Филаре́т

Филаре́т (Василий Михайлович Дроздов), митрополит (1782–1867), выдающийся русский православный церковный деятель, богослов и библеист.

Родился в подмосковном городе Коломна в семье священника. Окончил Троицкую Духовную семинарию в Сергиевом Посаде, а в дальнейшем углублял свои знания, занимаясь самообразованием. Уже в семинарские годы проявился его интерес к древним языкам и ораторские способности. Оставленный преподавателем в Духовной семинарии, Дроздов был вскоре замечен митрополитом *Платоном (Лёвшиным), который побудил его принять монашество (1808) и направил инспектором в новооткрытую Санкт-Петербургскую Духовную академию. В 1809 был рукоположен в иеромонаха и затем назначен ректором академии со званием ординарного профессора богословия (1812).

В Петербурге Филарет быстро приобрел славу даровитого проповедника. Хотя резкие обличения роскоши вызвали неудовольствие при дворе, именно с этого периода он стал пользоваться поддержкой князя *Голицына, доверенного лица Александра I. Особенно тесно связало их сотрудничество в *Российском библейском обществе (см. ниже). В 1817 Филарет был хиротонисан во епископа Ревельского, викария Петербургской епархии. Два года спустя в сане архиепископа Тверского он назначается членом Святейшего Синода и большую часть времени проводит в Петербурге. Однако победа Аракчеева над партией Голицына приводит к удалению Филарета из столицы. В 1820 его перемещают в Ярославль, а в 1821 он становится митрополитом Московским. В этот период укрепляется всероссийский церковный авторитет Филарета, хотя Николай I считал его оппозиционером (так характеризует Филарета и А.И.Герцен) и относился к нему с глубокой неприязнью. Только «эпоха реформ» возвратила Филарету расположение двора, и ему поручается составить манифест Александра II об освобождении крестьян.

Человек малого роста и хрупкого телосложения, Филарет отличался непреклонной волей, огромной работоспособностью и аскетическим настроем. Как и все незаурядные люди, он внушал самые различные чувства и вызывал противоположные о себе суждения. Консерваторы считали Филарета масоном и тайным протестантом, называя «якобинцем в богословии» и «карбонарием», либералы, напротив, видели в нем обскуранта. Особенно резкую и одностороннюю характеристику дал ему историк С.М.Соловьев, который в своих «Записках» говорит, что у Филарета «была горячая голова и холодное сердце». Но еще больше было у митрополита ревностных почитателей, видевших в нем молитвенника, подвижника и праведника. Столь же противоречивыми были мнения о трудах Филарета. Противник мистических увлечений александровского времени и гонитель библейского общества архимандрит Фотий (Спасский) заявлял, что своей деятельностью и сочинениями Филарет «не сделал православной церкви и вере никакой пользы, кроме услуг нововведениям и неправославию и всему, что угодно было тайному обществу» (т.е. *масонству). Партия Шишкова и Аракчеева считала «Катехизис» Филарета вредной книгой, в частности из-за того, что в нем многие, как они выражались, «молитвы» (например, *Нагорная проповедь) приводились по-русски. В результате выход «Катехизиса» был временно приостановлен. С другой стороны, поборники новых веяний усматривали в «Катехизисе» мертвящую схоластику.

Протоиерей Г.Флоровский справедливо подчеркивает, что мысль Филарета сформировалась в своеобразной атмосфере «александровской эпохи» с ее романтизмом, религиозными исканиями и глубоким интересом к христианскому Западу. Новаторство Филарета было обусловлено тем, что он «не слушал высших наук в духовной школе», а вынужден был в значительной мере создавать систему богословского образования заново (Д.*Введенский). Между тем это было невозможно без использования достижений западного богословия, в частности протестантского. Филарету ставили в упрек симпатии к Обществу Иисусову, а также к *Сведенборгу и *Юнг-Штиллингу, хотя в действительности он принимал далеко не все их воззрения. Крутой поворот в государственной и церковной политике царизма в конце правления Александра I, падение Голицына, закрытие библейского общества – все это глубоко потрясло Филарета и наложило печать на его жизнь и личность. Сознавая, что начался «обратный ход к временам схоластическим», он вынужден был постоянно обходить подводные камни, писать, говорить и действовать с чрезвычайной осторожностью. В известной степени это проявилось и в его суровой требовательности к академии и к клирикам. Весьма сложными были отношения Филарета с тремя современными ему русскими библеистами: протоиереем *Павским, А.*Бухаревым и архимандритом *Макарием (Глухаревым). Первый был его сподвижником в библейском обществе, но Филарет не одобрял его «протестантствующих» тенденций. Бухарева он ценил как богослова и экзегета, однако крайне настороженно относился к его историософским идеям и воспрепятствовал выходу в свет книги Бухарева об Апокалипсисе. Для архимандрита Макария Филарет был настоящим духовным отцом, но защитить его от репрессий не смог.

