Сретение Господне

В праздник Сретения Господня Церковь воспоминает важное событие в земной жизни Господа Иисуса Христа (Лк. 2: 22–40). В сороковой день по рождении Богомладенец был принесен в Иерусалимский храм – центр религиозной жизни богоизбранного народа. По закону Моисееву (Лев. 12) женщине, родившей младенца мужского пола, в продолжение 40 дней было запрещено входить в храм Божий. После этого срока мать приходила в храм с младенцем, чтобы принести Господу благодарственную и очистительную жертву. Пресвятая Дева, Матерь Божия, не имела нужды в очищении, ибо неискусомужно родила Источник чистоты и святости, но по глубокому смирению Она подчинилась предписанию закона.

В это время жил в Иерусалиме праведный старец Симеон. Ему было откровение, что он не умрет, пока не увидит Христа Спасителя. По внушению свыше благочестивый старец пришел в храм в то время, когда Пресвятая Богородица и праведный Иосиф принесли туда Младенца Иисуса, чтобы исполнить законный обряд. Богоприимец Симеон взял Богомладенца на руки и, благословив Бога, изрек пророчество о Спасителе мира: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля (Лк.2:29–32). Пресвятой Деве праведный Симеон сказал: Се лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец (Лк.2:34–35).

В храме была также 84-летняя вдовица Анна пророчица, дочь Фануилова, которая постом и молитвой служила Богу день и ночь. Она славила Господа и говорила о Богомладенце всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (Лк. 2:37–38).

До Рождества Христова все праведные мужи и жены жили верой в Грядущего Мессию Спасителя мира и ожидали Его пришествия. Последние праведники уходящего Ветхого Завета – праведный Симеон и Анна пророчица, удостоились встретить в храме Носителя Нового Завета, в Лице Которого уже соединились Божество и человечество.

Древнейшим исторически достоверным свидетельством о церковно-богослужебном чествовании Сретения на христианском Востоке является неоднократно упомянутое «Паломничество ко Святым местам», датируемое концом IV веком и принадлежащее западной паломнице Этерии. Как говорилось выше, оно не дает Сретению самостоятельного литургического заголовка и именует его просто сороковым днем от Богоявления, зато кратко, но чрезвычайно эмоционально описывает само торжество, совершающееся в этот день в Иерусалиме⁵⁵.

Второй по времени исторический памятник, на сей раз – специального, литургического характера, также происходит из Иерусалима. Это армянский Лекционарий, в котором засвидетельствована богослужебно-уставная практика начала V века. Однако и здесь праздник атрибутируется с показательной описательностью: «Сороковой день от Рождества Господа нашего Иисуса Христа».

Исходя из вышеизложенного, можно сделать следующий вывод: в IV-V столетиях Сретение существовало в Иерусалимской Церкви как местночтимый праздник – со всеми уникальными для Святой Земли литургическими свойствами. Кроме того, именование Сретения лишь по формально-хронологическому признаку, то есть сороковым днем от Рождества (Богоявления), весьма однозначно указывает: первоначально анализируемый праздник не имел вполне самостоятельного значения, но рассматривался в качестве своеобразного «отдания» всего сорокадневного цикла праздников, посвященных явлению в мир Сына Божия.

Обратившись к свидетельствам более позднего времени, можно убедиться, что окончательное закрепление праздника Сретения в византийском календаре произошло не ранее первой половины VI века, после чего он в качестве официального государственного торжества стал распространяться по всей империи. Но и здесь возникает большое число вопросов, вызывающих серьезные разногласия.

Назидательная церковная традиция, которая окончательно закреплена сказанием Четьей Минеи от 2 февраля и которую, безусловно, надо уважать, обуславливает установление праздника Сретения чудесными событиями, случившимися во время страшных бедствий – ужасной моровой язвой и землетрясениями, одновременно будто бы обрушившимися на Константинополь, Антиохию, Мисию и другие регионы империи зимой 541/542 гг. Бог открыл одному благочестивому мужу, что страдания прекратятся, если будет установлено торжество праздника Сретения Господня. И действительно, с наступлением 2 февраля 542 года, после торжественного богослужения в честь Сретения Господня, болезнь и землетрясение кончились чудесным образом. В память сего события император Юстиниан Великий повелел по всей империи торжественно чтить день 2 февраля.

