Раздел II. Богослужебное величание

Этот канон написан Кир Феофаном, игуменом Сигрианского монастыря⁹. С 1-й по 8-ю песнь он изложен в виде беседы архангела Гавриила с Девой Марией. А когда этот диалог кончился верой Ее, – то последняя, 9-я, песнь посвящена была прославлению Богоматери. В первых же восьми песнях идет богословский разговор на тему: как может быть воплощение Бога, – и притом от Девы?

К нему, прежде других объяснений богослужения, и переходим, – так как канон есть распространение евангельского сказания о Благовещении, – о чем мы только что говорили; но здесь с несколько иным освещением.

Ведь богослужение есть человеческое творчество; и каждый автор вносит сюда отпечаток и своей личности (как и во всякой литературе). Но другой автор может освещать вопрос и с другой точки зрения. Основанием же служит, конечно, евангельское благовестие. А Церковь проверяет истинность или возможность того или иного освещения – как Евангелием, так и собственным разумением, если оно не противоречит Евангелию.

Но – повторяю: это не исключает другого истолкования¹⁰ евангельского текста.

Ирмосы канона – 4-го гласа, радостно-торжественные: «Отверзу уста моя, и наполнятся Духа; и слово отрыгну (изреку от сердца) Царице Матери (в честь Ее); и явлюся светло торжествуя; и воспою радуяся Тоя чудеса (дивные события Богородицы)»¹¹.

Переходим теперь к тропарям канона: в них выражаются мысли творцов песнопений о празднике.

Автор, Кир Феофан, приглашает Деву Марию послушать самого Давида, праотца Ее: он зовет свою «дочь» внимать «радованному гласу» ангела, который «радость возвещает» Деве «неизглаголанную».

Таково – предисловие.

Не сам Давид, «движа свирель духовную», поет «Дочери» – потомку – хвалу; а приглашает для этого специального певца – Гавриила... Но зачем же он упоминается в начале канона? Давиду было обещано Богом «посадить... на престоле царства его» потомка: а ныне Он, Христос, зачинается. И Давид, радуясь, призывает ангела славить Ее. Сам он, давно почивший, этого сделать уж не может (ср.: песнь 5-я, тропарь 4-й); но певец – более могущий: он вестник – от Бога.

Ангел: «Вопию Тебе веселяся, приклони ухо Твое и вонми ми, Божие возвещающу (возвещающему) безсеменное зачатие: обрела бо благодать пред Богом», какой никогда не получала «другая», кроме Тебя, «Всечистая»!

Дева Богородица: хочу разуметь, «ангеле, твоих глаголов силу, како будет», что сказал ты? объясни «явственнейше: како зачну, Дева сущи (будучи), Отроковица? како же и Мати буду Зиждителя (Творца) Моего?»

Два вопроса смущают Марию: сохранение девства и возможность зачатия Творца Бога.

Ангел: как «мню», Ты «помышляеши», что я вещаю «лестно», ложно? но и этому я «радуюся, зря (видя) Твое утверждение (твердость, а не легковерие), дерзай, Владычице! Богу бо хотящу (когда хочет), скончаются (исполняются) и преславная (дела)».

ПЕСНЬ 3-я¹²

Богородица: правда, «оскуде (прекратился) князь (скипетр) от Иуды», – ссылается Она на пророчество Иакова, пока «не придет Примиритель» (Быт. 49, 10): «время наста (настало) прочее (иному)», когда «явится языков (народов) надежда, Христос». Но «ты» «скажи»: «како Сего рожду, Дева сущи?»

Ее уже теперь тревожит один вопрос: девство. Как же успокаивает Деву ангел?

Ангел: Ты «ищеши от Мене уведети, Дево, образ зачатия Твоего?», хочешь понять это? «Но той (он) несказанен есть!» Впрочем, ангел не остановился на этой непостижимости, а добавил: «Дух [же] Святый, зиждительною (творческою) силою, осенив Тя, совершит (осуществит)».

Почему так отвечает ангел?

Для ангелов точно известно было: все совершается силою и действием Святого Духа; и в их ангельском мире все делается Духом Святым: такова для него – истина. Поэтому так же – знает он – будет и с Девой!

