150. О совести
Несть бо тайно, еже не явлено будет.
А мы прятаем все свои грешные дела в секретных местах: кто в душе прячет, кто в доме, кто в сундуке, кто в другом темном месте; но вот что Господь сказал: нет на свете такой вещи, такого грешного слова и беззаконного дела, которое не было бы открыто после смерти – пред целым миром и пред Богом: несть бо тайно, еже не явлено будет, ниже утаено, еже не познается, и в явлении приидет, – так что и Бог все увидит, как теперь видит, и люди, и ты сам все то увидишь – свои грешные слова и дела грешные. Бог, очевидно, как всеведущий – все это и видит и знает. Бог знает и добрые и злые дела наши; а диавол добрых дел и слов не записывает, – они ему неприятны. Но худых и грешных дел уж он никак не пропустит; впрочем, чем больше грехов у человека, тем более и этих записчиков – над иным целый легион их. А главное – наша собственная совесть, – это такой верный записчик, что сказать не можно, – свой домашний записчик, потому что пред очами нашей совести мы все говорим и делаем, потому-то она иногда и дает о себе знать – иногда грызет и мучит; иногда, а чаще – молчит: „делай, дескать, что хочешь, если меня не слушаешь, – тогда, как я точный, верный и ясный глас Божий!“ Молчит она, а свое дело аккуратно делает – записывает, и записывает самым верным, самым точным образом. Оно в настоящей жизни много кое-чего можно бы изгладить: слезами, молитвами, милостынями, покаянием, и разными подвигами добродетельными; можно бы даже так изгладить, что и следов не осталось бы из всего написанного на совести; но главное – что мы об этом не заботимся – или вовсе, или очень мало; „пиши, т. е., совесть – пиши, угрызай меня, мучь меня, а я не перестану грешить, – ты пиши себе да молчи, не мучь меня». Но чтоб совершенно изгладить следы грехов из совести, надобно знать, как велики грехи, и сколько их, и как глубоко они врезаны на совести. Может совесть твоя темнее ночи, может в сердце твоем мерзость запустения, так что нет уже в ней ни Бога, ни благодати. О! много нужно милостыни, много нужно слез, молитв и подвигов, чтоб очистить такую душу, такое сердце, такую совесть. А ты думаешь очистить все записанное на совести всей твоей жизни тем, что поставишь пред иконою свечу, или подашь копеечную милостыню, – постоишь немного в церкви? О, нет! быть может ты на деле многих соблазнил развратом, пьянством, грабежом – так что и кости твои сотлеют, а волны моря грехов твоих будут разливаться в течение нескольких столетий, переходить из рода в род, от отца к детям? Может быть, для очищения грехов твоих для изглажения их на совести – мало тебе раздать все богатство твое нищим, мало даже подвизаться добрыми подвигами всей жизни; ибо мы знаем из жизни святых, что некоторые из них долго молились, постились и плакали о грехах – и потом вопрошали Господа: „прощает ли Он все грехи им?“, и был глас с неба: „такие-то и такие прощаю; а такие-то нет“, – и святые опять продолжали молиться и плакать – пока окончательно Бог не уверил их в прощении всех грехов. Да притом, надобно крепко и крепко помнить, что не от нашего желания, и не за наши подвиги – Бог прощает и милует человека, а по Его святой воле – от Него все зависит; ибо св. Апостол Павел написал: „помилование зависит не от желающего, и не от подвизающегося, но от Бога милующего, – Он кого хочет милует, а кого не хочет – не милует“ (Рим. 9:18). Так ты не надейся на свои молитвы и милостыни, а на Бога надейся – Его проси, моли и плачь, и кайся; ибо, может быть, есть у тебя такие грехи, от которых ты теперь и до смерти не отстанешь, есть грехи, которые ни в сей, ни в будущей жизни не прощаются; кто тебя знает, какие грехи на твоей совести написаны, – быть может ты их прячешь и от Бога, и от духовника, и от самого себя.
Покайся истинно, полно и совершенно, пока время есть. Аминь.