Данную гипотезу разделяют, однако, не все древние и, тем более, современные богословы и литуристы, хотя она, надо признать, является в высшей степени популярной⁵⁶. Так, например, Георгий Амартол был убежден, что празднование Сретения ввел император Юстин I (518–527). Его же преемник Юстиниан осуществил реформу праздника в соответствии с календарной традицией Римской Церкви. Георгий Амартол отмечает: праздник Сретения был перенесен и стал праздноваться во второй день месяца февраля. Справляемый прежде в четырнадцатый, он не причислялся к Владычним праздникам. Аналогичные свидетельства можно найти и у Георгия Кедрина.

Чрезвычайно важным для уяснения основных источников минейного сказания об учреждении праздника Сретения является память о землетрясении, повторившемся в Антиохии уже при императоре Юстиниане, через два года после бедствия 526/527 гг. При этом многие авторы – Евагрий Схоластик, а также Павел Диакон, Феофан Исповедник, Георгий Амартол, Георгий Кедрин, судя по их текстам, никак не связывают праздник Сретения и чудо спасения от разрушительного антиохийского труса. К тому же надо заметить, что документально засвидетельствовано (Феофаном Исповедником, Павлом Диаконом) под 535/536 гг. еще одно крупное землетрясение в данной местности.

Теперь следует обратиться к источникам, в которых установление Сретения в Византии датируется 542 годом – годом, когда Константинополь поразила моровая язва.

Древнейшее свидетельство об учреждении праздника в этом году принадлежит западному историку Павлу Диакону. С ним полностью согласен римский аббат Анастасий Библиотекарь. Не противоречит им и константинопольский монах Феофан Исповедник, рассказывая о событиях этого же знаменательного года дополнительные подробности. Анализируя их логически корректные и нейтрально эмоциональные труды можно заключить: все они не устанавливают ни малейшей причинной связи между праздником Сретения Господня и стихийными катаклизмами, поразившими империю. Для них страшная моровая язва и сильнейшее землетрясение выступают лишь в функции навеки памятной, легендарной хронологической метки, по которой удобно датировать это важное литургическое нововведение юстинианова времен. Отсюда становится понятным, почему Никифор Каллист, говоря о возведении Сретения в ранг общецерковного торжества, закономерно связывает данное событие с реформами, предпринятыми императором Юстинианом после V Вселенского Собора 553 года, а о чуме и иных Божиих карах умалчивает. Такая событийная лакуна крайне знаменательна, поскольку, будучи профессиональным историографом и клириком храма Св. Софии, пользуясь ее богатой библиотекой, он, без сомнения, был прекрасно осведомлен обо всех катаклизмах юстиниановской эпохи.

К тому же, если ориентироваться на хроникальные заметки из «Церковной истории» Никифора, можно установить, что император Юстиниан не назван там и тем, кто впервые вводит праздник Сретения в богослужебный календарь. Уравнивая степень литургических реформ византийских василевсов VI столетия, историк считает их реформаторами и распространителями уже существовавших богослужебных традиций.

И здесь нужно подробнее охарактеризовать условия, при которых праздник Сретения возводится в степень общеимперского церковного торжества. Это в первую очередь богословские споры в догматической борьбе с монофизитами. Данная полемика оказывается тесно связанной с реформами литургического характера. Итак, армяне-дохалкидоняне Рождество и Богоявление празднуют в один день. Восточная Церковь заимствовала празднование Рождества 25 декабря у Западной. Отсюда и Сретение нужно было праздновать 2 февраля. Но до Юстиниана оно отмечалось 14 февраля. Когда же Армянская Церковь стала праздновать Рождество и Сретение по-прежнему, отдельно от Вселенской Церкви, то богословы-антимонофизиты обратили внимание на этот обычай соединения Рождества и Богоявления и на праздник Сретения как на выражение монофизитских идей. В связи с этим возникает особое послание с календарной тематикой, санкционированное именем императора Юстиниана – от 560/561 гг. (см. также выше).

