеона, Христа ради юродивого и Иоанна спостника его, как один из них любовь к матери, a другой к новобрачной супруге, также и Алексей человек Божий, одолели помощью Христовою.

Господь с тобою!

твой отец по духу

Архимандрит Варсонофий.

31 Января 1825 года.

Старая Руса.

14

Марие! ты пишешь, что тебя берегут и боишься, чтоб не сказано было: яко восприяла еси благая в животе твоем? Бойся сего, и сия боязнь научит тебя, как пользоваться благами мира сего и благодеяниями добрых людей! Не пишется ли в житии Св. Отец, что ходили они в трапезу, и вкушали все предлагаемые снеди, но поста не нарушали: ибо вкушали так, чтоб показать только другим, что они также люди и требуют пищи и пития, но вкушали всего с крайнею умеренностью, избегали чрез то и пресыщения и утаивали от других пост свой, и между тем не давали места тщеславию. Сей пост труднее сохранить, когда при изобилии снедей, полу-алчный, ежели не совсем голодный, выходит кто из-за стола; сие смирение приятнее пред Богом и людьми бывает, когда кто волею всем служит и по слову Божию боится всех за благоговение. Читай Библию, жития Святых, книгу Ефрема Сирина и беседы Златоустовы: можно завести тетрадь и что тебе особенно понравится, выписывать. Так же рукоделием занимайся; новоначальной необходимо трудами смирять плоть свою и послушаниями монастырскими; ум свой вперен имей присно, как преподобные матери, угодившие Христу Богу, как-то: Евфросиния, Евпраксия, Феврония, Феодора и иные крепко вооружились на врага, не щадя телес своих, но смирились, понудили себя на всякие труды и подвиги, отвергли всю дерзость и гордость жития сего, претерпели же и напасти всякие со благодарением к Богу и во ожидании единого воздаяния в будущем веке. Читая и призывая непрестанно на помощь Господа Иисуса Христа и всепетую Его Матерь, подражай вере их и мужеству. Памятуя помни, что не вкушая горького, нельзя вкусить и сладкаго; – не потрудившись здесь на земли, нельзя получить вечного покоя на небеси. Держись церкви Божией и стой в ней со страхом и вниманием опасным к тому, что читают и поют, или сама читаешь и поешь; после церкви или Псалтырь читай, или прислужи в другом месте, как например в хлебне или на монастыре где-либо; не говорю о том, что ты келью м. Феофании и свою обязана и истопить и вымести и около крыльца снег или сор убрать, это уж твое дело, но и в другом месте на монастыре потрудиться можешь; аще хощеши быть истинная последовательница Евангелия Христова, и ученица грешного Варсонофия, везде ум свой к Богу имей обращен, везде молитву держи Иисусову, везде смиренна буди, везде молчание храни, везде на поступки других не взирай; полюби безмолвие и во время послушаний и пребывая в кельи; пришедши в келью или читай, или рукодельничай, a после сего помолись по силе, сперва Господу Богу, потом Божией Матери, святым Ангелам Господним и Ангелу Хранителю, потом Святым всем. Можешь и поименно великих угодников Божиих призывать на помощь. После сего паки ко Господу Иисусу помолись о себе, о знаемых тебе по духу и по плоти и о всем мире, помяни и усопших и тако с молитвою во устах: Владыко человеколюбче, отходи ко сну. Тебя посетил Бог болезнию? ходи, не торопись, и смотри более в землю: яко земля еси и в землю паки пойдеши; болезнь претерпи с благодарением и Богу, a утешающих тебя и служащих тебе в сей болезни, такожде благодари и моли за них Бога, хотя и лежа. Что в церкви не бываешь, о сем не печалуй, ибо терпение в болезни Господь приемлет, вместо поста и молитвы. Посылаю тебе Псалтырь и четки; Псалтырь тебе будет трудно читать, довольно тебе теперь церковной службы и послушаний.

Прости друг мой!

Грешный Варсонофий.

18 февраля 1825 года.

15

Марие! присное по духу чадо! последнее письмо твое ко мне было от 1-го Февраля; вот 10-ть дней прошло уже и марта, a писем от тебя нет: ты тогда писала ко мне, что лежа пишешь в постели, по причине ножной боли; видно умножилась болезнь оная до чрезвычайности, что ты и доселе не пишешь. Скорблю о тебе, любимое мое чадо! Знаю, что боголюбивые матери всяким образом стараются облегчить болезнь твою: но видно усилилась она чрезмерно. Я грешный чем тебе помогу? ты писала прежде, что от всей души хотела бы послужить мне в немощах моих телесных: не богат здоровьем и я, однако при Божией помощи, брожу, a ты в постели лежишь. Не мню, чтоб Господь посетил тебя сею болезнью к смерти, или лучше сказать, попущением Божиим враг вринул тебя в сию болезнь, да умертвит тя. Он запял твою ногу телесную, в намерении остановить только твое быстрое стремление, неуклонно тещи во след Христа Спаса нашего и св. жен постническими трудами и подвигами Ему угодивших; но не скорби, чадо, что ты по причине болезни не ходишь в церковь, и послушаниями заняться не можешь, и м. игуменьи и сестрам послужить не в состоянии. Слава Богу, что они так добры и внимательны ко своему спасению, что за удовольствие себе ставят послужить тебе больной, и не тебе точию, но и всем таковым. Убо о том не скорби, что ты не служишь другим; когда б тебе надобно им служить, a другие еще тебе служат, – о сем не печалься, буди благодарна к ним и моли Бога в тайне о них, но сие наипаче опасно храни, чтоб тебе не впасть в малодушие или ропот каковый пред Богом; потому непрестанно призывай на помощь Господа Иисуса, и всепетую Его Матерь; пребуди, как в пренесении самой болезни телесной, так и в приключающихся тебе, во время оной, каковых либо огорчений или недостатках. Не воздохни и о сем, что ты в сем месте заключения своего, Христа ради, лишена помощи от докторов, нежели как было в Петербурге или Москве; впрочем ежели есть кому помочь тебе и тут, так можешь допустить: слово Божие не возбраняет призывать врачей. Приемля же послужение или врачевание телесное, ум свой имей всегда обращен ко Господу Иисусу и Пречистой Его Матери и глаголи к Ним тако: Господи Иисусе, ежели предвидишь, что Твоею благодатию и милостию раба Твоя восстановленная от одра болезни сея, послужу укрепляемая паки Твоею же всесильною помощью, и поработаю Тебе усердно во вся дни живота моего, даже до последнего моего издыхания, то благоволи призрети на рабу Твою и помиловати мя, недостойную и грешную; подаждь ми исцеление от обдержащия мя болезни, и сотвори мя паки здраву на работу Твою. Аще же воля Твоя святая сия есть да поимеши мя сею болезнию к себе; то даждь ми прежде насытитися плача, воздыхании и слез, что я многих и великих благодеяний Твоих насытившаяся, не имела времени возблагодарити Тя, Создателя моего премилосердаго и Искупителя всещедраго сладкою мне работою пред Тобою во святом иноческом образе, его же раба Твоя возжелала усердно и Твоею милостию начатков онаго сподоблена уже. И приими Господи Владыко, излияние тех слез моих, вместо всех удовлетворений моих Тебе, благодетелю моему, за все щедроты Твоя, явленныя непотребной рабе Твоей; грехи же мои, коими опечалила раба Твоя благость Твою, и навлекла Твой праведный гнев на мою главу, остави и прости, и тако повели мирно и кротко разлучиться духу моему от грешного телесе моего; святым же Ангелам заповеждь горькие, воздушные мытарства без задержания провести душу мою окаянную, a идеже обрящуся повинна, там Своим безмерным и неизреченным человеколюбием и щедротами возмери, и кровию Своею пречистою, нашего ради спасения на кресте излиянною, омый мя; и тако доведши Св. Ангели Твои, душу мою окаянную до врат царствия небеснаго, вчини ю тамо, идеже они и вси святии, от века Тебе благоугодившии, пребывают и насыщаются пресладким лицезрением Божественнаго и чудным светом сияющаго седения твоего со Отцем и Святым Духом на престоле славы; егда же приидиши судити живых и мертвых: тогда избави мя шуяго стояния: сподоби мя одесную Тебе стати, Судие праведнейший. Всепетая Мати Христа Бога нашего! Пресвятая Владычице Богородице, красный свете очес моих! Умоли Сына Своего и Бога нашего, да явит мне сию великую и богатую милость, ея же ныне y Его благости просит Его и Твоя раба, аще ныне хощешь мя пояти от жития сего. Аще же благоволит и сице даровати ми время пожити в мире сем, возставивши от одра болезни сея, то умоли благость Его да послет ми помощь Свою, и укрепит мои немощи душевныя и телесныя послужити Ему, и поработати усердно во вся дни живота моего. Буди же и ты в настоящем убо житии теплая предстательница и помощница! Сице моляся, чадо, отвергни все смущения от сердца своего, кои тебе станет враг наносить или тяготою болезни, или представлением, что ты еще не успела Богу угодить, или напоминанием о родных и тому подобных мирских устроениях, либо тобою недоконченных. Все сие отвергни и вооружись на врага мужественным терпением в болезни и благодарением за вся Бога, взывая непрестанно: Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя! Мати Божия! сохрани мя под кровом Твоим: яко на Тя все упование мое возлагаю! Святии вси! помозите ми, да спасуся вашими молитвами! Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, Троица Святая слава тебе! Таковое перенесение твое болезни, Господь приемлет вместо поста и молитвы и стояния на церковном бдении и что более не глаголю? вместо подвигов мученических вменит Господь благодарное перенесение болезней и скорбей, в мире сем нам приключающихся. Желаю всеусердно и молю благость Господню, чтобы Он даровал тебе терпение в нашедшей на тя болезни и во всякой скорби; от болезни же сей, ныне тебе по действу диаволю приключившейся, даровал бы тебе исцеление и поставив тя паки здраву, укрепил совершать твое благое начатие с веселием и благим сердцем во вся дни живота твоего, по многих же и мирных летах, и по совершенном благоугождении Ему на земли, сподобил тебя христианскою кончиною от жития сего отыйти и избавив вечных мук, соделати тебя причастницею царствия Своего небеснаго. Моли же Господню благость и Царицу Небесную, да не лишен буду и я, грешный и непотребный, сея части спасающихся.

Пиши о своем здравии и како пребываешь во спасении.

Архимандрит Варсонофий.

10 марта 1825 года.

Старая Руса.

16

Воистинну Христос Воскресе! любимое по духу чадо!

Прошло столько времени – и я к тебе не писал; три письма от тебя я получил, a отвечаю одним сим. Много раз, ей! сбирался на всякое твое письмо что-нибудь с тобою поговорить, но удержан был то службою, то посредственным здоровьем. Враг представляет тебе, что занимаясь монастырскими послушаниями впадешь ты в тщеславие? не бойся, чадо, токмо веруй, и Господь все на славу имени Своего Пресвятаго и на спасение души твоея устроить силен. Трудиться трудись, да и тщеславия бегай: сие творити повелевает Господь, и онаго не оставляй. Не писал ли я тебе многократно еще в Москву, что бывши в монастыре совсем надобно забыть свое благородство по природе, a надобно наживать благородство истинное духовное, Ангелом сравнительное и веселящее Человеколюбца Бога? Сие же приобретает житель монастырский не иным чем, как только когда трудами, постом и молитвою старается заниматься и очищать ими свою душу и тело. Новоначальному и по телу не больному необходимо нужно пребывать в трудах с молитвою Иисусовою во устах, и со всегдашним памятованием, что мир сей есть не что иное, как только место изгнания нашего, отечество же наше на небесех и что покоя вечного по смерти никак нельзя получить, как разве, кто трудится усердно на земли, Бога ради, отнюдь не рассчитывая простому ли, благородному ли какое предлежит дело; также опасаться крайне при трудах сего надобно, чтоб не помыслить когда-нибудь: почему я одна тружусь, a другая не делает? или я делаю, a другая сидит только в келлии своей? Ведая ведай, что сия мысль есть диавольская. Смиренный же раб Христов сие одно держит в уме своем, что все Богу служат, и работают, кто как может, a он один ничего еще не начал приносить Человеколюбцу о грехах своих, и таковая мысль производит в нем умиление, и слезы, и смирение истинное пред Богом и всяким человеком, и ревность в непрестанных упражнениях пребывать, так что и насытиться не может трудами: и все для такого трудника сладко; везде он равнодушен, везде терпелив, отнюдь не ропщет ни на что, но и обидимый не печалует, лишаемый не скорбит, укоряемый благословляет, и молится и за творящих ему пакости. Таковому труднику подает Господь и молитву ею же молитися пред Ним подобает ему, по завещанию св. Апостола Павла непрестанно, не смотря на то, что он по-видимому и в церкви не кладет поклонов лишних пред другими, и в келье не простаивает целых ночей на чтении канонов или Псалмов Давидовых. Потому y св. Отцов и взошло в пословицу: послушание паче поста и молитвы. Не бойся тщеславия от трудов или гордости: ими те страсти истребляются в человеке, трудящемся Бога ради и царствия ради Христова. Трудника такового и все сожители Его любят сердечно; и от сего в душе его и мир и удовольствие живут неисходно, и он славит Бога непрестанно и благодарит благость Его о всем: ибо упование его бессмертия исполнено. Но вот я тебе какой совет даю: Открывай чаще свою совесть М. Игуменьи и М. Феофании, проси y них наставления, и по их совету, как по Божию повелению, делай все от души. Если устаешь, то поклонясь проси, чтобы благословили отдохнуть; пиши же и ко мне по-прежнему; пиши откровенно, ничего отнюдь не утаивая; ты говоришь, что боязнь какая-то и стыд удерживают тебя, открыть мне помыслы твои! Ни, чадо! Не твори сего: от неприязни бо дело сие! отцу духовному и матери наставнице всю свою совесть открывай, о всяком помысле извещай и всякое дело поведай самым подробным образом. Ежели устаешь в церкви, то попроси позволения отдохнуть говоря, что за немощью не можешь прийти в церковь; так же и потрудившись временем на послушаниях со всею силою, в другое время можешь и в келье посидеть, отдыхая чтением и выписыванием, что читаешь, занимайся. В последнем письме, которое ты писала в самое Светлое Христово Воскресение, пишешь ты, что в тебе родилось сомнение, приятно ли Богу поститься? О чадо! отвержи сие сомнение вскоре: оно от действия диавола; ни как не можно угодить Богу без поста и молитвы иноку! Сколь необходимы сии добродетели для хотящего спастися, и живот вечный наследовать, я не могу тебе лучше объяснить, против слов о посте и молитве, написанных Василием Великий и Иоанном Златоустом: прочти их и увидишь, что пост необходимо нужен. Я же тебе сие одно скажу, что ни душевной, ни телесной чистоты без поста человеку иметь невозможно; впрочем не есть сутки, двое, или трое не всякой может; но наблюдать пост, о коем говорится в житии преподобного Пимена Великого, весьма удобно всякому: «Аз хочу ясти, говорит сей Преподобный, по вся дни, и не насыщатися». Ешь и ты, чадо о Бозе любимое, на всяк день, точию с воздержанием. Лакомых кушаньев сколько возможно удаляйся; a если прилучится, что из них вкусить; в таком случае зазри себя пред Богом и смирися мыслию; помолися же во время благопотребно, чтоб Господь отпустил сие прегрешение. Паки случится тебе тоже? Паки сотвори тоже. Как мы гнушаемся покоем, смрада и всякия нечистоты исполненным, так мерзко пред Богом чрево, многоразличием брашен обремененное; воздержно же живущий человек подобен дому, опрятно и внутри и снаружи убранному; надежнее идти царским путем, то есть, вкушать все, точию с воздержанием и благодарением ко Господу. Благодарю со всем усердием, прелюбезное по Духу чадо, что ты меня грешного в своих молитвах поминаешь пред чудотворною иконою Смоленския Божия Матери; молю и я грешный, Царицу Небесную, чтобы Она сама тебе была неотступная помощница и руководительница к достижению Царствия Сына Ея, Христа Бога нашего! Мир тебе и помощь Божия.

Твой всеусердный спасения желатель, недостойный Богомолец

Архимандрит Варсонофий.

14 Апреля1825.

Старая Руса.

17

Преподобная Мать Варсонофия, возлюбленная по Духу дщерь.

Ce сподобил Господь тебя облещися в новоначалие иноческого образа. Да сподобит Он тебя облещися и в совершенно святый Ангельский образ! Милости Господни к нам грешным неисчетны! Блажен, кто оныя помнит и нудит себя на всякое время и на всякий час являть себя достойным оных! Одеяние святое и образ Ангельский требуют и жития святого и служения пред Богом Ангельского. Не потому судимы будем на Страшном и праведном суде Христовом, в каком одеянии мы здесь ходили, но как жили; блажен монах тогда будет, ежели он плачевное одеяние нося, плакал непрестанно на земли о содеянных и содеваемых им грехах! Блажен монах проливающий слезы, или по крайней мере воздыхающий о том, что многих и велиих благодеяний Божиих ежеминутно сподобляется, a в знак благодарения за оныя жития чистого, и по заповедям Господним управляемого, не имеет: или же Адам, как пишется, седе прямо рая, и плакася горко, и монах, страхом Божиим уязвленный, стенет выну зря отовсюду себя обложенным многоразличными и хитросплетенными сетьми, и чувствуя во всей силе не удоботеряимое насилие, со стороны мира, плоти и диавола чинимое его духу, тщащемуся от борьбы с теми врагами освободиться, и во страну Небесную, для сожития со всяким духом праведным, переселиться. Воздыхает о том Богобоязливый монах непрестанно: для того и одеяние носит плачевное – черное. И кто в заточении находясь, веселится? Или кто, в темнице сидя, не скорбит? Кто, Царя прогневляющий неисполнением его повелений, не страшится казни? Что ж и мир сей, как не место изгнания нашего из Рая? Седе Адам прямо Рая и плакася горко. Мы грешные монахи, не точно ли тоже состояние Адамово изображаем своим чернеческим одеянием? Но что одеяние значит? Не показание ли положения душевных наших чувствований? Но и миряне одеваются в черное платье, когда кто из их родственников умирает: кто из нас грешных монахов сказать может, что душа его не мертва грехами? Справедливо убо носим мы черное одеяние, яко погубляем душу свою выну, имея желание нечистое и неисправленное и находясь принужденными немолчно вопити ко Господу: «тмами обещах покаяние тебе, о Иисусе, но солгах окаянный!» Ты, чадо, не помысли, что грех состоит в нарушении одних заповедей Божиих, или в ветхом или в новом завете писанных: ни, чадо! грех есть не исполнение и всякой заповеди от св. Апостол или от св. Отец нам преданной; или когда, что вся святая церковь установила и предала верным сынам своим для хранения, не исполняем; или власти установленной не повинуемся от души: все сие грех. Не говорю о вере, которая должна быть тверда и права; надобно тебе сказать, что в монашеском бытии всякое помышление, увлеченное или мирскими прелестями, или плотскими похотениями, или диавольским приражением, есть ли оно тотчас не исправится молитвою Иисусовою, крестным знамением и памятью суда Божия, всякое, говорю, и малое умедление в помысле нашем, праздное слово, взгляд неопасный, самомнение, превозношение, искание предпочитания, осуждение иных слабейших, a не соболезнование о них с молитвою, всякое разленение на молитву или труды, многоядение, тайноядение, лакомство или излишнее упокоении плоти, уныние при уничижении от других, печаль в напастях или гонениях, сетование при лишении чего-нибудь пред другими, неблагодарствие пред Богом в болезнях и иное многое тому подобное: – все это грех. Тебя Господь да сохранит от всякого зла! Аще же и постигнет когда тебя искушение человеческое, Господь да не попустит тебе искуситься более нежели, сколько можешь понести! Господь так избавит тебя от лукавого, чтоб он не смел к тебе и приблизиться, самому Господу Иисусу в тебе действующу и еже хотети и еже деяти! Вот искренние мои желания и прошения ко Господу Богу о тебе, друг мой! Сыщи, кто была Варсонофия из угодниц Божиих и, когда ее память, и призывай ее в своих молитвах: a я грешный глаголю: Господь да помянет твою зельную любовь ко мне грешному, и да помилует тя и в сей жизни, и в будущей!

Архимандрит Варсонофий.

29 Апреля 1825 года.

Старая Руса.

18

Честная Мать Варсонофия, возлюбленная по духу дщерь!

Ты заботишься, что не все исполняешь, что я грешный тебе советую исполнять? Господь да приимет сие твое зазирание себя самой вместо исполнения на деле, что потребно на спасение души твоей. Благодари Бога, что Он тебе дарует зрети своя согрешения. Ей, чадо! давала ты обеты, поступивши в монастырь, шествовать тесным путем Христовым. Но не перемена места, a крепкое изволение сердца и неусыпное бдение или трезвение ума нашего, еще Божие содействие, непрестанною молитвою приобретаемое – вот что наставление дает нам на путь, ведущий к Царствию Христову и утверждает нас на оном пути, так что мы течем по оному с веселием и благим сердцем, течем и вспять не озираемся. Не спасет нас монастырь и черная риза, ежели, живя среди огражденных стен, мирских не отлагаем обычаев, и нося плачевное одеяние, не хочем ни тела, ни души своея оскорбить чем-либо; но ищем и для тела приятной пищи и сладкого пития, и многого сна, и всякого упокоения, и для души почитания от всех и похвал и знакомства с знатными века сего особами и веселого с гостеприимными людьми обращения. Бога же ради и Царствия ради Христова, тело потомить алчбою и жаждою, или варом солнечным и студению нощною, либо на святых послушаниях, то есть на монастырских трудах, либо на молитве церковной или келейной, a душу помучить перенесением укоризн, и уничижения от других нам творимых, так же скудости и недостачества в вещах мира сего, оставления и как бы забвения нас знакомыми и немилования или по-видимому, или по строгому взысканию от высших, или по грубому и гордому с нами обращению равных и низших; уединения в келье и сидения в ней либо на чтении книжном, либо на безмолвном внимании, что есть спасения польза, какие вкореняются в нас страсти, от чего, какая страсть восприяла свое начало, и как ее истребить; как умиление сердца и слез источник, как памятование всевидения Божия, по писанному: предзрех Господа предо мною выну, как незабывание исхода от жития сего, суда Христова Страшного, Царствия Его бесконечного и мук нестерпимых вечных, как бы сие все приобресть; – таковыми и сим подобными скорбными вещами Царствия ради Небесного, помучить душу свою и тело, не хотим, забывая писанное: иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми и паки: иже хощет спасти душу свою, погубит ю. – Ей, чадо! грешим мы пред Богом, ежели, живя в монастыре, тело мирскою покоим негою, и самолюбия души нашей не смиряем печалью, яже по Бозе. Но мы ищем столь благого и человеколюбивого Владыку и Творца твари, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, что Он целует и намерения наши, и обещания венчает, и предложения вместо самих дел приемлет, лишь бы только мы прибегали всегда к Нему с покаянием, еже есть с исповеданием наших пред Ним согрешений, в нарушении Его Святых заповедей и наших благих Ему обещаний состоящих. Не отчаивайся убо и ты в своем спасении, хотя бы и не все творила, что творить обещалась пришедши в монастырь. Только не ослабевай в изволении своем, всем сердцем и всею мыслию служить Христу Богу, и понуждай себя на таковое служение, как ты о том известилась или из писаний Святых, или от наставников от Бога тебе дарованных, или примером благочестивых и богобоязливых людей, или своими суждениями: что ты знаешь, как угождать Христу Богу, и исполнять Его Святыя повеления; старайся все то на деле показывать, призывая непрестанно на помощь самого Христа, и Он не презрит твоего старания или, лучше сказать, нудничества: но придет к тебе на помощь, все легким сотворит и спасет тебя. И праведник седмижды падает, ны же, грешнии, надежду спасения своего всю полагаем в едином неизреченном милосердии Христовом, и Его заслугах, еще в предстательстве и заступлении Владычицы нашея Богородицы и всех Святых. Впрочем, утешая себя надеждою сею, должны мы и самих подвигов касаться и веру свою делами свидетельствовать. Господь Сам да даст тебе разум о всем и благое произволение, вместе же силу и крепость, как бы тебе соблюстися от скверн мира сего и явитися пред Ним непорочною и по душе, и по телу в день, егда приидет Он воздати комуждо по делам его! Господь, говорю, да поможет тебе стать да тесный путь, как ты обещалась и идти по оному без совращения! Писать ли тебе к родным? конечно, ты судишь правильно; однако изредка можешь писать, хоть не часто, a пиши, особенно сначала; молись Богу более, чтоб Он сам научил тебя всему.

Твоего спасения искренний желатель и недостойный богомолец.

Архимандрит Варсонофий.

20 июня 1825 года.

Старая Руса.

19

Прелюбезное о Христе Иисусе чадо!

Мир тебе и помощь Божия!

Получил я от тебя письмо о том, как тебе исправляться? При помощи Божией вся возможна; по силе старайся ходить во всех заповедях и оправданиях Господних, и обеты монашеского звания и жития присно хранить: но в случае какого-либо падения смиряйся, зазирай себя самою, проси y Господа Бога прощения, и помолясь Богу, паки положи начало благое. Матерь Божия, сия крепкая помощница, да будет ти стена нерушимая, прибежище и покров во всем житии твоем! Епитимии ты просишь? друг мой! твори повелеваемое тебе в монастыре, вот и епитимия для тебя! Ибо, если понудишь себя на всякую службу Божию и стоять станешь до конца, a после в трапезе читать, или и без того после трапезы займешься послушаниями, то кажется не будет тебе часа свободного в сутки. Когда ж тебе исполнять епитимию? Монастырская жизнь и значит не что иное, как непрерывная епитимия. Только исполняй все правила оной жизни. Ходи в церковь, яко елень на источники водныя, жаждою томимый; стой со вниманием и благоговением, будь ко всем униженна, послушна и беспрекословна; яко младенец удерживай ум от помыслов не полезных; памятуй, как сам Господь нас ради страдал, како преподобныя матери подвизались мужественно, как например: Феодора, Евфросиния и инии: держись кельи и безмолвия, прилежи чтению книжному и молитве, сидя в келье, памятуя помни исход от жития сего, и что не токмо за тайные и явные дела, но и за всякое праздное слово и помышление суетное дать надобно ответ. Бесы не дремлют, сии враги наши; но написуют, все наши мысли и дела, дабы восхитить нашу душу в свою пагубу. Пищи вкушай для укрепления немощного тела, a пресыщения берегись при помощи Божией; даваемыя тебе письменные дела, исправляй с любовью; ноги береги, как тебе и мать Игуменья советует, для церковного стояния; вот тебе и епитимия, еще сохраниши сия, благодатию Христовою, спасешися. Страховании в келье по ночам тебе бывают, конечно, по действу диаволю; читай Евангелие, отходя ко сну, и клади Его подле себя, еще псалтырь; пред иконами засвечай лампаду; стены и двери все крестным знамением ограждай, и сама перекрестившись и сотворив молитву, ложись с миром, не думая ничего, и Бог защитит тя и Царица Небесная покрыет тя.

Грешный Архимандрит Варсонофий.

9 сентября 1825 года.

Старая Руса.

20

Преподобнейшая мать Варсонофия.

Прелюбезная о Христе Иисусе дщерь.

