Анастасий

Восшествие Анастасия на престол совершилось 11 апреля 491 года, в пятницу на Страстной неделе. Сохраненная Константином Багрянородным современная запись представляет это событие в таких чертах. ¹²⁴¹

Вечером в день смерти Зенона в портике пред большой обеденной залой дворца собрались высшие сановники, члены синклита и патриарх. Одновременно с тем на ипподроме собрался народ и занял обычные места, распределившись по партиям. Туда же явились войска и встали на своем месте. Из толпы раздались крики с требованием поставить нового императора на опустевший престол. По совету сановников императрица Ариадна сделала выход на кафизму ипподрома. Она была облечена в царскую порфиру и вышла в сопутствии обоих препозитов, магистра оффиций и других высших чинов, которым полагалось смотреть на ристания с царской кафизмы, и некоторых кубикуляриев. Вместе с царицей вышел также и патриарх Евфимий. Остальные чины двора стали лицом к императрице пред решеткой и на ступенях подъема к кафизме, где во время ристаний полагалось стоять скороходам. Гражданские чины (χαρτουλαρικοί) стояли направо, военные – налево, и все распределились по своим чиновным рангам. Появление августы было встречено возгласами: «Ариадна августа, твоя победа» (σύ νικậς), пением «Господи, помилуй», многолетиями и криком: «Православного царя для вселенной!» Царица встала на ступени пред троном и через глашатая, читавшего по заранее приготовленному тексту, обратилась к собравшимся с речью, в которой объявила, что, предваряя просьбы народа, она заранее отдала приказание, чтобы сановники и синклит, в согласии с войском, избрали императором христианина, прирожденного римлянина, украшенного царской доблестью, свободного от корыстолюбия и других страстей, свойственных человеческой природе. Верноподданнические возгласы покрыли голос глашатая. Когда тишина опять водворилась, глашатай стал читать дальше о том, что в обеспечение безупречности избрания и угодности его Богу, высшие сановники и сенат должны, в согласии с суждением войска, произвести выбор в присутствии патриарха, пред святым Евангелием, и все участники совещания должны помышлять только о благе государства, отложив всякие личные помыслы и счеты. В заключение царица просила народ не торопить избрания, чтобы дать возможность совершиться в должном порядке и благочинии погребению почившего императора Зенона. Из толпы раздались возгласы: «Славная Пасха миру! Порядок и благочиние городу! Многие лета царице! Прогони вон вора префекта города! Многие лета царице! Храни, Боже ее жизнь! Все блага да будут тебе, римлянка, если ничто чужое не умножит род римлян! ¹²⁴² Царство твое, Ариадна августа! Твоя победа!»

В ответ на эти приветствия императрица, вознеся благодарение Господу Богу за свое единение с народом, возвестила о назначении префектом города Юлиана. После благодарственных криков толпы царица повторила обещание избрать на царство человека православного и безупречного (ἀγνόν) и речь ее закончилась словами: «Да не будет места вражде, и да не смути она течение этого прекрасного единения и благочиния».

Выход был закончен. Царица вернулась во внутренние покои, а сановники и синклит с патриархом составили заседание, расположившись на скамьях пред Дельфаком, и стали обсуждать вопрос о кандидате на престол. Начались споры и препирательства. Тогда препозит Урбикий предложил собранию предоставить выбор императрице. По поручению собрания патриарх Евфимий передал Ариадне это решение собрания. Царица избрала силенциария Анастасия. Выбор был одобрен всеми сановниками, и немедленно вслед за тем магистр оффиций приказал комитам доместиков и протекторов отправиться на дом к Анастасию и привести его во дворец. Его поместили в зале консистория.

На следующий день совершилось погребение Зенона, а вечером того же дня были сделаны распоряжения о назначении на утро силенция и конвента сановников. Все собрались в парадных белых одеждах. Туда же явился патриарх Евфимий. Анастасий приветствовал входивших и затем, в сопутствии всех собравшихся, вышел в портик, примыкавший к большому триклинию. Анастасий стал посредине портика. Сановники и члены сената предложили ему дать клятву, что он не сохранит ни против кого раздражения и злобы и будет править по чистой совести. Анастасий дал требуемую клятву. Шествие направилось из портика в триклиний, где обыкновенно сановники приветствуют императора при его выходе на ристания. Анастасий был облечен в императорские одежды: белый с золотыми клавами дивитисий, поножи, τουβία, и пурпурные башмаки, и с открытой головой прошел на кафизму.

Войска, стоявшие на своем месте под кафизмой, держали опущенными на землю копья и знамена. Народ стоял на скамьях, с которых обыкновенно смотрел на ристания. Из толпы раздавались возгласы в честь императора. Анастасий встал на щит. Кампидуктор полка ланциариев возложил на его голову свою золотую цепь, сняв ее с шеи. Щит был поднят кверху. Одновременно с тем поднялись копья и знамена при громких кликах солдат и народа. Сойдя со щита, Анастасий прошел назад в триклиний. Здесь патриарх совершил молитву, облек императора в порфиру и возложил на него украшенную драгоценными камнями царскую корону. После того Анастасий появился опять на кафизме, уже в короне и порфире. Народ и войска приветствовали его восторженными кликами, а император посылал рукой поцелуи народу. Затем ему подали «ливеллярий» с текстом обращения к народу, и он передал его глашатаю, который стал читать во всеуслышание следующее: «Ясно, что человеческая власть зависит от мановения свыше. Всемилостивейшая августа Ариадна по собственному решению, выбор блистательных сановников и сената, согласие победоносных войск и “святого» народа принудили меня, против воли и вопреки отказам, принять на себя заботу о римском царстве, вручая себя милосердию Святой Троицы. Какое бремя за общее благо легло на меня, это я знаю. Молю Вседержителя Бога, чтобы мне оказаться в моей деятельности таким, каким в вашем единодушном избрании надеялись вы меня видеть. Ради торжества моего счастливого воцарения я дам вам на человека по пяти номизм и по фунту серебра. Да будет с вами Бог». Эта речь была неоднократно прерываема восторженными возгласами толпы в честь императора и императрицы. Среди многолетий раздавались крики: «Как ты жил, так и царствуй! Безупречных правителей миру! Подними свое войско! Сжалься над своими рабами! Изгони доносчиков! Царствуй, как Маркиан!» По окончании выхода император в сопутствии всех сановников направился в Софийский храм. В нарфике он снял корону и передал ее препозиту; взойдя затем в алтарь, возложил ее на престол и поднес дары на храм. Вернувшись в мутаторий, он надел на себя корону и направился во дворец. Церемония закончилась отпусканием сановников, а затем был обед, на который были приглашены избранные.

Так совершилось, по официальной записи, поставление на царство Анастасия. Сравнивая этот церемониал с тем, какой был применен в 457 году относительно Льва, нельзя не отметить некоторых существенных отступлений от прежних обычаев. Так, военный характер этого события ослаблен тем, что церемония происходит не на Военном поле пред всей армией, а на ипподроме, месте общения царя с народом; войска делят, таким образом, участие в этом событии с населением столицы, и сама церемония получает более гражданский характер. Старый обычай возложения шейной цепи на голову императора кампидуктором остается в силе, к нему присоединяется другой – поднятие на щите, которое не было применено в 457 году. Определеннее, чем прежде, выступает участие патриарха в этом событии: принятого войском через возложение цепи и уже провозглашенного избранника он облекает в порфиру и возлагает на его голову царский венец.

В церемониале 491 года новым моментом является также присяга, которую приносит намеченный избранием, но еще не провозглашенный император пред сановниками двора и членами синклита в том, что, облекаясь новой властью, он предает забвению все старые личные отношения, которые должны с этого момента потерять всякое значение. В описании, сохраненном у Константина, не помянуто о присяге императору сановников и синклита; но это умолчание вряд ли может быть истолковано в том смысле, что этой присяги не было. Она имела исконную давность со времен Августа и Тиберия и, по всей вероятности, была принесена в этот торжественный день.

В приведенной официальной записи о восшествии на престол Анастасия этот важный акт государственной жизни проходит при полном единодушии всех участников. На деле это было несколько иначе. Анастасий явился тем лицом, на котором сошлась местная аристократия, сознававшая в себе римлян и томившаяся под господством исавров, к которым питало живую ненависть столичное население. Если дело сладилось так быстро и с видимым единодушием, то, очевидно, оно было подготовлено заранее и имя Анастасия как преемника Зенона было намечено задолго до события. Недаром 3енон знал о том, что его преемником будет силенциарий, и старался убить такового, вопреки велению судьбы. В ту пору Анастасию было уже 60 лет. Он был высокого роста, с проседью на голове, очень красивым лицом и имел одну оригинальную особенность: глаза его были разного цвета, один голубой, другой черный. Греки называли таких людей словом δίκορος. Анастасий имел репутацию безупречной частной жизни и такой же общественной деятельности, и возглас, раздававшийся из толпы: «Как ты жил, так и царствуй», а равно и другой – об освобождении римлян от чужеземцев, имели особое значение. Очевидно, настроение народа было заранее подготовлено в известном смысле.

В заявлении Ариадны, помимо упоминания о том, что новый император должен быть римлянином по происхождению, было отмечено также и другое условие – его православие. Борьба, возгоревшаяся после издания Энотикона, продолжалась, и византийский двор прилагал большие усилия к восстановлению мира и единодушия в Церкви. Избранный в 489 году на патриарший престол после смерти Фравиты Евфимий не принял Энотикона и искал соглашения с римским папой. Сношения шли, но дело еще не выяснилось, так как папа решительно стоял на требовании, заявленном его предшественником Феликсом, изрекшим анафему над Акакием. Евфимий не терял надежды восстановить мир с Римом и положить конец расколу. При таких условиях вопрос о православии преемника Зенона имел огромное значение. Анастасий был человек глубоко религиозный, богословски образованный и близко принимал к сердцу вопросы, волновавшие в ту пору восточный христианский мир. Крайние православные относились к нему с недоверием. Ходили слухи о том, что дядя его по матери был арианин, а его мать обвиняли даже в манихействе. ¹²⁴³ В последние годы жизни Зенона Анастасий принимал непосредственное участие живым словом в религиозных спорах в среде столичного населения. Он устроил себе кафедру в Софийском соборе и проповедовал с нее на спорные тогда темы. Патриарх заподозрил его в склонности к евтихианству, приказал убрать его кафедру, жаловался на него Зенону и грозил Анастасию, что острижет ему волосы и выдаст народу. ¹²⁴⁴

Сомнения патриарха в правоверии Анастасия имели свои основания. В конце правления Зенона стала вакантной Антиохийская кафедра, и в числе трех кандидатов на нее был выставлен Анастасий. Об этом впоследствии с уважением и похвалой поминал Прокопий из Газы, державший публично похвальную речь в честь императора. ¹²⁴⁵ Когда императрица и синклит остановили свои мысли на Анастасии как достойном преемнике Зенона, патриарх Евфимий заявил свой протест. Сторонники Анастасия настаивали на его кандидатуре, и патриарх уступил, но, как предварительное условие своего согласия на его избрание, выставил требование, чтобы Анастасий выдал собственноручно написанное исповедание веры с признанием Халкидонского собора. Императрица и синклит убедили Анастасия исполнить это требование патриарха. ¹²⁴⁶ Таким образом, препятствие, оказавшееся на пути Анастасия к престолу, было устранено. Весьма вероятно, что возложение самим патриархом порфиры и царского венца на Анастасия было своего рода формальным свидетельством его согласия на этот выбор и имело целью положить конец зложелательным толкам, вызванным протестом патриарха, который не мог не огласиться в среде приверженцев православия.

Через сорок дней после восшествия на престол совершилось бракосочетание Анастасия с императрицей Ариадной. Он принял императорское имя Флавия, как раньше носил его Маркиан. ¹²⁴⁷

Вступление во власть Анастасия сопровождалось манифестом, по которому были сложены недоимки по взысканию податей за прежнее время и одновременно с тем был издан указ в ограничение тех бедствий, которые причиняли профессиональные доносчики, delatores, или συκοϕάνται, как звали их по-гречески. ¹²⁴⁸

Избрание Анастасия на царство было делом национальной партии, желавшей низвергнуть иго исавров. Брат Зенона, Лонгин, которого он старался выдвинуть как своего преемника, занимал пост первого члена сената; другой Лонгин, из Кардал, был магистром оффиций; исавров было очень много в столице и Халкидоне. По-видимому, исавры затевали государственный переворот. На это намекает в своем панегирике Анастасию, сказанном в год двадцатилетия его правления, Присциан. ¹²⁴⁹ Но своевременно были приняты меры, обеспечившие спокойствие столицы. Новый префект города Юлиан поспешил издать строгий приказ в предупреждение возможных беспорядков. Угрозы не подействовали, и на ристаниях в присутствии императора произошли большие буйства, так что пришлось пустить в дело войска. При подавлении беспорядков было много убитых, и возбужденные димоты отомстили поджогом ипподрома. ¹²⁵⁰ Подавление беспорядков сопровождалось одной мерой общего характера. Пантомимы, которых дал каждой из четырех партий Лонгин, брат имп. Зенона, оказались, как можно предполагать, солидарны с исаврами, и Анастасий распорядился изгнать их из города. ¹²⁵¹ Префект Юлиан не выказал в подавлении беспорядков должной распорядительности, он был смещен, и Анастасий на его место назначил Секундина, мужа своей сестры Кесарии. Виновниками бесчинств были признаны исавры, и новый префект издал приказ, по которому всем без изъятия исаврам воспрещалось пребывание в столице, и они должны были немедленно покинуть город, сохраняя, однако, приобретенные чины и звания, а также и имущество. Брат Зенона был удален в Фиваиду и насильно посвящен в духовный сан в котором умер спустя семь лет. Свекровь императрицы, Лалия, жена Лонгина, сосланного в Фиваиду, Валерия, с дочерью Лонгиной и другие знатные дамы были удалены из дворца и проживали из милости в загородной вилле Брохты, на азиатском берегу Босфора. ¹²⁵² Лонгин из Кардал, бывший магистр оффиций, бежал в Исаврию. Но раньше чем он успел прибыть на родину, вся страна была уже охвачена восстанием. Во главе движения стал Лингинин, назначенный при Зеноне правителем этой провинции. ¹²⁵³

В числе вождей восстания оказался также епископ города Апамеи, Конон, сын Фускиана, оставивший свою кафедру, чтобы стать воином. Под оружие встало до ста тысяч человек, так как исавры заставили присоединиться к себе отдельные военные отряды, а иные сами примкнули к восстанию в надежде поживиться от грабежа. ¹²⁵⁴

В конце правления Зенона, в связи с подавлением восстания Илла, Исаврия стала получать от казны ежегодную сумму денег, 1500 фунтов золота по одним сведениям и пять тысяч – по другим. ¹²⁵⁵ Анастасий немедленно уничтожил эту привилегию и издал указ, по которому имущество исавров, проживавших в столице, откуда они были теперь удалены, подлежало немедленной конфискации и продаже с аукциона. Под действие этого закона было подведено и личное имущество покойного императора. Все было распродано, даже одежды Зенона. Иоанн Антиохийский сообщает, что одновременно с этим был отдан приказ срыть крепость Папирия, чего, по-видимому, нельзя было осуществить немедленно. Для войны с исаврами была сформирована армия, командирами которой были назначены два Иоанна. Иоанн, по прозвищу Скиф, магистр армии Востока, имел опыт войны в Исаврии, во время восстания Илла. Другой командир был Иоанн по прозвищу Кирт (горбатый), назначенный магистром армии in praesenti. ¹²⁵⁶ Помощниками главнокомандующих (ипостратигами) были Юстин, будущий император, и гот Апсикал с отрядом соплеменников. Конные ополчения гуннов вели Сигизан и Зольбон. ¹²⁵⁷ Главной силой имперских войск были старые регулярные полки, стоявшие в Силимврии.

В своем бранном воодушевлении исавры не ждали врага, и вышли из своей земли раньше, чем собралась имперская армия. ¹²⁵⁸ Во Фригии на равнине близ города Коттиея произошла встреча враждебных сил в конце 492 года. Привычные сражаться в родных горах, исавры оказались слабее противников и потерпели жестокое поражение. В бегстве пал их вождь Лингинин. Ограбление убитых на войне было тогда обычным явлением, и после решительной победы начался грабеж. Если бы победители настойчиво продолжали преследование, то, по замечанию Иоанна Антиохийского, никому из исавров не удалось бы спастись в охватившей их панике. Близилась уже зима, и войска, дойдя до Тавра, встали на зимовку. С весною началась в Исаврии горная война, которая затянулась на шесть лет. Во второй год войны один из командиров, Диоген, осадил крепость Клавдиополь, лежавшую в долине между двумя хребтами Тавра. Попрятавшиеся в своих неприступных ущельях исавры спустились в большом числе на выручку крепости и поставили Диогена в очень трудное положение, отрезав ему все пути сообщения. Его выручил Иоанн Кирт, подоспевший вовремя, чтобы ударить на врага с тыла. Произошла упорная битва, окончившаяся победой имперских войск. Епископ Конон был смертельно ранен во время сражения и вскоре умер. ¹²⁵⁹ То была вторая значительная победа римского оружия, ослабившая силу сопротивления. На третий год войны военные действия сосредоточились в южной Исаврии. Природа места и дикий характер населения представляли труднопреодолимые преграды для борьбы с врагом, и Лонгин Селинунтский, имевший свой центр в Антиохии Исаврийской, сумел организовать доставку провианта своим соплеменникам морем, с которым были хорошо знакомы исавры, имевшие давнюю репутацию умелых пиратов. Лонгин из Кардал и Афинодор руководили сопротивлением в этих местностях. Война шла с большим ожесточением, и дело покорения Исаврии подвигалось медленно. Только в 497 году Иоанну Скифу удалось захватить главных организаторов сопротивления. Лонгин и Афинодор были казнены, и головы их были отосланы в Константинополь. В столице торжественно отпраздновали победу над исаврами. Анастасий назначил ристания в честь победы. Головы казненных вождей восстания и присланные из Исаврии пленники радовали взоры толпы на ипподроме. Головы были потом выставлены на шестах в предместии Сиках, а пленные поселены во Фракии. ¹²⁶⁰ Война, однако, не была еще окончена и продолжалась в диких горных ущельях Исаврии. Только в 498 году комит Приск взял в плен Лонгина Селинунтского. В цепях привезли его в Константинополь, показывали народу на ипподроме, затем казнили в Никее. ¹²⁶¹ Полководцы, сумевшие довести до конца эту трудную войну, были щедро вознаграждены за свои заслуги и удостоены консульства – Иоанн Скиф на 498 год, а Иоанн Кирт на 499-й.

