Глава 15. Боговоплощение и раскрытие человеческой личности
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины (Ин. 1:14). К каждому поколению людей, ко всякой душе человеческой Благая Весть обращается заново. Она возвещает нам о тайне Христа, о тайне, на основе которой или, лучше сказать, в лоне которой существуют и христианская вера, и христианская Церковь. Но по сути той же тайной Воплощения обусловлено существование и человеческой личности.
Речь идет о тайне, поскольку для нашего разума остается непостижимым соединение Божественной и человеческой природы в одном Человеке, и потому догмат о Христе может быть только догматом антиномическим. Речь идет о тайне, поскольку Евангелие так соединяет и Бога и человека во Христе, что все совершаемое человеком оно относит к Богу, и все Божественное являет через Человека. Речь идет о тайне, поскольку именно в этом конкретном Человеке разгадывается загадка всякой человеческой личности и открывается путь спасения жизни каждого человека и всего мира.
В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков (Ин.1:4). Жизнь мы получаем извне как дар, который мы ничем не можем возместить или выкупить. Один Бог имеет Жизнь в Самом Себе, Он один есть сама Жизнь, ни от кого и ни от чего не зависящая. И коль скоро Человек Иисус – Сын Божий, то Он живет этой Божественной Жизнью, эта Жизнь – Его. Как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе (Ин.5:26). Он один вправе сказать о Себе: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин.14:6). Но это уже не единичная жизнь, не одна из человеческих жизней, но явление в мир, воплощение в одном Человеке той самой Жизни, от которой рождается и питается жизнь каждого человека и жизнь всего мира. Жизнь Самого Бога стала жизнью человека, и Человек этот имел в Себе жизнь всего живущего и каждого человека. Грех вошел в мир тогда, когда человек эту полученную от Бога жизнь захотел сделать только своей, отдельной жизнью, захотел иметь ее только для себя и потому остался один, и покорился временному, преходящему, смертному.
Но во Христе явилась Божественная Жизнь, Жизнь самой Жизни, и Он, взяв на Себя одну человеческую жизнь, принял их все. Будучи Сам Жизнью всех, Он поделился Своей Жизнью со всеми, всех возлюбил и каждому отдал Себя. Вот почему тайна Воплощения заставляет нас искать начаток Божественной Жизни в каждом человеке. Вот почему тайна Воплощения проливает свет на богоподобие всякой человеческой личности.
Нет человека вне личности, то есть вне того таинственного, перерастающего всякое определение, но все собою охватывающего центра самосознания, которое мы выражаем словом «я». «Я» – это то, что, несмотря на единство природы, несмотря на общую зависимость от той же пищи, от тех же условий жизни, несмотря на последнее единство всего существующего, делает человека непременно другим по отношению ко всем и к каждому, единственным и неповторимым, то, что делает жизнь именно его жизнью. Только в определенной и конкретной личности существует и живет человек, и только в ней он свободен. Получая жизнь извне, находясь в зависимости от внешнего, он сам и свободно располагает ею, принимает или отвергает дар, волен спасти или погубить себя. Если в жизни все связано, все зависит от Бога, от природы, от мира, то в личности дар жизни соединяется с даром свободы.
Человеческая личность богоподобна, то есть запечатлена образом и подобием Божиим, и в то же время она свободна даже от Бога. Человек может призвать Бога или же забыть, полюбить Его или отвергнуть. Он встречается с Богом, как уже с Другом, он живет, и его жизнь есть уже не только Божие, но и его творение. Создав человека существом личностным и свободным, Бог ограничил Сам Себя, Он действительно подарил жизнь другому как другу, с которым отныне может встретиться только в свободе. Нет «человека вообще», и когда Сын Божий становится Сыном Человеческим, Он приходит как один из людей, как одна из человеческих личностей. Мы знаем Его Имя, мы могли бы видеть Его во всей неповторимости и конкретности Его жизни. Он-Другой, Он-Брат, Друг, Учитель, но не «я». И только потому «я» могу полюбить Его личной любовью, поверить в Него, или пройти мимо Него, или предать Его. Вот в чем смысл Евангелия: жизнь Христа есть откровение Жизни Божественной, раскрывающейся в конкретном Человеке Иисусе. И этот Человек воплощает Собою всю человеческую природу, соединившуюся с природой Божественной, и вся Его конкретная человеческая жизнь становится жизнью для нас. Но мы свободны отказаться от Его жизни, отделить себя от Него, даже если это чревато для нас опустошением, распадом и смертью. Принятие Иисуса Христа, соединение с Ним или отказ от Него может быть следствием только нашего свободного выбора. И тот выбор, при котором мы принимаем Иисуса Христа таким, каким Он Сам Себя провозглашает, при котором нам открывается Божественная Истина Его жизни, а в ней глубина и суть нашей собственной жизни, Евангелие называет верой.
