Приложения

Местоположение церкви

Словами: «что на Сенной», которые постоянно прибавляются к названию церкви, определяется уже и местоположение ее. Она находится на Сенной площади, которая, по разделению столицы на части, значится в 3 участке Спасской части. На площадь церковь обращена Западною стороною. С 1866 года торга сеном на этой площади вовсе нет – он перенесен на набережную Обводного канала, у Ямской церкви – но название «Сенная» осталась за площадью навсегда и очевидно уже только как археологический памятник.

История церкви

Последнее замечание о Сенной площади может быть вполне отнесено и к церкви, на площади находящейся. Уже более 100 лет тут стоит церковь во имя Успения Божией Матери, но нигде и ни от кого в столице не услышишь такого названия церкви. «Спас на сенной», «у Спаса на Сенной», «к Спасу на Сенной»: вот как обыкновенно выражаются о нашей церкви; даже когда и пишут что-либо, кроме разве официальных бумаг, обыкновенно называют ее Спасосенновскою церковью. Это объясняется тем, что, до построения теперешней церкви, во имя Успения Божией Матери, на Сенной площади была церковь во имя Христа Спасителя и именно: «во имя Всемилостивого Спаса происхождения Честных древ Честного и Животворящего Креста Христова» что празднуется православною церковью 1 августа. В народе еще и до сих пор слышится по временам название нашей церкви: «Спас Маккавей» (1 августа память мучеников Маккавеев).

Дело о постройке церкви близ нынешней Сенной началось в 1743 году при преосвященном Никодиме, епископом С.-Петербургском и Шлиссельбургском. Проживавшие тут купцы: Гроздов, Краснощеков, Соломяков, Кокушкины, Рогов, Попов, Важин и другие просили дозволить им своим коштом построить деревянную церковь на каменном фундаменте в пристойном порожнем месте, именно на адмиралтейской стороне, за морским рынком, по Большой Садовой улице, против Загородного, по Фонтанной речке, двора вице-адмирала Вильбоа. Из кабинета Ее Величества куда поступило всепокорнейшее прошение преосвященного о разрешении этой постройки, отвечено, что «в С.-Петербурге, доколе не сочинится по плану о церквах штат, позволения быть не имеет». В 1745 г. теже купцы вновь просили разрешения построить каменную церковь именно во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня с приделом священномученика Харалампия; но и эта просьба осталась без последствий. Церковь была между тем необходима и потому в 1751 году последовало новое прошение и на этот раз с успехом: именным Ее Величества указом 8 декабря 1751 г. было дозволено на указанном месте строить церковь во имя Сретения Господня с приделами трех святителей и князя Владимира... Сбор денег и материалов на постройку церкви не обещал скорого ее построения и потому купцы, с разрешения преосвященного (уже не Никодима, а Сильвестра) купили на Выборгской стороне, близ компанийских дворов, деревянную церковь «Происхождения Честных древ Животворящего Креста Христова», которая и освящена была 18 июля 1753 г. Где именно была поставлена эта деревянная церковь, сказать трудно, но она и стояла очень недолго; в данной местности появился богатейший домовладелец, который устранил от дела стройки каменной церкви местных, как видно не крупных торговцев и взял все дела почти исключительно на одного себя. Это был известный русский богач второй половины XVIII столетия, Коллежский Асессор Савва Яковлевич Яковлев. Родом из города Осташкова Тверской губернии, Савва Яковлевич сам сумел составить себе состояние, которое, возрастая больше и больше, дошло наконец до колоссальных размеров, когда он приобрел в Сибири лучшие железные рудники и затем стал снимать у правительства на откуп русские таможни. В шестимесячное царствование Петра III, по Высочайшему Указу от 28 марта 1762 года, ему «обер-директору (чего? торговли?) Савве Яковлеву и обер-инспектору Шемякину с детьми отданы были на откуп все таможенные сборы не только в пределах чисто русских губерний (где они и прежде взимались этими откупщиками), но также в Эстляндии, Лифляндии, Сибири и Оренбургском крае (полн. собр. зак. т. XV, № 11,489). В С.-Петербурге Савва Яковлев приобрел в собственность и «тыном огради» громадный участок земли – четырехугольник: от Сенной площади по Обуховскому проспекту до моста под этим же именем, отсюда по набережной Фонтанки до Семеновского моста, потом по Гороховой улице до Большой Садовой и отсюда до площади. На углу Садовой и Гороховой он построил громадный дом (и до ныне еще ни на один этаж противу первой постройки не поднятый, больше столетия бывший собственностью Яковлевых и только в последнее время купленный купцом А. Д. Водениковым) и рядом с домом, ближе к площади, заложил и построил новую, каменную церковь. Есть данные полагать, что и другие благотворители обильно жертвовали на это святое дело и едва ли не больше всех купец Василий Петрович Кокушкин (Кокушкин переулок близ Сенной); но и земля для храма, и большая часть расходов на построение и украшение церкви, несомненно были Саввы Яковлева, которому усердно пособляла родная его сестра, Стефанида Яковлева. Видно, что у этой женщины были свои, не малые, средства и она любила жертвовать в местную церковь; по смерти брата она уже на себя взяла заботу о церкви и даже была как бы попечительницею ее; в расходной книге 1791 года запись расхода начата особою отметкою «по кончине Стефаниды Яковлевны».

Настоящая каменная церковь на Сенной была заложена 20 июля 1753 года и строилась 12 лет. Первоначального плана (оригинала) церкви между церковными актами нет, а существует план, снятый в 1821 году архитектором Мельниковым, и говорят, что против первого плана в нем сделано изменение. Известно, что лучшие здания времен императрицы Елизаветы принадлежали художнику Растрелли; но наш храм только отчасти напоминает стиль Растрелли и представляет смесь различного рода зодчества и больше всего похож на Мавританский. Многие замечают, что храм, в целом выражает идею кокоша, прикрывающего крыльями своих птенцов. Имел ли в виду эту идею художник, составлявший план храма, мы сказать не можем; но, по характеру местности, эта именно идея, как нельзя больше, идет к храму. Вокруг его собиралось все, что приезжало в столицу, с целью попробовать здесь счастье наживы; тут многие действительно и наживались, так сказать, оперялись и, оперившись, улетали отсюда в местности той же столицы, более чистые и комфортабельные. Можно указать очень много богатейших купеческих фамилий в столице, предки которых приходили в Петербург пешком, поселялись на Сенной и, составив здесь капиталы, выселялись в лучшие части столицы. Иные (Борисовские, Тупиковы и друг.) хорошо это помнят и рады, когда Спасо-сенновский причт, в великие праздники, посетит их на комфортабельном Литейном проспекте. – Внутреннее расположение храма отличается стройным соотношением всех частей, удобовместимостью (до 5,000 человек) и особенно блестящими украшениями. Но все это образовалось постепенно.

По первоначальному плану и наша церковь, как большая часть русских православных храмов, должна была делиться как и на самом деле некоторое время разделялась, на две половины; теплую, с двумя приделами или, как в старину говорили, «трапезу» это – первая часть от главного входа с запада – и холодную «настоящую» с одним престолом («храмом») для служения летом. В теплой приделы: правый во имя преподобного Саввы освященного – день ангела строителя церкви 5 декабря⁶⁵. Главный храм в холодной «настоящей» церкви былъ помечен во имя Сретения Господня⁶⁶, а потом передумали и освятили во имя Успения Божией Матери. Почему так поступили, на это прямых указаний нет. Вероятно, этим хотели указать на кончину (успение) Государыни, при которой храм начат строением; а чтобы в тоже время означить, что он окончен был при другой Государыне и именно в год ее коронования на царство, для того на кресте главного купола, водрузили корону, что и составляет выдающуюся особенность нашего храма. Строитель храма воздвигая над крестом корону, хотел сделать приятное новой Императрице Екатерине II, которая, въезжая в столицу после коронации, первую церковь (в ту пору это был край города от Московской заставы) увидела увенчанную короною. Во всяком случае несомненно, что церковь, заложенная в 1753 году, с внешней стороны была закончена в 1762 году, – год восшествия на престол и коронования (22 сентября) императрицы Екатерины II. Но внутреннее ее устройство едва ли было тогда доведено и до половины. Готов был только один придел во имя Трех Вселенских Святителей; он был освящен 20 июня 1761 года. В нем тогда и начали служить, а старую деревянную церковь разрушили и местный причт стал называться в указах уже не Спасо-Сенновским а Трехсвятительским, до самого освящения главного храма⁶⁷. Второй придел, во имя пpeп. Саввы освященного, освящен 2 октября 1764 г., наконец, и третий, главный, храм во имя Успения Божией Матери, освящен в день ангела строителя церкви 5 декабря 1765 года. Освящением главного храма закончилось строение церкви по первоначальному плану. Впоследствии пристроены еще два придела по сторонам главного алтаря, в одну с ним линию, без изменения наружного вида церкви. На южной стороне устроен алтарь во имя Всемилостивого Спаса, что празднуется 1-го августа, очевидно, в память прежней деревянной церкви. Архитектором и наблюдателем над строением этого придела был художник Мельников; строили на церковную сумму и освятили 14 января 1822 года. На северной стороне устроен придел во имя Архистратига Михаила на сумму 27,000 руб. ассигнациями, собственно на это назначенную в духовном завещании Коммерции Советника Михаила Ивановича Новикова. Завещание выполнил родной брат его, Константин Иванович Новиков. План составлял и работу производил архитектор Воцкий. Освящен придел 14 февраля 1835 г. Таким образом описываемая нами церковь относится к числу пятипрестольных, одноэтажных. Высота ее до креста главного купола 23 сажени 2 аршина. Длина – до солеи 21 саж. 2¾ арш.; – по солее до царских врат 2 сажени 12 вершков, от царских врат до стены – по алтарю 5 саж. 2½ аршина. Ширина по средине церкви 14 сажень 1 аршин. В одно время с церковью и в связи с нею устроена была и колокольня, возвышающаяся над западною частью церкви на 24 саж. 12 вершк. до креста. Тогда же и тоже в связи с церковью, на северо-западной ее стороне построена была и каменная часовня, небольшая, всего на двух саженях, без иконостаса. Сперва сюда была поставлена только икона Тихвинской Божией Матери, писанная в 1751 г. с чудотворного образа, что в Тихвинском монастыре и потому местночтимая. Тогда же было поставлено за правило, на 26 июня перед этою иконою служить в часовне «Всенощное бдение» и затем – молебен с водосвятием, – в самый праздник икону выставлять на паперть церкви на аналое и при ней – освященную за молебном воду, для употребления богомольцев в течение всего дня, что и до ныне выполняется. – На пространстве между церковью и соседними домами, с обеих сторон выстроена была ограда, сначала только каменнокирпичная, невысокая, а в 1791 г. поставлена над нею деревянная решетка, впоследствии времени замененная железною. Не много спустя после постройки церкви, внутри отрады, по обе стороны церкви, разбиты были садики, в которых в 1811 г. появились уже и беседки, очевидно, местным священникам принадлежащие.

Нет сомнения, что церковь и до ныне сохраняет тот же вид, в каком была в первое время после построения. Но в течение 120 летнего существования были в ней разные поправки и переделки, не мелкие только, но существенные, можно сказать капитальные. Оставляя в стороне мелкие поправки, укажем те, которые существенно изменяли или внутреннее, или внешнее положение церкви.

Первая, довольно существенная переделка была произведена в 1816–17 гг. при настоятеле Тимофее Вещезерове и церковном старосте Сергее Сергееве, под наблюдением архитектора Русско. Она была вызвана крайним неудобством, происходившим от разделения церкви на теплую и холодную. По зимам в воскресные и праздничные дни в теплой церкви было крайне тесно; открывали холодную и служили в ней, но тут было холодно; от свечей и скученности молящихся, в куполах таяло и сверху текло; здание портилось. Поэтому причт и староста просили разрешения «настоящую церковь соединить с трапезою; вместо стеклянной двери их разделяющей, поставить низкие, железные решетки и в «настоящей» устроить печи по мере надобности; в куполах устроить переплеты и все вообще подновить». Прошение было удовлетворено, и работа произведена. Как видно, в это же время в теплой церкви уничтожены были хоры, на которых до 1806 г. была даже лежанка. Тогда же просили позволения перестроить и часовню; епархиальное начальство дозволило, но главноуправляющий столицей, князь Сергей Вязмитинов, дал знать митрополиту, что Высочайшего дозволения на перестройку часовни не последовало, и дело остановилось. Часовня в старом виде осталась на долго... Только в 1817 г. был поставлен в ней, без всякой перемены наружного вида, иконостас, которого в ней «с давних пор», т. е. со времени построения вместе с церковью, не было. Иконостас был устроен по рисунку, рассмотренному епархиальным начальством и сохранившемуся при указе, дозволявшем причту устроить иконостас. Между первой переделкой церкви и следующей, о которой будет сейчас речь, в 1825 г., по особому Высочайшему повелению был устроен вход в церковь с западной стороны, согласно рисунку, Высочайше утвержденному для входа в гауптвахту, стоящую близ Спасо-сенновской церкви, что до сих пор неизменно сохраняется: входы в оба здания украшены одинакового вида колоннами, и гауптвахта красится под один цвет с церковью, на что было тоже Высочайшее повеление.

Другая, еще более капитальная работа была произведена в 1833–35 гг. при том же старосте Сергееве и при настоятеле протоиерее Иоанне Иванове. Когда и двойные в куполах переплеты, и печи, в разных местах церкви поставленные, делу не пособили: в церкви было все-таки и холодно, и, главное, крайне сыро, тогда пришли к мысли: во всех куполах и по всей церкви, вместо закладных рам и переплетов железных (поставленных при построении церкви) устроить деревянные, дубовые; все купола наглухо закрыть, устроивши в основании их деревянные, войлоками густо обитые и заштукатуренные своды и затем уже всю церковь перештукатурить, перекрасить и все вообще в ней заново отделать. Работа была громадная, производилась два года (сначала в главной, а потом в малой половине, где были нарушены и престолы) и стоила больше 100 тысяч. За работами наблюдал архитектор Мельников, за что получил 2,000 руб. Самые работы производились с торгов и документы, до этой работы относящиеся, составляют громадную связку; по большей части они писаны рукою самого настоятеля. В это время академиком Безсоновым написаны, на парусах главной церкви, изображения Евангелистов, обращающие на себя внимание достоинством работы; заплачено за работу 2,000 р.

После этой капитальной и всесторонней работы по церкви, внутренность ее представлялась весьма красивою, как о том свидетельствуют, еще в живых находящиеся, очевидцы; церковь особенно ярко сияла золотом. Вероятно надеялись, что новая работа потребуется уже не скоро, но ошиблись. Когда на глухо закрыли все купола, в церкви стало мало воздуху, резонанс уничтожился: петь было очень тяжело; кроме форточек в рамах, не было никакой вентиляции, позолота быстро чернела, прель и сырость в церкви не уничтожились. Кроме того настояла и другая забота о состоянии церкви наружном. Дело в том, что, при построении церкви Саввою Яковлевым, она была докончена не кирпичем, а деревом: именно, из дерева были все пять куполов и половина колокольни. Отчего это произошло, наверное сказать не можем. Судя по толщине каменных стен, не было основания опасаться, чтобы каменной кладки она не выдержала. Догадываются, что строитель церкви, ведший работу с 1753 г. медленно, вдруг поспешил докончить по крайней мере наружную постройку ее ко дню коронования императрицы Екатерины II, и так как кладка кирпичем медленнее работы деревянной, а может статься и кирпича под руками не было, то и закончили деревом. Как бы то ни было, но дерево, по прочности, далеко не камень. С годами оно не могло не гнить и от того можно было опасаться разрушения, особенно колокольни, отягченной массою колоколов. В 40-х годах на это обратило внимание даже светское начальство и уже пошли серьезные внушения причту о замене дерева кирпичем. На просьбу причта о позолоте глав и куполов, указом дух. консистории от 22 февр. 1849 г. было предписано, озаботиться не позолотою, о которой просили, а уничтожением дерева на церкви и колокольне. Но причт и староста составили комиссию, которая осмотрев купола и колокольню, нашла, что все может без всякой опасности стоять еще 6 лет. Прошли 5 лет и опять все осталось как было. Внутри церкви по временам чистили, красили, золотили, даже строили для работ не дешевые леса, но все это были, так сказать, паллеативы; за существенную работу не принимались. С начала 60-х годов начались неотступные просьбы причта о расширении квартир, действительно крайне тесных и неудобных; признало это епархиальное начальство, но в тоже время оно дало решительно знать причту, что поправка помещений раньше радикального исправления церкви допущена не будет. Тогда опять взялись за церковь. После разных переписок, под давлением, так сказать, и светского начальства столицы, по указу духовной консистории от 7 февр. 1864 г. составлена была комиссия для осмотра Спасо-сенновской церкви во всех отношениях и для выработки всех исправлений, какие в ней необходимо произвести без замедления. В комиссию, кроме причта и старосты, были назначены, под председательством благочинного И. Я. Предтеченского, протоиереи: П. А. Лебедев (недавно скончавшийся Исаакиевский настоятель, а тогда бывший еще в Технологическом институте), Н. Фасанов (бывший Екатерингофский) и Иоанн Черепнин (скончавшийся давно протоиер. Казанского собора), а от города – академик Гримм и архитектор Высоцкий, при постоянном участии епархиального архитектора Г. И. Карпова. По внимательнейшем осмотре церкви, комиссия нашла следующее: 1) стены достаточно толсты и прочны, чтобы не опасаться возведения на них кирпичем всего, что сделано из дерева; 2) сырость в церкви – от дурного состояния подвала, от недостатка в нем отдушин и прилива свежего воздуха, равно и от неудовлетворительного отопления самой церкви, совершенно лишенной к тому же и вентиляции; 3) духота во время скопления народа зависит от того, что купола все наглухо закрыты. Посему постановили: 1) подвал очистить, углубить и перемостить; открыть отдушины и прибавить таковых вновь, по возможности, больше; 2) из 5 куполов непременно открыть большой, а если возможно, то и все; 3) устроить новое отопление с вентиляциею, какое окажется более удобным; 4) на осмотренных и где нужно перебранных и укрепленных стенах церкви возвесть купола каменные; на колокольне все деревянное заменить кирпичем, не сокращая высоты и не изменяя вида здания. Когда это постановление было утверждено и министерством публичных зданий и епархиальным начальством, тогда, по распоряжению последнего, назначена была строительная комиссия из местных священнослужителей, церковного старосты и некоторых почетных, более опытных в строительном деле прихожан. Работа производилась 4 года (с 1867 г.), но богослужение не прекращалось, потому что возобновляли сначала главную церковь, а затем уже по освящении ее и малую, переднюю от западного входа. После этого храм явился действительно обновленным, как бы воссозданным. Все 5 престолов были сняты с мест и потому освящение каждого было полное. Главный престол во имя Успения Божией Матери был приготовлен раньше других и освящал его сам Высокопреосвященнейший Митрополит Исидор 1 октября 1870 г. Придел Трех Вселенских Святителей освящен викарием, преосвящ. Павлом eп. Ладожским (ныне экзарх Грузии), а остальные – местным благочинным Владимирской церкви, протоиереем Александром Николаевичем Соколовым, в сослужении с местным причтом. Настоятелем церкви во все время этой работы был протоиерей Гавр. Игн. Розов, который сперва был председателем строительной комиссии, но затем, по причине его старости и малораспорядительности, председателем стал благочинный, протоиерей А. Соколов. Казначеем и, можно сказать, главнейшим деятелем во время работы был церковный староста, потомств. поч. гражданин, с.-петербургский 1-й гильдии купец Петр Фирсович Петров. Прихожане за труды его поднесли ему икону Успения Божией Матери, которою благословил его в храме сам Владыка митрополит. Из местных священнослужителей членами комиссии были: протоиерей И. Я. Благовещенский и священники (ныне тоже протоиереи) К. Т. Никольский и И. Я. Образцов; члены же прихожане часто менялись и один только домовладелец, купец К. Н. Николаев, был членом во все время работы. Производителем работ был епархиальный архитектор Г. И. Карпов. Работа была вполне капитальная: она касалась и наружной и внутренней стороны церкви. Снаружи сделано было следующее: 1) По снятии деревянных глав и куполов, а равно и второго деревянного верха колокольни, снятое все вновь сложено из кирпича. Возведение кирпичной кладки начато было с колокольни, на которой поэтому 6 августа 1867 г., после поздней литургии в местном храме, была совершена и обыкновенная в таких случаях «закладка»; здесь то, на колокольне, и вложена металлическая доска с означением времени этой стройки и лиц, работу производивших. Кладка кирпичная на колокольне шла без задержек; но когда приступили к тому же на куполах, то вынуждены были остановить производство работы на год. Дело в том, что когда стали выкладывать кирпичем большой купол, то в арках храма от возводимой тяжести оказались трещины; из опасения несчастия, производитель работ не взял на себя смелости продолжать работу и потому началась переписка с министерством публичных зданий. Снова были наряжены техники для осмотра работы и соображений о ее продолжении. Кончилось тем, что признано возможным докончить кладку кирпичем же, но не полным, а так называемым «пустотелым», из которого и сложен большой купол. Но и при этом, по исчислению техников, возведенная на арки храма тяжесть равнялась 18,000 пуд. Малые купола сложены из кирпича обыкновенного. 2) Купола и главы церкви и колокольни против прежнего несколько удлинены, сделаны гранями и вызолочены: на куполах – только эти грани, а главы все сплошь – на так называемом «мардане» (особого рода краски). Позолотою выполнено завещание одного из старостъ церкви Ф. Дурышкина, завещавшего собственно на этот предмет особую сумму – 25,000 руб. сер. 3) Кресты сделаны новые, но с сохранением прежней формы и уже не выкрашены желтой краской, как прежние, а вызолочены чрез огонь фабрикантом Верховцевым за 10,000 руб. 4) Фронтоны над входами в храм, вместо дерева, выложены из кирпича, причем базы колонн поддерживающих фронтоны вылиты новые, чугунные. 5) Все двери в церковь сделаны новые, дубовые, двойные, с коробками – на северной и южной сторонах снаружи, а на западной – внутри церкви. 6) Оконные рамы и переплеты, прежде дубовые, заменены железными и сделаны на заводе В. Н. Бабушкина (ныне не существующем). 7) Старая штукатурка отбита и церковь оштукатурена вновь; а так как при этом по местам оказалось, что в стенах кирпич положен не сплошь, а среди кирпича забито не мало мусора, то таковой везде вынут и вложен кирпич. 8) Вся церковь при этом покрыта новым железом «Яковлевским», т. е. с зaвода преемников строителя нашей церкви Саввы Яковлева.

Внутри церкви первая капитальная работа состояла в устройстве отопления. По рассмотрении разных систем отопления (Давыдова, полковника Войницкого и др.), принята система, предложенная архитектором Императорской публичной библиотеки, ныне уже покойным В. И. Собольщиковым, потому именно, что, при достаточном согревании зданий, при этой системе, здания достаточно и вентилируются. На деле она оказалась удовлетворительною и, по несложности, не требует особых специальных истопников. Другие работы внутри храма, более видные, были следующие: 1) Открыт главный купол, во время работ 1833–35 гг. закрытый, и в нем вставлены двойные железные рамы и переплеты с форточками. Для открытия и закрытия форточек и окон, в основании купола сделан круговой ход в виде решетчатого пола; простенки между окнами купола, а равно и верх его расписаны живописью. Малые купола, для сохранения большей теплоты, остались по-прежнему закрытыми, но свету очень довольно и из одного большого купола. 2) Сняты хоры, бывшие прежде над западной стороной главного храма; но для открытия окон второго яруса устроен по закарнизам ход с железными перилами; для большей осушки главного купола, а равно и для вытягивания воздуха, вверху спирающегося, на северо- и юго-западных сторонах, за решетками над карнизами, поставлены железные печи. 3) Стены церкви расписаны живописью, с разными священными изречениями. Это сделано известным художником, академиком В. В. Васильевым. 4) Иконостасы на колоннах и столбах церкви и в некоторых углах – прежние, выправлены придачею им более правильной и легкой фигуры, а где их не было – сделаны новые, в полное соответствие прежде бывшим. Для этого устроили несколько новых икон на колонны, таких же размеров (около 3 арш.), какие были прежде. Так вновь нарисованы: препод. Сергий и Герман, валаамские чудотворцы (жертва В. Мих. Никитина), св. Александр Невский (жертва П. Ф. Петрова), славянские просветители Кирилл и Мефодий (его же), св. равноапостольная Елена (Елены Мих. Никитиной) и Скорбящей Божией Матери (на месте для женщин, жертва К. Н. Николаева). 5) По солее главного храма, во всех трех приделах, поставлена новая чугунная изящная решетка, отлитая на заводе Бабушкина и пожертвованная им в храм; верх ее медный, а самая решетка по местам вызолочена. 6) В главную церковь, во все три придела, повешены новые, бронзовые, вызолоченные люстры работы Шопена, стоящие 3,000 р. (жертва П. Ф. Петрова). Старые люстры исправлены и перенесены в заднюю, малую церковь, а лишние сложены в сарай. 7) Во всех трех передних алтарях и по всей солее положены новые паркетные полы, вмеесто прежних плитяных; на женских местах тоже полы паркетные. Полы работаны в мастерской Беляева по 12 руб. зa сажень и до сих пор, – чрез 15 лет, – в них не заметно ни малейшего повреждения. 8) В стенах, отделяющих главный алтарь от алтарей придельных, пробиты высокие и широкие проемы, вместо прежних малых и узких дверей; чрез это и свету в большом алтаре стало больше и все приняло более величественный вид. 9) Утварь церковная решительно вся пересмотрена, возобновлена, а многое и вновь сделано. Кроме икон и люстр, о которых выше сказано, в это время вновь сделаны великолепные бронзовые вызолоченные массивные подсвечники по солее главного храма, пред местными иконами, и таковые же тут же лампады; эти подсвечники и лампады, как теперь, так и всегда, будут предметом особенного внимания посетителей.

Вообще последняя работа, по всей справедливости, может быть названа воссозданием храма; теперь потребуется только по временам подновлять его. Вся работа стоила около 150,000 руб. сер., не считая множества жертв, которые один пред другим делали усердствующие прихожане.

Святыня и достопримечательности храма

В Спасосенновской церкви нет предметов, выдающихся или глубокою древностью, или особенным со стороны православных почитанием, или знаменитостью жертвователей. Но за то все, что здесь имеется, отличается ценностью, блеском и изяществом. Иконы, кроме немногих, обложены серебряными, позолоченными ризами; храм весьма богат утварью, по большей части дорогою. Всего серебра в храме во всех вещах до 90 пуд. Все это сколько приобреталось на средства церковные, столько же, если не более, было жертвовано прихожанами, которые, вслед за здателем храма, Саввою Яковлевичем, всегда отличались особенным усердием к его благолепию и благоукрашению. Из массы св. предметов, в храме имеющихся, как особенно выдающееся можно указать следующее:

а) Престол в главном храме Успения, снаружи обложенный серебряными досками. Это – жертва здателя храма и в свою пору, когда таких престолов ни в одной столичной церкви не было, действительно редкость. На верхней горизонтальной доске его изображено положение Иисуса Христа во гроб, на западной стороне – Тайная Вечеря, на восточной – Успение Божией Матери, на боковых – тех святых, имена которых носило семейство Яковлевых, равно как и трех вселенских Святителей. Работа не изящна, но характеризует состояние чеканного искусства конца прошлого столетия. Весу во всех досках престола 6 п. 37 ф. 51 зол. Проба серебра не означена, но несомненно 72 пробы. Работан в 1786 г.

б) Запрестольный образ Господа Саваофа, окруженного херувимами, держащего в левой руке шар земной и скипетр, а правою рукою благословляющего, сверху полукруглый, а с прочих сторон – прямоугольный, 3 арш. вышины и 1 арш. 14 верш. ширины. Образ живописный, по краям покрыт серебряной позолоченной ризой, весьма изящной работы художника Верховцева; серебра в ризе 68 фун. 40 золотн., 84 пробы.

в) Местные иконы в главном иконостасе Спасителя и Божией Матери во весь рост, живописные, работы известного в свою пору художника Мины Колокольцева. На главах серебряные, вызолоченные венцы; оплечья и края икон тоже обложены серебряною, вызолоченною ризою. На правой руке Божией Матери серебряная, вызолоченная браслетка с бриллиантами и розами.

г) Храмовый образ Успения Божией Матери, иконописный, 1 арш. и 1 верш. вышины и ¾ арш. ширины, по размеру небольшой, вставленный в серебряной, выволоченной раме, в которой серебра 8 ф. 67 зол.; рама, в свою очередь, вделана в другой образ, 3 арш. 12 верш. вышины и 1 арш. 8 верш. ширины. Самая икона Успения обложена жемчужною ризою и осыпана бриллиантами и все вместе имеет высокую ценность.

д) Образ Христа Спасителя, в серебряной, вызолоченной ризе, вставленный в особом иконостасе на южной стороне большой церкви, на местах для женщин. Он замечателен не столько дороговизной, сколько тем, что устроен вологодскими гражданами, в благодарение Господу Богу зa избавление Вологды от моровой язвы в 1605 г. Вологодские граждане, временно или постоянно в С.-Петербурге проживающие, ежегодно собираются в здешнюю церковь 18 октября к литургии, а накануне торжественно совершается пред иконою «всенощное бдение» с акафистом Христу Спасителю; икона нарочно вынимается из иконостаса и возлагается среди храма на аналогие.

е) Образ препод. Андрея, епископа Критского – на северной стороне колонны, за правым клиросом главной церкви, устроенный в благодарение Господу за избавление от холеры, свирепствовавшей в С.-Петербурге в 1848 году. Так как торжественное празднование этого избавления бывает 4 июля, а в этот день память препод. Андрея, то главные деятели по устроению этого торжества, долго известные в Петербурге железные торговцы, братья Василий и Иван Никитины (столетняя торговая фирма) и устроили на свои средства эту икону и поставили в здешней церкви, при чем устроили к ней и великолепную лампаду. Икона писана известным живописцем Пошехоновым в старинном русском стиле.

ж) Исторически знаменательный характер имеет и всегда будет иметь икона св. благов. князя Александра Невского, сооруженная торгующими на Сенной площади прихожанами здешней церкви, в память навсегда печальнейшего для русской земли события 1 марта 1881 года. Икона поставлена на северной стороне, в проходе из малой церкви в главную, в особом иконостасе и покрыта серебряною, вызолоченною ризою, с изящной пред ней бронзовою, вызолоченною лампадою. Вместе с такою жертвою жертвователи постановили ежегодно служить пред этою иконою две панихиды – 1 марта, день мученической кончины Государя Императора Александра II и 19 февраля – день освобождения крестьян из крепостной зависимости, так как жертвователи, временные с.-петербургские купцы, до 19 февраля 1861 г. были все помещичьи крестьяне и свободою своею обязаны Царю-Мученику, что и выразили подписью под иконою: «Царю Мученику, Освободителю, от торгующих на Сенной площади, бывших крепостных крестьян, вечная память!»

Знатоки живописного искусства ценят также большую икону положения Иисуса Христа во гроб; на ней и Спаситель и лица, его погребающие, изображены в высокой степени художественно.

Ковчеги или дарохранительницы всех пяти престолов современны устройству каждого придела и потому выражают характер своего времени. Самый старинный ковчег на престоле в приделе трех святителей – серебряный, вызолоченный; весу 13 фунт. 50 зол. Он был пожертвован еще тогда, когда предполагалось новую церковь устроить во имя Сретения Господня, как показывает следующая надпись: «сия дарохранительница в церковь Сретения Господня вкладу преставившейся рабы Божией Ксении подаяние». Эта раба Божия не думала, чтобы церковь, предположенную быть Сретенскою, переименовали в Успенскую и скончалась до переименования. Так как ковчег на престол главного храма во имя Успения не попал, да и по названию «во имя Сретения Господня» туда не годился, то здатель церкви, Савва Яковлев, устроил свой ковчег тоже серебрянный, густо чрез огонь вызолоченный. На задней стороне на особой дощечке написано: «сия дарохранительница церкви Успения Пресвятой Богородицы, что у Спаса на Сенной, сделана тщанием коллежского асессора Саввы Яковлева сентября 20-го дня 1770 г. весу 1 п., 21 ф. и 6 золотн.». – В приделе Саввы освященного ковчег тоже прошлого столетия, одного вида с двумя предыдущими, в роде балдахина над катафалком, с четырьмя по углам колоннами и с верхом в четыре дуги, в центре сходящиеся и с крестом над центром; самая дарохранительница представляет вид гроба, на котором (в приделе 3 святителей) сидит Ангел. В приделах Спаса и Архангела Михаила устроенных в настоящем столетии, ковчеги на вид изящнее, но не отличаются такою массивностью и ценностью.

Евангелия. Сказанное о ковчегах заметно и на напрестольных Евангелиях. Из шести таких Евангелий самое старинное – в серебрянных, вызолоченных досках, с таким же корешком и застежками. Изображения на нем выпуклые, чеканные. Кроме этих Евангелий и пяти малых, находящихся у псаломщиков, в церкви есть еще 2 Евангелия большого размера, стоящие в большом алтаре на особых постаментах, подле запрестольного образа, под стеклянными колпаками. При богослужении они не употребляются, по их массивности: одно печатанное в 1689 году 15½ верш. длины – и 11 вершк. ширины, весит 1 пуд. 12 фунт. 60 зол.; серебряный оклад 84 пробы. Другое, печатанное в 1759 году, тоже с серебряными, вызолоченными досками и таковыми же застежками и корешком весит 1 пуд 28 фунт. 67 зол., длины 1 арш., ширины 11 вершк. Проба серебра не означена и работа несомненно прошлого столетия. – Лучшее по отделке Евангелие, только в Пасху и в храмовой праздник Успения употребляемое, хранится в сосудохранительнице, в особом футляре.

Крестов напрестольных в церкви 9. Все они серебряные, вызолоченные и тоже отражают на себе характер времени, когда сделаны. На крестах, несомненно современных началу церкви, проба серебра не означена и работа их не особенно изящна, но за то в них вложены частицы мощей. В одном таковых 31 частица⁶⁸, в другом 5, в третьем одна – св. Димитрия Ростовского. Первый – жертва здателя церкви, размера очень большого. Один из крестов серебряный (84 пробы), вызолоченный, есть вещественный памятник управления С.-Петербургскою епархиею блаженной памяти митрополита Григория (Постникова), который, в виду сближения староверов с православною церковью, особым указом повелел, во всех приходских церквах столицы, устроить хотя по одному кресту напрестольному, осьмиконечному и, приезжая в какую-либо церковь на служение, требовал, чтобы его встречали именно с таковым крестом, что с тех пор и вошло в обычай при встрече архиереев в здешних церквах.

Сосудов всех 8, разумеется все серебряные, вызолоченные. Из них можно отметить сосуд с принадлежностями особенно большого размера, употребляемый в субботу 1 недели Великого поста, когда бывает больше 2000 причастников. Все они из одного этого сосуда и могут быть приобщены без малейшего затруднения. Весу в потире с принадлежностями 12 ф. 70 золотников.

Из воздухов и покровцев замечательны: а) воздухи крестом золотого фриза, с вышитыми на них виноградными лозами, обшитые серебряной бахрамой; употребляются в дни св. Пасхи и в храмовой праздник; б) Воздухи бархатные бирюзового цвета, шитые золотом и по местам унизанные золотыми блестками. По середине вышит из золота крест, а в средине каждой стороны вышиты золотом трехугольники с серебряными, внутри их, выпуклыми облаками; по краям волотая бахрома, а на углах кисточки из золотых ниток. Ценностью они выше первых, но от множества на них золотого шитья, крайне тяжелы и как неразрезные, к употреблению мало удобны: нужно много осторожности, чтобы ими не уронить сосуда. в) Двои воздухи малинового бархата, унизанные крупным жемчугом, весьма дорогие, г) Траурные черного бархата воздухи шитые серебром.

Кадил в церкви 10, все серебряные. Из них 5 у псаломщиков в употреблении для треб, 2 – в постоянном употреблении в церкви и 3 хранятся в сосудохранительнице. Из этих последних 2 кадила напоминают управление митрополита Григория, который, приказав иметь в церквах осмиконечные кресты, повелел завести и кадила массивные; при нем они и употреблялись. Третье кадило серебряное, вызолоченное, узорчатой гравированной и весьма изящной работы, 84 пробы, 1 ф. весу, употребляется в дни св. Пасхи и подается архиереям при служении их в Спасосенновской церкви.

Плащаниц в здешней церкви – две. Одна старая устроенная здателем церкви Саввою Яковлевым, для того времени замечательная по дороговизне и изяществу, малинового бархата, с выпуклыми на ней серебром и золотом шитыми изображениями Спасителя и лиц, его погребающих, а по углам св. Евангелистов с символическими при них изображениями, – и св. Ангелов; лики святых обведены жемчугом, по местам весьма крупным. Эта плащаница употреблялась почти 100 л., но и теперь замечательна своею оригинальностью. – В 1856 г. устроена плащаница новая, серебряная, 84 пробы, во многих местах вызолоченная, весьма искусной работы художника Ф. Верховцева; весу в ней 6 пуд. 38 фунт. 84 зол., стоила она 14,000 руб. По точному образцу ее тот же Верховцев устроил плащаницу и в Исаакиевский собор, к его освящению; та плащаница много теряет пред Спасосенновскою от того, что она вся сплошь вызолочена, тогда как в нашей серебро весьма красиво переливается с золотом. Стоит эта драгоценность на виду всех у правого столба главной церкви с западной стороны. В великую пятницу над нею воздвигается богатый балдахин, и все вместе представляет изящную картину. Таких плащаниц в настоящую пору в Петербурге только две: в нашей церкви и у Исаакия.

Из других священных предметов замечательны: А) 2 серебряные мирницы, 84 пробы, по местам вызолоченные; весу в одной 2 ф. 16 зол., а в другой 2 ф. 88 золотн. Они хранятся в судохранительнице в особых футлярах, как драгоценная редкость. Обе они – прошлого столетия, что на одной и означено надписью: «Сия мирница церкви Успения Богоматери, что на Сенной, работана в 1782 г. Весу в ней 2 ф. 16 золотн., 101 р. 72 к.». – Б) Венцы для брака серебряные, вызолоченные, сквозные, узорчатой резной работы, осыпанные разного цвета камушками. На венце жениха надпись: «сии венцы церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Сенной, усердием и тщанием вдовы покойного коллежского асессора Саввы Яковлева жены его Марии Ивановой и сестры его Стефаниды Яковлевны 1788 г.»; на венце невесты: «оные венцы работал золотого и серебряного цеха мастер Яков Осипов, сын Елизаров 1788 года». Весу в них 7 ф. В 1871 г. неизвестным пожертвованы венцы новые серебряные филиграновой изящной работы, ценою в 500 руб.

Колоколов 15. На большом колоколе кроме изображений престольных праздников Успения, Саввы освящ. и трех святителей, изображен еще портрет императрицы Екатерины II. Надпись такая: «Асессора Саввы Яковлева к церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Сенной, весу 542 пуд. 18 ф. 1780 г. января 20-го дня. Лит в Москве на заводе Ясона Струговщикова». Язык при нем железный – 17 пуд. 5 фун. Есть предание, что, при жизни Саввы Яковлева, звонили в этот колокол только тогда, когда он то дозволял и будто бы язык к чему-то прикреплялся особою цепью, которую Яковлев запирал замком, а ключ держал у себя и выдавал его, когда хотел.

Богородичный колокол 1780 г., 274 пуд. 26 ф., полиелейный 140 пуд., повседневный 78 п. 32 ф., более других древний 1762 г., 52 пуд. 25 ф.; из остальных 10-ти колокол самый большой в 24 пуда, меньший в 15 ф. От удачного подбора колоколов звон выходит весьма приятный.

Библиотека и архив

Церковная библиотека состоит: из книг св. писания, богослужебных, творений св. отцев и учителей церкви, проповедей и духовных журналов, начиная с «христианского чтения» и кончая журналами нынешнего времени, записей и актов государственных. Копии с указов, по мере скопления, переплетаются в особые книги, каковых теперь составилось уже 4 больших тома. В первой небольшой книге помещены указы с 1763 г. по 1834 г. Видно, что в старину не довольно внимательно относились к этому делу; но с 1835 г. неопустительно списываются копии со всех указов.

Аккуратнейший из настоятелей церкви, протоиерей Иоанн Иванов все копии с указов, до него и при нем бывших, начиная с указа 1763 г., подобрал по порядку сам, сделал каждому опись и собственноручно переписал оглавления, которые и приказал переплесть в начале каждой книги. К сожалению, позднейшими настоятелями это не наблюдалось, и потому пользоваться указами, после 40-х годов бывшими, стало весьма затруднительно. Метрические книги имеются с 1780 года, с небольшими, однако же, по неизвестной причине, пропусками. Так напр., нет записей за 1781, 1783, 1786 и 1789, 1791–93, 1796, 1799–1802 годы.

Клировые ведомости имеются с 1820 годов, а также книги прихода и расхода и документы, относящиеся до церкви и домов церковных. Книга прихода наглядно показывает, как в здешней церкви возрастали суммы церковные, а из расходной книги видно, на что и в каком количестве эти суммы употреблялись. В записях книги расходов есть не мало весьма интересного и характерного, даже и весьма ценного для истории старинного быта. Отметим более выдающееся:

В первое время, по построении церкви, при самом здателе, сестре его Стефаниде Яковлевне и сыне Петре Савиче, духовенство местное было устранено от деятельного участия в ведении церковного хозяйства: книг расходных члены причта не подписывали, все делалось, так даже и писалось: «по приказанию Стефаниды Яковлевны», или: «по приказанию господина Петра Савича» и т. п. Подпись книг членами причта и сперва исключительно священнослужителями начинается только с 1809 г. Церковнослужители начали подписывать книги только с 40-х годов. Ничтожное участие последних в ведении церковного хозяйства заставляет признать более справедливым старый обычай.

Храмовый праздник Успения Божией Матери с самого начала существования церкви праздновался особенно торжественно: в этот день почти всегда служил сам митрополит или кто-либо из архиепископов, присутствующих в Св. Синоде. После богослужения трапезовали в доме ктитора. В 1797 г. литургию служил митрополит Гавриил, а «на трапезе у ктитора Петра Савича, кроме митрополита, были тверской епископ Ириней и (какой-то) греческий митрополит Хрисанф». В 1791 г., в праздник Успения, служил тверской архиерей Тихон. При этом «за труды служащим» выдано: тверским певчим 5 р., протодиакону Гордею 2 р., диаконам по 1 р., 2 иподиаконам по 50 к., стихарьщикам по 26 к., тверским кучерам по 40 к., невским по 30 к., и всем сим покушать 4 р. 20 к.». Запись расходов по случаю архиерейских служений в храмовый праздник велась до конца прошлого столетия и только в начале текущего стала выходить из употребления и, думается, совершенно напрасно: расходы несомненно существуют, и старосты не из своих денег эти расходы делают, и потому было бы справедливее записывать их, чем делать то «негласно»...

В годы, для всего отечества тяжелые, Спасосенновская церковь откликалась на общие нужды своими не скудными жертвами, так: в августе 1812 г. от церкви пожертвовано на народное ополчение 5,000 р., в восточную войну 1853–55 гг. – 10,000 р., на добровольный флот – 3,000 и т. д. Был также обычай помогать в трудных обстоятельствах жизни лицам, служащим при церкви. В 1812 г. на погребение прот. Сильницкого выдано 500 р.; в 1833 г., на погребение свящ. Алексея Прокопиева, бывшего за штатом, выдано 350 р.; в 1834 г. «иерейше Дарье Томилиной на свадьбу дочери» 250 р., и многим др. Не оставлялись без награды и лица служащие при церкви по найму. При церкви долго состоял «смотритель», унтер-офицер Андрей Чепурин, с жалованьем по 35 р. в месяц; когда он в 1815 г. отходил от места, то награды ему дали 300 р. Одному из сторожей, служившему при церкви 50 лет и оставившему службу по старости и дряхлости, кроме единовременной награды, положили пенсию в 25 руб. Выдача пособий вдовам и сиротам духовного звания не только своим, но и совсем чуждым церкви, стала, еще с прошлого столетия, как бы непременным правилом для причта и старосты, так, что очень нередко членам причта: священникам, диаконам, нанимали квартиры, а сиротам давалось помещение и содержание.

При здателе церкви и ближайших его преемниках, в праздник Пасхи, а иногда и в храмовой – Успения, устроялась иллюминация кругом церкви, для чего покупалось до 100 плошек, в которых жгли скипидар; пол церкви устилался обыкновенно можжевельником. 3-х-дневная иллюминация кругом церкви была 23-го января 1798 г., по случаю рождения великого князя Михаила Павловича.

При ввозе в столицу останков Императора Александра I, а потом и его супруги Спасосенновская церковь была убрана глубоким трауром. Ковер (не видно какой и почему именно) из печальной комиссии был куплен тоже в Спасосенновскую церковь зa 200 р.

Книга расходов может быть еще прекрасным доказательством верности причта и старосты одним и тем же поставщикам в церковь свеч и вина. С начала текущего столетия свечи долго покупали у купца Артамонова; в 1828 г. приказчик Артамонова, Даниловский мещанин, Василий Белов, сделавшись сам хозяином, начал поставлять свечи в здешнюю церковь; в начале 60 годов фирма Беловых и все дело их перешло купцу Ив. Гр. Мачихину, из лавки которого свечи покупаются и до ныне. Свечи белого воска стали входить в употребление в столице с 1815 г. и до 1833 года употреблялись наряду со свечами желтого воска, а с 1833 г. желтых свеч в Спасосенновскую церковь больше уже не покупалось. Цена свеч была от 25 до 28 р. асс., а с 1840 г., когда введен счет на серебро, таже цена осталась и при новом счете. Вино в церковь много лет покупалось из лавки купца Родионова, а с 1834 г. до 60 годов почти постоянно брали у купца Мышкина.

Дворников стали нанимать только с 1834 г. с жалованьем по 25 руб. асс. При перемене счета им дали по 7 р. 7 к.; в 1880 г., жалованье им увеличено до 10 руб. в месяц. В старые годы и до 40 годов текущего столетия получала жалованье и просвирня, но потом это вышло из обычая.

Причт церкви

Состав причта был не одинаков. Можно сказать, что штат его не установился и до ныне, так как и теперь в причте есть лица, занимающие места вопреки прямым и самым ясным указам епархиального начальства (наприм. второй диакон, как ниже увидим). На первую пору, по построении церкви, причт составляли: 2 священника, диакон, 2 дьячка и пономарь. В конце прошлого столетия появлялся иногда и третий священник, как видно, временно, и потом куда-то исчезал; в 1800–3 г. было только 2 священника. С 1809 г., по-видимому, окончательно устанавливается штат из 3 священников и диакона, но в числе причетников определенности тоже не заметно. В 1828 г. потребовались точные сведения о составе причта и в одной ведомости за тот год записано: «по штатному положению священников 3, диакон 1, дьячков 3 и пономарей 3; но против штатного положения с давних времен не имелось одного дьячка и одного пономаря и ни малейшей нужды в том не имеется». В 1832 г. является уже 4 священника, что, по-видимому, с тех пор стало уже непременным правилом: меньше 4 священников с 1832 г. не было. Но и на этом дело не остановилось: в Восточную войну 1853–56 г., зa сокращением полков, оказалось много свободных полковых священников; один из них, армейского ведомства Аландского полка священник Александр Кулевский указом дух. консистории от 3 ноября 1854 г. определен был на время к здешней церкви, с правом на долю из кружки, равную с другими священниками. В следующем 1855 г. Ку- левский помер и на его место выпросился и определен другой, тоже из полковых, священник Николай Черновский, поменявшийся местом со свящ. К. Никольским, служившим при соборе св. Владимира, на Петербургской стороне. С тех пор причт составили: настоятель и четыре священника. Тоже нужно сказать и о диаконах. При Спасо-сенновской церкви всегда был и по штату должен бытъ один диакон, как и при всех других Петербургских приходских церквах. Но в 1849 г. указом дух. консистории от 18 января, прикомандировали сюда, на время, диакона Александра Васильева, которому нужно было дать какое-либо место потому, что место священника в Новой Деревне, назначенное Васильеву, по распоряжению Св. Синода было предоставлено другому искателю священства (о. Василию Флерову). Васильев, уже женившийся и посвященный, остался без места, и потому дали ему указ: «до времени священства послужить при Спасо-сенновской церкви с тем, чтобы это определение Васильева не давало другим права проситъ места второго диакона при показанной церкви по выбытии Васильева». Вышло однако же то, что и нередко бывает: Васильев так и прожил всю жизнь «в надежде священства». Когда он помер в сане диакона, то, вопреки указу 18 ноября 1849 г., дали другого диакона, почему и стало их в Спасо-сенновском причте двое. Разделение причетников на дьячков и пономарей мало-по-малу исчезло само-собою, и теперь в составе Спасо-сенновского причта находятся: 1 настоятель, 4 священника, 2 диакона и 5 псаломщиков. Очевидно, 1 священник, диакон и причетник существуют вопреки положению.

Указать последовательный порядок священников, служивших при здешней церкви с самого ее начала, по недостатку документов из прошлого столетия, нет возможности. Несомненно, что в пору строения церкви был при ней священник Василий Иоаннов: он получил и в дом Саввы Яковлева передал указ епархиального начальства о дозволении строителю церкви перенесть для погребения под нею тела его родителей, он же писал и «записную книгу» вещам, имеющимся в новостроящейся каменной церкви Сретения Господня, что на Сенной. Поэтому можно думать, что он был тогда или старший священник, или единственный. Предание называет однако же еще священника той поры, какого-то Александра, который, будто бы, под церковью, именно под приделом 3-х Святителей, и погребен. На сколько это верно, не знаем; но действительно, при последнем возобновлении церкви, под приделом 3-х Святителей, между костями погребенных тут родителей строителя церкви, найдены остатки позументов, какими обшиваются церковные облачения. В начале текущего столетия несколько лет жила в церковном доме «вдова попа Александра», Параскева Петрова, получавшая от церкви по 60 руб. в треть; но это был служивший здесь в 80 годах и здесь жe умерший в 90 или 91 году Александр Герасимов Смородинов. На его место поступил иерей Андрей, умерший в августе 1797 г. На место Андрея определен, в том же месяце, из дьячков Петр Константинов, служивший очень недолго. Из священников прошлого столетия известны еще: Николай Федоров, сначала диакон, а потом священник, обучавшийся в Александро-невской семинарии 17 л. (1735–55 г.), а затем Алексей, Михаил, Павел Пухидинский, кавалер, служивший при церкви 25 л (с 1787 до 1812 г.), иерей Андрей Максимович, известный в приходе катехизическими поучениями; он принял монашество с именем Анатолия и при открытии здешней семинарии в 1809 г. был назначен первым ее ректором; в 1812 г. был назначен епископом в Полтаву и скончался в звании архиепископа Симбирского.

С начала настоящего столетия уже есть возможность проследить отдельно: настоятелей, священников, диаконов и причетников.

Настоятелями в последовательном порядке были: 1) протоиерей Алексей Ильич Сильницкий из священников той же церкви («иерей Алексей»), умерший в 1812 г. и погребенный на Смоленском кладбище, – благочинный и член консистории, как видится, в свою пору человек в столичном духовенстве очень известный. Между церковными документами есть следующее письмо на имя этого настоятеля от митрополита Амвросия: «Всечестный отец благочинный Успенской, что на Сенной, церкви, протоиіерей Алексей Ильич! Вследствие завещания Его Императорского Величества, в Боге почивающего Государя Императора Павла Петровича, Высочайше вверена мне сумма, в шестьнадцати тысячах шестисот шестидесяти шести рублях состоящая, для раздачи в милостыню разного рода бедным людям, находящимся в здешней столице; почему прошу Вас известить по ведомству Вашему священникам, дабы они таковым бедным, в приходах их находящимся, возвестили для получения Высочайшей оной щедроты, давая им от себя свидетельства, с показанием части города, прихода, фамилии, семейства и с уверением, что точно те люди бедные и даяния заслуживают добрым своим поведением, так как и способные восчувствовать в таковом подвиге покойного Государя новый опыт Его к нам благости и милосердия, и оные свидетельства за подписом своим отдавая, им объявляли, чтобы для получения оной милостыни приходили с ним ко мне; Вы тоже имеете учинить и по своему приходу. Полагая, что Вы о сем возвестите, не умедля, есмь

Вам всеусердный доброжелатель, Амвросий М. Новгородский».

Августа 17 дня 1801 года.

Тут же приложено письмо к тому же Сильницкому от какого-то П. Митрофана Иванова, который, как видится, был уполномочен настоятелем отыскивать бедных в спасосенновском приходе и не мог никак отыскать таковых.

«Преподобнейший отец протоиерей Алексей Ильич, Милостивый государь!

«По второму приказанию его высокопреосвященства немедленно опять мы ходили по тем домам, где живут, по нашему примечанию, бедные, видели их, но точного о них сведения дать нам не рассудили и быть в списке нашем отказались. Делали и то, начинали переписывать нищих кои у церковных дверей стоят и просят; и те в церкве кричали: «Бога ради нас не пиши» и при том не дали нам о себе обстоятельного сведения, какое потребно для внесения их в список.. Вот наше несчастие! Чем можем удовлетворить приказанию? Напоследок решились мы уговаривать их, и вчера некоторое число бедных уговорили, и были внесены они в список, а сегодня все они приступили и слезно просят, чтобы мы их выключили. Не знаю, что делать. Я намерен, не смотря на их вопль, представить, а вас прошу покорнейше потрудиться назнаменовать, в какой форме оный список сделать, чтобы годен был для подачи; и о сем прося, остаюсь с истинным почитанием вашего преподобия.

П. Митрофан Иванов.

Июня 20-го дня 1802 года.

PS. Примечается, у наших бедняков есть какая-то догадка для них невыгодная, и потому они от нас бегают».

Как настоятель церкви, Сильницкий известен еще заботливостью о приведении в известность, находящихся в черте прихода, часовень и разных икон, по рынкам рассеянных; ему хотелось, чтобы деньги, в часовнях и при иконах собираемые, шли в местную приходскую казну, и вообще старосты и выборные были бы кем-либо контролированы, но это дело, с энергиею им начатое, осталось на довершение его преемникам. Вдова его Мария Силъницкая скончалась в октябре 1816 г.

1) Прот. Тимофей Алексеевич Вещезеров, тоже благочинный и член консистории (1812–31 г.). Переведенный отсюда в настоятели Никольского морского собора, а потом в Петропавловский собор, тогда кафедральный, он там и скончался в 1832 г. (О нем см. в истории Петропавловского собора «Истор.-стат. свед. с.-пет. еп.», вып. 1, стр. 120–1). Во время настоятельства на Сенной, он был смотрителем Спасосенневского приходского училища; это был тесть знаменитейших впоследствии протоиереев: И. С. Кочетова, Симборского, – знаменитого в Казанском соборе проповедника о. Дилекторского, М. И. Богословского и И. В. Рождественского.

2) Прот. Тимофей Ферапонтович Никольский (4 июля–7 декабря 1831 г.), муж ума глубокого, характера твердого и учености весьма обширной, скончался настоятелем Казанского собора (о нем см. «Истор.-св. оп. спб. еп. вып. I, отд. 2-е, стр. 154).

3) Прот. Иоанн Иванович Иванов (1831–48 г.), священнический сын, магистр II курса спб. академии (1817 г.), бакалавр словесных наук и церковного красноречия, с 1827 г., действительный член академической конференции и профессор. 3 октября 1819 г. он был рукоположен к Петропавловскому собору, откуда в декабре 1831 г. назначен в настоятеля Спасосенновской церкви, и возведен в сан протоиерея. По званию профессора академии был не раз ревизором семинарий и училищ, членом духовной цензуры и духовной консистории, имел ордена св. Анны 2 ст. и св. Владимира 4 ст. По преданию был характера в высокой степени кроткого, – как настоятель, не любил властвовать, а собственным примером приучал других к аккуратности и исполнительности. При нем, как выше замечено, была большая работа по возобновлению Спасосенновской церки (1833–5 г.). Председательствуя в строительной комиссии, он сам нес и обязанности делопроизводителя (все почти писано его рукой); он же составил обширную тетрадь сведений о приходских часовнях и рыночных иконах – дело, о. Сильницким начатое, о. Вещезеровым продолженное и только о. Ивановым довершенное, хотя и без ожидаемых результатов. Скончался от холеры в июле 1848 года; погребен на Смоленском кладбище, где на памятнике изображены и роды его служения, и знаки отличия, какие он имел.

5) Прот. Андрей Иванович Окунев, с 1848 до 1854 г. по академии товарищ о. Иванову (II курса), тоже магистр, бакалавр и профессор. Сюда поступил 4 августа 1848 г. из ключарей Казанского собора; потом был последовательно настоятелем соборов: Смольного, Петропавловского и, наконец Исаакиевского (первый настоятель этого собора); скончался 22 декабря 1860 г. (о нем см. «Истор. Исаак. соб.», вып. I стр. 51–2). Управляя Спасосенновскою церковью, прот. Окунев заботился о благолепии храма и церковной утвари; любил порядок, красоту и, изящество. Он сделал на Сенной много такого, что преемникам его оставалось только поддерживать; лучшая, первая ризница и до сих пор – еще от времен о. Окунева. Служа во многих церквах и соборах столицы священником и настоятелем, о. протоиерей Окунев не видал нигде такого порядка в поминовении усопших, как в здешней церкви, и потому, несмотря на то, что после служил еще в трех соборах, он в духовном завещании оставил 1000 руб. на поминовение души и его и родных в Спасосенновскую церковь.

6) Прот. Симеон Иванович Красноцветов (1854–57 г.), первый магистр VII курса спб. академии (1829 г.) и бакалавр; священническую службу начал при церкви Российской миссии в Швейцарии, откуда, за болезнью возвратился в 1833 г. во священника Смоленско-Кладбищенской церкви; в 1844 г. сделан был священником Воскресенского Смольного собора и законоучителем в Смольном институте, где в 1849 г. получил сан протоиерея. На Сенную настоятелем назначен 18 апреля 1854 г., а в декабре 1857 г. сделан настоятелем Смольного собора, потом благочинным и членом духовной консистории; скончался 2 декабря 1858 г. и погребен на Смоленском кладбище. (О нем см. III выпуск «Епарх. стат. комитета», отд. 2-й, стр. 314–16.)