Роль Филарета в русских переводах и изданиях Библии. Филарет вступил в библейское общество сразу же после его основания и оставался его членом до конца, т.е. до официального запрещения общества в 1826. С 1814 он был директором библейского общества, а с 1816 – вице-президентом. Для библейского общества Филарет перевел на русский язык Евангелие от Иоанна. Ему было поручено наблюдение над изданием первой славяно-русской *билингвы Четвероевангелия (СПб., 1819); он сам подбирал для него шрифт; его подпись стояла под предисловием к 3-му изданию Евангелия (1819). Он же написал предисловие к русскому переводу Псалтири (1822), сделанному протоиереем Павским в сотрудничестве с Филаретом. В 1823 вышло издание полного русского Нового Завета с предисловием Филарета. Ему также принадлежат «Таблицы чтений из Священного Писания, церковной и гражданской печати» (СПб., 1819), предназначенные для учебных целей. Это активное участие Филарета в трудах общества вооружило против него противников русского перевода Библии, особенно архимандрита Фотия (Спасского) и митрополита Серафима (Глаголевского), который сначала был сторонником библейского общества, а затем осудил его как рассадник вольнодумства и крамолы.

Только в 1856, через 30 лет после закрытия библейского общества, Филарет смог вновь поднять в Святейшем Синоде вопрос о русском переводе Библии. Митрополит *Филарет (Амфитеатров) Киевский, хотя и был другом Филарета, открыто выступил против «русской Библии» (о его тезисах см. в статье о нем). Александр II распорядился ознакомить Филарета с аргументами Киевского митрополита. В ответ на них Филарет составил записку, содержащую апологию русского перевода. Он указывал, что русский язык не уступает славянскому в выразительности, что св. отцы и вся древняя Церковь держались *Септуагинты, потому что в то время греческий язык был наиболее распространенным в империи. Пример Восточных Православных Церквей, оставивших Слово Божье без перевода на народные языки, по мнению Филарета, не должен останавливать Русскую Церковь, ибо эти Церкви, бедствующие под игом ислама, не имеют квалифицированных богословов для перевода.

Филарет отмечал, что в славянской Библии содержится много непонятного не только для простого народа, но и для рядового духовенства. Предложение митрополита Киевского частично русифицировать слав. текст Филарет отверг, полагая, что подобная полумера только внесет путаницу и исказит славянскую Библию. Подводя итог, митрополит писал, что «православная российская Церковь не должна лишать православный народ чтения слова Божия на языке современном, общевразумительном, ибо такое лишение было бы несообразно с учением святых отец и духом восточно-кафолической церкви, с духовным благом православного народа». Он выразил сожаление, что вынужден «входить в состязание» по вопросу столь очевидному и полемизировать с «досточтимым мужем» (т.е. Филаретом Киевским). Что же касается библейского общества, то Филарет назвал запрещение его плодом недостойных интриг, клеветы и «выдумок». Мнение святителя оказалось решающим, и дело «русской Библии» получило ход (см. статью: *Переводы Библии на русский язык; *Синодальный перевод).