Вера – вот настоящая тайна личности и ее духовной свободы. Это не просто приятие или осознание того, что моя жизнь зависит от Бога, это не признание объективной силы, которая побеждает меня, не духовное преодоление этой зависимости и силы как только зависимости, только силы. Если бы вера была только этим признанием зависимости, капитуляцией перед силой, то свобода личности, запечатленной образом Божиим, была бы псевдосвободной, она происходила бы просто от констатации человеком своего рабства. Но в том чудо веры, что человек постигает и принимает ею не объективность и неизбежность зависимости, а Истину зависимости, и тем самым она немедленно перестает быть зависимостью. Вера – это видение человеческим духом самой Истины и свободное ее приятие. Она освобождает человека от рабства, потому что в ней, через нее, благодаря ей он узнает Истину о самом себе, о Боге и о мире, принимая ее как Истину, а не как зависимость, произвол и ограничение.
Познаете ucmuнy, u истина сделает вас свободными (Ин. 8:32). Только «я» сам, только мой человеческий дух может Спасителя мира и всех людей сделать моим Спасителем. Ибо вера есть такое взаимоотношение человека с Богом, духа с Духом, в котором их связывает не зависимость одного от другого, не еще один закон необходимости, но Истина. Ее свободно познает, принимает и усваивает человеческий дух. Только верою мы узнаем и принимаем в Человеке Иисусе Божественную Жизнь, верою встречаем в Нем совершенного Человека, свой образ, но в нас умаленный и искаженный, свою жизнь, но нами растленную и отданную в рабство. Ибо перед лицом этого Человека, этой Жизни мы истинно и непреложно узнаем, что наша жизнь ветхая, злая, ущербная, греховная. И будучи отделенной от Его Жизни, она ведет нас к погибели. И уже не о свободе просим мы, но о даре жизни, помиловании. Так начинается исцеление и восстановление человека – всем своим духом, сознанием и свободой он хочет примирения и воссоединения с Тем, Кого оскорбил и чей дар растлил. Вера в Иисуса Христа ведет нас к восстановлению нашего единства с Богом, к приобретению жизни в Нем и тем самым к победе над грехом и разделением, господствующим в мире. Можно сказать, что вера в Иисуса Христа ведет и к открытию подлинной нашей личности.
Подлинная человеческая личность не существует сама по себе; незримыми узами соединена она с человеческой природой Иисуса Христа и тем самым и с природой или, лучше сказать, личностным началом всех людей. Люди соединены друг с другом, но во грехе эта связь между людьми стала зависимостью, то есть рабством и принуждением. Более того, связь по необходимости вносит в мир прежде всего разделение. Всё ищет жизни для себя, всё противостоит другому, борется с ним, подавляет его или заключает с ним временный союз против третьего. Сам человек разделен в себе: душа томится в теле и тоскует в его плену, жизнь распалась и стала разорванной, смертной, пораженной грехом и болезнью. Даже то единство, которое кажется нам очевидным – единство семьи, народа, мнений, – столь же объединяет, как и разделяет. Грех внес в мир тройное разделение: человека с Богом, человека с его ближним, человека с самим собой.
Но каждое из этих разделений было преодолено и побеждено Иисусом Христом, сошедшим с небес «нас ради человек» и отдавшим жизнь Свою ради нашего спасения и соединения в Нем. Поэтому, принимая Его, я уже не могу оставаться один. Если я хоть в малой мере живу Его образом, Его заповедями, Его жизнью, то я не могу не стремиться к тому единству всех и всего в Нем, а через Него в Боге, которое Он возвестил и явил как подлинную Жизнь и спасение мира.