7) Прот. Гавриил Игнатьевич Розов (1857–75), магистр спб. духовной академии (1831), был сперва священником и законоучителем в инженерном училище; выслужив здесь пенсию, получил место настоятеля здешней церкви, где и скончался и погребен на Митрофаниевском кладбище. Памятников деятельности его, как настоятеля, не осталось; должностей по духовному ведомству он не имел, высшее отличие – корону на орден св. Анны 2 ст, – получил за 10 лет до кончины.

8) Прот. Иоанн Яковлевич Благовещенский, кандидат XVIII курса спб. академии (1849 г.), служил сперва при Покровской Коломенской церкви, откуда перешел в 1850 г. на Сенную на место протоиерея Г. Михайлова, переведенного в настоятеля Покровской церкви. По смерти протоиерея Г. Розова, о. Благовещенский, как имевший уже сан протоиерея и давний и старший в причте, назначен настоятелем.

Протоиереи и священники, не бывшие настоятелями, кроме служивших в прошлом столетии и выше перечисленных, по порядку времени поступления в причт, были:

Прот. Иоанн Троянский, из полковых († 1815 г.). Прот. Ермолай Бедринский (1813 – 1814 г.). На Сенную поступил из священников посольской церкви в Париже, – с Сенной перешел в настоятели к Воскресенской (Скорбященской) церкви, а отсюда в 1816 г. снова переведен за границу в Голландскую миссию.

Свящ. Павел Васильев († 1809 г.).

Свящ. Алексей Прокопиев (1809 – 1828 г.) «по Высочайше конфирмованному определению Святейшего Правительствующего Синода, отправлен был в августе месяце 1811 г. за противозаконное повенчание брака ротмистра Мейера с баронессою Ралль в Валаамский монастырь на год, в пристойные сану его послушания без разрешения в священнослужении; но пробыл там только 6 месяцев и 9 дней, потому что Его Императорское Величество из особенного снисхождения к просьбе его детей во 2-е число Генваря 1812 г. Всемилостивейше соизволил повелеть, освободить его из монастыря, возвращен был к прежней должности при Успенской церкви» (Клиров. вед. 1831 г.). Потом о. Алексей служил до 1828 г. и за «дряхлостью» от должности отказался, но жил в церковном доме на половинную кружку занявшего его место, Спасосенновского же диакона Василия Чулкова. Свящ. Сергий Томилин, с февраля 1813 г. – диакон, а с мая 1815 г. – священник († 1830 г.). Василий Егорович Чулков, окончивший курс Спб. семинарии, певчий митрополичьего хора, с 1817 г. до 1828 г. – диакон, а с января 1828 г. – священник, всю жизнь свою во священстве отдавал половину доходов, из братской кружки получаемых, сперва отставному священнику А. Прокофьеву, а по смерти его, его дочерям; памятен в приходе своею простотою, услужливостью и замечательно внятным служением; вынес две холеры, в первой из которых трудился один без устали и ропота, хотя в тоже время лишился жены, умершей от холеры, и остался с 6-ю детьми малютками. Старожилы в приходе и до ныне поминают о. Василия и с удивлением рассказывают о его деятельности в обе холеры. Скончался в глубокой старости после слишком 50-ти летнего служения в Спасосенновской церкви, в марте 1865 г., только незадолго до кончины получив в награду наперсный крест и то по усиленной просьбе своих почитателей-прихожан. Погребен на Смоленском кладбище. Свящ. Доримедонт Васильевич Соколов (1830–34 г.), магистръ VIII курса Спб. академии (1829 г.) начал службу профессором философии в Олонецкой семинарии, откуда в июне 1830 г. «вошел в дом» на Сенную, женившись на дочери свящ. Томилина; в 1834 г. поступил во священника Российской миссии в Берлине, где и скончался. Свящ. Гавриил Иванович Михайлов (1831 – 50 гг.), магистръ IX курса Спб. академии (1831 г.); по окончании курса «за недостатком учительских вакансий» причислен был к епархиальному ведомству, но 20 ноября того же 1831 г. рукоположен во священника на Сенную, где поступлением своим первый открыл место четвертого в причте священника. В 1851 г. назначен настоятелем к Покрову и возведен в протоиереи, а на Сенной был только священником и имел высшую награду – наперсный крест. Свящ. Павел Иванович Тяжелов (1834 – 56 гг.), магистр, по академии товарищ оо. Розова и Михайлова; после службы в здешней семинарии, на Сенную поступил 10 июня 1834 г. на место о. Дор. Соколова; здесь же и скончался в сане священника через 22 года службы. Свящ. И. Я. Благовещенский, ныне здравствующий настоятель. Свящ. Александр Кулевский (1854–5 гг.) из полковых священников, первый открыл место 5 священника в Спасосенновском причте, здесь и скончался.

Свящ. Николай Черновский (1855 – 58 гг.), тоже из полковых, на Сенной, занял место о. Кулевского и в 1858 г. перешел во священника Князь-Владимирского собора, где и скончался.

Свящ. Павел Васильевич Лебедев (1853–62 гг.), магистръ XX курса Спб. академии (1853 г.), около 3 лет бакалавр академии и с 1856 г. священник на Сенной; поступив на место о. Тяжелова, он 20 апреля 1862 г., перешел законоучителем Николаевского сиротского института, где и скончался в 1881 г. в сане протоиерея, оставив глубокую память о себе, как законоучителе и пастыре образцовом; имел высший орден Владимира 3 ст.

Прот. Константин Тимофеевич Никольский (с 1858 г.), С.-петербургский урожденец, сын протоиерея Т. Ф. Никольского. По окончании курса в С.-Петербургской дух. академии в 1849 г. со степенью старшего кандидата, был учителем в Александро-Невском дух. училище; в 1855 г. возведен в степень магистра; во священника был рукоположен 4 февраля 1857 г. к собору Св. Князя Владимира, откуда 18 ноября 1858 г. перешел на Сенную на место свящ. Н. Черновского, который перемещен на место о. Никольского. Большую известность себе составил капитальными учеными трудами, каковы: а) «Пособие к изучению Устава православной церкви», б) «Об антиминсах православной русской церкви» и в) «Анафематствование, совершаемое в воскресенье 1 недели Великого поста». За последние два сочинения Императорскою академиею наук удостоен Уваровской премии, по 500 р. за каждое сочинение, а Императорским русским археологическим обществом – большой серебряной медали и дипломом на оную; в тоже время избран и в действительные члены этого общества. Состоит законоучителем в 7 гимназии и в реформатском училище. В сан протоиерея возведен 6 апреля 1880 г.

Прот. Платон Петрович Травлинский (1863–65 гг.), магистр XX курса Спб. академии, сперва был священником в Италии, при домовой церкви князя Сан-Донато, Демидова; на Сенную поступил на место о. Павла Тяжелова; 9 ноября 1865 года переведен отсюда в Исаакиевский собор на место о. М. Ив. Муретова, где и служит до ныне.

Прот. Иоанн Яковлевич Образцов (с 1865 г.), урожденец Тверской епархии, магистр XXV курса Спб. академии (1863 г.); после профессорства в Рижской и С.-Петербургской семинариях, во священника на Сенную рукоположен 16 мая 1865 г. на место умершего свящ. В. Е. Чулкова; во все время священства не оставлял учебных занятий и состоит законоучителем гимназии при Императорском историко-филологическом институте и Александровском кадетском корпусе; по званию члена Высочайше утвержденной комиссии по описанию документов и дел синодального архива, составил III т. трудов Комиссии, за что ему объявлено Высочайшее Его Императорское благоволение, а от Святейшего Синода выдана денежная награда в 950 р. С марта 1883 года состоит членом учебного комитета при Св. Синоде. В сан протоиерея возведен 1 мая 1883 г.

Прот. Павел Леонтьевич Весин (1865–69 гг.), кандидат X курса (1833 г.), служил в Полоцке в знаменитую эпоху воссоединения униатов, затем в Петербурге при церкви Матфея апостола; на Сенную поступил на место о. Травлинского 23 декабря 1865 года; с Сенной 24 марта 1869 г. переведен в настоятеля церкви Св. Великомученицы Екатерины на Вас. острове. В 1883 г. исполнилось 50 лет служения его православной церкви. Свящ. Феодор Васильевич Черновский (1869–75 гг.), студент Спб. семинарии, сперва служил диаконом и законоучителем в низших классах Морского училища, выслужил здесь пенсию (900 р. в год) и 25 марта 1869 года был рукоположен во священника здешней церви на место о. протоиерея Весина. Скончался 1 сентября 1875 г. и погребен на Смоленском кладбище.

Прот. Григорий Евграфович Романовский (1875 – 80 г.), кандидат академии, поступил сюда из смотрителей тихвинского дух. училища. В 1880 г. перешел в настоятеля Малоохтенской кладбищенской церкви, а оттуда настоятелем же Екатерингофской церкви, где служит и доныне.

Свящ. Иоанн Яковлевич Троицкий (с 1875 г.), по окончании семинарского курса был диаконом Преображенской церкви на фарфоровом заводе, затем священником в так называемом Порошином вдовьем доме. На Сенную определен 4 сентября 1875 г.

Свящ. Николай Андреевич Травинский (с 1880 г.), студент С.-Петербургской семинарии; был сперва псаломщиком посольской церкви в Амстердаме; потом диаконом и священником Самсониевской церкви; на Сенную определен 31 июля 1880 г., по выбытии отсюда протоиерея Романовского; состоит благочинным в заречном округе С.-Петербургского уезда.

Диаконы: Иоанн Якимов, † 1791 г.; Николай Демидов; Петр Васильев; Афанасий Фирсов, † 1806 г.; Иоанн Вигиневский, † 1812 г.; Сергий Томилин, 1812–14 г.; Василий Афанасьев; Петр Быков; Василий Чулков, с мая 1817 г. до января 1828 года; Николай Сильницкий, сын протоиерея А. Сильницкого, из диаконов от Спаса, в 1831 году был посвящен во священника Владимирской церкви, где и скончался. Александр Литвин (1831–70 гг.). В 1849 году, как выше было сказано, определен второй диакон Александр Васильев, скончавшийся в 1876 г. Александр Сперанский, из придворных певчих, определен был на место штатного диакона А. Литвина, чрез 5 лет (1871–76 гг.) умер от чахотки. На место его в 1876 году определен ныне здравствующий Феодор Емельянович Соколов, свояк Сперанского, из московской епархии, в надежде, что он поддержит сирот-племянников. На место диакона Васильева, вопреки ясному указу епарх. начальства, определявшего Васильева не в пример другим, определен в 1876 году другой диакон Михаил Мещерский, из диаконов Павловского института.

Причетники. Выше было замечено, что до 40-х годов текущего столетия церковнослужители не были обязаны подписывать книги прихода и расхода, даже и метрических; в обыскных книгах писалось: «брак венчал иерей или протопоп» (имя), о причетнике не упоминалось. Поэтому порядок причетников, служивших здесь в прошлом столетии и в начале текущего – изложить невозможно. Выпишем тех, которые указаны в церковных документах:

Иван Лещинский († 1805 г.); Алексей Осипов; Алексей Кузьмин; Николай Владимиров; Илья Хитров († 1832 г.); Иван Ерофеев; Михаил Покровский; Василий Кутузов за повенчание брака Мейера с баронессою Рааль, вместе со священником Ал. Прокофьевым, был на месяц послан в Сергиеву пустынь, умеръ в 1834 г., оставив жену и 9 детей, из которых самому старшему было 21 г. – Иван Cm. Попов; Иван Вас. Хутынский; Евдоким Петров, за нетрезвость переведенный в Ропшу; Иван Егоров; Иван Сергеев (1842–74 г.); Андрей Кудрявцев (1846–67 г.), умер псаломщиком Исаакиевского собора; Михаил Степ. Персиков (1848 – 70 г.); Степан Марсов (1849–55 г.) умер певчим Казанского собора; Степан Окулов, в 1854 г. поступивший из посольской в Стокгольме церкви и после службы на Сенной, как знающий финский язык, был священником в Финляндии, где и скончался; Михаил Дубягский (1858–60 г.); Василий Смирнов (1860 – 67 г.); Тимофей Маскевич (1868 – 78 г.), переведенный из Исаакиевского собора и с Сенной затем на Петербургскую сторону к церкви Матфея Апостола, где и скончался; Александр Скородумов (1877 – 78 г.), перемещенный к церкви Архангела Михаила, в м. Коломне.

Нынешний причт составляют: настоятель (протоиерей И. Як. Благовещенский, с 1850 г.), 2 протоиерея (К. Т. Никольский, с 1858 г., и И. Як. Образцов, с 1865 г.), 2 священника (И. Як. Троицкий, с 1875 г., и Н. А. Травинский, с 1880 г.), 2 диакона (Ф. Соколов и М. Мещерский, оба с 1876 года) и 5 псаломщиков, которые, по времени вступления в причт, идут в таком порядке: Иван Болотов (с 1863 г.); Михаил Хазанович (с 1867 г.); диакон Михаил Димитриев (с 1870 г.), Николай Васильев (с 1879 г.) и Феодот Боротинский (с 1879 г.).

Просфорниц при здешней церкви во все время было только 5, а именно: Ирина Иванова, в одном документе 1865 г. названная «старою» (67 л.), Анна Аникиева, вдова священника кронштадтской Богоявленской церкви, по смерти ее в 1839 году просили этой должности: вдова свящ. Томилина и вдова псаломщика В. Кутузова, Мавра Николаева; указом дух. консистории определена вторая «предпочтительно пред иерейшей Томилиной ради многих малых сирот Кутузовой». Все эти три просфорни получали от церкви, кроме квартиры, жалованье: первая по 8 и затем по 10 р., вторая по 20 ассигн., третья сначала тоже 20 ассигн., а затем на серебро по 15 р. Заступившая место Кутузовой, дочь ее, девица Александра Васильева Кутузова, трудилась уже без жалованья из одних прибылей от продажи просфор. В 1877 г. Кутузова, по старости, отказалась от работы и в должности просвирни утверждена вдова диакона Ольга Сперанская.

Ктиторы, или старосты церкви. Выстроенная Саввою Яковлевым, им же обильно снабженная утварью, Спасосенновская церковь почти 40 лет со времени построения была как бы домовою церковью Яковлевых. По смерти здателя, в 1784 г., попечение над церковью приняла на себя сестра его Стефанида Яковлевна, а по ее кончине в 1791 г. один из сыновей, коллежский советник Петр Савич. Во все это время никакого выбора в старосты не было; прихожане и причт голоса в делах церковных почти не имели. Ниже, в статье о домах церковных, увидим, что бывали против Яковлевых со стороны причта и прихожан протесты; но они ни к чему не приводили. Вероятно, такой порядок дела многим не нравился. Несомненно, что кто-либо настоял на том, чтобы и здесь, как и при всех других церквах, были старосты, каковым в 1801 г. и был избран и утвержден местный домовладелец, купец Памфил Нефедов, еще при жизни П. Савича. В 1806 г. причт и староста в письме просили митрополита «об исходатайствовании у Его Императорского Величества коллежскому советнику Петру Савичу Яковлеву и «ктитору» церкви купцу Памфилу Нефедову отличительных знаков», и, весьма замечательно, что по этому прошению Нефедову пожалован был от Государя Императора перстень, присланный при отношении синод. обер-прокурора, а сыну здателя церкви не дано ничего. Надо полагать, что Нефедов награжден по преимуществу за устройство для причта нового каменного дома. Потом старостами были: купец Андрей Сергеев (1814–1837 гг.), пользовавшийся доверием прихожан; первостатейный купец Сила Алексеев Яковлев (с марта 1838 года до апреля 1841 года), оставивший по себе недобрую память обращения с церковными суммами, как бы со своими собственными; от него не добились никаких отчетов.

Феодор Григорьевич Дурышкин (1841–1856 г.) памятен, как большой ревнитель о благолепии храма, особенно об устроении священно-церковнослужительских облачений и серебряных риз на многие иконы, трудился под руководством опытного настоятеля отца Окунева и по духовному завещанию оставил на позолоту глав церковных 25,000 р. серебром. Димитрий Водеников (1856–1860 г.) устроивший, вышеописанную, драгоценную плащаницу. Димитрий Иванович Липин (1860–1863 г.) к служению церкви усердный, но не имел хорошего руководителя в настоятеле. Петр Фирсович Петров с 14-го февраля 1864 года слишком четыре трехлетии с перерывом на 3 месяца в 1867, 1867 – 1868 г., когда, за решительным отказом Петрова, был избран генерал-лейтенант Павел Андреевич Яковлев (Икорников). Яковлев взялся за дело энергично: одел сторожей в форму, дал церкви деятельного и толкового «приказчика»; от разрыва сердца в марте 1868 г. он скончался, и, по смерти его, снова избран П. Ф. Петров. Он вынес на себе всю последнюю работу по коренному возобновлению церкви, чем и оставил по себе вечную память в приходе. Не мало он потрудился и для улучшения помещений причта. – По решительному его отказу от должности, в 1878 г. избран в старосты купец Петр Евфимович Воеводский, который и служит уже трехлетие с усердием, достойным полного одобрения.

Церковные здания

Строитель церкви, Савва Яковлев, давший место для церкви, не озаботился отвести землю для домов церковных. Пока церковь строилась, и причт был не большой, места для дома церковного, быть может, было и достаточно; но к началу текущего столетия сильно почувствовался недостаток земли для домов причта. К 1800 году потребовалось строить новый дом. Протоиерей А. Сильницкий, священник Павел Васильев и большая часть прихожан остановились на пустопорожнем месте между домом Яковлева и церковью по Садовой улице; их мысль, со всею энергиею заботливого архипастыря, поддерживал и блаженной памяти митрополит Амвросий. 7-го марта 1803 г., по его резолюции на прошение о построении нового дома на указанном месте и о починке старого на церковные суммы, дан был указ из духовной консистории, и книга для записи расходов. Оставалось приступить к делу и... не удалось. Сын строителя церкви коллежский советник Петр Савич Яковлев поспешил, чрез местного пристава, подать прошение 2 военному губернатору, графу Толстому, о том, чтобы постройка церковного дома на указанном месте была воспрещена потому, что 1) чрез эту постройку закрылся бы из его дома вид на церковь, строенную его родителем, 2) он, Яковлев, чрез закрытие окон новым домом понес бы убытки; нарушилась бы ограда возле церкви и благолепие для оной нужное и городу приличное, а паче всего 3) от близости дома к церкви была бы опасность от пожара, да и 4) прихожане не все на то согласны. В заключение прошения Яковлев выражал согласие уступить, из своей земли за церковью, место для постройки дома, лишь бы не строили дома, где задумали. Граф Толстой согласился с просителем и дал знать митрополиту о воспрещении строить дом по Большой Садовой, при чем представил и план земли, уступаемой Яковлевым для постройки дома, присовокупив, что место, на плане означенное, осмотрено им самим, оказалось для цели достаточным и буде причт станет просить разрешения построить тут дом, то «без малейшего времени потеряния» разрешение будет дано. Митрополит представил все усмотрению причта и старосты: «буде они согласны, то согласен и я», – «если отводимое Яковлевым место им кажется неудобным, то несогласнее ли по близости купить удобный дом» (июля 22 дня 1804 г.). Согласились на отводимое Яковлевым место, но которое это было место, трудно определить. Вернее думать, что на этом месте теперь стоит дом, занимаемый причетниками, потому что большой каменный дом, занимаемый священнослужителями, заложен был в 1795 г. и окончен строением в 1796 г. В этом доме, к слову сказать, была и баня для причта, в 1811 г. обращенная в жилое помещение с 3 окнами. Дом на месте, отведенном Яковлевым, был построен в 1806 г. и обошелся в 63,000 руб. – В 1825 г. был устроен еще домик «на черном дворе», т. е. тот самый, в котором теперь помещается о. К. Т. Никольский. Это место называлось «черным двором», потому что отделялось от церкви и площади церковной особым, высоким, деревянным забором, с большими воротами, и туда свозили с большого двора сор. За постройку домика на черном дворе заплачено подрядчику 10,000 руб., а материал покупали сами. Жилые комнаты были внизу, а вверху – сеновал. Таким образом к 30 годам было уже для причта 3 каменных дома; но помещения были все-таки плохи, а причт между тем увеличивался. Когда появился другой диакон, а потом и пятый священник, то, по тесноте в церковных домах, нужно было нанимать квартиры. На квартирах жили: один священник, диакон и причетник. Положение было вопиющее. Но ветхость церкви, как выше сказано, не дозволяла строить домов для причта. Когда церковь, наконец, была возобновлена, тогда уже приступили к устройству и причтовых помещений.

Сначала (в 1873–4 г.) перестроили большой каменный дом, в котором исстари жили настоятель и священники. На доме подняли новый этаж, по сторонам его во двор возвели новые пристройки, одну – с квартирами, а другую – с кухнями и черной лестницей; провели воду и, соединив две-три квартиры в одну, расширили помещения... Работа стоила свыше 60,000 р. Место по Большой Садовой, рядом с домом Яковлева, о котором так много было споров еще в начале столетия, было пустое; исстари тут был садик, называемый настоятельским, но в 60 годах он был очень запущен; при последнем возобновлении церкви (1869–72 г.) садик совсем занялся строительным материалом. Когда, по возобновлении церкви и большого дома, собрались с деньгами, то принялись и зa это место и осуществили наконец мысль, против которой так энергично боролся сын строителя церкви: выстроили новый большой дом в 4 этажа, с магазинами в нижнем этаже и с квартирами в остальных этажах; вместе с этим перестроена, по новому плану, и часовня, на старом ее месте, а равно и ограда – между часовнею и новым домом. Работа обошлась около 118,000 р. В тоже время был перестроен внутри и дом, занимаемый причетниками; тут по две квартиры соединили в одну и в конце концов достигли того, что не только удобно разместили весь причт, но стали еще отдавать в наем квартиры и лавки. Все это, начиная с возобновления церкви – дело последних 18 лет; все вынесено тремя старшими священнослужителями в причте: преемникам нашим останется только собирать доходы с отдаваемых в наем помещений, да не доводить до упадка того, что с такими громадными усилиями достигнуто; в эти годы сделано то, о чем мечтали, говоря без преувеличения, целое столетие...

Приход (границы его и характер прихожан). Со времени построения церкви и до 1840 г. Спасо-сенновский приход был весьма обширен: кроме тех улиц и переулков, которые ныне входят в состав прихода, сюда входила большая часть теперешних приходов Казанского собора и Введенской церкви, что в Семеновском полку. Из прихода Казанского собора Спасо-сенновскому принадлежали: а) правая сторона Невского проспекта от Полицейского до Аничкина моста; б) нынешняя Казанская (бывшая Большая Мещанская) улица от Невского проспекта до Демидова переулка; в) набережная Екатерининского канала от Казанского моста до Кокушкина переулка и г) левая сторона набережной Мойки от Полицейского до Красного моста. Из прихода Введенской церкви: а) Гороховая от Семеновского моста до конца улицы; б) набережная Фонтанки от Обуховской больницы до Лештукова переулка и часть Загородного проспекта и Звенигородской улицы до нынешнего Синодального (Митрофаниевского) подворья: место, занимаемое подворьем и 1 гимназиею, принадлежало прихожанину Спасо-сенновской церкви, купцу Сыренкову; в саду его был большой пруд, на который 1 августа совершался от Спаса крестный ход для освящения воды. 5 июля 1840 г. последовало Высочайшее повеление «образовать приход для Казанского собора, до той поры бесприходного. Для этого от соседних причтов потребованы были сведения о границах их приходов и что из этих приходов можно отнести к образуемому приходу Казанского собора. Тогда-то от Спасо-сенновского прихода и отписали к Казанскому все, что выше прописано, и с этой стороны границею прихода стал уже Екатерининский канал. Причт Спасо-сенновский должен был передать Казанскому причту списки прихожан местностей, от Спаса отнятых, а от прихожан отобрали подписи в том, что к Спасскому причту они в требованиях своих больше относиться не будут. С построением каменной Введенской церкви при Николае I к ней отошли от Спаса все дома за Фонтанкою, т. е. конец Гороховой с Казачьим переулком и часть Загородного и Звенигородской: Фонтанка стала границею обоих приходов. Таким образом с 40 годов Спасо-сенновский приход урезан почти на половину и границами его ныне служат с одной стороны Фонтанка, а с другой – Екатерининский канал. Приход расположен по Большой Садовой улице от Сенновской площади до Невского проспекта, с переулками по обе стороны этой улицы. Впрочем и тут не все относится к Спасо-сенновскому приходу: Гостиный и Апраксин дворы хотя находятся в черте Спасо-сенновского прихода, но требы т. е. всенощные и молебны Спасским причтом там редко выполняются – в Гостином, по своеволию торговцев, а в Апраксином по указу епархиального начальства, состоявшемуся едва ли не по Высочайшему повелению. Дело вот в чем: протопресвитер В. Б. Бажанов, ныне покойный, для улучшения материального быта причта церкви Большого дворца, обратил внимание на доходы, собираемые от молебнов пред иконой Спасителя в так называемом, Петровском домике и испросил Высочайшее повеление сделать этот домик, так сказать, приходским в церкви Большого дворца, чтобы молебны совершались там придворным причтом, который пользовался бы и всеми доходами от молебнов. Так как до тех пор молебны в этом домике служились причтами Петропавловского и Троицкого соборов, то для удовлетворения последних, весьма много потерявших с отнятием у них такой доходной статьи, придумали: причту Петропавловского собора отписать Апраксин рынок, чтобы этот причт служил там всенощные и молебны и во всех часовнях и пред особыми иконами. На это Петропавловскому причту дан указ, а от торговцев рынка отобрали подписки, что будут действовать по силе нового указа. Так ведется и до сих пор. В прошлом 1883 г. Петропавловский собор из епархиального ведомства отчислен к придворному, и причту того собора увеличено жалованье до цифры придворных соборян. Было бы естественно отобрать от Петропавловского причта право на служение в рынке и возвратить оное причту Спасо-сенновскому. Ныне в Спасо-сенновском приходе, всех домов, кроме казенных, 95, но и из тех в большей части домовладельцы не православные. Жильцы домов, по самой уже местности близ Сенной площади, по большей части самые мелкие торговцы и разного рода мастеровые. Приход населен так, – как ни один другой приход в Петербурге, но на исповеди в оба поста – Великий и Успенский бывает от 7,000 до 8,000 ч. и все беднота и самый низший слой столичного общества. Довольно сказать, что в приходе – пресловутый дом Вяземского, да и кроме этого дома в переулках – Апраксином и Спасском большая часть домов переполнена людом, однородным с жильцами дома Вяземского. Вследствие множества таких жильцов, люди позажиточнее, как скоро скопятъ копейку, от торговли на Сенной и близ нее, спешат выбраться из этих мест в более чистые части столицы или на квартиры, или в собственные дома. Спасосенновскому причту остаются новые жильцы, являющиеся с тою же целью наживы.

Содержание причта

С объемом прихода и с характером прихожан имеет тесную связь материальный быт причта приходского. О месте «у Спаса на Сенной» нередко говорят: «это золотое дно». Мы желали бы, чтобы говорящие так попробовали посидеть в этом «золотом дне». Правда, что работы для причта, по многолюдству прихода, здесь несомненно больше, чем в других церквах столицы, кроме разве церквей кладбищенских⁶⁹, но так как тут бедность и нищета, то вознаграждение за труд самое жалкое и доходы причта едва ли не ниже всех других приходских церквей в Петербурге. В старину вероятно было не так. Во-первых, приход здешний был весьма обширен; во-вторых, стремление к комфорту в обывателях столицы развито еще не было, и торговцы, наживающие на Сенной капиталы, не выезжали в лучшие части столицы, а оставались здешними прихожанами; в-третьих – и это самое главное – причт не был так велик, как он стал с 50-х годов. Тогда здесь, вероятно, было «золотое дно». Поэтому-то чрез сенновскую церковь обязательно проходили все более знаменитые в старину столичные протоиереи. Когда приход на половину урезали и отобрали Апраксин рынок, а причт, несмотря на то, увеличили до крайних размеров, тогда доходы причта, естественно, сократились до последней крайности. Доходы эти составляются: из сборов в братскую кружку, из доходов поручных (исповедь в великий пост, приобщение и соборование больных, молитвы родильницам, погребение усопших) и из процентов на капитал, составившийся из вкладов на вечное поминовение. По первой статье священник не получает более 1,300 руб., а по большей части около 1,200. Поручные доходы, по бедности прихожан, и с исповедью в великий пост (в других местах это доходнейшая статья) не выше 700 руб. Наконец, процентов на капиталы священником получается до 80 руб. в год. Таким образом весь годовой доход здешнего священника около 2,000 руб., только для священника, более других сидящего дома, т. е. не имеющего сторонних занятий, он может превышать 2,000 руб. Лучшим и более справедливым средством помочь причту было бы разрешить ему пользоваться известным процентом с арендных статей, т. е. с доходов, получаемых от отдачи в наем квартир и лавок в церковных домах. Говорим: «это было бы самым справедливым» потому именно, что все эти арендные статьи появились именно благодаря причту, особенно троим старшим священнослужителям в причте, которые много потрудились при последних постройках и таким образом увеличили церковвый доход до цифры, целое столетие на Сенной не слыханной – до 50,000 руб. в год. Можно бы, без ущерба делу, сократить постепенно и число причта. Во всяком случае на содержание причта должно бы быть обращено благоволительное внимание епархиального начальства.

Казенные и домовые церкви и часовни, находящиеся в черте Спасо-

сенновского прихода

Священники, служащие в частных церквах, в черте прихода или на границах его находящихся, тоже не мало отвлекают наших прихожан от приходской церкви. Ныне, с вышеуказанным урезанием прихода, в черте его, кроме церкви в Аничковском дворце, осталось 4 церкви: при пажеском корпусе, при доме министерства народного просвещения, при доме министерства внутренних дел и при театральной дирекции. Но на самых границах прихода есть еще церкви, священники которых наш приход считают как бы своим собственным. Таковы церкви: при институте инженеров путей сообщения, при обуховской больнице, при фельдъегерском корпусе (глебовом дворе), при училище глухонемых и при 2-й гимназии. Словом, спасосенновский приход домовыми церквами обнесен как бы оградой и священники этих церквей (особенно обуховский, глебовский и мин. внутр. дел), можно сказать, отмежевали себе целые участки в приходе, особенно по Фонтанке, где они и молитвуют, и крестят, и погребают, даже и на общественные моления – всенощные и молебны идут, не считая того противозаконным делом. Приглашающие их, в случае замечаний от кого-либо из приходского причта, ссылаются на незнание порядка, а домовые священники толкуют им, что это и есть порядок – звать их, как ближайших.

Кроме церквей, в черте прихода есть еще часовни и множество икон, расставленных по разным местам: в гостином дворе, в рынках Апраксином и Щукином и по Большой Садовой улице. В часовнях и при иконах расставлены кружки для сбора денег; сбором этим распоряжаются особенные попечители или старосты, выбранные из торговцев ими же самими; ни церковь, ни причт ничем от этих сборов не пользуются и вообще контроля над этими сборами никакого нет. Бесконтрольное пользование этими сборами, даже употребление денег, таким образом собираемых, на прихоти неблагопристойные и неблагоприличные, и вынудило настоятеля здешней церкви, блаженной памяти протоиерея А. И. Сильницкого обратить на них внимание епархиального начальства, «дабы те деньги не были по произволу и неблагоприличию употребляемы». Начавшееся таким образом об этих часовнях и иконах дело продолжалось и при настоятеле Т. А. Вещезерове (писавшем об этом сильную бумагу в консисторию) и только при настоятеле И. Иванове доведено до конца, но для Спасо-сенновской церкви и причта решительно без всяких результатов: рыночники отписались тем, что деньги, в кружки в часовнях и при иконах собираемые, употребляются на украшение этих часовень и икон, на масло и свечи и проч. Между документами спасосенновского архива осталась только ведомость об этих часовнях и иконах, вчерне рукою протоиерея Иванова написанная; но теперь она имеет мало значения, потому что с тех пор произошло много перемен в самых местах, где иконы помещены, тем более, что и рынки Апраксин и Щукин, после пожара 1862 г., совершенно перестроены. Спасосенновский причт начинает однако же привлекать эти места к некоторой пользе приходу, располагая торговцев ставить кружки при иконах в пользу местного благотворительного общества вспоможения приходским бедным.

Благотворительные учреждения

С начала текущего столетия и до конца 20-х годов при Спасосенновской церкви было низшее, т. е. приходское дух. училище. Помещалось оно сначала внизу большого каменного дома, где жили священнослужители, а потом в 1811 г. было переведено во 2-й этаж дома, занимаемого причетниками и вдовами, и сиротами. На училищную мебель, учебные пособия и на все помещение училища употреблялись церковные деньги. Учили здесь по большей части местные диаконы и причетники, что записывалось в их формуляры; смотрителем был настоятель церкви. Шло ли на это училище что-либо от казны, неизвестно. По тесноте церковных помещений можно судить, что училище было небольшое и, очевидно, не было большого вреда и от закрытия его. Кроме училища, в домах Спасосенновской церкви от самой глубокой старины и до последнего времени помещалось не мало вдов и сирот духовного звания не своих только, но и совсем причту чуждых: по старым документам Спасосенновская церковь считалась каким-то особым приютом для сиротства. Часто служащий причт не имел сам пристанища, нанимались многим квартиры, а вдов и сирот присылали и им давались помещения. Еще во время попечительства над церковью Петра Савича в 1792 г. в расходной книге записано: «выдано о. Андрею из церковного сбора за уступку покоев отцу Павлу с 1 октября в год с распискою его благословения руки 150 рублей». Знак, что о. Андрей ушел на квартиру. Чуждые причту вдовы живут в церковных домах и поныне и, конечно, это должно быть признано делом благотворительным. Собственно же благотворительное общество для вспоможения бедным прихожанам учреждено только в 1873 г., когда вообще в столице начал развиваться обычай учреждения таковых обществ. В прошлом 1883 г. исполнилось 10 лет существования этого общества, и выяснилось, что в течение 10 лет общество оказало весьма существенное пособие сотням прихожан. В настоящую пору общество имеет: богадельню на 30 престарелых и бесприютных вдов и приют-школу для детей, которых обучается и прокармливается от 40 до 50 чел. в год и, сверх сего, выдается денежных пособий ежемесячно до 150 р. Капитал общества достиг 30,000 р. Местный домовладелец, купивший дом строителя церкви С. Яковлева, потомств. поч. гражданин, с.-петербургский 1 гильдии купец Александр Дмитриевич Водеников, на одном из последних собраний заявил, что он жертвует в пользу общества один из флигелей на его дворе, но это дело еще не оформлено, хотя жертву г. Воденикова можно уже считать несомненною.

Местные праздники и дни, в приходе более других чествуемые и

крестные ходы

Храмовые праздники совершаются: в главной церкви 15 августа, в приделе Всемилостивого Спаса – 1 августа, в приделе Архангела Михаила – 8 ноября, в приделе Трех Вселенских Святителей – 30 января и в приделе препод. Саввы Освященного – 5 декабря. 1 августа после литургии совершается крестный ход чрез Сенную площадь на Фонтанку, к Обуховскому мосту, для освящения воды, на особо приготовленном месте, под балдахином, с приличными украшениями: по освящении воды возвращаются по набережной Фонтанки и по Гороховой улице и таким образом обходят почти половину принадлежащих приходу домов. Стечение народа на крестный ход бывает весьма большое и зрелище выходит сколько торжественное, столько же и умилительное: на обратном пути один из священнослужителей кропит свящ. водою и дома, и православных. Образ Спасителя оставляется на месте освящения воды до вечера и массы богомольцев стекаются для принятия святыни. По словам старожилов, этот крестный ход, как выше сказано, совершался прежде на пруд, существовавший там, где находится сад синодального подворья, бывший прежде собственностью Спасосенновского прихожанина, купца Сыренкова, по особой просьбе которого, вероятно, и совершался туда крестный ход. Другой крестный ход совершается в память холеры 1848 г. 4 июля в Спасосенновскую церковь из Казанского собора. По выходе из собора, идут по Невскому и по Большой Садовой до Спаса, на пути собирая все иконы по Гостиному, Щукину и Апраксину и по Большой Садовой в разных местах расставленные; у церкви архиерей с местным духовенством в блестящих (Пасхальных и Успенских) облачениях встречают крестный ход на паперти храма. Тут к епископу подносятъ икону Спасителя (из домика Петра Великого); окадив икону, он берет ее и благословляет ею народ на все четыре стороны, а певчие поют тропарь: «Пречистому Твоему Образу»... По благословении, икона вручается Петропавловского собора священнику и относится в церковь, где и возлагается на особом аналогие на солее главного храма. Тоже затем делается и с иконою Казанской Божией Матери из Казанского собора, при пении тропаря: «Заступнице усердная»... С другими иконами, на пути от Казанского собора собранными, принесшие останавливаются полукругом на площади у западного входа в храм; епископ обходит их и кадит, а идущий за ним архимандрит кропит иконы св. водою, освященною в Спасском храме в тот же день после ранней литургии. По встрече крестного хода совершается литургия, а за нею – молебен, со времени последнего возобновления церкви, когда служили только в задних приделах, и было очень тесно, на самой площади, что вошло уже в правило; после молебна крестный ход возвращается в Казанский собор, по Садовой, а затем по Банковской линии, и набережной Екатерининского канала. Таким образом этот крестный ход обходит другую половину прихода. В первый раз этот крестный ход, как мы выше заметили, совершен был 4 июля 1848 г., с тех пор в тот же день он совершается ежегодно, но Высочайше утвержден этот ход только 4 июля 1855 г. Говорят, что до Высочайшего утверждения Спасо-сенновский причт за его труды, равно как и церковь за расходы получали приличное вознаграждение от Гостинодворского и Апраксинского купечества; но в настоящую пору и должно быть с 1855 г. ни причт, ни церковь ничего не получают, тогда как соборяне Казанские, Петропавловские, Троицкие и Исаакиевские до сих пор бывают оделяемы деньгами от распорядителей хода; за правило принято также для участвующих в служении и крестном ходе, по окончании оного, устроить обед.

Кроме дней выше названных можно отметить еще 18 октября, когда служится торжественная литургия, со всенощным бдением накануне, по желанию Вологодских граждан в память избавления Вологды от чумы 1605 г. Начало этого воспоминания на Сенной относятъ к 1831 г., когда устроена Вологодскими гражданами икона Спасителя, пред которою бывает величание. «Всенощная» совершается по особой книжке, с Вологодского устава списанной.

Так как приход состоит из простого народа, то особенно почитаются еще дни: св. Николая Чудотворца и св. Илии Пророка; в эти дни пред иконами этих святых совершаются особые молебны с водоосвящением, а в Николин день – и с акафистом Святителю. В день Тихвинской Божией Матери 26 июня, как выше замечено, бывает всенощная и молебен с водоосвящением в церковной часовне. По домам прихожан со св. водою, кроме праздника Богоявления, причт ходит только в храмовый праздник Успения; в другие же придельные праздники этого не бывает. В праздники св. Пасхи и Рождества Христова обычай славления со крестом в Спасо-сенновском приходе еще сохраняется. Как на особенность, можно еще указать на то, что с 1884 г. введено в церкви, по четвергам, после поздней литургии, служение молебна Божией Матери, с акафистом Успению. За служение этих молебнов прихожанами сделан особый вклад в 3,000 руб., проценты с которых и идут в пользу причта за труды по этому молебствию.

Управление церкви

Как приходская, Спасо-сенновская церковь находится под ведением епархиального начальства, а ближайшее наблюдение над церковью имеют о.о. благочинные. Благочинными над Сенновскою церковью были следующие протоиереи: Алексей Сильницкий с 1800 до 1812 г., Тимофей Вещезеров (1812–31 г.), Тимофей Никольский (1831–47), Андрей Райковский (1848–53 г.), Иаков Предтеченский (1854–64 г.), Александр Соколов (1865–84 г.) и Иоанн Гратинский за отказом от должности благочинного о. Соколова, вступивший в эту должность в июне текущего 1884 г.

С 1867 г. по распоряжению епархиального начальства, кроме настоятеля, при церкви есть еще особая должность, состоящая в заведывании церковною утварью и библиотекою. В соборах лица, эту должность выполняющие, называются «ключарями» и подучают за свои труды жалованье; но при нашей церкви ни названия «ключарь» лицу, эту должность исполняющему, не усвоено, никаких преимуществ и никакого вознаграждения ему не дано; исполняет эту должность со времени ее учреждения (указ дух. консистории от 17 августа 1867 г.), составитель сего описания,

Протоиерей Иоанн Образцов.

Августа 1884 года.

1. Местоположение кладбища

Волковское православное кладбище расположено на восточной окраине Петербурга, во 2 уч. Александро-невской части, в конце Расстанной улицы. С церквами и церковными домами оно занимает пространство в 84,538 квадр. саж., между Расстанным переулком, Монастырскою (прежде Черною) речкою, соединительною линиею Николаевско-Варшавской жел. дороги и северо-восточною стороною Волкова поля.

2. Наименование кладбища

Кладбище получило свое имя от находящейся против него, за Монастырской речкой, деревни Волковой и от прилегающего к нему сзади Волкова поля. В древнейших документах кладбище имеет следующие названия: «Кладбище Адмиралтейской стороны, по сю сторону деревни Волковой» (указ Сената 11 мая 1756 г., II. С. 3. № 10,553); «Кладбище Московской стороны, что у деревни Волковой» (консистор. дела 1765 г. марта 9, № 5,960 и 1771 г. октября 21 № 8,186) или короче: «Что в Волкове» (Дело 1771 г. октября 4 № 8,111). Название деревни и кладбища Волковым производят от множества волков, которые «зимою бродили там целыми стадами, в 30 и более штук и часто нападали на людей и запряженных лошадей». («Петербургская старина» Пекарского, «Современник» 1860 г. и «Ледяной дом» Лажечникова, ч. 1, стр. 164).

3. Местность кладбища и его окрестностей в древнейшее время

Деревня Водково существовала задолго до основания Петербурга. Она упоминается уже под 1640 г. в Писцовых книгах Ижорской земли⁷⁰, в описании Спасского погоста, причем носит и чухонское название Сутилла иля, по другому произношению, Сютила (т. е. Волково)⁷¹. Этой деревне принадлежала лежавшая по речке земля, поступившая потом под кладбище. Остальное, занимаемое теперь кладбищем и церковными домами, пространство, с заложением Александро-Невского монастыря, в 1710 г., в числе прочих свободных земель, на 10 верст вверх по Неве, отдано было Петром Вел. во владение этому монастырю⁷². В 1714 г. вызваны были в Петербург крестьяне разных губерний для отправления почтовой гоньбы. Занявши местность вдоль большой московской дороги, проходившей к Неве, на месте нынешнего Лигова канала, они образовали «Московскую Ямскую Слободу». 6 декабря 1723 г. повелено было «отмежевать им земли и покоса, на полное число вытей, из земель невского монастыря и деревни Волковой, начиная с конца Ямской Слободы прямо до Черной речки, и тою речкою вверх правою стороною и нарвскою дорогою»⁷³. Земля эта оставалась во владении ямщиков до отдачи ее под кладбище. С построением города, и особенно с поселением ямщиков, земля постепенно очистилась от леса и образовала городской выгон, каким и доселе остается прилегающее к кладбищу Волково поле. Место это, до устроения кладбища, и по наружному виду, совершенно походило на нынешнее Волково поле, т. е. представляло кочковатую, поросшую кустарниками и покрытую болотами поляну, на которой виднелись, наполненные водою, ямы и канавы, образовавшиеся от добывания ямщиками глины. В таком именно виде помнят волковские старожили ту часть поля, которая присоединена к кладбищу по последней прирезке в 1838 году.

4. Основание кладбища и его история

Волковское православное кладбище устроено при Елизавете Петровне, по сенатскому указу от 11 мая 1756 г. в то же время, когда для Выборгской стороны было учреждено кладбище Иоанно-богословское, а для Васильевского Острова – Смоленское⁷⁴, уже ранее там существовавшее. Волковское кладбище открыто для всей Адмиралтейской стороны, взамен существовавшего, со времен Петра Великого кладбища при церкви Иоанна Предтечи, в Московской Ямской Слободе. Так как это кладбище было очень близко к городу и так как Императрице, любившей бывать на Ямской на гулянье, в Семик и Прощенное воскресенье, не нравилось видеть здесь кладбище, то его предположили закрыть, с разрешением, до времени, хоронить только лиц знатных⁷⁵. Сначала для Волкова кладбища отвели место на 120 саж. в длину и ширину. Оно находилось против Расстанной улицы, между литераторскими и волковскими мостками, от св. ворот к речке, не доходя до последней, с левой стороны на 15 саж., а с правой, на выдающемся изгибе русла, на 57 сажень⁷⁶. Отведенное место предписано было огородить и устроить на нем деревянную часовню, на суммы штатс-конторы, а для наблюдения за постройками и заведования кладбищем – назначить обер-офицера и двух унтер-офицеров и подчинить их ведению губернской канцелярии. К концу лета 1756 г. кладбище было открыто для погребений, а к концу года на нем похоронено было 898 человек. В 9 пункте сенатского указа о назначении места для кладбищ и устроении часовень, было сказано: «Святейшему Синоду сообщить ведения о том, чтобы соблаговолено было к означенным часовням определить особливых священно и церковнослужителей надлежащее число немедленно» и священникам предписать «смотрение иметь, чтобы могилы были глубоко копаны, а сверх могил, не меньше, как на поларшина, землею или песком насыпано и накрепко убивано было». Но Синод отложил исполнение Сенатского указа до устройства церквей на кладбищах. Так и образовавшееся вновь открытое Волковское кладбище сперва не имело священника, до конца 1759 г.; но это не мешало совершать на нем погребения, потому что умершие или привозились уже отпетыми в приходских церквах, или провожались и отпевались в кладбищенской часовне приходскими священниками⁷⁷. Число погребенных было довольно значительно: в 1757 г. погребено 2280, в 1758 – 2380, в 1759 – 2413 человек обоего пола. Кладбищем заведовали вышеупомянутые офицер и два унтер-офицера; они жe имели поручение наблюдать за обнесением кладбища оградою и устройством часовни и церкви. Впрочем управление кладбищем тогда ограничивалось приемом покойников со свидетельствами от приходских священников и полиции, записыванием их в могильную книгу и наблюдением за вырытием и зарытием могил, согласно с узаконениями. На благоустройсво же кладбища, нивелировку его, осушение, проведение дорожек и пр. на это, и тогда, и долго после, не обращалось внимания, так как на это не было точных правил, да у заведующих кладбищем не было на это и средств. Даже в выборе могил не было порядка; их выбирали сами погребающие и потому могилы вырывались не рядами, по прямой линии, а без порядка, с пропусками, так что трудно было проходить между ними, а впоследствии нельзя было провести по кладбищу дорожек без повреждения могил. От такого порядка, или вернее, беспорядка, затруднялся и самый надзор за вырытием и зарытием могил, тем более, что тогда у всех казенных учреждений и военных команд, а равно и у многих частных лиц, было в обычае – приготовлять могилы своими иди вольнонаемными рабочими: те начинали работу на избранном месте, не извещая наперед лиц, заведующих кладбищем и не желая знать никаких правил касательно приготовления могил, за что они иногда «полицейскими офицерами и были биты палками»⁷⁸. К концу 1759 г. построена была здесь первая церковь, освященная 3-го декабря⁷⁹ во имя Спаса Нерукотворенного образа. Где была эта церковь, определить трудно. На плане 1808 г. она показана на углу нынешних широких и Волковских мостков, против полисада книгопродавцев Глазуновых. Но – эта была церковь не первая, а вторая, выстроенная в 1795 г. вместо прежней, разобранной по ветхости. Если вторая была выстроена на месте первой, то первая находилась не на самом кладбище, а около него, на месте, прирезанном в 1789 г. Может быть это и верно, ибо в указах консистории 1760 и след. годов, церковь Нерукотворенного Спаса называется церковью «при кладбище», а не на кладбище, хотя с другой стороны странно почему бы не выстроить церкви по средине передней стороны кладбища, как выстроена была, впоследствии, Воскресенская церковь⁸⁰. О внешнем виде, о внутренней отделке и об утвари⁸¹ этой первой церкви известно мало. Она была небольшая, деревянная, на каменном фундаменте, однопрестольная, холодная. Зимою служили в ней с большим трудом, одетые конечно, в овчинных шубах и валеных сапогах, согревая руки в муфте, или над жаровнею. Ко времени освящения церкви в нее были определены: священник, дьячек и пономарь; в начале 1761 г. прибавлены еще священник и диакон и постепенно причт увеличися до настоящего состава.

Первая здешняя церковь, подобно церквам на других городских кладбищах, построена была «от губернской канцелярии», на казенный кошт и, после освящения, поступила, вместе с кладбищем, в ее заведование. Но фактически церковью и кладбищем заведовал причт: он наблюдал за исполнением правил относительно погребений, отвечал за целость церковного имущества, вел все делопроизводство, имел в заведовании продажу свечей, сборы кружечный и кошельковый и сбор добровольных вкладов в церковь при погребениях. Во всем этом деле причт был бесправным служителем губернской канцелярии и ответственным лицом и пред канцеляриею и пред духовным начальством. Все свои обязанности он исправлял непосредственно сам, не имея для того никаких служителей.

По указу 1740 г. при кладбище назначено было 4 человека рабочих людей из содержащихся в богадельнях наиболее крепких и здоровых солдат, для которых была выстроена деревянная изба, стоявшая до 1803 года. (Дело № 597). Но это были могильщики, обязанные, в тоже время, по очередно по двое, содержать ночной караул и «часы городские слушая, или песочные имея, в колокол звонить». (Стат. комит. вып. 2 стр. 195–196). Прочие сторожевские по церкви обязанности исправляли пономари, называвшиеся в документах «указными сторожами»⁸². Они наблюдали за чистотою церкви, производили благовесть по благословению священника, приготовляли церковные облачения и пр.; они же, до определения церковного старосты, продавали свечи, собирали деньги и огарки, принимали погребальные документы, следили за приготовлением могил, донося обо всем священнику, главному блюстителю всего порядка и первому за все ответственному лицу. За свои труды причт не получал ничего от губернской канцелярии и «довольствовался мирским подаянием»⁸³ за погребения. Доходы церковные и добровольные взносы при погребениях он представлял комиссару губернской канцелярии. Из этих источников, на расходы для богослужения и поправку утвари, канцелярия выдавала причту только 60 р. в год. В 1769 г. Волковское кладбище с церковью, а равно и Смоленское,⁸⁴ по Сенатскому указу переданы были в ведение конторы коллегии экономии, но и при этом положение кладбища не изменилось. Причт стал в ту же зависимость от конторы коллегии экономии, в какой стоял от губ. канцелярии. Церковные доходы он должен был теперь представлять комиссару конторы, называвшемуся иногда, в бумагах причта, церковным «старостою от коллегии экономии». (Испов. росписи 1778 и 1779 г.).

Между тем церковь ветшала и требовала починки. Просьбы причта о ремонтировке церкви контора оставляла без внимания. Наскучив этим и потеряв терпение переносить зимний холод во время службы, причт склонил одного из состоятельных посетителей кладбища, Спб. купца, Никифора Димитриевича Швецова⁸⁵, построить деревянную теплую церковь и в августе 1776 г. стал просить у преосвященного Гавриила разрешения на постройку. Преосвященный 21-го августа снесся, по этому делу, с обер-полицмейстером Чичериным. Тот вполне признал необходимость постройки, обещал содействовать предприятию, напр. прислать если нужно, архитектора, 26-го августа владыка предписал консистории «выдать храмозданную грамоту». В октябре 1777 года построенная церковь была освящена в память «обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме», празднуемого 13-го сентября. Постройка обошлась в 500 р. и след. храм был самого простого устройства, без всякой роскоши. Чтобы обеспечить содержание храма на будущее время и освободить себя от сношений, по этому предмету, с конторою Коллегии экономии, причт испросил у владыки указ (3-го октября 1777 г.), чтобы сбор кошельковый, свечной и пр. в теплой церкви «иметь в смотрении священником и употреблять на отопление, на починки и прочее содержание, а сколько когда собрано будет денег, и куда употреблены, чрез каждые полгода рапортовать консистории». (Дело 1776 № 9827).

По закрытии конторы коллегии экономии кладбище со Спасовской церковью, Высоч. указом 13 сентября 1781 г., переданы в епархиальное ведомство.

1782 год начался для Волковского кладбища несчастием. В Новый год, в 10 час. вечера, в притворе теплой церкви, когда сторожа улеглись было спать, произошел в сторожке пожар, от которого вся церковь сгорела. Спасли только часть ризницы и утвари. Консистория, по строгом внушении причту касательно осторожности, предписала построить, на сборные деньги, каменный храм, для чего озаботиться приготовлением материала (указ 31 января 1782 г.). Причт ревностно принялся за дело. В феврале был составлен и одобрен план, потом заготовлен лес и заключено условие с купцом Лавровым на поставку бутовой плиты и кирпича-железняка, а остальной кирпич, также – изгарь и щебень, которыми тогда засыпалась средина стен, причт просил дозволения брать с Александро-невских кирпичных заводов, известь получать из монастырского же сарая, на что и дано было разрешение. Начатая в мае постройка шла медленно, и чрез 3 слишком года, и только главная церковь, без предположенного придела, была готова к освящению. Вся постройка, кроме придела, стоила, по-нынешнему, не дорого, именно 7,004 р. 31 коп. (Дело 1788 г. № 13991), но, приступая к ней, причт имел только 472 руб. 10 к. (Донесение причта 16 марта 1782 г. № 11441); остальное собиралось от доброхотных дателей. 13 сентября 1785 г. церковь освятил митроп. Гавриил в честь воспоминаемого в этом обновления Иерусалимского храма Воскресения Христова. Церковь эта и есть нынешняя, так называемая старая церковь, находящаяся против въезда на кладбище.

От нынешней церкви она отличалась тем, что: а) не имела деревянных тамбуров над входами, устроенных уже в 1788 г. по указанию митр. Гавриила, сделанному им при освящении церкви; б) была покрыта гонтом; в) верхняя часть колокольни была деревянная, замененная каменною в 1831 г.; г) не имела ни множества икон, пожертвованных впоследствии или оставшихся после погребений, не имела и серебрянных риз на иконах. Ризы устроены в последующие (1808 и 1831) годы И. М. Зверковым, М. Нелюбовым и С. А. Яковлевым; д) не имела железных решеток на солее и на колокольне. Первая была устроена крестьянином Дм. Федоровым, а последняя – на церковные деньги; е) пол в алтаре и на амвоне был досчатый; паркетный сделан в 1876 г.; ж) не было в церкви погребальных склепов, устроенных в 1872 г.

Каменная церковь построена заботами, переведенного в мае 1776 г. от Ямской церкви, старшего священника Иоанна Иерофеева. К участию в этом деле он возбудил и остальной причт, часто созывая к себе членов его для счета собираемых денег и для совещаний о постройке. Из членов причта особенно помогали ему свящ. Симеон Михайлов (родоначальник фамилии Данковых) и диакон Иоанн Семенов Башилов. Остальные члены, отличаясь нетрезвостью и неисправностью по службе, только отвлекали настоятеля от дела и были даже причиною того, что созывание членов причта консистория поставила ему в вину, как повод к развитию пьянства (Дело 1785 г. № 12623). Церковного старосты тогда не было. Упоминаемый в документах под именем старосты, отставной прапорщик Василий Сергеев, был прежний комиссар от коллегии экономии, оставшийся за штатом. При кладбище он был собственно сторожем, продавал свечи и, только по старой памяти, имел почетный титул старосты. К тому же он скоро оказался плохим радетелем церковных интересов. В 1786 г. его уличили в краже огарков и отослали в приказ обществ. призрения, к ведомству которого он принадлежал по своему званию. (Дело 1786 г, № 13295).

Священник Иерофеев устроил по Расстанной улице булыжную мостовую. При открытии кладбища мостовая доходила только до этой улицы, а далее шла грунтовая дорога, непроходимая в дождливое время. Такою оставалась она и во все то время, пока кладбище было в ведении губерн. канцелярии и коллегии экономии. По переходе кладбища в епарх. ведомство Иерофеев стал просить казенную палату устроить мостовую до кладбища. Летом 1785 г. она была проложена, и к освящению церкви в праздник 16 августа, открыто было удобное сообщение города с кладбищем.

По освящении главного алтаря нужно было устроить над папертью придел, который предполагалось освятить во имя Архангела Гавриила, вероятно в честь митрополита, тем более, что в предложении консистории от 6 апреля 1782 г. он высказал мысль: «освятить означенный придел в такое наименование, какового нет в Петербурге, и к которому народ особливое усердие имеет». Кроме устройства придела были, по церкви и кладбищу, следующие нужды, высказанные в рапорте митрополиту: к алтарю пристроить притвор для разведения угольев, домостить мостовую от ограды до церкви, починить старую деревянную церковь, прибавить земли для кладбища и обвести ее оградою, испросить к выдаваемым прежде на содержание церкви 60 р. прибавку в 30 р., купить новый колокол, так как 141 р. полученные по суду от наследников медника Якова Титова за данную ему для литья колокола медь, на приход записаны и истрачены на строение и наконец – устроить напрестольную дарохранительницу частью на 130 р. собранных богаделенкою Агрипиною Ивановною, частью на деньги, которые получатся от продажи имеющихся в ризнице привесов, крестов, медалей и пр.; употребить на нее и серебро, нарочно на этот предмет пожертвованнное. Митрополит дал разрешение (Дело 16 августа 1788 г. № 13991), но Иерофееву не пришлось дожить до осуществления его предположений. Старческие немощи и постоянные неприятности со стороны преданных пьянству, грубых и нерадивых членов причта побудили его оставить место и искать покоя в монастыре; 9 сентября 1788 г. он был уволен и поступил в Александро-невский монастырь. Во уважение его службы владыка определил на его место зятя его, учителя Александро-невской семинарии, Петра Федорова Акалицкого. Как получивший полное богословское образование, он, несмотря на то, что был только 24 лет, был назначен прямо старшим священником. Он постепенно исполнил все предположения своего тестя. В том же году был устроен для Воскресенской церкви серебряный напрестольный ковчег, а в следующем 1789 г. о. Петр стал просить о прирезке земли. После сношения консистории с губернским правлением, последнее, 15 марта того же года, предписало нижнему земскому суду отвести землю. 31 мая земля была отмежевана, архитектором Паульсом, из земли Ямского общества. С левой стороны кладбища было отведено земли в 120 саж. длины и 20 саж. ширины до Расстанного переулка, а с правой – на 120 саж. длины и 28 саж. ширины, приблизительно до «Кольцовских» мостков, всего 5,760 кв. саж. Консистория, выдав план на эту землю, предписала немедленно обнести забором, что и было исполнено к осени (Дело 7 марта 1789 г. № 14238). Летом того же года устроены были, пред притвором и входом в алтарь Воскресенской церкви, деревянные крыльца; в следующем году занялись устройством колоколов.

