Гражданин России

С митрополитом Волоколамским и Юрьевским Питиримом я довольно близко познакомился в 1980-е годы. На период начинавшейся тогда перестройки пришлась замечательная дата – 1000-летие Крещения Руси. Руководство Советского Союза решительно взяло курс на доброжелательный подход к священникам и прихожанам.

Широкое празднование годовщины Крещения Руси стало, как теперь говорят, «знаковым» событием. Я много общался с иерархами Русской Православной Церкви.

Владыка Питирим обращал на себя внимание отнюдь не только своей внешностью, хотя и она была незаурядной: высокий, стройный (хотя уже и не молодой), красивый человек с открытым, благородным лицом, которое светилось доброжелательностью.

Чем больше я с ним общался, тем больше поражала его энергия, активность – очень многосторонняя и в то же время целенаправленная. Конечно, я не берусь судить о его церковном служении, хотя знаю: сотоварищи его ценили очень высоко. Он долгие годы занимал ответственный пост председателя Издательского отдела Московского Патриархата.

Но прежде всего я с интересом и симпатией следил за его активной общественной деятельностью.

В марте 1989 года митрополит Питирим был избран народным депутатом СССР, вошел в состав комитета Верховного Совета СССР по делам воинов-интернационалистов. И особо хочу подчеркнуть: он совершенно не случайно стал также членом Комиссии по вопросам депутатской этики.

Заслуги митрополита Питирима были оценены по достоинству. Наряду с высокими церковными знаками отличия он был награжден государственным орденом Дружбы народов.

Владыка деятельно заботился о сохранении российской природы. В 1993 году он вместе со мной участвовал в создании серьезной экологической организации – Международного Зеленого Креста. Он искренне и энергично пекся об обеспечении мирного будущего для наших сограждан. Его вклад в дело защиты мира трудно переоценить. Вполне заслуженно ему была вручена почетная золотая медаль «Борцу за мир».

Помимо полученного им солидного церковного образования, Питирим учился в знаменитом Московском институте инженеров транспорта (МНИТ). В годы перестройки он учредил в МИИТе кафедру теологии и возглавлял ее. Действительный член Российской Академии естественных наук, он имел также звание доктора теологического факультета Пражского университета и профессора кафедры ЮНЕСКО «Золотое наследие Руси».

Русский интеллигент с большой буквы, митрополит Питирим глубоко вникал в проблемы развития отечественной культуры, внес большой вклад в возрождение русского духовного пения. По его инициативе было создано несколько церковных хоров. Он и сам был талантливым музыкантом, великолепно играл на виолончели.

Его глубоко волновали вопросы культурной жизни нашего общества. И совсем не случайно он вошел в состав руководства созданного в те годы Советского фонда культуры.

Членом президиума Фонда культуры была и моя жена, Раиса Максимовна. Между нею и Владыкой Питиримом установились уважительные и дружеские отношения. Они нередко вели доверительные беседы. Об одной из них Раиса рассказывала мне так: она поведала митрополиту о своих тревогах и заботах и попросила совета – как быть?

«Ну, надо с Богом общаться», – отвечал Питирим.

«Но я даже не знаю слов ни одной молитвы, – возразила Раиса. – Вам ведь известно, в каких условиях мы росли и воспитывались».

«Это не главное, – возразил ее собеседник. – Вы просто говорите то, что на душе у Вас...»

... Митрополит не раз посещал и мой Фонд – участвовал в наших конференциях, любил приходить на наши праздники. А мы всегда были рады видеть его.

Когда он ушел, мы остро ощутили утрату.

Митрополит Питирим был замечательный человек, выдающийся гражданин нашего российского Отечества.

Михаил Горбачев,

первый Президент СССР

Наверное, время и обстоятельства моего знакомства с митрополитом Питиримом покажутся достаточно интересными. В 1989 году я, журналист, работавший в узбекской партийной газете «Наманганская правда», поступил в Высшую комсомольскую школу. В группе нашей было 30 человек: 29 членов КПСС и один комсомолец – я. В один из дней нам сообщают, что следующую лекцию у нас прочтет какой-то «крупный священник», митрополит Питирим. ВКШ уже много лет была кузницей кадров комсомола, партии, а в нашей группе были будущие журналисты, потому и чутье к чуждым идеологиям, и прочие разные боевые рефлексы нам прививались тщательнейшим образом. А еще сделайте поправку на политический момент (в КПСС – две платформы, в стране чуть ли не ежедневно учреждаются новые партии). У нас в ВКШ на тот момент уже побывали и Борис Ельцин, и Александр Руцкой, и Нина Андреева, и Дмитрий Васильев (основатель общества «Память»), и Алексей Аджубей, и Александр Бовин. И все они использовали свое трибунное время в основном, чтобы указать нам врагов, так сказать, «притравить». Да и сама аудитория была, по правде говоря, вполне готова к такому «притравливанию». Подобное внимание к нашей группе объяснялось, конечно, и тем, что мы готовились для работы в СМИ, влияние и тиражи которых были тогда очень значительны.

Митрополита Питирима большинство из нас представляло себе посланником из вражеского лагеря. Да-да, сейчас это странно и выговорить, но вспомните те годы: полстраны на демонстрациях, митингах и контрмитингах. В общем, клерикалу готовились дать идеологический бой.

Поразил он нас сразу же, с первых минут своей – даже не знаю, как это правильнее назвать – лекции, беседы, проповеди? Кое-что я до сих пор помню дословно: «Не разжигайте розни и дурных страстей... Пишите обо всем, но всегда с точки зрения вековых, тысячелетних ценностей! Это и будет – ваш истинный человеческий и профессиональный долг». Многие, как и я, почувствовали: в аудитории ВКШ словно повеяло добротой, теплом, светом. А после этой лекции митрополит Питирим пригласил нас к себе в Издательский отдел. И то, что на это мероприятие, совсем не обязательное в учебном графике, пришла вся группа, было удивительным. Владыка познакомил нас с работой своего отдела, дал полезные и совершенно уже профессиональные издательские советы. Прощаясь, каждому из нас подарил Библию и сказал еще несколько напутственных слов.

В общем, из всей группы лишь трое остались несогласными с тем, что нам говорил митрополит Питирим, но и они признавали, что им повезло беседовать с совершенно особым человеком. Для остальных же и меня, конечно, лекция митрополита Питирима стала важным моментом духовного, профессионального и гражданского становления. Представьте: люди, строго воспитанные системой, до тридцати лет не предполагавшие никакой иной точки зрения, кроме коммунистической, – вдруг впервые убедились, что есть и другая картина мира. Услышали вдохновенные и убедительные слова о тех самых тысячелетних ценностях. И сейчас, многие годы спустя, когда я узнаю о хороших опубликованных статьях, вышедших передачах или просто достойных поступках своих бывших однокашников, я уверен, что дело не обошлось без влияния митрополита Питирима.

