V. Е. В. Романенко. Сочинения преподобного Нила Сорского в контексте греческой патристики

Ядром главного сочинения Нила Сорского «О мысленном делании» («От писаний святых отец о мысленном делании: что ради нужно сие и како подобает тщатися о сем»; в исторической литературе его чаще всего называют «Уставом») является трактат «О различии нашей борьбы и победы над восьмью главнейшими страстными помыслами и прочими». Это классическая тема в святоотеческой литературе: трактаты о борьбе с восьмью греховными помыслами есть среди сочинений преп. Нила Синайского («О осмих помыслех»), преп. Иоанна Кассиана Римлянина («Послание к епископу Кастору о восьми вредных помыслах» – PG 28. Col. 872–905). К подобного рода сочинениям можно отнести и «Лествицу» преп. Иоанна Лествичника. Творение Нила Синайского «О осмих помыслех» довольно часто встречается в русских списках XV-XVI веков, оно находится в сборнике, принадлежавшем преп. Кириллу Белозерскому (PH Б. Кир. -Бел. № XV). В одном из сборников преп. Кирилла иноком Феогностом переписана также «Лествица» Иоанна Синайского (РНБ. Кир. -Бел. № XI, 1422 г.). В литературе уже высказывалось мнение, что Нил Сорский «в значительной мере базировался» на сочинении Нила Синайского¹¹². Однако сравнение текстов показывает, что преп. Нил Сорский, изучивший творения разных авторов, создал совершенно новое, оригинальное сочинение. В свое время известная немецкая исследовательница творчества Нила Сорского Ф. Лилиенфельд провела идентификацию святоотеческих цитат в сочинениях преп. Нила¹¹³. По ее подсчетам, чаще всего Нил Сорский цитирует Иоанна Лествичника (тридцать пять цитат), Исаака Сирина (тридцать четыре), Симеона Нового Богослова (девятнадцать), преп. Григория Синаита (тринадцать); Нила Синайского он цитирует четыре раза. Однако эта статистика дает неточное представление о литературных предпочтениях преп. Нила. Особенность авторской манеры Нила Сорского такова, что он очень часто прибегает к так называемому обобщенному, свободному цитированию, не указывая при этом источник. Зачастую Нил Сорский сокращает цитату, выбирая из нее главное, иногда перестраивает, делая смысл более понятным, иногда обобщает сразу несколько цитат одного или разных авторов. Например, рассуждая на тему о борьбе со страстью печали, св. Ефрем Сирин приводит такое запоминающееся и образное сравнение: «Ибо Он (Господь. – Е. Р.) знает, сколько душа должна подвергаться испытанию и искушению, – столько и попускает. Если горшечник, сделав сосуды, не положит их в печь, чтобы обожженные отвердели, то не бывают они годными к употреблению людям. Но и (полагая их в печь), знает он, сколько времени, чтобы перегорев не истрескались; и опять не вынимает прежде времени, чтобы не остались недоделанными и не годными к употреблению. Итак, если люди в рассуждении тленнаго имеют столько разборчивости и знания, то кольми паче Бог знает, сколько имеют нужды в испытаниях и искушениях души, желающия угодить Ему и вожделевающия улучить вечную жизнь»¹¹⁴. Нилу Сорскому, видимо, понравилось это рассуждение своей наглядностью, он использует его в тексте своей главы «О печали», но при этом сокращает цитату и дополняет другим образным сравнением: «Ибо никогда не оставляет Бог душу, уповающую на Него, чтобы ее одолели напасти, потому что знает все немощи наши. Если людям ненеизвестно, сколько мул, сколько осел, сколько верблюд может понести груза, и возможное каждому нагружают, так же горшечнику известно, сколько времени в огне сосуды держать, чтобы, пробыв дольше, они не растрескались, ни также, прежде достаточного обжига вынутые, не оказались негодными, – если столький разум у человека, не намного ли больше – неизмеримо больше! – знает Божий разум, сколько душе подобает вынести искушения, да будет искусной и пригодной для Небесного Царствия, и не только будущей славы, но и здесь утешения благого Духа сподобится?»¹¹⁵ Эта цитата не отражена в статистике Ф. Лилиенфельд, поскольку никак не выделена в тексте Нила Сорского. Исследовательница подсчитала, что преподобный только дважды цитирует сирийского автора. Однако обнаружение свободных, обобщенных цитат говорит о том, что преп. Нил гораздо активнее использовал сочинения св. Ефрема, чем это может показаться на первый взгляд.