Существовавший сначала большой колокол, в 35 п., был плохой работы, почему разбился и издавал неприятный звон. Вместо его хотели устроить новый, но, за смертью заводчика, дело не устроилось, а возвращенные за медь деньги были истрачены на церковь, как сказано выше. Теперь, на собранные деньги, приобрели большой колокол в 52 п., а старый обменяли на два – один в 10 п. а другой – в 25 п., существующий ныне под именем часового, так как на нем дежурные сторожа, по ночам, бьют часы. Хотя приобретенные колокола считались лучшими, московской работы (Дело 1790 г. сентября 9, № 14794), но самый большой, чрез несколько лет, дал трещину и в 1818 г. был заменен другим, в 72 п. 33 ф.; он ныне употребляется в будни.

В 1793 г., в марте⁸⁶, был освящен придел над папертью, во имя Архангела Гавриила, устроенный на деньги, собранные от разных лиц, при содействии купца Павла Малкова. Так как над папертью места было мало, то алтарь придела вдвинули в нижнюю церковь на 3¼ арш., утвердив его на 4 дерев. столбах, замененных в 1813 г. двумя камен- ными. В приделе поставлены были иконы очень хорошей, по-тогдашнему, живописи. В нижнем ярусе иконостаса сделаны в 1824 г. серебряные оклады на иконы купцом Гавр. Вас. Медведевым, а в верхнем – купчихою Александрою Прок. Алферовскою. Отделка притвора была проста и даже груба: стены выкрашены охрою, потолок отбелен простою известью, иконостас, грубой плотничной работы, был выкрашен белой краской, почти без позолоты, кроме узеньких галтелей; царские двери сделаны из двух гладких досок. В последнее десятилетие, частью на средства причта, частью усердием подрядчика малярных работ А. Т. Иванова, притвор был отделан вновь и изящно украшен. В тогдашнее же время нельзя было и желать чего-либо более ценного и изящного. Тогда готовились к капитальному ремонту деревянной церкви, нужно было обновить ризницу и утварь. Кроме того свящ. Федоров считал необходимым завести при церкви библиотеку духовных книг. Все это требовало больших затрат, а между тем годовой доход церкви, по ведомости 1793 г., простирался только до 775 р. 55 коп.⁸⁷.

Число погребенных на кладбище в 1793 г. доходило до 3,357 чел. и на целую тысячу превышало число погребенных на Смоленском кладбище, а тамошний годовой доход доходил до 1,971 р. 50 к., следовательно, на 1,195 р. 94 к. превышал доход Волковского кладбища. Главная причина этого, вероятно, была та, что на Волковском кладбище тогда погребались, преимущественно, люди бедные, которые хоронились или с ничтожными вкладами за места, или даром, как напр. солдаты и их семейства и жители Ямской слободы, считавшие себя в праве на даровое пользование местами погребения, так как кладбище устроено было на их земле. С другой стороны, и свящ. Федоров, по своей мягкости и уступчивости, был неспособен к настойчивому требованию ни вкладов за места погребения, ни отчетности в продаже свечей и кошельковом сборе, тем более, что на все это не было точных положений. Так смотрела на о Петра и консистория. Она обвиняла его в недостаточной заботливости об умножении церковных доходов и указом 8 февраля и 14 марта 1794 г. заведование церковными суммами и ведение церковного хозяйства передала 2 священнику, Димитрию Федорову Мытенскому и диакону Алексею Степанову Ястребцову, с тем, чтобы они ежемесячно рапортовали о том консистории (Дело от 9 января 1794 г. № 1605). Мытенский, зять уволенного за старостью священника Симеона Михайлова, 24 лет, был, в декабре предшествующего года, определен сюда из студентов Александро-невской семинарии, Ястребцов, 42 лет, также из окончивших курс здешней семинарии, с 1790 г. был диаконом Новодевичьего монастыря, а чрез год поступил сюда на место уволенного за старостью Иоанна Семенова. Оба они были люди энергические, смелые, способные к выполнению возложенного на них поручения. В первый год их заведования церковным хозяйством церковный доход значительно увеличился. В 11 месяцев (с февраля по декабрь) доход возрос до 1,596 р. 51к., следовательно, больше, чем вдвое против дохода за все 12 месяцев предшествующего года. С этим запасом денег они исправили старую деревянную Спасовскую церковь, и она 16 августа 1795 г. освящена была митрополитом (Дело 1795 г. № 17121). Отчетность ведена была ими, на первых порах, вполне аккуратно. Приход и расход своевременно записывались в шнуровые книги и по окончании месяца представлялась в консисторию общая ведомость. Но уже с лета 1795 г., когда еще не был окончен ремонт деревянной церкви, между Мытенским и Ястребцовым пошли несогласия. Диакон стал уклоняться от заведования хозяйством совместно со священником и, стремясь к самостоятельному, бесконтрольному распоряжению, перестал являться, по приглашению священника, в ризницу для выдачи церковных облачений и погребальных покровов; а когда священник стал ходить в ризницу с кем-либо из членов причта, диакон донес консистории, что священник ходит в ризницу без него, диакона, и что, поэтому, он не может отвечать за целость тамошних вещей и просит смотрение за ними поручить одному священнику. Священнику, несмотря на данное им объяснение, консистория сделала выговор, и предписала – не ходить ему в ризницу без диакона, а об уклонениях диакона доносить (Дело 3 августа 1795 г. № 17097). В тоже время диакон один делал высыпки церковных сумм, принимал пожертвования, делал расходы, а священнику посылал только записки о приходе и расходе, для внесения в книги. Священник, не решаясь писать книги и ведомости по этим запискам, с ноября 1795 г. перестал вести книги и представлять в консисторию ведомости, а потом, в конце июня 1796 г., донесши в консисторию о самовольном хозяйничаньи диакона, сам не явился туда для объяснений и подверг себя опасности лишения места. Консистория, видя в этом грубое ослушание начальству, доносила Митрополиту, с мнением: «отрешить ослушника от места». Владыка написал: «исполнить». Мытенскому было теперь не до борьбы с диаконом, и он просил лишь себе самому пощады, и рад был что слезным прошением склонил Владыку на помилованье (Дело 26 июня 1796 г., № 473). Консистория же, по-видимому доверяя диакону, не продолжала о нем дела. Диакон один стал заведовать церк. хозяйством, не посылал священнику записок о приходе и расходе и делал записи только в своей записной книге. Дело пошло хуже: доход стал уменьшаться, явилась пропажа денег из ящика и разных церк. вещей. Диакон доносил о пропажах, заявляя подозрение на двух, особенно нетрезвых, пономарей Григория Егорова и Ивана Саввина, которых за это и отрешили от места, с отсылкою, по месту происхождения, в Псковскую епархию (Дело 15 окт. 1796 г., № 807). Но отчеты в консистории все-таки не представлялись. Так дело шло до конца марта 1797 г. Между тем, свящ. Мытенский, собравшись с духом и сообразив, что он ведь еще не уволен от заведования церк. хозяйством, 27 марта, запечатав церк. сундук, объявил диакону, что он ему не доверяет и донес о том в консисторию. Диакон, кажется, не ожидал от Мытенского такой храбрости, но, надеясь на доверие консистории, не растерялся. На следующий день он заявил в консистории о беспричинном запечатании церковного сундука священником, не входившим в церк. хозяйство, и просил консисторию проверить оное по записям в его записной книжке. Но когда консистория книжку потребовала, диакон вдруг заявил, что потерял ее на пути в консисторию, о чем и объявил на съезжем дворе. Консистория поверила ему и, не оправдывая его совершенно, сделала ему замечание за то, что он действовал без сношения со священником, не основательно опираясь на небрежение последнего, о чем он должен был своевременно рапортовать. К священнику она отнеслась гораздо строже. Она обвинила его в том, что он долго не рапортовал о приходе и расходе сумм, имея на то предписание начальства, и допустив небрежение к церковному хозяйству, дал диакону повод к своеволию. Потом она предписала обоим вести церковное хозяйство совместно и о состоянии церковных сумм рапортовать немедленно (Дело 30 марта 1797 г. № 266 и 271). Это решение не примирило врагов и не вводило порядка в церковное хозяйство. Первая попытка исполнить предписание консистории повела к грубому столкновению между священником и диаконом. 7 и 8 июня, когда они, сошедшись вместе и сделав высыпку церковных сумм, перешли к вопросу о составлении и представлении отчетов за все предшествующее время безотчетного хозяйничанья диакона, священник стал просить диакона дать ему записную его книжку. Хотя диакон и объявил о ее пропаже, но она была у него цела, и он сперва было охотно дал ее священнику, но чрез минуту сообравив, что тот, как недруг его, может представить ее в консисторию и обнаружить не подлежащие его ведению статьи прихода и расхода, стал требовать книжку назад, и как тот не хотел ее возвратить, то вздумал отнять ее силою. Между ними произошла схватка. Диакон свалил священника со стула на пол и сел на него, а тот начал кричать и звать на помощь. Бывшие в церкви пономари разбежались и известили обо всем окончившего вечерню в деревянной церкви священника Ивана Герасимова. Тот, по обыкновению, был под хмельком и, в этом состоя-нии, всегда неравнодушный к шумным сценам, поспешил к месту происшествия, но застал ссорившихся уже на крыльце церковном, при чем диакон, уже отнявший свою книжку, порывался уйти домой, а священник удерживал его за рясу, требуя, чтобы тот вернулся в церковь убрать и запечатать церковные суммы. Священник Герасимов, приняв сторону священника, взял диакона сзади за плечи и повернул его ко входу в церковь. Но тот, вырвавшись, побежал домой и, встретив в воротах кладбища двух вышедших на шум дьячков, объявил, что Федоров и Герасимов пьяные избили его и разорвали ему рясу, у которой действительно оборвалась пуговица. Затем последовали, с обеих сторон, жалобы к начальству. Диакон жаловался, будто священники Дм. Федоров и Ив. Герасимов, пьяные, без всякого, с его стороны, повода избили его в самой церкви и разорвали ему рясу. Священник Федоров, в свою очередь, жаловался, что диакон, отнимая у него свою записную книжку в церкви, повалил его на пол, давил его за горло и каблуком наступил на руку. Консистория нашла обоих виновными, но отнеслась к ним снисходительно, пригрозив переводом, за новую ссору, на худшие места и предписав диакону, как главному виновнику, положить в церкви 1000 поклонов. О священнике Герасимове консистория не упомянула, но владыка, рассматривая дело, на Герасимове остановился преимущественно и так как он не раз был судим за нетрезвость, сварливость и небрежность в служении и даже незадолго пред тем, в анонимном письме к митрополиту, писалось, что на Волковом кладбище «старик поп заика всегда бывает пьян, весьма задорен и бранчив, ругается скверными словами в самой церкви при Богослужении, и дерется с мужиками (Дело 14 августа 1796 г., № 569), то, утверждая определение консистории, прибавил: «а попа Ивана Герасимова, к прекращению соблазна, отрешить от церкви и определить к сельской, а на место его определить зятя его, священника Ивана Ефимова» (Креницкого), который, за месяц перед тем, был, из диакона Знаменской церкви, определен священником к церкви Петра Митрополита при Академии Наук (Дело 8 июля 1797 г. № 416). Но церковное хозяйство оставалось в прежнем виде и только потребовались отчеты и ведомости за то время, за которое они не были представлены. В мае следующего 1798 г. они были представлены, но составленные за 2 слишком года назад, по частным записям диакона, частью на память, они оказались «в великой неисправности»; притом обнаружилось, что церковный доход, за время беспорядочного хозяйства, сравнительно с 1794 г., когда оно велось исправно, несмотря на увеличение числа погребаемых, упал почти на половину, а расход втрое увеличился. Консистория поставила это на вид избранному ею хозяйственному дуумвирату. Диакон оправдывал себя тем, что священник писал книги и отчеты без него, диакона; священниик, откровенно объяснив, что все зло происходит от взаимного несогласия, просил консисторию уволить его от совместного с диаконом смотрения за церковным хозяйством, а для лучшего ведения всего дела поручить оное всем священнослужителям вместе. Консистория, признав объяснение священника Мытенского вполне основательным, доложила владыке, чтобы повелено было предписать священникам Волковского кладбища: дабы, для соблюдения порядка и лучшей экономии, каждый из них имел смотрение за церковным приходом и расходом, по третям года, означая в книге, сколько в которой трети и которым священником собрано, и в расход употреблено будет церковных денег, чтобы по усмотрению консисториею превосходнейшей которого-либо священника пред другими ревности и попечения о приращении церковного сбора, мог таковой получить особенную похвалу и одобрение (21 июня 1798 г., в деле от 12 мая, за № 380). Эта мера устраняла диакона от заведования церковным хозяйством, а между тем, по особенному к нему доверию консистории, он действительно искал бесконтрольного хозяйничанья. Полагая, что ему можно будет воспрепятствовать введению нового способа заведования церковным хозяйством, если он, обвинив священников в каком-либо важном преступлении по службе, подорвет к ним доверие начальства, он, прежде чем консистория представила митрополиту вышеупомянутый доклад, донес на священников митрополиту, что они в высокоторжественные дни не отправляют соборне ни всенощных бдений, ни Литургий. По-тогдашнему это было обвинение в политическом преступлении против Императорских Величеств, в политической неблагонадежности, и подвергало виновных тяжким взысканиям и разным неприятностям консисторской волокиты. Тоже случилось и теперь. Диакон, в подтверждение обвинения, указал только два случая: один 25 июня того года, когда всенощную и литургию служил один свящ. Дм. Федоров, а другой – 29 июля, когда служил один священник Иван Ефимов, и только на молебен выходил Дмитрий Федоров. По дознанию дела открылось, с одной стороны, что Федоров 25 июня был нездоров, а 29 был на собрании в Казанском соборе, а священник Ефимов не бывает в собраниях потому, что назначен быть «оспенным» священником (Дело 16 июля 1798 г. № 572), а с другой, что сам диакон неисправен по службе, груб и непочтителен к священникам, и прибегает к доносу по своей склонности к сутяжничеству, сварливости и неуживчивости; оказалось также, что свящ. Федоров отличался миролюбием и держался в стороне от всяких дрязг, а свящ. Иван Ефимов, впервые, и только по вызову диакона, принял в них участие. Несмотря на все это, консистория 9 октября того же года определила: за упущение по службе, неповиновение начальству, пьянство и соблазнительные поступки: 1) попа Дмитрия Федорова отрешить от церкви и определить к другой дьячком, доколе подаст надежду исправления⁸⁸; 2) попов Петра Федорова и Ивана Герасимова⁸⁹ послать в Сергиеву пустынь, одного после другого, на месяц, и оставить на прежнем месте только тогда, когда они подадут надежду исправления и 3) настоятелем церкви определить священника при полотняной фабрике Ивана Григорьева, которому дать инструкцию о приведении в порядок церковного хозяйства и поручить сделать счет прихода и расхода, о чем рапортовать консистории (Дело сентября 10, 1798 г. № 694). Но вскоре Иван Ефимов и Дмитрий Федоров, просившие владыку о помиловании, были прощены, но оставлены на одной части священнического дохода. Священник же Петр Федоров, считая себя виновным, не хотел просить помилования и отбыл месячный срок в Сергиевой пустыни. Но и диакон не добился своей цели: его министерство все-таки пало, но пало с шумом, чувствительно придавив собою всех противниковъ.

Новый настоятель, свящ. Григорьев Ефицкий, из пожилых и заслуженных священников, пользовался уважением паствы и расположением начальства, так что и консистория относилась к нему с уважением, говоря ему «вы», тогда как прежним священникам говорила «ты». Из данной ему, при определении на Волково, инструкции, видно, что консистория, оправдывая диакона, сознавала, что делает это не по действительной его невинности, а только по особенному пристрастию к нему и нерасположению к священникам. Инструкция предписывала: 1) принять в свое ведение всю церковную экономию и, в каком положении окажется она, рапортовать консистории; 2) по доносам свящ. Дм. Федорова от 3 марта 1797 г., что диакон потерял записную приходо-расходную книжку, не внес по сборной книге в церковь более 100 р. и забрал в лавке серебряника Ильи Иванова, в счет работавшегося у него св. евангелия, дюжину серебряных ложек (1796 г. июня 26), инструкция приказывала употребить все возможные меры к раскрытию истины по этому делу.

Кроме этого дела настоятелю была и другая забота – отыскать кров для себя и для своей семьи на новом месте служения. Члены причта жили тогда не в церковных, а в собственных домах, построенных ими на земле, отведенной, по просьбе каждого члена причта, на свободной земле, которую доселе охотно отводило Ямское общество. Земля доселе отводилась, по приговору Ямскаго общества⁹⁰, в вечное владение просителя, его детей и наследников, без требования поземельных денег и с обязательством – защищать владельца от всех притязаний. На отведенных участках члены причта, на свой счет, иногда с заимообразною ссудою из церковных сумм, строили деревянные домики в два, три, четыре окна, сзади обносили их двориками, где помещались службы а потом – огород или садик. У дьячков – это были обыкновенные деревенские избы, с русскою печью, с палатами и лавками вместо диванов и стульев. Домики диакона и священников состояли, как говорилось тогда, «из двух покоев»; в одном – кухня с принадлежностями деревенской избы, в другом – чистая половина, обставленная стульями. Комнат бывало и больше; иногда дом состоял из двух, разделенных сенями, изб; в одной небе была кухня, в другой – две, или больше, комнаты чистой половины (Дело 13 мая 1779 г. № 10605, листы 75–76; 30 июля и 7 сентября 1786 г. № 13270); пономари помещались сперва в сторожке при церкви (Дело 3 января 1782 г. № 11441), а потом – в людской избе, отделяясь от могильщиков перегородкой (Дело 1803 г. июля 26 № 597). С построением второй каменной церкви, когда пономарей стало больше, им устроили, на церковный счет, одну, разделенную перегородками, избу, где и жили они с семьями, большею частью, на артельных началах (Дело 14 июня 1804 г. № 582). Вновь определяемый пономарь помещался в эту общую квартиру, а оставшийся за штатом предшественник его, или семья его, должны были сами заботиться о своем приюте. Вновь поступающий член причта или покупал дом от наследников своего предшественника, или выпрашивал у Ямского общества новый участок для постройки дома. Таже забота предстояла и вновь определенному теперь настоятелю. На постройку нового дома или на покупку дома у отрешенного от места Дмитрия Федорова у него не было средств. Поэтому он вздумал приобрести дом на церковный счет и стал просить на это разрешение у владыки. Хотя покупка не состоялась, так как свящ. Федоров был прощен и остался жить в своем доме и настоятелю пришлось нанять принадлежавшую Федорову старую избу, поместивъ к себе и жившую там свою свояченицу (Дело 10 сентября 1798 г. № 694 л. 42 и 43), но ему принадлежит та честь, что он возбудил важный для всего Петербургского духовенства вопрос о приобретении церковных домов. Начальство обратило на этот вопрос свое внимание, и чрез 6 лет после того 20 апреля 1805 г. митр. Амвросий решил, чтобы пустопорожнюю церковную землю, из опасения отобрания полициею для обывателей города, застраивать домами для служителей церкви на церковный счет, и собственные дома членов причта, построенные на церковной земле, продавать только преемникам их, или же скупать для их жительства на церковную сумму (Дело 14 июня 1804 г. № 582).

Новый настоятель ревностно принялся и за церковное хозяйство: привел в известность церковное имущество и принял меры к умножению доходов. Так как относительно продажи мест для погребения – главного источника доходов – не было никакого положения и дозволялось принимать только «доброхотные даяния», то на счет этого источника царствовал полный произвол. Одни уплачивали в церковь посильные взносы за места погребения, другие, забирая и огораживая лучшие места, не делали никаких взносов, а в случае требований со стороны священника, жаловались в консисторию на притеснение и вымогательство (Дело 30 окт. 1779 г., № 10762). Чтобы установить в этом порядок, священник Григорьев, с разрешения владыки, обнес деревянной оградой ближайшие к церкви места, чтобы отдавать их для погребения не иначе, как со взносом в пользу церкви (Дело 19 июня 1799 г., № 493). Размер платы простирался, кажется, до 25 р. асс. (Дело 10 июня 1804 г., № 569) и, вследствие этой меры, в первый год доход увеличился почти на 23 процента против прежних годов. Кроме того, старанием Григорьева, кладбище было обнесено, со стороны домов причта, новою деревянною оградою, с устройством против улицы новых ворот; справа и слева, вместо старого забора, был сделан земляной вал и канавы, которые и доселе служат к осушению кладбища. По его же ходатайству прирезана была к кладбищу, лежавшая с восточной стороны его, площадь в 6,300 кв. саж., простиравшаяся до монастырской речки. Эта прибавка была важна в том отношении, что не нужно было делать с восточной стороны искусственного ограждения, а достаточно было провести вал и канаву на северной и южной стороне, чем сокращался расход на ограждение кладбища (Дело 19 июня 1799 г., № 493, и 11 июля, № 554). Григорьев предполагал также покрыть каменную церковь, вместо обветшалой гонтовой крыши, белым железом, но этого ему не удалось исполнить, потому что в конце 1799 г. он был разбит параличем и хотя жил еще около двух лет († 6 сент. 1801 г.), но был уже за штатом, на дьяческой части дохода (Дело 10 сент. 1801 г., № 683). Привелось ли ему, хотя отчасти, исполнить вторую часть данной ему инструкции, т. е. разобрать дело по хозяйничанью диакона, из дел не видно; вероятно, он, не заводя бесполезной переписки, на словах объяснил владыке личный характер и направление деятельности диакона, так как, вскоре после назначения Григорьева в настоятели, владыка изменил прежнюю благосклонность к диакону и когда тот в следующем 1799 г. стал проситься во священника к Сампсоньевской церкви, владыка дал резолюцию: «отказать и велеть искать места вне Петербурга». (Дело 30 апр. 1799 г., № 362). Тогда диакон присмирел, сделался исполнительным по службе и почтительным к священникам и в остальное время служения не заводил дрязг. 30 мая 1807 г. он, заслужив полное одобрение своего начальства, по новому прошению, был произведен во священника к той же Сампсониевской церкви.

По увольнении Григорьева за штат, кладбищем управлять снова стал свящ. Акалицкий или, как он сам подписывался, Петр Федоров, и хотя, 6 лет назад, его признали неспособным к заведованию церковно-кладбищенским хозяйством, но теперь он опять вступал в заведование и заведовал почти без участия прочих членов причта. Хотя указ консистории, полтора года перед тем, требовал участия в наблюдении за церковным хозяйством всех священников, но свящ. Мытенский, а равно и диакон, помня прежние неприятности, не вступались в церковное хозяйство, а свящ. Креницкий, незаслуженно пострадавший вследствие чужих споров по управлению, в виду последовавшего при этом огульного обвинения всех в пьянстве, обидевшись на такое обвинение, действительно поддался этой слабости и не интересовался церковными делами; низшие же члены причта тогда еще не имели права голоса в церковном хозяйстве и пассивно исполняли распоряжения высших членов. Перемещенный сюда с июля 1803 г. из Новодевичьего монастыря четвертый священник Гавриил Успенский, молодой человек из окончивших курс семинарии, был неспособен ни к какому делу. Это был горький пьяница, пьянствовавший, по тогдашнему выражению, даже «до ума помраченья». Посему он ежегодно, по месяцу или по два, лечился в городской больнице от сумасшествия. Таким образом Петру Федорову приходилось одному вести все хозяйство, и он вел его, с практической точки зрения, не особенно плохо. Он докончил устройство вала и канав вокруг кладбища, покрыл церковь белым листовым железом⁹¹, водрузил на ней, вместо железного, медный золоченый крест, обновил церковь внутри, устроил за клиросами иконостасы (Дело 1 июня 1805 г., № 515, л. 10 об.), местные иконы украсил серебряными окладами (Дело июня 26 1803 г., № 597). Но его управление страдало патриархальностью по отношению к отчетности церковных сумм. Заботясь о целости сумм и о законном их употреблении, он пренебрегал всеми формальностями учета и отчетности, высыпал церковные суммы не ежемесячно, а когда было досужно или требовались деньги; общий итог сумм он, в известное время, по своему соображению, распределял по месяцам, не делал предварительных смет расхода, сдавал работы гуртом, на глазомер, и не вел подробных записей расхода. Окончив запись в прежде выданных консисториею книгах, он не заботился об истребовании новых и целый год вел записи только в своих тетрадях. Свободные церковные суммы он, не испрашивая paзрешения, брал или давал взаймы другим членам причта, под расписки на клочке бумаги, с рассрочкою уплаты по месяцам. Начальство, узнав об этом, признало это за беспорядок и хотя, по исследовании дела, не оказалось утраты церковных сумм, но все-таки о. Петру и всему причту сделан был строжайший выговор, а за своевольные займы положено было, кроме немедленной уплаты долгов, оштрафовать виновных в том священников 20 рублями в пользу вдов и сирот (Дело 1 июня 1805 г., № 575). Тою же патриархальностью страдало и отправление служб: обедни начинались в разное время, смотря по желанию заказчиков, или по усмотрению служащего священника; священники не служащие, или служащие раннюю обедню, часто не выходили на кладбище для служения панихид и для провожания покойников. Прочие дневные службы и требы отправлял исключительно очередной священник. Это неустройство зависело, главным образом, от того, что не было точных правил для кладбищенских причтов, а настоятелю было не под силу установить обязательный для сослуживцев порядок, тем более, что двое из них, Креницкий и особенно Успенский, часто бывали в таком состоянии, когда для них не существовал и самый закон. Поэтому тогдашний благочинный, вознесенский протоиерей, впоследствии член синода и обер-священник армии и флота, Иоанн Державин, составил, относительно отправления служб и ведения церковного хозяйства, следующие правила: 1) поздние литургии начинать в 10 часов; 2) служащим литургии быть при каждом священнослужении, утреннем и вечернем, в церкви, как для приготовления себя к священнослужению, так и для взаимного пособия в отправлении треб; 3) в дни праздников, или когда будет много выносов, или будет особливое собрание народа для поминовения, быть в церкви всем, и в отпевании усопших, а равно и в служении панихид участвовать всем; 4) о неисправностях и происшествиях, противных порядку и предписаниям, доставлять благочинному сведение запискою немедленно; 5) старшему священнику иметь у себя от всех хранилищ ключ, а свящ. Креницкому – церковную печать; приходорасходные книги должны состоять у очередного священника и сдаваться от одного к другому во всякой исправности и в виду других священно-церковнослужителей; хранить же оные в церкви; 6) приход и расход вносить в книги тотчас и тем числом, в которое что поступит в приход или расход, и сие делать при обществе; 7) приходную сумму, вклады за места и на украшение храма, каковой сбор тогда, за недостатком сторожей, поручался одной из богаделенок, а равно и другие сборы, записав в книгу, опускать в особливую кружку. От сборщицы деньги отбирать ежедневно, а о вкладных деньгах стараться, чтобы получение оных не замедлялось; 8) расходов, без ведома благочинного, не чинить, а заимообразно, для собственных нужд, церковных денег, без разрешения начальства, не брать; 9) свечепродавцу свечи давать на известную сумму, по записке, скрепленной благочинным. Поступившие в продажу свечи и вновь от доброхотных дателей поступающие, обращать ему в продажу счетом, по той же записке; 10) после каждого служения, свечи и огарки, кроме нужных для освещения при будущем служении, отбирать и хранить в особых сундуках, за ключем свечепродавца и за печатью очередного священника; 11) свечепродавца не употреблять в партикулярные посылки и наряды; 12) сколько суммы поступит в приход в течение недели, уведомлять благочинного при еженедельных донесениях о благоговейном предстоянии бывающих в церкви.

Представляя начальству эти правила, Державин присоединил к ним еще два предложения: 1) поскольку сумма 3,000 слишком рублей, состоящая теперь на лицо, ни на какое употребление для церкви не нужна, не повелено ли будет оную отдать в банк, или ломбард? 2) Свечепродавец, ни в чем доныне не заподозренный, исправляет много должностей и употребляется по надобностям церковным. И как он, кроме пономарской части, доходов не получает, то, в вознаграждение ему и поощрение, не повелено ли будет, на первый случай, определить ему, в прибавок дохода, хотя по 5 р. в месяц жалованья из церковной суммы? (Дело № 575, л. 6–9). Эти предложения и правила, одобренные митрополитом Амвросием, составили первую инструкцию, которою волковский причт пользовался до издания в 1866 г. общих законоположений относительно кладбищенских причтов столицы.

Что касается благоустройства кладбища и существовавшего на нем порядка, то описываемое время мало отличалось, в этом отношении, от предшествующего. Точных правил об этом не было. Правительство ограничивалось вопросами о погребении умерших по свидетельствам, и о записи их в особые книги и ведомости. Первое распоряжение о записи относится еще к 1738 г. Синод 26 мая предписал: 1) чтобы прих. священники записывали усопших с обозначением, где и кем они погребены; 2) чтобы на кладбищах никого не отпевать и не погребать без приходского причта и без свидетельств, от причта выданных, и 3) чтобы кладбищенские причты записывали погребаемых из своего прихода, и из всех других. Но в 1771 г. спб. оберполицмейстер Чичерин, заметив, что распоряжение о погребении по запискам прих. священников на кладбищах не выполняется, просил 22 августа архиепископа Гавриила, предписать кладбищенским причтам, чтобы они хоронили не иначе, как по билетам прих. священников и чтобы в билетах обозначалось не только то, что умерший исповедан, и св. Таин приобщен, но и – сколько времени и какою болезнью был болен; если же прих. священник о болезни не знает, или окажется, что смерть произошла скоропостижно, или болезнь была слишком кратковременна, не более 2-х суток, то погребальные билеты должны быть выдаваемы от полиции, и, в последнем случае, не иначе, как по медицинском освидетельствовании, нет ли в них чего опасного. Преосвященный, передав это предписание причтам, распорядился еще, чтобы о погребаемых, кроме записи в кладбищенскую книгу, велась особая ведомость, с обозначением всех сведений о погребаемых, и представлялась в консисторию ежемесячно, не позже 2-го числа наступившего месяца. Чтобы кладбищенские священники не уклонялись от исполнения этих требований, консистория поручила своему повытчику, регистратору Костревскому, строго наблюдать за этим, и о неисправностях рапортовать в начале месяца (Дело 1771 г., № 8111). В октябре того же года, по новому письму Чичерина ко Владыке, было новое подтверждение прежних требований, но при этом Чичерин высказал, что достаточно представлять только общий перечень погребенных, по различию пола и возраста, необходимый для общих статистических сведений; подробное же описание всех умерших он находил излишним и обременительным. Все-таки требование подробных ведомостей консисторией не было отмененно, но к большему затруднению причтов месячный срок подачи ведомостей заменен недельным, по субботам. Консистория, сделав из них извлечение, сама представляла ведомости об умерших оберполициймейстеру. В 1796 г. недельный срок представления ведомостей опять заменен был месячным, и подача ведомостей и ныне продолжается, хотя, при существовании статистического комитета и друг. учреждений, в этих ведомостях нет особенной нужды и они служат только к загромождению Консисторского Архива.

Все эти распоряжения задали причту много работы и хлопот, особенно в начале при малочисленности причта. Умерших привозили пред началом, или во время обедни и вечерни, и потому священник и дьячек, занятые службою, не могли заниматься приемом их по свидетельствам и записью последних в могильную книгу, а пономарь едва управлялся со своими прямыми обязанностями и не мог быть исправным по приему и записи свидетельств. Точное исполнение этих предписаний сделалось возможным только при увеличенном составе причта. Но так как порядок этого дела не был точно регламентирован консисториею, то между членами причта возник вопрос, на ком должна, главным образом, лежать эта обязанность. Дело доходило до консистории и она, в 1796 г. (февраля 4 и апреля 1, № 90) возложила это дело на дьячков и пономарей, по очереди, под наблюдением священника и предписала представлять ведомости в консисторию 1 числа наступившего месяца, в 8 часу утра. С того времени и заведен порядок ведения могильных книг и ведомостей дьячками и пономарями. При чем, в вознаграждение за труд и на канцелярские расходы, вошло в обычай взимать за каждую запись от 1 до 3 коп. (Дело 12 июня 1798 г., № 573). Такой порядок ведется и теперь, только погребальные свидетельства принимает конторщик кладбища, а сбор за запись с 60-х годов отменен.

К исполнению вышеизложенных предписаний, с первых же пор, встретилось препятствие со стороны погребающих. Так как эти предписания не были известны обывателям города, то погребающие часто привозили покойников без всяких свидетельств, и только здесь узнавали о их необходимости. Начинались упрашиванья похоронить без свидетельства и обещания доставить их на следующий день. Но так как обещания не всегда исполнялись и бывали случаи, что умерших скоропостижно, при снисходительном отношении к делу, хоронили без медицинского свидетельства, то причт стал отказывать в погребении, если не было свидетельства. Тогда возбуждались жалобы, неудовольствия, слышались «грубости, укоризны и бранные поносительные слова» против членов причта. Одни из погребающих возвращались в город за свидетельством, другие оставляли покойников на произвол судьбы и причту оставалось или самому доставать свидетельство в полиции, или прождав несколько дней, хоронить без документа, дабы не подвергнуться строгой ответственности за долгое оставление умершего без погребения (Указ 16 окт. 1773 г.).

Подобные неприятности заставили волковский и большеохтенский причт просить консисторию принять меры к тому, чтобы при погребаемых были представляемы узаконенные свидетельства. Консистория строго обязала приходских священников выдавать свидетельства непременно, но когда те объяснили, что свидетельства часто не выдаются потому, что сами погребающие не знают об этих свидетельствах, то консистория, 30 октября того же года просила губернское правление объявить обывателям – не привозить умерших на кладбища беъ свидетельств (Дело 1796 г., № 347). Губернское правление, после неудачной, при безграмотности большинства населения попытки, распубликовать распоряжение о погребальных свидетельствах, прибегло к крутой мере: устроила пред кладбищем заставу для пропуска покойников не иниче, как со свидетельствами. Пред Волковским кладбищем, на Расстанной улице, против нынешней Тамбовской улицы, был устроен шлагбаум и караулка, где караул, под командой унтер-офицера, пропускал покойников, при которых были свидетельства. Чрез это причт освобождался от затруднений, которые теперь выпали на долю погребающих. Команда заставная не довольствовалась свидетельствами от священников, но требовала и полицейских свидетельств относительно всех погребаемых без различия, а если и пропускала по свидетельствам священников, то требовала их на обратном пути и, в противном случае, задерживала возвращавшихся с кладбища. Неумолимая военная строгость производила то, что улица запружалась покойниками, ожидавшими пропуска. Погребавшие заводили с командою перебранку, доходившую часто до крупных оскорблений словами и действием, а потом – до судебного разбирательства, со всеми его последствиями.

В таком положении было дело во время вторичного настоятельствования о. Петра Федорова. Все вышеупомянутые предписания о записях свидетельств и о ведомостях не имели отношения к установлению порядка и лучшего содержания кладбищ. Относительно лучшего содержания кладбищ, с 1738 г. существовали следующие правила: 1) «кладбища огородить деревянным забором и построить при них деревянные покои для караульных и могильщиков; 2) для повышения назначенных для кладбищ мест делать вокруг и чрез оные каналы, в пристойных местах – пруды и вынутою землею низкие места засыпать и повышать; 3) могилы вырывать сколько возможно глубже и, зарывая, притаптывать землю накрепко» (Протокол Св. Син. от 23 окт. 1738 г.) «а поверх оных, не менее, как на поларшина, землю или песок засыпать» (Указ Св. Син. 12 апреля 1756 г.). Но так как за кладбищами наблюдали исключительно члены причта, не имевшие на это ни средств, ни свободного времени, то и эти не многие правила не соблюдались, как следует. В 1800 году военный губернатор Николай Свечин, в письме к Митрополиту сообщил, что «на кладбище, называемом Волковским, тела умерших хоронятся неопрятно и в неглубоко вырытых ямах, отчего происходит смрад, далеко простирающийся, наносящий оскорбление близ живущим обывателям и заражающий воздух». Поэтому он просил Митрополита повелеть «дабы тела усопших, на всех кладбищах, хоронены были елико возможно опрятнее и в глубоко вырытых ямах». Когда владыка потребовал объяснения от кладбищенских причтов, то о. Петр, выяснив причины существующих на кладбищах беспорядков, просил содействия к устранению оных. Не соглашаясь с опасениями губернатора о возможности заразы, так как между живущими вблизи кладбища и гробокопателями заразительных болезней не было даже и тогда, когда в городе, напр. в декабре 1799 г. «было посещение Божие в людех» и на кладбищах погребалось много покойников, священник Федоров доказывал, что дурной запах нередко проникает на кладбище, при северо-восточном ветре, от устроенных, близ александроневских огородов, городских боен; кроме того, соглашаясь, что на кладбищах, действительно, заметен трупный запах, совершенное уничтожение которого, особенно весною, при оттаивании земли, невозможно, и главную причину его полагая в недостаточно глубоком вырывании и плохом зарытии могил, Федоров объяснял, что могилы приготовляют не кладбищенские, а свои рабочие, особенно же – воинские команды, которые не слушают указаний причта и, кроме своих, нанимаются рыть могилы для других покойников, лишая тем дохода кладбищенских могильщиков. Он предлагает, что могилы должны рыть только кладбищенские рабочие, как бывает на иностранных кладбищах. Во всяком случае, Федоров просил митрополита ходатайствовать о том, чтобы военным командам было приказано рыть могилы по точной силе узаконений, в печатную сажень и – только для своих покойников. При этом случае Федоров жаловался митрополиту на затруднения, чинимые публике на заставе, и на то, что из полицейских частей, к соблазну богомольцев, тела привозят без гробов, нагие, только прикрытые рогожей, и что не только за отпевание их не дается никакой платы, но и для копки могил не присылают рабочих. Во устранение всего этого он просил содействия митрополита: а) чтобы на заставу определен был особый полицейский чиновник, для записи тех покойников, которых привезут или совсем без свидетельства, или только со свидетельством причта, б) чтобы из полицейских мест не привозились тела без гробов и нагие, а для вырытия могил присылались свои рабочие и в) вообще просил владыку дать причту особые правила относительно кладбищенских порядков. По распоряжению митрополита были составлены следующие, одобренные и военным губернатором, правила: 1) чтобы народ низшего сословия, а паче воинские команды, без отводу священнического, мест для могил не избирали и установленного в этом порядка не нарушали; 2) чтобы могилы вырывались не меньше, как на сажень глубины, и сверх оных насыпать землею или песком и накрепко утаптывать и убивать, не меньше как на аршин, или поларшина; 3) чтобы тела, привозимые от полиции, не были наги и к копанию для них могил присылались рабочие; 4) чтобы обыватели, сверх священнических свидетельств, имели свидетельство от частных инспекторов; по записке их на заставах представлять их кладбищенскому причту. Наблюдение зa исполнением этих правил поручено было кладбищенским причтам, под надзором благочинного, и при содействии полиции, которой и дано было об этом предписание от воен. губернатора. (Дело от 22 августа 1800 г., № 793).

Петром Федоровым был также вызван и разрешен вопрос о вознаграждении могильщикам зa копку могил. Прежние четыре могильщика из призреваемых в богадельне солдат, при умножении погребаемых, не в силах были ежедневно приготовлять могилы и вскоре заменены были обывателями Ямской слободы, с правом на третью долю из выручаемой за рытье могил, платы, которая определялась по соглашению заказчиков с могильщиками. Кроме того могильщики получали доход за окладку могил, которая не запрещалась и посторонним лицам. По передаче кладбища в епархиальное ведомство, могильщики нередко определялись духовным начальством из уволенных за дурное поведение дьячков и пономарей, с правом на четвертую долю из денег за рытье могил и за окладку оных. Но эти люди были, и физически и нравственно, неспособны к тяжелому труду рытья могил, вырывали могилы не на указаннную глубину, зарывали небрежно, иногда совсем не приготовляли могил к назначенному сроку. Уволить их причт не мог без жалобы в консисторию; жалобы сопровождались угрозами, выговорами, арестом при консистории; но дело не улучшалось и приходилось, вместо указных могильщиков, нанимать вольных рабочих. Указными могильщиками в это время были Василий и Кирилл Петровы (Дело 12 ноября 1799), служившие прежде пономарями при разных церквах, а Кирилл Петров служил еще и приставом в консистории; отвсюду их увольняли за пьянство и опущение по службе... Как горькие пьяницы, они не могли быть исправными могильщиками, а последний, к тому же, с 1800 г. был расслаблен ногами и ходил на костылях. О. Петр промучившись с ними 5 лет, в августе 1805 г. сам, без консистории, уволил их и передал работу вольнонаемным рабочим. Последовала на него жалоба в консисторию и давалось обещание зарабатывать для церкви ежегодно по 450 р. Но, благодаря участию благочинного Державина, консистория приняла объяснение Федорова и предоставила право найма рабочих самому причту; при чем, во избежание пререканий, вследствие назначения высокой платы за приготовление могил, назназначила за это определенную плату. За рытье больших могил, с мая до ноября, по 1 рублю, а с ноября до мая, по 2 рубля; с младенческих могил брать половину; «приносимые, для спуска гробов, холсты предоставить исключительно в пользу могильщиков. (Дело 24 авг. 1805 г., № 820; окончат. решенное 19 дек. 1807 г.). Определенная плата избавила причт от неприятностей и напрасной возни с неисправными рабочими»⁹².

Как наиболее крупный факт, из времени вторичного управления кладбищем Петра Федорова, отметим построение, в 1807 г., каменной богадельни. Уже в 1784 г. была здесь небольшая деревянная богадельня для престарелых женщин, в 8 саж. длины и 4 ширины, построенная купцом Иваном Ильиным, на его земле, на правой стороне Расстанной улицы, близ нынешней полицейской будки, где теперь находится, принадлежащий церкви, дерев. флигель, отдаваемый в аренду под мелочную лавку⁹³. Строитель отдал ее, вместе с землею, в собственность кладбища, с правом – помещать здесь престарелых женщин по своему усмотрению; но обыкновенно замещали богадельню сами священники. Число вакансий в ней простиралось до 20-ти. Сюда принимались женщины всяких сословий, и пользовались лишь квартирою и отоплением, а содержали себя подаяниями на кладбище. Ко времени построения каменной богадельни, в деревянной призревалось 19 старух, вдов крестьянских, мещанских и солдатских, и только одна была вдова банковского чиновника; из них только две были моложе 60-ти лет (одна 50-ти и одна 56-ти). Но богадельня, вероятно построенная из старого леса, изветшала и становилась неудобною и небезопасною для жительства. На это обратил внимание один из богатых и благотворительных посетителей кладбища, состоявший в чине Надворного Советника, Николай Григорьев Щербаков, бывший, с 1805 по 1811 года, Спб. городским головою. В июне 1804 г. он изъявил митрополиту Амвросию желание построить, на свой счет, новую каменную богадельню и, при этом, просил его ходатайства об отводе под эту постройку, примыкавшего к службам причта с левой стороны, свободного участка земли в 1125 кв. саж. 8½ арш., между дорогами к православному и немецкому кладбищам, или между нынешнею Расстанною улицею и Расстанным переулком. Участок этот, как и вся, отведенная под кладбище земля, причислялась к общему городскому выгону, состоя во владении крестьян Ямской слободы. Митрополит просил воен. губернатора, графа Петра Толстого, исходатайствовать отведение под богадельню означенной земли, на которую, в 1804 г. 13 дек., выдан был Щербакову план. Начатое в следующем году здание было отдано в заведование причту в конце октября 1804 г. Оно устроено было в 2 этажа, в 8 саж. длины и 6 сажень ширины, в 7 окон по фасаду. Нижний этаж о 4-х комнатах со сводами, с 2 русскими и 2 голландскими печами, верхний – о 5-ти комнатах, из которых одна разделена была на две перегородкою, с двумя русскими и тремя голландскими печами. На дворе богадельни был выкопан пруд. Здание старой богадельни пошло на отопление новой, а из твердого материала построена кладовая для призреваемых. 19 призреваемых старух были помещены в нижнем этаже, верхний же, по предписанию владыки (30 окт. 1807 г.) предоставлен для вдов и сирот духов. звания. (Дело 16 июля 1804 г., № 650). Впрочем, с течением времени, стали здесь помещать, преимущественно, лиц дух. звания и к концу 20-х годов всесословная богадельня превратилась в исключительно духовную. Тогда принято было за правило – в нижнем этаже помещать лиц духовн. звания от всех церквей здешней епархии, а в верхнем преимущественно вдов и сирот местного причта. А когда начали, в 30-х годах, строить каменный церковный дом и находящиеся на месте предполагаемого здания деревянные постройки нужно было разобрать, тогда половина верхнего этажа богадельни была отдана под квартиру настоятеля.

С наружной стороны богадельня и до ныне остается в первоначальном виде, только деревянная крыша заменена в 70-х годах, железною и часть богаделенного двора обращена в сад одного из священников. Внутри богадельня разделена на 16 квартир, из коих 12 – в одну комнату, с одним окном и общею для всех кухнею и одна – в 2 комнаты с отдельной кухней. В последней ныне помещается вдова местного диакона. Большая часть призреваемых здесь вдов – семейные, так, что всего, с детьми, здесь живет до 30 человек. Вдовы пользуются здесь только квартирою, с отоплением и водою, содержатся же собственными трудами и пособиями от попечительства, от Волковской и других церквей. Пособием служат также подаяния, собираемые в кружки. Одна кружка находится пред иконою у самой богадельни, а две – в особых деревянных палатках при Воскресенской и Спасской церквах, где обыкновенно и сидят, на виду у посетителей кладбища, богаделенки, с какою-нибудь работою.

Отопление и ремонт богадельни положено было производить на кладбищенские суммы (Дело 16 июня 1804 г., № 650), но в 1808 году, по завещанию умершей вдовы Камер-Фурьера, Матрены Бейер, внесено было на богадельню 10,000 р. ассигн. из процентов, 100 р. завещано было выдавать 20-ти богаделенкам, а остальные 400 р. на ремонт и отопление здания (13 окт. 1808 г., № 408). Впоследствии богаделенный капитал увеличился новыми пожертвованиями, и ныне состоит из 2-х 4% билетов госуд. комм. погаш. долгов на 5,470 р. с. и одного банковаго 5% билета в 100 р., дающих вместе годового дохода 223 р. 80 к. с. Так как этой суммы недостаточно на нужды богадельни, а с 60-х годов – и на жалованье врачу, в размере 240 р. с. в год, то к ней делается дополнение из общих церковно-кладбищенских доходов. Посему и проценты с богаделенного капитала причисляются к общей сумме этих доходов.

Свящ. Петр Федоров скончался в начале марта 1808 года⁹⁴ и около того же времени переменился весь состав причта. В мае 1807 года на место перешедшего к Сампсоньевской церкви диакона Ястребцова поступил зять его, студент Александро-Невской академии Ефим Петров Ярославский, в октябре того же года умер свящ. Дмитрий Федоров, и на место его переведен из слободы Рыбацкой священник Николай Яковлев Воцкий; в начале марта 1808 года на место Петра Федорова определен был диакон Гаванской церкви Василий Иванов Рябинин; вскоре затем священник Иван Ефимов Креницкий, за нетрезвость, был запрещен в священнослужении и низведен в дьячки к сельской церкви (Указы от 25 февраля 1808 г., № 494 и 16 июля № 2887), а священник Гавриил Успенский, за постоянное пьянство и буйство, лишен был священства и отослан в губернское правление для сдачи в солдаты (указ 13 мая 1808 года № 1563); на место их переведен был от Копорского собора священник Илья Петров; 4-я священническая вакансия, как сверхштатная, была закрыта. В то же время, двое из причетников умерли, двое перешли на другие места, а один, за пьянство и предосудительные поступки, отослан для исправления в Сергиеву пустынь.

Настоятелем кладбища назначен Николай Яковлев Воцкий, человек энергический, аккуратный, умевший ладить с начальством, хотя и не любивший подчиняться настоятельствованию других, и не отличавшийся бескорыстием, как оказалось это во время служения его в Красном селе от 1798 по 1801 год (Дело 3 июня 1798 г. № 4967).

Первым делом его было – приобрести в церковную собственность дома умерших и перемещенных к другим церквам членов причта.

Дом Мытевского был куплен в церковь за 1,500 р. асс., Акалицкого – за 2,000 р. асс., Креницкого – за 1,250 р. и пр. Вдовы и семейства умерших членов причта были помещены в верхнем этаже богадельни, с пособием от 24 до 120 р. асс. в год. Впрочем, упомянутые домы были куплены на причтовые деньги, т. е. из тех 10 тысяч, которые отказала г-жа Бейер, на поминовение свое и своих родственников. С домами перешла в церковную собственность и находившаяся под ними земля, хотя продававшие дома, получившие землю от Ямского общества даром, не ставили ее в оценку, как бы считая ее церковною собственностью. Таким образом в пользу церкви поступило 7,636 кв. саж. причтовой усадебной земли, по обе стороны Расстанпой улицы. В 1808 г., когда проходившая за усадьбами старая дорога в Волкову деревню была заменена новой, прибавилось еще 2,790 кв. саж., так что, с отведенною в 1806 г. землею под богадельню, всей усадебной земли при кладбище составилось 11,551 кв. с., т. е. гораздо более того, чем сколько имеется ныне; но только, около того же времени, значительная часть ее была уступлена причтом под кладбище, так что всего осталось только 6,647 кв. с.

14 августа 1808 г. Воцкий, от имени всего причта, в прошении к митр. Амвросию объяснял, что отведенная под кладбище земля почти вся захоронена, и что, для распространения кладбища, причт должен уделить кладбищу, из своей усадебной земли, пространство в 170 саж. длины и 12 саж. ширины, но так как это пространство для столичного кладбища незначительно, а подле кладбища, по направлению к Чесме, есть много свободной выгонной земли, то причт и просит владыку ходатайствовать о прирезке к кладбищу, из этой земли, 160 саж. в длину и 150 саж. в ширину, и в случае отвода, разрешить обвести место, на церковный счет, каналом и валом, а в средине – прорезать, для осушения, меньшими каналами. Митрополит обратился с ходатайством к военному губернатору, князю Лобанову-Ростовскому и тот вошел, по этому делу, с докладом к Государю и, получив Высочайший указ об отводе земли, предписал управе благочиния отмежевать землю, и план на оную, вместе с листом на владение, препроводил митрополиту. 25 ноября земля была отведена и причту вручены документы на владение ею. (Дело 14 августа 1808 г. № 783). Отведена была та самая земля, на которую указывал причт, и в испрашиваемом им количестве 24,000 кв. саж.; кроме того, в силу распоряжения 1799 г. о продолжении кладбища до самой речки, прирезан был и угол берега в изгибе речки, с юго-восточной стороны отведенного участка, в размере 3,860 кв. саж., а также и угол между отведенною землею и усадьбами причта, в размере около 2,790 кв. саж. Всего прирезано к кладбищу около 30,650 кв. саж. Летом земля эта была обведена глубокою канавою и валом, а внутри прорезана двумя большими и одною малою канавою. В тоже время дорога в Волкову деревню, а также и мост через речку, передвинуты были, на счет кладбища, дальше.

После этого настоятель Воцкий стал думать о постройке обширного каменного храма, нужда в котором чувствовалась давно. Число погребаемых доходило до 5,000 ч. в год (в 1800 г. – 4,998, в 1808 г. – 4,725), а так как во многие дни запрещалось хоронить, то на каждый день приходилось до 10 погребаемых. В весеннее же время, когда число умерших почти удвояется, приходилось до 20 и более погребаемых на каждый день. Для одновременного помещения погребаемых, с их родными и знакомыми, самая большая из церквей – Воскресенская, была тесна. Кроме того многие желали, чтобы отпевание их родственников совершалось в особой церкви, а для этого могла служить только деревянная церковь Всемилостивого Спаса; в приделе же Арх. Гавриила, по тесноте его и по неудобству ведущей в него крутой и узкой лестницы, не возможно было отпевать умерших. Затруднение увеличивалось, когда в одной из церквей производился ремонт, как и было в 1809 году. Деревянная Спасовская церковь пришла в крайнюю ветхость и, по освидетельствовании, оказалось, что в ней даже небезопасно служить и потому 4 июля 1809 г. в ней была прекращена служба. Построения церкви на вновь отведенном месте многие желали и потому, что хотели избирать места для погребений именно при церкви, а между тем у прежних церквей почти не было свободных мест. Последнее обстоятельство отзывалось и значительным ущербом церковного дохода, так как только ближайшие к церкви места были обложены определенною платою, а за остальные или ничего не взималось, или получались добровольные незначительные вклады. Имея это в виду, Воцкий, в июле 1809 г. просил, от лица всего причта, митрополита – дозволить постройку каменного храма с двумя приделами, разрешить сбор, на это дело, доброхотных подаяний, а на новом месте кладбища устроить временный завод для выделки кирпича из вынимаемой при копании канав глины, песок же, нужный для постройки, исходатайствовать дозволение брать на соседней городской земле. В прошении высказывалось также предположение – выстроить пред храмом каменные ворота с караулкою и часовнею и пред ними выстроить каменную мостовую; из оставшегося после постройки храма материала, выстроить ограду и каменный дом для причта. Митрополит очень благосклонно отнесся к прошению причта и, в знак своего благоволения к Воцкому, в праздник Пр. Илии, при служении во Владимирской церкви, возвел Воцкого в сан протоиерея (Дело 1809 г. № 547).

По рассмотрении дела разрешено было построить храм и представленный при прошении план кладбища, с обозначением предполагаемых строений и чертеж храма, были 26 мая 1810 г. Высочайше одобрены. Устройство же временного кирпичного завода и бесплатное добывание песку на городской земле признано было неудобным, и только разрешено открыть сбор на постройку храма, с выдачею сборной книги. (Дело 1809 г. № 714).

Чертеж храма составлен был городским архитектором, профессором архитектуры Вик. Ив. Беретти и во многом отличался от построенного затем нынешнего храма. Храм предполагалось построить ниже, но за то длиннее и шире настоящего. Корпус главного храма предполагался круглый, в 13 саж. в диаметре, с 5-ю куполами; главный купол предполагалось украсить колоннами, а над колоннами – гранитными урнами. С запада предполагалось пристроить приделы и притвор; над входами предполагались фронтоны о 6-ти колоннах, с приличными месту упокоения надписями, напр. на западном фронтоне: «к тихому пристанищу притек». По такому плану предполагаемый храм, с его колоннами, фронтонами и куполами без глав, очень много походил бы на Казанский Собор в Петербурге. По смете Беретти стоимость постройки определена была в 250,000 руб. асс. Кроме того пред храмом предполагались ворота, с часовнями по сторонам, а пред воротами – круглая площадь до границы кладбища, а по краю площади, к Расстанной улице, должна была проходить дорога. В углах соприкосновения площади с дорогою предполагалось построить по каменной караулке, а в 15 саж. от них – по одному дому для причта. В конце Расстанной улицы также предполагалась круглая площадь, в 30 саж. в диаметре, с воротами на кладбище и 2-мя часовнями. Последние постройки предполагалось произвести только по построении храма и потому для них не было ни смет, ни подробных чертежей.

Сбор на построение производился самим протоиерем и другими членами причта, на кладбище – при заказе могил и служении панихид, а в городе – чрез личное и письменное обращение к богатым и известным любовью к Св. Храму гражданам. Некоторым предлагалось приообрести на кладбище, или в храме места для погребения, или внести капитал на вечное поминовение. Протоиерей просил и городскую думу уделить, на построение Храма, 20 тыс. руб. из городских доходов, или по крайней мере, вызвать на это дело усердствующих граждан. Но неизвестно, имела ли успех эта просьба. Чтобы возбудить в гражданах расположение и доверие, Воцкий, вместе с причтом, решил, из среды самих граждан, привлечь к управлению церковным хозяйством лицо, пользующееся особым уважением и доверием общества. Выбор остановился на входившем тогда в известность в коммерческом мире, молодом энергичном купце, Прокопие Ивановиче Пономареве. Сделанное ему предложение – быть церковным старостою было им принято и выбор причта, 10 сентября 1810 г., был утвержден епархиальным начальством. Это был первый, с основания кладбища, церковный староста, и он с честью нес эту должность почти 43 г. до смерти в 1853 году; усердным служением и щедрыми жертвами он навсегда связал свое имя с именем Волковского кладбища.

Пономарев явился усерднейшим участником в сборе на построение храма и прежде всего сам внес на это дело 10 т. р. Но так как построение храма, в виду требующейся на это суммы, не могло скоро состояться, то Пономарев обратил внимание на исправление прежних храмов. Деревянный храм Спаса уже целый год стоял закрытым, к великому ущербу церкви и причта. Поэтому и нужно было его исправить прежде всего. К августу 1812 г. храм был исправлен и 16 августа в нем открыто богослужение (Дело 11 августа 1812 г., № 643). Осенью следующего года была исправлена и Воскресенская церковь: въ ней переделан пол, под него подведены каменные столбы и черный пол; для поддержания придела Архангела Гавриила, вместо деревянных столбов, выведены две четыреугольные каменные колонны, которые существуют до ныне; переделаны были печи, стены и потолок перетерты, подбелены и выкрашены, потолок украшен живописью под наблюдением академика Богданова, иконы и киоты обновлены, иные устроены вновь, рамы и двери исправлены, купол перепаен, ошеек вокруг него покрыт новым белым железом. Поправка стоила 7000 р. асс. внесенных Пономаревым, за что он был награжден благословением Св. Синода, с припечатанием о том в Спб. Ведомостях. 25 октября церковь была освящена входившим тогда в известность ректором дух. акад. архимандритом Филаретом, знаменитым впоследствии митрополитом московским. (Дело 4 декабря 1813 г, № 843).