Богородица – вспоминает искушение праматери Евы: тогда змий тоже говорил о Боге (Быт. 3, 1–5). «Моя прамати, приемши разум (объяснение) змиин, пищи Божественныя (рая) изгнана бысть: темже (поэтому) и Аз боюся целования (приветствия) страннаго твоего, стыдящися (опасаясь) поползновения (искушения)».

Достойно примечания, что во всем каноне Пресвятая упоминает (и не раз) прародительницу Еву, но не касается праотца Адама: потому что Ева была первою соблазненною и соблазнительницею Адама. Кроме того – по моему мнению – Дева Мария не хочет винить Своего праотца по смирению; и берет на женский пол вину. И теперь Она боится искушения.

Ангел – успокаивает Ее, убеждает не бояться его; потому что он – действительно Божий посланник и предстатель (пред Богом), которому повелено поведать Божий «совет», решение; а змий и не представлял себя таковым и не называл; наоборот, он обвинял Бога в зависти к людям, будто Он боится, как бы люди сами не сделались «богами». Чего же Дева напрасно боится? «Что мене боишися, Всенепорочная», несоблазняемая? «паче», – я сам – больше боюсь Тебя. «Что благоговееши мне (предо мною), Владычице, Тебе (пред Тобою) честно (почтительно, “со страхом” – ср.: стиховна предпразднества: «И ныне») благоговеющему?»

Далее следует седален. Разговор прерывается. В нем обращает внимание выражение: «печатию едина сохраншися», – то есть охраненная печатию девства.

В богородичне употребляется слово «непреложне», то есть неизменно, навсегда – соединятся во Христе два естества: Божеское и человеческое.

Богородица – спрашивает теперь именно об этом. «Священную некую Деву раждающую, слышах (еще слышала Я от) пророка, древле Еммануила прорекша» (Ис. 7, 14); это еще нужно – и можно принять. Но вот «хощу разумети, како Божества растворение (соединение) естество человеческое претерпит (выдержит)?»

Как видим, Ее теперь приводит в недоумение другой вопрос.

Ангел – ссылается на горевшую и неопалимую купину, как на прообраз: «Явила (показала) есть купина, неопальна пребывши», хотя и «приемши пламень, обрадованная Всепетая»: это было прообразование «на Тебе таинства преславное (пречудесное)». Ангел сознает, что здесь таинство для ума; и потому прибегает к сравнению, к аналогии, известной из Писания и Деве.

И снова утверждает Ее девство, – хотя Она теперь спрашивает не о нем уже, а о соединении Божества с человечеством.

Богородица – и Богоматерь, как бы поправляя ангела, снова спрашивает его по другому вопросу: «Освещаемь сиянием Бога Вседержителя», – то есть веруя уже ему как Божию посланнику, а не искусителю, – «истины проповедниче, глаголи, Гаврииле, истиннейшая: како нетление бывши чистоте Моей (будучи нетленной), Слова рожду с плотию Безплотнаго?» Недоумение Ее углубляется; прежде Она вообще спрашивала: выдержит ли человек Божество? теперь хочет понять, в частности: как можно родить плотию Безплотного? Как видно, этот вопрос действительно новый. Что же ответит Ей собеседник?

Ангел – со страхом говорит: «Со страхом Тебе, яко раб госпоже, предстою», даже «с боязнию, Отроковице... смотрити стыждуся Тебе!» Отчего здесь страх?

По многим причинам.

Его самого начинает страшить таинство; знал он и слово Самого Бога: «не может человек видеть Лице Мое и оставаться живым» (Исх. 33, 20; Втор. 4:33, 5и др.), а здесь – воплощение? страшить его начинает и мудрость Отроковицы, – большая, чем его... И что он может ответить Ей на страшный вопрос? Умом? – ничего... Остается снова прибежать к сравнению: «...Яко дождь на руно (шерсть), снидет на Тя (Тебя) Слово Отчее, яко благоволи», – как Он Сам соизволил. Но это – не объяснение, а лишь сравнение, взятое из природы, но не из человеческой жизни... Правда, ангел добавил: как Он (Слово) благоволил... Но это – для веры действенно; а для ума – не объяснение...

Богородица: «Разумети не могу», – а Она этого-то разумения и ищет, – «твоих словес известия (откровения): чудеса бо быша множицею, Божественною силою чудодействуема, знамения и образы (прообразы) законнии»; но чтобы «роди (родила) Дева неискусомужне (без мужа)», этого не было «никогдаже»...