Ты просишь епитимии, что слишком неисправную жизнь препровождаешь? Я тебе еще повторю, что монашеская жизнь не что иное, как непрерывная епитимия. Исполняй все обеты оной жизни, и будет с тебя довольно для угождения Богу. Возлюби Бога паче всякого создания и паче себя самой, и к Нему всем сердцем прилепись, и да не престанеши, хваля Его и моляся Ему, усты и сердцем, языком и умом. Правила соборного никогда не остави, но с прочими сестрами ходи в церковь Господню к заутрени и к святой литургии, и к вечерне, и на молитвенное правило, как в вашем монастыре заведено. Все же твои молитвы да будут с сокрушением сердечным, слезами и воздыханием. Плачи пред Богом Отцем, сотворившим нас, и Сыном Его Иисусом Христом, искупившим нас, и Духом Святым, утешителем благим, пред Святою Единосущною и Животворящею Троицею по вся дни; не отступай с теплыми молитвами и призыванием на помощь и заступление Царицы Небесной Госпожи Богородицы, Ангела Хранителя и всех Святых; да тии все будут тебе помощники в исполнении воли Божией и пособники в несении ига Христова благого и бремени Его легкого и самого креста Его, даже до последнего твоего издыхания, избавляя тя от всех сетей вражиих; имей всегда ум занят богомыслием и размышлением об исходе от жития сего, и како множайшие святые угодили Христу Богу и сподобились вечного блаженства в Небесном Царствии, всем любящим Его от всей души и работающим Ему усердно, уготованного. Внемли безмолвию и люби уединение. Старайся более сидеть в своей келье и упражняйся со страхом Божиим или в молитве, или в чтении святых книг, или в исполнении заповеданных тебе дел. Послушлива буди м. Игуменьи и сестрам, и воли своей отвержися. Блюди опасно, да не един час прийдет в праздности, да не когда обретши монахиню праздну, диавол, удобь ее уловит греховною сетию; леность бо и праздность начаток есть грехопадениям. Берегись ходить по чужим кельям без нужды, кольми паче собираться на праздные беседы, много бо преткновения бывает от суесловия, якоже свидетельствует писание: тлят обычаи благи беседы злы. Совесть чисту храни, яко зеницу ока; нищету люби паче злата и сребра, и послушание имей беспрекословное, яко помощника способствующего спасению. В ядении и питии буди воздержна, лакомых снедей и пития избегай сколько возможно, но и хлеб и воду, или какие когда готовятся для общей трапезы вкушения, и сии в меру принимай, да не отягчиши чрева многоядением и опивством: не удобна и тяжка будеши к полунощному востанию на церковную молитву, a чрез лакомство, бойся, чтоб не восставить в себе каких либо страстей. Блюди, да не осудиши кого-либо, ниже да посмееши греху чуждему, но видя согрешающего помолися о нем к Единому безгрешному Богу, да исправит его и тебя, от грехопадений и искушений вражиих да сохранит! Не говори ничего праздного или скверного, или хульного, да не изыдет таковое из уст твоих, о нем же бы тебе ответ дати в день судный; кротка же и смиренна сердцем буди: всех вменяй в матери и благодетельницы твои, себя же аки подножие всем. Ежели услышишь кого боляща, не ленись посетити Его и послужити ему усердно. Пекись прилежно хранить чистоту твою, яко же ныне, по милости Божией чиста телом и духом, тако и до кончины да будеши. Блюди, чадо мое возлюбленное, да не оскорбиши Духа Божия, живущего в тебе, и да не проженеши Его от себя, сластолюбием и плотиугодием; паки возлаголю тебе: умертви тело твое и не даждь покоя и ослабы ему, кроме немощи и болезни, но смиряй его, яко осла безчиннующа алчбою, жаждою и работою, дóндеже представиши душу твою Христу Богу, яко невесту чисту. Блюдися же опасно и от бесовских козней, трезвися, бодрствуй на всяк час; диавол бо не престает, ища поглотити всякого работающего Богу, от него же помощь Божия да защитит тя! На всякий час, не токмо же час, но и каждую минуту должно быть человеку в великой опасности, чтоб сердце, ум, воля, хотение, произволение, память, воображение, мысль, вся душа, пленены были в послушание Христово, но и тело не должно оставаться в бездействии; его чувства обузданы должны быть страхом Божиим, чрево стеснено алчбою и жаждою, ноги учреждены хождением на всякие послушания и труды, a первее всего в церковь, и стоянием на славословии имени Божия или на чтении псалмов в келье; хребет нагибанием на поклоны; колена пригибанием их к полу при земных поклонах; язык и уста чтением молитв, псалмов, канонов, слова Божия и писаний Св. Отец; руки изображением крестного знамения при молитве, при начатии и окончании всякого дела, при вхождении и исхождении всяком, на всяком месте и во всякое время с молитвою Иисусовою и призыванием на помощь Марии, Матери всепетой Христа Бога нашего и Святых Его Ангелов и Угодников; очи омочены должны быть, слезами; грудь наполнена воздыханием – словом, вся душа и все тело – каждая часть по всей силе должны служить Христу Богу, Ему Единому посвящены, Им Единым заняты: вот возлюбленная о Господе сестра, тебе епитимия! Сохрани сия и спасешися благодатию Христовою! Еще часто поминай в молитвах и мою худость; также твори молитву и о родителях своих и всех ближних рода твоего, аще живых, аще мертвых, поминай живущих и живших во святой обители ваших матерей и сестер. На тебя нощию сатана страхования наводит? Я писал тебе, чтобы ты, отходя ко сну ограждала все двери и окна, и стены, и потолок, и пол, и одр свой крестным знамением, еще легши прочти сколько можешь из Св. Евангелия, главу или хоть несколько строк, a буде можешь, то и несколько глав, и почитавши, клади Св. Евангелие подле главы своей; еще лампадку с елеем деревянным возжигай пред иконами в твоей келье находящимися. Потом перекрестись с молитвою: Владыко человеколюбче: или Да воскреснет Бог, и иные некие сотворив молитвы, хоть лежа, с миром засыпай. Но поведай о сем и своей наставнице, матери Феофании, и попроси во-первых ее святых молитв; a если при всем сем враг не перестанет тебя смущати, то попроси мать Феофанию, не позволит ли тебе, по начале спать у ней? Мы с О. Ф. и Г. искали в святцах св. Варсонофии, но не нашли, однако ты не сомневайся сие имя носити. У св. Димитрия есть письмо к монахини Варсонофии. Бог убо тебя благословит сим именем! Буди Варсонофия тезоименитая святителю Варсонофию Казанскому Чудотворцу, коего память совершается 4 октября, коего святым молитвам и я себя вручил, и тезоименит бываю ему; до конца жизни буди Варсонофия. Прости друг мой! Пора на почту.

Мир тебе и благословение!

Грешный Архимандрит Варсонофий.

7 октября 1825 года.

Старая Руса.

21

Преподобнейшая мать Варсонофия.

Прелюбезное по Духу чадо!

Мир тебе и благословение от Христа Бога и Спаса нашего! Тебе грустно, как ты пишешь в письме от 21 Ноября, a мною полученном 3-го Декабря сего. Тако ли ты течеши во след Спасителя нашего Бога, с веселием и благим сердцем? Како не проразумеваеши яко сие есть дело сатанинской детели? Господь y Исаии Пророка о рабех своих говорит так: Потекут и не утрудятся. Дщи возлюбленная! Не давай места супостату диаволу: возводи очи свои часто ко Христу Богу и Его Пречистой Матери, и моли благоутробие Их, да разгонят сами онии, как знают, всякое омрачение ума твоего от действа диаволя составляемое и просвещают его осиянием своего Божественного светолития. Чадо! верю, что сердце твое может уязвляться печалью. Сам Господь и Бог наш Иисус Христос сказал ученикам Своим, a в лице их и всем верным рабам своим: в мире скорбни будете. Проходило оружие посреди души и Преблагословенной Владычицы нашея Богородицы. Кто ж и из праведников не был причастен злоключениям века сего? все в пещи злостраданий, яко злато в горниле искусились; и чем, кто, более претерпел искушений и бедствий в мире сем с благодарением к Богу, тем светлейшие восприяли себе венцы от Праведного мздовоздаятеля Бога. Читай жития Святых, читай беседы Златоустовы, Святое Евангелие, Ветхий и Новый Завет, Ефрема Сирина, Василия Великого, Димитрия Ростовского; можешь заняться, во время благопотребно, и книгами Тихона Епископа Воронежского, читай сии и других Св. Отцев нашей Восточной Церкви и великую отраду иметь будешь во всяких приключающихся тебе скорбех. Но на всякое время имей во устах молитву Иисусову, и призывай на помощь Царицу Небесную Госпожу Богородицу, тогда возсияет в душе твоей радость яко светлое утро, и всякая скорбь будет для тебя не скорбь, лишение – не лишение, уничижение – не уничижение, болезнь – не болезнь; вся тяжкая мира сего будет тебе легка: ибо ожидание будущих благ и чаяние восприятия неувядаемой славы в будущем веке услаждать станет сердце твое: a размышление что чем более кто здесь постраждет, тем светлее увенчается по смерти, сделает тебя мужественною во всяких злоключениях и готовою к подъятию оных. Воистинну сбудется тогда и на тебе слово Господне: Потекут и не утрудятся. Буди с тобою помощь Божия! Мир тебе и благословение! будь спокойна. Сие же приобрести ничем иным можешь, как только молитвою, прилежным чтением Святых писаний, воздержною жизнью и трудолюбием.

Всеусердный твоего спасения желатель и грешный

Богомолец Архимандрит Варсонофий.

5 Декабря 1825 года.

Старая Руса.

22

Возлюбленное ми чадо о Христе Иисусе

Преподобнейшая мать Варсонофия!

Ты спрашиваешь в письме своем, друг мой, чаще ли тебе приобщаться тела и крови Христовой, или отлагать, когда придут на тебя разные смущения, a особливо гнев ко всем? я тебе на сие отвечал помнится, что надобно удерживаться от гнева, приступая к такому великому таинству; но ежели ты, призывая Господа Иисуса и пречистую Его Матерь на помощь, борешься со гневною страстию и другими смущениями; a они тебя не оставляют, однако ты и в таком случае не отступай от своего благого предложения, напитати душу свою и тело, телом и кровию Христовою; но и в самой борьбе оной приступай смело к Пречистым Тайнам; ибо враг, ежели не прежде, то по крайней мере отбежит от тебя посрамлен во время литургии Святой, на которой ты готовишься принять Святыя Тайны, непременно уже тогда отриновен будет огнем палящим его от Святых Таин. Только ты крепись, бодрствуй, мужайся, призывая на помощь Христа Спасителя и всепетую Его Матерь. Како не уведала ты, яко сие от неприязненного врага диавола? Чтоб избыть тебе от гневной страсти, то пред тем временем сиди более в келье и молчанию прилежи, занимаясь приготовлением себя ко Причащению, чрез чтение молитв и святых книг; также что нужно сделать по келье, например, истопить и убрать ее, дабы самая опрятность в келье тобою видимая напоминала и убеждала тебя, и душу свою и всю жизнь вести столь же чисту и исправну. Еще остается тебе сказать в дополнение к ответам моим на последнее твое письмо. Упоминаешь ты в письме оном, что тебе стыдно сказать, что ты по повелению матери Феофании, много поклонов положила пред Богом? Не стыдись, чадо, свои прегрешения исповедать, не говорю пред Богом, но и пред человеками: ведай что и сие есть кознь диаволя. Слово Божие говорит: Праведник сам себе оглагольник. Или не ведаешь, что, чего здесь не откроешь отцу духовному, или наставнице, или Игуменьи, то пред всеми ангелами и человеками на страшном суде Христовом объявлено будет? Тогда всяко не умолчит клеветник наш диавол. Помысли убо, который стыд легче перенести, здешний ли пред одним человеком, имеющим такие же прегрешения, как и ты, a может быть и большия, или оный всемирный пред Ангелами и человеками? притом здешним духовным отцам повелел Господь семьдесят седмерицею на день согрешающим и кающимся отпущать грехи, без объявления их отнюдь другому кому-либо: a там уже будет один лишь суд и воздаяние, кто что заслужит живя в мире сем, там не скажет уже никто: иди покайся, или Бог простит, впредь точию но твори сего; но кийждо или прославится или осудится, – и не будет уже милующего ни кого. Какое разнствие! какая милость Божия к человеку, когда Он старается здесь всякое прегрешение, о нем же срамно б и глаголати, с радостью исповедует духовному отцу или духовной матери! Ей! за сие не токмо не помянутся все прегрешения в час смертный и на всемирном и страшном суде Христовом; но и паки мил деется Отцу Небесному, паки перстень на руки и сапоги на ноги приемлет, и сожитель, Святых Ангелов бывает. Слава премногому милосердию Христа Бога нашего! Устал я весьма. Прости, друг мой о Бозе искренний и прелюбезный! прошу помолиться, чтобы Господь благословил и укрепил меня в служении назначенном мне при гробе Государя Императора и возвратил меня здрава и вместе славяща и благодаряща благость Его о всем, в мой монастырь.

Остаюсь искренний твоего спасения желатель и недостойный Богомолец грешный

Архимандрит Варсонофий!

17 Февраля 1826 года.

Старая Руса.

23

19 Мая 1826 года. Старая. Руса. Сегодня слава Богу дождь небольшой был.

Столько прошло времени, Преподобнейшая мать Варсонофия, и я к тебе не писал! Прости, Господа ради. Твое же приветствие со всерадостнейшим праздником Светоносного Христова Воскресения, для меня приятно. Благодарю! Твоя радость сего праздника была ослаблена печалию о сестре твоей по плоти, Александре, лежащей в тяжкой болезни? Ты говоришь: «не могла не сострадать сии; ты плакала, хотя впрочем и представлялось, что ты согрешаешь чрез то, умерши миру и родным». Чувствование доброе! но если Сам Спаситель прослезился при гробе любимого им Лазаря; если Иаков плакал горько о лишении Иосифа, сына своего; если все сыны Израилевы долго сетовали о смерти Моисеевой; то, кажется, можно послабить несколько и твоей печали о сестре, столь много любимой тобою, и так горячо любящей тебя, особенно, что ты в тоже самое время и зазирала еще себя, как в грехе довольно не малом. Тебя вражия искушения, пред причащением Святых Христовых Таин, не престают смущать и доселе. В чем состоят оные искушения? Ты писала прежде, что гнев какой-то ко всем в тебе в то время возбуждается? я давал тебе совет, после очищения совести своей таинством покаяния, воздерживаться от говорения с другими, и ныне тебе говорю тоже, чтоб после исповеди, ты ни куда из келии своей не выходила, кроме церкви, и ничего ни с кем не говорила, a упражнялась бы чтением молитв ко причащению и других святых книг; на каждом же шагу держала б во устах молитву Иисусову и призывание на помощь и заступление Божией Матери; всяко ум свой собирая в памятование, кого ты хочешь принять в себя. Других искушений, тебя смущающих и отвлекающих от Святого сообщения, не знаю. Господь и Бог наш Иисус Христос Своею благодатию и милостию, молитв ради Пречистыя Своея Матери от всех, какие бы они ни были, да защитит и высшу всех искушений покажет! Благодарю любезного отца И. А. что он в таких случаях тебя ободряет, подавая благий совет, чтобы ты, отложив всю боязнь о своем недостойном прихождении ко причащению, приступала к тому дерзновенно, моляся Богу в тайне о оставлении делом, словом и мыслию содеянных пред Ним согрешений. Бог вас да помилует всех! Буди со всеми вами Божия милость и благословение Отца Небесного! Поминайте же и меня грешного, местом далече от вас отстоящего, но духом очень часто, вам сопребывающего. «Господи Иисусе Христе Боже наш, помози нам грешным взять победу и одоление на невидимые и борительные враги наши, да безпреткновенно ходяще путем заповедей Твоих, достигнем жизнь вечную! Имаше на милосердие и милость преклоняющих Тя, человеколюбие и щедроты Твоя, яже от века суть, еще крест и вольную страсть и смерть, юже за спасение рода человеческого претерпел еси, также непрестанные молитвы и неотступные прошения, ходатайство и заступление Пречистыя Твоея Матери и всех Святых! Буди Господи милость Твоя на нас Мир тебе и благословение! Буди с тобою помощь Божия, во всем тебя вразумляющая, и содействующая! Не скорби, любезнейшая! Поминай последняя, то есть: смерть, суд, ад и рай, и Господь поможет и утешит тебя во всем. Читай Ефрема Сирина и Иоанна Златоустого и поминай, что все Святые многими скорбями взошли в Царство Небесное. Малы здесь труды, велико воздаяние; скоро проходят печали и увеселения века сего; конца не будут иметь муки и блаженная жизнь по смерти. От всей души желаю и прошу y Господа Бога помощи и заступления тебе. Царица Небесная да будет тебе не отступная хранительница и наставница!

Архимандрит Варсонофий.

24

По письму твоему, Преподобнейшая М. Варсонофия, в книгу с моими родителями записал я сестру твою по плоти, девицу Александру, и панихиду в сороковой день ее преставления, что было 15-го июля сего, я сам с казначеем и духовником служил после литургии. Поминал на панихиде моих родителей, диакона Иоанна и Ирину, да твоего родителя Никиту и девицу Александру, – Царство им Небесное. Без сомнения больно тебе переносить кончину любимой тобою и любившей тебя сестры: но старайся, чадо, болезнь сию сердца твоего умерять памятованием, что и мы все земля и в землю отъити должны, и что в цветущих летах умирающие и лишаемые наслаждения здешних благ, тамо удостоены будут восприятия благ некончаемых. Нам относительно умерших не остается ничего делать другого, как только поминать их при священнодействий, и в келье, моля человеколюбца Бога и Спаса нашего Иисуса Христа о оставлении им согрешений, какие они пред Ним от дня рождения до дня скончания сотворили и простил бы им по своей благости всё то, чем они повинны пред Ним за неисполнение Его святых заповедей и оправданий! Во умилостивлении же Его благости приводить Ему безмерное милосердие и щедроты Его самого, яже от века суть, еще крест и вольную смерть, юже претерпел за спасение рода человеческого, так же ходатайство и заступление Пречистыя Его Матери и молитвы всех святых. Даруй, Господи, им и нам царствие Твое и причастие неизреченных и вечных Твоих благ!

Теперь прости, мир тебе и помощь Божия.

Архимандрит Варсонофий.

17 Июля 1826.

Старая Руса.

25

Последнее твое письмо, преподобнейшая М. Варсонофия, ко мне было от 27-е Июня; и теперь, будучи не так занят, хочу что-нибудь с тобою поговорить. Не знаю причины, почему так долго молчишь. В последнем письме ты уведомляла о смерти сестры твоей по плоти, девицы Александры и замолчала. Не ужели отшествие сестры твоей из мира сего, так тебя тронуло, что ты ни с кем не хочешь говорить? Я тебе писал, что нельзя не поскорбеть о разлуке с любимыми нами и любящими нас людьми: но когда нам уже их не возвратить и остается только душам их помогать продолжением посильной об них молитве, то лучше заняться молитвою усердною, нежели скорбеть без отрады; тогда польза будет и душам любимых нами особ, и себе получим облегчение в скорби нас постигшей. Они пошли в страну, куда и мы все должны идти. Они только пошли прежде, a мы еще здесь странствуем, и кто знает, что и мы еще не скоро за ними следовать будем? Ничто так не известно, как сие: что мы умрем, но ничто так и небезызвестно, как сие: когда умрем? На всяк убо час готовыми быть нам надобно к смерти. Аще бы ведал дому владыка, в кий час прийдет тать, бдел убо бы и не бы дал подкопати храмины своея. Так и мы, поскольку неизвестны, когда приидет смерть раззорити храмину тела нашего, потому наиболее во всегдашней боязни дни свои провождать должны, что имеем при себе всегда нам приседящую смерть, с замахнувшеюся к посечению нас секирою, щадящую же нас, яко неплодных смоковниц единственно по неизреченному милосердию Божию, запрещающему ей посекать нас во ожидании от нас плодов исправления жизни нашей. Ждах, говорит Господь, чрез Пророка, да сотворит вертоград мой, вертоград мой возлюбленный плод, – и сотвори терние. Вот мы каковы! Господь хранит жизнь и дыхание, и всеми щедротами благодетельствует нам, дабы мы видя, яко благ Господь, возлюбили Его всем сердцем, и послужили Ему всею крепостью душевною и телесною, и после сей кратковременной жизни, яко присные Его дети переходили к нему чрез смерть, и восприятию вечных благ, яко нашего наследия в небесной и блаженной Его жизни нам, уготованного. Но кто даст главам нашим воду и слезы очам нашим, и будем оплакивать безумие наше и окаянство наше? Мы о усыновлении Божием и о наследии небесном не радим; рабски работаем мамоне и диаволу, губителю душ и телес наших, и сею работою еще услаждаемся: сами еще на себя узы сих врагов наших возлагаем, и угодны нам обретаются узы их: видим суету мира сего, знаем кратковременность века сего: но живем как будто никогда нам не умирать. Или собирание богатства, или печаль, для чего мы не так славны, как другие, или попечение о упокоении тела нашего лучшею пищею и приятнейшим питием и сном сладким: или тщания и молвы о одеянии себя и украшении ризами, и о пребывании в краснейших покоях: вот в каких суетах проводим мы жизнь свою! с чем же являемся мы на тот свет? Ни веры оправдающей, ни дел спасающих нет, но еще яко ропотники обретаемся пред Богом, ибо когда Господь нас здесь из сожаления о заблуждении нашем, Сам восхощет от суетных упражнений обратить, на дела достойные бессмертной души нашей; тогда мы в скудости ропщем, в болезни малодушествуем, в уничижении скорбим, лишаемые чего-нибудь – сетуем, алчбы и жажды не терпим, всегда ищем покоя, всегда почитания, всегда увеселения; a Бога ради и царствия Его ради небесного ничего понести не хотим. О безумия нашего! Святые книги или читаем, но как будто они для других писаны, a не для нас, или совсем не читаем, или читая их и познавая истину на время и услаждаемся ими; но или лесть богатства, или печаль века сего, паки совращает нас на первые занятия и не дает семени слова Божия укрепляться в сердцах наших, и произрастить плоды, ежели не на сто, по крайней мере, хотя бы на тридесять, но слову Святого Евангелия. Так-то вся наша жизнь проходит, и кого нам обвинять, как не самих себя, если отвержены будем во тьму кромешную? Господь и Бог наш, все для спасения нашего сотворил, дал нам разум в познании добра и зла, волю, чтоб в избирании не ошибалась, и совесть и исправляет нас чрез обличение. Сверх сего закона естественного дал нам Бог еще закон письменный, весьма ясно нам сказующий, что есть добро, и что зло. К каждому из нас Ангелов Хранителей приставил; Своею всесильною благодатию и помощию во всем содействует нам. Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся, пишется во псалмах и паки: егда падет не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его. Посылал Пророков и Апостолов; не пощадил и Сына своего Единородного и Возлюбленного Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, но за ны предал есть, и ныне нас учит чрез проповедывание слова Своего Святого Пастырями и учителями Церкви. К довершению всех Своих надреченных милостей в создании и искуплении явленных нам самое легчайшее средство к умилостивлению Своея благости и к принятию нас паки в завет Своея милости по согрешении нашем, даровал нам покаяние. Хотя и согрешим пред Ним когда, преступлением Его Святых заповедей, известных нам по закону естественному и письменному: но только бы мы немедленно обращались с признанием своей винности к Нему: то и прощает нас и приемлет паки во усыновление Свое, паки творит нас участниками в наследии вечных благ на Небе нам уготованных. Что мы в ответ скажем, когда мы о всех сих Божиих благодеяниях нерадев, в час смертный обрящемся творившими на земли волю свою, a не волю Божию, и служившие велиару, a не Христу против обетов, данных нами при крещении, a мы монахи и при монашеском отречении? Не сами ли увидим, что мы недостойны наслаждаться лицезрением Божиим, и сожитием со Святыми Ангелами? Господи, прежде даже до конца не погибнем, спаси ны. Господи, прежде даже не возмеши нас отсюду, подаждь, нам образ всецелого покаяния и исправления. Господи, сам ты спаси нас, ими же веси судьбами, молитвами Богородицы и всех Святых.

Мир тебе, чадо, и благословение!

Отец твой по духу, Архимандрит Варсонофий.

26

1-го октября 1826 г. C. Руса.

Получил твои письма, прелюбезная м. Варсонофия, из Ростова и из Горицкого монастыря. Обличая себя, доброе дело творишь. Смиряйся и зазирай себя всегда, и будет тебе на спасение души твоей. Впрочем, сколько возможно, старайся избегать празднословия, смеха, a наипаче осуждения других. Един есть праведный Судия – Бог. Еще же кому начальство поручено, тот за всех и Богу и высшей власти отвечает, a кто в молчании жить обязан и повиновении, тому молчать только да повиноваться и следует. A если хотим кого научить, то образом богоугодной, воздержной и кроткой жизни учить должны, и тако прославлять имя Божие пред другими, но и сие с большим рассмотрением, дабы видяй в тайне мог воздать что яве. В пищи и питии также храни умеренность. От вкушения сладких брашен, страсти укрепляются: отсюда смех, отсюда празднословие, отсюда скука быть одной, воспоминание и желание прежнего жития мирского, любостяжание, зависть, уничижение других, осуждение, малодушие, леность к молитве, тягость в хождении в церковь, излишество сна, небрежение о всем, уныние и прочие страсти рождаются. Если когда и случится покушать что из сладких брашен, то по крайней мере надобно тотчас зазреть себя и получать отсюда вину к излиянию пред Богом слезной молитвы, и к смирению себя пред Его благостию и пред людьми, что давши волею обет во благоговении и постническом житии провождать дни жития сего, не сохранила сего обета и повинна суду Божию. Памятуя всегда исход от жития сего, и то, что здесь посеем, то там и пожнем. Сеяй скудостию, скудостию и пожнет; сеяй тление, тление и пожнет, сеющие слезами, радостию пожнут рукоятия присноживопитания. Сеющие в дух, пожнут живот вечный и нетление. Сеющие пост и молитву, пожнут наслаждение и сожитие со святыми Ангелами. Сеющие терпение и смирение, пожнут венцы славы неувядаемыя. Господь и Бог наш Иисус Христос да будет тебе помощник крепкий во всем! Всепетая Его Матерь да сохранит тя под кровом Своим неотступно!

Мир тебе, чадо, и благословение!

Архимандрит Варсонофий.

27

Премноголюбимое чадо, преподобнейшая м. Варсонофия!