Но прежде всего это единство мы получаем как дар. Вода и Дух Крещения соединяют одного со всеми, кто уже получил жизнь, вводит одного в единство всех, поверивших в Иисуса Христа. Я Крещусь во Христа и получаю Тело Его как пищу. Но Христос уже в них, Его Тело – уже их пища. Я не могу сказать: «Отче мой», потому что их Отец уже усыновил и я в них встречаю братьев. Их жизнь – моя, и моя – их. Нас соединяют одна вера, одна любовь, одна надежда. Это единство живое, ибо освящено Духом Животворящим. У нас один Хлеб Жизни, вечно раздаваемый и не иссякающий.
Нас собрал Сам Господь Иисус Христос, потому что Его жизнь есть собрание всех воедино. Нас собирает сама любовь Иисуса Христа благодатью Духа Святого. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 12–13). Вне любви это собрание воедино становится невозможным. Евангелие открывает нам тайну любви как жизни Самого Бога, и эта тайна соединяет нас в Церкви. Тот, кто, победив грех, соединяется и примиряется со Христом, соединяется и примиряется с самим собой и с ближним своим. И в этом единстве открывается и высветляется тайна богоподобия всякой человеческой личности. Тем самым и Церковь как собрание верующих в единого Бога, как Мистическое Тело Христово выявляет в себе подлинную духовную глубину всякой личности в ее единстве с Богом и с ближними. В Церкви возвещается откровение о новой жизни во Христе, то есть о высочайшем призвании человека. И потому служение Церкви есть в то же время и в глубочайшем, онтологическом смысле служение человеку, которого, по выражению блаженного Августина, Бог «создал для Себя» и который не может найти себя ни в чем ином, кроме как в Боге.
Что означает соединение со Христом? Как возможно получить Его жизнь? Как исполнить слова Христа: Пребудьте во Мне, u Я в вас (Ин. 15:4)?
Ответ дается в Евангелии: Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия (Ин. 3:3). Подобно старой, новая жизнь требует своего нового рождения. Если кто не родится от воды u Духа, не может вoйmu в Царствие Божие (Ин. 3:5). Эти слова относятся к таинству Крещения, и таким образом хотя бы в одном стихе Евангелия мы, несомненно, имеем установление внешнего обрядного акта как условия христианства. Гораздо важнее спросить себя: что в свете евангельского учения о Царстве Божием может означать эта Самим Христом установленная зависимость духовной жизни от чего-то внешнего, материального? Историки и экзегеты ссылаются на символизм воды. Она символ жизни, очищения, омовения, но в нашем современном понимании символ только изображает. В Евангелии же воде приписывается не изображение, а действие. Она рождает, являясь реальным, а не символическим только условием новой жизни, а это не может не заставить нас поглубже вдуматься в смысл соотношения материального и духовного в Евангелии, и им проверить наше обычное понимание христианства как спасения души. Перечитывая в свете этого вопроса Евангелие, мы убеждаемся, что учение Иисуса Христа этим совсем не ограничивается и что, напротив, в своей жизни Он уделяет много внимания человеческому телу. Он исцеляет всякую болезнь и всякую язву в людях: возвращает зрение слепому, исцеляет хромых, расслабленных, кровоточащих и, наконец, воскрешает умерших; Он насыщает голодных. И как знамение Своего присутствия среди уверовавших в Него сообщает им туже силу врачевать болезни. Он говорит о «светлом теле», Он творит чудеса и исцеления при посредстве Своего Тела, прикосновением, плюновением, дыханием и, наконец, само Его Воскресение есть Воскресение Его Тела. И хотя мы веками ждем от Иисуса Христа больше всего исцеления, то есть телесной помощи, все же, ослепленные своим, а не евангельским Пониманием спасения души, мы относим спасение к одной душе, ограничиваем его загробной жизнью души.