Иногда Нил Сорский пересказывает святоотеческую цитату по памяти, оставляя так называемую «слепую ссылку» – без указания имени автора. В главе «О борьбе с блудом» он дает монаху совет: «И сохраняй себя от бесед с женщинами и от воззрения на них, и избегай сопребывания с юными и лицезрения их женственных и гладких лиц, ибо это дьявольская сеть для иноков, как сказал кто-то из отцов». Этот кто-то, видимо, преп. Ефрем Сирин. В такой же главе у преп. Ефрема сказано: «Если приметишь, что какой-нибудь помысл влечет тебя на свидание с отроком или красивою женщиною, то знай, что приближаешься к вражьим сетям. Если и по рассуждении не оставляешь своего намерения, то знай, что ты уже опутан сетями, и не легко тебе преодолеть сластолюбие»¹¹⁶.

В этой же главе у Нила Сорского есть еще одна обширная обобщающая цитата со «слепой ссылкой». «Подобает же нам разуметь, что и это – злые козни дьявола, сказали отцы, если явится когда-то в нашей мысли воспоминание, принесенное им, женских юных красивых лиц, пусть и каких-то благочестивых. Даже если кажутся они бесстрастными, следует быстро отсекать их. Ибо если мы в них помедлим, тут же злой прельститель, превратив, низвергнет помысел в мерзкие и скверные похоти»¹¹⁷. Вывод помогает нам найти первоисточник в сочинении св. Кассиана: «Первым и главным действием хранения чистоты сердца да будет у нас то, чтоб, когда по тонкой подсаде дьявольской злокозненности, прокрадется в ум наш воспоминание о каком-либо лице женского пола, хотя бы то матери, сестер, родных и даже святых жен, – мы, как можно скорее, спешили изгнать его из наших мыслей; дабы, если долго промедлим в таких помышлениях, враг наш обольститель от тих жен не перевел незаметно ума нашего и к таким, чрез которых мог бы всеять душевредныя мысли»¹¹⁸. Это сравнение тем более важно, что ни одной прямой цитаты из сочинений Иоанна Кассиана в тексте у Нила Сорского нет, не указаны они и в статистике Лилиенфельд. По наблюдениям исследователей, списки сочинений Кассиана появились на Руси довольно поздно: в конце XV века. Между тем знакомство Нила Сорского с творениями Кассиана очевидно. Интересно, что совпадают цитаты из сочинений Нила Сорского и творений Кассиана по переводу русского издания «Добротолюбия». Известно, что составитель «Добротолюбия» свт. Феофан Затворник переводил сочинения Кассиана по греческому «Добротолюбию», составители которого свт. Макарий Нотара и преп. Никодим Святогорец, в свою очередь, использовали тексты, найденные в афонских скитах и монастырях (в основном были использованы рукописи из библиотеки Ватопедского монастыря). Преп. Нил Сорский долгое время подвизался на Афоне. Видимо, именно там он получил возможность ознакомиться с сочинениями св. Кассиана, в которых звучит прямая речь подвижников египетской Фиваиды.

В главе «О борьбе с чревоугодием» св. Кассиан говорит так: «Касательно образа воздержания в пище или постничества, не может быть постановлено одинаковое для всех правило; потому что не у всех тел одинакова крепость, добродетель же сия соблюдается не одною силою души, но должна соразмеряться и с силою тела»¹¹⁹. Ему вторит Нил Сорский, добавляя для убедительности образное сравнение: «Все же разнообразие природы одним правилом объять невозможно, поскольку великое различие имеют тела в крепости, – как медь и железо по сравнению с воском»¹²⁰.

В главе «О тщеславии» Нил Сорский варьирует цитату из сочинения Иоанна Кассиана: «Тщеславие новоначальных и тех, которые мало еще преуспели в добродетелях и в ведении духовном, обыкновенно превозносит или за тон голоса, то есть что приятнее других поют, или за то, что тощи плотию, или красивы телом, или что имеют родителей богатых и благородных, или что презрели военную службу и почести»¹²¹. В другой главе, «О гордости», Кассиан опять возвращается к этой теме: «Он не перестанет или хвалиться знатностью рода, или надмеваться прежним мирским чином, который оставил только телом, а не сердцем...»¹²²

Нил Сорский говорит о тщеславии так: «Есть и некоторые, которые превозносятся ничем, то есть хорошим голосом при пении или ясностью произношения в пении, речи и чтении. Какую же похвалу от Бога имеет человек за то, что не его волей достигается, но естественным называют отцы?»; «Есть и такие, что кичатся, происходя от известных в миру родителей, или имеют родственников среди мира преимуществующих в славе мира, или кто сам в каком-то сане или в чести в миру был»¹²³. «И это все безумие», – завершает уже от себя преп. Нил.

