Глава IV-я. Развитие евангелического церковного устройства

Поводом к выступлению Лютера в качестве реформатора послужило злоупотребление по продаже индульгенций; но, начавшись с этого частного повода, германская реформация направилась против самых основ средневековой церковности. Злоупотребления по продаже индульгенций привели Лютера к мысли, что не только злоупотребления заслуживают осуждения, и не только сами индульгенции, как фиктивные добрые дела, ограничивающиеся механическим взносом известной денежной суммы, но и добрые дела вообще, сами по себе, не имеют значения в деле спасения человека. Человеческая природа настолько повреждена первородным грехом, что человек не в силах совершить такие дела, которые могли бы быть поставлены ему в заслугу. Поэтому человек может оправдываться перед Богом только лишь верой, а не делами. Вера, как глубокое сердечное религиозное настроение, не может не проявляться в соответствующих делах; но как самая вера есть дар Божий, так и те дела, в которых она обнаруживается, суть также дар Божий, а, следовательно, не могут быть вменяемы в заслугу человека. Из этого общего принципа оправдания верой сделаны были дальнейшие выводы. Уже борьбой Лютера с индульгенциями была затронута власть папы раздавать дары благодати и освобождать от наказания за грехи не только живых людей, но и умерших, находящихся в чистилище. Но этого мало. Так как христианин спасается исключительно верой во Христа, которая есть дар Божий, то нет нужды в священстве, как особом сословии, обладающем особыми дарами, преподающем благодать и посредствующем между Богом и людьми. По своему составу церковь есть общество равное²⁸⁹, в котором нет существенного различия между клиром и мирянами: все члены равно состоят в непосредственной личной связи с Христом и все суть равно священники. Ни особенного христианского священства, ни особенной новозаветной жертвы не существует, кроме одного Священника и Посредника Христа и кроме одной жертвы, раз навсегда и за всех принесенной Христом на Голгофе. Католическому воззрению на церковь, как общество видимое, внешним образом представляемое клиром, епископами и папой, Лютер противопоставил понятие церкви невидимой, состоящей из истинных только христиан, из святых, связующихся с Христом верой, а не внешним подчинением клиру, епископам и папе. Истинная церковь невидима, так как неизвестно, кто истинно верующие, кто принадлежит к святым, хотя с другой стороны, она – не есть нечто фиктивное или идеальное, ибо она состоит из действительно существующих людей²⁹⁰. Бытие ее во внешнем мире свидетельствуется верными признаками – проповедью слово Божьего и совершением таинств: где проповедуется слово Божие и где совершаются таинства, там существует, следовательно, церковь²⁹¹. Право проповедовать слово Божие и совершать таинства принадлежит одинаково всем христианам; однако, в видах целесообразности и порядка, осуществление этих общехристианских прав переносится на особых должностных лиц, которые должны проходить служение слова (ministerium verbi), т. е. учить и совершать таинства, но особых чрезвычайных даров при поставлении их на должность не получают и каким-либо особым священническим характером от остальных верующих не отличаются²⁹². Всякое общение верующих, как бы оно ни было незначительно по числу его членов, имеет в себе все, что принадлежит к существу церкви, есть христианский микрокосм, для которого нет необходимости быть включенным в общий, тем более в универсальный церковный организм, который бы обнимал внешними формами устройства все существующие в мире христианские общины²⁹³. Но хотя таким образом всякая централизация церковного устройства исключается принципиальными воззрениями реформации; но в действительности и новое религиозное общество не могло обойтись без централизации по тем же соображениям целесообразности и порядка, которые привели к признанию необходимости особой должности, несмотря на всеобщее священство христиан. Церковно-правительственные полномочия принадлежат целой христианской общине; но эта точка зрения была вскоре оставлена самими реформаторами, в виду беспорядков, возникших в Германии, благодаря реформационному движению (анабаптизм и крестьянская война), и заменена другой, что государь, князь известной территории, имеет Богом Самим возложенную на него власть и обязанность управлять церковными делами, в качестве преимущественного члена церкви (praecipuum ecclesiae membrum) и в качестве стража обеих скрижалей божественного закона (custos utriusque tabulae).