Между тем внимательное чтение Евангелия не может не убедить нас, что под душой разумеет Христос всю жизнь Человека или, еще лучше, всего человека, то есть именно то соединение в нем духовного и телесного, которое одно и можно Назвать человеком. А если человек живет в этом соединении духовного и телесного и вне его перестает быть человеком, то не развоплотить его пришел Христос, а всю его жизнь исцелить и сделать новой жизнью: На меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил (Ин. 7:23). Но тогда мы должны пойти еще глубже и спросить: что говорит нам Евангелие о самой жизни? Когда мы думаем о ней, не ощущаем ли мы ее прежде всего как зависимость от всего внешнего? Мы рождаемся от тела, и для того, чтобы жить, мы должны питаться. Все живущее получает жизнь извне и сохраняет ее только в связи с употреблением пищи, то есть в связи с миром и природой. Но если такова сама природа жизни, то в чем ее болезнь и как можно исцелить ее? В ответ на эти вопросы Евангелие открывает нам прежде всего, что Сам Христос не только не отрицал этой зависимости жизни, но, став Человеком, включил Себя в нее. Он родился от тела Марии, и Его жизнь, как всякая жизнь, нуждалась в пище: Он постился сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал (Мф. 4:2). И когда Он учит нас не заботиться о еде и об одежде, то не отрицает нашей в ней нужды, а напротив, самую эту нужду возводит к Богу. Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6:8). В Евангелии раскрывается, что человек имеет мир как пищу, подаваемую ему Богом для жизни, так что зависимость ее от телесного, сама телесность жизни есть воля Божия о человеке и мире. Но Евангелие говорит о жизни иной. Оно раскрывает нам, что эта зависимость, сама по себе благая, на деле искажена тем, что в материальном или телесном человек признал единственное условие своей жизни, всецело подчинил себя пище.
Мы не будем касаться здесь бесконечно важного для христианства вопроса о происхождении зла и о порче им мира. Но ясно, что в Евангелии эта порча показана прежде всего как порабощенность человеческой жизни телом, а через него – миром. То, что нам кажется естественным, – зависимость душевной и даже духовной жизни от пищи и от нее одной – Евангелие утверждает как глубочайшее извращение и падение самого мира. Не хлебом одним будет жить человек (Мф. 4:4), но вот на деле живет часто одним хлебом и всю свою жизнь превратил в борьбу за существование. Даже от Бога он хочет и просит только пищи телесной. Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились (Ин. 6:26). И как бы ни решал человек проблему хлеба, как бы ни пытался установить на земле справедливое распределение его, это не меняет основной зависимости всей его жизни от пищи. Но тогда это уже и не вся жизнь, не та, которую хотел для человека и дал ему Бог. Если человек живет одним хлебом, то живет он искаженно и неполно. И вот, по Евангелию, эта болезнь жизни выражается в том, что в ней действительно воцаряется смерть; и умирание становится таким же законом природы, как и питание. Сколько бы ни ел человек, все равно он рано или поздно умирает. Один хлеб не способен поддержать его жизнь, спасти от распада, от возвращения в ту материю, которой он себя всецело подчинил. Дух живomвopum; плоть не пользует нимало (Ин. 6, 63). Человек не может жить без материи, но если материя не оживотворяется его духом, если, напротив, торжествует над духовным, то она сама становится источником неустойчивости, распада и тления человека. И вот исцеление жизни в Евангелии состоит прежде всего в том, что в Иисусе Христе явлен нам образ совершенной человеческой жизни в полноте Божиего замысла о ней. Замысел этот в том, что человек живет Богом. Не тело рождает и питает жизнь, а жизнь приходит в тело и животворит его; самое питание, саму телесность человека делает полной, свободной, разумной. Человек сам призван стать Царством Божиим, потому что он через свое причастие Духу причащает весь мир Духу и саму материю превращает в путь к Богу, в способ соединения с Ним. Когда Христос после поста в пустыне взалкал, приступил к Нему искуситель u сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в omвem: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4:3–4). Нуждаясь, как всякий человек, в пище, Он отказывается от рабства ей. Насытивший хлебом пять тысяч голодных людей, Он отбрасывает всю извращенность преклонения перед миром материальным, Он отказывается от участия в борьбе за существование. Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его (Ин. 4:34).
Но, подчиняя Себя всецело замыслу Божию о Своей жизни, смыслом и содержанием ее полагая исполнение дела Божия, Иисус Христос тем самым уже не раб пищи, а ее свободный обладатель и распорядитель. Все подчинено Ему, потому что Он Сам подчинен воле пославшего Его Отца. Отец наш Небесный хочет, чтобы человек в свободе и Духе изменил сам мир. Во Христе весь человек возвращает себе истинный «образ Божий», преодолевая свою зависимость от сил мира сего и его пищи. Об истинной пище Сам Спаситель благовествует нам: Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли. Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, копюрый Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Ин. 6:48–51).