Тогда же было улучшено и кладбище: его засадили деревьями, прорезали канавали, сделали, от улицы до церкви, плитный тротуар, а в других местах – деревянные мостки. Заботы о кладбище и управление им, до 20-х годов, преимущественно лежали на прот. Воцком, так как Пономарев, в первые годы службы, по буквальному смыслу старостинской инструкции, заведовал собственно церковным хозяйством. (Дело 4 июля 1814 г., № 358) и уже около 20-х годов принял на себя и кладбищенское хозяйство.

С определением церковного старосты отменен прежний порядок продажи свечей пономарями и учреждена должность наемного свечника и помощника ему, с жалованьем 1200 р. асс. в год. Из них 700 р. взял на себя Пономарев. Свечнику поручен был надзор над сторожами и наблюдение за производством разных работ в церквах, в домах и на кладбище; помощник же его был, в тоже время, и сторожем церковным. Оба они, как и все сторожа, состояли в подчинении старосте и настоятелю, под контролем своего причта. Так продолжается и до ныне, с тою разницею, что, после построения третьей церкви, прибавлен второй помощник, и все они имеют от церкви квартиры и жалованье, – свечник 20 руб. сер., а помощники его – по 10 руб. в месяц.

Относительно погребений, порядок при Воцком оставался прежний. Тоже отсутствие правил, тоже строгое требование свидетельств, о чем, в 1822 г. было новое предписание духовной консистории (2 февраля, № 1011), тоже отбирание свидетельств на заставе, отмененное уже в 1831 г. по личному распоряжению Императора Николая. Сопровождая на лютеранское Волковское кладбище прах фельдмаршала графа Дибича-Забалканского, он заметил стоящую перед заставой вереницу дрог, экипажей и толпу народа и, узнав в чем дело, повелел немедленно снять заставы. Тогда свидетельства стали собирать, по очереди, дьячки, а с 60-х годов – конторщики кладбища, при чем, до конца 1867 г., о каждом погребаемом требовалось только свидетельство приходского священника, а о лицах, неизвестных священнику, или скоропостижно умерших, требовались свидетельства от полиции.

Приготовление могил, окладка их дерном и выкладка кирпичом, с конца 1807 г., когда отменены были указные могильщики, сдавалась одному из ямщиков Ямской слободы, с тем, чтобы он, исправляя могильные работы своими рабочими, 3-ю долю из получаемой за вырытие могил платы выдавал пономарям, получавшим только половину дьяческого кружечного дохода. Такой порядок, освобождая причт от хлопот с могильщиками, ставил последних почти вне всякого контроля и давал им возможность требовать от публики слишком высокой платы за свой труд. Возникшие отсюда жалобы улаживались настоятелем и дело шло так до 1822 г. В марте этого года, сама консистория, обратив внимание на неудобство подобного порядка, указом от 13 числа (№ 613) предписала настоятелю и старосте – все могильные работы принять под свое ведение и доходы с них причислять к прочим кладбищенским доходам, из которых, впрочем, в том же году (указ 29 сентября № 3376), разрешено было, по-прежнему примеру, платить жалованье 2-м пономарям по 300 и указному сторожу – по 500 р. асс. в год, и, кроме того, покупать дрова на отопление причтовых квартир, выдавая священникам по 18 саж. дров, диакону – 12, а дьячкам и пономарям – по 6⁹⁵.

С этого времени могильные работы стали производить наемные рабочие, под надзором могильного приказчика, названного после смотрителем кладбища. При большом числе погребаемых к 5-ти могильщикам нанимались в помощь поденщики; в 1825 г. могильщиков было уже 8 человек, в 1839 г. с июня по сентябрь их было 9, а в остальное время года – 11. Сперва они, при общей квартире и харчах, получали жалованья от 15 до 25 р. асс. в месяц, а с мая 1827 г. жалованье им удвоено, но они стали жить на своих харчах, пользуясь общею квартирою; это соблюдается и до ныне. Высочайшим положением о кладбищах, в 1845 г., указом консистории от 7 ноября (№ 5246) определено их иметь 15 человек и, в числе их, одного приказчика. Кроме жалованья за рытье могил они имели право получать вознаграждение из суммы, собираемой за постановку памятников, обязаны были заниматься очисткою могил и полисадов; зимою, во время караула они получали от церкви верхнюю теплую одежду. Все это, почти буквально, исполняется до настоящего времени.

С приведением в лучший вид церквей и кладбища, при ревности настоятеля, старосты и причта, церковные доходы заметно возвысились. Так до 1810 г. свечей продавалось не более 20 пуд. в год, от чего получалось прибыли около 500 р. асс., в следующие затем 10 лет, продажа свечей возрасла почти вдвое, а прибыль – почти в четверо; в следующие 20 лет продажа дошла до 50 пудов в год, с соответственною прибылью; в 1840 г. она достигла до 70 пудов, что составляет среднее количество годовой продажи и до настоящего времени. Равным образом и могильный доход, до 1810 г. не восходивший до 3 т. р. асс., к концу следующего десятилетия возрос до 7 т. р. асс., а в следующие 20 лет возрос до 15 т. р. асс. Приобретение церковных домов и прирезка земли к кладбищу также составили особую статью дохода. С 1811 г. один из домов был сдан под монументную лавку за 200 р. асс.; в следующем году арендная плата была возвышена до 325 р., а чрез два года – до 500 р.; с 1817 г. свободное пространство кладбища стали отдавать под выгон и сенокос за 120 р. в год. Этими способами общий итог годового дохода дошел до 13 т. р. асс., а в следующие затем 20 лет восходил, средним числом, до 25 т. р. асс., не считая сборов на построение храма, записываемых в особую книгу. Но с этим вместе увеличивались и расходы. Улучшение содержания церквей, проведение нового вала и рва, устройство и содержание канав и мостовых и пр. требовало значительных расходов. Приобретенные дома, далеко не новые, потребовали ремонтировки. Кроме того в 1809 г. вся свечная прибыль, во исполнение Высочайшего положения о дух. училищах, потребована была в свят. Синод и хотя Волковская церковь, со следующего года, в виду построения каменного храма, была освобождена от этого взноса до нового обложения в 1866 г., но взамен того, на нее по преимуществу возложена была выдача пособий вдовам и сиротам дух. звания, а между тем, со смертью многих членов причта, явилась нужда давать своим вдовам и сиротам квартиру, дрова и денежное пособие, доходившее, в общей сложности, до 500 слишком рублей. Количество пособий, постепенно увеличиваясь, простиралось, в 1818 г. свыше 1,500 р., а с 1831–39 г. восходило до 2 т. р. асс. и, кроме того, с 1831 по 1838 год в епархиальное попечительство вносилось по 4 т. р. асс. в год, и только с 1839 г. на время постройки храма, этого взноса не взималось. Далее нужно было расходовать на сторожей сперва по 120, а потом по 240 р. в год. С 1822 г. присоединился расход на могильщиков, приказчика и могильные инструменты, в количестве от 3,350 (1823 г.) до 4,185 р. (1839 г.), на жалованье пономарям и сторожу и на отопление квартир; с 1823 г. явилась нужда содержать лошадь, а с 1834 г. две. Таким образом к 1817 году расход простирался, средним числом, до 7,850 р. асс., а с 1818 по 1839 – от 15 до 25 т. р. асс. и более. В иные годы происходил дефицит, покрывавшийся займами из сборов на построение храма. Так в 1818 г. на ремонт церковных домов и на работы по кладбищу, было передержано до 1,000 р. с., а в 1819 г. – до 5,600 р. Но вообще доходы превышали расход и была возможность скоплять капитал, который, возрастая процентами, возрос к 1831 г. до 121,400 р. асс. Тогда причт и староста решились употребить его на приведение в лучший вид колокольни при Воскресенской церкви, тем более, что при новой церкви таковой не предполагалось, кроме того – построить ворота и ограду при въезде на кладбище и дома для причта, вместо прежних, обветшавших до степени разрушения. Опыт показал, что ворота удобнее устраивать при самом въезде в кладбище с улицы, чем внутри его, у предполагаемой новой церкви, а равно и дома строить лучше в улице, на месте прежних домов, чем внутри кладбища, отнимая у него место и удаляя себя от других жилых помещений. Посему решили устроить каменные ворота против Воскресенской церкви, деревянный дом – с правой стороны, пред кладбищем, а каменный – с левой, подле богадельни. Протоиерей пригласил родственника своего, архитектора Павла Фед. Воцкого составить на эти постройки планы и смету и, по получении разрешения, в декабре 1831 г. приступили к заготовлению материалов. Начатая с весны 1832 г. постройка продолжалась в течение следующих двух лет. К осени 1834 г. устроены: колокольня, святые ворота, железные, на каменных вереях, с двумя калитками по сторонам, с полукруглою, вокруг площади, каменной, с железной решеткой, оградою, деревянный, отдаваемый ныне под кухмистерскую, дом, в 8 саж. длины и в 7½ глубины, и каменный, в 2 этажа, с каменными сараями и ледниками, на 15 саж. длины, отличавшийся от нынешнего только тем, что вглубь простирался только на 9 сажень и не имел ни выступов внутрь двора, ни 3 полуэтажа, ни парадного подъезда: все это пристроено уже в 1859–61 годах.

Чрез 3 года по окончании этих построек приступили к постройке каменной церкви. Составленная архитектором Беретти смета оказалась непригодною, так как цены на все материалы и работы возрасли, в 25 лет, почти в 2½ раза. Посему архитектор Ф. И. Русско, изменив прежнюю смету, составил ее уже на 600 т. р. ас., вместо прежних 250 т. С лета 1837 г. начали копать рвы для фундамента, а 16 августа, в главный храмовой праздник, после литургии, митр. Серафим, с крестным ходом, совершил закладку храма. Кроме Русско за постройкой наблюдала строительная комиссия, которую составляли: прот. Воцкий, священники Николай Эвенхов и Владимир Полянский, церк. староста Пономарев и надворный советник Конст. Ив. Новиков. Председателем комиссии был благочинный, скорбященский протоиерей Иоанн Добронравин. Стоимость постройки значительно превосходила составленную смету, но Пономарев и Новиков взяли на свой счет отделку приделов, Пономарев – правого, а Новиков – левого. Снабжение храма утварью, по их же предложению, принял Павел Ив. Кудряшев и друг. лица. К осени 1842 г. работы были окончены и 15 ноября главный храм, во имя Спаса Нерукотворенного образа, освящен экзархом Грузии, митр. Ионою и тогдашним викарием Венедиктом. В следующие два воскресные дня, 22 и 29 ноября, благочинный освятил приделы.

Прот. Воцкому, больше всех потрудившемуся для нового храма, не привел Бог дожить до его окончания. Он скончался 13 марта 1840 г., на 79 году жизни, после 32 летнего управления кладбищем. За год до смерти он исходатайствовал для кладбища новую прирезку земли. Это ходатайство он возбудил в июне 1836 г., за год до начала постройки храма. Незахороненной земли на кладбище было еще очень много, но предусмотрительный старец видел, что ямское общество начинает уже ценить свои свободные земли, и предугадывал, что когда все кладбище будет захоронено, трудно будет добиться прирезки ее, и потому решился сделать это заблаговременно, пока предпринимавшаяся постройка новой церкви располагала все общество в пользу расширения кладбища. Последствия оправдали его предположения. Уже при возбуждении ходатайства о прирезке земли оказалось, что ямское общество согласилось отвести землю не иначе, как под условием денежного вознаграждения за нее от города. Комитет министров, с Высочайшего утверждения, решил отвести к кладбищу просимый участок, с вознаграждением от города, отвести тогда, когда, по рассмотрении возникшего между городом и ямским обществом спора о праве владения лежащими за кладбищем свободными землями, будет доказано, что эти земли принадлежат ямскому обществу⁹⁶. (Указ дух. конс. от 2 августа 1838 г.). Участок этот, в 20,466 кв. саж., представлял широкую полосу земли из Волкова поля, по южной стороне кладбища. Чрез него, после бывшей в 1808 г. прирезки земли, проходила дорога в Волкову деревню, огибавшая кладбище с западной стороны, начиная с Расстанной улицы. Вместо этой дороги положено было провести новую, параллельно Расстанной улице, от Лиговского канала. Это была уже последняя прирезка, но кладбище не воспользовалось ею вполне, заняв на 1,800 слишком квадр. саж. менее отведенного пространства. Это произошло от того, что отведенная земля не была своевременно обведена канавою и обнесена забором. Во время отмежевания ее к кладбищу причт был занятъ постройкою нового храма, и так как на отведенной земле никого не хоронили, то и не спешили ограждением ее. Между тем время изгладило межевые знаки, межа, как прилегавшая к дороге в деревню Волково, была заезжена, а за смертью Воцкого не стало в причте лица, которое бы следило за отмежеванием земли. Новый настоятель, Николай Степанович Ильинский, хотя не уступал Воцкому умом и опытностью, но, обратив, на первых порах, все свое внимание на вновь воздвигаемый храм, опустил из виду необходимость ограждения вновь отведенной земли. Уже по окончании храма, осенью 1842 г. приступлено было к обнесению ее забором, но, вместо того, чтобы предварительно точно установить границу вновь прирезанной земли, забор поставили наугад, по краю заезженной линии и, как после оказалось, на 15 саж. ближе межевой черты. Оплошность замечена была только 20 лет спустя, когда вся эта эемля была захоронена и возник вопрос о необходимости нового распространения кладбища.

Для полноты очерка полезной деятельности Воцкого прибавим еще то, что он был строгий блюститель порядка отправления служб церковных и умел достигнуть, в этом отношении, полной исправности причта, а достигнув этого, он привлек к кладбищу наибольшее число богомольцев, и значительно возвысил доходы причта. При нем начал скопляться причтовой капитал на вечное поминовение, для пользования с него процентами. До него было известно только одно такое пожертвование, это 10 т. р. асс., завещанные г-жею Бейер. Других пожертвований или не было, или они зачислялись в текущие доходы, а не откладывались для сохранения на вечные времена. За время своего настоятельствования Воцкий собрал такого капитала до 25 т. р. асс. И причт ценил его заслуги; из всех, служивших здесь, священников он один был погребен внутри храма, именно – в притворе Воскресенской церкви, направо от входных дверей.

Протоиерей Ильинский был достойный преемник Воцкого. Прежде всего он занялся довершением нового храма, а потом – устройством кладбища, введением в него законного порядка. Прежний порядок держался или обычаем, или усмотрением настоятеля и старосты. Правила были только по некоторым предметам, например, относительно копания могил. Относительно платы за места и погребальные принадлежности, был, по объяснению причта в духовной консистории, в 1841 г., следующий порядок: 1) за места у церкви люди достаточные платили по 7 р. 15 к. сер., а бедные – по 75 коп.; усердствовавшие на храм, за те же места платили, достаточные по 28 р. 60 к. сер., а более скудные – по 7 р. 15 к. сер. и менее, смотря по расстоянию могилы от церкви; отдаленные места отдавались даром; 2) за могилы, если сами родственники обкладывают их кирпичом, не бралось ничего, а за вырытие могилы церковными могильщиками достаточные усердствовали по 1 р. 43 к. сер., а скудные – по 85 к. сер.; за вырытие могилы и выкладку ее кирпичем из церковного материала усердствовали по 21 р. 43 к. сер.; 3) за траурные принадлежности достаточные вносили по 4 р. 28 к. сер., а скудные – по 57 к. сер., за покровы – по 7 р. 15 к. сер. и по 57 к. сер.; 4) за освещение церкви была также разная плата; за самое большое освещение взималось 14 р. 28 к. сер.; потом платилось – 7 р. 15 к. сер., и за самое малое – 2 р. 85 к. сер.; 5) в самых церквах не погребали, а потому правил о плате на этот предмет не было. (Объяснение причта от 7 апреля 1841 г., № 2,269). Но так как отсутствие правил давало место произволу, то св. Синод составил, на все эти предметы, точные правила, которые, будучи Высочайше утверждены, с августа 1841 г. были введены, сперва в виде опыта, а с 1844 г. окончательно. По этому положению места погребения разделены на 7 разрядов, с особою, на каждый разряд, платою. За 1-й разряд, в самой церкви, полагалось 200 р.; за 2-й, в паперти церковной – 150 р.; после, за неимением мест в паперти, ко 2-му разряду отнесены места в 3–8 саж. от церкви. Следующие 5 разрядов составляли самое кладбище; с мест 3-го разряда, в передней части кладбища, длиною в 310 саж. и шириною в 75 саж., платилось 30 руб.; идущая за 3-м разрядом полоса, в 25 саж. ширины, и по правую его сторону на 20 саж., составила 4-й разряд, с платою по 20 р.; далее шел 5-й разряд, по 5 руб. за место. Начинаясь от Расстанного переулка полосою в 40 саж. ширины, он шел, постепенно суживаясь до 25 саж. ширины, и затем огибал 4-й разряд с правой его стороны; остальное пространство, до речки, и с правой стороны 5-го разряда, составило 6-й разряд, по 1 руб. за место. Все остальное пространство составило 7-й разряд, бесплатный. Разряды обозначались столбами с надписями; но на старой, беспорядочно захороненной и застроенной полисадами, части кладбища разряды не могли быть точно разграничены; на местах, занятых могилами и полисадами, нельзя было провести канавы и дорожки и сделать мостки. Потребовалось много хлопот и трудов, чтобы все это устроить и привести в порядок; в некоторых местах еще и до ныне этого не сделано. В то же время и погребальные принадлежности были разделены на 3 разряда, с соответственной платой, от 5, 3 и до 1 руб. и, сверх того, устроена одна простая скамья, для бесплатного погребения, покровы разделены были на 5 разрядов, в 30 р., 10, 5, 2 р. и 50 к.; устройство могил на 4 разряда: кирпичные – в 25 или 15 р., с деревянным ящиком в 2 р., а без ящика зимою 1 р., летом – 50 к. и проч. Установленная плата, возвысив доход, сперва возбуждала много неудовольствия в публике. Причту приходилось выслушивать жалобы и при этом терпеть ущерб в своих доходах. Дело в том, что положение о плате на погребальные принадлежности, относительно вознаграждения причта, установило плату только по двум погребальным требам: за вынос умершего из дома в церковь и за проводы от церкви до могилы, но не упомянуло о вознаграждении за все остальные священнослужения. Отсюда происходило, что заказчики, уплатив все, требуемое положением, не считали себя обязанными платить что-либо причту за отпевание, или уплатив за свечи, вино и просфоры на заупокойной обедне, не хотели платить за самое служение обедни, и заявление причта об этой плате считали вымогательством; если они и платили, то неохотно и гораздо менее того, что платили до положения. К тому же причт, с 1846 г., был увеличен одним священником и дьячком, отчего доход неизбежно уменьшился. Посему причт, в начале 1848 г., стал просить начальство о назначении вознаграждения за все требы или же – об отчислении, в пользу причта, какого- либо процента из могильных сумм, подобно тому, как до 1820 года третья часть их обращалась именно в пользу причта. Просьба осталась без последствий и причту пришлось ожидать, пока само общество привыкло различать доходы церкви от доходов причта, а время и практика выработали известную, бесспорную таксу вознаграждений причту.

В 1845 г. введены были, действующие до ныне, правила об отводе мест для могил, с выдачею заказчику счета на бланке Высочайшего положения и особого билета на вырытие могилы, а также – правила об отчетности в могильных суммах, с установлением ежемесячной их высыпки и проверки причтом и старостою, и разрешено было, для приема вкладов и записи их в могильную книгу иметь приказчика (указ св. Синода от 29 октября 1845 г., № 14,737). Около того же времени консистория распорядилась, чтобы могильщиков было 15 человек, и чтобы они, состоя под распоряжением назначаемого причтом, из числа их, десятника, исправляли все могильные работы, наблюдали за порядком и чистотою на кладбище, по очереди содержали дневной и ночной караул, для охранения целости памятников, причем, для удобства охранения кладбища, предписывалось оставить только один мост в Волкову деревню, а другой уничтожить. Могильщикам определено было жалованье, из сумм за вырытие и окладку могил, а за содержание караула выдавать половину суммы, собираемой за постановку памятников, предоставить им право чистить, за особую плату, могилы и полисады, а одиноким из них давать квартиру в церковных домах и всех, на зимний караул, снабжать от церкви верхнею одеждою и обувью (Указ духовной консистории 7 ноября 1845 г., № 5,246). В следующем году полиция заметила, что за могильщиками мало надзора, что могилы роются не всегда в надлежащую глубину, а в общих могилах, где хоронят привозимых из больниц, кладут по 10 и более гробов в 2 яруса. Тогда, по предложению министра внутренних дел, приказано было учредить, на церковный счет, особого смотрителя, который бы, кроме духовного начальства, подчинялся полиции и отвечал перед нею за всякий беспорядок (Указ духовной консистории от 6 июля 1846 г., № 3,151 и 2 сентября, № 4,188). Избирался смотритель из грамотных и благонадежных унтер-офицеров, а его обязанности изложены были в особой инструкции (Указ духовной консистории от 19 июня 1847 г.). Тогда же, чтобы не обременять кладбище множеством бесплатных погребений и устранить необходимость устроения общих могил для привозимых из больниц, исходатайствовано было равномерное распределение больниц и полицейских домов между всеми городскими кладбищами (Указ духовной консистории 5 ноября 1847 г., № 5,114). Так постепенно выработались те правила, которыми руководятся доселе волковский и другие кладбищенские причты Петербурга. Правила эти исходили от высшего начальства и относятся к истории не одного, а всех столичных кладбищ, но выработка правил и применение их к делу, во многом, обязаны прот. Ильинскому. Частью от себя лично, частью от имени причта, он разъяснял многие недоумения и делал практические указания, впоследствии принятые во внимание. Видя неудобства и затруднения в существующем порядке, или в применении правил к делу, он заявлял это пред начальством, предлагая изменения и улучшения, подвергаясь опасности получить выговор или замечание, как было, например, в 1846 г., с ходатайством его к митрополиту о том, чтобы дозволено было хоронить умерших и в царские дни, так как это не противоречит духу канонов церковных, между тем как оставление умерших, без погребения, на 4 или 5 дней вредно в гигиеническом отношении и вызывает недовольство правительством. Представление это не было уважено и сопровождалось замечанием прот. Ильинскому (Указ духовной консистории 4 декабря 1846 г., № 6,906), но мы знаем, что впоследствии было разрешено совершать в царские дни погребения и поминовения.

При Ильинском же построены были на кладбище две церкви: Пономаревская, во имя Всех Святых, и церковь Успения Божией Матери в городской Волковской, ныне Александровской богадельне.

Пономаревская церковь была построена вместо деревянной Спасской церкви. Несмотря на бережное поддерживание, Спасская церковь, ко времени построения новой каменной церкви того же имени, очень обветшала и видимо доживала последний свой век. Между тем она Прок. Ив. Пономаревым, со времени поступления его в старосты, была усыпальницею его родственников, для чего он внес в церковную сумму, на вечные времена, 5 т. р. асс. В 1842 г. тут были погребены: его дочь Анна Прокопьевна Быкова († 1827), сын Григорий († 1841) и невестка Александра Ивановна, урожд. Лапотникова († 1826); в 1843 г. тут была погребена и супруга его Мария Ефимовна. Тогда-то у Прокопия Ивановича явилась мысль построить каменную церковь Успения Божией Матери, чтобы она была усыпальницею дорогих его сердцу и, вместе с другими двумя храмами кладбища, представляла «тройственный символ Христовых надежд: смерть или успение, воскресение и спас – спасение». (Прав. Волк. кладб. Спб. 1847 г., стр. 31). Впрочем, Прокопий Иванович не торопился с исполнением своей мысли, медленно – старчески обдумывая план храма, но чрез 4 года, новая смерть сына его, Ивана Прокопьевича († 1847) напомнила ему о необходимости заменить обветшавшую усыпальницу новою, и он, на следующий год, приступил к делу. Недавно воздвигнутый храм Спаса казался таким прекрасным и величественным, что Прокопий Иванович, по совету с причтом, задумал воспроизвести его в меньшем размере, почему и составление плана для будущего храма он поручил тому же архитектору Русско. Он начертил план храма по образцу храма прежнего, только в меньшем размере. По утверждении плана, Прокопию Ивановичу было разрешено выстроить новый храм и перенести в него погребенных в прежнем храме родственников; а также и на будущее время хоронить в нем его родных по прямой линии. На содержание храма Пономарев обязался внести, на вечные времена, 5,000 р. сер. Место для нового храма было выбрано по средине между Воскресенскою и Спасскою церквами. 25 июня 1850 г. храм был заложен митр. Никанором, а чрез 2 года был окончен. Постройка его стоила около 100 т. р. сер. 26 августа 1852 г. храм был освящен митр. Никанором, но не во имя Успения, а во имя Всех Святых, «чтобы Ангелы всех усопших призываемы были на месте их погребения», как выразился священник Конст. Петр. Добронравин, ныне преосв. таврический Гермоген, в своем прекрасном слове при освящении храма⁹⁷; с построением нового каменного храма деревянная Спасская церковь была разобрана, иконы и утварь ее, по мысли прот. Ильинского, были переданы в церковь Александро-невского училища, а покоившиеся в ней родственники Пономарева перенесены в склепы под новою церковью. Но обещание Прокопия Ивановича – обеспечить храм взносом 5,000 р. сер., каким-то образом осталось неисполненным. Нельзя думать, чтобы взамен этого взноса он засчитал прежде внесенные им в разобранную церковь Спаса 5,000 р. асс., потому что, после построения новой церкви, он все расходы по ее содержанию производил на свой счет и, кроме того, вознаграждал причт за поминовение родственников, не упоминая о прежде внесенном капитале. Вероятно он хотел содержание церкви и поминовение родственников производить из своих средств, хотя бы для этого приходилось тратить больше, чем сколько мог дать обещанный им капитал процентов. Того же он надеялся и от своих наследников. Но надежды не осуществились. Наследник его, внук Прокопий Иванович, называемый младшим, бывший с 1853 по 1857 г. церковным старостою, скоро растратил все наследство и жалким образом влачил свое существование; другие же родственники, если и жертвовали что-либо на церковь своего предка, то не считали себя обязанными содержать ее. Поэтому содержание церкви, вскоре по смерти строителя, принято было на общие церковно-кладбищенские суммы.

Через полтора с небольшим года, после освящения церкви Всех Святых, устроена была церковь в соседнем здании Раскольнической богадельни, беспоповщинского Федосеевского толка, называвшейся обыкновенно Волковской городской богадельнею. Богадельню основал, в конце прошлого столетия, федосеевец купец Волков, на участке земли, отведенном ему для погребения его единоверцев. Она состояла из двух, сперва деревянных, а потом каменных зданий – одно для призрения мужчин, другое – для женщин. Но собственно это были два раскольнических скита, устроенные по образцу московского Преображенского кладбища. В обоих было по моленной, куда собирались федосеевцы, живущие в Петербурге. Правительство смотрело сквозь пальцы на их существование, но иногда бывали случаи, свидетельствовавшие о неудобстве совместного существования мужского и женского скитов. Посему в 1853 г. Высочайше повелено было мужскую моленную закрыть и, в видах содействия обращению раскольников, обратить ее в православную церковь, каковую митр. Никанором предписано было устроить на средства Волковского кладбища (Указ дух. консистории 28 декабря, № 7,115). Причт, и особенно прот. Ильинский сочувственно отнеслись к делу, тем более, что устройство церкви не представляло особых затруднений и издержек: оставалось только устроить царские двери и алтарь с принадлежностями, и снабдить храм утварью. 3 апреля 1854 г. церковь освящена во имя Успения самим митрополитом⁹⁸. Вскоре оказалось, что причт поплатился за свое усердие. Хотя новая церковь была приписана к кладбищу и отдана на полное его содержание, но к ней определен особый священник и дьячек, с правом на кладбищенские доходы. Посему содержание причта, и без того в это время увеличенного, сделалось ограниченным, хотя доход кладбища возрос. Ходатайство Волковского причта об отчислении Успенской церкви от кладбища было уважено уже чрез 13 лет, после того как причт, лично явившись ко владыке, выяснил недостаточность своего содержания и несправедливость пользования его доходами Успенскому причту, не участвующему в его трудах по кладбищу (Указ дух. консистории 20 октября 1867 г., № 4,916).

В 1854 г. ветхие домики, стоявшие на правой стороне улицы, были сломаны и, на месте их, к осени 1855 г., выстроен каменный, в 2 этажа, дом в 14 саж. длины и 10 саж. ширины с каменными сараями, прачечной и ледником. В верхнем этаже его поместились два священника, а в нижнем – 4 причетника. Дом значится под № 23. В то же время, во дворе у сада бывшего прот. Воцкого, выстроен деревянный домик для сирот-дочерей Воцкого, в пожизненное их пользование. Ныне он отдается, за 400 руб., монументному мастеру. Постройка производилась архитектором Штромом и обошлась около 40 т. р., уплаченных из церковных сумм. Кроме этой суммы тогда имелось еще 9,000 р. в билетах и до 33 т. деньгами, из которых 31,800 р. значились в долгу на Александро-невской лавре, 718 р. – на духовной консистории, 300 р. – на Петропавловском соборе, а остальные – на членах причта. Итак, всей церковной суммы было 82 т. р. сер. Вся она, кроме 6 т. р., остававшихся в вечном обращении от времени Воцкого, была скоплена в управление прот. Ильинского, после построения каменной Спасской церкви⁹⁹.

В половине 1857 г., прот. Ильинский, удручаемый старостью и недугами, принял монашество. Настоятелем назначен, прежде служивший здесь, и 2 года тому назад перемещенный к Митрофаниевской, а потом – к Ямской церкви, протоиерей Владимир Полянский, бывший тогда и благочинным. Время его настоятельствования было временем расстройства всего церковно-кладбищенского хозяйства. Прот. Полянский был крайне беспечен к службе и заботился только о личных интересах. Указы и распоряжения начальства по месяцам лежали у него неисполненными, за что ему делались напоминания, выговоры и угрозы (Указ 31 декабря 1860 г., № 796 и 22 мая 1861 г., № 2,756). Тем менее он ревновал о порядке на кладбище и в церкви. Любил участвовать в парадных служениях, при отпеваниях состоятельных лиц; в будничном служении был небрежен, к службам являлся поздно, служил спешно, а будничные утрени иногда совсем не слушал. Заказы погребений состоятельных лиц принимал сам, дабы предложить свои услуги для совершения выноса, заупокойной литургии и отпевания. Деньги за эти службы он присваивал себе, как поручный доход, и только после споров и указаний причта на несправедливость таких поступков, стал за такие дни уделять из получаемой платы в общую кружку по 3 р. Такого рода поведением он ослабил усердие членов причта к исправному исполнению общих церковно-кладбищенских обязанностей и дал им повод искать сторонних занятий. Отсюда выходило, что, при многочисленности причта, иногда некому было служить панихид. Доходы стали меньше, пожертвования на вечное поминовение почти прекратились. Однажды случилось даже, что пожертвования на это, от некоторых гг. Матвеевых, целый год оставались у Полянского и причт должен был вытребовать их у него чрез консисторию (Дело от 11 июля 1860 г.). Церковные доходы хотя не уменьшались, но не записывались своевременно и не находились в правильной отчетности. Иногда протоиерей отводил места для погребения, но в книге этого не записывал, а потом вдруг вносил значительную сумму, в качестве пожертвования от неизвестного, как было, например, в январе 1859 г. с суммою в 2 т. р. сер. Даже самая книга могильных сборов была однажды, каким-то образом, утрачена (Указ 11 ноября 1860 г.). Расходы по церковно-кладбищенскому хозяйству увеличились и производились безотчетно, часто без всякой пользы для церкви, или опуская из виду существеннейшие нужды. Так с 1859 г. приобретались духовные книги и журналы, на сумму от 35 до 50 руб. в год, но они оставались на руках у Полянского и у других священников, но церковной библиотеки не было; устроялись на кладбище мостки и дорожки, а вседневная ризница оставалась в небрежении и исправлялась только по особому предписанию консистории (Указ 7 марта 1860 г., № 1,056). В 1859 г. к построенному в 1831 г. дому пристроены два небольшие крыла и надстроен невысокий мезонин: постройка стоила 35 т. р. сер., тогда как, 5 лет раньше, целый каменный дом, в 2 этажа, с каменными службами и деревянным флигилем, построен был за 40 т. р. Кроме того, при расчетах за работы не производилось своевременной уплаты и она добывалась только по жалобе в консисторию (Указ об уплате купцу Поспееву от 23 сентября 1859 г. и купцу Сытову, от 10 августа 1860 г., о расчете с подрядчиками по перестройке дома от 31 января 1861 г. и 27 марта 1865 г.). Наконец начальство, за разные неисправности Полянского, сперва устранило его от должности благочинного, а потом, в начале 1862 г. и – от управления кладбищем. По перемещении его к церкви князя Владимира, на его место назначен протоиерей Василий Феофилактович Никитин.

При Полянском ведение церковно-кладбищенского хозяйства находилось почти исключительно в руках церковного старосты Дмитрия Васильевича Тулякова, избранного после отказа Пономарева младшего. Туляков начал очищать кладбище от разрушенных полисадов и памятников; из собранных от разрушенных памятников плит устроил тротуары, на загроможденном полисадами старом кладбище проложил прямые и широкие мостки, сдвинув для этого с мест многие могилы, за что терпел претензии и неприятности. Новое кладбище он разделил на правильные четвероугольники, что содействовало правильному и более экономному отводу могил. Он же снабдил кладбище планом, для снятия которого с натуры был им, в 1859 г., приглашен городской землемер Путилин, причем и оказалось, что кладбищем занята не вся, в последнее время, прирезанная земля. В распоряжениях своих Туляков старался соблюдать экономию. Так в 1866 г. его заботами был, хозяйственным способом, построен двухэтажный каменный дом в 11 саж. длины по фасаду и в 8 саж. ширины, значащийся под № 34 и стоявший всего 25 т. р. сер., вместо 35 т., назначенных по смете. Но Туляков не любил ни трудиться даром, ни стесняться постановлениями, ни давать отчета в действиях. Он поступал бесконтрольно и произвольно, из всего извлекая свои выгоды. Посему его распоряжения, исполненные, по-видимому, с расчетом, очень часто стоили кладбищу слишком дорого, увеличивая расходы и образуя дефицит, возросший, в 1871 г., до 12 т. р. А его бесцеремонное отношение к требованиям законности раз чуть не подвергло причт ответственности пред судом и денежному взысканию. Узнав, при съемке плана с кладбища в 1859 г., что при кладбище не достает до полного количества отведенной в последнюю прирезку земли, он задумал восполнить недостаток и летом 1865 г. самовольно, ночью, переставил забор кладбища, с южной стороны, на 3 саж. дальше в Волково поле, присоединив таким образом к кладбищу участок в 346½ кв. саж., захороненный потом в течение года повойниками, привезенными из больниц и полицейских частей. Владельцы Волкова поля, крестьяне Ямской слободы, возбудив против причта судебное преследование, стали взыскивать с него по 4 р. за каждую захваченную квадр. сажень, всего 1,384 р. 50 к. сер., и причту, только после больших хлопот и апелляционного протеста, удалось добиться освобождения от этого взыскания (Дело судебной палаты по 1-му гражданскому департаменту от 5 июня 1873 г.).

Протоиерею Никитину пришлось, таким образом, бороться и с неисправностью, и взаимным разладом в причте, и со своеволием старосты. В первом он скоро достиг успеха. Так как разлад между членами причта происходил, главным образом, от неравномерного распределения между ними труда и дохода, то Никитину нужно было, прежде всего, все частные требы с поручным вознаграждением сделать обязательными, и распределить их равномерно между всеми членами причта, по правильной мене очередей. Он завел особую тетрадь расписания ежедневных служб и назначения служащих, которая ежедневно, пред вечернею, и предъявлялась каждому члену причта. При этом он сам подавал пример безукоризненной исполнительности во всех, приходящихся ему по очереди, службах и никогда не отказывался от тех или других служб по особому приглашению и вне очереди. Причт тем охотнее подчинялся введенному настоятелем порядку, что со введением его возвысились и доходы. Отчисление от кладбища Успенской церкви, в 1867 г., уничтожило последний повод на неудовольствия в причте на неравномерность труда и вознаграждения. В 1868 г. установившийся порядок был утвержден изданными епархиальным начальством «правилами для точного выполнения, каждым из членов кладбищенских причтов, своих прямых по службе обязанностей»¹⁰⁰.

Прямым последствием заведенного порядка было возвышение доходов причта и церкви. В виду неупустительного совершения поминовений и исправного ведения синодика¹⁰¹, снова появились пожертвования, на вечное поминовение, в пользу причта, а также и в пользу церкви, почти прекратившиеся при Полянском. Ко времени поступления Никитина, всего церковного капитала, положенного на вечные времена, для пользования процентами, было только 10,666 р., а такового же, на пользу причта – 28,551 р., но с его поступлением оба капитала стали возрастать. Ныне первый простирается до 48,500 р. сер., а последний – до 64,211 р. И текущие доходы причта, простиравшиеся, до Никитина, едва до 1,800 р. в год на долю священника, постепенно увеличиваясь, с 1870 г. в общем итоге простираются, средним числом, до 3,500 р. в год.

Труднее было справиться со своеволием Тулякова, который считал себя полным, бесконтрольным хозяином церкви и кладбища, и упорно отстаивал свои хозяйские права, искусно обходя требования отчетности, или ловко заменяя их соблюдением внешних формальностей. Хотя удалось добиться некоторой отчетности по могильному сбору, подчинением его ежедневному контролю очередного священника, и по сбору пожертвований на вечный ремонт церквей и кладбища, заведением для того квитанционной книжки, а по производству кружечного сбора – установлением высыпки его из кружек при целом причте; по прочим же статьям доходов хотя и установился контроль, очень недостаточный, и скорее фиктивный, но распоряжался суммами все-таки староста, и потому, во все время его службы дефицит не прекращался. Чтобы победить упрямство старосты, необходимо было дружное действование причта и содействие епархиального начальства, но первое он искусно расстраивал в свою пользу, а обращение к начальству, смущавшее перспективой судейской волокиты, было не желательно, тем более, что староста, разыгрывая роль благотворителя церкви, был почти уверен, что духовное начальство его поддержит, и потому мало обращал внимания и на оппозицию причта. Впрочем, уверенность его в покровительстве начальства дала, наконец, причту возможность освободиться от него. В 1870 г., пред окончанием 4-го трехлетия его службы, когда нужно было представлять в думу кандидатов на должность церковного старосты, в причте заметна стала оппозиция против него. Может быть она и не имела бы успеха, но очень раздражила Тулякова, так, что когда причт, пред представлением кандидатов, обратился к нему с письменным запросом о желании его баллотироваться на новое трехлетие, он, в гордой самоуверенности, презрительно отвечал, что баллотироваться не желает, а если начальству угодно будет назначить его в эту должность, то вполне готов служить. Этим он дал причту право не представлять его в числе кандидатов, и хотя он жаловался на это в консисторию, но выборы состоялись и избран был купец П. Е. Худяков. Причт поместил его в кандидаты, как одинокого богатого старика, похоронившего на кладбище единственную дочь свою и, следовательно, могшего посвятить остаток жизни на бескорыстное служеніи кладбищенской церкви. Расчеты не вполне оправдались. Худяков, не меньше своего предшественника, отличался своеволием и упрямством, но за то он, с самого начала, хотя и с неудовольствием, подчинился контролю причта. С установлением контроля прекратился ежегодный дефицит, а напротив оказывался остаток, давший возможность уплатить 12 т. р. долгу, образовавшегося вследствие невзноса свечных денег и 10½ сбора на духовное училище. Кроме того, несмотря на расходы по содержанию церквей, кладбища и домов, стал накопляться капитал, который, особенно при нынешнем старосте, купце Гр. Ив. Коровине, стал быстро увеличиваться, и ныне простирается до 33,700 р. сер. В соединении с капиталом пожертвований на вечное обращение, общий итог церковной суммы восходит до 82,200 р. сер.

Управление Никитина, с первого времени, ознаменовалось благоустройством церкви и кладбища. Мрачные закоптелые церкви, при лучшем содержании и более частом ремонте, просветлели и приняли чистый, опрятный вид. Стены церквей украсились иконами, хранившимися доселе в ризнице; грубой работы лампады и подсвечники заменены новыми, лучшей работы, и снабжены, большею частью, фарфоровыми свечами; св. престол главного алтаря украшен серебряною одеждою, в 4 п. весу, работы Верховцева (в 1865 г.), а прежний деревянный жертвенник заменен мраморным; в 1880 году сделан мраморный стол для запрестольного ковчега и тумба для запрестольного креста. В старой Воскресенской церкви повешена изящная бронзовая люстра, в алтаре и на солее сделан паркетный пол, под церковью – кирпичные склепы для будущих погребений; придел Арханг. Гавриила обновлен и изящно украшен резными царскими вратами и изящной люстрой. Ризница церковная обновлена и обогащена новыми облачениями. С 1862 г. начато правильное устройство библиотеки, вверенной хранению одного из членов причта, и ныне в ней более 1,600 томов; архив церковный также собран и приведен в порядок; документы хранятся в особых коробках и переплетаются, по роду дел, в особые книги. Улучшено также и состояние кладбища: водоотводные трубы исправлены, чрез кладбище проложены 4 трубы, одна на церковные и три на частные средства¹⁰², обращено внимание не исправность канав и на проведение таковых вновь; болотистые места возвышены насыпкою сухого мусора и земли, которые покупались на производимых в городе постройках; чрез кладбище устроена хорошая проезжая дорога; число мостков и дорожек увеличено почти вдвое, так, что ныне общее протяжение их выходит более 12 верст; старое кладбище очищается от излишних кустарников, а новое засаживается деревьями; для устранения загромождения кладбища старыми полисадами и памятниками, заведено владельцев таковых приглашать к исправлению оных, а в случае неисправления – через год после приглашения – убирать и употреблять на потребности кладбища. Для удобнейшего помещения служащих и лучшего наблюдения за кладбищем, устроено на нем 5 деревянных домиков для сторожей, для смотрителя, свечника и могильщиков; один из домиков отдается зa 850 р. в год плотникам, производящим разные работы на кладбище; на Расстанной улице устроен, упомянутый выше, каменный дом, № 34, для причта и конторы; на Расстанной же улице, при доме № 23 устроено деревянное помещение для мелочной лавочки, отдаваемое в аренду за 400 р. в год. Все церковные дома на Расстанной улице с 1874 г. соединены с городскими водопроводами, дающими возможность пользоваться невскою водою, взамен употребляемой раньше воды Обводного канала, испорченной от множества фабрик и заводов. Наконец, при деятельном участии Волковского причта, с осени 1883 г. кладбище соединено с городом удобным и дешевым путем сообщения – по конно-железной дороге.

Но несмотря на то, что в настоятельствование прот. Никитина Волковское кладбище благоустроялось во всех отношениях, оно, за тоже время, вступило в последний период своего существования, будучи предназначено к постепенному закрытию. Состоялось это вследствие того, что были захоронены все места 6 и 7 разрядов, отведенные для погребения бедных. На близкое истощение запаса этих мест обратил внимание, еще в 1859 году, церковный староста Туляков и он, при снятии плана с кладбища, нанес на план участок земли в 29½ квадр. саж., прилегающий к кладбищу с западной стороны. Но когда стали пред епарх. начальством ходатайствовать о прирезке этого участка к кладбищу, ходатайство не имело успеха. Прот. Никитин возобновил ходатайство: причт и церковный староста несколько раз просили и епархиальное начальство и городскую думу и военного губернатора и обер-полициймейстера и добились только того что умерших из Николаевского сухопутного госпиталя стали хоронить на холерном кладбище, в 2–3 верстах от Волкова, но особая комиссия при городском общественном управлении, в виду неудобства прилегающих к кладбищам свободных земель, предполагаемого расширения города, а также – опасения вреда, в санитарном отношении, от близости кладбищ к городу, пришла к решению об открытии городских кладбищ по Николаевской и Финляндской жел. дорогам, не менее, как в 10-ти верстах от города. В этом роде 20 октября 1871 г. Высочайше повелено устроить кладбища по указанным дорогам и прирезать к Большеохтенскому кладбищу, на счет охтенского пригорода, 8 десятин; при этом предписано «новые кладбища открыть не позднее лета или осени будущего года», а «с устройством их и расширением Большеохтенского кладбища, воспретить привоз покойников на кладбища: Волковское, Митрофаниевское и Смоленское из больниц и др. богоугодных заведений, направив их на новые кладбища, преимущественно на кладбище по Николаевской жел. дороге и неотлагательно принять меры к лучшему содержанию существующих кладбищ и к устранению главнейшего из присущих там неудобств – наполнения могил водою, посредством указанных медицинским советом способов: дренирования, возвышения насыпями и т. п., сообразуясь с местными средствами» (Сенатские Ведом. за ноябрь 1871 г.).

Казалось бы здесь и конец решению вопроса о местах погребения бедных и о положении прежних городских кладбищ, в том числе и Волковского, но городское управление имело здесь в виду не только удовлетворить нужде погребения бедных, но и создать для города новую доходную статью, каковою не могли быть кладбища для бедных, особенно при существовании конкуренции в виде старых городских кладбищ. Поэтому оно поставило себе задачею, еще до открытия новых кладбищ, изыскать меры к тому, чтобы сделать их, в недалеком будущем, общими городскими кладбищами, и для этого, скорее захоронить и закрыть старые кладбища. С этою целью, будто бы для удовлетворения нужды погребения бедных, до времени открытия новых кладбищ, при содействии обер-полициймейстера, особая комиссия сделала новое распределение разрядов на Волковском и Митрофаниевском кладбищах, высшие разряды перечислила в низшие, рассчитывая, что, при направлении на эти кладбища умерших из больниц, вновь назначенные 6 и 7-й разряды будут захоронены в год, 5-й – в два года, 4 и 3 – в 3 года, и затем эти кладбища останутся только для погребения на заранее приготовленных местах. Такое распоряжение равнялось почти совершенному закрытию названных кладбищ и лишению средств содержания существующих при них церквей, домов и благотворительных учреждений. Волковский причт протестовал против этой меры и в рапорте ко владыке, выяснив последствия этой меры, а также – не состоятельность ее в санитарном отношении, оскорбительность для русского православного народа в применении ее к одним только русским православным кладбищам, и несообразность с Высочайшим повелением, (Рапорт в окт. 1871 г.), успел отстоять свое и Митрофаниевское кладбище от полного применения придуманной, гибельной для них, меры. Но попытки города этим не кончились. Напротив, затрата полумиллиона рублей на устройство новых кладбищ и ежегодный дефицит в 25–30 т. р. по содержанию их, скоро послужили сильнейшим побуждением – изыскать способы к их закрытию. Началось печатание громовых статей о вреде городских кладбищ в санитарном отношении, и последовали ходатайства о скорейшем закрытии не только Волковского и Митро- фаниевского, но Смоленского и Большеохтенского православных кладбищ, особенно – последнего, которое, незадолго перед тем, самым Высочайшим повелением признано было безвредным и увеличено прирезкою земли. При этом волковский причт опять выступил передовым защитником своего и других городских кладбищ. В представленной им, в июне, 1880 года от всех кладбищенских причтов записке в Святейший Синод, он обстоятельно разобрал и опроверг все основания для закрытия городских кладбищ и подробно указал все стороны этого вопроса, на которые следовало обратить внимание. Представления эти были приняты во внимание, ходатайство Думы было отклонено. (Указ Св. Син. от 14 декабря 1881 г., № 4645) и Волковское кладбище продолжает пока существовать на основании Высочайшего повеления 1871 г. в пределах первых пяти разрядов, доколе остаются в них свободные места. При существовании кладбища в этих условиях, число погребаемых сократилось почти вдвое против прежнего, а в последнем году – еще больше, и тогда как прежде, при ежедневной литургии было в церкви 10–20 гробов, теперь нередко бывает один или два гроба, а иногда ни одного. Потому, если и прежде нельзя было доказать особенного вреда от кладбищ для города, то теперь этот предполагаемый вред, особенно при мерах к улучшению кладбища, естественно должен сократиться до минимума, а исследование доктора В. П. Колодезникова «о безвредности петербургских кладбищ», в 1882 г. научным образом доказало, что этот вред и совсем не существует, и если вода в прилежащей к кладбищу речке и в канавах имеет желтый цвет, то не от разложения трупов, а от обильного содержания железа, которым вообще богаты все окрестности Петербурга. Впрочем, городское управление игнорирует доводы доктора Колодезникова, как и вообще – все, что не сходится с его экономическими расчетами о необходимости скорейшего закрытия кладбищ, и потому можно ожидать, что, в недалеком будущем, снова поднимется вопрос о вреде Волковского и друг. кладбищ и о необходимости их закрытия.

5. Число погребаемых на кладбище и замечательные между ними лица

В 128-летнее существование Волковского православного кладбища много сотен и тысяч покойников погребено в его недрах. Вот таблица погребенных, по пятилетиям, с основания кладбища.

Таким образом до 1884 г. погребено 574,781 человек. Из них в прошлом столетии – 133,503 человека, в нынешнем – 441,278. В числе погребенных должно считать одну треть младенцев. Мужеского пола, до 1848 г., обыкновенно погребалось почти вдвое против женского, а с 1848 г. число погребенных женского пола, приблизительно, на одну четверть становится менее против мужеского.

В прошедшем столетии погребались больше простолюдины, редко – чиновники и придворные служители. С нынешнего столетия кладбище становится всесословным, хотя большинство погребаемых – простолюдины. Есть много лиц из графских, княжеских и баронских фамилий. Перечислим лиц более замечательных.

Из Духовенства: Протопресвитеры: Державин († 3 марта 1826); Торопогрицкий († 11 июля 1828) и Кутневич († 26 апреля 1865), протоиереи: Певницкий – законоучитель Императрицы Марии Александровны, Данковы: – Иоанн († 22 июля 1833) и Василий († октября 1816) Семеновичи, сыновья здешнего диакона Симеона Михайлова, Троянский, Василий Иванович протоиерей сакелларий Преображенского собора († 28 декабря 1856), Алексей Иванович Малов, известный проповедник († 1855), Бедринский, Иоанн Иоаннович, протоиерей Казанского собора, член Росс. академии и духовноцензурного комитета, переводчик Церковной Истории (в 3 ч.), Политики Боссюэта и др. сочинений († 9 февраля 1831), Никольский, Тимофей Ферапонтович († 1848), протоиерей Казанского собора, автор нескольких богословских сочинений, особенно: «о молитве за умерших»; Никольский, Александр Тимофеевич, сынъ его (3 декабря 1876), священник Входоиерусалимской церкви, ревностный труженик на поприще общественной благотворительности и, горячий церковно-общественный деятель; Григорович, Иоанн Иоаннович, († ноября 1852), протоиерей Аничковского Дворца, участник в изданиях археографической комиссии и издатель сочинений Георгия Конисского в 2 т.; Сидонский, Феодор Феодорович (6 декабря 1873), прот. Казанского собора, профес. филос. и богословии в университете, доктор философии, автор введения в науку философии» и проч. сочинений; Полисадов, Василий Петрович († августа 1878), профессор богословия в Университете, протоиерей Петропавловского и Исаакиевского соборов; Славинские Андрей Степанович (отец † 1847) Александр Андреевич (сын † 1883), протоиереи Ямской церкви, искренно преданные приходу, всем доступные, добрые, общежительные пастыри; Морошкин, Михаил Яковлевич († 15 апреля 1870), священник Казанского собора, ученый и правдивый деятель среди петербургского духовенства, автор многих ученых сочинений, напр. «Иезуиты в России», «Славянский Именослов» и проч.

Из военных здесь погребены: Аничков, Викт. Mux. († 18 февр. 1877) – редактор «Военного Сборника»; Ахвердов, Никол. Измаил., (1754–1817) – преподаватель разных наук вел. князьям Николаю и Михаилу Павловичам; Башуцкий, Павел Яковл. (1771–1836) – комендант Петропавловской крепости; Болдырев, Ник. Вас. († 23 марта 1882) – профессор военной академии; Карнеев, Ег. Вас, – инженер и сенатор (1773–1849); Копъев, Петр Матв. – прославившийся в кампаниях 1807–8 г., тяжело раненый и взятый в плен; Лелякин, Григ. Григ. – отличившийся при взятии Эривани, во время Персидской кампании 1827 – 28 г.; Шильдер Шульднер, Юрий Ив. – прославившийся в последних кампаниях.

Из лиц гражданского ведомства здесь погребены: Бутков, Петр Григ., (1775–1857), действ. тайн. сов., сенатор и ординарный академик; Джунковские: Степан Семенович, директор департамента государств. хозяйства и сотрудник Импер. вольного экономического общества (1762 – 1839) и сын его Александр Степанович, действ. статск. советник, (1804–1850); Дружинин, Яков Александр. (1771–1849), профессор в институте путей сообщения; Ермолаев, Александр Ив. (1780–1828) сотрудник Карамзину и Румянцеву в их ученых занятиях; Каркунов, Мих. Андр., ординарный академик (1806–1858); Левиссон, Василий Андреевич, профессор Евр. языка в Спб. дух. академии († 1869); Поленовы: Алексей Вас., (отец 1738–1816) – академик, участник в издании Никоновской летописи, и Василий Алексеевич (сын 1776 – 1851) – участник в трудах росс. академии; Рунич – известный по делу Магницкого и Сперанского; Славинский, Павел Андр. (1809–1881) – сенатор; Сушинский, Менандр Семен. – попечитель человекол. общества († 1874); Чебышев Дмитриев – профессор университета († 1876).

Из погребенных здесь врачей более известны: Дерикер – доктор гомеопат; Кинг – доктор Троицкой общины, Ловцов и Тарасов.

Из лиц прославившихся на поприще литературы, здесь погребены, между прочим: Авдеев, († 1 февраля 1876), на деревянном кресте, над могилою его, кто-то написал карандашом двустишие:

«Где крест разрушенный стоит,

Там верно уж лежит писатель».

Афанасьев-Чужбинский († 6 сентября 1875); Башуцкий – составитель «Панорамы Петербурга»; Благосветлов – редактор журнала «Дело»; Белинский – известный критик; Глинка – автор многих повестей, рассказов и пр.; Дельвиг – поэт; Добролюбов – критик; Курочкин – поэт юморист; Палаузов – писавший о славянах; Полевой – издатель многих журналов; Решетников, Стопановский, Тургенев, Иван Сергеевич.

Здесь погребены многие представители разных искусств, как-то архитекторы: Витберг, Воцкий, Мельников, Садовниковы; скульпторы: Теребеневы–отец и сын; живописцы: Садовников, Сапожников; гравер Виноградов; музыканты: Ершов и Гунке; актеры: Дмитревский и супруга его Аграфена Михайловна, урожд. Мусина-Пушкина, Яковлев, Булахов, Гусева, Славин и пр.

Здесь же погребены многие книгопродавцы издатели, например: Глазуновы: Ив. Петр. († 1831) и сын его Илья Ив. († 1849), отец и дед нынешнего книгопродавца и городского головы Ив. Ив. Глазунова; Звонарев, Кожанчиков, Кораблев, Плавильщиков, Смирдин и Сленин. Из именитых купцов здесь погребены: Пономаревы, Щербаковы, Новиковы, Варгунины, Зверковы, Жуков, Растеряев, Хлебников, Воденниковы, Лопатины, Целибеевы и пр.

Вид кладбища в настоящее время и наиболее выдающиеся

его памятники и эпитафии

Ныне Волковское кладбище представляетъ сад или парк, засаженный деревьями и кустарниками разных пород, с палисадами, беседками, памятниками и крестами; летом все это обсажено цветами, украшено венками и гирляндами. Отделяясь оградою от улицы и церковных домов, кладбище с остальных сторон частью обнесено забором, частью ограждено речкой.

От св. ворот внутрь кладбища ведет большая, мощеная булыжником, проезжая дорога, для провоза покойников и проезда экипажей. У двух калиток, также как и у главных ворот, содержится постоянный караул, для наблюдения за проходящими. Тут же находятся и квартиры для сторожей. Деревья и кустарники особенно густы до Пономаревской церкви, а дальше кладбище имеет березовые аллеи и безлесные лужайки. За Спасскою церковью – большой луг, где летом гуляют и играют дети; за лугом – лесок, постепенно переходящий в частый и высокий березовый лес.

Кладбищенские дорожки и мостки простираются больше, чем на 12 верст и разделяют кладбище на правильные четвероугольники. Для отыскания могил, мосткам даны названия или от ближайших церквей, (Спасские, Всесвятские...) или от звания погребенных здесь лиц (Литераторские, Духовные, Цыганские и Пожарные) или по тому, куда они направляются (Немецкие, к немецкому кладбищу, Косые, Дерновые и пр.).

Древнейшая часть кладбища, от Расстанного переулка до Пономаревской церкви густо захоронена и сплошь занята памятниками и полисадами; далее к большой церкви многие места хотя не заняты, но откуплены и обнесены решетками и палисадами.

Древнейший тип обделки семейных мест – это высокие деревянные изгороди, с наглухо закрытыми с трех сторон беседками; иногда, вместо беседок устроялись деревянные или каменные часовни, в роде наглухо закрытых будок. Теперь больше ставятся палисады, или изящные павильоны, или решетки с железными крышами, иногда обтянутые со всех сторон проволочными сетками.

Древнейшую форму памятников представляют плитные гробницы, мраморные жертвенники, с урнами и колонками, завершающиеся крестом, или горящим светильником, пирамидою или колонною, на которой вырезана надпись. С 30–40 годов памятники стали делать из гранита, мрамора или чугуна и дали им форму саркофага, жертвенника, пирамиды, а наверху их стали утверждать или крест, или изображение ангела, женщины, или лежащую на налое раскрытую книгу со священными словами.

