Глава 3. «ОДИН ИЗ ЛУЧШИХ ЛЮДЕЙ, ВСТРЕЧЕННЫХ В ЖИЗНИ»

«Будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых» (1Кор. 9:19,22).

Отец Валентин горячо любил свою семью, которая служила ему утешением и поддержкой. По рассказам его дочерей, с матушкой Елизаветой они вполне понимали друг друга и были единодушными людьми. Детей родилось четверо: в 1862 году – сын Александр, затем дочери Александра (1864–1942), Любовь (1869–1932) и Вера (1876–1948).

Брат матушки Елизаветы, Александр Иванович Чупров, на всю жизнь остался ближайшим другом пастыря. Александр Иванович был видным ученым и общественным деятелем – профессором политической экономии и статистики Московского Университета, талантливым лектором и публицистом. Как пишет известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони, Чупров имел «почетное имя среди европейских ученых, был организатором и насадителем такого сложного и обширного дела, как русская земская статистика»¹⁰. Тем не менее, при всех своих научных интересах и занятиях, Александр Иванович был глубоко православным человеком, являясь близким духовным другом отца Валентина. Будучи человеком светским, Александр Чупров, так же, как и его друг-священник, сознательно посвящал себя служению ближнему на своем поприще:

«Чупрова часто упрекали в бесполезной трате сил и времени, указывая на утомительные для него и часто разорительные материально приемы посетителей. В определенные дни и часы недели к нему мог прийти всякий имевший до него нужду: магистрант – за указаниями, студент – за советом, труждающийся и обремененный – за материальной и нравственной помощью, соскочивший с житейских рельсов человек и даже нищий – за милостыней, и, вообще, всякий, кому казалось, что Александр Иванович непременно сумеет ему пособить в беде, горе, недоумении или недостатке. Со всеми равно приветливый, несмотря на усталость, внимательный и участливый, несмотря на массу собственной работы, терпеливый в ответе на назойливость и благодушный перед наивными вымогательствами, он отдавал себя в распоряжение пришедших самым широким и великодушным образом с неизменной доброй улыбкой на прекрасном светлом чисто русском лице. Сохранились рассказы, как во дни его приемов на дворе у крыльца его скромной квартиры его поджидали «бывшие люди» и никогда не уходили от него с пустыми руками. Особенно сказывалась его доброта в нежном отношении к детям вообще».¹¹

Эта христианская любовь и самоотвержение прежде всего и сближали известного ученого с пастырем овец Христовых. Именно А. И. Чупрову в тяжелые и скорбные дни своей жизни поверяет отец Валентин свои горестные переживания, именно с ним делится мыслями о будущем России, о ее значении. Несколько таких писем мы поместим ниже, по времени их написания.

А вот с какой любовью в свою очередь пишет пастырю А. И. Чупров:

«Хоть и нечасто приходится мне писать тебе, но, поверь, мысль моя постоянно с тобою. Вот и теперь, с тех пор, как я поселился в Дрездене, ты не выходишь у меня из головы. Тридцать лет тому назад, в первые месяцы моей командировки, первое письмо, написанное по моем приезде в немецкий город, было адресовано к тебе. То было время, полное светлых надежд, и кому же мне было поверить их, как не тебе, взлелеявшему во мне с самых юных лет эти надежды. Я делился с тобой лучшими душевными движениями, хорошо зная, что никто иной не способен в такой степени оценить и разделить их, как ты. И какими же милыми, живыми письмами отвечал ты на мои духовные запросы! Сколько дружеского участия, возбуждающего поощрения, заключалось в твоих бисерных строках! Вспомнилась мне эта наша переписка, и мне снова со всею яркостью представилось, как много значил ты в истории духовного развития, какими неизгладимыми чертами сказалось на мне твое влияние» (1902 г.).¹²

Приведем здесь и отзыв А. Ф. Кони о прот. Валентине, в котором раскрываются глубокое участие пастыря к людям, с которыми он общался:

«Преданным другом моей матери был известный в Москве протоиерей Валентин Николаевич Амфитеатров, один из лучших людей, встреченных мною в жизни. Долгое время живым связующим между мною и Чупровым звеном был именно о. Валентин. Его сердечное участие к нам обоим скрепляло нашу взаимную симпатию, покоившуюся на единстве взглядов на многое в общественной жизни России и на одинаковой оценке ее внутреннего положения в период восьмидесятых и девяностых годов.

Я остался бы за границей и еще долее, – писал мне Чупров в 1900 г., – но сильно начинал тосковать, не видя долго Валентина Николаевича. Мне отрадно, что Вы не упускаете случая его повидать и доставить старику эту радость». Упомянув об Амфитеатрове, я не могу воздержаться, чтобы не сказать о нем нескольких слов благодарного воспоминания, тем более, что в очень трудные минуты моей жизни я нашел у него то глубокое понимание душевной скорби и умение отнестись к ней с бережным врачеванием, которые, к несчастью, редко встречаются у людей, облеченных одинаковым с ним саном.

Все, что так украшало наше общественное самосознание в первой половине шестидесятых годов, нашло себе отражение в пылком сердце и восторженной душе Амфитеатрова. Он с умилением вспоминал ту благородную борьбу, которую вел В. А. Арцимович в качестве калужского губернатора с не хотевшим сдаваться крепостным правом, за всеми перипетиями которой о. Валентин – в то время молодой священник в Калуге – следил с неослабевающим сочувствием и верою в будущность России. Из этого времени вынес он отзывчивость к нуждам народа, скорбь о невежестве, в котором последний неповинен, и чуткую радость по поводу каждого явления, так или иначе связанного с общественным благом. Высокий ростом, с добрыми горящими темными глазами, с прерывистой при волнении речью, он был настоящим служителем деятельной любви по отношению к ближним и дальним, к алчущим духовно и нищим материально»¹³.

Такие теплые отношения связывали о. Валентина с двумя русскими учеными и общественными деятелями.

Отец Валентин был широко образованным человеком: пройдя семинарский и академический курсы, хорошо зная древние языки, он изучил в совершенстве около десяти новых иностранных языков; обладал познаниями в самых разных областях жизни, был знаком с последними достижениями педагогики, медицины, социологии, был в курсе всего нового в литературе и искусстве. «Масса иностранных книг и изданий покупалась и прочитывалась им, так что составилась у него большая всесторонняя библиотека – собрание весьма важных и ценных экземпляров духовной и научной литературы, – пишет Анна Зерцалова. – Батюшка с любовью относился к своим книгам, сохранял их и берег, даже впоследствии, слабый и больной, он ощупывал их пальцами и говорил: «Это все друзья мои». Невозможно понять, как батюшка успевал все!»¹⁴ Отец Валентин хорошо знал и светскую литературу и, как практически все в роду Амфитеатровых, писал стихи.

Разносторонние познания и интересы, а, главное, данный от Бога дар духовного пастырства, позволяли о. Валентину находить общий язык с людьми самых разных социальных положений, профессий, возрастов и разной духовной высоты. Эти люди говорят о нем по-разному, и, наверное, не все они в равной степени могли понять высокодуховного пастыря. Но он сам старался послужить им тем, чем мог, каждому предлагая соответствующую духовную пищу и стараясь «для всех быть всем» (1Кор. 9:22).