Ангел – что он может ответить Деве? Справедливы Ее слова! Она имеет право и говорить так, и удивляться...

«Дивит, Всенепорочная! И», – действительно – «странно (непостижимое, небывалое) чудо Твое: едина» , – ибо больше подобных примеров не было и не будет, – «Ты всех (всего) Царя приимеши, во утробе – воплощаема». Разуметь этого нельзя; но вот упомянутые Тобою «пророческая речения (Ис. 7, 14) и гадания (сравнения), и законнии (из Ветхого Закона) образы» «Тебя» и «прообразуют» – ссылается и ангел на Писание.

Богородица – видит Дева беспомощность ангела объяснить невозможное, снова утверждает непостижимость воплощения для ума: «Всеми (всем) Невместимый и всеми (никем) Невидимый», – как Он (слав.: «Сей») «может во чрево Девиче вселитися, еже (которое) Сам созда (создал)? како и (Я) зачну Бога Слова, Собезначальна Отцу и Духу?»

Ангел – снова и он ссылается на Писание, притом более определенное, к Ней относящееся: Бог «праотцу Давиду обещася посадити от плода Твоего чрева на престоле царства его» (2Цар. 7, 12; Пс. 131, 11). Для этого Он, «Иаковлю (Иаковлеву) Тя доброту (красоту), едину (единственную, ни с чем не сравнимую), избра (избрал) в словесное (духовное) селение». А Она происходила от Иакова и Давида...

Что еще ангел мог сказать? Ничего...

Бог так заранее обещал праотцу: что же недоумевать, спрашивать? Нужно лишь принять это!

Богородица – теперь будто успокоилась и потому радостно говорит: «Глагол (глаголов) твоих, Гаврииле, глас радованен (радующий) приемши (поверовавши), веселия Божественнаго исполнихся (исполнилась)»; ибо ты ведь «радость поведаеши, и веселие возвещаеши безконечное (величайшее, безмерное)!»

Ангел – теперь славит Ее: «Тебе», именно Тебе, «дадеся (дана) радость, Богомати, Божественная! Тебе – радуйся! – вся тварь вопиет, Богоневесто! Ты бо (ибо) едина (единственная) – Мати Сына Божия пронаречеся, Чистая!»

Достойно примечания, что ангел доселе называл Марию «Владычицей», «Девой», «Непорочной», «Приснодевой», «Отроковицей», «Красотою Израиля». Но теперь, когда Она «приняла» откровение, ангел именует Ее уже «Богоматерью», «Матерью Сына Божия»... Казалось, его служение теперь совершилось: Дева согласилась, – ибо Бог ждет и человеческого свободного согласия, – и Сын Божий зачнется в Ней.

Богородица – вспоминает о Своей праматери Еве. Почему? Это видно будет из Ее слов: «Евы Мною... да упразднится (уничтожится) осуждение (за грехопадение)! Да воздастся Мною (ее) долг (вина) днесь! Мною заимствование (ответ пред Богом) древнее да дастся (воздастся) преисполнено (с избытком)».

Почему Пречистая вспоминала о Еве?

Она всегда связывала свою жизнь с праматерью: ведь от той зачался грех, и начался род человеческий... И от нее произошла и Мария. Таковы все богоугодные люди: они не живут одиночками, только собою; наоборот, они любовью объединяются с другими, особенно – с родными, хотя бы и самыми дальними, «древними». А теперь Мария, зная, что грядет «Спаситель» и воплотится от Нее, видит, что вина Евы уплачивается с лихвой – Ею.

Ангел – подтверждает это ссылкой на Авраама: «Обещася (обещался) Бог Аврааму праотцу», что благословятся «в семени (потомке) его языки (народы)», – вместо клятвы, проклятия, наложенного за преслушание; Авраам же показал величайшее послушание: готов был заклать, по повелению Божию, единородного сына, Исаака...

Недоумения, казалось, все кончились...

«Взбранной Воеводе...» Он стоит вне песней канона. Смысл его – в том, что Богородица есть наша Заступница от всяких врагов и бед: от диавола, людей и несчастий: за это мы и благодарим Ее и еще просим заступления.

Посему этот кондак – хотя по уставу он не полагается – поется пред уходом из храма, после утрени, под покровом нашей Матери, Заступницы усердной.