Надмогильные кресты прежде устроялись осьмиконечные, с крышкою и распятием или со словами: «Господь Царь славы». С 60 годов стали чаще устроятъ кресты четвероконечные, а в последнее время – в виде срубленного дерева.

Лучшими памятниками на Волковском кладбище можно считать памятники над могилами Галченковых, Варгуниных, Сахаровых, Артемьевых, Алонкиных, Борисовских, Воденикова, Носовых и пр.

До 60 годов нынешнего столетия на памятниках помещались стихотворные эпитафии. Чаще других повторялась написанная кн. Гавриилом Петр. Гагариным († 1807) следующая эпитафия:

«Прохожий! ты идешь, но ляжешь так, как я;

Присядь и отдохни на камне у меня;

Сорви былиночку и вспомни о судьбе;

Я – дома, – ты в гостях, – подумай о себе».

В подлинной эпитафии, написанной Гагариным, вероятно, для самого себя, находятся еще два стиха:

«Взгляни, что сделалося с тварью горделивой!

Где делся человек? – И прах зарос крапивой»!

В первый раз эта эпитафия была написана на памятнике известного в Синоде, в обер-прокурорство гр. Хвостова, дельца, – обер-секретаря Ив. Пукалова. Или вот еще несколько эпитафий:

1. «Покойся, друг души, бесценный

В стенах обители святой!

Настанет час благословенный

И – мы увидимся с тобой».

Выражение: «в стенах обители» показывает, что эпитафия занесена с какого-нибудь монастырского кладбища.

Мой ангел спит в сырой

земле;

Жестоку грусть оставил мне:

Куда идти – тоску разбить?

Спешу к могиле слезы лить».

«Тише дети, не шумите,

Свою мать вы не будите;

Она долго будет спать,

И вас туда же ожидать».

4) Над могилами 4-х студентов 1-го курса Спб. дух. акад. была следующая эпитафия, написанная, по преданию, ректором академии Филаретом:

«Мы чаяли узреть их учительми здесь,

Где жатва многая, а делателей мало;

Но жатвы Господу не то угодно стало:

Он их самих пожал и рано в кров свой внес».

Некоторые эпитафии представляют жалкие образчики грубого рифмоплетства, или безграмотные переделки прежних стихотворений, способные возбудить скорее улыбку, нежели святое чувство. Таковы, например:

«Здесь в чаяньи небесных благ

Покоится смиренный прах

Усердного раба Христова

Матвея Кузмича Коткова,

Родившегося в жизнь земную

Ноемврия 10-го 1795 года,

Преставшегося в жизнь иную

Июля 1-го 1848 года.

Или:

О, ты, жестокая холера, –

Какого ты сразила кавалера –

Измайловского унтер-офицера.

Или еще:

Под хладным камнем сим,

Под тенью сей березы

Спит непробудным сном

В сырой земле мой верный друг –

Единственный супруг.

Между тем тут погребен второй супруг скорбящей жены.

Или вот курьезная эпитафия:

Двубрачной быв, была душой обоих

Один оплакан ей, другой рыдал по ней,

И вместе с дочерью, виной ее кончины,

Здесь сердца своего скрыл обе половины.

Ныне стихотворения заменяются, большею частью, изречениями священного писания и священных песней, а могилы и памятники украшаются цветами и венками. Обычай этот, введенный лет 25 тому назад по подражанию иностранцам, много содействует украшению кладбища. Устроенные пред кладбищем садовые заведения улучшили и вид и санитарное состояние самой улицы пред кладбищем.

Церкви кладбища в настоящее время

Ныне на Волковском кладбище находятся 3 каменные церкви, с 6-ю престолами, расположенные по линии «широких» мостков, на расстоянии, одна от другой, саженях в 70.

1) Древнейшая, Воскресенская, или «старая», церковь находится в 29 саж. от св. ворот, против Расстанной улицы, почти закрытая деревьями. Длина ее 12 саж. 1 арш., ширина 6 саж. 1 арш. Алтарь полукруглый. Средняя частъ ее в 3 саж. вышины. Над срединою церкви возвышается купол, а над притвором колокольня. В первом ярусе колокольни находится придел Арх. Гавриила; во 2 ярусе 9 колоколов, из которых самый большой в 271 пуд. Высота колокольни, с крестом, 12 саж. 1 арш. У западного входа и у входа в алтарь устроены деревянные тамбуры. В притворе, с левой стороны – сторожка, с правой – лестница в придельную церковь. Церковь отапливается зимою 4 круглыми железными печами. Пол церкви имеет в себе множество надгробных плит. В алтаре пол дубовый, паркетный. Солея возвышается на 2 ступени. На средине церкви бронзовая о 30 свечах, люстра. Иконостас, в полтора яруса, деревянный, столярной работы, резной, белый с позолотою. Иконы нижнего яруса в рамах за зеркальными стеклами и в серебряных окладах, в которых серебра до 4 пудов. В следующем ярусе – дванадесятые праздники; на царских вратах – Благовещение и 4 Евангелиста; над ними – Тайная Вечеря. По сторонам иконостаса шкафы для ризницы. Множество икон размещено на аналоях и по стенам. Всех их в храме до 142.

Из священных предметов в церкви более замечательны: 1) картина свидания Божией Матери с Елизаветою – проф. Майкова; 2) икона Божией Матери, называемая Павская, похожая отчасти на иконы Федоровскую, Донскую и Жировицкую. Она отличается от них тем, что здесь Спаситель представлен обнимающим Матерь своими ручками за ее ланиты; 3) Икона Божией Матери «Всех Скорбящих радости», особенно уважаемая крестьянами Волковой деревни; 4) икона Божией Матери Кульминская, похожая отчасти на икону Купятицкую и на икону Богородицы «Благодатное Небо», но отличается от них тем, что изображена не на кресте, не в сиянии и не в короне и не имеет скипетра в руках. По сторонам ликов Богородицы и Спасителя есть надписи. На одной написано: «Мария, Мати Царя Христа Назорея»; другая надпись повествует, что Богородица явилась в 1643 г. новгородцам Димитрию и Василию Воскобойниковым, когда они носимы были бурею по волнам, и обещала им спасение, если возьмут ее образ из страны неверных и привезут его на Русь. Выброшенные на Верезай остров они нашли у латинского попа, икону, поставленную, вместо дверей, у чулана и, выкупив ее за 15 ефимков любских, взяли икону на судно; 5) напрестольный сребропозлащенный ковчег (весом 9 ф. 16 зол.), в виде гроба Господня, устроенный в 1788 г., частью из привесок к разным иконам, частью на деньги, в количестве 130 р., собранных богаделенкой Агрипиной Ивановой; 6) напрестольное Евангелие (весом 5 ф. 40 зол.) с финифтяными иконами в серебряном окладе. Пожертвование кн. Петра Трубецкого в 1820 г.

Находящийся над притвором придел Арханг. Гавриила представляет отдельную церковь и известен под именем верхней церкви. Церковь занимает пространство в 4 кв. саж., а алтарь 3 саж. с небольшим. Остальное пространство занято ризницею и справочным отделением архива. Церковь высока и светла; алтарь низок (около 3½ арш.) и темен, освещаясь одним окном, выходящим на лестницу, и светом из ризницы и церкви. Пол покрыт войлоком и клетчатою в виде паркета, клеенкою. Церковь отапливается изразцовою печью. Амвона нет, иконостас, в виде досчатой перегородки, высотою в 4 аршина, имеет два ряда икон. В целом своем виде придел своею келейною миниатюрностью, уединенным положением, сочетанием простоты и благолепия и таинственным полумраком алтаря, производит на душу трогающее и вызывающее на молитву впечатление. Поэтому многие из любящих уединенную молитву просят совершать заупокойные литургии именно в этом приделе.

2) Вторая по времени здешняя церковь есть церковь Спаса Нерукотворенного, называется большою церковью или собором. Вышина ее с крестом средней главы, 20 саж.; корпус ее составляет четырехугольное здание в 20 саж. 1 арш. дл. и 12½ саж. 8 вершк. ширины. На восточной стороне – три полукруглые выступа, из коих в среднем – алтарь, а в боковых – ризница. Длина всего здания с алтарем 23 саж. На западной, северной и южной сторонах, в выдающихся вперед на 4 арш. арках, устроены гранитные лестницы в 8 ступеней. Храм освещается 74 окнами и отапливается 14-ю круглыми железными печами и тремя каминами; с западной стороны средняя арка не закрыта снаружи стеною, а ограждается легкою деревянною перегородкою с 3-мя дверями, над которыми находится громадное полукруглое окно. Внутри эта входная арка представляет собою большую нишу, составляющую паперть. В паперти помещаются: контора, лестница на верх здания, по которой расположены кладовые, главный архив и помещение для сторожей. Из паперти во внутреннюю часть притвора ведут дубовые, со стеклами двери. Во внутреннем притворе продаютъ свечи и просфоры. По сторонам притвора – приделы: правый – Казанской Божией Матери, левый – Архангела Михаила.

Приделы представляют собою отдельные небольшие церкви. Стены их окрашены под мрамор, своды представляют голубое звездное небо, с ангелами в облаках; в обоих приделах бронзовые, в 30 свечей, люстры, украшенные хрусталиками; иконостасы деревянные, в 3 яруса. Иконы в иконостасах без окладов; только в Казанском приделе икона Божией Матери покрыта серебряной вызолоченной ризой. Клиросы закрыты небольшими иконостасами. Главный храм занимает пространство в 128 квад. саж. и имеет 5 куполов, утвержденных на 4 дорических колоннах. В каждом куполе по 8 больших окон, так что сверху проникает свет чрез 40 окон, по сторонам храма еще 20 окон. Купола снаружи окрашены в голубой цвет и усеяны золотыми звездочками. На вершинах колонн – евангелисты; на своде алтаря – сошествие св. Духа, над дверями и в промежутках между ними – евангельские события. Стены и колонны выкрашены масляною краскою оливкового цвета и украшены иконами. Всех икон, не включая иконостаса, в храме 110. Люстра бронзовая в 60 свечей. Амвон возвышается на 5 ступеней и ограждается медною решеткою. На амвоне, в алтаре и в ризнице пол паркетный, дубовый. На правой стороне амвона – плащаница, устроенная в 1842 году в память погребенных при храме гг. Седякиних. Иконостас в 4 яруса, венчается большим осьмиконечным крестом. По бокам его устроены помещения для ризницы, закрытые меньшими иконостасами, так что со стороны представляется вид трехпрестольного храма. Средние иконы первого яруса и икона Тайной Вечери в 3-м ярусе украшены массивными серебряными окладами, с золочеными венцами, весящими в общей сложности более 3½ пудов. Все иконы – работы Денисова.

Из икон замечательны: 1) находящиеся на 4-х колоннах иконы работы того же Денисова, с изображениями св. ап. Иакова, брата Господня и трех Вселенских Святителей, молящихся пред престолом; 2) икона Анны пророчицы – работы Карла Брюллова, над могилою Анны Бенардаки, в левом углу западной стены храма; 3) мозаический образ мученицы Надежды, работы акад. Веклера, над могилою Надежды Беляевой, на правой стороне западной стены; 4) иконы св. Николая Чудотворца и св. Екатерины, мозаической работы женской Серафимовской общины, у могил Николая и Екатерины Роговых.

Алтарь окрашен в розоватый цвет. Престол украшен серебряною 84 пробы одеждою в 4 пуда весом, работы Верховцева. На верхней доске ее изображен антиминс, а на боковых – крест, моление о чаше, несение креста и Воскресение Христово. Одежда покрыта зеркальными стеклами. За престолом – седмисвещник и серебряный ковчег на мраморном столе; ковчег – работы Апарина, имеет вид пятикупольного храма, с гробом внутри. За ковчегом, в белой мраморной тумбе, помещается запрестольный крест, обложенный серебром и вызолоченный чрез огонь; жертвенник, белого мрамора, утвержден на пьедестале из голубоватого мрамора.

В ризнице хранятся два экземпляра серебряных вызолоченных сосудов и два больших евангелия, московского издания 1786 и 1836 г., в серебряных золоченых досках, тут же серебряный венок на гроб Н. С. Тургенева, присланный от студентов московского техническ. училища.

3) Третья, позднейшая по времени, церковь во имя Всех Святых, известная под именем Пономаревской церкви; она пятиглавая, четыреугольная, с полукружием алтаря, почти совсем закрыта деревьями. Длина ее с алтарем 10 саж.; ширина 6 саж. 2 арш., высота с крестом среднего купола 12 саж. Иконостас в 2½ яруса. Иконы писаны Пеше- хоновым. Икона Всех Святых, на горнем месте, писана Денисовым. Она – большего размера (4½ арш. высоты и 2½ шир.) занимает все пространство горнего места и отличается отчетливостью отделки. Иконы иконостаса в серебряных, больше 3 пудов весом, окладах, довольно грубой работы. Подобною грубоватостью отделки отличается и напрестольный ковчег, в виде Голгофы. Из свящ. предметов замечательны 1) потир в виде снопа пшеницы, поддерживаемого гроздями винограда, 2) праздничное Евангелие, в массивных серебряных золоченых досках и 3) праздничный напрестольный крест.

Под церковью в склепах погребены лица из семейства Пономаревых и из др. фамилий, им родственных, как-то: Сивковых, Болдыревых, Алферовских. Сам строитель храма и его супруга погребены за правым клиросом; за левым клиросом погребен бывший их духовник протоиерей Владимирской церкви Михаил Никитич Малеин († 1867).

Причт кладбища и его содержание

Причт здешний сперва состоял из священника и дьячка. Первым священником был Алексей Георгиев, а дьячком – Сергей Алексеев; в 1761 г. прибавлен 2-й священник Иоанн Григорьев Малоземов; и 2-й дьячек Иван Степанов; первым диаконом был Семен Михаилов, из мещанской фамилии Тонких, родоначальник Данковых; в 1762 г. Михаилов определен священником на место умершего Алексея Георгиева, а в диаконы определен Иоанн Семенов Башилов; в 1774 году определен 3-й священник Иаков Славицкий, вскоре перешедший в Колтовскую. Когда в 1776 г. запрещено было хоронить при Ямской церкви, то состав тамошнего причта уменьшен, а здешний увеличен. Настоятелем сделан Иоанн Иерофеев.

Содержание причта было очень скудное; Славицкий перешел к Колтовской церкви именно из-за бедности здешнего места. Из разбиравшейся в 1786 г. жалобы одного дьячка на удержание, будто бы, священниками части его дохода, видно, что доход священника за Пасхальную седмицу, вместе со славлением по городу, простирался до 20 руб. асс., диакона – до 12 р. дьячков – до 6 р.; на Фоминой неделе, когда была Радоница, получалось вдвое меньше против дохода в седмицу Пасхальную. Средним числом священник получал в год 400 р. асс.; диакон до 200, а причетники – по 120 р. А так как члены причта, живя в собственных домах, должны были тратиться на их покупку, содержание и ремонт, то содержание причта было еще ниже того, что показано сейчас. Скудость содержания заставила причт просить у Владыки права на часть доходов, получаемых от вырытия могил. Владыка удовлетворил эту просьбу и на долю священника произошла прибавка до 60 р., диакону – до 36, а причетникам – до 18 р. в год.

До 1795 г. в составе причта произошли следующие перемены. На место умершего в 1777 году Малоземова определен из Исаакиевского собора Иоанн Герасимов, нередко подвергавшийся суду и штрафам за разные неблаговидные поступки. По просьбе причта, его, пред праздником Рождества того же года, возвратили на прежнее место службы. На место его определен, из диаконов Смольного монастыря, Иоанн Степанов, вскоре перешедший к Сергиевскому собору. Место его несколько времени было праздно и потом опять был переведен сюда тот же Герасимов. Прослужив 14 л., он не исправился, был несколько раз штрафован, 9 сент. 1797 г. отрешен от должности и вскоре скончался. На его место поступил зять его Иоанн Ефимов Криницкий из студентов семинарии. В 1788 году настоятель Иерофеев поступил в братство Александроневской Лавры, а на его место определен зять его Петр Федоров Акалицкий в звании настоятеля. По выходе в отставку диакона Башилова определен Алексей Степанов Ястребцов, а на место уволенного за штат Семена Михайлова поступил во священники зять его Дмитрий Федоров Мытенский. Причетники, вообще не отличавшиеся доброю нравственностью, менялись очень часто.

В 1795 г. определен сюда, на дьяческий оклад, прибывший из новгородской епархии священник Василий Емельянов; таким образом причт сделался четырехкомплектным. В 1798 г. был уже новый настоятель Иоанн Григорьев Ефицкий. В 1803 г. на вакансию 4-го священника был определен Гавриил Успенский, о котором в формуляре сказано, что он был «состояния невоздержного и непокойного»; своим поведением он причинял не мало беспокойств и затруднений и незаслуженно отнимал от других часть дохода. Между тем, несмотря на увеличение состава причта, консистория, в 1806 г., запретила причту пользоваться 3-ею частью дохода от вырытия могил, а велела обращать ее в пользу вдов и сирот. Правда она, по ходатайству благочинного Державина, переместила к другим церквам священника Успенского, дьячка Спиридона Еремеева и пономаря Жданова, но в 1807 г. причт снова стал 4-х комплектным. Но все-таки доходы причта не уменьшались. По показанию клировых ведомостей священник получал до 500 р. в год, диакон – до 300, а причетник – до 150 в год. Вскоре затем, за смертью Акалицкого и Мытенского и по лишении места священников Криницкого и Успенского, причт снова стал трехкомплектным, каковым был во все время настоятельствования Воцкого, и после него до 1846, кроме конца 1819 и половины и 1820 г., когда определен был сюда, уволенный из армейского ведомства, священник Петр Следнов, с правом на поручные доходы.

Сокращение причта, исполнение всех церковных служб, заботы о построении новой каменной церкви, порядок в церквах и на кладбище – все это возвысило доходы причта в четверо против прежнего. Пред поступлением Воцкого священник получал в год до 500 р., а в 1822 г. это сумма выдавалась пономарю на сторожевской вакансии, следовательно, соответствовала годовому доходу причетника. Положение причта, при Воцком, улучшилось еще и тем, что причт поместился в церковных домах и стал получать от церкви деньги на отопление домов.

С 1846 г. начинается увеличение причта. Прежде всего сюда переведены были, от Благовещенской церкви на Васильевском Острове, переданной женскому монастырю, протоиерей Иоанн Долоцкий и дьячек Егор Преображенский. В следующем году церковный староста ходатайствовал об определении сюда второго диакона, в помощь диакону Александру Соболеву, который, часто хворая от пьянства, не мог справляться со службами. Вторым диаконом определен Сергей Малиновский. В 1854 г. в причт вступили священник и дьячек церкви, устроенной в здании Волковской градской богадельни. В 1857 г. при увольнении настоятеля Николая Ильинского определен был священником сын его, Гостилицкий священник Владимир Ильинский, настоятелем же был назначен Владимир Полянский. Таким образом в причте состояло уже шесть священников; вскоре стало и шесть дьячков; диаконы также с половинного дохода были переведены на полный диаконский доход.

С увеличением причта содержание его должно бы было уменьшиться. Но при протоиерее Ильинском, благодаря усердию членов причта, доход, вместо уменьшения, увеличился. Священник получал от 2,500 до 3,000 р. в год, диакон – от 1,500 до 1,800 р., причетники – от 750 до 900 р. Но при Полянском доходы стали падать, так что к 1862 г. священник едва получал до 1,800 р. При протоиерее Никитине доходы опять возвысились до размера последних лет настоятельствования Ильинского. В 1867 году причт в виду продолжительной болезни священника Эвенхова, стал просить митрополита о закрытии 6-й священнической и дьяческой вакансии. В 1873 году один из 6-ти дьячков Николай Ставровский был рукоположен в диакона на дьяческой вакансии.

Со времени Воцкого, при Волковском православном кладбище служили следующие протоиереи и священники.

1) Прот. Николай Яковлевич Воцкий из Воцкого погоста (Новгор. епархии), служил сперва диаконом на родине, а потом в городе Софии, священником на родине, потом – в Красном селе, в Рыбацком, а в 1808 г. переведен на Волково кладбище. Здесь в 1809 г. произведен в протоиереи и скончался 3 марта 1840 г. на 79 г. от рождения.

2) Свящ. Илья Петров, из реторики, служил сперва причетником в Петропавл. соборе, священником в Новой Деревне, потом – на Алексадровской фабрике, в Копорском Преображенском соборе и 16 августа 1808 года переведен на Волково кладбище, в 1817 г. за старостью уволен за штат, и до самой смерти пользовался квартирою с дровами и содержанием в 400 р., а потом – в 600 р.

3) Свящ. Василий Ив. Рябинин из студентов семинарии, переведен сюда от Троицкой церкви в Галерной гавани и скончался в 1834 году, на 60 году жизни.

4) Свящ. Петр Артемьев Быков, из Тверской епархии, учил пению в Кадетском корпусе и в полках; потом был диаконом на Сенной; к Волковскому кладбищу переведен в 1817 г.; умер в 1838 году; был членом попечительства о бедных дух. звания; имел золотые часы в подарок от Государя Императора.

4) Свящ. Николай Ив. Эвенхов – зять Акалицкого, сперва был диаконом и законоучителем при военно-сиротском доме (впоследствии Павловское военное училище), потом – иподиаконом при митрополите; 1831 г. 9 февр. сделан на Волково кладбище диаконом, а 5 июля того же года священником; скончался 27 июля 1845 г. на 44 году, оставив по себе жену и малолетних детей; для обеспечения семейства его был назначен сюда священником из Боровицкого уезда Федор Федотов Светлицкий, с тем, чтобы он получал половину дохода, а другую отдавал вдове Эвенхова. Здесь он служил до октября 1846 г., когда поступил в священники зять Эвенхова Константин Добронравин. Светлицкий потом служил за больного Иоанна Долоцкого; в 1851 г. хотел остаться здесь в качестве помощника прот. Ильинскому, но, по рапорту благочинного прот. Малеина, признан был не нужным и возвращен в свою епархию.

5) Прот. Николай Стеф. Ильинский – из окончивших курс в Новгор. дух. семинарии, был священником в селе Голине (Новгор. у.), благочинным, протоиереем в Грузине и в Боровицком соборе, смотрителем Боровицкого дух. училища; потом священником в Петербурге у церкви ап. Матфия; в 1840 г. определен настоятелем Волковского кладбища. С 1857 г. вступил в монашество с именем Никанора, был архимандритом и наместником Лавры и скончался в 1863 г. В числе отличий имел палицу, которою наградил его в 1824 г. митрополит Серафим.

6) Свящ., а потом протоиерей и настоятель Владимир Петр. Полянский – из Калужской епархии, кандидат Спб. дух. академии, служил в Петропавловском дух. училище, потом был священником у церкви ап. Матфия; в 1838 г. переведен на Волково кладбище, на место умершего тестя свящ. Быкова; был увещателем арестантов при Московской части, законоучителем разных училищ, членом комитета по устройству хлебных амбаров на берегу Невы, настоятелем Митрофаниевского кладбища и Ямской церкви и благочинным; 4 октября 1857 г. сделан настоятелем Волковского кладбища; в январе 1862 г. перемещен к собору князя Владимира, где и скончался в 1868 г.

7) Прот. Иоанн Вас. Долоцкий – из студентов дух. семинарии; был инспектором Петропавловского дух. училища, священником Петропавловского собора, увещателем воинских чинов в крепости, ректором Петропавловского училища, настоятелем Благовещенской церкви; на Волково переведен в 1845 г., в 1850 г. вышел в отставку, сдав место сыну Александру Долоцкому; скончался 13 января 1852 г.

8) Свящ. Александр Ив. Долоцкий – кандидат дух. академии, учитель Александро-невского дух. училища; рукоположен во священника Волковской церкви в 1850 г.; в 1853 г. переведен к Скорбященской церкви, где и скончался в 1860 г.

9) Свящ. Константин Петр. Добронравин – магистр Спб. дух. академии, поступивший сюда в 1846 г. из профессоров Московской дух. семинарии; в 1854 г. поменялся местом со свящ. Алексеем Ив. Недешевым и поступил законоучителем в 3 гимназию; потом был смотрителем Александро-невского дух. училища; приняв монашество с именем Гермогена, был Петербургским викарием, а ныне занимает кафедру Таврической епархии. Он написал много дух. сочинений, например, «Историю Христ. церкви» (Спб. 1866), «Очерк истории славянских церквей» (1873), «Литургику» (1881), «Минуты пастырского досуга» в 2 ч. (1882) и «Утешение в смерти близких сердцу». Последнее сочинение, плод его кладбищенской службы, ныне издано уже в 6 раз.

10) Прот. Алексей Ефимович Смирнов – из студентов дух. семинарии, был учителем дух. училища, священником при Климентовской церкви в Новой Ладоге и протоиереем Ревельского Преображенского собора; 19 ноября 1853 г. был определен священником на Волковское кладбище; в феврале 1857 г. сделан настоятелем Митрофаниевского кладбища. Скончался в 1866 г.

11) Свящ. Симеон Яковлев. Эвенхов – 27 лет был диаконом Ямской церкви и законоучителем в Ланкастерском женском училище; в 1854 г. 11 июля был рукоположен во священника Успенской церкви при Волковских городских богадельнях и причислен к составу Волковского причта. Скончался в 1867 г.

12) Свящ. Алексей Ив. Недешев – сын протоиерея Смольного монастыря, кандидат дух. академии, служивший сперва священником в военных поселениях, потом – в общине сестер милосердия, в 3 гимназии и поменявшийся местом с Конст. Добронравиным. Скончался в 1872 г.

13) Свящ. Глеб Егорович Лебедев, – магистр богословия, перешедший сюда из Малой Коломны, а отсюда переведенный на Митрофаниевское кладбище; скончался в 1870 г.

14) Свящ. Михаил Ильич Середонин, – магистр Моск. дух. академии, перешедший отсюда в Константиновское военное училище, где состоит и до ныне.

15) Свящ. Владимир Николаевич Ильинский, – сын настоятеля, студент Спб. дух. семинарии, перешел сюда из Гостилиц и служил здесь 25 лет, пользуясь, за свою обходительность и услужливость, особенною любовью сослуживцев и посетителей кладбища; скончался в сане протоиерея 7 августа 1882 года.

16) Прот. Петр Софронович Лебедев, – из окончивших курс по 2 разряду; был сперва священником в Ревельском Преображенском соборе, потом 30 лет был настоятелем Митрофаниевского кладбища и устроил там церковь и дом; переведенный в 1866 г. на Волковское кладбище, скончался здесь в сентябре 1874 г., на 76 г. от рождения; священствовал 52 года.

17) Свящ. Николай Николаевич Головин, – Тульской губернии, кандидат Спб. дух. академии, служил здесь с 1877 по 1881 г. когда был переведен к Казанскому собору, где состоит и по ныне.

Диаконами служили: 1) Евфимий Петрович Ярославский, – из студентов, служил здесь с 1807 до 1813 г.; отсюда перешел в диаконы Благовещенской церкви, на Вас. острове; потом был протоиереем Вознесенской церкви и благочинным пригородных церквей; 2) Козьма Иванович Козловский, в школах не учившийся; переведен сюда из Москвы в 1813 г.; в 1828 г. по старости уволен и, прожив еще 7 лет, скончался в 1836 г., на 86 г. жизни; 3) Григорий Петров Молчанов, – скончавшийся от чахотки в 1831 г.; 4) Александр Тимофеевич Соболев, из архиерейских и придворных певчих, определен сюда в 1831 году и скончался в 1850 году на 50 г. жизни. Славился своим басом, за что был особенно любим Прок. Ив. Пономаревым, но, из-за нетрезвости, часто был не исправен по службе и, по ходатайству Пономарева, в помощь ему был определен другой, именно 5) Сергей Дмитриевич Малиновский, – студент Спб. дух. семинарии; переведен сюда из диаконов Свято-Троицкой общины и, служа здесь с тою же неисправностью, как и Соболев, пережил его одним годом и скончался 14 апреля 1851 года; 6) Павел Васильевич Богданов – из окончивших курс, служил 27 лет слишком и скончался в 1877 г.; 7) Иван Иван. Ключарев, – студент семинарии, определен из учителей Петропавловского дух. училища, и служил 32 года; умер в 1883 г.

Причетников со времени Воцкого, было 21. Из них Александр Ив. Тихомиров – был окончивший курс Новгор. дух. семинарии и перешел отсюда священником в Польский погост (Гдов. у.), где и скончался в 1867 г.; остальные поступали сюда из послушников, архиерейских певчих, или из дьячков других церквей.

Нынешний причт составляют: настоятель протоиерей Василий Феофилактович Никитин – магистр XVII курса Спб. дух. академии, служил сперва священником и смотрителем дух. училища в Устюжне и Боровичах. Сюда переведен 26 февраля 1862 г. Состоит членом епарх. попечительства; прот. Василий Тихонович Покровский – из студентов, был сперва учителем Петропавловского дух. училища, потом – священником в Рябове, священником и законоучителем Александровского корпуса в Царском селе; 2 года служил во 2 кад. корпусе. Здесь служит с 1863 г.; свящ. Николай Петрович Вишняков – магистръ XXVII курса, уроженец Твер. епархии; с 1867 по 1868 г. был наставником в Спб. дух. семинарии; поступил сюда 26 июля 1868 г., состоит преподавателем еврейского языка в семинарии, законоучителем Волковского сельского училища и членом училищного совета Спб. уезда. Написал: «Исследование о происхождении псалтири» (Спб. 1875) и «Толкование на псалтирь» изд. при Спб. дух. академии, 2 вып. 1880 и 1884 гг.; свящ. Константин Никанорович Оболенский – из певчих Воронежского архиерейского, а потом – придворного хора, был сперва протодиаконом в Петропавловском и Исаакиевском соборах; служит здесь с 1881 г.; свящ. Иаков Александрович Рождественский, – из окончивших курс семинарии, служил сперва в Эстляндской епархии, потом – на дьяческой вакансии при Троицком соборе, на Петерб. стороне; здесь служит с 1882 г.

Диаконы: Николай Павлович Богданов – окончивший курс в Олонецкой дух. семинарии, из псаломщиков училища Правоведения, поступил сюда на место отца в 1877 г.; Николай Андреевич Ставровский – из окончивших курс Спб. дух. семинарии, служил здесь сперва псаломщиком; диаконом сделан в 1873 г.

Псаломщики: Иван Яковлевич Преображенский – служит здесь с 1853 г.; Александр Голубов – с 1854 г.; Михаил Ив. Семенов – с 1857 г.; Василий Ег. Преображенский – с 1872 г.; Петр Ив. Краснопевцев – с 1878 г.

Управление кладбищем и состав служащих на нем

Кладбищем управляют настоятель и церковный староста, при участии всего причта. Настоятель распоряжается церковными службами, принимает заказы их, распределяет их членам причта и наблюдает за церковно-кладбищенским хозяйством. Староста заведует содержанием кладбища, церквей и домов и наблюдает за правильным употреблением церковно-кладбищенских доходов. Причт – постоянный ответственный сотрудник настоятеля и старосты по управлению кладбищем. За отсутствием настоятеля его заменяет очередной священник. По важным хозяйственным делам настоятель и староста совещаются с причтом. Органами наблюдения за порядком служат: конторщик, смотритель и свечник.

Конторщик или приказчик принимает заказы могил и погребений, заказы на окладку могил, выдает заказчикам билет, который они предъявляют смотрителю кладбища; принимает свидетельства о погребаемых, отсылая их потом в стат. комитет, ведет домовую книгу, выдает служащим жалованье, а вдовам и сиротам духовного звания – пособие. Он имеет квартиру при конторе и получает жалованья 35 р. в месяц.

Смотритель кладбища отводит места для погребений, распоряжается приготовлением могил, обкладкою их кирпичем и дерном, охраняет кладбище от похитителей, наблюдает за чистотою кладбища и за исправностью могильщиков. Он получает квартиру и 20 р. с. в месяц.

Свечник продает свечи, производит кружечный и кошельковый сбор, наблюдает за освещением и отоплением церквей, за чистотою в них. Во время, свободное от службы, исполняет поручения старосты по покупке потребных для церкви материалов и по ремонтным работам в церкви и в церковных домах. Он получает квартиру и 20 р. с. в месяц жалованья.

Из 10 церковных сторожей четверо служат в Воскресенской и Спасской церквах и двое – в Пономаревской. Из них двое алтарных получают по 12 р. в месяц, а остальные – по 9 р. Дворников при церковных домах 3, сторожей при кладбище 7; для ночного караула, в помощь им, назначаются по очереди могильщики. Они получают от 8 до 10 р. в месяц и живут частью в отдельных квартирах, частью в общей, артельной. Могильщиков 20. Они живут в общей артельной квартире и получают с мая по октябрь по 12 р. в месяц, а в остальные 6 месяцев – по 9 руб.

Один из них, в звании десятника, считается помощником смотрителя кладбища.

Приход и расход церковно-кладбищенских сумм

Ежегодный доход простирается от 30 до 40 т. р. с. Например в 1883 г. доход был следующий: кружечного, кошелькового и свечного сбора было 8,390 р. 76 к.; за места погребения, вырытие и окладку могил получено 22,693 р. 9 к.; за освещение церквей при погребениях и отдельных литургиях – 3,109 р. 64 к.; арендной платы с кухмистера, монументщика и лавочника – 2,275 р. 75 к.; процентов с капиталов 4,128 р. 50 к.; случайных доходов – 250 р. Всего 40,847 р. 74 к. Приблизительный расход может быть представлен в следующем виде: 25% взноса на дух. семинарии – 1,999 р. 67 к.; 10% взноса на дух. училища – 828 р. 98 к.; на Александро-невский дом призрения бедных дух. звания – 200 р.; в эмеритальную кассу духовенства – 110 р. 9 к.; на вдов и сирот дух. звания – 4,000 р.; государственного и городского налога – 118 р. 5 к.; на жалованье служащим – 5,868 р.; врачу за лечение служащих и призреваемых в богадельне – 240 р.; настоятелю с могильного сбора – 450 р.; делопроизводителю – 225 р.; певчим – 800 р.; на материалы при богослужении – 1,100 р.; ремонт ризницы и утвари – 1,500 р.; на письменные материалы и канцелярские принадлежности – 300 р.; на покупку свечей до 4,000 р.; дров на 5,500 р.; на содержание и ремонт, церквей и домов до 5,000 р.; на содержание кладбища до 5,000 р.; на мелочные и случайные расходы до 1,000 р. Всего 38,239 р. 79 к.

Приход при Волковско-кладбищенской церкви

Сперва при кладбище прихода не было. Прихожанами могли считаться только посетители кладбища, родные и знакомые погребаемых. Многих из них причт здешний издавна посещал в праздники Рождества и Пасхи, для славления. Собственно прихожан не было потому, что Расстанная улица не была заселена, а деревня Волково принадлежала к приходу Благовещенской церкви в Невском монастыре. Первыми прихожанами были старики и старухи купеческого звания, призреваемые в деревянной богадельне, находившейся на месте нынешней каменной купеческой богадельни. Таковыми они оставались до устроения богаделенной церкви, в 1831 году. В 1780 г., по представлению священника Благовещенской Александро-невской церкви Алексея Савина о затруднительности для него исправлять требы в деревне Волковой, она была приписана к кладбищу.

Деревня Волкова, расположенная за кладбищем, вдоль монастырской речки, сперва имела одну только улицу с домами в один ряд. Во время причисления к кладбищу она считалась Софийского уезда, командорского ведомства, но с 1784 г. пишется экономического ведомства Спб. наместничества, нижнего земского суда; в тоже время некоторые из крестьян ее принадлежали к вотчине кн. Алексея Борисовича Куракина и сенатора Петра Алексеевича Обрескова; с начала нынешнего столетия они стали казенными, или государственными; с 19 февраля 1861 г. стали крестьянами собственниками и были причислены ко 2-й Александровской волости; ныне, вместе с крестьянами Ямской слободы, входят в состав Московской волости. В 1780 г. в деревне считалось 30 дв., в них муж. пола 65 душ, жен. 76. Ныне их почти столько же, но кроме коренных крестьян, здесь есть и пришлое население, как-то приказчики, плотники и кондукторы. Крестьяне мало занимаются земледелием, а больше занимаются очисткою мусора и снега в городе, легковым извозом и т. п.; часть своих заработков они оставляют в трактирах, так что главными кормильцами семьи являются женщины, торгующие в городе молоком, или занимающиеся очисткою могил.

С 1861 г. в приходе Волкова кладбища считается деревня Купчино, находящаяся вверх по Монастырской речке, в 6-ти верстах от кладбища и в 2-х от Чесменской богадельни. Она составляла некогда вотчину царевича Алексея Петровича и числилась в приходе Ямской церкви, с 1850 г. причислялась к Митрофаньевскому кладбищу, а с 1861 году отнесена к Волковскому. Неудобства сообщения с нею заставляли Волковский причт просить начальство о перечислении дер. Купчино или к Московской Славянке или к церкви Чесм. богадельни или к другой из соседних. Но, в виду несогласия на это самих крестьян, Купчино остается в ведении Волковского причта, который пишет ее в своих клир. ведомостях. По сведениям еще 1861 г. в ней 41 двор, душ муж. пол 132, женского 139.

Фактически к Волковскому приходу принадлежат Расстанная улица и часть Лиговки к Волкову полю, хотя по документам эта местность значится в приходе Ямской церкви. От всех этих приходов собирается дохода не более 75 р. с.

Существующий порядок ежедневного богослужения и местные

праздники

Ежедневная литургия служится в Спасской церкви. Звон в литургии начинается, по правилам 1867 г., в 10½ час.; в 11 дается возглас к часам и только в четверть, или в 20 мин. 12-го начинается литургия. Остальные дневные службы правятся в Воскресенской церкви и, кроме Пасхальной недели, с 70-х годов служатся с вечера, потому что утром, в будние дни, не бывает богомольцев, а вечером, особенно в летнее время, заходят помолиться посетители кладбища. В праздники, с половины сентября до Пасхи, служится, кроме всенощного, утреня, к которой собираются, большею частью, квартирующие по близости Волкова извозчики.

Главный праздник кладбища есть день Нерукотворенного Спаса 16 августа. В этот день собирается до 20 тыс. народа; обедню служит митрополит или викарий. После литургии и праздничного молебна бывает крестный ход на кладбище и, на открытой площадке, пред фамильным склепом Галченковых, служится общая панихида. На случай дождя на площадке устрояется полотняный шатер.

Крестьяне Волковой деревни особенно чтут праздник Успения Божией Матери. В этот день, после ранней обедни, бывает крестный ход вокруг кладбища и деревни. На речке совершается водосвятие.

Холерное кладбище

С 1848 г. и до 1871 г. в кладбищенских ведомостях писались погребаемые на «Холерном кладбище». Оно находится верстах в 2-х от Волковского кладбища, вверх по монастырской речке и занимает пространство в полторы десятины. Основанное в первую холеру, в 1831 г., оно после служило для погребения самоубийц, а с 50-х годовъ стали здесь хоронить из Николаевского Сухопутного госпиталя. Им управлял особый городской комиссар; для сторожа был деревянный дом, сохранившийся до ныне; сторож заменял собою и смотрителя. Покойники привозились сюда уже отпетыми и зарывались без священника, большею частью в общих могилах, по 20 и 30 вместе. – Погребальные документы отбирала полиция и не давала о них никакого сведения духовному начальству. С холеры 1848 г. погребаемых на холерном кладбище стали вносить в Волковские кладбищенские ведомости. К 1871 году холерное кладбище было совсем захоронено и, в виду открытия кладбищ по железным дорогам, было закрыто, но в 1883 г. город еще содержал на нем сторожа В числе погребенных на этом кладбище лиц, находятся между прочим: Молчанов, Петр Ст., статс-секретарь при Александре I, скончавшийся в 1831 году на 62 г. жизни; Назлухана Григорьевна, супруга дворянина Богдасара Долуханова, урожд. княгиня Мадатова († 21 июня 1831), граф Тормасов, Александр Александрович († марта 31, 1839) и Комаров, Николай Ив., д. ст. сов. († 1853, мая 25).

Параллельно Стекляному заводу, Александроневским лабазам и Калашниковой пристани, на противоположном берегу р. Невы, стоят высокие, длинные, большею частью двухэтажные и по преимуществу деревянные домики: это и есть так называемая Малая Охта. Она, как и Большая Охта, есть детище Великого Петра. Неутомимый Русский Царь-Исполин, задумав «прорубить окно в Европу» и для этого основать при устье Невы столицу, поселил на Охте людей, руки которых нужны были ему для построения столицы и кораблей: плотников, матросов, слесарей и пр. И теперь живут на ней, из потомков первоначальных поселенцев, по преимуществу, разного рода мастера: резчики, столяры, маляры и пр. Женщины занимаются продажей в Петербурге молока, большею частью покупая его у приезжающих чухон. Впрочем, молодое женское поколение занимается шитьем на машинках и, благодаря этому, одевается чисто и не бедно, хотя не роскошно. Большая часть обитателей Малой Охты живут посредственно; выдающихся богачей нет, но бедняков довольно: к сожалению, обычный русский недостаток – пьянство довольно развито между жителями Малой Охты, и потому встречаются люди, не прилагающие к делу рук. Как обитатели Малой Охты живут по преимуществу на счет Петербурга, так и церковь и духовенство пользуются ее доходами главным образом от жителей столицы, погребающих на Малоохтенском кладбище своих родных.

Церковь на Малой Охте построена в 1782 г. во имя Марии Магдалины, вероятно в память Супруги Павла Петровича, в то время Наследницы Цесаревны Марии Феодоровны. В метрических книгах конца прошлого и начала нынешнего столетий, Малая Охта называлась то Верхней Охтой, то Малоохтенской Слободой и принадлежала сперва к Шлиссельбургскому, потом к Петербургскому уезду и наконец – к Петербургу. На церковной печати надпись: «С.-Петербургская Мариинская Малоохтенская церковь».

Настоящее здание церкви перестроено с 1851 по 1857 год на доброхотные подаяния, собранные по сборной книжке усердием церковного старосты Ивана Аникина. Колокольня своей архитектурой напоминает несколько кирку: при порядочной высоте – узка. В церкви три алтаря: главный во имя Марии Магдалины; правый придел – во имя св. Благов. Кн. Георгия Владимирского (память его 4 февраля), устроенный на пожертвования действительного статского советника Михаила Георгиевича Петрова, родители и некоторые родственники которого погребены в этом приделе; левый во имя св. Иоанна Златоуста «заложен в 1849 г. и освящен в 1851 г. в память с.-петербургского купца Ивана Филипповича Егорова», как значится на мраморной белой доске в оном приделе.

Приделы поставлены недалеко от входа во Храм по обе стороны западных дверей и отделены от средины церкви стенами с 3-мя стеклянными дверьми, так что во всех 3-х храмах могут быть одновременно совершаемы литургии: общая в главном храме, и две заказных – в приделах. Для служения одной из них причт нанимает на свои средства постороннего священника и псаломщика. Все иконостасы резные золоченые – работы самих охтян. Главный иконостас в два ряда; во втором ряду помещены иконы почти одинаковой меры, жертвованные разными лицами, и покрытые серебряными позлащенными ризами; над этими иконами посредине – Тайная Вечеря, над нею – Господь Саваоф, а над ним – Распятие. Несколько старинных больших икон, по преимуществу Божией Матери, унизанных жемчугом, поставлены в киотах по сторонам иконостаса; больше всего икон Тихвинской Божией Матери. С боковой северной стороны клироса находится на аналое кипарисный обложенный серебром крест, который, как гласит надпись на нем, устроен в 1759 году. По надписям он есть копия с креста, устроенного «тщанием непреклонного веры столпа Святейшего Патриарха Никона всероссийского» и заключавшего в себе до «трех сот святынь», в числе их и частиц мощей, собранных им. Между прочим здесь находились: «Камень пещеры, где скрыся Иоанн Предтеча от Ирода; Часть жезла Моисеева, чем Чермное море пресеке», и т. п. Сзади клиросов погребены: бывший священник этой церкви Иаков Троицкий и – протоиерей Петр Георгиевский. Вверху устроены хоры, впрочем недоступные для посетителей, так как вход на них неудобен, да притом – церковь сама по себе довольно поместительна.

В правом приделе, на мраморном поминальном столике, утвержден крест со св. мощами, в свое время подаренный Константинопольским патриархом (имя неизвестно) Императору Александру I, который соблаговолил пожертвовать его бывшему министру Татищеву, а последний – отцу Петрова. Набожный благотворитель нашей церкви, Михаил Георгиевич, в недавнее время начал приготовлять мраморную обшивку для Престола и Жертвенника в его приделе. Им же пожертвованы литые из серебра весьма художественной работы хоругви.

Ризница церковная находится над главным входом в храм; роскошью не отличается, но имеет достаточное количество риз, большею частью жертвованных родственниками погребенных на кладбище. Лучшее соборное облачение пожертвовано купцами Потираловскими.

Церковь до 1873 г. не имела запасного капитала. С этого же времени, благодаря усердию и уменью старосты Александра Корепова, в течение 10 лет приобрела капитал до 22 тысяч. Его же трудами, в продолжение лета 1883 года, построены новые службы при церковных домах на сумму более, чем пять тысяч. Церковных домов два: деревянные на каменном фундаменте. Из них один очень ветх. Другой же нынешним летом значительно ремонтирован и внутри получил совершенно новый вид. Церковь и кладбище также приведены в лучший вид: церковь окрашена масляной краской, крыша на ней частью заменена новою, частью исправлена, проржавевшие и сгнившие швы обрезаны прочь. Половина ограды церковной, треснувшая и покосившаяся, разобрана и вновь переложена. Часть забора вокруг кладбища сделана новая, часть прочно исправлена, а остальная будет ремонтирована будущей весной. Канавы на кладбище очищены и углублены; над ними на протяжении 175 погонных сажень положены новые мостки; бока канав забраны деревянными забирками; старые мостки исправлены. От самой глубокой канавы проведена, на протяжении 50 слишком сажень, водосточная труба в пролегающую по проспекту трубу. – Будущим летом предполагается перестилка пола в главной церкви, так как балки под ним и нижний пол очень ветхи и непрочны.

На кладбище – в первых разрядах погребаются по преимуществу купцы; в числе погребенных нет лиц замечательных; оригинальных могильных надписей также нет. Прошлым летом, благодаря объявлению причта и старосты в газетах, сделано родственниками умерших много новых палисадов и кладбище приведено в лучший порядок. Кладбище почти все занято могилами; но есть надежда приобрести чрез пожертвование еще довольно большой участок земли.

К Мало-охтенскому приходу принадлежат 3 деревни: Клочки (8 дворов) – недалеко от Киновии; Яблоновка, на берегу Черной речки и Сергиевка – около ремесленного училища, учрежденного Ф. Ф. Треповым.

Метрические, исповедные и приходо-расходные книги имеются с основания церкви, но ведены были прежде не в полном порядке, так с 1802 по 1824 год в них нет подписей священно-церковнослужителей; в исповедных книгах прежнего времени против имен исповедников обозначалось: «будет приобщаться» или «не будет приобщаться»; в обыскной книге 1802 года в записи одного брака не обозначены лета невесты.

В церковной библиотеке имеются журналы: «Духовная беседа», «Странник», «Христианское чтение» с «Церк. Вестником» и «Душеполезное чтение». Есть толкования Иоанна Златоуста на послания Апостолов и апокалипсис, пожертвованные какою-то вдовой Марией Ивановой. Есть сочинения Димитрия Ростовского и Тихона Задонского и до пяти книжек, направленных против материализма, например: сочинение Поля Жане: «Мозг и мысль», Пресансе «Иисус Христос и Его время», Навиля и пр. Эти книги приобретены как-нибудь случайно, так как особенной нужды в них нет: в прихожанах не заметно особенного развития материалистических идей.

С 30 октября 1878 г. существует здесь благотворительное общество. Его основал благоустроитель здешней церкви, Михаил Георгиевич Петров, пожертвовавший для сего на вечное время капитал в 2,000 руб. Средства общества, как видно из отчета за 1883 год, простираются до 13,121 р. 97 коп. Из них 9,400 р. в бумагах Одесского городского кредитного общества. Настоящею осенью на берегу Невы, около пристани перевоза, на земле, подаренной обществу обывателями Охты, заложена богадельня.

Первым здешним священником был Стефан Димитриев; по надписи на плите, вложенной стоймя в восточную стену церкви по правую сторону главного алтаря, видно, что он родился в Новегороде в 1747 г.; в 1781 г. был посвящен к сей новоустроенной церкви, а в 1791 г. умер; после него служили: Иоанн Стефанов, с 1813 г. – Симеон Симеонов, с 1817 г. – Иаков Феодоров Троицкий; в 1846 г. был определен второй священник Петр Георгиевский, переведенный из Кронштадта, по смерти о. Иакова Троцкого, он был сделан настоятелем церкви, а вторым священником определен зять о. Иакова, Петр Соловьев, ныне – протоиерей Покровской церкви, что в Коломне; на его место 2-м священником в 1865 г. определен о. Иаков Зиновъевский, который в 1875 г. перемещен был в Александровскую больницу чернорабочих, а его место в марте того же года занял священник Илья Свиткин, который в 1876 г. перемещен к церкви св. великомученицы Екатерины, что на Васильевском острове, где служит и доселе. По смерти о. Петра Георгиевского в 1880 году настоятелем определен протоиерей Сенновской церкви, Григорий Евграфович Романовский, который 16 марта сего 1884 г. переведен настоятелем к Екатерининской церкви, что в Екатерингофе.

Ныне священниками состоят: 1) старшим – священник Петр Матвеевич Троицкий, сын священника Калужской губернии, окончивший курс в С.-Петербургской духовной академии в 1865 году, со степенью кандидата дух. академии и состоявший наставником: Свящ. писания и греческого языка в Калужской дух. семинарии, русской литературы и логики и – членом правления в Смоленской дух. семинарии, по собственному прошению переведенный в Александро-невское дух. училище учителем греческого языка, затем состоявший законоучителем и священником при Гатчинской учительской семинарии, священником Николаевского дома призрения старых и увечных и 16 марта сего 1884 г., резолюциею его высокопреосвященства, митрополита Исидора, определенный старшим священником к Мало-охтенской церкви; 2) второй священник Павел Васильевич Нильский, сын дьячка Петербургской губернии, окончивший курс в Петербургской дух. академии в 1867 г., состоявший учителем латинского языка в Александро-невском дух. училище, в 1872 г. рукоположенный священником к Екатерининской Василеостровской церкви, а в 1876 г. перемещенный на Малую Охту.

Диаконами состояли: Варлаам Яковлев, с 1818 г. Лонгин Димитриев Ильинский, Герасим Помяловский¹⁰³, с 1851 г. Павел Матвеевич Леонтьев, из окончивших курс Петербургской дух. семинарии, служащий доселе; другой диакон, состоящий на дьяческом окладе, Владимир Травин, сын Новоладожского диакона, уволенный из 2 класса С.-Петербургской дух. семинарии.

Первыми причетниками были: дьячек Прохор Михайлов и пономарь Иван Леонтьев; ныне дьячком состоит Стефан Ильинский, окончивший курс в Александро-невском училище.

Письмоводством по приходо-расходным книгам и кладбищенской ведомости занимается диакон Леонтьев, а по исповедным, метрическим и клировым ведомостям – дьячек Ильинский.

Церковного капитала в разных бумагах 8,003 руб., положенных на вечные времена, для вознаграждения причту за вечное поминовение.

Имеется и хор певчих из охтян любителей, которые, под управлением опытного регента из капеллы, поют очень стройно.

30 ноября 1884 г.

Священникъ П. Троицкий.

Местоположение церкви

Борисоглебская церковь находится в 1 участке Рождественской части, на берегу Большой Невы, у малоохтенского перевоза. Называется Борисоглебскою по главному престолу: название же – что на Калашниковой пристани – получило от существующей здесь хлебной пристани, основанной купцом Калашниковым.

История церкви

Событие 4-го апреля 1866 года, в котором очевидно для всех проявились пути промысла Божия в спасении драгоценной жизни Государя Императора Александра II от руки убийцы, возбудило в сынах России глубокую благодарность к Богу – Хранителю царей и царств, и – желание увековечить это событие в грядущие роды. Посему 5-го апреля 1866 года, т. е. на другой же день после ужасного преступления все береговое купечество собралось в Валаамскую часовню, вознести благодарение Господу за чудесное спасение жизни Царя Освободителя. После молебна коммерции советник Димитрий Михайлович Полежаев пригласил всех присутствующих к себе, и здесь все общество без всяких пререканий, как один человек, постановило создать церковь, в память сего события, ассигновав на устройство ее 150,000 рублей, о чем и составить для поднесения Государю Императору следующий адрес:

Милостивый Монарх!

«Велика общая радость России, все спешат к Тебе Государь выразить чувство искренней и беспредельной любви и преданности, со всех концов Твоего громадного царства несутся приношения, чтобы ознаменовать день Твоего счастливого избавления от руки убийцы.

Мы, оптовые торговцы хлебом, положили соорудить храм во имя Божией Матери Всех скорбящих Радости, св. Благоверного Великого Князя Александра Невского и св. Преподобных отцов Иосифа Песнопевца и Зосимы, празднуемых православною церковью в день 4 апреля.

Благослови Государь дело наше соизволением начать сооружение храма на готовый уже капитал в 150,000 рублей, да будет храм этот место молитвы и бесконечного благодарения Господу Богу за сохранение жизни Твоей для счастия Твоих подданных».

Адрес подписали более 50 человек хлебных торговцев¹⁰⁵.

Потом общество составило комитет по устройству церкви. Председателем его выбран был Дмитр. Михайлов. Полежаев, а членами: С. Т. Овсянников, Ф. Тюменев, Павел Орлов, Петр Духинов, Петр Ненюков и Флегонт Мухин.

Когда, по получении Высочайшего соизволения на устройство церкви, общество стало рассуждать о выборе места для храма, то Председатель предложил на выбор три места: 1-е где находится Мытный двор, 2-е у Малоохтенского перевоза и третье близ лавры, где теперь храм Тихвинской Божией Матери, выстроенный Дм. Мих. Полежаевым. После долгих прений, большинством было признано выстроить церковь на берегу Невы, у Малоохтенского перевоза, на земле, принадлежащей коллежскому советнику С. С. Кашмакову. Затем общество избрало С. Т. Овсянникова доверенным от себя лицом и поручило ему все хлопоты по приобретению земли у Кашмакова. Г. Овсяников, после долгих и обстоятельных справок о приобретаемом месте, купил его у Кашмакова. В купчей крепости написано: «Лета 1867 сентября в 12-й день коллежский советник Сергей Степанов Кашмаков продал я обществу оптовых хлебных торговцев в С.-Петербурге для построения церкви в память события 4 апреля 1866 года собственный мой дворовый участок земли, с находящимися на оном тремя каменными балаганами... состоящий в С.-Петербурге, Рождественской части первого участка под № 2, в смежности с двух сторон с набережной реки Большой Невы, с третьей стороны Малоохтенским проспектом, а с четвертой с местом купца Крона, в котором участке мерою земли состоит, как значится на плане утвержденном строительным отделением с.-петербургского губернского правления, по журналу состоявшемуся 3-го июня 1867 года, по набережной реки Большой Невы 32 сажени, по Малоохтенскому проспекту 15⅔ сажени, по улице набережной реки Большой Невы 34 сажени, по левой границе 16⅙ сажени, квадратных 522⅔ сажени. А взял я Кашмаков у общества оптовых хлебных торговцев за вышеозначенный участок земли с тремя каменными балаганами 48,000 рублей серебр., пошлины и за гербовую бумагу платить покупщикам». (Дело консистории за № 132 стр. 17 и 18).

Купчую крепость Овсянников представил в комитет, который, выхлопотав у города и соседний участок земли, в количестве 40 квадр. саж., препроводил все это к высокопреосвященному митрополиту Исидору со следующей просьбой:

«Мы, нижеподписавшиеся, хлебные торговцы, прихожане невско-приходской Скорбященской и частью Христо-рождественской на Песках церквей, в минувшем 1866 году 4 апреля, по случаю спасения драгоценной жизни Государя Императора от руки убийцы, в чувствах благодарности к промыслу и в увековечение сего славного события в грядущие роды, заявили, чрез г. министра внутренних дел, наше желание воздвигнуть здесь в С.-Петербурге, в среде нашего населения и множества судорабочих людей, прибывающих из дальнего плавания, близ малоохтенского перевоза – на берегу Невы, храм в честь и славу Пресвятой Богородицы – Радости Всех Скорбящих, с приделами: св. Благоверного Великого Князя Александра Невского, Покровителя Царствующего Града и Хранителя Благочестивейшего нашего Государя и св. преподобных отцев Иосифа Песнопевца, Георгия Малеина и Зосима, на память коих совершилось столь славное спасение».

«Ныне, имея уже собранный капитал по подписке на сооружение храма, приобретя участок земли по купчей крепости у коллежского советника Кашмакова и отведенный городом и изготовив план и рисунки будущего храма, обществом нашим одобренные, приемлем смелость просить Вас, милостивый архипастырь, по рассмотрении прилагаемых у сего бумаг и рисунков – именно плана и фасада церкви, плана местности с купчею крепостью и копии с акта об уступке городской земли – исходатайствовать у Святейшего Правительствующего Синода разрешение на сооружение просимого храма. Причем имеем честь покорнейше просить, чтобы, с постройкою храма, имеющего быть приходским, вместо нынешней Скорбященской церкви над вратами лавры, было при нем два священника, диакон и два причетника, а нынешняя Скорбященская церковь, по износе из оной утвари – св. икон, ризницы и капиталов в новую, передана была лавре, как ее собственность, для употребления по указанию Вашего Высокопреосвященства. А так как местность будущей церкви окружена близкими домовладельцами, состоящими ныне в приходе Рождественской церкви, то своевременно сделать распоряжение о причислении местности по набережной реки Невы до Большой Болотной улицы к приходу новой церкви».

«Плана дома для причта в настоящее время мы не прилагаем, потому что, из имеющихся на приобретенной земле от г. Кашмакова кладовых, одна необходима для временного помещения рабочих и мастерских, по окончании же работ по зданию храма, приходское общество не замедлит приступить к постройке того дома».