Не прямые, а свободные обобщающие цитаты чрезвычайно важны не только для того, чтобы показать круг чтения преп. Нила, но и для характеристики творческого метода великого старца и его отношения к святоотеческим текстам. Он не просто цитирует, подбирает ряд цитат, соответствующих ходу его мыслей. Нил Сорский не боится рассуждать внутри этих цитат: сокращать, добавлять, уточнять, объединять. ля чего он это делает? Главы «О мысленном делании» были написаны преподобным в конце жизни. И написаны не для себя. Сам он уже опытным путем исследовал то, о чем говорил. Главной заботой преподобного были его ученики. И потому он поступает в соответствии с методикой любого преподавателя: пытается сложные понятия объяснить просто, поэтому перестраивает фразы, комментирует, часто использует образные сравнения.

Однако сочинение Нила Сорского не является компилятивной работой, написанной с духовно-назидательной целью. Это самостоятельный богословский труд. В своем сочинении «О мысленном делании» преп. Нил объединяет святоотеческое учение о восьми страстях с учением преп. Григория Синаита об умной молитве. Нил Сорский изучал всю традицию богословия «обожения», он цитирует и творения святых Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова и других христианских мистиков. Но Синаита преп. Нил ставил на первое место, как сумевшего обобщить этот тысячелетний опыт. «И вот этот блаженный (Григорий Синаит. – Е.Р.), всех духоносных отцов охватив сочинения, последуя прочим, повелевает иметь прилежное попечение о молитве, от всех помыслов удерживаясь в ней, если можно, не только злых, но и мнимых благих»¹²⁴. Объединяя творения древних святых отцов о борьбе с грехом и богословие исихазма, ставшее особенно актуальным в эпоху XIV-XV веков, Нил Сорский следует за логикой святоотеческого учения. Ибо совершенствование души через борьбу с греховными помыслами есть только подготовка к главному деланию – стяжанию умной молитвы. «Ибо память Божия, то есть умная молитва, – высшее из всех деланий и глава добродетелей, как любовь Божия», – повторяет он слова Синаита¹²⁵.

Создавая богословский трактат об умном делании на основе творений святых отцов, преп. Нил Сорский расставил в нем свои, русские, акценты. Таким акцентом, безусловно, является тема монашеского нестяжания. Сама по себе эта тема традиционна для святоотеческой письменности. Святые отцы учили, что нестяжательная жизнь отсекает попечения и создает необходимые условия для молитвы. «Молитва, – говорил Нил Синайский, – требует великого безмолвия и долгого свободного времени»¹²⁶. Ему вторит Иоанн Лествичник: «Нестяжательный чисто молится; а любостяжательный во время молитвы бывает исполнен вещественных образов и будто им молится»¹²⁷. В своей главе «О сребролюбии» Нил Синайский рисует выразительный образ замученного стяжательством монаха: «А кто печется о волах, ежедневно пересчитывает стада овец, непрестанно ухаживает за виноградниками, рощами, нивами и садами, так что и продолжения дня недостаточно ему для сих работ; тот – где и когда будет иметь вспомнить о Боге?.. А если и найдет возможность изредка делать это между многих дел, то как принесет он Владыке чистое моление, когда мысль его не отрешена от того, о чем имеет он много заботы и попечения?.. Или не примечаешь, как сокрушают тебя днем дела, а ночью забота о них, время отдыха делая временем мучений? Ибо тогда память, приводя на мысль, кто нарушил межу, кто причинил вред плодам, кто прекратил водотечи для орошения, кто потравил пастбище, кто делает или сделал другую какую-либо обиду, и о каждом он упорствует и спорит, – приводит тем в неистовство раздражительную силу души, возбуждая ко мщению, не давая времени на сон и покой, и тем паче на молитву»¹²⁸. Рассуждения Нила Сорского показывают, что наибольшее влияние на него в этом вопросе оказал именно преп. Нил Синайский (святой, в честь которого, видимо, был пострижен Нил Сорский). Нил Синайский четко формулирует, что есть нестяжание. Это неимение излишнего. «Мерою приобретения должна служить потребность, что превышает эту меру, то есть излишество»¹²⁹. Так же определял нестяжание и преп. Нил Сорский. «От излишнего же надо всячески отказываться», – говорил он¹³⁰. Нил Синайский различал две степени нестяжания: высшую, райскую, доступную только некоторым великим святым, – когда подвижник не прилагает никаких усилий для своего пропитания: питается травой и уповает на Бога; и среднюю, скромную, при потовом труде в уповании на Бога. Причем отдавал предпочтение средней степени: «Но много имеет полезного и средняя нестяжательность, как сообразная со временем и нуждою»¹³¹. Средней меры нестяжальности придерживался и преп. Нил Сорский: «Мы избираем селения безмолвия... приобретая нужное на потребу от трудов своих. Если же нет, то, принимая малую милостыню, откуда усмотрит благость Его»¹³².