Филарет внес важный вклад и в создание принципов перевода. Еще в 1845 (т.е. при Николае I) он обосновал необходимость использования *масоретского текста при переводе. Однако статья Филарета на эту тему («О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого Семидесяти толковников и славянского переводов Священного Писания») вышла лишь при Александре II (М.,1858). В ней Филарет указал на католическую тенденцию следовать только *Вульгате, и протестантскую, которая при переводе Ветхого Завета ориентировалась лишь на еврейский текст. Эти крайности Филарет предлагал преодолеть, ориентируясь на Септуагинту и масоретский текст. Греческий перевод важен потому, что «в нем можно видеть зеркало текста еврейского: каков он был за двести и более лет до Рождества Христова». Особенно драгоценны свидетельства Септуагинты для мест, имеющих пророческий, мессианский характер. Однако, добавляет святитель, «справедливость, польза и необходимость требует, чтобы и еврейский текст также в догматическом достоинстве принимаем был в соображение при истолковании священного Писания».

Наряду с этим, по мнению Филарета, высокую ценность имеет и перевод на церковно- славянский язык, поскольку он один из древнейших в Европе. Этот синтетический принцип лег в основу работы синодальных переводчиков Библии, хотя им и не удалось установить точные критерии для определения, когда нужно пользоваться греческим, когда еврейским, а когда славянским текстами. Дискуссия по этому вопросу возобновилась уже после смерти Филарета в связи с выходом синодального перевода (см. полемику между Горским-Платоновым и епископом *Феофаном Говоровым).

Библейские труды Филарета. Многочисленные церковно-административные обязанности Филарета не позволили ему создать единого и цельного толкования на все священные книги или на какой-либо *раздел Библии. Однако ему принадлежит ряд работ экзегетического, герменевтического и исагогического характера. В период ректорства он составил лекционные конспекты по курсу Священного Писания Ветхого Завета (*Пятикнижие в целом, Исх., Пс., *Учительные книги и т.д.). Большинство их было издано лишь посмертно. При жизни Филарета вышли его книги: «Опыт изъяснения псалма LXVII» (СПб.,1814), «Записки руководствующия к основательному разумению на книгу Бытия, заключающие в себе и перевод сия книги на русское наречие» (М.,1816), «Начертание церковно-библейской истории» (СПб.,1816), «Дух премудрости. Премудрый Соломон 7:22,23» (ХЧ, 1830, ч.39), «Изъяснение 53 гл. пророчества Исайи об Иисусе Христе» (ХЧ, 1832, ч.46), «Письмо о грехопадении прародителей» (ПТО, 1846, №4), «К вопросившему о значении слов книги Бытия (Быт.3:22) “Се Адам бысть яко един от Нас”» (ДЧ, 1865, №8). Труды эти впоследствии переиздавались. Слог Филарета был несколько архаичным даже для своего времени и не обладал легкостью, свойственной творениям его современника архиепископа *Иннокентия (Борисова). Но это искупалось глубиной мысли, строгостью аргументации, богословской и научной насыщенностью.

Филарет называл Библию «единым чистым и достаточным источником учения веры», что давало повод критикам усматривать в этом протестантские тенденции. Однако эти критики упускали из виду, что для Филарета Писание и *Предание были неразделимы. Библия, по его словам, есть лишь «продолжение и неизменно упроченный вид предания». Настаивая на примате Писания, он хотел сказать, что оно содержит Предание в наиболее четкой и неповрежденной форме. Устное Предание, по его мнению, должно всегда проверяться через письменное (Библию), и кто об этом забывает, тот подвергается опасности «разорить заповедь Божию», подменить ее преданиями человеческими. Примечательно, что Филарет, всецело проникнутый духом святоотеческой мысли, не считал правильным ставить знак равенства между Библией и св. отцами. «Так ли верно, – спрашивал он, – можно определить минуту, когда церковный писатель сделался святым и, следовательно, не просто писателем, подверженным обыкновенным недостаткам человеческим?»

Новаторство Филарета заключалось и в создании им определенной методологии экзегезы, которая до него была слабо разработана в России. Сначала он трактовал об общем смысле текста, упоминая о его сомнительных и неверных толкованиях, затем рассматривал композицию книги, а потом переходил к подробному его анализу на основе еврейского текста и Септуагинты (когда речь шла о Ветхом Завете). Завершалось толкование общими выводами.