Так удалось Анастасию справиться с первой задачей, которая выпала на его долю при самом вступлении на царство, – положить конец господству исавров в империи и превратить этот дикий народ в верноподданных римского императора. Сильно пострадавшая от шестилетней войны Исаврия потеряла свое привилегированное положение и в дальнейших судьбах империи никогда уже не имела того значения, какое ей выпало при Зеноне. Исавры были окончательно усмирены и в течение следующего столетия давали храбрых солдат на службу империи.

Жизнь столицы в первые годы правления Анастасия омрачалась кровавыми народными волнениями на почве соперничества партий ипподрома. Император не проявлял лично никакого интереса к играм, но по старой традиции не мог остаться вне деления на партии и считал своею партию красных, τὀ ρούσιογ μερος. ¹²⁶² В разделении четырех партий на две соперничающие стороны красные примыкали к зеленым, прасинам, и, таким образом, эта партия считалась покровительствуемой и пользовалась, в ущерб противникам, своим привилегированным положением. Крупными волнениями ознаменовался 493 год. Виновниками беспорядков были на этот раз прасины. Когда префект города схватил нескольких буянов и посадил их под арест, то прасины во время ристаний стали требовать у императора освобождения арестованных. Анастасий приказал вывести экскувитов против толпы. Страсти разгорелись еще сильнее, толпа придвинулась к самой кафизме, и кто-то бросил камень в императора. Тот успел уклониться от удара, а экскувиты изрубили виновного в куски. В отместку прасины подожгли Халку, медные ворота ипподрома, и распространившийся пожар истребил всю арену до самой кафизмы, а также внешний портик до Эксаиппия и Форума Константина. Во время пожара упали со своих постаментов статуи императора и императрицы. Толпа овладела ими и, подвязав к ним канаты, с позором таскала их по улицам столицы. Во время подавления этих беспорядков было много убитых. Префект города был смещен, и этот пост занял Платон, патрон партии прасинов. ¹²⁶³

Какие причины вызвали столь резкое ожесточение против императора, это не поддается точному выяснению ввиду скудости сохранившихся свидетельств. Но весьма вероятным является предположение, что одним из мотивов раздражения народа было сокращение числа видов увеселений, и в частности запрет пантомимов. Папа Геласий в своем письме к Анастасию от начала 494 года поминает, что император «подавил народное волнение, pro rebus ludicris». ¹²⁶⁴ Этот термин служил для обозначения забав, которые доставляли народу пантомимы. Помимо запрета пантомимов, Анастасий устранил из числа увеселений травлю диких зверей и распространил этот запрет на всю империю. В Эдессе указ об этом был объявлен в 499 году. ¹²⁶⁵ Пантомимы с их танцами являлись неотъемлемым увеселением во время весеннего праздника, носившего имя τὰ Вρυτά, правившегося в первых числах мая, как римские Флоралии. ¹²⁶⁶ И два раза этот праздник ознаменовался страшными беспорядками и большим кровопролитием. Первый раз – во время префектуры Константина Цурукки в 501 году. Во время театральных представлений в самый полдень прасины устроили засаду своим врагам венетам. Они нанесли камней в горшках, прикрытых овощами, запаслись оружием и встали под видом продавцов, в портике театра. Когда по сигналу префекта началось представление и присутствующие сосредоточили на нем свое внимание, вдруг полетели в зрителей камни, началась свалка, пошло в ход оружие. Всеобщее смятение и паника еще более ухудшили дело. Кровью обагрился весь театр, и в результате оказалось более трех тысяч убитых. В числе погибших был незаконный сын императора. Анастасий жестоко покарал виновных, многих казнил из обеих партий или отправил в ссылку. ¹²⁶⁷ После подавления беспорядков 501 года Анастасий издал общий указ с воспрещением справлять весенний праздник в старой языческой форме и распространил этот запрет на все восточные провинции. Указ этот был объявлен в Эдессе в 502 году, и летописец, занося сведение об этом в свою хронику, относится к императору с большой похвалой за его старание очистить жизнь христиан от остатков старого язычества. ¹²⁶⁸ В обоих панегириках, произнесенных пред императором в празднование 20-летия его правления, авторы их, грамматик Присциан и ученый ритор из Газы Прокопий, вменяют ему в большую заслугу искоренение борьбы человека с дикими зверями на потеху зрителей и запрещение развращающих народ языческих плясок. ¹²⁶⁹ *

Помимо столицы особенно ожесточенный характер борьба партий имела в Антиохии, причем прасины проявляли свою дерзость в отношении представителей верховной власти. Так, в первый год правления Анастасия вновь назначенный комит Востока, Каллиопий, был вынужден бежать из города вследствие открытого выступления против него прасинов. Вместо Каллиопия был назначен Константин из Тарса, которому были предоставлены чрезвычайные полномочия для водворения порядка в городе, и ему удалось обуздать своеволие прасинов. ¹²⁷⁰ Помимо непосредственной причины народных волнений, соперничества партий, в Антиохии дело осложнялось тем, что иудеи представляли весьма значительную часть населения города, и взаимные отношения христиан и иудеев были издавна весьма враждебны. Разного рода взаимные обиды были явлением обычным, как и уличные свалки вследствие соперничества партий. Только более резкие нарушения порядка попали в заметки хронистов, и Малала сохранил подробное описание того, что случилось в 507 году. – В Антиохию явился известный возница Каллиопа из Константинополя. У прасинов в эту пору не было своего возницы, и комит Эдессы Василий помог им нанять этого опытного и искусного в своем деле мастера. Он одерживал победы и поднял настроение партии.

В роскошном предместии Антиохии, Дафне, справляли Олимпии – праздник, вызывавший большое стечение народа. Каллиопа со своими приверженцами поджег стоявшую там синагогу, толпа разграбила все, что там было, и перебила много иудеев. На развалинах был водружен крест, и принято решение превратить синагогу в храм св. Лаврентия. Узнав об этих бесчинствах, Анастасий послал в Антиохию в звании комита Востока антиохийца Прокопия, который попросил назначить никтепархом города, т. е. начальником ночной охраны, византийца Мину. Однажды, когда прасины произвел большие беспорядки, Мина арестовал нескольких буянов. Прасины сбежались в храм св. Иоанна за городом. Взяв с собою отряд готов, Мина отправился туда, чтобы разогнать толпу. Воины вошли в церковь, где искали убежища бунтари, и у самого алтаря Мина пронзил мечом некоего Елевферия, так что кровь убитого обрызгала алтарь. Труп был вынесен из церкви; туловище оставили на месте, а голову взял с собою Мина. Проходя через мост на Оронте, он бросил ее в реку. После полудня толпа принесла в город труп Елевферия. Подле общественных бань, называвшихся Ольвия, Мина встретил прасинов с отрядом войска и врагами прасинов, венетами. Произошла схватка, и победа осталась за прасинами, которые затем сожгли две базилики и преторий комита Востока. Прокопий бежал из города, а Миной овладела толпа. Ему обрили голову, оскопили, таскали по городу и, наконец, повесили, а потом сожгли его труп за городом. Когда в Константинополе было получено об этом известие, Анастасий назначил комитом Востока антиохийца Иринея Пентадиаста, который произвел экзекуцию над своими провинившимися земляками и на время успокоил город. ¹²⁷¹

В тот самый год, когда в Константинополе была отпразднована победа над исаврами, восточная граница империи подверглась нашествию со стороны всегда неспокойных арабов. Племена, находившиеся под властью филарха Наамана, признававшего над собой верховную власть персидского царя, вторглись в провинцию Евфратезию, но были отражены и разбиты дуксом этой области Евгением. Поражение было нанесено в местности ближайшего к границе персидского города Бифрапсы. Одновременно с тем Роман, командир военных сил в Палестине, вел войну с арабами, которые вторглись в пределы империи из пустыни. Он имел дело с филархами – сначала Огаром, потом Габалой. Не ограничившись отражением последнего, Роман caм перешел в наступление и отвоевал остров Иотабу, который был некогда уступлен имп. Львом филарху Аморкесу. Этот остров имел значение важного промежуточного порта в торговых сношениях с Индией. Восстановив зависимость его от империи, Роман предоставил его в ведение купцам, которые плавали в индийские порты, и установил пошлины, взимавшиеся в пользу имперской казны. ¹²⁷²

За два года раньше в Константинополь были присланы великолепный слон и два «камелопардала», т. е. жирафа. ¹²⁷³ Записавший это событие в свою хронику комит Марцеллин считал их подарком Индии. ¹²⁷⁴ Но в хронике Иешуа Стилита, проживавшего в Эдессе и ближе осведомленного о делах в Персии, есть упоминание о великолепном слоне, которого отправлял в Константинополь царь персидский Кавад в подарок императору в ту пору, когда шла война в Исаврии. ¹²⁷⁵

Три года спустя, по смерти Огара, брат его Бадихарим начал опять тревожить Сирию и Финикию и совершал свои набеги с такой стремительной быстротой, что римские войска не могли настигнуть арабов при отступлении. Тревожное положение на границе с арабами прекратилось после того, как Анастасий заключил мир с отцом Бадихарима, Аретой (502 г.). ¹²⁷⁶

В том же самом году началась серьезная война с персами. Долгий мир, не нарушавшийся с 442 года на восточной границе, имел своей причиной войны, которые приходилось вести персидским царям с их северо-восточными соседями, эфталитами, а также и те внутренние настроения в персидском царстве, которыми сопровождалась смена царей. Современник Анастасия, царь Кавад, был обязан восстановлением на престоле, после временного удаления, царю эфталитов, которому он обязался выплатить большую сумму денег. По договору 442 года, как и по прежним, империя обязывалась выплачивать персам известную сумму денег за охрану кавказских проходов от вторжений северных варваров. Тревожное положение дел в Персии позволяло византийскому двору уклоняться от исполнения этого обязательства, и персидские цари уже давно не получали условленной платы. Нуждаясь в деньгах для сведения своих счетов с эфталитами, Кавад потребовал от Анастасия уплаты сумм, которые персы считали в долгу за империей. Но император предложил ему заключить заем с письменным обязательством и не соглашался иначе помочь ему в его затруднениях. Кавад со своей стороны отказался от каких-либо обязательств для получения от империи того, что персы имели право считать долгом, и немедленно начал военные действия вторжением в Армению. ¹²⁷⁷

С большим войском, в котором, кроме персов, было много гуннов, Кавад подступил к Феодосиополю (Эрзерум). Командиром гарнизона в этом городе состоял Константин, член синклита, питавший вражду к императору. Он сдал Каваду город без сопротивления, и тот, опустошив окрестности, оставил начальником гарнизона того же Константина, а сам вступил в армянскую область, Софанену, с главным городом Мартирополем. Начальник этой области, сатрап Феодор, сдал ему без сопротивления город и выдал хранившиеся у него суммы взысканных налогов за два года. ¹²⁷⁸ 5-го октября 502 г. Кавад осадил Амиду (Диарбекир) – пограничную твердыню римской власти на этой окраине. ¹²⁷⁹ Этот неприступный по своему положению город был хорошо снабжен всем нужным для защиты, но гарнизон его был очень незначителен.

Когда в Константинополе стало известно, что Кавад собирается в поход, Анастасий отправил к нему послом Руфина с деньгами, но разрешил отдать их только в том случае, если Кавад не переступил еще границы. ¹²⁸⁰ Доехав до Кесарии в Каппадокии, Руфин узнал, что Кавад вступил в пределы империи и занят осадой Амиды. Оставив деньги в Кесарии, Руфин явился в персидский лагерь. Кавад заточил посла и продолжал осаду. Дело имело вид безнадежный, так как город был превосходно укреплен и природа места делала его неприступным. Персы начали рыть подкопы, но дело плохо подвигалось.

Грабительские отряды из персидского лагеря под Амидой предпринимали набеги на юг. Против них выступил дукс Константины (Телла) Алипий и некоторое время действовал успешно, но 19 ноября в ночном нападении он был застигнут врасплох. Конница успела бежать, а пехота понесла тяжкие потери, и много людей попало в плен. ¹²⁸¹ В конце ноября царь персидских арабов Нааман сделал набег с юга в направлении города Карр (Харран), грабил и разорял страну и простер свои набеги до города Эдессы. По слуху о его вторжении жители Эдессы принялись за исправление пришедших в ветхость стен, очистили ров вокруг города, завалили ворота камнями и принимали все меры к усилению охраны. Нааману досталась огромная добыча, и число людей, уведенных в плен, летописец определяет огромной цифрой 18 500 человек, объясняя большое количество пленных как стремительностью набега, так и тем, что сбор винограда заставил в это время выйти на работу многих хозяев. Дукс Мелитены Евгений, который сначала поддерживал Алипия в его борьбе с персидскими отрядами, вернулся после поражения в свой город и организовал поход на Феодосиополь. Ему удалось овладеть городом и восстановить власть императора в стране.

Между тем Кавад упорно продолжал осаду Амиды. Он обложил город со всех сторон, строил осадные башни и орудия, но неприступное положение города и его мощные стены с их высокими башнями давали мало надежды на успех этого предприятия. Подошло зимнее время и дожди, и персы сильно страдали от холода. Кавад готов был уже отказаться от своего намерения и отступить, но вскоре счастливый случай отдал Амиду в руки персов. Это случилось 10 января 503 года.

Охрану одной из башен западной части стен города близ местности, которая называлась Трипиргий (три башни), держали монахи расположенного поблизости Уртайского монастыря. ¹²⁸² Разделяя с населением бедствия осады, монахи приняли на себя охрану части стены в месте расположения их монастыря и три месяца верно исполняли возложенные на них обязанности. Близ Трипиргия были расположены каналы для стока нечистот из города. Один смельчак пользовался ими, чтобы по ночам выбираться из города и угонять скот у персов. Командир персидских войск, расположенных против этой башни, выследил смельчака, выходившего из города с товарищами на ночной грабеж, и высмотрел, каким путем он проникал назад в город. В холодную и дождливую ночь на 10 января кто-то хорошо угостил монахов, и они крепко уснули. Персы приблизились к башне, взлезли на стены тем самым путем, каким делал это тот смельчак, застали монахов спящими, перебили их и овладели башней. Когда присутствие врага было замечено и началась тревога, командир охраны подошел к тому месту с факелами, и персы в темноте поражали своими выстрелами людей на выбор. Охрана соседних башен не могла оказать помощи, и скоро они оказались также в руках персов. Спустившись со стены в город, персы стали избивать осажденных, искавших спасения в церквах, и три дня шла бойня. ¹²⁸³ На третий день после взятия города в него вступил Кавад, въехав на слоне. Расположив в Амиде гарнизон в три тысячи человек под начальством храброго вождя Глоны, ¹²⁸⁴ Кавад вышел из города и, заняв гарнизонами соседние укрепления, передвинул свои войска в горную местность близ Нисибина. Отсюда он отпустил в апреле 503 года к императору его посла Руфина с письмом, в котором предлагал уплатить деньги или принять войну. Анастасий выбрал второе и послал на Восток армию под начальством трех военачальников: Ареобинда, назначенного магистром армии Востока, ¹²⁸⁵ Патрикия ¹²⁸⁶ и Ипатия, своего племянника от брака сестры Анастасия Кесарии с сенатором Секундином. В числе вождей низшего ранга был ивер Ферасман, будущий император Юстин, Зимарх и командиры готов Годигискл и Бесса. Дукс Роман, успешно действовавший против арабов, присоединился к армии Ареобинда. Три командира, стоявшие во главе войск, не были подчинены друг другу, и главнокомандующего не было в армии. Начальником интендантской части был александриец Апион, пользовавшийся в ту пору большим доверием Анастасия. ¹²⁸⁷

Ареобинд с войском числом до 12 тысяч человек занял позицию между Дарой и укреплением Амудий и действовал против Нисибина. Патрикий и Ипатий, имевшие под своей командой 40 тысяч человек, направились к Амиде. Апион расположился в Эдессе и раздавал населению зерно, из которого пекли сухари для армии. Несколько раз Ареобинд успешно отражал нападавших на него персов и прогонял их в Нисибин. В свидетельство своих успехов Ареобинд послал императору золотое оружие, снятое с одного знатного перса, убитого в схватке. ¹²⁸⁸ Но в июле месяце против него появились весьма значительные силы, состоявшие из персов, гуннов и арабов, под общим начальством изменника Константина, сдавшего Каваду Феодосиополь. Ареобинд звал на помощь Патрикия и Ипатия, но те не послушались. Паника, охватившая его армию, заставила его спешно отступить к городу Телле, бросив весь свой обоз в добычу врагам. Продолжая отступление, он укрылся за крепкими стенами Эдессы. ¹²⁸⁹

Патрикий и Ипатий, подступив к Амиде, начали правильную осаду города: строили осадные башни, вели подкопы, но храбрый персидский гарнизон умело вел охрану и отбивался от превосходящих сил противника. Когда до них дошла весть о наступлении персов и бегстве армии Ареобинда, они сожгли выстроенные уже осадные башни и отступили. При этом два офицера устроили засаду и погнали около города стадо быков. Персы, видя со стены стадо, вышли из города, чтобы его захватить. Засада сделала свое дело, и вождь персидского гарнизона, Эглон, попал в руки римлян. Узнав об этом, Патрикий и Ипатий вернулись и потребовали от него сдачи Амиды; тот обещал сделать попытку, но гарнизон не послушал начальника, и храбрый перс был распят. ¹²⁹⁰ Персидские арабы опять сделали вторжение в римские пределы, но храбрый дукс, командовавший в Каллинике, Тимострат, удачно сразился с ними и прогнал насильников в их пустыни.

В августе Кавад стянул свои силы к местности города Ападна. ¹²⁹¹ Армия Патрикия и Ипатия выступила против них, и передовой отряд эфталитов в 800 человек был истреблен. Победа ободрила настроение армии, и войска продолжали поход без должной осторожности. Узнав о гибели передового отряда, Кавад выступил против неприятеля со всеми своими силами, и персидская конница захватила римское войско на биваке во время обеда. Среди всеобщей паники началось бегство, во время которого погибло много народа от меча и много было взято в плен. Патрикий бежал за Евфрат и спасся в Самосату. Во время этой битвы царь персидских арабов, Нааман, получил тяжелую рану, от которой вскоре скончался. Один из вождей, комит Петр, занял укрепление Сифрин невдалеке от Амиды. Но население, опасаясь за свою жизнь, выдало Петра и его людей персам. Петр был взят в плен, а его люди перебиты. ¹²⁹²

После этого успеха Кавад подступил к Телле с намерением взять этот город. Жившие там иудеи устроили подкоп и давали сигнальные знаки персам, протыкая палки в крыши своих домов. Первый в лагере персов заметил и понял это находившийся в плену Петр. Так как он был взят в чем был, то успел обноситься. Он попросил позволения приблизиться к стене, чтобы получить от своих платье. Это было ему разрешено, и со стены ему бросили две перемены платья, а он нашел возможность при этом сообщить командиру Леонтию о предательстве иудеев. Тот обошел стены, нашел подкоп, и все иудеи, без различия пола и возраста, были перебиты. Местный епископ Бар-Хадад ходил с молитвой по стенам, совершал моления и кропил святой водой солдат, ободрял их к защите города. Он побывал в персидском лагере и просил царя пощадить город. Кавад не приступал к осаде и направился к Эдессе.

