Книга пророка Аггея

(Haggai, book of)

Аггей, служение которого продолжалось всего несколько недель в 520 г. до P. X., писал в критический момент восстановления Израиля. Хотя народ начал возвращаться к жизни в Иерусалиме после плена, храм Господа еще лежал в развалинах. Этот факт тяжело сказывался на пророческом служении Аггея.

Книга Аггея написана в прозе от третьего лица. В стилистическом плане это выделяет ее среди других пророческих книг. Предпринимались попытки установить поэтический источник, лежащий в основе прозаического произведения, но такие реконструкции неубедительны. Это, однако, не означает, что книга лишена литературных достоинств. В тексте есть множество литературных приемов, придающих его стилю уникальный характер чего-то среднего между простым повествованием и поэтикой.

Композиция Книги Аггея легко различима – книга состоит из четырех пророчеств. Каждое пророчество начинается с указания даты получения слова от Господа и с вводной формулировки («Так сказал Господь Саваоф»; ср. Агг. 1:2; 2:1, 11, 20). В первом пророчестве (Агг.1:1–11) выражается Божий упрек Своему народу в том, что храм не восстанавливается. Вслед за пророчеством читателю показан ответ народа на это послание (Агг.1:12–15). Во втором пророчестве (Агг.2:1–9) речь идет о недовольстве некоторых членов общины, что новый храм бледнеет в сравнении с храмом «в прежней его славе» (Агг.2:3). В третьем пророчестве (Агг.2:10–19) объясняется, что нечистота народа вызвана отсутствием благословения. «Поражал Я вас... но вы не обращались ко Мне», – строго выговаривает Господь (Агг.2:17). В последнем пророчестве (Агг.2:20–23) выражается заверение в избрании и превознесении родословной линии Давида через Зоровавеля. Внимательный наблюдатель, безусловно, отметит, что четыре пророчества расположены по параллельной схеме, в которой первое и третье носят, скорее, обличительный характер, а второе и четвертое провозглашают надежду и уверенность в Божьих благословениях.

Единство этих пророчеств обеспечивается использованием четырех основных литературных приемов. Во-первых, особую склонность Аггей питает к риторическим вопросам. Во всех пророчествах, за исключением последнего, есть, по меньшей мере, один риторический вопрос. Приходящие на память образы очень выразительны (Агг.1:4, 9; 2:3, 12–13, 19). Во-вторых, своеобразие пророчествам придает повторение в тексте ключевых фраз. «Обратите сердце ваше на пути ваши», – дважды пишет Аггей (Агг.1:5, 7), а также: «Обратите сердце ваше на время от сего дня» (Агг.2:15, 18). Еще Бог дважды заявляет: «Я потрясу небо и землю» (Агг.2:6, 21), вызывая в памяти образ эсхатологического землетрясения в апокалиптической литературе (ср. Откр.6:12; Евр.12:26). В-третьих, несмотря на прозаичность стиля Аггея, в нем присутствуют параллелизмы. Аггей использует антитетический параллелизм (то есть сопоставление противоположных понятий) как средство более яркого донесения послания. Например: «Вы сеете много, а собираете мало» (Агг.1:6; см. также Агг.1:4, 9–10). В-четвертых, встречается множество соотнесений с другими текстами и цитатами. Например, в Агг.1:6 присутствует ярко выраженная связь с Втор.28:38–40, а в Агг.2:17 – с Втор.28:22. По сути тональность этих пророчеств связана со всем контекстом благословений и проклятий. Повеление Зоровавелю и Иисусу, великому иерею, «ободриться» созвучно повелению, данному в Нав.1:9, перед вступлением Иисуса Навина и детей Израиля в обетованную землю. Кроме того, Господь дважды говорит восстановленному остатку: «Я с вами». Эти слова возвращают читателя к обетованиям заветов, заключенных Богом во времена патриархов и Моисея (см. Быт.46:3; Исх.3:12 и т. д.), и приобретают еще большее значение в обетовании Еммануила, «с нами Бог», в пророчестве Исаии (Ис.7:14).

Символика в Книге Аггея достаточно тонкая, но выразительная. Резкое противопоставление «украшенных домов» (Агг.1:4) израильтян запустению дома Господа не могло быть непонятным слушателям пророчества. Они призывались к действию. Достойно также внимания использование сельскохозяйственной (экономической) тематики в двух важнейших местах текста. Божье осуждение народа символизируется бедным урожаем (Агг.1:6, 10–11; 2:16). С другой стороны, Его благословение выражается в обильном урожае (Агг.2:19). Особое место в книге занимает храм, и вопросы, связанные с его славой, указывают на яркий образ Божьей славы и Божьего всемогущества: «Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто [в сравнении с храмом Соломона]?», – вопрошает Бог (Агг.2:3). Если это так, из виду упущено главное. «Мое серебро и Мое золото, – говорит Господь. – Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего» (Агг.2:8–9). Почему? Не благодаря золоту и внешним украшениям, а благодаря тому, что в нем будет пребывать Сам Господь во всей Своей полноте (ср. Агг. 2:5). На этом основании Израиль может быть уверен в восстановлении родословной линии Давида, «печати» Самого Бога, ибо «Я избрал тебя, говорит Господь Саваоф» (Агг.2:23).

Наконец, рассмотрения заслуживает само имя Аггей. Как и в случае с другими пророками послепленного периода (напр., Захарией и Малахией), в имя пророка вкладывался дополнительный смысл, в значительной мере раскрывавший характер его призвания и служения. Имя Аггей означает «праздничный» и происходит от еврейского корня hag («праздник», «торжество»), тесно связанного с паломническими праздниками пасхи, пятидесятницы и кущей. Хотя и нельзя с определенностью сказать, что послужило поводом для принятия пророком этого имени, оно вполне соответствует цели послания о восстановлении храма, донесение которого ему было поручено. В центре всех паломнических праздников стоял храм, и без него они были в принципе невозможны. Поэтому в послании Аггея о восстановлении храма подразумевался призыв вернуться к проведению праздников, установленных Богом через Моисеев завет. Когда народ завершил работу по восстановлению храма, можно было снова радоваться святым праздникам и исполнять завет (см. Езд.6:13–22).

См. также: ПРОРОЧЕСТВО В ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ; ПРОРОЧЕСТВО В НОВОМ ЗАВЕТЕ.