Письмо 24. К Афанасию, отцу Афанасия, епископа Анкирского

Удостоверяя Афанасия, что нелегко верить клеветам, советует ему не подавать к оным повода и любовь свою к детям свидетельствовать не словами, а делами. Также оправдывает хорепископа⁹ Тимофея, что не им принесены худые слухи об Афанасии. (Писано прежде 369 г).

Чтобы жизнь человеческая была выше клевет, это сделать весьма трудно, чтоб не сказать – невозможно, в чем сам я уверен, а думаю, не сомневается и твоя милость. Но самому на себя не подавать никакого повода тем, которые строго наблюдают за ходом дел и даже со злым намерением подмечают наши преткновения, – и это возможно и свойственно людям, которые ведут жизнь благоразумно и сообразно с целию благочестия. А обо мне не думай, будто я так опрометчив и легковерен, что от кого бы то ни случилось выслушиваю обвинения без исследования. Я помню духовную заповедь, что от советующего не надобно принимать «слуха суетна» (Исх. 23, 1).

Но поскольку вы, люди, посвятившие себя наукам, сами говорите, что видимое есть знак невидимого, то признаю это справедливым. И не погневайся, если будет что сказано мною в виде поучения, ибо «немощная мира... и уничиженная избра Бог» (1Кор. 1, 27–28) и чрез них нередко устрояет спасение спасаемых. Намереваюсь же сказать и посоветовать тебе следующее: с осмотрительностию надобно приводить в исполнение всякое слово и всякое дело, возложенное на нас долгом и, по апостольской заповеди, «ни едино ни в чем не давать претыкание»(ср.: 2Кор. 6, 3). Ибо для человека, который много трудился в изучении наук, проходил начальственные должности над народами и городами и со-ревнует великой доблести предков, почитаю приличным показывать в жизни своей образец добродетели.

Расположение же свое к детям должен ты теперь не словом доказать, что издавна уже доказал, как скоро стал отцом, и не естественную только иметь к ним нежность, какую и бессловесные имеют к рожденным ими, о чем сам ты говаривал и что доказывает опыт, но тем паче усилить свою любовь, и именно любовь свободную, что видишь детей достойными отеческих молитв. Почему не должно и удостоверять нас в этом, а достаточно засвидетельствовать сие самими делами.

Кстати же будет присовокупить, ради истины, что не брат Тимофей, хорепископ, принес к нам слухи сии. Что, как оказывается, и при свидании, и в письмах не говаривал о тебе ничего такого, что мало или много походило бы на клевету. Поэтому хотя не отрицаю, что слышал я нечто, однако же не Тимофей слагает на тебя клеветы. Услышав же это, без сомнения, поступим если не иначе, то, по крайней мере, как поступил Александр: то есть сбережем одно ухо неприкосновенным, чтобы выслушать им и оклеветанного.