На два твои письма из Ростова и из монастыря писанные, я отвечал тебе 1-го октября, но вот уже прошло полтора месяца, и ты ничего не пишешь, и я паки думаю промолвить что-нибудь с тобою. Впрочем, можно сказать, что каждый день много раз я с тобою говорю, вспоминая твое имя: и в церкви, и в келье, при совершении своих недостойных, молитв. Никогда и нигде тебя не забываю, моля да даст тебе Господь терпение и мужество всякое искушение преодолеть. Памятуя помни, чадо прелюбезное, писанное в книге Сираха: Чадо, аще приступаеши работати Господу Богу твоему, уготови душу твою во искушение. Поминаю тебе то, что я тебе писал в первых моих к тебе письмах еще из С. Петербурга. A именно, что взошедши в монастырь, имаши и алкати, и жаждати и укоритися и уничижитися; упокоения же тебе не будет тамо ни какого. Вся сия терпиши ли, царствия ради небесного? Но и свои страсти плотские и душевные отсечь, волю свою отложить, душу погубить, всей себя отречься, Богу и сестрам предать себя в работу, как купленную рабу. Радуйся, если все сие, призывая непрестанно на помощь Господа Иисуса и пречистую Его Матерь, совершишь и благоуспеешь! Многа твоя мзда на небеси! Силен же Господь и здесь тебя утешить после скорбей, имени Его ради тобою подъемлемых. Но о сем не радуйся, радуйся наипаче, яко имя твое написано будет на небеси со благоугодившими Богу! Проразумевай всю детель сатанину, и молитвою и постом низлагай его под ноги свои. Утешай себя тем, что не достойны страсти нынешнего времени к хотящей явитися славе, то есть: сколько б мы здесь ни терпели, сколько б ни страдали, но все ни как не будет стоить того, какое воздаяние уготовано нам на небе. Негде сказано в Добротолюбии, что «телеса угодивших Богу в толикую облекутся славу, елико ниже видети мощно сими очами». Читай описанную в Евангелии от Иоанна беседу последнюю Спасителя ко ученикам. Весьма она утешительна для души, в терпении и труде мнозе, по Апостолу, соделывающей свое спасение. Еще беседы Златоустовы имей всегда при себе и пользуй ими свою душу. Он во всяком искушении тебе поможет и всякую скорбь твою преложит во отраду. Читай чаще жития преподобных матерей: Феодоры, Анастасии Узорешительницы, Мелании, Ксении, Евдокии Преподобномученицы, Февронии, Афанасии, Евфросинии, Евпраксии, Олимпиады и иных. Все они многими потами и подвигами себя трудили и ныне, как солнцы, сияют во царствии Отца Небесного, радуются радостию неизреченною, и радости их уже никто же возьмет от них. Кого приготовляет Бог к наследию блаженной Его вечности, тот всегда почти подвержен бывает большим бедам и скорбям, дабы он за малые свои грехи, здесь пострадавши, там чист явился. A миролюбцы живут и веселятся только по вся дни светло! Не дивися сему; возлюбленная! Как бы кто грехолюбив ни был: но все есть y него и какие-нибудь добрые дела; так за малые добрые дела и приемлет он временное благополучие: a там уже вовсе безответный предается вечному томлению в геенне огненной. Рассуждай сие часто и прими от руки Господней и все со благодарением. Тебя все оставили, пишешь из Ростова. Спаситель сказал, что и волос с главы нашей не падает без воли Божией. Если убо Господь тебя хранит, что тебе в людской помощи? Правда, утешительно для души, когда видит, что и люди содействуют нам в соделывании спасения души нашей, кто чем может. Весьма легче нам тогда бывает под игом Христовым. Но если угодно Господу к игу Христову келейному присоединить бремя и сие, что нас оставляют знакомые наши, a предоставляют нас единственно нашему собственному о себе попечению, и всей строгости монашеской жизни: тут-то наипаче и надобно нам показать свое мужество и терпение, призывая на помощь непрестанно Господа Иисуса Христа и пречистую Его Матерь. Пишется: яко отец мой и мати моя остависта мя, Господь же восприял мя! Теперь пост наступает, Бог тебя благословит поговеть, исповедаться пред Сердцеведцем и приобщиться Святых Его Таин.

Всеусердный спасения твоего желатель и недостойный богомолец

Архимандрит Варсонофий.

12 ноября 1826 года.

28

Преподобнейшая и вселюбезнейшая мать Варсонофия!

Письмо твое от 13-го я получил 30-го декабря. Ты скорбишь, что м. Феофания отлучается в С.-Петербург! Сие ли, чадо, оскорбляет тебя? Так, верю, что не легко расставаться с любимыми нами и любящими нас людьми. Но вся сия терпиши ли царствия ради небесного, то есть и внутреннюю борьбу со страстями, и вольную нищету, и всякого рода труды, и уничижение, и пост, и разлуку с отцем и матерю и други? Если любим Христа Единого и Пречистую Его Матерь и царство Небесное, то земные предметы уже не должны увлекать за собою всего сердца нашего, в противном случае молитвою и терпением вооружаться надобно. На счет исправления жизни твоей как ты пишешь, сие пока имей за правило, чтоб на первый раз ни очень жестоко, ни очень слабо себя вести, иди путем царским; a время придет, и Господь тебе откроет очи, то и сама увидишь, как начать и провождать подвижническое и нужное, царствия ради небесного, житие. Теперь будь в покорении и послушании. Труднее будучи свободною сохранить твердость духа и не расслабеть, то есть, не позволять себе никакой отрады в житии сем, но держать плоть в совершенном покорении духу; впрочем Господь силен все во благое управить, только непрестанно призывать Его на помощь надобно и Божию Матерь. Без сомнения, лакомства удаляться надобно; но если когда и покушаешь, то по крайней мере зазри себя, и смирись пред Богом и ближними. Смеха и празднословия берегись, a избавишься от того, при Божией помощи, если будешь держаться келлии и не станешь никуда выходить. В Тихвин мне ехать далеко, друг мой вселюбезнейший, да притом не знаю, когда вы там будете. Молись Господу Богу и Пречистыя Богоматери, дабы в царствии небесном соединил нас Господь, a здесь велит ли Господь видеться или нет, воля Его Святая да будет! Прошу о будущем помолиться наипаче, да и здесь, чтоб Господь укрепил меня обеты монашеского жития присно памятовать и соблюдать. Третьего дня поехал, a вчера приехал я, по милости Божией, благополучно из Новгорода; ночевал y o. Фотия, где застал и графиню Анну Алексеевну; ужинал с ними и после заутрени часа два сидели все вместе, и о тебе говорили много с любовью, потом поехал домой; – озером очень опасно стало ездить, лошади то просовывались, a инде и совсем проваливались. Прости, прелюбезное чадо! Завтра y нас праздник и ярмарка, и уже много наехало, да и сам с дороги устал.

Прости, мир тебе и помощь Божия!

А. Варсонофий.

5 января 1827 года.

29

Много–много я тебя, возлюбленное и присное чадо, опечалил, прогневал и оскорбил своим молчанием. Но помяни писанное мною еще в начале поступления твоего в монастырь, когда ты писала, что все тебя любят и все стараются тебя во всем успокоить: тогда я тебе кратко отвечал, что будет время, что покажется тебе будто все тебя оставили и все тебя не любят. Между тем по-видимому тебя оставившие, и тебя нелюбящие, тем более близки к тебе бывают, и тем более тебя любят, чем более усматривают в тебе терпения и постоянства, когда видят, что ты в счастии не превозносишься, и не расслабеваешь, в несчастии не малодушествуешь и не скорбишь. Сам Господь Бог часто, как бы на один произвол нашего разума, нас оставляет и нам кажется тогда будто нас Господь совсем оставил; между тем, как Он тем более смотрит на нас, какое мы окажем терпение и что сотворим, во время такового Его по-видимому нас оставления. Прошу убо, но первых простить меня, что я чрез силу опечалил тебя, столь долго не говоря с тобою чрез писание ничего, во-вторых взять от сего вину к перенесению, при Божией помощи, терпеливому огорчений и в других случаях. Не умаление моей к тебе о Бозе любви, но за недосугами отлагательство от почты до почты, было причиною столь долгого моего молчания. Прости, Господа ради, не по разуму тебя оскорбившего! С самой Пасхи даже доселе занимаюсь то постройкою, то отделкою, и одно только скажу тебе в свое оправдание, что имею всегдашнее желание тебе во всем служить, тебя во всем утешать, и во всех твоих подвигах содействовать, сколько мне Господь помощи дал бы, но не вижу и сам как время летит, и все я безответен пред тобою. По крайней мере твердо будь уверена, что я никогда не оставлял и не оставляю тебя поминать в своих грешных и недостойных молитвах, при всяком случае. Равным образом уверен я, что и ты меня поминаешь в своих молитвах к Богу. Прошу о сем и на будущее время. Ты спрашиваешь: скорбь от уединения происходящая, обратится ли тебе в пользу душевную? весьма обратится. Помнишь писанное в житии Арсения Великого: «пей, ешь, спи и ничего не делай, только из кельи никуда не выходи». Тебя желает видеть мать твоя родная? Есть ли y нее нет намерения отвлечь тебя от монастыря, то можешь с нею повидаться. В Москву тебе ехать для свидания с материю я совета тебе не даю, для того, что ты не совершенно еще утвердилась в монастырской жизни. Лучше б матери твоей приехать с кем-нибудь к тебе на неделю какую-нибудь. A всего лучше то, как матушка твоя тебе пишет, если ты и она съедетесь повидаться в Ростове. Тут ни ей, ни тебе медлить нельзя, a непременно сутки через трое, должны расстаться и ехать каждая в свое место, ничего с собою не взявши, кроме большей противу прежней скуки и печали о разлучении одной от другой. По твоему письму от 25-го апреля, преподобнейщего монаха Паисия по плоти и по духу брата М. Феофании почившего в Бозе, поминаю сколько могу. В последнем письме уведомляла ты о пречестнейшем отце Феофане; как для меня, чувствительно и больно, что силы его телесные начали ему изменять! Желал бы я от всей души, чтоб Господь Бог подкрепил оные и продлил жизнь его, полезную для других, еще на многие годы. Господи! Милостив буди ему же и нам и во временной сей жизни, и в час разлучения душ наших от телес, и на страшном и на праведном суде Своем! Страхи ночные на тебя находят, без сомнения, по действу диаволю, чтоб отвлечь тебя от молитвы, или чтения душеполезных книг. Умер кто? Уж не может востать. Земли и предается тело от земли взятое, a дух, отлучившись от тела, отходит до времени в другое от Бога уготованное место. Чего убо бояться усопших? Житию твоему да даст Господь Бог исправление и укрепит тебя во всем, по воле его святой ходить! Читай жития святых и подражай вере и трудолюбию их. В церковь тщись ходить всею силою, та бо есть очистилише грехов наших. Тебя все оставили, говоришь ты? Прочти житие Симеона, Христа ради Юродивого и Иоанна спостника Его, и стяжи терпение их. Что тебе нужды, что люди оставили, когда тебя Господь принял под кров своея благости и имеешь хранящую тя, Пресвятую Госпожу Богородицу?

Мир тебе, чадо, и благословение.

Архимандрит Варсонофий.

26-го Августа 1827 года.

30

Преподобнейшая М. Варсонофия!

Матушка твоя Параскева и сестрица Александра записаны с моими родителями и поминаются y меня в церкви, и на ранней и на поздней обеднях, также и панихиду служил я по обеим: царство им небесное! Нас да сподобит Господь в мире и покаянии скончать остальное время жития нашего на земли и улучить конец благий! Ах! надобно трудиться доколе дает Бог время на труды: придет конец, тогда и захотели б потрудиться, но уже не возможем. Марко Фрачевский пред кончиною своею ублажал и глаза свои, отрясавшие сон во время бдения, и нозе свои, не утрудившияся в стоянии на молитве, и чрево свое, неизнемогшее от алчбы и жажды, и ум свой, не в суетах мирских, но в страстех Спасовых всегда упражнявшийся, и помыслы, не принимавшие прилогов сатанинских: во истинну, блажен человек тако поживший! вера правая, молитва посильная, смирение пред Богом и всеми людьми от души, томление себя, по возможности, алчбою и жаждою, самоукорение, послушание беспрекословное, незлобие и простота сердечная в отмщение за обиды, мудрость и хранение опасное себя от грехопадений плотских и душевных, поучение себя в законе день и нощь, в свободное от церковной молитвы и послушаний время; сия и сим подобная, человека призывающего на помощь Бога, спасают и от трудов временных на покой вечный призывают. Прости меня грешного Господа ради, что я тебя опечалил своим столь долгим молчанием. Ей! моя к тебе любовь о Бозе неизменна; была, есть и будет, и всегда творю память о тебе в своих недостойных молитвах, равно и ο М. Феофании. Бог вас да помилует и укрепит в конец благоугодити Ему.

Мир вам и благословение Божие.

Архимандрит Варсонофий.

22 октября 1827 года.

31

4 марта 1830 года.

Андрусова пустыня.

Уже столь много опечалил я тебя, преподобнейшая мать Варсонофия своим молчанием, что нечего мне и сказать в оправдание свое. Прости, Господа ради, безответного! Ты пишешь, что послушаниями, требующими крепости телесной, заниматься не можешь, по своему слабому и немощному сложению тела. Имей произволение на то духа со смирением, и занимайся тем, что мать игуменья тебе велит делать. К матери игуменьи будь послушлива, как самому Христу. Люби безмолвие и храни незлобие сердца ко всякому человеку. В церковь Божию прибегать надобно со всяким тщанием и по всей возможности и силе; церковь Божия есть место очищения грехов наших и место собеседования нашего с Богом чрез молитву. Если читать и петь не можешь, и мать игуменья от того тебя увольняет, то стой в церкви для слушания чтения и пения со страхом Божиим; если и стоять не можешь, то можешь присесть и посидеть, сотворив низкий поклон, стоящим близь тебя сестрам, a при матери игуменье, без ее благословения не смей сесть, то есть, если случится тебе близ ее стоять; в келье занимайся тем, что тебе повелено от матери игуменьи, храня опасно ум свой от помыслов суетных и поучаясь присно в чтении святых книг; пища и питие, если не служат поводом к возбуждению какой-либо страсти, то употреблять можешь все, что наставница и питательница твоя мать Феофания благословит. Об этом всемерно стараться надобно, чтоб до окончания святой литургии ничего не вкушать, то есть ни пищи, ни пития, разве немощь, когда того потребует или случай чрезвычайный. По всяком утешении вспоминать и благодарить Божию благость, столько благ и для временной нашей жизни сотворившую, а вместе и зазреть себя в совести и смириться в сердце своем и в душе своей, что, отрекшись, при пострижении в монашество, от наслаждений земных, и обещавшись в посте и молитве, и в претерпении всяких скорбных озлоблений для тела, время жизни сея препровождать – того не исполняем. Так размышляя с молитвою к человеколюбцу Богу обращаться и считать себя грешницею паче всех; отсюда родится то смирение, что никого не дерзнешь осудить, даже и в помысле своем. Господь сам тебя Духом Своим Святым да научит, как присно Ему благоугождать! Вот правило для тебя делания духовного, когда телесного труда понести не можешь: Берегись ходить в кельи других или к себе принимать и говорить о чем-либо на счет других, всею силою сего хранись, чтоб кого не осудить; люби молчание, ни с кем не беседуй кроме матери игуменьи, матери Феофании и еще с кем они тебя благословят. Мир тебе и благословение, и всесильная помощь Божия, утверждающая тя на всякую истину! Царица Небесная да будет ти Наставница, Руководительница и стена крепкая противу всех борений врага! моли Бога о мне грешном, a я о тебе всегда, поминаю также твою матушку и сестрицу.

Всепреданнейший твой доброжелатель и недостойный Богомолец

Александросвирский Архимандрит Варсонофий.

32

Преподобнейшая мать Варсонофия!

Спасайся о Господе!

И так, скончал свое течение на земли муж, исполненный долготою лет и успехами в подвигах благочестия и веры! Велик светильник погас в мире! Не стало между нами возлюбленного и прекрасного отца Феофана! Пожил, как тихая река между людьми, и отшел в онь мир кончиною мирною. Был муж миротворец; мир Божий носил присно в душе своей, мир водворял и среди других. Благословен убо Бог, сподобивый его и кончины мирныя! Да явит человеколюбец Господь на нем исполнение Божественных словес своих: Блажени миротворцы яко тии Сынове Божии нарекутся. Аще что, яко человек согрешил, в том Христос Господь да простит его благодатию Своего человеколюбия, молитвами Пречистыя Своея Матери, Преподобного и Богоносного Отца нашего Кирилла, Новоезерского чудотворца и всех Святых! Благодарю тебя, преподобнейшая м. Варсонофия, за уведомление о сем; правда я еще до получения твоего письма слышал о преставлении достопочтеннейшего отца Феофана; но твое письмо совершенно уже удостоверило меня в том. Тогда я панихиду служил и в своем поминанье, которое на жертвеннике всегда лежит, имя прелюбезнейшего отца Феофана из живых в число усопших переписал; поминаю же грешный я и в своих недостойных молитвах. Духовный наставник и благодетель был он и мне – по силе тщусь держаться образа его жития и устава по монастырю; вижу однако во многом оскудение. Упование на одно неизреченное Божие человеколюбие! Пребывание мое с ним с 1815 по 1819 год незабвенно для меня во веки. Да упокоит Господь душу отца Феофана во дворех святых своих и нас да помилует и спасет! Давно от тебя, возлюбленная о Господе мать, не было писем ко мне, но желание мое тебе спасения и недостойные мои о тебе молитвы, равно и о возлюбленной о Господе матери Феофании, всегда одинаковы. Утешительно для меня, что и вы меня грешного не забываете. Ах, как дорого время настоящее жизни нашея! Кийждо от нас, что предпошлет в будущий век, то там и восприимет, для обладания в бесконечные веки. Блажен, кто предпошлет туда веру, труд, молитву, бдение, пост, смирение, претерпение уничижения, нищеты, болезней, всякие лишения, всякое понуждение себя самого на благоугождение Богу и подражание страстям Христовым и подвигом святых мучеников и преподобных Его. Держись, чадо, церкви Божией, имей послушание к настоятельнице, люби безмолвие, поучайся день и ночь в законе Божием, молись часто Господу Иисусу и Пречистой Его Богоматери. Мать Феофанию уважай от души: помышляй непрестанно, что ин мир ожидает нас, конца веков не имущий; не гонись ни за единой из вещей мира сего: аще кто поемлет y тебя ризу, отпусти ему и срачицу; злобы и гнева не держи ни на кого, вся вменяй за уметы, да Христа единого приобрящеши; алчбы и жажды не отвращайся, не зазри ни уничижающих тебя, ни согрешающих кийм-либо образом, но паче о всех твори молитву прилежно. Радуйся, яко тогда твоя мзда многа будет на небеси! Тебе и матери Феофании кланяюсь от всей души. Мир вам и Божия всесильная помощь.

Искренний вам спасения желатель и недостойный богомолец

Александро-Свирский Арх. Варсонофий.

9 часов вечера 26 декабря 1832 г.⁶⁵

Возлюбленное чадо в Дусе Святе Марие!

С Богом спасайся во святой обители! Мужайся и крепися о Христе Иисусе, терпением все побеждая! Я знаю, что с девством твоим, с твоею невинностью, с твоим совершенным целомудрием, сродно есть ангельское – иноческое житие и нет приличнее для тебя, как носить образ ангельский – иноческий! Чадо! без великого труда не может быть великого добра. Колико проб бывает во огне серебру и злату? A человек, колико больше есть сребра и злата, толико ему искушений больше быть должно. Да благословит тя Господь Бог ныне и во веки веков Аминь. Твой духовник и о Христе возлюбленный тобою по духу брат

Фотий.

Помни, что я тебя пред Богом поминаю в молитвах. Терпи и спасена будеши.

2

С Богом, возлюбленное в Дусе Святе чадо, девице всечестная и целомудренная Мария – с Богом! лети, яко чистая голубица, на крылех голубиных – в пустыню Господу работать душею и телом! Мария благую часть избра, яже не отымется от нея. С Богом гряди, и искуси душу и тело, искуси всю себя, и блаженна, аще уневестишь всю себя Небесному Жениху Иисусу Христу! Радуюсь – аще Бог сподобит и Марию быти Ангелом во плоти; подражай святым девам: Евпраксии, Апполинарии и иным. Господь с тобою: да снидет на тя Божие благословение яко роса небесная. He забуди, о, дщерь возлюбленная, и твоего отца по духу: молися о нем: многое и великое бремя Бог дал отцу твоему: подмогай нести ему твоими молитвами! Ты знаешь, о Марие, что Фотий не ищет ничего от мира, и Бог видит вся его внутренняя. Пусть мир мятется и блазнится о Фотии: сладко Фотию то, что Бог его Отец и Мати и в своих рабах поруган не бывает. Горе вам, рече Господь, аще еси о вас рекут добре! И паче Господь глаголет: Чадо, аще приступаеши Господеви работати, уготови душу твою во искушение. О Марие! многими скорбями подобает нам внити в царствие Божие; вси хотящие благочестно жити о Христе Иисусе, гонимы будут. В сей час и в сию минуту я молюся о тебе, Марие, да послет тебе Господь благодать Свою ко спасению. Подвизайся, терпи, молися, бди, с Богом буди, буди в послушании до крове и смерти! Ты же, Господи, буди рабе Твоей Марии и отец и мати, и возстая с нею и возлегая и вся творя, и спаси ее и сохрани во веки Аминь. Господь с тобою, Марие, чадо!

Духовник твой Фотий.

21 августа 1824 года.

С.-Петербург, 1 сентября 1824 года.

Прости меня, Господа ради, моя милая Мария, что так долго не отвечала на два твои дружеские письма; причина тому было мое отсутствие; теперь же спешу от всей души поздравить тебя, что Господь услышал твою молитву и расположил сердце твоей родительницы позволить тебе вступить в иноческое житие и посвятить себя совсем Господу Богу нашему Премилосердому. Сердечно радуюсь за тебя, моя милая. Сделай милость, скажи мне откровенно все, что тебе нужно для вступления в обитель, и сколько денег тебе надо для первого случая. О всем меня подробно уведомь; говори со мной, как сама с собой: верно не уступлю никому в желании тебе всякого добра и счастья; будь в том уверена вполне. Очень рада, что ты приказала на мой счет обделать твой образок. Благодарю тебя за то премного. Господь сподобил меня, окаянную, пожить в благословенной Юрьевой обители y премноголюбимейшего моего отца⁶⁶, от которого ты верно уже получила письмо. Истинно блаженствовала, аз многогрешная y него! Да воздаст ему сам Господь Бог за меня многогрешную, a я, право, не в силах заплатить ему за все его великие милости. После завтра бедная Анна опять возвращается в Павловское на житие. Сделай милость, скажи мое всеусердное почтение милой Е. Сер., матери твоей, сестре, одним словом, всей твоей любезной беседе. Мысленно всех обнимаю, a особенно тебя, моя милая, и молю Господа о ниспослании тебе всех благ земных и вечных. Терпи, мужайся, возмогай в твоем иноческом житии, которое есть дороже всех житиев на свете. Истинно блаженны те, которые возлюбили девство и посвятили всю свою жизнь Господу нашему так, как и ты, моя милая. Да укрепит тебя Сам Бог в твоих благих намерениях и да пошлет тебе все по твоему желанию во спасение! Все мои домашние тебе земно кланяются. Спасайся и о мне грешной молись! Целую тебя от всего моего сердца. Остаюсь навсегда тебя искренно и много любящая

А. Орлова-Чесменская.

2

С.-Петербург, 18 сентября 1824 года.

Благодарю тебя, милая Мария, за два твои дружеские писания; душевно радуюсь, что ты здорова, и уверена, что время твоего пребывания y княгини, ты провела приятно. Письмо твое к отцу отправила в моем пакете и писала ему твое терзание на счет его письма к тебе, что ты его доселе еще не имеешь. Я не понимаю, какие бы могли быть слухи в Москве, которые могут тебя огорчить так сильно? сделай милость, ежели возможно, то отпиши мне их. Все вздор, все пройдет, моя милая; пожалуйста таким пустякам не верь, и не принимай к сердцу ничего! Ты меня спрашиваешь, пробуду ли я здесь до декабря? право не знаю, может и уеду; ничего о себе не знаю; день прошел – слава Богу! Видела я твоего бывшего отца духовного Михаила; он тебе посылает Божеское благословение; очень много о тебе меня расспрашивал и жалел, что не видал тебя; он мне кажется очень хороший священник. При сем письме, милая моя, ты получишь три тысячи рублей; истинно, не знаю, будет ли тебе довольно их? пожалуйста прими их с такою любовью, с какою я тебе их подношу, и уведомь меня, довольно ли их тебе будет для вступления в монастырь? a ежели мало, то уведомь, сколько будет недоставать, чем много меня утешишь. С большим удовольствием приготовлю тебе образ и четки, равно и часы; отпиши мне только, какие тебе будут приятнее: столовые или для ношения? буду ждать твоего ответа, моя милая Мария. Алексей Федорович Орлов тебе всеусердно кланяется и благодарит тебя премного за твою память; он тебе желает всех благ от Господа. Олинька и все мои домашние целуют y тебя ручки.

При желании тебе от Господа всех благ небесных, прошу сказать мое усердное почтение почтенной твоей родительнице Екатерине Сергеевне, и одним словом, всем тем, кои тебя любят. Спасайся, милая Мария, и меня многогрешную не позабывай в твоих молитвах. Целую тебя от всего моего сердца и остаюсь на веки тебя искренно любящая

А. Орлова-Чесменская.

3

С.-Петербург, 5 ноября, 1824 года.

Благодарю тебя чувствительно, милая моя Мария, за твое дружеское писание и за доверенность, которую ты мне показываешь в твоем последнем письме; будь покойна, моя милая: твоя родительница каждый год будет получать от твоего имени пятьсот рублей. По твоему желанию и требованию посылаю тебе на сей же почте образ Господа нашего Иисуса Христа, вместе с ним четки и часы. Молю Его благость, да сохранит Он тебя от всех видимых и невидимых врагов, и да будет Он всегда тебе прибежищем и утешением! Еще ты получишь другой ящичек, в котором ты найдешь портрет отца Феофана, наставника того монастыря, в коем ты желаешь посвятить себя душею и телом Господу нашему Спасителю премилосердому; верно тебе сей подарок не будет противен.

Недавно я возвратилась из Благословенной Юрьевской мирной обители, где было освящение храма, 21 числа прошедшего месяца; благодарение Господу все кончилось пресчастливо, и был тот день прекрасный; стечение народа было превеликое множество, и многие были приезжие из Петербурга. Оставила и отца моего премного любезнейшего, слава Богу здоровым, и он очень тоже утешен, что освящение благополучно кончилось. Сделай милость скажи мое нижайшее почтение милой Екатерине Сергеевне, твоей родительнице, сестре, и одним словом, всей вашей любимой беседе до земли кланяюсь. Целую тебя от всего моего сердца, моя милая, и желаю тебе от всей моей души спасения.

Остаюсь на веки тебя искренно любящая,

А. Орлова-Чесменская.

4

С.-Петербург, 22 декабря 1824 года.

Очень бы желала, моя милая Мария, быть из первых, поздравить тебя с благополучным приездом в монастырь, равно с наступающим праздником Рождества Спасителя нашего Господа Иисуса Христа, и с приближением Нового года. Молю и прошу Господа, дабы Он тебя сохранил навсегда от сетей вражиих и соделал твое спасение, ими же весть судьбами; дай Господи тебе, моя милая, препроводить старый год благополучно и встретить новое лето в духовной радости и спокойствии духа! Посылаю тебе при сем несколько тетрадок сочинения отца строителя Череменецкого, Петра; я знаю, что ты его любишь; может они тебе будут на пользу души, чего тебе, искренно желаю. Вообрази мое счастье и утешение: на другой день здешнего наводнения, наш отец премного любимейший приехал сюда! я ему была чрезмерно рада; благодарение Господу до сих пор с нами здесь живет! я ему вручила твое письмецо; он тебе посылает Божеское благословение; сам для того не пишет, что очень занят. Очень верю, что ты от слез твоих родных была рада скорее выехать. Ежели М. А. Прок. еще с тобой, то прошу, ей сказать мое всеусердное почтение вместе с поздравлением. Я имела уже об тебе известие, что ты благополучно проехала чрез Троицкую лавру; дай Господи тебе счастливо совершить и весь путь до твоего тихого пристанища, равно и все течение твоей жизни было бы счастливо и не мятежно, сего тебе желает та, которая тебя целует от всей души и остается навсегда, тебя искренно и многолюбящая

А. Орлова-Чесменская.

P. S. Все мои домашние и особенно Олинька целует ручки за воспоминание о ней; она тебя очень любит. Ежели надо будет, то скажи мое всеусердное почтение игуменье вместе и поздравление, равно и матери Епифании, которая жила y Екатерины Сергеевны. Надеюсь, моя милая, что ты будешь меня, хотя изредка уведомлять о себе, об чем тебя усердно прошу. Дай Господи тебе всех благ от Господа. Прощай, милая Мария, будь счастлива и благополучна, прошу твоих молитв.

5

С.-Петербург, 8 августа 1827 года.