Роберт Байрашев, журналист, издатель

Моя встреча с Владыкой Питиримом произошла в тот период, когда, будучи депутатом Верховного Совета СССР, я возглавлял комиссию по культуре. Владыка стал активным ее членом. До этого знакомства я никогда близко не общался со священнослужителями, тем более такого высокого ранга, однако с Владыкой сразу завязался оживленный разговор и, что очень важно, установилась теплая, располагающая к общению атмосфера.

Я мгновенно почувствовал душевное притяжение, исходящее от этого человека. Мы разговорились о книгах. Читать я очень люблю и приучен с детства к системности в чтении; позже, учась в консерватории, продолжал много читать, постепенно переходя от древне-греческой литературы к европейской и русской классике и считал себя достаточно подготовленным в этой области человеком. Однако Владыка Питирим поразил меня своим знанием литературы, свободным владением материала. Он никогда не апеллировал к догмам, прекрасно владел информацией, доходчиво, просто и интересно передавал ее, имел обо всем свое собственное суждение, свои оценки.

В процессе нашей деятельности в комиссии по культуре Верховного Совета СССР мы изучали положение, сложившееся с московскими храмами, которые должны были быть переданы Православной Церкви. В основном, они находились в районе Замоскворечья. То, что мы видели, приезжая туда, производило удручающее впечатление. В храмах располагались склады, мастерские... В одном церковном помещении, помню, вместо икон висели плакаты с высказываниями Антона Макаренко – и зрелище было страшное. Во многих местах стены были замазаны краской, здесь же пилили дрова. Увидев всё это, невозможно было не возмутиться. Однако Владыка ничем не выражал своего негодования. Он был очень корректен с партийными и советскими руководителями тех объектов, которые размещались в церквах. Он говорил с ними без обиды, без агрессии, спокойно и достойно, с убежденностью в правоте своего дела – и противиться ему, препятствовать было невозможно. Благодаря его умению владеть собой, умению общаться, благодаря удивительно сильному обаянию его личности мы вернули тогда Православной Церкви многие храмы. Ему нельзя было не доверять.

В процессе нашей депутатской деятельности мы о многом разговаривали. Однажды я рассказал Владыке Питириму о своих поездках по Бессарабии, о том, как нашел в селе Ченак на юге Бессарабии одну из чудом сохранившихся старинных деревянных церквушек. С каким же интересом, с каким увлечением он слушал, глаза его светились, он готов был поехать туда немедленно, но тогда этого так и не случилось. Я поведал Владыке, что когда меня избрали в депутаты, то первым наказом избирателей было восстановление этой церкви. Раньше там стоял вокруг нее необыкновенной красоты деревянный забор, потом его снесли. Заложили вокруг церкви навоз, облили бензином, хотели поджечь. Причем власти для поддержки этого преступного намерения пригнали солдат Одесского военного округа, но люди с вилами и косами встали вокруг церкви и не допустили кощунства. Так повторялось дважды, и все-таки народ не допустил злодейства.

Когда я уже по депутатскому наказу приехал туда, картина была плачевная. Иконы в церкви были сняты и беспорядочно сложены в углу, без всякой описи, без регистрации. На стенах храма вместо ликов святых висели фотографии передовиков производства, прячась в полумраке; вместо распятия были развешены плуги, косы и другие орудия сельского хозяйства.

Так огорчило увиденное, что сердце сжалось. Смотрю: одна икона стоит отдельно, прислоненная ликом к стене. Повернул ее и застыл в благоговейном изумлении: потрясающее изображение скорбящей Матери Божией, красоты необыкновенной. По манере живописи, думаю, что ближе к романской школе иконописи, чем к византийской.

Рассказал я Владыке Питириму, как случайно узнал историю этой удивительной иконы, когда приехал в Бухарест к дяде и увидел в его квартире на стене фотографию «Богоматери Скорбящей». От дяди узнал, что был в одном из бессарабских скальных монастырей монах, который, когда в 1946 году монастырь закрыли, ушел, забрав самое дорогое – икону. Кстати, икона эта выставлялась позже на выставке в Париже. К сожалению, до нас дошла только копия, где оригинал – неизвестно...

В той же старинной маленькой церкви нашел я два ящика с крюковой записью песнопений. Эти знаки древнерусского безлинейного письма применялись в записи церковного пения с конца XI века. Как загорелся Владыка Питирим, услышав об этом! Взволнованный, он воскликнул: «Вот получить бы это сокровище!» «Нет, – говорю, – получить не удастся: это достояние молдавского народа. А посмотреть можно». В конце концов Церковь-то у нас единая – Православная, и неважно, где это сокровище будет храниться, – важно, что оно есть.

Владыка всегда слушал с большим интересом, с уважением к собеседнику, увлекался рассказанным. У меня постоянно было желание поделиться с ним своими впечатлениями, мыслями, идеями. Он так отличался от армии равнодушных, безразличных ко всему, кроме своего благополучия, людей.

Чем меня привлекал этот удивительный человек, Владыка Питирим? Он смотрел на мир, на жизнь аналитически. Ему всё было интересно, он умел слушать и, главное, слышать других. Он видел вещи неординарно. У него надо учиться отношению к окружающему миру, чтобы принимать этот мир таким, как он сотворен, не нарушая гармонии мироздания.

И еще, очень важно сказать, что это был настолько духовный человек, что я никогда не ощущал в нем проявлений таких чувств, как враждебность, злоба, агрессия, отвращение... И при этом он всегда был честен.

Уже после кончины Владыки мне пришлось выступать с концертами в дорогом для его сердца Волоколамске. Там так много связано с именем митрополита Питирима. И имя это пробудило столько тепла в душе, столько добрых чувств!.. Вспомнились наши поездки, беседы, работа в комиссии.

Сегодня нам очень не хватает таких людей, духовных, целомудренных, убежденных, искренних, интеллектуальных.

Сколько можно призывать любить Россию – надо сделать ее такой, чтобы не любить ее было нельзя! Любовь должна быть действенной, такой, какая была у Владыки.

Во время работы в комиссии по культуре я многому научился у него. Взрывной по характеру, я учился у него выдержке и терпению, которые придают особое качество человеческому достоинству.

Сам сан священнослужителя – только сан; чтобы стать священником, нужна душа, способная вместить в себя любовь к людям.

Я счастлив тем, что имел, пусть даже краткую, возможность общения с таким человеком, как Владыка Питирим, который, являясь священнослужителем, служил людям и Отечеству.