6 сентября жители Эдессы и гарнизон уничтожили все монастыри и гостиницы, расположенные за городом, вырубили все деревья, чтобы иметь лучший обстрел для метательных орудий, внесли в город все мощи и другие святыни и, расставив орудия на стенах, ждали приближения неприятеля. 9 сентября Кавад предложил Ареобинду или принять от него послом одного из его вельмож, или выйти самому из города для переговоров о мире. Ареобинд предпочел не пускать персов в город и вышел сам. Свидание состоялось в церкви св. Сергия близ города. Уполномоченный Кавада Бавай, имевший звание аспебеда, ¹²⁹³ т. е. главнокомандующего, предложил немедленно уплатить 10 тысяч фунтов золота и затем уплачивать такую же сумму ежегодно. Ареобинд со своей стороны соглашался уплатить семь тысяч. Переговоры длились с рассвета до 9 часа (3 часа дня) и ничем не кончились. Иешуа приписывает Каваду злой умысел захватить Ареобинда, который, однако, не удался. Персидская армия, быть может вследствие затруднения прокормиться в опустошенной стране, отошла на юг, в направлении города Харрана; но жители города сделали засаду, истребили 60 человек и захватили в плен хана гуннов. Кавад потребовал его выдачи, и те прислали его и 1500 баранов в подарок.

Между тем арабы грабили страну и дошли до Евфрата. В эту пору явился на театр военных действий Патрикиол со своим сыном Виталианом. Перейдя Евфрат, он отразил арабов и хотел направиться в Эдессу; но узнав, что в тех местах находится сам Кавад с главными силами, отступил в Самосату.

17 сентября перед Эдессой появилась вся армия Кавада и укрепила свой лагерь поблизости от города. Начались переговоры о мире. Кавад потребовал заложников, и Ареобинд послал к нему знатного гражданина Эдессы Василия с 14 человек свиты и дукса Алипия, обещав доставить через 12 дней две тысячи фунтов золота. Кавад отвел свои войска от города, но на следующий день прислал посла с требованием немедленно уплатить 300 фунтов золота. Получив отказ, Кавад опять появился под стенами Эдессы 24 сентября, а затем отошел на Евфрат. ¹²⁹⁴ Нападение на Каллиник, пограничную римскую крепость на Евфрате, было отражено храбрым Тимостратом. При этом попал в плен один знатный перс. Кавад подступил к городу и грозил взять крепость и перерезать всех жителей, если не будет выдан пленник. Тимострат удовлетворил требование царя, и персы отступили. Арабы, участвовавшие в походе, переходили на правый берег Евфрата, грабили страну и взяли город Батну. – Так закончились военные действия в этом году.

Несогласия вождей побудили Анастасия прислать на театр военных действий доверенное лицо с правами главнокомандующего. Он остановил свой выбор на своем земляке Келере. Прибыв уже в декабре месяце в Иераполь, Келер вызвал к себе вождей, отставил Ипатия и Апиона и сделал распоряжение о распределении войск на зимовку в разных городах. Пост Апиона занял Каллиопий. Еще в течение зимы Патрикий выступил из Мелитены к Амиде, захватил караваны с провиантом, направлявшиеся в город, и отрезал все сообщения. Выступивших на помощь Амиде персов он разбил на реке Калате (Нимфий) и, вернувшись под стены Амиды, обложил город. Ранней весной Келер собрал свои силы в большом лагере близ Решайны. Узнав, что большие силы персов вступили в Нисибин, и готовясь идти на выручку Амиды, отослали лошадей на пастьбу в горную местность к югу от Нисибина, Келер послал Тимострата захватить лошадей, и это дело блистательно удалось. После этого успеха Келер перевел свои войска к Амиде и приступил к осаде. Римляне тесно обложили Амиду и начали делать подкопы. Но персы храбро защищались и затопили подкопы. Самообладанием и отвагой отличился в это время гот Эллод, недавно получивший в Харране чин трибуна. Он пробрался в город через подкоп с несколькими товарищами; но, встретив большую толпу врагов, должен был уйти назад и, хотя был ранен, унес с собою труп убитого товарища. В июне явился в римский лагерь изменник Константин с двумя женами, которых дал ему Кавад. По приказанию императора, его препроводили в Никею и там постригли в духовный сан. Этим ограничил наказание изменнику Анастасий, запретив ему навсегда являться в столицу и во дворец.

Ввиду безуспешности осады Амиды Келер возложил продолжение ее на Патрикия, а Ареобинду приказал сделать вторжение в персидскую Армению. Ареобинд подверг страну страшному опустошению и привел с собою 120 тысяч баранов. Келер разорял земли за Тигром и избивал всех жителей старше 12 лет. В осажденной Амиде начался страшный голод и дело доходило до людоедства; персы тем не менее продолжали храбро защищаться и не допускали мысли о сдаче города.

Кавад, занятый войной с гуннами, не являлся на театр военных действий и, видя разорение своих областей, возобновил переговоры о мире. Он послал к Келеру уполномоченного вести переговоры сановника и выдал бывших у него римских заложников, а также прислал труп Алипия, умершего в Персии. Персидский уполномоченный просил разрешения доставить провиант в Амиду. Келер и все командиры, бывшие налицо, дали клятву в безопасности каравана. Но один командир отсутствовал, и так как он был свободен от клятвы, то устроил засаду и захватил караван в 300 верблюдов. Оказалось, что в тюках был не только провиант, но и оружие. Голодавший гарнизон тем не менее не терял бодрости и храбро отбивался. Переговоры затягивались. Между тем наступило холодное время, и войска стали расходиться на зимние квартиры, не ожидая на то разрешения. Келер отдал приказ Юстину собрать войска, но это оказалось неисполнимым. ¹²⁹⁵ Переговоры с персидским уполномоченным закончились тем, что Келер уплатил от имени императора 11 кентенариев золота, а персы отказались от Амиды. Келер предоставил гарнизону право выйти из города с оружием и занял превращенный в развалины и страшно опустошенный город. Условия, на которых обе державы обязывались заключить мир, подлежали предварительному утверждению государей. ¹²⁹⁶ Войска разошлись на зимние квартиры. Ареобинд со своими войсками отправился в Антиохию, Феодор – в Дамаск, Патрикий – в Мелитену за Евфратом, Ферасман – в Апамею и Каллиопий – в Иераполь.

Когда после заключения мира, подчиненные империи арабы решили сделать набег на персидские области, Келер выслал против них дукса Тимострата из Каллиника. Нагнав арабов, Тимострат заставил их вернуться назад, двум шейхам отрубил головы, а трех распял. Арабы, признававшие власть персов, сделали набег на римскую территорию и ограбили два селения. Командир гарнизона в Нисибине велел схватить шейхов и предать их смерти. ¹²⁹⁷

Каковы были нравы военных людей того времени, об этом дает представление один эпизод, рассказанный Иешуа Стилитом. – Стоявшие на постое готы вели себя очень буйно, ссорились между собою и нередко бились смертным боем, пьянствовали и позволяли себе насилия над туземцами. Буйное их настроение проявилось в особенно резкой форме, когда Роман, в интересах туземцев, захотел определить размеры того довольствия, на которое имели право солдаты на постое. Дикой толпой с обнаженными мечами ринулись они в дом, где жил Роман. Так как он помещался на втором этаже, то, заслышав шум, выскочил с мечом в руках и отражал напиравших на него буянов. От тяжести людей сломалась лестница, готы попадали вниз, переранили друг друга, многие расшиблись, а Роман получил возможность спастись от осады, взобравшись на крышу своего дома и перейдя в другой. Бунт против Романа сам собой успокоился, но он не пытался больше защищать местных жителей от наглого поведения своих храбрых, но с трудом подчинявшихся дисциплине солдат. ¹²⁹⁸

Келер отправился в Константинополь, чтобы получить согласие императора на принятые им условия мира. Весною 506 года он вновь прибыл в Эдессу. Здесь он получил известие, что уполномоченный Кавада, с которым он вел переговоры, умер и царь намерен назначить другое лицо. Келер пробыл в Эдессе пять месяцев в ожидании персидского посла. Составлявшие главный контингент его войска готы вели себя так буйно, что Келер, опасаясь последствий поведения своих солдат, оставил Эдессу и выступил с войсками на границу. Осенью прибыл уполномоченный персидского царя, и после разных проволочек, вызванных взаимным недоверием, мир был заключен сроком на семь лет. Условия мирного договора были точно определены в тех грамотах, какими обменялись обе стороны. ¹²⁹⁹ Но ни один из дошедших до нас источников о событиях этой войны не сохранил более точных указаний.

В числе условий мирного договора, который был заключен с персами при Феодосии, стояло обязательство, принятое обеими сторонами, – не возводить новых крепостей в пограничных местностях. По-видимому, этот пункт был сохранен в тексте нового договора. Так как персы имели в ту пору большие затруднения на северо-восточных границах, то Келер воспользовался этим, чтобы усилить охрану границы империи. Он решил создать новый опорный пункт, и местом для новой крепости была избрана Дара. Поселение этого имени находилось на расстоянии 98 стадиев от Нисибина (ок. 20 верст). ¹³⁰⁰ Важность места, избранного Келером, была блистательно доказана тем, что во все дальнейшее время Дара была ключом обладания соседними областями. Место, занятое крепостью, принадлежало амидской церкви и было выкуплено у нее императором за деньги. В течение трех лет шли работы по возведению стен, крепостных сооружений, цистерн для воды, водопровода, казарм и других общественных зданий. В этом деле принимал живое участие епископ Фома, пользовавшийся большим доверием императора и состоявший с ним в постоянной переписке по сооружению крепости. ¹³⁰¹ Надзор за рабочими был поручен членам амидского клира. Дуксом в Амиде состоял в ту пору Феликиссим, человек вполне достойный и не зараженный корыстолюбием. Рабочие стеклись в множестве из соседних областей, а каменщики были присланы из столицы. Отпущенные на сооружение крепости деньги находились у епископа Фомы. По окончании работ, в ответ на заявление епископа, что он ничем не воспользовался из крупной суммы, бывшей в его ведении Анастасий прислал грамоту, в которой давал ручательство за себя и своих преемников, что амидская церковь никогда не должна подвергаться какой-либо ответственности по расходу денег, употребленных на сооружение Дары. Крепость получила имя Анастасиополя, но оно не удержалось и возобладало прежнее название, которое носил поселок. Первым епископом Дары был Евтихиан из Амиды. Анастасий снабдил его средствами на сооружение храма. Отвоеванный от персов Феодосиополь Анастасий распорядился укрепить надежнее прежнего, и старая крепость превратилась теперь в цитадель. Этот город был переименован в Анастасиополь, но это имя, как и в отношении Дары, не вошло в оборот, и город удержал старое имя. ¹³⁰²

Сооружение новой крепости поблизости от границы, а равно и укрепление Феодосиополя вызвали неудовольствие и жалобы со стороны Кавада, и Анастасию приходилось успокаивать его претензии денежными дарами.

В связи с событиями этой войны стоит один интересный эпизод. – Гуннский царь Амбазук, владевший крепостью в Каспийском проходе, в третий год войны вступил в сношения с императором и предложил ему передать этот опорный пункт. Но так как восточная Армения была под властью персов, то для империи было слишком трудно удерживать такой отдаленный пост, и Анастасий не принял предложения Амбазука. Впоследствии Кавад овладел этой крепостью, отняв ее у сыновей Амбазука по его смерти. ¹³⁰³

В то самое время, когда Анастасий был занят войной с Персией, на северо-западных границах империи вышло осложнение в мирных доселе отношениях с державой Теодориха. Упрочив свое положение в Италии, Теодорих завязывал сношения и вступал в союзы с разными германскими племенами. Так, эрулы, сидевшие на Дунае в соседстве с гепидами, вступили с ним в союз, и царь их Радульф был признан сыном Теодориха по оружию. Так как Теодорих вступил в обладание наследием западного римского императора, то в его державу должна была войти часть префектуры Иллирика. Области к северу от течения Савы давно уже вышли из непосредственной зависимости от центра империи, а город Сирмий, лежавший на старой дороге, по которой прошел и Теодорих в Италию, был тогда и оставался позднее в обладании захвативших его гепидов. В первые годы VI века там сидел сын царя Фравстилы, Тразерик. В 505 году Теодорих послал войска в область Савы под начальством комита Пиции Гердуика, чтобы отвоевать этот крайний пункт Западной империи на востоке. Пиция разбил Тразерика, выгнал его из Сирмия, и с этого времени этот город был занят готским гарнизоном. ¹³⁰⁴

В это время начал свою историю некий Мунд. Иордан называет его гунном и родственником Аттилы. ¹³⁰⁵ Но гораздо вероятнее сообщение Малалы, по которому Мунд был гепид, племянник царя Фравстилы. ¹³⁰⁶ Мунд создал себе самостоятельное царство в запустевших местностях северной части Иллирика и сделал центром своих владений город Гетру (Hetra) на Дунае. ¹³⁰⁷ Когда Пиция вступил в долину Савы, Мунд завязал с ним сношения и заключил союз с готами, чтобы иметь опору в своем неопределенном положении. Пост магистра армии Иллирика занимал в это время Сабиниан, сын соименного отца, убитого в 481 году. Чтобы покончить с захватами Мунда, он собрал 10 тысяч войска и большой обоз, привлек на помощь себе болгар и двинулся против Мунда. Узнав о грозившей ему опасности, Мунд обратился к Пиции с просьбой о помощи, и тот немедленно явился на место событий с отрядом в две тысячи пехоты и 500 человек конницы. Сражение произошло на берегах реки Марга (Морава) близ крепости, носившей имя Хлебный амбар Марга (Horrea Margi). Римское войско и болгары понесли тяжкое поражение, и Сабиниан с остатками своих сил бежал в укрепление Натум. ¹³⁰⁸ Епископ Еннодий, прославлявший Теодориха и Пицию за дела в Иллирике, не упомянул о победе Пиции над войсками императора, и только славил его за поражение диких, свирепых и храбрых болгар. Несмотря на блестящий успех, Мунд предпочел, однако, перейти со своими людьми на службу к Теодориху в Италию и оставался там до его смерти. ¹³⁰⁹

Занятый другими важными делами, Анастасий оставил за Теодорихом Сирмий. Но три года спустя он снарядил эскадру в сто военных кораблей и сто грузовых (дромонов) и послал ее под начальством комита доместиков Романа и комита схол Рустика в воды южной Италии. На суда было посажено 8 тысяч воинов. Эскадра грабила побережье, захватила и разорила город Тарент. ¹³¹⁰ Имперский флот невозбранно вернулся в Константинополь, а Теодорих с тех пор усилил заботы о развитии морских сил своего государства. ¹³¹¹ Быть может, выбор времени для этой экспедиции стоял в связи с тем, происходило тогда в Галлии. ¹³¹²

Самым могущественным властителем в Галлии был в ту пору царь франков Хлодвиг, унаследовавший царство от своего отца в 482 году. Ему удалось расширить свою державу за счет той области, которая находилась под властью Сиагрия, носившего титул магистра армии, и вскоре затем он начал войну с вестготами, которые старались распространить свою власть до течения реки Лигера (Луара). В 506 году он разбил в большой битве близ города Пиктавы (Пуатье) царя вестготов Алариха, и сын последнего, Аталарих, бежал в Испанию, где и утвердил свою власть по смерти отца. Хлодвиг провел зиму в городе Бурдигале (Бордо) и перевез к себе из Толозы все сокровища Алариха. Теодорих остготский выступил в защиту своих соплеменников за Альпами, и в хронике Кассиодора под 508 годом записано об его успешных военных действиях против франков. ¹³¹³ Так как к тому же самому году относится морской набег византийского флота на юг Италии, то возможно предположить, что Анастасий избрал время для этой экспедиции, будучи осведомлен о делах в Галлии, и воспользовался замешательством на севере, чтобы отомстить Теодориху за нарушение границ в Иллирике. Сношения византийского двора с Хлодвигом не подлежат сомнению ввиду той высокой чести, которую оказал Анастасий повелителю франков вскоре после этих событий.

Из Константинополя прибыло посольство к Хлодвигу в его резиденцию, Тур, которое привезло ему императорскую грамоту с назначением консулом и доставило соответствующий орнат. Хлодвиг облачился в роскошные, блиставшие пурпуром и золотом тунику и плащ и с царским венцом на голове совершил верхом на коне консульский выезд от атрия базилики св. Мартина и до главной церкви города. ¹³¹⁴ Как настоящий консул, он бросал в народ золотую и серебряную монету, на которой было изображение императора, так как другой в то время не было вовсе в обращении. Консулат Хлодвига был только титулярным и не значился ни в каких фастах. Но этот призрачный консулат вводил варвара в круг имперской знати и давал ему престиж в среде подчиненного силой оружия римского населения Галлии. Сам Анастасий сохранял в своем официальном титуле, когда обращался с манифестом на Запад, старый победный титул Francicus. ¹³¹⁵ Как в этом титуле императора, так и в той радости, с которой варвар принимал свой мнимый консулат, сказывалась жизнь идеи единства империи в тех пределах, какие она охватывала в давние, невозвратно минувшие времена.

