Глава 2. К ЖАТВЕ БОЖИЕЙ

Исповедали Господа презрением и попранием начал мира те угодники Божии, которые подвизались среди мира, к которым с такой справедливостью можно отнести слова Евангелия: «Они в мире, но не от мира" (Ин. 17:11,14). Богом установленное, богоугодное исповедание человеком Бога есть знамение избрания Богом того человека.

Святитель Игнатий Ставропольский

Как известно, после десятилетий кровавых гонений на веру, в нашей Церкви много новообращенных христиан, порой крещеных во младенчестве, но пришедших в Церковь уже взрослыми людьми. Большинство из нас, будучи таковыми неофитами, в свое время мечтали стяжать благодатные дарования, и даже, может быть, дары чудотворения и прозорливости. Ведь, казалось бы, как хорошо помогать людям, подавая советы и исцеляя болезни! Не сразу новоначальному христианину становится понятно, что любое служение людям – это тяжелый труд. Благодатных же даров для служения им удостаивается такой человек, который имеет великое самопожертвование и уже исполнил для людей то, что в его человеческих силах. Несением сугубых трудов и скорбей такие люди сподобляются даров вышеестественных. Как говорит святоотеческое изречение, молиться по-настоящему – это кровь проливать. Благодатные дары от Бога получают те, кто думал не о славе чудотворцев, а бескорыстно, порой незаметно со стороны в повседневной жизни самоотверженно трудился для своих ближних. К сожалению, мы забываем о том, что такие «чудеса» как раз в наших силах.

Несомненно, будущий великий пастырь и утешитель скорбящих отец Валентин с юности сознательно, целенаправленно стремился исполнять Евангельские заповеди, служить Богу и людям, хотя и неизвестно, когда именно благочестивый юноша избрал для себя путь священства. При всей его любви к знаниям, он никогда не ставил земную, внешнюю ученость выше знания духовного, приобретаемого тщательным изучением учения Святых Отцов и исполнением его на деле. Не знаем, помышлял ли он о монашестве, но известно, что холостых белых священников в синодальный период рукополагать было не принято, поэтому прежде рукоположения ему необходимо было найти достойную спутницу и помощницу. Это произошло через два года после окончания Валентином Николаевичем Духовной Академии.

Еще во время преподавания в училище Валентин Николаевич стал дружен с одним из своих учеников – благочестивым юношей Александром, сыном священника Иоанна Филипповича Чупрова – и стал бывать в его доме. У Александра Ивановича было три сестры, одна из них, Елизавета, и стала супругой Валентина Амфитеатрова. Бракосочетание состоялось 17 июля 1860 года, и вскоре после этого Валентин Николаевич принял священный сан.

14 сентября 1860 года было совершено рукоположение его во диакона, а уже на следующий день – в сан иерея. Хиротонию совершил архиепископ Тульский Алексий (Ржаницын). Таким образом, как потом говорил сам отец Валентин, он пробыл диаконом один день, совершил одну Божественную Литургию. Впоследствии, служа многие годы в храме «Нечаянной Радости» без диакона, отец Валентин, как бы в возмещение, понес двойной труд. Благодатный пастырь всегда чтил дни своих хиротоний, дарил в эти дни детям серебряные монеты и шутил: «Вот это от диакона», а на следующий день; «А это уже от священника».

Внутреннее переживание отцом Валентином принятия великого таинства священства приоткрыто для нас в одной из его проповедей, сказанной во обличение греха нерадения:

«Помню, когда мне предложена была степень священства, я горячо произносил обеты, соединенные с этой степенью. Я желал быть тем, чем должен быть настоящий священник. Даже больше, чем мне предлагали, чего от меня требовал формальный закон: я изучал священническую ставленную грамоту на память, от слова до слова, по совету рукополагавшего меня архиерея, но я ее дополнял и усугублял. Мне хотелось быть, как говорит пророк, рукой безрукому, «ногой хромому, глазами слепому»» (Иов 29:15).

Когда я мнил быть должным священником, то диавол молчал и только злобствовал, выжидая для себя удобной минуты. Потом стал мало-помалу нашептывать в мысли житейские попечения, от которых суживались более и более обеты самоотвержения. Стали посещать иные мысли, и говорили они мне о том, что надо брать пример с живых лиц, славных в мире сем, а не с тех, которых жизни, мысли и дела утверждены на заповеди Иисуса Христа. «Живи, как другие, иди за мной. Будешь сыт, будешь жизнерадостен», – таким образом диавол уносит из нашего сердца не только желание добра, но и данные обеты»⁹. Таково было смиренное видение себя великим праведником, но его пастырский подвиг показал, что он вполне преодолел все соблазны.

Служение отца Валентина началось в храме Благовещения Пресвятой Богородицы, куда он был назначен сразу после рукоположения, и впоследствии вся его пастырская деятельность проходила под кровом чудотворных икон Божией Матери, очевидно являвшей ему Свое особенное покровительство и попечение. Отец Валентин всю жизнь имел к Матери Божией особое усердие. Через четыре года, 5 августа 1864 года, за свое ревностное служение молодой священник был переведен в Лихвинский кафедральный собор, одновременно назначен благочинным г. Лихвина и цензором проповедей, а через месяц – законоучителем Лихвинского уездного училища. Затем некоторое время он был смотрителем духовного училища в г. Мещовске Калужской губернии. Духовные власти неоднократно объявляли отцу Валентину благодарность за служение Церкви Божией и удостаивали его церковных наград. В 1866 году отец Валентин был возведен в сан протоиерея епископом Калужским Григорием (Миткевичем).

К сожалению, эти скупые строки – все, что известно о юности и начале священнического служения великого праведника предгрозовых времен России. Мы можем только предполагать, каким образом совершался его духовный рост, как отец Валентин укреплялся в добродетелях и в нем начинала действовать благодать Духа Святаго. Знаем только, что это было бы невозможно без огромного труда, самоотвержения, глубокого смирения и тщательного исполнения Евангельских заповедей.

Калужский образ Божией Матери, полученный о. Валентином в благословение