Жаль мне очень, что ты думаешь обо мне так дурно, что будто я могу тебя позабыть, милая Варсонофия. Тебе сие показалось от моего долгого молчания; но ты сама знаешь; что я не люблю писать и даже нахожу сие не очень нужным для спасения нашего: чем более молчишь, тем, право, бывает почти всегда полезнее для души и даже иногда для ближних наших; следовательно, мое молчание не должно было тебя удивить, моя милая. В день твоего ангела я тебя помнила более, чем в другие дни и пила за твое здоровье при желании тебе и всей вашей святой обители спасения и всех благ от Господа. Сделай милость, скажи мою сердечную благодарность матушке игуменьи за благословение образа, который я, многогрешная, приняла с большой любовью. Равно и поблагодари мать Феофанию, что меня не забывает и земно ей кланяюсь за все ее милости к тебе. Спаси вас всех, Господи, и помилуй! В последнем письме ты пишешь, что телесное твое здравие очень ослабевает. Да укрепит тебя Сам Спаситель и да даст тебе терпение переносить все скорби телесные с благодарностью! Я была тоже долгое время больна, но по благости Божией паки выздоровела. Да будет во всем воля премилосердого нашего Создателя, a не наша грешная! Все, что Он устроит, должно быть несомненно к нашему благу и спасению; так ли, моя мати преподобная? По твоему желанию посылаю все, что приказываешь; прилагаю при сем и записочку, сколько чего. Госпожа Ш. доставит к тебе все сие. Прости, Бога ради, что по малости всего посылаю; но боялась ее затруднить. Равно прошу твоего прощенья, что прилагаю при сем такую малость лепт на твои нужды: не случилось теперь более. Целую тебя дружески; прошу ваших святых молитв о мне, немощной грешнице. Спасайтесь, мои мати, и достигайте, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная и вечная радость и веселие! навсегда тебя любящая

Г. А. О. Ч.

Ольга, которая тебе служила, вышла замуж и осталась в Москве. Дай Господи, чтоб она была счастлива!

Еще тебе посылаю черного камлота; может он тебе будет на что годен, a он мне показался недурен.

6

С.-Петербург, 6 марта 1828 года.

Милая моя Варсонофия, поздравляю тебя от всей души с приближением Воскресения Христова, и молю Его благость, дабы ты сей радостный праздник встретила в утешении духовном. Получила твое писание с вашими монахинями, за, которое тебя много благодарю. Тебе желается знать, от кого ты получила образ и книгу? от меня окаянной; a мне сказал об оном твоем желании Череменецкий игумен Петр, я и послала тебе скорее. Очень рада, что сия посылка пришла к тебе в тот самый день, как ты имела велие счастье причащаться святых божественных тайн. Bсe по твоему желанию посылаю с вашим человеком, который возвращается к вам, прилагаю при сем двести руб., которые ты верно примешь с любовью, моя милая. Уповаю, что и твоя книжица будет тоже готова с ним отправить. Ежели ты будешь иметь счастье видеть отца Феофана, то скажи ему, что кланяюсь ему земно за его милостивое воспоминание о мне недостойнейшей, и прошу его святых молитв и благословения.

Матушке игуменьи прошу сказать тоже мое усерднейшее почтение, равно и матери Феофании, которой земно кланяюсь за ее милости к тебе. Целую тебя, милая Варсонофия, и желаю тебе от всего моего сердца получить спасение и царствие Божие, спасайся, и о мне молися многогрешной и нерадивой, но всегда тебя искренно-любящей.

Г. А. Орлова-Чесменская.

7

Одесса, 27 мая 1828 года.

Ты верно, милая моя Варсонофия, удивилась получив от меня письмо из Одессы? я должна была сопровождать до здешнего места милую нашу Императрицу, и сколько мы здесь пробудем, Богу единому известно. Сие я полагаю, будет зависеть от войны. Благодарю тебя чувствительно за твое любезное писание, равно и за подарок, который я не видела, и велела даже его оставить в Петербурге до моего возвращения. Прошу сказать мое усердное почтение матушке игуменьи и почтеннейшей матери Феофании; как мне жаль, что отец Архимандрит Феофан так слаб! продли, Господи, его святую жизнь для нас грешных: живой пример много добра делает. Уверена, что ты со мной на счет сей согласна будешь, милая Варсонофия. Ныне ровно месяц, как мы выехали из Петербурга; город здешний очень хорош строением, a всю красу составляет море Черное; вчера мы катались с Императрицей по морю и вечер был прекрасный.

Целую тебя от всего моего сердца, желаю тебе милости Божией и душевного спасения.

Г. А. Орлова-Чесменская.

8

Благословенная Юрьевская обитель, 21 октября 1830 г.

Милая моя, мать Варсонофия, прими мою сердечную благодарность за твое благословение мне, которое я получила исправно и невредимо. Сердечно радуюсь, слыша, что тебе, слава Богу, есть облегчение. Терпи все с благодарностью, моя милая! Уверена, что ты уже и исполняешь сие. Нельзя достичь царствия небесного без скорбей и напастей. По твоему желанию, посылаю все, что ты требуешь; что должно идти для пищи: желаю употреблять на здравие, a что принадлежит для рукоделья: желаю тебе с приятностью заняться. Еще посылаю тебе слово, говоренное Вятским преосвященным Кириллом: мне помнится, что ты его любила. Благодарение Бога, мы совершили наше путешествие преблагополучно, только в дороге y меня была неприятная подруга, именно лихорадка, но от которой, по милости Божией, святыми молитвами моего отца совершенно освободилась и теперь здорова. Блаженствую в раю Божьем, где душа вполне отдыхает. Батюшка наш посылает тебе Божие благословение и желает тебе милости Божией и душевного спасения. Я верю, что вы все скорбите о болезни матушки игуменьи, которой прошу сказать мое усердное почтение, равно и уважаемой матери Феофании. Когда увидишь отца архимандрита Феофана, то попроси мне его благословение. Жаль, что его телесные силы ослабевают, но да будет во всем воля Божия, так ли, милая Варсонофия? Целую тебя от всего сердца; желаю тебе быть истинною подвижницею. Спасайся, и меня многогрешную не забывай! На веки тебя искренно любящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

9

С.-Петербург, 21 октября 1830 года.

Милая моя мать Варсонофия, спешу тебе доставить от отца нашего устав его обители, вышедший недавно из печати: он верно не будет тебе лишний, моя милая. От всего сердца благодарю за все твои письма, которые я исправно получила. Но как тебе не стыдно думать, что будто я от того молчу, что на тебя за что-нибудь в неудовольствии: сего ты никогда не имей обо мне в голове; a думай то, что и истинно и справедливо: что я люблю тебя премного и желаю тебе от души спасения, и когда могу чем тебя успокоить, то считаю себя счастливою; равно и об отце нашем думай, что он тебя искренно любит и молит Господа Бога нашего премилосердого о твоем спасении. Будь в том вполне уверена и на сей счет спокойна.

Бедная наша матушка-Москва находится теперь в скорбном состоянии! Дай Господи, чтобы сия заразительная болезнь прекратилась скорее! Много утешил приезд нашего возлюбленного Царя в старую нашу столицу: народ Его иначе не называл, как наш Оживитель. Истинно, Он сим поступком привязал всех к Себе на веки. Спаси и помилуй Его, Господи! Ты желала знать, не моей ли работы четки, которые я тебе послала? они y меня давно находились, a связаны они почтенным схииеромонахом Феодором, который находится в Юрьевской святой обители духовником. Вот тебе и подробная история о них. Скажи мое усердное почтение матушке игуменьи и любезной матери Феофании, не позабудь за меня поцеловать ручку и y преподобного священноархимандрита Феофана и попросить мне Его отеческое благословение. Продли, Господи, его святую жизнь еще на многие лета! Целую тебя от всего моего сердца. Спасайся и меня немощную не забывай. На веки тебя многолюбящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

9

С.-Петербург. 31-го января 1831 года.

Поздравляю тебя от всего моего сердца, преподобная матерь Варсонофия, с наступлением Нового года. Дай Господи тебе все то получить от Господа нашего милосердого, что твоя чистая и святая душа просит от Него! Благодарю тебя премного за твои два послания; очень мне жаль было, что ваш посланный отправился без моей посылки к тебе, a она была готова к его отъезду, хотя меня и не было в городе.

Батюшка получил твою посылку исправно, моя милая, тебе он посылает Божие благословение и кажется, что хотел тебя сам за твое усердие благодарить. Как я тебе благодарна за благословение почтенного отца Феофана, продли Господи его жизнь еще на многие лета; его пример много добра делает на сем свете! Посылка моя отправляется ныне к тебе с каким-то извозчиком, который обещал ее тебе доставить через десять дней; тут ты все найдешь, об чем ты писала, только одного не могла исполнить: найти Ефрема Сирина такого формата, как Следованный Псалтырь, в чем прошу твоего милостивого прощения, моя милая Варсонофия. Прошу сказать мое усердное почтение матушке игуменьи, равно и почтенной матери Феофании, вместе с моей благодарностью, что меня окаянную помнят. Целую тебя от всего моего сердца и желаю милости Божией и доброго здоровья. Спасайся, преподобная моя матерь, и меня многогрешную не позабывай, на веки тебя искренно многолюбящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

10

Из земного Рая. 4 августа 1832 года.

Благодарю тебя чувствительно, милая мати Варсонофия, за твою память о дне моего Ангела, равно и за благословение образа Сергия Преподобного, и будущего распятия, которое я должна от тебя получить. Отцу нашему твою скорбь сообщила, что ты от него ни строчки не получила; он посылает тебе Божие благословение и примолвил, «ежели ей нужда во мне есть, пусть приедет». С удовольствием сообщаю тебе сие его приказание. Теперь же я блаженствую здесь: истинно по всему можно назвать обитель отчую Рай Земной! служба, пение и порядок чудесный; вся братия, яко Ангелы Божии; a об отце нашем уже нечего и говорить; с тех пор, как он возвратился из Петербурга, ведет жизнь почти затворническую; всякой день изволит служить Божественную литургию, ровно уже 7-мь месяцев; пищи так мало употребляет, что ежели бы не благодать Божия его поддерживала, то и невозможно бы жить. Он теперь никогда не кушает чай; желая исполнить его приказание и я, многогрешная, его святыми молитвами бросила; и отец наш приказал тебе тоже его бросить, милая мати Варсонофия; a ежели нужно тебе будет пить что-либо теплое, то воды горячей с вареньем, какое ты более любишь, отец наш благословляет вкушать. По твоему желанию, посылаю тебе камлоту на мантию, равно и коленкору, только прости, что все не лучшей доброты; здесь в городе не могли лучшего найти, чем сей. Прошу сказать мое усердное почтение матери игуменьи и почтенной твоей матери Феофании; отец наш им посылает Божие благословение.

Прощай, мати Варсонофия, непозабывай меня грешную; кланяюсь вам всем земно; спасайтесь, матери преподобные! на всегда тебя искренно многолюбящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

11

31 марта 1834 года.

Спасайся, преподобная мати, и о мне грешной непозабывай; получила все твои послания исправно, за кои благодарю тебя чувствительно. Теперь я воистинну нахожусь в моем Рае Божием, близ святого и чудесного нашего отца, который посылает тебе Божие благословение; он неутомим в своих подвигах духовных: поразителен его пример, моя мати! Ответу мне более будет на страшном суде, нежели кому другому, имея такой живой пример в глазах. Господи! прежде даже до конца не погибну, спаси мя! Только мне остается, что сии слова повторять из глубины души моей, к премилосердому нашему Богу, Господу Иисусу Христу! Чудно, как время летит, вот уже и четвертая неделя святого великого поста прошла! Дай Господи нам в радости и утешении встретить Светлое Христово Воскресение! Я была очень рада видеть матушку игуменью, равно и почтенную матерь Феофанию; обеим им кланяюсь земно и сердечно благодарю, что меня непозабывают. Твои комиссии, милая моя мати, не могу вполне исполнить; посылаю тебе с нынешней же почтой, бумагу, какая y меня здесь случилась, кажется будет получше твоего образца, который тут же прилагаю; перья тебе посылаю чугунные, может быть они тебе будут годны для письма. Помогай тебе Господь, начать сие святое дело и довершить его; послушание оное, хотя оно и приятное, но и трудное вместе⁶⁷, a особенно с твоим слабым здоровьем: «в немощах сила Божия совершается».

Обнимаю тебя дружески, навсегда тебя искренно любящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

12

С.-Петербург 27 июля 1833 года.

Милая моя мать Варсонофия, получила твое послание и удивилась видеть в оном, что ты полагаешь будто я на тебя негодую за то, что ты ко мне писала о пособии для вашей святой обители: будь один раз навсегда уверена, что ты меня никогда не рассердишь, a напротив благодарю тебя премного, что обо мне многогрешной вспомнила. Молю Господа дабы тебе послал силу и крепость в подвигах духовных, a наипаче духа радости и веселия в скорбной нашей жизни! От всей души чувствовала вашу скорбь о лишении святых наставлений блаженного отца Феофана; но о нем надо радоваться, что достиг желанного жилища, где же несть ни печали, ни воздыхания, но жизнь вечная. Не скорби на меня, ленивую, что редко к тебе пишу, истинно тебе скажу, что мало уже с кем бываю в переписке. Послание твое в подлиннике отправила к отцу нашему дивному и святому! Очень рада, что все вы были утешены посещением почтенного отца Аникиты, который, воистинну достоин вашей любви. Теперь я поживаю в весельях мира сего. Прошу твоих святых молитв, дабы сие послушание исполнить без греха. Приехала сюда на несколько деньков, a завтра паки возвращаюсь в Петергоф к нашей возлюбленной Царице, которая истинно добра, как ангел. Спаси и помилуй Ее Господи, равно и нашего Царя, и все семейство их благословенное! Молю Господа да подаст тебе скорое облегчение от твоих немощей и укрепил бы твое здоровье! Дай Господи тебе все переносить с терпением. Возлюбленная моя Царица отпустила меня в мой земной рай на целый Успенский пост, чем я весьма утешаюсь. Ты, верно, понимаешь мою радость? Матушке игуменьи и почтенной матери Феофании земно кланяюсь за их обо мне память и прошу их святых молитв. Тебя же обнимаю, моя милая мати! Не унывай, a уповай на Бога, премилосердого нашего Господа Иисуса Христа, что Он, хотя ведет тебя скорбным путем, но к твоему спасению несомненно. Подвизайся и меня многогрешную непозабывай!

Г. А. Орлова-Чесменская.

13

С.-Петербург, 16 июня 1834 года.

Преподобная моя мати! Спешу тебе доставить немного лепт, кои прими с любовью. Сердечно скорблю, что ты все слаба телесным здоровьем. Да пошлет тебе Господь Бог терпение переносить все недуги с благодарностью! Истинно, что они не могут быть нам, слабым творениям, вкусны, но говорят без них трудно получить спасение души. Постараюсь непременно сделать тебе угодное и закажу образ, который ты желаешь иметь. Посылаю тебе еще перьев. Ты y меня спрашиваешь о порошке, который ты при них нашла, – думаю, должны быть чернила; но я всегда его бросаю и пишу обыкновенными. Отец наш святый посылает тебе Божие благословение, и он, после всех своих трудных, постных, духовных подвигов, чувствует себя слабым; не смотря на то, продолжает свое служение каждодневно ко Господу нашему милостивому. Напиши, как твое здоровье теперь; береги его: оно не лишнее, пока мы еще странствуем в сем веке: так ли? Прошу твоих святых молитв. Мир тебе! спасайся, радуйся и не забывай тебя искренно любящую.

Г. А. Орлова-Чесменская.

14

Новгород. 1-е Января, 1835 года.

Поздравляю тебя, Преподобная Мати Варсонофия, с Новым годом, при желании тебе получить изобильно благодать от Рождшагося Спасителя нашего! Сердечно радуюсь, что вы благополучно возвратились в свою святую обитель: дай Господи, дабы тебе с новым летом получить и новое здравие телесное, моя Мати! Отец наш тебе посылает Божие благословение; его здравие было очень плохо, теперь благодарение Богу поправляется понемногу, только глазами очень страждет, не может выйти на воздух, чтобы они не заболели. Не сетуй на меня ленивую, что пишу к тебе редко, почти со всеми прекращаю переписку: лучше более себе внимать, так ли моя милая Варсонофия? Я не позабыла, что ты желала иметь от меня образ, он еще мне из Ростова не доставлен, там его пишут на финифти; коль скоро его получу, то доставлю тебе.

Прошу сказать почтеннейшей матушке игуменьи мое усердное почтение и поздравление с Новым годом, равно и возлюбленной матери Феофании. Я познакомилась с Ш., она живет в моем соседстве, в Сыркове монастыре: дай Господи, ей спасти душу, она благую часть избрала. Целую тебя от всего моего сердца, милая моя мати Варсонофия, и посылаю тебе на Новый год не много лепт, прими их с любовью. Спасайся, радуйся и непозабывай тебя искренно многолюбящую.

Г. А. Орлова-Чесменская.

15

С.-Петербург 28 Сентября. 1835 года.

Милая моя Мати Варсонофия, Бога ради не сетуй на меня ленивую, что редко к тебе пишу! Сердечно порадовалась видеть твоих трудов книгу; помоги, тебе, Господи, и другую половину кончить! Ее я получила в моем раю Божием y нашего святого отца, который посылает тебе Божие благословение и радовался видеть твои святые труды; изволил в конце книги подписать своей святой рукой: верно тебе сей подарок дороже всего, моя милая Мати Варсонофия? Я ее переплетала в святой Юрьевской обители, переплет сей есть тоже трудов тамошних иноков; Бог даст она тебе будет доставлена по тяжелой почте, вместе с тем, по твоему желанию: Минеи праздничные, кусок камлоту и бумаги двух номеров: за ней-то сделалась маленькая остановка, но уповаю, что скоро будет все к тебе отправлено. При сем же письме посылаю на твои нужды немного лепт, прими их с любовью, подвижница Божия и страдалица Христова. Приехала я в столицу только на несколько дней, и после паки возвращаюсь в мой рай Божий. Прошу сказать мое усердное почтение почтеннейшей матушке игуменьи, равно и твоей возлюбленной матери Феофании. Прошу ваших святых молитв, обнимаю тебя дружески, кланяюсь вам всем земно, преподобные мои Мати: спасайтесь и меня грешную и ленивую непозабывайте! На всегда тебя искренно любящая.

Г. А. Орлова-Чесменская.

16

С.-Петербург. 2 ноября 1835 года.

Преподобная моя Мати Варсонофия, получила твое послание от 15 прошедшего месяца, бывши y отца нашего, который тебе посылает Божие благословение; отец наш и я, окаянная, возрадовались премного видевши твое желание принять великий образ Ангельского чина. Да укрепит тебя сам Господь Бог в столь хорошем намерении и увенчает оное не только желанием, но и делом. Попроси новую вашу схимницу, a мою старую знакомую, дабы помолилась о мне немощной, и что ее поздравляю от всей души с сим счастьем великим. Посылаю тебе 8-мь пакетов железных перьев, и 7-мь баночек магнезии; прими с любовью, милая моя Мати Варсонофия. Матушке игуменьи и твоей преподобной матери кланяюсь земно, и прошу ваших святых молитв. Христос с тобой да будет неразлучно, равно и Ангел мира и радости. Мир тебе, спасайся милая моя мати Варсонофия, и не позабывай тебя искренно любящую.

Г. А. Орлова-Чесменская.

17

С.-Петербург 21 Января 1836 года.

Поздравляю тебя, милая моя мати, от всей души с наступившим Новым годом. Молю Господа нашего многомилостивого да ниспошлет на тебя изобильно свою благодать и спасет твою жаждущую душу! Имела удовольствие видеть вашу матерь игуменью, равно и твою возлюбленную матерь Феофанию, которая, тебе доставит все о чем ты пишешь, и которой я все уже доставила. Много я с ней о тебе поговорила. Как мне жаль, что твое здоровье все слабо и ты так много страдаешь. Пошли Господи тебе терпения и спокойствия духа! Матушка игуменья сказывала, что она сама еще не знает, сколько здесь пробудет по делам вашей обители святой. Очень верю, что тебе грустно без твоей матери наставницы, милая моя мати! Потерпи, Бог даст скоро ее увидишь. Целую тебя. Спасайся и меня грешную не позабывай в твоих молитвах!

Г. А. Орлова-Чесменская.

18

С.-Петербург. 22 июня 1837 года.

Милая моя мати Варсонофия, препровождаю к тебе при сем твою книжку, a послания нашего святого отца, еще y него находятся; он так занят разными духовными занятиями, что не успел еще их переправить.

Осведомилась я в Новгородской консистории о пострижении почтенной твоей матери Феофании, и к моему удивлению получила в ответ, что прошение ее только получено в консистории 11 числа июня сего года, и хотела оное тотчас же препроводить к митрополиту Серафиму, которого здоровье крайне слабеет; я его не видела недели две, и нашла в нем большую перемену; жаль доброго пастыря! да буди во всем воля Божия! Я надеюсь, что ты благополучно получила твои содовые порошки, которые немедленно я отправила к тебе. Обнимаю тебя дружески, прошу ваших святых молитв о мне немощной грешнице. Прошу сказать мое усердное почтение матушке игуменьи и любезной твоей матери Феофании. Спасайся и не позабывай тебя искренно любящую

Г. A. Орлову-Чесменскую.

Отец наш святой посылает тебе Божие благословение и принял твоих трудов книжечку с любовью, равно и аз, многогрешная, кланяюсь тебе земно, a слова, говоренные от. Феофаном в вашей св. обители, изволил оставить y себя, до времени – книгу тобою переписанную.

19

Новгород. 6 апреля 1838 года.

Христос воскресе!

Преподобная матерь Варсонофия.

Поздравляю препочтеннейшую матушку игумению и возлюбленную матерь Феофанию, и тебя также со всерадостным праздником светлого Христова Воскресения, при желании вам всех благ от воскресшего Царя Славы! Благодарю за ваше исполненное любовью писание мне; что мне сказать вам про себя? лишились мы нашего святого отца и наставника, сия потеря невыразимо чувствительна и скорбна моему окаянному сердцу, но хощу или не хощу, должна повиноваться с покорностью воле Божией! Да буди его святая воля со мною многогрешной! ныне ровно 40 дней, как наш святый отец отшел в вечность, жил он как святой и скончался как истинный праведник; вполне я немощная чувствую его святые молитвы y престола Божия о мне; благодарение Богу, здорова и исполняю все то, что прежде делывала при его жизни святой; несомненно уповаю, что он меня и теперь не покинет в сей юдоли плачевной. Прими с любовью, милая моя мати, при сем посылаемые лепты на красненькое яичко. Прошу ваших святых молитв. Спасайся, радуйся о Господе, и не позабывай тебя искренно любящую.

Г. А. Орлова-Чесменская.

Всем вам кланяюсь земно. Получила вторую часть Исаака Сирина твоих трудов, которую отдам переплесть во святой Юрьевской Обители.

20

Уединение 20 октября 1839 года.

Спасайся преподобная мати, и радуйся! Благодарение Богу и вашими святым молитвам, возвратилась я благополучно с Богомолья восвояси! Очень приятно было мне сие путешествие; Господь сподобил меня быть по всем святым местам, около Киева и в Почаеве, равно и в Воронеже тоже; после ездила уже из Москвы в Ростов, откуда получила для тебя образ и отправила его к тебе из Москвы, с письмом от Евдокии Посниковой; уповаю, что ты его уже получила исправно; отец Флавиан тебе оный посылает; день твоего рождения есть день празднуемого на нем угодника Божия Петра Царевича. Прими при сем посылаемую безделицу моя милая мати на твои нужды, сердечно желаю дабы твое было здоровье лучше нежели прежде. Матушке игуменьи земно кланяюсь и прошу ее святых молитв, равно и почтенной твоей матери Феофании. Погода во весь мой путь была чудесная, равно и дорога тоже прекрасная; как ни хорошо было мне везде, но дома гораздо лучше: сердечно радуюсь, что Господь меня возвратил в мое родное место, и теперь желаю в оном пожить подолее. Обнимаю тебя дружески, преподобная моя мати, желаю тебе от Господа получить всех благ, люби и не позабывай, тебя искренно любящую

Анну.

21

Уединение. 1-го апреля, 1840 года.

Поздравляю тебя, преподобная моя мати, с приближением всерадостного праздника светлого Христова Воскресения. Дай Боже! Тебе его встретить в радости духовной и мире душевном. Посылаю тебе немного лепт, по твоему желанию; сделай милость, поздравь от меня со святой Пасхой почтеннейшую матушку игуменью, равно и возлюбленную матерь Феофанию, при желании им всех благ от воскресшего Царя Славы. Преосвященный от вашей святой обители в восхищении говорит, что она примерна для всех в России девичьих обителей, и вы Ему все очень пришли по сердцу, начиная с вашей матери игуменьи, которую он не иначе называет как святая. Он верно будет очень рад, узнав, что и он вам пришел по сердцу. Преподобные матери, прошу ваших святых молитв. Спасайся подвижница трудница Божия!

Преосвященный мне тоже сказал, что твое здоровье очень слабо; жаль мне, a нечего делать, надо все терпеть, милая моя мати; да утешит тебя сам Господь Бог своей благодатию и облегчит все твои немощи телесные и душевные; навсегда тебя любящая, многогрешная

Анна.

22

С.-Петербург, 8 мая 1840 года.

Милая моя мати Варсонофия, от всей моей души поздравляю тебя с нынешним великим праздником, который нам с тобою должен быть приятен по душе. Дай Господи, дабы угодник нынешний, уделил бы нам, хотя самую малость своей чистоты и девственности! как я люблю кондак ему посвященный: Величие твое девственниче, кто повесть! Получила твои прекрасные воздухи, которые будут Бог даст обновлены на освящении нового моего храма, во имя всех святых. Освящение же оного не может быть скоро: ежели Господь благословит не прежде будущего года. Нынешнее лето с благословением Божиим собираюсь опять ездить по Богомолию, только не в вашу сторону, от того тебя и не приглашаю посетить мое уединение, милая моя мати. По желанию твоему отправляю к тебе с нынешней почтой 20 коробок содовых порошков, только поставляю себе в долг тебя предостеречь, что большое употребление их, даже может быть во вред, a не в пользу, моя милая; возвращаю при сем к тебе очки; стекла в оных по твоему желанию переменили, и старые тут же найдешь; четки твои также возвращаю, надо их все переточить, чтобы сделать заново, но не стоят они сего труда, носи их уже так как они есть; три ниточки янтарные тут же ты найдешь. Целую тебя, моя милая, за воспоминание дня моего рождения. Матушке игуменьи и возлюбленной твоей матери Феофании земно кланяюсь за милостивую их обо мне память; за кисточки сердечно тебя благодарю. Как мне жаль, что твое здоровье так плохо, укрепи его Господи! Прошу ваших святых молитв, преподобные мои мати. Люби, спасайся и не позабывай тебя искренно любящую

Г. А. Орлову-Чесменскую.

23

Новгород, 16 сентября 1840 года.

Несколько только тому дней, возлюбленная моя мати, Господь меня возвратил преблагополучно в мое мирное уединение; спешу тебя благодарить, моя милая, за твое воспоминание дня моих имянин; равно и за прекрасный твой кошелек, который получила в исправности и целости. Более пяти тысяч верст объехала я нынешнее лето: поехала я отсюда 24 июня прямо в Москву, оттуда в Орел к моей тетке, где пробыла несколько дней; оттуда в Воронеж, Пензу, Симбирск, и в мое имение, дней двадцать там пробыла, и паки в Симбирск, Казань, Нижний Новгород, Арзамаск, и в Саровскую пустынь; a оттуда через Муром, Владимир, Москву и домой. Очень рада быть уже в моем раю земном! В Москве видела Евдокию Посникову, которая по благости Божией теперь совсем здорова. Матушке игуменьи и почтенной матери Феофании земно кланяюсь, за их обо мне милостивое воспоминание и прошу их святых молитв о мне многогрешной, равно и тебя, моя милая, о том же прошу, также и принять благосклонно при сем посылаемые лепты на твои нужды; теперь ежели Господь благословит, желаю пожить в моем раю земном, как возможно подольше.

Спасайся, преподобная мати! Еще позабыла тебе сообщить, что бывши в Москве, ездила я в пустынь к матери Марии, на Бородино Поле, то есть, к Μ. М. Тучковой, и ее пустынь мне очень полюбилась, и порядок хорош, и она сестрами крайне любима: сие очень приятно видеть. Обнимаю тебя дружески и желаю тебе получить от Господа нашего премилосердого всех благ небесных. Христос с тобой! на всегда тебя искренно любящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

24

С.-Петербург. 2 мая 1841 года.