Икос повторяет тринадцать раз ублажение Ее, с припевом «Радуйся»... Это самостоятельное произведение; и к канону не имеет отношения.

Богородица – теперь выражает похвалу ангелу за «светлое Благовещение»: «Свет невещественный поведая» (вот Она нашла Сама слово – не смущающее Ее, не касающееся девства: свет не омрачает ничего, наоборот – просвещает), «в вещественне (вещественном) телеси совокупляемь за милосердие многое (великое)» Бога, это «светлое Благовещение, Божественная (Божественное) проповедания (проповедание, то есть откровение ангела) ныне взываеши Ми: благословен, Всечистая, плод Твоего чрева!»

Ангел – взаимно отвечает тоже радостью: «Радуйся, Владычице Дево», – опять «Дево», а не Мати, – как мы только что видели это (песнь 6-я): ни в 7-й, ни в 8-й песнях этого нет; точно это имя «Мать» скрывается. Что же это значит? Ангел узрел, что зачатия еще нет: значит, полного согласия еще не выражено: «буди Мне!» Это будет после... Поэтому он по-прежнему именует Марию Девою... Продолжим его похвалу: «Радуйся, Пречистая! Радуйся приятелище (приемница) Божие!» Хотя зачатие еще не совершилось, – но ангел зрит его, как уже наступившее: он верит в это. «Радуйся, свещнице (подсвечник) Света»... Он вспоминает это слово Самой Пречистой. «Адамово воззвание, Евы избавление!» Она вспоминала Еву; а он и Адама. «Горо святая! Преявственное священие (Пс. 30, 4; Ис. 2, 2; Зах. 4, 7 и проч.) и чертог безсмертия» (Пс. 18, 6; Иоил. 2, 16). Последнее слово противополагается – смерти, как последствию греха.

Богородица – теперь уже Сама обращается к ангелу, чтобы он, – который принес Ей «светлое Благовещение», – приготовил Ее к великому таинству... Значит, Она Сама еще не считала Себя доселе совершенно готовой к этому! «Душу очисти; тело освяти; церковь (храм) сотвори Мя вместительну (способную вместить) Бога; скинию Богоукрашену; одушевлен храм наитием Пресвятаго Духа; и – Жизни чистую Матерь».

Церковь, скиния, храм – такими словами Богородица сравнивает Себя (приготовленную к зачатию) с молитвенными зданиями; и если они удостоены быть «жилищами Бога», эти неодушевленные предметы, – то не тем ли более может вместить Его одушевленный человек?! Только нужно его «очистить», «освятить»: об этом и просит Пресвятая... Увы! человек падший стал считать себя – ниже камней, полотна скинии, дерева храма! И только во святых мы теперь чтим и мощи телесные, и даже части костей (например, в антиминсах – частицы [мощей] мучеников, на которых создалась Церковь Божия), и одежду, и камни (преподобный Серафим [молился] на камне тысячу дней и тысячу ночей, – и чтится этот камень). И Приснодева смиренно хочет быть подобною этим святыням... Она, будущая вместительница Сына Божия, сравнивает Себя с молитвенными зданиями, почитаемыми из-за присутствия Бога!

Ангел же отвечает Ей иначе: он уже видит Ее готовой: «Яко многосветлую свещу, и Богоделанен (Богом созданный) чертог вижу (уже “вижу”) Тя ныне (уже теперь) яко злат кивот». Поэтому Она не нуждается в его услугах, в исполнении спасительных заповедей закона, – потому что Сам «закона Податель» вселится в Нее: Его, «закона Подателя приими, Богоневесто, благоизволившаго человеческое избавити Тобою тленное (смертное, согнивающее после падения) существо».

И святой Иоанн Дамаскин воспевает Деву, что Она уже «предочищена Духом», – как верит теперь и вся Церковь Божия (лития, «Слава»).

Итак, казалось бы, все готово к зачатию... И вдруг... мы, в 8-й песни, опять слышим какие-то недоумения, раздвоение мыслей... Это и нам – неожиданно и непонятно, после всего вышесказанного... Но вдумаемся...

Автор канона, Кир Феофан, по духу и образованию своему, ввел это раздвоение согласно своему разуму... Пусть на самом деле не так было у Пресвятой Девы. Но он так мыслил... И, говоря по-человечески, это может быть... И бывает...