Для того, чтобы уравновесить аргументы, доказывающие, с одной стороны, легендарную, а с другой – богословско-календарную версии установления праздника Сретения, нужно обратиться не только к свидетельствам периода, отдаленного от эпохи Юстиана, но и к синхронных ей данным.

Принципиальный интерес представляет здесь «История войн Юстиниана» Прокопия Кесарийского (между 490 и 507 – после 562.), которого пощадила страшная чума и которой он посвятил пространное повествование. В нем есть все: сюжеты о распространении болезни, о напрасных попытках отчаявшихся людей прибегнуть к Божественной помощи, о болезни царя и прочее. Однако нет ни одного упоминания об установлении исцелившимся и благодарным Богу Юстинианом праздника Сретения Господня.

Церковный историк Евагрий Схоластик также посвятил описанию этой разрушительной и продолжительной эпидемии одну из глав своей заслужившей высокие похвалы «Церковной истории». Но и у него сведения о каких-либо эортологических введениях отсутствуют. Кроме того, немаловажно, что оба автора не подтверждают традиционную дату появления чумы в Константинополе – 542 год.

Рассмотренные византийские источники свидетельствуют о полной непричастности природных бедствий VI века к установлению богослужебного чествования Сретения Господня и подтверждают как сообщение Никифора Каллиста, связывающего реформу праздника с окончанием V Вселенского Собора 553 года, так и краткие, но важные заметки Георгия Амартола, разграничивающего введение и последующее изменение литургического статуса этого торжества.

При попытке выяснения литургического характера праздника Сретения Господня и установления его места в ряду других двунадесятых праздников можно столкнуться с отдельными вопросами, которые не имеют до сих пор однозначного решения. Само их наличие сопряжено в первую очередь с многоаспектностью евангельского события, послужившего основой праздника⁵⁷. Несомненно, что в разных церковных практиках доминирует та и или иная тема, что сказывается на эортониме и богослужебном формуляре.

Источники свидетельствуют: Сретение, начиная от своего возникновения в качестве годового праздника рождественского цикла и до настоящего времени, праздник Господский. См. в записках Этерии, где содержание праздника трактуется предельно четко: принесение Марией Своего первенца Иисуса в Иерусалимский храм и представление Его Яхве⁵⁸.

Христологический характер Сретения фиксируют и древние формуляры римской Литургии. Их смысловым центром являются библейские перикопы: из пророка Малахии (Мал. 3: 14) и из Евангелия от Луки (Лк. 2: 22–32). Сходные сведения дают и древнеармянские Лекционарии.

В иерусалимской традиции V-VII вв. встречаются два основных названия праздника: Встреча Господа и праздник Очищения. Именно они доминируют, разделяясь, в последующей традиции Востока и Запада. Первое название бытует в Византии, со времени официального введения там Сретения, но также и в григорианской традиции Рима. Второе же отмечается в богослужебной практике папы Геласия, что сопряжено с ярко выраженной апологетической ролью праздника.

В римском праздновании Сретения (особенно в архаичный период, когда еще были сильны языческие религиозные традиции) акцентировался обряд очищения, совершенный в Иерусалимском храме над Девой Марией, и сам день 2 февраля стал называться «Очищение Блаженной Девы Марии». Это именование превалирует в средневековых латинских источниках и окончательно фиксируется римским Миссалом 1570 года, закрепившим реформы Тридентского Собора (1545–1563). В истории и современной календарной традиции известны и другие эортонимы. Прежде всего это название «Представление Младенца Иисуса Яхве (Господу) во храме Иерусалимском». Западносирийская Литургия дает «Принесение Господа во храм». В Кондакаре, приложенном к древнерусскому Студийскому Уставу (конец XI – начало XII вв.), празднику Сретения присвоено название «Внесение Господа нашего Иисуса Христа». В древности существовали и именования, возвеличивавшие роль ветхозаветных праведников в событиях сорокового дня Богомладенца Иисуса: «праздник Симеона и Анны, праздник Симеона» или просто «Симеон». Существует и более нейтральный эортоним – «праздник Сретения Симеоном и Анною Спасителя».