На сем последовала резолюция Владыки такая: 1868 года апреля 25 консистории немедленно рассмотреть и снестись с кем следует. По прочим же статьям иметь суждение в свое время»¹⁰⁶. Потом консистория, истребовав план и фасад церкви и удостоверение от правительственных учреждений, что на упомянутом участке и находящихся на нем строениях нет никаких исков и запрещений, препроводила все это при рапорте его Высокопреосвященства в Синод, от которого и получено было благословение на устройство церкви. Постройка производилась под присмотром избранного от комитета профессора архитектуры Михаила Щурупова. С духовной стороны наблюдателями по распоряжению консистории (указ консистории № 3375) были: Невскоприходской Скорбященской церкви протоиерей П. А. Горизонтов и Христорождественской, что на Песках, церкви священник Н. Парийский. Строительный комитет составляли: «Председатель потомственный почетный гражданин Рыбинский, 1-й гильдии купец Ф. Л. Мухин.

Члены: потомств. почетн. граждане: С.-петербургский 1-й гильдии купец Ф. Н. Тюменев; Нарвский 1-й гильдии купец А. П. Орлов; Спб. 1-й гильдии купец П. Л. Ненюков; Коломенский 1-й гильдии купеческий сын Т. Я. Буфеев; Бронницкий купеческий сын П. Г. Духинов; Новоторжский 2-й гильдии купец П. М. Пыляев; член консистории, протоиерей П. Горизонтов; священник Н. Парийский; почет. совещательный член, коллежский советник П. А. Климов; архитектор Шурупов; письмоводитель титулярный советник А. Н. Родионов; смотритель зa материалами потомст. почет. гражданин Н. А. Зимин¹⁰⁷.

Комитет в 1869 году, августа 16 дня, совершил закладку храма в присутствии самого Владыки, а докончил его только в 1882 году. Причиною такой медленности служила не столько трудность и многодельность в выполнении деталей и украшений внутренних частей храма, сколько случившийся ужасный денежный кризис, на помощь которому, по смерти председателя Флегонта Мухина, явился потом. почет. гражданин и коммерции советник И. В. Галунов, которому по всей справедливости нужно отдать благодарность за внутреннее устройство храма, полное окончание его и введение в нем богослужения; ибо без него, по мнению всех прихожан, храм оставался бы без богослужения и по сие время.

Храм предполагалось освятить во имя Скорбящей Божией Матери, с приделами св. бл. в. кн. Александра Невского и св. преподобных Отец Иосифа Песнопевца, Георгия Малеина и Зосимы. Но по Высочайшей воле, вследствие отношения обер-прокурора Святейшего Синода от 26 сентября 1881 года, 8а № 4816, храм был посвящен Борису и Глебу, а приделы: Феодоровской Божией Матери и преп. Александру Свирскому. Основания такой Высочайшей воли изложены в следующем письме г. обер-прокурора Победоносцева на имя высокопреосвященного митрополита Исидора:

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь!

«В С.-Петербурге, на Калашниковской пристани, оканчивается постройка церкви в память события 4 апреля 1866 года. Событие это в свое время вспоминаемо было торжественно благодарственными молебствиями по случаю спасения драгоценной жизни Государя Императора Александра II; но после страшного дела 1 марта, когда Промыслу Божию благоугодно было попустить совершение злодейских умыслов против Монарха, торжественные воспоминания 4 апреля должны были прекратиться. Предполагалось освящение новосозидаемого храма во имя св. благоверного князя Александра Невского, Скорбящей Божией Матери и св. Иосифа Песнопевца (празднуемого 4 апреля). По положению своему, вблизи Александро-Невской Лавры, где имеются великолепные храмы и почивают мощи св. благоверного князя Александра, новоустроенная на Калашниковской пристани церковь, при утвердившемся в местном населении благочестивом обычае часто посещать Лавру и поклоняться мощам св. угодника, не может быть посещаема большим числом богомольцев в день своего престольного праздника. Вблизи этой церкви существует (над воротами Александро-Невской Лавры) и храм во имя Скорбящей Божией Матери, который, в силу давней привычки к нему местного населения, также будет отвлекать прихожан от посещения новоустроенной церкви. Что же касается третьего придела означенной церкви, то освящение его во имя св. Иосифа Песнопевца, память коего чествуется 4 апреля, утрачивает свое значение после совершившегося 1 марта сего года события».

«У некоторых ревнителей благочестия в Петербурге возникла мысль, что главный придел новоустроенного храма было бы уместно освятить во имя св. благоверных князей Бориса и Глеба, явивших небесную помощь сроднику своему князю Александру в борьбе с врагами на берегах Невы 5 июля 1240 г., как потому, что воспоминанием о покровителях и как бы соратниках св. Александра было бы оказано полное внимание к священной памяти самого св. благоверного князя Александра, так и потому, что во имя благоверных князей Бориса и Глеба, чтимых по всей земле русской, нет в С.-Петербурге ни одного храма, ни даже придела».

«Второй придел мог бы быть освящен во имя Феодоровской иконы Божией Матери, во имя которой также нет храма в столице, между тем как с этою иконою соединены священные воспоминания для русского народа. С нею в 1239 г. великий князь Василий Георгиевич разбил под Костромою татар. В монастыре, посвященном Феодоровской иконе Божией Матери, св. благоверный князь Александр Невский постригся в схиму с именем Алексия, здесь же он и окончил дни своей земной жизни. Феодоровскою иконою царственная инокиня Марфа благословила сына своего, родоначальника царствующего дома, Михаила Феодоровича и его потомство на нераздельный союз их с русским народом».

«Наконец, третий придел в воспоминание о почившем в Бозе Императоре Александре Николаевиче, мог бы быть освящен во имя преподобного Александра Свирского Чудотворца, обретение мощей коего празднуется 17 апреля, т. е. в день рождения Императора Александра II. В этот день был подписан Ништадский мир, предавший во власть России всю Ингерманландию (где находится и Петербург), и для верующего легко найти объяснение этого славного мира в молитвах преподобного, мощи которого почивают вблизи, в местах обагренных кровью сражавшихся и память которого празднуется в день заключения мира».

«Мысль эта неоднократно заявляема была и в печати, и в частных сообщениях, и дошла до сведения Государя Императора».

«Его Императорское Величество, признавая эти предположения заслуживающими внимания по тому соотношению, в которое они ставят новосозидаемый храм с древне-русскою святыней и с памятью в Бозе почившего Монарха, изволил приказать мне сообщить их на благоусмотрение Вашего Высокопреосвященства. Но при сем Его Величество изволил выразить, что не желал бы ни коим образом стеснять в сем отношении волю и намерение благочестивых строителей означенного храма».

«О вышеизложенном, долгом поставляю сообщить на усмотрение Вашего Высокопреосвященства, покорнейше прося почтить меня уведомлением о последующем и присовокупляя, что, как мне известно, заведовающий строением храма И. В. Галунов выражает свое согласие с вышеозначенною мыслью.

Испрашивая Святых Молитв Ваших, с отличным почтением и совершенною преданностью имею честь быть

Вашего Высокопреосвященства, Милостивого Государя и Архипастыря покорнейшим слугою К. Победоносцев¹⁰⁸».

После объявления сего отношения строителям храма и получив их согласие на переименование, высокопреосвященнейший Владыка 24 января 1882 года освятил сей храм во имя св. князей Страстотерпцев Бориса и Глеба, с приделами Феодоровской Божией Матери и преп. Александра Свирского, из которых первый был освящен местным благочиннным протоиереем Смольного собора П. С. Разумовским 7 марта того же года, а последний, по распоряжению его высокопреосвященства, освящен был экономом архиерейского дома архимандритом Исаиею 11 апреля того же года.

Описание храма

Внешний вид храма представляет правильную форму креста. Длина его от востока к западу 25 саж. 2 арш., ширина, по среднему сечению продольной линии, простирается на 23 саж. 1 арш. На нем 5 вызолоченных глав, из которых средняя от полу до креста высотою около 27 саж.; две западные главы служат колокольнями. На главном куполе, в 12 нишах, помещены лепные изображения 12 Апостолов. Вход в церковь открыт с трех сторон: западной, северной и южной. Тут устроены гранитные крыльца о 9 ступенях. Такое же крыльцо устроено и с восточной стороны для восхождения тех, которые станут молиться пред проектированною на сей стене иконою. Над входами устроены арки, опирающиеся на четыре колонны; на арках находятся разные изречения из св. Писания, а на колоннах – лепные изображения Херувимов. Внутри каждой арки находятся три ниши для предполагаемых лепных изображений, что до сих пор строительным комитетом не выполнено. Двери в церковь защищены внутри деревянными тамбурами, работы Шредера. Кроме того есть вход в подвал с юго-восточной стороны.

Внутренность храма продольными арками делится на три части, из которых восточную занимают алтари, при чем главный алтарь выступает в виде полуциркуля с овальным сводом, в котором находится изображение Пр. Троицы работы художника Кох. Остальные две части назначены для молящихся. Купол утвержден на 4 каменных устоях. Освещается церковь 32 окнами с двойными рамами, из которых 7 на восток, 7 на запад и по 9 – на север и юг, а купол – 12 окнами. Стены храма расписаны трафаретом в русском стиле, под наблюдением архитектора Шестакова; по аркам находятся изречения из св. Писания. Купол выкрашен голубою краскою с облаками, над которыми царит Св. Дух. По карнизу купола, в нишах, поставлены 24 иконы, художника Кох. По откосам же арок изображены 4 Евангелиста. Алтари возвышаются над полом церкви на 6 ступеней. Пол в алтарях, на солее и женских меестах, расположенных справа и слева в задних арках, паркетный, а в остальных местах мраморный – черными и белыми шашками. В западной части храма устроены хоры, имеющие вход общий со входом на колокольню. Церковь сообщается с подвальным этажом двумя чугунными лестницами, из которых одна в алтаре, а другая – при входе в церковь, с левой стороны. В подвале помещается ризница, библиотека, архив и церковная утварь. Храм отопляется 4 пневматическими печами системы Давыдова, помещающимися в подвале. Кроме этих печей есть два камина: один в алтаре, а другой – на хорах для вытягивания сырости.

В храме особенного внимания заслуживает массивный иконостас, совмещающий в себе слияние византийского стиля с русским, выполнен мастером Шутовым по рисунку архитектора Шестакова.

Иконы писаны преимущественно академиком Васильевым и Пешехоновым.

Священные сосуды, работы Холщевникова, пожертвованные потом. почет. гражданином П. М. Галуновым, отличаются изяществом работы; потир имеет вид ржаного снопа с колосьями, обвитого виноградными кистями и полевыми цветами; стоимость сосудов более 1,000 рублей.

В церкви хранятся серебряный, в 5 фунтов весом, молоток и лопатка употребленные при закладке церкви; на них написано время закладки.

Священные облачения хотя находятся в достаточном количестве, но к сожалению сделаны только на одного священника и диакона. Полное соборное облачение на 3 священников и двух диаконов только одно, да и то перенесено из надворотней церкви, вместе с другими вещами и утварью по указу консистории от 10 мая 1882 года, за № 1353.

Метрические и исповедные книги, брачные обыски и приходорасходные, частью перенесены из надворотней церкви (с 1809 года), частью составляют собственность настоящего храма. Все же документы и планы относящиеся к устройству церкви еще доселе не сданы комитетом в церковное книгохранилище, так как комитет еще не считается закрытым.

По указу св. Синода от 23 января 1882 года, за № 279, причт церковный должен состоять из двух священников, диакона и двух причетников и просвирни. Первым священником-настоятелем был, переведенный с остальным причтом, из упраздненной Невско-приходской Скорбященской церкви, протоиерей П. А. Горизонтов, кандидат С.-Петербургской духовной академии, прослуживший в сем приходе 40 лет. За свою ревностную службу по приходу и церкви он имел ордена: св. Анны 2-й степени и св. Владимира 3 ст., а от прихожан золотой наперсный крест, украшенный бриллиантами. Умер 1884 года апреля 26 дня.

На место его по резолюции его высокопреосвященства от 4 мая 1884 г. переведен Спасобочаринской церкви, что на Выборгской стороне, священник Иоанн Полканов, магистр С.-Петербургской духовной академии.

Священник Павел Космодемьянский, кандидат С.-Петербургской духовной академии, рукоположен к сей церкви его высокопреосвященством 13 февраля 1882 года.

Диакон Афанасий Попов, переведен из Невско-приходской Скорбященской церкви по указу св. Синода от 23 января 1882 года, за № 279, к Борисоглебской церкви, – из окончивших курс Воронежской духовной семинарии. На вакансии псаломщика состоит Иван Певцов, из среднего отделения Спб. дух. семинарии, возведенный, в 1883 году, по просьбе прихожан за 25 летнюю отлично-усердную службу, в сан диакона на дьяче- ской вакансии. Дьячком служит Николай Фиделин, из высшего отделения Новгородского духовного училища.

Церковным старостою со времени открытия храма состоит сын потом. почет. гражданина и коммерции советника Ивана Васильевича Галунова, Андрей Иванович Галунов.

Причт содержится доходами за требы и процентами с 4,317 рублей, внесенных разными лицами в пользу причта на вечное поминовение родственников. Сироты из духовного звания, находящиеся при сей церкви, пользуются небольшим пособием от церкви, без квартир, так как церковь не имеет дома для причта, а нанимает для них квартиры, за 2,714 р. в год.

Границы нынешнего прихода остались те же, что были и при Невскоприходской церкви, с прибавлением только (по указу св. Синода от 23 января 1882 года за № 279 пункта 1) домов потом. почет. гражданина и коммерции советника И. В. Галунова. Приход заключается между двумя улицами: Калашниковским проспектом, он соприкасается с Рождественским приходом, а Невским проспектом – со Знаменским. С присовокуплением сюда всего селения Стеклянного завода до городской границы, он соприкасается с приходом села Смоленского.

По исповедным росписям, за 1884 год, показано мужского пола 1,542, а женского 1,661 – обоего пола 3,203.

В приходе есть две часовни, деревянная и каменная, находящиеся по Шлиссельбургскому тракту. Каменная сооружена в память события 4 апреля. Кроме часовень есть киоты с иконами и кружками для сбора денег, находящиеся в Александровском рынке.

Приходское благотворительное общество

С 1876 года в приходе существует приют для малолетних детей, перешедший сюда одновременно с переведением прихода от Невско-приходской Скорбященской церкви. В приюте призревается до 11 девочек и 12 мальчиков, детей бедных родителей, на полном содержании общества. Приют помещался сперва в селении Стеклянного завода; ныне стараниями председателя общества потом. почет. гражданина А. Д. Поткованцева, выстроен 3 этажный с подвальным помещением каменный дом по Мытнинскому переулку, № 40, для призрения не только бедных детей, но и бесприютных старушек. Помимо этого, общество в прошедшем 1883 отчетном году выдавало ежемесячные и единовременные денежные пособия 16 бедным.

Крестный ход 20 июля

Каждогодно из Борисоглебской церкви, как и ранее из Невско-приходской Скорбященской, 20 июля совершается крестный ход вокруг селения Стеклянного завода, учрежденный в 1850 году с Высочайшего соизволения по докладу покойного министра Императорского двора князя Волконского, вследствие прошения конторы Императорского Стеклянного завода. В нынешнем 1884 году, вследствие просьбы прихожан Борисоглебской церкви к преосвященному митрополиту, дозволено, по указу дух. консистории от 31 июля за № 2784, производить крестный ход по границе всего прихода по направлению: Калашниковского проспекта, потом по Невскому проспекту до Лавры и затем по Шлиссельбургскому пр. до заставы, от заставы же возвращаться сначала по Шлиссельбургскому проспекту, а потом по набережной реки Большой Невы – до церкви. С. П. К.

Церковь устроена в 1819 году, одновременно с нынешним помещением академии, и торжественно освящена преосв. Митрополитом Михаилом, 26 августа того же года, в присутствии членов св. синода, комиссии духовных училищ и академической конференции. Церковь помещается в главном фасаде здания академии, обращенном к Неве, в два света, пространством не менее 50 квадр. саж. С правой стороны алтаря при церкви находится особая комната для ризницы, снабженная железною решеткою в окне и железною же дверью с замками, в виду того, что в ней предназначено хранить все академические суммы и денежные билеты¹⁰⁹. На первоначальное устройство ризницы и церк. утвари израсходовано было в 1819 году 2170 руб. асс.¹¹⁰. Кроме того министр духовных дел и народного просвещения князь А. Н. Голицын пожертвовал от себя на нужды церкви 500 р. ассигн., а студенты III курса академии, в числе двадцати восьми, представили 240 рублей на устройство в алтаре иконы Христа Спасителя, благословляющего детей. Из них 150 рублей было уплачено художнику Петру Шевелкину за написание самой иконы, 60 рублей израсходовано на устройство изящной золоченой рамы для нее, а оставшиеся 30 рублей употреблены на покупку лампады к иконе и двух напрестольных подсвечников¹¹¹. В том же 1819 году, бывший ректор академии, Филарет, архиепископ тверской (впоследствии митрополит московский) пожертвовал для академ. церкви большое напрестольное евангелие в серебряном позлащенном окладе и серебряный позлащенный крест¹¹². Кроме того, в том же 1819 году куплены были для церкви два образа – «Всех праздников» и «Покрова Пресв. Богородицы и всех святых», а также кадило и друг. вещи на 255 руб. ассигн., и в 1820 г. – серебряное блюдо «для благодарственных хлебов» за 235 руб. асс.¹¹³. В 1821 г. академич. правление назначило на мелочные расходы по церкви отпускать, из сумм на содержание академии, по 50 руб. асс. в год, с записью этих расходов экономом академии в особую прошнурованную тетрадь¹¹⁴. В 1820 г. произведен был первый ремонт церкви – «поправка стен в ней и подновление колера», живописцем Яковом Щербаковым, за 10 рублей асс.¹¹⁵. В 1822 году, с разрешения комиссии духовных училищ, сшиты две ризницы – бархатная, на четырех священников и трех дьяконов, с облачениями на престол и жертвенник, столик и два налоя, стоимостью на 5731 р. 50 к. асс., и парчевая – на четырех священников и трех дьяконов, стоимостью на 1847 р. ассигн. В 1826 году куплены две митры малинового бархата, стоимостью 600 р. и 262 р. 50 коп. ассигнациями (третья митра траурная сооружена за 300 р. асс. в 1830 г.)¹¹⁶. В 1828 г. устроено еще две ризницы бархатная – голубая и плисовая – траурная, с воздухами, пеленами и прочими принадлежностями, стоившие с работой 4554 руб. 36½ коп. Расход этот покрыт частью «из процентной суммы, с Высочайшего соизволения, ежегодно назначаемой на содержание академич. церкви», в количестве 2391 р. 83 коп., частью из остатков от штатной суммы на содержание академии¹¹⁷. В 1829 году куплены для церкви новое напрестольное евангелие, обложенное серебром 84-й пробы и позлащенное, зa 1700 руб. ассигн., и напрестольный крест из чистого серебра 84-й пробы, позлащенный, с шестью финифтяными образами, обложенными стразовыми каменьями, весом 1 фунт 88 золотников, стоимостью в 420 р. ассигн.¹¹⁸. В 1833 году внутреннее академическое правление, обратив внимание на то, что среднее окно в алтаре «закрытое транспарантною картиною, которая уже слиняла и истлела, производит в перспективе чрез царские двери безобразие и отнимает у горнего места подобающее оному благолепие», нашло за приличнейшее, сделав, соответственно впадине окна, составляющего горнее место, икону моления о чаше, убрать оную резною рамою с приличным украшением. Икона была сделана академиком Шамшиным за 500 руб. асс., а рама для нее – резчиком Рыбаковым за 600 р.¹¹⁹. В 1843 устроены хоругви и плащаница (из малинового бархата), которых дотоле в ней не имелось, зa что уплачено купцу Федотову 222 р. 50 к. серебром¹²⁰. В 1844 году в церкви, какъ и во всем здании академии, устроены паркетные полы; при этом академическое правление испрашивало разрешения «сломать престол и жертвенник», но митрополит Антоний дал резолюцию на представление правления: «не ломая престола и жертвенника, снять их с мест»¹²¹. Наконец в 1855 году устроена была для церкви новая ризница, за которую из остаточных штатных сумм академии заплачено купцу Сытову 986 рублей 35 коп. сер.¹²². Что касается архиерейских облачений и других принадлежностей архиерейского Богослужения, которые сделались потребными со времени назначения на должность ректора академии преосвященных епископов, то все эти предметы сперва брались на время из Александро-Невской лавры, с разрешения владыки, а ремонт их оплачивался из средств академии, именно из кружечных сборов по церкви. Нечто из этих принадлежностей, например, орлецы, приобретались академией на свои средства¹²³. В 1859 году академическое правление, «в видах более надежного и тщательного наблюдения за благолепием академической церкви, нашло полезным избрать к ней кого-либо из здешнего купечества в церковные старосты», о чем и представило его высокопреосвященству. По утверждении этого представления, первым старостой былъ избран с.-петербургский третьей гильдии купец Онисим Целибеев, который, прослужив в этом звании двенадцать слишком лет, за свои многочисленные, денежные и вещевые пожертвования для благоукрашения академического храма был, согласно представлению начальства академии, награжден медалями серебряною, на станиславской ленте, и золотою на аннинской ленте, для ношения на груди¹²⁴. За смертью этого усердного благотворителя академического св. храма, место церковного старосты при академии занял (и занимает доселе) с.-петербургский купец 1-й гильдии Василий Иванович Кожевников, который, в продолжение восьмилетия своей службы, не менее Целибеева усердствовал для благоукрашения и обновления академич. церкви. – Как на оригинальную особенность академической церкви следует указать на то, что некоторое время, например, в 1840 году, при ней был особый просфорник, из служителей академии¹²⁵, изготовлявший просфоры из муки, имевшейся в запасах академии. Большею же частью, как и ныне, просфоры для богослужения в академической церкви покупались от просфорника Александро-Невской лавры.

Н. Б.

1883 г. Декабря 9.

Церковь находится в Екатерининской улице, Рождественской части, 3 участка, между Смольным собором и Таврическим дворцом, в одноэтажном каменном здании, № 45, в так называемых Аракчеевских казармах.

Время основания церкви с точностью определить невозможно. Но, так как Образцовый Кавалерийский полк, для которого собственно и была устроена церковь, переименованный впоследствии в Учебный Кавалерийский эскадрон и ныне, с 14 марта 1882 года, в офицерскую кавалерийскую школу, сформирован еще в 1839 году, то можно полагать, что и церковь существует с этого именно года. К тому же и хранящиеся при церкви метрические книги и другие документы, начинаются именно с 1839 года.

Церковь эта есть походная, ибо и самые части войск, для коих она устроена, подвижные – походные. Посему за время своего существования, она не раз была перемещаема, или переносима. Так, в 1839 году, при первоначальном ее устройстве, она, вместе с Образцовым Кавалерийским полком, была помещена в городе Павловске, в Солдатской слободе. Отсюда, по переименовании полка в Учебный Кавалерийский эскадрон, была перенесена в 1863 году в Новгородскую губернию, в Селищенские казармы, расположенные на правом берегу реки Волхова, в 40 верстах от Новгорода.

В 1875 году, с переходом Учебного Кавалерийского эскадрона в Петербург, она была помещена в одном из зданий, № 54, Аракчеевских казарм. Но выбор этого здания под помещение церкви, – по неудобству входа, по крайней тесноте помещения, по близости расположения к церкви кухонь и проч., был весьма неудачен. Вследствие чего, а главное, вследствие преобразования Учебного эскадрона в ныне существующую офицерскую Кавалерийскую школу и присоединения к ней некоторых других воинских частей, по ходатайству начальника школы, генерал-майора Тутолмина, с разрешения великого князя Владимира Александровича, командующего войсками гвардии и петербургского военного округа, она, 15 декабря 1883 года, определена в другое более, удобное, одноэтажное каменное, № 45, здание тех же казарм. Здесь для нее отведены два громаднейших зала, впрочем, переделанных в одно, в котором без всякого стеснения могут поместиться до 600 человек. Зало это, и по своей обширности (600 кв. арш.), и по своей отделке, вполне соответствует своему назначению. Все посещающие церковь (вход для всех свободный) не могут нарадоваться, видя благолепие храма.

Описание церкви

Церковь посвящена святителю Николаю, (праздник 9-го мая). Она занимает светлое зало в 10 окон и освещается двумя люстрами, из которых одна, до 200 рублей, пожертвована церковным старостою, мещанином М. Г. Хановым. Воздух в церкви, благодаря хорошей вентиляции, чистый и здоровый. Стены покрыты светло-голубою краскою и украшены 60 разной величины св. иконами: из них 14 в серебряных ризах, остальные же писаны на простых липовых досках, но все – искусной работы. Иконостас одноярусный, совершенно новый, своею изящною простотою производящий на зрителей приятное впечатление.

Престол и жертвенник в храме – складные, походные. Сделаны из дуба, св. антиминс освящ. митроп. Исидором 17 августа 1875 года. Над входом в церковь возвышается колокольня с четырьмя колоколами, из коих самый большой, до 16 пудов, пожертвован купцом Я. А. Хохловым.

Достопримечательности храма

В храме находится высокочтимая икона Успения Божией Матери. Это – список с известного чудотворного образа в Успенском соборе Киево-печерской лавры. 28 августа 1849 года, икона была дана в благословение высокопреосвященным Филаретом, митрополитом киевским, графу Витту, при отправлении его в Венгерский поход. Граф принес ее в дар церкви Образцового Кавалерийского полка. В икону вложены частицы животворящего древа Господня; частицы св. мощей: Иоанна Предтечи, св. ап. Андрея Первозванного, свят. Николая, св. архид. Стефана, преп. Сергия, св. великомучениц Екатерины и Варвары, св. равноапостольных царей: Владимира и Ольги, преподобного Алексия человека Божия и др. неизвестных киевских святых, присланных чрез полковника князя Оболенского от киевского митрополита Филарета; частица омофора святителя Митрофана и несколько малых камней от гроба Божией Матери. Ширина иконы 9⅛ и высота 6²/₈ вершков. Писана она на доскt, украшенной сребропозлащеною ризою, которая в свою очередь украшена бриллиантами, жемчугом и другими драгоценными камнями, полученными от разных благотворителей. Вел. князь Константин Николаевич пожертвовал на ее благоукрашение 100 рублей, вел. княгиня Елена Павловна пожертвовала на то же дело жемчуг и бриллианты.

Икона почитается за чудотворную. Вследствие чего, в 1853 году, по высочайшему соизволению, она из квартиры жертвователя, при крестном ходе и колокольном звоне, была перенесена в полковую Образцового Кавалерийского полка церковь. Кроме этой иконы имеются другие священные вещи, а именно:

Сребропозлащенный напрестольный крест с финифтяными изображениями; таковыя жe: потир, дискос, звездица, две тарелочки и лжица. Замечательны они тем, что принесены в дар церкви Ее Императорским Высочеством велик. княгинею Екатериною Михайловною.

Со времени основания церкви и по ныне при ней полагается один священник с церковником. Церковники, избираемые с 1875 г. из нижних воинских чинов освобождались от всех военных занятий или служений. В 1875 году по переходе Учебного Кавалерийского эскадрона в Петербург, военное начальство признало более удобным иметь при церкви вольнонаемных псаломщиков, с жалованьем по 120 руб. в год, выдаваемых из церковных сумм и казенным помещением в казармах. При церкви всегда имелся хор певчих – любителей из нижних чинов и иногда из гг. офицеров. С 1 января 1884 года, с разрешения начальника школы, на ежемесячно жертвуемые гг. офицерами, классными чиновниками и священником 60 рублей, нанятъ небольшой хор певчих из студентов здешней духовной академии.

До 1860 года жалованье священника ограничивалось 250 р., с 1860 года оно было увеличено до 400 рублей, а с 1882 года доведено почти до 600 р. Из них 300 р. собственно жалованья, а 276 столовых. Священнику отводится приличное помещение с отоплением в казармах, в обер – офицерском флигеле.

Приход церкви составляют военные чины школы, число которых простирается до 800 человек. Семейных людей при школе 20–30 человек. Большая часть офицеров и нижних чинов исповедуют православную веру. Иноверцев т. е. католиков, лютеран, евреев и магометан, около 20–25 человек. При Офицерской Кавалерийской школе, как и в полках вообще, есть учебная команда нижних чинов. В нее выбираются лучшие из рядовых, как по способностям, так и по поведению, предназначаемые по окончании годичного курса, для производства в унтер-офицерское звание и для замещения ими соответствующих должностей. Здесь, под руководством опытных офицеров, они обучаются чтению и письму, топографическому черчению, составлению рапортов и других служебных бумаг, а также арифметике и Закону Божию. Преподавание последнего лежит на обязанности священника.

8 марта 1884 г. Священник Алексей Никитин.

Более точные и полные сведения о госпитальном храме начинаются с 1791 г. Из доношения первенствующего во флоте иеромонаха Маркелла Радышевского видно, что в это время уже был Котлиностровский госпиталь и в нем храм, в котором служил белый священник. Он находился где-то на южной стороне города, около так называемых губернских флигелей. За несколько лет до 1791 г. госпиталь передвинулся ближе к нынешнему месту. На плане Кронштадта 1791 г. часть госпитальных зданий занимает с.-вост. угол города, а главная часть растянута по нынешней Песочной улице, от Богоявленской до Наличной. Это были длинные корпуса, доходившие вплоть до ограды адмиралтейства, бывшей на месте теперешнего обводного канала. Госпитальная церковь Воскресения Христова стояла среди деревянных госпитальных зданий и бараков. В начале нынешнего столетия они совсем обветшали. Просьбы настоятеля церкви о починке церковного здания исполнились только уже в 1824 году. Под церковь были отданы две палаты в среднем этаже 4-го флигеля; на устройство церкви было ассигновано 11,323 р. 92 коп. асс. и вся эта сумма была истрачена. Часть этих денег, именно 2166 р. 10½ к. асс. была церковная, остальное взято из питейного сбора. Живопись икон поновлял академик 10-го класса Дмитрий Антонелли; украшение иконостаса и стенную живопись взял на себя академик Федор Брюлло; за работами наблюдал архитектор Акутин. Церковь освящена 14 июня 1825 года. В 1828 году была устроена, в соседнем флигеле, церковь во имя св. Александра Невского. В 1839 году, на месте старого госпиталя, было построено особое каменное госпитальное здание и в нем – церковь Александра Невского. Строителем ее был инженер генерал-майор Бальз; иконы писали академики Васильев и Яковлев. 6-го октября 1840 года она была освящена протопресвитером Кутневичем. Прежняя церковь Александра Невского была в это время уничтожена. Церковь Воскресения также уничтожилась бы, если бы не было особого разряда больных, которых не хотели помещать вместе с прочими. Это были больные арестанты. Для них был устроен особый лазарет в 1-м служительском флигеле и в него перенесли Воскресенскую церковь. Обедня здесь служилась в 5 часов утра, чтобы арестанты могли побывать в церкви, раньше ухода на работы. С 1850 г. арестантов, в праздничные и воскресные дни, стали освобождать от работы; поэтому и служение ранних обеден прекратилось. В 1861 г. Воскресенская церковь закрыта; часть ее утвари передана была в церковь Константина и Елены, устроенную в бараках, в 6 вер. к вападу от Ораниенбаума. При Константиновской церкви есть кладбище, называемое Ключинским; оно находится на полдороге от Ораниенбаума к госпитальной даче.

Церкви госпитальные содержались доходами от прихожан; когда же вход в Воскресенскую церковь посторонним лицам был запрещен, то на содержание Воскресенской церкви стали отпускать из казны 285 рублей 72 коп. сер.

Госпитальная церковь, в 1827 г. была отдана в управление обер-священника армии и флотов¹²⁶. Священики ее иногда занимали правительственные места в Кронштадской духовной администрации. Так в 1760 г. свящ. Иван Федоров был заказчиком кронштадтского заказа, протоиерей Михаил Сиверцев, в 1811 г. – членом кронштадтского правления¹²⁷.

Для полноты рассказа об управлении церкви скажем об отношении военного начальства к причту и церкви. Начальство это составляли: контора госпиталя, с главным доктором во главе и главный командир кронштадтского порта. Прежде к начальству принадлежал и комиссариатский департамент. Военное начальство аттестовало членов причта и представляло их к наградам. Отношения же его к церковному хозяйству выяснены были Высочайшим указом от 10-го августа 1806 г. Там, между прочим, сказано: «Полковую церковную сумму хранить вместе с полковою, не смешивая одну с другою, а приход и расход вести полковым священникам обще с теми, кто от полкового начальства, в виде старосты, для сего определен будет, равным образом употреблять оную сумму в расход с общего их согласия и с ведома шефа, а в важнейших случаях – и с дозволения и разрешения обер-священника, записывая все это в даваемые от него, обер-священника, за шнуром, скрепою и печатью, книги, по прошествии же года отдавать в оной отчет как полковому начальству, так и ему, обер-священнику». Правило это применялось и к госпитальной церкви. Оно устраняло в этом деле всякие недоразумения. Но они возникали.

Указом св. синода, от 14 ноября 1810 г., госпитальные церкви освобождены были от высылки свечных денег в консисторию. По одному этому освобождению, морское начальство, почитая воскресенскую ц. изъятою вовсе из ведомства епархиального, устраняло всякую духовную власть над нею и присвоило все управление оною себе, и, вопреки законных возражений епарх. начальства, поручило распоряжение церк. доходами комиссариатскому отделению и хозяйственной экспедиции. Так же не нормальны были и отношения низших властей к госпитальному причту, что видно из следующих случаев.

В 1823 г. причт воскресенской церкви представил приходорасходные книги в кригс-комиссариат для ревизии. Там книги задержали и выслали причту свои, подписанные главным командиром, и предписали: принять их для записи прихода и расхода церковных сумм. Причт книг не принял, и они остались у ктитора Куфанина, чиновника, определенного от конторы госпиталя. При церкви явилось два экземпляра книг, веденных ктитором и причтом. Книги, веденные причтом, кажется, никем не были официально скреплены. Куфанин не хотел подписывать книг, веденных причтом, а причт не подписывал записей Куфанина. Другой случай. В 1823 г., по повестке от конторы, причт и староста собрались в храм. Спустя несколько часов, является туда комиссар 9-го класса Белозеров и заявляет, что его прислал кригс-комиссариат, для поверки церковной суммы. Заставив Куфанина, против воли причта, открыть церковный денежный сундук, он забрал оттуда билетов на 9100 р, и деньгами 2223 р. 90 коп. и удалился. Священник Сиверцев тотчас доложил об этом кригс-комиссару Фролову, который ответил: «вся церковь зависит от госпитальной конторы, и ты не должен вступаться в распоряжение таковых дел». Священникъ донес главному командиру фон Моллеру І-му, но на его представление ответили: «дело не твое». Доносил Сиверцев и в кронштадтское духовное правление и к митрополиту, но денег не воротил. Конец того и другого дела был очень прост. 27 августа 1832 г. контора госпиталя спрашивала у причта – имеет ли он шнуровые приходорасходные книги от обер-священника, и если не имеет, почему их не требовали? Относительно взятых Белозеровым денег уведомили Сиверцева, что билеты хранятся в кладовой в портовом казначействе и что священник Сиверцев может записать их на приход; из денег же в количестве 2223 р. 90 к. часть была в 1824 г. истрачена на устройство церкви в 4 служительском флигеле. Остальные деньги 57 руб. 80½ коп. переведены на приход к общей сумме на содержание госпиталя.

С переходом церкви в ведомство обер-священника и особенно со времен В. И. Кутневича, отношения морского начальства к госпитальной церкви вполне установились.

По штату 1722 г., 10 августа, при Воскресенской церкви причта положено: священник и два дьячка. В 1806 г. прибавлена просвирня и один дьячек переименован в пономари. С открытием, в 1828 г., Александроневской церкви, причт ее составили: священник, дьячек, пономарь и просвирня. Тот и другой причт обязывался служить в обеих церквах по очереди. Просвирня при обеих церквах была одна.

При воскресенской церкви священствовали: Иван Федоров, заказчик кронштадтского заказа (в 1760 г.), Иван Дмитриев (в 1772), Василий Алексеев, посвященный в 1773 г.; Афанасий Иванов из здешних дьячков, умерший в 1795 г.; Феодор Измайлов, перешедший в 1809 г. к андреевскому кронштадтскому собору; Михаил Сиверцев, учившийся в киевской академии до синтаксимы, бывший протоиереем и умерший 5 апреля 1856 г. Иоанн Знаменский, перешедший из Ревеля, умерший в 1845 г.

При Александроневской церкви служили: Иоанн Смирницкий, из псаломщиков таврического дворца, умер в декабре 1836 г., Петр Славинский, окончивший курс спб. семинарии, сперва служил в бельском егерьском полку; сюда переведен в 1837 г.; в 1868 г. перемещен в шлиссельбургский крепостной собор; Николай Владыкин, умер от холеры в 1849 г.; Александр Владыкин, перешедший в 1854 году в финляндский линейный батальон; Николай Стратанович, перешедший в 1859 г. к ревельсвой Симеоновской церкви; Евгений Воинов, из диаконов домовой церкви обер-священника армии и флотов; Владимир Краснополъский, по окончании курса в спб. духовной академии, был сперва священником в шлиссельбургском крепостном соборе; служит здесь с 1869 года.

Из служивших при воскресенской церкви дьячков достойны упоминания следующие: Афанасий Иванов, бывший здесь же священником; Михаил Михаилов, перешедший в 1812 г. священником в Пенино (Гдов. уезда); Петр Васильев, отличавшийся нетрезвостью и дурным поведением; причт сам покупал ему, из его доходов, одежду; но он променивал ее на худшую, а данные в придачу деньги пропивал. За свои поступки и за «старые дятлицкие грехи» (повенчание какой-то свадьбы) он был послан на полгода в Копевский монастырь, а потом перешел в село Ополье; из псаломщиков, служивших при Александроневской церкви, достойны упоминания следующие: Стефан Беляев, сосланный за пьянство на 3 месяца, в монастырь; был потом уволен из духовного звания; Илья Никольский, также не отличавшийся благопристойностью поведения; в 1832 году переведен был к ивангородской успенской церкви; Иван Снегирев, утонувший в канале и, по приказанию обер-священника Кушневича, был положен во гроб без стихаря и отпет не в церкви, а в часовне; Андрей Ильменский, окончил курс в новгородской духовной семинарии, был произведен в дьякона, а в 1863 году сделан священником в полковую церковь. С 1878 года служит Петр Романский.

Причт госпитальной церкви иногда имел казенную квартиру, иногда получал квартирные деньги. Священник почти всегда имел квартиру с дровами, а псаломщики только с 1833 г. стали пользоваться помещением в палате под церковью, которую прежде занимали сторожа. Члены Александроневского причта имели, с 1837 г., квартиру в офицерских флигелях. Ныне священник и дьячек живут на наемных квартирах.

По ведомости 1782 г. священник воскресенской церкви получал жалованья 60 р. в год, а дьячек – 25 руб. С 1806 г. священнику положено 300 р., а дьячкам по 150 и на квартиру – 47 р. 90 к.; просвирне положено 50 р. В 1809 г. к содержанию священника прибавлено 80 р., а дьячка – 24 руб., за исправление треб в женском госпитале; с 1818 года – священнику из церковных денег стали давать 150 руб. в год на разъезды в женскую больницу.

С 1828 г., по открытии александроневской церкви, зашла речь о жаловании тамошнему причту. Командир кронштадтского порта хотел дать ему тоже жалованье, что и воскресенскому, но исправлявший должность обер-священника протоиерей Мансветов, зная,что оклады 1806 года не достаточны, предложил ходатайствовать о назначении александроневскому причту жалованья вдвое против окладов 1806 г.; воскресенский же причт сравнять с александроневским. Ходатайство было уважено и 7 ноября 1828 г. положено: священникам по 600 р. жалованья и 300 р. квартирных, дьячкам – 300 р., просвирне – 100 р. В 1830 году дьячкам прибавили еще по 52 р. 10 к. В общем итоге священник воскресенской церкви, с 1828 года получал в год 1130 р., дьячек – 424 р., пономарь – 400, священник александроневской церкви – 900 р., дьячки по 400 р. Но с 1832 года содержание воскресенского причта стали уменьшать, для уравнения с александроневским. Сперва отнято было у священника 80 р., а у дьячка – 24 руб. получаемыя ими зa требы в женской больнице; в 1833 г. требы в жен. больнице стали править священники обеих церквей, и на разъезды им стали выдавать по 75 р. из церковных сумм.

В 1859 г. произведена новая прибавка. Вместо прежних 900 руб. асс., или 257 р. с., священники стали получать жалованье по 300 руб. в год, или, с вычетами, по 294 р. с., и столовых – по 100 руб., или с вычетом – по 99 руб. с. Квартирные деньги им стали отпускать, по чину капитана армии, по 85 руб. 80 коп. с. в год. Псаломщики остались при прежнем, переложенном на серебро, окладе, в размере 85 р. 71½ к. с. В 1869 г. жалованье их, по размеру псаломщиков армейских церквей, возвышено до 120 р. с. По последним штатам (7 ноября 1875 г.) священнику положено 450 руб. с. жалованья и 150 столовых; псаломщику – 240 р. с. жалованья.

За преподавание у фельдшеров и в фельдшерской школе священнику давалось прежде до 300 руб. асс. единовременно, из церковной суммы. В 1840 г., за обучение Закону Божию, арифметике, латинскому и русскому языкам, священнику положено 104 р. в год, а без латинского – 52 р. в год. С октября нынешнего 1884 г. священник, преподавая только Закон Божий, получает 240 р. в год, или по 30 р. за годовой час.

С устройством, в 1861 г., госпитальных бараков, туда командировались священники по очереди, на половину лета каждый, и получали по 25 р. «порционных» денег, а псаломщики – по 12 р. С 1870 г., когда при госпитале стал один священник, в бараки стали назначать иеромонаха и ему положено: 43 р. порционных и 18 р. суточных.

Иногда причту даются единовременные, случайные пособия, напр. на похороны, на свадьбы, подъемные. Напр. семейству прот. Сиверцева выдано было на похороны отца 1000 р. с., а вдове его назначено по 200 р. в год; семейству свящ. Смирницкого, на тот же предмет, выдано 600 р.; на похороны жены свящ. Владыкина выдано 50 р., детям ее – единовременно 50 р. и по 25р. ежегодно до поступления в училища на казенный счет; свящ. Стратановичу дано на переезд в Ревель – 100 р. сер.; вдове псаломщика Снегирева – 30 р. на свадьбу дочери и пр. Все эти пособия выдавались из церковных сумм. До вступления в должность главного священника Михаила Изм. Богословского эти пособия выдавались довольно часто и не при столь трудных обстоятельствах.

Кроме больных и служащих в церковь ходят и посторонние лица. Это, конечно, имеет влияние и на способы содержания причта.

Участие госпитальной церкви в деле общественной благотворительности выражалось в пожертвованиях из церковной суммы или в сборах с богомольцев во время службы. Так, в 1812 г. воскресенская церковь пожертвовала 4000 р. и два червонца на ополчение; 3-го сентября 1815 г. – 500 р. и Евангелие на погоревшие церкви города Казани; 1823 – на выкуп пленных греков острова Хиоса, Кассандры и Сидонии и на вспомоществование грекам, бежавшим в Россию; в 1862 г. александроневская церковь пожертвовала, кажется, до 200 р. с. на погоревших в Петербурге; с 1866 г. она ежегодно вносит по 200 р. на духовное училище; в 1879 году – 100 руб. единовременно на общество попечения о бедных духовного звания ведомства главного священника армии и флотов и – ежегодно по 25 руб. на тоже общество. Единовременные сборы делались на разные нужды в России и за границей.

Протоиерей Владимир Краснопольский.

1884 г., 1 декабря.

1) Благовещенский собор в Шлиссельбурге, построен в 1764 г. усердием полковника Абелова и гг. Сибилевых, погребенных внутри собора. В 1788 и 1818 годах он капитально ремонтирован. Собор каменный, холодный, окруженный каменной оградой с железной решеткой. Престол в нем один. Сперва здесь был один причт для крепости и для посада, а церковь писалась то соборною, то приписною. Так было с 1703 по 1827 год. В 1827 г. соборная церковь, со старшим причтом, поступила в армейское ведомство, а церковь городская осталась епархиальною. Причт ее, с 1827 года, составляли: священник, диакон и два причетника. С 1833 года в причте были два священника, диакон, два дьячка, пономарь и просвирня. В 1864 году церковь названа соборною, причт оставлен тот же, но старшему велено называться протоиереем. Земли под оградой 42 саж. длиннику и 29 саж. поперечнику; под церковными домами длиннику 35 саж., поперечнику – 22 саж. По духовному завещанию вдовы майора фон-Родинг пожертвована огородная земля в количестве 675 квадр. сажень. Церковный дом на каменном фундаменте куплен в 1825 г. Тут живут: два священника и два причетника; диакон живет в доме, принадлежащем кладбищенской церкви. По штату 1872 г. священники получают 240 р. жалованья, а 80 рублей идут в общую кружку; кроме того, по указу дух. консистории от 16 декабря 1860 г. подъ № 7379, полагается им по 5 р. на голландскую печь, и по 10 – на русскую. Прибавка на дрова и на наем дворника, в размере 350 рублей, получается из сумм кладбищенской церкви. Кроме того священники получают проценты с капиталов в количестве до 14 тысяч, и пользуются огородною землею, т. е. частью денег с 200 рублей, получаемых с арендатора.

Приписные к собору церкви: 1) Николаевская церковь подле собора. Она сперва была придельною, но в 1756 г. сгорела и в 1770 году, усердием Петербургского купца Ивана Антонова, воздвигнута особым зданием, и освящена 5 декабря того же года. В 1851–53 гг. она исправлена архитектором Шевцовым. Она – каменная, теплая, пятиглавая, крытая железом. 2) Преображенская церковь на кладбище, построена в 1819 г. купцами Григорием Филипповичем Борисовым и Михаилом Назаровичем Солодовниковым и освящена 5 декабря того же года. В 1833–34 гг., усердием того же Борисова, переделана и обнесена каменной оградой; в 1875 г. снова ремонтирована на церковные суммы. Она каменная, теплая. При ней ктитором Борисовым устроен каменный, в два этажа, дом для пристанища богомольцев и городских священно и церковно-служителей. С 1875 года, в нижнем этаже его помещены дьяческие вдовы и их семейства. На прилежащем к дому огородном месте, в одном деревянном доме помещается диакон, другой отдается в аренду. На содержание кладбищенской церкви Борисов положил два билета в 30 тыс. р. с. с тем, чтобы служились обедни за упокой души его.

Нынешний соборный причт составляют: священник Григорий Ив. Кесарев – окончивший курс в Новгородской дух. семинарии; священник Иоанн Матвеев Петров – окончивший курс в Спб. дух. семинарии и прежде служивший в Новодевичьем Воскресенском монастыре; диакон Василий Ив. Певцов – из среднего отделения Спб. дух. семинарии и причетники – Александр Алексеев Лебедев и Алексей Александров Травин, оба не кончившие курса.

К соборному приходу принадлежат жители Шлиссельбурга и соседних деревень. В городе лиц благородного звания 20 дворов, мужского пола 62, жен. 93. Военных нижних чинов 31 дв., м. пола 278, жен. 176; купцов и мещан 161 дв., м. п. 364 и ж. 428, в деревне Черной речке 16 дв., 42 м. п. и 43 ж.; в дер. Шереметьевке 24 дв., 57 м. п. и 61 жен.; в деревне Марьиной 28 дв., 72 м. п. и 72 жен.; на каналах в дер. Липке 84 дв., 164 м. п. и 193 ж.; в городе и деревнях разночинцев 16 дв., м. п. 177 и ж. 177. Всего 377 дв., муж. пола 1,217 и жен. 1,246.

1) Троицкая церковь на Петергофском кладбище – каменная, построена в 1870 г., вместо временной Лазаревской церкви, купцом Феодором Козушкиным и освящена 2 июня 1870 года. Правый придел Иосифа Песнопевца устроен в 1877 г. петерг. купцом Семеном Ивановым и освящен 11 сентября 1877 года, левый, во имя св. Николая Чудотворца, устроен купеческой вдовой Козушкиной и освящен 22 октября 1878 года. Сперва особого причта здесь не было, кроме одного священника, определенного в 1869 году и прикомандированного от Петропавловской церкви, что в Новом Петергофе. В 1877 г. учрежден здесь причт из священника и двух псаломщиков. Тогда же – из трех домов, принадлежавших Петропавловской церкви, отдан был, здешнему причту, один деревянный, одноэтажный дом, крытый тесом, с двумя деревянными, в один этаж, флигелями и прочими службами. В одном из флигелей живет священник, в другом – один псаломщик. Всей земли под домами и усадьбами 650 квадр. саж. Другому псаломщику, на наем квартиры, дается от церкви 15 р. сер. в месяц. При входе на кладбище есть еще деревянный дом для вдов и сирот духовного звания и – большой, на кладбище, сарай, для церковных принадлежностей. В Мартышкине здешней церкви принадлежит деревянная часовня. Приписных церквей две: Лазаревская – на кладбище, каменная, устроенная из часовни и освященная 9 марта 1852 года и церковь Богородицы «Утоли моя печали» на даче Дундукова-Корсакова, по дороге к Ораниенбауму, устроенная в 1798 г. Мариею Васильевною Дундуковою-Корсаковой; она деревянная, холодная.

Церковного капитала при Троицкой церкви 5,600 р.; в пользу причта 1,100 р. Нынешний причт составляют: священник Владимир Васильев Беляев, действит. студент Спб. дух. академии; заштатный диакон Алексей Саввин Никольский; псаломщики: Алексей Григорьев Пруденский и Александр Иаковлев Любомиров.

Прихожан считается м. п. 901, жен. 887. Они живут частью в Петергофе, частью в ближайших деревнях. В городе статских м. п. 41, жен. 63; придворных м. п. 144, жен. 192; военных муж. п. 79, жен. 95; купцов и мещан м. п. 214, жен. 234; разночинцев м. п. 6, жен. 13; крестьян разных губерний м. п. 240, жен. 120. В деревнях: в Темяшкине – в 2 вер. от города, м. п. 30, жен. 30; в Левдузи и Нотколове – в 2½ вер., муж. п. 37, жен. 38; в Бобыльске – в 2 вер., м. п. 20, жен. 21; в Мартышкине – в 5 верстах, муж. п. 69, жен. 69.

3) Церковь Александра Невского – при Гатчинском сиротском институте, построена в 1826 г. Императрицею Мариею Феодоровною, а с 1877 г. в ней состоит причт из священника, диакона и причетника. На квартиру полагается священнику 250 р., диакону – 120 р. и псаломщику – 90 р.; жалованья священнику – 350 р., диакону – 200 и псаломщику – 120 р.; столовых священнику – 150 р., диакону – 100 и псаломщику – 54 р. Кроме того священнику и диакону полагается поурочная плата за преподавание Закона Божия. Нынешний причт составляют: священник Александр Афанасьев Автономов – кандидат Спб. дух. академии; диакон Алексей Феодоров Тихонравов – студент Новгор. дух. семинарии и псаломщик Василий Дмитриев Малиновский.

4) Знаменская церковь в Нарве – каменная, холодная, с приделами Воздвижения и Пр. Илии, построена в 1786 г. При ней есть отдельная церковь каменная, св. Николая, построенная в 1854 г. нарвским купцом Павлом Ив. Орловым. К причту, состоящему из священника и диакона, присоединен, в 1881 г. псаломщик, для служения на эстонском языке. Церковных домов три: один старый, деревянный, нежилой; другой новый, для священника, устроенный на отведенной, в 1868 г., земле, третий, устроенный вместо сгоревшего в 1881 г. для диакона. При доме священника устроены общественные весы, которые доставляют до 30 р. с. дохода в год. В ограде находится сторожка, где живут сторож и просвирня. Священнику жалованья – 450 р., диакону – 200; кроме того получаются проценты с капитала в 4,250 р. На отопление церковных домов дается, из церковных денег, священнику – 100 р., диакону – 50. В ограде находится часовня. Церковной суммы в билетах 10,250 р. с. На кладбище есть приписная церковь Петра и Павла, каменная, холодная, построенная тем же Орловым в 1854 г. Церковной суммы при ней 1,200 р. Причт Знаменской церкви составляют: священник Петр Симеонов Преображенский, диакон Павел Дмитриев Передольский и псаломщик – эстонец Иаков Карлов Мальц. В приходе Знаменской церкви состоит: военных м. п. 98, ж. 144; купцов и мещан м. п. 119, ж. 148; крестьян м. п. 62 и ж. 62; временно проживающих м. п. 192, ж. 240. Всего прихожан м. п. 479, ж. 600.

5) Придворные церкви в Петергофе и окрестностях¹²⁸. Петергофская дворцовая ц. Петра и Павла, сперва деревянная, основана в 1711 г. Каменная устроена в 1748 г. и освящена 10 сентября 1751 г. Она пятиглавая и помещается во 2 этаже восточной оконечности большого дворца.

В ней замечательны 12 золотых ключей (ценою до 7 т. р.), поднесенных жителями Ташкента Государю Императору, в 1866 г., чрез военного губернатора Туркестанской области ген.-майора Черняева. При них – сдаточная грамота Ташкентской крепости.

Придворная церковь Воздвижения устроена для богослужения в зимнее время, так как Петропавловская церковь – холодная. Высочайшее повеление об устроении Воздвиженской церкви дано 30 апреля 1830 г. Она освящена осенью того же года; помещается в каменном, одноэтажном, так называемом кавалерском доме, под башнею, переделанною в колокольню. Живопись здешнего иконостаса, превосходной работы, относится к прошлому столетию.

Церковь на «собственной Его Величества даче» находится в полуторах верстах к западу от Петергофа, по дороге к Ораниенбауму. Она устроена вблизи к дворцу, в отдельном здании, с одной главой; колокольня невысокая, вся железная, помещается отдельно от церкви. Прежде здесь, по преданию, был загородный дом Феофана Прокоповича и при нем деревянная церковь. Каменная построена и освящена в сентябре 1860 г., во имя св. Троицы. Здесь замечательна мозаичная икона Божией Матери, вставленная в верхнюю доску аналоя.

Церковь св. Александра Невского в Александрии находится в особом здании готического стиля. Вместо глав на ней 10 небольших готических башен, из которых 8 увенчаны крестами. Церковь освящена осенью 1834 года. В церкви замечательны: 1) четыре образа высокой ценности, заменяющие окна в верхних просветах, писанные на стекле; 2) панагия с частицею Животворящего креста, осыпанная драгоценными камнями; она поднесена Императору Николаю I армянским Католикосом в 1837 году; 3) икона св. Митрофана в ризе из фольги, взятая союзными войсками в Севастополе из кафедрального собора 10 сентября 1855 г. и возвращенная обратно; 4) иконы Спасителя и Божией Матери – древней мозаики; 5) несколько икон, поднесенных Императору Александру Александровичу и Императрице Марии Феодоровне во время пребывания их в Александрии, а также и во время высочайшего путешествия Их Величеств по внутренним губерниям России, в 1881 г.

6) Церковь Успения в селе Лукинском (Шлисс. у.) построена в 1738 г. Феодором Ив. Арцыбашевым; в 1838 г. обновлена, и колокольня сближена с церковью; в 1866 г. покрыта железом. Церковь деревянная, на каменном фундаменте, ветхая, окруженная кладбищем и оградой из путиловской плиты. В церкви два престола: в холодной церкви престол Успения, а в теплой – великомученицы Екатерины. Земли при церкви 33 десятины. Священник получает жалованья 220 р., псаломщик 70 р. Деревянный дом, где живет священник, куплен у жены умершего священника Михаила Богословского, Надежды Семеновой, на деньги, собранные от прихожан. Есть еще деревянная сторожка. Часовень в приходе 4. Церковного капитала деньгами 29 р. 58 к. и в билетах – 1,400 р. Причт составляют: священник Виктор Ив. Благовещенский – из окончивших курс Новгор. дух. семинарии; псаломщик Павел Иосифов Рождественский – из Александро-невского дух. училища. Приход составляют деревни: село Лукинское, сельцо Никольское, Мучихино, Троицкое, Замошъе, Подолье, Карловка, Жихаревка, Каменка и Александровка. Все деревни находятся не далее 8 верст от церкви. Прихожан м. п. 595, жен. 619.

7) Церковь св. Иоанна Милостивого в Пелле (Шлисс. у.). Мыза Пелла находится на левом берегу р. Невы, близ Невских порогов, в 30 верстах от Петербурга и от Шлиссельбурга, на полуострове, образуемом Невою, Святкою и Тосною.

По записи на церковной книге¹²⁹ и по сказаниям старожилов, до построения нынешней церкви, здесь прежде была деревянная церковь, состоявшая, с 1766 г. при мызе Ивановской тайн. сов. Николая Ив. Неплюева. В 1784 г. она поступила в придворное ведомство и названа мызой Пеллой. 18 декабря 1801 г. она перешла в Епархиальное ведомство. В 1817 г., вместо деревянной, обветшавшей церкви, построена на другом месте, каменная, теплая. Она построена на средства разных благотворителей. Церковной суммы на нее истрачено 500 р. асс.; от гоф-интендантской конторы отпущен лес и каменный материал, оставшийся от сломки бывшего в Пелле дворца. Петербургский купец Петр Рубцов пожертвовал денег и материалу до 5,000 р. асс.; купец Иван Куликов пожертвовал деньгами 5,000 р. асс. Купец Рубцов собирал деньги и материал и был строителем храма. Утварь церковная также пожертвована разными благотворителями. Нынешний антиминс освящен и подписан митроп. Исидором октября 27 дня 1862 г.

