Пастырское богословие
Глава I. Основы пастырства как богоустановленного института
1. Оправдание пастырства по данным истории, психологии, мистики, догматики, экзегетики
Пастырство есть сложное явление в человеческой жизни. Оно отнюдь не навеяно историей или обстоятельствами. Оно – факт изначальный и необходимый для человечества. Пастырство существует в Церкви по Божественному праву. «Сама общественная жизнь, – говорит профессор Милов, – в силу простого разделения труда выделила из себя специальный класс руководителей религиозной общественной жизни7. Факт существования названного класса людей дает ему полное право быть предметом и специальной науки.
Пастырство – богоустановленное благодатное служение – явилось самым замечательным историческим фактом в человеческой жизни. Оно показало свою жизненную силу, выдержав серьезные исторические испытания. Причем, оно не исчезло с развитием человечества, как канули в неизвестность многие древние человеческие учения.
Существуют различные взгляды и теории, объясняющие происхождение пастырства как явления чисто случайного или вызванного исторически сложившимися обстоятельствами. Некоторые склонны считать пастырство вымыслом и изобретением отдельных лиц: жрецов, законодателей, – в целях чисто корыстных или с точки зрения общественных интересов. Протоиерей Н. Петропавловский говорит, что «подобные гипотезы потеряли всякое значение даже в глазах нехристианских мыслителей8. Такие поверхностные, неосновательные объяснения происхождения пастырства разбиваются о твердые основания, на которых зиждется пастырство. Главных основ пастырства пять.
а) Историческая основа
По времени своего происхождения пастырство – самое древнее явление в жизни человека. Своими корнями оно уходит в глубь веков и относится ко времени грехопадения первых людей. Нарушив общение с Источником жизни – Богом – и вкусив плоды своего преступного опыта, прародители всеми силами стремились вновь восстановить живительную связь, что могло произойти только через всецелое примирение с Богом. Жажда примирения нашла свое выражение в жертвоприношениях, время появления которых относится к самому раннему периоду истории человечества.
Вначале жертвоприношения могли совершать все члены семьи (пример жертвоприношения Каина и Авеля, Быт. 4, 3–5). Позже эти обязанности ложились на глав семейств, которые стали обладать правом исполнения религиозных обрядов. Замечательно, что даже в наше время среди народностей существуют некоторые племена, не имеющие специального класса жрецов, но обязанности их выполняют главы родов или племе9.Так в первобытном периоде у всех народов мы находим пастырство без жрецов. Поэтому утверждение, что пастырство есть изобретение, намеренно вымышленное и навязанное людям жрецами или законодателями, отпадает, так как оно гораздо древнее жрецов и законодателей; последние не могли быть изобретателями того, что предшествовало им. Вместе с общественным развитием человечества изменилась и форма религиозного служения. Право отправления религиозного культа переходит от отдельных лиц, представителей родов, к специальному классу людей. Представителям всего общества. Так сама жизнь, в силу необходимости, выдвигала специальный класс людей. В языческих религиях этот класс составляли жрецы, а в религии богоизбранного иудейского народа – ветхозаветное священство. Вполне неосознанное общечеловеческое тяготение к пастырству способствовало установлению Божественным Промыслом пастырского служения в Ветхом Завете. В лице Моисея, Аарона и левитов Господь избирает к великому служению с высокими духовными качествами людей, полагает начало ветхозаветному пастырству. Что пастырство в Ветхом Завете явилось не случайно и не по воле людей, облеченных властью и заинтересованных в исполнении тех или иных законов, показывает замечательный исторический факт – страшное наказание Корея, Дафана и Авирона и их сообщников, восставших против начальства Моисея и Аарона (Числ. 16,5–20) и стремившихся присвоить себе священническое достоинство. Кроме того можно привести другой пример, указывающий, что пастырское служение не было зависимо от человеческих прихотей. Пророки – пламенные пастыри израильского народа, пользующиеся всегда абсолютным авторитетом, свое призвание и посвящение для общественного служения полностью принимали только от Бога, но не от людей (3Цар. 19, 16; Числ. 12,6). Ветхозаветное священство, ввиду особого теократического строя Израиля, а также по своему высокому назначению носило характер высочайшего служения, сопряженного с высокими обязанностями. Св. Амвросий Медиоланский в своей книге, посвященной пастырям Церкви, пишет о пастырском служении в Ветхом Завете: «Великие и подобные обязанности и сами по себе, и в общем значении своем, но на столь высоком служении, каково пастырское служение священнослужителей, получают значение особенной важности; ибо звание левитов так высоко и так важно, что Моисей, благословляя сынов израилевых по их коленам пред смертию своею, в благословениях своих о колене Левиином изрек: дадите Левию явленная его10. Как видим, левиты не наряду с прочими людьми считаются, но предпочитаются всем, ибо они избираются из всех и посвящаются Господу как первенцы для служения и отпущения грехов. Священны и обязанности их, когда Сам Господь заповедал Моисею: «Виждь, – говорит ему, – племене Левина да не сочислиши, и числа их, да не приимеши среди сынов израилевых. И ты пристави левиты к скинии свидения, и ко всем сосудом ея, и ко всем елика суть в ней: да носят скинию, и вся сосуды ея, и тии да служат в ней, и окрест скинии да ополчатся» (Числ. 1,49–5111.
К историческому оправданию пастырства можно отнести и факт всеобщности религии в человеческом роде, которая не может мыслиться без специального класса людей, возглавляющих религиозную жизнь обществ. Уже древние мыслители: Платон, Аристотель, Цицерон и Плутарх обращали внимание на этот знаменательный факт и на факте всеобщности религии в человеческом роде основывали доказательство бытия Божия.
