Слово на Святую Пасху (о воскресении Господа нашего Иисуса Христа и о том, что Евангелисты ни в чем не противоречат друг другу, различно передавая происходившее при воскресении Еммануила). Святого Григория, епископа Нисского

Возлюбленные! В ночь Господню, конечно, все слышат чтение из святых Евангелий о воскресении Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Однако, некоторые говорят, что смущаются тем, что Евангелисты повествуют не одно и тоже об одном и том же событии, а противоположное, и тем приводят слушателя скорее к неверию. Кому, в самом деле, должно верить? Матфею ли, пишущему, что воскресение произошло вечером в субботу (Мф. 28:1), – или Иоанну, повествующему, что это случилось рано утром, еще сущей тьме (Ин. 20:1), – или Луке и Марку, которые называют это время – один глубоким утром (Лк. 24:1), а другой – восходом солнца (Мк. 16:2)? Итак, нужно нам, хотя мы и немощны, приступить к решению представленного вопроса и других недоумений, возникающих при исследовании того, о чем мы говорим, и дать ясное истолкование.

Святые писатели Евангелий не говорили, что Господь восстал вечером в субботу, или по прошествии большей части ночи, или утром, или по появлении солнечных лучей (в таком случае было бы противоречие: писатели передавали бы, что одно событие произошло не в одно, а в разные времена); но они написали, что жены приходили ко гробу разновременно, и различным образом, а не в одно время, приходя в разное время, все оне одинаково слышали о Спасителе от ангелов, что Он воста, несть зде (Мф. 28:6), без прибавления – когда. Таким образом, несомненно, все евангелисты согласны в этом: воскресение совершилось в ночь Господню, но часа никто не отметил, пoелику он был неизвестен никому, кроме воскресшего Бога и Единого Отца, Который знает Сына, как Сам познан Сыном (Мф. 11:27), – и Духа Святого, Который вся испытует, и глубины Божия (1Кор. 2:10). И подлинно, св. Матфей говорит, что Мария Магдалина и другая Мария пришли в вечер субботный посмотреть на гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо сошел с неба ангел Господень, одним видом своим приведший в ужас стражей, которые, не вынося видения, едва не погибли, омертвев от страха; блеском же своим ангел вселил мужество в жен, робких и пугливых по природе и самым видом своим возвестил им воскресение с великою радостью (для этого он и послан был). Когда он отвалил камень от гроба, то нашел, что Господь воскрес, оставив закрытым гроб, охранявшийся печатями и стрегомый отрядом воинов, как это подобало Богу, подобно тому, как, пройдя сквозь затворенные двери, Он пришел в дом к ученикам. Поэтому ангел и говорил: несть зде: воста, возвещая этим, что воскресение Господа чудесно произошло до Его пришествия ко гробу, – что, совершив его, как Бог собственною силою, Христос, для исполнения домостроительства не нуждался в содействии ангелов: ибо если бы этого (воскресения) не было, то он сказал бы: «вот, восстает», указывая на происходящее в настоящую минуту; но пoелику это случилось ранее, то, употребляя прошедшее время, ангел говорит: несть зде: воста. Отсюда также ясно видно и то, что апостолы, когда проповедывали Евангелие, то, по немощи слушателей, говорили, что Христос «воскрешен Отцем», делая, таким образом, свое слово более удобоприятным. Ангел же, который впервые провозгласил о воскресении, обозначая исполненое величия, а потому и наиболее приличное Воскресшему, могущество, восклицал: несть зде: воста. Итак, когда говорится, что Христос «воскрешен Отцем», то этим, так сказать, выражается попечение о немощных слушателях, и здесь заключается тот же, а не другой смысл. В самом деле, в ком действует Отец? – очевидно, в Своей силе!. А кто – сила Отца? Никто иной, как Христос: ибо Христос – Божия Сила и Божия премудрость (1Кор. 1:24). Посему Христос Сам воскресил Себя, хотя и говорится, что Он воскрешен Отцом.