Евгений Дога, композитор, народный артист СССР

В тяжелый и памятный 1993 год мы открывали наш Центр народной помощи. Когда выбирали название, были варианты – и «Надежда», и еще группа слов, выражающих состояние и движение души, которые Владыка любил: соучастие, сострадание, сочувствие, содействие. Но что-то мешало нам остановиться в поисках, пока мы с Владыкой Питиримом не нашли вот это емкое и радостное название – «Благовест». И вот уже 14-й год наша организация работает, и, главное – мы не подвели Владыку Питирима, нашего духовного отца. Он написал о нас очень радующие, душу греющие слова:

«... мне довелось быть участником и инициатором великого множества всевозможных организаций, о которых остались одни воспоминания. А в «Благовесте» все налицо: дети, старики, инвалиды, им вручается одежда, продукты питания, все это можно ощутить и потрогать руками. «Благовест» все время с ними в одной семье. «Благовест» – это поистине колокол пробуждения, призывающий каждого стать благовестником и нести милосердие из своего дома, своего сердца, повсюду, без границ. Пусть же будет больше у него добрых последователей». Он даже и не ожидал, что дело «Благовеста» так разовьется. Он благословил нас и освятил этот наш скромный, но истинно благотворительный дом, где мы столько лет работаем. Никогда у нас не было таблички с часами приема – это он нам так посоветовал. Разве можно людское горе, страдание загнать в строго ограниченные часы? К нам обращаются в любое время, особенно матери с детьми. Как я написала: «Творить добро – счастливый мой удел». Начинали мы, кстати, не с этого дома – у нас были две комнатки в центральном здании ВДНХ, где помещался комитет комсомола.

Мы собирали на встречи до 10 000 ветеранов, разворачивали полевые кухни, накрывали столы и старались создать атмосферу душевного участия, помогали людям вернуться в мир их воспоминаний. Владыка всегда посещал эти встречи (слово «мероприятие» он не любил), входил и нес свое слово – такое точное, значительное. Тут все замолкало, каждый стремился уловить и записать это мгновение в своем сердце.

Мы прибегли к помощи музейных работников, выделили уголок под историю благотворительности в России. Ведь это огромный пласт нашей духовной истории. Здесь и меценатство, и милосердие. Кто-то построил больницу (Морозовская, Елисеевская, Голицынская), кто-то помог всего одному ребенку. В наши последние встречи с Владыкой Питиримом – это только потом я поняла, как тяжело ему было говорить, как сильно он болел – он в очень мягкой, деликатной форме дал мне понять, что следующий шаг я должна сделать сама. Он говорил, что уже 10 лет «Благовест» работает над оказанием помощи в режиме «здесь и сейчас», но мы должны идти дальше, готовить людей быть волонтерами, быть добродетельными. Владыка хотел подготовить группы людей, которые могли бы идти дальше, основывать новые центры, нести идею благого дела. Человек должен и работать за зарплату, и сердце иметь большое. Очень многие не выдерживают. Вообще благотворительность требует быстрых решений. Представьте, приезжает из Кемеровской области отец восьмерых детей, жена его заболела, а тут еще корова, главная кормилица их, померла. Он в Москву приехал, в Госдуму, просил помочь – они его и направили в «Благовест». Понятно же его отчаянное положение, и семью нельзя надолго оставить. В общем, купили ему корову.

При всех сегодняшних моих нагрузках я всегда стремлюсь сюда, в «Благовест». Я получаю истинное удовольствие от этой работы. Читаю письма, пакую посылки. Среда у нас день, когда мы надеваем халаты и все – и главбух, и я, разумеется, – становимся паковать посылки. Вся российская нужда стекается в «Благовест».

Я рассказала о Центре «Благовест» как о детище митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. Еще хочу немного рассказать о том, каким я его помню. Он был моим другом. Приходил в дом ко мне, к моей дочери. Очень скромный и совершенно неприхотливый в еде. Вел себя так, что хотелось ему подражать. Я училась, иногда украдкой записывала его слова. Как болело у него сердце за нашу страну, но я никогда не слышала от него слов осуждения в чей-либо адрес. Он только предлагал задуматься над тем, как надо было бы поступить на таком-то месте, на такой-то должности. Но особенно он преображался в Иосифо-Волоцком монастыре. Там все – земля, природа – приносило ему радость.

Зинаида Драгункина,

член Совета Федерации РФ

За долгий срок общественной деятельности у меня было много встреч с замечательными людьми, но среди них особенно запомнились встречи с митрополитом Волоколамским и Юрьевским Питиримом. Прежде всего это были встречи в Советском фонде мира, председателем правления которого я был с начала 1980-х годов и до начала горбачевской «перестройки». Память сохранила глубокие анализы состояния миротворческого движения и перспектив его развития в условиях меняющегося мироустройства, которые делал Владыка и которые были основаны на его вере в человека и в мирное решение споров в условиях «холодной войны».

Следующие памятные встречи с Владыкой были в конце 1980-х годов, когда мы оба были народными депутатами СССР. Трудно передать словами чувства и переживания, которые испытывали под сводами Кремлевского Дворца участники первого съезда народных депутатов. Среди делегатов можно было встретить представителей разных религиозных конфессий, которые не просто отбывали роль, как прежде, а были активными участниками дискуссий. И центром притяжения, вокруг которого собирались народные избранники, всегда был Владыка, чье авторитетное слово имело особый вес и значение. Говорили о многом и разном... И именно Владыка Питирим точно сформулировал то главное, что объединяло нас всех тогда, – надежда на человека и на качественное изменение жизни граждан нашей страны.

Особое место во встречах с митрополитом занимала наша совместная работа в правлении Советского фонда культуры. Именно в этот период Владыка открылся для меня в высшей степени духовно богатым и глубоко эрудированным человеком. Я узнал, что он прекрасно разбирается в классической музыке, меня поразило, что он сам прекрасно играет на виолончели. Не забыть мне и его профессиональной оценки культурного состояния общества в середине 1990-х годов. В его публичных выступлениях на заседаниях правления фонда культуры слышалась боль за все, что произошло с духовной жизнью страны. И это были не просто слова. В них каждый слышал, что только любовь к человеку может спасти культуру!

Незабываемыми стали и приватные встречи. Например, однажды вместе с Н. Михалковым и космонавтом В. Аксеновым я был приглашен Владыкой на масленичную трапезу. И здесь он открылся как простой, гостеприимный и любящий застолье хозяин. Задушевная беседа и доверие митрополита окрасили праздник в еще более яркие тона.

Я благодарен судьбе, подарившей мне короткие, но такие запоминающиеся, полные мысли и чувств встречи с выдающимся Архиереем.

Анатолий Карпов,

двенадцатый чемпион мира по шахматам

История моего знакомства с Владыкой Питиримом – это совокупность удивительных совпадений, а может, и проявление какого-то Промысла.