В византийских источниках за время правления Анастасия нет свидетельств о сношениях византийского двора с Западом, как нет вообще упоминаний даже о сношениях с Теодорихом, хотя несомненное свидетельство о непрерывности сношений Византии с Римом и Равенной дают консульские фасты, в которых большинство годов помечены именами двух консулов, одного в Константинополе, другого в Риме. Если византийские источники молчат даже о сношениях с Теодорихом, которые должны были поддерживаться непрерывно, то тем более в них нет ни одного намека на сношения двора с какими-либо царями в пределах Западной империи. И однако такие сношения, несомненно, были, и Анастасий понимал во всей широте свое положение главы римского мира. В бургундском царстве преемники царя Гундиоха ¹³¹⁶ Гильперих и Гундобад, оба пользовались титулом vir illustris, саном патриция и званием магистра армии. Эти титулы и звания были приобретены еще до падения Западной Римской империи. Когда же в 516 году умер Гундобад, сын его Сигизмунд получил царское достоинство и обратился с письмом к Анастасию, которое написано на изысканном латинском языке того времени епископом Вьенны Авитом. Теодорих не пропустил посла. Тем не менее, в Константинополе знали, что происходило в Галлии. Из другого письма, составленного тем же автором, видно, что Анастасий соизволил на дарование желанного титула vir illustris бургундскому царю и сам известил его об этом. Сигизмунд изливался красноречивым пером Авита в благодарности императору, заявляя, что для него более лестно то, что он служит императору, чем то, что он правит своими соплеменниками. ¹³¹⁷ В этой условной лести жила старая традиция той зависимости от императора, которую признавали над собой германцы, утверждаясь в пределах империи и разрывая ее на части. Это мерцание старых идей и отношений не имело при Анастасии практического значения, но его преемник сумел дать жизнь этому призраку.

Положение придунайских областей в пору правления Анастасия было весьма печально. Старые города по Дунаю и крепости внутри страны были заняты по-прежнему гарнизонами, а среди туземного населения во многих местах были расселены на правах федератов готы, гунны, аланы, проникавшие в разное время еще до Аттилы, а затем в большой массе после разгрома гуннской державы. Там же жили и мирные готы, принятые в империю с Ульфилой еще при Констанции. В пограничных местах федераты состояли на положении пограничных солдат и сами занимали и охраняли крепости. Многократные нашествия варваров, еще с середины III века, обезлюдили страну, изменили состав населения, сократили число земледельцев, вызвали возвращение к скотоводческому быту и пастушеству, которое долго держалось здесь и после среди романизованной части населения.

Прямое свидетельство о печальном положении фракийских областей в ту пору сохранилось в указе имп. Анастасия от 505 года. ¹³¹⁸ Регламентируя общие для всей империи условия экстренной доставки хлеба в случаях чрезвычайной необходимости, император освобождает от действия этого закона Фракию. Указав на то, что в этой области налоги не взимаются полностью ввиду уменьшения земледельческого населения вследствие нашествий варваров и местного хлеба далеко не достаточно для прокормления жителей и многочисленных размещенных в этой области полков, законодатель сохраняет здесь прежний порядок, а именно: хлеб для солдат доставляют купцы за наличные деньги, которые уплачивает правительство в полновесной и полноценной монете, покупая также за деньги хлеб у местного населения, где оказывается его излишек.

С выходом значительной массы готов в Италию с Теодорихом в 488 году положение местного романизованного населения должно было стать легче; но вместе с тем стала слабее охрана Дуная. Сведения о нашествиях с севера исчерпываются краткими заметками летописцев. Так, под 493 годом сохранилось известие о том, что командир Юлиан пал в ночном бою, сражаясь с варварами во Фракии. ¹³¹⁹ Под 499 годом записано нашествие болгар. Борьба с ними шла во Фракии, но вел ее магистр армии Иллирика, Арист, который выступил с 15 тысячами воинов и обозом в 520 телег. Битва была дана на реке Цутре (Tzutra) и окончилась страшным поражением римского оружия. Четыре тысячи человек погибли в бою или утонули во время бегства, пало много офицеров, и «слава армии Иллирика погибла навеки», как замечает летописец. ¹³²⁰ О вторжении болгар записано также под 504 годом. ¹³²¹ С уверенностью можно сказать, что бедствия придунайских областей не исчерпывались этими записанными в хрониках случаями. Нашествий было гораздо больше, и они имели характер стихийного бедствия для местного населения, на которое обрушивались убийства, грабежи и пленение. Хотя были как на Дунае, так и внутри страны крепости с гарнизонами и по-прежнему назначались магистры армии во Фракии и Иллирике, хотя войска, вызываемые из Фракии, успешно сражались с исаврами, персами и арабами, но, очевидно, прибалканские области в значительной степени запустели, и центральное правительство вынуждено было признать себя беспомощным в охране северных границ. Это признание определенно сказалось в coopужении «Долгой» стены. Она шла от Мраморного моря до Черного в 50 верстах от столицы и имела протяжение 420 стадий, т. е. около 70 верст. Конечными пунктами были Силимврия и Деркос. ¹³²²

В конце правления Анастасия появился новый враг на северо-западной границе империи. То были славяне, к которым в ту пору применяли старое имя «геты». Этот этнический термин в давнюю пору обозначал племена, жившие к северу от фракийцев. Фальшивая quasi-ученость Кассиодора связала судьбу гетов с историей готов, и Иордан перенес в свой труд эти искажения. Теперь имя геты применилось к новому, дотоле неведомому народу который в огромной массе надвинулся к Дунаю в направлении Иллирика. В 517 году совершилось первое вторжение этого нового врага империи. Славяне прошли по той самой дороге, по какой ходил на разорение империи Аттила, и направились к югу. Они опустошили обе Македонии, Фессалию, дошли до Фермопил на юге, а на западе прошли в Старый Эпир. В этих полчищах было много конных воинов. Огромное множество людей попало в плен, и император послал тысячу фунтов золота префекту претория Иллирии Иоанну на выкуп пленных. Славяне проявляли страшную жестокость, и если не получали выкупа, то убивали пленных под стенами городов, или жгли их, запирая в жилищах. Летописец, давая краткий отчет об этом событии, вспоминает об огненных стрелах с севера, о которых вещал когда-то пророк Иеремия. ¹³²³ Так началось знакомство империи со славянами.

Вскоре затем славяне заняли низменные местности левого берега Дуная от самых его устьев. Разбитые на множество племен, не знавшие над собой единой сильной власти и не имея своей знати, как было у германцев, славяне представляли массу, с которой империя не умела справляться и долго терпела лишь нашествия.

В жизни придунайских областей совершилось при Анастасии еще одно событие, а именно переход на правый берег Дуная части племени эрулов. Это многоскитальное племя, о котором мы слышим и на Рейне, и в Приазовье, где воевал с ними Эрменрих до появления гуннов, подалось к западу вместе с гуннами и остготами. С Аттилой побывали эрулы на Каталаунских полях, участвовали потом в разрушении гуннской державы в битве на реке Недао и оказались в обладании земель на левом берегу среднего Дуная между реками Мархом и Эйпелем. Воинственные и предприимчивые, они составили главную силу Одоакра, который иногда называется rex Herulorum, предпринимали походы в Паннонию и Норик и в 480 году взяли и разрушили город Ював (Juvavum – Зальцбург). Они имели, по-видимому, желание податься дальше на юго-запад, но были оттеснены ругами. По сообщению Прокопия, который знал их на поле брани в Африке, Италии и Персии, то был самый дикий из германских народов, отличавшийся необузданной храбростью. Царь их Радульф завязал сношения с Теодорихом и был удостоен титула «сына по оружию». ¹³²⁴ Когда в придунайские страны надвинулись с севера лангобарды, они потеснили эрулов. Тяготясь миром и жаждая военных подвигов, эрулы без всякого повода начали войну с лангобардами, и, несмотря на свою дикую отвагу, потерпели страшное поражение, пал и царь их Радульф (508 г.). Будучи сильно ослаблены этой битвой, эрулы вспомнили о своей скандинавской родине, и часть племени выселилась туда. Пройдя через славянские народы в бассейне Одера и Эльбы, они дошли до местностей нынешней Гольштинии и перебрались затем морем в Скандинавию. ¹³²⁵ Событие относится ко времени несколько раньше 512 года.

Эрулы, остававшиеся в придунайских областях, подались в земли, занятые ругами, но не смогли там удержаться. Вступив в сношения с гепидами, они перешли на низовья Тисы. Но гепиды были тогда в союзе с лангобардами. ¹³²⁶ Это обстоятельство, а также и дикость эрулов не дали им возможности ужиться в тех местах. Их грабежи и насилия довели дело до того, что между ними и гепидами началась война. Спасаясь от окончательной гибели, эрулы перешли через Дунай на территорию империи в провинцию Дакию и отправили посольство к императору с просьбой дать им земли для поселения. Анастасий предоставил им захваченные ими земли. ¹³²⁷ Вскоре, однако, они стали причинять такие бедствия местному населению, что против них пришлось направить войска. Эрулы были разбиты, смирились и отправили к императору посольство с просьбой о пощаде. Император оставил их на месте, но не зачислил в число «союзников». ¹³²⁸ Хотя другие германские народы, близкие к империи, были христиане, но эрулы оставались и в ту пору язычниками. Впоследствии, во время Юстиниана, эрулы много потрудились во славу римского оружия на полях битв в Италии, Африке и на персидской границе.

Жизнь Церкви в правление Анастасия была исполнена больших тревог. Раскол с римским престолом, вызванный Энотиконом Зенона, продолжался все время правления Анастасия. Геласий, преемник папы Феликса (с 492 г.), стоял на предъявленном его предшественником требовании исключить имя Акакия из церковных диптихов. Послы Теодориха к Анастасию, сенатор Фауст и Ириней, отправленные к нему после устранения Одоакра, имели поручение от папы оказать в этом смысле воздействие в Константинополе; но их старания оказались тщетными. После возвращения послов в Италию папа обратился сам с посланием к Анастасию, в котором выражал в весьма условной форме свои чувства верноподданности, заявлял о верховности духовной власти над светской и старался убедить императора подчиниться решению римского престола относительно Акакия. ¹³²⁹ Послание это не имело успеха. В то же время папа обращался к епископам Иллирика, стараясь вызвать в их среде протест против константинопольского патриаршего престола. ¹³³⁰ Преемником Геласия был Анастасий (496 г.), который немедленно оповестил императора о своем вступлении во власть обычным посланием. В это время Теодорих отправил к имп. Анастасию посольство, которое исправлял сенатор Фест. Его воздействию приписывается установление торжественного празднования в Константинополе дня памяти апостолов Петра и Павла. ¹³³¹

Анастасий воспользовался пребыванием Феста, чтобы убедить его подействовать на папу в примирительном смысле, и Фест принял на себя это поручение. Но когда он вернулся в Рим, папы Анастасия уже не было в живых. Еще при жизни этого папы его примирительное в отношении Востока настроение вызвало в Риме раздор, и противная партия наметила ему преемника в лице Симмаха. Главой этой партии был сенатор Фауст, исправлявший первое посольство Теодориха к Анастасию. Дружественная Востоку партия имела своим главой Феста. Когда настали выборы нового папы, враждовавшие партии разделились, и каждая выбрала своего кандидата. То были Симмах и Лаврентий. Между приверженцами того и другого папы происходили схватки и кровавые столкновения на улицах Рима. Обе стороны обратились к Теодориху в Равенну, который решил дело в пользу Симмаха, и Лаврентий принял от Симмаха назначение в епископы города Нуцерии. Борьба партий продолжалась, и одно время Фауст и Фест были в открытой войне между собою. В отношении Востока Симмах придерживался прежней строгой точки зрения, и церковный раскол продолжался до самой смерти Симмаха в 514 году. Теодорих, арианин по исповеданию и стоявший поэтому лично вне этого спора, оказывал поддержку течению, враждебному Востоку, так как это было в его политических интересах.

При вступлении на царство Анастасий был заподозрен со стороны патриарха Евфимия в евтихианстве. Хотя в руках патриарха было собственноручное исповедание веры императора, но этот документ являлся лишь причиной взаимного недоверия и нерасположения. На третий год войны с исаврами Анастасий, желая поскорее привести ее к концу, просил патриарха снестись с епископами этой области, чтобы повлиять через них на настроение народа. Патриарх имел личные сношения с представителями исаврского движения и выдал мысли императора зятю Афинодора, одного из главных вождей восстания. Когда это стало известно императору, он обвинил патриарха в измене. Прежнее взаимное недоверие превратилось в открытую вражду. Считая за оскорбление своего царского достоинства то, что Евфимий держал его рукописание с признанием Халкидонского собора и выказывал тем недоверие к нему, Анастасий потребовал выдачи этого документа и исторг его силой. ¹³³² Вскоре затем произошло покушение на жизнь патриарха. Убийца проник в мутаторий храма во время разоблачения патриарха. Покушение не удалось, так как стоявший около Евфимия экдик церкви Павел, человек огромного роста, прикрыл патриарха. ¹³³³ Удар пришелся в него, а один священник выхватил дверной ключ и убил им нападавшего. В 496 году собрался, по воле императора, Собор, в котором был наряжен суд над патриархом. Последний был обвинен в несторианстве, низложен и сослан в город Евхаиты на восточной границе империи. ¹³³⁴

Преемником Евфимия был избран Македоний, состоявший тогда скевофилаком Софийского храма. Евфимий потребовал выдачи охранной грамоты, очевидно ввиду того покушения, которое он благополучно пережил. Между новым патриархом и низложенным состоялось свидание в баптистерии Софийского храма, и наши источники сохранили упоминание о почтительном поведении Македония в отношении низложенного патриарха: отправляясь на свидание с Евфимием, Македоний приказал своему диакону снять с него омофор раньше, чем он встретится с Евфимием. Ручательство безопасности было выдано, и Македоний, заняв деньги у частных лиц под проценты, снабдил ими удалявшегося в изгнание Евфимия. ¹³³⁵

Подчиняясь воле императора, Македоний принял Энотикон Зенона ¹³³⁶ , и таким образом, осуществился опять раскол между Восточной и Западной церковью, продолжавшийся во все царствование Анастасия. В Константинополе на защиту Халкидонского собора встали монахи монастырей Дия Вассиана, акимитов и Матроны. Они отказывались от общения с патриархом, и все усилия Македония восстановить согласие были тщетны. С соизволения императора он делал попытку соборного обсуждения халкидонских определений. В Соборе участвовали находившиеся в Константинополе «восточные» епископы. Но и после этой попытки раздор с монахами продолжался, и разные меры понуждения не приводили ни к каким последствиям, кроме еще большего раздражения. ¹³³⁷

Склоняясь к монофизитству по своим религиозным убеждениям, Анастасий не был вообще расположен преследовать людей за веру. Евагрий дает общую его характеристику в таких словах: «Будучи миролюбив по характеру и имея большую опытность в государственных делах, Анастасий не желал никаких новшеств, особенно в делах церковных. Его заботы были сосредоточены на том, чтобы устранить смуты и водворить глубокий мир между своими народами. Поэтому он был против всяких разделений и пререканий как церковных, так и гражданских». ¹³³⁸ Но дух времени был иной, христианский мир пребывал в раздоре из-за Халкидонского собора, и крайние партии находились в ожесточенной борьбе. Патриарх Македоний поддерживал в мере возможности церковный мир и в течение нескольких лет жил в согласии с императором. Упорный протест столичного монашества, с акимитами во главе, ставил его в весьма трудное положение.

Отношения резко изменились с 506 года. Многие епископы стали публично заявлять осуждение Халкидонского собора, а в Сирии началась ожесточенная борьба против него. Евагрий, описывавший ее перипетии почти сто лет спустя после событий, констатирует, на основании современных свидетельств, наличность трех партий: 1) одни твердо стояли за Халкидонский собор и анафематствовали тех, кто его отвергал, 2) другие отвергали этот Собор и анафематствовали как Халкидонское вероопределение, так и «томос» папы Льва. Между этими двумя партиями стояла 3) третья, которую составляли те, кто более всего дорожил церковным миром. Их объединяло признание Энотикона. Но в этой партии не было единодушия, так как одни склонялись на сторону Халкидонского вероопределения, а другие более сочувствовали монофизитскому учению о тайне Воплощения. Эта третья партия имела своим представителем патриарха Антиохии Флавиана, который старался водворить мир и сдерживал борьбу против Халкидонского собора. Самым ожесточенным врагом патриарха в его усилиях водворить мир в церкви был Филоксен, талантливый проповедник и изящный писатель на родном ему сирийском языке. В ожесточенной борьбе против Халкидонского собора Филоксена поддерживали епископы: Элевзиний – города Сасима в Каппадокии, Никий – города Лаодикеи, Константин – Селевкии и другие. Во время поездки имп. Анастасия в Кизик в 507 году Филоксен нашел к нему доступ, и император привез его с собой в столицу, а вместе с ним одного художника, земляка Филоксена, которому поручил роспись храма св. Стефана во дворце Елены. Император потребовал от патриарха, чтобы он принял Филоксена в церковное общение. Но патриарх считал Филоксена еретиком и отказался исполнить волю императора. Живопись приезжего художника вызвала соблазн и была обозвана манихейской, как тогда честили всех врагов Халкидонского собора константинопольские монахи. ¹³³⁹ В городе началось волнение, которое приняло такой тревожный характер, что император издал повеление, чтобы на всех крестных ходах при его особе присутствовал префект города. Не добившись уступки от патриарха относительно Филоксена, император вынужден был тайно выслать из столицы последнего. Среди всеобщего возбуждения некто Ахолий сделал покушение на жизнь патриарха, но тот выказал свое незлобие тем, что вознаградил покушавшегося на него, обеспечив ему существование, как и вообще в интересах умиротворения прибегал к этому средству. Таким образом, первая попытка императора воздействовать на Македония в смысле сближения с монофизитами не имела успеха. ¹³⁴⁰

Ожесточенная борьба в Сирии продолжалась, и с соизволения императора в 509 году состоялся Собор в Антиохии под председательством патриарха Флавиана. На Соборе было выработано новое вероопределение. В нем были осуждены учения Нестория и Евтихия, сочинения Диодора, Феодора Мопсуестийского, принят Энотикон Зенона, помянуты первые три Вселенских собора и в заключение выставлены четыре положения (κεϕάλαια), формулировавшие осуждение диофизитов. Флавиан изложил соборные peшения в пространном послании к императору. На Соборе не было достигнуто полного единомыслия, и Филоксен, настаивавший на анафематствовании Халкидонского собора, послал императору свое изложение веры со включением и этого пункта. Анастасий склонился к точке зрения Филоксена.

