83. О беспечности христиан в деле спасения

В древние времена первенствующие христиане имели святой обычай проводить в молитве и псалмопении всю ночь перед тем утром, в которое намеревались приобщаться святейшему телу и крови Христовой, все равно как перед Пасхой, помня слова св. Апостола Павла, что «Пасха наша есть Иисус Христос»⁹⁰, пострадавший за нас на кресте. Этот святой обычай забыт нынешними христианами: они в ночь перед Субботой, в которую намереваются приобщиться, предаются глубокому сну и покою; поэтому Христос для пробуждения на молитву употребил в эту ночь чрезвычайное средство – пожар. Спрашиваю вас: что вы почувствовали все, когда услышали в ночь перед Субботой колокол, призывающий на пожар? Думаю, что во всех сердца встрепенулись. Но подумал ли кто из вас, что это Христос или Ангел будит на молитву? Бросился ли кто из вас на колени перед образом Спасителя, и стал ли со слезами молить и просить о том, дабы Он ему простил все грехи его и удостоил бы достойно приобщиться святых Таин? По всей вероятности, никто. Забыв бессмертную и нетленную пищу, ты пришел в трепет и стал думать о своей хижине, о своих пожитках. Матери бросились успокаивать детей, чтобы они не пугались; отцы выбежали на двор взглянуть, далеко ли пожар; один стал думать о том, как бы ветер не занес искры на его хижину; другой не знал, что прежде спасать: сундук ли с деньгами или другие вещи. Да, при тревожном ударе колокола всех головы пришли в движение, всех мысли пришли в действие; и тот даже, кто никогда не любил много думать, с продолжением звука колокола брался за разум. Странное дело! Простой удар в знакомый колокол такую тревогу наделал. Подумайте же, в каком трепете будут души и сердца, когда загремят со всех стран света трубы Архангелов и станут призывать всех живых и мертвых на страшный суд Божий? Мертвые, говорю, погребенные в сердце земли и покоящиеся на дне глубоких морей, и те услышат этот всемирный глас Архангелов. Это будет не рев тигров и львов, от которых дикие народы трепещут; не обыкновенные громы, иногда потрясающие небеса, – нет, – это будет глас Сына Божия, которого грознее и страшнее не было от сотворения мира и не будет. Спрашиваю: почему мы не трепещем, не боимся и ничего не думаем о своей смерти, когда слышим звук того же колокола, возвещающий о смерти покойника или когда узнаем, что такой-то скоропостижно умер, такой-то замерз, такой-то утонул, такой-то, за столом сидя или прохаживаясь, пал и умер? Непостижимое дело! Мы и мысль от себя удаляем о своей смерти. А смерть именно постигает также нечаянно, как нечаянно пробудил нас этот, по нашему мнению, неблаговременный и неприятный колокол. И чем кто беспечнее и роскошнее живет, тем неприметнее и неожиданнее поразит его смерть. При малейшей тревоге о пожаре мы боимся за свое тленное имущество, которое оставим же на земле; а о вечном, нетленном сокровище, которое можем потерять через свою беспечность, мы и не подумаем. Что ж, если бы в то время, когда огонь охватил грешное наше гнездо, если бы в то самое время поднялась буря, ветер, вихрь? Думаю, что этот город превратился бы в кучу пепла. Впрочем, для Бога все равно – огонь ли Он употребляет в орудие наказания народов, воду ли, войну ли, язву ли; у Него много средств для наказания беззаконников, потому что Ему и небо, и земля, и огонь, и воды, и все стихии повинуются.

Убоимся же гнева Божия и исправим жизнь свою, да пощадит нас Господь Бог в день гнева своего. Аминь.