Двадцать лет назад, в апреле 1985 года, умерла моя тетка, отпевание проходило в храме святого Трифона, что у станции метро «Рижская». Я – тогда студент, отслуживший в армии, комсомольский лидер – чуть ли не первый раз был в церкви, оглядывался с удивлением. И вдруг во время чина отпевания, в храм входит человек в священническом облачении, высокий, импозантный. И сразу возникла некая аура вокруг него, и мы все, в том числе и служивший батюшка, оборотились к нему, чувствуя это. Он нас благословил, и вот тогда я впервые услышал это имя – митрополит Питирим.

Прошло ровно десять лет, в течение которых я не очень-то вспоминал об этой первой встрече; и вот в апреле 1995 года я получаю от Зинаиды Федоровны Драгункиной, тогда депутата Мосгордумы, ныне – сенатора, приглашение на открытие благотворительного фонда «Благовест». Мероприятие это проходило в Издательском отделе Московской Патриархии. Когда я вошел, первым, кого увидел, был Владыка Питирим. Мне сразу вспомнилось, как десять лет назад в храме святого Трифона он нас благословил. Вот с того дня и началась наша совместная с Владыкой работа, я стал членом совета фонда «Благовест», мы объездили с митрополитом десятки детских домов, многие регионы России, страны мира.

Не только на меня, но и на большинство тех, кому посчастливилось общаться с Владыкой, впечатление он производил двоякое: величественность, даже некая пафосность облика его, движений и поступи, а с другой стороны – редкая простота в разговоре. В Норвегии его называли «биг рашен патер» (большой русский отец). Еще интересный момент: хотя светское образование у Владыки было вполне технического характера (МИИТ), он как-то тяготел к деревне, сельскому хозяйству. Особенно он покровительствовал выставке «Садовод и фермер», что ежегодно проходит на ВВЦ. Очень трогательная бывала картина. Народ часто приходил, чтобы увидеть Владыку Питирима. В тех павильончиках, где он освящал рассаду, семена или просто к которым он подходил, мгновенно раскупалось все подчистую. И слухами земля полнится: говорили о необыкновенной всхожести тех семян.

На тех выставках Владыка всегда произносил напутственное слово, он вообще был очень демократичный человек. ВВЦ он посещал еще и в периоды книжных ярмарок. Это ему очень было интересно и как главе Издательского отдела, и просто как человеку с необычайно широким кругом интересов.

Теперь перехожу к нашей последней большой встрече в 2001 году. В номере газеты, который должен был выйти к Пасхе, мы дали большое интервью с ним. «Тверская, 13» – вообще единственная газета, которая регулярно публикует пасхальные послания митрополита и Патриарха, и в том номере, наряду с патриаршим посланием, была помещена беседа с Владыкой Питиримом. Через несколько дней мы привезли ему экземпляр газеты и книги нашего издательства для его школ. Он нам устроил чудесную экскурсию по Иосифо-Волоцкому монастырю. О той встрече мы дали небольшую заметку с фотографией. После этого мы виделись только мельком на некоторых мероприятиях, я подходил под благословение, мы обменивались буквально несколькими фразами. И когда я узнал о его кончине – это было просто шоком для меня. Как-то был уверен, что Владыка Питирим – это такой дуб, что будет стоять вечно.

Это был настоящий подвижник веры. Подвижник – это ведь не обязательно нищенствующий, бродящий с сумой, гремящий собираемыми копеечками. Вот, к примеру, П. Третьяков – он не был нищим, но был настоящим подвижником. Так и Владыка. Служа Церкви и государству, он зачастую применял очень рациональные доводы и решения, был толерантным, понимал, что упертость безрезультатна. Я вот могу сказать, что хорошо знаю нашу деревню, и по журналистской работе в том числе. И вижу, что остатки нашего села держатся на стариках, сплоченных вокруг храмов. И если где сельский батюшка напоминает Владыку Питирима – такой же деятельный подвижник, не сосредоточенный нудно лишь на материальных вопросах, – там, значит, действительно зажжена свеча веры и надежды.

Александр Нефедов, исполнительный директор газеты «Тверская, 13»

С Владыкой Питиримом я познакомился во 2-й половине 1991 года. Будучи учредителем Фонда социальной защиты сирот и детей-инвалидов «Благодарность», я попал к Владыке на прием, и с первых же минут у нас зародилась взаимная симпатия. В то время я занимался большим бизнесом, связанным с поставками товаров народного потребления, имел свободные деньги, не вовлеченные в оборот, и готов был к проявлению милосердия. Я предложил Владыке свою посильную помощь в финансировании издания религиозных книг. Не хочу хвалиться, но, безусловно, испытываю чувство гордости за то, что на средства, которые я смог предоставить Издательскому отделу Московского Патриархата, были напечатаны богослужебные книги, среди которых Триодь Постная и Триодь Цветная. Владыка Питирим подарил мне по экземпляру этих книг с прекрасной теплой дарственной надписью, которая с тех пор по сегодняшний день согревает меня своей сердечностью и добротой пожеланий. У нас сложились очень искренние дружеские отношения, продолжавшиеся до последних дней Владыки.

С чувством глубокой признательности я вспоминаю все наши встречи. Владыка Питирим был удивительным человеком, обладающим исключительной одаренностью, харизмой. При общении с ним невозможно было не проникнуться уважением к нему, доверием, поскольку он излучал сильнейшую энергию добра и света, заражая окружающих желанием делать добро. Он отличался и особой интеллектуальностью, что, на мой взгляд, делало его одним из самых просвещенных и образованных иерархов высшего эшелона Русской Православной Церкви. У Владыки была запоминающаяся внешность удивительной красоты, выделяющая его сразу из любого круга людей. Он напоминал мне древнеславянского мудреца, какого видишь на полотнах известных русских художников, старца, запечатленного на картинах, рассказывающих о житии Преподобного Сергия Радонежского, и всегда вызывал чувство неподдельного восхищения.

Каждый, кто общался с Владыкой, был, я уверен, убежден в его честности, искренности, хотел сделать что-то доброе, и любая благотворительность была самым естественным проявлением человеческого желания сострадать и помогать, причем размеры помощи были таковы, на какие только и был способен благотворитель. Находясь рядом с Владыкой, думать и делать по-другому было невозможно.

Неоднократно я бывал на службах, которые совершал Владыка Питирим в храме Воскресения словущего и в Иосифо-Волоцком монастыре, посещал патриотические встречи, проводившиеся вместе с военными, с которыми его связывала большая дружба.

У Владыки Питирима был не очень сильный голос, но он обладал необыкновенной проникновенностью. Его проповеди были всегда волнующими, искренними, вся служба глубоко захватывала, полностью поглощала, изумляла, а каждое слово проникало в душу. Я слышал многих священников, но это был Архиерей, вызывающий чувство священного трепета.

