Письмо № 144. Н.С. Фуделю

23 Х [1962, Усмань] ⁹³⁴

Дорогой мой и милый Николаша.

Спасибо за 100 р. Письма я еще не получал. Мне очень хочется видеть тебя. Где это сказано: «Мне грустно оттого, что я тебя люблю» ⁹³⁵. Вот примерно так я все о тебе думаю, и чем более думаю, тем более люблю, а когда больше любишь, то больше и грустишь. Заколдованный круг, который я ложно пытаюсь разорвать, приехав к тебе. «Ложно» – потому что часто встречи дают меньше, чем волчий вой любви в одиночестве. Тут пустыня слушает и Бог, а там светские улыбки, и всякая петрушка, и немощь человека, когда он не в силах подняться выше страстей самолюбия. В общежительном общении правда достигается только при некотором подражании древним русским юродивым, которые, ни во что считая себя, дерзали подходить в этой наготе к каждой душе. В нас скудеет любовь! Все усиливается самолюбие. Это я вижу с тоской серьезной, даже за последние годы. Точно иссякают какие-то подземные источники вод и мы засыхаем. Ты видел когда-н<ибудь>, как засыхает деревцо? Я наблюдал здесь яблоньку. Если я в этом тираже выиграю, то приеду, хотя, опять же скажу, боюсь, что только сильней растравлю тоску. Ты пишешь, что «вряд ли ты у нас отдохнешь». Может, и ты имеешь в виду не в смысле комфорта, а в смысле тоски. Но разве можно от нее убежать? Я во всяком случае повидаю всех и с мамой многое выясню и решу, т<ак> к<ак> ждать ее сюда нельзя, да и незачем ей сюда ехать ⁹³⁶. Здесь грязь, дожди, отсутствие необходимого и некоторый тупик, а сейчас, при болезни Вареньки, надо, чтобы не было тупика. Если Рыбное ⁹³⁷ отпало, то, может быть, выйдет юг. Тетя Маруся обязательно бы тут согрешила и разложила свою колоду карт. Я, когда приеду, может быть, проеду прямо к маме, если ее найду. У меня сейчас такое чувство, что мне в Москву уже почти и не к кому ехать, что-то отрывается и здесь, последнее тепло комнаты т<ети> Маруси наконец уходит. Я никого не виню, но иногда хочется взять странническую палку и быть юродивым. Исправить силой воли здесь ничего нельзя. Мне все же надо достать себе книг. Но мама не очень меня поддерживает в моем стремлении поехать, и я сам иногда сомневаюсь. В общем, целую тебя, дорогой мой, милый Коленька. Мы живем с Мишей, ведем хозяйство, готовим обеды, посадили 6 яблонь. Часов в 10 он уже засыпает совсем мирно. Маша-Аглая ⁹³⁸ еще не успела нарушить его первозданность.

Я очень благодарен и тебе и Ляле за вашу память в присылке денег. Зная всю трудность этого, я особенно благодарен. На эти 100 отдал весь свой долг, за налоги по дому, а пенсия благодаря этому осталась на житье. В Липецк я не ездил ⁹³⁹. Для этого нужен и покой души, и погода, и деньги, и время, и, главное, любовь, а любовь в нас скудеет.

Твой п.

27 Х.

Письмо все лежало, в ожидании твоего, но, не дождавшись, отправляется само. Напиши поскорее, приезжать ли мне?