По своему смыслу праздник Сретения относится к праздникам Господским. И официальные богослужебные заголовки – с момента введения его в календарь греческого Востока – не оставляют на этот счет сомнений. В византийских исторических и гомилетических текстах, безусловно, доминирует название «Сретение Господне (Сретение)». См. также месяцеслов Синайского Евангелия 715 года, Менологий императора Василия Македонянина (886 год), а также многие русские Типиконы XVII столетия.

Вместе с тем в некоторых рукописных и печатных иерусалимских и русских Уставах праздник Сретения Господня упоминается в числе Богородичных праздников – в главе о совершении службы этих праздников в воскресный день, прямо именуясь иногда как день «Сретения Пресвятыя Богородицы». То есть Типикон маркирует данное празднование как Богородичное: его богослужебное чествование не отменяет службу воскресения (любого), при взаимном с ним совпадении, тогда как двунадесятый праздник никогда не переносится и исключает чествование того дня из подвижного праздничного цикла. См. у Г. И. Шиманского: «Сретение Господне (2/15 февраля) – праздник Господский, но отнесен к Богородичным праздникам по построению (уставу) богослужения»⁵⁹.

Суммируя и сравнивая богослужебные рекомендации для двунадесятых Господских и Богородичных праздников, можно обнаружить, что к характерным признакам Сретения в качестве празднования с первым атрибутом, относятся произнесение на Литургии, на малом входе, особого входного стиха и последующее за этим пение тропаря и кондака праздника (хотя нет праздничных антифонов, а указаны изобразительны и блаженны); наличие особого отпуста по окончании службы: «Иже во объятиях праведнаго Симеона». С другой стороны, как праздник Богородичный Сретение Господне не только не отменяет собой службу воскресенья (причем любого воскресенья) в случае совпадения с ним, но, напротив, воскресные песнопения предшествуют сретенским. На девятой песне канона утрени изымаются праздничные припевы, и вместо них поется «Честнейшую». По окончании вместо праздничного отпуста обычен отпуст воскресный.

Эта явная противоречивость литургического статуса вполне закономерно приводит к непрекращающимся спорам⁶⁰, в ходе которых Сретение определяется компромиссно и двусмысленно как Господский неполный, Господско-Богородичный праздник. Думается, несоответствие устава службы образцу Господского двунадесятого праздника не может свидетельствовать о том, что праздник – Богородичный. См. аргументацию А.А. Ткаченко и А.А. Лукашевича⁶¹.

Значит, праздник Сретения с тематической точки зрения нужно квалифицировать как Господский.

Обязательного упоминания требует крайне грубое уставное умаление рассматриваемого празднования, если оно приходится на понедельник первой седмицы Великого Поста. В данном случае – вопреки прямому указанию Священного Писания – современный Типикон заставляет делать перенос и праздновать Сретение не на сороковой день от Рождества Христова, а на тридцать девятый.

Эта кодификация оказывается несогласованной с заметкой о возможном предпразднстве в Сыропустную неделю, что вроде бы вполне логично полагает сам праздник на следующий день.

Данное противоречие легко преодолевается, если знать, что Маркова глава, описывающая празднование Сретения в Чистый понедельник, была когда-то в славянском Уставе: она появляется в печатной Постной Триоди 1589 года, в первых изданиях Типикона (1610 года) и Минеи февраля (1622 года) и удерживалась там вплоть до последней четверти XVII века⁶². Впервые два расходящихся предписания – как следствие спешной правки – встречаются в типикарной редакции 1682 года.

Кажется, пришло время разрешить данное недоразумение – в полном согласии со Священным Писанием и литургической традицией: в 2010 году Сретение Господне, попав на понедельник первой великопостной седмицы, не должно быть ущемлено в своих эортологических правах.

Итак, праздник Сретения имеет устойчивое место в месяцеслове – 2 февраля, и празднуется по чину великого двунадесятого праздника. Он, как правило, насчитывает один день предпразднства и семь – попразднства, а также обычно отдание.