Филарет широко, насколько было возможно в его время, привлекал для экзегезы сведения из *археологии, филологии, истории, *географии и естественных наук. Так, в «Записках на книгу Бытия» он отмечал наличие в Библии следов древней *космографии, что вызывало протесты со стороны консервативных кругов. Критические приемы Филарета и его школы поражали даже инославных библеистов. Деятель Британского библейского общества пастор Роберт Пинкертон с удивлением отмечал, что профессора, «вышедшие из Невской академии, когда она была под управлением Филарета, очень склонны к библейскому критицизму и хорошо знакомы с писателями этого рода». Тем не менее Филарет был весьма далек от *рационализма в библеистике. По словам протоиерея Н.*Елеонского, он соединял «научный, исследовательский характер» своей экзегетики с «верностью духу Православной Церкви и назидательностью».

В «Начертании церковно-библейской истории» Филарет исходил из *историзма Священного Писания и вводил библейские события в контекст широко понимаемой истории Церкви. По его мысли, Церковь как благодатное единение Творца и твари есть средоточие Божественного Домостроительства. «История Церкви, – писал он, – начинается вместе с историей мира. Самое творение можно рассматривать как некоторое приготовление к созданию Церкви, потому что конец, для которого устроено царство натуры, находится в царстве благодати». По существу, вся история движется в эсхатологической перспективе: от творения и падения – к обетованиям и *прообразам Ветхого Завета, а от прообразов и пророчеств – к Боговоплощению. Завершится же все полнотой гармонии между Творцом и тварью. «Когда таинственное тело последнего Адама, которое ныне, Им Самим будучи слагаемо и составляемо чрез взаимное сцепление членов, соответственным действием каждого из них, возрастает в своем составе, созиждется совершенно и окончательно, тогда воздвигнутое своею Главою, проникнутое Духом Святым, торжественно явит оно во всех своих членах единый образ Божий, и наступит великая Суббота Бога и человеков». Это видение святителя перекликается с эсхатологией *Тейяра де Шардена и других христианских мыслителей 20 в.

Богатейший материал по Священному Писанию содержат «Сочинения Филарета, митр. Московского и Коломенского. Слова и речи» (т.1–5, М.,1873–18885). «Как богослов и учитель Филарет был прежде всего библеистом. В проповедях своих он прежде всего толкователь Слова Божьего. На священное Писание он не только ссылается, в доказательство, в подтверждение или опровержение, – он исходит из священных текстов» (протоиерей Г.Флоровский). Гомилетическое наследие святителя является одновременно и богословски-экзегетическим.

♦ Пространный христианский катехизис, СПб.,1823; Замечания на Руководство к герменевтике, ЧОЛДП, 1868, №5; Замечания на книгу Исход, ЧОЛДП, 1871, №1–3; Руководство к познанию книги Псалмов, ЧОЛДП, 1872, №1; Изъяснение мест Священного Писания, относящихся к учению о церкви, выбранное из слов митр. Филарета, ЧОЛДП, 1872, №1,4,5, 1873, №4,6, 1874, №4, 1876, №10,11; Толкование II-го Псалма, БТ. Юбилейный сборник, посвященный 175-летию ЛДА, М.,1986; Пророческие книги ВЗ, М.,1874; Учительные книги Ветхого Завета, ЧОЛДП, 1874, №1,2; О книгах так называемых апокрифических, ЧОЛДП, 1876, №5; О Пятикнижии Моисеевом, ЧОЛДП, 1879, №6; Труды по переложению Нового Завета на русский язык, СПб.,1893; прочие труды Филарета указаны в работах о нем.

● Богословский И., Учитель Церкви, ЖМП, 1954, №3; Введенский Д., Митр. Филарет как библеист, Серг.Пос.,1918; *Корсунский И.Н., О подвигах Филарета, митрополита Московского, в деле перевода Библии на русский язык, Юбилейный Филаретовский сборник, М.,1883, т.2; его же, Святитель Филарет, митр. Московский, Харьков, 1894; архим. (ныне архиеп.) Симон (Новиков), Основоположник русской библейской науки и экзегетической школы, ЖМП, 1968, №2; *Троицкий Н.И., Митр. Филарет как истолкователь Священного Писания, Сб. ЧОЛДП по случаю празднования столетнего юбилея дня рождения Филарета, митр. Московского, М.,1883, т.2; прот. Флоровский Г., Пути русского богословия, Париж, 1981²; прочую библиографию см. в ЭСБЕ, т.35^а и в РБС, т.21, а также в статьях: *Переводы Библии на русский язык; *Российское библейское общество.