Длина храма 7 саж. 2 арш.; ширина 4 саж. 2 верш., высота посредине купола 5 саж. 7 верш. Восточная стена полукруглая. На горнем месте помещена икона снятия Господа со креста; она пожертвована из бывшей домовой церкви тайн. сов. Неплюева; прочие иконы, писанные на кипарисных и простых досках, поступили с 1828 г. от разных благотворителей. В 40–50 годах четыре местные иконы иконостаса и Тайная Вечеря украшены серебряными ризами. Богослужебные книги изданы в Киеве и Москве с 1724 по 1791 год. Копии с метрических книг с 1782 по 1808 г. имеются не вполне, а с 1808 года – все; из исповедных росписей не достает некоторых с 1817 по 1823 год; причт состоит из священника и дьячка. Прежние священники: Феодор Афанасьев (1782–85), Василий Ильин (до 1808), Феодор Васильев (до 1815), Феодор Сильницкий (до 1818), Петр Смирнов (до 1827), Василий Ламанов (до 1856) и Павел Ласкеев (до 1869). Ныне священствует Николай Иоаннов Разумовский – студент Спб. дух. семинарии, бывший сперва комнатным надзирателем и учителем в Александро-невском дух. училище, потом – священником в Кобоне (Новолад. у.), а сюда поступивший в 1862 году. Ныне он состоит благочинным Шлисс. уезда. Псаломщик Феодор Иоаннов Владимирский – из окончивших курс в Спб. дух. семинарии; сперва был учителем в Христорождественском братстве, на Песках, а сюда поступил в 1883 году.

Церковного капитала 100 р., положенных обществом офицеров, в память убитого, в 1843 г., в деле с горцами, князя Ипполита Черкасского. Проценты с этого капитала идут на масло для лампады пред иконою священномуч. Ипполита.

Церковный дом одноэтажный, деревянный, устроен в 1836 г. Жалованья священнику – 240 р., псаломщику – 80 р.; процентов с вечных капиталов причт получает 12 р. 50 к. в год. Доходов зa требы до 400 р. Церковной земли 33 дес.; они отрезаны в 1850 г. из дач деревень Ивановской и Покровской, бывших гоф-интендантской конторы. Усадебной земли нет¹³⁰.

Приход составляют 4 деревни, находящиеся не далее 2 верст от церкви. Это суть: Ивановская, Устъ-Тосна, Новая и Покровская. Соседние приходы: Колтушский, Аннинский, Никольский и Усть-Ижорский. Деревни: Ивановская, Усть-Тосна и Новая стоят на берегу Невы, а Покровская – на р. Тосне. Жители занимаются хлебопашеством, судоходством и рыбной ловлей. Всех их м. п. 298, ж. 332. Разночинцев и иногородных крестьян м. п. 73, ж. 59.

В Пеллинских казармах проживает много войск разного оружия. До первого пожара казарм, в 1868 г., тут стояли конноартиллерийские легкие бригады и образцовые казачьи конноартиллерийские дивизионы, всего от 600 до 700 человек. С устройством, в 1870 г. новых казарм, в них помещается до 800 чел. 37 пешей артиллерийской бригады. В 1878 г. здесь жило до 1,000 пленных турок, под караулом одной роты Новочеркасского полка и одной роты С.-петербургского резервного батальона. По выходе турок тут помещены два телеграфные парка. В 1880–81 годах казармы занял первый железнодорожный батальон.

Крестные ходы бывают: в дер. Ивановскую – 30 мая и 8 июля; в Тосну – 20 июля; в Новую – в 10 пятницу от Пасхи и в Покровскую – 26 июня.

До 1872 г. в дер. Усть-Тосне было приходское училище. В 1872 г., старанием священника, открыто в дер. Ивановской земское мужское училище; в 1873 г. там же открыто женское училище министерское, а в нынешнем году оба училища соединены в одно. В них учится 42 мальчика и 30 девочек.

Находящийся здесь дворец существовал с 1784 по 1802 год. Он построен архитектором Растрелли. По рассказам старожилов и по остаткам здания видно, что это было величественное, красивое здание в 5 этажей, окруженное садом и террасами на Неву. Здание срыто по воле Императора Павла I. Из материала его создана нынешняя церковь.

Описание составлял священник Николай Разумовский.

8) Церковь Владимирской Божией Матери в Дылицах (Петергоф. у.) находится в версте от Елизаветино, станции Балтийской железной дороги. Она построена в 1760 г. действ. тайн. советником Васильем Григорьевичем Шкуриным, каменная, холодная; придел, во имя св. Александра Невского, построила, в 1842 г. помещица Елена Степановна Старова. В 1860 г. княгиня Трубецкая отмежевала причту 33 десятины. С 1867 года причт помещается в двух домах. Жалованья священнику – 220 р., псаломщику – 70 р. В приходе есть две часовни: одна при дер. Заречье, другая – при деревне Вохонове. Денег при церкви 1050 р. Из них 575 положено на церковь и 475 на причт. Школ воспитательного дома – 7, и земская – одна. К церкви приписана церковь на Пятой Горе, в 4-х верстах, построенная в 1833 г. г-жею Брискорн. При ней два дома, отданные помещиком Волковым в аренду. Нынешний причт дылицкой церкви составляют: свящ. Алексей Ив. Фестинский, окончивший курс в псковской семинарии и псаломщик Владимир Степанов Рождественский. Деревни здешнего прихода находятся в двух уездах. В Петергофском находятся: Дылицы, Ижора, Смальково, Заполье, Яскелево, Колодицы, Холоповицы, Шпанъково и Натальевка. В Царскосельском: Заречье, Вохоново, Луйсковицы, Таровицы, Пятая Гора, Озера, Курковицы, Раглицы, Калитино и Донец. Всех прихожан муж. пола – 704, женского – 767.

9) Церковь Казанской Божией Матери в Тосне (Петерб. у). Церковь построена Петром Великим в 1715 г., когда сюда переселены были ямщики из разных губерний. Первая церковь, деревянная, освящена священником Андреем Михайловым, в присутствии Петра Великого. Когда она, в 1734 году, сгорела, то ямщикам было разрешено построить новую деревянную церковь. На постройку дано от казны 300 руб., да от разных лиц пожертвована плата рабочим и 111 р. деньгами. Впоследствии ямщик Константин Панов, с разрешения Синода, построил каменную церковь. Она в 1817 г. сгорела вместе с селом. В 1818 г. ее возобновили на деньги в количестве 31 тысячи, взятые в долг из духовно-учебного капитала и впоследствии оставленные без взыскания. В 1821 году пристроена колокольня. Церковь посвящена Казанской Божией Матери с приделом Николая Чудотворца. Причт составляют: священник, диакон, псаломщик и просвирня. Земли при церкви 57 дес. 1413 вв. саж. и еще 1854 кв. сажени. Домов при церкви два: один с 1868 года, другой – с 1873 года; в первом помещаются священник и вдова диакона, во втором – диакон, вдова священника и псаломщик. Жалованья священнику – 200 руб., диакону – 100, псаломщику – 80, просвирне – 30. Часовень в приходе 3. Денег на лицо 80 р. 99 в., в билетах – 1700 р. Училищ два. Одно открыто в 1840 году; другое – в 1860. Попечительство устроено в 1869 году. Председатель его – священник. Денег в нем 200 руб. Попечительством устроена богадельня. Причт составляют: свящ. Петр Ив. Студийский, диакон Иван Семенов Виноградов, псаломщик Иван Яковлев Тихомиров. Всех прихожан м. п. 1277, ж. 1448. В числе их раскольников м. п. 29, ж. 57.

10) Церковь Александра Невского в Таицах (Царскос. у.) каменная, теплая, построена в 1794 г. коллежским советником Александром Григорьевичем Демидовым. Священник и псаломщик живут в деревянных домах, построенных помещиком, а у диакона – дом собственный. Жалованье священнику от казны 150 р., да от департамента уделов 300 р.; диакону, состоящему на дьяческой вакансии, казенного жалованья 70 руб., да от департамента уделов 150 р., священствует здесь Димитрий Георгиев Шишов, диаконом состоит Василий Иоаннов Зрелов. Всех прихожан 47 дворов, душ м. п. 110, ж. – 125. Церковь находится в версте от Балтийской жел. дороги, в 7-ми верстах от Красного села.

11) Церковь Пр. Илии в Задневе (Новолад. у.). Заложена в 1875 г. и освящена 25 января 1877 г. Причт ее составляют священник и псаломщик. Земли при церкви 11 дес., из них 5 дес. усадебных. У причта деревянные дома. Священнику положено по полумере ржи и овса с ревизской души; псаломщику по 20 к. с ревизской души. Ныне здесь священствует Михаил Федоров Дмитриев; псаломщиком состоит Ив. Ив. Медников, сын крестьянина. В приходе всего 2 деревни. В Задневе 175 д. м. п. и 163 ж. В Черноручьи 59 д. м. п. и 67 ж. Раскольников м. п. 4, ж. 3.

12) Единоверческая Петропавловская церковь (Новолад. у.), построена в 1621 г. и до 1840 г. была самостоятельною православною; с 1840 по 1858 г. была упразднена и приписана к Гостинопольской; в 1858 г., при содействии помещиков Миллера и Чичерина, сделана единоверческою самостоятельною. Церковь эта деревянная; в 1870 году сделана теплою. Земли под церковью и кладбищем 470 саж. Дом для причта деревянный, в один этаж, устроен в 1869 году. Священнику жалованья – 240 р., псаломщику – 80 р. Есть торговые лавки, с которых, в Петров день, получается до 20 р. Священником состоит Василий Ив. Бузин из вольноотпущенных крестьян г-жи Чичериной. Псаломщик Александр Алексеев, воспитанник Бузина. Единоверцев в приходе 69 м. п. и 65 ж. Раскольников м. п. 260, ж. 252.

13) Церковь Казанской Божией Матери в Ославье (Ямб. у.) построена в 1847 г. бароном Врангелем; она деревянная, холодная. Земли при ней усадебной 1 дес., пахатной 32 дес. Священник Михаил Успенский получает жалованья 240 р. и имеет свой дом, построенный на церковной земле; псаломщик Михаил Сахаров получает жалованья 80 р. и также имеет свой дом. В приходе находится мещан м. п. 38, ж. 37; военных м. п. 17, ж. 17; остальное – крестьяне. Всех прихожан м. пола 335, ж. 393. Из 13 деревень, у церкви находится Ославье (13 дв.), в 3-х верстах – Робитицы (16 дв.) и Соколовка (2 дв.), в 2-х – Рогатино (6 дв.) и Горья (7 дв.), в 4-х – Домашковицы (15 дв.), Покровское (7 дв.), Сяглицы (12 дв.), Волосово (9 дв.) и Поспелова Гора (3 дв.), в 5-ти – Веденско (7 дв.) и Терпилицы (16 дв.), в 10-ти – Лисино (11 дв.).

14) Воскресенская церковь в Яблоницах (Ямб. у.). Прежняя деревянная церковь, построенная в 1760 г. помещиком Саблуковым, разрушена в 1843 году за ветхостью, а вместо нее в 1846 г. помещиком Веймарном, построена каменная – во имя обновления храма Воскресения Христова, с приделом Петра и Павла. Кроме того есть в приходе две деревянные церкви: 1-я – в трех верстах от церкви, в деревне Сумине, во имя Петра и Павла; 2-я – в 4-х верстах от церкви, в дер. Сырковицах, во имя св. Николая. Причт яблоницкой церкви состоит из священника, диакона, псаломщика и просвирни. Жалованья священнику – 240 р., диакону – 85 р., псаломщику – 60 р. и просвирне – 30 р. Школ в приходе – 7: одна земская и шесть воспит. дома. Во всех их учится м. п. 116, ж. 105. Нынешний причт составляют: священник Иаков Евфимиев Смирнов, диакон Василий Гаврилов, псаломщик Андрей Федоров. Из 13-ти деревень в версте от церкви находятся: Яблоницы (56 дв.), Курск (5 дв.) и Брюховица (1 дв.); в 3 верстах: Сумск (59 дв.), в 4-х – Сырковицы (68 дв.) и Новые Красницы (2 дв.); в 5-ти – Волпи (5 дв.), Малая Александровка (3 дв.) и Старые Красницы (1 дв.), в 6-ти – Худачево (10 дв.), Неревицы (8 дв.) и Морозово (21 дв.), в 8-ми – Рагулово (7 дв.) Всех прихожан м. п. 657, ж. 721.

15) Покровская церковь в Мелковичах (Луг.у.) каменная, крытая железом, построена в 1781 г. адмиральшей Натальей Ивановной Мордвиновой. В ней два теплых придела: правый во имя праведных Симеона и Анны, левый – во имя св. Николая Чудотворца. Причт составляют: священник Алексей Куженский, из новгородской дух. семинарии, перешедший сюда в 1876 г. из Заболотья (Новолад. у.) и псаломщик Василий Осьмин- ский, служащий с 1846 года. Священник получает жалованья – 220 р., а псаломщик – 70 р. Кроме того с 1883 г. причт получает проценты со 100 р., положенных женою придворного псаломщика Ириною Травлинскою. Священник живет в доме, купленном в 1875 г. от сирот Воробьевых, за 750 р. и застрахованном в лугском страх. обществе за 800 р. Церковного капитала, в наличности 100 р., а в билетах 500 р. Приход составляют деревни: Корокса, Селище, Крюгево, Кчера, Михайловское, Передки, Войново и Лезино. В них 290 дворов. Душ м. п. 776, ж. 855. Деревни расположены в 1–6-ти верстах от церкви. Часовень в приходе 9; школы настоящей нет, а по деревням зимой учат грамотные крестьяне и отставные солдаты.

16) Церковь Воскресения Христова в Щирском погосте, в 7-ми верстах от «Белой» станции варшавской ж. д., построена в 1834 году статским советником Феодором Гавриловым Лазаревым-Станищевым. Погост расположен при озере «Широком». Церковь каменная, теплая, с приделами Симеона Богоприимца и мученицы Дарии. Земли при церкви усадебной 1 дес. 100 саж., сенокосной 8 дес. 1879 саж., пахатной 30 дес. 200 саж. Причт составляют: настоятель, второй священник и два причетника. Настоятель имеет свой дом; второй священник и один из причетников живут в доме, построенном от церкви в 1880 году. Церковных денег в билетах не много более 1000 р., наличными около 45 руб. Нынешний причт составляют: настоятель священник Александр Верекундов, второй священник Петр Никольский, причетники – Иван Дмитриев Передольский и Алексей Ив. Уткин. Часовень в приходе 5. Земская школа, в дер. Выборове, открыта в 1872 году. Приход разделен на две половины. К половине настоятеля принадлежит 12 деревень. Из них ближайшие к погосту (от 4 до 7 верст) суть: Бровск, Раек, Яблонец и Сковородка, более отдаленные (от 13 до 15 верст): Горушка, Перехожа и Жадобина; остальные деревни: Березица – в 8-ми верстах, Посадница, Селище и Ждана – в 10-ти верстах. Из 24-х деревень второго священника ближайшие к погосту (от 2 до 5-ти верст) суть: Манушкина, Шилина, Лог, Рагозина, Долотово, Выборово и Крукшино. Более отдаленные (от 10 до 14 верст): Заполье, Замошье, Люта и Рошелево; в 7-ми верстах от церкви находятся: Рычково, Костелево, Деева Горка и Заозерье, в 8-ми Обод, Кочегощ, Марвино, Хориня, Киринова и Миложа, в 9-ти Бобовища. Всех прихожан 605 дворов; м. п. 1808, ж. 2080.

17) Церковь Никольская в Загеренье (Луг. у.), деревянная, теплая, построена в 1863 г. капитаном Валерианом Николаевичем Манкошевым; иконостас в нее взят из церкви Щирского погоста; священник получает жалованья – 240 р., псаломщик – 80 р. Земли церковной 36 десятин. Дома для причта старые, деревянные. Ныне здесь священствует Сергий Бобровский, уволенный из 6-го класса с.-петербургской духовной семинарии. Приход составляют четыре деревни: Вязка и Заграмотье – в 3-х верстах от погоста. Зарябинка – в 4-х верстах и Козлов Зеленец – в 5-ти верстах. Всех дворов в приходе 155, душ мужеского пола 349, женского 384.

18) Церковь Димитрия Солунского в Хвошне (Луг. у.) освящена в 1866 г. Земли церковной 38 дес. Дом для священника куплен в 1874 году; у дьячка дом собственный. Священнику жалованья – 240 р., псаломщику – 80 р. В приходе две часовни: одна в Хвошне, другая – в Копытцах. Попечительство существует с 1875 г. При церкви священствует Иван Ив. Пустынский – окончивший курс в Спб. дух. семинарии. Из 10 деревень здешнего прихода ближайшие к церкви (до 3 верст) суть: Хвошня, Свет и Бляхино; более отдаленные: Копытцо – в 5 вер., Малина – в 6 вер.; в 4 верстах находятся: Подбережье, Ростово и Вяжищи; в 3 с половиной – Пустошка и в 5 с половиной – Тетеревина. Всех дворов в приходе 141, душ м. п. 318, ж. 335.

19) Воскресенская церковь в Вейно – посвященная памяти «Обновления храма Воскресения Христова», каменная, построена в 1783 г. помещиком Хвостовым. Приделы ее посвящены Благовещению и св. Митрофану Воронежскому. В 1878 году она ремонтирована и распространена. Часовень в приходе 23. Причт ее составляют: священник, псаломщик и просвирня. Церковной земли 43 дес. 1,272 квадр. саж. Священник и просвирня живут в церковных домах, псаломщик – в собственном. Жалованья священнику – 240 р., псаломщику – 70 и просвирне – 30. С капитала, положенного помещицей Бландовой и священниками Скроботовым и Преображенским, всего на 771 р., получается процентов 30 р. 84 коп. Настоятель церкви, он же и благочинный, священник Александр Редкинский. Из 22 деревень, составляющих здешний приход, ближайшие к погосту (1–4 вер.) суть: Крюково (21 дв.), Вельяшев Лог (2 дв.), Лудино (29 дв.), Заборовье (20 дв.), Лядинки (3 дв.), Рожки (19 дв.), Перегреб (9 дв.) и Залесье (10 дв.); более отдаленные (6–12 верст): Патрехново (4 дв.), Засека (4 дв.), Пелеши (21 дв.), Руя (29 дв.), Горка (14 дв.), Залоевенье (33 дв.), Губин Перевоз (18 дв.) и Березняк (8 дв.); в 5 верстах находятся: Лукка (10 дв.), Кривицы (16 дв.), Местово (20 дв.), Малый Перевоз (11 дв.), Криневье (9 дв.) и Ельма (20 дв.). Всех дворов в приходе 433; душ м. п. 1,112, ж. 1,206.

20) Успенская церковь в Доложском погосте. Здесь существуют два храма. Один старый, деревянный, холодный, построенный прихожанами в 1761 г., во имя Успения Божией Матери, с приделом св. Арх. Михаила. Другой новый, каменный, теплый, устроенный прихожанами, при пособии вел. князя Константина Николаевича и освященный преосв. Гермогеном в 1864 г. также во имя Успения, с приделами Арх. Михаила и царей Константина и Елены. Один экземпляр богослужебных книг пожертвован сюда вел. кн. Константином Николаевичем. Причт составляют: настоятель, помощник его и два псаломщика. Настоятель Андрей Васильев Лебедев, помощник Иаков Дмитриев Яновский; диакон Маркелл Афанасьев Яценко; псаломщики: Иван Ив. Осиновский и Андрей Васильев Горинов. Сверхштатным состоит диакон Иван Аввакумов Осиновский. Церковной земли два участка из 350 десятин. Один участок, близ церкви, из 336 десятин; другой, из 14 десятин, в 7 верстах. Дома у членов причта свои собственные, построенные на церковной земле. Жалованья настоятелю – 188 р. 16 к., помощнику – 156 р. 50 к., диакону – 48 р. 40 к., псаломщику – 109 р. 76 к., пономарю – 47 р. 4 к. Кроме того по двум билетам в 333 р. получается процентов 13 р. 32 к.; за аренду торговых заведений, построенных на церковной земле, получается причтом 50 р., да в пользу церкви – 45 р. Часовень в приходе 37. Попечительство существует с 1871 г., в нем денег, по двум билетам, 333 р. Приход разделен между священниками. Из деревень составляющих приход, самые значительные суть: Говорово (30 дв.), Куроплешево (51 дв.), Мышкино (32 дв.), Лосева Гора (30 дв.), Заручье (29 дв.), Русско (42 дв.), Перегреб (27 дв.), Жаворонка (29 дв.), Каменец (37 дв.), Заицковъе (25 дв.) и Изборовъе (34 дв.). Меньшие суть: Грасово (5 дв.), Селково (11 дв.), Новопетровское (6 дв.), Лапсино (7 дв.), Сорокино (12 дв.) и Фислево (9 дв.); остальные деревни: Плешево и Дедино (по 23 дв.), Гоянщина, Столбово и Ростилы (по 22 дв.), Деткова Гора и Хрела (по 17 дв.), Борисово, Лужки и Захрелье (по 18 дв.), Стрешево и Максимова Гора (по 15 дв.), Борка (21 дв.), Нарницы (19 дв.), Витково и Намежках (13 дв.), Чахлово (11 дв.), Зажупанье (19 дв.), Лужица (28 дв.), Надруя (12 дв.), Борка (20 дв.) и Жалино (10 дв.). Все эти деревни находятся в Гдовском уезде. Есть еще одна деревня в Лужском уезде. Всех дворов в приходе 905; душ м. п. 2,476, ж. 2,740.

21) Церковь Воскресения Христова в погосте Песье, деревянная, построена прихожанами в 1737 году. Причт ее составляют священник и псаломщик. Земли церковной 37 десятин; кроме того 36 десятин находятся в приписном Которском приходе Лугского уезда. Жалованья священнику – 200 р., псаломщику – 70. При церкви есть приходская школа. Священником состоит Константин Гаврилов Покровский; псаломщиком Андрей Васильев Бобровский. Из 18 деревень здешнего прихода 16 находятся в Гдовсвом уезде и 2 – в Лугском. Из деревень Гдовского уезда ближайшие к погосту (до 3 верст) суть: Песье (71 дв, Горка (22 дв.), Славянка (27 дв.) и Горестицы (48 дв.); в 4 верстах находятся: Жог (27 дв.) и Замошье (17 дв.); в 6 – Глобово (3 дв.); в 7 – Мхи (12 дв.); в 8 – Новоивановско (9 дв.); в 10 – Извоз (8 дв.), Вагошка (9 дв.), Глиненка (13 дв.), Будилово (24 дв.), Устье (9 дв.) и Шишы (22 дв.); в 12 – Руденка (2 дв.); деревни Лугского уезда: Которско (25 дв.) и Оксентиево (31 дв.) находятся в 15 верстах. Всех дворов 379; душ м. п. 1,098, ж. 1,173.

22) Ильинская церковь в Скамье (Гдов. у.), каменная, с приделами Казанской Божией Матери и св. Николая. В приходе есть 2 часовни: одна на кладбище в версте от церкви, другая – в деревне Подкустовье. Причт состоит из священника и псаломщика. Жалованья священнику – 240 руб., псаломщику – 80 р. Вместо земли от крестьян дается по 30 коп. с ревизской души. Священником ныне состоит Георгий Гаврилов Солнцев, дьячком – Константин Ив. Быстреевский. Между прихожанами есть не мало купцов и мещан. Их 51 двор, душ м. п. 126, ж. 152. Они живут близ церкви; солдат 9 дворов, душ м. п. 35, ж. 26. Крестьяне живут в 9-ти деревнях, расположенных не далее 4-х верст от церкви. Это суть: Втроя (28 дв.), Курочка (9 дв.), Подкустовье (3 дв.), Куйкин берег (12 дв.), Меленцово (9 дв.), Сипов берег (5 дв.), Захонье (4 дв.), Малъяковщина (20 дв.), Песковшино (11 дв.). Всех прихожан, с солдатами, купцами и мещанами, 184 дв., душ м. п. 502, женск. 564.

23) Церковь св. Николая в Полнове (Гдов. у.), каменная, освящена в 1878 г., имеет причт из священника, получающего 220 руб. жалованья и псаломщика, получающего 80 р. Попечительство существует с 1879 года, есть земская школа. Священник Василий Ив. Яхонтов из вологодской духовной семинарии; на вакансии псаломщика состоит диакон Павел Ив. Старопольский. Всех прихожан м. п. 1079, ж. 1191. Из них военного звания м. п. 19, ж. 29; мещан м. п. 12, ж. 14.

24) Церковь Преображения в Турском погосте (Луг. у.), деревянная, построена в 1744 г. обновлена в 1849 г. Другая церковь, каменная, во имя Смоленской Божией Матери, с приделом Евангелиста Луки, построена в 1764 году, а в 1865 году обновлена. Причт ее составляют: протоиерей Михаил Васильев Щеглов и два псаломщика. При церкви усадебной земли 5 дес. пахатной и сенокосной 67 дес. Дома у причта собственные. Дом бывшего диакона построен на церковный счет и с 3-го сентября 1874 г. отдан под турское волостное правление, с платою по 36 р. с. в год. Часовень в приходе 5. Земская школа одна. В ней учатся 54 мальчика и 19 девочек. Церковного капитала 5087 р. 58 к. Приход состоит из 23-х деревень. Из них ближайшие к церкви (до 2-х верст) суть: Турская горка (40 двор.), Мясково (27 дв.), Стаи (15 двор.) и Добрыни (28 дв.); более отдаленные (от 8 до 13-ти верст): Городище (20 дв.), Жары (5 дв.) и Водосье (2 дв.); в 3-х верстах находится: Любоня; в 4-х – Гора (28 дв.), Лонно (21 дв.), Лучки (18 дв.), Хотыня (7 дв.) и Казовицы (24 дв.); в 5-ти верстах: Глинска (28 дв.), Пески (30 дв.), Гудско (25 дв.), Комарово (15 дв.) и Бологово (8 дв.); в 6-ти верстах: Борок (11 дв.). Всех дворов 434; мужск. п. 1281, женск. 1411.

ИЗ ЗАПИСОК КРЕСТЬЯНИНА ЕФИМА АНДРЕЕВА¹³¹.

Город Гдов построен псковским степенным посадником Николаем Павловичем и посадником Иваном Сидоровичем, в 1424 году. Псковичи, на 5-й неделе по Пасхе, заложили крепость и город на Гдове реке, при древнем посаде, в 2-х верстах от Чудского озера, на прекрасном местоположении, и к 1-му ноября постройку окончили и освятили город. Тогда же посадником Николаем Павловичем, основан Николаевский мужской монастырь, с церковью Преображения Господня. Каменные стены западной и южной стороны соединялись на углу грозною башнею, сквозь которую был въезд в город по подъемному мосту. Над воротами, в нише, поставлен был образ св. Троицы, а по сторонам лики св. великомученика Димитрия и благов. кн. Гавриила Псковского. В 1434 г. псковский посадник Иван Сидорович обнес город рвом и земляными валами и укрепил бойницами; с запада, при подошве рва, и с северо-запада, по глубокой долине, омывала укрепления глубокая Гдова и делала твердыню неприступною. Тогда же Иваном Сидоровичем основан Ивановский женский монастырь, с церковью св. Афанасия Александрийского.

Город Гдов первое нападение от нем. рыцарей выдержал в 1463 году, но они были отбиты московскими войсками, с великокняжеским наместником Иваном Александровичем и воеводою, князем Феодором Юрьевичем... В 1479 г. немецкий отряд рыцарей напал на Гдов; (рыцари) выжгли посад за городом и всю ночь разбивали стены города из пушек, но 20-го января были отбиты московским воеводою Андреем Никитичем Ногтевым. С тех пор гдовичи празднуют день своего избавления, 18-го января на память св. Афанасия Александрийского.

В 1540 году во Гдове построена каменная церковь во имя св. великомученика Димитрия, с папертью, с тремя входами во храм, об одной главе, утвержденной на пролетной шее, с выдающимися полукружиями алтаря, состоящего из трех отделений, с впадинами в стенах, по примеру всех древних церквей, и с разбросанными без симметрии узкими окнами. Внутри храма, возносящийся к небу светлый, с горшечными сводами, купол утверждается на арочных (многосложных) тяжелых сводах, поддерживаемых 4-мя круглыми низкими толстыми колоннами. Алтарь разделяется на 3 особые части. В средней части алтаря помещается св. престол, в северной – жертвенник, а в южной – сосудохранительница. Стены здания складены из известковой плиты, с булыжным камнем и мусором внутри. Помост церковный устлан тесаною плитою. Иконостас древний, пятиярусный, массивный, вызолоченный червонным золотом и выкрашен малинового цвета краскою. Иконы древние, обновленные в 1856 году... С построения церкви, ей на содержание даны были вотчины, в числе их и деревня Выскатка. В 1551 г. строители Гдовской соборной церкви отлили для ней 2 колокола, а в 1561 г. – третий в 50 пуд.

В дни войны Грозного, чрез Гдов постоянно проходили его орды в Ливонию и Эстляндию, и, занимая город, делали жителям притеснения. Есть предания, что Иоанн Грозный лично проходил через Гдов. Кресты от времени его, при псковской дороге, за Рудницей, в 30-ти верстах от Гдова, носят название крестов Грозного.

Во время осады Баторием Пскова, в 1581 г. один отряд московского войска, из Гдова, осенью поднялся водою на помощь осажденным. Встреченные поляками при устье Великой, они бросили лодки и скрылись в лесу, но были изловлены неприятелем и взяты в плен; в числе их было 200 человек детей боярских.

Иоанн Грозный, в своей духовной, писанной в 1557 г., называет Гдов своею отчиною и отдает в наследство старшему сыну своему Иоанну.

В 1591 году во время войны царя Феодора Иоанновича со шведами, шведский генерал, летом, напал на Гдов и разбил московских (воевод) Петра Никитича Шереметьева, и князя Владимира Тимофеевича Долгорукова; 6000 россиян пало в битве; князь Долгоруков и 50 детей боярских взято в плен. В 1608 г. донские казаки, под предводительством Андрея Просовицкого ходили от Пскова чрез Гдов к Ивангороду, и в 1609 году, Просовицкий, с литовским воеводою Александром Лисовским, ходили против шведов к Ямбургу, и два года сражались с ними в этой стране, но были разбиты под Ямбургом шведским генералом Горном; Андрей Просовицкий, со своими казаками, пошел на помощь к Ивангороду, предавая все на пути истреблению («Донское» кладбище в 15-ти верстах от Сижна, в деревне Родино).

В 1611 г. в Ивангороде появился Лжедимитрий, московский дьякон Исидор, из-за Яузы и, выдав себя за царевича, будто бы в 4-й раз спасенного провидением от смерти, ловко обманув ивангородцев, ямбургцев, копорцев и гдовлян, набрал войско и, с приставшими к нему казаками, пошел ко Пскову, отгоняя везде по пути скот от жителей, и занял Псков, а в это время шведский генерал Понтус Делагардий захватил все города русские от Кексгольма до Гдова, и везде поставил свои гарнизоны и комендантов. Шведы тогда заняли и Гдов. Исидор выступил против них с войском и выгнал их из Гдова и Ивангорода. Шведы, в его отсутствие, напали на Псков и, возвратившись ко Гдову, окружив в нем самозванца, с 7-го октября по 4-е декабря держали в осаде. 4-го декабря Исидор тайно прокрался сквозь шведское войско, прибежал во Псков, и, по открытии обмана, взят беглецом и отправлен в Москву, где получил достойную казнь. С этого времени шведы владели Гдовом до 1622 года, тиранствуя над жителями, которые разбежались по лесам. Голод заставлял шведов неоднократно оставлять покинутый жителями город и отправляться для поисков; они три раза возвращались с татарами, казаками и Литвою, и занимали город.

Слух об избрании на царство Михаила Феодоровича привел в ярость Делагардия и он предал окончательному разорению опустошенную Новгородскую область... Враги тоже делали и в Гдовском уезде и в самом Гдове, чего не вытерпя, один из псковичей, торговый человек Феодор Феодулов, летом 1614 года, собрав ратников из охочих людей, напал на Гдов и отнял его от шведов; но шведы, в числе 700 человек, подступили снова к городу. Подоспевший на помощь русским свежий отряд из Пскова, разбил шведов и отнял от них пушки; но, узнав о том, шведский генерал Евергард-Горн, с сильным отрядом и артиллерией, из Нарвы подоспел к Гдову, и едва не весь город разрушил и, взяв приступом, жителей выпустил. Осенью того же года Густав Адольф, король шведский, два раза брал приступом город, овладел им, но вскоре оставил его развалины и возвратился в Эстляндию. Мир в 1617 г. возвратил Гдов России, но шведы, еще до 1622 г., удерживали его, в обеспечение исполнения русскими пунктов, постановленных при заключении мира.

В 1650 г. во время смятения во Псковской области, гдовичи, с солдатами Сомерской волости, пристали к мятежникам, и в уезде многие помещики пострадали, в том числе – Елагины: отец сожжен, а сын убит; и Нагин убит. С ними участвовал даже поп Георгиевского погоста Фирс.

Во время войны Алексея Михайловича и Петра Великого, Гдов занимаем был войсками, а в 1705 г. Петр Великий, прибыв из Нарвы сухим путем, отправлялся из Гдова, на полоненных от шведов (судах), с распущенным флагом и с пальбою из пушек, во Псков, где встречен был, из 24-х крепостных орудий, пушечною пальбою. В 1706 г. чрез Гдов, Петр І-й, с царевичем Алексеем, на почтовых, отправлялся в Смоленск, из Нарвы чрез Псков, и в 1707 г. обратно, тем же путем, в С.-Петербург, и в 1708 г., 29 июня, из Нарвы, чрез Гдов, под Полтаву.

В 1780 г. Екатерина ІІ-я, проезжая в Белоруссию, в мае месяце, была во Гдове, где, для приезда ее, был устроен деревянный дворец; она слушала обедню в Афанасиевской церкви, куда дорога, от дворца, по пути для государыни была устлана красным сукном. В саду, у дворца, государыня, с вел. княгиней Марией Феодоровной, и с другими какими-то принцессами изволили пить чай и кушать. Дорога от Нарвы до Пскова ночью освещена была пылающими кострами, во время проезда императрицы.

В 1818 года вел. кн. Константин Павлович следовал в поход, через Гдов, со своим уланским полком, но в Гдове все служаки разбежались и он, недовольный, его оставил; напротив, в деревнях, по пути, народ встречал его толпами, и он даже, местами, шел с ними пешком. В Ветвенике и Кунестье – был в церквах и встречаем, с крестом и св. водою, от священнослужителей. В Кунестье встречал его тогда священник Михаил (впоследствии утонувший во время купанья). В Руднице, не знаю, был ли вел. князь в церкви, но на станции разбранился за неисправность (в доставке) лошадей. Крестьяне о том не зaбыли. Его сопровождала польская княгиня Радзивил. И это помнят.

С 1781 года Гдов, с уездом, причислен к Спб. губернии и им управляли комиссары, впоследствии замененные уездными исправниками. Около 1687 г. в Гдовском и Кобыльском уезде, кроме Сомра и правой стороны Плюсы, считалось не более 20-ти церквей, принадлежавших Псковской епархии, и в 1766 г. – 9662 жителя.

Соборная церковь, опустошенная шведами, долго оставалась в бедственном положении, но древние иконы были спасены, или в последовавшие времена мира написаны, того неизвестно. Думаю, что, судя по их древности и стилю, они принадлежат к царствованию Алексея Михайловича. Надпись под иконою св. Димитрия свидетельствует, что иконы написаны и иконостас устроен г-м Григорием Петровичем Коновницыным и женою его, Евфимиею Кирилловною, в 1737 г. Надпись эта более принадлежит иконостасу, чем иконам и скорее может относиться к их возобновлению. Притом она составлена уже в 1811 году.

В соборе находится древний образ св. Иоанна Крестителя. Он написан в память победы, одержанной над немцами при Кушельском озере (губе), в 40 в. на с.-в. от Гдова, в 1341 г., и принесен в гдовский николаевский монастырь в 1754 г. и оттуда – в собор, протоиереем Костантином Петровичем Несвицким, в 1846 году.

В самой глубокой древности, при Гдовском посаде была церковь св. великомученика Димитрия. Александр Невский имел его икону в походе своем на рыцарей и помощью его одержал победу над ними, на льдах Чудского озера. Псковичи хранили икону как дорогую редкость, и ее, в Покровской церкви, враги пробили ядром в грудь, под правою рукою, сквозь серебряный позолоченный доспех, и проломили доску. Псковичи тогда пришли в ужас и обратились с молитвою к св. Страстотерпцу. Помощью его, они, в тот же день, открыли тайные подкопы врагов. Это было в начале сентября, во время осады Пскова Баторием, в 1581 г. И так, я думаю, что со времени Невского, уже существовала церковь св. Димитрия в Гдове, а во Пскове она была уже в 12 в. построена св. Всеволодом Гавриилом. С этим заступником Пскова и на иконе св. Троицы, св. Димитрий изображен.

При соборе отдельно возвышается осьмиугольная, готической архитектуры, колокольня, высотою в 22 саж. К ней, с правой стороны, примыкает небольшая церковь, посвященная, в недавнее время, Успению Божией Матери. Она построена в готическом вкусе, по наружному фасаду, во всем точна (подобна) собору, а внутри – с шатровым сводом, без колонн и без арок, с окнами узкими, устроенными без симметрии. Очень сыра и мрачна. Ее считают первоначальною. Но я сомневаюсь. До 1822 г. и с северной стороны примыкала точно такая же церковь, во имя Архистр. Михаила, но, по ветхости, или своеволию, сломана немцем Крейгером, и пережжена на известь для постройки тюрьмы и присутственного дома, который двором своим (острогом) примыкает почти к колокольне.

Николаевская церковь

Николаевский монастырь построен Псковским степенным посадником Николаем Павловичем, около 1424 года, с церковью боголепного Преображения и Николая Чудотворца, о чем свидетельствует древний, сохранившийся, монастырский синодик. Псковские посадники Леонтий и Зиновий упоминаются в синодике в числе благодетелей, давших свои вотчины монастырю. Упоминаемый в 1475 г. Псковский посадник Елисей, тоже записан в числе благодетелей... Обитель имела крестьян у Кушельской губы и, по упразднении монастыря, в 1764 г., с них получалось до 1,000 р., с 333 душ, оброку. Никольский погост, или Поля, в прежнее время составлял монастырское село, и крестьяне того прихода, почти все, принадлежали Николаевскому монастырю.

В цветущее время обители, в ней спасались схимники и весь край благоговел к ней. Заросшие пруды и вековые дубы, существующие еще теперь, свидетельствуют об отжившей обители и ее минувшем благолепии. Шведы и огонь привели ее в запустение, а лишение штата, в 1764 году уничтожило ее существование. Первым настоятелем ее был архим. Пахомий и игумен Иннокентий. Последним строителем был иеродиакон Варлаам, после многих трудов восстановивший из пепла истребленную пожаром обитель, имевший болезненно-горькую участь – видеть ее совсем упраздненною. До разорения ее шведами, в ней управляли 20 игуменов и 2 архимандрита. Впоследствии она была приписана к Псковскому архиерейскому дому и, до совершенного упразднения, управляема была строителями.

Настоящая церковь, во имя св. Николая, деревянная, построена крестообразно, со светлым куполом и с колокольнею, построенною в нынешнем столетии. Сказывают, что она перевезена сюда из Вейна около 1750 года, после постройки там каменной, во имя Воскресения Христова, церкви. В Вейне означенная церковь построена на место сгоревшей и стояла не более 10-ти или 15-ти лет. Когда пожар опустошил Николаевский монастырь, то, по воле псковского архиерея, из Вейна переведена, оставшаяся излишнею, церковь. Иеродиакон Варлаам в 1753 г. поставил ее на настоящее место и устроил в ней иконостас.

В нижнем ряду иконостаса помещаются довольно замечательные иконы, оставшиеся из прежней обители. На иконе Спасителя висит четвероконечный крест, бывший когда-то со св. мощами, а на иконе святителя Николая, серебряный, наперстный крест, очень тяжелый. Еще замечательна икона Спаса Преображения, в 7 вершков величиною, врезанная в другую, на которой изображена земная жизнь Иисуса Христа. Икона писана в 1652 году по повелению псковского священника Давида.

В церкви находилось прежде, ныне взятое в собор, Евангелие, в серебряном окладе, подписанное собственною рукою Маркелла, митрополита псковского и великолуцкого, пожертвованное им в приписной к архиерейскому дому Гдовский николаевский монастырь, под запрещением и анафемою кому-либо взять для отчуждения сего вклада из Николаевского монастыря. Евангелие напечатано в 1677 г., а подписано 1683 г., марта 16-го.

Ивановский женский монастырь основан в 1434 г. псковским посадником Иваном Сидоровичем. В нем ц. св. Афанасия Александрийского получила свое начало со времени нападения немецких рыцарей в 1479 г., в январе месяце, и в память освобождения от них. В начале 17 в. опустошен шведами; упоминается в летописях псковских в 1583 г.; имел вотчины и крестьян. Прежняя деревянная церковь построена прихожанами во времена Алексея Михайловича; сломана в 1858 г. На ее место основана, в 1852 г., новая, каменная, пятиглавая, без колокольни, церковь, в древнем византийском стиле, с круглыми в куполе окнами. Самый купол шатровый, темный. От древней церкви еще целы некоторые иконы и царские двери. Настоящая церковь св. Афанасия построена на месте бывшей обители, с приделами Преображения Господня и св. Иоанна Предтечи, на память бывших прежде в Гдове обителей. Она находится в южной части города, на левой стороне р. Гдовки. Вблизи ее видны еще древние монастырские пруды, засыпанные мусором и землею, взятою из-под основания строившейся в 1852 г. церкви.

Пятницкая деревянная церковь во Гдове построена прихожанами в половине 18-го века, по одному плану с церквами в Павлове (сгоревшей) и Каменном, и им современна. Она имела вотчины, вместо которых получала впоследствии 100 р. оклада. Иконостас в ней устроен в 1795 г. Иконы живописные, искусной работы, подновлены в 1849 г. автором этих записок. Древний образ св. Великомученицы Параскевы, с житием ее, еще цел; подновлен в 1795 и 1824 годах. К западной части церкви, в 1852 г. пристроена теплая церковь с 2-мя престолами: Флора и Лавра и Вознесения Господня. Церковь находится на возвышенности, в северной части города, на правом красивом берегу Гдовки. Восстановлением своим она обязана винному откупщику, губерн. секретарю Алексею Мартыновичу Турчанинову, впоследствии – Аврааму, монаху Черменецкого монастыря.

Кладбищенская церковь св. Равноапостольной Марии Магдалины, каменная, построена около 1846 г. помещиком Тишиновым, над гробами его фамилии, и назначалась первоначально во имя св. Троицы.

В городе есть хороший обычай: в дни Светлой недели совершать крестные ходы из всех церквей в одну, именно: в понедельник к собору, во вторник – к Афанасьевской церкви, в четверток – к Никольской, и в пятницу – к Пятницкой... В день Преполовения от всех церквей приходят к собору и, по совершении общего водоосвящения, ходят вокруг стен города. Тоже делают и 26 октября, на память св. Великомученика Димитрия.

В городе и во всех слободах состоит не более 220 домов. Из них 100 домов можно считать лучшими. Город, удаленный от трактовых дорог, скудный торговлею и жителями, при лучшем порядке вещей, мог бы быть самым привольным. Чистый воздух, садов множество, почва плодоносная, обилие рыбы и дешевизна продуктов – составляют все удобство сделать его приятным дачным городом. В нем живет много немцев и в 1861 г. для них устроена кирка, за заставой, на север.

Сведения о некоторых погостах Гдовского уезда

1) Погост Черный

Погост Черный находится в самой северной части Гдовского уезда, при речке Черной и деревне того же названия... окружен со всех сторон дремучими лесами, мхами и болотами; удобнейшее сообщение имеет с погостом Сижно, в 12-ти верстах к полудню, и с погостом Поля, в 15-ти верстах к юго-западу.

По соображениям местных обстоятельств и по преданиям, храм построен в половине 18-го столетия. Народное предание говорит, что два помещика, имевшие тяжбу о земле, не желая уступить друг другу прав на оную, решились на спорной земле построить церковь и предоставить ей владеть оною. Один из споривших был Елагин, старинный владетель поместьев в этом крае, но так как спор о земле, по тому же преданию, был с Корсаковым, то это происходило уже не раньше 1710 г. Елагиным же построена придельная церковь св. Николая Чудотворца, около 1754 г. или немного раньше.

Из священников здешних памятны народу: Пимен Иоаннович, служивший до 1747 года; преемник и родственник его Иоанн Васильевич (1747 – 1780 г.). При нем устроен придел Николая Чудотворца. Иоанн Лаврович, скончавшийся около 1848 года; отличался младенческою простотою и кротким характером. Преемниками его были иереи: Андрей, Константин, Павел и Николай, много трудившийся об образовании своего прихода.

Черновский приход, будучи пограничным с древней Ингерманландией, имеет в своих пределах местности, ознаменованные историческими событиями. Так, речка Пята (в 12-ти верстах от Черного), начинающаяся близ погоста Ложголова, из озерка Пятского, проходящая среди необозримых мхов и болот к северо-западу и впадающая в Плюсу, в 7-ми вер. от Нарвы, составляла, до времен Петра Великого, границу владений Московского государства со Шведским, и теперь отделяет северную часть Гдовского уезда от Ямбургского... Близ впадения Плюсы в Нарову, где теперь граница и казенный перевоз чрез Плюсу, на гдовской большой дороге, бывали прежние рубежи Московского государства со Шведским. Это урочище на устье Плюсы, место тесное и болотистое, конскими кормами бедное, не оборонное, и во всем негодное, в 1585 г., в мае месяце, оживлено было съездом уполномоченных со стороны русских и шведов: Князем Лобановым и дворянином Татищевым с (грозным) Делагардием. В Шелонской пятине, на реке Плюсе, заключен договор, по которому Ивангород, Яма и Копорье уступлены были шведам, и река Пята назначена была рубежом между враждующих держав. В 1585 г. здесь же боярином князем Феодором Шестуновым и думным дворянином Игнатием Татищевым перемирие со шведами возобновлено: со стороны шведов тогда были знатные саповники Класс-Тонин и Понтус-де-ла-Гардий, с многочисленною свитою. Во время переговоров, надменный Делагардий, переправляясь со всею свитою чрез Нарову, утонул в ней в ноябре месяце. В 1586 г., в 3-й раз здесь был съезд послов для соглашения о границах. В 1589 г. здесь же окольничий князь Хворостинин и казначей Черемисинов без успеха вели переговоры со шведскими послами. В 1593 году в пятый и последний раз заключено перемирие на Плюсе и – мир в Тявзине, или в деревне Тесове, близ Ивангорода, на Нарове.

В 7-ми верстах от этой границы, к полудню, после поражения русских шведами, Борис Петрович Шереметев, остановившись со своею конницею в селении Низах, охранял границы от вторжения неприятеля в пределы России. Низы, по преданию, древнее значительное поселение Новгородское, при р. Плюсе. В смутное и военное время 16 и 17-го века жители отсюда разбежались и поселились в дремучих лесах, по верховьям Черной речки, где теперь погост и деревня Черное.

Во время военных действий Петра Великого со шведами, войска русские, с неутомимыми усилиями, пролагали себе пути чрез места непроходимые. Следы их трудов видны доселе и известны под именем шереметевской дороги. Одна из них шла от села Пятницы, близ Ямбурга, к юго-западу зa р. Нарову, к речке Пяте, где был питейный дом; отсюда дорога шла к казенной даче Сомерской волости, на суходол, где встречалась с ложголовской шереметевской же дорогой, идущей от Сомры к Ямбургу. Место это известно и теперь подъ именем «Сухрестья» и «Шереметевских крестов». Отсюда дорога шла мимо старинной деревни, где было «Васильево сиженье», или военный пост; отсюда дорога проходила на теперешний погост Черный и, мимо деревни «Боровни», на погост Никольский (в «Полях»), и чрез Плюсу на «Печурки», к Ольгину кресту, или «к Николе на Нарове», по берегу Наровы до деревни «Дюк-Переволок», где была переправа чрез р. Нарову в Эстляндию. Дорога проходила чрез места пустынные, чрез болота и мхи; по ней перестали ездить лет 100 тому назад, по причине открывшихся в стране разбоев. Народные сказания передают нам, что, по дороге из Наровы чрез Печурки, в древние времена, проходила «Литва», людей и крестьян жгла, мучила и била на смерть, разоряла и грабила церкви и селения; а в шведскую войну, от Новгорода прошло по ней 40000 войска за Нарову, к Ямбургу и к Нарве.

В 5-ти верстах к северо-востоку от Черного погоста, при деревне «Монастырок», есть древнее кладбище. Вросшие в вемлю древнейшие каменные кресты, с изображением на них других семиконечных крестов, осенены вековыми соснами, имеющими 6 арш. объема и 2 арш. в диаметре. Могилы здесь выкладены камнями, головами к полудню; в земле – признаки церковного фундамента, в малых размерах. Предание говорит, что здесь, в древние времена, был небольшой монастырь, впоследстии разоренный неприятелем, и носятся темные сказания о сокрытом на кладбище церковном кладе и о «похождении» в здешних краях некоего пророка св. Илии. В память его, жители Монастырька, по древнему завещанию, чтут одно ближнее место, собираясь туда два раза в год: в день св. Илии и в Воздвижение. Недавно стали, в эти дни, призывать сюда священнослужителей, с крестами, для служения молебствий. Место это известно под именем «крестов», но ни крестов, ни часовни на нем не существует. Верится мне, что не инок ли это Илия, посланный новгородским архиеписком Макарием, в 1534 г., в Шелонскую и Вотскую пятины... Может быть, здесь был поставлен Илиею крест, при котором он учил здешних жителей Христ. истинам... и впоследствии устроил малую церковь, известную под именем Монастырька, вероятно разоренную шведами в 16-м столетии... Употребляемое до ныне крестьянами слово «арбуй» в дурном смысле несколько напоминает тех арбуев, о которых говорится в сказании об Илии.

Прямо на полдень от Монастырька, в 2-х верстах, и в 3-х верстах от Черного к северо-востоку, на правом берегу р. Площанки, впадающей в Черную, у деревни Вороновой, при шереметевской дороге, была, в прежние времена, большая деревня, ныне разоренная, известная по генеральному плану под названием: «деревня Плоская – Буб-ква – Васильево сиженье», принадлежавшая бывшему в здешнем крае старинному помещику Елагину¹³². Название деревни «Васильево сиженье» объясняется следующим образом: «Царь I. Вас. Грозный, в 1583 г., для обережения границ со стороны Лифляндии, послал князя Феодора Васильевича Елецкого, с 2000 человек детей боярских и с многочисленными служилыми вольными людьми. Из сих лиц, посаженных на разных постах в «засадах», образовались впоследствии многие помещики. Князья Елецкие, в виде оклада, получили земли в Вотской и Шелонской пятинах. Вероятно кто-либо – Василий Елагин тогда занимал свой пост при деревне Плоской, по наречию своих жителей «Буб-ква», и, от занимаемого Васильем поста, известный под прибавочным названием «Васильево сиженье», подобно, как некто Яков Нагин занимал в Сиженском приходе свой пост – «Большое Сижно», известный также под названием Нагиньщины. Хвостов занимал «Малую Сижну», где теперь погост Сижно. Яков Нагин был при Петре Великом фискалом в городе Гдове, а предок его убит, во время псковского мятежа в 1650 году. Фамилия Хвостовых, кажется, прежде называвшаяся Горихвостовы, прославилась построением церквей в Сижне, Вейне и Прибужи.

На красивом берегу Площанки существует старинное кладбище, со множеством каменных крестов, камней и, должно быть, надгробных плит. Из 25-ти кам. крестов три, древнейшие, очень велики и имеют на себе изображение семиконечного креста; другие не так древни и сделаны из нарвского цоколя; на них четвероконечный крест.

2) Сижно

Погост Сижно, до 1780 года состоял в Псковской епархии, Гдовского уезда, Кошельской губы; ныне находится в северной части Гдовского уезда, в 7-ми верстах от погоста Полей, к востоку, при речке Сиженке и усадьбе, называемой «Малое Сижно». С трех сторон окружен лесом и рощами. Древнейшая церковь Сиженского прихода находилась в 10-ти верстах от настоящей к востоку, близ деревни Савиновщины; она была каменная, складенная из известковой плиты, во имя Воздвижения креста; разрушена шведами или Литвой; основание ее и кладбище видны доселе. В начале нынешнего века, у деревни Савиновщины, в корнях березы, нашли древний крест, обложенный серебряной позолоченной басмой (позументом), вероятно скрытый туда во время нашествия неприятелей.

Местность погоста Сиженского получила свое имя от бывшего, во времена Иоанна 3-го и Иоанна 4-го, в здешнем краю «Сиженья», т. е. военного сторожевого поста, для наблюдения за неприятелем и для охранения пределов русских от нападения. В 3-х верстах к полудню от Малой Сижны (где теперь погост), был главный пост, на высокой местности, при речке Кушелке, на правой стороне ее. Место это доныне называется «Большое Сижно», по просторечию Нагиньщина. Здесь, до половины 18-го столетия, была церковь, во имя Архистратига Михаила, построенная в половине 17-го столетия и достоверно существовавшая в 1698 году. Она разрушилась от ветхости около 1730 г., при помещике Жеребцове. Другой помещик, около 1830 г., употребил бывшие в основании ее камни на постройку скотного двора.

Около 1730 г., во время голода при Бироне, построена в Малой Сижне, из плиты и булыжника, церковь, во имя св. Арх. Михаила, помещиком Хвостовым, с сестрами. Она существует доныне. Представляя собою 4-х-стороннее здание снаружи, имеет 6 симметрически расположенных окон, украшенных изящными, высеченными из красного цоколя, пилястрами, с древнерусскими украшениями. Верхушки окон, с острою серединою, полукруглы, в роде готических; под крышею, вм. карниза, сделана из камня сквозная решетка, с такими же, как и у окон, украшениями... К капитальным стенам церкви с обеих сторон прилегают низкие приделы, подпертые каменными отводами (быками). Главная церковь освящена, по преданию, 6 сентября 1745 г., при архіиепископе Псковском и Нарвском Симоне. Престол устроен глухим ковчегом. Придел Рождества Пресв. Богородицы освящен в 1824 году; теплый придел, справа, во имя св. Николая, и холодный, слева, представляют собою печальные пещеры. Последний весьма сыр. Посему устроенный в 1836 г. прекрасный иконостас испортился. На двух местных иконах ризы сделаны в 1841, 1846 и 1848 гг. усердием крестьян дер. Выскатки Степана и Дометия Никифоровых, а третья – крестьянином деревни Строк Василием Васильевым... В алтаре, над царскими вратами, помещается образ преп. Евфимия Нового. На другой стороне иконы, по приказанию бывшего священника Феодора, написана, им самим составленная, надпись: «В храм св. Архистратига Михаила, на день сына моего, многогрешный иконописец Андрей Саввин». У входа в ограду церковную, с правой стороны, под тенистым кленом, покоится, уважаемый доныне, священник и кавалер Владимира 4-й ст. Феодор Филимонович, скончавшийся 23 августа 1836 г. Он почти из развалин восстановил настоящую, до него недостроенную, церковь. Феодор Филимонович в Павлове погосте (Гдовского уезда) провел детство свое в крайней бедности, и в ближней деревне пас свиней по берегу Чудского озера. Горька была участь малютки Феодора, и, к горю его, безграмотный отец не мог и его приучить к грамоте; и уже проходили годы детства его в неведении, но он жаждал научиться грамоте. С горькими слезами мать проводила его к дяде своему, в Елеазаровскую пустынь, за 100 верст от Павлова. Феодор, имея один медный пятак, данный матерью в благословение, прошел страшную пустыню Сорокового бора, питаясь сухариками, и наконец достиг до деда своего, иеромонаха той пустыни, но много вытерпел от жестокого старца, дотоле, пока не научился книжной мудрости – читать псалтирь. И чего же еще более? Тогда не много знали и священники сельских мест, а Феодор об этой должности и мечтать не мог. Но вот беда! Отца его исключили из духовного звания, и Феодора записали в кантонисты. Мать не могла выдержать такого горя и пошла пешком, с котомкою, в столицу, упала в ноги архипастырю и слезно умоляла его возвратить ей сына. Тронутый до глубины души добродетельнейший архипастырь слезами матери, взялся исходатайствовать Феодору возвращение в духовное сословие, но послал и самую мать с просьбою к военному генерал-губернатору. С большим трудом нашла она доступ к губернатору и, пав на колена, подала ему просьбу, заливаясь слезами. Просьбы ее услышаны, Феодор возвращен ей и определен пономарем к Андреевскому собору, на Васильевский Остров. Такова судьба о. Феодора в его детстве!

3) Поля

Погост Поля находится на правом берегу р. Плюсы. Прихожане его были в вотчине Гдовского Николаевского монастыря. Погост доселе называется в народе «Никольским». Находясь на пути от Нарвы к Новугороду, и впоследствии – к Ямбургу, на Шереметьевском тракте, он подвергался не раз нападению и разорению от неприятелей. Могилы шведов и рыцарей, начиная от Ольгина креста, чрез Поля и Сижно, имеют свое направление к Новугороду, на юго-восток. За Плюсой, от Польского погоста, на запад, по левому берегу ее, тянется большая почтовая дорога от Гдова к Нарве, ознаменованная неоднократным путешествием по ней Петра Великого и Екатерины II. Деревня Гостинцы, находящаяся на большой дороге, замечательна тем, что переводчик шведского короля жаловался Московским послам, почему они, уже бывши на пути к Нарве, для переговоров о перемирии, в 1658 г., воротились из деревни Гостинцы и остановились в деревне Яме, на Нарове (бл. Сыренска). Мир тогда заключен в Валиесари, на Нарове.

В 18 столетии, деревянная церковь св. Николая, в Польском погосте, сгорела, и прихожане ее причислены к Сиженскому приходу, но в 1806 г., вместо сгоревшей, построена каменная, небольшая, простой архитектуры, с накатным, деревянным потолком. В нее помещен иконостас, спасенный из сгоревшей церкви. В 1850 г. к ней пристроена каменная колокольня и ограда, а иконостас возобновлен. Приход раскинут вдоль р. Плюсы. Нравы жителей просты, но еще грубы. В праздничные дни мало народу в церкви, потому что жители, по близости Нарвы, часто в эти дни ходят туда по своим делам. Промыслы их составляютъ плитоломня и обжигание извести, которой много требуется в Нарву, а также – рубка и доставка дров в Нарву.