С целью воздействия на Константинопольскую церковь и ходатайства перед императором в Константинополь явилась депутация от сирийских монахов, числом 200 человек. Среди них был образованный, энергичный и убежденный исповедник монофизитства Север. Уроженец города Созополя в Писидии, Север изучал право в юридической школе Берита, имея в виду вступить на практическое поприще. Но, приняв крещение, он отдался аскетическим подвигам и жил в монастыре Триполиса неподалеку от Майюмы. Епископом Газы был тогда Петр Ивер, с которым Север имел живое общение. ¹³⁴¹ Переход императора на сторону врагов Халкидонского собора воздействовал на патриарха в обратном смысле, и он сблизился с правоверными акимитами. На требование анафематствовать Халкидонский собор Македоний заявил, что такое решение может быть принято только на Вселенском соборе под председательством римского папы. Он отказался принять апокрисиариев Александрийского патриарха, ополчился на Флавиана, не принял и анафематствовал его апокрисиариев. Борьба затянулась на целый год. По свидетельству Феодора Чтеца волнения в столице приняли такой резкий характер, что Анастасий лишил права убежища храм св. Софии и сохранил его только для тех церквей, клир которых склонялся к монофизитству. ¹³⁴² С особой энергией против патриарха Македония выступали епископ Галикарнасский Юлиан и монах Север, возбудившие против него обвинение в противоестественных пороках. На поддержку патриарха Македония в его борьбе с врагами Халкидонского собора стали являться в большом числе православные монахи из Палестины. Император был вынужден принять строгие меры охраны, чтобы не допускать их в столицу. Патриарх Македоний представил при посредстве племянницы Анастасия Магны целую книгу в защиту Халкидонского собора с обильными ссылками на свидетельства из писаний святых отцов. Но император приказал книгу сжечь и сослал на оазис в Египет ее автора, монаха Дорофея. Император требовал от патриарха выдачи актов Халкидонского собора. Но Македоний держал их под печатью на престоле храма св. Софии. Евнух Калоподий, эконом храма, доставил акты императору, и они были уничтожены. Открытый переход Анастасия на сторону монофизитов выразился в том, что в одно воскресенье певчие во время богослужения в церкви Архангела Михаила запели Трисвятое с прибавкой «распныйся за ны». В следующее воскресенье то же самое повторилось в Софийском храме. Этого было достаточно, чтобы брожение перешло в открытый бунт. Возбужденная толпа, собиравшаяся на площадях и улицах, честила императора кличкой манихея, раздавались требования низложить его. Анастасий заперся во дворце и приготовил даже корабли на случай необходимости бежать из города. Хотя он прекратил общение с патриархом, но ввиду крайности положения вынужден был устроить свидание с Македонием и пригласил его к себе. Патриарх повиновался, был встречен с почетом, и дворцовая гвардия, между рядами которой он проходил, выражала ему свое сочувствие восторженными кликами в его честь. ¹³⁴³ После этого свидания волнение в городе улеглось, вероятно, благодаря строгим полицейским мерам; но борьба между патриархом и императором не прекратилась. В заседаниях сената 27 и 31 июля император обеспечил себе сочувствие высших сановников, а также командиров армии и настроение солдат. 7 августа произошла шумная манифестация народа против Македония во время церковной службы. После этого магистр двора Келер получил приказание арестовать патриарха. По просьбе близких к нему людей, опасавшихся насилия толпы над патриархом, он исполнил это поздно вечером, а ночью Македония перевезли на азиатский берег Босфора. ¹³⁴⁴

Не считая удобным оставить дело Македония без формального суда, Анастасий послал в город Клавдиополь в провинции Гонориаде префекта и несколько других сановников. Здесь, при участии епископа города Кизика, произошел суд, окончившийся формальным постановлением о низложении Македония. Подсудимый протестовал, называя своих судей севастианами и македонианами. ¹³⁴⁵ Приговор был приведен в исполнение и Македоний отправлен в ссылку. Преемником его был поставлен скевофилак Софийского храма Тимофей, который действовал по указаниям императора и удержался на престоле до самой своей смерти. Он относился с большой нетерпимостью к памяти своего предшественника и, являясь в храмы столицы на церковные службы, не приступал к началу богослужения раньше, как убедившись в том, что устранен со своего почетного места портрет Македония. ¹³⁴⁶ По аналогии с давним обычаем рассылать по всей империи изображения императора при вступлении его во власть возник обычай ставить портреты патриарха в церквах его епархии, которые затем оставались в храме. Тимофею принадлежит одно нововведение в церковном обиходе. Раньше Символ веры читался только раз в год, в пятницу перед Пасхой, когда епископ наставлял крещаемых. Тимофей установил чтение Символа во время каждой службы (σύναξις). ¹³⁴⁷

В Константинополе продолжалась ожесточенная борьба между врагами и приверженцами Халкидонского собора. В ней принимали участие и некоторые благочестивые знатные женщины. Такова была Юлиана, дочь кратковременного римского императора Олибрия и Плацидии, внучки Феодосия. Она была в замужестве с Ареобиндом, сыном Дагалайфа и внуком того Ареобинда, который положил начало своей карьеры единоборством с персидским витязем во время войны с персами в 422 году. Юлиана отличалась большой преданностью православию и высоким благочестием. ¹³⁴⁸

Административные преследования, к которым был вынужден император, простирались прежде всего на монахов. Много акимитов было сослано в оазис в Фиваиде, другие бежали и рассеялись по Финикии, а некоторые направились в Рим. В течение 512 года в Константинополе нередко случались кровавые столкновения на улицах и происходили пожары.

В начале ноября, в воскресенье, префект города Платон и комит царских щедрот Марин объявили в храме св. Софии с амвона приказ императора петь Трисвятое с прибавкой «распныйся за ны». ¹³⁴⁹ Среди собравшихся в церкви произошло большое волнение и кровавая свалка, много людей было арестовано и заключено в тюрьму. Такое же замешательство и волнение произошло и на следующий день в церкви св. Феодора с еще большим числом жертв. Так в течение двух дней росло всеобщее возбуждение, а на третий, 6 ноября, когда правилась в Триконхе на Форуме Константина лития в память пепельного дождя, напугавшего население Константинополя в 472 году, разразился страшный бунт. Всю ночь толпа ходила с пением псалмов по городу и, собравшись на Форуме Константина, бесчинствовала, поносила императора и, низвергнув его статуи, провозглашала императором мужа благочестивой Юлианы, Ареобинда. Сенаторы Келер и Патрикий, сделавшие попытку подействовать на бушевавших, были прогнаны камнями. Толпа двинулась к дому Марина, разгромила его и подожгла. Сам Марин спасся бегством; но в его доме нашли одного восточного монаха. Он был зверски убит как виновник прибавки к Трисвятому, и его отрубленную голову толпа с торжеством носила на шесте как трофей победы. Префект города Платон, не располагая достаточными силами для обуздания разъяренной толпы, бежал и скрылся. Бунтовщики направились к дворцу Юлианы, чтобы провозгласить Ареобинда императором. Ареобинд уклонился от этой чести и бежал на азиатский берег Босфора.

Императрица Ариадна находилась во Влахернском дворце, который тогда был еще загородным местом. Анастасий пал духом и явился туда же. Но Ариадна ободрила мужа, и он решился на смелый поступок. Без диадемы, знака императорского сана, и без порфиры он направился на ипподром и воссел на кафизму. Народ повалил на ипподром. Величественный вид благообразного старца магически подействовал на толпу. Император обратился с речью к народу и выражал готовность сложить свой сан, убеждал не производить бессмысленных убийств и успокоиться. Настроение возбужденной толпы резко изменилось, раздались крики: Aὔγουστε ’Aναστάσιε τούβικας, и те же люди, которые только что низвергали Анастасия, с торжеством и радостными кликами повели его во дворец. Так окончился бунт 512 года. Ввиду той разнузданности, которую проявило столичное население, император принял затем очень строгие меры. В течение долгого времени шли аресты виновных в беспорядках. Было очень много казней (πλήϑους ἀπείρον ϕονευϑέντος), многие отделались заточением в тюрьме. «Немалый страх был в Константинополе и во всех городах Романии», – говорит Малала, и с тех пор столичное население держало себя спокойнее. ¹³⁵⁰

С наибольшим ожесточением борьба из-за Халкидонского собора шла по-прежнему в Сирии. По повелению Анастасия, в конце 511 года состоялся Собор в Сидоне, на котором присутствовало 80 епископов, под председательством Сотериха, епископа Кесарии Каппадокийской. Главное руководство принадлежало Северу и Филоксену, которые пользовались личным доверием императора. Патриарх Флавиан не соглашался открыто анафематствовать Халкидонский собор и томос папы Льва, чего добивались Филоксен и Север. Епископы Тира и Берита в Финикии, Дамаска и Бостры в Аравии, а равно и монахи в провинции Сирии Второй стояли за Халкидонский собор. Но монахи в провинции Сирии Первой ревностно отстаивали монофизитство. При их помощи Филоксен устроил демонстрацию, враждебную патриарху Флавиану. Но население Антиохии заступилось за него, и много монахов было убито или потонуло в Оронте. ¹³⁵¹ Собор был распущен (512 г.), и никакого решения принято не было. – Так изображает дело Евагрий. Феофан сохранил другую версию: Флавиан был вынужден анафематствовать Халкидонский собор. Но так как его обвинили в том, что он только устами, а не сердцем произнес анафему, то он был все-таки низложен и сослан в г. Петру в Аравии, где и умер через несколько лет. ¹³⁵² Антиохийскую кафедру Анастасий предоставил Северу (6 ноября 512 г.). Под его председательством в 513 году собрался многочисленный Собор епископов Сирии, Евфратезии, Аравии и Финикии. Филоксен доложил свое истолкование Энотикона, Халкидонский собор был единогласно осужден. Соборное решение было доведено до сведения патриархов Тимофея Константинопольского и Иоанна Александрийского.

Вскоре после Флавиана подвергся такой же участи Иерусалимский патриарх Илия. Когда Анастасий низложил Македония и возвел на константинопольский патриарший трон Тимофея, он потребовал, чтобы Флавиан и Илия вступили в общение с Тимофеем. Оба они приняли исповедание веры Тимофея, но не признали правильным низложение Македония. В предупреждение возмездия Илия снарядил посольство в Константинополь из видных монахов Палестины и в числе их отправил св. Савву, пользовавшегося огромным авторитетом во всей Палестине. Император любезно принял депутацию и с особенным вниманием отнесся к Савве. Согласно его просьбе, он разрешил ему провести зиму в столице и несколько раз удостаивал аудиенции, а перед отъездом подарил ему тысячу золотых на нужды его монастырей. ¹³⁵³ Савва жил в Руфинианах на азиатской стороне Босфора. Своим пребыванием в столице он воспользовался для борьбы с монофизитством и, по словам биографа, имел в этом успех. В мае месяце 512 года Савва уехал в Палестину и поддержал Илию в его православном настроении.

Когда произошло низложение Флавиана и Север занял Антиохийскую кафедру, то, согласно обычаю, он послал Илии синодальную грамоту о своем возведении в сан епископа. Илия не принял послания и не пожелал вступить с ним в общение. Север вторично прислал синодальную грамоту Илии, и с привезшими ее монахами были уже и солдаты. Но Савва с огромным множеством монахов явился в Иерусалим, выгнал из города послов Севера и на лобном месте возгласил ему анафему. Получив известие об этом, Анастасий отдал приказ дуксу Палестины Олимпию низложить Илию и сослать его. Явившись с войсками в Иерусалим, Олимпий исполнил приказание императора и поставил на кафедру Иерусалима пресвитера Иоанна, который дал обязательство признать Севера (516 г.). Монахи убедили его не вступать в общение с Севером и обещали ему поддержку. Когда император узнал об этом, он отдал приказ дуксу Палестины Анастасию заставить Иоанна исполнить обязательство или низложить его. Вступив в город с войсками, Анастасий арестовал Иоанна и посадил его в тюрьму. По совету одного знатного антиохийца Иоанн прибег к хитрости. Он обещал исполнить царскую волю в ближайшее воскресенье в церкви, и дукс выпустил его из тюрьмы. Но поддерживавшие его монахи прибыли во множестве в город, и в воскресенье был переполнен обширный храм св. Стефана, сооружение Евдокии. В Иерусалиме находился в эту пору племянник императора Ипатий, который после плена у Виталиана (о чем будет речь дальше), приехал помолиться в Святой город. Присутствие такого гостя привлекло в храм еще больше народа. Когда патриарх вступил на амвон в сопутствии Саввы, Феодосия и других видных монахов, из толпы раздались крики с требованием утвердить Халкидонский собор и анафематствовать Нестория, Евтихия, Севера и Сотериха. Патриарх исполнил желание народа и анафематствовал всех, кто не признает Халкидонского собора, а Феодосий добавил: «Если кто не признает четырех соборов, как четыре Евангелия, да будет анафема». Присутствовавший в церкви дукс Анастасий, видя страшное возбуждение толпы, не счел возможным прибегать к мерам насилия и удалился в Кесарию, а Ипатий публично заявил, что он прибыл только помолиться и не имел никаких поручений насчет Севера. Он внес сто фунтов золота на святыни города, дал другие сто для раздачи монахам и уехал из Иерусалима (516 г.).

Император, узнав о случившемся, хотел вновь послать войска, чтобы изгнать Иоанна. Но Савва и Феодосий, собрав на совещание всех монахов, решили отправить к императору послание с изложением веры, обличением Севера и просьбой даровать мир палестинской Церкви. На это послание монахов император дал свой ответ, который сохранил автор жития Феодосия, его ученик, епископ Петры Феодор. Призывая Бога в свидетели, Анастасий снимает с себя всякую вину за происшедшие бедствия и дает такое объяснение: «Некоторые монахи и клирики, присвоив себе православие, возбудили эти соблазны, силою вынуждая признать свое первенство в знании тайны проповедания веры. Но так как это непонятно людям, то они являют себя не чем иным, как лжецами и клеветниками». В заключение император просит Феодосия молить Бога о ниспослании мира церковного. ¹³⁵⁴ Никаких дальнейших мер воздействия на палестинскую Церковь Анастасий не принимал, быть может, потому, что имел в ту пору другие тяжкие заботы.

Волнения, происходившие в столице империи, отражались в провинциях, так как раздор между православными и монофизитами захватывал все круги населения империи. Дело обострялось еще тем, что непримиримые и скомпрометированные люди в моменты кризисов бежали из столицы и продолжали свою агитацию в других местах, где находили сочувственное настроение. И вот в 514 году в защиту православия поднялся против императора один полуварвар, вероятно гот, а может быть и гунн по происхождению, родом из города Зальдапы в Нижней Мезии, Виталиан, сын Патрикиола, участвовавший вместе со своим отцом в войне с персами 503–506 годов. ¹³⁵⁵ Занимая положение комита федератов, Виталиан жил в Скифии (Добруджа) ¹³⁵⁶ и поддерживал живые сношения с задунайскими гуннами, для которых тогда уже возобладало имя болгары. Магистром армии во Фракии был в ту пору Ипатий, племянник Анастасия.

Так как Виталиан навлек на себя подозрение в сомнительной верности императору, то Ипатий лишил его содержания по должности и, по-видимому, вообще сократил суммы, которые отпускались на содержание федератов (annonae foederaticae) в пределах Фракии. Всеобщее неудовольствие, которое должно было вызвать подобное распоряжение в воинственной среде живших в империи варваров, дало возможность Виталиану подготовить восстание. Устранив путем убийства нескольких близких к Ипатию офицеров, дукса Нижней Мезии Максимина, Константина, лидийца по происхождению, и Келерина, Виталиан распустил слух о своем назначении магистром армии во Фракии и заставил чиновника финансового ведомства Карина открыть ему доступ к казенным суммам, хранившимся в Одессе (Варна). Таким образом он обеспечил себе свободу действий. Собранная им военная сила доходила до 50 тысяч человек. С нею он двинулся на юг, выставляя причиной своего бунта защиту православия от покушений Анастасия. Не встречая сопротивления, он дошел до самой столицы, расположился лагерем в Евдоме и подъезжал к Золотым воротам.

Анастасий распорядился заранее выставить на городских стенах медные кресты, на которых была начертана причина бунта, и сделал щедрое пожертвование на церковь: отдал четвертую часть сбора налога на скот с провинций Вифинии и Азии. ¹³⁵⁷ На стенах Софийского храма была выставлена хартия с изъяснением обстоятельств дела. Для переговоров с Виталианом был назначен магистр армии Патрикий. ¹³⁵⁸ То был заслуженный человек, знавший Виталиана по прежней службе и имевший случай оказать ему внимание и помощь. На свидании с ним Виталиан заявил, что цель его похода – устранить те обиды войску, которые причинил Ипатий, и потребовать от императора восстановления православной веры. ¹³⁵⁹ На следующий день Анастасий имел свидание во дворце с наиболее видными и влиятельными офицерами армии Виталиана. Успокоив их насчет причиненных им обид и щедро раздав подарки, он поклялся в своем благорасположении к ним на будущее время и обещал предоставить решение вопроса о правой вере римскому папе. ¹³⁶⁰ Результатом этих сношений и переговоров было то, что на восьмой день после прибытия Виталиан очистил Евдом и направился со своими войсками на обычные стоянки.

Магистром армии во Фракии вместо Ипатия был назначен Кирилл, командовавший в Иллирике. Он вступил в Мезию, занял Одесс и изыскивал способ захватить Виталиана. Но последний предупредил его. Снесшись с какими-то изменниками в гарнизоне Одесса, Виталиан ночью вступил в город и захватил Кирилла спящим. Действовавший заодно с Виталианом, его союзник гунн Таррах своей рукой убил его «гетским» ножом. ¹³⁶¹ Когда весть об этом пришла в Константинополь, Анастасий подверг обсуждению дело Виталиана в заседании синклита, в котором было принято решение объявить Виталиана врагом отечества. Для борьбы с ним была сформирована армия в 80 тысяч человек, и главное командование было предоставлено Ипатию. Ближайшими помощниками его были назначены гот Алафар, заменивший Кирилла в звании магистра армии во Фракии, и комит царских щедрот Федор. Последний был, очевидно, начальником интендантской части армии как и Апион во время войны с персами.

Снабженная всем нужным армия, с обозом в 800 телег, выступила против Виталиана, который со своей стороны готовился к войне и вызвал из-за Дуная большие полчища гуннов. Первые стычки были удачны для Ипатия, и когда весть об этих успехах дошла до Константинополя, Анастасий посчитал дело оконченным и стал являться народу на ипподроме. Вскоре, однако, пришло известие, что видный чиновник императорской канцелярии (sсеnium memoriae), Юлиан, принимавший участие в походе, попал в плен и был посажен Виталианом в клетку. Его выкупили за большие деньги. В одной схватке пал протектор Тимофей. Армия Ипатия подвинулась к морскому берегу около города Акры, неподалеку от Одесса. Войска расположились в большом лагере и окружили его табором из телег. ¹³⁶² Виталиан стянул свои силы, и гунны сделали нападение на табор Ипатия. Сначала войска храбро отбивались от нападавших. Но те вскоре сумели вызвать полный беспорядок в лагере: они начали стрелять в быков, запряженных в телеги. Раненые быки ринулись со своего места, произошла паника. Дело ухудшилось еще более от того, что шаманы гуннов навели своими чарами темноту! Целые полки бросались в разные стороны, ища свободного места для битвы. Местность была пересеченная: люди попадали в овраги и разбивались насмерть. Гунны ринулись внутрь лагеря, и в этой страшной битве пало со стороны римлян 60 тысяч человек. Ипатий бежал и искал спасения в море со многими другими. Его узнали, вытащили из воды, и Виталиан тщательно оберегал этого дорогого пленника и своего личного врага. Почти все офицеры пали в битве или оказались в плену. Алафар и Асигней были вскоре выкуплены за большие деньги. Ипатия Виталиан не выдавал и держал под надежной охраной в городе Акрах.

