История построения Храма Христа Спасителя
Прошло сто лет после тяжелого испытания, ниспосланного Провидением Божиим нашему многострадальному, но возвеличивающемуся, после мужественного перенесения бедствий, к еще большему могуществу и славе, дорогому нашему Отечеству. То было нашествие галлов, т.е. французов и с ними двадцати (20-ти) языков.
Французский император Наполеон І-й, покоривший уже всю Западную Европу, пришел в Россию с страшной военной силой в 678 тыс. человек отборного, закаленного в боях войска, при 1 500 орудиях, с намерением покорить ее себе. Но у нас тогда было слишком мало и войска, именно – только 218 тыс. при 906 орудиях, и военных снарядов, и денег, чтобы справиться с таким сильным и искусным врагом. Общее тогда мнение было то, что Россия скоро принуждена будет покориться воле победителя, точно так же, как уже подчинились ей многие другие государства Европы. Вначале, по-видимому, все к этому и клонилось. Наполеон, упоенный успехами покорения многих государств, считая себя непобедимым, гордо отвергнул предложение Русского Царя, Александра І-го, о мире, вторгся в пределы нашего Отечества и вначале почти нигде не встречал сопротивления. Скоро пал, хотя и после геройской защиты, древний Смоленск, прежде много раз и славно выдерживавший напоры западных врагов. Остановились было русские в конце августа 1812 г. на Бородинском поле и хотя нанесли здесь врагу большой урон, но, в виду своей малочисленности, должны были отступить и затем в сентябре отдать, даже без боя, самое дорогое, заветное для каждого русского сокровище, свою первопрестольную столицу, сердце России, Москву с ее святынями и богатствами. Дрогнуло у всякого русского сердце, когда пронеслась громовая весть о том, что враг уже занял Москву и гордо попирает ее древний Кремль с его святынями. Не одна горькая слеза скатилась у каждого русского от едкого дыма московского пожарища.
Но вот, в то время, когда все европейские державы считали Россию окончательно пораженною, и ожидали, что она смиренно будет умолять у ног победителя себе пощады, – совершилось нечто необыкновенное и никем неожиданное. Вместо предполагаемого окончания войны, вместо рабской покорности и просьбы о мире, грозный враг с беспокойством замечает, что война еще только начинается. Наполеон с ужасом видит, что, занявши сердце России, Москву, он не поразил русских, как это все предполагали, а, напротив, только воодушевил их к самоотверженной борьбе: явились и деньги и войско в избытке, потому что каждый с охотою жертвовал все, что мог, и всякий, способный носить оружие, шел в ряды защитников своего Отечества. После этого враг сам уже предлагает Русскому Царю помириться, но его предложение было отвергнуто.
Тогда Наполеон замышляет двинуться на зиму в более теплые и хлебородные русские области, но эта его попытка сломилась о русское сопротивление при г. Малоярославце. Наконец он хочет вернуться к себе домой, хотя бы уже по старой разоренной Смоленской дороге, но и здесь встречает новые неудачи: голод, небывалые, страшные октябрьские морозы и со всех сторон грозные русские рати, так что из его великой армии, в 678 тыс. человек, едва уцелело несколько десятков тысяч. Одних замерзших оказалось более 200 тыс. человек. Наполеон сам едва избегнул плена. В декабре 1812 года не оставалось уже ни одного врага на русской почве. Мало этого. Русский Царь, чтобы обезопасить себя и других от властолюбивого завоевателя, решился продолжать борьбу до тех пор, пока не уничтожит врага в его собственном государстве, и потому, изгнав его из России, отправился с своим войском, и с помощью других государей, во Францию, где, разбив Наполеоновы войска, его самого заставил отказаться от престола.
Так, всесильной помощью Всевышнего, при самоотверженной любви наших предков к своему Отечеству, святая Русь, помимо всех человеческих расчётов и предположений, не только была спасена, но и увенчалась победной славой.
Такая промыслительная милость Божия в спасении нашего Отечества глубоко отозвалась в сердце каждого русского человека. Она подвигнула и русского православного Царя и русский православный народ к созданию такого религиозного, величественного благодарственного памятника, который и самым дальнейшим потомкам возвещал бы о явном Божественном покрове над нашим Отечеством и о доблестях славных защитников его, ничего не щадивших для его спасения. Как в былые времена тяжких испытаний – татарским игом, самозванщиной и друг., освобождение от этих бедствий ознаменовывалось созданием таких величественных храмов, как, например, Соборы Покровский и Казанский в Москве, так и теперь, по изгнании неприятеля из русской земли, возникает мысль о создании храма в увековечение спасения России.
Эта святая мысль о храме впервые созрела в благочестивой душе великодушнейшего из Русских Царей, Александра І-го, тот час по изгнании врага из пределов нашего Отечества. 25 декабря 1812 года Император Александр Павлович издал следующий манифест, в котором он торжественно дает свой царственный обет. «Спасение России от врагов, – говорится в манифесте, – столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершенное в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая часть могла уйти за пределы наши, есть явно излияния на Россию благодать Божия, есть по истине достопамятное событие, которое не изгладят века из бытописаний. В сохранение вечной памяти и того беспримерного усердия, верности и любви к вере и Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ Российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей погибели, вознамерились Мы, в первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Христа Спасителя».