В 1824 или 1825 г. высокопр. Григорий, митрополит Новгородский и С.-Петербургский, обозревая Петербургскую епархию в качестве викария, был в Полях и совершал литургию в воскресный день. Сюда собраны были и все окрестные священники. В 1825 г., в этой же церкви, местный священник Иван Тарасьевич, имел неблагоразумие привести к присяге крестьян соседнего помещика, поклявшихся стоять крепко за «свою волю» и, взволнованный невольно, народ отказался работать своим помещикам. Произошло много неприятностей; многие пострадали и сосланы в Сибирь; несчастный священник умер в тюрьме. Напротив, о. Феодор Филимонович действовал среди помещичьих крестьян, как ангел-увещатель, и за то награжден монаршею милостью.

4) Рудный

Погост Рудный считается древнейшим в здешней местности. К приходу его прежде принадлежали приходы: Сиженский, Веинский и Черновский. В округе его находится Кушела, древнее «Псковское село», при котором, в 1341 г., псковичи, с Карпом Даниловичем Кольком, разбили немцев, положили 20 человек на месте, а остальных прогнали за р. Нарову, и отбили от них награбленную ими добычу, оружие и запасы. На месте этом существовала в древности крестообразная часовня и совершался праздник, в память победы, на день Рождества Иоанна Предтечи. По этому случаю был написан образ Предтечи с житием его. Впоследствии местные жители праздник Крестителя слили с языческим празднованием купалы и совершали ночные оргии; даже делали геройские турниры в дубье, в несколько пар, и дрались на кулачки; а место было пустынное, при озере. От бесчинства случались и смертоубийства. Вследствие таких беспорядков праздник переведен в погост Рудный, а икона Предтечи, по просьбе монахов Николаевского Гдовского монастыря, перенесена, по благословению Симона, архиепископа Псковского, в означенный монастырь, около 1754 года, и теперь находится в Гдовском соборе.

Древнейшая церковь в погосте Рудном находилась в 2 верстах от настоящей, при деревне Пустыньке (от запустения церкви так названной), где находится древнее кладбище и признаки ее основания. Впоследствии она построена на настоящем месте и в 1696 г. уже существовала, но в 1790 году сгорела. Причина пожара была следующая: в июне месяце, в ближней деревне Логе, женщина вываривала для беления холсты близ разссадника (т. е. высокого деревянного сруба, с крытою площадкою наверху, где сеяли капустное семя для рассады, что делали для сохранения молодых всходов от мошек) и, оставив незагашенным огонь, сама ушла к соседу. В это время ветер сообщил силу огню и загорелись ближние строения. Пламень клубами поднимался в вихре и перенесся, чрез две версты, на соседний погост Рудный; селение и церковь были его жертвою, но утварь и иконостас спасены. В числе книг, спасенных от пожара, есть рукописный Синодик, подаяние Псковского помещика Богдана Ивановича Коновницына, в 7204 г., в храм св. великомученика Христова Георгия, в погост Рудный. После пожара, церковь вновь построена в 1795 году, с приделом Рождества св. Иоанна Крестителя, приятной архитектуры, деревянная. Иконостас в ней устроен новый. Из древних икон, местная, мерой и подобием с чудотворной Смоленской Божией Матери, отдана в частные руки и находится там в обновленном виде... Среди села, по долине, пробегает речка Руденка, впадающая в Рудну. Предание говорит, что Литва прошла мимо Рудного и не разрушила погоста; но, в 5 верстах далее, есть значительное кладбище, свидетельствующее, что она отошла к другому месту, к селу Завастью, где была, уже после Литвы, или в ее время, домовая церковь на господском окладе.

При упомянутом селе (Рудном), при Ивановском ручье, в прекрасной роще, существует часовня св. Иоанну крестителю, где 8 сентября, во время крестного хода¹³³ бывает отдохновение, и здесь св. икону Успения встречает народ, приходящий из окрестности. Между гор, в глубоком овраге бежит Ивановский ручей, из-под крутизны горы, славящийся целебным свойством, в глазных воспалениях и в накожных сыпях. Жители берут воду его с верою к св. Предтече и благоговеют к самой местности, прекрасной, пустынной, господствующей над светлым озером, за которым вдали виднеются могилы рыцарей и широкие поля, покрытые жатвами или зеленью (деревни от этой местности не ближе версты). Кушела (деревня) и Ивановский ручей – к северу от озера. Это находилось уже вблизи древнего Новгородского уезда, который начинался деревнею Гояньщиной, принадлежавшей Сомерской волости, к востоку от Кушелы.

Когда переносили из Кушелы икону св. Иоанна крестителя, в 1730 г., то народ противился этому, и вскоре она похищена была тайно из монастыря. Пронесся слух, что икона явилась на прежнем месте, но ее вторично взяли в монастырь, причем жители ожесточились и хотели ее вырвать из рук присланных из монастыря и бросали на монахов камнями, причем случилось убийство; так носятся предания.

5) Вейно

При храме (погоста Вейно) бывают народные собрания на праздники: в храмовой день 13 сентября и в 7 воскресенье по пасхе; кроме того много собирается людей 23 ноября, на память святителя Митрофана Воронежского. Праздник образовался с 1841 г., вследствие бывшего сновидения одному простому крестьянину Феодору (почитаемому от многих за юродивого), который, поэтому, написал образ святителя Митрофана. Слух о явлении ему святителя разнесся с неимоверною быстротою, и народ, движимый усердием, имел неблагоразумную ревность, без дозволения начальства, построить в несколько дней над источником в деревне Заборовьи (где жил упомянутый крестьянин) часовню. Толпы богомольцев стеклися с разных сторон, так, что местный священник, Симеон Преображенский, должен был довести о том до сведения полиции. Гдовский исправник, несмотря на увещания умирающей жены, приехав в деревню, приказал срыть часовню и загрузить каменьями и землею источник (конечно родник нашел себе другой путь). Народ, в сильном негодовании на начальника, разошелся, и с тех пор ходит на праздник в погост Вейно; берут и воду из источника; верующие получают исцеление и приносят свои дары в благодарность угоднику Божию. Но бедный Феодор много потерпел за то и много выстрадал. Образ, написанный по усердию его, находится, как слышно, в ризнице Адександро-невской лавры; вместо его написан другой, и народ усердствует, по-прежнему, к святителю, без суеверия, которого можно сказать, народ нашего края не очень-то держится.

Из замечательных окрестностей погоста Вейна есть кладбище военное, при деревне «Губин перевоз», свидетельствующее, что на том месте была жаркая схватка русских с неприятелем; много положено народу с обеих сторон; неприятели и русские положены на одном возвышенном месте, рядом, но отделены друг от друга особыми кладбищами, заросшими теперь тенистою рощею; над русскими поставлена часовня во имя Покрова Пресв. Богородицы. Думают, что деревня, находящаяся при этих могилах на берегу Плюсы, получила свое название (Губино) от множества погубленных здесь людей. Кто были неприятели, неизвестно. Говорят, что это была «Литва поганая». Другое кладбище находится на левом берегу реки Руйки, в 7 верстах от Вейно. На нем кресты весьма древни, с непонятною надписью. На другой стороне реки место называется «Таборы»; по преданию, Литва, ограбив церковь св. Николая в Ольгином кресте, на Нарове, увезенные из ней иконы употребляла для походных кроватей. Узнав об этом, местные жители напали врасплох на литовских людей, тогда как они раскинули свои таборы на берегу р. Руи; произошла жаркая битва; много русских пало, но все-таки они отбили дорогую святыню, – иконы угодников Божиих и Нерукотворенного Спаса. С тех пор иконы хранятся в сельской часовне, при деревне Малой Руе.

6) Наровский погост

Нарова из древности была свидетельницею многих ратных подвигов русских князей против эстляндской чуди, немцев и шведов, и не раз берега ее обагрялись кровью русских, павших от руки врагов. Набеги чуди и немцев не допускали процветать по берегам ее народонаселению. Однако же то достоверно, что в 15 столетии, на берегу ее, была церковь, построенная, как думают, Псковским посадником Максимом Иларионо- вичем, который известен был своим благочестием и скончался в монашестве около 1465 г. В 1485 г. уже упоминается о «Наровском попе», который видел у Смерда кабальную грамоту и, донесши о том псковским боярам, был причиною больших смятений во Пскове (грамота была украдена смердами из вечевого ларя). Есть древнейшее свидетельство о том, что в 1585 г. церковь на Нарове существовала и, вероятно, построена во времена Грозного. Царь Феодор Иоаннович, в наказе своем боярину кн. Феодору Шестунову, велел, для перемирия со шведами «съезду быть на Нарове у Николы, у Ольгина креста, или на старом месте, Плюсе». Во времена самозванцев литовские люди ограбили здешнюю церковь. Память св. благоверной княгини Ольги здесь свято чтится. Окрестные жители собираются к Божественной службе и к молебнам в часовне, где хранится, из древности, камень, на котором, по преданию, имела отдохновенье (сидела) св. Ольга, во время обозрения сей страны, тогда дивой и пустынной. В память этого события, усердные псковичи впоследствии поставили крест, по подобию стоявшего в их Троицком соборе. В нише каменного, из плиты, монумента, поставлен образ св. Княгини Ольги, над ним – столб и глава с крестом.

Приход раскинут по берегам Наровы на 25 и на 30 верст от церкви, и жители дальних деревень Устья, 1 и 2 Жердянки, Пустого Конца и Черной, терпят крайнее неудобство в сообщении с церквами, равно удалены и от Нарвы водами и болотами.

7) Скамья

Село Скамья издревле составляло Псковский исад или пристань, при истоке р. Наровы из Чудского озера, но поселение образовалось со времени завоевания Эстляндии Петром Великим. Удобства жизни и привольное место привлекли сюда людей из разных мест, и всякого звания, кроме дворян. В 1845 г. селение Скамья опустошено было холерой, завезенной из Пскова. 30 человек пали ее жертвою. Не было дома, в котором не было больных. Жители прибегли к заступлению Бож. Матери, и 8-го июля призвали священнослужителей из Доможирской церкви и совершили крестный ход по селению; с того дня ангел-губитель вложил в ножны меч свой, насыщенный многими жертвами. Ни один более не умер и не заболел, а заболевшие выздоровели. С тех пор жители Скамьи празднуют Казанской Божией Матери, с крестным ходом.

В это время в селении Скамье возникала из основания прекрасная часовня, но строитель ее, к сожалению, вскоре после холеры, умер; часовня тогда была выстроена лишь по окна. Но его место заступил родной его брат, который, по завещанию умершего, обязан был достроить здание. На этот предмет им была ассигнована особая сумма, и часовня, оконченная в 1850 году, представляет крестообразное здание итальянской архитектуры.

Причиною построения часовни было тайное обещание крестьянина Выскатской волости, деревни Скамьи, Федора Леонтьева Громова. Лишившись милой невесты, вырванной из рук своим соперником и угрюмым отцем ее, вскоре найденным мертвым на дороге, взятый, по подозрению, в тюрьму со всеми домашними, Феодор плакал и молился, и здесь-то, в скорби своей, положил обет построить храм св. пророку Илии. Он освобожден из темницы и принял очистительную присягу в своей невинности. Прошли годы, ему повезло счастье, но тайное обещание не давало ему покоя. Он открылся отцу своему, но отец был скуп: ему страшно было вздумать убить капитал на такое дело. Решились построить часовню и тут беда! епархиальное начальство выдало план весьма в малом размере и все ходатайство осталось тщетным, а о разрешении построить церковь и думать нельзя было; требовались капиталы и на построение, и на обеспечение, а у Федора того не доставало. Что делать? Он подал прошение графу Клейнмихелю, но и этот вельможа не обратил на просьбу внимания и прогнал просителя. Тогда Федор решился на последнее: подал прошение Государю Императору на станции вновь устрояемой железной дороги. Тогда Государь тотчас велел выдать план в обширнейшем размере. Обрадовался Феодор, заложена часовня, началась постройка и тогда уже он открыл приближенным своим о намерении своем в будущем – из этой часовни устроить церковь. Он умер; брат его Кондратий докончил строение; усердствующие жители собственными и посторонними средствами соорудили великолепный иконостас с живописными иконами и снабдили церковь утварью и ризницею. Но еще беда! Трудно было испросить позволение освятить часовню в церковь. Здесь прибегнули к Его Императорскому Высочеству вел. кн. Константину Николаевичу, и он просил митр. Никанора об освящении церкви. Она освящена 7 июля 1855 года.

До 1862 года она была приписною к Доможирской церкви, а в этом году определена в штат 6-го класса.

8) Доможирск

Погост Доможирск находится на Чудском озере, в 10-ти верстах от устья (истока?) реки Наровы. Церковь каменная, древней архитектуры, построенная по плану и фасаду гдовского собора, имеет два придела. Колокольня построена в 1822 году. Наружный вид церкви во всем сходен с Наровскою, в Ольгинскомъ кресте: стены складены из плиты и булыжника, толщиною в 2 аршина; внутри 4 круглые колонны поддерживают тяжелые арочные своды, на которых утверждается, стремящийся в небо, высокий купол, из коего, в 4 узенькие окна, проходит свет в церковь... Иконостас пятиярусный; иконы возобновлены в 1824 году. Здешнее народонаселение единственным промыслом имеет рыболовство и торговлю рыбою. Зимою живут в четырехсторонних, с покатою крышею, сделанных из березового луба, балаганах, на льдах Чудского озера. Приезжают домой в субботу вечером и в понедельник, с полуночи, уезжают в свои лубеные домики на льды озера. Много пьют вина; впрочем и извинительно для них, по образу их жизни. Грамотность слабо идет в ход.

В 4-х верстах к северу, у Козлова берега, видны основания дер. церкви св. Николая, устроенной во времена Грозного, около 1558 г. и сожженной шведами в 1581 году.

Церковь Живонач. Троицы, в Доможирске, по местному преданию, строена князьями Елецкими. Из истории видно, что Иоанн Грозный, по взятии Сыренска¹³⁴ в 1558 г., велел там устроить церковь Живоначальной Троицы, с приделами св. Николая Чудотворца и пр. Илариона Нового, игумена Далматского. Но местное предание сыренских жителей говорит, что у них, до 1802 года, церкви не было. Видно, что церковь, построенная по повелению Грозного, разорена шведами. Но мы видим по архитектуре и по всем подробностям, что церковь св. Николая на Нарове и церковь Живоначальной Троицы – в Доможирске, современны.

В капитальной стене храма, бывшей, вероятно, прежде снаружи, а теперь входящей во внутрь придельной церкви, вставлена доска, с выпуклыми, составленными вязью, буквами. На ней значится: «лета 7190, марта в 5 день, на память св. муч. Конона Градаря, преставися раб Божий, псковский помещик, Фотий Евфимиев сын Желнынский». Неизвестно, кто он, строитель ли храма, или придела, устроенного, вероятно, позднее главной церкви.

9) Сороковой бор и погост Озера

Так называется местность, находящаяся в самой южной части Гдовского уезда, составлявшая, до 1780 г., особый Кобыленский уезд, и имевшая в 1766 г. 2728 жителей. Пространство от южной части верховьев Плюсы до границ Псковской губернии, покрытое дремучими лесами, непроходимыми мхами и болотами, перерезанное реками – Желчею и Черною, или Лудвою, представляет страшную пустыню, мало населенную народом загрубелым, непрямодушным, закоснелым в невежестве и суевериях, на котором еще ясно остается отпечаток первоначальной дикости нравов древних кривичей, описанных Нестором. Площадь эта, занимающая пространство в 1140 квадр. верст, перерезана большою пустынною дорогою из Гдова ко Пскову, на которой встречаются: древнее кладбище, с каменными крестами, одна деревня, две лесные стражи и две станции. В прежнее время здесь водворялись шайки разбойников, имевших свои землянки около берегов Черной речки. Воспоминания об них наводят и теперь еще ужас; потому народ, по усердию своему каждый год путешествующий из северной части Гдовского уезда в Псковопечерский монастырь, к крестному ходу, на 6-й неделе по Пасхе, и ныне всегда собирается большими толпами, человек в 40, для безопасного прохождения страшной пустыни Сорокового бора, единственно тогда только оживленного разумными существами, на 40 верстном протяжении своем от Рудницы до Маслогостиц.

В этой страшной пустыне, уединенно безмолствовавший «божественный» Иларион, ученик Пустынножителя на р. Толве, великого Евфросина, основал свою обитель при р. Желче, в 12-ти верстах отсюда впадающей в Чудское озеро, и был ее игуменом. Он скончался 28 марта 1476 г. Монастырь его, в 1695 г., приписан к Псковскому архиерейскому дому, а в 1764 г. упразднен. Монастырская церковь Покрова Божией Матери еще существует. Она воздвигнута на основании прежней, построенной преп. Ила- рионом. В ней он и почивает под спудом. Иконостас прост и древен, без излишних украшений, возобновлен в 1844 и след. годах. Над гробом преподобного кипарисная рака с серебряной ризой, с позлащенным венцом, украшенным бриллиантами. Рака стоит на левой руке, у иконостаса, под резным золоченым балдахином... К востоку от церкви, в ограде, показывают место, где была келья преподобного. После упразднения монастыря, церковь была приходскою и потом – в запустении. Восстановлением своим обязана уроженцу слободы Озерской, с.-петербургскому купцу Мартиниану Якимову и губернскому секретарю Алексею Мартыновичу Турчанинову, после – монаху Черменецкого монастыря Авраамию. Последний, после бурной жизни, проведенной в служении винному откупу, чтобы, под старость, спасти душу, начал производить богоугодные дела – возобновления церквей в Гдовском уезде. Ему обязаны этим: Гдовская Пятницкая, Озерская, Польская, Моцкая, Сяберская, церковь Кобылья Городища, Черменецкого монастыря и др. Он действовал за одно с Мартинианом Якимовым, признавая, что «нет на свете лучше дела, как заниматься построением церквей».

Погост Озерский, бывший прежде Покровский монастырь, стоит на красивом берегу р. Желчи, на левой стороне. Получил свое название от местности, заключенной между трех озер, соединенных рекою; окружен лесами и болотами. На другой стороне речки раскинута бывшая прежде монастырская Озерская слобода. При слободе бывает большое собрание народа 1-го октября, в храмовой день, и 21-го октября, в день памяти преподобного.

Дивные сказания носятся в народе об этой древней, бывшей в запустении, обители. Было время, когда в ней не совершалась Божественная служба и церковь готова была рушиться. Жителям слободы часто бывали видения; то виделся огонь в церкви и горящие свечи, то слышалось ангельское пение, ощущалось благоухание; дети видели седого старца, кадящего в церкви со свечею в руках и мн. др. Где была келья преподобного, там стояла древнейшая сосна, в которой был улей. Пастух с сыном дерзнули срубить ее, чтобы воспользоваться медом из улья, но за дерзость свою были наказаны: отец лишился зрения и долго раскаивался в своем поступке.

Во время подделки фундамента, два каменьщика, мещане из Гдова, Петр и Григорий Кирилины, молодые парни, полюбопытствовали коснуться склепа, в котором был скрыт гроб преподобного, вероятно желая узнать, тут ли находятся мощи угодника Божия? Но за дерзость были наказаны: на них напал внезапный страх; они бросились бежать, и от испуга лишились рассудка. Петр впоследствии поправился, а Григорий и теперь, вот уже 20 лет, находится в расслаблении ума. Ему грезится то икона преподобного, то разные сцены из озерской жизни. Он кроток и безответен.

В 1852 г., в конце июля, один молодой путешественник ко св. местам от изнурения сил получил горячку и 1-го августа, в болезненном состоянии, пришел ко гробу преподобного. Он молился, сколько мог, просил преподобного, чтобы дарована была ему возможность продолжать путь свой. Предав себя заступлению угодника Божия, он скромно приютился на ограде, при стене церковной, у того места, где стоит гробница преподобного. Угодник Божий даровал скорое исцеление молодому человеку. На утро горячка оставила его, и он, к удивлению своему, со свежими силами, до восхода солнца, собрался в путь свой, оглашая пустыню Сорокового Бора благодарным гласом похвал преподобному своему исцелителю. «Может быть это дело случая, скажут иные, отдохнул и оправился». Было бы так, если бы путешественник, побывав в монастырях Псковских и в Новгороде, на пути к Тихфину не встретил вновь возвратившуюся к нему горячку. Там он совершил свое обещание и там его ожидала покойная градская больница, из которой, уже в половине ноября, он возвратился домой здоровым. Благодарность свою к исцелителю, исцеленный – автор этой статьи¹³⁵ засвидетельствовал пожертвованием 90 штук иконок преподобного.

10) Ремда

Погост Ремда находится в южной части Сорокового бора при р. Ремде. Прихожане живут в самой загрубелой дикости, разбросаны по клочкам земли и по берегу речки, в дрябех (дебрях?) болот Сорокового бора и частью при береге озера. Другие деревни углубились в глушь пустынь, на 25 верст и вообще имеют трудное сообщение с церковью. Церковь каменная, во имя святителя Николая, построена на место сгоревшей в 1824 г. Ремдовское село существовало еще в 1341 году и разорено лифляндцами. Ремедские рыбные ловли, в 1453 г., принадлежали новгородскому владыке Евфимию, и он сам приезжал осматривать их.

11) Кобылье городище

В 1461 г. псковский князь Александр Васильевич Черторижский, у Желатского острова, на Узолице, построил дер. церковь Архистратига Михаила, но лифляндцы, в том же году, сожгли ее и с нею – 9 человек псковичей; иконы и утварь увезли в Оденпе (на запад от Пскова). По замирении, в 1462 г., иконы и утварь немцы возвратили, и псковичи, в том же году, на «обидном» месте, построили город Кобылинск и в нем – церковь Арх. Михаила. Строившие крепость, 60 человек псковичей, получили за труды 90 рублей, сумму, по-тогдашнему, весьма значительную. В 1463 г. Кобылинск выдержал осаду от немцев, которые начали разбивать стены его пушками и выжгли псковские «исады» или пристани. Псковичи отразили немцев, которые, удалившись от Кобылинска, напали на Гдов и на берега Наровы. В 1479 г. немецкий орденмейстер Бернгард фон-де-Борх, 4-го марта, вечером, напал с войском врасплох, на крепость Кобылинскую, осадил ее и утром начал разбивать ее пушками, потом пустил, по лестницам, ратников в город. Посадник Макарий храбро оборонялся, но рыцари обложили город сгораемыми веществами и предали его пламени. Осажденные погибали, задыхаясь в дыму и пламени. Многие, спасаясь от огня, бросались чрез стены города, но не получали пощады. Немцы били их камнями, кололи и рубили. Таким образом погибло 3985 псковичей; остальные посадником взяты в плен.

В 1581 г. Кобылинс заняли поляки и до 1781 г. он считался уездным городом, но с тех пор он составляет посад с каменною церковью Арх. Михаила. У западной части храма, около 1850 г. построен придел св. Иоанна Предтечи.

Напротив погоста, в 10 верстах, находится остров Желачек, бывший предметом частых ссор между лифляндцами и псковичами. С половины 15 в. он заселен русскими. Жители его, прихожане Кобыльской церкви, упорные раскольники-беспоповцы. Вообще жители прихода почти не имеют земли, но живут привольно по берегу озера и по островам, занимаются рыбными промыслами и достают много дичи. В приходе протекает речка Черная, по древнему названию Лудва, на которой, в 1362 г. разбойничали лифляндцы.

12) Бельская Засада¹³⁶

Погост Бельщина, в юго-восточной части Гдовского уезда, в 100 верстах от Гдова и в 40 от Пскова, в 80 вер. от Псковского Крыпецкого монастыря, существовал из древности, разорен в 1581 г. поляками. Настоящая церковь каменная, простой архитектуры, построена 1806 года.

В приходе много тайных и явных раскольников-беспоповцев. Нередко, в праздничные дни, когда приходит священник служить молебствия в дома прихожан, дома раскольников убраны, но пусты; на столе, покрытом скатертью, хлеб и рубль денег; щедрая плата священнослужителям за молебствие, только бы их не беспокоили; напротив, православные дают 25 коп. и меньше за молебен... Здесь было место сходбищ шайки Авдоша, куда он к питейному дому приносил свои добычи, требуя без цены водки и без цены оставлял свои вещи.

13) Лядский погост

Погост Лядский находится на правой стороне р. Плюсы, в 12 вер. от Боброва, вниз по реке. Церковь деревянная, Преображения Господня, малого размера, странного устройства, именно: все здание ее заключается в одном алтаре четырехсторонней формы, а стены устроены из планок; потолок, вместо дерева, натянут из полотна, или паруса; церковь об одной главе, с низенькой, особо поставленной, колокольней. Иконостас простого устройства, фряжской живописи, очень искусной. Церковь построена в 1721 г. и освящена 1 сентября, при преосв. Феодосии, архиепископе Новгородском. По всему видно, что устроена временно, но простояла до сего времени. В 1860 г. отстроена новая, деревянная, простой архитектуры. В нее помещен иконостас из прежней, вышеозначенной.

14) Лосицы

Лосицкий погост находится близ р. Лютой, притока Плюсы. Когда в 1471 г. князь Холмский разбил новгородцев на р. Шелони, в тот же день новгородцы на левой стороне р. Люты разбили 15-ти-тысячный отряд псковичей, грабивших Новгородские поместья по верховьям Плюсы. Самая река будто бы от этого случая получила свое название (Лютая). Как бы понимая это, она с шумом, по камням и плитному руслу, стремится в Плюсу. Прекрасная деревянная, 3-х престольная церковь, построенная в 1772 г. во имя Успения Божией Матери, св. Архистр. Михаила и св. Николая Чудотворца, около 1860 г. сгорела от молнии: «Бог в гневе не щадит Святыни». Ее, по ветхости полов и мелким личностям, хотели запечатать, но верно Господь прогневался и совсем очистил место. Теперь кладбищенская малая каменная церковь заменяет древний прекрасный храм. Кладбищенская церковь во имя Митрофана Воронежского.

В Лосицкой церкви прежде хранились рукописные книги и сделанные из бересты венцы. Книги, по безрассудному фанатизму, кажется, сожжены; не знаю, целы ли венцы? Кроме того найден в паутине на стене крест, с частями (мощей) различных святых. Не знаю, цел ли он? Крест нашел мой родитель, забытый, повешенный на стене, неизвестно кем, и заросший густою, долголетнею паутиной. Кладбищенская церковь образована из часовни, построена помещиком г. Тимлером и освящена около 1856 г. во имя Святителя Митрофана Воронежского, первая этому святому в нашем уезде.

Жители в приходе Лосицком грубы, чувственны, непрямодушны. Было время, уже в нынешнем веке, что, к позору края, шайки воров шлялись здесь по деревням и имели свои пристанища в разных местах, в том числе – и в риге Лосицкого диакона имели свою землянку. Знал то и священник о. Терентий, да что будешь делать? Пулю в лоб, или нож – в бок труднее принять, чем объявить о таком насилии духовному чину.

15) Заянье

Погост Заянье, при р. Яни, притоке Плюсы, с правой стороны, находится в 7 верстах на сев. от Ктин, и в 20 на сев.-зап. от Лядов. Деревянная церковь св. Николая Чудотворца, с приделом во имя преп. Сергия Радонежского. Построена в 1699 г. вице-адмиралом, стольником, Сергием Ив. Милославским... В версте от Заянья есть древнее кладбище; видны основания церкви, разоренной шведами в начале 17 века, или, как говорит народ, литвою. По преданию, она была во имя Покрова. Народонаселение буйное, развязное, занимается земледелием. Многие живут в Петербурге, в знатных домах, и при дворцах, истопниками и т. п. Чрез что находится у них кой чего позаимствовать, кроме образования («Заянщина» у нас в пословице).

16) Прибуж

Прибуж существовал из древности. Во времена Литовские шайка грабителей напала на Прибуж 6 августа, когда там было, при церкви, собрание народа, по случаю праздника, и подумав, что это – ратники, чтобы узнать, скрылись в лесу за холмом и, дождавшись ночи, вечером захватили женщину, идущую за водой и, выведав от нее о собрании, напали и разорили церковь и село, предав казням жителей. Таково предание народное. Место древней церкви показывают в недальнем расстоянии от нынешней.

Близ Прибужа, в одной версте, была в 18 столетии, еще другая, домовая, ц. св. Троицы, с приделом преп. Стефана Савваита, построенная помещиком Хвостовым. Она, по перенесении мызы в Чернево, тоже близ Прибужа, уничтожена. Иконы ее, хорошей живописи, находятся в Прибужской церкви. Народ здешний занимается земледелием и многие – звериной охотой. О своих похождениях они составляют рассказы, где говорится о лесовиках, домовых, денниках (бес полуденный), оборотнях и т. п.

Во дни святок и в крещенье здесь совершаются по ночам страшные оргии и, к истинной скорби благочестивых, страшно сказать! употребляют имя Великого Бога. В постыдных, богопротивных играх, раздевшись наги и, связавшись вдвоем, представляют лошадей, и на них – всадник, вымаравшись сажей и обвесившись разными вещами, ездит «с казной», произнося кощунства. Или, одевшись в рогожу, на подобие ризы, и распустив сажу в воде, подводят к этому богохульнику каждого, даже насильно, и метелкой кропят его этой водою. Вокруг большой деревянной ступы, поставленной среди избы, водят кругом по два человека, представляя тем венчание браков; или один представляет себя мертвецом, а другие отпевают его; третий, представляя воображаемую смерть, со сделанными из редьки белыми зубами, скалит их и хлопушкой бьет других. Лет десять назад я был личным зрителем таких действий, много раз хотел сообщить о том лицам, от которых зависит воспретить такие богопротивные игры, но робость и опасения – получить за то неприятности – удерживали меня. Умоляю Всевышним Богом обратить на это внимание тех лиц, которые могли бы, словом увещания, искоренить это зло, недостойное нынешнего просвещенного века. К этому должно воспретить разгулы, совершаемые в последнее Воскресение пред (Великим) постом, за полночь на понедельник, ограничив их субботою¹³⁷.

17) Щепец

Погост Щепец находится в 8-ми верстах к северо-западу от Прибужа, на правом берегу Плюсы. Церковь каменная, св. Архистратига Михаила, приятной архитектуры, в небольшом размере, построена на месте древней деревянной церкви, в 1834 году, помещиком, надворным советником, Арсением Васильевичем Семевским. Иконостас великолепный, вроде придворного. Иконы трудов крестьянина Выскатской волости Андрея Саввина. Он природным талантом, без руководства учителя, достиг, до возможной степени живописного художества, в свое время был украшением здешнего края и пользовался славою и доверенностью значительных лиц.

При погосте находится великолепный замок, с башнями на углах и другими, свойственными такому зданию, затеями. Это трехэтажное, о 90 залах, здание, стоящее владельцу миллиона рублей сер., не к месту здесь и не приносит хозяину никакой пользы, кроме 5000 р. ежегодного расхода на поддержку. Оно было бы весьма нелишним, в настоящее время, для обыденной жизни.

При деревне Васильевщине прежде существовала церковь, и там находится несколько десятин церковной земли. Говорят, что она разорена Литвою. Весьма бы хорошо, и даже необходимо, восстановить там приход и устроить церковь, чего желает и народонаселение, принадлежащее трем соседним приходам. Дальнее расстояние и болота лишают их частого посещения своих церквей. Такая же нужда настоит и в так называемой местности «Борисово поле»; находящейся между Прибужем и Рудницей, при деревне «Мишиной горе»¹³⁸. Ближайшая к Мишиной горе деревня Греховщина, называется так потому, что народ умирает во грехах, без покаяния, а младенцы – без крещения. В одной деревне 17 незаконнорожденных.

Пусть да простят мне читающие сию рукопись, когда увидят в ней такие черные краски! Не моя вина, что я коснулся сего предмета. Одно лишь желание добра моим собратьям, и любовь к ним, заставили обнаружить темную сторону народа православного.

Округ Сомро

Округ Сомро находится в северо-восточной части Гдовского уезда и получил свое название от озера того же имени. Он окружен, с востока, рекой Лугой и Лугским уездом, с юга – Лугским уездом и озером Долгим, с запада и севера – рекой Долгой, выходящей из Долгого озера. Площадь его, в 1225 квадр. верст, покрыта болотами, и к северу – лесами. В средине его находится озеро Сомро, поверхность которого равняется одной квадр. миле. Из северо-западной части своей оно выпускает пучинистую речку Сомру, впадающую в Долгую. В древности округ этот составлял Залесскую половину Шелонской пятины и до 1781 г. состоял в Новгородском уезде. Могилы рыцарей и шведов свидетельствуют, что страна много раз подвергалась нападению врагов. В смутное время 17-го в. шведы завладели Сомерскою волостью, пытались удержать ее за собою и уже, чрез 8 л., в 1617 г. по Столбовскому и Плюсскому договору, возвратили ее. Войска Иоанна 3-го и 4-го, следовали чрез Сомру в Ливонию и к Нарве; войска Феодора Иоанновича, Алексея, Михаила и Петра Великого шли этим путем из Новгорода. Жители помнят предание о 40 полках Петровых воинов и о 10-ти тысячах подвод для них, выставленных во время войны со шведами, в 1700 г., о мостах, которые они мостили по непроходимым болотам, и о работах в Кронштадте, где 10 л. они трудились по очереди, созидая твердыню Петрову. Петр Великий, в походе своем под Нарву и обратно, проходил чрез Сомерскую волость. Путь его был из Новгорода на Медведь, Заполье, на Татищев Пелешок в Бобровском приходе, где он обедал у г. Татищева, и оттуда – на Харламову гору (в Заянском приходе), где ночевал, и на Песье, при озере Сомре, где пробыл 2 часа, и оттуда – в Дретно, у Пенинского погоста и озера, где был тогда городок (Острожек) и начальствовал думный боярин Иван Иванович Щепин, и тут же находился Богдан Ив. Коновницын, предок нынешних графов этой фамилии, имевший тогда мызу и свою церковь в Завастье, близ погоста Рудного. Из Дретна Петр пошел ночевать за границу, зa речку Киношенку, на берег Луги, и оттуда ехал водою до Ямбурга и потом уже прибыл под Нарву.

Жители этого округа принадлежат к двум разным поколениям, отличающимся наречиями. В восточной части, по р. Сабе, и в самой северной, у впадения Сомры в Долгую, живет древнее поколение новгородское, говорящее новгородским наречием. Напротив около озера Сомры и по реке Долгой – народ коренного чудского происхождения, и в деревнях говорят особым наречием, в котором много дикости и поэзии. Народ, особенно женщины, трудолюбивы и исправляют самые тяжелые работы, но старики и старухи – грубые деспоты и тиранят своих невесток. Молодые мужчины развиты и, большею частью, находятся в столице в каменных мостовых работах, занимаются торговлею на рынках и маркитанят, ходят за гуртами скота в Ливонию и Малороссию. Грамотность быстро развивается, и можно надеяться в будущем, что этот край скоро разовьет свое просвещение, но в деревнях много еще суеверий и предрассудков, языческих обрядов, которые совершаются при похоронах и свадьбах. Вера в колдунов держится здесь и по настоящее время. Один из таких «арбуев» живет и теперь в деревне Чудинове, близ Осьмин. Один сумасшедший в Нарве, никогда не видав его прежде, узнал по инстинкту и назвал «попом Викулой». Глупые люди даже из Петербурга ездят к нему, и он – в большой славе. Другой несчастный в той же деревне – старик, по прозванию Гусь, лишился веры во Христа, наслушавшись черных речей от жидов и молокан, но жаль, что он яда сего не удерживает в себе, а со всяким заводит спор и изливает его. Первый из них всегда пьян, и если хотите знать, где он живет в деревне, то не спрашивайте ни у кого, а где увидите бутылку на окне, там и есть Викула.

18) Осмино

Село Осьмино есть древнейшее поселение Новгородское, в восточной части округа Сомра, раскинутое при р. Сабе, притоке Луги, с левой стороны, на прекрасной местности. На возвышенном берегу Сабы, в 8 саж. высоты от воды, красуется каменная церковь Тихвинской Божией Матери, построенная спб. купцом Гавриилом Карповичем Поршняковым, в 1828 г. Наружный вид церкви напоминает собою Петербургскую Покровскую, в Коломне; церковь и строена по ее плану. Строитель храма, осминский уроженец, проживавший в Петербурге в должности частного нотариуса, на построение храма истощил все свое имение, и на окончание его даже занял из казны. Построение храма обошлось слишком в 100 тыс. рублей асс. За одно расписание сводов его живописью, кроме иконостаса, заплачено 8 т. руб. асс. При освящении храма строитель пал на помост церковный и горько рыдал. Он не надеялся, чтобы употребили во зло его доверенность. Но вышло противное. Храм не имел того совершенства, которого ожидал строитель. Он не вынес своего огорчения и, заболев, скоро умер. Заимствованную им из казны сумму на окончание храма, доплатила, по срокам, церковь.

В 17-м столетии в Осьмине существовала церковь св. Параскевы Пятницы; она истреблена пожаром, и на место ее, на правом берегу Сабы, около 1700 г. заложена настоящая деревянная церковь во имя великомученика Георгия, освященная в 1709 г. с приделами Троицы и Николая Чудотворца. Наружный вид церкви очень оригинален, особенно – колокольня, с вычурными резными украшениями в древнем русском вкусе. Церковь об одной главе; приделы имеют свои особые главы; все главы обиты чешуйчатою жестью. Внутри здание мрачно и печально, иконостас ветхий, в первобытном виде, о 5-ти ярусах. В приделах царские двери – времен 17-го века; стены построены из круглых неотесанных деревьев, толщиною в 10 и 12 вершков, пол настлан прямо из отесанных бревен, а не пиленый по краям, вдоль швов обгнивший. Сказывают, что церковь заложена Петром Великим в то время, когда он шел под Нарву в 1700 г., показывают и железную люстру, по словам стариков, подаренную им.

19) Песье

Село Песье находится на юго-восточном берегу озера Сомро и славится своею древностью. Церковь деревянная, ветхая, построена в 1756 году, во имя Воскресения Христова, на месте сгоревшей, построенной г-жею Грягуновой, имевшей ее на своем окладе. По преданию и земля принадлежала этой госпоже, к которой священники приезжали из Керстова (Ямбург. у.). Это было 130 л. тому назад. В церкви издавна еще сохранялся Антиминс времен Иова, митрополита новгородского. Петр Великий, идя под Нарву, останавливался здесь на 2 часа и здесь был сбор войск – князь Репнин с 12 тыс. и малороссийский гетман с 8 т.

20) Л о ж г о л о в о

Погост Ложголово находится в 20-ти вер. на север от Пенина, на правой стороне р. Долгой. Церковь каменная, итальянской архитектуры, построенная в 1834 г. помещиком Николаем Александровичем Татариновым, с прихожанами, красуется на возвышенности, господствующей над всем здешним краем. С колокольни ее виднеются вдали Ямбург, Нарва и Чирковицы. Местность эта, по замечанию геологов, составляет древнейшую Дивонскую почву, того же состава, или Зеленого пласта, на котором стоит г. Гатчина. Близ Ложголова, в 5-ти верстах, находится деревня Лососки. При ней – древнее основание церкви и кладбище с рыцарскимими могилами, в которых недавно нашли золотые ручные браслеты и цепи с золотыми дробницами, украшенные камнями и янтарями, прекрасной работы и отлично сохранившиеся.

21) Погост Доложский

Погост Доложский, при Долгом озере, на красивом местоположении, находится в 10-ти верстах к юго-западу от озера Сомра. Церковь каменная, во имя Успения Божией Матери, новейшей византийско-русской архитектуры, со светлым куполом о 5-ти главах, каждая на особом корпусе, и с прекрасной легкой колокольней. Внутреннее расположение храма соответствует наружному. Легкие своды арок поддерживаются шестью колоннами. Светлый купол стремится в небо, все здание величественно и прекрасно. Иконостас устроен в изящном русском вкусе, по совету и содействию известного академика Солнцева и по плану А. Бедринского; живопись – работы Постемского. Все здание, с иконостасом, утварью и колоколами, обошлось около 70 т. руб. с., из коих слишком 15 т. принесено трудами, подвозкой материалов и деньгами от прихожан, остальное – от пожертвований, и около 28 т. р. состоит в долгу. В пожертвованиях на построение храма участвовали Государь, Государыня и другие члены царств. дома. Храм основан в 1858 г. 14 августа и освящен 1864 г. 21 сентября преосв. Герасимом. На освящении присутствовали сановники, присланные от в. кн. Константина Николаевича и от с.-петербургского военного ген. губернатора, светлейшего князя Суворова. После освящения храма, от имени вел. князя, дан был обед крестьянам Выскатской, Константиновской и Добручинской волости, на 200 человек, и знатным дворянам, на 50 персон, причем, в продолжение времени от 2-х часов пополудни до 11 вечера, почти непрестанно гремела полковая музыка. Вечером был сделан фейерверк из 6 декораций. Народу при освящении храма было до 20 тысяч.

Прежняя деревянная церковь заложена около 1752 года; освящена в 1761 г.; простой архитектуры, об одной главе, с колокольнею, построенною в 1850 году. Близ нее существовала древнейшая небольшая церковь св. Архистратига Михаила, сломанная около 1779 г.

В 17-м столетии погост Доложский существовал под именем Михайловского и церковь находилась в 8-ми верстах к востоку от настоящей, при дер. Филеве, на берегу озера Долгого.

На северо-запад от погоста, в скале, при речке Долгой, находится пещера с источником, куда много стекается богомольцев и к этой пещере бывает крестный ход 15 августа с храмовою иконою Успения Божией Матери.

Ефим Андреев.

С.-Петербургский епархиальный историко-статистический комитет существует с 1854 года. Целью его учреждения было – иметь полные и точные сведения по Русской церковной истории. Эта наука преподавалась в духовных семинариях, с 1811 года, как дополнение к всеобщей церковной истории, а в 1838 году была введена в разряд учебных предметов, как особая наука, для которой требовался полный и специальный курс, с более или менее подробным изложением некоторых частных событий из истории церкви. Для осуществления этой потребности, духовно-учебное управление сочло нужным привести в известность все материалы для истории русской церкви и соединить в один общий состав те драгоценные церковно-исторические и статистические сведения, которые хранятся в разных местах духовного ведомства, часто недоступных для самых трудолюбивых исследователей. Находя, что таковой труд может быть со- вершен не иначе, как при особенном содействии епархиальных преосвященных и под личным их руководством, духовное управление признало полезным и необходимым поручить каждому из преосвященных составить полное историческое и статистическое описание вверенных им епархий, собрав для сего нужные сведения из подлинных актов, хранящихся в архивах и библиотеках консисторских, монастырских, соборных, также – при архиерейских домах и в других местах епархиального ведомства, с тем, притом, чтобы трудящиеся в этом деле не ограничивались обзором некоторых только документов, но подвергали внимательному рассмотрению все, какие только могут быть открыты в каждом месте. В состав описания епархий должны были войти следующие предметы:

1) Начало и распространение христианской религии в пределах каждой епархии; 2) время учреждения епархии; 3) епархиальная иерархия в непрерывном порядке, с кратким жизнеописанием архиереев, особенно тех, которые или по святости, или по другим обстоятельствам, заслуживают особенное внимание; 4) монастыри, находящиеся в епархии. Здесь должны быть собраны полные исторические сведения о монастырях, содержащиеся в монастырских актах и летописцах, где таковые есть; также должно быть составлено подробное описание актов и рукописей, какие будут найдены; 5) сведения о соборах, приходских, домовых и других церквах, с особенными указаниями на тех, которые замечательны по древности, или по другим обстоятельствам; 6) сведения о св. угодниках, почивающих в монастырях, или других местах, с приложением полных списков их житий, или записей о них из летописцев; 7) сведения о св. иконах чудотворных, явленных, или замечательных по особенной древности, с приложением сказаний о записей о них. Наконец 8) сведения о благочестивых обычаях и установлениях, существующих в епархии, каковы: особенные посты, крестные ходы, путешествия ко св. местам, совершаемые в определенные времена и проч., с историческим указанием начала и повода сих учреждений.

Ближайший труд по собранию и составлению всех изъясненных сведений преосвященные епархиальные должны были возложить на наставников семинарий и на лиц епархиального ведомства, известных по способностям и особенно по охоте к историческим исследованиям, разделив между ними занятия по предметам и снабдив их планом для руководства, с тем, чтобы об успехах занятий доносили они преосвященным по третям года.

Такого содержания записка представлена была, в октябре 1850 года, и к петербургскому митрополиту Никанору. По его распоряжению, консистория сделала предписание, чтобы описания церквей и монастырей, составленные настоятелями, под наблюдением местных благочинных, были препровождены в консисторию. В тоже время, по поручению консистории, протоиереи Иоаким Кочетов и Андрей Окунев составили программы для руководства при описании церквей и монастырей.

Когда, к концу 1851 года стали поступать в консисторию описания церквей и монастырей, составленные применительно к программе, тогда консистория распределила труд рассмотрения описаний и составления общей истории епархии между лицами, выдающимися среди столичного духовенства. Именно: по первым трем пунктам труд был поручен протоиерею Андрею Окуневу и одному из наставников академии и семинарии; описания монастырей поручено было рассмотреть Сергиевскому архимандриту Игнатию, при пособии Зеленецкого архимандрита Иннокентия, от петербургских церквей – протоиереям Андрею Райковскому, Ф. Сидонскому, Матфею Муретову, Иоанну Яхонтову, Кочетову, Добротворскому, Камчатову, Никитскому, Стеф. Славинскому, В. Барсову, Н. Парийскому, Н. Содальскому, Н. Раевскому, И. Протопопову, В. Крупскому, Гр. Дебольскому, Сим. Красноцветову и Вл. Добронравину; описания церквей в Финляндии и Эстляндии поручено протоиереям – выборгскому Виноградову и ревельскому Смирнову; описания церквей вне столицы местным благочинным, а поверка их трудов поручена была петербургским священникам – Александру Орлову и Евграфу Бенескриптову. Все эти лица должны были доносить в консисторию о ходе своих занятий, по полугодно. Из наставников семинарии сотрудником был избран П. И. Савваитов.

В 1854 году учрежден был особый епархиальный историко-статистический комитет, которому поручено было немедленно составить полное историко-статистическое описание церквей. Главным членом комитета был протоиерей А. Окунев, а помощниками его – прот. И. Протопопов, свящ. Е. Бенескриптов, бакалавр академии Ил. Чистович и профессор семинарии А. Соколов. Для переписки трудов комитета было назначено, по выбору Окунева, четыре диакона и три причетника. Чрез полгода учреждена была, при комитете, должность секретаря, на которую назначен был семинарским правлением преподаватель Плат. Травлинский, а по выбытии его за границу, его место занял преподаватель А. Вас. Гумилевский. Гумилевскому принадлежит честь – оживить и быстро подвинуть деятельность комитета.

В 1859 году комитет поручил Гумилевскому рассмотреть все доставленные в комитет описания. Нашедши, что описания недостаточны, страдают многословием, неполнотою, отсутствием единообразия, и, кроме того, многие церкви не описаны вовсе, Гумилевский составил новую, более подробную, программу и, в пространной записке, выяснил важность сведений, требуемых программою. Рассмотренная в нескольких заседаниях комитета, программа, с разрешения архипастыря, была напечатана в количестве 1000 экземпляров и разослана по церквам. В тоже время комитет, обновленный в своем составе¹³⁹, принялся за дело с энергиею: для дополнения сведений, заключающихся в описаниях, комитет хотел воспользоваться консисторским архивом и Гумилевский завел особые книги, в которых члены комитета должны были делать выписки из консисторских дел. Член комитета, архимандрит Иосиф, отправился во Псков для отыскания документов по истории церквей Гдовского уезда, который, до 1782 г., причислялся к Псковской епархии. На напечатание программы, и на путешествие архим. Иосифа было выдано, по распоряжению консистории, 200 руб., из сумм Казанского собора. На дальнейшие расходы деньги выдаваемы были из церкви Спасосенновской и Вознесенской, по 200 р., из Морского собора и из Владимирской церкви по 100 рублей. Председателем или главным членом комитета, после Окунева, был ректор семинарии архимандрит Нектарий, а после него – архим. Платон. В 1863 году Платон, видя медленность действий комитета и причины этого усматривая в том, что он не имеет «влиятельного положения по отношению к здешнему епарх. духовенству», что комитет все свои сношения с церквами должен производить чрез консисторию, предложил устроить для комитета особую печать, разрешить комитету непосредственно сноситься с разными местами и лицами; председателем комитета быть преосв. Леонтию, викарию петерб. митрополии. С того времени председателем комитета был первый викарий петерб. митрополии, именно после Леонтия – Аполлос, потом Григорий, Павел, Тихон, Гермоген и Арсений.

В конце того же 1863 года в комитет вступили новые члены: И. Покровский, В. Маслов, А. Желобовский, Михаил Архангельский, З. Образцов и Н. Георгиевский. Кроме того, для поверки описаний церквей вне столицы, избраны были в члены некоторые лица из внестоличного духовенства. В это время, имея у себя множество составленных по новой программе описаний, члены комитета разделили между собою труд рассмотрения их. Описания церквей военного и придворного ведомства взяли на себя протоиерей Д. Соколов и А. Желобовский. Так как Описания некоторых столичных церквей более удовлетворявшие требованиям программы, то явилась мысль об издании некоторых из них; некоторые были помещены в журнале «Дух Христианина»; отдельными книгами явились описания Валаамского монастыря, Исаакиевского и Петропавловского соборов и Скорбященской церкви.

В мае 1866 года свящ. Гумилевский перемещен был в Нарву и должность секретаря принял на себя священник Д. Флоринский, разделивший с Гумилевским честь усерднейшего деятеля в работах комитета. Гумилевский дал работам этим единство, вдохнул усердие в членов и подготовил издание трудов комитета и Флоринский потрудился над изданием шести томов – выпусков.

Флоринскому же принадлежит первая мысль – издавать труды комитета в виде особых «сборников».

Так как труды комитета имели своим предметом Петербургскую епархию и, должны были интересовать преимущественно лиц, входящих в состав этой епархии, то и средства на издание трудов комитета должна была дать епархия. Поэтому комитет испросил у его высокопреосвященства, митрополита Исидора, разрешение – собрать, на издание своих трудов, деньги с церквей и монастырей Петербургской епархии, пригласив к участию в этом и церкви придворного и военного ведомства. На собранные таким образом деньги были напечатаны первые три выпуска. Первый выпуск, в 400 страниц, вышел в 1869 г., второй, в 420 страниц – в 1871 г. третий – в 300 страниц в 1873 г. Издание каждого выпуска стоило до 700 рублей; образовавшийся, после издания каждого выпуска, остаток тратился на переписку статей и на производство дел по комитету.

В заседании комитета 20 февраля 1874 года, секретарь Флоринский, заявив членам, что на средства, собиравшиеся доселе от епархии, можно было издавать труды комитета в небольшом объеме, а между тем важность и обширность этих трудов требуют увеличения объема изданий, предложил – испросить у его высокопреосвященства разрешения – собрать деньги, в большем, против прежнего, количестве. Для этого предположено было увеличить сумму сбора с монастырей и приходских церквей столицы, и, кроме того, обложить сбором и домовые церкви столицы. Мнение комитета было утверждено архипастырем 21 февраля 1874 года и тогда стала собираться сумма, простиравшаяся до полуторых тысяч. На собираемые, таким образом, суммы были изданы: 4-й выпуск, в 1875 году, в 480 страниц. 5-й в 1876 году, в 474 страницы и 6-й – в 1878 году, в 480 страниц. Ценность издания каждого выпуска превышала сумму в 1000 рублей.

Первые шесть выпусков были напечатаны в количестве 1200 экземпляров и так как они были изданы на деньги, собранные с церквей и монастырей, то церкви и монастыри получили эти выпуски без особой платы. После раздачи выпусков почетным лицам и – по церквам и монастырям, оставшиеся экземпляры были сданы на хранение в архив Петропавловского собора.

Шестой выпуск был, в 1877 году, поднесен, чрез обер-прокурора, Государю Императору, и комитет был удостоен, за свои труды, Высочайшей благодарности.

Медленность в действиях комитета сопровождалась следующими неудобствами: во-первых, происходили частые перемены в составе членов¹⁴⁰, а это ослабляло энергию в действиях, во-вторых – сообщаемые в выпусках сведения становились устарелыми и потому теряли свое значеніе, особенно – те, которые входили в отдел статистики; в-третьих – сообщение сведений разновременных лишало читателя возможности – иметь точное понятие о состоянии всей епархии в настоящее время. Таким образом явилась мысль – ускорить работы комитета и, сколько возможно, издать единовременно описания всех, доселе еще не описанных, церквей. Эта мысль была высказана в собрании комитета 12 октября 1882 года, протоиереем Леонидом Петровым и, одобренная председателем и членами, была представлена на утверждение его высокопреосвященству. Около этого же времени секретарь прот. Д. Флоринский, по болезни, отказался от звания секретаря и его место, с утверждения митрополита, занял протоиерей Леонид Петров.

Задавшись смелою мыслью – окончить свою деятельность, комитет испросил у владыки сделать новый сбор с монастырей и со столичных церквей с тем, чтобы, поместив в VII выпуске описания монастырей и столичных церквей, не вошедшие в прежние выпуски, весь остальной материал издать одновременно. Так как составленные в 1866–68 годах, по программе Гумилевского, описания вне столичных церквей оказались уже устаревшими, то комитет разослал, по этим церквам, программу Гумилевского в сокращенном изложении и, вместе с нею, список всех церквей вне столицы, с указанием, какие описания должны быть дополнены и какие должны быть составлены вновь. Все это должно было поступить в комитет в течение 1883 года. Между тем, на собранные, по утвержденной его высокопреосвященством раскладке, деньги, был издан, в половине 1883 года, VII выпуск, в количестве 1000 экземпляров, что стоило около 1100 рублей.

По мере того, как поступали в комитет описания внестоличных церквей, члены комитета, занимаясь их редакциею, составляли по ним общие очерки уездов и приготовляли этот материал к печатанию. К августу 1884 года материала было так достаточно, что комитет мог уже приступить к печатанию 8-го и 9-го выпусков. «Биографии петербургских иерархов» были составлены священником малоохтенской церкви Петром Троицким, краткий очерк истории петерб. епархии был составлен секретарем комитета. Таким образом получилась возможность приступить к единовременному печатанию 8-го и 9-го выпусков, каждого в количестве 800 экземпляров. 8-й выпуск был напечатан к началу ноября и преосв. Арсением был поднесен высокопреосвященному митрополиту Исидору 11 ноября, вместе с приветственным от комитета адресом, по случаю совершившегося пятидесятилетия служения митр. Исидора в святительском сане. 9-й и 10-й выпуски окончены печатанием в январе 1885 года. Так как для последнего выпуска материалу накопилось слишком много, то второй отдел его напечатан более мелким шрифтом.

Так как, при сборе денег на последние выпуски предполагалось ограничиться двумя выпусками, а между тем обилие материала заставило издать третий, денег же оказалось недостаточным, то недостающая сумма, вследствие доклада комитета, по резолюции высокопр. митрополита, была выдана заимообразно из сумм Входоиерусалимской церкви, с тем, чтобы уплата этого долга была произведена из сумм епархиальных, которые предполагалось собрать в ближайшем будущем.

Таким образом С.-Петербургский епархиальный историко-статистический комитет, начавший свою деятельность в 1854 году, имел возможность, при архипастырском благословении высокопреосв. митрополита Исидора, при энергическом содействии преосв. Арсения, при участии церквей Петерб. епархии, привести свои труды к окончанию и в некоторой степени выполнить задачу, возложенную на комитет святейшим синодом.

Для наглядного представления местностей и современного состояния епархии петербургской, к 10-му выпуску приложены две статистические таблицы и – карта епархии. Помещенные здесь же два алфавитных указателя дают возможность пользоваться 10-ю выпусками и извлекать из них нужные для каждого сведения.

В настоящее время (начало 1885 г.), состав епархиального историко-статистического комитета следующий:

Председатель преосвященнейший Арсений, епископ ладожский, ректор С.-Петербургской духовной академии, первый викарий С.-Петербургской митрополии.

Члены: Сергиевского собора настоятель протоиерей Александр Желобовский.

Смоленско-кладбищенской церкви настоятель протоиерей Захария Образцов.

Инженерной академии законоучитель протоиерей Иоанн Покровский.

Петропавловского собора протоиерей Димитрий Флоринский.

Скорбященской церкви протоиерей Николай Георгиевский.

Симеоновской церкви протоиерей Петр Спонаровский.

Смоленско-кладбищенской церкви протоиерей Стефан Опатович.

Христорождественской, на Песках, церкви протоиерей Василий Маслов.

Единоверческой церкви в Николаевской улице, настоятель протоиерей Василий Нильский.

Пантелеймоновской церкви священник Василий Перетерский.

С.-Петербургской духовной академии профессор Николай Барсов.

Секретарь комитета церкви глазной лечебницы протоиерей Леонид Петров.

Прилагаемые здесь две статистические таблицы и карта Петербургской епархии ожидают полного снисхождения читателей к труду составителя. Таблицы и карта суть не более, как слишком слабая попытка – представить современное состояние епархии. Они исполнены неверностей и упущений, которые частью принадлежат к общим недостаткам современной статистики, частью произошли от того, что в самых источниках, которыми составитель пользовался, не было надлежащих сведений.

В первой таблице особенно слаб отдел о духовенстве придворном и военном, о школах и о числе православного населения. Для статистики духовенства придворного и военного, а равно и для статистики школ в Петербурге, составитель не имел официальных источников; о школах в Финляндии не сказано по той причине, что в Финляндских приходах нет особых школ, отдельных от лютеранских; численность православного населения показана на основании исповедных росписей, а известно, как далеки эти показания от действительной цифры православного населения.

Карта Петербургской епархии, кроме слишком малого объема, имеет тот главный недостаток, что в ней не показаны границы благочиннических округов. При всем желании составителя указать эти границы, он не мог этого сделать, как потому, что нынешние границы благочиний слишком сбивчивы и проведение их затемнило бы карту, так и потому, что эти границы еще не вполне установились в церковной администрации.

Сознавая все эти недостатки, составитель относит к себе Латинскую поговорку: quod potui feei, faciant meliora potentes.

Л.П.