Справившись с армией Ипатия, Виталиан начал захватывать укрепленные пункты страны. Император отправил к нему посольство, состоявшее из начальника канцелярии магистра оффиций, Урания и двух других членов, Полихрония и Мартирия, исполнявших дипломатические поручения к гуннам. Послы везли с собою 1000 фунтов золота для выкупа пленных. Цели они не достигли, так как Виталиан захватил их близ Созополя (Аполлония) и отнял деньги. Взят был и город Созополь. Виталиан овладел всеми крепостями этой области и помышлял о провозглашении себя императором. Настроение населения в столице было весьма тревожно, и раздор партий ипподрома повел к большому побоищу. Во время подавления этих беспорядков был убит префект ночной стражи (praefectus vigilum) Гета.

Обеспечив свое положение во Фракии, Виталиан двинулся на Константинополь. Кроме конного и пешего войска, он имел в своем распоряжении флот в 200 кораблей. То были суда сторожевой дунайской эскадры (naves lusoriae). Флот спустился до гавани Сосфения (ныне Стения) на фракийском берегу Босфора, в десяти римских милях от столицы. Навстречу Виталиану был послан Иоанн, сын Валерианы, сестры Виталиана, стяжавший себе впоследствии военное имя в войнах с готами в Италии. Виталиан предъявил такие требования: пять тысяч фунтов золота, ¹³⁶³ звание магистра армии во Фракии, восстановление на патриарших престолах Македония и Флавиана, эдикт о правой вере с устранением всяких обид православным. На этих условиях Виталиан соглашался держать мир с императором, но требовал, в виде гарантии его прочности, чтобы договор был скреплен присягой со стороны императора, всего синклита, старших офицеров, дворцовых схол и представителей димов (ἃρχοντες λαὣν). ¹³⁶⁴ Анастасий вынужден был согласиться на все эти условия, дана была и клятва. Виталиан получил звание магистра армии во Фракии. Он отступил от столицы на свои стоянки и отпустил в Константинополь Ипатия из укрепления Акры, где он содержался в заточении.

В тот же самый год, к которому относится этот поход Виталиана, гунны-сабиры ¹³⁶⁵ прорвались через Каспийские ворота (Дербентский проход), подвергли страшному опустошению Армению, Каппадокию, Понт, Галатию и дошли до Ликаонии. ¹³⁶⁶ Во время этого нашествия патриарх Македоний, находившийся в ссылке в Евхаитах, бежал ввиду опасности в Гангры, где и жил до смерти под стражей. ¹³⁶⁷ В тот же год умер в Анкире его предшественник Евфимий. ¹³⁶⁸

С большой добычей гунны ушли назад в свои степи, а в столицу явились беглецы из пострадавших мест, понеслись жалобы. Анастасий освободил население от всех повинностей на три года и сделал распоряжение о возведении новых укреплений, особенно в Каппадокии. В провинции Второй Армении Анастасий остановил свое внимание на городе Мелитене, который обнаруживал в то время быстрый рост и широко обстроился вокруг старого акрополя. Анастасий распорядился окружить этот город крепкими стенами. Эти большие работы не были закончены в год смерти Анастасия, и дело довел до конца Юстиниан. ¹³⁶⁹

Море гуннских племен от Паннонии и до Кавказских гор не знало над собой единой власти, как было при Аттиле; но отдельные племена находились в общении, и византийский двор имел основания подозревать, кто был виновником бедствий, посетивших восточные области. ¹³⁷⁰ Анастасий лишил Виталиана звания магистра армии во Фракии и передал этот пост Руфину (516 г.). Враждебный Анастасию Феофан корит императора за вероломство и приписывает ему такие слова: «Существует закон, повелевающий царю в случаях необходимости нарушать клятву и лгать». ¹³⁷¹

Лишенный своего сана Виталиан собрался в третий поход на Константинополь. С большими силами, в составе которых преобладали, по-видимому, задунайские гунны, т. е. болгары, он двинулся к столице и занял предместье Сики. Свою штаб-квартиру он разбил близ церкви Архангела Михаила. ¹³⁷² Его флот дошел опять до Сосфения. Экипаж составляли готы и гунны. Виталиан рассчитывал встретить сочувствие у исавров, которые имели свою стоянку в Халкидоне, и завязал еще раньше сношения с ними в надежде, что они к нему присоединятся. Но исавры обманули расчеты Виталиана и остались верны императору. Комит экскувитов, Юстин, будущий император, командовал эскадрой имперского флота. Корабли Виталиана смело подходили к самому Хрисополю (Скутари). Юстин напал на передовой корабль Виталиана и потопил его. Тогда двинулись и другие суда эскадры. Неопытные моряки Виталиана не могли бороться с военными кораблями императорского флота, и победа была полная. Стоявшие в Сиках гунны бежали с такой поспешностью, что покинули своих раненых и больных. Ночью бежал и сам Виталиан. Сделав в один переезд 60 римских миль (ок. 100 верст), он укрепился в Анхиале.

С церковной процессией Анастасий вышел из города в предместье и в течение нескольких дней совершал благодарственные моления в храме Архангела Михаила. Вскоре после того гунн Тургун обманом захватил своего соплеменника Тарраха, убийцу Кирилла, и выдал его за деньги императору. С торжеством привезли его в Константинополь, подвергли жестоким пыткам в Халкидоне и сожгли живым. Руфин, продолжавший преследование бежавшей после разгрома армии Виталиана, взял в плен двух его оруженосцев, Анастасия и Домника. Так как было выяснено, что за ними числилось много преступлений, то их отдали на казнь полицейским ночной охраны (νυκτοϕύλακες). Головы казненных сподвижников Виталиана были выставлены на шестах в Сиках.

Малала сохранил подробности этого события, восходящие, быть может, к слухам и рассказам стариков, которыми пользовался этот автор, по собственному признанию. Он рассказывает, что защиту столицы Анастасий поручил Марину. Случайно находившийся в Константинополе афинский философ Прокл открыл Марину секретный состав из жидкой серы, которым можно было поджечь корабли неприятеля на расстоянии, не вступая в бой. Марин воспользовался этим секретом и без битвы уничтожил весь флот Виталиана и потопил его суда вместе с экипажем. ¹³⁷³ Страшное смятение, которое вызвал непонятный для пострадавших пожар флота, облегчил борьбу с сухопутными силами Виталиана, занимавшими Сики. ¹³⁷⁴ В сохранившихся отрывках Иоанна Антиохийского нет упоминания о выдающейся роли Марина, и победа над Виталианом является заслугой одного Юстина.

Так бунт Виталиана окончился победой императора. В течение двух лет после того Виталиан держался где-то в Скифии и сохранял свои связи с приверженцами Халкидонского собора, но был бессилен и не представлял уж никакой опасности для Анастасия. ¹³⁷⁵

В связи с бунтом Виталиана, который выставлял себя защитником православия против еретика-императора, начались сношения Анастасия с новым папой Гормиздом, занявшим римский престол в 514 году. В письме к нему от 28 декабря того же года Анастасий высказал готовность созвать Собор и местом его назначал Гераклею на Пропонтиде. То же самое предложение он повторил в письме от 12 января 515 г. ¹³⁷⁶ Папа отозвался с полным сочувствием на это предложение и, с разрешения Теодориха, отправил для переговоров в Константинополь своих легатов с епископом Тицина (Павии) Эннодием во главе. ¹³⁷⁷ По тому же поводу Анастасий обращался позднее к римскому сенату (от 28 июля 516 г.). Текст этого послания сохранился. Хотя в нем есть упоминание о Теодорихе и ему дан титул царя, rех, с эпитетами gloriosissimus и excelsus, тем не менее Анастасий называет сенат «своим» – senatui suo. Власть варварского царя в Италии не устраняла ни в теории, ни на практике прерогатив императора как верховного главы христианского мира. С формальной стороны этот царь был лишь доверенным лицом, которому поручено управление Италией и Римом (apud excelsum regem, cui regnandi vos potestas vel sollicitudo commissa est). Анастасий в заголовке письма дает себе старый титул римских императоров: Imperator Caesar Flavius Anastasius, pontifex inclitus, Germanicus inclitus, Alamannicus inclitus, Francicus inclitus, tribunici imperii (sic!) XXV, cons. tertio, pius, felix, victor ac triumphator, semper Augustus, pater patriae. ¹³⁷⁸ Эти старые гордые римские слова многое говорили сознанию и сердцу тогдашних людей и были не пустыми звуками для варваров, создававших свои царства на развалинах империи в западных областях, и недалеко было время, когда Юстиниан сделал попытку восстановить грозную силу этого титула. В ответе сената императору выдержан тон верноподданных, как в отношении Теодориха, так и императора. ¹³⁷⁹

Посольство от папы, состоявшее из епископов Эннодия и Фортуната, пресвитера Венанция, диакона Виталия и нотария Гилария, прибыло в Константинополь в 515 году. Инструкция, данная папой легатам, касалась следующих пунктов: признание Халкидонского собора и томоса папы Льва, анафематствование Нестория, Евтихия, Тимофея Элура, Петра Кнафея, Петра Монга и Акакия, возвращение из ссылки всех сосланных за православие епископов, предоставление папе суждения и решения по делу как этих лиц, так и тех епископов, на которых могут быть поданы жалобы папским легатам о преследовании ими приверженцев Халкидонского собора. ¹³⁸⁰ После продолжительных совещаний Анастасий отпустил папских послов зимой 515 года, вручив им свой ответ папе. Император заявил, что он признает и Халкидонский собор, и послание папы Льва, анафематствует Нестория и Евтихия; но он решительно возражал против анафематствования остальных, так как это не могло послужить делу мира в Церкви, но грозило вызвать большие беспорядки. Из-за мертвых пришлось бы изгонять живых, и этого нельзя было бы осуществить без большого кровопролития. В заключение император предлагал папе обсудить это дело в связи с теми сведениями, какие сообщат ему в подробностях его легаты. Свой ответ он закончил словами Христа: «Мир мой даю вам, мир мой оставляю вам». ¹³⁸¹ Папа не удовлетворился этим ответом и настаивал на своих требованиях, не принимая в соображение опасений императора вызвать бунты и кровопролитие и тем усилить пропаганду врагов Халкидонского собора в Египте и на Востоке. Мерами вразумления, к которым неоднократно прибегал Анастасий, как он поминает об этом в своем ответе папе, нельзя было остановить борьбы, которая охватила Церковь на юге и востоке. ¹³⁸²

Сношения с римским престолом осложнились в ту пору вопросом об Иллирике. Провинции, входившие в эту префектуру, составляли диоцез римского патриаршего престола и сохранили старое отношение, несмотря на попытки Аттика и Прокла, вплоть до времени возникновения раскола, вызванного появлением Энотикона. Усилия папы воротить Иллирик под свою власть после 484 года долго были безуспешны. Но в 515 году епископ Фессалоники Дорофей стал искать, по своему почину, восстановления церковного общения с Римом. Его примеру последовали епископы Дардании и провинции Старого Эпира с епископом Никополя Альциссом во главе. Пребывание папских легатов в Константинополе ускорило и облегчило дело. ¹³⁸³ Папа ставил непременным условием воссоединения анафематствование Акакия, Тимофея Элура, Петра Кнафея, Петра Монга. Анастасий в 516 году вызвал к себе епископов Лихнида, Наисса, Сардики, Никополя и Павталии для объяснений по этому делу. Совещание ни к чему не привело, а два епископа, Альцисс Никопольский и Гайан Наисский, умерли в Константинополе. ¹³⁸⁴ В том же году епископы провинции Старый Эпир составили Собор для выбора преемника умершему Альциссу. Избран был Иоанн, который вступил в сношения с папой, и папа издал по этому поводу «Правило веры» (Regula fidei), в котором утверждал как незыблемое положение, что Римская церковь всегда хранила неповрежденную веру (immaculata religio) и что в ней одной – «цельная и истинная твердыня христианской религии» (integra et verax christianae religionis soliditas). ¹³⁸⁵

Принимая близко к сердцу дела Иллирика, папа продолжал сношения с Анастасием, и в 517 году прибыли в Константинополь папские легаты с тем же Эннодием во главе, ¹³⁸⁶ а всего съехалось до 200 епископов. Так как папа упорно стоял на своих анафемах, то было ясно, что никакого соглашения последовать не могло, и Анастасий предпочел не открывать Собора. Сохранилось письмо Анастасия к папе Гормизду от 11 июля 517 года. Начав с рассуждения об искупительном значении вольных страстей Иисуса Христа, император говорит о прощении и милосердии как заветах Христа и заявляет папе, что он считает нецелесообразным обращать просьбы к тем, кто проявляет высокомерное презрение к просящим. «Мы можем снести, – так заканчивает император, – что нас обижают и вменяют в ничто, но мы не допускаем, чтобы нам отдавали приказания». ¹³⁸⁷ Этим письмом Анастасий закончил свои сношения с папой.

Съехавшимся епископам было предложено возвратиться в свои епархии, а папские легаты были посажены на корабль и под военной охраной отправлены назад. Им было запрещено сообщать кому бы то ни было выработанное в Риме вероопределение в 19 пунктах. Несмотря на этот запрет и военную охрану, легаты, как они о том сами сообщили папе, сумели через монахов распространить этот документ по всем епископиям. ¹³⁸⁸ Но получившие его епископы почли за лучшее препроводить это вероопределение императору. Так вопрос о Соборе с участием римского престола кончился ничем к большой обиде папы и ревностно отстаивавших его авторитет константинопольских монахов. ¹³⁸⁹

Весною следующего 518 года, в апреле, скончался патриарх Тимофей, и на третий день Пасхи (17 апреля) опустевшую кафедру занял, по выбору императора, пресвитер и синкелл Софийского храма Иоанн, каппадокиец по происхождению. Длившийся уже много лет протест монахов принес свои плоды: население столицы разделяло в значительном большинстве их воззрения, и новый патриарх выдержал бурный натиск толпы, которая требовала от него, чтобы он изрек анафему на Севера. ¹³⁹⁰ Так назревала та реакция, которая наступила немедленно по смерти Анастасия, последовавшей в июле месяце того же года.

Внешние войны в первую половину правления Анастасия, вторжения варваров из-за Дуная, особенно грозные в начале и в конце этого царствования, столь частые волнения в столице, сопровождавшиеся убийствами и пожарами, стихийные бедствия, посещавшие отдельные местности империи в разное время, сооружения пограничных крепостей в обеспечение мира с внешним врагом – все это в целом предъявляло огромные требования государственному казначейству. Анастасий, как опытный государственный муж, не только умел справляться со всеми этими затруднениями, но доказал блестящее состояние финансов империи тем, что оставил в наследие своему преемнику огромный фонд в количестве 320 тысяч фунтов золота, т. е. ок. 120 миллионов золотых рублей на наши деньги. Этот блестящий результат финансового управления Анастасия является лучшим свидетельством верности суждения об этом человеке тех, кто выдвигал на престол, опустевший по смерти Зенона, гражданского чиновника сравнительно невысокого ранга, не достигшего звания сенатора, хотя ему было уже 60 лет. Очевидно, Анастасий имел случай внушить им уважение к своим высоким дарованиям, хотя и не занимал раньше ответственных постов.

Анастасий начал свое царствование изданием манифеста о сложении недоимок по государственным податям за прежнее время. Одновременно с тем был опубликован указ в ограничение бедствия, которое причиняли профессиональные доносчики (delatores). Весьма вероятно, что этот указ имел ближайшее отношение к взысканию податей и повинностей; но в нем была и другая сторона. Анастасий заявил им разрыв с прошлым, так как при Зеноне специальность доносчиков, приносившая денежные выгоды как им самим, так и правительству, стала тяжким общественным бедствием. ¹³⁹¹ Другим злом, против которого Анастасий вступил в борьбу с самого начала своего правления, была продажа административных должностей, которую пытался в свое время искоренить Маркиан. Но это старое зло вскоре возродилось, и при Зеноне выросли цены отдельных постов, смотря по их доходности. Прокопий Газский в своем панегирике Анастасию, вспоминая время Зенона, утверждает, что в ту пору административные должности отдавались тому, кто больше предлагал, в надежде затем нажиться за счет управляемых. ¹³⁹² Анастасий положил конец такому порядку и достиг в этом отношении блестящих результатов. В свидетельствах источников о времени его правления нет обычных жалоб на вымогательства и обиды чиновников, а в хронике Иешуа Стилита, писавшего в Эдессе, о многих помянутых по разным поводам чиновниках с похвалой отмечены их бескорыстие и забота об интересах подчиненного им населения.

По старым традициям империи функция суда была связана с администрацией, а потому продажа должностей вела к большой неправде в судах. На деятельность суда Анастасий обратил самое ревностное внимание и заслужил репутацию восстановителя правды в судах. Администрация империи завершалась в лице префекта претория. По свидетельству Иоанна Лидийца, при Анастасии выросло значение этой магистратуры как центральной апелляционной инстанции. ¹³⁹³ В связи с этой переменой в характере префектуры стоит другое крупное нововведение. Анастасий начал назначать на этот пост опытных юристов, получивших прочную репутацию и авторитет в судебной практике (δικανικὣν ῥητόρων τοὺς ἀρίστους). ¹³⁹⁴ Присциан в своем панегирике славит Анастасия за эту реформу, выставляя ее как величайшую и важнейшую. ¹³⁹⁵

Свою новую систему Анастасий проводил очень строго и не сделал исключения для Анфимия, сына одноименного императора, хотя о назначении его префектом усиленно просила императрица Ариадна, состоявшая в свойстве с домом Анфимия через замужество своей младшей сестры, Леонтии, со старшим сыном Анфимия, Маркианом. Свой отказ Анастасий мотивировал тем, что префектура есть пост, который могут занимать только люди, получившие специальную подготовку (λογικοί). ¹³⁹⁶

Огромные заслуги имел Анастасий по упорядочению и организации финансового управления империи. По свидетельству Иоанна Лидийца, он установил государственный бюджет, водворил строгую отчетность и прилагал самое внимательное отношение к соответствию расходов с приходом. ¹³⁹⁷ К сожалению, это замечание слишком кратко, но результат финансового управления за 27 лет царствования Анастасия, а именно оставленная им свободная наличность в количестве 320 тысяч фунтов золота, – является доказательством справедливости этого сообщения.