Выражение: «в вечер же субботный» не обозначает вечера, бывающего по захождении солнца, ибо Евангелист не просто сказал: «в вечер субботы», но во множественном числе: в вечер суббот, а субботой евреи обыкновенно называют всякий седьмой день. Евангелисты говорят: «во едину от суббот», когда нужно сказать: «в первый день седмицы»; этим оборотом обычно пользуемся и мы, называя второй суббот и третьей суббот – второй и третий день седмицы. Таким образом, Евангелист сказал: «в вечер суббот», дабы показать более позднее время. Иногда и мы имеем обыкновение говорить: «ты пришел в вечер», или «позже времени, т. е. позже известного часа», обозначая при этом не вечер, не время после захождения солнца, но указывая, что произошло что-либо позже, чем требовало того время, или нужда; также и «в вечер субботний» обозначает время отдаленное и позднейшее прошедшей седмицы. А оканчивается всякая седмица началом захода солнечного в субботу; потому-то и Матфей, как бы поясняя самого себя, прибавляет: свитающи во едину, от суббот (Мф. 28:1): уже, говорит, ночь настолько прошла, что пропели петухи, предваряющие свет наступающего дня. Тогда, конечно, в это время, а не вечером, который следовал за субботой, мы, разрешая пост, начинаем радоваться, согласно с общим обыкновением.

Итак, в сие-то время Мария Магдалина и соименная ей пришли ко гробу и вышереченным образом увидели ангела, сошедшего с неба, отвалившего камень и седящего на нем. Будучи призваны им, оне, увидели место, где лежал Господь, и когда было повелено им пойти скорее и возвестить ученикам, оне вышедши поспешно из гроба, побежали; и Иисус, встретив их бегущими, сказал им: «радуйтеся». Надлежало женскому полу первому принять от ангела благую весть о воскресении, видеть Господа и услышать от Него первый глас: «радуйтеся»: ибо жена первая выслушала лесть змия, вопреки заповеди, узрела плод запрещенного древа и была осуждена нести наказание скорби. Поэтому-то Господь позволил так же женам поклониться Ему, прикоснуться к ногам, – женам как первым отпадшим и удалившимся от Него, и повелел возвестить радость ученикам, пoелику, врачуя подобное подобным, Господь желал, чтобы жена, бывшая для Адама служительницею скорби, стала для мужей вестницею радости. Когда же оне шли, дабы передать поведенное ученикам, се нецыи от кустодии пришедше во град, возвестиша архиереом вся бывшая. И собравшеся со старцы, совет сотвориша, сребреники довольны даша воином, глаголюще: рцыте, яко ученицы Его, нощию пришедше, украдоша Его, нам спящим. И аще сие услышано будет у игемона, мы утолим его, и вас безпечалны сотворим. Они же приемше сребреники, сотвориша, якоже научени быша. И промчеся слово сие во иудеех даже до сего дне (Мф. 28:11–15).

Конечно, Мария Магдалина и другая Мария (естественно верить, что это была Богородица: Она стояла у креста, почему Ей также надлежало возвещать то, что относится к радости, пoелику Она была корнем радости и слышала: радуйся, благодатная, Господь с Тобою), исполняя повеление Господа, все изложили ученикам. И нельзя было не исполнить того, что так ясно было заповедано, хотя слышавшие и не веровали, как это часто бывает, когда возвещаются великие чудеса. Впрочем, с Магдалиною, которая отошла вместе с Богородицею и, подобно Ей, спешила возвестить бывшее, случилось нечто человеческое. Ап. Петр, схваченный Иродом и выведенный ангелом из–под стражи (когда узы его распались сами собою), прошедши большое расстояние, даже пришедши ко вратам города, не думал, что происходившее было действительностью, но предполагал, что он видит видение. Так и Магдалина, почитая чудо чем-то как бы несвоевременным и притом, когда возвратившиеся стражи с священниками стали соплетать клеветы на воскресение, конечно узнавшая, что говорит нечто подобное, допустила помыслы сомнения и, пренебрегши вестию и повелением Спасителя, устремилась ко гробу рано утром: еще сущей тьме, – как говорит св. Иоанн (Ин. 20:1). И подлинно, Господь попустил, чтобы Фома по неверию сказал: аще не вижу на руку Его язвы гвоздинныя, и вложу перста моего в язвы гвоздинныя, и вложу руку мою в ребра Его, не иму веры (Ин. 20:25), и чтобы чрез такую любознательную недоверчивость и исследование мы утвердились в той вере, что Еммануил воскрес в том же самом теле, в каком и пострадал. Так Господь попустил и Марии Магдалине обратиться к неверию (пoелику это и очень легко могло случится с нею, ибо известна слабость женского пола и легкость, с которою он падает), чтобы еще ненужным исследованием она соделала более достоверным чудо, превосходящее веру и всякое рассуждение. Итак, когда с такой колеблющейся мыслью она пришла ко гробу, когда увидела лишь камень, отваленный от входа, а не ангела седящего на нем, как немного ранее, то была побеждена неверием и подумала, что видение было призр ком, ложным исступлением, – и, побежав к Петру и другому ученику, его же любляше Иисус, воскликнула: взяша Господа от гроба и не вем, где положиша Его (Ин. 20:2). Видишь, что, как только до слуха ее дошло нечто из вымышленного ночью иудеями, после рассказа стражей, она изменила свое мнение, и подумала, что враги украли тело Иисусово, дабы обвинить апостолов в краже...