Так как высшая церковная власть в новообразовавшейся германской евангелической церкви не могла сосредоточиться в руках германского императора, который отчасти не располагал достаточной силой в отношении к имперским князьям и городам, достигшим почти суверенитета к началу реформации, отчасти же по самому смыслу священной римской империи германского народа, обязан был стать на сторону не протестантизма, а римско-католической церкви; то евангелическая церковь организовалась в виде отдельных, несвязанных между собой, церквей по отдельным территориям, входившим в состав германской империи. Имперские князья и начальства имперских городов взяли в свои руки управление евангелической церковью своей территории (Landeskirche), вводя, по примеру учрежденной в 1545 г. в Виттенберге консистории, особый церковно-правительственный орган, под названием консистории, и устанавливая специальные органы для надзора, под названием визитаторов и супер-интендентов. Когда таким образом евангелическое церковное устройство приняло определенный вид, теория занялась изысканием способов к оправданию существующего устройства. Прежде всего теологи воспользовались гусситским²⁹⁵ учением о трех состояниях в церкви: status politicus, st. ecclesiasticus и st. oeconomicus, истолковывая это учение таким образом, что глава государства, к которому со времени аугсбургского религиозного мира, приостановившего осуществление епископской церковной власти над протестантскими территориями, перешла jure devolutionis епископская власть, управляет церковью своей страны, как епископ. Возле него стоит status ecclesiasticus, духовенство в протестантском смысле, которое дает материальное содержание распоряжениям князя – епископа, представляя на его внешнюю санкцию выработанные учительным сословием предположения и мероприятия. Внизу находится status oeconomicus – совокупность христианских домохозяев, отцов семейств, которым принадлежит право усвоения и повиновения, и которые дают церкви материальные в экономическом смысле средства для обеспечения ее существования. Развитое в этом смысле, или с некоторыми отступлениями в деталях, учение о трех состояниях в церкви стало называться епископальной теорией²⁹⁶. Территориальная теория²⁹⁷ выходила не из церковных воззрений, а из воззрений естественного права. Люди, при переходе из естественного состояния в гражданское, заключают двоякий договор: pactum unionis –о взаимном соединении их – и pactum subjectionis – о подчинении их одному лицу, и, в силу последнего договора, переносят на то лицо, которому они подчиняются, все те права, которые они имели в естественном состоянии, в том числе и права религиозные. С этой точки зрения особого церковного общения, в отличие от политического, не существует, и церковное правительство есть только часть правительства государственного. Глава государства, в силу его права величества, есть в тоже время и глава церкви, так что церковная власть есть лишь ветвь власти государственной. Государь управляет церковью не потому, что он есть ее епископ, и не в силу даже его принадлежности к ней, потому что он может принадлежать к другому вероисповеданию, а потому что он должен властвовать над всем, находящимся в пределах государственной территории по принципу: cujus est regio, ejus est religio. Поэтому нет даже нужды в особых церковных органах, посредством которых осуществлялась бы церковно-правительственная власть государя. Коллегиальная теория²⁹⁸, задававшаяся целью выдвинуть затерявшееся или превратившееся в пассивный объект управления третье сословие, выходила, как и территориализм, из воззрений естественного права, но отличалась от территориальной теории тем, что, при заключении договора о подчинении (pactum subjectionis), религиозные права не предполагались переносимыми на представителя власти государственной. Предполагалось напротив заключение особого договора, в силу которого люди составляют свободное, на воле отдельных членов покоящееся общество, по отношению к которому государь или хозяин территории (Landesherr) имеет не более прав, как и по отношению ко всякой другой свободной ассоциации, именно право надзора и право покровительства. Собственно же, церковно-правительственная власть, как власть, ведающая внутренние дела церковного общества, признавалась за самим обществом. В сообразность этому теоретическому построению, коллегиалисты различали: 1) jura majestatica, т. е. внешние права величества в отношении к религиозному обществу, и jura collegialia in sacra, права внутреннего церковного управления, принадлежащего самому обществу. – В жизни, однако, территориализм господствовал на счет обеих других теорий, и что касается коллегиальной в особенности, то и сами теоретики в конце концов, желая оправдать фактическое нахождение всякой церковной власти, и внешней и внутренней, в руках князей, прибегали к такой комбинации, что и jura collegialia in sacra путем особого договора или молчаливо переносятся членами коллегии на главу государства, так что коллегиализм доставлял лишь теоретическое утешение тем доктринерам, которые находили положение третьего сословия не соответствующим учению реформаторов. Господство территориализма в жизни выражалось то в предоставлении церковных функций светским правительственным учреждениям, то в подчинении консисторий государственным учреждением, то в совершенном упразднении консисторий.