Мой отъезд в другую страну, связанный с моей работой, сделал наши встречи периодическими. Последний раз мы встретились весной 2003 года. Живым я его больше не видел.

Неоднократно бывая на кладбище у могилы Владыки, я каждый раз поражался огромному числу птиц, находившихся там. Рядом все могилы – пустые, а здесь – птичьи стаи. Так до сих пор тянутся к этому удивительному человеку и люди, и птицы... Он был выразителем высочайшей порядочности, человечности, духовности, вдохновлявший людей на самоусовершенствование, на очищение. Поэтому память о нем живет и не зарастает к нему тропа, к его памятнику и ко всем местам, связанным с его именем.

Николай Рубцов, генеральный директор Управляющей компании «Патриот-капитал»

Мое знакомство с митрополитом Питиримом произошло в период работы по восстановлению храма Петра и Павла на Басманной улице. Храм этот совершенно уникальный. Именно с ним связан тот факт, что первая железная дорога из Петербурга в Москву не завершилась вокзалом где-нибудь близ Тверских улиц, а так характерно вильнула на восток Москвы, именно к этому храму. Но это отдельная история, а мое тогдашнее состояние можно было определить как... ожидание и поиск.

Поиск устойчивого уклада жизни. Я в то время был владельцем различных активов, в том числе и нефтегазовой компании. Стремясь помогать Церкви, восстанавливать храмы, я видел много всяких конфликтов, в том числе даже и со священниками. И вот один мой друг из числа трудившихся на восстановлении храма Петра и Павла приносит мне записку с номером телефона: митрополит Питирим просит позвонить. Дело было на Пасху 1996 года. После долгих колебаний (ну кто я такой, чтобы звонить ему?) я все же позвонил. Очень живой получился разговор. Владыка меня как-то растормошил. Потом мы встретились в Фонде «За развитие и выживание человечества», где Владыка много работал вместе с академиком Е. Велиховым. Мне посчастливилось сопровождать Владыку в Болгарию во время выполнения митрополитом Питиримом одной очень важной миссии. Да, именно митрополит Питирим способствовал преодолению угрозы раскола в Болгарской православной церкви. Насколько серьезной была угроза? Не хочу бередить старые раны братской Церкви, вспоминая о том, что в то время священники враждовавших групп в Болгарии ходили с оружием. Говорю об этом лишь для того, чтобы показать: визит митрополита Питирима был отнюдь не легким и не парадным. Моя работа состояла в налаживании хозяйственного взаимодействия с теми болгарскими предпринимателями, которые помогали Церкви. Надеюсь, это хоть в малой степени способствовало возрождению исторических русско-болгарских связей, но наиболее ценным для меня был опыт общения с Владыкой во время его сложной церковно-дипломатической миссии. Не вдаваясь в ее тонкости, я сейчас могу поделиться лишь некоторыми, отрывочными воспоминаниями.

Приближался важнейший праздник в Болгарии – годовщина побед русской армии под Плевной и на Шипке. Владыка организовал молебен в монастыре великого болгарского святого Иоанна Рыльского и предложил Синоду Болгарской Церкви на Покров отслужить молебен у мемориала на Шипке. Много трагических событий в наших странах тогда, в 1990-х годах, казалось, заслонили эту русскую победу, давшую свободу Болгарии. Опасались, что вообще никто не явится – пришло человек 30. Но резонанс этого напоминания был очень важен: через несколько месяцев, весной, праздник на Шипке собрал столько народу, что пришлось вызывать полицию, ставить оцепление. С российской стороны приехало 7 губернаторов во главе с Е. С. Строевым.

Пасха у болгар в тот год была на неделю раньше, чем у нас. Когда мы сели за праздничный стол с болгарскими иерархами, патриарх Максим благословил трапезу. Я к этому обилию не постных (в основном мясных) блюд не притрагивался – у нас-то шла Страстная неделя. А Владыка Питирим наклонился ко мне и шепнул: «Ты что же, Геннадий, главнее Патриарха, что ли!?» Вот это была прямая и прекрасная иллюстрация к известному старинному выражению: «Нельзя по закону, но можно по любви». Понятно ведь, что он разрешил не по какой-то снисходительности ко мне, а только из уважения и любви к болгарским «братушкам», к их празднику.

Я теперь понимаю: отношение Владыки ко мне было довольно снисходительное, но – до определенного предела. Например, когда хоронили греческого архиепископа, это происходило в главном храме Афин, он испросил для меня разрешение войти в алтарь и даже сделать несколько снимков – понимал ведь, что вряд ли мне еще когда-нибудь предоставится такая возможность. Но когда после службы иерархи стали прикладываться к престолу и я сделал движение... а потом посмотрел вопросительно на Владыку: «А вот этого тебе нельзя», – строго сказал он. То есть церковных установлений, по которым мирянам это было не разрешено, он, конечно же, отставить не мог. Я с Владыкой словно получил верную, надежную лоцию, с одной стороны, в океане вековых церковных правил и, с другой, – сегодняшних бизнес-, полит- и прочих реалий. Этому обретению у меня есть своеобразная зрительная аналогия. Однажды мы вместе зашли в Троице-Сергиеву Лавру. Проходя под надвратной иконой, Владыка сказал мне негромко, но отчетливо: «Не останавливайся, но и не торопись». И через минуту я понял весь смысл сказанного. По площади словно пробежала волна, все головы оборотились к нам. Люди потянулись к Владыке получить благословение. Нет, наперерез, конечно, никто не бежал

– всё было прилично, но тем не менее толпа перед нами сгущалась. Я навсегда запомнил, как Владыка шел тогда: размеренно, но... ровно с необходимой скоростью. Чуть быстрее нельзя – не успеть дать благословения ближним из подошедших, а чуть медленнее – и толпа окружила бы, запрудила дорогу. В этом, наверное, для меня смысл этой аналогии: он не просто шел – он прокладывал курс. Я шел сзади и чуть сбоку и хорошо помню чувство радостного самозабвения, даже отрешенности: «Какие тут могут быть у меня трудности, горести, ведь впереди идет Владыка!»

Где-то в апреле 1998 года, за полгода до дефолта, он как-то сказал, вздохнув: «Скоро будет трагедия». Я к нему: «Какая, Владыка? И что делать?» «Что делать, что делать? Живи!» И прожили...

В его «шкатулке» были притчи и подходы-«ключики» к самым разным людям. Вот случился в период борьбы за северные реки у него разговор с одним ключевым генералом. Разговор вроде бы и вовсе отвлеченный.

– Ты, генерал, верующий?

– Нет, я коммунист!

– Но ты, генерал, веришь, что земля круглая?

– Верю.

– А веришь ли, что и летит она по кругу? – Верю.

– А веришь ли, что и вся система наша Солнечная летит в Галактике по кругу?