б) Психологическая основа
Кроме внешнего исторического основания пастырство имеет и внутреннюю психологическую основу, вытекающую из духовной природы самого человека. Пастырство относится к глубоко врожденным потребностям человеческого духа. Оно могло исказиться в истории человеческой жизни, как исказилось в языческих религиях, но не могло уничтожиться, потому что было выдвинуто самим народом. Созданный по Образу Божию человек, хотя и отпал от Источника Жизни, но врожденная способность стремиться к богоподобию, к своему Первообразу, осталась в падшем человеке. Жажда общения с Богом и сознание невозможности единения по причине греховности, враждующей против Бога, порождают идею посредничества. Так внутренняя духовная нужда человека выдвигает ходатаев и посредников между грешным человеком и Богом. Выдвинутые народом представители должны были обладать высокими нравственными и духовными качествами. Народное сознание не могло допустить, что порочных людей Бог может услышать. Поэтому нравственная чистота и целомудрие служителей культа были необходимыми условиями сближения с Богом. В языческих религиях служители алтаря – жрецы, весталки и другие – должны были вести безбрачную жизнь. Эти требования в языческой и иудейской религиях с особой силой уяснились в христианстве. «Подобает убо епископу быти непорочну, единыя жены мужу, трезвену, целомудру, благоговейну, честну, страннолюбиву, учительну, не пиянице, не бийце, не сварливу, не мшелоимцу: но кротку, (не завистливу), не сребролюбцу» (1Тим. 3,2–3). Естественное общечеловеческое сознание греховности и недостоинства общения с Богом выделяет из среды самого народа лучших представителей, которые должны были посвятить свою жизнь служению человечеству в качестве ходатаев и посредников. Особенно ярки выразилась необходимость посредника у еврейского народа в самый ответственный момент, когда народ должен был вступить в общение с Богом на горе Синай. Страх и ужас объял весь израильский народ, который сознавал свою преступность пред Богом (Быт. 20, 19). Израиль единодушно просил Моисея быть посредником между народом и Богом, вступить в общение с Ним вместо народа, обещаясь исполнить все, что Господь возвестит народу через Моисея. Такое сознание народом своего недостоинства к богообщению, проникнутое чувством покаяния и страха, было угодно Господу. Профессор Милов говорит, что Господь признает правильным решение народа и принимает Моисея как ходатая народа и провозвестника Своей вол12. И на протяжении всей истории Господь постоянно избирает для пастырского служения людей, которые возвещают людям волю Божию и являются духовными руководителями человечества: «И Той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова» (Ефес. 4, 11–13). Идея посредничества, выдвинутая самим народом не только не умалялась, но росла и укреплялась в сознании людей. Перед пришествием Сына Божия она вылилась в общечеловеческое ожидание Божественного Ходатая, Который окончательно должен был примирить человека с Богом. И это народное чаяние было не напрасным, но исполнилось с явлением в мир «Единого ходатая Бога и человеков, Человека Христа Иисуса, предавшего Себя для искупления всех». (1Тим. 2, 5–6).
в) Мистическая основа
Самым существенным отличием пастырства от всех естественных общественных служений, выдвигающим его на особое место и дающим ему право именоваться служением благодатным, является то, что свое установление, высшие полномочия, благодатную силу пастырство получает от Бога. Святитель Иоанн Златоуст в своем творении о священстве пишет: «Священнослужение совершается на земле, но по чиноположению небесному; и весьма справедливо, потому что ни человек, ни ангел, ни архангелы и ни другие какие-либо сотворенныя силы, но Сам Учитель учредил это чинопоследование, и людей, еще облеченных плотию, соделал представителями ангельского служения. Люди, живущие на земле и еще обращающиеся на ней, поставлены распоряжаться небесным и получили власть, которой не дал Бог ни ангелам, ни архангелам; ибо не им сказано: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси; и елика аще разрешите на земли, будут разрешены на небеси. «Земные» властители имеют власть связывать, но только тело, а эти узы связывают самую душу и проникают в небеса; что священники совершают на земле, то Бог довершает на небе, и мнение рабов утверждает Владыка. Не значит ли это, что Он дал им всю небесную власт13.
Нравственно-мистическое обоснование бытия специального пастырского института с точки зрения экономии домостроительства и идеи Церкви вполне оправдывает деятельность в Церкви пастырей, не выдающихся даже особенной нравственность14. Они наделены полномочиями для руководства другими. Отрицание протестантами и сектантами особой пастырской благодати совершенно тенденциозно.
Пастырь не только ставленник народа. Он, главным образом, избранник Божий, призванный к великому служению среди народа. «Не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас и положих вас, да вы идете и плод принесете, и плод ваш пребудет, да егоже аще просите от Отца во имя Мое, даст вам» (Ин. 15, 16). А святитель Тихон Задонский в поучении о пастырском призвании говорит: «… по общему христианскому гласу, епископы и пресвитеры нарицаются пастырями, и Божие Слово им титул сей присваивает и поручает в руки их стадо Христовых словесных овец, Кровию Христовою искупленных… Без звания и избрания правильного никто не должен в пастырское служение вступать, как говорит Апостол: никтоже сам о себе приемлет честь (иерархическую), но званный от Бога, якоже и Аарон: тако и Христос не Себе прослави быти Первосвященника, но глаголивый к Нему: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя. И святой Предтеча поучает: не может человек принимати ничесоже, аще не будет дано ему с небесе (Ин. 3, 27). Как пророки и Апостолы безпосредственно гласом Божиим избраны и позваны в великое дело их служения, так хотящим вступить в их великое дело надобно ожидать звания и избрания Церкв15. Не только по призванию, но и по характеру своего служения пастырство не может стоять в ряду естественных человеческих служений. Все естественные служения имеют попечение о временном благополучии человека. Пастырство же конечной своей целью имеет привести человека к вечной блаженной жизни. Сообразно этой великой цели пастырям и сообщается в таинстве священства особая благодатная сила Святаго Духа. Только Дух Святый является санкционирующей силой на благодатное пастырское служение. «Вся подает Дух Святый: точит пророчествия, священники совершает, некнижные мудрости научи, рыбари богословцы показа16, – воспевает святая Церковь на праздник св. Пятидесятницы. Пастыри являются носителями чрезвычайных благодатных даров и полномочий. Святой Дионисий Ареопагит в своей книге «О небесной иерархии» пишет о священстве как особом учреждении: «Итак, кто говорит о иерархии, тот указывает на некоторое священное учреждение – образ Божественной красоты. Каждый чин иерархии по мере своих сил принимает участие в делах Божественных, совершая благодатию и силою, дарованною от Бога17.
Высота пастырского служения выделяет пастырей из среды всех людей. Господь называет их «светом мира и солью земли» (Мф. 5, 13–14). А святитель Амвросий Медиоланский, посвятивший свою жизнь пастырскому служению и стяжавший славу великого архипастыря Христовой Церкви, обращаясь к пастырям, пишет: «Вам вверено ведение высочайших таин Божественных, что требует от вас свыше откровенной премудрости: вашему попечению вверена стража и бдительность надзора за нравственностью и спасением народа, что есть дело величайшей правды. Вам вверено хранение завета, требующее от вас мужества мучеников; вам вменяется в непременную обязанность хранить трезвенность ума и блюсти чистоту сердца, то есть, воздержание от всех страстей: всему же этому основание – Христос, а живая вера в Него – высочайшая премудрость18.
г) Догматическая основа
«Шедше научите вся народы, крестяще их во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа» (Мф. 28, 19–20). Но самым очевидным и непоколебимым основанием христианского пастырства является Господь наш Иисус Христос. Пастырство в христианской Церкви должно быть рассматриваемо как учреждение Верховного Пастыреначальника и Господа нашего Иисуса Христа. Спаситель Сам Себе усвояет пастырство, называя Себя добрым Пастырем (Ин. 10,11–14). В притче о Добром Пастыре Господь на все времена дает образ истинного пастыря и отождествляет этот образ с Собой: «Аз есмь пастырь добрый: пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин. 10,11). В собственном универсальном смысле Иисус Христос усвояет Себе вечное пастырство: «… и будет едино стадо и един Пастырь» (Ин. 10,16). В обличительной проповеди, направленной против жестокосердия и неверия Иудеев, Спаситель ставит Себя в параллель с пророком Ионой, поскольку «Он для рода сего» то же, что Иона для ниневитян, то есть, Пастырь и притом больше Ионы (Лк. 11,30–32), то им не будет оправдания в их нераскаянности.