Само собою понятно, что, сообразно с выраженной здесь высокой мыслей, и самый Храм, по своему устройству, величию и богатству должен был вполне соответствовать величию этой мысли и причинам, вызвавшим его построение. И действительно, Государь желал, чтобы Храм Христа Спасителя был не простым обыкновенным храмом, каких много на Руси, не красивым только зданием, но чтобы он, как в отдельных своих частях, так и в целом, выражал мысль, руководившую его создание, – был храмом благодарственной молитвы к Богу за спасение Отечества и в то же время памятником для потомков о тяжкой и славной године Отечественной войны. Много было с этой целью представлено Государю Александру Павловичу проектов красивых и величественных храмов, но никто так хорошо не угадал Царской мысли, как один русский академик – художник Александр Лаврентьевич Витберг.
Происхождение его таково. Отец его, шведский дворянин Лаврентий Самойлович Витберг, в 1779 г. с своей женой выехал из Швеции в Россию и поселился в Ревеле. Спустя несколько времени он переехал в Петербург, где 15 января 1787 г. у него родился сын, впоследствии знаменитый художник Александр Витберг. Первое религиозное направление он получил от своего отца, а тот, в свою очередь, заимствовал его от своего родителя, человека глубоко религиозного и строго нравственной жизни. Все это отразилось в жизни и Александра Лаврентьевича, воспитанного в религиозном духе.
В Петербурге Александр Лаврентьевич определен был в Горный корпус, где, по слабому здоровью, он не мог продолжать занятий и взят был оттуда домой. Когда же здоровье его поправилось, его поместили в Анненскую школу, где впервые проявился в нем талант к живописи.
Граф Строганов, бывший тогда президентом Академии художеств, узнав о талантливости молодого Витберга, доставил ему возможность быть принятым в Академию на казенный счет. Он поступил прямо в четвертый возраст по исторической живописи и на все ежемесячные экзамены представлял эскизы на задававшиеся темы так успешно, что получил за них несколько наград. В 1809 г. Академия художеств присудила ему большую золотую медаль и назначила его помощником к профессору Угрюмову, для обучения воспитанников натурного класса Академии.
В это время Александр Лаврентьевич случайно приобрел расположение известного мистика, конференц-секретаря Академии художеств, Лабзина, а чрез него близко познакомился с поэтом Державиным, которым он был хорошо принят; Витберг часто посещал его и угождал ему рисованием виньеток к его лирическим произведениям.
Между тем конкурс о Храме Христа Спасителя опубликован и заявлен был за границей. А.Л. Витберг был восхищен идей посвящения Храма Христу Спасителю. Художник как бы читал в душе Государя Его мысли и в нем родилось пламенное желание создать такой религиозный памятник, который, удовлетворяя требованию Царя, был бы и достоин народа русского, соответствуя, по своему величию и богатству, народной мощи, и в этом отношении превосходил бы архитектурную славу храма св. Петра в Риме и все замечательнейшие в мире христианские храмы; чтобы каждый камень и все вместе были не произвольными формами архитектуры, не мертвой массой камней, но выражал бы собою духовную идею живого храма Божия – человека, по телу, душе и духу, по изречению апостола, обращенному к христианам: Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1Кор. 3, 16).
Сверх сего, он хотел, чтобы, независимо от главной идеи, Храм Христа Спасителя был и памятником добрых подвигов из истории своего времени. Витберг был талантливый живописец с богато одаренной фантазией; и мысль о Храме долго жила в его душе. Задавшись мыслей создать такой выдающийся памятник Отечественной войны, он стал заниматься архитектурой и, после нескольких лет усиленных трудов, достиг в области архитектурной значительных успехов. Выработавши в общих чертах свой грандиозный план Храма, Витберг представил его Государю; как отвечавший Его намерениям, план был им одобрен.
По проекту Витберга Храм должен был состоят из трех частей или правильнее – этажей. Нижний этаж посвящался Рождеству Христову и должен был с трех сторон примыкает к земле, быть в горе и только с восточной, алтарной, стороны освещаться чрез огромные окна, на которых должно было быть изображено Рождество Христово. Гранитные столбы должны были внутри поддерживать храм.
Второй этаж Храма предполагалось соединить с нижними внутренними лестницами; он должен был начинаться уже на поверхности горы и имеет форму креста. Этот этаж Храма посвящался Преображению Господню, изображение которого предполагалось написать на алтарных окнах.
Третий этаж Храма должен был имеет форму круга, символа бесконечности, и посвящаться Воскресению Христову. Алтарь, как и весь этот верхний храм, предполагалось сделать, сколько возможно, светлым – полное обилие света должно было проникать в храм через купол и боковые окна.
Вся наружность Храма должна была представлять одно целое, красивое и величайшее в мире здание. Высота его предполагалась необычайная – от основания до верху 110 сажень. Нижняя терраса, с которой должен быть вход и в нижний храм, по обеим сторонам имела бы широкие лестницы, которые вели бы ко второму храму чрез верхнюю площадь, обнесенную кругом сквозной чугунной колоннадой.