Одновременно с германскими реформаторами Лютером и Меланхтоном выступили в Швейцарии Цвингли и Кальвин. Последний сделался основателем кальвинского или реформатского в тесном смысле вероисповедания и религиозного общества. Цвингли, подобно германским реформаторам, принципиально приписывал церковно-правительственную власть общине, но осуществление ее переносил на христианское начальство, частью на основании предполагаемого согласия общины, частью на основании св. Писания. Поэтому в общинах, организовавшихся на основе учения Цвингли, установился порядок, аналогический со строем лютеранских территориальных церквей. По учению другого швейцарского реформатора Кальвина, для управления церковью установлены Христом четыре должности: пастырей, учителей, пресвитеров и дьяконов. Пастыри, (pastores) называемые также в св. Писании надзирателями (епископами), пресвитерами и служителями, проповедуют слово Божие, для научения, увещания, ободрения и порицания, публичного и наедине, совершают таинства и практикуют дисциплину вместе с пресвитерами. Учители (doctores), избираются пасторами и утверждаются городским советом для прохождения учительства, именно для объяснения св. Писания. Пресвитеры суть депутаты от общины, безукоризненного благочестия, числом 12-ть, избираемые для надзора за жизнью отдельных членов и для осуществления дисциплины вместе с пасторами. Дьяконы избираются общинами для попечения о бедных и больных. Пастыри и пресвитеры соединяются в консисторию, которая подвергает отлучению и заведует брачными делами.

Во многих других европейских странах, кроме Германии и Швейцарии, была принята реформация то лютеранского, то кальвинского направления. Протестантизм был принят в Дании, Швеции и Норвегии с удержанием титула епископов для духовных лиц высшего ранга, но без приписания им того значения, которое придавалось епископату католической церковью. В Англии также установился протестантизм, в так называемой англиканской, или высокой церкви, но со значительной примесью католицизма, между прочим, с сохранением института епископов в римско-католическом смысле, почему эта церковь называется также епископальной. Как в скандинавских государствах, так и в Англии главенство церковное соединилось с королевской властью. Кроме того, в Англии масса церковных общин отказалась от признания высшей церковной власти как за епископами, так и за королем (индепенденты). Кальвинизм распространился из Швейцарии во Францию, Нидерланды, Шотландию, и кроме того по некоторым территориям Германии. У французских кальвинистов (гугенотов) церковная организация развилась в довольно сложных формах. Было постановлено, что каждая местная консистория³⁰¹ посылает одного пастора и одного пресвитера на коллоквиумы, составляющиеся дважды в год в пределах известных округов, равным образом однажды в год посылает таковых же депутатов для составления провинциального синода. Наконец каждый провинциальный синод выбирал из своей среды двух пасторов и двух пресвитеров на общий или генеральный синод, который составлялся ежегодно, а с 1599 года через каждые три года. Таким образом, консистории были подчинены коллоквиумам, коллоквиумы провинциальным синодам, а эти последние генеральному синоду. Со времени отмены нантского эдикта при Людовике XIV кальвинисты подверглись преследованиям, и весь церковный аппарат их перестал функционировать. В Нидерландах точно также было принято пресвитериально-синодальное устройство с троякими собраниями: с консисторией или церковным советом, с коллоквиумом или классом и с провинциальным синодом, причем постановлено было, кроме того, через каждые три года созывать общий национальный синод. Но раз созванный национальный собор (в Дордрехте 1618 г.) был первым и последним. Подобную же организацию получила пресвитерианская церковь в Шотландии. В Германии, в таких притом территориях, князья которых присоединились к религии подданных, принимавших кальвинизм, церковное устройство обыкновенно складывалось по образцу территорий лютеранских, т. е. с князем во главе церковного правительства и с консисториею, как княжеским церковно-правительственным органом, при удержании в большей или меньшей степени пресвитериально-синодальных элементов. И наоборот, строй некоторых лютеранских территориальных церквей в Германии испытал большее или меньшее влияние реформатской церковной организации.

Благодаря господству территориализма, церковная организация в Германии сделалась ветвью государственной администрации, причем в большей части территорий было совершенно забыто учение Лютера о всеобщем священстве. Поэтому уже с начала нынешнего столетия стали делаться попытки реорганизации церкви, направленные к тому, чтобы поставить церковное устройство в возможно большее соответствие с первоначальными принципами реформаторов. Впереди других государств в этих попытках шла Пруссия, как значительнейшее из протестантских государств. Реорганизация выразилась в восстановлении консисторий, в учреждении высшего евангелического церковного совета в Берлине, как центрального чисто церковного органа, от которого поставлены в зависимость провинциальные консистории, в учреждении церковных синодов – уездных, провинциальных и генерального – и в организации приходов на началах пресвитериальных. Кроме того, в сороковых годах нынешнего столетия прусский король Фридрих Вильгельм IV употребил много усилий к тому, чтобы состоялось соглашение между лютеранами и кальвинистами, которые доселе находились в столь же неприязненных между собою отношениях, насколько неприязненны были отношения между теми или другими из них с одной стороны и католиками с другой. Результатом усилий короля явилась уния между последователями Лютера и Кальвина, вследствие которой оба вероисповедные направления в пределах Пруссии стали рассматриваться как одна евангелическая церковь, но распадающаяся на две ветви: евангелическо-лютеранскую или протестантскую, и евангелическо-реформатскую или кальвинскую.