Но Петр и Иоанн поспешно встали и побежали ко гробу (не удивительно было сказанное для того, чтобы они не верили относившемуся к воскресению: напротив, вероятно и согласно с злобою иудеев...). Делали же это они без страха, пoелику было тихо и темно, и они получили. укрепление от Бога. Но когда они пришли туда, то нашли ясные знаки воскресения: они увидели лежавшие в пещере пелены, чего никогда не случилось бы, если бы тело было похищено. Ибо, во–первых, ворам свойственно совлекать и уносить одежды, а во–вторых, совершать кражу возможно скорее, чтобы их не схватили на месте преступления и не наказали жестоко. О теле же Иисусовом еванг. Иоанн написал так: обвиста е ризами со ароматы, якоже обычай есть иудеом погребати (Ин. 19:40). Итак, каким образом похищающие могли, без большого труда, развязать пелены и обнажить тело от пелен, которые уже прилипли, и не могли быть легко развернуты, а скорее разорвались бы, чем отделились бы от тела: так как оне были соединены со смешением алоя и смирны, принесенным Никодимом? Также и сударь, бывший на главе Его, лежавший не вместе с пеленами, но положенный свернутым отдельно, обнаруживал, что не было никакого страха, которому подверглись бы воры, уносившие тело: откуда у воров были бы такой досуг и спокойствие, чтобы правильно свернуть головной покров и положить его отдельно? Стало быть, и это ясно показывает истину воскресения, а вместе с тем и богоприличное таинство, именно, что глава Христова, занимающая особое место (по реченному: Глава Христу, Бог. 1Кор. 2:3), и слова о ней остаются после восприятия человеческой плоти как бы неразвернутыми и непостижимыми; хотя низшее, относящееся к воплощенному домостроительству и к обращению Его на земле с людьми (знаком чего были пелены), насколько нам доступно, разрешается и исследуется. Увидевши это, Петр и спутник его уверовали: ибо они созерцали не просто, но лучшим и апостольским умом. И воистину, гроб был полон света, так что хотя еще была тьма, однако они ясно – чувственно и духовно видели внутренность его: ибо если «свет праведных всегда», как написано (Притч. 13:9), то тем более праведных пред Господом. Не веровали же они потому, что они еще не знали Писания, яко подобает Ему из мертвых воскреснути (Ин. 20:9). Впрочем, хотя они и знали (пoелику Спаситель часто предрекал им, что Он воскреснет), однако не так, как убежденные из Писания и из почерпнутых оттуда пророчеств (которые не могли не сбыться), но как имеющие еще недостаточную веру.