В прощальную ночь, после Тайной Вечери Спаситель вышел с Апостолами в Гефсиманский сад; в эти последние минуты Своего пребывания с учениками, обращаясь к ним, Христос с горечью относит к Себе пророчество Захарии: «Все вы соблазнитеся о Мне в нощь сию; писано бо есть: поражу пастыря, и разыдутся овцы стада» (Мф. 26, 31). Спаситель не только Своей жизнью явил в Себе доброго пастыря и собственным примером освятил пастырство, но оставляет продолжателей Своего великого дела. Господь избирает из простого народа 12 учеников, а потом и 70 учеников. В продолжении всего Своего общественного служения Христос Спаситель готовит учеников к предстоящей пастырской деятельности. С этой целью Господь посылает их на проповедь (Мф. 10,6), сообщает им силу чудотворения (Стих 8), причем, дает им особые наставления, как для начинающих высокое пастырское служение (Стих 8–42). Ясно, что в этот момент Господь основывает пастырство как особый институт, призванный пещись о христианском воспитании людей, учить их новой духовной жизни. Для успешного выполнения трудного пастырского долга Спаситель заповедует Апостолам иметь всегда перед собой образ Пастыреначальника: «Образ бо дах вам, да якоже Аз сотворих вам, и вы творите» (Ин. 13,15). Из жизни и учения Апостолов видно, что в своем трудном служении они постоянно имели перед собой образ Пастыреначальника и Совершителя веры Иисуса Христа (Евр. 12, 2) и завещали всем пастырям то же самое.
Итак, по мысли профессора С. Соллертинского, «христианское пастырство получает от Христа (Пастыреначальника) не только высочайший образ той конечной цели, к осуществлению которой оно должно направить свои силы, но и свое право быть (существовать) до скончания века19, ведя людей к вечному блаженству.
д) Экзегетическая основа
Протестантские богословы не хотят видеть установления пастырства как специального служения. Они говорят, что в Евангелии нигде не указан акт положительного учреждения преемственного духовного служения со стороны Господа. Распространять и передавать дар, принадлежащий только Апостолам, нельзя, – учат протестантские богословы. В оправдание своих ложных взглядов они ссылаются на слова св. Апостола Петра: «Вы же род избран, царское священие, язык свят, люди обновления, яко да добродетели возвестите (и) из тьмы вас призвавшего в чудный Свой свет» (1 Соборное Послание, 2,19). Этот текст, по мнению протестантов, исключает необходимость пастырского служения, так как все христиане «род избран», «царское священие». Зачем нужно специальное священническое служение, когда все священники. Несостоятельность протестантского отрицания пастырства, основанного на произвольном толковании текста Послания Апостола Петра, вполне очевидна. Нет нужды обращаться к другим местам Священного Писания, чтобы показать ложность этого учения. Достаточно лишь дочитать это Послание до конца, чтобы убедиться в неправильности протестантской мысли. В 5-ой главе Первого Соборного Послания (Стихи 1–4) св. Апостол Петр, обращаясь к христианским пастырям, пишет: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых, и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно (и богоугодно), не для гнусной корысти, но из усердия; и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду. И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы20. Из вышеприведенного текста видно, что в апостольское время уже существовал специальный класс христианских пастырей, к которым обращается с наставлением Апостол Петр. Из слов св. Апостола Петра видно, что этот класс пастырей имеет самую тесную связь с Господом и Апостолами. Так, Апостол Петр называет себя «сопастырем», то есть, несущим такое же служение, как и пастыри; а Господа Иисуса Христа именует Пастыреначальником. Какая может быть речь о всеобщем священстве, когда наставляя христиан, Апостол Петр пишет: «Младшие повинуйтесь пастырям» (Стих 5), а не наоборот. Воскресший Господь являлся не всему народу, а только Апостолам, которым должно было стать свидетелями для всех народов, поучал Тайнам Царствия Божия только Своих ученико21. И только Апостолам Христос дал благодатные полномочия учить, руководить людей и соединять их с Богом.
Другим возражением протестантов против пастырства является их мнение, что распространять и передавать дар, принадлежащий только Апостолам, нельзя. Но пастырство существовало и в Ветхом Завете, значит, оно принадлежало не только Апостолам. Апостольское служение отличалось тем, что оно было чрезвычайным харизматическим служением. Пастырство не только богоустановлено (Лк. 24,49; Мф. 28,16–20; Мк. 16,15), но и преемственно от Самого Иисуса Христа. Благодать Апостольская, несомненно, пребывает на современных пастырях, иначе что значило бы повеление Спасителя Апостолам (Мк. 16,15; Мф. 28,19) идти в мир проповедовать Евангелие всей твари, научить все народы? Если бы проповедь прекратилась вместе с жизнью Апостолов, что значило бы обещание Спасителя Апостолам быть с ними «во вся дни до скончания века» (Мф. 28,20) и ниспослать Утешителя Духа, да будет с ними во век (Ин. 14,16; 17,16), если Апостолы мученически окончили свою жизнь в начальный момент распространения христианства? Несомненно, все эти места Священного Писания относятся не только к Апостолам, но и к их преемникам – пастырям. Из этих слов Спасителя следует, что до тех пор, пока существует мир, пастырство будет продолжаться в Церкви Христовой. Святые Апостолы не просто избираются, но и получают освящение для продолжения великого дела как служителя Евангелия. И мы знаем, что Апостолы начали пастырское делание только после того, как явились разделяющие языки (Деян. 2,3–4). Пастырство в собственном смысле определяется моментом сошествия Святаго Духа на Апостолов. С несомненной очевидностью следует, что Иисус Христос учредил пастырство, но совершил и освятил его Дух Святый. Как Господь послал Духа Святаго на Апостолов, чем совершилось их посвящение, так и Апостолы в свою очередь, по непреложному обетованию Спасителя, низводили Духа Святаго на других в Таинстве священства, и ранее этого никто не дерзал принимать на себя звание пастыря. Такое друг-другопринимательное посвящение перешло и на современных архипастырей Церкви, которые в Таинстве священства низводят на посвящаемого благодать Духа Святаго, «немощная врачующая» (Молитва Таинства священства).
Ошибочное суждение протестантов «о всеосвященстве» опирается еще на своеобразное толкование ими слов Апостола Петра, сказавшего: «Устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить жертвы, благоприятные Богу» (1Петр. 2, 5,9). О всесвященстве здесь нет ни слова. «Священство святое» у Апостола означает вовсе не всеобщее пастырство, а только жертвоприношение Богу своей чистоты чрез «отложение всякой злобы, всякого коварства, лицемерия, зависти и всякого злословия», что и есть «духовная жертва святого священства». Адресуя Послание к обрезанным Малоазийским пришельцам, Апостол Петр говорил с ними ветхозаветным языком, сравнивал христиан с священниками, приносящими Богу жертвы не плотские, а духовные. Сама по себе аналогия «священства» Израиля должна быть понимаема лишь, как изображение нравственного освящения Израильского народа путем исполнения заповедей Божиих. В этом смысле пророк Моисей говорит о современных евреях: «Вы будете царством священников». Подобное толкование следует прилагать и к приведенным выше словам Апостола Петра. Вопреки тенденциозной протестантской и сектантской мысли можно с полным правом утверждать, что пастырство есть специальный класс людей, который Дух Святый поставил пасти Церковь Господа и Бога.