В системе взимания главной статьи в государственном бюджете, поземельной подати, Анастасию принадлежит отмена взыскания натурой, in speciebus, τὰ εἴδη, и замена этой формы взимания уплатой деньгами по расчету на золотую валюту. Отсюда название χρυσοτέλεια для этой реформы. Наши источники дают лишь краткие сведения о ней, так как их внимание сосредоточено на событиях, а не мероприятиях общего характера, в которых Анастасий проявил свое понимание государственных интересов и нужд населения. Краткие замечания Евагрия и Малалы восходят, по-видимому, к одному источнику – Евстафию Епифанийскому. «Блаженной памяти император Анастасий,– говорит Малала, – установил хрисотелию югов для всех плательщиков, чтобы солдаты не взыскивали натурой на свое пропитание». ¹³⁹⁸ Евагрий в таком же кратком замечании об этой реформе отмечает в укор императору вящее отягчение плательщиков. ¹³⁹⁹ Быть может, одновременно с этой реформой Анастасий издал указ на имя префекта претория Матрониана в 491 году, в котором были определены условия экстренных закупок хлеба συνωνή. В случаях чрезвычайной надобности никакой землевладелец не имел права уклоняться от поставки хлеба, и действию этого закона подлежали личные владения самого императора и императрицы. ¹⁴⁰⁰ В 505 году был издан более детальный указ об экстренных закупках хлеба, причем император разъяснял, что стоимость поставленного хлеба должна быть зачтена в сумму обложения, уплачиваемую в золотой валюте, запрещал брать весь запас хлеба у землевладельцев, установил изъятие для фракийских областей, о чем было помянуто выше, и особые условия для хлебородного Египта. ¹⁴⁰¹

Если суждения о хрисотелии неблагоприятны, то все источники с чувством живейшей признательности отметили другую важную реформу Анастасия, а именно: полную и невозвратную отмену периодического, через четыре года, налога на промышленное население городов, который был установлен при Константине Великом под именем lustralis collatio или χρυσάργυρον, как называли его на греческом Востоке. Он лежал тяжким бременем на промышленном и ремесленном классе населения, не исключая самых низких и даже грязных видов промысла, и являлся весьма существенным стеснением для свободы промыслов, так как служил в руках правительства орудием закрепощения этого класса за своим занятием. Общим указом по всей империи Анастасий отменил его и принял меры к тому, чтобы его преемники не имели возможности восстановить его по старым документам. Он не только предал пламени весь архив центрального столичного ведомства по взысканию этого налога, но истребовал документы из провинциальных городов и сжег их. ¹⁴⁰² Событие относится к 498 году, и его хронологию дает Иешуа Стилит, гражданин Эдессы в Месопотамии. Он рассказывает, что публикация этого указа была встречена как величайшее благодеяние. Население высыпало на улицы в белых праздничных одеждах, устраивало крестные ходы с зажженными свечами, пением псалмов и восторженными кликами в честь императора, правило богослужения в храмах города, а всенародные пиры на церковных погостах и в городских портиках завершили торжество. ¹⁴⁰³ Весьма вероятно, что Эдесса не представляла исключения, народное ликование имело такой же характер и в других городах, почувствовавших облегчение от тяжкого бремени, лежавшего на них в течение почти двух столетий. С полной и бесповоротной отменой этого налога государственная казна потерпела значительный убыток. По свидетельству Иешуа Стилита, Эдесса каждые четыре года платила 140 фунтов золота, а со всей империи должно было получаться несколько десятков тысяч фунтов. И однако ни о каком новом налоге в восполнение значительной убыли в государственном бюджете Анастасий не помышлял, а напротив, в конце своего правления задумывал уничтожить подушную подать, которая существовала, по-видимому, не повсеместно. Смерть помешала ему провести эту реформу, но он понизил подушный оклад, как сохранил об этом сведение Иоанн Лидиец. ¹⁴⁰⁴

Крупная реформа принадлежит Анастасию в самой организации способов взыскания с отдельных городских общин поземельного налога, являвшегося главной статьей бюджета. По старой традиции на городских сенаторах, decuriones, лежала круговая ответственность по сборам, взыскиваемым с населения. Множество указов IV и V веков и свидетельства, сохраненные Аммианом Марцеллином и Сальвианом, дают возможность видеть, как тяжко бывало это бремя и к каким последствиям оно вело. Правительство изыскивало всякие способы закрепостить декурионов за их сословием, стесня их личную свободу и право распоряжаться своим имуществом. Вторжения варваров и войны на границах вели, при действовавших условиях податного взыскания, не только к разорению декурионов, но даже к бегству их от своего тягла и запустению цветущих прежде общин. Но, очевидно, эти бедствия не были всеобщим явлением, и на богатом и культурном Востоке империи обязанности декурионов не были непосильным бременем, а тот почет и то влияние в среде местного общества, которыми пользовались декурионы, являлись достаточным возмещением за труды и тяготы их положения. Анастасий изъял из ведения декурионов взимание налогов с мелких землевладельцев и предоставил эту обязанность виндикам. Присциан в своем панегирике Анастасию видит в устранении курий от взимания податей облегчение земледельцев от несправедливых поборов.

Agricolas miserans dispendia saeva relaxas;

Curia perversis nam cessat moribus omnis,

Nec licet iniustis solito contemnere leges.

Nunc equites horrent rectorum iussa vehentes,

Nec lucri causa commiscent sacra profanis.

(В своем сострадании к земледельцам ты освобождаешь их от тяжких убытков, потому что курия с ее извращенными нравами совсем устранена и нельзя неправедным людям по их обычаю презирать законы. Теперь всадники, развозящие приказы правителей, находятся под страхом и не бесчинствуют ради корысти.) ¹⁴⁰⁵ Но тот свидетель, который определеннее и яснее других сказал нам об этой реформе, а именно Евагрий, живший в Антиохии в конце VI века, весьма несочувственно отзывается об этом нововведении Анастасия и видит в нем умаление значения и почетного положения членов городского сената. ¹⁴⁰⁶ С осуждением относится к этой реформе также Иоанн Лидиец и вносит тем весьма резкое противоречие в свою общую оценку финансовой политики Анастасия. Инициативу реформы он приписывает сирийцу Марину, который предложил императору новую организацию взимания налогов. Городские курии были освобождены от лежавших на них прежде обязанностей, а налоги с каждой общины сдавались на откуп (ἀπεμπολὣν τοὺς ὐπηκόους παντὶ ὡς ἔτυχεν). О виндиках он замечает, будто они поступали с населением «не лучше, чем враги». Казна обогащалась, а префектура потеряла свое значение, так как от нее отошли дела по сбору повинностей. ¹⁴⁰⁷ По-видимому, водворение виндиков не было проведено повсеместно в империи, так как через несколько десятилетий после того Юстиниан в своих указах поминал о виндиках наряду с другими сборщиками налогов, как-то: ехсерtores (Nov. 134, с. 2), canonicarii aut alii quidam (Nov. 138, c. 5). Если виндики являлись откупщиками взыскиваемых с населения податей и повинностей, то эта реформа вряд ли могла явиться облегчением для плательщиков. Но возможно, что в отдельных местностях освобождение мелких собственников от крупных, какими являлись члены местных курий, в деле взыскания налогов вело к тому результату, о каком свидетельствует Присциан.

Осуждая введение откупов в дело взыскания податей, Иоанн Лидиец тем не менее хвалит Анастасия за то, что он заботился о своих подданных «как о родных детях». Эта репутация Анастасия является обобщением тех многочисленных случаев освобождения от уплаты прямых податей или сбавки податных окладов, которые бывали при нем по разным поводам в разных концах империи. Так, 25 декабря 503 года в Эдессе был опубликован указ о полном освобождении от взноса государственных податей населения Месопотамии ввиду бедствий, причиненных этой стране войной с персами. Эта льгота повторялась затем каждый год до полного прекращения военных действий и в самый год ратификации мира. ¹⁴⁰⁸ Точно так же провинции восточной части Малой Азии после вторжения гуннов в 515 году были освобождены от податей на три года. ¹⁴⁰⁹

В случаях полного неурожая вследствие бездождия или налета саранчи в восточных областях империи население пострадавших местностей обращалось к императору с ходатайствами через епископов о сбавке оклада, и такие ходатайства встречали благосклонное внимание императора. Так, в 500 году епископ Эдессы ввиду неурожая, постигшего область этого города от засухи и саранчи, просил о полном сложении земельного налога. Но строгими мерами правителя деньги были уже собраны и доставлены в столицу раньше, чем прибыл туда епископ. Анастасий удержал их, но сбавил селянам по два фолла и освободил население от обязанности доставлять воду армии, чем создал для него новый вид заработка. ¹⁴¹⁰ В 501 году, когда голод сопровождался и мором, начальник области Демосфен получил от императора большую сумму денег и кормил голодных. ¹⁴¹¹ В 505 году епископ Эдессы Петр прибыл в столицу по такому же поводу. Император милостиво принял его, но упрекнул за то, что он оставил свою паству в такое трудное время. Он был уже оповещен о бедственном положении населения Месопотамии, и местные представители власти объявили указ о сложении податей в ту пору, когда епископ находился в Константинополе. Сирийский город Гиераполь получил в то самое время сбавку третьей части податного оклада. ¹⁴¹² После ужасов, пережитых Амидой во время персидской войны, император и патриарх посылали каждый от себя денежное вспоможение жителям, возвращавшимся на свои пепелища. Препозит Урбикий лично посетил пострадавшие местности и раздавал деньги от себя в Амиде и Эдессе. ¹⁴¹³

В 512 году проживал в столице знаменитый палестинский монах Савва. Он воспользовался милостивым вниманием императора, чтобы ходатайствовать о сложении с оклада Палестины ста фунтов золота. Анастасий отнесся внимательно к его просьбе и отдал приказ о сбавке префекту претория Зотику. Но Марин привел основательные мотивы в отмену этого распоряжения, и дело расстроилось. Савва повидался с Марином, корил его за корыстолюбие и, если верить автору жития, предсказал пожар его дома во время бунта, происшедшего в тот год в ноябре месяце. ¹⁴¹⁴

Деятельность виндиков и хрисотелия принесли свои результаты. Золото стекалось в казну и, вероятно, по местам выходили стеснения денежного рынка. В этом смысле можно понять жалобы на корыстолюбие императора Анастасия у Иоанна Антиохийского. Он корит императора за «ненасытную страсть к деньгам», за то, что он откупался от варваров вместо того, чтобы воевать с ними, и водворил всеобщую бедность (κοινην ἃπασι δωρύμενος ηἣν πενίαν). Но тот же самый автор прибавляет, что Анастасий возводил в обедневших по его вине городах общественные здания и заботился о благоустройстве их, давая делу вид благотворения и благочестия (εὐσεβείας τρόπϕ). ¹⁴¹⁵ Точно так же и Иешуа Стилит в конце своей хроники делает замечание, что этот столь внимательный раньше к нуждам своих подданных государь стал к концу своего правления иным. ¹⁴¹⁶

В связи с упорядочением финансового управления империи стояло выделение из ведомства комита частной казны императора другого, носившего имя sacrum patrimonium, которое получило своего особого начальника с титулом комита. В Западной империи это выделение существовало, по-видимому, с давних пор. Краткий указ, сохранившийся в Кодексе Юстиниана (1, 34), не дает материала для более точного выяснения круга ведомства нового сановника.

К тем же заботам об улучшении и обеспечении государственного хозяйства относится указ Анастасия о лишении свободного поселенца на частной земле права покинуть свое местопребывание, если он состоял на данном хозяйстве в течение тридцати лет. ¹⁴¹⁷ По тогдашним условиям земельных отношений этот закон в равной мере обеспечивал интересы как землевладельца, так и арендатора.

В связи с заботами о благоустройстве финансового управления Анастасий ввел новый вид медной монеты, чекан которой начался в 498 году. Задолго до Анастасия, со времени расстройства денежного обращения в империи в III веке, существовал счет медной монеты на мешки, folles, которые принимались для счета запечатанными и должны были соответствовать определенному весу. ¹⁴¹⁸ Анастасий начал чеканить взамен старых folles новую монету с изображением на ней своего лица и соответственной надписью. Эта монета понравилась современникам, как видно из записи хрониста об этом событии, ¹⁴¹⁹ и тип ее держался затем в течение столетий. По своей стоимости она соответствовала 40 медным динариям или нуммам и составляла на серебро шестую часть одного кератия, или одну двенадцатую часть одного серебряного милиарисия, а 12 милиарисиев имели стоимость одного золотого солида или номизмы, которых чеканилось 72 из одного фунта золота. Отношение золота к серебру принималось тогда за 14:1. ¹⁴²⁰ Вводя новую монету, Анастасий имел в виду положить конец тому бедствию, которое было хроническим в течение двух веков, а именно колебанию курса разменной монеты. В Феодосиевом Кодексе сохранилось много указов, определявших курс медной монеты в разное время. Успех, достигнутый Анастасием, не был удержан при Юстиниане, и курс опять стал изменяться в зависимости от условий денежного рынка. ¹⁴²¹

В результате финансовой политики Анастасия и его отеческих забот о нуждах населения оказывались, за удовлетворением всех текущих нужд, огромные излишки поступлений, превышавших расходы. Очевидно, население империи оправилось в управление «римлянина», понимавшего истинные интересы империи, и морская торговля и разные технические производства, обогащая население, щедро питали казну от своих прибылей и чистых доходов. Константинополь, Антиохия, Александрия были богатыми и цветущими центрами производств и вывозной торговли, которая развивалась и усиливалась в восточной половине Средиземного моря, восполняя упадок, западной половины империи, которая оказалась во власти германцев, стоявших тогда на низкой степени культуры.

Среди забот Анастасия о благе населения следует также отметить запрещение кабальных записей, ἒγγαϕον κοπιδρμίας, как значится у Малалы, который сохранил и несколько слов из текста указа, а именно: «Мы молимся об освобождении находящихся в узах рабства. Как же нам дозволять, чтобы свободные люди поступали в рабство?» Одновременно с этим указом был издан другой – о воспрещении усыновления без императорской сакры об этом акте. ¹⁴²² Краткость заметки хрониста лишает нас возможности точнее представить себе, чем вызваны были эти указы, где и почему возникли условия, вызывавшие случаи закабаления свободных людей. Быть может, в связи с действием закона о контроле права усыновления стоит жалоба Иоанна Антиохийского на то, что Анастасий отбирал в казну наследства умерших. ¹⁴²³

В тяжких трудах и заботах проходили для Анастасия последние годы его правления. Верная сподвижница его жизни, императрица Ариадна скончалась в 515 году. ¹⁴²⁴ Обремененный годами, он не слабел духом и твердо вел до конца свою религиозную политику. К затруднениям, которые создавала эта борьба, присоединялись и внешние беды. Так, в предпоследний год его жизни, когда он обманул расчеты папы на Собор в Гераклее, иллирийские области подверглись страшному нашествию славян, и эта ужасная волна докатилась до Фермопильского ущелья. А в последний год его жизни Дарданию, область верхнего течения реки Аксия (Вардар), посетило страшное землетрясение. Скупы, центральный город провинции, провалился в разверзшиеся пропасти, но жители успели бежать раньше. Из 24 укрепленных городов в этой области два совершенно исчезли в недрах земных, одиннадцать потеряли третью часть своих сооружений, а семь – четвертую. ¹⁴²⁵ Все подобного рода бедствия вызывали немедленно щедрую помощь из государственных средств.

В самом начале апреля 518 года умер патриарх Тимофей, сохранивший до конца единомыслие с императором, и его преемником был назначен Иоанн, пресвитер и синкелл Софийского храма. По поводу возведения Иоанна на патриарший престол императору пришлось убедиться в тщете своих надежд сделать в столице терпимым монофизитство: толпа под предводительством монахов совершила буйный натиск на нового патриарха, требуя, чтобы он анафематствовал Севера. ¹⁴²⁶ Дальнейшим своим поведением патриарх Иоанн доказал, что он не был единомышленником императора.

Наше скудное предание, и притом в большинстве сохранившихся источников враждебное Анастасию, не дает материала для выяснения круга лиц, оказывавших сочувствие и поддержку императору в его тяжком труде царя и верховного блюстителя религиозной жизни своего народа. Император не мог стоять одиноко, его должны были окружать люди по его избранию, и они, конечно, были; но мы их не знаем, кроме одного сирийца Марина, его помощника в финансовых реформах и единомышленника в религиозных вопросах. Среди ближайшей родни Анастасия были люди, тяготившиеся расколом с римским престолом и не сочувствовавшие его религиозной политике. Таковы были его двоюродный брат Помпей и жена его Анастасия. Во время низложения Македония они оказывали всякое внимание патриарху и поддерживали его деньгами. Так же поступала и племянница императора Магна. ¹⁴²⁷ Когда престол занял Юстин, они вступили в личную переписку с папой. Письмо Помпея к папе Гормизду, – archiepiscopo universali, как он его титулует, – исполнено чувства искренней радости по поводу восстановления единства Церкви. ¹⁴²⁸ Тот же Помпей встречал вскоре легатов папы за десять римских миль от Константинополя вместе с Юстинианом и злейшим врагом Анастасия Виталианом. ¹⁴²⁹ Жена Помпея, Анастасия, была ревностной поборницей православия и разделяла славу Юлианы, жены Ареобинда. Вместе с нею она посещала св. Савву в бытность его в Константинополе в 512 году, а в 518 году состояла в переписке с папой. ¹⁴³⁰ На стороне папы был и Келер, заслуженный государственный деятель времени Анастасия, префект города в 512 году и магистр оффиций в конце его правления. ¹⁴³¹

Если Анастасий не имел опоры даже в среде своих родственников, ¹⁴³² то очевидно, круг верных ему людей был весьма незначителен. Быть может, это сознание своего одиночества и было причиной того, что Анастасий оставил надежду обеспечить престол одному из своих племянников. Он имел в виду Ипатия, сына сестры своей Кесарии и сенатора Секундина, который был префектом города в первые годы его правления. Несомненное указание в этом смысле дано в панегирике, сказанном Анастасию латинским ритором Присцианом, профессором высшей школы в Константинополе. В заключение своих похвал императору, сказанных без лести и преувеличений, Присциан, раньше чем помянуть царицу, отмечает отеческую любовь Анастасия к своим племянникам и называет из них по имени одного – Ипатия.