Вот человек как будто и решил что-нибудь... И основания есть к этому... Но «вдруг» пред самым концом опять появляется недоумение... Опять насильно идет сомнение уму. ...Ведь тайна – все же есть тайна для него: а человеку хочется «умом понять» все. Такая уж испорченность и нерассудительность падшего ума нашего! Не так было до падения: тогда сомнений не было... Как у детей... И в будущем Царствии Божием не так будет...

С другой стороны, очень много данных для приятия какой-либо истины... И – тоже для ума...

И начинается борьба в душе... Раздвоение...

И тут требуется от человека его собственное, и притом окончательное, решение в какую-нибудь сторону...

Вот такой момент и изобразил Кир Феофан после – «почти решения» Девы...

Богородица: «Ум всяк побеждается (бессилен) земных (людей), – отвеща Девица, – ищущи» ответа на то, что «Мне вещаеши преславная (преславное)»: Я «слышах (слышала) твоя словеса»... И какое еще преславное! Божественное!.. «Но (недоумение!) боюся, ужасающися (до ужаса!)», как бы ты «не» прельстил «лестию (обманом)» – как «Еву» и этим не «далече послеши от Бога (не удалил)». Еву враг соблазнил славным обещанием: «будете богами!..» «Но обаче (однако) се вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки», – вспоминает Дева песнь отроков в вавилонской печи... Следовательно, пересиливает в раздвоении – славословие Богу... Но пока не вполне.

Ангел – отвечает, что прежде уже разрешилось Ею Самою: дело непостижимое! Верь же Своим словам! А я, ангел, не сомневаясь, радостно зову... «Се Тебе недоуменное (недоумение) разрешися, глаголет к сим (в дополнение к сему) Гавриил, добре (хорошо, правильно) рекла еси (прежде): вещь неудобопостижна! Словесем Твоих (же) устен повинующися прочее (далее, в дальнейшем). Не сумнися яко лести», – наоборот, «якоже вещи (делу, истине) веруй! Аз бо (вот и я) радуяся, вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки!»

«Веруй...» Следовательно, еще нет полной веры у Нее...

Богородица – опять Она говорит с недоумением о безмужном рождении. «Закон сей (такой) от Бога есть (установлен) человеком (людям), Непорочная абие (тотчас) глаголет»: от «общия (взаимной) любве рождество происходит». А Я «не вем супружника сласти всеконечно (решительно)». Поэтому как «глаголеши», что «рожду? боюся: егда (нежели) лесть (обман) глаголеши? Но обаче (однако) се вопию: благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки».

Она успокаивается – на вере в Бога!

Ангел также сводит к Богу! «Глаголы, яже (которые) мне вещаеши (излагаешь), Чистая, – ангел паки глаголет», – в обычае «есть (при) рождестве человеков смертных», – это верно; но я воистину «Бога Тебе обещаваю, паче (выше) слова же и смысла воплощаема, – яко (как Он Сам) весть, – из Тебе: темже и радуяся, вопию: благословите, вся дела Господня, Господа (слава Богу за все Его дела), и превозносите Его во веки».

Нужно за всё, за всё благословить Его!.. Можно ли тут верующему что-либо возражать? Никак! Бог всё может! Так всё, в беседе ангела и Богородицы, свелось

– к Богу и вере Ему!

И Пресвятой Деве оставалось одно:

– поверить!

Сомнения, недоумения, вопросы, возражения ума – кончены! Для ответа – лишний тропарь...

Богородица: «Являешися Мне истины вещатель (вещателем), – рече Дева, – радости бо общия (всеобщей) пришел еси благовестник!» В первый раз Дева называет таким именем Гавриила: и это тоже доказывает Ее веру в него... Теперь Я – готова!

...И прежде Она просила его «душу очистить, тело освятить» (песнь 7-я, тропарь 3-й); а теперь Она про Саму Себя свидетельствует: «...душу убо очистих (очистила) с телом!..»

Как так? Почему такое различие?

Мнится нам, два ответа есть на это: первый – полная вера! Доселе Она сомневалась еще; а сомнение, неверие – есть духовная нечистота; теперь Дева преодолела ее Своею верою: «очистила» Себя от этой нечистоты.

Второй ответ – в благодати Святого Духа: пока Она сомневалась, благодать Божия не могла действовать в Ней. А если бы и действовала, то это было бы, так сказать, принуждением; а Богу угодно совершенно свободное наше волеизъявление... И того уже много делает Господь: ангела послал к Ней! Теперь – последнее слово за Ней. А теперь Она согласна: и в Нее входит благодать!