– Верю, – повторяет генерал, удивляясь столь глубокому погружению в астрономические бездны.

– А веришь, что и наша, и все галактики летят, не натыкаясь друг на друга, вокруг какого-то центра? – Верю.

– Вот. Смотри, значит, на небесах суеты нет! А если мы тут будем суетиться, реки с севера на юг заворачивать, не привнесем ли суеты в гармонично расчисленные орбиты?

И генерал тот рассказал потом Владыке, как он на большом совещании по повороту рек выступил – против. «Почему?» – его спросили. «А у нас, военных, есть там свои интересы».

Круг общения Владыки был настолько обширен, что, казалось, он знаком со всем миром. От генерального секретаря ЮНЕСКО, президента «Гринпис», бизнесмена Арманда Хаммера

– до Папы Римского. Митрополит Питирим был дружен с далай-ламой, многими мусульманскими лидерами, но и работая в экуменическом движении, он всегда оставался незыблемо православным.

Об одном случае придется мне рассказать за покойного Александра Котенева – основателя и руководителя «Союза ветеранов Афганистана». В составе одной делегации они ехали к Папе Римскому и попали в жуткую аварию – их автобус перелетел с верхнего уровня эстакады на нижний. Котенев, сидевший рядом с Владыкой, нагнул голову к его коленям. Он вспоминал, как Владыка погладил его по голове, сказав: «Не бойсь, Александр! Все равно наш Бог – самый главный!» И вот автобус наконец замер, а у них – ни царапины. Митрополит Питирим, подумав, решил, что дальше ехать нельзя, но, соблюдая все правила вежливости, послал Котенева передать, что визит не состоится.

Как ярко этот случай, эти слова освещают облик Владыки! Понятно же, что он имел в виду не какую-то отдельность «нашего» Бога, а главенство для нас нашего Православия. Да и афганского героя Котенева успокаивать особо было не нужно. Вот так мгновенно и родилась та фраза Владыки, напоминание с определенным даже оттенком юмора. Котенев ее помнил до самой кончины, и я часто вспоминаю...

Много уроков мне дало общение с Владыкой, много афористичных выражений он рассыпал, иногда почти мимоходом. Одно из таких я как-то записал, а Владыка глянул, перечитал и как бы в шутку расписался рядом:

– Обязанность тех, кому дано знание высших законов природы, – потратить на их исполнение как можно больше своих сил и как можно меньше человеческих трагедий.

Геннадий Терешков, заместитель генерального директора

фонда «Наследие митрополита Питирима»

Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим – личность историческая, масштабная, выдающаяся. Человек чрезвычайно образованный, мощного интеллекта и высочайшей духовности, он оставлял неизгладимый след в памяти, а нередко и в судьбе каждого, кому выпадала удача с ним встретиться. Так и для меня время знакомства и общения с Владыкой – очень дорогое и очень значимое для всей моей жизни время.

Мы познакомились в середине 1985 года. В 1983–1985 годах я работал в Академии наук и был увлечен многими молодежными инициативами, особенно идеей встречи третьего тысячелетия. Это была очень привлекательная инициатива, учитывая то, что тогда еще никто почему-то об этом не думал.

Вместе с известным писателем и общественным деятелем Чингизом Айтматовым я написал письмо Ю. В. Андропову, тогда генеральному секретарю ЦК КПСС, о том, что Советский Союз должен стать лидером по подготовке торжественного вступления в XXI век и третье тысячелетие, и, как это не кажется сегодня парадоксальным, Политбюро ЦК КПСС приняло по данному вопросу положительное решение и была создана комиссия по подготовке к вступлению в третье тысячелетие, которую возглавил К. У. Черненко.

Вокруг приближающегося события было много разных проектов, и одним из важнейших являлся проект о вступлении в новое тысячелетие без ядерного оружия. Никто тогда не верил в эту, казалось, фантастическую идею, но 15 января 1987 года было опубликовано Постановление Советского правительства о вступлении в третье тысячелетие без ядерного оружия.

В это же время создавался и Советский фонд культуры, и мы не могли остаться в стороне, приняв в его создании косвенное участие. Тогда-то на одном из совещаний я увидел Владыку Питирима и был потрясен его внешним видом, его пониманием ситуации, его пассионарностью.

Я рискнул подойти к Владыке и рассказать о нашей работе над программой подготовки к новому тысячелетию. Владыка очень заинтересовался этим делом, спросил, с кем мы работаем. Я ответил, что проектом занимаются академики Е. П. Велихов, Д. С. Лихачев, писатель Чингиз Айтматов, и предложил ему вступить в эту инициативную команду. Владыка активно среагировал на предложение, легко согласился принять участие в работе. Его удивительные горящие глаза вспыхнули ярким светом, так захватила его новизна и энергетика проекта.

Вскоре мы встретились уже единой командой: Е. Велихов, Д. Лихачев, Ч. Айтматов, Т. Заславская и Владыка Питирим. Многие впервые познакомились друг с другом на этой встрече, однако сразу же сложилось поразительное единение, сплоченность, и значительную роль в этом сыграл Владыка.

В 1990 году нам удалось провести «Глобальный форум по проблемам окружающей среды и развития». В этом международном форуме участвовали Генеральный секретарь ООН X. Перес де Куэльяр, бывший премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтланд и другие видные общественные деятели, ученые. В президиуме Форума вместе с вышеназванными лицами были митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, академик Велихов. Советское правительство приняло тогда решение о безвизовом въезде в страну для 1000 участников совещания, которое проходило в Кремле.

В это же время началась работа по созданию Международного фонда «За выживание и развитие человечества». Штаб-квартира инициативной группы располагалась в гостинице «Космос». Приходилось решать множество организационных вопросов, а мы не могли связаться с Владыкой, совершавшим деловую поездку где-то в зарубежье, ведь мобильной связи в то время еще не было. Я позвонил помощникам Владыки с просьбой передать ему, когда он вернется, что мы проведем совещание для решения важных вопросов в гостинице, обозначив дату и время.

Мы собрались без Владыки, но глубокой ночью, около двух часов, он приехал к нам. Это было так неожиданно, что я не смог скрыть изумление. Владыка объяснил, что у него было неотступное чувство, будто в эту ночь произойдет что-то важное, и поэтому он вернулся на день раньше и увидел записку, оставленную ему по нашей просьбе.

Так создавался Международный фонд, программа которого включала подготовку к вступлению в новое тысячелетие, вопросы разоружения, прав человека и другие насущные проблемы выживания человечества. На волне всеобщего эмоционального подъема тогда же произошло возвращение в Москву академика А. Сахарова.

В совет директоров Международного фонда «За выживание и развитие человечества» вошли такие видные общественные деятели, ученые, представители деловых кругов, как тогдашний вице-президент Академии наук СССР академик Е. Велихов, американский бизнесмен Арманд Хаммер, бывший министр обороны США Роберт Макнамара, генеральный директор ЮНЕСКО Федерико Майор, президент «Гринпис» Дэвид Мак-Таггард, митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим.