Как Христос делает жизнь христианина подобной Своей? Этот момент христианского учения является камнем преткновения для многих. Христос – Бог, и уже по самому рождению Своему отличен от нас, говорят некоторые. Что же тогда удивительного в Его господстве над природой и миром? Как Он может взять мою жизнь и сделать ее Своей? В Евангелии сказано: Рожденное от плоти есть плоть (Ин. 3:6), а я не могу уничтожить своей зависимости от плоти в рождении. И даже если я буду подражать Ему, такое подражание не уничтожит моего основного – рождения от плоти. Своим образом, Своим примером Христос может улучшить мою жизнь, усилить в ней добро, но как возможно ее коренное изменение и спасение? Так на протяжении веков человеческая мысль разделяется, соблазняется о Христе. Как следовать Его примеру, если в этом Человеке жил и действовал Бог?
Здесь возникает величайший из всех соблазнов христианского сознания – желание упростить Евангелие, превратить его в книгу либо только о Боге, либо только о человеке. Но всякий поступающий так в своей совести и разуме знает, что он обманывает себя, что сознательно выбирает в Евангелии только то, что согласен исполнять. Он знает, что само Евангелие так соединяет Бога и Человека во Христе, что все совершаемое человеком оно относит к Богу, и все Божественное являет через Человека. Видящие Его видели Бога, но видели Его в Человеке Иисусе. А если это так, то, по-видимому, именно в этом неповторимом и таинственном соединении человека и Бога в одном Человеке призывает нас Евангелие искать исцеления и спасения каждой жизни и всего мира.
И как только мы без лукавства и упрощения принимаем основное утверждение Евангелия о том, что Слово стало плотью (Ин. 1:14) соглашаемся в Богочеловечестве Христа искать ответа на все наши недоумения, нам открывается все спасительное значение Воплощения.
Итак, Иисус Христос дает верующим в Него не только предмет для подражания, но также Свою жизнь, соединяет Себя с верующими в Него.
Но это соединение со Христом не может произойти без активного и сознательного участия верующего. Наше соединение со Христом совершилось не помимо нас; явление в Человеке Божественной силы включило нашу жизнь в нее, возродило, спасло, исцелило, – не без нашего участия. Евангелие открывает нам все о человечестве Христовом, а в Нем и о каждом человеке; открывает не абстрактно, а в самом человеческом образе Спасителя. Это образ Иисуса из Галилеи, о котором видевшие и слышавшие Его говорили: Не плотников ли Он сын? Не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами (Мф. 13:55–56). Это образ Учителя и Пророка, друга Лазаря и сестры его, образ, наконец, Страдальца, испытавшего всю тоску смертного часа, просившего Отца, чтобы Его миновала чаша страданий.
Если в Творении Бог из небытия создал материю и даровал ей жизнь, то в неистребимом «Я», которое в Священном Писании называется духом человеческим, Он создал нового духа и ему эту жизнь подарил в полную собственность и обладание.
Спасение во Христе не осуждение и не гибель старого, но его возрождение и обновление. Христос пришел не для того, чтобы уничтожить человека, слив его с Божественной Жизнью, но чтобы эту Жизнь сделать жизнью человека, а это значит сохранить всего человека, всю его личность, свободу, господство над миром, весь замысел Божий о нем.
Сын Божий стал Сыном Человеческим, чтобы каждого из нас сделать сыном Божим. Но если Сын Человеческий спас нас, потому что Он Сын Божий, то я спасен, только если становясь в Нем сыном Божим, я остаюсь человеком. Новая жизнь, явившаяся в Нем, которой мы жаждем, повсрив в Него и полюбив Его, не заменяет моей жизни и не уничтожает ее, но, напротив, я потому и хочу ее, что в ней познал источник обновления своей жизни. А это значит, что новое рождение по самой своей сущности должно быть отлично от старого. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух (Ин. 3:6), но без этого рожденного от плоти нет человека и некого спасать. В нем рождается весь человек, так что оно – условие его духовного бытия, того, что мы называли его личностью. От плоти был создан первый человек, и потому спасающий его Сам становится плотию. Но Евангелие же и открыло нам, что человек покорился плоти, свою духовную власть над ней извратил в зависимости от нее. Вместо того, чтобы животворить ее духом, он сделал ее источником своей смерти. И потому все, рожденное от плоти, неизбежно подчинено греху, распаду, смерти. Человек рождается в смертную жизнь и живет отравленной смертью пищей. Если же этой ветхой жизни, если этого рождения по плоти нельзя уничтожить, не уничтожив самого человека, если, с другой стороны, весь человек немыслим вне тела, если, наконец, Христос пришел спасти, а не погубить, то Спасение не может начаться иначе как с обновления и очищения той самой материи, в которой призван человек воплощать свою жизнь.