Однако, мы здесь хотим напомнить, что учение протестантов о «всесвященстве» находит некоторое свое основание и в Православной Церкви, и даже в Церкви Ветхозаветной. Так в книге «Исход» говорится: «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх. 19,6). Это обетование относится не только к Ветхозаветной церковной иерархии, но и ко всему Израильскому народу.
В Новом Завете учение о «всесвященстве» выражено в Первом Послании св. Апостола Петра (2,5), как уже указывалось выше, и других местах.
Далее даже святоотеческое учение говорит о всесвященстве всех христиан. Так, св. Игнатий Богоносец называет всех христиан «Богоносцами, Христоносцами, Храмоносцами» и т. д. (Еф. 9, с. 380 и др.).
Св. Климент Александрийский пишет верующим: «Мы – род избранный, Царское священие, народ святой22.
Св. Григорий Богослов пишет: «Целый мир священнодействует Владыке… не тельцов, овнов закалают…, но всенощными бдениями и псалмопениями23.
Таким образом, учение о «всесвященстве» имеет место в Православной Церкви. И мы этого не отрицаем. И на первый взгляд кажется, что в этом мы близки к протестантскому учению, но это только на первый взгляд. Православная точка зрения по этому вопросу ярко выражена в «Православном исповедании». Здесь мы читаем, что священство есть двоякое: одно духовное, а другое таинственное. Священство духовное имеют все православные христиане, как учит св. Апостол Петр (1Петр. 2, 9) и св. Иоанн Богослов (Ап. 5,9,10). Такому священству сообразны бывают и жертвоприношения, именно: молитвы, благодарения, умерщвление плоти, предание себя на мученичество за Христа и проч24. Однако, духовное «всесвященство» нельзя признать единственно достаточным для жизни Церкви Христовой. Непременно Церкви нужно священство «таинственное», которое могло бы не только приносить молитвы, но и совершать таинства для освящения людей. Поэтому святой Апостол Павел и говорит, что в Церкви Бог, как в теле, «расположил члены каждый в составе тела… Иных поставил Апостолами, иных пророками, иных учителями» (1Кор. 12, 28).
Таким образом, мы находим, что существование в Церкви особых священнослужителей имеет свою твердую основу, как в Священном Писании, учении святых отцов, так и в потребностях жизни самой Церкви, как определенного общества верующих людей в Господа нашего Иисуса Христа.
Наконец, пастырство получает свое совершенное осмысливание и освящение в величайшей и страшной для нас Первосвященнической молитве Сына Божия (Ин. 17). Исполненный божественной любви Сын молит о тех, кого Он получил от Отца – Апостолов Своих (Стих 6–11) и обо всех тех, которые уверуют во Имя Его. Дабы Отец соблюл их, освятил истиною Своею, чтобы они были с Сыном там, где Он пребывает вечно. Здесь мы имеем венец пастырства, полноту благодати Апостольской в тех, кто идет путем Христовым всегда и в наше время. Для пастырства важны в этой Молитве элементы вероукрепляющего, морального, охранительного характера. Важен завет Отца и Сына об освящении и прославлении учеников – пастырей. Вся Молитва в целом ее значении является предметом изучения Догматического богословия. Нам важно подчеркнуть лишь следующее: в избрании, призвании, в сообщении Духа Святаго всему Пастырскому институту Господь преподал Свою Божественную благодать. И эта благодать Сына Божия почивает доныне и впредь будет почивать на всех преемниках Апостольских: епископах, пресвитерах, пастырях Православной Церкви. Ни сила ее, ни власть, ни плодоносность нимало не изменились.
Первосвященническая Молитва Господа нашего Иисуса Христа с несомненной ясностью утверждает Божественное, а не человеческое происхождение пастырской власти. И если секты протестантов всех толков осмеливаются отрицать Таинство священства, то они во имя разумной последовательности должны отвергать и поставление Христом Апостолов, и исключительное сообщение им и их преемникам Святаго Духа, и всю Первосвященническую молитву нашего Господа. Толчек к такому отвержению особого богоустановленного Института Священства был дан горячим и опутанным церковным сознанием Лютера. Отметим, что историческая обстановка конца средних веков этому весьма содействовала. Лютер оспаривал за римским духовенством власть «вязать и решить» грехи, а за папой Львом Х – право отлучать его от Церкви, с которой он связан навсегда «Самой Истиной». «Мы все священники, – говорит он в «Манифесте к благорожденным христианам Германской нации» (1520 г.), – только настало время проповеди Евангелия, и мы все и священники, и все проповедники».
Сложность обстановки того времени и запутанность ее очевидна. Она тщательно изучается современными протестантами и всем христианским миром.
Итак, пастырство, существующее в Церкви не по человеческому, а по Божественному праву, должно быть признано необходимым в силу данных: истории, психологии, мистики, догматики и экзегетики.
2. Направленность и действенность науки Пастырского богословия
Богословская наука есть одно из проявлений деятельности человека в спасении, есть средство искания и утверждения веры. Богословие как разумное усвоение духовных истин есть, таким образом, орудие богопознания, в котором сочетаются естественный фактор богопознания – человеческий разум – и сверхъестественный – Божественное Откровение. Богословие, следовательно, есть средство спасительного возвышения человеческого разума.
Христианство имеет цель возродить человека всецело, по всем сторонам его духовной природы, сообщить новые силы не только нравственным, но и умственным его силам. И этому должна содействовать богословская наука, которая, по мысли проф. В.Н. Лосского, «есть изложение на общую пользу того» из личного духовного опыта, «что может быть усвоено опытом каждого25. «Разум и Откровение не представляют собою что-либо чуждое и противоположное друг другу, – утверждает епископ Сильвестр, – … они, существуя друг для друга, … могут и должны стоять в самом близком и внутреннем отношении26. И святые Апостолы, хотя и не поставляли силу своей проповеди в искусственном построении речи, но не отрицали этим всякую значимость мудрости человеческой в деле познания Божественной истины. Доказательством этому могут служить более всего самые же их Послания, и в особенности Послания святого Апостола Павла, в которых при всей их простоте замечается немало и такого, что приближается к научному способу изложения и разъяснения веры.
