Слово в день Рождества Пресвятой Богородицы

Кто сия, восходящая от пустыни, как легкий облак кадилнаго дыма, благоухающаго всеми ароматами мироварца? Песн. 3:6

Славный мудростью и даром пророчества Соломон воззрел некогда на мир нынешнего века во свете откровения Божия, и этот мир представился ему под видом пустыни, среди которой взор прозорливца встретил одно отрадное явление: он увидел светлый лик девы, подъемлющейся от земли и несущейся на небо в виде тонкой, благовонной струи кадильного дыма. Объятый удивлением и радостью, он в недоумении вопрошает: кто cия, восходящая от пустыни, как легкий облак кадильного дыма, благоухающего всеми ароматами мироварца?

Образ восходящей Девы таинственен и многозначителен; он прежде всего означает великое лицо Девы Богоматери, Которая произошла от неплодствующей четы, как от пустыни; потом отделилась от пустоты мира земного Своей неземной жизнью, поднялась и вознеслась в пространные круги небес. После Девы-Богоматери, образ восходящей девы знаменует собой всю церковь Христову, которая пришельствует на земле, как в пустыне, взыскует града небесного и таинственно совершает путь к нему. Следовательно, под образом восходящей девы разумеется всякая душа верующего христианина, входящего в состав тела Христовой церкви.

Если так велик и многозначителен образ восходящей девы, то взглянем на него поближе и внимательнее все мы, верующие христиане; в нем показана общая судьба всего верующего мира христианского и разрешается важнейшая тайна для человека-христианина, тайна восхождения его от земли на небо.

Мысль о небе глубочайшим образом занимает душу христианина во всю его земную жизнь. Видит он все величие предстоящего ему там будущего блаженства; но с другой стороны чувствует свои немощи и бессилие в достижении этого блаженства, сознает все препятствия и трудности на пути к нему. Отсюда рождается у него важнейший вопрос: как совершить переход от настоящего жалкого и уничиженного своего состояния к будущему, славному? Кого занимает этот вопрос и для кого он имеет значение, тот пусть обратит свое внимание на образ восходящей девы. Дева восходит в виде тонкого, кадильного дыма, а дым кадильный, как и самое кадило, есть символ молитвы. Следовательно, в молитве, проникнутой живой верой в Господа Спасителя, указывается нам главным образом способ прейти бездну, отделяющую землю от неба.

Молитва в самом деле есть общее, одинаково для всех верное и удобное средство к своему возвышению и прославлению пред Богом.

Не всякий может быть строгим постником по причине лежащих на нем трудов и занятий, не всякий может быть великим подвижником по причине слабости своих сил душевных и телесных, не всякий может быть девственником, мучеником, благотворителем других по причине собственной бедности, но нет человека, который бы не мог молиться. Ибо побуждения к молитве лежат внутри нас и вне нас – в мире внешнем, среди которого мы поставлены.

Мы получаем свою жизнь среди этого мира. Велик и прекрасен он, но лучшая сторона его та, котороя питает ум, открывая ему свойства и величие Творца. Закройте эту сторону, выпустите ее из ума, чем тогда представится вам этот величественный и прекрасный мир?

Рассматривал его вне величия Божия древний мудрец, т. е. тот же пророк и царь Соломон, обошел все его царства и сказал: суета, пустота! ²⁶⁷ Видит и сознает эту пустоту христианин, отделяется от неё духом своим и несется в мир духовный – свою родную область. Несется он туда и тогда, когда прозревает сквозь видимое невидимые свойства Божии, ибо, созерцая эти чудные свойства, он возгорается любовью к великому Виновнику этого мира, ищет соединения с Ним и хочет жить Его жизнью, потому что только в сообщении с этой жизнью он чувствует себя спокойным, счастливым, вполне удовлетворенным, во всех своих требованиях и нуждах. Без этой первосущной, источной жизни нет для человека жизни.

К сознанию внутренней невозможности жить духовно без Бога, у нас присоединилась еще особенная потребность молитвы к Богу вследствие мучительного ощущения того расстройства и безобразия, которые произвел в нашей природе грех и которые невольно рождают в нашем сердце желание иного, лучшего состояния. В этом случае, хотя одинаково сознает человек как свою собственную пустоту и ничтожество, так и пустоту всего, существующего вне Бога, но, при своем внутреннем расстройстве и безобразии, он еще более чувствует себя униженным пред тем, что существует из ничего. Отдаленная звезда, ярко сияющая на голубом небе, подручный нам цветок, скромно красующийся среди полевой зелени, бегущая волна чистого потока, разносящая живительную свежесть и прохладу, веселые песни беззаботных пернатых, не знающих своих преступлений пред великим Виновником бытия их, все это обращается в укор человеку, и он со стыдом пользуется своими преимуществами, какие предоставлены ему в мире внешнем. Куда укрыться человеку от своего внутреннего позора, и что остается делать ему среди стройного порядка мира, верно исполняющего свои законы, положенные в нем Творцом Его? Он обращается в молитвенный вздох к своему великому Богу, Который один может возвести его в истинное достоинство человеческое, примирить его с самим собой, снять с него постыдное рубище греха, дать ему силы быть существом добродетельным и благочестивым, достойным обитания в жилище небесном.