Да, он не может во второй раз войти в утробу своей матери и родиться, не может, потому что не должен. Ведь именно того, уже родившегося, уже живущего, любит и спасает Бог. Но он может узнать, что жизнь, полученная им в первом рождении, больна и отравлена; он может захотеть очистить ее. Омыть, очистить, возродить; но откуда и как знали бы мы, что значат эти слова, какую нужду выражаем мы ими, если бы этой нужды и возможности удовлетворить ее мы не имели бы уже в жизни и мире? Но мы знали о нечистоте, о болезнях, о жажде, и мы уже находили в мире источник чистоты и здоровья, уже утоляли свою жажду и возрождали себя водой. Но, очищая тело, вода не смывала грех; утоляя жажду, усиливала ее, поддерживая жизнь, не спасала ее ни от зла, ни от рабства, ни от смерти. Она была необходимее всего, но и она была отравлена. И тогда ее, естественный и Богом сотворенный источник чистоты, символ жизни и утоления жажды, обещает Христос снова сделать тем, чем Он сотворил ее.
Для новой жизни обещает Он новую воду. Но, как в новой жизни возрождается старая, так и новая вода есть та самая вода, что омывала нас и утоляла нашу жажду, служила нам в этой старой жизни. Ее Спаситель сделает Водой Живой. Всякий пьющий воду сию возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в Жизнь Вечную (Ин. 4:13–14).
Что же делает эту воду живой? И как Христос дает ее нам? Евангелие отвечает: сошествием на нее Святого Духа, ее освящением. Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него; ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус не был еще прославлен (Ин. 7:37–39).
Невозможно даже кратко изложить то, что раскрывает нам Евангелие о Святом Духе. Но именно в этом Откровении о Боге – Отце, Сыне и Духе – основание и содержание всего, что мы пытаемся здесь сказать о жизни, о личности, о единстве, или гораздо вернее, содержание самого христианства. Святую тайну Троичного Бога открывает нам Иисус Христос как тайну нашего спасения и жизни, как тайну совершенной Божественной Жизни, в которой Отец имеет Жизнь в Себе, Сыну дал иметь Жизнь в Себе и, наконец, есть Святой Дух, Источник и Податель Жизни для всего сущего. Где еще искать нам последнего ответа о личности, о жизни и о единстве, как не в евангельском Откровении о Троице? О Трех Личностях, Каждая из Которых Свою Личную Жизнь до конца полагает и имеет в Другой так, что эта Жизнь есть Само Единство, Сама Любовь, Сама Радость.
Отец все отдал Сыну, но Сын живет Отцом и Его являет миру. И Тот, Кого отдает Отец и являет Сын есть Святой Дух, Сама Божественная Жизнь во всей ее неописуемой полноте. И мы знаем, что все живущее живет Духом, что в том замысел и воля Божии о мире, чтобы все в нем одухотворить, просветить, сделать живым, то есть причастным Духу.
Но нам открыто и то, что наша жизнь – не Божественная Жизнь, что от нее нас отделяет пропасть. Бог создал мир, а это значит положил начало новому бытию, тому, чего не было, небывшему даровал жизнь. Но если мир – творение, то значит не метаморфоза сущего, а возникновение нового, иного, небывшего. Только получая от Бога дар жизни, творение существует, но существует как творение, как иная жизнь; больше того – мы видели, что в человеческом духе творение свободно от Бога. В нем Бог подарил жизнь твари, сделал ее собственной жизнью человека. Даже отказываясь от Бога, отрицая Его, отрывая от Него мир, человек сохраняет жизнь, потому что эта жизнь дана ему как духу неистребимой личности. Всякая жизнь от Бога, всякая жизнь призвана быть жизнью в Боге. Но ничто тварное не имеет жизни Самого Бога, то есть Самого Святого Духа, иначе творение было бы Богом, и в человеке Бог не мог бы любить другого. И вот Один Человек Своею человеческой и личной жизнью имел Саму Божественную Жизнь, Самого Святого Духа и имел не как дар, не извне, а как Сын Божий, Которому Отец дал иметь Жизнь в Себе. Все, что имеет Отец, есть Мое, потому Я сказал, что (Дух Святой) от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16, 15). И Он открыл нам, что Он для того пришел и стал Человеком, чтобы дать Святого Духа нам, и в нем каждого из нас уже по-новому соединить с Богом, действительно усыновить нас Отцу. Если Сыну Божиему Отец дал иметь Духа в Себе, то, став Сыном Человеческим, Он Святого Духа сделал своим человеку, и всякому, кто поверил во Христа, κтο в своей человеческой свободе принял Его, Он обещал Духа Истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет (Ин. 14:17).