Hypatii vestri referam fortissima facta,

Qui scythicas gentes ripis depellit ab Histri,

Quem vidit validum Parthus, sensitque timendum?

(Говорить ли мне о храбрых деяниях вашего Ипатия, который отражает от берегов Истра скифские племена, мощь которого видел парфянин и почувствовал страх перед ним). ¹⁴³³

Быть может, поражение, которое Ипатий потерпел от Виталиана, и плен у него понизили его шансы, и Анастасий отказался от своих видов на него и ничего не сделал в обеспечение престолонаследия.

Современников Анастасия занимал вопрос о причинах проявленного им равнодушия к вопросу о преемнике, и в Равенну дошел такой рассказ. – Желая получить указание свыше, кто из трех его племянников должен сделаться его преемником, Анастасий прибег к гаданию. Пригласив однажды всех троих к себе на обед, он предложил им отдохнуть после обеда в комнате, где было приготовлено три постели. На одной из них он положил под подушку царский венец. Когда юноши уснули, он вошел в комнату и увидал, что та постель, где лежал венец, была пуста, так как два брата улеглись вместе на одной постели. Анастасий понял, что ни одному из его трех племянников не суждено наследовать ему на царстве. После этого император постом и молитвой просил указаний свыше на то, кто будет его преемником. И вот он имел видение: явившийся во сне человек сказал ему, что править после него будет тот, кто первый явится к нему завтра утром. На следующее утро препозит опочивальни доложил ему, что явился Юстин, комит экскувитов. Анастасий возблагодарил Господа за это указание, и когда однажды во время выхода Юстин, обходя его, наступил ему на царскую хламиду, он сказал: «Что ты спешишь!» Вскоре после того Анастасий заболел и мирно отошел в вечность. – Так записал в свою хронику равеннский летописец доходившие до него с Востока слухи. ¹⁴³⁴

Восточные летописцы сохранили рассказ о грозном видении, посетившем Анастасия перед смертью. В ночном покое Анастасию предстал благообразный старец с книгой в руках. Загнув в ней пять листов и назвав имя Анастасия, он сказал: «За твою ненасытность я вычеркиваю 14 лет». Встревоженный этим видением император рассказал о нем препозиту опочивальни Амантию. Оказалось, что в ту же самую ночь имел видение и Амантий. Ему привиделось, что когда он стоял подле императора, на него напал огромный кабан, схватил в пасть край его плаща, повалил его наземь, топтал ногами и пожирал. Приглашенный императором снотолкователь философ Прокл разъяснил эти сны в том смысле, что им обоим предстоит вскоре умереть. ¹⁴³⁵ Ненасытность (ἀπληστία) как мотив наказания связывает этот рассказ с жалобами на корыстолюбие Анастасия в последние годы его правления. ¹⁴³⁶ Более поздний летописец, Феофан, воспроизводит известие об этом видении и дает уже иной мотив кары – зловерие (κακοπισία) императора, за которое он честит его манихеем на всем протяжении своего изложения о его правлении. ¹⁴³⁷

Анастасий умер маститым старцем 88 лет; смерть его была скоропостижна и приключилась ночью во время грозы. Во враждебной императору среде православного монашества это обстоятельство послужило поводом к возникновению зложелательных сказаний, в которых смерть его являлась проявлением праведного гнева Божьего. Ближайшее по времени свидетельство сохранилось в Житии св. Саввы. Его автор Кирилл Скифопольский сообщает, что о смертном часе императора имел видение сосланный им патриарх Иерусалимский Илия. Изгнанника посетил в это время Савва с другими монахами. Святые отцы вместе принимали пищу, но вечером 8 числа Илия не вышел к ним, и его гости долго ждали и не приобщались. В 6-м часу ночи (т. е. в полночь) Илия вышел к ним и, заплакавши, сказал, что сейчас скончался император Анастасий и что ему самому должно на десятый день покинуть мир, чтобы судиться с ним перед престолом Господа Бога. Когда после смерти Илии, последовавшей в день, который он сам себе назначил, Савва вернулся в Иерусалим, он узнал, что в ночь, «когда имел видение Илия, в Константинополе гремел гром и сверкали молнии над царским дворцом. Император Анастасий, не имея никого при себе, умирал от страха и в отчаянии бегал из одного места в другое; наконец, в спальной комнате гнев Божий постиг его и поверг мертвым». ¹⁴³⁸ О грозе упомянуто у Малалы и в Пасхальной Хронике. Враждебный Анастасию Феофан сообщает, что, «по некоторым свидетельствам», он был убит молнией, а позднейший хронист Кедрин уже с уверенностью утверждает, что таков именно был конец жизни старца-императора. Феодор Чтец исчисляет его царствование в 27 лет и 3 месяца, т. е.. считает днем его смерти 9 июля, ¹⁴³⁹ и эта дата находит себе подтверждение в Житии св. Саввы. Смерть постигла императора ночью, и в тот же день был избран на престол Юстин. ¹⁴⁴⁰

Правление Анастасия составило эпоху в жизни империи. В продолжительное правление Феодосия Младшего Восточная империя определилась в своем характере христианской державы. Военная сила государства не выступала из своего служебного положения, и ее представители не возвышались до властного положения в государственных отношениях. Замешательства в жизни Церкви в последние годы правления Феодосия грозили вызвать раздор с Западом, но при преемнике Феодосия Маркиане единство империи было поддержано возглашением единства религиозного исповедания в формуле, принадлежавшей папе Льву. Значение военного элемента выросло при Маркиане, и первым лицом среди столичной знати стал Аспар, варвар по происхождению, арианин по исповеданию. Благодаря его воздействию престол по смерти Маркиана достался военному человеку в том же скромном чине, какой имел Маркиан, когда был избран на царство Пульхерией. Государственная политика при Льве имела широкий общеимперский характер. Сближение с папой, как следствие Халкидонского собора, и ослабление Западной империи вызвали вмешательство Льва в дела Италии. В ее интересах он сделал попытку сокрушить арианское царство вандалов. Но это широкое предприятие потерпело жестокую неудачу и содействовало ослаблению Восточной империи. Последствием выступления против вандалов был раздор с Аспаром, и если победа осталась за Львом и властный представитель варварского элемента в империи был устранен, то в конечном результате этой борьбы готы высвободились из прежней зависимости от империи, значительная часть их объединилась под властью национального царя и заняла властное положение, угрожавшее самому существованию империи. Противовесом против готов явились дикие исавры, и исаврский князь стал зятем императора, а затем занял и престол. В господстве исавров современники видели насилие варваров над римлянами, и это царствование было нескончаемой цепью заговоров, междоусобиц, борьбы и интриг. Исавры сумели отстоять Константинополь от готов, и в этом их большая заслуга. После отступления Теодориха в Италию готы уже не представляли опасности для империи, исавры не были более нужны, их иго было свержено, и престол занял «римлянин» Анастасий.

Родиной Анастасия был город Диррахий, где с давних пор скрещивались культурные воздействия Запада и Востока. ¹⁴⁴¹ Услужливые составители генеалогий вывели его род от Помпея, соперника Цезаря. ¹⁴⁴² Его продолжительная государственная служба при дворе дала ему широкое знакомство с разными сторонами государственного управления, и, как правитель, он обнаружил огромный административный талант. Не имея родственных связей в среде столичной знати, будучи совершенно чужд армии, Анастасий сумел, однако, твердо взять в руки бразды правления и удержал их до самой смерти, направляя государственную политику по своим идеям. За все продолжительное время его правления не было ни одного заговора в среде столичной знати и армии. Чуждый военного задора и великих завоевательных традиций Древнего Рима, он направлял все свои усилия к поднятию благосостояния населения империи. Жизнь римских некогда стран, которые вышли из непосредственной зависимости от власти императора, входила в новые условия в раздроблении на германские царства. Старая идея единого главы христианского мира в лице римского императора продолжала жить в сознании германцев, разорвавших на части запад империи, и Анастасий поддерживал ее в своих сношениях с франками и бургундами, мирился с господством готов Италии и поддерживал добрые отношения с вандалами, царем которых бы в то время Тразамунд. Идея единства религиозного сознания христианского мира в определенной формуле вероопределения, завещанная ближайшим прошлым, вносила страшную тревогу в настроение тогдашних поколений и требовала от императора огромного дипломатического искусства и большого напряжения энергии и внимания к интересам населения отдельных областей империи. Сознавая невозможность объединить восточные области империи в признании Халкидонского вероопределения и разделяя сам монофизитские толкования догмата о воплощении Иисуса Христа, Анастасий сумел отстранить вмешательство папы, гордо и властно выступавшего со своими требованиями в сознании верховных прав римского патриаршего престола, которые отстаивало тогда палестинское и константинопольское монашество. Терпимый и снисходительный, Анастасий не избежал необходимости борьбы с протестовавшими против его религиозной политики епископами, и ему пришлось низложить четырех патриархов. С протестом монахов он справлялся мерами административного воздействия против нарушителей общественного благочиния. Бунт Виталиана, армию которого составляли преимущественно варвары, он подавил военной силой и искусством своей дипломатии.

Хотя Анастасий был по происхождению римлянином латинского языка, но его продолжительная государственная служба в столице дала ему ясное понимание истинных интересов империи, как она тогда определилась в географических и этнических условиях, и будущее доказало, что он был прав как государь, когда отстранял папу от гордого и властного вмешательства в дела Восточной церкви. Но идея религиозного единства мира была слишком сильна в настроении тогдашних поколений, и в среде высшей столичной знати и городского населения, находившегося под воздействием монахов, Анастасий встретил резкий протест, с которым он, однако, умел справляться до самой своей смерти, предоставляя будущему решить великий вопрос о том, выработается ли на Востоке свое религиозное единство, отдельное от Запада, или же восстановится духовное отечество Рима.

Посвятив свои силы и большой государственный опыт интересам управления, Анастасий улучшил администрацию, восстановил правду в судах, облегчил податное бремя, поднял благосостояние населения и после долгого правления оставил империю в цветущем состоянии и в мире с соседями. В огромной свободной наличности, которую он собрал своим умелым финансовым управлением, он представил непреложное свидетельство о ее благосостоянии и мощи.

Широко образованный, владевший обоими языками империи, Анастасий любил общество образованных людей и оказывал внимание людям, посвящавшим себя науке в тогдашнем смысле этого слова, проявляя в отношении к ним царскую щедрость. ¹⁴⁴³ Он поощрял публичные чтения тогдашних представителей изящного слова, и счастливый случай сохранил нам два панегирика, которые сочинили специалисты, один – латинской, другой – греческой учености. Первый написан в латинских стихах и принадлежит ученому первой величины того времени, Присциану, автору грамматики латинского языка, которая была завершением учености предшествующих веков и сохранила свой авторитет на много столетий в последующие времена. ¹⁴⁴⁴ Появление ученой латинской грамматики в Константинополе является наглядным свидетельством о процветании изучения римской древности в столице империи, в высшей школе, основанной Феодосием Младшим, и дает нам указание на то, где воспитал в себе римский дух Юстиниан, проходивший школу в правление Анастасия. Профессора, направлявшие умственное развитие Юстиниана, Трибониана и других ученых юристов, трудившихся над кодификацией римского права, неизвестные нам даже по имени, доказали в своих великих питомцах высокий уровень своего научного знания и образования, своего понимания миродержавной римской идеи. Так на закате славной судьбы старого Рима в Новом Риме оживали его мировые идеи.

Панегирик Присциана написан в гекзаметрах (312 стихов) с кратким посвящением в ямбическом сенарии. В посвящении автор отмечает нелюбовь императора к напыщенности и обещает говорить только правду.

Начав с упоминания о происхождении и роде Анастасия, Присциан кратко характеризует ужасное положение империи при Зеноне и славит Анастасия как посланного свыше спасителя из горнила бедствий. Он сравнивает его с лучшими императорами давнего прошлого и переходит затем к прославлению его победы над исаврами. Далее следует обзор его заслуг как правителя: запрещение доносов, облегчение налогов, восстановление правды в судах, постройки и сооружения на общую пользу, воздействие на нравы населения столицы, заботы об интересах науки и просвещения, внимание и щедрость к представителям науки. Он поминает о недавнем случае чудесного спасения Анастасия во время кораблекрушения (о чем не сохранили памяти другие наши источники) и в заключение поминает с уважением брата императора Павла, отмечает заслуги Ипатия, его племянника, и славит императрицу Ариадну за то, что избранием на царство Анастасия она была подательницей тех благ, которыми наслаждается империя.

В этом кратком панегирике выдержан спокойный твердый тон с печатью римского духа. Ожидать поэтического полета от ученого грамматика было бы неуместно; а отсутствие цветов красноречия и словесных прикрас, обычных в такого рода прозаических произведениях, сохранившихся от IV века, составляет его прямое достоинство.

Длиннее и цветистее панегирик, сказанный на греческом языке знаменитым ученым того времени, Прокопием Газским. Автор прославляет императора за те же дела и заслуги, что и Присциан, но останавливается на каждой из них в отдельности. Начав с похвалы родному городу Анастасия, Диррахию, его древнему роду и блестящему образованию, которое он вынес из своего дома, помянув затем о единодушии, с которым состоялось его поставление на царство, Прокопий обозревает удачные войны Анастасия на Востоке, славит его доблести как правителя, водворившего правду в судах, с благодарностью поминает о его финансовых реформах, хвалит за устранение кровавых зрелищ и запрещение пантомимов, разжигавших народные страсти, за сооружение Долгой стены и некоторые большие работы на общую пользу на Востоке и в том числе отстройку знаменитого маяка в Александрии, отмечает высоконравственный образ жизни, которым Анастасий подавал благой пример своим подданным, и заканчивает сравнением его с великими мужами древности: Киром, Агесилаем, Александром и Филиппом Македонскими, предсказывая ему вечную славу в потомстве. В этом панегирике чувствуется старая греческая школа, жившая преданием давних времен. Геракл, Писистрат, созданный Ксенофонтом Кир, царь персидский, – живые и привычные образы, среди которых вращается риторическая мысль автора.

Этот государь жил, как и Феодосий Младший, заодно со своим народом. С ним он всем сердцем разделял религиозные тревоги об истине христианского вероопределения. Если Присциан и Прокопий Газский славили Анастасия как правителя, отдавая должную дань признания его огромной энергии и пониманию задач своего времени, то в ту пору был другой человек, который ничего не сказал нам об Анастасии, но явился лучшим выразителем его времени в духовном отношении и отразил в своем творчестве эпоху высокого подъема религиозного духа, которым согрета была вся жизнь императора. То был Роман Сладкопевец. Монах, сириец по происхождению, диакон церкви в Берите, он переселился в Константинополь и остался жить при церкви Богородицы, носившей имя префекта Кира, современника Феодосия. Там получил он дивный дар песнопений и раскрыл его в богатейшем творчестве. Скудное позднейшее предание о жизни Романа закрепило его связь со временем Анастасия. ¹⁴⁴⁵ По свидетельству сказания, Роману явилась во сне Богоматерь и, протянув к нему хартию, повелела съесть ее. То был канун Рождества Христова, и на следующий день раздалась на церковной службе его песня: «Дева днесь пресущественного рождает...» Он сочинил свыше тысячи кондаков, и подлинник его творений хранился в церкви, при которой он жил. По единогласному признанию современных ученых ценителей творений религиозной лирики, Роман Сладкопевец является первым по таланту среди всех церковных поэтов. В его религиозном экстазе пред ним выступают все великие образы Ветхого и Нового Завета. Своими духовными очами он видит всю славу Сиона, патриархов, пророков, Христа, Богоматерь, апостолов, мучеников, переживает в своем экстазе их чувства и славу, созерцает самого Бога. Высокий подъем религиозного чувства дает ему неистощимые красоты живого слова в тех восторгах благодарений и прославлений, которыми исполнены его песни. В это время тяжких и ожесточенных споров об истине диалектического изъяснения естества Богочеловека Роман в своем религиозном экстазе поднялся выше условных понятий и определений и с дивным дарованием поэта излил богатство религиозного чувства в своих навсегда живых творениях. Его дивный дар не могли не признать современники, но странная ирония судьбы не сохранила нам современных о нем сведений, и до недавнего еще времени ученые колебались в определении хронологии деятельности этого лучшего и наиболее возвышенного церковного христианского поэта. ¹⁴⁴⁶

Роман Сладкопевец не был первым творцом в своей области. Уже при императоре Льве Константинополь имел двух славных церковных поэтов, Анфима и Тимокла. Они принадлежали к противоположным партиям: первый стоял за Халкидонский собор, второй был его врагом. ¹⁴⁴⁷ Роман в своем высоком воодушевлении был выше вопросов, смущавших его современников, и своим «пресуществленным», ὑπερύσιος, поднимался над обеими спорившими тогда жестоко партиями, увлекая дух человека в горний мир вечного света, царства истины и блаженства. В своем отрешении от мира он славил тот самый идеал, которому верно служил на своем посту Анастасий. Но служение царя было много труднее с его долгом вести к миру, согласию и благоденствию мятущееся в материальных условиях земной жизни человечество.

Юстиниан, оказавшийся преемником Анастасия, сначала как руководитель политики при своем дяде Юстине, а потом как единоличный повелитель империи, поставил себе более широкие задачи. Восстановив мир с папой и утвердив вселенское единство Церкви под верховенством Римского патриаршего престола, он мечтал восстановить единство империи в старых ее границах и воспользовался огромными денежными средствами, которые собрал Анастасий, для широкой завоевательной политики на Западе. Он начертал блестящую скрижаль в летописях истории Византии. Но этот блеск был куплен слишком дорогой ценой, и силы Восточной империи не выдержали этого напряжения. Идея вселенского единства Церкви под эгидой одного императора пленяла Юстиниана, и он напрягал все богатые дарования своего ума и всю изобретательность своего дипломатического искусства, чтобы найти почву для примирения между монофизитством, получившим значение национального исповедания в Египте и на Востоке, и Халкидонским вероопределением. Это ему не удалось. Он пережил много тяжких разочарований и разбитых надежд, оживлял временами религиозные преследования в жестоких формах и подготовил внутренний раскол между отдельными областями своей империи. После продолжительного блестящего царствования он оставил империю лишенной прежней мощи, ослабленной резко определившимся расколом, который роковым образом связался с вопросом национальным, и содействовал постепенному упадку империи и превращению ее в греческое государство, сохранившее титул Римской империи лишь по преемству исторических традиций.