Так рождается в духе нашем молитва, которая, по самому свойству своему, есть благоговейное возношение ума и сердца к Богу; потому, кто молится, тот и возносится, и пока молится, уже не принадлежит земле, но стоит как бы на небе, пред престолом великого Бога, от которого получает все, о чем просит, из совокупного числа всех, истинно молящихся, составляется Святая Церковь Христова. Церковь Христова, по выражению апостола Павла, есть дева чистая, обрученная единому мужу – Христу ²⁶⁸, с Которым она навсегда сочеталась верой, надеждой, любовью, и к Которому возносится от земли на небо, окрыляемая духом молитвы и силой благодати Божией.

Чем же остается та часть рода человеческого, которая не входит в состав Церкви Христовой, не участвует с ней в духе молитвы, не разделяет с ней веры в Сына Божия и составляет из себя особый мир безверия? Дикой, бесплодной пустыней! Слышит ли этот приговор, о себе мир не христианский, согласен ли с ним и убеждён ли в нем? Он убедится в этом не прежде, как по совершенном отделении от него девы – Церкви, когда прейдет она к своему Небесному Жениху и соединится с Ним на небе. Оставленный ей, он поймет тогда пустоту свою, пустоту своих умственных убеждений и внутренних расположений, пустоту своих дел, которыми занимается теперь, пустоту своих божеств, которым поклоняется. Обличение этой пустоты его начнется прекращением для него всех земных благ, которые он обратил, в средство своих временных наслаждений и назначение которых, состоит в служении вечным целям сынов небесного царствия. Мир неверия никак не поймет и не может убедиться в том, что он живет на счет доли и собственности детей Божиих. А когда совершится воспитание их, когда они возьмутся в свои вечные жилища, то что останется тогда для него? Для него иссякнут тогда прохладные источники вод, оставит его живительный воздух, угаснут самые небесные светила, как бы соскучив смотреть на пустоту его! И все это будет только началом обличения пустоты его. Окончательное же и решительное обличение его пустоты последует при явлении самого Бога истины, Который осудит всех неверующих и воздаст им за Себя и за Свою Церковь. Как поступил мир неверия с Самим Господом, об этом ясно свидетельствует Крест Его; как этот же мир поступает с Его св. Церковью, видно из слов Господа к Своей невесте – Церкви: гряди от Ливана невесто, гряди от Ливана; прииди и прейди от начала веры... от град львовых, от гор рысей ²⁶⁹. Это значит, что мир неверия, являясь пред взором Божиим бесплодной пустыней, вместе с этим есть лев и рысь для Христовой невесты – Церкви, которую потому и воззывает к cебе Господь от этого виталища и собрания зверей. Истоpия Церкви вполне оправдывает эту истину; знающие её вполне понимают, как поступал и поступает с церковью мир неверия. За то и примет он заслуженное воздаяние от Бога – Судии своего.

Возвратимся к началу нашего слова и положим конец ему. Мы начали свое слово с видения восходящей девы от пустыни. И благовременно вспомянули это великое видение в настоящий день, посвященный воспоминанию всечестного рождения Девы – Богоматери, в лице Которой совершилось полное осуществление оного видения. Преблагословенная Дева Mapия, происшедши от падшего рода человеческого, как от пустыни, торжественно открыла всему миру спасение, благодатно совершила свое земное течение, молитвенно прошла небеса и предстала величию Божества, как живая, одушевленная молитва за весь мир xpиcтиaнcкий. Ублажая и прославляя Её недомыслимое величие, сознавая всю силу и необходимость Её предстательства за нас у престола милосердия Божия, помыслим, братья-христиане, что и наше звание состоит в том, чтобы отделиться от пустыни мира, вознестись над ней и войти во град небесный. Путь нашего восхождения туда указан нам по преимуществу в молитве.

Уразумеем же силу и важность для себя молитвы, и будем пребывать в ней. Великое дело молитва! Ей освящается каждое наше доброе дело, и никакая истинно-хриcтиaнская добродетель без неё невозможна. Молитва служит проводником ко всем благодатным дарованиям, по принятии которых, человек благоугоден бывает Богу на земле и со славой приемлется от Него на небе. Эти-то благодатные дарования, получаемые человеком от Бога чрез молитву, и составляют тот аромат, содержащий в себе все благовония мироварца, о котором упоминает премудрый Соломон, когда вопрошает о деве восходящей: кто cия восходящая от пустыни как легкий облак кадильнаго дыма благоухающаго всеми ароматами мироварца?