Воистинну Христос воскресе!

Преподобная моя мати, обнимаю тебя дружески за твою любовь и за твое воспоминание о мне многогрешной; получила исправно твой прекрасный ковер, за который тебе земно кланяюсь; извини меня старую, ленивую, что редко к тебе пишу. Ты меня спрашиваешь, что я намерена делать сие лето? истинно не могу тебе ничего верного сказать: сама не знаю, что Бог благословит, a ты с Богом не переменяй свои намерения для меня; может и все лето просижу в своей мирной пустыне. Жаль мне очень, что здоровье твое все так слабо, преподобная моя мати, укрепи его Господи! Матушке игуменьи и твоей возлюбленной матери Феофании скажи мое усерднейшее почтение и благодарность, что меня немощную помнят; прошу их святых молитв, равно и твоих тоже. Верно уже ты знаешь, что страдалец преосвященный Кирилл скончался в самую великую пятницу в здешней столице; добрая и кроткая душа его была несумненно угодна Господу Богу. Спасайся, преподобная моя мати, и не позабывай тебя искренно многолюбящую

Г. А. Орлову-Чесменскую.

25

Уединение. Новгород, 16 августа 1841 года.

Преподобная мати!

Дай Господи тебе здравие, мир и радость о Дусе Святе! Очень я скорбела знать тебя больною вне ограды твоей святой обители; теперь же утешаюсь, слышу, что по милости Божией, ты стала немного оправляться в силах; от всей души молю Премилосердого нашего Господа Бога, дабы возвратил твои прежние силы и чтобы ты благополучно возвратилась восвояси; зачем ты себя мучила писанием ко мне? мне сего жаль, a вместе была рада видеть от тебя письмецо, милая мати. Матери твоей возлюбленной Феофании земно кланяюсь. Да утешит ее Сам Господь Бог Своею благодатию! должно было ей быть крепко скорбно во всю твою болезнь; не хочу более тебя затруднять чтением сих строк. Прошу ваших святых молитв. Спасайся и не позабывай тебя искренно любящую

Г. А. Орлову-Чесменскую.

26

Новгород. 6 ноября 1841 года.

Спасайся, преподобная моя Мати! Очень я была рада получить твою малую грамотку от 19 октября; радуюсь, что шелк тебе полюбился; еще будут тебе доставлены из С.-Петербурга синие и зеленые тени. Получила в исправности, возлюбленная моя мати, образ, тобою мне посланный от отца Флавиана, которому послала об чем ты меня просила; кланяюсь тебе земно за труды твои, тесемочки и шнурочки; к Мавре Ивановне доставила твою тесемочку, она тебя сердечно благодарит за твою память о ней. Получила ли ты пастилу? дай Господи, тебе на здравие ее употреблять. Будь спокойна, все будет исполнено по твоему желанию; a теперь прими с любовью прилагаемые при сем лепты на твои нужды; радуюсь от всей души за тебя, что имеешь блаженство часто сообщаться со сладчайшим нашим Господом Иисусом Христом: воистинну Христос есть наш покой, радость и веселие! Затруднила я тебя чтением сих строк, пора кончить; да укрепит тебя Господь Бог, с терпением переносить все твои страдания; на всегда тебя искренно любящая, многогрешная

Анна.

27

Уединение. 22 июня 1842 года.

Поздравляю тебя от всей души моей, преподобная мати с прошедшим твоим днем тезоименитства, с желанием тебе получить всех благ небесных от Всещедрого нашего Господа Бога! Сердечно тебя благодарю за твое воспоминание о дне моих имянин: получила я твое письмецо в моем уже мирном уединении! Целый месяц я была в отсутствии, в столице, a после дня рождения нашего Царя, 1-го июля, ездила на богомолье в Коневскую пустынь, которая мне очень полюбилась и я там пробыла двое суток с большой приятностью; мне кажется, моя милая, что ты ее тоже посещала, бывши со мной в С.-Петербурге и с княгиней Мещерской. Скажи мне словечко, видела ли ты в твою болезнь в Москве, K. C. С. Мещерскую? неужели она тебя не навещала? я ее Бог весть, как давно не видела. На счет Новоезерской обители писала ныне же к Г. А. Ф. Орлову, чтобы он попросил Г. Киселева, дабы предписал землемеру, который там находится об нарезке земли для святой обители. При сем посылаемые лепты прими, милая душа, с любовию на нынешний день твоего бывшего тезоименитства. Дай Господи! дабы сии строки тебя нашли в лучшем здравии. Возлюбленной твоей матери Феофании земно кланяюсь и благодарю, что меня грешную помнит. Спасайся, милая моя мати и не позабывай многогрешную Анну в твоих святых молитвах. Я думаю ты помнишь княжну Софию И. Турхастанову и Дарию А. Державину? они обе переселились в вечность и имели христианскую кончину. Слава Богу! Христос с тобою! На всегда тебя многолюбящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

28

Уединение. 14 мая 1843 года.

Воистинну Христос воскресе!

Преподобная моя мати, получила я твое дружеское писание от 26 прошедшего месяца, в котором ты меня поздравляешь со днем рождения моего, и желаешь мне неизреченных благ от Господа нашего премилосердого; сердечно благодарю тебя моя милая, подвижница Божия, за твою память и любовь ко мне многогрешной в сей для меня благодатный день; благодарю также и за подушку келейных трудов твоих; она мне очень понравилась; по́ручи бисерные твоей же работы, я получила и отдала в С. Юрьевскую обитель, которая со мной неразлучна, все равно что я. Когда будут мною получены св. образа из Ростовской обители от отца наместника Флавиана, то в точности исполню по твоему желанию, моя милая мати; об бумаге же и порошках писала я в С.-Петербург к моей Мавре Ивановне, дабы она к тебе по почте доставила, и надеюсь, что ты скоро от нее получишь. Сделай мне милость, скажи мое усерднейшее почтение и благодарность почтенной вашей матушке игуменьи за ее добрую о мне память, равно и твоей возлюбленной матери Феофании. Обнимаю тебя дружески, прося ваших святых молитв о мне многогрешной.

Г. А. Орлова-Чесменская.

29

Уединение. 20 сентября 1843 года.

Преподобная мати Варсонофия!

Желаю тебе здравия, мир и радость о Дусе Святе! Был здесь на краткое время митрополит Антоний, которому, благодарение Богу, очень полюбилась наша святая Юрьевская обитель; в праздник Воздвижения креста, служил он сам в оной Божественную литургию и не смотря на неблагоприятную погоду, стечение народа было большое; после кушал y настоятеля и всем остался очень доволен. Слава Богу! Возвратился он в С.-Петербург 16 числа сего месяца. Говоривши с ним об разных девичьих обителях, выставили вашу, как примерную, и я к сему тоже придакнула свое словечко, и кажется не солгала, сказавши ему, что y вас более трехсот сестер в обители; а ежели что и прибавила, то прошу меня в оном милостиво простить, моя милая, подвижница Божия. Прими с любовью при сем посылаемые лепты на твои нужды, скоро доставлю тебе с тяжелой почтой пастилу, помню, что ты ее жалуешь. Почтеннейшей подвижнице и молитвеннице о нас грешных вашей матушке игуменьи и возлюбленной твоей матери Феофании земно кланяюсь и прошу их святых молитв обо мне многогрешной. Обнимаю тебя дружески, моя мати, с желанием тебе всех благ от Премилосердого нашего Господа Бога! Спасайся, и не позабывай тебя искренно любящую

Г. А. Орлову-Чесменскую.

30

С.-Петербург, 9 мая 1844 года.

Вчерашний день, имела утешение получить твое любвеобильное писание, преподобная моя мати, равно и образ Преображения Господня, и при нем кошелек трудов твоих рук в прекрасной коробочке; за все тебе земно кланяюсь и благодарю тебя сердечно, моя возлюбленная мати, что вспомнила меня многогрешную в день моего рождения: да воздаст тебе Сам Господь Бог наш за все твои добрые желания мне, на новое лето моей жизни! С нынешней же почтой отправляю к тебе пластырь Шафгаузенский и лайку: дай Господи, дабы он тебе был в пользу; что сделалось с твоей ногой, страдалица Божия? это еще новая боль, которой ты прежде, как мне помнится, не имела; от всей души желаю тебе от всех твоих немощей скорого выздоровления. Прежде чем я получила твое письмо, я имела удовольствие уже видеться с братцем почтенной матери Феофании и все, что от меня зависело, я исполнила; прошу ей сие от меня передать, равно и усердное мое почтение; от всей души желаю, дабы Господь наш Премилосердый, скорее успокоил возлюбленного ее брата! Г. А. Ф. Орлова, я об нем просила.

Обнимаю тебя дружески, моя возлюбленная мати, не позабывай в твоих святых молитвах; тебя искренно любящую многогрешную

Анну.

31

С.-Петербург, 28 августа 1844 года.

Преподобнейшая и возлюбленная моя мати!

Получила твое любезное и дружеское писание, за которое прими мою сердечную благодарность, только крайне сожалею видеть из оного, что ты все находишься в страданиях: подай Господи тебе терпение переносить все боли твои с благодарением к премилосердому нашему Богу, Который верно все устрояет к нашему благу и спасению! По твоему желанию, возлюбленная моя мати, посылаю по твоему образцу шерсти и бумагу для вязания, с тяжелой почтой в субботу, то есть, 26 числа; уповаю, что сия посылка достигнет до тебя в целости и исправности. Очень верю, что разлука с матушкой игуменьею, равно и с твоей возлюбленной материю Феофаниею тебе тяжела, но я уповаю, что они тебя не будут долго мучить разлукой и скоро возвратятся в свое мирное гнездышко. Теперь я нахожусь в столице, приехала единственно сюда для того, чтобы видеть нашу многолюбимую Царицу, которую я лишена была, по своей простудной болезни, видеть до сих пор. Наша милая Великая Княгиня Александра Николаевна, после многотрудной и тяжкой болезни, переселилась, как Ангел, в вечность; в субботу в семи часов утра, она имела блаженство приобщаться святых божественных тайн, с большим чувством; часа два спустя разрешилась она, прежде времени, от бремени сыном, который вскоре скончался, но благодарение Богу был окрещен; в четыре часа пополудни, в присутствии всей своей фамилии, она скончалась покойно, и с миром предала свою ангельскую душу в руце Божии! да упокоит душу ее со всеми святыми, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная! Помолись и ты, возлюбленная моя мати, за ее ангельскую душу; все вообще разделяют сердечно скорбь нашего возлюбленного Царя и Царицы, которые переносят с покорностью ко Господу, Крест, Им Свыше ниспосланный.

Обнимаю тебя дружески, милая моя мати, не понимаю, от чего ты не подучила моего письма, посланное к тебе, прежде моего отъезда из мирного моего уединения, может оно теперь и находится уже в твоих руках. Прошу твоих святых молитв о мне многогрешной. Христос да будет с тобою во веки неразлучно. Радуйся и веселися о Господе! Остаюсь всегда тебя искренно любящая

Анна.

32

С.-Петербург, 17 января 1845 года.

Возлюбленная моя мати! Поздравляю тебя от всей моей души с Новым годом, с желанием тебе всех благодатных милостей от Рождшагося Христа Спасителя нашего, a наипаче душевного и телесного здравия. Благодарю тебя, моя мати, за все твои любезные послания вчерашний день полученные от тебя от 6 числа, и спешу доставить к вам триста рублей серебром, за мною заказанную y вас работу. Я уверена, что она будет превосходно хороша и с большим вкусом, как все, что из ваших рук выходит. Ты меня очень порадовала, известив что все вещи, которые были к тебе отсюда посланы, ты получила исправно и по твоему вкусу; я теперь приехала сюда по своим делишкам, но уповаю на милость Божию, что ранее масленицы возвращусь домой в свой земной рай, с которым я всегда с большой скорбью расстаюсь; год от году он мне делается все милее и приятнее, и я несомненно верую, что сие есть действие святых молитв незабвенного моего святого, в Бозе почившаго отца и благодетеля! Прошу сказать мое усерднейшее почтение, вместе с поздравлением с Новым годом, почтеннейшей матушке игуменьи и возлюбленной матери Феофании, с моей сердечной благодарностью за их память обо мне многогрешной; кончаю, боюсь пропустить почту; обнимаю тебя дружески, прошу ваших святых молитв, и остаюсь навсегда тебя многолюбящая, многогрешная.

Анна.

33

Уединение, 11 апреля 1845 года.

Возлюбленная моя мати! Вчера вечером получила твое письмо, и спешу тебе на оное отвечать; благодарю сердечно за отправку по почте Епитрахили и Набедренника, уповаю скоро сии вещи получить. Поздравляю вас всех с приближающимся пресветлым всерадостнейшим праздником Воскресения Христова, и от всей моей души желаю вам встретить и провести сии неизреченные святые дни в здравии, благодатном мире и веселии духовном; прилагаю при сем 250 рублей серебром; 50 рублей серебром собственно тебе на красное яичко, a остальные прошу доставить трудившимся вышиванием облачений для святой Юрьевской обители.

Матушке игуменьи и возлюбленной матери Феофании кланяюсь земно с моим искренним поздравлением со святой Пасхой.

Кончаю, ударяют к молитве; обнимаю тебя дружески, возлюбленная мати, и заочно говорю вам всем: Христос воскресе! Христос воскресе! Христос воскресе! Прошу ваших святых молитв о мне многогрешной. Спасайся, труженица Божия, и радуйся о Господе! навсегда остаюсь тебя искренно любящая, многогрешная.

Анна.

Очень рада, что до вас достиг благополучно почтенный раб Божий Илия, которому прошу от меня кланяться и поздравить его со Святой Пасхой.

34

Уединение. 9 июля 1845 года.

Возлюбленная мати Варсонофия!

Об чем ты так скорбишь и плачешь? неужели ты до сих пор не знаешь, что без воли Господа нашего премилосердого, и влас главы нашей не погибнет; об чем же таком и так тосковать? Я уверена, что и твоя мать возлюбленная, тебя за оное бранит, что так ты малодушествуешь; будь храбрый воин Христов, и не смущайся ничем; везде тот же Господь Бог наш, Который может сделать из шумной столицы, мирную пустынь. Кланяюсь тебе от лица земли за прекрасный ковер и палицу, которые я получила в исправности; прилагаю при сем на твои собственные нужды 500 рублей ассигнациями; пожалуйста не унывай и не тешь сим врага, который все старание употребляет нас запутать чем-либо, на пути спасения; от всей души молю Господа, дабы Он укрепил твое здоровье на сем трудном пути. Прошу ваших святых молитв о мне многогрешной; скажи мое усерднейшее почитание многоуважаемой мною, твоей возлюбленной матери Феофании; очень понимаю, что ей трудно, и не могу не отдать справедливости в отличном выборе преосвященного митрополита Антония. Да поможет ей Господь устроить все во благое и во славу Его святого имени.

Обнимаю тебя дружески, будь мирна и радостна, и за все благодари Господа нашего Бога и Его Пречистую Матерь, Надежду ненадежных! Кончаю, боюсь пропустить почту. Искренно любящая

Г. А. Орлова-Чесменская.

35

Уединение. 1 января 1846 года.

Возлюбленная моя Мати!

Поздравляю и я также тебя взаимно со всерадостными праздниками и Новым годом, с желанием, дабы Рождшийся Спаситель наш, Господь Иисус Христос преисполнил твою милую душу чистою радостью и Ангельским веселием во всю твою богоугодную жизнь. Сердечно благодарю тебя, моя возлюбленная мати, за твое дружеское писание и за все твои мне благие желания; сделай милость, поздравь от меня многоуважаемую матушку игуменью с Рождеством Христовым и Новым годом, с желанием вам всем получить от Премилосердого нашего Господа Бога всех благодатных милостей. И так, ваша страдалица переселилась в вечность, да упокоит Господь ее праведную душу и водворит ее со всеми святыми в царствии небесном! Очень понимаю твое состояние; что ничто в свете так не утомляет, как лишнее посещение мирских людей; ничего не может быть тягостнее для души, ищущей тишину и уединение. От всей души молю Господа нашего Премилосердого, дабы подкрепил твои немощные силы, возлюбленная моя мати, своею благодатию. Обнимаю тебя дружески, не позабывай меня многогрешную в ваших святых молитвах. Остаюсь навсегда тебя искренно многолюбящая.

Г. А. Орлова-Чесменская.

36

Уединение, 15 августа 1846 года.

Слышу, возлюбленная моя мати, что ты все немоществуешь телом: подай Господи, тебе скорое облегчение; от всей моей души желаю тебе, Подвижница Божия. Прими с любовью при сем прилагаемые лепты на собственные твои нужды, и не позабывай меня многогрешную в твоих святых молитвах.

Получила я на днях письмо от одного епископа, в котором ко мне пишет так: «Терпите, бодрствуйте, поститесь, молитесь, кайтесь. Гнев, уныние, тщеславие, лень, рассеянность мыслей – в сторону. В размышлении о Христе утоните: там найдете бездну жизни, света, умиления, радости, блаженства». Не правда ли, как хорош сей святый совет? дай Господи, только ему вполне следовать!

Почтеннейшей матушке игуменьи земно кланяюсь и прошу ее Богоугодных молитв о мне многобедной. Обнимаю тебя от всего моего сердца с желанием тебе всех благодатных милостей от Господа нашего Премилосердого. Христос с тобой! Остаюсь навсегда тебя искренно многолюбящая, многогрешная

Анна.

Я часто вспоминаю о тебе, возлюбленная моя мати, как должно быть y вас в доме душно, ежели y вас такие жары, как здесь. Более месяца не было капли дождя. Да будет во всем воля Божия, a не наша многогрешная!

37

Уединение. 13 марта 1847 года.

Возлюбленная Подвижница Божия и страдалица многоболезненная, благодарю тебя премного, моя милая за твое писание от 10 числа, которое я только сию минуту получила. Благодарю Господа нашего Премилосердого, что хотя малое облегчение ты чувствуешь от своих сильных болей, да укрепит твои силы Сам Господь, Своею благодатию и Его Пречистая Матерь да сохранит тебя под Своим Святым Покровом во веки веков! Очень сожалею, что не могу тебе отсюда прислать по твоему желанию Шафгаузенского пластыря, ибо здешние аптеки не слишком хороши; в С.-Петербурге всего лучше тебе оный получать из аптеки, там верно всегда свежий есть. Очень благодарю тебя, моя милая, за извещение меня, что стоит бахрома и кисти; прилагаю при сем с моей благодарностью на сей предмет триста рублей серебром, которые прошу передать многопочитаемой вашей матушке игуменьи, с моим земным поклонением за все ее милости ко мне многогрешной. Не знаю, знаешь ли ты скорбную весть из Ростова, что многоуважаемый отец архимандрит Иннокентий переселился в вечность после своих многих страданий, 27 числа февраля, в шесть часов утра, и бедный отец наместник тоже опасно болен, спаси и помилуй Его Господи; хорошо бы было, ежели бы Он заступил место своего отца и благодетеля: да буди во всем воля Божия, a не наша многогрешная! Господь несомненно все устроит к лучшему и к нашему спасению, так ли, моя милая мати? Поздравляю вас всех от всей моей души с приближающимся всерадостным благодатным праздником Воскресения Христова, и от всего сердца желаю вам встретить и провести оный в сугубой радости, в совершенном здравии и небесном утешении!

Прошу ваших святых молитв о мне многогрешной: Спасайтесь, возлюбленные матери и сестры о Господе; Христос с вами!

Г. А. О. Ч.

38

Высокопреподобнейшая и Почтеннейшая

Матерь Игуменья!

Ваше приветствие, по случаю дня моего рождения, с благими желаниями для моей многогрешной души, я имела удовольствие получить накануне дня сего великого для меня в жизни, за которое равно и за все ваши любвеобильные прекрасные трудов ваших подарки, приношу вам и возлюбленной страдалице матери Варсонофии мою усердную благодарность. Вашу память и любовь ко мне, недостойной, в такие великие для меня дни, я много и вполне ценю; ибо они основаны на чистой и святой молитве ко Господу.

Обнимаю вас обеих со всей о Христе любовью, с желанием вам всех благодатных от Бога милостей и совершенного здравия; прошу великих ваших святых молитв и остаюсь навсегда искренно вас многопочитающая

Г. А. Орлова-Чесменская.

Уединение. 5 мая 1847 года.

39

Уединение. 3 мая 1848 года.

Воистинну Христос воскресе!

Преподобнейшая и возлюбленная страдалица Божия! сердечно благодарю тебя, моя милая мати, равно и почтеннейшую матушку игуменью за ваше воспоминание о дне моего рождения, и за все ваши мне благие желания; да воздаст вам за сие сторицею Сам Господь Бог наш Иисус Христос. Бумагу, которую я получила вчера от тебя, ныне же я препроводила к графу Орлову, по желанию вашему, и о том вас извещаю с сердечным желанием счастливого успеха! Слава Богу, что здоровье твое немного поправилось, и что место вам отведенное под вашу св. обитель вам нравится; истинно все сии происшествия, все вас учат терпению: никто не мог вообразить, чтобы сие взяло такой оборот; я уверена, что вам будет всем гораздо спокойнее жить за городом, нежели в самой столице. Дай Господи, чтобы ваша святая обитель утвердилась, имиже весть судьбами! Прося ваших святых молитв, обнимаю тебя дружески, моя милая мати. Спасайся и не позабывай искренно тебя любящую

Г. А. О. Ч.

Честнейшая Мать Варсонофия!

Помня ваше пребывание в доме покойной графини Анны Алексеевны, и ее расположение, которое вы приобрели своею постоянною преданностью и любовью к ней, я вменяю себе в приятную обязанность препроводить к вам некоторые из вещей собственного гардероба Ее Сиятельства, предоставленных архимандритом Юрьева монастыря моему распоряжению и уверен, что вам приятно будет сохранить их y себя в память покойницы.

Препровождая к вам, вместе с тем и сто рублей серебром, прошу принять уверение в отличном моем уважении и преданности.

Граф Орлов.

10 марта 1849 года.

С.-Петербург.

Почтенная сестра о Господе!

Весьма благодарю вас, как за память о мне, так и за памятник благочестивого вашего усердия, напомянувшей мне быть более деятельным и терпеливым, в несении креста внутреннего и внешнего. И я также, при всей обширности и важности сугубых обетов по званию своему, немощен, неверен и о всем окаянен. Впрочем, сие чувствование, необходимое для всех нас, не должно нас приводить в отчаяние, препинающее нам в путях спасения нашего. Но чрез сие мы должны научаться, быть к себе недоверчивыми и не полагаться на собственные силы; a с полным упованием на неизреченную благость Искупителя, искать в Нем Едином нашего освящения, утешения и подкрепления в подвиге к блаженному соединению с Ним на земли и в небеси: a потому не страшись, благая сестра, о Господе, восприятия дальнейших подвигов и обетов восприятием великого Ангельского образа. Сладость жизни Ангельской, ты уже предчувствуешь, когда в обители своей обретаешь благоустройство беспримерное. Не смущайся ощущением греховного состояния души своей. Отдай сие сердце Господу: отвратись от помыслов многих, беседуй чаще с Ним во внутренней храмине своей: борись и трудись до изнеможения и Премилосердый не оставит тебя; созиждет в тебе сердце чистое, и обновит дух правый во утробе твоей. Вот в чем должна состоять наша жизнь, и я тебя наставляю в том, что сам мало знаю. Впрочем от всего сердца призываю на тебя благословение и милость и благодать и мир. Не оставь меня в молитвах своих.

Грешный Епископ Вятский Кирилл.

22 февраля 1828 года.

2

Мир и благословение вам,

Почтенная о Христе Сестра, Преподобная Варсонофия!

Писание ваше, коим известили вы меня о кончине мужа праведного исполнило душу мою сладким умилением. Честна пред Господом смерть преподобных Его. Поминая наставников и взирая на скончание жительства, будем неуклонно при благодати Божией подражать вере их.

Верую, что толикому сонму душ, ищущих спасения, какова ваша Горицкая обитель благочестивых сестер, пошлет Господь подобного же наставника и руководителя для их назидания.

Мне же остается молить о вас Господа, да благодатию Своею утверждает вас во всяком деле блазе соблюсти вам залог веры и обета своего цел и невредим до конца жизни.

Вы утешаете меня своею доверенностью, но я не могу быть утешен собою, будучи не силен оправдать доверенность вашу или, по слову Апостола распространять на вас благоухание Христово – дать вам почувствовать сладость жизни духовной в Нем. Чтоб положить тому благое начало, таков совет мой вам о Господе:

1) Всякое назначаемое вам послушание принимать яко от руки и воли Самого Господа; не располагать ничем своим произвольно, a творить данное вам дело безусловно.

2) Строго наблюдать всегда за своими мыслями и расположениями сердца и непрестанно во уме обращаться с молитвою к Сладчайшему Иисусу.

3) Не ожидать в молитве сладости и утешения, a принуждать себя должно к сему ангельскому делу, хотя бы сердце весьма часто было хладно. Царствие небесное нудится. Сладость и утешение посылаются от Господа, как драгоценный дар за подвиги.

4) Если враг принудит выйти из келлии, то старайтесь провести время в душеполезной беседе с опытною в духовной жизни старицею, открывая ей помыслы сердца своего.

5) Непрестанно возбуждать себя напоминанием данных Господу обетов и как мудрой деве подобает сохранить светильник души своей неугасим с елеем веры и терпенья, и быть готовою каждую минуту во сретенье Жениху Небесному.

Вы не скорбите о усопшем отце Феофане, a молитесь. Он не умер, a перешел только в лучшую небесную жизнь; вы узрите его в славном царствии Спасителя нашего, от Него да нисходит на вас выну мир, сила и благодать!

Недостойный богомолец

Архиепископ Подольский Кирилл.

28 января 1833 года.

Каменец-Подольск.

Февраля 20 дня, 1826 года.

Достопочтеннейшая сестра моя о Господе, Варсонофия!

Спасайся о Господе!

Давно я собирался написать к тебе о призывании имени Господа Иисуса Христа, но все кое что к тому препятствовало; теперь же о сем предмете беседую с тобою. В бытность твою y меня в Нилосорской пустыни с почтеннейшею матушкою Феофаниею, между прочими разговорами о молитве Иисусовой, вывернулось y тебя необдуманное слово: «все одно да одно прискучило». Теперь я намерен поправить твою ошибку и утвердить мысль твою во имени Господа Иисуса Христа. «Все одно, да одно» Да что же одно? Без сомнения по твоему мнению: «Все твори одну и ту же молитву Иисусову – уже прискучило». Я тебя вопрошу, часто ли ты призываешь имя Господа Иисуса Христа? видно часто, что оно тебе прискучило; видно днем и ночью, и всегда призываешь Его? Да от чего тебе наскучило призывать имя сладчайшего Господа и Спасителя твоего, имя жениха твоего небесного? Рассуди: как же мы один и тот же едим хлеб и он не прискучивает; одно и тоже светит нам каждодневно солнце, но мы не гнушаемся оным; одну и туже отправляем службу в церкви, одно и тоже читаем и поем, но все сие нам не прискучивает; a имя Христово уже прискучило тебе? Но как хлеб мы один и тот же вкушаем, и он питает и хранит жизнь нашу, солнце освещает согревает нас, церковная служба духовно воспитывает нас, так и Господь наш Иисус Христос, нами непрестанно призываемый, оживляет нас собою, питает, услаждает и спасает. Следовательно, непрестанно должно призывать нам имя Христово. Посмотри на святых мучениц – девиц тебе подобных, на невест Христовых, как они горели любовью ко Христу, Жениху своему небесному. С каким чувствительным выражением они взывали к Нему: «Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе ищущи страдальчествую!» И ты, оставя мир и все мирское, пошла искать жениха своего Христа, вдала себя монастырским страданиям, все презрела, дабы только возлюбить Его, приобрести Его в душу свою и соединиться с Ним; и возлюбила Его, и вкусила сладость Его, и опять разлюбила Его. Ибо слова сии: «одно да одно, призывать имя Христово, прискучило», это есть знак холодности, знак измены любви ко Господу, знак разлучения с Ним; потому-то и душа твоя, потеряв любовь свою к Нему, уже по разлучении ее от тела не смеет и идти к Нему, стыдится и боится Его, боится смерти, вместо того, чтоб ей охотно должно стремиться к любимому своему предмету, к краснейшему Жениху своему Христу, и говорить: «Хощу разрешиться от тела и жити со Христом, когда прииду и явлюся лицу Божию!» И так, возлюбленная сестра моя! не скучай призыванием имени Господа Иисуса Христа, но всегда принуждай и ум и уста свои призывать Божественное и спасительное имя Его и даже напиши Его на сердце своем, на одежде своей, на вещах своих и на стенах кельи твоей, дабы всюду и всегда бы представлялось тебе имя Христово. Ибо Он Спаситель наш и Искупитель. Он не к праведникам, но к нам грешным пришел и пролил за нас кровь свою, дабы только спасти нас. И так держися за Господа обеими руками, предай Ему всю свою душу и тело, скажи Ему: «Тебе, Женише мой, люблю, Тебе ищущи страдальчествую! Спаситель мой спаси меня!» И тогда ты возчувствуешь в себе жизнь, данную душе твоей от Христа Спасителя, утвердишься во уповании твоем на Него; тогда возрадуются твои кости смиренныя, и ты сердечно возжелаешь вечно жить со Христом, Женихом твоим небесным, и наслаждаться Его царствием. И сего удостоиться от души и сердца моего желаю тебе.