Евангелие привело нас к Таинствам, к невидимому, которое совершается и дается в видимом, так что видимое уже не символ, не изображение невидимого, но его явление и действие. В старой жизни, в видимом человечество давно уже перестало ощущать, воспринимать невидимое: в человеке оно не видело образа Бога, не чувствовало свободного дыхания Духа, – все стало только видимым, только плотью. Но во Христе мир снова становится Таинством. В Иисусе Назорее явился нам Бог и Им Бог снова стал виден в том, что Он сотворил, чтобы и мы видели Его в твари. И, наконец, в новом рождении Сам Христос возвращается в мир, и мы видим Его, потому что водою и Духом мы знаем Его жизнь в Себе, Его образ в других. Весь мир оглашается радостным призывом: Пребудьте во Мне и Я в вас (Ин. 15:4). Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в Себе Жизни (Ин. 6:53). Вот Откровение о Новой Пище. Как же может Плоть Иисуса быть пищей? Но вот Он повторяет: Плоть Моя истинно есть Пища, а Кровь Моя истинное питие (Ин. 6:55). «Истинно» – значит по-настоящему, пища, по отношению к которой всякая другая – неполная, недостаточная, неистинная. Пища необходима человеку для жизни, в ней источник жизни всего живущего. Все живет приобщением к миру через пищу, мы часть его и он наша жизнь. Мы знаем также, что эту жизнь пришел исцелить Иисус, знаем и как исцелил: Он стал подобным нам, Он причастился миру в пище и теле, стал единосущен нам. И мы знаем наконец, что в Нем человеческая жизнь причастилась жизни Божественной. Мы можем сказать, что Бог жил в мире человеческой жизнью, а это значит жизнью телесной. Наша пища была Его пищей, человеческое тело – телом Сына Божия. Верою и Крещением мы приобщены к Его жизни. Но кто же Он, как не Иисус Христос, в неразрывном соединении Бога и Человека, Духа и Плоти. Его Жизнь – это весь Он, Слово, ставшее Плотью, Тело, обоженное Духом.
Следовательно, мы не можем жить Им и в Нем, не имея участия в Его Теле и Крови. Но как еще мы можем участвовать в Теле Его, как не принимая его в пищу? И как мы можем получить в пищу Его Тело, как не Духом Святым, Который был Жизнью Рожденного от Марии? И вот тот хлеб, который Сам Иисус Христос заповедовал нам есть при Его воспоминания, который Он благословил, преломив, и дал как память о Себе, Духом Святым становится Его Телом. И в нем мы постоянно причащаемся жизни Господа Иисуса Христа. Этот хлеб мы познаем как Истинную Пищу, это вино – как Истинное Питие, подающее жизнь всему человеку в нас и претворяющее сам мир в таинство Христовой Жизни. В нем мы знаем все о Боге и о Мире. Вся жизнь возведена в Нем к Отцу, и Дух становится всем во всем. Тогда какие еще нужны слова кроме слова «благодарение»? Через воды Крещения мы переходим в Божественную Евхаристию, и она становится в буквальном смысле радостью всей человеческой жизни.
Говоря о новой жизни, полученной нами от Христа, о единстве верующих в Него, о причастии Царства Божия, мы не должны забывать, что все это явлено нам в Церкви, находящейся в мире сем, отвергшем Христа и осудившем Его на смерть. И мы сами часть этого мира и только в смерти освободимся от него. В этом мире Христос распят и мы должны распинаться с Ним. Распятие означает борьбу за новую жизнь во всем, за единство тела, борьбу с грехом, борьбу с силами зла, все еще живущими в нас. Господь Иисус Христос дал перед Своим Вознесением на Небо обещание апостолам Своим, а через них и всем Своим последователям: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:20), и это обещание исполнено в Церкви.