Говоря о богословии вообще, мы должны в частности коснуться богословия Пастырского как особой науки и определить значение ее направленности и действенности. Очень важно для науки Пастырского богословия, чтобы она была носительницей высоких идей Пастырства Христа Спасителя. Очень важно, чтобы наша наука имела и определенную направленность в своем развитии и совершенствовании. Не менее важно, чтобы само содержание науки Пастырского богословия таило в себе неотразимую благодатную силу воздействия на учащихся; иначе говоря, чтобы наука имела сама в себе элемент мощной действенности или содержание той благодатной качественности, которая могла бы ставить ее в разряд особых богословских наук. Наука Пастырское богословие древняя, как само пастырство, ее истоки исходят из Священного Писания, святоотеческой письменности.
Таким образом, наша наука, содействующая формированию пастыря, имеет Евангельское и святоотеческое происхождение и, следовательно, есть явление церковное.
Что же нужно для того, чтобы Пастырское богословие оправдывало свое назначение, чтобы оно было богословием полезным, истинно-пастырским?
Пастырское богословие должно быть прежде всего церковным, «ибо только церковное спасительно27. Оно должно быть церковным по существу, а не только по предмету своего исследования. Истинная, живая и действенная богословская наука как явление церковное соответствует природе Церкви, согласуется с ее свойствами единства, святости, соборности и апостольства. Она соответствует единству Церкви, потому что содействует сохранению единства христианского учения; она является отражением святости Церкви, потому что свободна от заблуждений и от всех побуждений, кроме спасительных; Пастырское богословие согласуется с соборностью Церкви, потому что в своем развитии отображает широту пастырской власти и выражает ее соборный разум. Но особенно наглядно выявляется внутренняя связь истинной, духообразующей богословской науки с апостольским элементом Церкви. Отсюда Пастырское богословие должно быть по направленности не только церковным, но и апостольским.
Под апостольством науки разумеется «сохранение установленного Апостолами строя церковной жизни, чем обусловливается неизменность апостольской традиции в учении, богослужении и управлении28. Однако такое понимание не является полным; оно относится к внешней, исторически – выявляемой стороне апостольской традиции, но не учитывает ее внутреннего благодатного содержания – духа непоколебимой веры в Бога и жертвенной пастырской любви к людям, побуждавшего Апостолов на проповедь и великие подвиги во имя Христово. Таким образом, Пастырское богословие должно отражать в себе апостольский дух.
Святым Апостолам было свойственно самоотречение для славы Божией в спасении других. «Мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса Господа; а мы рабы ваши для Иисуса», – пишет Апостол Павел Коринфским христианам (2Кор. 4, 5). Апостольская молитва была о том, «чтобы Бог дал людям… по богатству славы Своей, крепко утвердиться во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца» их (Еф. 3,16–17), ради чего Апостол пребывал как бы… в муках рождения, доколе не изобразится» в них Христос (Гал. 4,19), и радовался, когда видел это духовное преображение. «Благодарю Бога моего при всяком воспоминании о вас, – пишет он Филиппийцам, – всегда во всякой молитве моей за всех вас, принося с радостию молитву свою за ваше участие в благовествовании» (Фил. 1,3–5). Апостол предостерегал от склонности к формальному проповеданию и принятию учения Христова, говоря, что Бог «дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа: потому что буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3, 6). И апостольское благовествование, как сказано в Послании к Фессалоникийцам, «было не в слове только, но … и во Святом Духе» (Сол. 1,5). Как бы ни изощрялась человеческая мудрость в христианской проповеди, она, по мысли Апостола, бесплодна, если при этом не будет явления Духа Божия и Его благодатной силы (1Кор. 2, 4). «Слово ваше, – призывает Апостол, – да бывает всегда во благодати силою растворено» (Кол. 4,6), «в угождении, – как пишет он Фессалоникийцам, – не человекам, но Богу, испытующему сердца ваши» (1Сол. 2,4). Слово есть божественный дар, предназначенный для блага человечества. Облагодатствованное слово несет в себе духовно-созидательную силу, и это осуществляется, когда целью слова, как учит Апостол, является служение Богу.
Этот дух ревностного пастырского служения Богу живет в Церкви Христовой по ее внешним – видимым и внутренним – духовным свойствам. Забвение этой внутренней стороны апостольского духа было бы такою же ошибкой, как признание за христианским спасением одних внешних действий.
«Наглядным примером апостольской направленности в развитии пастырского знания являются санкции святоотеческие29. Отцы Церкви побуждались только любовью к христианской истине, и их пастырское направление соответствовало нуждам Церкви. Святоотеческое богословие было плодом не только умственного труда, но и пастырского подвига, почему его значение и является непреходящим.
Соответствие нашей науки апостольству Церкви выражается и в том, что она содействует сохранению апостольской традиции не только в ее внешнем, но и внутреннем проявлении. Не только буква, но и дух апостольского наставления в учении, священнодействии и управлении церковном должны раскрываться в нашей науке. Наша наука соответствует апостольству Церкви, если в ней, как в трудах Апостолов, действует христианское воодушевление. Отсюда истинно – пастырской наукой можно назвать только ту, где побуждением и целью является слава Божия в спасении человека. «Никто не ищи своего, – говорит Апостол Павел, – но каждый пользы другого» (1Кор. 10, 24); «старайтесь обогатиться духовными дарами к назиданию Церкви», – дополняет он в том же Послании к Коринфянам (1Кор. 14, 12).
Пастырское богословие будет действительным проявлением апостольства, если оно осознается и осуществляется как смиренное и жертвенное служение Церкви. Где нет такого понимания, там вместо него есть только форма без внутреннего спасительного содержания. Это происходит в тех случаях, когда забывается «единое на потребу», и научная деятельность превращается в одно лишь исследовательство, лишенное пастырско – воспитательного значения. Глубокое возвышенно – духовное осмысливание пастырства тогда подменяется рассудочным философствованием на общие темы о пастырском долге, отвлеченным от духа апостольского, и потому является духовно-бесплодным. Отсюда усвоение Пастырского богословия не есть дело одного внешнего научения. Если для изучения естественных наук, например, астрономии, математики и прочее, достаточно одной мыслительной способности, то для богословия, в частности Пастырского, одного естественного разума недостаточно; оно воспринимается посредством себе подобного, – тем, что мы называем духовным разумом.
Пастырско-религиозные истины лишь тогда становятся близкими человеку, когда проникают в глубины его духа, а не остаются на поверхности рассудочного знания. Рассудок или разум естественный имеет вспомогательное значение как выразитель человеческой самодеятельности и должен возвыситься до состояния духовного.
Только облагодатствованная наука соответствует апостольскому пастырству и способна быть действительным средством духовного возвышения человека, а для этого нужен не только естественный труд, но и нравственный подвиг, не только развитие сил душевных, но и стяжание даров духовных. Эту истину внушают нам не только пасторалисты, но и христианские мыслители разных времен. Нет богословия (тем более пастырского) вне опыта. Для того, чтобы познать Бога, нужно приблизиться к Нему; нельзя быть пастырем, если не следовать по пути единения с Богом.