А то обстоятельство, что Христос восстал нагим, без одежд, обозначает, что Он никогда после сего не будет познан, как нуждающийся в пище и питии, в одеждах и покровах. И если, совершая домостроительство, Он добровольно подвергался сей необходимости, как ставший причастником нашего естества, то такое воскресение обозначает также и восстановление Адама к прежнему состоянию, когда он был наг в раю и не стыдился. Впрочем, как Бог, хотя и воплотившийся, Христос был облечен богоприличнейшею славою, ибо Он Сам одевается светом яко ризою, по слову пророка Давида (Пс. 103:2). И Петр со Иоанном возвратились домой, быв приведены виденным к вере, – Марии же Магдалине не сказали ничего: пoелику Единый Премудрый устроял, чтобы неверующая лучше убедилась виденным, чем слышанным. Итак, она стояла у гроба вне плача и, приникши, увидела двух ангелов в белых и светлых одеждах, сидящих – одного у головы, и другого у ног, где лежало тело Иисусово (Ин. 20:12).... И когда подобало преложить плач на радость, она не перестала плакать, так что ангелы как бы с упреком сказали: «жено, что плачешися», как бы говоря так: «женския слезы не свойственны веселому духу: ибо какое место – плачу после такого зрелища»? Но, продолжая оставаться в том же неверии, пoелику смущение продолжалось для того, чтобы она словами, прибавленными немного позже, она совершенно очистилась к вере, она сказала им: «взяша Господа моего, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20:13). Сказавши сие, она обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это – Иисус, – частию потому, что она была омрачена слезами, и как бы подавлена тьмой; частию потому, что Иисус так расположил дело, чтобы она не узнала Его. Посему Он и сказал ей: «жено, что плачеши? кого ищеши? Она же мнящи, яко вертоградар есть, глагола ему: Господи, аще ты еси взял его, повеждь ми, где еси положила его: и аз возму его» (Ин. 20:14–15). И, может быть, не сверх приличного она приняла Иисуса за вертоградаря: пoелику Он был исгинным и бессмертным вертоградарем, исправлявшим в саду при гробе, как в раю, падшую жену, которая соблазнила Адама, первого вертоградаря. Так все исполнено таинств и должно быть применяемо к высшим и Божественным мыслям.

Когда же Марии говорила сие и пыталась узнать о теле и уже обратилась с тем, чтобы уйти, Проникающий до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судящий помышления и мысли сердца (Евр. 4:12), увидевши, что она достаточно испытана, одним словом отсек ее неверие, и сомнение жены возвел к ведению, сказавши: только одно: «Марие». Она тотчас обернулась и, изрекши: «Учитель», – хотела взяться за ноги Его, но услышала: «не прикасайся Мне, не у бо взыдох ко Отцу Моему» (Ин. 20:16–17). Уже получивши, говорит Он, сей дар (ибо вместе с другою Мариею ты осязала Меня и поклонилась, и держала ноги Мои), ты до того презрела его, что еще не уверовала, и ничего великого не помыслила обо Мне в душе, но доселе искала около гроба Того, Кто Божественно был в вышних со Отцем. И теперь не прикасайся Мне, если с такою же мыслию ты думаешь, что Мне не достает еще войти ко Отцу. Не убо взыдох ко Отцу Моему, как ты думаешь: иди же ко братии Моей, и рцы им: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему (Ин. 20:17). Пoелику Я был первородным между многими братиями, то теперь не для Себя, а ради вас, братий по плоти, восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему. Ибо если бы Он не назывался Моим Богом, когда во Мне, не видевшем греха, видел невинность человеческого естества, то Он не назывался бы и вашим Богом и Отцем, так как вы были отчуждены от Него. Поэтому-то и ап. Павел говорит в послании к Евреям, что Христос вошел не в рукотворенное святилище (устроенное по образу истинного), но в самое небо, дабы предстать ныне за нас пред лице Божие (Евр. 9:24).

Итак, Мария Магдалина пошла и возвестила ученикам, что видела Господа, и что Он сказал ей это. Когда же пришла и возвестила, опять находит Марию Иаковлеву и Иоанну и некоторых других с ними, поспешающих ко гробу с приготовленными ароматами, когда разошелся мрак зело рано, т. е., в глубокое утро, теперь только начинающееся, как говорит Лука (Лк. 24:1), и, присоединившись, пошла вместе с ними, и по причине пламенного стремления, к Иисусу, оказалась вождем их, и по славе, какую она приобрела этим, евангелисты считают ее первою. Мария Магдалина желала, чтобы оне также уверовали не на основании слышанного от нее или от другой Марии, но на основании того, что видели сами, как напр., присутствие ангелов, – и потому мудро молчала, идя вместе с ними, когда оне, удивляясь и сомневаясь, вопрошали ее (она ожидала свидетельства дел, веруя, что и им самим будет дарована полнота веры тем, что оне увидят). Итак, когда оне увидели камень, отваленный от гроба, то вошли и, не нашедши тела Иисусова, в недоумении увидели предстоящих им в блистающих, подобно молнии, одеждах двух мужей, от которых и услышали: что ищете, живого с мертвыми? Несть зде, но воста..; и возвратившись, говорит св. Евангелист, от гроба, возвестили все это одиннадцати мужам и всем прочим (Лк. 24:1–6, 9). Но те, как толпа, обнаружили более неверия и осмеяли возвещенное: слова жен показались им пустыми, и им не верили до того, что даже Петр, как бы несколько смутившись по причине неверия их, востал и побежал опять ко гробу. Наклонившись снова, он увидел только пелены лежащая, которые он уже видел более ясно, ранее вошедши; и, удовлетворившись одним поклонением во гроб и не заметив никакой перемены, он отошел, дивясь и изумляясь происшедшему и прославляя Устроившего так.