Твой богомолец.

И. Петр.

Береги письмо сие.

2

Пасха. Апреля 19 дня 1842 года.

Возлюбленнейшая сестра моя о Господе Варсонофия

Христос воскресе!

Христос воскрес из мертвых, и тебя уже почти при гробе находящуюся, в болезни твоей, совозставил с Собою от смертного одра твоего! Слава Святому Воскресению Его, и слава силе Его! Ты теперь видишь на самой себе, что «Господь мертвит и живит, убожит и богатит». И можешь сказать со псалмопевцем, что аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во гроб душа моя! И так, да благословит душа твоя Господа, исцеляющего вся недуги твоя и избавляющего от истления живот твой!

Я, прочитавши твои строчки, и взяв во внимание то, что ты лежала в болезненном состоянии без чувств, и крепко держала за руку свою матушку игуменью, боясь воздушных мытарств, – христианскою обязанностью поставляю поговорить с тобою о сем.

Несколько я удивляюсь твоей, сей чрезвычайной, боязни, и могу сказать тебе со Псалмопевцем что ты страшишься того, что не страшно? A зависить только от твоей болезни (духовно-истерической) и не достаточного понятия твоего о силе таинства причащения и о искуплении. Мысль о воздушных мытарствах давно тебя беспокоит; давно сидит в голове твоей, и вероятно она y тебя и родилась и впечатлелась от разлучения души от тела Феодоры, упоминаемой в жизни преподобного Василия; ты там очень заметила испытание бывшее души ее. Но жалко, что ты менее замечаешь слова апостола Павла, писанные им о Силе искупления нашего кровию Христовою от плена вражеского; и что мы не принадлежим диаволу ниже себе: Несте говорит, свои, куплени есте кровию. И так, если мы Христовы, то чего нам бояться диавола, который и над свиньями не имеет власти, a не токмо над душою христианина? и сверх того, мы еще имеем честный крест Его, которым вся сила вражия разрушена и разрушается. И так, если с нами Бог, чего же нам бояться? И хотя враги наши и обыдут нас, но мы именем Господним победим их. Ибо они, когда услышат произносимое всесильное имя Господа нашего Иисуса Христа, и увидят победоносное знамение креста, тотчас как дым исчезают; a когда мы еще примем в себя Господне пречистое тело и кровь и обожимся от Него, тогда и приблизиться к нам не смеют, будучи невидимо опалены огнем Божества, в душе нашей горящим. И так, когда ты умирала, и душа твоя была со Всесильным Господом, Который Сам тебе спутником и твоим женихом и блаженством; то для чего тебе еще нужна к поддержанию слабая рука человеческая? Прочитай в требнике последование о причащении больного, и заметь тамо молитвы ко причащению, то увидишь, какая сила в них скрывается, и как драгоценно принятие в напутие в жизнь вечную тела и крови Христовой, и сию молитву всегда держи в мыслях своих, то и не устрашишься немощных врагов своих, которые сами от тебя отбегают, видя в душе твоей победителя ада и смерти Господа Иисуса Христа, твоего Искупителя. Не должно только надеяться на себя и на свои добродетели; что наша правда и добродетель пред Страшным Судиею? Ничто! Он сам говорит: вся правда ваша яко рубище повержется предо мною. Да и во Евангелие вещает: аще и все повеленное вам сотворите, глаголете яко раби неключими есте. Ибо наши добрые дела, только показывают то, что мы желаем спастися и угодить Господу; a они одни, без благодати Божией, доставить нам вечного блаженства не могут. Не оправдится, говорит Пророк Господу, пред Тобою всяк живый. И Апостол Павел пишет: Не от дел праведных, их же мы сотворихом, спаси нас; но благодатию чрез веру. И так мы не должны надеяться на себя и на свои дела, a со смирением и любовью возлагать должны себя и свое спасение на благодать Господа нашего Иисуса Христа. И потому мы, с верою и любовью приступаем к причащению Пречистых Его Таин. И если Феодоре помогли в напутие на небо молитвы преиодобного Василия, то кольми паче поможет нам Сам Бог, Которого Крови и Тела мы приобщалися? Св. Иоанн Златоуст говорит, что которые при смерти с истинным сознанием грехов, с твердою верою и любовью причащаются Пречистых Христовых Таин, те свободно и без всякого задержания восходят на Небо. И так, если Бог по нас, то кто на ны? Дерзай, сестра, и радуйся о Воскресшем Господе и давшем тебе жизнь вечную!

Твой богомолец И. Петр.

P. S. Тебе надобно читать чаще беседы св. Иоанна Златоустого о причащении св. Христовых Таин, о покаянии, о девстве и целомудрии, о милостыни, посте и молитве: они утвердят душу твою в истине.

Береги сие письмо до смерти своей и читай чаще.

Ваше Сиятельство,

Милостивый Государь!

Видя благосклонность вашу ко мне, осмеливаюсь обратиться к вам со всепокорнейшею просьбою. Вам отчасти известно, что муж мой положил живот свой на поле брани. Он, не щадя ни себя, ни меня, горя любовью к отечеству, с горячностью защищал его и в последнем сражении, даже и по получении уже ран, до тех пор продолжал командовать, что изнемог от течения крови и совершенно обессилел так, что унесли его на плаще и в короткие минуты он закрыл на вечно глаза свои. Убитая горестью, пораженная лишением столь драгоценного для меня сокровища, я прибегнула к Августейшей моей Благодетельнице. В Бозе почивающая мать наша, Императрица Мария Феодоровна, благотворившая меня, с юных лет моих, благоволила и тогда войти в горькое мое положение с тем же матерним состраданием, которое всюду Ее Величество сопровождало. Она изволила писать ко мне в утешение, Сама воспринять бедную сироту мою от купели и исходатайствовать мне пенсию от Благочестивейшего Государя, в Бозе почивающего Императора Александра Павловича, которую и благоволил пожаловать мне по смерть мою. Теперь смею вас утруждать, исходатайствовать мне Монаршую милость y Царствующего Императора нашего, чтобы я действительно по смерть мою могла воспользоваться Августейшим Благотворением, то есть, чтобы и по принятии пострижения, не лишена была пенсии. Если б не имела я надобности в поддержании моего существования, не посмела бы утруждать столь Великого Лица. Я, конечно, не достойна сама по себе никакой милости, но испрашиваю ее в память Августейшей моей Благодетельницы и предлагаю на уважение пролитую кровь на поле брани усерднейшего воина, с потерею которого лишилась я всего. Доведите до Монаршего Престола воззвание мое и повергните меня к священным стопам. Не откажите, да и вам возмерится сугубо!

Да благоволит Всевышний вдохнуть такое милостивое расположение духа Августейшему Монарху при выслушивании моего прошения, с каковым желала бы, чтоб Сам Создатель моление Его Величества принял.

С глубочайшим высокопочитанием моим честь имею быть

Вашего Сиятельства,

Милостивый Государь!

Всепокорнейшая слуга Александра Готовцова, вдова Генерал-Майора.

Февраля 20 дня 1836 года.

2. Письмо князя Александра Голицына

Милостивая Государыня.

По письму Вашего Превосходительства ко мне, от 23 февраля сего года, коим испрашивали Вы ходатайства моего y Государя Императора об оставлении Вам, при поступлении в Монастырь, пенсии, дарованной Вам после смерти мужа Вашего, я входил со всенодданнейшим докладом и Государю Императору благоугодно было повелеть мне, письмо Вашего Превосходительства препроводить к Военному Министру на рассмотрение и для доклада потом Его Величеству.

Ныне Граф Чернышев уведомил меня, что Его Императорское Величество всемилостивейше повелеть соизволил: сохранить Вам и по принятии пострижения, производимый Вам из Государственного Казначейства пенсион по тысячи восьми сот рублей ассигнациями в год.

Сообщая Вам, Милостивая Государыня, о таковом приятном для Вас событии, с совершенным почтением и преданностью честь имею быть.

Вашего Превосходительства покорнейшим слугою.

Князь Александр Голицын.

С.-Петербург, 7 апреля 1836 года.

Ея Превосходительству Г-же Готовцовой.

Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Новгородской Духовной Консистории, Воскресенского Горицкого Девичьего Монастыря Игуменьи Маврикии. Высокопреосвященнейший Митрополит Антоний Новгородский и Санкт-Петербургский, в предложении своем данном Новгородской Консистории написал, что при устроении ныне, с Высочайшего соизволения в Санкт-Петербурге, Женской общежительной Обители, по встретившимся обстоятельствам, находит полезным и для большего успеха в деле сем необходимым, личное здесь на некоторое время присутствие и соучастие в занятиях по означенному предмету, Воскресенского Горицкого Монастыря Монахини Феофании Готовцовой. Почему и имеет Консистория сделать надлежащее распоряжение, чтобы монахиня Феофания явилась в С.-Петербург к 1-му числу будущего июля месяца, и на сей конец выслать к ней немедленно для проезда ее, вместе с будущими при ней, узаконенный паспорт. Во исполнение чего Консистория препровождает при сем заготовленный паспорт на имя монахини Феофании Готовцовой с тем, чтобы она к 1-му числу будущего июля месяца явилась к Его Преосвященству.

Июня 12 дня 1845 года.

По Указу Его Величества Государя Императора Николая Павловича, Самодержца Всероссийского и проч.

Объявительнице сего, третьеклассного Воскресенского Горицкого монастыря монахине Феофании Готовцовой, по резолюции Высокопреосвященнейшего Антония, Митрополита Новгородского и С.-Петербургского, дан сей паспорт из Новгородской Духовной Консистории для свободного проезда в С.-Петербург с будущими при ней, с тем, чтобы она, Феофания, по прибытии в Петербург к первому числу будущего Июля, немедленно явилась с сим паспортом к Его Высокопреосвященству. Июня 12 дня 1845 года. Софийского Собора священник Зиновий Орлов.

1. Из полного собрания Законов Российской Империи.

Имянной Указ, объявленный Святейшему Синоду 29 Октября 1748 года, Членом оного Архимандритом Симеоном, об устроении в Санкт-Петербурге Девичьего Монастыря на том месте, где находится Дворец Ее Императорского Величества, называемый Смольный.

Ее Императорское Величество в Высокомонаршее Свое в Зимнем Ее Величества Доме присутствие, соизволила объявить, что Ее Величество в честь и хвалу Божию намерена при С.-Петербурге на том месте, где Ее Величества Дворец, называемый Смольный состоит, воздвигнуть вновь Девичий Монастырь с Церковным и прочим принадлежащим зданием, которое на оном месте в Высочайшее Ее Величества присутствие имеет быть при начатии заложено, в наступающую неделю, то есть, сего же Октября 30 дня; для чего при том же Ее Императорское Величество указала оного 30 числа Его Преосвященству Божественную Литургию отслужить в состоящей Лейб-Гвардии Конного полка церкви, откуда по совершении Литургии с крестным хождением всему Святейшему Правительствующему Синоду, с присутствием находящихся ныне здесь духовного чина персон и Священнослужителей от всех здешних Церквей, от каждой по одному Священнику, следовать на показанное к Смольному Дворцу место, где надлежащее молитвословие по Церковному чиноположению отправить.

2. Из Исторического, Географического и Топографического описания С.-Петербурга, изданного в 1779 году, Рубаном.

Монастырь Новодевичий, во Имя Воскресения Христова, заложен 30 Октября 1748 года, от Государыни Императрицы Елисаветы Петровны на том месте, где был до того Ее Дворец, именуемый Смольный.

Сия Обитель и в ней Церковь, великолепнейшим образом сооружаемые, строением сице не окончены, и Ее Величество Государыня Императрица Екатерина Вторая, пекущаяся о пользе Российского народа и на верх блаженства возводящая оный, в 1764 году благоволила учредить в ней Общество 200 благородных девиц, где оные, прославляя щедроты Монаршия, и воспитываются на основанни изданного о том в свет от Ее Императорского Величества Устава.

3. Из описания Санкт-Петербурга Ивана Пушкарева, изданного в 1839 году.

На берегу Невы напротив Охты, находилась деревня Смольная, в которой устроен был завод дегтярный, снабжавший смолою сперва Ниеншанцы, a после и С.-Петербургское Адмиралтейство.

Близ этого места Петр, Великий в 1720 году построил загородный Дворец, наименованный от того Смольным, и назначенный для пребывания Великой Княжны Елисаветы Петровны в летнее время.

По вступлении Ее на Престол, Смольный Дворец опустел, Императрица жительствовала обыкновенно в Зимнем Дворце, и лишь изредка посещала прежнее жилище, в котором провела лета юности. Вскоре Она вознамерилась превратить его в приют бедным сиротам девицам, и с этою целью, однажды в Октябре 1748 года, объявила члену синода Архиепископу Симеону, что желает на месте Смольного Дворца воздвигнуть Девичий Монастырь с Церковными и прочими зданиями: «Мысль священная и благотворная по последствиям». Думают также, что сама Императрица намеревалась провести в сем Монастыре остаток дней Своих, сдав правление Петру III, но это, как известно, не исполнилось.

В 30 день Октября 1748 года, Преосвященнейший Симеон отслужил молебствие в Церкви Конной Гвардии, и обойдя с крестами вокруг Дворца, в присутствии Императрицы положил основание новому Монастырю, названному по Соборному храму Воскресенским.

Строителем определен был бригадир Мордвинов, к которому в заведывание поступили и пожалованные Государыней в Июле месяце 1748 года, отписанные при межевании Ингерманландских земель, принадлежащие Генералу Сенявину и оставшиеся излишними за указною дачею, деревня Вагресилка с угодьями и крестьянами 199 душ, также пустопорожние по речкам Лаве и Ковралке.

Вместе с ним заложены были Императрицею Елисаветою, Церкви: 1. Святыя Великомученицы Екатерины, освященная 4 Августа 1764 года. 2. Святых Елисаветы и Захарии, освященная в 1765 году. 8. Святаго Князя Александра Невского, освященная в 1808 году.

A для возведения Соборного Храма и прочих монастырских зданий, архитектор Граф Растрелли начертал план, из которого при Императрице Елисавете Петровне выполнены были окончательно одни только келлии, Соборная же Церковь Воскресения, оставлена была только в черне отделанною до позднейшего времени.

Между тем новая Обитель наполнялась понемногу монахинями и становилась значительным Монастырем; это послужило поводом что Императрица Екатерина Вторая, в 1764 году, велела составить для Воскресенского Монастыря новый Штат, по которому оклады его возвышены против прочих Первоклассных Монастырей, положено иметь: 1 Игуменью, 12 монахинь, 5 Священников, 4 Дьякона, 20 Послушниц, и Причетника; и на содержание всем отпускать ежегодно из Собственных Императорских доходов по 4750 руб. ассигнациями. (Серебром 1020 рублей).

Но, желая сделать Воскресенский Монастырь совершенно Богоугодным и полезнейшим заведением для всей России, премудрая Екатерина учредила с 31 Января 1765 года при Монастыре, в особливо отделенном строении, училище для воспитания малолетних девиц благородного и мещанского происхождения.

Заведение истинно благотворительное, и которое останется на всегда предметом благоговейной признательности позднейшего потомства.

По Титуле.

На подлинном Собственною Ея Императорского Величества рукою подписано так:

Быть сему.

А сумму отпускать из Собственной Нашей вотчинной Канцелярии.

14 июня 1746 года.

4. Всеподданнейший доклад.

От учрежденной о церковных имениях Комиссии.

По Высочайшему Вашего Императорского Величества повелению С.-Петербургскому Воскресенскому Девичью монастырю, для игуменьи, монахинь и прочих членов, Коммиссиею штат учинен, в котором, для знатности города и того монастыря, также и для дороговизны, денежные оклады против прочих штатных первого класса монастырей с отличностию положены; и оной для Высочайшей Вашего Императорского Величества апробации подносится при сем, с таковым всенодданейшим представлением, что не соизволитель Ваше Императорское Величество повелеть, положенную по тому штату денежную сумму в тот монастырь отпускать из доходов Коллегии Економии, так как и в прочие монастыри по штатам, сумму из тех же доходов отпускать велено. Более же, все оное Комиссия предает в Высочайшее Вашего Императорского Величества благоволение.

Вашего Императорского Величества,

Всеподданнейшие рабы:

Димитрий Митрополит Новгородский. Гавриил Архиепископ С.-Петербургский. Василий Суворов. Князь Сергей Гагарин. Григорий Теклов. Иван Мелисенно. Тимофей Текутьев. Обер-Секретарь Михайло Остолопов.

12 июня 1764 года.

Указом Его Императорского Величества из Святейшего Синода от 5 Апреля сего года, между прочим предписано мне озаботиться избранием и определением Настоятельницы в восстановляемую здесь, в Санкт-Петербурге, Женскую Обитель.

По внимательном соображении сведений, собранных мною для указанной цели, преимущество избрания в Настоятельницы здешней Женской Обители оказалось в пользу Ризничей, Новгородской Епархии, Воскресенского Горицкого Девичьего Монастыря, монахини Феофании, бывшей в мирском сословии Александры Сергеевны Щулепниковой, по мужу Генерал-Майорши Готовцовой. Родилась она в 1787 году, Костромской Губернии, из дворянской фамилии Надворного Советника Сергея Щулепникова и жены его Домны Ивановой. В 1801 году поступила в С.-Петербургское Екатерининское Училище, собственною пенсионеркою Блаженныя памяти Государыни Императрицы Марии Феодоровны. В 1805 году по окончании учения, удостоилась получить вензель Императрицы Марии Феодоровны, и с того времени находилась при родителях до 1809 года, в котором вступила в брак с Генерал-Майором Готовцовым, и в том же году, по кончине мужа ее, убитого в сражении со Шведами, осталась вдовою, с назначением ей пенсии за службу мужа до 1800 рублей ассигнациями в год. В 1818 году, поступила, по собственному ее желанию, белицею, Новгородской Епархии, в Воскресенский Горицкий Девичий Монастырь. В том же году возложены были да нее: должность Уставщицы правого клироса и послушание делания просфор и хлебопечения. В 1819 году, по дозволению Настоятельницы Монастыря, заведены были ею в Обители Горицкой искусства: иконописания, тканья ковров и вышивания золотом, и все сии заведения вверены ее смотрению и руководству. В 1832 году поручена ей должность Ризничей. В 1836 году по Высочайшему повелению, предоставлено ей право, не в пример другим, пользоваться пенсией за службу мужа ее, и по действительном вступлении в монахини. В 1837 году, но Указу Святейшего Синода, пострижена в монахини. Послушания, возложенные на нее в Горицкой Обители, исполняет доселе. В продолжении 27 летнего пребывания в Монастыре постоянно рекомендуема была ревностью к Богослужению, неутолимою в трудах и послушаниях, примерною в житии и кротости нрава. К сим сведениям о жизни и заслугах монахини Феофании, остается присоединить и личное мое удостоверение в отлично хороших ее качествах, не оставляющее никакого сомнения в способностях, достоинстве и благонадежности монахини Феофании для должности Настоятельницы здешней Женской Обители. Но, по особенной важности обстоятельств, учреждаемой здесь в С.-Петербурге Женской Обители, не решаясь сам собою на утверждение Феофании Настоятельницею Монастыря, имею честь представить сделанное избрание на благоусмотрение Святейшего Синода, прося в разрешение Указа.

Его Высокопреосвященству и все прочее.

Настоятельницы и прочее.

Покорнейшее представление.

Воскресенского Женского Монастыря старший священник Василий Артамонов Дубягский, не смотря на старость свою, с самого поступления, своего, в 1845 году, в сей Монастырь, отличался всегда и отличается неутомимым усердием к исправлению Богослужения и вообще всех обязанностей своих в Обители; a неукоризненным к совершенно бескорыстным поведением, кроткою и вполне достойною подражания истинно пастырскою жизнью, являет к себе высокий пример назидания для сестер вверенного мне Монастыря, которые по этому, питая к нему должное уважение с весьма ощутительною для себя пользою, подчиняются нравственному его влиянию.

A посему я, вменяя себе в справедливый долг свидетельствовать об отлично-усердной и весьма полезной службе, священника Василия Дубягского, и о примерно-честном и во всех отношениях добром поведении его, приемлю смелость всепокорнейше просить Ваше Высокопреосвященство:

Благоволите, Милостивейший Отец и Архипастырь, обратить милостивое внимание на сего достойного Пастыря, имеющего 70 лет от роду и свыше 30 лет состоящего в сане священника, удостоить его возведения в сан протоиерея.

Из статьи: освящение временной церкви на месте нового Воскресенского Монастыря.

По недостатку в Санкт-Петербурге воспитательного заведения для девиц, Императрица Екатерина Вторая, вознамерилась учредить такое заведение и поручила тайному советнику Бецкому, составить план; в 1764 году он утвержден и открыто «Воспитательное общество благородных девиц», в самых строениях Воскресенского Монастыря, несколько увеличенных, первоначально для 200 девиц дворянского происхождения; a в 1765 году открыто новое отделение для 240 мещанских дочерей. Это Воспитательное заведение с отделениями благородных и мещанских девиц, в народе до ныне называемое Смольным Монастырем, основанное на месте Девичьего Воскресенского Монастыря и первоначально в самых зданиях его, не позволив уже Обители распространяться по предшествовавшим предначертаниям, было наконец причиною совершенного ее уничтожения, как правильной Обители, хотя, впрочем несколько монахинь жили там до последнего времени.

Ныне благополучно царствующий Государь Император Николай I, по тяжко-горестной отцовскому его сердцу утрате, в лице призванной Богом в сонм Своих Ангелов, Царевны, даровав городу, в святую память Ея, множество священных, и благотворительных учреждений, вознамерился воссоздать Воскресенский Девичий Монастырь. Мысль благая, ибо город истинно нуждался в Женской Обители: в полумиллионном населении сколько сердец, благодаря Провидение, страждут жаждою небесною, сколько душ, среди шума столичного, скорбят до смерти, и как были бы они счастливы, если бы могли найти совет, утешение в молитве, отдохновение временное или постоянное в стенах, за которые не проникал бы никакой гул столичного города.

В 1845 году было все готово к основанию Монастыря: из Горицкого Монастыря, Новгородской губернии, Честнейшая Мать Феофания назначена Игуменьею; a Честная Мать Варсонофия Благочинною, с двадцатью сестрами. Под Монастырь отдан был на первое время Униатский дом с обширным местом, близ самой Церкви Благовещения, к нему же приписана была и Церковь эта в 8 линии на Василевском Острову: дом несколько исправлен для удобнейшего жительства, и теперь в составе Обители находится более восьмидесяти сестер, из которых до шестидесяти поступили здесь, из Петербургских обитательниц.

Понятное святым душам отшельниц побуждение, не могло не влечь их желаний несколько далее от стен многолюдного, многошумного города, в простор, ближе к природе, к тихому уединению, среди полей, под тень леска; куда-нибудь, где и сердцу, полному таинств, как будто легче биться, где и самой молитве, как будто удобнее восходить к небу. В городе нельзя даже предать земле в своих стенах, близ себя, праха усопшей сестры, нельзя оплакивать ее над могилою и украшать и согревать ежедневно эту могилу чистыми молитвами. Здесь все-таки шум и гул людства ударятся о стены Обители, на которых замрут; здесь все-таки под час будет излишнее посещение, может быть вынужденное лишь любопытством, и разные отвлечения, хоть на несколько минут от созерцательности и тишины святых помыслов, дружнее сживающихся с местами пустынными и малолюдными.

Государь Император Николай I, в неизреченной милости Своей, постиг это и щедрою рукой даровал Монастырю все необходимое для его процветания, благосостояния и спокойствия. Между бывшим и нынешним Московским въездами, не доезжая последнего, налево, дано обширное место, в 34 десятины, с сосновым лесом на нем, для построения нового Монастыря, но утвержденным для всех зданий его богатым проектам, приносящим честь даровитому нашему архитектору, профессору Ефимову; (в свое время Илл. представит рисунки этих прекрасных зданий;) и вот, чтоб от ныне уже, так сказать, ввести это место в значение, ему на вечно определенное, построили временную деревянную Церковь, около 5 саж. в длину, и дом с несколькими кельями, которые и были освящены 10 октября.

Стечение публики не могло быть слишком многочисленно, мало кто знал в городе об основании новой Святыни y самого рубежа его; не менее того все близкие уже Обители этой, по молитвам, которые приносят в ней обычно, по советам и утешениям, которые постоянно находят в ее стенах, по сердечному участию, которое принимают в судьбе ее, Высшее Начальство города и особенно жители окрестных мест, на значительном пространстве во все стороны, не имеющие Храма Божия и истинно обрадованные основанием этого, собрались к священнодействию, так что маленькая церковь не могла вместить в себе всех молельщиков.

Мы и здесь, как всегда нашли свидетельства того неизменного чувства, с которым соотечественники наши приветствуют всякое Богоугодное дело. Едва возникавший храм был уже довольно богато снабжен от приносителей всем необходимым: Иконостас был поставлен в эту временную церковь, распоряжением и внимательностью Преосвященного Нафанаила, пожертвовавшего оный первому храму новой Обители.

Накануне в новом строении была отслужена Всенощная; по утру на другой день, по распоряжению Преосвященного Нафанаила была поднята из Казанского Собора и привезена к освящаемому во Имя Казанския Божия Матери храму, Святая Икона Казанской Божией Матери. Появление Иконы сей, столько чтимой, было приветствовано священным умилением народа и присутствовавших. Преосвященный, встретив Ее с двумя Архимандритами и прочим духовенством, сам принял на руки и вынес тяжелую и богато украшенную Икону сию, присутствием своим, как бы видимым участием Божией Матери, благословившую создающуюся Обитель. Вслед за сим приступлено было к обряду освящения Престола, после чего место обойдено Крестным ходом и Священнодействие заключено Литургией. По окончании Преосвященный, тронутый умилением присутствовавших и самою причиною мирного, святого торжества, без приготовления сказал столь же краткое, сколь полное разума, веры и истины, вылившееся из души Слово, в котором разительно было доказано видимое присутствие благодати Бога, милостивого над страною, где под державною рукой сильного Им, Помазанника Его, в мире и благодатном спокойствии, даже и во дни еще не совершенно покинувшей нас болезни, еще более и горячее обратившей к небу сердца Православных, царствуют благосостояние, кротость, тишина и устройство, совершаются везде дела добра и пользы; возникают повсюду Богоугодные учреждения; создаются великолепные Храмы молитвы и Обители святого уединения и Божественного созерцания, да славят в них милости к нам Бога Всещедрого, и да молят Его о тех, вокруг нас караемых, которые погружены в смуты страшных неустройств и ужасы безначалия и распадения всех связей и основ общественности.