Таким образом, всякое слово о пастырстве, «нерастворенное солию» духовного переживания, сказанное только устами, без глубокого внутреннего осознания и духовного опыта, не будет научным в церковном смысле, как бы оно ни было внешне-научно. Не является ли такая наука «выражением нечувствия», по мысли святителя Иоанна Златоуста, которая «окаменяет» не только сердце поучающего, но и поучаемого. Это – «сеяние по плоти», тленное, как и все плотское (Гал. 6,3), и обреченное на бесплодие, как евангельская смоковница, имеющая лишь внешний вид плодоношения (Мф. 21,19). В таком «сеянии» нет живого благодатного начала.
Опасность рассудочного отвлеченного исследования без участия «внутреннего человека» всегда существует в богословской науке, превращаемой тогда в самоцель, «и эта опасность, – говорит В.Д. Сарычев, – тем более существенна, что при этом человек не замечает подмены истинного богословствования его видимостью30. Такая возможность настолько реальна, что неоднократно указывалась представителями русской пасторологии. В частности, в прошлом веке епископ Иоанн (Смоленский) напоминал, что наша пастырская наука должна быть не отвлеченно-туманной, не праздно-созерцательной, она должна быть положительна в своем приложении к жизни.
Пастырское богословие как наука имеет цель возвысить сознание человека для утверждения его веры, чтобы он был орудием Божественной благодати, и поэтому наука наша должна проникаться духом веры и благодати. Любое богословское исследование только тогда полноценно, когда обладает способностью спасительного применения. Оно должно обогащать разум в богопознании, а не просто удовлетворять человеческую любознательность. Одна формальная научность не определяет научности истинной, церковно-пастырской.
По этой характеристике мы можем представить, насколько необходима определенная направленность в науке Пастырского богословия, что давало бы глубину и благодатность ее содержанию. Особенным примером такой истинно пастырской учености является незабываемый образ, например, проф. В.П. Певницкого, архимандрита Антония и других.
Говоря о действенности науки Пастырского богословия, следует сказать, что в силу своей церковности и апостольского духа наука эта должна таить в себе мощную благодатную силу воздействия на своих слушателей. Она должна потрясать сердца студентов своей внутренней силой и правдой содержания. Подобно таинству, Пастырское богословие своей внутренней красотой и жизненностью обязано захватить слушающих, обогатить их ум, преобразить сердце и закалить волю на всякую жертву во имя Бога и спасения ближних. Действенность науки в том и заключается, что ее содержание действует своею благодатностью, затрагивает, даже потрясает человеческое сердце и влечет его по пути долга и чести.
«Великое дело, – говорит святитель Григорий Богослов, – воспрепятствовать убийству, наказать прелюбодеяние, обуздать хищничество; несравненно выше внушить благочестие и преподать здравое учение31.
Осваивающий науку Пастырское богословие студент невольно, даже незаметно для себя начинает все больше и больше прилепляться к светлой Личности Пастыреначальника, все более оживляются в нем симпатии к святой Православной Церкви. Он уже иным чувством воспринимает святых отцов. Словом, в нем раждается новый человек с Христовыми чувствами, человек, готовый на все великое, прекрасное, жертвенное во имя Бога и правды Его. «Огонь Я принес с Неба, – говорит Спаситель, – и хочу, чтобы он скорее возгорелся» (Лк. 12,49). Вот этот благодатный огонь должен быть душой науки Пастырского богословия. Он должен просвещать радостью великого призвания души одних и жечь совесть других, несоответствующих этому призванию.
Пастырское богословие, как ни одна другая богословская наука, должна из угловатого дикого камня (необразованного юноши) «создать» правильно обтесанный отшлифованный камень для здания Церкви Божией. Рождение доброго пастыря и его созревание должно осуществляться именно наукой Пастырского богословия, как специальной наукой, призванной к этой великой цели.
Таким образом, наша наука Пастырского богословия располагает определенной направленностью – церковно-апостольской – и обладает неотразимой внутренней благодатной силой действенности.
3. Решение вопроса о желании священства
«Если кто епископства желает, доброго дела желает» (1Тим. 3,1).
Апостольская направленность науки Пастырского богословия благодатно действует на сердце юноши. В нем возникло решительное желание стать пастырем Церкви Божией. Спрашивается, может ли он себе желать такого высокого звания, имея, может быть, еще телесные и духовные недостатки? Чтобы окончательно подойти к определенному решению в поставленном вопросе, следует желающему священства глубоко проверить себя, на что именно он способен, серьезно взвесить на весах благоразумия важность пастырского долга, с одной стороны, и наличие своих нравственных и физических данных – с другой. Ведь прежде чем приступить к людям, которых вверяет ему Господь, раньше чем стать их водителем, учителем и слугою, пастырь должен утвердиться в желании придти всем на помощь, проверить силу такого желания в себе. Обратиться прежде всего ко внутреннему в себе человеку, к своей совести, проверить в душе наличие любви к Богу, людям и Церкви. Молитвою и покаянием (и очищать непрестанно) себя. Должен стать готовым пойти на зов Спасителя ьезоговорочно, без оглядки, а не так, как сделал один из призванных, сославшись на необходимость устройства его житейских дел прежде ответа на призыв Христов. А чтобы в своей работе пастыря-учителя человек не впал в «пустословие» (1Тим. 1,6) или поверхностный пересказ Евангельского учения, будущий пресвитер обязан сформировать себя, как широко сведущего человека, приобрести и разумно использовать все специальные познания в богословских науках, не говоря уже об абсолютно неизбежном изучении и освоении Священного Писания и Предания в целом; обязан знать Историю Церкви, аскетические труды святых отцов, Каноническое право, Устав богослужебный, начала церковной Экономии и многое другое. Кандидат священства кроме специальных этих познаний должен иметь, по возможности, широкое общее образование. В миру ему будут заданы самые различные вопросы о разрешении нравственных и духовных недоумений, о взаимоотношении любви Божией и Его справедливости, о грехе и зле на земле, о страданиях людей, о загробной жизни и тому подобное. Пастырь должен иметь ответ на всякое вопрошение и ответ не формально-законнический, но полный силы духовной и его личной убежденности в истинности разъяснений. И такие ответы – «увещания», по слову Апостола Павла, должны быть приправлены терпением, кротостью и, главное, любовью к собеседнику. «Цель (такого) увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести, и нелицемерной веры» (1Тим. 1,5). И мы, служители будущие и настоящие Престола Славы, для того «помилованы», чтобы Иисус Христос показал и в нас, как в самом Апостоле, «все долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной» (1Тим. 1,16). В таком долготерпении следует изучать как все наше знание и, в частности, ознакомиться с опытом пастырствования по жизнеописаниям выдающихся священнопастырей, по трудам известных пасторологов, ибо своего личного опыта начинающий священное поприще еще не имеет.
Во всей этой подготовительной деятельности в пресвитера в исходных ее основах Пастырское богословие не дает готовым весь потребный материал, но предлагает нам только некую методологическую схему деятельности, в которой приемы и навыки изменяются с изменением исторических особенностей церковной жизни, и в зависимости от того, где именно проявляет себя пастырь: в алтаре ли как совершитель Таин, на амвоне ли как проповедник, в самом ли храме как требоисправитель, в своем ли доме или в домах больных и т. п.