И Дева произносит это слово... Душа уже «произнесла» в Ней. Но для посланника нужно прямое и окончательное выражение уст Ее!

«По глаголу твоему – буди Мне!»

"Буди»! «Да будет...» Это слово было произносимо и Богом при творении... И слово Божие становилось делом, бытием, исполнением. Так делается и теперь, и всегда! И Спаситель при жизни на земле спрашивал: веруешь ли? «все возможно верующему!» (Мк. 9, 23); а за «неверие» упрекал (Мк. 16, 14); и даже в родном городе, «в отечестве Своем, не мог творить чудес по неверию их» (Мф. 13, 54 – 58).

В делах Божиих нужна вера! Уму – места нет! Богородица ясно и твердо говорит: «Да вселится Бог в Мя!» И опять – припев 8-й песни: «К Немуже вопию с тобою» вместе: «благословите, вся дела Господня, Господа, и превозносите Его во веки!»

Зачатие в этот момент совершилось...

К этому времени, при пении катавасии, раздаются свечи... Свет быстро распространяется по всему храму... И Церковь, устами диакона, весело, радостно запевает: «Бла-го-вест-вуй, зем-ле, ра-дость ве-ли-ю! Хва-ли-те, не-бе-са, Бо-жи-ю сла-ву!»

Единственный раз в году поет это Церковь со свечами!

Какая радость! Какое торжество!

Ангел отлетел... Дева зачала... Церковь славит Ее... В ирмосе говорится: «Устне же верных Богородице немолчно (неумолкающе), глас ангела воспевающе, с радостию да вопиют: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!»

И тот же припев – «Благовествуй, земле» – повторяется «к прочим тропарем праздника». А они заканчиваются ангельскими словами: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!»

И сердцу так радостно, что даже не слышишь, какие там произносятся слова тропарей! Но мы коснемся и их.

«Паче смысла (понимания) заченши Бога, естества (человеческого) обычая утаися (укрылась, охранялась, сбереглась), Отроковице: Ты бо в рождестве (зачатии) матерскаго избежала еси тленнаго естества, и превышши сущи (будучи). Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою! "

Церковь чуду дивится: «Како точиши млеко, Дево Чистая, не может изрещи язык землен! Странну бо (для) естества показуеши вещь, законнаго (по закону естества) рождества устав (установление) преходиши. Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»

Всё – сверхъестественно!

Но в Писании были о Ней прообразы: «Тайно во Священных Писаниих глаголася о Тебе, Мати Вышняго: лествицу бо древле Иаков, Тя образующую (прообразовавшую), видев, рече: степень Божия Сия (Быт. 28:11, 22). Темже достойно слышиши: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»

«Чудное священноявленному Моисею купина и огнь, показа (показала) чудо! Ищай же конца (исполнения, совершения прообраза) в прехождении времен, во Отроковице чистей, рече: узрю (Втор. 32, 20; ср.: Иов. 19, 27). Ейже, яко Богородице, да речется: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!»

Далее Церковь вспоминает другие проречения.

«Даниил Тя гору нарече мысленную (Дан. 2, 35); Родительницу же Божию Исаия (Ис. 7, 14); видит же, яко руно, Гедеон (Суд. 6, 37); Давид же священие (освящение) глаголет (Пс. 45, 5); дверь же Тя – ин (Иез. 8, 8). Гавриил же Тебе взывает: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!» (Лк. 1, 28)».

Всё это не требует объяснений.

Только обращает наше внимание, что автор канона в последней песни именует Ее одновременно и «Отроковицей» (песнь 9-я, тропарь 1-й), «Девой» (тропарь 2-й), – и «Матерью» (тропарь 3-й), «Богородицей» (тропарь 4-й), «Родительницей Божией» (тропарь 5-й). Так и должно: Она и Матерь, и Дева!

В светильне – существенное нам известно уже. И далее – еще объяснится. Закончим канон «иным светильном», – где кратко, но все сказано: «Еже от века днесь познавается таинство Божие: Бог Слово, Сын Девы Марии за милосердие бывает, и радость Благовещения Гавриил провещавает. С нимже возопием Ей: радуйся, Мати Господня».