Да осенит на вечно благословение Божие Святую Обитель, которой положено теперь прочное начало и которая, как Небесный Страж, при самых вратах Столицы, будет свидетельствовать входящим о нашем древнем святом обычае: молитву и помысл о небе ставить во главу и начало всего.

Любимица Христова,

Высокопреподобнейшая Матушка Феофания! Христос посреди нас!

Наконец я уж более недели отдыхаю в Москве, после шумных и бурных дней петербургской жизни, и вот из моего страннического затвора, моей безмятежной кельи, приветствую вас несколькими строками. Признаюсь искренно, что при грустных впечатлениях, которые произвел на меня мятежный Петербург, приятно иногда пронестись над ним мыслию, и отдохнуть воспоминанием тех немногих избранных людей, которые и среди всеобщего увлечения света, верны своему загробному назначению и обетам Христианского сердца. Мне иногда жаль бывает подобного рода людей, потому что их путь жизненный не иное что, как свинцовый крест, и страдальческая мысль их, как Ноева голубица, не знает на земле отдыха, в постоянной борьбе и подвигах за свою чистоту и непорочность. За то, как девственно их сердце и как пламенна мечта о райских красотах неба, где наша вечная родина и где мы не будем знать ни сердечных тревог, ни житейской смуты!.. Но если мне жаль подобных людей, волнующихся в мире и его разнообразных суетах, так гораздо мне жальче вас, страдалица Феофания, потому что вы уже вкусили от манны сокровенной, т. е. сладость пустынной жизни, и опытом познали, как мирен и неизъяснимо тих келейный затвор, и после этого-то вы поставлены на шумный путь петербургской жизни!.. Искренно жаль вас; но не менее того и радуюсь за те венцы, которые Вы совьете себе для неба, для тамошней жизни, и трудами собственного произволения и благодатию спасающего нас Господа. Не бойтесь мира: вы не от мира, a от пустыни; значит мир не должен иметь в вас части. Не желайте теперь и пустыни для себя, потому что не ваш жребий – пустыня; даже и не просите ее y Бога, помня то, что Лот и в Содоме спасался, но убежавши в гору жалко пал! Тоже бывает со всеми, кто ищет своих сил, своей только воли, a не воли Божией! Я знаю по себе, что воспоминания о прежней пустынной жизни вас трогают и наводят невольные слезы страдальческой тоски; что ж делать – плачьте, и эти слезы, как райский аромат, будут лучшею жертвою для Небесного вашего Жениха. Не бойтесь воспоминать пустынную жизнь, не бойтесь и плакать; но бойтесь жаловаться на Бога, располагающего путями вашей жизни не так, как хотелось и хочется вам. Вы знаете, что все, что мы делаем искренно для Бога, – все то горько для чувства и мысли, но в этой горести Голгофского креста и даются нам залоги райских утешений за гробом, значит вы не плакать, a радоваться должны тому, что настоящее положение ваше истинно-страдальческое. Радуйтесь же о Господе, и паки реку: радуйтесь!..

При выезде моем из Петербурга, я долго глядел на возникающую вашу Обитель, и хотя не достойно, но три краты благословил ее во имя Афонской нашей горы и просил Царицу Небесную, чтоб Она сама была, ограждением, защитою и Божественным покровом Вашей Обители. – Если мои скромные и грешные молитвы услышит Владычица, то знамением того будет то, что Она сама приидет к Вам с нашей Афонской Горы своею честною иконою, которую, если Ей угодно я постараюсь выслать, как залог Ея Небесных благословений и мира вашей Святой Обители. В надежде этой поручая себя вашим св. молитвам, имею честь быть навсегда

Нижайшим Послушником

Святогорец Иеромонах Серафим.

8 Октября 1850 г. Москва.

2

Высокопреподобнейшая Матушка Варсонофия!

Христос посреди нас!

Согласно вашему желанию, был я y Постниковых, и видел там вас, т. е. ваш портрет. Семейство Постниковых мне очень понравилось; особенно я любовался болезненным Старцем, который не только был моим утешением, но и поучительным образцом Христианского терпения. Если Богу угодно, на днях я надеюсь опять y них быть. Как-то вы живете? Думаю, что в одинаковом страдальческом положении. Прекрасно, если это попустится до самой вашей последней минуты, потому что подобное положение остается залогом не вашего только спасения и райских утешений, но и целой Обители. Конечно, легко учить терпению, но терпеть-то каково? спросите вы. Очень понимаю, потому-то и желаю, чтобы каждый ваш жизненный шаг был облит и потом и страдальческими слезами, a то без этого – не будет нам и небесных венцов. Утешайтесь примером страдающей вашей матушки Феофании, и утешайте ее взаимно, вашим собственным терпением. Вы знаете, что без труда ничего не достается: потрудимся пока время, и пока есть силы, и верен Бог, что рано ли, поздно ли, и здесь на земли, предвкусим сладостный покой блаженной вечности, еже да будет всем нам о Христе Иисусе.

В Москве я пробуду до половины Ноября, потому что начал печатать одну статью, которую и надобно сбыть, по напечатанию, с рук. Бог даст, мы вышлем вам и эту книжку, для вас с Матушкою, и для Обители. Прощайте.

Поручая вас Царице Небесной, имею честь быть навсегда вашим грешным Богомольцем и послушником.

Странствующий Святогорец

Иер. Серафаим.

1850 г. Октября 10 дня.

Григорий Иванович, слепец, вам кланяется.

3

1851 года апреля 19-го дня.

Св. гора Афонская, Козмодамиановская пустыня, близ Русика.

Любимицы Христовы матушка Феофания и сострадалица ея Варсонофия! Христос воскресе!

Что-то вы думаете теперь о Святогорце и о страннических судьбах его жизни?.. Вы думаете, что я и еще волнуюсь среди моря житейского и в шумной толпе людей кончаю мои страдальческие дни? Не тут-то было! Не удалось врагу в конец смутить мою мысль и отнять мой внутренний мир и райскую тишину жизни: я теперь торжествую, я весело пою Богу моему, и в невыразимой признательности, как пташка, распеваю в моей заоблачной пустыне величие Царицы Небесной, поставившей на камени пустынного безмолвия нозе мои и вновь давшей мне мир и радости иноческие. О, я теперь опять счастливейший из земнородных! По совести и от души скажу, если бы мне предложили весь мир и славу его, все даже невинные утешения жизни, за которыми гоняются и иноки иногда, я бы улыбнулся и сказал с царственным Давидом: что ми есть на небеси, и от Тебе, что восхотел на земли! Боже сердца моего, Боже часть моя, Боже во век!.. И среди-то торжества моей ликующей души о Господе, в моей заоблачной пустыне, при невозмутимой тишине жизни, как часто иногда приходит мне на память ваше страдальческое положение! Тогда-то я со вздохом переношусь в вашу утесненную обитель и молитвенно сострадаю вам и прошу Царицу Небесную, чтоб Она поддержала ваш дух и ваши силы к устроению св. обители, возникающей среди бурных волн мирского мятежа. О, много надобно с вашей стороны слез, сердечных страданий и голгофского терпения, чтоб прочен был основный камень вашего монастыря! Без этого всуе будут трудиться зиждущие на случайные вклады, иногда бывающие жертвою не совсем чистою, когда приобретены не в чистоте своей совести, a с утеснением бедных людей, вопли коих и кровавый пот похищенных трудов, не допустит до престола Божия и молитвенных пений самых строгих подвижниц. И так, ваши страдальческие слезы, так огорчительные для вашего сердца – для новой обители есть несокрушимый залог вечного мира и благословения свыше. Плачьте же, страдалицы Христовы, беспокойтесь и молитесь: это ваш подвиг и тесный путь к радостям и к славе царствия Божия. Без скорби и в рай не пустят. Помните это, особенно тогда, как грустное чувство малодушия будет подавлять в вас огорчительные проявления голгофского духа. Чтоб стяжать и усвоить себе этот дух, надобно пролить кровь и пот сердечного произволения – терпеть безусловно до последнего вздоха. Мне всегда бывает жалко вас, когда я приведу себе на память то, что все окружающее вас проникнуто духом суеты и плотских мудрований. Истинно можно в этом отношении назвать вас бедными страдалицами! Но помните, что малодушие и ропот также крест, крест хотя тоже голгофский, но крест отверженного разбойника! Извините, что я выражаюсь грубо, я пустынный невежа есмь, и глаголю, яже чувствую. Если угодно, браните, но не любите мирские хвалы, a любите горечь аскетического доброжелательства! Простите, что я заговорился... На св. гору Афонскую я преблагополучно прибыл 12-го марта, и был встречен старцами с истинною любовью в их отеческие объятия. Теперь я уединяюсь в моей бесценной и заоблачной пустыне, о которой писал я во второй части моих Афонских писем, в 8 письме. Это козмодамиановская моя келья. Как y меня здесь тихо, мирно, и какие райские красоты природы – это невыразимо! Только бы еще видеть в лицо пресладкого Иисуса, здесь бы был полный рай! И без этого я предвкушаю радости грядущего царствия и надеюсь, под хранительным крылом и материнским кровом Царицы Небесной, унестись туда в стройных ликах Афонского братства... Но знаете, почему я решился писать к вам ныне? Я обещался вам препроводить икону Царицы Небесной, для того чтоб вы непременно устроили в честь ее придел; но какой величины должна быть эта икона? Вот вопрос, на который я жду от вас ответа. A то вы, бедняжки, с вашим обществом немощным, заброшены в самую средину мирской суеты и треволнений, и потому в вашей обители необходимо иметь храм во имя нашей единственной радости и надежды и покрова – Божией Матери, к Которой всего более должны вы прибегать и поручать и судьбы обители и судьбы вашего собственного спасения Ее Божественной заботливости. То правда, что Царица Небесная везде и для всех близка своею любовью и предстательством; однако ж и наша земная Матушка-Царица, хотя для всей России одинаковая утешительница и радость, но для заведений, посвященных Ее имени и поручивших себя Ея материнской промыслительности, она исключительно благодетельствует, чаще их навещает, чем другие места и любит их, как свою собственность. Не так же ли надобно думать и о Царице Небесной? Разумеется, Она везде готова в помощь, но там, где особенно посвящен Ей дом, Она всего чаще присутствует и сострадательнее внемлет молитвам своих любимиц. Впрочем, я только так думаю, a о других не мое дело разглагольствовать. И так напишите, какой величины должна быть икона и я не замедлю выслать к вам в благословение от Афонской горы, которая и была и есть и должна быть до скончания века земным наследием Царицы Небесной, под кровом которой мы здесь отдыхаем, душею крылатеем, и легко и мирно несемся по жизненному пути к радостям загробного мира. Когда увидите Катерину Ивановну Набокову, поклонитесь ей, a ее сестре Анне Ивановне скажите, что я еще не дремал на бдении, a потому и не забывал ее в моих молитвенных воспоминаниях. Прошедшее бдение, на неделю Св Фомы, правда, я так был слаб, что не мог выстоять всей всенощной и был решительно как расслабленный; что делать: и заснем иногда на мгновение, но не на постельке, a y Бога, в храме; a y Бога-то и спать хорошо, лишь бы с ним не разлучаться и не быть вне дверей Его дома. Когда будете y высокопреосвященнейшего Никанора, попросите молитв его святительских о мне и благословение, тоже y преосвященнейшего викария Христофора. Прощайте. Вечера уже много, и пора на пустынный отдых. Думаю, что при слове пустыня y вас невольно загрустит мысль, заноет сердце и затоскует о тех, уже не возвратимых для вас и навсегда утраченных днях и годах, когда и вы дышали пустынным воздухом и сладко отдыхали надеждами вашими в грядущем... A грядущее-то вас и вызвало на Голгофскую стезю и под терновый венец; за то, после всех огорчений и трудов, краше будут ваши последние минуты и легче понесется душа на крыльях ангельской славы в желаемый и вожделенный рай!... Что делать! Терпите и молитесь, и меня не забудьте пред Богом. Преданный вам о Господе, блаженствующий святогорец

Иер. Серафим.

4

16 декабря 1851 года.

Св. гора Афонская. Русик.

Любимицы Божии, a значит и страдалицы, матушка игуменья Феофания и великая старица и сподвижница ее Варсонофия!

Мир вам!

Как вы думаете – где теперь мысль моя, на чем покоится мой аскетический взор и что будет предметом моей беседы с вами? Уж не думаете ли, что я мыслью в царственном вашем Питере? О нет! мои мысли и мои, грешные взоры мирно остановлены на девственном лике Царицы Небесной и Ее Божественного Младенца: я всматриваюсь в Их светлые черты; я обнимаю давно минувшее событие от этой святой иконы, и мое сердце бьется невыразимо... Ах! как блаженны мы, что имеем державную о нас ходатаицу в небесах и всегдашнее предстательство на пространстве наших жизненных путей, большею частью скорбных и страдальческих, и часто, по грехам нашим, исполненных терния и волчцов, a не райских утешений! Да, блаженны мы, любимицы Божии, и вот залог ваших светлых и мирных дней в настоящем времени, a за гробом – вечных радостей и блаженств – передо мною... Та самая икона, которая предназначена нашею смиренною обителью в благословение вашей, возникающей обители, уже готова, и нет только верного случая, чтоб отпустить Царицу Небесную с здешних благословенных мест в далекий Север, с тем чтоб Она, наша заступница, в Своей Божественной иконе принесла вам мир и благословение Св. горы нашей, и была тоже для вашей обители, что древле преподобный Антоний пустынным горам младенчествовавшего еще аскетически – Киева. Со своей стороны, при отбытии отсюда этой иконы, мы передадим в наших молитвах все, что для вас и для вашей обители нужно, и я заблаговременно извещу вас, когда тронется в далекий путь отсюда наша Заступница, для того, чтоб вы достойно встретили Небесную Посетительницу и приветили Ее не столько внешним торжеством, сколько сердечною верою, детскою любовью и с чувствами раболепного благоговения. К сожалению, письмо ваше опоздало, и я не решаюсь переменить иконы. Вы пишите то, чтоб вам препроводить икону Иверской Божией Матери, a я между тем избрал икону – Отрада и Утешение, потому что бывшее от нее чудо чрезвычайно трогательно, так что нельзя без чувства слушать и читать, как сильно, как державно и истинно-матерински заступает нас Царица Небесная, тогда как Господь Бог праведным судом Своим уже готов навесть на нас казнь за грехи наши. Об этой иконе вы, если угодно, найдете историческое сказание во 2-й части моих писем. Не знаю, как вы, a я со своей стороны, не нахожу лучше события, каким ознаменована икона Отрады и Утешения.

Среди бесконечного движения, среди суеты суетствий и всяческой петербургской суеты, неправда ли и люди вас могут тревожить, и враг не дремлет для всех и каждого, кто идет страдальческим путем к небу и ратует противу своей собственной плоти, противу мира и преисподних сил: можно ли ручаться, что и вы, любимицы Божии, и ваши сподвижницы не навлечете на себя, по человеческой немощи, и словом и мыслью гнева Божия? Пусть на вас огорчится Господь и восхочет навесть на вас Свой праведный суд: чего вам тогда бояться? У вас и с вами утешение наше – Царица Небесная. Она предварит вас об этом, известит вас или тайно или явно от належащего испытания, и между вами и правдою Божией, станет несокрушимым оплотом Богоматерь, отвращая от вас всякую скорбь и тесноту и поставляя ваши девственные стопы на пространне исповедания и покаяния... О, с Царицею Небесною вам будет куда как хорошо! И вот Она уже готова тронуться с места своего, от нашей горы и из нашей обители, и скоро-скоро вы узрите Отраду и Утешение ваших душ, вашей жизни, ваших мертвых минут и самой вечности! Царица грядет, да будут готовы светильники вашей сердечной любви и полны елея милосердия и сочувствия к вашей меньшей братии и сестрам, чающим утешения и отрады в своих жизненных судьбах! Царица грядет, исходите в сретение Ея!...

Между прочим вы пишите в рассуждении плащаницы. Я предлагал это старцам, и они отозвались, что y нас есть две прекрасные плащаницы, a потому лишнее иметь считают укоризненным. A если бы вы со своей стороны изъявили желание для нового Покровского собора нашего устроить другую какую необходимую вещь, например: одежду на престол или жертвенник, – это другое дело. Подобного рода приношение будет истинно-драгоценною и приятною жертвою Царице Небесной. Если, что угодно будет вам – известите, и я передам нашим отцам и братиям, которых искренно трогает ваше усердие и сердечное расположение к Афонской горе.

После всего вопрос: как вас милует Христос? Бедные вы, бедные страдалицы! Как горлицы, как пташки вы жаждете пустынной свободы; вы сетуете и плачете в страдальческом своем положении, a нет может быть, для вас сочувствия в людях; вас утешают блестящею будущностию, вас золотят надеждами, a сердце-то, бедное сердце, оно свое говорит, тоскуя по радостям невозмутимого келейного затвора и по сладкой тишине пустынной жизни... Бедные вы!.. Может статься вы завидуете моему райскому безмятежию, моей заоблачной и живописной пустыне? И есть чему позавидовать!.. За то и я много терпел и вытерпел; за то я и устал душею, изнемог сердцем в минувших искусах, и надо же отдохнуть, надо же предвкусить и загробный покой... Да, любимицы или страдалицы Христовы! всему своя пора и время! Мне здесь хорошо; a вам за гробом венцы и венчики, радости и отрады; но мой жребий там – глубокая тайна, потому что я здесь уж восприял благая моя, и только в надежде старческих молитв тихо сближаюсь с последним вздохом... Хоть плачьте заплачьтесь, только не ропщите, все будет прекрасно! разлейтесь в слезах, но не сетуйте, a твердо идите к своему назначению: вам будет благо!.. О воистину благо!..

На 24 ноября y нас налетел на Русик легкий снег, по тотчас исчез; – и в моей пустыне с неделю лежал снег в аршин глубины и мороз был чувствителен; но и при всем том из под снегу выглядывали какие-то розовые цветочки, и некоторые из дерев были осыпаны плодом пунцового вида. Теперь перепадают дожди, но при солнышке свободно открываем окна и освежаем кельи вольным воздухом (14 дек.). Так ли y вас в половине декабря? Но пока прощайте. Поручая себя вашим св. молитвам, остаюсь преданным.

Святогорец.

P. S. Наши братия и старцы просят вас принять их благословение и почтительную просьбу: украсить новый храм плащаницею вашей работы. По началу-было они отказывались, принимая в уважение то, что есть y них плащаница, но когда представили приличие иметь ее в русском храме, – с любовью и признательностью благословили ваше усердие, прося не лишить наш Покровский храм вашего дара.

Я только что от бдения; – усталый до крайности и с болезненной головою и утомленными чувствами, хотел было, броситься на иноческую койку для небольшого отдыха, но вспомнив, что вы сегодня празднуете день своего ангела, поздравляю вас, и желаю быть подражательницею дивной Феофании. Мощей этой угодницы не знаю, можно ли где найти, a я со своей стороны лучше бы желал быть вам в духе Св. Феофании и соделаться достойною этого имени, для того чтоб во всей жизни вашей и в чувствах проявлялся Бог Своею благодатною силою и духом... Но простите ради Бога; право крайне устал, и хоть на час погружаюсь в мирный сон после общего молитвенного подвига. – Декабря 16-го дня.

5

1851 года августа 25 дня.

Св. гора Афонская, Козмодамиановская пустыня,

близ Русика.

Подвижницы Христовы, матушка Феофания и великая старица Варсонофия! Мир вам!

Два дня, как я расстался с добрым и приветливым старцем Антонием; он отправился в Солунь, a оттуда в Палестину понесется. Посылку вашу я получил от него, и сердечно благодарю вас за внимательность вашу и христианское участие в страннических судьбах моей афонской жизни. Я дивлюсь, что вы так щедры. Нельзя сомневаться, что за подобную щедрость, щедр и милостив будет вам Отец щедрот и всякие утехи. Да спасет вас Господь!

Когда отец Антоний возвратится в отчизну, он лично передаст вам то, что нашел в моей пустыне, и как я живу, распевая мои сердечные хвалы Богу и Всепетой. О! я истинно счастлив в духовном значении и дай Бог, чтоб так мирно протекла остальная моя жизнь, как текут настоящие дни! A вы-то что? «Увы нам, скажите, увы нам от смут и треволнений житейских!» Блажени есте, возражу я на это. Настоящая скорбь, нынешние увы и горе искупают блаженство загробной жизни и вечную память пред отдаленным аскетическим потомством вашего возникающего монастыря. Всякому свой крест и свое жизненное назначение. Если без воли Божией и влас главы не погибнет: что же сказать о сердечном крушении, о страдальческих судьбах целой жизни? Благо вам, избранницы Христовы! Что ж делать? терпеть? На вашем месте другой и вовсе бы потерялся, и в общем потоке суеты увлекся во вся житейская; не таковы должны быть вы, зная то, что вы поставлены во главе всего женского иночества в России. Стойте ж, мужайтесь, не надейтесь на князи и на сыны человеческие, a уповайте всею силою сердечной любви на Царицу Небесную, и все будет прекрасно во славу Божию. То правда, что вы поставлены на распутии; за то и Бог там, где более опасности и где менее человеческих пособий. Чтоб утешить вас личным предстательством Царицы Небесной, я постараюсь поскорее препроводить к вам икону Акафистной Божией Матери, и Она как древле Преподобному Антонию, помогла в сооружении Киевской обители, так поможет и вам в духе и силе благословение Св. горы нашей. История Акафистной Божией Матери y меня помещена во 2-й части писем (в 11 письме) посмотрите там, и веруйте, что во всякой опасности предварит вас и поможет вам наша единственная помощь – Царица Небесная. Остальное договорю об этом тогда, как Богоматерь пойдет отсюда к вам: Она донесет вам. Сама мою грамоту и утешит вас своим божественным пришествием. О, как хорошо и как утешительно быть под особенным кровом, Царицы Небесной!.. Счастливы мы и блаженны, что нарицаемся Ее чадами, a мы, Афонцы, и Ее ополчением! Служить под Ее предстательством – край земного блаженства! Но простите, что я заговорился. При свидании, поклонитесь от меня Екатерине Ивановне Набоковой, a ее сестре Анне Ивановне, скажите, что я помню их, когда погружаюсь в дремоту на всенощных наших истинно-утомительных, особенно в летнюю пору, когда солнце раскаливает всю природу. Прощайте! Царица Небесная да помогает вам! Молитесь о мне, a я от души молюсь и желаю вам всех благ о Господе. Пишите, когда будет грустно или весело, и не забывайте пред Богом Святогорца

И. Серафима.

Старице Варсонофии я готовлю икону Божией Матери Достойно, a вам, матушка, не знаю еще какую пришлю для вашей молитвенной.

6

Подвижницы Христовы, матушка Феофания и великая старица Варсонофия! Благословите!

Царица Небесная грядет; Она уже близ – исходите в сретение Ее со светильниками вашей любви божественной! Я при этом ничего более не могу говорить вам: Сама Небесная Гостья, Пренепорочная Дева-Мати возглаголет всем вам, вашему сердцу и чувствам, яко прииде на спасение ваше, на радость и необоримое предстательство и избавление от всех зол и врагов видимых и невидимых, временных, и вечных! Ей да будет! Аминь. Маленькая икона Достойно есть, согласно желанию подвижницы Варсонофии, предоставляется ей в благословение!

И так, не плачьте более, или лучше – плачьте чаще пред ликом Обрадованной Девы: ваши слезы будут сладостны для вашего сердца и приятны для Ея Материнской любви! Прощайте.

Бог даст в следующем письме я передам вам историю иконы, и Ее странствие наконец с Афона до Константинополя. Я сам Ее сюда привез; и великий канон первой недели поста, мы читали пред этою иконою, в зале г. Посланника Константинопольской нашей миссии. Все это опишу подробно. Теперь я остаюсь в Константинополе по многим нуждам и по хлопотам об отсрочке мне заграничного паспорта. Бог даст чрез неделю меня не будет здесь: как пташка понесусь я на заоблачный Афон!

О. Антоний мне ничего не пишет, это грустно. Поклонитесь ему при случае. Поручая себя вашим матерним молитвам, и испрашивая на вас благословение свыше, имею честь быть с чувствами уважения и почтительности

Грешный Святогорец. И. Серафим.

25 февраля 1852 года.

Константинополь.

P. S. К вам будет Иерусалимский певчий, которому я поручаю видеть вас и поклониться лику Божественной Девы, и поклониться также вам.

Я видел чашу, которую на Тайной Вечери преподал Господь ученикам Своим, и говорят, что эту драгоценность желает принять наша Матушка-Царица.

Не знаю, какую чашу видел A. Н. Муравьев, a мне представляли в Солунском монастыре, откуда и эта чаша взята, совсем другую, более достойную вероятия, потому что объем той совершенно схож с обычным на всем Востоке, употребляющейся и поныне чаши для вина. О получении икон прошу уведомить.

7

Любимицы Христовы, матушка Феофания и великая старица Варсонофия! Христос воскресе!

Письмо ваше я получил и читал в самый день Пасхи, когда все было в торжественном движении, в полной красоте райской славы и божественного величия, и вот с мирных высот нашей Афонской пустыни, приветствую вас: Христос воскресе! Теперь уже не время грустных разглагольствий, a время светлых радостей и вечного ликования; значит то, что мог бы я сказать вам между прочим из пустынных моих желаний, следует оставить в стороне. И так, Христос воскресе! паки приветствую, радуйтесь, пойте, ликуйте и веселитесь! Наша Пасха – Христос, и в нем-то Едином – веселие вечное!

Нечего сказать, y нас в настоящем торжестве много причин к райским блаженствам, хотя бедный мир все это, все пасхальное, прекрасное и достойное нашего загробного назначения, превратил в языческое кощунство народных веселостей, чревонеистовства и всевозможных разгулов, конечно, позволительных в духе семейного значения, но часто преступных по последствиям и даже целям. Много, при всем том, в нашей, собственно аскетической Пасхе, винословий к сладким утешениям и сердечному миру! но дай Бог, чтоб это было так на деле, a не на словах только!.. Нашему брату монаху, Пасха только тогда, когда мы не грешим, и собственно в этом смысле она принимается и в Ангельском мире, на небесах, как выразил то и Господь, сказавши: радость бывает для Ангелов о едином грешнице кающемся. Значит не всякому настоящая Пасха остается совершенной и действительною Пасхою, a только тем, кто в течение Св. Четыредесятницы и особенно в последние дни ее неуклонно шел по следам Господа на Голгофу, взошел на крест своих собственных страданий, сраспялся и спогребся наконец Ему: эти станут в ряду друзей Христовых; такого рода люди наравне с мироносицами и здесь и там – за гробом услышат однажды на всегда сладкий привет Господа: радуйтеся! Дай Бог, дай Бог, и вам и мне, и всякому верующему истинно, усвоить себе эту радость, которой никто уже в продолжении целой вечности не будет в силах отнять y нашего сердца и y нашей умиротворенной совести! Лучшего и большего приветствия и желания из всех желаний и приветов пасхальных, я не могу ни сказать вам, и ни придумать; заметив, между прочим, что радость Пасхи выкупается сколько с одной стороны строгим следованием Церкви, столько с другой сладкими слезами любви, огорчительным воплем страдальческого сердца и всем, что составляет крестные свойства и характер нашей аскетической жизни!..