Принимая во внимание громадность и трудность материала образовательного значения и высокую духовную ответственность во всех действиях, предстоящих пастырю, а также и постепенность накопления житейско-пастырского опыта, который дается лишь в конце многих лет работы, наши знаменитые авторитеты Пасторологии, как св. Григорий Богослов, св. Григорий Двоеслов или св. Иоанн Златоуст, а в России – блаженной памяти о. Иоанн Сергиев и другие рекомендовали воздерживаться от хиротонии очень молодых людей. Исходя из этого весьма важного соображения, практикой Русской Православной Церкви установлен примерный возраст в 25 лет для хиротонии во диакона и только около 30 лет – для пресвитера.
В главе 3-ей Первого Послания к Тимофею св. Апостол отвечает как бы прямо нам, ныне живущим, на наш тревожный вопрос: можем ли мы все же желать епископства (или пресвитерства)? Прежде чем изучить ответ Апостола, приникнем со всяким вниманием к нашей собственной совести, исследуем нашу прошлую жизнь и все то настоящее наше душевно-духовное расположение к поднятию на наши плечи бремени Христова, о котором Сам Спаситель говорит, что оно легко, что иго Его – благое. Примерим наши личные данные к тем определениям звания священнослужителя, которыми богато изобилует Священное Писание и Предание, и поищем в себе то, что им вполне или пока отчасти отвечает в нас. Вот эти определения.
Пастыри суть продолжатели земной спасительной миссии Сына Божия – Его заместители. Совершая Божественную Литургию, они говорят в первом лице от имени Самого Иисуса, как бы замещая Жертву. Они, далее, свидетели Христу, соль земли, избранные, учители людей, сотрудники Христовы в устроении спасения, совершители всех богоустановленных Таинств, низводители Святого Божиего Духа, благословляющие все и вся Его Именем, целители болезней, изгонители бесов, воскресители мертвых, сослужители ангелов, земные ангелы, род святых, царственное священство, иереи по чину Мелхиседекову, Апостолы, благовестники покаяния и Царствия Божия, пророки, подобные древним глашатаям пришествия Божия на землю, носители преизбыточествующей благодати Господней, собеседники святым, молитвенники за весь мир, облеченные Духом для отпущения и связывания грехов человеческих, старейшины Церкви, Ее устроители и хранители, образ для всех верующих в слове, в жизни, в любви, в духе, в вере и чистоте своей; хранители таин Царствия Божия; единые со Христом, как гроздья Лозы; братья Его; благословенные Отца Небесного, сосуды любви к ближним и ко врагам; они – сыны Всевышнего, боги по благодати; блаженные, миротворцы, смиренные, дерзновенные, гонимые от мира, исповедники, щедрые и нищие, покорные земным властям, слуги всем, наипаче Богу; пламенеющие духом, терпеливые, страннолюбцы, победители зла добром, постники и воздержники во всем, радующиеся; святые как члены Тела Христова – Церкви Его; посредники между Богом и людьми; непорочные, трезвящиеся, целомудренные; они благочинны, честны, правдивы, не пьяницы, не бийцы, не гневливы, не сварливы, не корыстолюбивы, домоправители мудрые, трудолюбы; они – посланники Церкви и ангелы Ее … Высотою служения, величием, силою и славою божественною епископы и пресвитеры превосходят всякую славу земную, их имена начертаны на скрижалях неба – в Книге Жизни.
Вот почему каждый пастырь и каждый кандидат священства, исполненный благоговейного ужаса и совершенного смирения, обязан неусыпно, бдительно вникать в свою душу, проверяя каждую свою мысль, каждое делание на вышеприведенных определениях, всегда памятуя огромную ответственность свою пред Судом в День страшный Господа нашего Иисуса Христа, где будет он истязан о святом Залоге, данном ему в незабвенный и светлейший и блаженнейший час его хиротонии.
Всякий иерей или архиерей по хиротонии обязательно поставляется к служению своему в определенном ему храме и приходе или, в случае епископства, на заранее намеченную кафедру. Первый должен подчиняться своему архиерею, а второй – знать своего правящего главу Поместной церкви. И каждый такой посланник Божий должен веровать во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь и твердо, ясно знать, что эта Церковь единая в отличие от всех, как-либо «подобных» или претендующих на такое подобие, так называемых церковных образований или организаций экклезиологического характера, союзов людей, находящихся в стороне от истинной Церкви, противящихся Духу Святому, чаще всего несродных Ей по их гордыне и своемыслию.
Содержание понятия Церкви и Ее существо раскрываются наукой Догматического богословия и Церковного права, выходя за пределы Пасторологии. Тем не менее, нам здесь следует указать лишь те элементы, из которых слагается понятие Церкви – как слова Самого Господа Иисуса ученикам, сказанные по дороге в Гефсиманию, о Лозе и Ее гроздьях, как основание Церкви в определении Апостола Павла.
4. Понятие о Церкви
Первым наиважнейшим долгом каждого православного христианина, а тем более каждого священнослужителя, является укоренение в своем сознании идей Церкви. Истинное понимание Церкви давно ослаблено христианским Западом. Спорить о существе Церкви, анализировать различные Ее определения и т. п. можно без конца и бесплодно до тех пор, пока человек не вошел, не вжился всем своим существом в соборное общение со Христом, окончательно не полюбил Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, земно-небесную.
Основное зло современности, ее разъедающая язва, – это даже не столько маловерие во Христа Иисуса, сколько непонимание или легкомысленное отношение к учрежденной Им Его единоспасающей Церкви, что наблюдается как в среде мирян, так, увы, и самого духовенства.
Все мы стоим под знаком затяжного кризиса церковного сознания. Иные исповедуют Христа, отъединенного от Церкви Его земной, другие толкуют Церковь, как дело «человеческое», как некое общество или союз одинаково мыслящих, третьи толкуют о «Церквах»: римской, лютеранской, реформатской, англиканской, пресвитеранской, евангелической и т. п., – и молятся о соединении всех Церквей (как и мы), четвертые просто отбрасывают всякую форму церковности, ища своего спасения для вечной жизни в измышленных ими домыслах о Церкви Небесной, как единственной реальности.
От такого брожения умов раждается великий и губительный мировой соблазн, отвращающий от Церкви тысячи и тысячи людей. Эти соблазненные уходят на «страну далече», погружаясь в суеверие, сектантство, иогоизм, буддизм, оккультизм, теософию и прочее. Возникают лже-христы и лже-пророки, расхищающие стадо Христово, которое мы, духовные, верные сыны Матери-Церкви призываемся Ее Главою защищать, собирать и охранять, как овец от волков, памятуя, что в таком деле Господь с нами во вся дни.
Как же должны мы уяснить себе самим и пасомым существо Святой Церкви? Оно дано нам в постижение и исповедание даже до смерти мученической как святой и нерушимый догмат, прежде всего, и дано свыше как залог веры и верности. Никео-Цареградский символ запечатлен словами духовносных отцов Собора: «изволися Духу Святому и нам». Великий Павел, премудрый Богособеседник по внушению Духа питал этих отцов своими Посланиями к Коринфянам (1-ое, гл. 1,18) и Ефесянам (гл. 1,10,23 и гл. 5, 23–27, 30–32) в особенности.