И Мария Магдалина опять, как она отправилась в глубокое утро вместе с теми, которые были с Иоанною, женами, и которые несли ароматы, приготовленные прежде субботы, – также пошла и теперь с Саломиею, которая хотя, поздно, однако купила ароматов, но после субботы, и в той же мысли неленостно поспешала, взявши с собою Марию Иаковлеву (ибо оне сообща покупали и ароматы: оне были сообщницами в пути, а потому и всякое дело почитали общею заботою). И зело заутра во едину от суббот приидоша на гроб (Мк. 16:2); при этом, изъясняя слова, Марк прибавляет: возсиявшу солнцу. И глаголаху к себе, – говорит евангелист Марк: кто отвалит нам камень от дверий гроба? И воззревше. видеша, яко отвален бе камень: бе бо велий зело (Мк. 16: 3). Когда Саломия естественно недоумевала, как она войдет во гроб, и говорила это своим спутницам, оне молча, подняв глаза, самым воззрением дали ответ, пoелику отваленный камень находился еще пред очами. Невероятно, чтобы беспокоились об этом те, которые уже часто видели отваленный камень. Им не прилично было говорить: кто отвалит нам камень, потому что Иудеи запечатали вход гроба, приставив стражу из воинов, и был уже третий день, ибо злодеи говорили Пилату: помянухом, яко льстец Он рече еще сый жив: по триех днех востану (Мф. 27:63). Итак, если жены знали о совершенном чрез ангела чуде и о том, что камень был отвален, что стражи испуганные и омертвевшие убежали, то оне не могли беспокоиться об отвалении камня; если же оне не знали чуда, то надлежало думать о страже, а не о том, как открыть гроб. Но Саломия и не знала этого, и слова вышереченные принадлежали ей одной, ибо Мария Магдалина и другая Мария, когда сидели против гроба, как это передает св. Матфей, делали сие с великим тщанием и видели своими глазами как печать Иудеев, так и вооруженную стражу. Вошедши же, Саломия с другою Мариею увидели юношу, седящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и все ужаснулись: эта – потому, что имела недостаточную веру и была в человеческом расположении духа; а те потому, что часто приходили ко гробу и с любопытством более должного исследовали о воскресении, ибо юноша, могущий устрашить величием, явился также и для этого. И смешивая со страхом ободрение и радость (чрез блеск одежды, чтобы в праздник оне не молчали от страха), он говорит с ними более строго, повелевая не быть любопытными после стольких видений, но оставаться твердо убежденными в том, что он видели. Идите, – говорит он, – рцыте учеником Его и Петрови (ученикам, как таким, которые часто не веровали; Петру, как такому, который по одинаковому с вами любопытству вторично пришел ко гробу), яко варяет вы в Галилеи: тамо Его видите, яко же рече вам (Мк. 16:7), – вам, женам, утром в субботу, явившись свитающи во едину от суббот, как написал св. Матфей (Мф. 28:1). Ученикам же Он не говорил, что по воскресении встретит их в Галилее; за исключением того случая, когда они, после таинственной вечери, воспевши вошли на гору Елеонскую (что записали Матфей и Марк), и Спаситель сказал здесь: по воскресении Моем, варяю вы в Галилеи (Мф. 26:32). Вышедши же из гроба, Мария и Саломия, объятые страхом и трепетом, побежали, и никому ничего не сказали: бояху бося (Мк. 16:8), частию благодаря страху, внушенному юношею, частию потому, что день уже настал, и иудеи, ходя туда и сюда, были готовы к убийству.

