Лев

(Lion)

Мнение израильтян о львах основывалось на встречах с ними в практической жизни (Ам.5:19). Израильтяне знали льва как безжалостного и почти неудержимого убийцу, безнаказанно грабившего стада. Он часто нападал из засады, но даже когда он не охотился, его рык, раздававшийся на мили вокруг, вселял страх. Значительная часть упоминаний о львах в Библии связана с их голосом (Иов.4:10; Пс.21:14; 103:21; Притч.19:12; 28:15; Иер.2:15, 30; Иез.22:25; Ос.11:10; Соф.3:3; Зах.11:3; Откр.10:3). «Лев начал рыкать, – кто не содрогнется» (Ам.3:8). Без сомнения, гораздо больше людей слышали льва, чем видели его, и это способствовало созданию мифологического представления о львах. В Библии используется около дюжины слов для обозначения львов разного возраста и пола, но не все из них поддаются точному определению. Еврейское слово sahas в большинстве случаев ясно указывает на льва, но некоторые исследователи отмечают, что употребление этого слова ограничивается поэтическими местами и в ряде случаев, возможно, относится к более мифическому существу, чем лев во плоти и крови (в таких, например, стихах, как Иов.28:8 {«скимны»}; Пс.90:13). Эта мысль подкрепляется фактом, что в аккадской литературе змею называли «земляным львом». В древнем изобразительном искусстве есть множество разнородных существ с ясно выраженными чертами льва, и аналогии с такими необычными животными встречаются в Писании (Иез.1:10; 10:14; Дан.7:4; Откр.4:7; 13:2). Льва иногда ставят в одном ряду с мифическими животными, такими как дракон (Сир.25:18), а не только с реальными. Он существует как бы на границе между реальным и сверхъестественным.

Смертные львы были достаточно опасными. Бог использовал их как орудие наказания (3Цар.13:26; 20:36; 4Цар.17:25). Страх, который они вызывали, выражался в образе их зубов или челюстей (Иоил.1:6; 1Цар.17:37; Пс.57:7). Пасть льва представляла собой опасность, избежать которой можно было только чудом (Дан.6:22; 2Тим.4:17; ср. Пс.21:22; Евр.11:33). В глазах еврейских поэтов нечестивые вели себя, как львы. «Да не исторгнет он, подобно льву, души моей, терзая, когда нет избавляющего» (Пс.7:3; ср. Пс.9:30; 16:12; 21:14, 22; 34:17; 56:5; 57:7; Ис.5:29; Иер.4:7; 5:6; 50:17). Дьявол тоже охотится на людей, как рыкающий лев (1Пет.5:8; ср. 2Тим.4:17). В Писании со львом сравнивается и Бог в Своем гневе: «Я, Я растерзаю, и уйду; унесу, – и никто не спасет» (Ос.5:14; ср. Ос.13:7; Ис.31:4; 38:13; Иер.25:38; Плч.3:10–11).

В Ветхом Завете в образе льва выражается мысль о свирепости, разрушительной и непреодолимой силе. Он изображается смелым и неустрашимым воином (Притч.28:1; 30:30). У евреев, как и у некоторых других народов, убийство льва служило доказательством, что человек храбр (Суд.14:5; 1Цар.17:34; 1Пар.11:22; 1Мак.3:4), что он сильнее льва (2Цар.1:23) и что у него львиное сердце (2Цар.17:10). У отборных воинов Давида были львиные лица (1Пар.12:8).

В культурах народов, соседних с Израилем, лев тоже использовался в качестве символа. Рамсес II и Ашшурбанипал II держали живых львов. Вражеских царей пророки сравнивали с хищными львами (Иер.50:17; Иез.32:2). Львы, стоявшие по краям престола Соломона, служили наглядным напоминанием абсолютной власти царя (3Цар.10:19–20): «Гроза царя – как бы рев льва» (Притч.20:2). В храме Соломона, дворце Божьем, тоже были изображения львов (3Цар.7:29), как и в храме, увиденном Иезекиилем (Иез.41:19). Эти декоративные львы вызывали, возможно, в памяти образ колена Иуды как льва в благословении Иакова (Быт.49:9), то же самое может относиться и ко львам, символизирующим членов царского дома Иуды в Иез.19:2–9. В образе льва изображается и Израиль, торжествующий над врагами: «Не ляжет, пока не съест добычи и не напьется крови убитых» (Чис.23:24; ср. Мих.5:8). Когда историческая ситуация изменилась, пророк нарисовал карикатурный портрет своего народа в виде льва, пойманного в сеть и увезенного в клетке в Вавилон (Иез.19:8–9).

Разные стороны образа льва – как Охотника и как преследуемого, как существа храброго и сильного или осторожного и беспощадного, могущественного или дикого – позволяют изображать с его помощью народ на подъеме или в упадке, одновременно нечестивым и праведным, всемогущим и злым. В Писании показан и парадоксальный образ льва. Лев служит символом гордой независимости (Иов.28:8 {«скимны»}) и в то же время просит Бога накормить его (Иов.38:39; Пс.103:21). Лев по своей природе – плотоядное животное, но мессианское царство будет до такой степени отличаться от привычного мира, что львы станут вегетарианцами и будут лежать с ягнятами (Ис.11:6). Это царство будет управляться подобным льву Агнцем.

Когда в позднем иудаизме Быт.49:9 («Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается») стали понимать как ключевое мессианское пророчество (ср. 3Езд.12:31–33), в образе сохранялось представление о Мессии как о воине-завоевателе. В Откровении это удивительное сочетание Страдающего Раба и Мессии-воина выражается в отождествлении Льва из колена Иуды с закланным Агнцем (Откр.5:5–6). Соединение образов льва и агнца не лишает смысла предшествующие образы, здесь просто подразумевается мысль о завоевании не с помощью разрушительной силы, а послушанием и жертвенностью.

См. также: ЖИВОТНЫЕ; МИФИЧЕСКИЕ ЖИВОТНЫЕ.