«Все тебе слезы да страдания, скажете вы; уж и в Пасху нет даже отрады и утешения...» О, напротив! Отрада и утешение должны быть теперь с вами, в скромных стенах вашей обители и в вашем сердце. Не правда ли? Да, я уже отправил давно к вам пречистый лик Обрадованной Девы, и этот лик или икона должны быть уже при вас. О вещественном достоинстве иконы Богоматерней не даю отчета; это сторона, a почему я этот именно лик избрал для вашей обители из множества других, на это y меня свои причины, и я долгом считаю объяснить их, дополнив то и историческим сказанием об иконе Пресвятой Девы Богородицы. И по собственному чувству, и по убеждениям вашего материнского сердца, преисполненного сочувствием к аскетическим судьбам вашей возникающей обители, Вы можете сознаться, что Промыслу угодно было поставить вас так близко к миру, что как тень и свет в связи, хотя и не слитной, так город, притом шумный и царственно-блестящий, и ваша обитель. Не думаю, чтоб такое сближение было игрою случайности, a вероятнее всего, можно полагать, что Бог хотел удивить в скромных судьбах вашей обители свою силу, свой державный Промысл, и таким образом, мир сделать безответным и отнять y него все извинения в невозможности строго следовать уставам церкви, среди жизненного шума и суетливых движений. Не менее того, в этом видна отеческая заботливость Промысла о тех несчастных жертвах мира и заблуждений, которые наконец не находят уже между людьми ничего, кроме отравы душевной и обычной холодности. Такого рода жертвы всегда сладко отдыхают под кровом обителей. Даже и те из семейных уродов, которые, наказуясь за свои слабости Правдою Божией, в своем собственном дому имеют врагов непримиримых, и те не менее нуждаются в утешениях келейных бесед обители. И если так полагать, и так разгадывать тайные цели и предначертания о вашей обители со стороны Промысла, нельзя не сознаться что сатана не воздремлет в лице своих неистовых клевретов и злые люди, его наперсники, не престанут ратовать на смиренный лик агниц Христовых. Чем же вашей скромной и беззащитной обители противостать волку? Чем отразить наветы людей и y их злоречивых уст отнять язвительное дыхание и уничтожить демонский яд необузданного языка? Вместо ответа я расскажу вам историю об иконе Пресвятой Богородицы – Отрады или Утешение, и вы найдете здесь державные средства, божественную крепость и силу не только рассыпать, как прах, невидимые полчища сатаны, но и самых отъявленных врагов нашей аскетической жизни, привесть к покаянию.

Чудотворная икона Божией Матери – Отрады существует на св. горе Афонской, в монастыре Ватопедском. Там в параклисе, посвященном имени Обрадованной Девы, она находится при правом клиросе, в стенном нише. Лице Богоматери выражает сострадательную любовь: взор Ее дышет кротостью и милосердием. Лице младенствующего Бога не таково: оно грозно, движение гнева заметно во всех чертах: взор полон строгости и неумолимого суда. Об этой иконе вот что рассказывают: 807 года, января 21, шайка разбойников подступила ко св. горе Афонской, с намерением, на рассвете дня, как только растворится порта монастыря Ватопедского, ворваться внутрь, избить монашествующих и разграбить богатство монастырское. Разбойники, выступив ввечеру на берег, скрылись до утра в прилежащих монастырю кустарниках. Но назирательница всей св. горы, Пресв. Дева Богородица, не допустила совершиться варварскому замыслу безбожников. На следующий день, по отходе утрени, когда все братья разошлись по своим кельям на временный отдых, настоятель того монастыря, оставшись в церкви, занялся совершением своего утреннего правила: только вдруг он слышит голос от иконы Пресвятой Богородицы: «не отверзайте сегодня врат обители, но взойдите на стены монастырские и разжените разбойников». Смутившийся игумен устремил свои глаза на икону Богоматери, от которой слышал этот голос, и ему открылось ужасное чудо. Он видит, что лик Богоматери оживился, равно как и держимого Ею Младенца Иисуса. Предвечный Младенец простерши Свою десницу и закрывая ею уста Своей Божественной Матери, обратил на нее лице Свое и сказал: «нет, мать моя, не говори им этого: пусть они накажутся!» Но Богоматерь, стараясь удержать Своею рукою руку Своего Сына и Господа, и уклоняясь лицем от Него направо, снова произнесла двукратно те же самые слова: «не отверзайте сегодня врат обители» и проч. Пораженный ужасом от этого страшного чуда, игумен тогда же собрал всю братию, пересказал им случившееся и слова Божией Матери к нему, и самые слова Господа Иисуса, произнесенные к Ней; и все заметили с крайним изумлением, что лице Богоматери и Господа Иисуса, и вообще очертание той иконы сделалось в другом положении противу прежнего своего вида. В чувствах живой признательности, они прославили заступление и промысл о них Пресвятой Богородицы и Ея ради милующего их Господа; тогда же взошли на монастырские стены и имеющимися в монастыре орудиями отразили нападение разбойнической шайки. С той поры и по сие время, эта чудотворная икона Божией Матери известна там под именем Отрады или Утешения, и положение лиц Богоматери и Иисуса Христа осталось в том самом виде, в каком оно соделалось при троекратном голосе, игуменом слышанном: то есть, Божественная Мать, уклоняясь лицом вправо от простертой десницы своего предвечного Младенца и Господа, старается отвлечь ее от уст Своих, чтоб свободно пересказать предстоящую опасность Своим избранным.

Понимаете после сего причины, почему особенно решился я препроводить к вам лик Божией Матери Отрады? Обращайтесь к Ней с молитвенным воплем и страдальческими слезами во всякой нужде, и веруйте, что гнев Божий в какой бы степени и силе им разразился вокруг вас, но державная десница Небесной Заступницы отклонит его от вас, и материнская любовь Богоблагодатной Марии и здесь, во времени, и там за гробом, в вечности, останется с вами, как залог оправдания, райских блаженств и бесконечной радости на Агнчем браке.

Что касается до времени, когда празднуется этой иконе, самая история указывает на 21 января, a кроме того и день прибытия к вам, этой Божественной Заступницы должен составить торжество для вашей любви.

В заключение остается сказать и то, что до Константинополя я сопровождал эту икону, и там, в посольском дворце, в течение первой недели поста, по желанию г. посланника В. П. Титова, мы читали пред Нею великий канон. Когда достигнет до места своего назначения св. икона, надеюсь иметь от вас сведение. Извините, что я не при случае, a по почте препроводил ее: случая трудно было выждать, но почта – это лучший путь сообщения. Сама Царица Небесная да попечется и о вас, и нас не оставит своим божественным покровом и всесильным предстательством y престола Славы. Поручая вас и вашу обитель Ее Материнскому Промыслу, имею честь быть с чувствами уважения и детской почтительности к вам, грешный Святогорец.

И. Серафим.

P. S. Попросите благословения и святительских молитв о мне y высокопреосвященнейшего митрополита Никанора.

1852 года, апреля 2 дня.

Св. гора Афонская. Русик.

8

Великая старица Варсонофия

Христос воскресе!

Так вы, кроме многосложных крестов вашей жизни среди мира, еще несете крест немощей вашей собственной, болезненной и старческой плоти? Вот как заботливо любит вас Господь, a вы все жалуетесь, что ваша жизнь тяжела и грустна! Не унывай, старица, ободрись и Господь поможет: Господь силен!

Немощь ваша в рассуждении поста, конечно, не может быть извинительною, если судить по всей строгости церковного устава и по опытам здешнего иночества, но если ее принимает на себя добрый Владыка: он зато отвечает, и вы не должны смущаться, тем паче, что вы остаетесь под Его Архипастырским водительством к небу. Если бы подобная немощь принималась в уважение y нас: многие бы отказались от пустынного боба и прочих снедей, огорчительных для вкуса и чрезвычайно тяжелых для бедного стомаха. Пост одно из евангельских средств к низложению демонской силы, a потому его строгие условия не могут быть изменяемы, кроме особенного рода болезней. Ведь только мнимыми болезнями и слагает с себя благое иго поста мир, и под предлогом немощей, враг доводит нас до извинительного, по-видимому, нарушения церковной заповеди, но в самой вещи – опасного. Есть у нас старцы, y которых желудок с трудом варит и легкую кашицу, но для Поста Великого – нет исключений, тем более, что попускается иногда сатане искушать наше терпение немощами плоти, как например, дозволилось ему коснуться Иова. Разумеется, это легко можно разгадать. Мы всегда бываем способнее на пост, когда не время поста; a в пост слабеем до крайности: причина таких действий очевидна. Тут козни врага, который ничего не ищет от нас, кроме нарушения церковного законоположения и кротких убеждений Евангелия. Сатана всегда идет напротив: разреши нам церковь на все, он непременно будет склонять на пост, чтоб таким образом увлечь человека к исполнению своей демонской, a не Божией воли; – назначь пост, он, окаянный, всеми силами борет на исключения под предлогом то немощи, то праздника и гостей, то другими винословиями. Что ж вам остается делать?

Решить этот вопрос не трудно. Если вы чувствовали свою немощь; если и Владыко вам разрешил кушать уху в Великий пост, но и при всем том вы тревожились, и совесть не давала вам покоя, очевидно вы погрешили, и ни под каким видом не следовало вам нарушать пост, потому что в церковном законоположении сказано, что никто, как бы искусен ни был, не может законополагать иначе, и всякий должен следовать только уставу св. отцов. Посмотрите в уставе это замечание. Я пишу вам так, посоветовавшись прежде с нашим духовником, предложивши на его разрешение ваш вопрос. И вот его и мое мнение.

Впрочем, судите сами, что вам спасительнее. Совесть всему научит, только прислушивайтесь к ее говору в своем уединении; молитва поможет в том, a Бог довершит.

Прощайте. Молитесь и о моем недостоинстве. Уважающий вас детски

Святогорец.

9

Подвижницы Христовы, Матушка Феофания и старица Варсонофия! Мир вам!

Я недавно писал к вам, но получив письмо от вас, не хочу оставить без ответа.

По мере ваших слез и воздыханий, страдальческой скорби и сетования, мое сердце радуется, моя мысль завистливо всматривается в ваше положение. Хорошо, что плачется; милость Божия, что скорбится и сетуется: без скорби и в рай не за что! О, дай Бог еще потяжелее вам, дай Бог в тысячу раз более слез, потому что это необходимо для вас среди мира и молвы! Наше дело другое. Я как пташка ношусь по моей заоблачной пустыне; как вихорь я волен в моей невозмутимой тишине, и мысли играют, и уста весело поют хвалы Господеви. О! пустынным живот, воистину, блажен есть! Не будь утешений выспренних, что ж будет за жизнь! A когда я ликую и радуюсь о Господе в совершенной пустыне, вам необходимо надобно плакать, потому что чрез это только дает Господь сердечное утешение: ну хорошо ли, если Бог и в земной жизни будет лелеять вас? Что ж останется для гроба? С чем же туда пойдете? Нет, надобно вам на светлом пути подстилать терние, надобно потяжелее кресты, и вы не забудетесь, вы не потеряете из виду вечности и того источника радостей, который точит струи свои не иначе, как сквозь горькие воды Мирры, не иначе как посредством Креста! Счастливицы! Счастливицы! Плачьте! нет нужды; плачь лучше веселья и бешеных радостей мира! Не всем и пустыня полезна. Вам, видно, рано еще на безмолвие. Наперед потрудитесь, и тогда на отдых. Будет время, и отдых наскучит, так что иногда воскликнете и вы: доколе, Господи, не судиши миру? Успеем отдохнуть в могиле, a теперь поучимся жить с людьми и между людьми, чтоб и y отца Небесного, среди языков Востока и Запада, Севера и Лива или Юга, могли помирствовать.

Очень жаль, что икону я отправил по почте, a не при случае. Верно, так Владычица не попустила. Случая долго искать, особенно верного; a чтоб встретить икону, – можете выйти Ей на встречу и при взятии с почты. Как сам Господь, так и Его пречистая Матерь любят внезапу приходить к нашему сердцу; так что оно вдруг почувствует близость их, даже присутствие их, встрепенется, хочет удержать Божественных Гостей, и не может: потому что они неудержимы! Так было с Еммаускими странниками; так бывает и с каждым из нас. Для того-то и притча о десяти Девах. И думать не думаете, – вдруг объявление с почты о прибытии Св. Иконы Богоматерней. Так иногда и Господь нас позовет к себе – вдруг, нечаянно, a страшно! Дай Бог кончину, достойную человеколюбия Его! В утешение присылаю вам цветков из моей заоблачной пустыни.

Катерины Ивановны Набоковой жаль: утешайте ее тем, что Его же любит Господь, наказует, биет же всякаго, его же приемлет. Аще благая прияхом от руки Господни, злых ли нестерпим? Главное, хоть и не хочется сердцу, a противу воли, нехотя, надобно благодарить Бога за все. Хваля, призову Господа, говорит Давид, и от враг моих спасуся. Да подкрепит Господь сетующее семейство! Поклонитесь от меня Катерине Ивановне. Да утешит ее и вас Господь!

Поручая вас Богу; a себя вашим материнским молитвам, остаюсь с чувствами уважения,

Грешный Святогорец

18 Апреля, 1852 г.

Козмодамиановская Пустыня на Афоне.

10

Высопреподобнейшая Матушка Феофания, и великая Старица

Варсонофия,

Христос посреди нас!

При иконостасе О. Антония мы имели утешение получить и вашу священную жертву нашему Покровскому храму – a именно Плащаницу, украшенную прекрасною бахромою. Бог да украсит и Вас так, как вы украсили храм Царицы Небесной! Мы дорого ценим ваше усердие, и при изъявлении вам нашей письменной благодарности за то, не имея сил и возможности отвечать вам взаимностью какого-нибудь приношения вещественного возникающей Обители, предоставляем Царице Небесной, да Она сама, ведая нашу пустынную нищету, вознаградит вас за любовь к Ней и за украшения Ее Божественного храма. A мы между тем вполне уверены и надеемся, что если Царица Небесная, принимает на себя – наградить вас, –Она наградит достойно Своей славы и Своего неизреченного милосердия! Что же всего выше и необходимее – мы просим Ее и будем просить, да вашу Обитель Она осенит Своим Материнским покровом и как в начале, так и в последствии в век века, да будет Ее Божественным ограждением и державным оплотом и щитом от всех неприязненных стрел и искушений наших общих врагов, диавола и мира!

Приимите нашу благодарность и искренние желания вам и обители вашей, мира, тишины и радости о Дусе Святе, и помяните и нас в ваших старческих молитвах.

Поручая вас, со всею о Христе Обителью вашею Царице Небесной, и имеем честь быть

Вашего Высокопреподобия

смиренными Богомольцами,

Святые Афонския Горы, Русского Монастыря Св. Великомученика и Целителя Пантелеймона:

Архимандрит Герасим.

Русский Духовник Иеросхимонах Иероним.

Святогорец Иеромонах Серафим.

1852 года. Октября 17 дня.

11

Высокопреподобнейшая матушка Феофания,

с сподвижницею вашею Варсонофиею,

Радуйтесь всегда о Господе, и паки реку радуйтесь!

Письма ваши я получил давно, но простите, что ничего не мог даже доселе написать вам: иногда отвлечения келейные, иногда немощи, a временем и пустынная лень не дают возможности беседовать со многими даже из искренних друзей о Господе. Впрочем вы, не смотря на мое молчание, продолжайте писать, когда ваше сердечное чувство и грустные побуждения страдальческого духа будут требовать откровенности и сочувствия. Легкомысленный и бедный мир, в угодность собственной гордости, часто говорит, что мы – иноки тунеядцы, но если бы хотя одну из подвижнических мыслей и одну из крестных тяжестей и искушений попустил на них Бог, – узнали бы тогда–что значит наше тунеядство и что такое иночество! Я думаю, тогда бы они первые завопили, что это существенная цель жизни, что только в иноческих подвигах бесценное достоинство духа, голгофские терния и истинное значение христианина. Иноки с удовольствием смотрят на смерть, и часто с улыбкою и с полным упованием засыпают ее вечным сном. A между тем и многие миряне, сами первые ползут под сень иноческих храмов и молитв, хороня своих родных и заповедая себя хоронить в монастырях, и не явно ли тем свидетельствуют надежду, что много могут помочь им неусыпаемые молитвы монашествующих? Монастыри и монашество приняты церковью, a церковь, имея главою своею Господа, все, что ни приняла, приняла по строгому рассмотрению Вселенских соборов, по учению апостолов, действовавшему в слове их Святому Духу, значит все принятое церковью свято, прекрасно и не погрешительно. Не должно восставать на церковь, порицая иночество, принятое ею. Иночество приятно Богу, цвет и красота христианства и истинно крестный путь к небу. Но простите, что я заговорился. Мне хотелось этим сказать только то, что y вас много скорби, a потому когда найдет она, и сочтете нужным – пишите сюда. Для вас огорчительно, что икона Божией Матери много потерпела от таможни, так что ее нашли в подвале, где бочки табаку и всякая дрянь! Напрасно! Как солнце проходя и освещая места дурные и непотребные, не оскверняется, a напротив, всему придает свой свет и очищение, так и святыня. Икона Богоматери куда бы ни была поставлена, всему доставит освящение и благодать, a сама ничего не потерпит, так же как и огонь: он все осветит, пережжет и очистит, оставаясь, как всегда, в своей существенной красоте, силе и блеске. С тем вместе поучительно такое мытарство иконы в таможне и тем, что ежели и святыню не щадят мытарства, пощадят ли на воздушных мытарствах наши бедные души? Не печальтесь о Пренепорочной Владычице, Она не оскорбляется ничем, как только уклонением нашего сердца от иноческого долга!

Вы все-таки грустите о вашей пустыне? О, как и не скорбеть! По-моему одной свободы ума, безмолвия и отсутствия суеты мирской достаточно для того, чтоб питать самое пламенное чувство привязанности к неоценимой пустыне и ее райской тишине. Особенно моя пустыня – бесценна. Теперешние восточные ночи – очарование очей и невыразимое удобство к думам высоким, сладким, загробным и Божественным. Каждая звездочка беседует с мыслью моею о нашем общем Творце, и таинственная тишина всего в природе – поразительны!.. Ни море, ни ветер не гуляют тогда, и только тихий аромат носится над спящею пустынею! Подолгу иногда сижу я на моей террасе, любуясь на небо и сладко тоскуя о блаженных его обитателях, тем более, что много милых сердцу уже взято туда y сердца, и где они?.. Неразрешимый и великий вопрос!.. Недавно y нас помер брат, схимник Лисянский; в последние минуты он сказал прислуживавшему ему схимнику-старцу, что за ним, Лисянским, уже пришли и зовут домой!.. Какой блаженный конец! Верно уже душа получила надежду царствия Божия в одном слове идти домой!.. Да, я не завидую никому из спасающихся где бы то ни было, но мне больно бывает, когда узнаю, что пустынный любитель поставляется в распутьях мира! Мир не наша стихия, хотя бы в нем были все удобства к спасительному шествию на Голгофу, в пустыне умирающий покоен. Пустынным живот блажен!.. Но где ваша пустыня?.. Не знать вам долго пустынных радостей; ваша доля – слезы и скорби, за то и носите вы кресты. Стыдно и роптать вам и скорбеть: взяли крест, не теряйте духа! Придет пора, и вы вкусите сладость истинного безмолвия. Да и теперь, когда не бывает y вас никого, что мешает в своей молитвенной, пасть пред распятием и плакать? A минуты ночные неоценимы для подобного подвига! Загрустит сердце, застрадает мысль: что мешает прижать к устам и сердцу лик обрадованной Девы и не отставать от него, подобно Марии, до тех пор, пока не обрадует вас радость всего мира? О, сладко плакать, сладко молиться, сладко любить Бога и Богоматерь: это сладость ангельского мира, это рай всех небесных блаженств и то царствие Божие, которое по слову вечной любви – Иисуса Христа, внутрь нас!.. Плачьте! Слезы – это единственный дар огорченному сердцу! A в слезах и молитвах, вспомните и бедного вашего отшельника, ленивого и нерадивого. Пока прощайте. Попишу опять когда-нибудь; a теперь будет. Поручая себя вашим матерним молитвам, остаюсь искренно желающим вам слез и плача и скорбей, всегда почти радостный и ликующий пустынник

Святогорец.

12

Высокопреподобнейшая матушка Феофания и великая старица

Варсонофия! Благословите!

Давно бы надобно благодарить вас за присланные на мое имя, при иконостасе, вещи, но хворость и немощи даже до ныне не давали мне возможности исполнить долг признательности. При настоящем случае, хотя все еще я очень слаб, но благодарю вас за память вашу и усердие. Да помянет Господь Бог вашу старческую любовь к хворому отшельнику Афонскому! Здоровье мое слабеет чувствительно: плоть видимо клонится к разрушению, и все предвещает близкий конец и последний вздох. Слава Богу о всем! Болезни истинно целительны для сердца! Они, как очистительный огнь, как врачевство: горьки своим настоящим, но утешительны будущим следствием в день, исхода от времени в вечность! Помолитесь, старицы, великие подвижницы, чтоб Царица Небесная не оставляла меня своим Божественным предстательством и заступлением!

У нас время теперь самое чудесное! Прохлада живительна, между тем грибов в моей пустыне множество. В настоящий пост рыжики в засоле, рыжики в похлебке и рыжики в жарком, вот наше лакомство! И сам я иногда брожу по лесам от досуга и для движения. A y вас-чай непогоды и снег, тогда как мы пользуемся самым лучшим временем и погодою, пока не наступили дожди. Слышно и y нас, что будто бы скончался герцог Максимилиан Лейхтенбергский; правда ли это? В такие лета, в таком блестящем положении и при всех условиях к жизни истинно-счастливой, в кругу державной и Царственной Семьи – умереть: это диво! Жаль Батюшки-Царя и Матушки-Царицы: A жальче и того доброй и набожной Великой Княгини Марии Николаевны! О Ее доброте и благочестии и на Афоне носится слава. Если смерть так неумолима: что же нам делать?

Помолимся Богу; умилостивим Царицу Небесную, скрестив молитвенно руки на груди, и удостоившись, по особенной милости Божией, напутствия Христовых Таин, мирно вздохнем в последний раз на крыльях Ангельской славы понесемся в рай. О, дай-то Господи! Дай-то Царица Небесная! Помолитесь о мне, великие Старицы, и благословите. Бог весть, удастся ли еще писать к Вам. Прощайте!

Хворый Святогорец И. Серафим⁶⁸.

1853 г. 28 ноября. Св. Гора Афонская.

Козмодамиановская Пустыня близь Русика.

Его Высокопреосвященству и все прочее...

Настоятельницы и прочее.

Рапорт.

Построенная на кладбище вверенной мне Обители, иждивением и усердием Полковницы Авроры Карловны Карамзиной, каменная Церковь, ныне готова к освящению. Так как Церковь сия воздвигнута Г-жею Карамзиною по случаю убиения в минувшую войну мужа ее, прах которого покоится в этой же церкви, то Строительница желает, чтобы освящение. воздвигнутого ею храма, совершено было в 24 день сего Октября месяца, потому что сего числа месяца, воспоминается ею рождение убиенного на войне мужа ее.

Вполне одобряя благочестивое желание Г-жи Карамзиной об освящении построенного ею храма 24 Октября, я долгом считаю довести о сем до сведения Вашего Высокопреосвященства, покорнейше прося:

Благоволите, милостивейший Архипастырь и Отец, благословить освящение кладбищенского храма, по желанию Строительницы оного, 24 Октября и о сем явить милостивейшую Архипастырскую резолюцию.

Вашего Высокопреосвященства

Милостивейшего Архипастыря и Отца,

Покорнейшая послушница

Игумения Феофания.

19 Октября 1856 года.

Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из С-Петербургской духовной Консистории, Настоятельнице С-Петербургского Воскресенского женского монастыря Игуменьи Феофании. По указу Его Императорского Величества, С-.Петербургская духовная Консистория слушали Указ Святейшего Синода от 8 сего Мая, за № 4115 следующий: По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали рапорт Его Высокопреосвященства от 14 Декабря 1857 года, за № 3035, коим доносит о пожертвованиях сделанных Коммерции Советником Василием Громовым в С-.Петербургский женский Монастырь. Приказали: Коммерции Советнику Василию Громову, за пожертвование пятнадцати тысяч рублей серебром, на покрытие расходов по построению каменного Собора в С-.Петербургском Воскресенском женском монастыре, объявить благословение Святейшего Синода, и для того послать Указ Его Высокопреосвященству; a для припечатания о сем в издаваемых при Правительствующем Сенате ведомостях, сообщить оному ведением. На указе сем резолюция Его Высокопреосвященства последовала такова: «К надлежащему исполнению». Приказали: С прописанием Указа Святейшего Синода, для объявления Коммерции Советнику Громову послать Указ Игуменьи Воскресенского женского монастыря Феофании.

Мая 22 дня.

Высокопреподобная Игуменья Феофания. Я с искреннею благодарностью приняла прекрасную ризу, которую Вы с сестрами своими поднесли Мне к предстоящему празднику Воскресения Господня. Риза эта послужила Мне новым доказательством, что и отдаленная от родины Своей, Я не лишаюсь доброй памяти Своих соотечественниц, богомольных сестер Воскресенского монастыря, всегда близкого моему сердцу. Она обновлена сегодня, в день причащения моего Святых Таин. Прошу вас принять и передать от моего имени сестрам Вашим выражение моей благодарности.

Поручая себя молитвам Вашим, остаюсь

доброжелательная Ольга

Стутгарт

20 Марта

1 Апреля

1858. г.

Его Высокопреосвященству,

Святейшего Правительствующего Синода Первенствующему Члену, Высокопреосвященнейшему Исидору, Митрополиту Новгородскому, Санкт-Петербургскому и Финляндскому, Свято-Троицкия Александро-Невския Лавры Священно-Архимандриту и разных Орденов Кавалеру,

Казпачеи С.-Петербургского Воскресенского Первоклассного Девичьего Монастыря Монахини Евстолии с старшими Сестрами

Покорнейший рапорт.

Имеем честь донести Вашему Высокопреосвященству, что Основательница здешней Обители, Настоятельница наша, Г-жа Игуменья Феофания, к величайшей, общей нашей со всеми сестрами, горести, скончалась сего 16 числа в 3 часа по полудни, от воспаления в легких, имея от роду 79 лет и 3 месяца.

По чувству живой веры, глубочайшего смирения и благоговения болезновавшей десять дней нашей Матери, Она ежедневно была напутствуема Святыми Христовыми Тайнами, в полном ее сознании, твердой памяти и неизменном молитвенном настроении духа.

Во все время тяжких страданий, Она была для нас, как и всегда, достойно подражаемым примером необыкновенного терпения, благодушия, упования на Промысл Божий и совершенной преданности в Его Святую волю.

14 числа утром, после приобщения Святых Таин, Она изъявила желание принять к себе в келлию Храмовый Образ Афонския Ватопедския Божия Матери. Приложившись к нему, пригласила всех сестер и благословляя образом, сказала: «Поручаю вас милости и заступлению Царицы Небесныя: Она, да будет всегда вашею Покровительницею».

За тем, простилась со всеми сестрами и выслушала молебствие, отслуженное Пресвятой Богородице. По полудни: не смотря на болезненные страдания, сделаны Ее, к удивлению нашему, все остальные любвеобильные распоряжения; прочитан по ее желанию Канон на исход души; a во время всенощного бдения, стихиры и многие другие молитвословия.

Вчерашнего 15 числа утром, вновь сподоблена приобщения Святых Таин; в 9 часов изъявила желание выслушать Акафист Спасителю, a в 11 часов утра выслушала читанные ей Часы и вечерние коленопреклонные на сей день Святыя Троицы, Молитвы. По полудни: дыхание ее сделалось более затруднительным; но в 9 часов вечера, она изъявила желание слушать чтение всенощных Стихир и всех молитв с канонами.

Сего 16 числа утром назначила в последний раз, и выслушала чтение Акафиста Божией Матери, после чего не произносила уже никаких слов; но свет ума ясно отражался на ее движениях, до последней минуты жизни Ея.

Составленное Ею, в 1864 году, домашнее духовное завещание, по исполнении с нашей стороны, сделанного на конверте назначения, имеем честь представить в подлиннике, вместе с конвертом, на Архипастырское благоусмотрение.

Мая 16 дня 1866 года.