В Евангелии от Марка к словам: бояху бося прибавлено и следующее: Воскрес же Иисус заутра в первую субботу, явися прежде Марии Магдалини, из нея же изгна седмь бесов (Мк. 16:9). По–видимому, здесь содержится нечто противоположное тому, что мы сказали ранее. В самом деле, если неизвестен час ночи, в который Спаситель воскрес, то почему написано, что Он воскрес "заутра»? Но это выражение нисколько не будет представляться противоречащим, если мы станем читать его рассудительно. Выражение – «воскрес» нужно совершенно отделить и потом продолжать: «заутра в первую субботу явися прежде Марии Магдалини», дабы слово – «воскрес» относилось, согласно с Матфеем, к времени более раннему, а выражение «заутра же» – к явлению бывшему Марии, которая прежде с другою Mapиею и потом одна опять видела Господа, ибо «заутра» обнимает все время, приходящееся после пения петухов. И так как было четыре времени, и столько же было приходов и жен ко гробу, то Дух Святой устроил дело так, что каждый Евангелист описал отдельный момент времени. Евангелист Матфей упомянул о тех, которые в вечер субботний приходили ко гробу, и о сошествии с неба одного ангела, отвалившего камень, Иоанн написал, как Мария одна приходила во мраке до рассвета и видела во гробе двух ангелов; Лука – о других, приходивших около самого рассвета. А Марк говорит об иной пришедшей, когда солнце взошло, вместе с некоторыми уже ранее бывшими у гроба; и те видели двух, представших им, мужей, эти же – одного юношу, сидевшего с правой стороны. Но все евангелисты передали, что ангелы были облечены в белые одежды. Итак, если кто соединит написанное каждым в отдельности по порядку времен, то может установить полное согласие и составить одно целое повествование, как будто описывал все один, а не многие. И в самом деле, если бы все упомянули об одном приходе жен, что он произошел в один момент времени, и сказали бы, что явились не те же ангелы, или, говоря об одном и том же явлении, сказали, что оно произошло в разные времена, то такое повествование можно было бы обвинять в противоречии. Но если и времена различны, и лица явившиеся не одинаковы (пoелику Бог многими способами желал возбудить веру в невероятное чудо воскресения), – и что пропустил один, то сообщил в повествовании другой Евангелист: то такое повествование, конечно, свободно от всякого упрека.

Евангелие упоминает о многих Мариях; число их надлежит определить тремя, которых вместе исчисляет Иоанн, говоря: Стояху же при кресте Иисусове Мати Его, и сестра матере Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина (Ин. 19:25). Мария Иаковлева и называемая у других евангелистов материю Иосии (Мк. 15:40) была Богородица, а не другая. Промыслом было так устроено, что сокрывалось и Божественное рождение, и кровожадным иудеям не объявлялось, что Дева зачала от Святого Духа около того времени, когда надлежало вести Ее к брачному ложу. В Писании сказано, что и муж Ее и отец Иисуса именовался Иосифом; так и Богородица называлась и считалась материю Иосии и Иакова, сыновей Иосифа Древодела от первого брака, в детском возрасте оставшихся от его умершей жены. Конечно, об этом Иудеи говорили, хуля Спасителя: не сей ли есть тектонов сын? не мати ли Его нарицается Мариам, и братия Его, Иаков, и Иосий, и Симон, и Иуда (Мф. 13:55)? И потому Иоанн, свободно писавший Божественное повествование, назвал Ту, Которая стояла при кресте Материю Иисусовою, как это было и на самом деле; прочие же евангелисты, делавшие многое по домостроительству с известною целию, назвали Ее материю Иакова и Иосии (ибо это были первые и известные сыновья Иосифа). Этим ясно показывается также и то, что, благодаря такому домостроительству и возникшему отсюда мнению, Мария могла безопасно присутствовать при спасительной страсти: пoелику если бы народ узнал, что Она – Дева, то, вероятно, Она погибла бы от рук злобных иудеев. У евангелистов Она называется материю лишь одного из сыновей Иосифа, Мариею Иаковлевою или Мариею Иосиевою. Марк же назвал Ее материю Иосии, и Иакова малого (так как был другой Иаков – Алфеев, великий, причисленный к лику двенадцати апостолов, между тем как малый не был в числе их).