Владыка очень остро чувствовал важность происходящего и был в наших земных устремлениях проводником небесных замыслов.

После того ночного совещания в гостинице «Космос» он пригласил меня в свою машину, чтобы довезти до дома (я жил тогда на Мещанской ул.), и, когда мы доехали до станции метро «Рижская», вдруг попросил шофера остановиться. Обратившись ко мне, он сказал: «Рустем, здесь находится церковь святого Трифона. Давай проведем здесь молебен ради успешного завершения нашего дела, чтобы идея наша воплотилась в жизнь».

Всё это похоже на сказку, но так было, и это уже наша история – история создания фонда.

Владыка долго звонил в дверь, наконец нам кто-то открыл (не знаю, был ли это отец-настоятель храма или сторож). В состоянии крайнего изумления этот человек впустил нас в церковь и зажег свечи. Происходящее казалось нереальным, настолько оно было удивительным, волнующим, неожиданным и поэтому запомнившимся до мелочей.

Владыка долго молился за успешное решение вопроса о создании Международного фонда «За выживание и развитие человечества». После молебна мы еще долго беседовали уже около моего дома и, расставшись с Владыкой, я почувствовал, что между нами установилась внутренняя связь, душевная близость, и чувство это только крепло в дальнейшем в процессе совместной деятельности.

Рассказывая обо всем этом, я ничего не преувеличил. Проезжая с тех пор мимо церкви святого Трифона, я испытываю всегда необыкновенное волнение. Купив книгу об этом святом, я ознакомился с его житием, духовным подвигом, рассказал о нем сыну.

В трудные годы Владыка подкармливал меня в издательском Отделе на Погодинской улице. Я помню, что во время Поста ел там невероятно вкусные гречневые блинчики и блинчики с грибами.

Когда тележурналист Татьяна Миткова выступила по телевидению с нелепыми измышлениями о Владыке как агенте КГБ, то мы вместе с Е. Велиховым и Н. Михалковым подготовили и провели передачу в защиту его, и передача имела большой общественный резонанс.

Владыка был не просто религиозным деятелем, это был видный общественный деятель, и ему приходилось сотрудничать с властью в разные периоды жизни страны. Дипломат, политик, ученый, он прекрасно разбирался в нюансах большой политической игры, владел всеми ее методами и выигрывал разные партии в этой игре во имя своей страны, ради ее народа, во благо Православной Церкви.

В 2000 году для участия в Генеральной конференции ООН, посвященной двухтысячелетию христианства, наш фонд как нейтральную структуру попросили сформировать российскую делегацию религиозных деятелей.

От Православной Церкви в Конференции участвовал митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, а ислам среди других деятелей представлял Ахмад Кадыров. В делегацию входили представители и других религий.

Я был координатором нашей делегации на Конференции и могу с уверенностью утверждать, что Владыка Питирим был центром, который аккумулировал все наши идеи, объединял всех, благодаря ему наша делегация выглядела очень весомо, достойно и значимо. Не было никакой суеты, подобострастия перед западниками. Надо отметить, что отношения с представителями разных конфессий у Владыки Питирима были очень корректными, если не сказать дружескими. Он был высочайшим мастером переговоров, диалогов, благодаря своей образованности, гибкости, толерантности.

В Москве я по приглашению Владыки посещал с ним много святых мест, в том числе и Иосифо-Волоцкий монастырь. Он относился ко мне по-отечески тепло, как к ученику. Слушать его можно было бесконечно, так увлекательно он рассказывал. Он свободно владел самым разным материалом, его выводы были неожиданны и удивительны, он прекрасно разбирался в тонкостях доктрин различных религий.

Надо сказать, что Владыка не всегда был мягок и снисходителен. Я был свидетелем его гнева и всегда молился, чтобы гнев этот не обрушился на меня.

В последний год жизни Владыки мы, к моему великому сожалению, общались мало. Я смог только проводить его в последний земной путь. И эта горечь, эта тяжесть остается в моей душе по сей день.

По харизме, по масштабности личности, по пассионарности Владыке, по-моему, не было равных среди общественных и религиозных деятелей.

Его кончина – это огромная потеря для Православной Церкви и для русского народа. Это мое глубокое убеждение.

Рустем Хаиров, исполнительный директор

Международного фонда

«За выживание и развитие человечества»

Я познакомился с митрополитом Волоколамским и Юрьевским Питиримом в Париже, когда был Чрезвычайным и Полномочным послом СССР во Франции (с 1986 по 1990 год).

В Париже Московский Патриархат имел свой православный приход, который постоянно посещали русские прихожане из семей эмигрантов. Настоятелем там был церковный служитель, направленный из Тулы, Лев Махно. Из Москвы к нему систематически приезжали высшие иерархи Русской Православной Церкви, в частности, митрополиты Владимир, Ювеналий, Питирим и другие церковные деятели.

Я постоянно с ними встречался в резиденции посла на ул. Гринель, 79.

В 1987 году началась большая и серьезная работа по подготовке к празднованию 1000-летия Крещения Руси, которая шла очень активно – будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий II взял подготовку этого великого события под свой личный контроль.

Праздник прошел достойно, об этом сообщалось в СМИ Франции. В помещении «ЮНЕСКО» на эти мероприятия пригласили более 1000 прихожан не только из Парижа, но и из других крупных городов Франции. В одном из залов развернули представительную выставку, доставленную в Париж из Загорска, в которой были представлены золотые, серебряные и другие церковные изделия разных веков, уникальная древняя литература. Приехал церковный хор. Всё это привлекло широкое внимание православного люда, живущего во Франции, в том числе знатных российских фамилий первой волны эмиграции: Голицыных, Васильчиковых, Шаховских, Романовых, Шереметьевых и других, посещавших храмы Русской Зарубежной Церкви. Некоторые из них после этих мероприятий вернулись в лоно Московского Патриархата, в частности, княгиня Мещерская, которая до празднования 1000-летия Крещения Руси не шла на контакты с Москвой. В дни празднования Мещерская встретилась в залах здания «ЮНЕСКО» со мной (послом Советского Союза) и с представителями Московского Патриархата. Впоследствии княгиня посещала наш приход в Париже и презентовала Московскому Патриарху несколько ценных церковных изделий, вывезенных из России в смутные времена второго десятилетия XX века.

