Беседа на повествование евангелиста Луки о Преображении Господнем (Лк. 9:28–36). Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского²⁴⁰

Бысть же по словесех сих яко дний осмь, и поем Петра и Иоанна и Иакова, взыде на гору помолитися. И бысть егда моляшеся, видение лица его ино, и одеяние его бело блистаяся. И се мужа два с ним глаголюща, яже беста Моисей и Илиа: явльшася во славе, глаголаста же исход его, его же хотяше скончати во Иерусалиме. Петр же и сущии с ним бяху отягчени сном: убуждшеся же видеша славу его, и оба мужа стояща с ним. И бысть егда разлучистася от него, рече Петр ко Иисусу. Наставниче, добро есть нам зде быти: и сотворим сени три, едину тебе, и едину Моисеови, и едину Илии: не ведый, еже глаголаше. Се же ему глаголющу, бысть облак, и осени их: убояшася же вшедшим им во облак. И глас бысть из облака, глаголя: сей есть Сын мой возлюбленный, того послушайте. И егда бысть глас, обретеся Иисус един: и тии умолчаша, и никомуже возвестиша в тыя дни ничесоже от тех, яже видеша (Лк. 9:28– 36).

Евангелист Матфей говорит, что Иисус взошел на гору тогда, как после этих слов (суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти...) протекло шесть дней (Мф. 17:1), а Лука говорит, что это было дней через восемь. Матфей говорит об одних только промежуточных днях, а Лука не о промежуточных только, но разумеет и тот день, в который эти слова были сказаны, и тот, в который совершилось преображение. – Иисус взял с Собою только троих: Петра, как любящего, Иоанна, как любимого, и Иакова, как пламенеющего ревностью по Нем, или как способных сокрыть событие, удержать в молчании и никому не сказывать. Чтобы помолиться, Иисус восходит на гору: пoелику мы должны молиться в уединении, с восхождением, не преклоняясь ни к чему земному. – Вид Его стал другой, не так, впрочем, будто бы Сам Он стал иной, по существу, ибо Он оставался тем же, чем был; но вид лица Его явился гораздо светелейшим, чем прежде. Подобное произошло и с Его одеждою: ибо только вид ее блистал молнией; существо одежды не переменялось, а только наружность. Когда Он молился, Ему предстояли Моисей и Илия, дабы показать, что Он не был противником закона и пророков. Иначе, если бы Он был (противник), то Moисей, давший закон, и Илия, ревностнейший из пророков, не дозволили бы себе служить Ему (на подобие телохранителей), ни даже быть с Ним. – Они говорили об исходе, который Ему надлежало совершить во Иерусалиме, то есть, о смерти Его.

В то время, как Христос пребывал в молитве, Петр отягчен был сном: пoелику он был слаб и, служа сну, отдавал должное человеческой природе. Когда же Петр пробудился, то увидел славу (Христову) и двух мужей. Находя такое пребывание здесь приятным, по причине света и созерцания пророков, Петр говорит: «хорошо нам здесь быть»! Он думал, что теперь настала кончина (мира) и царство Иисусово; но он не знал, что говорил: ибо тогда еще не была кончина, еще не наступил день царства и наслаждения теми благами, коими будут обладать святые. Петр сказал это («хорошо нам здесь быть»!) вместе и потому, что опасался, что Христос будет распят. Он слышал от Христа, что Ему должно быть убиту и в третий день воскреснуть; посему и сказал это, выражаясь как бы так: «не будем сходить с горы, будем здесь оставаться, чтобы избежать креста и страдания; если придут на нас иудеи, то мы имеем помощником Илию, который свел с неба огонь и истребил пятьдесятоначальников; имеем Моисея, который поразил столько и таких народов». Сказал он это, не зная, что говорит, так как он думал, что крест есть зло и притом мучительное; а посему, желая избежать его, и сказал это. Между тем Господь жаждал быть распятым: пoелику иначе не могло совершиться спасение людей. – Тогда, как Петр говорил еще: «сделаем три сени». Господь внезапно творит сень нерукотворенную и входит в нее с пророками, чтобы показать, что Он ничем не меньше Отца.

Ибо как в Ветхом завете Господь являлся в облаке, и Моисей входил в оное, и таким образом получил закон (Исх. 19:9; 20:20, 21): так и ныне облако обняло Христа, и облако не мрачное (ибо прошла тень закона и мрак неведения), но облако светлое. Истина пришла, и благодать Господня воссияла, и потому ныне нет ничего темного.

И исшел из облака глас, подобно тому, как в Ветхом завете слышан был из облака глас Божий. – Иисус же остался один, чтобы кто не подумал, что слова: сей есть Сын Мой возлюбленный сказаны были о Моисее или об Илии. Впрочем, сим, быть может, обозначается и то, что закон и пророки были до некоторого только времени, как и здесь, видимы были Моисей и Илия, а потом, когда прошло их время, остался один Иисус. Ибо ныне господствует Евангелие, тогда как (многое) законное миновало. – Апостолы умолчали и ничего не говорили о том, что видели. Прежде креста и не следовало говорить об Иисусе что-нибудь богоприличное. И подлинно, какое мнение составили бы о Нем те, кои слышали это, а потом увидали Его распинаемым? Не сочли ли бы они Его обманщиком и мечтателем? Посему-то апостолы прежде креста не проповедуют ни об одном чудесном и богоприличном деле Иисуса. Вникни в то, что видение Бога следует после шести дней, то есть, после сотворения мира в шесть дней. Посему если ты не переступишь за пределы мира и не вознесешься на гору, то не увидишь света, – ни лица Иисусова, разумею Его Божество, – ни одежды, то есть плоти. Ты увидишь тогда только Моисея и Илию, беседующих с Иисусом, так как и закон и пророки и Иисус говорят одно и согласны между собою. Когда найдешь человека, светло представляющего мысль Писания, то пойми, что он ясно видит лицо Иисусово, а если кроме того этот человек и объясняет самые выражения мысли, то видит и самые белые ризы Иисусовы, так как выражение мысли есть ее одежда. Подобно же Петру, не говори: добро есть нам зде быти, ибо всегда потребно преуспеяние, и на одной степени добродетели и созерцания останавливаться не нужно, а необходимо переходить к другим. Аминь²⁴¹.