Кто-либо не без основания может усомниться и в том, как Спаситель, обещая ученикам (и чрез ангелов и Сам) явиться им в Галилее, явился также и в Иерусалиме, дабы исполнить обещанное. Ибо, по евангелисту Луке – в самый день воскресения одиннадцати собравшимся вместе, а по евангелисту Иоанну и в этот и в восьмой день Он даровал явление, став посреди и говоря; "мир вам», и даже дозволив Фоме осязать себя (Ин. 20:27). Но это показывает лишь богатство щедрот и человеколюбия, ибо Господь не сказал: «только в Галилее увидят Меня»; и, явившись в Иерусалиме, Он не отказался явиться в Галилее, как обещал. Спаситель и в Иерусалиме явился запершимся, страха ради иудейского, в доме и нуждавшимся в Его присутствии; и исполнил обещанное, явившись также в Галилее: то и другое было совершенно человеколюбно и согласно с истиною. Сказанное же у св. Матфея, именно, чтобы апостолы шли в Галилею, где они и увидят Его, имеет некоторое таинственное и великое значение. И подлинно, так как Христос имел часто являться им, то слова обетования Его относятся к одному, как особенно важному, явлению Его на горе: пoелику в сие время, когда они приступили и поклонились Ему, некоторые же сомневались, Он с полною Божественного величия властию сказал им: дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли (Мф. 28:18). Ибо, что имел Он по естеству, как Бог, то (говорится о Нем) Он принял, как человек, соделавшись им по домостроительству, – почему Он говорит также: прослави Мя Ты, Отче, у тебе Самого славою, юже имех у тебе, прежде мир не бысть (Ин. 17:5). И потом Он прибавляет слова, по которым апостолы имели уловить всю вселенную, и в которых состоит все таинство благочестия: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа: учаще их блюсти вся елика заповедах вам; присоединяет также и то, от чего зависит исполнение сих слов; и се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. (Мф. 28:19–20). Поэтому Спаситель и говорит: «возвестите братии Моей, дабы они шли в Галилею, и там увидят Меня» (Мк. 16:7). Взирая на это явление, как на явление особенное, Он еще более предсказывал им другими словами, незаписанными в Евангелиях, потому что если бы не было так, то Матфей не сказал бы: «единии же надесяте ученицы идоша в Галилею, в гору, аможе повеле им Иисус» (Мф. 28:17), между тем как в Евангелиях Иисус никогда не обещал им явиться на горе. Ибо прежде этого явления, происшедшего на горе, Он явился при море Тивериадском семи бывшим вместе, т. е. Петру, Фоме, Нафанаилу и сынам Заведеевым с двумя другими учениками, как записал это Иоанн (Ин. 20:8). Но слова: «там увидят Меня» относились к горе, аможе заповеда им Иисус, повелевая словами, исполненными Божественного величия: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. И не без цели, кажется, на горе Галилейской, а не где-либо в другом месте, произнесены сии слова, ибо «Галилея» значит «скатившаяся» (отсюда и «Галгал» обозначает «колесо»); итак, эти слова, произнесенные из уст Спасителя, прокатились по всей вселенной, как бы колесо с высокой горы, и все народы и царства крестились во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Впрочем, выслушав сии слова, ученики не отправились тотчас ни к какому народу, но оставались до Пятидесятницы в Иерусалиме, ожидая явления Духа Святого, Который сошел на них в виде огненных языков. Когда Господь являлся им в течение сорока дней и собрал их вместе, как говорит св. Лука в начале книги Деяний, то повелел и заповедал им следующее: «от Иерусалима не отлучатися, но ждати обетования Отча, еже слышасте (говорит) от Мене: яко Иоанн убо крестил есть водою, вы же имате креститися Духом Святым» (Деян. 1:4–5). И весьма хорошо Господь повелел им «не отлучатися» от Иерусалима (т. е., надолго не уходить и далеко не отлучаться), а не сказал, чтобы они совсем не выходили из Иерусалима (и как сказал бы это им Тот, Кто повелел им идти в Галилею?). А изреченное в конце Евангелия от Луки: и бысть егда благословляше их, отступи от них, и возношашеся на небо (Лк. 24:51), – и написанное у Марка: Господь же убо, по глаголании Его к ним, вознесеся на небо, и седе одесную Бога (Мк. 16:19), – должно думать, случилось в сороковой день, согласно тому, что передается в Деяниях, ибо они более подробно излагают и изъясняют то, о чем кратко говорится в Евангелиях.

Таково то, что содержится в Евангельских чтениях ночи Господней, что может смутить неведущего, и что, как долг, мы передали вам... Да даст же нам Бог силу удаляться от зла и творить добро, по благодати и человеколюбию Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, Ему же слава и владычество со Отцем и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь ²¹¹.