Письмо № 124. Н.С. Фуделю

24 IX [1958, Усмань] ⁷⁷⁹

Дорогой мой Коля.

Вчера ты очень порадовал меня своим письмом, таким теплым и мудрым. Сон о т<ете> Марусе принимай так, как он есть, – тебе дано было узнать, как она на тебя смотрит. Это великая милость Божия, когда бывают такие сны – утешения и откровения. Кстати, они обнаруживают, что не только «в плоскости» живет душа, но и еще где-то, в ином измерении.

«В заботах каждого дня

Живу, – а душа под спудом

Каким-то пламенным чудом

Живет помимо меня» ⁷⁸⁰.

Ты прав, почувствовав, что я тоскую здесь один, беспокоясь. Прав и в том, что, может быть, оснований нет или мало. Но ведь, помимо очевидных или предполагаемых и очередных, но преходящих причин для беспокойства, есть еще одна первоисточная и не изживаемая – memento mori ^* чувство, осознание действительной быстротечности «реки времени», в которой несешься, не оставляя следа любви. Горечь вины перед любовью нестерпима. У св<ятого> Исаака Сирина есть такое слово об аде: «мучимые в геенне поражаются бичом любви» ⁷⁸¹. Это, конечно, «самобичевание» – мучение от невозможности осуществить любовь, навсегда и во веки веков. Это страшно, и предощущение этого бывает в душе.

Вот почему так дороги нам сны о «жалеющей любви», или любви сострадающей. Это твердые острова в холодном потоке. Вот почему надо дорожить такими людьми, еще живущими, как твоя мама.

Почему так долго от нее нет писем? Где она? Когда они приедут? Я искренне рад приезду Муни ⁷⁸²: это хорошо. Я писал, что в школе ученье только с 1 октября. Карточки Ир<аиде> Андр<еевне> и Тане ⁷⁸³ очень понравились, а Ел<изавете> Пор<аскеевне> ⁷⁸⁴ нет: она молодится, а вышла она реально.

Получила ли мама от меня 250 р.? Сижу по уши в грязи: рою картошку и около дома и на поле. Урожай большой.

Целую тебя с Лялей крепко. Храни вас Бог. Машеньку ⁷⁸⁵ мою дорогою целую.

Твой п.