То, насколько часто на протяжении одиннадцати глав Нил Сорский возвращается к этой теме, говорит о важности проблемы. Прямая, авторская речь звучит уже во второй главе «Устава», где Нил Сорский объясняет цель предпринятого им труда: «Я дерзнул отчасти пересказать эти святые писания духоносных слов, да познаем хоть немного, каким окаянством объяты мы и какому безумию предаем себя, стремясь к приобщению к миру сему и к преуспеянию в нем, приобретая тленные вещи, и ради них пускаясь в смятения и брани и производя опустошение наших душ»¹³³.

Но особенно важна для понимания нестяжательных взглядов Нила Сорского десятая глава его «Устава», которая называется «О отсечении и беспопечении истиннем, еже есть умрътвие от всех». Он начинает ее так: «Чудные же эти делания, о которых мы сказали, непременно требуют отсечения беспопечения, то есть умерщвления для всего, и упражнения и внимания в одном деле Божием, как сказали, внимая Премудрости, великие отцы»¹³⁴. Само выражение «умрътвие от всех» Нил Сорский берет, видимо, из сочинения Иоанна Кассиана. Гордость, писал Кассиан, «особенно не уступает, чтобы он (монах. – Е. Р.)... обнажился от всякого земного стяжания; и между тем как отречение от мира ничто иное есть, как показание умертвил всему и креста»¹³⁵. И далее иллюстрирует свою мысль цитатами из двадцать седьмой главы «Лествицы» «О безмолвии». «Предварительное дело безмолвия, – говорит Иоанн Лествичник в этой главе, – есть отложение попечения о всех благословенных и непозволительных вещах, ибо кто отворяет вход первым, тот, без сомнения, впадает и в последние. Второе дело молитва без лености; а третье – хранение сердца неокрадываемое»¹³⁶. Нил Сорский сокращает цитату: «Дело безмолвия – непопечение и о благословенных, и о бессмысленных вещах и молитва без лености, а третье – неокрадываемое делание сердца»¹³⁷. А далее он толкует каждое из понятий, использованных Лествичником: «Благословенными вещами он (Лествичник) называет не те, что ныне у нас обычны, – заботы о стяжании сел и о содержании многих имений... Но те, что в благом образе случаются и кажутся беседами ради спасения души». Итак, беседы о спасении души, которые по видимости кажутся благими, а на деле вредят безмолвию, Нил Сорский называет «благословенными вещами», а заботы о стяжании сел «бессмысленными вещами». Однако в двадцать седьмой главе «Лествицы» нет подобных комментариев, это собственная трактовка Нила Сорского. В неполезных разговорах, от которых рождаются «любопрения и прекословия, роптания и осуждения, и уничижения, укорение и прочее зло», а также в стяжаниях сел и имений он видел главных врагов безмолвия и молитвы. В завершение этого важного рассуждения преп. Нил повторил известный афоризм Иоанна Лествичника: «Маленький волос тревожит око, а маленькое попечение исчезнуть заставляет безмолвие».

«Браней же, тяжб и ссор из-за телесных лихоимств, как яда смертельного, да отбегаем», – не преминул повторить в конце одиннадцатой (последней) главы своего сочинения преп. Нил Сорский, по сути завершая его подобным наставлением¹³⁸.

Учение старца Нила о нестяжании носит духовный, исихастский характер и совершенно не имеет той социальной окраски, которую ему обыкновенно приписывают в исторической литературе. Нестяжание как социальное и политическое учение сформулировал в своих полемических сочинениях князь-инок Вассиан (Патрикеев): он критиковал монастыри и монахов за сребролюбие, стяжания, угнетение крестьян, всячески поддерживал великокняжескую власть в стремлении ликвидировать монастырские вотчины. Однако это была борьба во имя борьбы. Суть же духовного учения Нила Сорского, которую он пытался объяснить на церковном Соборе 1503 года и в своих сочинениях, состояла совершенно в ином: он призывал монашествующих вернуться к главному своему призванию – умной молитве.