На другой день Благовещения празднуется Собор (или соборное служение духовенства) святого архангела Гавриила. Там два канона: первый – в честь Богородицы; второй – архангелу Гавриилу.

Первый канон построен по образцу Феофановского, – в виде диалога между Богородицей и ангелом. Автор его не указан в заглавии. По содержанию и стилю едва ли можно приписывать этот канон тому же Кир Феофану... Да он бы, вероятно, и не скрыл своего имени.

Нам нет нужды рассматривать его; потому что особенных мыслей в нем почти нет; и нет такого развития и последовательности, какую мы видели в благовещенском каноне.

Что касается второго канона, архангелу Гавриилу, то он принадлежит знаменитому и плодовитому Иосифу († 883). Им составлено одних канонов – до трехсот! За иконопочитание он много пострадал.

Патриарх Фотий называл его «отцом отцов» и «ангелом Божиим»; и назначил его духовником константинопольского клира. Тут он, по-видимому, и скончался. Причислен к лику святых ([память] 4 апреля).

Канон архангелу Гавриилу – прославляет его как вестника Благовещения; а также – и молитвенника за всех нас.

В каноне не раз упоминается о нападении врагов на православную греческую страну: «Утиши лютую варварскую бурю»; «низложи шатания агарянская, на стадо Твое часте находящая»; «укроти бурю безмерных искушений», «советы языков разори». Упоминается не раз о «церковных раздорах», – тогда еще они не изжиты были между иконопочитателями и иконоборцами.

Выше я не раз упоминал о том, что наши богослужения представляют творческие произведения разных авторов; следовательно, они не могут не быть субъективными, до известной степени.

Однако авторитет Церкви, пользующейся ими доселе, ручается в том, что там всё – православно.

Но, как я говорил, это совсем не исключает и других точек зрения на празднуемые события, – или: иного подхода, иного освещения событий.

В частности, на меня лик Богоматери, по Евангелию, производит несколько иное впечатление, чем в каноне Кир Феофана. Именно. В разговоре Богородицы с Гавриилом Она задала ему один-единственный вопрос: как может быть рождение без мужа? Она очень чтила девство как любовь к Богу; и не могла представить Себе: как это можно было совместить с рождением? Ангел ответил Ей; и Она уже не повторила вопроса.

О соединении же Божества с человечеством Дева Мария даже и не спрашивала ангела.

Другое слово, которое Она произнесла, было – поразительное согласие Ее: «Я – раба Господня: буди Мне по глаголу твоему!»

И только!

О соединении же двух естеств можно было говорить богослову-философу Кир Феофану.

Это благочестиво и правильно.

Но нам, грешным, более соответственным с ликом Пречистой является Ее молчаливость и смирение.

Например, на приветствие ангела: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою!» – Она «смутилась о словеси» этом; но молчит и про Себя размышляет... На все прочие, еще более странные и страшные (для Девы, но не Ее), – Она молчит...

Сравнение с Елисаветой только в одной стороне убедительно – как свидетельство о всемогуществе Божием; но для ума не убедительно: там зачатие было естественным... Но Она не возражает ангелу... Молчит...

И только в конце его Благовещения говорит краткое: «Я – раба Господня!» И спокойно принимает откровение Божие.

Вот эти немногие, но величайшие слова удивляют (и не меня одного!) в Ней! Какая нужна была глубочайшая вера! Какое непостижимое смирение! Какая Божественная простота! Какое невероятное послушание!

Всё это вызывает у нас умиление, – и гораздо большее, чем Ее осторожность: не прельщение ли?

И вот об этом можно было бы написать «ин канон» Ей... Но тогда получилось бы два лика Ее...

Посему, подражая Ее молчанию, – замолчим и мы...

М.В. 1955–11IV

Равным образом поются и на стихирах «подобны», составленные на особый распев. Их было множество (думаю, более шестидесяти-семидесяти); особенно много их в постной Триоди. Обычно над стихирами указывается: «подобно» какому образцу, или оригиналу, поются нижеуказанные стихиры. Поэтому мы видим на этих «подобнах» звездочки, которые расставляются совсем не по смыслу поемых стихир, седальнов, светильнов, – а по образцу стихотворных песнопений – выше указанных над ними, оригиналов, «подобно» коим они поются.

Прежде они певались в монастырях, – да и то у нас – не все.