Один из блестящих экклезиологов Православия А.С. Хомяков именует (на основе анализа этих Посланий) Церковь «Откровением Божественной Истины на земле» и дает такое Ее определение: «Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати32.
Мы, чада Церкви – Тело Ее, соединяемое любовью с Ее Главою, скрепляемое братской любовью всех его частей, то есть, нас самих. Церковь, по Апостольскому слову, «столп Истины, а Истина – Сам Христос» (Ис. 14, 6), пребывающий со Отцем и Духом. Иначе, Церковь есть вечная икона Пресвятой Троицы. Такое постижение Церкви не открывается рационалистическому мышлению, но дается всем, истинно живущим в Церкви, в порядке Божественного благодатного откровения. Учение наше о Церкви, как о Теле Христовом, отнюдь не есть какая-либо метафора или аналогия; Тело это есть подлинная, высшая реальность нашего опыта и жизни в Ней. А эта жизнь есть жизнь Богочеловека (Ин. 14,6).
По учению св. Апостола Павла, Церковь предстает как Невеста Христова, оживотворяемая Христом, как вечно в Нем живая. Правильнее было бы поставить вопрос: не что есть Церковь, а Кто есть Церковь. Существо одухотворенное, «часть» Божества по благодати, содержащая всю полноту Истины, как руководимая Самой Истиной. Связь наша со Христом и друг с другом осуществляется во святейшей Евхаристии, в литургической молитве каждого о каждом и о всех. Эта молитва есть как бы кровь, обращающаяся в Теле Церкви, она – Ее жизнь и выражение Ее жизни, она – глагол Ее любви, вечное дыхание Духа Божия.
Каждый клирик, каждый кандидат священства должен освоить такую мысль о величайшем Доме Церкви, где он пребывает, где он готовится трудиться ради своего совершенного обновления и спасения других. Тогда он сумеет опознать и освоить все псевдоэкклезиологические названия, все замены и подмены Церкви «церквами», сумеет разобраться в правости и неправости предлагаемых ему различных призывов, во всей искусственности рационалистического подхода к тому, что превышает всякую «мудрость мира сего». Недаром для нас жили невидимые для мира и великие в очах Божиих отцы Церкви, Ее подвижники, Ее святые иерархи, иереи, преподобные, исповедники, благовестники и мученики, постигшие тайну Христовой Церкви своей молитвой, своею кровью, слезами покаяния, сподобившиеся великих даров Святого Духа за их неуклонное пребывание в Теле Христовом. Эти праведники предваряют нас всех в вечном Царстве Божией славы, в Торжествующей Церкви Небесной.
На основании сказанного нам легко узнать, находимся ли мы в Церкви. О нашем бытии в Ней свидетельствует и в том совершенно удовлетворяет нас:
1) непрерывность Апостольского преемства благодати священства, неизменно сохраняющегося в нашей Церкви;
2) непрерывность догматичесикх и канонических основ вероучения и устройства Церкви;
3) взаимопризнание и молитвенное общение всех поместных патриархатов и митрополий с их клиром.
К этим объективным, историко-догматическим и каноническим качествам Единой истинной Православной Церкви уместно добавить субъективное указание на то, что в росте нашей «веры – внутреннего знания» возникает богооткровенная сердечная убежденность о пребывании в Церкви и в нас Духа Святого, от Отца исходящего, неотлучно и повсюду и всегда действующего в жизни Таинств церковных, очищающего и освящающего через них нашу жизнь в ее цело33.
* * *
Проф. Архимандрит Вениамин (Милов). Лекции по Пастырскому богословию. Машинопись, с. 20 (Библиотека МДА).
Прот. И. Петропавловский. В защиту Христовой веры. М., 1897, ч. 2, с. 52.
Журнал «Вокруг света», М., 1966, май, с. 52.
Св. Амвросий Медиоланский. О должностях. Киев, 1875, с. 56.
Там же, с. 50–51.
Проф. Архимандрит Вениамин (Милов). Лекции по Пастырскому богословию. Машинопись, с. 21 (Библиотека МДА).
Св. Иоанн Златоуст. Шесть слов о священстве. СПб., 1895, т.1, с… 423–426.
Проф. Архимандрит Вениамин (Милов). Лекции по Пастырскому богословию. Машинопись, с. 25 (Библиотека МДА).
Св. Тихон Задонский. Учение изложенное в азбучном порядке и катихизисной форме. СПб., 1864, с. 191.
Стих 2 на «Господи, воззвах…».
Св. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, с. 17.
Св. Амвросий Медиоланский. О должностях. Киев, 1875, с. 52.
Проф. С. Соллертинский. Пастырство Христа Спасителя. СПб., 1887, с. 304.
Для ясности мысли текст приводится в русском переводе.
Деяния святых Апостолов, 1,3.
Творения св. Климента Александрийского, т. 1, гл. 4, с. 52. Изд. 1715.
Св. Григорий Богослов, т. 5, с. 121.
Православное исповедание. Ответ на 108 вопрос, изд. 1900. См.: В. Экземплярский. Библейское и святоотеческое учение о сущности священства. Киев, 1904, с. 50.
Проф. В.Н. Лосский. Опыт мистического богословия Восточной Церкви.
Еп. Сильвестр. Опыт Православного Догматического богословия.
В.Д. Сарычев. Лекция «Апостольство Церкви и богословская наука», с. 5 (Актовая речь 1/14 октября 1964 года).
Там же, с. 6.
В.Д. Сарычев. Лекция «Апостольство Церкви и богословская наука», с. 8 (Актовая речь 1/14 октября 1964 года).
В.Д. Сарычев. Лекция «Апостольство Церкви и богословская наука», с. 14 (Актовая речь 1/14 октября 1964 года).
Св. Григорий Богослов. Творения. М., 1889, кн. 3, с. 132.
А.С. Хомяков. Полное собрание сочинений. М., 1911, т. 2, с. 3.
Слова Первосвященнической молитвы Спасителя: «да будут все едины, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17,11) дают нам основание о поисках путей к общехристианскому единству. Знаменитое выражение: «Не говори, что Бог с нами, а надо молиться, чтобы нам всем быть с Богом», также побуждает к этой цели. Поэтому, находясь в лоне Православной Церкви, мы не должны забывать своих «братьев во Христе», других вероисповеданий. «Если наше сердце горит желанием, чтобы имя Божие прославлялось, а не хулилось, если мы стремимся быть добрыми верными строителями Таин Божиих, то постоянной заботой нашей должно стать искание путей и средств к наиболее тесному и живому братскому общению всех христиан, которое осуществится тогда, когда все последователи Христовы придут в единство веры и познания Сына Божия» (Еф. 4,13). (Журнал Московской Патриархии,? 11,1965, с… 40)