Очень запоминающимися у меня были встречи с митрополитом Питиримом в конце 1989 года во Франции, когда по инициативе общества «Франция – СССР» на празднование, посвященное двухсотлетию Великой французской революции, из Москвы в Париж прилетела большая группа советских парламентариев и членов общества «СССР – Франция». В составе делегации были митрополит Питирим, директор музея им. А. С. Пушкина И. Антонова, актер А. Ливанов, руководитель детского фонда А. Лиханов, генералы из МО и МВД СССР и другие. Программа пребывания была обширной, рассчитанной на семь дней. Предусматривались десятки встреч во многих городах Франции.

Я встречал делегацию на Парижском аэродроме, произнес приветственную речь и ознакомил всех с программой пребывания. Каждый член делегации выбирал мероприятия по своему усмотрению. Митрополита Питирима я пригласил в резиденцию посла на завтрак, где мы проговорили более двух часов. Владыка изъявил желание побывать в нашем подворье у отца Льва Махно, а также посетить Секретариат Епископата. Я выполнил его просьбу. Кроме того, нами были организованы встречи Владыки с президентом Франции Франсуа Миттераном, с Аленом Поэром, которому в это время исполнился 81 год и которого избрали уже в восьмой раз президентом Сената, с Лораном Фабиусом, который до этого был премьером Франции, с мэром Жаком Шираком, будущим президентом Франции. На встрече с руководителями общества «Франция – СССР» я познакомил Владыку с председателем общества М. Гильбертом и его заместителями Р. Леруа (редактор газеты «Юманите»), П. Моруа (бывший премьер-министр), Р. Дюма (руководитель Социалистической партии, министр иностранных дел Франции). Митрополит Питирим остался очень доволен встречами и поблагодарил меня за оказанную ему помощь. В беседе перед его отъездом в Москву Владыка сообщил, что по поручению будущего Патриарха он возглавил Иосифо-Волоцкий мужской монастырь и его основная задача сейчас возродить монашескую жизнь в нем и провести необходимые строительные и реставрационные работы. Он пригласил меня быть гостем на его новом церковном поприще. Я поблагодарил Владыку, но, к сожалению, смог последовать его приглашению только через 18 лет, в июне 2007 года. Это произошло уже по инициативе генерального директора Фонда «Наследие митрополита Питирима» В. П. Егорова и его заместителя В. В. Иванова. Мне посчастливилось увидеть Иосифо-Волоцкий монастырь, восстановленный во многом трудами Владыки Питирима, и близко ознакомиться с его многовековой историей.

Яков Рябов, первый вице-президент Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка

Я познакомился с Владыкой Питиримом в те времена, когда наша страна еще переживала гнет атеизма. Однажды в моей мастерской раздался звонок из Издательского отдела, и Владыка Питирим попросил меня приехать и помочь в подготовке альбома, посвященного Троице-Сергиевой Лавре. Первое, что меня поразило в Издательском отделе, это царивший там фантастический порядок. Я был совершенно потрясен этим после привычной обшарпанности советских учреждений. Я знал Владыку Питирима, бывал на службах у него в храме, но вот эти три часа, которые мы с ним провели, запомнились мне на всю жизнь. Я встретил человека, знающего, для чего он делает свое дело.

Поэтому, когда по инициативе Раисы Горбачевой в 1986 году создавался Советский фонд культуры и в его президиум вошел Владыка Питирим, для меня это была очень большая радость. И все пять лет нашей совместной работы в Фонде были для меня радостью. В состав тогдашнего Президиума Фонда вошли люди, чьи имена были хорошо известны в литературе, искусстве, науке и политике. Без двух истинных руководителей Фонда деятельность его немыслимо сегодня представить. Георгий Васильевич Мясников, человек абсолютной честности, принципиальный и ответственный, взвалил на свои плечи повседневные тяготы жизнеобеспечения отнюдь не простого движущего механизма фонда. Духовное же окормление молодой общественной организации исходило от Владыки Питирима.

Сам его облик, сразу выдававший человека истинной и глубокой веры, придавал каждому собранию Президиума характер торжественности и значительности. Владыка имел свое мнение по наиболее важным вопросам и никогда не допускал поверхностных суждений, горячо откликаясь на любую просьбу о помощи. Он четко знал, чем он может быть полезен в работе Фонда. И Фонд тогда действительно смог воплотить в жизнь немало благих дел во имя сохранения историко-культурного наследия Отечества, там были замечательные сотрудники. Обстановка, как и во многих учреждениях, была непростой, но Владыка умел во всех спорных вопросах приходить к спокойному, взвешенному решению.

Я помню нашу поездку в Ленинград на международную конференцию Фонда культуры. Мы провели эти пять дней бок о бок, и каждое утро, выходя из своего номера и подходя к Владыке под благословение, я чувствовал, что день будет хорошим. Однажды я оторопел, увидев его в гражданском костюме. Идеально сидящая на Владыке тройка, изящный платок, живописно выглядывающий из кармана, невольно заставили меня остановиться в раздумье об уместности благословения в данной ситуации. «Нет, нет, дорогой Савва Васильевич, у меня нынче запланирован визит в театр, а посему и такое облачение. Благословляю вас мысленно». Он обладал потрясающим чувством юмора, но при этом никогда не допускал панибратства. Он всегда был Владыкой и всегда был простым человеком, другом. Общение с ним заряжало меня такой могучей энергией и возвышенным настроением, что всякое уныние и мелкие заботы улетучивались бесследно. Жизнь так распорядилась, что несколько лет своей жизни я провел с одним из выдающихся деятелей Русской Церкви архимандритом Алипием, настоятелем Псково-Печерского монастыря. Мы очень много с ним работали. И однажды я спросил Владыку, не говорили ли ему, что он очень похож на отца архимандрита. Он ответил: «Знаю-знаю, на вашего батюшку. А Вы знаете, какая у нас с ним разница? У него добрые глаза». – «А почему же у вас-то не добрые?» – «Потому что он в монастыре, а я вот в президиуме».

В последний год своей жизни Владыка служил в Храме Христа Спасителя, и мы с моей дочкой, вернувшись из церкви Святителя Николая в Кленниках, еще застали конец праздничного богослужения, которое транслировалось по телевизору. И когда в алтаре Владыка, обратившись к одному из священников, вдруг улыбнулся, дочка мне сказала: «Папа, экран стал голубым от его улыбки». Это была улыбка ребенка. Я потом ему позвонил и сказал об этом, а он мне ответил: «Это счастье, если мы с вами умрем детьми. Главное, Савва, сохранить в душе детскую чистоту».

Когда я вспоминаю те незабвенные годы, то прежде всего вижу строгое и одновременно приветливое лицо Владыки Питирима, его по-детски искрящиеся глаза и неповторимую улыбку, поддерживающую в собеседнике дух доброты и смирения. Навсегда останутся с нами уроки и напутствия, преподанные нам истинным проповедником Православия, высокой культуры и человечности.

Савелий Ямщиков, искусствовед-реставратор, заслуженный деятель искусств России, академик РАЕН